Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2020-08-29
С. Бунтман
―
Добрый день. 12 часов 6 минут. Чат работает, СМСки работают. Все каналы у нас включены. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. И Александр Смирнов – звукорежиссер.И начнем мы с того, что на обложке. У нас обложка журнала «Шпигель» на этой неделе вышедшего. «Заговор вокруг Навального», «Nawalny-Komplott» написано. Итак, что можно сказать нового про дело Алексея Навального сейчас?
А. Венедиктов
―
За эти 2 дня с четверга, когда я был в эфире, мало что изменилось. Вышел очередной пресс-релиз клиники «Шарите», где они подтверждают, что положение улучшается, но по-прежнему прогнозов не дают. Отказываются комментировать, как написано, догадки и спекуляции. И это очень достойное поведение клиники «Шарите». Еще что очень достойно – то, что они все согласовывают с Юлией, с семьей. Вот все эти релизы предварительно Юля вычитывает и принимает решение. Это такое европейское правило, что это личные данные, тут нужно согласие либо пациента, либо его семьи. Запросила клиника «Шарите» помощь разных лабораторий, в том числе тех, которые работали с «Новичком».
С. Бунтман
―
Ну и Бундесвер, который работал с боевыми отравляющими.
А. Венедиктов
―
Да. Ну и правильно. Она ведет свое расследование, потому что, напомню, по анализам предыдущих лабораторий никакое вещество не было найдено.
С. Бунтман
―
Предыдущие лаборатории в Омске и в Москве.
А. Венедиктов
―
И в Берлине никакое вещество не было найдено.
С. Бунтман
―
Ну а как же следы? И написано…
А. Венедиктов
―
Клиническая картина. Вот в этом вся история.
С. Бунтман
―
Клиническая картина говорит о том, что…
А. Венедиктов
―
Что, скорее всего, был использован ингибитор вот этот самый холинэстеразы. Это клиническая картина. То есть по симптоматике, по последствиям они определяют, что, скорее всего, было использован такой агент. Причем не понятно, какой агент. Потому что вот этот ингибитор – я разговаривал с врачами и вчера, и позавчера – он содержится, еще раз повторю, от дихлофоса, от бытовых предметов, от лекарств до боевых веществ. И где искать внутри всей этой? Признаем, что это ингибитор. Именно поэтому затребовались лаборатории.Сразу сделаю шаг в сторону. Когда лаборатории московские и омские обвиняют, что они не нашли следов, а берлинские клиники независимые нашли – нет, не нашли. Это не имеет никакого значения сейчас для разговора, потому что продолжают искать. История в том, что продолжают искать в крови, в кровяных тельцах в дополнительных лабораториях (опять Бундесвера, английских) следы какого-нибудь вещества, назовем это так.
С. Бунтман
―
Но есть налицо симптомы отравления.А.Венедиктов: Лукашенко реально стал сатрапом Путина на территории Белорусской волости
А. Венедиктов
―
Да, налицо симптомы отравления, что позволяет врачам – и в данном случае надо с уверенностью присоединяться к врачам – говорить о том, что отравление Алексея Навального вызвал внешний агент, вызвало некое вещество, которое привело к таким симптомам. Потому что без вещества таких симптомов нет, насколько мне объясняли.
Другое дело, что нам важно понимать, что все очень серьезно зависело от дозы и от сопротивляемости организма. Можно и дихлофосом насмерть отравить, а можно и «Новичком», как мы видели, не отравить насмерть, если вовремя оказана помощь. А судя по всему, и это вторая часть, которую важно еще раз подчеркнуть, помощь была оказана своевременно и правильно. Я имею в виду помощь прежде всего экипажа самолета, затем помощь экипажа скорой помощи в Омске, затем помощь омскими врачами и потом помощь омскими и московскими врачами.
Я сейчас не говорю о руководителях клиники или чего-то еще. Я говорю о тех медиках, которые непосредственно работали с Алексеем Навальным, и затем транспортировщики, тоже врачи, и затем клиника «Шарите». Мы видим практически много народа, которые честно выполняли свой долг, благодаря чему Алексей жив до сих пор. И это очень важно понимать, что поскольку непонятен материал-носитель, способ внесения и доза, вот почему нужно расследование, вот почему необходимо, чтобы органы правоохранительные и, скажем, медицинской безопасности принимали участие в этом расследовании, понимая, как Алексей провел последние 24 часа перед отравлением.
Потому что я почитал сейчас в газете, по-моему, «Казанский репортер» – если я не прав, я попросил бы наших слушателей из Казани поправить – один из попутчиков Алексея Илья Агеев, который был в самолете, описал, там немного другой тайминг, там немного другое время этой истории. Я думаю, что это очень важно врачам в первую очередь сейчас. Они сидели в самолете 15 минут, потом они летели 20 минут. Алексей, по мнению Ильи, ушел в туалет, когда ему стало плохо, он там был тоже около 15 минут. У тебя другая картина появляется.
С. Бунтман
―
Нужна точная картина.
А. Венедиктов
―
Нужна точная картина, точный тайминг. Ну, например, я узнал опять же от Ильи, что… Самолет-то продолжил дальше полет, услышьте. Самолет не остался в Омске. Он продолжил полет вместе с пассажирами. Когда он прилетел в Москву в «Домодедово», на борт поднялось 6 людей, 6 полицейских, как пишет Илья. Может быть, это были не полицейские. А может, и полицейские.Там было несколько человек в форме, несколько в штатском, которые попросили всех покинуть самолет, кроме пассажиров 9 и 11 рядов. Алексей летел в 10. Алло, откликнитесь, пассажиры 9 и 11 рядов. Что там выясняли? Что там проверяли? Какой-то предмет, пишет Илья, нашли в 10 ряду. Спросили пассажиров, которые сидели рядом: «Это ваше?». Они сказали: «Нет». То есть история продолжается. Вот почему нужно расследование доследственное, возбуждение дела. Нужно профессионально расследование правоохранителей и судебных медиков, я бы так сказал, потому что они могут понимать.
Это нужно для чего? Первое – для того, чтобы понимать, какой агент воздействовал на Алексея. То есть как его лечить. Потому что нужно, чтобы Алексей выздоровел, и чтобы он вышел здоровым – это задачи иногда не совпадающие. И наконец, надо понять, что действительно произошло и каким образом была сделана, на мой взгляд, на сегодня попытка криминального отравления. Еще раз повторю, вот то, что я читаю, и то, что я разговариваю с людьми, я пока придерживаюсь этой версии, что была попытка Алексея отравить.
При этом военные врачи, которые получали соответствующее образование, в том числе по противодействию боевым отравляющим веществам (любой военный врач это получает), они мне все говорят: «Ты понимаешь, невозможно угадать с дозой, даже если у тебя есть носитель. То есть если задача убить – должна быть лошадиная доза, которая оставит следы всюду. Но при этом, если есть такой агент, который убивает минимальной…». В общем, надо искать. Короче говоря, надо искать. Надо чтобы профессионалы, повторяю, правоохранители и судебные медики искали, буквально пошагово проверяли все.
А.Венедиктов: Сравнимо ли это с убийством Немцова? Нет, не сравнимо
С. Бунтман
―
Да. В расследовании внутри Российской Федерации вызывает проблему заинтересованность правоохранительных органов следственных в том, чтобы найти истину.
А. Венедиктов
―
Ну да.
С. Бунтман
―
Вызывает это большие сомнения.
А. Венедиктов
―
И что?
С. Бунтман
―
Нет, не и что.
А. Венедиктов
―
Искать.
С. Бунтман
―
Искать.
А. Венедиктов
―
Нет, но я уже слышу: а какой смысл возбуждать дело, если они все равно не будут искать?
С. Бунтман
―
Возбуждать дело нужно.
А. Венедиктов
―
Вот именно.
С. Бунтман
―
И дело уголовное возбуждать нужно. И искать нужно. И под очень серьезным контролем.
А. Венедиктов
―
Я напомню дело Сергея Магнитского. Все уже забыли. А я напомню, что было возбуждено дело по факту гибели. Был суд. Начальник СИЗО был оправдан. А лечащему врачу тюремному просто закрыли дело за истечением срока давности (там халатность).
С. Бунтман
―
Да, было такое дело.
А. Венедиктов
―
Но при этом сам факт расследования и накопленные факты, в ходе расследования они становились публичными, были же адвокаты, представители пострадавшей стороны, представители мамы, представители жены, он показал, каким образом Магнитский был убит. И именно поэтому, обращаясь к обложке сегодняшней «Шпигеля», а зрители Ютюба видят, что она у нас на экране… И сегодня я поместил ее и в свой Телеграм-канал, и в Инстаграм. Так вот надо понимать и отдельно говорить Сережа – об этом еще не говорил – о политических последствиях этой истории, этой беды, этой попытки отравления.
С. Бунтман
―
Политические последствия для кого?
А. Венедиктов
―
Для России, конечно.
С. Бунтман
―
Для России.
А. Венедиктов
―
Для России.
С. Бунтман
―
Вот здесь как раз вопрос от Константина Жикова у нас.
А. Венедиктов
―
Вот смотрите, Константин, когда случилась беда с Сергеем Магнитским… Я в эту историю оказался довольно близко втянут, потому что мой сын сидел за одной партой с сыном Сергея Магнитского. И я, собственно, узнал от семьи. Собственно, жены пообщались, то есть мама Магнитского и моя жена. Так мы узнали, что он погиб в тюрьме до всякой публичной информации. Это был, по-моему, 2009 год. Президентом был Дмитрий Анатольевич Медведев, и были встречи с президентом Медведевым и не только с ним. И я тогда говорил о том, что смотрите, это не стерпит никто. На что мне говорили: «Магнитский? Кто его знает? Вот никто его не знает».В результате мы имеем отдельный закон под названием «Список Магнитского», который принят рядом стран – Соединенными Штатами, Канадой, Великобританией, Прибалтики, по-моему, какая-то страна (Литва, по-моему). И другие страны обсуждают. То есть эта смерть нанесла в публичном поле ущерб моей стране и вашей стране.
Алексей Навальный – не Сергей Магнитский. Алексей Навальный – гораздо более известная фигура. Он символ оппонентов Путина внутри страны, я бы сказал вот так. Не Зюганов же. И конечно, атака или то, что кажется многим атакой, скажу я аккуратно, с помощью ядов на Алексея Навального уже приводит и приведет к серьезным внешнеполитическим последствиям.
А.Венедиктов: Протест в Хабаровске выдыхается по количеству людей. А лозунги радикализуются
Я приведу вам пример. Мы все знаем, что президент Франции Макрон последние полгода пытается наладить с Путиным отношения. Но сейчас под давлением французского общественного мнения его тон резко изменился. Вот он должен был приехать (Макрон) в августе. До сих пор даты нет. Нет поездки. И может и не быть.
С. Бунтман
―
Ну в августе уж точно не будет.
А. Венедиктов
―
Ну в сентябре. Это ж не важно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Нет даты поездки. История в том, что поведение российских властей таково, включая кремлевские, я бы сказал, не только российских правоохранительных органов (Генпрокуратура, которая там ничего не находит, Следственный комитет, который не возбуждает, и МВД, которое не возбуждает уголовное дело), но и посредством Дмитрия Пескова кремлевской позиции таково, что это, наоборот, навлекает на себя подозрения как минимум в нежелании, о чем ты говорил, расследовать это дело.
С. Бунтман
―
Нежелание, да.
А. Венедиктов
―
Ну и слава богу. Кто-то там отравил его, и слава богу. И вот эта история делает, безусловно, Кремль в глазах, как говорит Путин, наших партнеров – Меркель, Макрон, мы не будем говорить про Трампа, Конти – делает людьми, которые покрывают преступление, то есть соучастники.
С. Бунтман
―
Но это уже не первая история, когда покрывают преступление.
А. Венедиктов
―
Такая история первая. Извини, пожалуйста, когда отравили Скрипаля, все вспоминали сразу фразу Путину, что он предатель и негодяй. Мы помним, как бы оправдание было, как бы мы в своем праве. Хотя англичане говорят: «Это атака на территории Великобритании». Мы в своем праве.
С. Бунтман
―
Магнитский.
А. Венедиктов
―
Магнитский погиб в Москве. Литвиненко тоже погиб на территории Великобритании. Это тоже расценивалось как атака оружия массового поражения (полонием) на английской территории. Здесь мы имеем дело не с предателем, не с изменником, а с прямым политическим оппонентов Путина, которого устраняют таким образом. Сравнимо ли это с убийством Немцова? Нет, не сравнимо. Потому что по Немцову, как мы помним, было возбуждено уголовное дело, были найдены исполнители. Пошел так называемый чеченский след. Понятно, куда он вел.А здесь государство, власть, Кремль отказывается даже начать расследование. И это, безусловно, вызывает публичные выступления европейских лидеров с требованием транспарентности. Это раз. Но не это главное.
С. Бунтман
―
Эта история еще более серьезная, чем даже убийство Немцова?
А. Венедиктов
―
Да. Даже если, как мы надеемся, Алексей выживет и будет здоров. Но есть и вторая история. Соответственно, Литвиненко, Скрипали бежали на Запад, Борис Немцов был убит с девушкой. А здесь мы видим прямого политического соперника Путина. Вот прямого. Вот есть А и Б. И нет никаких В (Зюганов), Г (Явлинский). Понимаешь, да? Вот просто единственного, скажем так. В общественном сознании единственный соперник Путина. Политический, я повторяю. И вот на политического соперника - нападение с помощью яда. Дальше можете сами себе представить.И история заключается даже не в том, повторяю, мы надеемся, что Алексей выздоровеет и продолжит свою политическую деятельность. Безусловно, на это надеемся. А история заключается в том, что восприятие власти во многом таково. И это очень плохо.
С. Бунтман
―
Это очень плохо. Но можно ли надеяться, что в данном случае, учитывая, что это из ряда вон выходящий случай уже, что российская власть как-то себя поведет более прилично, чем в тех случаях?
А. Венедиктов
―
Знаешь, слово «надеяться»… Опять это гадалка.
С. Бунтман
―
Мы же надеемся на выздоровление Навального.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Нет, ну в данном случае ты хочешь, чтобы я спрогнозировал не врачей, а действия власти.
С. Бунтман
―
Хорошо, я по-другому. Как ты считаешь, возможно ли при нынешнем политическом направлении России и внешне, и внутренне, что Россия поведет себя как-то по-другому, российское руководство?
А. Венедиктов
―
Можно говорить о том, что все-таки сегодня принято решение о продлении так называемой доследственной проверки. Доследственная проверка существует в Уголовно-процессуальном кодексе. То есть можно сказать о том, что какие-то действия собрать что-то там материальное продолжаются.А.Венедиктов: Насколько Лукашенко почувствует себя должником Путина - настолько он ему уступит
Конечно, продолжается изучение отчетов врачей. Мы знаем, что врачи Омска предложили все, что у них есть, в клинику «Шарите», а «Шарите» готово сотрудничать по поводу того, что у них есть. То есть все это где-то собирают. То есть такое не расследование нападения, что надо было бы сделать, атаки на Навального. Но вот доследствие по делу факта как-то вяло ведется, и собираются какие-то данные.
Вот видишь, стало известно, что в «Домодедово» опрашивали пассажиров, которые сидели рядом. Стало известно о том, что полиция пришла в тот отель, где останавливался Навальный. Тут же появилась информация о том, что владельцы отеля связаны с «Единой Россией». Тогда вопрос: кто его заказывал? Ну просто вопрос. Ну да, мы помним, что транспортная полиция обнаружила какие-то вещества – и название этих веществ есть – на одежде Навального. Оно передано, как я понимаю, в «Шарите». Название вещества я имею в виду.
То есть такая мелочевка, скажем так, она идет. Ну, это следствие, хотя это называется доследственной проверкой. Но пока этим занимается только транспортная прокуратура. То есть насколько ее компетенции хватит я не знаю.
С. Бунтман
―
Вот смотри, ты очень часто говоришь, и в минувший четверг ты тоже об этом говорил – о неумолимости следствия и международного, и национального, которое ведется по главным делам – MH17 и так далее и тому подобное. Здесь мы имеем дело с тем же самым или с топтанием на месте, которое всегда можно выдать за солидное следствие?
А. Венедиктов
―
Доследственную проверку нельзя выдать за солидное следствие, извини. Я еще раз повторяю, это вопрос компетенции следователя. Никого не хочу обидеть. Тем не менее дело сложное, судя по тому, что вещества не нашли. Компетенция следователей транспортной прокуратуры города Омска. Ну я не готов ответить на этот вопрос. Я думаю, что им не хватит компетенции. И как раз здесь нужно либо Следственный комитет, либо Следственное управление МВД, либо Генеральную прокуратуру.Ну вот я тебе что скажу. Отравление Петра Верзилова.
С. Бунтман
―
Да, отравление Петра Верзилова.
А. Венедиктов
―
Ничего не нашли. Ничего не установили. История с Дмитрием Быковым в Уфе таким же образом. Ничего не нашли. Неясный генезис был этой ситуации. Он не был в коме, но он терял сознание. Вот неясно. Мы с Димой говорили. То есть осталось неясно. Поэтому я как раз очень скептично к этому отношусь – к тому, что транспортная прокуратура много чего найдет. Но даже то, чего она найдет… Это же они обнаружили это вещество. Мы не будем бросать в них камень. Они обнаружили это вещество и его назвали. И оно названо. И название передано в «Шарите». Наверняка оно осталось там в прокуратуре транспортной.То есть, еще раз повторяю, курочка по зернышку клюет. И это про будущее, что называется.
С. Бунтман
―
Это про будущее.
А. Венедиктов
―
Но, в любом случае, надо собирать данные о том, что происходило вокруг Алексея в течение суток последних перед бедой с ним, перед его отравлением.
С. Бунтман
―
Ну вот вопрос здесь задает Вадим: «Есть ли информация об интервале времени между моментом применения предполагаемого отравляющего вещества и моментом проявления симптомов отравления?»
А. Венедиктов
―
Вот смотрите, поскольку мы не знаем вещество и не знаем его концентрацию, и не знаем способ борьбы организма Алексея (это ж никогда не известно)… Мы знаем другое. Мы знаем, что если говорить о воздействии ядовитых веществ и в том числе боевых, то есть вещества, которые действуют немедленно, а есть вещества, которые действуют в течение двух недель. Вот и все. И что мы вам по этому поводу можем сказать?Предположение: если действительно это ингибитор холинэстеразы, то это было в этот же день. Это предположение врачей, не мой. То есть оно могло действовать от мгновенного до часа, двух, трех и так далее. Еще раз, вопрос объема, концентрации и сопротивляемости организма. Поэтому как раз вот этот участок с вечера предыдущего дня 19-го до того, как Алексею в самолете стало плохо 20-го, самолет сел в Омске по Москве в 6:10 утра (в 9:10 по Омску) – вот этот отрезок времени должен быть изучен самым внимательным образом. Потому что есть видеокамеры, есть наверняка и наверняка было наблюдение за Алексеем ночью и рано утром, когда он поехал в аэропорт.
Вот история про это. Для этого и нужно следствие, для этого и нужно, чтобы было открыто дело.
С. Бунтман
―
Настоящее.
А. Венедиктов
―
Ну Сереж. Это то, что работают люди в прокуратуре. Они делают свою работу. Я имею в виду в транспортной. Полномасштабное с экспертами, я бы так сказал.
С. Бунтман
―
Алексей Венедиктов. Продолжим через 4-5 минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И вопросы о Навальном будут у вас если и это будут сущностные вопросы… У меня только один. Понимаешь в чем дело, когда стаканчики летят в несчастных ОМОНовцев, тут работает по 154 следователя, а когда травят политического деятеля, работает транспортная полиция. Еще бы Анискин из деревни поработал, было бы очень здорово. Мне кажется, что это демонстративно то, что делается, и очень отражает российскую нынешнюю политику.
А. Венедиктов
―
Не вижу никакой демонстрации. Как раз это все делается уныло и банально. Так же, как пилоты, которые посадили самолет по инструкции, так же и транспортная полиция действует в соответствии со своими инструкциями – она собирает то, что она может собирать, исходя из своей компетенции. Я повторяю, я не отношусь пренебрежительно к тому, что делает транспортная полиция.
С. Бунтман
―
Я имею в виду усилия государства, а не самой транспортной полиции. Поручения могут делать честно или нечестно.
А. Венедиктов
―
Там нет поручения. Там инструкция вступает в силу. Я повторяю, что мне кажется, что для такого сложного дела, как отравление политического деятеля, отравление оппонента главы государства, компетенции транспортной полиции недостаточно. Просто у них не хватает ни аппаратуры, ни людей, ни умений в этом вопросе. Они собирают то, что они могут.И именно поэтому я говорю о том, что должно быть открыто полноценное дело либо Следственным комитетом Российской Федерации, либо Следственным управлением МВД, либо Генеральной прокуратурой – там где есть высококлассные расследователи, там где есть эксперты буквально по всему. И то, что вот эти органы власти, которые напрямую подчинены президенту…
Еще раз я напомню, что и Следственный комитет, и МВД, и Генеральная прокуратура напрямую входят в систему президентской власти. Президент Путин Владимир Владимирович должен дать либо указание открыть дело, либо тормозить эту историю. Он не может отмахнуться от этого и сказать: «Это компетенция Думы или суда». Компетенция Следственного комитете, МВД и Генпрокуратуры – это компетенция президента Российской Федерации.
С. Бунтман
―
Пока он отмахивается и отмалчивается.
А. Венедиктов
―
Он не отмахивается, он отмалчивается.
С. Бунтман
―
Отмалчивается.
А. Венедиктов
―
Да, он отмалчивается. Но если ему, извини меня, не задает вопрос Сергей Брилев, что ты хочешь? Надо задавать вопросы публично, я подчеркиваю. Вот мы сейчас через «Эхо» публично это делаем. И будем продолжать это делать и публично, и непублично.
С. Бунтман
―
Еще одна такая вещь сейчас происходит. Кто бы что ни сделал, кто бы ни травил, но можно ли считать, что перед выборами всевозможными, которые будут 13 сентября, что власть, «Единая Россия», провластные структуры вздыхают с облегчением? Навальный шуметь не будет. Это дело сделано.
А. Венедиктов
―
Получается все наоборот, что отравление Навального – это гораздо больший шум, чем Навальный шумит по «умному голосованию». Поэтому я не уверен про облегчение, потому что атака на Навального, наоборот, может вызвать обратную реакцию и вызвать протестный электорат отомстить за попытку отравления Навального. Поэтому насчет облегчения я ничего не знаю.Но, конечно, то, что Алексея Навального не будет в этой кампании, безусловно, это первым шагом ослабляет «умное голосование», потому что все-таки оно очень персонифицировано было с Алексеем Навальным.
С. Бунтман
―
Оно было персонифицировано.
А. Венедиктов
―
Оно было как идея его.А.Венедиктов: На политического соперника совершено нападение с помощью яда. Дальше можете сами представить
С. Бунтман
―
Есть еще отвлечение внимания именно на здоровье Алексея, на что с ним будет, на расследование. А голосование… Не ведется никакая кампания сейчас. Или ведется?
А. Венедиктов
―
Ведется.
С. Бунтман
―
Или я чего-то не заметил?
А. Венедиктов
―
Ты не заметил, но она ведется. Но ведется она вяло, это правда. Но она ведется. Я смотрю, возникают там то в Новосибирске, то еще где-то, в том же Томске. Но она ведется слабо. Конечно, когда у тебя нет яркого лидера, который озвучивает и ведет за собой этот процесс, конечно, это слабее, безусловно. Но ведется. Я слежу за 13 сентября.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста… Вот, кстати, о регионах России. Сегодня опять выходили в Хабаровске – это что такое?
А. Венедиктов
―
Да ничего.
С. Бунтман
―
Тлеющий костер?
А. Венедиктов
―
Да, абсолютно. Да, выходили. И я опять сегодня смотрел. Я бы сказал, что это как в прошлую субботу, приблизительно столько же. Понимаешь в чем дело, история в том, что поскольку количество людей меньше, то требования радикализуются, они становятся федеральными – Путина в отставку, в поддержку Навального. Протестующие хабаровчане в начале про это вообще не думали. – «Вы украли наши голоса». Ну, за Фургала которые. – «Отдайте нам Фургала, мы его сами будем судить». Имея в виду сами в Хабаровске и сами судом присяжных. В этом смысле сами.Как известно, никаких решений по этому поводу не принято. То есть принято, что он не в Хабаровске, он в Москве в СИЗО. Но люди выходят дальше. Ну выходят, да. Но выдыхается, на мой взгляд, по количеству людей. А лозунги радикализуются.
С. Бунтман
―
Расчет властей, что выдохнется и как-то утрутся?
А. Венедиктов
―
Наверное, то, что не применяются полиция и силовые структуры, как они применяются в Беларуси или в Москве, расчет на то, что да… Еще раз, протестное движение очень неоднородное вообще всегда всюду. Смотри Куштау. И вот радикальная часть остается. Мы видели призывы к забастовкам, как в Беларуси. Но это радикальная часть, она не самая большая.И власть не применяет силу, а применяет точечные репрессии – этого оштрафовали, этого на 10 суток закрыли, вот сегодня водителя «Фургалавтомобиля», по-моему, задержали тоже за препятствие движению. Ну такие точечные истории. Там выходят у тебя тысячи людей, но точечные истории. Ровно потому, что власть, видимо, считает, что люди устанут, останется только группа радикалов, а потом мы с этой группой радикалов и разберемся. Более того, не останется, а выявится. Думаю, что на это расчет.
С. Бунтман
―
Лукашенко так же поступает? Он несколько раз менял тактику в эти 3 недели.
А. Венедиктов
―
Он все время продолжает менять, Сереж. Я слежу за этим. Я вообще не понимаю, что будет завтра. Потому что то 150-тысячный митинг – никого не трогают. Вчера, когда люди вышли, оцепили сразу, стали задерживать предметно журналистов. Но только журналистов – новая тактика. Потом еще там задержали 100 человек. Остальные разошлись. Он меняет пока тактику. Потому что, на самом деле, какая разница, какая тактика? Твоя задача – задушить протест или его маргинализировать.
С. Бунтман
―
Вот ты говорил в прошлую субботу. Мы с тобой здесь сидели и наблюдали. Ты говорил, многое будет зависеть от того (если не все), сколько выйдет народу в воскресенье. В воскресенье вышло уйма народу.
А. Венедиктов
―
Ну, уйма не кодифицируется.
С. Бунтман
―
Уйма вышло. Как минимум за 200 тысяч.
А. Венедиктов
―
Не произвело впечатления на Лукашенко.
С. Бунтман
―
Лукашенко устроил комедию и беготню с автоматами и Колей.
А. Венедиктов
―
Вопрос не в том, что это комедия или трагедия.
С. Бунтман
―
Цель комедии и трагедии? Ну цель этого представления, хорошо.
А. Венедиктов
―
Вопрос не в цели, а в эффективности. Увеличилось количество протестующих, уменьшилось количество протестующих; стали протестующие более агрессивны, стали протестующие менее агрессивны. Нельзя рассматривать, на мой взгляд, все в одино… Одновременно с этим беганием мы имели интервью Владимира Владимировича, который президент России. Я считаю, что он угрожал введением…
С. Бунтман
―
Кому? Белорусскому народу?
А. Венедиктов
―
Белорусскому народу.
С. Бунтман
―
Это было направлено белорусским протестующим или это было направлено одновременно и в Европу, например?
А. Венедиктов
―
Владимир Владимирович никогда в простоте слова не скажет. Естественно, это было направлено всем, кто хочет слушать. Один из адресатов – это белорусские протестующие. Мы же не услышали, резерв из кого. Это резерв армейский или полицейский?
С. Бунтман
―
Органов правопорядка, он сказал.
А. Венедиктов
―
Резерв армейский или полицейский? Вот в этом главный вопрос. Армейский резерв – это направлено в первую очередь в сторону западных соседей, полицейский – в сторону протестующих. Он не сказал, однако, это кто – полиция, Росгвардия или ВДВ, Псковская дивизия.
С. Бунтман
―
ВДВ там уже есть.
А. Венедиктов
―
Они в Бресте участвовали в маневрах. Но речь же идет не об этом. Речь идет о том, что если они там будут жечь автомобили, захватывать банки, что там президент сказал. Это про другое, Сереж. Еще раз повторяю, я думаю, что каждое слово было выверено, выучено и запомнено президентом, потому что ему нужно было взбудоражить Европу. Вот уже позвонила Меркель, вот уже позвонил Макрон, призывая его к сдержанности. Вот с ним разговаривают через голову Лукашенко. Он на себя переключил историю с Беларусью.Беларусь – это часть, в его понимании, зоны интересов России. И вообще, это единый народ разделенный, единое государство, волею исторического случая оказавшихся по разные границы. – «И поэтому это зона моей ответственности, а не твоей, НАТО. Я понятно говорю? И не суйте туда свой сопливый нос, - перевожу я на русский язык, что сказал президент. А то так щелкнем Псковской дивизией ВДВ, что мало не покажется».
С. Бунтман
―
А крики Лукашенко по тому же поводу про зажравшуюся Литву и так далее?
А. Венедиктов
―
Он вторичен.
С. Бунтман
―
Он вторичен и он подпевает Путину.
А. Венедиктов
―
Смотрите, еще раз, вопрос цели – какую цель преследует Путин и Лукашенко. Сегодня вторая часть интервью, где Путин уже сказал, что он считает выборы в Беларуси состоявшимися, легитимными, он поздравил президента Лукашенко, Лукашенко переизбран. Все. Это вот история с Мадуро абсолютно, один в один пока. Только нет Гуайдо, повторю. А Мадуро есть. Часть стран, часть соседей – Европейский Союз, НАТО, американцы – они не признают Лукашенко, а другая часть признает Лукашенко. И вот так Беларусь во главе с полупризнанным президентом будет существовать.
С. Бунтман
―
Путин добился в этом отношении своей новой Ялты, нового Потсдама?А.Венедиктов: Ключ от событий в Беларуси сейчас переехал в руки Путина
А. Венедиктов
―
Нет, конечно. Новая Ялта, новый Потсдам – это когда Макрон, Меркель и Трамп скажут: «Ну хорошо, мы признаем вашего Лукашенко и будем продолжать с ним работать, но в ответ вот то-то, то-то и то-то». Еще раз, задача у Лукашенко – задавить протест и прекратить разговоры о новых выборах. Задача у Путина – на спине Беларуси заключить, как ты правильно говоришь, новую Ялту. Даже не сомневайся. Лукашенко готов пожертвовать. Он Беларусью не готов пожертвовать.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Это разные вещи для него.
С. Бунтман
―
Я почему спрашиваю? Потому что по умолчанию и по недоговоркам здесь Европа, Европейский союз, главные деятели, они признают здесь, что эта территория подвластная Путину и надо говорить с Путиным. Нет?
А. Венедиктов
―
Я не согласен с такой трактовкой.
С. Бунтман
―
Нет, не согласен? А почему?
А. Венедиктов
―
Ну потому что я не согласен. В корне неверная трактовка.
С. Бунтман
―
Ну обоснуй.
А. Венедиктов
―
Ну а чего мне обосновать? Мы видим пример Украины. Беларусь так же, как и Украина, когда-то были частью одного государства (Советский Союз). После распада Советского Союза Западная Европа, Соединенные Штаты Америки признали эти государства как суверенные и независимые. И когда Путин и Россия пошла на Украину, напомню, что ни Запад, ни США не признают ни Крым, ни тем более Донбасс. Они поддерживают украинское правительство в желании вернуть Крым и убрать российских советников с Донбасса.Как сказал президент Рейган: «Ялта – больше никогда». Нет зон влияния. Не является задним двором для Соединенных Штатов Америки, во всяком случае для нынешней Администрации, Латинская Америка. И для Обамы, и для республиканцев. И так же, как задним двором для Российской Федерации, Российской империи не является ни Средняя Азия, ни Закавказье. Не признается. Мы-то хотим. Не признается ни Средняя Азия, ни Закавказье.
С. Бунтман
―
А Беларусь признается.
А. Венедиктов
―
Не признается. Откуда ты это взял? Вот задаю тебе вопрос.
С. Бунтман
―
А почему все время общаются с Путиным, общаются с Путиным, общаются с Путиным?
А. Венедиктов
―
А с кем общаться? С Лукашенко? Они его не признают. С кем общаться по поводу Украины? Они общаются с Путиным. И они говорят: «Это вы, Владимир Путин, ответственны за то, что происходит на Украине». А кому это говорить? Председателю Си? Кому? Президенту Монголии? Кому это говорить? Потому что это правда. И когда Путин говорит: «У меня готов резерв для…», они, конечно, говорят с ним, а не с Лукашенко. А кому говорить? Между собой разговаривать?Вот эта история просто так же, как почему они не признают Тихановскую, когда там: «Безобразие, слабость». Никакая не слабость. Европа сильна своей слабостью, скажем так. – «Мы не можем установить, что Тихановская избрана президентом Белорусского государства (или белорусского народа, как хотите). Мы не можем установить, поэтому не признаем Тихановскую. И мы не можем установить, что Лукашенко избран. И мы его тоже не признаем». – «Ах, это слабость. Надо признать Тихановскую». Нет, они не так думают.
Та же самая история. Они точно понимают, и мы это понимаем, что ключ от событий в Беларуси сейчас переехал в руки Путина после того, как Лукашенко обратился к нему за помощью. Вот в его руки вот он переехал. И ты разговариваешь с человеком, у которого ключ.
А.Венедиктов: Путин должен дать либо указание открыть дело, либо тормозить эту историю
С. Бунтман
―
Хорошо, ключ. Он сказал: «Этот ящик закрыт. Открывать там ничего не надо, потому что там все произошло».
А. Венедиктов
―
Ему ответили: «Мы а) не признаем Лукашенко президентом; б) мы будем продолжать обсуждение санкций против Беларуси. А если вы исполните свою угрозу, вам мало не покажется». Вот что ему сказали. А что они должны были сказать?
С. Бунтман
―
Хорошо. Должны, не должны… Они, во-первых, никому ничего не должны.
А. Венедиктов
―
Вот это правильно.
С. Бунтман
―
А во-вторых, меня больше всего интересует развитие ситуации. Вот сейчас протесты, которые продолжаются… И там насчет выдыхаются, не выдыхаются – это можно сколько угодно спекулировать, мы это в точности не знаем. Так вот, предложена целая программа дальнейших действий. Эта программа заключается в несотрудничестве с государством вплоть до неуплаты налогов, забастовки, отзыв депутатов, создание фактически параллельных органов самоуправления в обществе. Это такая эшелонированная программа. Сохраняя мирный характер, абсолютно мирный характер, то есть не идя ни на какие захваты и на бандитизм. Как ты думаешь, это имеет некую действенность?
А. Венедиктов
―
Лукашенко с такой программой легко справится. Мы видим по забастовкам. Что-то утихли разговоры о забастовках после арестов двух председателей стачкомов и эмиграции еще одного. Я не знаю, как там сейчас идут забастовки. А ты знаешь? Нет никакой информации.
С. Бунтман
―
В точности не знаем, потому что некие части рабочих БелАЗа идут, выходят, части МАЗа, части того…
А. Венедиктов
―
Выходят и забастовки – это разные вещи.
С. Бунтман
―
Я про то и говорю, что именно забастовка, остановленные производства. Но, с другой стороны, он не стал закрывать предприятия. Значит никто не бастует? Или значит что? Что это может означать?
А. Венедиктов
―
Вот это очень правильный вопрос. Именно поэтому я и считаю, что с этой программой он справится. Потому что центром его проблем является не неуплата налогов, а забастовочное движение. Еще раз повторю, он всегда считал, что рабочий класс является его электоратом. Так оно и было на самом деле. Именно для белорусских предприятий он выбивал деньги из России. Да, не очень большие, но все-таки стабильные зарплаты. И когда рабочие многих предприятий вышли против него…А я еще и еще раз буду напоминать, они вышли не против фальсификации выборов, они вышли, когда полиция стала применять демонстративную жестокость по отношению к согражданам. То есть их возмутила не фальсификация. Это можно просто точно посмотреть по датам, с чем они выходили и когда они стали выходить и бастовать отдельные цеха.
Ему нужно было это перевернуть. Ему нужно было вернуть рабочих на предприятия. Ему нужно было объясниться с ними. Это его электорат. Это не просто его граждане. Это не просто его народ, это его электорат. И мы это не очень хорошо видим, но повторяю, я слежу за отдельными предприятиями и смотрю…
С. Бунтман
―
За какими?
А. Венедиктов
―
БелАЗ, МТЗ, агрокомплексы. И там даже оппозиционные каналы прекратили писать о забастовках, что они встали. Это не значит, что они не встали. Но мы не видим, что развивается забастовочное движение. Это значит, это оружие было эффективным в той точке, когда люди возмутились против жестокости, и неэффективным в той точке, когда к ним пришли политики с политическими требованиями создания параллельных, как ты сказал – ну, это ты сказал – органов власти. На самом деле не так.
С. Бунтман
―
А как не так?
А. Венедиктов
―
Координационный совет, в который входят представители кандидатов в президенты, он, естественно, выдвинул программу, которая совпадала – сейчас скажу страшную вещь – совпадала с объявлениями Лукашенко, а именно новая Конституция и новые выборы за ней по новой Конституции парламента и президента. И это было поле компромисса до последнего времени – до вступления Путина. А вот когда вступил Путин в эту игру – публично я имею в виду, непублично он и так был – и сказал: «Не, не, не, ничего. Выборы легитимны. Что там надо? Все, мы признали, поздравили». А зачем Лукашенко тогда проводить вот эту конструкцию? Ну, Конституцию он обещал еще до выборов.
С. Бунтман
―
То есть Путин укрепил Лукашенко?
А. Венедиктов
―
Не так. Путин укрепил свою власть над Лукашенко. Путин сделал Лукашенко более зависимым от себя. Вот он сказал так – и будет так. А не как вы, Александр Григорьевич. Вот что случилось на самом деле.
С. Бунтман
―
Получается, смотри, ни шагу назад. Саня, ни шагу назад.
А. Венедиктов
―
Получается, что президента Беларуси зовут не Александр Григорьевич, а Владимир Владимирович. Вот что я хотел бы сказать.
С. Бунтман
―
Для меня будет показателем, что уже ничего нет на больших предприятиях, когда Лукашенко там появится. Не в колхозе «Красный лапоть», а появится на БелАЗе, на МАЗе.
А. Венедиктов
―
Если они работают, ему зачем там появляться? Вот зачем?А.Венедиктов: Задача у Путина – на спине Беларуси заключить новую Ялту
С. Бунтман
―
Но колхоз «Красный лапоть» же тоже работает.
А. Венедиктов
―
Это огромная агрофирма, где работает десяток тысяч человек. Сереж, извини.
С. Бунтман
―
Очень хорошо.
А. Венедиктов
―
Нет, все, он уже не появляется. Сейчас не появляется. Он сейчас появляется в окружении военных и силовиков. Это его выбор, каким образом быть эффективным. Еще раз, он делает для сохранения своей власти. Но сейчас он полностью зависит от Путина. Вот вход Путина в эту историю означает, что Лукашенко реально стал сатрапом Путина на территории Белорусской волости.
С. Бунтман
―
И поэтому он должен действовать жестче.
А. Венедиктов
―
Как скажут. Может – жестче, может – не жестче. Как скажут.
С. Бунтман
―
Но и сейчас он отрезает информацию всеми силами.
А. Венедиктов
―
Естественно. Любой диктатор, любой автократор. Это тебя удивило что ли, я не понял?
С. Бунтман
―
Но это хороший вопрос всегда.
А. Венедиктов
―
Да. Но неожиданно.
С. Бунтман
―
Называется не «Будем удивляться», а «Будем наблюдать».
А. Венедиктов
―
Да, наблюдаем движение.
С. Бунтман
―
Потому что наблюдаем движение. Может быть, и абсолютно ясное, учитывая Путина и Лукашенко и взаимоотношения.
А. Венедиктов
―
Еще раз, Путин хотел, чтобы Беларусь была частью большой его империи. Вот движение сейчас в эту сторону эффективное.
С. Бунтман
―
Мы сейчас с вами прервемся и потом продолжим наши разговоры. И будут они основаны очень во многом на ваших вопросах. Хотя и так я смотрю на те вопросы, которые вы задаете по делу, и их всегда использую.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Продолжаем наблюдать. Мы отвечаем в основном на ваши вопросы. Здесь есть ваш вопрос: почему удалили сегодняшний выпуск «Человек из телевизора». Я не знаю ничего об этом, ничего не знаю, посмотрим. Откуда вы взяли, что его удалили. Я не знаю, выясним. Дальше. «С Лукашенко присоединение Белоруссии к России видится затруднительным, значит ли, что его как помеху, в конце концов, будут убирать?»
А. Венедиктов
―
Ну я согласился бы с вашим вопросом, я бы сказал так. Во-первых, мы не знаем, как далеко зайдет его обязательство перед теперь Владимиром Путиным. Напомним, что только-только Путин говорил о том, вернее не Путин, Лукашенко говорит, что Россия реструктуризирует миллиард долларов долга. То есть он делает Лукашенко своим должником. Насколько Александр Лукашенко почувствует себя должником Путина - настолько он ему уступит. Просто это может не нравиться, но это к этому идет. И все должны это знать, что такая угроза существует. А не лозунги выкидывать, что вы там такие-сякие. Вы не такие и не сякие, мы говорим не про вас, мы говорим про взаимоотношения Путина с его резервом из правоохранительных органов и президента Лукашенко.
С. Бунтман
―
Далее идем. «Когда откроют границу с Белоруссией?»
А. Венедиктов
―
Она открыта.
С. Бунтман
―
Но она специфична. Как и везде.
А. Венедиктов
―
Сегодня венгры закрыли границу для всех иностранцев, с 1 сентября закроют границу. А те венгры, которые приедут – либо справки, либо 14 дней изоляции. Границы гуляют. Но в Беларусь можно попасть через границу официально.
С. Бунтман
―
«Означает ли крах протеста в Беларуси (где вы его взяли, интересно) – что значимых протестов в России не будет десятки лет».
А. Венедиктов
―
Во-первых, ваш посыл кажется мне странным, никакого краха протеста в Белоруссии нет. Мы видим, что протест тебя ищет, ищет новые формы. Вот сегодня женский марш в Беларуси ищет более эффективные формы, потому что мы видим, что на сегодняшний день, как вам это нравится или не нравится, Лукашенко устоял. На сегодняшний день, не побежала часть элиты к протестующим, как это было во время цветных революций майдана или армянской революции или киргизской революции. Это была одна из целей, чтобы часть элиты силовой и политической поддержала протестующих. Этого не случилось. И протест ищет другие формы. Я не считаю, что он не устоял, он просто в отсутствие лидера, символа внутри страны, Тихановская за рубежом, Тихановский и его Бабарико сидят. В отсутствие лидера или лидеров протест такой сетевой ищет формы более эффективные. Я не вижу, что он как-то пал. Люди не изменили своей точке зрения, ну да, у части людей, наверное, опустились руки, потому что революция - это всегда харизматическое действие, это такой порыв. Но порыв не может быть довольно длинным. И поэтому нужно, то есть не нужно, а люди переходят к более долгосрочным действиям. Так что протест не упал. А что касается российского протеста, мы видим изменения его формам, мы видим, с одной стороны кто еще мог подумать, что там 50 дней тому назад тут такое в Хабаровске из-за арестованного губернатора. Сколько губернаторов арестовывали, а никто не выходил. А тут раз – и вот тебе многотысячные, многодесятитысячные, многосоттысячные были в Хабаровске протесты с одной стороны, с другой стороны Куштау, где протестующие добились результата. Что вы называете протестом в России? Протест в России стал децентрализованным. И, конечно, атака на Алексея Навального, вывод из активной политической жизни децентрализует и дальше этот протест. Выльется ли этот протест в результаты сентябрьских выборов, мы посмотрим, когда: а) пройдут выборы и б) когда проявится реакция на эти выборы.
С. Бунтман
―
Сергей Полищук пишет: на Нехте подробный план возвращения власти народу. Я его и имел в виду.
А. Венедиктов
―
Да, на Нехте подробный план возвращения власти народу. Теперь вопрос: как этот план претворить. Это дело в руках белорусского народа, а не российских журналистов в студии «Эхо Москвы».
С. Бунтман
―
Я о нем и говорил. Здесь потрясающий был вопрос: как вы думаете, кто на Нехте пишет планы действий?
А. Венедиктов
―
Понятия не имею.
С. Бунтман
―
Знал бы, не сказал, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Почему. Они не скрывают. Координационный совет не скрывается. Имена известны. Кто-то из них вышел из совета, кто-то уехал, но основная часть координационного совета находится в Минске, в Беларуси и вполне открыта на встречах с избирателями, на пресс-конференциях заявляет о планах действия. Поэтому вот этот план действий, который на Нехте, он действительно анонимный. Я могу такое написать, вы можете такое написать. Весь вопрос в том, а кто его применять будет.
С. Бунтман
―
Арчи Честер пишет: «Мне странен наезд на ФСБ из-за советского происхождения яда. “Новичок” это 70-е, яды того периода в доступе во всех странах постсоветского пространства и были…» Я это читал, по-моему, когда были Скрипали. Я читал эту байду.
А. Венедиктов
―
Я не понимаю, что ты называешь байдой. Никакого наезда на ФСБ нет. А где вы нашли наезд на ФСБ. Если говорить о Навальном, до сих пор неизвестно, какое вещество было применено.
С. Бунтман
―
Нет, я имею в виду байду, которая здесь написана.
А. Венедиктов
―
Нет, а что за байда. Действительно это в Советском Союзе разрабатывалось, какой это секрет. Более того, разработчики «Новичка» дают интервью и господину Углев и Мирзаянов, один из них живет в Анапе, другой живет в Америке. Вы ничего не открываете нового. Еще раз, если говорится об отравлении Навального, то неизвестно какой агент был использован, понятно, что что-то было использовано для замедления действий холинэстеразы. Для блокирования ее действия. «Новички» попадают в это, но как мне объясняют врачи, Атропин против «Новичка» неприменим. А наоборот. Поэтому я бы в медицинские не лез. Еще раз повторяю, разрабатывали это химические лаборатории, военное химические лаборатории, это относилось скорее не к Комитету госбезопасности в 70-е годы, а к военному ведомству.А.Венедиктов: Лукашенко был прав в самом начале, что Москва искала ему дублера
С. Бунтман
―
ГРУ скорее.
А. Венедиктов
―
Я не знаю, как назывались подразделения, потому что это химические лаборатории. Военные химические лаборатории. Они военные были. Были засекречены, может быть, их курировал КГБ, а может быть ГРУ, а может быть еще какая-то структура.
С. Бунтман
―
Далее. Это странное, не понял про сшибку в головах Лаврова, Шойгу и так далее. Это сегодня не головомойка. С чем связаны изменения в «Эхо Самары»?
А. Венедиктов
―
В смысле.
С. Бунтман
―
Редакция, изменения.
А. Венедиктов
―
Я не понимаю. И.о. главного редактора и еще один сотрудник, они подали заявление об увольнении. Я назначил, поскольку «Эхо Самары» является филиалом «Эхо Москвы», я назначил туда главным редактором моего заместителя Максима Курникова. Который обязан восстановить работу редакции после ухода тех, кто ушел. И он занимается.
С. Бунтман
―
Как ты смотришь на те изменения, которые произвели в иерархии белорусской православной церкви. То есть отстранение митрополита Павла, увольнение и назначение митрополита Вениамина.
А. Венедиктов
―
Никогда за этим пристально не следил. Но было очевидно, что экзарх белорусской церкви, РПЦ московского патриарха – тут надо все объяснять. Экзарх Павел, глава белорусской православной церкви - это часть московского патриархата. Назначается синодом. Во время событий экзарх Павел сначала поздравил Лукашенко с избранием. После жестокости отозвал свое поздравление и осудил жестокости. Потом отозвал свое отозвание. Собственно говоря, он не выполнил ту роль, на которую могла надеяться Москва. Он не поддержал, безусловно, президента Лукашенко. А экзарх Павел, насколько я про него читал, он обладал определенным авторитетом. Сам по себе. И синод РПЦ, естественно, не надежного человека из Белоруссии убрал, направил его, кстати, в очень хорошую митрополию в Краснодарский край. А туда поставил другого. Эта отставка связана с публичной позицией, скажу я, мы не знаем не публичную экзарха Павла. В отношении белорусских протестов. И в первую очередь еще раз подчеркну: связанной с жестокостью полиции. Он оказался не безусловен. Я думаю, что именно это явилось причиной его досрочного снятия. Он в 13-м году, по-моему, пришел, и перемещение его в Краснодарский край не планировалось.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, ты следил, очень противоречивые отклики на назначение Вениамина. С одной стороны первый белорус за очень многие годы…
А. Венедиктов
―
Нет, я не следил.
С. Бунтман
―
Потому что там не совсем понимают, с чем это связано. И каков он будет.
А. Венедиктов
―
Ну каков он будет – мы увидим. Чего сейчас понимать. Мы пока не видим. Мы не видим его позиции в отношении защиты обиженных, чем церковь и славна. Любая. В первую очередь защитой. Ну подождем немного, посмотрим, как он выступит.
С. Бунтман
―
Достаточно жесткую позицию определенную заняла католическая церковь в Беларуси. И митрополит Кондрусевич раньше был у нас. Ты следил за события вокруг Красного костела?
А. Венедиктов
―
Среди прочего – да.
С. Бунтман
―
Мне показалось, что это решение закрыть двери с находящимися там людьми было сверхраздражающим для белорусов.
А. Венедиктов
―
А последствия какие? Вот еще раз.
С. Бунтман
―
Последствия все время теперь оцепление стоит вокруг Красного костела.
А. Венедиктов
―
Будем смотреть, что там будет.А.Венедиктов: В основе снятия Гануса лежит нежелание борьбу с допингом делать публичной
С. Бунтман
―
Да, уже который день. «Почему бы Кремлю ни слить и сделать ставку на промосковского кандидата, тем более диктатор неоднократно обманывал Путина».
А. Венедиктов
―
Я думаю, так и будет. Через какое-то время. Я ещё раз повторю, что Александр Лукашенко и Владимир Путин не любят друг друга и кажется, сейчас у Москвы появилась возможность, еще раз - иметь дело с ослабленным Лукашенко, который становится зависимым от Москвы впрямую. И второе, готовить ему преемника для чего? - для отношений с Западом. И затем я уже говорил, по-моему, такую унылую историю. Конституция новая, новые выборы в парламент, а потом новые выборы президента в течение года. Я думаю, в любом случае это не противоречит тому, что говорил Лукашенко. Не противоречит. Начиная с новой Конституции, новых парламентских выборов. Я думаю, что Лукашенко был прав в самом начале, что Москва искала ему дублера, в Москве понимали, что Лукашенко может не победить, на мой взгляд. Ну честно победить. Искали дублера, отсюда возникают разные танцы вокруг и Бабарико с «Газпромом» и Цепкало. Это не значит, что это агенты Москвы. Я хочу сразу сказать, не приписывайте мне то, чего я не говорил. Но то, что Москва будет пытаться договориться и заранее, не потом, как Пашинян, который возник и надо с главой государства разговаривать, с которым у нас не было контакта. Поэтому были контакты, конечно же.
С. Бунтман
―
Наталья Забелина задает вопрос: если всех журналистов вышлют из Беларуси, то как получать информацию?
А. Венедиктов
―
Канал Нехта идет из Польши. Чему это мешает. Послушайте, у каждого есть гаджет. И каждый участник может превратиться в корреспондента. Обращу ваше внимание, да, конечно, они будут корреспондентами с позицией, что называется. Но если мы будем собирать и государственную официальную позицию, и вот этих людей протестующих – у нас будет получаться более-менее объемная ситуация. Я просто хочу напомнить, что платформа «Голос», которая делалась в Беларуси, около миллиона человек с помощью своих гаджетов фотографировали свои бюллетени и присылали. По-моему, около миллиона. По-моему, там сертифицировано было по телефонам порядка 370 тысяч человек. Вот вам 370 тысяч корреспондентов, которые будут публиковать то, с чем они сталкиваются. Конечно, к этому тоже надо будет, поскольку они корреспонденты, но акторы, относиться скептически. Но базовую информацию можно будет получать. Абсолютно замкнуть страну, окруженную Россией, Литвой и Польшей, Украиной – на мой взгляд, невозможно.
С. Бунтман
―
Между прочим, «Нехта лайф» и «Наша Ніва» подробно и полностью приводят все официальные высказывания, все речи Лукашенко. Все выступления и интервью министров. Приводят в лайфе. Они эту картину не скрывают. Так что, другое дело, что на территории Беларуси очень большие проблемы. Это не столько знать нам, что в остальном мире, что творится в Беларуси, сколько в самой Беларуси проблема с Интернетом. И вот сегодня сайт был заблокирован нашей Нивы.
А. Венедиктов
―
А сайт CNN не заблокирован? Они могут узнавать, что происходит в мире?
С. Бунтман
―
Я не знаю ничего об этом. Я смотрел на белорусских ресурсах, которые сегодня ночью были заблокированы. Но канал работает. Но ему очень трудно. Telegram-канал «Наша Ніва». Очень полезный тоже. Так. Странно. «Рассматривает ли руководство России вопрос об отравлении Навального как репутационный удар на внешнеполитическом уровне?»А.Венедиктов: Не приписывайте мне то, чего я не говорил
А. Венедиктов
―
Да, безусловно. И вопрос микширования этого удара, я вас уверяю, стоит. Я думаю, что в разговорах, которые Путин ведет с международными лидерами, он как раз отвечает на задачу микширования удара. В публичном поле он не хочет микшировать удар, потому что считает, как мне кажется, что это нанесет удар его престижу внутри страны. А снаружи, ну как же, мы же оформили его вылет в течение нескольких часов. То есть прилет самолета в течение нескольких часов и вылет. Ну кто мешает-то, пусть лечится где хочет. Они микшируют эту историю. Но поскольку здесь как я понимаю, у него баланс между внутренней и внешней историей. Как раз он принял решение, я считаю, что решение это президента РФ, что пока уголовка не будет открыта.
С. Бунтман
―
Еще одна вещь. Нам сказали, что проверил тут же человек, работает CNN в Беларуси. Мы сейчас прервемся, а потом снова будем отвечать на ваши вопросы.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. В чате есть ваши вопросы. Вы очень противоречивые вещи здесь говорите о том, что у нас в Ютубе, да, «Человек из телевизора» оборвалась на полуслове. Я скажу, когда будет время и когда будет всё ясно. Во всяком случае, у нас передача была целиком и никуда не девается, и мы никаким образом не хотим ее никуда девать. Кто главный бенефициар, здесь спрашивают, отравления Навального, его состояния нынешнего. Вот кому это сейчас любо? Во всяком случае, выгодно.
А. Венедиктов
―
Нет, кто главный бенефициар – российская власть, конечно. Повторюсь, что это не значит, что она организовала и отравила. Хотя подозрение падает на нее самое первое. Это надо признать. Но любые подозрения нуждаются в доказательствах. Но то, что Навальный убран с политической сцены как лидер и символ оппозиции, конечно, это прежде всего выгодно российской власти, Кремлю. Очевидно. Дважды два – четыре. И нравится это, не нравится, но дважды два – четыре.
С. Бунтман
―
Андрей Белоус спрашивает: на основании какой информации, каких признаков вы сделали вывод, что кампания по «умному голосованию» ведется сейчас вяло? Или это предположение, а не точная информация.
А. Венедиктов
―
Я не занимаюсь предположениями. Андрей. Я наоборот занимаюсь наблюдением за выборами внимательным образом. Я могу сравнить интенсивность кампании, которая была в прошлом году во время выборов в Мосгордуму и интенсивность кампании, которая есть, скажем, в Новосибирске. Она ведется вяло, с моей точки зрения. Меньше информации, меньше призывов. Меньше массовых мероприятий. Меньше.
С. Бунтман
―
Еще вопрос. Завершилось ли все в Башкортостане.
А. Венедиктов
―
Нет.
С. Бунтман
―
И вот наблюдения. Потому что ты говорил в четверг об этой проблеме с приватизацией и возможной национализацией. Решит ли эту проблему содовой компании. Там началась какая-то вообще деятельность вокруг всего этого дела.А.Венедиктов: «Жи-ши» необязательно писать с буквой «и». Это главное
А. Венедиктов
―
Если началась деятельность – как это может завершиться. Конечно, ничего не завершилось.
С. Бунтман
―
Как происходит эта деятельность, в каком направлении она.
А. Венедиктов
―
Насколько я знаю, на следующей неделе статус природной территории будет предоставлен главе Куштау решением правительства РФ. Это первое. Это некая защита законодательная, законная защита. Давайте мы посмотрим, что случится в следующую пятницу на заседании правительства. Думаю, что мы получим результат. Это первое. Вторая история, буквально сейчас, что не только Генпрокуратура, но и Следственный комитет стал выяснять, законно ли была приватизирована, вернее не приватизирована, а переход контрольного пакета в руки частных лиц. Мне кажется, это сделано для того, чтобы не выкупать компанию. Эта история - повторение с «Башнефтью», когда у частных инвесторов была отнята «Башнефть» и передана «Роснефти» - господину Сечину. Наше государство вообще сторонник не частной собственности, а сторонник увеличения государственной собственности или передачи компании в более близкие руки. Поскольку компания доходная, чего же не передать кому-то из близкого окружения. Забрать, найти, почему компания работала, все было хорошо, а сейчас, когда она столкнулась с экологическими проблемами, вдруг выяснилось, что она была приватизирована неправильно. Не приватизирована, а создана неправильно. Поэтому одно дело было выкупить – это правильное было решение, безусловно, Хабирова 13% до контрольного пакета. Чтобы принимать решения. А другое дело отнять, еще раз повторю, что да, акционеры компании часть средств выводили действительно в офшоры, это было не запрещено законодательством. Другая часть шла в региональный фонд башкирского правительства. 40%. Поэтому так тоже говорить нельзя. Я не большой любитель национализации. И считаю, что это не очень эффективно, но когда начинают говорить о хищнической природе капитализма, я еще раз хотел бы напомнить, что разработка и уничтожение Шихана, предыдущей горы, началось с 1949 года. Под руководством Коммунистической партии Советского Союза. Даже не Коммунистической партии, а всесоюзной коммунистической партии большевиков. И лично председателя правительства. Кто у нас был председателем правительства в 49-м году? Сталин Иосиф Виссарионович.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Поэтому про хищническую природу капитализма мы можем, конечно, говорить, но не будем забывать и про другое. А то, что прокуратура найдет и еще посадит кого-нибудь – а чего же нет. Когда сам президент уже сказал и все решил.
С. Бунтман
―
Да, посадить всегда приятно, когда президент сказал. «Прокомментируйте, - за 40 рублей, - увольнение Юрия Гануса».
А. Венедиктов
―
Я представлял, что будет задан этот вопрос. Я сегодня прочитал аудит РУСАДА и на 69 страницах ответ Юрия Гануса. С моей точки зрения, то, что ему предъявлено, – неубедительно. С моей точки зрения, из того, что я вижу сегодня, здесь я согласен с авторами профильного канала Спортс.ру, что это сделано ровно потому, что он боролся с допингом. Не просто боролся с допингом, мы сейчас все боремся с допингом, что он боролся публично и открыто с допингом. И дальше нашли какие-то смехотворные обвинения, которые, к сожалению для нас защищают и известные спортсмены, и Владимир Лукин в нашем эфире. Про английский язык, про такси за средства компании. Ну, я могу сказать, что у нас тоже средства компании есть на обучение на курсы английского языка. И это правильно для тех, кто занимается особенно обучением допинг-офицеров. И прочитайте сами, сделайте вывод сами. Я считаю, что в основе снятия Гануса лежит нежелание высшего спортивного руководства, которое, естественно, выполняет волю высшего политического руководства, борьбу с допингом делать публичной.
С. Бунтман
―
Как вы прокомментируете заявление Меркель относительно «Северного потока»?
А. Венедиктов
―
Ничего нового. Меркель – одно из главных ее дел в отношениях с Россией – сохранение и защита «Северного потока». Она реально считает, ее правительство считает, что «Северный поток» делает Германию энергетически более стабильной. И она считает, что в интересах Германии разделить вопрос об отравлении Навального и экономические вопросы. Это ее позиция известная. Ее позиция старая. Она лишь ее подтвердила и конечно, президент Путин этой позицией воспользуется.А.Венедиктов: Я не большой любитель национализации
С. Бунтман
―
Отражает ли эта позицию всего ЕС?
А. Венедиктов
―
Нет. Это не отражает позицию всего ЕС. Я вообще не знаю позицию всего ЕС по поводу «Северного потока». Позиция ЕС – это требование открытого и транспарентного расследования попытки отравления Навального. Я знаю. А что касается «Северного потока», то те страны, которые экономически в нем заинтересованы, они противостоят, например, единодушно санкциям США. Которые пытаются этот «Северный поток» зарыть. И здесь как видите непростая история. Вообще, как только ты начинаешь какую-то проблему рассматривать очень пристально, наблюдать и ковыряться в ней – вдруг у тебя возникают какие-то неожиданные, вот правильный вопрос, очень ценный был вопрос про это. Появляются некоторые аспекты, которые вызывают у тебя, я об этом даже не подумал. Например, я с детства знаю, что «жи-ши» пишутся с буквой «и». Ты знаешь про это, Сереж?
С. Бунтман
―
Да. Слышал.
А. Венедиктов
―
А как ты напишешь «Жыве, Беларусь?» С буквой «ы». Ты будешь ее писать по-русски все равно.
С. Бунтман
―
Нет, если это слово, зачем я буду писать его по-русски, когда это белорусское слово.
А. Венедиктов
―
Но ты перевести можешь.
С. Бунтман
―
Перевести - будет совершенно по-другому. Или «живи» и «да здравствует».
А. Венедиктов
―
А я вот буду писать «Жыве, Беларусь» - по-русски. Через букву «ы». Значит можно букву «ы» привязывать к букве «ж».
С. Бунтман
―
Это белорусское слово.
А. Венедиктов
―
Вообще в русском языке много иностранных слов.
С. Бунтман
―
Да, но они пишутся…
А. Венедиктов
―
По-разному.
С. Бунтман
―
Хотя…
А. Венедиктов
―
Так, вот я сейчас по слову…
С. Бунтман
―
Фамилии, например, литовские. Мацкявичюс – пишутся через «ю».
А. Венедиктов
―
Географические названия разные.
С. Бунтман
―
Да, Чюрлёнис. «Жыве, Беларусь» - я даже говорить с «ы» буду.
А. Венедиктов
―
Вот. Так я про это. Поэтому «жи-ши» пишутся с буквой «и», оказывается не стопроцентно. Так же как с «Северным потоком». Я просто привожу пример, что как только начинаешь рыться в этом, задумываться над этим – открываются другие возможности.
С. Бунтман
―
Да. Хорошо, кстати говоря, спасибо каналу «Наша Ніва», который сильно повысил мое понимание белорусского языка. Вот человек почти что находится в недоумении. Поэтому я ждал 156-го раза, когда Акив Саркаров задаст вопрос: победит ли Трамп, выиграет ли он президентские выборы.
А. Венедиктов
―
На сегодняшний день, еще до выборов, по-моему, 68 дней, на сегодняшний день выигрывает Байден. Он выигрывает и по количеству общих голосов. Но это не показатель, потому что Хиллари Клинтон выиграла у Трампа 3 миллиона голосов, но проиграла выборы. Но и в тех 6 штатах, где решающие голоса, которые в 16-м году выиграл Трамп, в пять из них у Байдена преимущество сейчас в среднем в 3%. В одном – по нулям идут. Поэтому на сегодняшний день, если бы выборы были завтра, что называется, то выиграл бы Байден. Но давайте не будем торопиться и смотреть, как все еще повернется.
С. Бунтман
―
Да. «Е» на конце. Юлия, извините, может у меня произношение не то. Можно несколько слов про Шклярова. Нет, несколькими словами не отделаешься. Это одна из самых тяжелых историй.
А. Венедиктов
―
Виталий Шкляров задержан, находится в СИЗО в Минске. Он белорусский гражданин. У него нет российского гражданства. И поэтому наше посольство им не может заниматься. Но его друзья им занимаются, скажем так. И дальше я не буду ничего комментировать. Потому что мы надеемся, что эта история разрешится освобождением Виталия. Надеемся. Но он в порядке. Насколько можно быть в порядке в тюрьме.
С. Бунтман
―
Да. Ну там тяжелая история очень. Вообще история арестованных, сидящих в тюрьме и пропавших без вести – это очень тяжелые истории. К каждой из которых мне кажется, нужно относиться чрезвычайно подробно, что сейчас и делает активное белорусское общество. Я, во всяком случае, всячески поддерживаю в этом. «Президент говорит, что будут наказаны работодатели, которые не выплачивают зарплату работникам. Уже без малого год обратилась в суд, заседание откладывается и так далее». Как тут быть?А.Венедиктов: Лукашенко сохраняет свою власть в первую очередь благодаря поддержке России
А. Венедиктов
―
Извините, это судебная процедура. И идет суд ваш. Президент сказал, вы хотите, чтобы президент принимал решения мимо суда? Я сторонник, чтобы суд принимал решения, а не президент.
С. Бунтман
―
Тут начинаются лингвистические штучки. Давайте мы это отложим. Наши с вами любимые лингвистические рассужданцы до ближайшей среды. В ночь со среды на четверг. Я все правильно говорю, Алеш? Ты меня уже туда поставил.
А. Венедиктов
―
Уже поставил.
С. Бунтман
―
Значит, будет два с небольшим часа, поскольку Нарышкин работает утром. У нас с вами будет возможность поболтать о чем угодно.
А. Венедиктов
―
Речь идет о программе «Один». Со среды на четверг, где Сергей Бунтман будет отвечать на эти вопросы.
С. Бунтман
―
«Возможен ли очередной обман России со стороны Лукашенко после затухания протестного движения по вопросу союзного государства?»
А. Венедиктов
―
Вы чего, ну, конечно же, а чего нет-то. А что нам можем помешать пообманывать и пообманываться. Но ситуация другая, чем была в декабре 2019 года. Ситуация в том, что действительно Лукашенко, на мой взгляд, сохраняет свою власть, в первую очередь благодаря поддержке России. В первую очередь. Не было бы этой поддержки, если бы Путин сказал: ну надо изучать вопрос, мы не знаем, кто победил на самом деле – была бы другая история. Конечно же, Александр Григорьевич будет уклоняться от выполнения взятых в кризисный момент обязательств. Это совершенно очевидно. К гадалке не ходи.
С. Бунтман
―
Как идет следствие по Сергею Фургалу.
А. Венедиктов
―
Да, на сегодняшний день история в том, что все обвинения, все доказательства против Сергея Фургала, насколько я знаю, связаны с показаниями. То есть ничего материального в доказательствах, что организовывал, настаивал, участвовал. Насколько я знаю – нет. Но в чем вы правы, я сейчас запишу, надо уже решать вопрос, надо звать, если они пойдут – адвокатов Фургала. Для того чтобы они смогли рассказать то, что они могут рассказать. Но на сегодняшний день, на сегодняшнюю неделю, насколько я знаю из источников моих, там все строится на показаниях. А не на материальных доказательствах. Не на документах.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают: действительно ли верит Лукашенко, что может передать власть сыну Николаю и зачем он его везде с собой возит?
А. Венедиктов
―
Что такое - верит Лукашенко. Во-первых, он про это, по-моему, не говорил. Во всяком случае, я этого не помню. Но зачем он с собой водит. Наверное, для того чтобы иметь в виду, что в принципе хорошо бы создать династию. Но это предположение. Это не знание. Насчет того, чтобы верить Лукашенко, я к президентам вообще всем отношусь осторожно со словом «верить». Это политики, которые сегодня заявляют одно, завтра другое.
С. Бунтман
―
Напоминают нам, что сегодня юбилейный день протестов в Хабаровске – 50-й. «Появились ли во власти люди с сомнениями в верности курса Путина, экономика, санкции, Беларусь, Хабаровск».
А. Венедиктов
―
Насколько я знаю по некоторым упомянутым вопросам, идет обсуждение, высказываются разные точки зрения. Дело в том, что то, что вы называете курсом Путина, это окончательное решение. Перед окончательным решением президента есть момент обсуждения с разных позиций. Я, например, абсолютно точно знаю, что при хабаровской истории были люди, довольно близкие Путину, которые предлагали применить силовой вариант. В самом начале 50 дней назад. Курс Путина в вашем вопросе он был про другое. В результате. Тем не менее, были сомнения до того. После того, как чего-то происходит, естественно, окружение Путина с ним обсуждает последствия. К сожалению, это совершенно закрытое совещание, здесь знать нельзя, можно только догадываться. Но в любом случае по некоторым отдельным элементам мы видим, что перед тем как принять решения, предлагаются разные модели. То есть можно ли сказать, что это сомнения. Если выбирается одна из моделей, остальные отвергаются. Те, кто предлагал, они сомневаются… В этом смысле только могу сказать.
С. Бунтман
―
Все это зависит от диапазона сомнений очень сильно.А.Венедиктов: Я сдвинул бы на один месяц начало нового учебного года - на 1 октября
А. Венедиктов
―
Я не готов здесь кодифицировать. Извини меня, применение силы или не применение силы – само сдохнет – это огромный диапазон. Принципиальный диапазон. Вмешиваться в Беларусь или не вмешиваться – это огромный диапазон. Я напомню вам, что когда принималось решение по Крыму, до того как решение было принято, очень много людей, с которыми Путин ну не советовался, обсуждал это, говорили о том, что да, это здорово, это круто, Крым наш и Крым российский и должен быть российским. Но последствия, давайте изучим последствия. Это говорили Путину люди. И после обсуждения Путин говорил: я принял решение, ваше дело – минимизировать потери. Таким образом, признавая потери. Поэтому я бы не стал так линейно к этому относиться. Важно, что когда принимается решение, в процессе принятия решений вокруг Путина… понимаете, вокруг Путина, путинская бюрократия - это люди от Чубайса до Сечина. Люди с разным видением от Чемезова до Патрушева. И люди с разным видением настоящего и будущего и прошлого России.
С. Бунтман
―
А после принятия решения…
А. Венедиктов
―
Надо исполнять.
С. Бунтман
―
Как при демократическом централизме все решения…
А. Венедиктов
―
И начинается обсуждение последствий. Как минимизировать последствия. То есть на самом деле, конечно, финальная точка принадлежит президенту. У нас суперпрезидентская республика. И в принципиальных вопросах, безусловно, решение и оформление принадлежит Владимиру Путину. После того как он выслушал всех или не выслушал всех. Это его дело. Но новые поправки в Конституцию, о которых все уже забыли, они усиливают, конечно, эту персоналистскую власть и ответственность, конечно.
С. Бунтман
―
Последний вопрос. Сегодня последняя передача в августе. Скажи, пожалуйста, есть хоть малейший шанс, что учебный год в школах не начнется 1 сентября?
А. Венедиктов
―
Нет. Я думаю, еще вчера обсуждал с разными рода людьми федеральными и не федеральными. Нет, 1 сентября школы и детсады и университеты, скорее всего, по всей территории страны откроются. Я напомню, что окончательное решение принимают регионы. Поскольку связано с пандемией, это отправлено регионам. И, конечно…
С. Бунтман
―
Москва идет?
А. Венедиктов
―
Конечно, идет на открытие. Насколько я знаю, нет ни одного региона, который не идет на открытие. Но Москва сделала следующий шаг, разрешив родителям самостоятельно принимать решение, отправлять детей в школу или пытаться организовать их обучение самим. Дистанционно или другим образом. И вот я сейчас провел опрос у себя в Telegram-канале. У меня 66%, я попросил родителей школьников отвечать, 66% отправляют детей в школу. 14% оставляют, попридержат на какое-то время и 21% еще не знают, как поступить. В зависимости, видимо, от обстановки в школе и в регионе. Будь моя воля, я, безусловно, сдвинул бы на один месяц начало нового учебного года - на 1 октября. Только потому что непонятно, очень много непонятного. Как сдвигать параллели, ну например, в школах пришла инструкция, что детей выпускать по одному в туалет. И только во время уроков. Но у нас на этаже 20 классов. То есть 20 детей сойдутся в туалете в одной точке. Или будет череда идти.
С. Бунтман
―
Решать будут, кому первому сходить из-за успеваемости что ли.
А. Венедиктов
―
Не знаю. Решает учитель и только на уроке. Это штуки не отработаны. Это не смешно на самом деле. И поэтому, конечно, лучше бы сдвинуть. Но вот решение о 1 сентября оно политическое, как я понимаю, а не технологическое. Оно неправильное с моей точки зрения.
С. Бунтман
―
Политическое, чтобы показать, что все в порядке.
А. Венедиктов
―
Чтобы показать, что мы движемся от победы к победе. А не от поражения к поражению с коронавирусом. Напомню, что ничего непонятно, что будет 3 сентября. Имея в виду новый праздник – окончание Второй мировой. Парада пока, видимо, не будет. Во всяком случае, я про это ничего не знаю. То есть политические решения очень часто преобладают над решениями сущностными. Но при этом 66% опрошенных моих пользователей отправляют детей в школу.
С. Бунтман
―
Да, я смотрел сегодня, я хотя не родитель и родителям не могу диктовать даже родителям собственных внуков, но я бы как-то воздержался. Честно говоря. И я написал, что воздержался.
А. Венедиктов
―
Есть отдельно первые классы, отдельно 11-е классы. Тоже большой вопрос. Но в любом случае очень жалко, что родительские советы, родительские комитеты не принимали участие в решении по своей школе. Это я могу сказать.
С. Бунтман
―
Ну что же, друзья мои, спасибо вам большое. Мы сейчас с вами расстаемся с этой передачей.
А. Венедиктов
―
Сережа, «Жыве, Беларусь». Через «ы».
С. Бунтман
―
И с «е» - «жыве».
А. Венедиктов
―
«Жи-ши» необязательно писать с буквой «и». Это главное.
С. Бунтман
―
Я тебе точно скажу, я как редактор тебе говорю, в каких случаях…
А. Венедиктов
―
Редактор не человек, как известно.
С. Бунтман
―
Не, редактор не человек. Зато главный редактор – это сверхчеловек.
А. Венедиктов
―
Супер.
С. Бунтман
―
Да. Так вот, в 15 часов 05 минут будет чрезвычайно насыщенная программа о двух Бирюлево – Западном и Восточном. Всего вам доброго.