Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2020-06-13
С. Бунтман
―
Ну что ж, давайте, друзья, начнем. Алексей Венедиктов здесь.
А. Венедиктов
―
Добрый день.
С. Бунтман
―
Сергей Бунтман здесь. Александр Смирнов здесь. Чат здесь. СМСки +7 985 970 45 45 здесь. Поехали. Начнем с внезапного декретного снятия ограничений, карантина и так далее.
А. Венедиктов
―
Слушайте, я думаю, что слушатели «Эха Москвы» - люди наблюдательные. Слушатели нашей программы, которые наблюдают, наблюдательны. Люди наблюдательные все прекрасно понимают.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Никакая эпидемия не закончилась. Она не закончилась ни в стране, ни в Москве. В стране, как мы видим, по-прежнему ежедневно вновь зараженных более 7 000. И это число растет. В Москве, действительно, меньше. Москва вошла раньше, делала круче и в результате стабилизировала, но не сбила до конца еще эту эпидемическую ситуацию. Поэтому решение о снятии карантина абсолютно политическое. Но оно такое непростое политическое.Еще раз напомню, что у Сергея Собянина, мэра Москвы, два избирателя – это москвичи и Путин (или Путин и москвичи). Это разные электоральные колледжи, я бы сказал так. И интересы двух колледжей совпали. Владимиру Путину нужно было снятие карантина для подготовки проведения Парада, а затем – голосования по поправкам в Конституцию. И поскольку он прямой начальник бюрократический, имею в виду чиновничий, Сергея Собянина, он его к этому подвигал.
А.Венедиктов: Никакая эпидемия не закончилась. Она не закончилась ни в стране, ни в Москве
И, естественно, вся обслуга, в том числе роспотребнадзорная, начала класть Путину доклады, прекрасно понимая, так же как дипломаты часто делают, в которых указывались падения цифр и так далее, и так далее, и все хорошо. И Путин, опираясь на эти доклады, я бы сказал, потрясая этими докладами перед носом Собянина, говорил ему о том, что карантин надо снимать. А впереди у нас 12 июня, сегодня концерт на Красной, по-моему, телевизионный и, соответственно, Парад, и, соответственно, потом голосование и пик голосования 1 июля.
Москвичи, которые во многом были недовольны теми ограничениями, устали от тех ограничений, считали неэффективными те ограничения, подвергали критике снизу (или сбоку) позицию мэрии, введение вот этих вот абсолютно, на мой взгляд, дурацких графиков, о чем я уже говорил. Собянин, стиснутый с двух сторон, сказал: «Ладно. Гори оно синим огнем. Не буду я биться сейчас. Вот давайте мы до 2 июля снимем карантин, а дальше подведем итоги». Собственно, вот история.
Я не знаю, какое правильное решение. Хочу сразу сказать, что я здесь не на стороне Путина и москвичей, не на стороне Собянина. Это должны решать врачи, эпидемиологи. Но поскольку в данном случае верхушка, как мы видим это в публичном поле, академики, Роспотребнадзор обслуживают политические интересы, мы опять это видим, то мы видим, как, например, позавчера Росстат опубликовал смертность за май и тут же его снял. Он провисел 20 минут. Ну ребят, ну все ж понятно. Это для того, чтобы провести Парад и потом голосование.
Я не знаю, как правильно с точки зрения эпидемиологии, но мне кажется, и я считаю и согласен с теми, кто считает, что это довольно быстро снято. Тем более, что нет ответов на некоторые вопросы. Вот смотрите, в окружающих наших областях есть рост эпидемии. Подмосковье – там непростая ситуация. И другие области. Да и вообще Москва становится открывшимся большим хабом. Вопрос. Москва открылась и стала хабом, то есть стала местом транзитом. В некоторых областях – Иваново, скажем – вы туда приезжаете и две недели карантина. Москва не вводит карантин. Собянин это объявил.
С. Бунтман
―
Ты считаешь, это правильно?
А. Венедиктов
―
А куда их? Еще раз напомню, только на работу в Москву из области до пандемии ежедневно въезжало (и выезжало) 2 млн человек. Их куда на две недели? Понимаешь? Вот вся история. А сейчас откроются аэропорты. Сначала – внутренние рейсы. Мы вводим 2-недельный карантин? Нет, не вводим. И Собянин мямлит: «Вот мы, конечно, не будем вводить 2-недельный карантин, но призываем вас не ехать в Москву». А если пересадка? Я сейчас просто говорю. Людям нужно лететь из Хабаровска в Калининград. И вот вся история.То есть эту историю должны были определять эпидемиологи и профессиональный Роспотребнадзор федеральный. Но поскольку политика, решение президента возобладало… Они обслуживают политические решения. Поэтому в данном случае Собянина не жалко. Он принял такое решение подчиниться и сделал выбор. Но еще раз напомню, что требование снять карантин требовала и, скажем так, просвещенная Москва. Но при этом москвичи-то требовали-требовали, мы ж люди хитрыя московские, сообразительныя… Важно: загрузка дорог личными автомобилями вернулась к до пандемии.
С. Бунтман
―
Причем еще будет летом страшнее, потому что летом мало кто едет куда-то. И будет летом, как зимой.
А. Венедиктов
―
Ну вот сейчас вернулось просто. Те люди, которые ездили, они и ездят. А вот загрузка, Сереж, общественного транспорта по-прежнему в половину меньше.
С. Бунтман
―
Да, я читал. Это удивительно. Почему, ты думаешь?
А. Венедиктов
―
По-прежнему в половину меньше. Хотя вернулись льготные карты, бесплатные проезды и все прочее. Ну потому что люди берегут себя. Половина, ребят. Было 10 млн, сейчас 5 млн людей ездит в день. Еще, наверное, потому что область так не ездит. Многие предприятия принимают решение пока держать сотрудников на удаленке и при первом чихе отправлять людей на карантин, потому что внимательные и наблюдательные люди понимают, что ничего еще не закончилось. Правда, Администрация президента с понедельника выходит на работу. Не жалко что ли? Я имею в виду на работу в кабинеты, в офисы. Жалко ж.Это вот такая история про снятие карантина. Она, как видите, нелинейная и непростая. И со словами «все равно никто не соблюдает карантин»… Ну как не соблюдает? Но транспортные потоки-то показывали иное. Я думаю, что, конечно, еще раз повторяю, в таких условиях должна быть дискуссия профессионалов и затем публичная дискуссия с участием граждан. Ни того, ни другого не было. Было решение, я не скажу приказ, Верховного главнокомандующего и чиновники, бюрократы, мэры, губернаторы его выполняют.
С. Бунтман
―
Он спешит из-за Парада и из-за голосования? Верховный главнокомандующий.
А. Венедиктов
―
Ну да, конечно. Ну, Парад еще туда-сюда… Вообще, все можно было отложить. Я, на самом деле, чрезвычайно удивлен. Я вот читаю размышления разных наблюдательных людей по поводу того, чего он спешит. И приблизительно понимаю общий взгляд на это. Действительно, ситуация осенью ухудшится, и личный рейтинг президента – я не люблю это слово – уровень доверия может упасть. Поэтому он спешит. Но и Парад – это была такая точка важная в легитимизации – тоже не откладывать.Я считаю, что это ошибка – и то, и другое. Это неправильное решение – и то, и другое. Я понимаю, что Путин – человек не очень рисковый. Именно поэтому его администрация вот это все делает. Не очень рисковый. Но надо было рискнуть и отложить это все. Даже соратникам Путина, людям, которые поддерживают этот взгляд на Путина как вечного президента и как человека, который легитимизирован Победой в Великой Отечественной войне, величие страны, нужно было откладывать. Ну вот решили иначе. И это ошибка. Неправильность это.
С. Бунтман
―
Еще один аспект я бы хотел узнать. Вот эта статистика заболеваемости, смертности и прочего. Насилие над статистикой возможно ли? Я понимаю, что многие усилия делаются. И каждый день умерших меньше, чем вчера. Возможно ли насилие над статистикой?
А. Венедиктов
―
Смотря где. В Москве – нет. Потому что в Москве похоронить человека нельзя без справки из ЗАГСа. Там слишком много звеньев. Есть больницы, где люди умирают, есть ЗАГСы, есть кладбища и так далее. И вот это втянуто огромное число людей, которые обладают этой информацией. Это раз. В Дагестане можно без справки из ЗАГСа хоронить. То есть нет вот этой контрольной истории. Если говорить о смертности.Слушайте, по смертности в Москве, если вы отлистнёте на месяц назад, когда пришла апрельская смертность, помните, я вам говорил, превышение на 2 000, на 18%. И я говорил, что в Москве будет в мае превышение на 50%. Оказалось, на 57%. Недалеко ошибся. То есть, грубо говоря, математические модели совпадают в Москве.
А по стране ну кто ж знает? Мы же видим, как те или иные губернаторы дают команды, как записывать врачам. Дают команды врачам. Ну, там своим вице-губернаторам, а те дают команды, видимо, главврачам или кому еще. Люди, которые умерли не от ковида, но у которых потом обнаружился ковид, записываются в другое.
А.Венедиктов: Публичная статистика – это часть кампании по поправкам в Конституцию. Победа над коронавирусом
Но в целом смертность или превышение смертности скрыть, конечно, нельзя. В целом. Но потом. Через месяц, через два, но потом, после 2 июля. Вот есть срок. Когда все мероприятия пройдут, можно сообщать неприятные новости. А пока надо сообщать приятные новости. Публичная статистика – это часть кампании по поправкам в Конституцию. Победа над коронавирусом.
С. Бунтман
―
Да. Тут Мария пишет: «Какое меньше? Вчера в Москве 1 700 человек было». Это заболевших.
А. Венедиктов
―
Смотрите, Мария, это вновь выявленных людей. Из них 40% болеет бессимптомно. Сегодня – 1 493. Меньше, Мария. У нас на пике 5 500 выявлялось. А сейчас, хотя тестов больше, выявленных меньше. Но вы правы, Мария, в том, что это, на самом деле, колебания от 1 500 до 2 000, то есть не снижается дальше. Не, в Москве, конечно, меньше.Но я вам скажу больше того, эта статистика не публикуется, но надо смотреть по койкам. То есть когда тяжелые, средне-тяжелые, как вы знаете, госпитализируются. В Москве огромный резерв. Более того, вот вновь поставленные койки вот эти (их 12 000, по-моему), которые в Сокольниках и так далее, приказом мэра их не будут сворачивать до 1 января. Хотя на этих 12 000 коек не лежал ни один человек. Еще раз, это не раскладушки, это койки, снабженные кислородом, высокотехнологичные и так далее. Это на всякий случай они были развернуты. Но вот до сих пор там не лежит ни один человек.
Еще есть факторы. Федеральные больницы, которые перепрофилировались под ковид и обслуживали москвичей, возвращены федералам. Некоторые больницы, которые были перепрофилированы под ковид, деперепрофилированы в свою обычную историю. То есть давайте по этому смотреть. Не только смертность и не только госпитализация. Но при этом в Москве койки сохраняются резервные. Да, это решение было такое. Он очень затратное, естественно, потому что места заняты, обслуживать их надо, поддерживать. Но было принято решение до зимы их не сворачивать.
С. Бунтман
―
Есть вопросы еще. А сколько еще гуляет? Тесты не показывают. Сколько с легкими и бессимптомные гуляют?
А. Венедиктов
―
Смотрите, случайная выборка показывает, что переболело 14,5% москвичей. Это совсем всего ничего. Ну вот вчера… У нас же тоже по 10% сдается. Выяснилось, что один из наших коллег переболел, у него антитела. Но врачи разрешили приходить на работу. Но переболел бессимптомно и не уходил на изоляцию. Мы с ним общались каждый день буквально в течение этих 2,5 месяцев и ничего. Вот таких историй на «Эхе» одна пока из 20 человек. Но есть людей очень много, которые, действительно, болеют бессимптомно. Я не знаю, вы вот, кто задает вопрос, вы, может, тоже переболели бессимптомно.
С. Бунтман
―
Да никто не знает. Об этом и пишут.
А. Венедиктов
―
Никто не знает. Но мы говорим же про те цифры, которые известны. Что гадать-то?
С. Бунтман
―
Да. Для меня главный вопрос: возможно ли в Москве насилие над статистикой?
А. Венедиктов
―
Насилие-то возможно. Но оно быстро в Москве разоблачается. Очень много разных точек входа в Москве. Это широко разветвленная система и в Москве очень много людей, которые в это вовлечены не из чиновников – это врачи, это статистики. Ну, есть математические модели, естественно, которыми можно выверять тенденцию.Ну вот смотрите, в городе Бергамо в Италии, где был пик смертности, пик заражения, там сейчас было проведено тоже исследование – антитела обнаружены у 57% населения. В Москве – у 14%. За Россию не могу сказать.
С. Бунтман
―
14% или 17%
А. Венедиктов
―
14,7%.
С. Бунтман
―
А, вот откуда 7 у меня. Хорошо. Если будут еще вопросы, мы к этой теме вернемся. Здесь очень много спрашивают, что с Майклом Наки?
А. Венедиктов
―
А что с Майклом Наки?
С. Бунтман
―
Нет, ну вот здесь убеждены, что он уходит.
А. Венедиктов
―
Ну, значит, вы знаете больше, чем главный редактор. На самом деле, на вчерашний день у меня было заявление Майкла Наки на отпуск, включая все долги ЗАО перед отпуском на 43 дня, на полтора месяца. Я подписал это заявление. Больше никаких других заявлений у меня нет. Вообще-то, на «Эхе» есть правило следующее. Вообще, принимает и увольняет генеральный директор, в соответствии с КЗоТом. Но если дело касается журналиста, то главный редактор обязан визировать заявление на прием на работу или на увольнение с работы. Но вот у меня не было такого заявления. Поэтому вы, видимо, знаете больше, чем я.У нас бывали случаи… Один ведущий недавно написал тоже мне в Телеграм: «Я устал. Я ухожу. Больше не могу. Простите». Я не ответил. Через день написал: «Простите. Это была минута слабости». Имеют право на минуту слабости, на две минуты слабости. Ну, у Майкла будет 43 дня.
С. Бунтман
―
И на 43 дня.
А. Венедиктов
―
Да. В знании моем никакого заявления нет. Может, он генеральному директору написал. Но тогда ко мне вернется это заявление для моей визы, потому что его уволить без моей визы тоже нельзя, как и любого другого. Пока я считаю, что это минута слабости, если он где-то что-то сказал.
С. Бунтман
―
Наверное.
А. Венедиктов
―
Ну, наверное. Не знаю. Да, он уходит с понедельника на 43 дня в отпуск. Программу «Статус» будет вести, как я договорился, на эти 6 недель Максим Курников, а 2 часа «Одина» будет вести Ирина Воробьева. Мы договорились только на время отпуска Майкла Наки, чтоб у вас не было никаких сомнений.
С. Бунтман
―
43 дня – это полтора месяца, да?
А. Венедиктов
―
Да. До 27 июля.
С. Бунтман
―
Я тут посчитал. Вот, друзья, вам ответ на вопрос. Здесь спрашивают: «Вы его не увольняли?».
А. Венедиктов
―
Нет, я его не увольнял, потому что у меня нет его заявления.
С. Бунтман
―
Понятно. Хорошо. Теперь перейдем вот к чему. Сейчас в ужасе все будут. Здесь был вопрос замечательный совершенно. Сколько там на электронку записалось у нас?
А. Венедиктов
―
На 10 утра – 641 121 человек (Москва + Нижний).
С. Бунтман
―
Ну я вот тот 121-й, наверное. Нет, я был раньше.
А. Венедиктов
―
Ты записался, да?
С. Бунтман
―
Записался. И здесь пришел гигантский текст и по несколько раз от слушателя, который приписан к Нижнему Новгороду, но застрял в Соединенных Штатах. И поэтому он пытался через Госуслуги записаться на электронное голосование. Алеша, я сразу скажу, что он описывает эту историю точно так же… Я большой фанат Госуслуг в том, что касается разных вещей. Но у меня точно такая же история. Мне сказали, что мне недоступна эта услуга. Вот я пошел на mos.ru. А у него нет mos.ru.
А. Венедиктов
―
Сереж, у меня к тебе просьба. Если там есть какие-то у этого человека выходные данные, как с ним можно будет связаться, наверное, все-таки я как зампред Общественной палаты Москвы могу связаться с Нижним Новгородом и посмотреть конкретную ситуацию. Собственно, я некоторым так и делаю. Особенно тем, кто находится за рубежом.Но вот мы выясняли. Такая история. До новостей успею. Владимир Ашурков, который, как мы знаем, человек команды Алексея Навального и который сейчас живет в Лондоне. Он решил записать на московское электронное голосование. Москвич. Его система выкидывала. Я взялся проверить и выяснил, что в его личном кабинете не вбит номер телефона. И я ему написал сегодня ночью. Мы проверили.
Володь, если вы хотите, вам нужно просто вбить номер телефона любой, необязательно российский, российскую симку. Можно хоть бирмингемский, хоть зимбабвийский. Потому что обратная связь должна быть. Вам должны приходить СМСки туда. И вас зарегистрируют, безусловно. Есть такие сложности. Вот Женя Альбац, которая застряла в Мичигане, тоже регистрировалась 2 дня. Ей моя помощница помогала. У нее тоже там чего-то не было.
Знаешь, интересная история. Как ты думаешь, сколько личных кабинетов москвичей на mos.ru до пандемии?
С. Бунтман
―
Я не знаю.
А. Венедиктов
―
Я тебе скажу. 7 миллионов. Еще раз, 7 миллионов. 7 миллионов 100 тысяч. До пандемии. Но это так называемые упрощенные кабинеты.
С. Бунтман
―
Там есть разные статусы.
А. Венедиктов
―
Да. То есть надо добавлять то, что нужно для регистрации. Тогда оно начинает в этом смысле работать. Поэтому вот Жене Альбац помогли, на самом деле, что важно. Кто-то легко проходит, кто-то – нет. Надо проверять кабинеты. И я думаю, что мы человеку из Нижнего Новгорода, если будет обратная связь какая-то, чтобы могли с ним связаться и проверить. Вот говорю, выяснилось, что у Володи Ашуркова не вбит телефон. Ну вот. Ну вот такая вот история. У кого-то старый паспорт.У кого-то была история… Тоже я сейчас говорю о своих знакомых и друзьях. Его СНИЛС был привязан к другому кабинету. То есть человек, который вбивал СНИЛС, ошибся в номере и написал не свой СНИЛС, а СНИЛС своего товарища. И все. Поэтому это как раз еще очень хороший способ вычистить свой кабинет и проверить, все ли есть, все ли правильно.
С. Бунтман
―
Ты знаешь, я занудливый человек, я это делаю регулярно.
А. Венедиктов
―
Это Госуслуги. Я хочу вам сказать, у меня сейчас нет точных цифр: 641 000, где-то 10 000 – из Нижнего. Это 630 000 москвичей. Они раскладываются приблизительно следующим образом: где-то 500 000 пришло через mos.ru и где-то 100 000 – через Госуслуги. Конечно, mos.ru в этом смысле удобнее для москвичей.
С. Бунтман
―
Ну да. Я принял волевое решение и перенес все свои данные максимально на mos.ru из Госуслуг. Друзья, давайте сейчас послушаем новости, а потом продолжим.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Продолжаем наблюдать. Анатолий Кравченко, следите. Про MH17 чуть-чуть попозже. Я тут другое хотел прочитать. Это Евгения Рагозина: «Что вы думаете по поводу диких билбордов в Краснодарском крае, а также выделении миллиардов рублей на подарочки москвичам, если те придут на голосование?».
А.Венедиктов: Я полностью поддерживаю выделение миллиардов рублей москвичам
А. Венедиктов
―
Я полностью поддерживаю выделение миллиардов рублей москвичам. Более того, если вы посмотрите, то это не столь москвичам, сколь бизнесу, потому что это практически купоны для тех московских предприятий, которые пострадали во время коронавируса. И это очень здорово. Таким образом, и покупательная способность, и поддержка московского бизнеса есть. Извините меня, конечно, это огромные деньги. Это 2 млн людей получат. 2 млн призов, по-моему, на безумную сумму.Да, конечно, эта история вызывает сомнения в том смысле, что эти 2 млн призов дадут тем, кто будет голосовать. Ну понятно, власть пытается простимулировать голосование. Но если вы противник, получите свой бон, получите выгоду, дайте заработать Москве и проголосуйте против. Кто вам мешает? Никто. Поэтому то, что эти миллиарды будут влиты именно в московскую торговлю – это правильно. Это оборот.
С. Бунтман
―
Да. «Как себя чувствует Ройзман?», - Борис Че спрашивает.
А. Венедиктов
―
В больнице. Ну, пишет что-то. И публично пишет, и мы непублично переписывались. Каждый день переписываемся. А Краснодарский край… Я прошу прощения, я не знаю, что там в Краснодарском крае.
С. Бунтман
―
Вы уточните. Потому что билбордов мы навидались Офигительное совершенно количество.
А. Венедиктов
―
Я видел билборд, правда, он мартовский, где-то на Северо-Западе – фотография Путина и «Не дайте ему уйти». Я поддерживаю этот билборд во всех смыслах этого слова.
С. Бунтман
―
А просто раздать купоны нельзя было москвичам?
А. Венедиктов
―
Любите вы все раздавать.
С. Бунтман
―
Да. «Откуда эти миллиарды?», - спрашивает Rebloud.
А. Венедиктов
―
Что такое «откуда эти миллиарды»? Из московского бюджета. То есть это деньги, которые возвращаются 2 млн из 7. Налогоплательщики.
С. Бунтман
―
Слушайте, еще одна вещь про электронное голосование. Проходят все время сообщения, что принуждают работодатели.
А. Венедиктов
―
Да, сообщения проходят. Если говорить о Москве, то послезавтра состоится, насколько я знаю, заседание Штаба, где конкретные кейсы будут рассмотрены. Будет создана группа по разбору. Мы это делали на предыдущих голосованиях или выборах. Но уже позавчера по моей просьбе было проведено совещание у первого замглавы Аппарата Собянина с приглашением всех руководителей упомянутых, в том числе в анонимных сообщениях, случаев – там был и «Мосгаз», и «Гормост», и были представители всех префектур и всех департаментов, и Депкультуры, Депздравоохранения, Департамент образования.Там были названы конкретные 32 кейса, которые из соцсетей были взяты. Еще раз повторяю, в том числе анонимные. Вчера было еще 9 кейсов. И все они отправляются в контрольное управление суда и в Общественную палату туда. По некоторым кейсам разобрались. Некоторые кейсы были подтверждены. В частности, компания «МОЭК», где действительно руководитель одного из подразделений…
Что такое принуждение? Как зафиксировать принуждение? Потому что, скажем, в одной библиотеке – это Женя Альбац мне прислала – просто это в письме есть, библиотекарь спрашивает: «Это обязательно регистрироваться?», и начальник библиотеки говорит: «Это рекомендация», а потом начальник отдела говорит: «Нет, это обязательно». Ребят, эта рекомендация чья или это обязательно что? Получил я от Жени номер библиотеки. Он у меня есть. Эта библиотека встанет на контроль. И в понедельник будем заниматься. То есть кейсы должны быть конкретные, не вообще.
Значит, «МОЭК». Да, было подразделение в 300 человек. Человек, один из главных, потребовал отчета: «Отчитайтесь мне». Вот это показатель принуждения.
С. Бунтман
―
Абсолютно.
А. Венедиктов
―
Что касается агитации за или против, она идет. Это правда и очевидно. Есть еще история интересная с компанией «ПИК», где было тоже, хотя это частная компания. Но она работает на московских заказах. Я направил запрос. Получил ответ, что там действительно тоже одно из подразделений, есть фамилия этого человека, потребовал отчетность. Это требование отменено.Но когда мне пишут о том, что там 300 000 человек работает и всех зарегистрировать… Ребят, там работает 25 000 человек, из них только 6 500 имеет право голоса в Москве. Тоже важно. Но все-таки не надо. Если 300 000 в «ПИКе», то половина из 600 000 – это «ПИК». Ну так не бывает.
С. Бунтман
―
Здесь написали в чате, что в Саратове невозможно записаться на электронное голосование. Но в Саратове его и нет.
А. Венедиктов
―
В Саратове невозможно записаться на электронное голосование.
С. Бунтман
―
Конечно. Его и нет.
А. Венедиктов
―
Мы нашли, Сережа, человека из Нижнего Новгорода, если слышит Сергей.
С. Бунтман
―
Большой брат наблюдает.
А. Венедиктов
―
Да. Сергей, мы с вами свяжемся, безусловно, и поможем вам зарегистрировать, если там нет ничего такого, что требует дополнительных ваших усилий.Так вот я не согласен, когда Элла Александровна Памфилова говорит, что больше половины – фейки. Да, пока из тех 32 кейсов, которые мы собрали по соцсетям, больше половины не подтверждается в прямую. Но это важно их исследовать, потому что боковым образом мы понимаем, как начальство пытается людей склонить.
С. Бунтман
―
Ну да. Вот здесь тоже. Товарищ Стукалов, безответственное заявление: «Неправда. Никто никого не принуждает. Работаю в госпредприятии». Никто никого, да.
А. Венедиктов
―
Никто никого – это не может быть. И я считаю, что, конечно, в каких-то предприятиях… Раз требуют отчета… Понимаете, принуждение – это отчет. Потому что иди проголосуй. А если нет, то что? А как ты узнаешь? Иди зарегистрируйся. А если нет, то что? А как ты узнаешь?Я вот смотрю там по одной школе. Тоже названа. Она стоит на контроле у Депобразования. И мы этим послезавтра займемся. Там человек, который пишет, он пишет всюду слово «видимо». Мы все равно это проверим. Но если вы пишете слово «видимо»… Под своей фамилией. Спасибо большое, господин учитель. Это очень важно. Мы с вами свяжемся. Но вы пишете «видимо». Согласитесь, что это не утверждение. Все-таки вы учитель и русским языком владеете хорошо. В любом случае, мы будем это проверять. И в любом случае, то, что это публикуется, хорошо.
Но были, например, случаи такие. Очень широко разошлось, что в метрополитене будут образованы участки, и все подразделения метрополитена должны открепиться от своих участков и прикрепиться к участкам производственным. Разрешите вам доложить, изначально этого не могло быть, потому что, внимание, в Москве в свое время мы грохнули все производственные участки. Их нет. В Москве их нет. Просто нет и все. Так же, как в военных частях. Их нет. Мы это сделали в 13-м году еще.
Но тем не менее, мало ли что, да? Мы стали проверять. И конечно же это оказалось полным фейком, просто полным фейком. Потому что видно, люди остаются у себя. Кроме того, в Москве нет открепительных талонов. Если вы видите, что предлагают открепиться откуда-то и прикрепиться куда-то… Открепительных талонов не существует. Есть «Мобильный избиратель», чтобы люди из других областей могли голосовать там, где они находятся. Это правда. но открепительных талонов нет и не может быть.
А.Венедиктов: Мы нашли 3 места, где в письмах требовалось предоставить отчетность в свободной форме либо по таблице
С. Бунтман
―
Спрашивают: «А как вы проверяли факты? У начальства спрашивали?».
А. Венедиктов
―
Подождите, начальство обвинено в чем-то. Обвиняемому слово даем?
С. Бунтман
―
Ну это точно.
А. Венедиктов
―
Мы проверяли по отчетности, было ли требование отчетности. Скрины какие-нибудь показать, таблички какие-нибудь заполнять. Это же следы должны оставаться. Потому что по уверению это начальство должно отчитываться перед вышестоящим начальством. Там тоже много людей. Это как со статистикой. И мы нашли 3 места, где действительно в письмах требовалось предоставить отчетность либо в свободной форме, либо по таблице.Ну, там по головам надавали позавчера как раз на совещании у первого замглавы Аппарат Немерюка этим людям и обсудили, каким образом дальше с ними взаимодействовать. К нам будут приходить жалобы, мы безусловно будем выслушивать и начальство тоже. А как же? Но и выслушивать жалобщиков, потому что принуждение – это отчетность. Иначе как доказать, что ты принужден? Никак. И это такой хороший сюжетец. Я бы сказал, очень важный сюжетец.
Ну и, наконец, очень важно, еще раз напомню, что в электронном голосовании если у вас требуют скрин экрана, как вы проголосовали, то в нынешней истории, Сереж, экран сделан таким образом: вы можете поставить галочку «за», сделать скрин, переставить галочку, как вы хотите, или вообще не голосовать, уйти, и там отправить или вообще не отправлять. Вот в чем история.
Да, мы когда на электронной группе это обсуждали, мы понимали, что может быть давление работодателей или начальников. Вообще можете не отправлять бюллетень. Вот вообще. Галочку поставили, сделали скрин, отчитались. Это хитрость, да. Но если работодатель давит с помощью хитрости, что, вы не можете так же хитро ответить?
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Вот куда делись те люди, которые выходили десятками тысяч на митинги? Вот они на митинги под камеры, под полицейские дубинки не боялись выходить, а назвать свое предприятие и с кем связаться боятся. Я не верю в это. Под полицейские дубинки, под камеры, то есть попасть в каталог МВД или ФСБ не боитесь или в отделение полиции, а назвать… Но это, согласитесь, какая-то хрень. Хотя бы вот эти 10 000. Повторяю, 32 кейса до позавчера и 9 кейсов дополнительно.
С. Бунтман
―
«Какие могут быть следы при устных распоряжениях? Вот, например, в МВД существует практика…» Да, это мы все прекрасно знаем.
А. Венедиктов
―
А устное распоряжение вы можете не выполнять.
С. Бунтман
―
Кому нафиг нужны устные распоряжения? Знаете что, я единственное что могу сказать, дорогие друзья, которые работают, если у вас есть какие-то принуждения, не воспринимайте, пожалуйста, это как отмазку– вот я последовал всему, что скажут, потому что я боюсь или вообще ничего не буду делать, и не буду голосовать, как мне кажется нужным. Если вы хотите проголосовать «нет», предположим, вы это всегда можете сделать. Так что не надо выдумывать вот только, извините, пожалуйста. Бывает, конечно, хватят за горло. Тогда пишите.
А. Венедиктов
―
Ну а как они проконтролируют то, что вы сделали?
С. Бунтман
―
Да вот это непонятно. Потому что это кажется, что все видно, все большие братья и так далее.
А. Венедиктов
―
Я тебе говорю, вот отчет – это важная история. Поэтому не надо пугаться раньше испуга. Еще никто вас не испугал, а вы уже испугались.
С. Бунтман
―
«Почему мы должны хитрить и изворачиваться?»
А. Венедиктов
―
Не хитрите, не изворачивайтесь. Делайте честно, как считаете нужным. Не надо хитрить и изворачиваться. Идите и сделайте так, как вы считаете правильным.
С. Бунтман
―
Ну, действительно, если вы убеждены, что электронное голосование легче проконтролировать, чем вот то…
А. Венедиктов
―
Идите и голосуйте бумажно.
С. Бунтман
―
Идите, действительно.
А. Венедиктов
―
У вас 7 дней.
С. Бунтман
―
Да. Только ни на кого не перекидывайте, что вы не проголосовали так, как вам кажется правильным. Не перекидывайте и не прибедняйтесь, пожалуйста.
А. Венедиктов
―
Я думаю, Сереж, что, вообще, в Москве явка будет до 30%. Вот тут все говорят 65%, требование Путина – 55%-65%. Но я, честно говоря, про эти требования не знаю, а должен был бы знать. Но вот реально считая, вижу, что в Москве больше тридцатки не должно быть.
А.Венедиктов: Я думаю, что, вообще, в Москве явка будет до 30%
С. Бунтман
―
Ну понятно. Меня спрашивают, я за или против поправок. Против. Я это 1523 раза уже сказал. И еще раз скажу, если кого-то будет интересовать. А также это напишу в электронном голосовании, на которое я записался. Вам отчет присылать не буду.
А. Венедиктов
―
Вот и Женя Альбац, которую я принудил, видимо, она тоже будет голосовать против. Она это сказал. Ну, хорошо. Может сделать скрин и прислать мне. А может не делать.
С. Бунтман
―
Здесь пишут настоятельно о катастрофе в Карачаево-Черкесии с ковидом.
А. Венедиктов
―
Займусь. Я знаю, что там не очень…
С. Бунтман
―
Да. И Тимур Мурзаев очень просит это каким-то образом сделать известным и ситуацию выяснить.
А. Венедиктов
―
Я читал какие-то материалы.
С. Бунтман
―
Да, там выходили.
А. Венедиктов
―
Надо же все перепроверять. Мы же медиа, мы же не политики, мы не можем просто брать некритично и все. Нам нужно это перепроверять.
С. Бунтман
―
Вот еще что пишет Санкт-Петербург, например. Владимир пишет: «Я член УИК №356 в Санкт-Петербурге. Открепился от своего участка и прикрепился к другому».
А. Венедиктов
―
Каким образом?
С. Бунтман
―
«Открепиться о своего участка и прикрепиться к другому возможно, просто это не называется открепительный талон. Открепительный давал возможность голосовать на любом участке. А сейчас избиратель обязан указать участок при заполнении заявления о переносе своего места голосования». Да, я это видел в Госуслугах.
А. Венедиктов
―
Но это «Мобильный избиратель», наверное.
С. Бунтман
―
Да-да, судя по всему.
А. Венедиктов
―
«Мобильный избиратель», я и сказал. Но это не открепление.
С. Бунтман
―
Да. По сути дела, это возможность голосовать где угодно.
А. Венедиктов
―
Нет, не где угодно.
С. Бунтман
―
А что это? Почему?
А. Венедиктов
―
По месту пребывания. Вот смотри, Подмосковье приняло решение о том, что они организуют УИКи во дворах в жилтовариществах и так далее в шатрах-тентах. Москва, как вы знаете, этого делать не будет. Вот как туда прикрепляться, на какие УИКи, это я даже не понимаю, например. Но если человек работает в Москве, а прописан в Липецке, «Мобильный избиратель» ему реально дает возможность перевестись на другой участок. Но это не новация. Из Липецка в Москву – это не новация. По месту постоянного проживания. И потом мы увидим, сколько людей придет. Слушайте, это все же будет в цифрах показано.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Но Москва не дала возможность людям опять из Подмосковья, из Липецка, переписавшись на Москву, скажем, с «Мобильным избирателем», голосовать электронно. Такой возможности не дали. Только москвичи с постоянной регистрацией. Поэтому у нас сейчас вопрос как раз: люди, которые за рубежом, каким образом они могут голосовать? Вот то, что я вам рассказывал.
С. Бунтман
―
Слушай, об одной вещи меня постоянно спрашивают. Вот во время карантина совершенно подпольно и фиктивно общественные слушания проходят.
А. Венедиктов
―
Не занимался. Я был на карантине. Я не знаю, что такое подпольные электронные… Я слышу краем уха…
С. Бунтман
―
Жители района Богородское, например, подали в суд на чиновников, которые провели такие подпольные слушания.
А. Венедиктов
―
Хорошо. Если провели, мы посмотрим решение суда и посмотрим, что люди называют словом «подпольные».
С. Бунтман
―
И в результате этого изменяется планы по реновации.
А. Венедиктов
―
Сереж, слово «подпольные» нуждается в кодификации. Я знаю о том, что проводились дистанционные электронные слушания. Это правда. Но это было еще до пандемии. Собственно, обсуждалась эта норма про электронные дистанционные слушания. Слово «подпольные» – это я не знаю. То есть их не было для жителей что ли? Закрыто было? Не было объявлений? Жители не смогли участвовать? Или не жители? Это надо смотреть.
С. Бунтман
―
Вот специфицируйте, пожалуйста.
А. Венедиктов
―
Да, слово «подпольные».
С. Бунтман
―
Да. Здесь суд в Гааге по MH17. Вот Игорь спрашивает, будем ли мы анализировать сегодня.
А. Венедиктов
―
Нет, сегодня мы не будем анализировать, потому что я вас отправляю к замечательному совершенно пассажу в программе Сергея Пархоменко, который вчера в эфире очень подробно разбирал эту историю. Единственное, что важно пока. Важно то, что следствие считает, разобрав все возможные, включая диспетчера Карлоса, украинский самолет, украинский «Бук», «Бук» с другой точки, все были разобраны и пришли к выводу, что это был «Бук», который с 53-й нашей бригады, привезенный через границу, откуда запуск. Было доказано, что это российский, а не украинский «Бук». Ну, следствие считает. Это важно.А что важно с моей точки зрения. Я вам говорил неоднократно и предупреждал, что летали американские спутники. Американцы отказывались давать следствию спутниковые фотографии, а вот суду они дадут. Вот американские фотографии в закрытых решениях, потому что иначе возможности спутника открывают. Американские спутниковые фотографии были переданы в следственную группу и были представлены в суде, насколько я понимаю. Это добавление.
Ну вот обращаю вас к Пархоменко. Собственно, для меня ничего не изменилось. Еще раз повторю, я считаю, что самолет MH17 был сбит ополченцами, что «Бук» был российский, сбит он был по ошибке, потому что ждали военно-транспортный самолет Ан с украинскими десантниками. Вот я это вам сказал 18-го июля через 2 дня после катастрофы. И ничего нового для меня, кроме того, что теперь это доказывается с помощью материальных и технических средств, не было. И те люди, которые тогда слушали, они считают, что они это знали уже 6 лет.
С. Бунтман
―
Ну да, 6 лет. И я помню, как ровно 17-го, вот тогда мы с Сакеном вели в Киеве 3-часовой эфир и тогда рассуждали об этих переговорах, о том, что ждали действительно этот самолет. В общем и целом, картина была именно такая. Сейчас доказательства и детали, и конкретные люди вылезают.
А. Венедиктов
―
А при этом на прошлой неделе перед началом нового заседания суда опять представители МИД России, Австралии и Нидерландов встречались, по-моему, в Вене по вопросу MH17. Но я-то считаю, что они встречались по вопросу урегулирования претензий семей – то, о чем говорилось уже 6 лет. Ведь в суд-то подали семьи. И речь идет о компенсации. И то, что было уже неоднократно в этом эфире озвучено о возможностях.Ну, пока мы кричим, что все это происки зловредных нидерландских империалистов и украинских сепаратистов, тем временем МИД правильно занимается работой той, которой должен заниматься – встречаться, обсуждать, торговаться. Потому что погибших уже не вернешь. При этом еще раз напомню, что в международном праве существует практика без признания вины. Это то, что было, когда был сбит израильский рейс украинской стороной. Там была выплачена компенсация без признания вины. Это было, когда был сбит американцами иранский Боинг пассажирский, и была выплачена Рейганом компенсация без признания вины. Это фиксируется в международном праве – без признания вины государства.
И собственно говоря, об этом-то и идут, как я понимаю, переговоры между МИДами Нидерландов, Австралии и России.
С. Бунтман
―
Да, вы правы, что здесь абсолютно надо, кто точно этой установкой «Бук» управлял…
А. Венедиктов
―
Более того, там нашли грузовик-тягач, который вез именно этот «Бук». Это, оказывается, что это была украинская фирма коммерческая, которая была отжата сепаратистами в свое время. Это установлено технически. Вот этот вот грузовик-тягач, который вез часть «Бука», он принадлежал к этому времени отжатой сепаратистами украинской фирме. Есть номер, есть реклама этой фирмы на борту. Ну там все определили. Ребят, это мелкая, длинная, тяжелая следственная работа.Поэтому еще раз я вас призываю посмотреть расшифровку или на Ютюбе передачу Сергея Пархоменко вчерашнюю «Суть событий». Там довольно подробно об этом. Просто чтобы не повторяться и не тратить свое и ваше время.
С. Бунтман
―
Да, вчера была вообще замечательная передача у Пархоменко во всех отношениях. Так что вот так. У нас с вами еще довольно много разнообразных тем, которые будут строиться и на ваших вопросах тоже. Следующий час весь наш. И я думаю, что и по поводу Навального, и по поводу ветеранов, и по поводу очень многих вещей, и белорусских выборов, и белорусского конфликта с тамошним «Газпромом» - обо всем об этом поговорим. Наберитесь терпения. Сделайте что-нибудь полезное в ближайшие 10 минут. Самое полезное – это, конечно, послушать новости. Ну что ж, давайте мы сейчас прервемся, дорогие друзья.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. И мы продолжаем. Много тем. Очень важных. Но я бы все-таки с Михаила Ефремова этот час начал. Тяжелейшая история. По-моему, Дмитрий Быков изумительно все сказал. Для тебя что самое главное в этой истории и постфактум.
А. Венедиктов
―
Важно, во-первых, что это не только убийство по неосторожности, но практически самоубийство. Это двойное убийство. Собственно, во вчерашнем своем обращении Михаил это сказал. Важно то, что он признал свою ответственность. Важно то, что он обещал компенсацию.
А.Венедиктов: Это не только убийство по неосторожности, но практически самоубийство
С. Бунтман
―
Если примут.
А. Венедиктов
―
Конечно. И важно то, что в обществе опять начался разговор о том, как ужесточить наказание за убийство человека пьяным водителем. Две вещи: убийство и пьяным. Чтобы вы понимали, в России таких убийств в год совершается, два последних года совершалось по 4,5 тысячи. То есть 13 случаев в день. Каждый день 13 убийств на дороге по вине пьяного водителя. Еще раз, не просто ДТП. Я в своем Telegram-канале, тут многие подписчики я знаю. Я поставил на голосование очень интересный вопрос. Потому что я не водитель и не автовладелец. Нужно ли усиливать ответственность в случае убийства пьяным водителем вплоть до конфискации автомобиля - пополам. Так это надо обсуждать. Вот эти случаи они вполне себе криминальные. Как создать систему сдерживания. Понимаешь? Уменьшения таких случаев. Мне кажется, что это еще один как ты говоришь вывод из этой истории. Поскольку известный человек участвовал в этом. Вспомним «Вокзал для двоих» фильм великий. Важно, чтобы общество это не заболтало. Погибшего не вернешь. И погибших не вернешь. Но придумало более эффективную систему сдерживания. То есть не наказания. Еще раз. Не наказания. А сдерживания. И в этом, может быть, с участием Михаила было бы важно. Так я бы ответил на твой вопрос.
С. Бунтман
―
Понятно. Здесь очень много всего есть. И, например, нулевой промилле это необычайно, как мы и предупреждали коррупционноемкое, потому что здесь все что угодно можно приписать и вымогать взятку. Когда человек вовсе не пьяный, даже алкоголя практически не принимал вообще и очень давно не принимал ничего. Здесь должна быть достаточно четкая система. И вот эта четкая система, ее можно добиться, хотя это проблема всемирная и пьяный водитель убивает, как ты уже сказал и это очень и очень много людей на дороге и это действительно самое страшное, что может произойти на дороге. Вот такая вот вещь. Сейчас скакнем во весь мир. Теперь уже нельзя сказать, что мы скакнем в Штаты. Это волна все растет, растет. Которая была на противостоянии расизму. И сейчас уже она выливается в разные совершенно формы. И такая как борьба с памятниками, с памятью, с историей. И многие вещи, которые я вообще не понимаю. И отказываюсь понимать даже.
А. Венедиктов
―
Есть такой маленький фактик. В одном из городов не помню, в каком США был снесен памятник рабовладельцу, меценату и прочее, прочее. Но самое интересное, что в этом городе два года назад проходил опрос по поводу сноса памятника этому человеку. И 56% жителей выступило против. Это означает, что активное меньшинство силовым образом по факту, презрев мнение большинства, но оно активное меньшинство действия. Оно это приняло. Значит возникновение движений активных меньшинств, активистов меньшинств. Радикальных, сразу скажу. Это - о, прекрасный новый мир. Как принято говорить. Это важный элемент социальной жизни. Который сейчас надо изучать. Не только политические меньшинства и не столько. Это моральные меньшинства, меньшинства, которые приписывают себе право принимать решения за всех остальных по моральным вещам. Снос памятников – это отношение к истории, это моральная история. И, конечно, история вокруг памятника Черчиллю и, конечно, история вокруг конфедератов, южан. Эта история относится к другим странам. Но сам подход, история в том, что была такая фраза у нас в институте на первом курсе. Когда нам наша преподавательница великая Людмила Ильинская сказала, что вы должны понять, как мыслили люди того времени, вы должны судить тех людей не по нынешним меркам, это и Кобрин, кстати, говорил Владимир Борисович, мой преподаватель по истории России. А в соответствии с нормами того времени. И она сказала: вот запомните раз и навсегда на всю жизнь. И я всегда свои классы начинал с этой фразы. Я имею в виду дети. Что в Древней Греции все люди были равны, и у каждого было не менее пяти рабов. Это важно понимать, что раб не считался за человека. По нормам того права. И мне кажется, эта волна может схлынуть, а может остаться. Но она довольно ядовитая, на мой взгляд.
С. Бунтман
―
Она ядовитая, потому что она проблему затуманивает очень серьезно. Она не усложняет и не оставляет ей свой очень сложный характер, в том числе и исторический, о котором ты сейчас говоришь.
А. Венедиктов
―
Сложный характер сейчас решается на улице. На улице не могут решаться сложные вопросы.
С. Бунтман
―
Это сплошное упрощение. И поэтому я в каком-то абсолютно ступоре по этому поводу пребываю. И меня это очень угнетает. Потому что потерялся смысл. Да, жизнь черного важна. Тоже чего-то стоит. Я абсолютно за это. За манифестации, которые есть и у спортсменов, и у корпораций и так далее. Но вот когда начинается: давайте добьемся идеальной и стерильной чистоты со всем прошлым у нас. Это я совершенно, это заводит всегда очень далеко и из желания чистоты самые страшные преступления совершаются. И самые большие глупости на свете. Которые ничем не лучше, чем тот самый расизм, колониализм. Я бы установил кучу памятников тем людям, которые даже в страшные исторические времена по отношению к рабам и так далее, которые проявляли мужество. И которые тогда говорили, что это люди. И вот на этом я бы концентрировался. Но это слишком сложно, понимаешь? Вот это упрощение дикое совершенно. С Джеймсом Беннетом история.
А. Венедиктов
―
Чуть подробнее. Джеймс Беннет, редактор отдела мнения замечательной газеты «Нью-Йорк таймс», великой большой газеты. Кандидат на пост главного редактора. Любимец владельца. Очень опытный журналист. Уволился на прошлой неделе или вернее вынужден был уволиться. В чем там случилось дело. На странице мнений была опубликована колонка сенатора Коттона. Он сенатор республиканец. Еще раз страница: мнения. Где сенатор республиканец пишет о том, что в случае необходимости президент должен ввести армию для подавления мародеров. Собственно, эта колонка в переводе стоит на сайте «Эхо Москвы», вы можете ее прочитать. Около 800 журналистов и, прежде всего, собственно журналисты «Нью-Йорк таймс» написали петицию после публикации этой колонки с тем, что напрасно эта колонка была опубликована. Что Беннет должен понести за это ответственность. И некоторые читатели стали отказываться от подписки «Нью-Йорк таймс». И в первый день издатель «Нью-Йорк таймс» Артур Сульцбергер поддержал. Написал, вот смотрите, мы всегда представляем разные точки зрения. Надо сказать, что Коттон – человек очень известный в США. Очень может быть, что после Трампа он будет одним из следующих кандидатов на пост президента. То есть это человек, который воплощает республиканскую партию. Но после этой петиции своих же собственных журналистов и подписчиков, Сульцбергер изменил свою точку зрения. Стал критиковать Беннета. Беннет признал, что нужно было эту колонку сопроводить редакционным комментарием. Мол, мы не согласны. И уволился. И, наверное, в обстановке той, в которой сейчас США и интеллектуальная ее часть, наверное, это можно понять. Я это не понимаю. Я вот главный редактор, я поставил себя на место Беннета. И мне вот: больше не приглашайте Шевченко или Шендеровича. Потому что их мнение не отражают по отдельности редакционной политики или не публикуйте на сайте. И я как-то подумал, что, я, конечно, могу представить, что мне так скажут. Но я не подумал как-то, чтобы я уволил главного редактора сайта или попросил его что-то. Мне кажется, что в Америке, где существует, во-первых, первая поправка – это незаконно. Во-вторых, в этой колонке вы сами можете прочитать, нет ничего про расизм. В чем обвиняли Беннета. Что он опубликовал расистскую колонку. Я понимаю расистскую колонку, если бы он опубликовал так же, как мы не публикуем фашистские излияния отдельных людей. В виде блогов. Но мы это объявляем заранее. И на самом деле это большая неприятность, на мой взгляд, для свободы слова. И «Нью-Йорк таймс». Во всяком случае, я отнесся к этому резко отрицательно. Колонку прочитайте сами. На сайте «Эхо Москвы» на русском или можете найти ее на английском.
С. Бунтман
―
Я помню, как шпинали нас еще в 1993 году. Когда у нас были представители и Верховного совета…
А. Венедиктов
―
Там все-таки был путч. Здесь мы видим совсем другую историю. Тем более что о введении войск говорил президент страны. И если вы публикуете, я не учу «Нью-Йорк таймс» как вести. Там у нас была очень интересная процедура до Беннета… Когда колонка спорная для редактора попадалась, он почтой рассылал ее в адрес 30-40 журналистов. Которые высказывались по поводу этой колонки. И только после этого публиковали. Беннет отменил эту процедуру, считая, что за публикацию отвечает он. Там еще интересная история, что сейчас сын издателя, сын владельца, грубо говоря, он является выпускающим редактором газеты. Он не пострадал. То есть на самом деле издатели дали слабину, на мой взгляд.
С. Бунтман
―
Мне кажется, да.
А. Венедиктов
―
Но Беннет сам подал заявление, кстати. Потому что когда у тебя твои подчиненные все как один говорят о том, что ведешь неправильную редакционную политику…
С. Бунтман
―
Это понятно. Но я не знаю, как там выстраивается иерархия и каким образом кто за что отвечает. И каким образом можно было проявить и в этом отношении. Наверное, надо было проявить мужество.
А. Венедиктов
―
Кому?
С. Бунтман
―
Издателю.
А. Венедиктов
―
Мы не знаем.
С. Бунтман
―
Как там иерархия, мы не знаем. Вот такие дела. Очень меня это тревожит, я бы сказал. Именно по подходам людей к невероятно сложным проблемам. И мне кажется, это опять же повторю, это затуманивание проблем их упрощением. Невероятным. Ладно, посмотрим. Будем наблюдать, как вы говорите.
А. Венедиктов
―
Мы это, безусловно, наблюдаем.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают: изменилась ли ситуация с Латыниной.
А. Венедиктов
―
Нет, не изменилась ситуация с Латыниной. Существует ее адвокат Марина Андреева. И сейчас все отношения со Следственным комитетом ведет адвокат Юлии – Марина. Если она захочет прийти и рассказать, - мы ее позовем. Всегда, когда идет какое-то расследование, мы полагаемся на решения адвокатов. Он профессионалы. Но Юлия Латынина завтра в своем эфире, как и должна быть, как и положено. Если в этом вопрос.
С. Бунтман
―
Теперь, как и обещали. Ситуация в Беларуси.
А.Венедиктов: Путин столкнулся с человеком, который думает так же, как он
А. Венедиктов
―
В Беларуси сейчас приблизительно как мне кажется понятно. Бывший глава этого банка, который является российским банком, филиалом или аффилированным с «Газпромбанком», является кандидатом в президенты. Является оппонентом Лукашенко. В моем представлении происходит следующее. Президент Лукашенко, который находится с декабря в сложных и жестком противостоянии с президентом Путиным, с Россией и еще раз подчеркну, что это явно связано с тем, что от него пытались добиться, чтобы Белоруссия объединилась с Россией. И тогда нам не нужны были бы поправки в Конституцию. Нужны, но другие. Не обнуление. Он считает, что именно посредством «Газпрома», «Газпром-банка» и «Белгазпромбанка» он финансирует вот этого его оппозиционера. То есть иностранное финансирование. Грубо говоря. И здесь Путин столкнулся с человеком, который думает так же как он. Это, собственно говоря, спор хозяйствующих субъектов. Действительно два человека с одинаковым взглядом на политическое устройство мира. Ничего нового в этом нет. И поэтому ответ ровно такой же, какой ответ был по ЮКОСу. Когда Путин считал, что ЮКОС пытается отобрать у него власть, финансировать его противников и так далее. Аресты, смена руководства, то же самое, что было и у НТВ. Лукашенко действует ровно так же, как действовал Владимир Владимирович. Уж не знаю, это я хвалю президента Белоруссии или наоборот его критикую. Но для меня эта составляющая помимо того, что вполне могут быть какие-то другие коммерческие истории. Но центральной историей является то, что российскими деньгами (в понимании Лукашенко) через банк, аффилированный с российской государственной компанией финансируется его конкурент. На выборах президента Белоруссии 9 августа. Вот, собственно говоря, это, Сережа, ничего сложного. Тут ничего мутного. А здесь все прозрачно как слеза наших референтов. Абсолютно. Для меня, во всяком случае. Я, во всяком случае, так считаю. И эта история она будет еще длиться, безусловно, и длиться долго.
С. Бунтман
―
Путин смирится с захватом банка?
А. Венедиктов
―
Нет.
С. Бунтман
―
Мы уходим на новости. Я видел все ваши вопросы, спасибо, что вы их напоминаете. О важных темах.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Сразу исправляемся, что конечно сегодня программа Юлии Латыниной. Сегодня. Очень просят сказать, что после конференции, которая была насчет ЕГЭ в Москве.
А. Венедиктов
―
А что, собственно говоря, сказать. Подробно с министром обсуждали ЕГЭ в Москве. В стране. Он все-таки федеральный министр. У нас там 650 тысяч человек суммарно будет сдавать. ЕГЭ растянут во времени, так что если люди по плохому самочувствию не смогут прийти на свой экзамен первый по географии 3 июля, то они смогут прийти потом. Будет проведено два пробных экзамена 29-30 июня. Это без учеников. То есть организаторы пройдут все необходимые процедуры и возможности, как будут экзамены проходить. Это такая репетиция очень важная. Последние 6 лет не было никакой утечки материалов и идет, и идет. Поэтому я так понимаю, что некоторые вузы стали отменять вступительные экзамены и собеседования. Что абсолютно верно. И надо похвалить МГИМО за это. Все должно быть в интересах детей. На мой взгляд. Тем более такой стресс у выпускников в этом году. И у преподавателей, конечно же. Такого ничего особенного там не было, мы переговорили. Ну, например, там соответственно люди будут с этими тепломерами. Я задавал министру вопрос. Что если человек пришел на экзамен, а у него 37.2. Вот что делать будете? Он говорит, что там будут дежурить, во-первых, медики… Во-вторых, если он заболел, на его экзамен у него будет вторая в августе возможность. Но видимо, будут отправлять. Такая история. Потому что я в интересах детей. Я еще спросил про учителей. Он сказал, что обсуждал с регионами, в каждом регионе принято решение либо компенсации, потому что людей из отпуска отзывают. Либо как я понимаю дополнительным образом, какими-то дополнительными днями выходными стимулировать. Я сначала выступил в интересах детей, потом в интересах учителей. А когда его спросил про избирательные комиссии, потому что в избирательных комиссиях в основном учителя. Избирательная комиссия 7 дней будет сидеть. Он сказал, что это вопрос к Элле Александровне. В среду у меня будет возможность задать вопрос Элле Александровне по этому вопросу.
С. Бунтман
―
А в среду что будет?
А. Венедиктов
―
Встреча у меня.
С. Бунтман
―
Понятно. «Расследуется ли убийство Росгвардией за 4 рулона обоев?»
А. Венедиктов
―
Расследуется.
С. Бунтман
―
А кто расследует? Следственный комитет?
А. Венедиктов
―
Следственный комитет.
С. Бунтман
―
Отменят ли ЕГЭ?
А. Венедиктов
―
Нет.
С. Бунтман
―
Не отменят. «Выпускников жаль, не то слово». Тина, это да. Мы как раз об этом и говорили. Ситуация в Норильске.
А. Венедиктов
―
Ситуация в Норильске тяжелая на самом деле. Если говорить экологически, она тяжелая в Норильске и Арктике. Но это история такая. Она безвозвратная. Утекли эти 20 тысяч тонн. На самом деле за этим надо действительно пристально наблюдать. Любая экологическая катастрофа, что в Мексиканском заливе, что в Норильске имеет долгосрочные последствия. И, безусловно, сейчас МЧС является головной организацией, которая пытается, задача номер один – предотвратить распространение. Как я понимаю, в озеро Пясино это все попало. Несмотря на обещания перед президентом. Но дальше не пошло. Дальше стоят заградительные эти истории, и там каждые несколько часов берут пробы. Пленка дальше не пошла. Но есть проблемы не только в воде, но и в земле. Которая оказалась заражена. И конечно это тяжелая история. Сейчас, насколько я понял, все компании, которые работают в Арктике, на Севере, все компании, еще раз подчеркиваю, на предмет экологической безопасности будут проведены. И им будут выписаны предписания, чего раньше не делалось. Привести в состояние экологическую часть этой проблемы. То есть это все резко удорожает для компаний. Что касается «Норильского никеля», то мы знаем, что Потанин уже объявил о 10 млрд., которые будут потрачены, это не штрафы. Штрафы, которые ему вставят – это отдельно. Это вот трата на починку что называется. Сколько надо, столько заплатят. Во всяком случае, позиция президента такая.
С. Бунтман
―
Понятно. Мне пишут, что журналисты «Новой» задержаны.
А. Венедиктов
―
Это все надо проверять, что пишут.
С. Бунтман
―
Пишут в чате.
А. Венедиктов
―
Надо проверить. Задержаны, не задержаны. Что значит задержаны. Естественно, мы считаем, что журналисты должны свободно исполнять свой профессиональный долг для того, чтобы рассказывать вам о том, что там происходит на самом деле. Выйду из эфира и свяжусь с Муратовым.
С. Бунтман
―
Хорошо. «Прокомментируйте высказывание Пархоменко об «эликсире бессмертия».
А. Венедиктов
―
Я поддерживаю высказывание Пархоменко об «эликсире бессмертия».
С. Бунтман
―
Понятно. Навальный. И его расследование. Здесь много пишут. Как эта контора называется у нас, которая про природу.
А. Венедиктов
―
Росприроднадзор.
А.Венедиктов: Я позвонил в приемную главы Росприроднадзора и сказал, что если вы хотите что-то сказать – мы готовы
С. Бунтман
―
Да. Надзоров до…
А. Венедиктов
―
До хрена и выше. Да, я прочитал его, естественно. И ждем ответа. Мы, естественно, дадим слово. Я предложил слово обвиненной стороне. Вы знаете о том, что это расследование было помещено на сайт «Эхо Москвы». Где вы собственно могли с ним ознакомиться. Продолжает там находиться. Оно такое серьезное. Поэтому я сразу позвонил в приемную Светланы Родионовой, главы Росприроднадзора и сказал, что если вы хотите что-то сказать по этому поводу – мы готовы. Но если нет – тогда в понедельник мы направим официальный запрос уже как СМИ. Все просто. Мы все это делаем на автомате. Если кого-то в чем-то обвинили, вторая сторона имеет право на ответ. Смотри – Шапошников. Смотри кого угодно. Естественно, мы предложили, а как иначе. Если мы что-то публикуем – вторая сторона должна иметь право. Вот история, кстати, с принуждением к голосованию, я напомню. И когда мы поставили на сайт обвинение в адрес компании ПИК и в адрес департамента культуры, библиотекарей. Я запросил, получил вторую сторону. Это не расследование. Просто чтобы оно звучало. И у нас в новостях и у нас на сайте представлены обе стороны. И это абсолютно правильно, так оно и будет. А вы зачем их спрашиваете, мы их назвали ворами, а зачем вы их спрашиваете. Это, пожалуйста, не к нам, это, пожалуйста, на другую радиостанцию.
С. Бунтман
―
Да, но, кстати говоря, Навальный очень высоко оценил интервью с Шапошниковым.
А. Венедиктов
―
Да, сегодня высоко, завтра низко.
С. Бунтман
―
Нет. Зачем их вызывать…
А. Венедиктов
―
Мы их вызываем, потому что такова наша профессия. А не для того чтобы кто-то оценил позитивно или…
С. Бунтман
―
Совершенно верно. Мы отмечаем факт.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Андрей Трофимов спрашивает пять тысяч раз: «Введут ли снова режим самоизоляции в Москве?»
А. Венедиктов
―
Откуда я знаю, Андрей. Вы чего. Что вы называете режимом самоизоляции.
С. Бунтман
―
То, что было.
А. Венедиктов
―
Я вот считаю, что например, сейчас вам сильно всем не понравится, поэтому сначала поставьте лайки, а потом скажу. Я считаю, что возвращение льготного проезда 65+ преждевременно было. Понятно, что надо было людям разрешить выходить и гулять на свежем воздухе. Это я понимаю. Но давать им дополнительную льготную возможность залезать в забитый транспорт, а метро забито, - мне кажется это преждевременно. Что такое режим самоизоляции. Это когда 65+ имеют что? Вот вы задаете вопрос, но его надо как-то кодифицировать. Обратите на это внимание. Не готов. Я считаю, что очень многие карантинные вещи, сделанные вовремя, некоторые сделаны поздно. А некоторые сделаны преждевременно. Вы сами можете, развлекаясь, начертить себе табличку, и написать: вот это рано, это вовремя, а это преждевременно.
С. Бунтман
―
Для своей организации посчитали очень многие меры преждевременными.
А. Венедиктов
―
Да. То есть это не просто мы разговариваем. Мы еще как руководители принимаем решения. И вы можете убедиться, что наше мнение совпадает с нашим решением. А не так, что мы говорим одно, а делаем другое.
С. Бунтман
―
Я перевожу на русский язык. Мишустин пошел на попятную, вчера «поможем всем», а сегодня – на усмотрение региональных властей.
А. Венедиктов
―
На усмотрение региональных властей – сказано президентом в самом начале эпидемии. Может вы неправильно поняли председателя правительства.
А.Венедиктов: Возвращение льготного проезда 65+ преждевременно было
С. Бунтман
―
Это я долго очень переводил, вы меня извините. «Прокомментируйте ситуацию с больницами в Санкт-Петербурге».
А. Венедиктов
―
Я не могу, я их не знаю. Я знаю, что там очень много больных. Там относительно большое количество медицинских работников заболело. Это всё, что я знаю. Еще раз хочу повторить, это не потому, что я москвич, а вы санкт-петербуржец, я с гордостью говорю. История заключается в том, что в Москве разворачивание коек пошло в середине января. Еще до всех объявлений. Как это было поймано, Собянин, Ракова или врачи, я не знаю. Но просто здесь Москва сыграла на опережение. Санкт-Петербург на опережение не сыграл. Но при этом Санкт-Петербург пытается играть на опережение в раскрытии там парикмахерских, бань. Надо раскрыть в понедельник, потому что Москва во вторник. Ну…
С. Бунтман
―
Москва 16-го.
А. Венедиктов
―
Ну хорошо, ну это так. Поэтому просто не знаю ситуацию. Не фантазирую. Но знаю, что она тяжелая. Чего кому комментировать. Просто история с многочисленными заболеваниями врачей и тяжелыми случаями, смертями, связана в тех регионах и странах, где предварительно не были приняты меры. Где не было собрано энное количество коек, не был создан запас СИЗов. И в Москве не был создан запас, но Москва очень быстро поняла и стала их закупать абы где. Все равно где. В Китае – так в Китае. В Липецке – в Липецке. Неважно. Вложилась в это. Поэтому повторяю, не потому что я москвич, а потому что опоздания они потом приводят вот к таким перегрузкам. И именно поэтому я думаю, что Собянин не сворачивает эти стоящие пустующие десятки тысяч коек. Больше 10 тысяч коек стоят и стоят. Можно сказать, прожирают деньги. Стоят.
С. Бунтман
―
Вопрос про Навального и оскорбление ветеранов.
А. Венедиктов
―
Ну небрежная была история, безусловно. Я вообще вам говорю, что лексика там «подонки, уроды, ублюдки», которая касается значительного количества людей. И там «предатели». Те, кто защищает эти поправки или нападает на эти поправки. Я считаю ее неверной. Существует огромное число людей, которые искренне поддерживают обнуление сроков Путина. Искренне, я подчеркиваю. И называть их как-то и кто выступает за это. А, они все продались Путину. Это неправильно. И даже в роликах это неправильно. И то же самое касается - это не патриоты, это негодяи, уроды, ублюдки, которые выступают против поправок. Они хотят, чтобы страна разрушилась. Это тоже неправильно. Эксцессы языка. И поскольку мы на радио здесь работаем с языком, мы пытаемся его прикусить. Потому что иногда действительно хочется обозваться. Но мне не кажется правильным, когда… Вот Трамп ввел моду, если говорить о системных политиках, не о маргинальных политиках, а системных. Оскорбление оппонентов. Я не считаю это правильным. И обязательно это когда-нибудь на что-нибудь напорется. Я еще раз повторю, что значительное число людей, приведу пример. Опрос ФБК. Собственно, опрос Навального. У них очень серьезная социологическая служба. И я этой службе вполне доверяю. То, что они делали это, в общем, совпадает с трендами. Они опубликовали опрос именно ФБК о доверии по отношению к политикам. И в этом опросе, еще раз подчеркну, ФБК – 57% доверяет Путину и 12% Навальному. Вот вы не можете 57% назвать глупцами, недоразвитыми, быдлом, идиотами и так далее. Так же как остальные не могут эти 12% назвать уродами, предателями. Надо следить журналистам, надо следить за языком. Не сеять мусор. И тогда происходят вот такие вещи.
С. Бунтман
―
Возвращается тут представление о голосовании. Что начальству нужна только явка.
А. Венедиктов
―
Это неправда. Это совсем неправда. Потому что, во-первых, если говорить о голосовании, вы начальство – имеете в виду кого? Путина? Путину явка не нужна. Это фантазии. Путину нужно, процент будет, число, которое поддержит в процентах от явившихся тех, кто голосует за. И я не знаю, откуда люди берут, что начальству нужна явка. Просто я могу это объяснить следующим образом. Считается, что путинский электорат, сторонники Путина думают, что он и так выиграет и не пойдут. Поэтому идет мобилизация. Мобилизация идет не вообще, а мобилизация идет путинского электората. Обратите внимание на это. Ему нужно количество миллионов голосов за. Да, ему хочется, чтобы больше 50% от всех избирателей проголосовало за него. Ну хочется. Как бабушка говорила: хочется, перехочется, перетерпится. Но все равно, если мобилизация электората Путина какая-то будет, ему важно, чтобы было 75% за. У меня 75% за, у меня 66% за. У меня 51,001 за. Победитель получает всё. Все остальное это фантазии, которые имеют право быть. Но которые не имеют ничего общего с реальностью. А дальше уже на уровне губернаторов, мэров городов, я имею в виду тех, которые поддерживают поправки путинские. Да, начинается как бы внутреннее соревнование. Вот смотрите, у меня 66, а в соседней области 65. Владимир Владимирович, у меня-то лучше. Вот о чем идет речь. И, повторяю, умные губернаторы знают предел возможностей административного восторга. Своего. Еще раз, я уже давал прогноз по стране 70 на 30 – за. По Москве - 60 на 40. Но это никак не связано с явкой. То есть, конечно, связано с явкой в том смысле, что какая сторона сможет отмобилизовать своих сторонников. Вспомните, на выборах в Мосгордуму мобилизация оппозиции была очень хорошей. И сторонники, скажем, Путина, Собянина получили порядка полумиллиона голосов суммарно. 520 типа. И противники Собянина, скажем так, «Яблоко», коммунисты, Навальный получили тоже 530-550. Там мобилизация была лучше. Один к одному. А на самом деле в Москве пропутинского электората полтора к одному. Они не добрали своих. Поэтому они сейчас добирают своих. Не чужих, а своих. Вот за чем надо следить, надо быть внимательными. А остальное фантазии, социология серьезная, глубинная, в том числе ФБК показывает, что путинский электорат в стране пока, в том числе ФБК повторяю, больше, чем оппонирующего. Больше. И, возвращаясь к предыдущему вопросу, – не надо этих людей оскорблять. С ними надо разговаривать, их надо убеждать, переубеждать. Переубеждайте своего соседа по лестничной клетке. Или члена своей семьи.
А.Венедиктов: Путину явка не нужна. Мобилизация идет не вообще, а мобилизация идет путинского электората
С. Бунтман
―
Опросы в Нижнем, что мало кто знает про обнуление.
А. Венедиктов
―
Это же тактика, на самом деле, может быть последняя часть программы. Я хочу на это обратить внимание. Вот сегодня важен вопрос обнуления. И единственный вопрос, который стоит сегодня для Путина и для его оппонентов – вопрос обнуления. Но на самом деле это все гораздо хуже. Вот их 206 поправок. Пакетом. И на основании этих поправок, а теперь внимание – будут приняты более 50 законов, как сказал Володин. Это означает, что поправки про Бога, про историю, про духовное и нравственное они конституционно станут поддерживать соответствующие мракобесные черносотенные законы. Я бы сказал - средневековые. И они очень опасны, потому что когда-нибудь, я скажу страшную ересь: Путин уйдет.
С. Бунтман
―
Да ты что?!
А. Венедиктов
―
Да, вот такой я смелый. Такой смелый старик. А вот эта конституционная база о том, что про Бога, про русский народ, про историю, про духовные скрепы они останутся в Конституции, на основании которых – внимание – суды будут принимать решения. И сейчас это не видно, сейчас это все там где-то. В пыли и мишуре. А потом это останется. Поэтому, конечно, они очень опасны. Но сегодня важно обнуление. Это правда. Поскольку с Белоруссией не удалось, - значит, обнуление.
С. Бунтман
―
Обнуление, в том числе и как солидная база для мракобесия.
А. Венедиктов
―
Это неважно. Я тебе говорю, Путин может уйти завтра. А в Конституции…
С. Бунтман
―
Останется.
А. Венедиктов
―
Да. Не связанные вещи, понимаешь. Если бы оно было только обнуление, было легче бы говорить.
С. Бунтман
―
А изменить назад гораздо труднее, чем изменить вот в эту сторону. Вот такие дела. Вы сразу тут приводите, что у нас будет. Иран, Северная Корея. У нас будет вот такая Россия.
А. Венедиктов
―
Это правда. Тут я Сережу поддерживаю. Я уже говорил, Сереж, но я думаю, что нам нужно либо делать журнал, либо делать программу. Это абсолютный цезаризм и принципат. Между цезаризмом и принципатом в Древнем Риме. Когда Цезарь, а потом лучше, конечно, принципат Августа, это политическая система, при которой сохраняются все республиканские институты. Сенат, квесторы, трибуны. Императоры. Все. Но при этом один человек всем этим руководит. То есть республика это была республика. Империя Августа – это республика формально. И там была и оппозиция, как известно. Чем она заканчивалась. И так далее. Но Август становился то трибуном, то консулом, то первым в сенате принцепсом. Это цезаризм, Цезарь положил начало. Гай Юлий. А сейчас мы идем к системе принципата. Это действительно изменение политической системы РФ. Изменение Конституции и изменение политической системы. Это не только обнуление. Обнуление важно. Но еще один есть момент. Обнуление - это возможность. Это не значит, что Путин им воспользуется. То есть это возможность для него. А вот эти поправки они в строй, подтвержденные уже Конституционным судом, входят. Эта система политическая уже сразу. Вот я о чем говорю. Поэтому я не удивлюсь, если эти поправки будут приняты. А, на мой взгляд, они, к сожалению, будут приняты, немедленно начнется ломка конкретных структур, возможно досрочное избрание думы, переформатирование Совета Федерации. Там много чего будет. Потому что у президента в руках, у принцепса в руках оказываются – внимание – законные по Конституции, конституционные права, которых до сих пор не было. Вот в чем еще история. Если мы чуть дальше посмотрим вперед. Но повторяю, сегодня обнуление это символ, конечно. Потому что до 24-го года еще о-го-го что могло случиться. Может быть Александр Григорьевич бы передумал. У нас возникла бы красивость, не вот это безобразие, которое вокруг нас. А красивость, объединение, расширение. Союзное государство. Я вот ожидаю приезда Александра Григорьевича 24-го, и интересно их общение, конечно.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают: «А чем плохие социальные поправки?» Это хлебозрелище и клиентура из того же Рима.
А. Венедиктов
―
Да, да. Вы их разложите. Все должны быть здоровы. Отлично. А если кто-то не здоров, то что? Вот там законы не будут приниматься. Законы будут приниматься про другое.
С. Бунтман
―
Это наживка. А крючок там внутри.
А. Венедиктов
―
Наживка. Очень хорошее слово. Социальные поправки – это наживка.
С. Бунтман
―
Друзья мои, спасибо большое. Я вас приглашаю на вторую программу «Мой район». В 15 часов 05 минут.
А. Венедиктов
―
Внуково.
С. Бунтман
―
Да, сегодня сплошное Внуково.