Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2020-05-02
С. Бунтман
―
Ну что ж, добрый день. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Александр Смирнов – звукорежиссер. Ютюб работает и Яндекс.Эфир. У Ютюба есть чат, который тоже работает у нас. И СМС: +7 985 970 45 45. Сегодня мы как полагается два часа. И второй час тоже как полагается в основном будет построен на ваших вопросах. Один вопрос я сразу. Из Вконтакте у нас пришел вопрос. Пишет Фред Крюгер, который вырос и уже “Фредди” не подписывается: «Как вы думаете отказ Захаровой исходит от нее или это окрик сверху?».
А. Венедиктов
―
Если говорить о том, как я думаю и как я знаю устроена наша властная структура, то, с моей точки зрения, это, безусловно, окрик сверху. Я вчера с Марией Владимировной вечером еще где-то минут 40 разговаривал по телефону, пытаясь понять всю долгую дорогу в дюнах, я бы сказал. Но мое мнение… Еще раз, она это не подтверждает, но мое мнение заключается в том, что ей, безусловно, позвонили, причем не по линии МИДа. У нас Навальный не относится к зоне ответственности МИДа, относится к зоне ответственности Администрации президента (или управления внутренней политикой, или информационного вещания).И ей сказали приблизительно так, что это вообще не ваша зона ответственности поднимать Навального, выводить его с вами на разговор; вы уж там своими вывозными делами занимайтесь. Я думаю, что было так. Это мое предположение, которое базируется на знании того, как относятся, как происходит, как принимаются решения.
С. Бунтман
―
Захарова была серьезно настроена на дебаты с Навальным?
А. Венедиктов
―
Ты знаешь, я же до того, как началось вот это всё, я не сильно обращал на это внимание. Единственное, что когда я увидел, что такие дебаты должны состояться, я 1-го утром сразу написал о том, что мы, безусловно, возьмем аудиодорожку, ну звук в любом случае этой встречи, этой передачи, этих дебатов и поставим для ознакомления нашими слушателями «Эха Москвы». Потом Виталий Рувинский позвонил, видимо, Кире Ярмыш, пресс-секретарю Навального, с просьбой взять на Ютюб-канал, когда будут дебаты, и получил отказ. Нам было сказано, что нет. Я ему тогда сказал: «Если это общественно важное, мы возьмем, а дальше пусть идут в суд». То есть мы были настроены серьезно. Не знаю, насколько дебатанты.Потом я увидел у Алексея Пивоварова, что он выходит из проекта, потому что как модератору ему не удалось свести позиции двух дебатантов. Все это мне сильно напомнило… Я просто знаю, каким образом ведутся переговоры между кандидатами в президенты для публичных дебатов в Штатах и во Франции, как там вплоть до секунд всё согласовывают, до света, до слева-справа, до аудитории. Я так посмеялся, думая, что все еще это проскочит. Ну, пожалуйста. Но нет, не получилось.
Думаю, что она-то сама по себе была готова. Она вообще женщина-оторва в этом смысле. Ее, конечно, безусловно, оскорбило то, что ее оскорбляли, называя алкоголичкой. Я ее спросил: «Ну если тебя назвали алкоголицей, зачем идешь дебатировать с людьми, которые тебя оскорбляют?».
С. Бунтман
―
Это ее там назвали?
А. Венедиктов
―
Ну, на канале. Она сказала: «Вот я и хочу ответить на это». «Ну, твое дело, - сказал я. – Не вопрос. Ваше дело, как вы договоритесь». Но не договорились. И думаю, что она сошла, потому что ей не ее прямой начальник (в смысле Лавров), а другие посоветовали не будить лихо, выводя Навального на такой уровень директора Департамента МИДа Российской Федерации. Мое мнение такое.
С. Бунтман
―
Здесь в чате вопрос, на мой взгляд, достаточно наивный: «Что, она не могла просто сказать, что ей запретили?».
А. Венедиктов
―
Слушайте, я не ее пресс-секретарь – что она могла, что она не могла. Она сказала то, что вы все слышали. Она была у нас в эфире. Так же, как и Алексей Анатольевич Навальный, так и Мария Владимировна Захарова была в эфире. Вы сами в состоянии сверить аргументы и принять свои решения, свое мнение по этому поводу. А кто что может, и кто чего не может – опять же это ваше представление об этом.
С. Бунтман
―
Мы продолжаем наш разговор. Я напоминаю, что ваши вопросы, которые я здесь замечаю, – вопросы по другим темам, – я их или пришпилю к тем темам, которые мы будем обсуждать в этом часе, или же они так вот в разброд и шатание будут у нас в часе втором.Виток ли новый в Москве коронавируса? Как это воспринимать? Как воспринимать статистику? И потом подумаем, как выходить из этого, если придется достаточно скоро?
А. Венедиктов
―
Ну вот статистика – штука такая хитрая. Ты же знаешь, я всегда фанат цифр, дат.
С. Бунтман
―
Причем очень давно.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Я всегда был человек, который опирался на цифры.
С. Бунтман
―
У тебя диплом про это был, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Совершенно верно. И поэтому та статистика, которая публиковалась и публикуется по коронавируса, у меня, вообще, вызывала много вопросов. Я не могу сказать сомнений, но много вопросов. И по России, и по отдельным регионам. Ну, естественно, по каждому региону, в том числе по Москве. Цифры необычайно маленькие по сравнению с такими крупными городами, как Мадрид, Лондон, Нью-Йорк, Милан. Относительно. И можно говорить о том, что мы все победили.Но поскольку эта статистика рассчитана не на вас, а на президента Путина, и те люди, которые делают эту статистику (в частности, Минздрав и Роспотребнадзор), они прикрывают свои филейные части тем, что пропустили начало по стране и продолжают это делать, я этой статистике не верил. Но другой нет. И как оперировать? Математические модели – разговаривал и с Администрацией, и с мэрией – они все говорят о разном, и они друг друга опровергают. Вот сегодня кто-то опубликовал математическую модель. Я начал внимательно вчитываться. Только потом увидел, что она на цифрах 8 апреля. Ну послушайте, к этому времени уже у нас рывок другой и не совпадающий.
А.Венедиктов: Думаю, что Захарова-то сама по себе была готова. Она вообще женщина-оторва в этом смысле
С. Бунтман
―
Ну да. По идее, математическая модель старая должна работать в будущем.
А. Венедиктов
―
Не работает.
С. Бунтман
―
Значит, не работает.
А. Венедиктов
―
Я не знаю про эти идеи, Сереж. Я повторяю, вот есть статистика – это то, что уже случилось, а есть математические модели. Их надо разделять. Я думаю, что в течение ближайших дней, в первую очередь в Москве, мы будем иметь значительный рост заразившихся, именно инфицированных людей, которые включают в себя тех людей, которые уже отболели. В чем там дело, в чем там секрет, почему такой рост? Я присутствовал несколько раз на ожесточенных спорах федеральных, включать ли тесты выявляющие, которые проводят частные лаборатории в общую статистику.Я повторяю, речь идет об инфицированных. И вот в отчете, насколько я знаю, Роскомнадзора по стране для Путина, назовем так, вот эти тесты ни в марте, ни до конца апреля не учитывались. Ну просто не брали их, потому что лаборатории не получали специальную аккредитацию. Брались только тесты, которые делали лаборатории с определенной аккредитацией – государственные и те, кто получил. В Москве есть частные лаборатории, которые делали тесты, обнаруживали у людей инфекцию, у бессимптомных людей инфекцию в том числе.
И насколько я понимаю, возможно, что решили посчитать всё вместе, суммировать, за март и апрель в том числе. Почему? Потому что главный вопрос – это вопрос коек, сколько коек свободных. Потому что коек не просто раскладушек, а коек, снабженных, скажем, кислородом. Это можно назвать технологических коек, высокотехнологических коек. Это койки с кислородом. И мы видим, как в Москве эти койки заполняются. А в Подмосковье, насколько я понимаю, они практически уже заполнены.
И именно поэтому было принято решение, что даже если у людей выявляется коронавирус, но легкий или бессимптомный, их не госпитализируют (в московских больницах по приказу Депздрава). А в федеральных – госпитализируют, тем самым заполняя койки.
Ну посмотрите сами. Даже возьмем официальную статистику. У нас заболело на сегодняшний день (я имею в виду сегодня пришли цифры) – 5900, а выздоровело – 608. Значит, если у нас даже, предположим, треть – это госпитализации (2000), а освободилось коек – 600. Плюс 1400.
В Москве сейчас 23000 таких коек. Сейчас их будет к концу праздников, если я правильно понимаю, 30000, если я цифры помню. С такой скоростью госпитализации в течение недели-полутора, 10 дней койки будут заполнены, если новых не создавать.
С. Бунтман
―
Новые создавать…
А. Венедиктов
―
Новые создаются. Нет, конечно, я знаю.
С. Бунтман
―
Резервы как ищутся?
А. Венедиктов
―
Резервы ищутся. Первое – это площади. Я сейчас говорю про Москву. Но это не только Москва, естественно. Это площади. И мы видим, что там автосалон на Каширке отдал свои площади. Можно, если я правильно понимаю, там 2000 коек поставить. Но история заключается в том, что это не просто поставить. Это должна быть вентиляция, водопровод нормальный, канализация. Если вы кладете 2000 человек, у вас врачи, медсестры…
С. Бунтман
―
Четкое разделение на чистые и грязные зоны.
А. Венедиктов
―
Да, конечно. Плюс к этому я знаю, что некоторые спортивные клубы предлагают свои спортивные сооружения, я бы сказал так, потому что не все годятся, исходя из того, что я сказал. И Москва ведет переговоры. Но, в любом случае, наращивание коек есть. Но мы видим в то же самое время, что скорость заполнения быстрее, чем скорость освобождения.То есть в эти цифры – заболевшие, вот сегодня эти 5900 – они включают в себя, если я правильно понимаю, в том числе и тех инфицированных, которые в марте-апреле сдавали в частных лабораториях. Это будет несколько дней еще. Сейчас стали, видимо, это добирать. Но проблема не в этом, а в койках, еще раз. То есть тяжелых и очень тяжелых. И смертельных, я бы сказал.
В разных регионах по-разному. И, скажем, Урал отстает от Москвы по срокам на 2-3 недели. Вот сейчас мы подходим к пику. Должны подходить к пику. Хотя кто знает. И суть всей этой самоизоляции заключается (или заключался) в том, чтобы растянуть вот это койко-место, извините. Смотрят бюрократически. Если вы обратили внимание, то Собянин просто впервые на моей памяти срывался в эфире канала «24». Он срывался. Ему несвойственно. Он, вообще, себя контролирует. – «Кто говорит, что мы прошли?! Кто говорит, что мы вышли на плато?! Что за ерунда!».
Губернаторы считают по-разному, а потом они прибегут в Москву. Мы знаем случаи, когда люди просто приезжают в Москву, имеют возможность, – извините, сейчас скажу страшную вещь, – чтобы попасть в случае болезни в Москве на койки. Страшная история.
А.Венедиктов: Почитайте в «Новой газете» Лену Костюченко. Я его не смог с одного раза одолеть – мне было страшно
Поэтому вот эта статистика инфицированных, кстати, она такая общая. Тут очень важно вот сейчас с точки зрения практики – это заполняемость вот этими высокотехнологичными койками с 23000 до 30000 коек. К концу, не знаю, к началу следующей недели вот эти 28000 обещан. Не помню. Но вот было до недавнего 23000. Вот сколько людей там лежит. Потому что люди выздоравливают, которые болеют бессимптомно. Они инфицированы, а потом они уходят из инфицированных. То есть инфицированные остаются, но конфирмены здесь выздоровевшие. И это тоже надо смотреть. Не выписаны, а выздоровевшие.
С. Бунтман
―
Выздоровевшие.
А. Венедиктов
―
Выздоровевшие, да. Плюс к этому ОРВИ, естественно. Ну вот все это такая история. Поэтому статистику надо смотреть очень внимательно, на мой взгляд, и не абсолютизировать эти цифры, понимая, как они сложены. Я разговаривал про цифры, которые докладываются президенту. Мне показали – сейчас покажу Ютюбу – вот такой том ежедневный в разрезе. В том числе могут каждое медицинское учреждение.Я говорю: «Причем тут медицинское учреждение? Люди дома болеют». То есть заваливают лишними цифрами. И когда докладывает – вы сами всё видите – тот или иной губернатор: «У нас всё хорошо», то я бы добавил слово «пока». И следя за этой статистикой по Москве, по Петербургу, по области, я не могу сказать, что какое-то плато появилось. Я не разделяю оптимистических вещей, потому что я в этих цифрах ковыряюсь, роюсь в них.
С. Бунтман
―
С чем, на твой взгляд, связаны заявления такие, которые тешат душу России во многом, что Москва заразила несколько регионов?
А. Венедиктов
―
А как вы объясните? Если вы не вводили у себя никакой истории, как вы объясните, что у вас в такой-то области или в такой-то области, или в такой-то области происходит вспышка? Правда, не очень понятно, потому что в этих регионах очаговые вспышки происходят в домах для престарелых, собственно, в больницах. Свалить на так называемых московских дачников – это все равно как в начале эпидемии сваливали на приехавших, прилетевших из разных стран туристов. Уже давно это не так. Это у вас происходит внутри.Но самое главное, что для местных властей это – политическая история, единственный контроллер – это не избиратель, а президент. Поэтому нужно соревноваться в том, чтобы показать, как я, губернатор, лучше всех справился уже с коронавирусом, снимаю все ограничения и так далее. Это форма отчетности, я бы сказал так. Но если у меня вспышка, то виноваты внешние враги. Внешние враги – это Москва или область в данном случае.
С. Бунтман
―
Но это всеобщий враг.
А. Венедиктов
―
Да. И история заключается в том, что поскольку эпидемия развивается, скажем так, неравномерно, – опять статистика сомнительная, но понятно, что она развивается, – то надо объяснять, почему у тебя растет. У нас 10 дней тому назад в Москве в среднем инфицированных показывали 65%. Вот в последние дни до учета вот этих частных лабораторий Москва показывала уже 40%. Это на 60 падает на другую Москву рост. А как это объяснить? А зловредные москвичи ездят тут, понимаешь, по Крыму, по Сочам, по дачам.
С. Бунтман
―
Здесь говорят, что те, кто работает в Москве, многие вернулись в свои регионы.
А. Венедиктов
―
Те, кто работает в Москве – но это же ваши люди. Секунду. Это же не москвичи. Не те, работает в Москве, а кто зарабатывает в Москве.
С. Бунтман
―
Но это проклятая Москва их заразила и отпустила домой.
А. Венедиктов
―
Да. То есть, иными словами, надо Москву оградить, чтобы сюда никто не въезжал и отсюда никто не выезжал. Ну Москву с областью, естественно. И вы будете смеяться, это не шутка, потому что мы видим, как в отдельных регионах уже отдельные губернаторы начинают принимать такие решения (ну, такие пока лайт). Ну, например, чтобы въехать в Карелию – только по трем дорогам (КПП, пропуска и так далее). Ну и, может быть, это и правильно, потому что уровень зараженности, если у вас есть настоящие цифры, он разный. И, может быть, это и правильно.Но тогда и Москва так может встать – с областью вместе, конечно, – по цифровым пропускам в какой-то момент, когда, условно говоря, в других регионах будет резкий рост, а в Москве эпидемия закончится. Ну, не закончится, снизится. Понимаете, к чему это идет? Возможен такой вариант? Я считаю, что да. Я считаю, что возможен. Ну, потому что цифры они такие. Даже приблизительные.
С. Бунтман
―
На самом деле, мы до сих пор не знаем в точности, какой сценарий действий оптимальнее. Базовые вещи мы знаем.
А. Венедиктов
―
Нет, смотри, базовая вещь – это изоляция, карантин, самоизоляция. Как хотите называйте. Нечего тут придуриваться и лицемерить. Это не чтобы победить эпидемию, а чтобы растянуть время на заполняемость коек. Понятно? Чтобы все одновременно не упали и не случилась бы гуманитарная катастрофа, которая случилась в Нью-Йорке, когда люди умирали в коридорах. В городе Нью-Йорке. Или в Мадриде, или в Милане. И есть еще несколько европейских столиц, которые так не были на слуху. Но ни одна система здравоохранения не оказалась готовой. Дальше – растяжка во времени.И, например, я считаю, что главный плюс Собянина (или был минусом, можно поговорить) – это в том, что он поймал раньше других угрозу. В конце февраля, услышьте, еще не было ни одного умершего, был дан приказ койки, кислород, ИВЛ, быстро заканчивать Коммунарку – на самом деле, строительство Коммунарки закончилось на месяц раньше предполагаемого – строить в Новой Москве. Вот то, что он поймал и люди не умирают и не болеют в основном… Поначалу, конечно, была неразбериха в коридорах. И то, что есть 23 000 коек с кислородом, оборудование – вот это его чуйка что ли, я не знаю. Это большая история.
И вторая большая история Собянина – сейчас мы поговорим о плохих историях – заключается в том, что он сразу еще 5 марта в жесткой форме пригрозил и посадил на карантин 65+. Сейчас объясню. Потому что в Москве 65+ умирают столько же, сколько в других возрастных группах. А там в тех городах иностранных, где не было вот этого ограничения, там 65+ умирает в два раза чаще. Да, это неприятно, противно. Я вообще на грани 65+, как ты знаешь. Мне 64 еще. Но вот то, что опять он это поймал – вот эти две вещи сразу в плюс. В минус – всё понятно: метро, неготовность технологическая к этим пропускам, много косяков.
Думаю, что юридически еще много его историй будет оспорено. И правильно. И пусть оспаривают. Но вот две глобальные вещи – это поймать раньше и сохранить людей 65+, которых 1 800 000 в Москве. Это чуйка. Он не мог посчитать. Я считаю, что это не мог посчитать.
А.Венедиктов: Никого нельзя принудить к героизму, если это не война. А если война?
С. Бунтман
―
Теперь про плохое.
А. Венедиктов
―
Про плохое. Метро. Я ж сказал.
С. Бунтман
―
Метро. Все-таки подсчитывают, ровно 2 недели…
А. Венедиктов
―
Полная херня.
С. Бунтман
―
…С 15 числа от этого. Вспышка и так далее.
А. Венедиктов
―
Отвечу. Это политическая история. Они будут продолжаться. От заражения до болезни – 5-7 дней. А две недели – это карантин. Просто вы не то трактуете, я бы сказал так. Люди не заболевают через две недели. Люди через две недели здоровы. Вот о чем идет речь. Но вы можете считать и так. И, конечно, метро – это огромная политическая ошибка Собянина, даже если бы не заболел ни один человек. А вот незакрытие метро – это ошибка Собянина? Может, стоило бы закрыть метро?
С. Бунтман
―
И?
А. Венедиктов
―
Нет, закрыть метро. Всё, люди сидят. И люди сидели бы дома. Сидите дома. А ты знаешь, сколько рабочих пропусков выдано в Москве? Заявительный же порядок у них. 3 300 000.
С. Бунтман
―
Ну и нормально.
А. Венедиктов
―
Потому что заявительный порядок. Потому что оставили не разрешительный, а заявительный порядок. 3 300 000. Закрыли бы метро и выдали бы тогда не 3 000 000, а 800 000. Глядишь, и можно было бы избежать эпидемии, например. Наверное, есть люди, которые так считают.
С. Бунтман
―
Когда люди работают, переполнены автобусы, электробусы, трамваи.
А. Венедиктов
―
Берем и закрываем автобусы, электробусы, трамваи.
С. Бунтман
―
Всё закрываем?
А. Венедиктов
―
Всё закрываем, да. И спасаем людей.
С. Бунтман
―
А потом всё рухнуло.
А. Венедиктов
―
Конечно. Так выбор между плохим и очень плохим. Тут нет выбора между хорошим и плохим, вот что я пытаюсь доказать. Потому что когда вам предстоит решение, если вы мэр любого городка, и у вас эпидемия, представьте себе на секунду, что вы будете делать с общественным транспортом? Ну-ка расскажите. Говорят, вот в Швеции так. В Швеции – так, а на Украине – так. А в Лондоне, как мы с вами помним, закрыли 5 линий метро самых посещаемых.
С. Бунтман
―
Беларусь.
А. Венедиктов
―
Не знаю ничего. Ребят, правда.
С. Бунтман
―
Беларусь сейчас вышла, по официальной заболеваемости, в общем-то, в группу лидеров.
А. Венедиктов
―
Они стали считать правильно. Еще раз говорю, вот я очень аккуратно… Тем более в разных странах считают по-разному. В каких-то странах я знаю, как считают, что учитывают; в других странах не знаю, как считают, что учитывают. Я, вообще, стараюсь не сравнивать. Я говорю по дуге и по койкам, и по смертности (показатель – смертность). Вот еще раз напомню, в Москве в прошлом году умирало в среднем в день 340-350 человек.
С. Бунтман
―
Про это тоже спрашивают.
А. Венедиктов
―
Вот эти +60… Вот когда мы получим март… Мы еще март не получили.
С. Бунтман
―
Не получили?
А. Венедиктов
―
Нет. А потом апрель. Мы увидим рост обычных смертей, потому что по каждому году есть. И есть, от чего умирали. На самом деле, есть статистика. Боюсь, это будет не очень хорошо, на самом деле. Вот эта статистика, которая до коронавируса. Когда человек умер, он попадает во все реестры. И это важно.
С. Бунтман
―
Спасибо. Мы сейчас прервемся, а потом продолжим.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Ну что ж, давайте мы сейчас продолжим. И у нас здесь был вопрос за деньги.
А. Венедиктов
―
Спасибо.
С. Бунтман
―
Да, вопрос за деньги.
А. Венедиктов
―
Все вопросы за деньги идут на развитие.
С. Бунтман
―
Вопрос о приказе двух министерств и отправлении на практику студентов старших курсов на борьбу с эпидемией.
А. Венедиктов
―
Я прочитал внимательно приказ. В приказе сказано – «добровольно». И в приказе сказано – «заключение контракта», то есть за деньги. Это первый шаг, безусловно. Сейчас скажу страшную вещь. Тебе не понравится. Может потребоваться мобилизация. Потому что это же не студенты в смысле врачи, в смысле те, которые должны операции делать. Поскольку развернулись дополнительные помещения, койки и так далее, нужны люди, которые ставят капельницу, приносят таблетки, измеряют температуру, меряют давление в условиях эпидемии. Сейчас приказ двух министров. В нем написано – «добровольно», и в нем написано – «контракт». Так написано.А.Венедиктов: В Москве по мере развития коек начинает существенно оголяться младший медицинский персонал
С. Бунтман
―
Написано. Другое дело, как это будет выполняться.
А. Венедиктов
―
Значит, ходите с этим приказом, распечатайте и подсовывайте под нос вашим ректорам, которые каждый в свою дуду, скажу честно. Некоторые ректора этого не хотят делать, некоторые ректора этого хотят делать, некоторые ректора злоупотребляют. Ходите с приказом министров – это министр высшего образования и министр здравоохранения. Запаситесь бумагами.
С. Бунтман
―
Есть еще и приказы, которые ректоры издают. Приказы издают более конкретизированные по своим институтам.
А. Венедиктов
―
Тем не менее они не могут отменять добровольность и они не могут отменять контракты.
С. Бунтман
―
Более того, например, где добровольность и письменное согласие плюс контракт – это в так называемую грязную, красную зону.
А. Венедиктов
―
Это уже изображают из себя местные начальники.
С. Бунтман
―
Но местные начальники, которые соображают, они добровольно сделают и в так называемую чистую зону.
А. Венедиктов
―
Еще раз, добровольность и контракт. Вот я еще раз повторяю, оспорить приказ министра… Значит, надо звонить в министерство и говорить: «Ваш приказ, господин министр, подвергается сомнению нашим руководством. Уточните, пожалуйста».
С. Бунтман
―
Андрей Юсупов, который тоже за деньги сейчас задает вопрос: «В том-то и дело, что недобровольно. Отказаться от практики означает вылететь. Так интерпретируют ректоры». Скажите, пожалуйста, конкретно.
А. Венедиктов
―
Если можно, зафиксируйте, какой ректор. Абсолютно.
С. Бунтман
―
Я вам честно скажу, я неделю ищу конкретность, я ищу, конкретно кто пострадал. Конкретно кто. Конкретно, где беременная была вызвана. Конкретно, где люди с хроническими заболеваниями были вызваны. Там есть другой вопрос. Вот конкретно пока никто не говорит.
А. Венедиктов
―
Смотрите, наверное, есть такие случаи. Я пока конкретики не видел, но вполне допускаю, что такие случаи есть. Эти случаи должны быть задокументированы. Присылайте либо нам, либо в министерства. Только конкретно. Потому что как только мы начинаем проверять, всё не всегда оказывается так. Вот не всегда всё оказывается так. Вот я вам приведу другой пример из другой области. Потом, если ты захочешь, вернемся.
С. Бунтман
―
Да, вернемся.
А. Венедиктов
―
В Москве на вчерашний день было аннулировано порядка 20 000 цифровых рабочих пропусков. Шум, гам, скандал. Всё понятно. Сначала дали, потом аннулировали, не продлили или что-то такое. Начинаем разбираться по конкретным пропускам, что мы получаем. Выясняется, человек проживает в одной квартире с человеком, у которого ОРВИ. Вот у него аннулировали рабочий пропуск. Или с ковидным. Конечно, будут ошибки. Но, ребята, 3 300 000 рабочих пропусков. Из них аннулировали 20 000. Это даже не 1%. Поэтому опять конкретика нужна. Сбои системы будут.Но я повторю непопулярную вещь. Сейчас в Москве по мере развития коек начинает существенно оголяться младший медицинский персонал. Более того, скажу вам страшную вещь, медсестры уходят.
С. Бунтман
―
Почему?
А. Венедиктов
―
Увольняются. Почему люди увольняются? Их не устраивает работа, деньги, защита.
С. Бунтман
―
Защита.
А. Венедиктов
―
И защиты нет. Каждого не устраивает свое.
С. Бунтман
―
Вот защита.
А. Венедиктов
―
Защита. Совершенно верно. И они уходят, да. Но кто принесет больному воды? Кто померит давление? Кто посмотрит сатурат на уровень?А.Венедиктов: Главный плюс Собянина в том, что он поймал раньше других угрозу
С. Бунтман
―
Ради бога. Это правильно.
А. Венедиктов
―
Секундочку, это вопрос, который надо решать. Поэтому история в том, что нет простых решений и нет хороших решений. Еще раз, нет хороших решений. Их нет. И право студентов медицинского, на мой взгляд, абсолютное отказаться. Это право ему предоставлено законом и приказом министра. Но при этом вы должны понимать, что если в обычных условиях (не эпидемических) можно было родственников пускать в палаты, то теперь нельзя. Понятно почему – эпидемия. И еще раз, нет хороших решений. Их просто нет. Вот забудьте. Потому что люди умирают.Почитайте материал из «Новой газеты» Лены Костюченко. Почитайте. Я его не смог с одного раза одолеть – мне было страшно. И это как раз описание работы младшего персонала. Врачи – герои, медсестры – герои, санитарки – герои. Просто 24 часа с ними побыли. И никого нельзя принудить к героизму, если это не война. А если война?
С. Бунтман
―
Так, секунду. Вот когда война. Вот даже истории, которые рассказывают про одну винтовку на троих, все равно дают оружие. Дают оружие, дают каску.
А. Венедиктов
―
В Москве… Опять не могу сказать за Подмосковье и за другие. В Москве, если я правильно понимаю, вопрос не нехватки защитной одежды, а нехватки людей.
С. Бунтман
―
Нехватка защитной одежды тоже есть в определенных местах.
А. Венедиктов
―
Конкретно. Номер конкретно. Отправим туда.
С. Бунтман
―
Хорошо.
А. Венедиктов
―
В определенных местах… Это невозможно, Сережа, даже слушать.
С. Бунтман
―
Да, хорошо, невозможно. Есть возможность, когда на практику эту призывают тех же студентов, то есть так же, как и младшему персоналу, который нанимают просто, при контракте делается обязательство обеспечить защитными. Не одними перчатками на 500 больных.
А. Венедиктов
―
Да, так должно быть.
С. Бунтман
―
Не одной маской на 500 больных.
А. Венедиктов
―
Неважно, студент это или не студент.
С. Бунтман
―
Правильно. Но студенты, которые поднимают этот вопрос…
А. Венедиктов
―
Они там были? Конкретно опять.
С. Бунтман
―
Они поднимают вопрос: будет ли обеспеченность? Вот задают вопрос.
А. Венедиктов
―
А неважно, что скажут. Скажут, будет. И что?
С. Бунтман
―
Но гарантируют ли обеспеченность?
А. Венедиктов
―
Скажут, будет. И что? Сколько у нас уже погибло врачей в стране? Вот еще раз, одна из групп, которая является опасной – это не 65+, потому что в Москве люди, в общем, сидят. Мы понимаем, что наши родственники возрастные или имеющие хронические заболевания уязвимы. А врача не запрешь. А почему врачи ночуют в гостиницах? Знаешь, почему, да? Чтобы в семьи не нести возможное заражение.
С. Бунтман
―
А студенты будут ночевать в гостиницах?
А. Венедиктов
―
Не знаю, Сереж. А где они эти студенты?
С. Бунтман
―
Так вот перед тем, как начинается практика, студенты абсолютно нормально задают вопросы.
А. Венедиктов
―
Это ты с больными поговори. Студенты задают вопросы кому? В Фейсбуке? Кому?
С. Бунтман
―
Вот есть письмо.
А. Венедиктов
―
Кому?
С. Бунтман
―
Письмо с вопросами.
А. Венедиктов
―
Кому?
С. Бунтман
―
Ректору Сеченовского института.
А. Венедиктов
―
А ректор не знает. Откуда ректор знает?
С. Бунтман
―
Так ректор, прежде чем подписать приказ этот, должен выяснить, где в местах практики будут обеспечены.
А. Венедиктов
―
Ректор не знает. Я не хочу его защищать. Он не знает.
С. Бунтман
―
А он не должен этого знать?
А. Венедиктов
―
Он тебе скажут: «Будут. Мне обещал Депздрав». Ну и хорошо.
С. Бунтман
―
Так я задал ему вопрос точно так же конкретно.
А. Венедиктов
―
Ну так задай, направь письмо.
С. Бунтман
―
Нет, будь я студент, я бы задал вопрос конкретно. Имею право конкретно задать вопрос: кем, где, в каких, сколько будут обеспечены?
А. Венедиктов
―
Нет, студенты будут направлены, если я понимаю, через систему Депздрава (Департамента здравоохранения). Это вообще по всей стране. Что мы о Москве говорим? Это по всей стране. Приказ министр федерального, вообще-то. Куда они будут направлены? Туда, куда не хватает. Еще раз, никто не знает – в 52 больницу, в Коммунарку… Где у тебя слегло 20 медсестер и оставило беспомощных больных? В какой больнице? Сереж, это управление, а не фантазия. Не может ректор знать. Я не защищаю сейчас ректоров.
С. Бунтман
―
Что значит не может?
А. Венедиктов
―
Не может знать. Потому что не может знать и всё. Потому что он не знает, в какую больницу будет направлен каждый студент.
С. Бунтман
―
А когда узнает?
А. Венедиктов
―
И что, когда узнает? 45 больниц.
С. Бунтман
―
Мои студенты, такой-то такой-то. У него же не миллионы студентов.
А. Венедиктов
―
Сереж, извини, пожалуйста, это фантазии, так не управляется.
С. Бунтман
―
А как?А.Венедиктов: Когда человек умер, он попадает во все реестры
А. Венедиктов
―
Не так. Потому что Депздрав должен давать гарантии, а не директор.
С. Бунтман
―
Кому он должен давать?
А. Венедиктов
―
Студентам.
С. Бунтман
―
Каждому студенту?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
А если он нарушает свои гарантии?
А. Венедиктов
―
Потому что он их нанимает. Депздрав их нанимает. Он наниматель.
С. Бунтман
―
Мы уже к чему-то пришли.
А. Венедиктов
―
Почему к чему-то? Это очевидно. У тебя приказ министра, а не ректора.
С. Бунтман
―
Двух министров.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Один министр полностью относится к ректорам – министр образования.
А. Венедиктов
―
Да. И что?
С. Бунтман
―
То есть это две ответственности в приказе.
А. Венедиктов
―
Хорошо. И что?
С. Бунтман
―
Значит и ректор должен выяснять всё, где его студенты.
А. Венедиктов
―
Он не может этого узнать, потому что студенты так же, как медсестры, будут перебрасываться туда, где они будут нужны. Не может он этого знать и всё. Должен, но не может. Так не управляется. Потому что у тебя сегодня в той больнице заболело 20 медсестер – их надо переводить туда, потому что там лежат такие же больные, которым нужно дать таблетку и померить давление. И некому.
С. Бунтман
―
Я понимаю, что некому.
А. Венедиктов
―
Ну вот, да. Так я про это и говорю. Поэтому работодатель, с которым контракт… Не с университетом, а с работодателем – с органом власти, я не знаю с кем, кто берет на себя обязательство – с ними должен быть контракт. И студенты имеют право. И эти вопросы надо задавать не ректору, а министру здравоохранения уж тогда. Я просто адрес показываю.
С. Бунтман
―
Вот. Хорошо.
А. Венедиктов
―
Ну вот.
С. Бунтман
―
Вот направление. Вот сейчас задают вопрос ректору.
А. Венедиктов
―
Но неправильно.
С. Бунтман
―
Задают вопрос ректору, чтобы он прокомментировал свой же приказ. Это правильно.
А. Венедиктов
―
Ну и пусть задают вопросы.
С. Бунтман
―
Другие руководители делают очень хорошо – сами устраивают курсы подготовки.
А. Венедиктов
―
Очень хорошо.
С. Бунтман
―
Это очень хорошо. И это очень правильно.
А. Венедиктов
―
Что ты хочешь, чтобы я прокомментировал?
С. Бунтман
―
Я не хочу.
А. Венедиктов
―
А я сижу здесь комментировать, вообще-то. Что я сейчас могу прокомментировать? Очень много учебных заведений.
С. Бунтман
―
Так.
А. Венедиктов
―
Они разные.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Но приказ – министра. И в приказе министра стоит слово «контракт». В контракте должны быть указаны условия. Вот это я прокомментировал. И студенты должны требовать контракт.
С. Бунтман
―
Вот это самое главное.
А. Венедиктов
―
Да. Естественно.
С. Бунтман
―
Послание студентам, что смотрите, там есть слово «письменное согласие» и слово «контракт».
А. Венедиктов
―
Абсолютно, Сережа. Мы с этого начали.
С. Бунтман
―
Да. И к этому приходим.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
И вот это надо по всем тем вопросам, которые вы задаете абсолютно справедливо, чтобы не становиться разносчиками заразы между больными и со своими близкими, с которыми вы живете в общежитии ли или дома, куда вы будете возвращаться. Задавайте все вопросы. Не ленитесь это делать.
А. Венедиктов
―
Вот сегодня пришла новость по поводу так называемых медицинских волонтеров. Я не очень понял, кто это. Принято решение о парковке бесплатно для них. То есть они приравниваются.
С. Бунтман
―
Это волонтеры общие пришло.
А. Венедиктов
―
Нет, медицинские.
С. Бунтман
―
А я читал про тех, которые и помогают, и развозят.
А. Венедиктов
―
Да. Но медицинские приравниваются в этом вопросе к врачам. Возможно, они приравниваются к врачам и в проживании. Это надо смотреть. Опять, еще раз, это вопросы, которые студенты должна задавать министру здравоохранения, подписавшему приказ, а не своему ректору. Ректор по поводу гостиниц вам ничего не скажет.А.Венедиктов: Хотелось бы выразить признательность Путину за то, что подкидывает темы для "Дилетанта"
С. Бунтман
―
Татьяна, если вы считаете уже заранее, что отчислят нафиг, если не подпишет контракт студент, то значит вы считаете всех жалкими трясущимися тварями и идиотами, которые не будут нести никакую ответственность, когда станут профессиональными врачами, потому что они несут ответственность. И все, что я читал от конкретных студентов конкретные их соображения по поводу, а не абстрактные протесты, они все идут в кассу. В кассу лечения, выздоравливания и соблюдения норм.
А. Венедиктов
―
Я еще раз напомню, – я не договорил, – что одна из групп риска, где больше всего погибших, это медицинские работники. Не только в России, но в России уже тоже. И заболевшие медицинские работники. Это те самые люди, которые должны лечить. Не только врачи. Я говорю как раз про санитарок, про медсестер, про людей, которые оформляют бумаги. Про скорую не будем забывать, про фельдшеров.
С. Бунтман
―
На скорой много заболело.
А. Венедиктов
―
Да. Поэтому, на самом деле, просто надо помнить. И, конечно, первая задача, насколько я понимаю и то, что сказал Путин, и то, что говорят губернаторы – это защитить врача. Ну, медицинского работника. Поэтому правильные все вопросы. Только они должны быть по адресу, а не устраивать местные бои со своим ректором. Некоторые ректоры вообще не хотят, чтобы студенты туда шли. Я не могу сказать слово «саботируют». Не хотят. И поэтому создают такие истории.
С. Бунтман
―
С другой стороны, смотрите, вот здесь несколько написали. И, кстати, тоже за деньги.
А. Венедиктов
―
Ну не столь жадный.
С. Бунтман
―
Человек, который выписался из УКБ 3 сейчас, страшно благодарен и врачам, и, кстати говоря, студентам, которые до всяких приказов… Есть много студентов достаточно.
А. Венедиктов
―
Мало.
С. Бунтман
―
Мало по большим масштабам.
А. Венедиктов
―
По большим масштабам мало
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Не хватает.
С. Бунтман
―
Но не достаточное количество – глупая фраза, но есть определенное количество студентов, которые работают как волонтеры.
А. Венедиктов
―
Есть. И их надо защищать так же, как врачей.
С. Бунтман
―
Точно так же защищать. И вот благодарность, которую здесь нам пишут, конечно, это в полный зачет идет. Но эти волонтеры как раз много чего рассказывают. И вот по их наблюдениям, где есть опасности, кстати, где практически срывается, вот эти вопросы и задают студенты. Во всяком случае, и из того, и из тех вузов, которые я знаю доподлинно. Вот спасибо. Дальше идем по нашим темам и по вашим вопросам. Мишустин и его болезнь бедняги. «Бедняга» я говорю без всякой иронии.
А. Венедиктов
―
Бедняга. Правда заболел. Я был источником информации для всех, что в день госпитализации у него температура была 39. Я можно, с вашего позволения, конспирологические версии, которые, на мой взгляд, совсем идиотские уже, не буду комментировать? Он заболел. Вся семья на изоляции. 28 числа было видно, что он уже тяжел. Потому что если вы посмотрите и вернетесь к кадрам 28 числа, говорит Путин, а Мишустин… Он же в гриме, естественно. Их же гримируют.
С. Бунтман
―
Ну да
А. Венедиктов
―
Это же телевизор.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
У него вот над бровями собираются капли пота, и у него закрываются… Знаешь, тяжелые веки. Я пересмотрел еще раз. Он сидит недвижный, у него голова… То есть явно человек в плохом виде.
С. Бунтман
―
А что, кто-то сомневается, что он болеет?
А. Венедиктов
―
Да, есть такие товарищи. Бог с ними. Он заболел. Сегодня пришла информация о том, что положительный тест еще у одного министра – министра строительства Якушева, и у его первого зама. Никто не застрахован. Ну вот. Мишустин в больнице, он не дома, чтоб вы понимали. Дальше там шли какие-то истории, что у нас нет правительства уже. У нас есть правительство, потому что нет отставки премьера, а есть временно исполняющий обязанности (врио), о котором было сказано. Там внес сумятицу указ президента. Потому что в случае невозможности исполнения обязанностей, по закону конституционному, становится исполнять обязанности один из заместителей.Там написано – «один из заместителей министра». Но, видимо, Путин решил назначить этого заместителя, выбрать из заместителей. Для этого у президента есть указ. Он выбрал этот указ. Потому что там по очереди замы – Борисов, Белоусов. Вот Белоусова выбрал. Поэтому правительство работает, штаб работает, который возглавлял Мишустин. Это все конспирологические теории. Самое время для них. Будем желать выздоровления всем, кто заболел – нашим близким, нашим далеким.
Смерть ужасна от удушья, могу вам сказать. Она ужасна. Любая смерть ужасна. Процесс смерти ужасен. Никому не пожелаешь. Спросите тех, кто оттуда вышел. Или почитайте материал Лены Костюченко на сайте «Новой газеты». Я думаю, что какая-нибудь премия редколлегии должна быть именно ей и ее соавтору. Вот про Мишустина, пожалуйста.
С. Бунтман
―
Я помню, Муратов рассказывал, как работают фотографы, как работают они все. Они работают в самом, самом, самом центре всего. Это то, что они делают замечательно. «В первую очередь, - здесь пишут, - таксистов и кассиров “Пятерочек” защищать».
А. Венедиктов
―
В первую очередь – врачей и медсестер.
С. Бунтман
―
Хорошо. Если даже в 25-ю очередь защищать, абсолютно уверен, что кассиров. С ужасом вижу контраст, который в разных сетях. Контраст защиты кассиров, инструкций кассиров и всех, кто работает в магазинах. Это просто страшно.
А. Венедиктов
―
Но это работодатели должны…
С. Бунтман
―
Просто, одна сеть, например, хорошая, могу сказать – сеть «Перекресток», которая в первый же момент сделала пластиковые щиты, маски и перчатки у всех, абсолютно точную систему выдачи пакетов и всякое другое. И абсолютно другая сеть, которая шаляй-валяй, как было, так и есть: стоят какие-то толпы, стоят какие-то люди и разбирают неизвестно что, слюнявят пакеты. И это все производит какое-то чудовищное впечатление.А для очень многих именно вот эта сеть – ближайший магазин, в который они могут ходить по всей самоизоляции. Это называется коту под хвост всё при таком отношении работодателей, хозяев сетей. А пойди закрой, пойди оштрафуй – и останутся целые огромные кварталы без магазина. Тут очень дилеммы, как ты любишь говорить, трудные – выбирать, что из этого.
А. Венедиктов
―
Нет хороших решений во время эпидемии, есть эффективные и неэффективные. При этом мы не очень хорошо понимаем, какие эффективнее. Когда тебе нужно, повторяю, принимать решение… Как здесь принимаем решение: кто-то чихнул – отправить на две недели. У нас здесь дырка. И это копейки по сравнению со всем остальным, когда тебе нужно принимать решение за квартал или за огромный магазин, а уж про город или губернию я вообще не говорю. С ужасом думаю о том, как, принимая решение, руководитель может оказаться неправ. И следствие этой неправоты – это не инфляция на 1 пункт, а смерти конкретных в количестве людей.
С. Бунтман
―
Абсолютно. Нет, ребят, я имею в виду не «Пятерочку», я имею в виду «Дикси». И можете считать это доносом.
А. Венедиктов
―
Это донос, да.
С. Бунтман
―
Да, абсолютно. И всю окрестность это приводит в какой-то такой… Может, это отдельный «Дикси», вот что я не очень-то и верю. Вот сейчас мы прервемся очень скоро. Я хочу поделиться некоторыми хорошими вещами. У нас все, кто любит «Битловский час» и Владимира Ильинского, у вас большая радость будет, потому что, находясь в самоизоляции, Владимир Ильинский сделал большой профессиональный шаг и записал удаленно сложную достаточно музыкальную передачу.И «Битловский час» будет. В этот понедельник ближайший уже выйдет оригинальная передача, только записанная вместе со звукорежиссером, собранная в лучшем виде Александром Цернесом. Другие свои передачи – тоже приступает Владимир Ильинский к ним.
Вторая вещь. Мы с вами получаем Филевский парк и Южнопортовый. Два района здесь. И для нас это большая радость, что вот мы во всех этих обстоятельствах смогли выпустить. Я очень надеюсь, что управы вам принесут эти журналы, и вы получите. И тоже получите большую радость в своей самоизоляции. Да, Алеш.
А. Венедиктов
―
Я хочу поблагодарить тех, кто продолжает покупать журнал «Дилетант». Нам удалось благодаря вам, потому что вы покупаете, выпустить и следующий номер, который выйдет 22 мая, посвященный истории эпидемий. И именно это то, потому что вы заказываете этот журнал через сайты книжных магазинов в Москве, через Labirint.ru, через магазин «Москва», «Библио-Глобус», «Дом книги» на Арбате.Деньги нам поступают. Нам удалось за 4 месяца свести баланс в ноль пока. То есть мы потеряли, конечно, но все-таки в ноль. И это дает нам возможность гарантированно выпустить следующий номер журнала про эпидемии. И в июне, если наш креативный директор Владимир Владимирович Путин не предложит новую историческую тему, то это будут у нас половцы, печенеги и немножко хазар. Два номера мы уже благодаря вам, кто продолжает покупать, как-то наскребли.
С. Бунтман
―
Лягушку помнишь мериновскую, которая сидела?
А. Венедиктов
―
Да. Чья стрела?
С. Бунтман
―
Печенеги? Половцы?
А. Венедиктов
―
Хазары? Помнишь, чей туфля? Чья стрела?
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
На самом деле, это безумно интересно. Хотелось бы выразить признательность Владимиру Владимировичу Путину за то, что он подкидывает. Никогда в планах бы не стояло. К сожалению, признательность эпидемии мы не можем.
С. Бунтман
―
Спасибо за счастливую зрелость.
А. Венедиктов
―
Нет, действительно, никогда бы в голову не пришло, не планировали.
С. Бунтман
―
Алеш, одна вещь очень важная. Здесь нам пишут: «Что делать, если пришел бракованный “Дилетант”?».
А. Венедиктов
―
Ну пришлите нам свои координаты. Мы что-нибудь решим.
С. Бунтман
―
Каким-то образом. Давайте на +7 985 970 45 45, потому что я в чате прочитал это. Пожалуйста, пришлите координаты. Мы сообразим.
А. Венедиктов
―
Я попрошу генерального директора с вами связаться.
С. Бунтман
―
Друзья, мы сейчас прервемся минут на 11 примерно и встретимся с вами, чтоб ответить на ваши вопросы.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. Один вопрос, который был. Вы говорите про то, а как поступать с людьми, которые не хотят соблюдать самоизоляцию, причем это делают осознанно и уверенно. Как их убедить?
А. Венедиктов
―
Убеждайте. Но я, например, веду работу в своей семье и среди своих друзей. И там, где я могу, я обеспечиваю инфраструктуру, условно говоря, если нужно будет бабушке с дедушкой Алексея поехать на дачу, их повезет Алексей. То есть машина, которую он протирает, в которую никто не садится кроме него. Резкое уменьшение у него контактов. У меня. Ну как, примерами, уговорами. Давать читать про это, уровень риска. Надо убеждать своих близких. Через радио что ли убеждать. Нет, конечно. Если каждый будет убеждать своих близких, я сейчас шел когда по Новому Арбату. Пустой. Правильно. Хотя погода отличная. Вышел - как опьянел сразу от свежего воздуха. На воздухе не бываю. Нырк в машину, нырк из машины. Никого нет. На самом деле если вы посмотрите, - нарушения минимальные. В Москве минимальные. По сравнению с тем, что могло бы быть. Ну а есть идейные, как называется диссиденты эти самые, которые… История же в том, что про них-то ладно, но они к своим семьям возвращаются. Вот это опасно. Это та же история как с церквями. Дело же не в том и не только в том, что пришли люди, которые верят в то, что Бог защитит или это испытание. С уважением к этому относимся. Они потом возвращаются к другим людям, которые не пришли. Это вопрос контактов и коммуникаций. Опасность в этом. В передаче, в передвижении. Я вот спрашивал у разных людей: чего вы так прицепились к личному транспорту. Это же безопасное место. Машина. Гораздо более безопасное, чем общественный транспорт. Да, мне говорят, но эти люди же они когда едут, едут за чем-то. То есть едут на контакты. Человек в личном транспорте едет, потом он выйдет, проконтактирует, вернется к себе домой. История же сложная. Это такое… И я вообще считаю, что пока несмотря на то, что количество из-за этих тестов, я еще раз посмотрел, сейчас туда включаются, как я понимаю и те старые тесты, которые проводили частные лаборатории. Это количество инфицированных, среди которых уже есть выздоровевшие. Важно, госпитализация вчерашнего дня, несмотря на эти 5300, не возросла по сравнению с позавчерашним днем, который 3000. Это статистика. То есть это старые случаи, как я понял, которые были добавлены для честности, что называется. Сколько людей. Это же мартовские еще. Многие из этих людей уже выздоровели. Вот если сравниваете, сколько выздоровело так называемых, вот она вверх пошла. Потому что их не госпитализировали. Госпитализация относительно позавчерашнего и вчерашнего дня, позавчера – 3000, вчера – 5300. Не возросла.
С. Бунтман
―
Ты мне про 2% расскажи.
А. Венедиктов
―
Да, Собянин сказал, что 2% зараженных. Это 250 тысяч. Хотя в Москве официально сейчас 62 тысячи. Всего инфицированных за все время. Еще раз, среди этих инфицированных есть выздоровевшие. Насколько я понял, я не трактую Собянина и не его пресс-секретарь. Речь идет об экстраполяции с учетом тех самых тестов, которые уже переболели. Это очень мало. Это с учетом тех, у кого антитела обнаружены. Это те, кто поболел. Переболел или болеет. Это очень мало. Для того чтобы пандемия остановилась, нужно 40% переболевших. А у нас 2%. Это не те, кто на больничных койках, это те, кто, может быть, уже выздоровел, но они сдавали и у них антитела. В частной лаборатории. Но раз у них есть антитела, их ставят сразу в инфицированных. Галочка. Инфицированы. Еще раз: важно не сколько инфицировано, это тоже важно, важно – сколько госпитализировано. Вот эту цифру не подделаешь. Опять возвращаясь к койкам. А сейчас по приказу Раковой Анастасии, вице-мэра госпитализируют только средней тяжести и тяжелых. Легкие – дома. Инфицированные. ОРВИшники – все дома. Но относиться к цифрам надо очень аккуратно. Можно набивать себе популярность с криками: вот смотрите, у нас 5300. А можно ковыряться в этих цифрах и понять, что происходит. Мы не вышли на плато. Но все равно 1300-1400 госпитализируется каждый день. 600 выздоравливает. Вот у вас тысяча каждый день. Новых коек. Вот и считайте. Неделя.А.Венедиктов: Хороших решений нет. Это мы запомнили
С. Бунтман
―
Что означает…
А. Венедиктов
―
Прошу прощения, а то, что Собянин коряво высказался, это доказательство одно для меня – он сам пишет эти блоги.
С. Бунтман
―
В переводе это звучит так…
А. Венедиктов
―
Я так понял. Может быть там все по-другому. Но я понял так.
С. Бунтман
―
Судя по всему, так. Что означают случаи, добавленные для честности?
А. Венедиктов
―
Еще раз, вернемся к началу. Есть предположение или измерение ВОЗ и с ним согласны американцы, шведы, израильтяне, что для того чтобы эпидемия совсем - нужно, чтобы 40% переболело. В Москве – 2%. Для честности это значит, что эта государственная аккредитация тестов она охватывала лишь часть, две трети, три четверти тех, кто тестировался. Но те, что был в частных лабораториях, они же тоже тестировались. И нечестно их было, еще раз: нечестно их было не закладывать в общую цифру. Вот для честности, видимо, и добавили.
С. Бунтман
―
«Почему на масках делают бизнес? Их необходимо раздавать бесплатно на годовое вознаграждение». Тут «Роснефть», Сечин и так далее
А. Венедиктов
―
Любое что-то стоит. Во-первых, стоит труд людей, которые изготавливают эти маски, перевозят их. Это рабочие места. Раздавать бесплатно – это о чем? Это государство должно делать? Тогда государство должно их закупать и раздавать. Это работодатель должен делать? Тогда он должен закупать и раздавать. Наверное, сильно не понравится, если бы ваш продукт раздавался бесплатно. Вы зарплату с чего получать будете? А материал, из которого шьют маски. А водитель, который их перевозит. То есть я с вами согласен, мне кажется это правильно и возможно, чтобы государство или работодатели крупные, закупив эти маски, раздавали их, условно говоря, не условно говоря, а в Подмосковье ввели обязательное ношение масок в общественном транспорте. Я думаю, у нас скоро тоже до этого дойдет после праздников.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают, почему Собянин не вводит обязательное ношение.
А. Венедиктов
―
Не знаю, почему не вводит. Считаю ошибкой. Он рекомендовал. Стоп. Вспомнил вчера, нет, позавчера в Вестях-24 он рекомендовал ношение масок и перчаток в общественном транспорте. Буквально цитата: вы можете не дотрагиваться до дверей, но за поручни вы все равно возьметесь. Я почему-то вспомнил. Образная цитата. Он рекомендовал. Но это же не его здоровье. Это ваше. Я думаю, конечно, мы придем к обязанности и вот тогда на входах в метро необходимо, чтобы люди эти маски и перчатки получали. И это город должен будет сделать и организовать. И спонсоры. Но все равно маски это труд, это не только материал. За него надо платить. Вы меня, конечно, извините, но это так. Я понимаю, что это не нравится. Я вижу по вашим дизлайкам, что это не нравится. Нет ничего хорошего в этом. Мне тоже не нравится. Но вы хотите правду. Вы ее получили. Правда, она вообще грязна в этом смысле.
С. Бунтман
―
Не надо накликивать. «Почему маска стоит дороже батона хлеба», - Валя пишет. Валя, не надо накликивать. Вы хотите, чтобы повысили цены на хлеб что ли. Что вы тогда будете говорить. «Что вы думаете про высказывание Собянина о ЕГЭ», – 149 рублей Митя Иванович заплатил.
А. Венедиктов
―
Я не знаю про высказывание Собянина по ЕГЭ, может я чего-то… Митя, если можно, напишите цитату. Потому что я могу сказать, что я знаю про ЕГЭ вне зависимости от Собянина. Я действительно занимаюсь 9-м классам и ЕГЭ, думаю, что с 9-ми классами легче будет и думаю сразу после праздников министерство просвещения и Сергей Кравцов примет окончательное решение. То есть решение принято уже, просто их опубликуют. Думаю, что по ЕГЭ никто не знает, как делать зачет.
С. Бунтман
―
Про 4-й класс меня тут встревожили. Говорят, что заставляют экзамены.А.Венедиктов: Вы хотите правду - вы ее получили. Правда вообще грязна в этом смысле
А. Венедиктов
―
В сентябре-октябре они перенесены. Все. 4-5-6-7-8-9-10 решением министерства, я не путаю, перенесено на сентябрь-октябрь. И там еще неизвестно.
С. Бунтман
―
Здесь вопрос был за деньги два раза. За двойные деньги. «Можно ли ездить на велосипеде, соблюдая дистанцию?»
А. Венедиктов
―
Я не готов ответить на этот вопрос. Я просто поскольку не езжу на велосипеде, по-моему, мы отвечали на этот вопрос.
С. Бунтман
―
Во-первых, отвечали.
А. Венедиктов
―
Если у вас есть пропуск – можно.
С. Бунтман
―
Во-вторых, множество развозят на велосипедах.
А. Венедиктов
―
Если у вас рабочий пропуск – точно можно. Если у вас разовый пропуск – тоже, наверное, можно. Давайте я уточню. Но я не видел никаких ограничений. Помню, у нас Алексей Немерюк был в эфире, он говорил про велосипед. Да, если у вас есть пропуск. Так я помню. Боюсь соврать, боюсь вас обмануть.
С. Бунтман
―
А как вы собираетесь ездить на велосипеде, если это не тандем, не соблюдая дистанцию. Параллельно в обнимку или как.
А. Венедиктов
―
Я даже не подумал про это.
С. Бунтман
―
Учеба с 1-го по 8-й классы когда завершится?
А. Венедиктов
―
Не знаю, по-моему, нет приказа еще. Или уже есть. Как будет, мы сразу сообщим.
С. Бунтман
―
То, что ребята даже у меня в эфире неделю назад, талантливые 11-классники говорили, что мы не знаем.
А. Венедиктов - 9-11
―
забудьте. Ничего не знаем пока.
С. Бунтман
―
Да. А когда узнаем. У нас решение про 8-е число было еще в апреле. Вот когда ты считаешь, что дедлайн должен быть. 9-11 класс.
А. Венедиктов - 9
―
й класс я считаю, что вокруг 15-го мая должен быть дедлайн. А 11-й – до 1 июня. Еще раз, мы не знаем, как будет развиваться эпидемия. Вот представьте себе, что принято решение проводить ЕГЭ для 11-го класса. Очное. Если у вас продолжается эпидемия, то нарушение всех указов, приказов мэра о социальном дистанцировании невозможны. Просто невозможны и все. Если эпидемия пошла на спад и мы выскочили из этой истории, то в актовом зале можно посадить в три раза меньше людей, наверное, чем сажали бы обычным образом. По дистанции. Значит, нужны какие-то другие помещения. Плюс к этому, понятно, что четвертая четверть, которая была направлена всегда на закрепление и подготовку к ЕГЭ, вот не знаем, поверьте, мог бы сказать, придумать что-нибудь, сослаться. Не знаем и они не знают. Это все зависит от волны. От эпидемии. Давайте будем здесь хотя бы серьезными. Хотя бы в этой студии. Мы же с вами не в Telegram-каналах и не в твиттере сейчас.
С. Бунтман
―
Да. Света пишет: нет масок в аптеках. Я сегодня утром зашел в аптеку, думал, будут очереди в области. Потому что распоряжение всем в масках быть. Масок полно и нет никакой очереди.
А. Венедиктов
―
Я думаю, во-первых, нет масок в аптеках это просто неправда. В какой-то конкретной аптеке могут не быть маски. Или в части аптек. Надо искать. В каких-то есть. Заказывать. Онлайн заказывать.
С. Бунтман
―
«Что вы врете? Я задала вопрос про окончание школы 15-го мая, вчера нам объявили в Москве».
А. Венедиктов
―
Если вам объявили, вы зачем вопрос задали?А.Венедиктов: На воздухе не бываю. Нырк в машину, нырк из машины
С. Бунтман
―
Чтобы сказать: все вы врете. Мне кажется так. Есть у каждого вопроса цель. Есть цель получить ответ. А есть цель просто сказать. «Маски есть на Озоне». «В лифт надевать маску». Любовь, уж точно. Абсолютно. В лифт надевать маску…
А. Венедиктов
―
Я бы в общественном транспорте маску и перчатки. Там вы трогаете много чего.
С. Бунтман
―
Я как старый дурак, им и являюсь, я как пенсионеры решают кроссворды, вот я также во всех участвую опросах, голосованиях. Нужно ли носить маску. У тебя на канале. Нужно, я пишу, мне кажется, нужно. В общественном транспорте – уж точно. Это такое место. Вы все врете, да. Правильно. «Чтобы поехать в одиночестве на велосипеде, вам нужно два раза пойти по лестничной клетке. Проехаться в лифте и ухватиться 4-6 раз за общественные дверные ручки. И так про все поездки, не только на велосипеде».
А. Венедиктов
―
Хорошо. Ну и?
С. Бунтман
―
Я не выхожу из подъезда, слава богу. Но я, как только я выхожу из машины, я надеваю перчатки и маску. Ребята, я вхожу в лифт у нас в здании, я надеваю перчатки и маску. Я привык. Мне кажется это не трудно. «А если есть рабочий пропуск разовый для поездки не на работу».
А. Венедиктов
―
Стоп. Рабочий пропуск если есть – он не разовый.
С. Бунтман
―
Разовый для поездки не на работу нужно оформлять? Не нужно.
А. Венедиктов
―
Не нужно.
С. Бунтман
―
Вот у нас рабочие пропуска. Разъезжаю куда…
А. Венедиктов
―
Просто ищу про Москву, не могу найти. Рекомендации по завершению учебного года. Это рекомендации. Для регионов. Если где-то уже объяснили, объявили и хорошо. Ученики 1-8 классов могут уйти на летние каникулы с 15-16 мая. А до 25-го мая может продолжаться… учащиеся 10-х классов могут учиться до 29-30 мая, выпускники 9-11 классов до 5 июня. Могут. Это вот рекомендации по срокам завершения. Рекомендации регионам. Вот если в Москве решили 15-го – значит 15-го. А что, они сейчас учатся что ли. Сейчас каникулы. Праздники. Нерабочие дни. Чего вы ей-богу. Слава богу, 15-го мая я попытаюсь, может быть, во время новостей сейчас сбегать быстро посмотреть, есть ли решение по Москве. Именно решение. Ну да 15-16 рекомендации. Нормальные рекомендации. Мы же про экзамены говорили, про завершение года. Вы хоть ушами-то слушайте.
С. Бунтман
―
Немножко съехали мы все сейчас. В Чехии там ввели специальные часы в магазинах для людей старше 65-ти.
А. Венедиктов
―
Я знаю этот опыт. Но дело в том, что тогда эти люди общаются между собой в эти часы. Был разговор, и на что мне было сказано: Леш, миллион 800 тысяч и они в определенные часы все встречаются. Клуб. Ты вот это хочешь? Я сказал, что я ничего не хочу. Это мой опыт. Который чешский, который я говорю. Ну чего, на новости.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Хорошо, я не буду есть наушники, дорогие друзья. Если я их ел, я не буду. «Я видел людей, - Сергей пишет, - которые в машине едут в масках». Замечательно. И в принципе в этом есть резон, потому что человек не хочет лишний раз трогать лицо. Ладно, про 10 метров шлейф от велосипедистов дыхание и маска с бородой рассадник заразы. Мы вернемся к студентам сейчас. Потому что у тебя в телефоне есть интересные вещи.
А. Венедиктов
―
Мой постоянный не абонент, а как сказать. Ярослав Шинкаренко мне пишет и обращает мое внимание про приказ министра по студентам, что в приказе согласие и контракт только для тех, кого направляют в больницы на борьбу с коронавирусной инфекцией. А приказ о направлении всех студентов на практику даже тех, у кого медицинские противопоказания, подпункт 4-й номер один приказа. То есть они должны пойти в обычные больницы. Это всегда было, по-моему, на практику студентов. Практика входит в учебное…
С. Бунтман
―
Дело в том, что когда мне прислали в понедельник вечером приказ этот, прежде чем делать какие-то выводы и даже прежде чем задать вопросы тем, кто прислал, абонентам, студентам и так далее. Я его прочел. Это приказ о практике вообще. И там есть целый раздел…
А. Венедиктов
―
Каждый год и до эпидемии студентов в обязательном порядке направляли, как пишет Ярослав, в обычные больницы. Если это делится на две части, для тех, кто в больницы для борьбы с эпидемией, там контракты, согласие. А для тех, кто в больницы, где нет эпидемии, это часть их учебного плана. Спасибо большое, Слав. Давайте мы тут не будем друга хотя бы дезинформировать. И спасибо за эту историю. Надо читать документы внимательнее. Согласен.А.Венедиктов: Части людей надо раздать деньги. Я согласен. Но не всем
С. Бунтман
―
«Вы серьезно про маски в машине? Тогда вы кретин, - это мне, - или вам много заплатили». Мне написали, что есть люди в масках, я тоже таких вижу и очень много.
А. Венедиктов
―
Много заплатили, Сереж. Не надо с дебилами разговаривать. Пожалуйста. Ну пожалуйста. Не трать время.
С. Бунтман
―
Я хотел сказать, что мне много заплатили.
А. Венедиктов
―
Да, много заплатили.
С. Бунтман
―
Хорошо. Дальше. Если скажем так, потихоньку планы такие существуют, будем выходить каким-то образом, выкарабкиваться из карантина. Я прежде всего скажу, а потом ты скажешь, что ты об этом думаешь и знаешь. Я прежде всего об открытии сервисов, бизнесов некоторых. Не о гуляниях и обниманиях.
А. Венедиктов
―
Задача в чем. В том, чтобы количество больных на койках не росло. Поэтому надо исходить из этого. Прежде всего, мне кажется, что нужно взывать к людям, чтобы они понимали цель. Цель – чтобы количество больных на койках не росло, а уменьшалось. Чтобы выздоравливало больше, чем ложилось на койки. Точка. Поэтому это раз история. Вторая история заключается в бизнесе и рабочих местах. Не в бизнесе, в рабочих местах. Чтобы люди могли работать и зарабатывать. Это вот важный вопрос. Это вопрос строек, извини меня, это вопрос, сейчас кому-то сильно не понравится, благоустройства.
С. Бунтман
―
Плитка, плитка.
А. Венедиктов
―
Я напомню, что у нас в Москве, в стране началась Великая депрессия. Экономическая. Читаем про Рузвельта. Чего он делал – дороги. Чего он нанимал людей, делал государственные программы, чтобы люди могли зарабатывать. Рабочие места. Если открыть бизнес без мнения о том, без конструкции, что люди там не будут заражать друг друга, значит, будет вторая волна и еще похлеще первой. Значит нужно открывать. Условно говоря, если мы открываем парикмахерские. Это означает, что должны быть для них новые правила. Новая реальность. Кресла в 2,5 метрах, двух метрах 75. Люди на входе – перчатки, маски. После каждой стрижки дезинфекция. То есть новый протокол. Если мы открываем Макдоналдс, вот я дискутировал с Алексеем Немерюком, министром торговли по поводу Макдоналдсов. Говорит, мы не удерживаем очереди. Мы попытались – сразу люди встают близко друг к другу. Вот они так становятся. Как ты хочешь, чтобы стояла очередь в Макдоналдсе. Вот как ты сделаешь, чтобы между ними было полтора метра и чтобы они выходили. Как ты это сделаешь. Мы можем поставить барьеры, чтобы они стояли по одному. Полицейские барьеры. А между ними-то что делать.
С. Бунтман
―
Мы помним открытие первого Макдоналдса на Тверской.
А. Венедиктов
―
Дальше. Рестораны. В каких-то странах мы сейчас изучаем опыт, что они открывают, как. Все открываются так, нет ни одной страны, которая отменила бы карантин, не сохранив в голове про социальную дистанцию. Ни одной страны. Ни Австрия, ни Чехия, ни Германия. Швеция упорно пытается, но она и не вводила карантин. Это сохранить. У них рост смертей сейчас. Зайдите на сайты мировые. На Институт Хопкинса. У них сейчас рост. И я боюсь за нашего Клебанова Сэма. В Белоруссии рост. Пожалуйста. Нет карантина. Это Великая депрессия. Это надо признать. В Москве огромные частные бизнесы, огромные – в смысле много людей в бизнесах. Если придумать протоколы, а они сейчас придумываются, надо открывать. Придется открывать парки, но не для шашлыков, Сережа, а чтобы могли гулять и бегать, но не толпами. А если толпами мне говорят. А если пойдут компаниями. Ну в парке по одному гулять как-то. Ну семьями. А ты знаешь, семья, не семья. На самом деле принимать управленческие решения сами вызвались, да. Это правда. Сами избирали, что называется. Тем не менее, это каждый раз ты сталкиваешься с трудностями. Но я думаю, что стройки, где люди работают на свежем воздухе, дело даже не в бордюрах. Могли бы сейчас дороги ремонтировать московские. Могли бы Большой Афанасьевский сейчас ремонтировать. Потому что машины не едут. Там все в заплатках.
С. Бунтман
―
Там сначала трубопровод проложат.
А. Венедиктов
―
Вот сейчас, пока нет машин.
С. Бунтман
―
Я не был несколько дней, там прибавилось работы.
А. Венедиктов
―
Но все сразу скажут, что это бордюры. Пусть скажут.
С. Бунтман
―
А цветочки на Кутузовском. Около арки. Зачем цветочки, все равно там китайцы не ходят.
А. Венедиктов
―
Рабочие места - это главное. Я так думаю. И поэтому когда меня спрашивают, ты ни разу не спрашивал про «Пять шагов» Навального. Во-первых, я в этом смысле скорее сторонник Натальи Зубаревич или Кирилла Рогова, который написал доклад, что не всем раздавать. Мне – не надо. Моей семье – не надо. Надо раздавать тому, кому надо. Надо выделить.
С. Бунтман
―
А как это выделить?
А. Венедиктов
―
В Москве ты регистрируешься как безработный. Потерявший работу. Получаешь 19500. Это люди запрашивают. Во-первых, это запросная история. Во-первых. Как выделить, кому надо или как выделить, кому не надо. Вот управление этим заберет больше средств. Но при этом, если почитаете у нас на сайте Рогова или Наталью Зубаревич, я в принципе солидарен. Я не хочу делить сейчас людей на бюджетников и не бюджетников. Бюджетники продолжают получать зарплаты. Не все. Не полностью. Но продолжают получать зарплату. Военные продолжают получать зарплату. Полицейские продолжают получать зарплату. Учителя продолжают получать зарплату. И людям, которым нужны эти 20 тысяч и людям, которым не нужны эти 20 тысяч, как мне, вот лучше тем людям 22. Понимаешь.
С. Бунтман
―
Понимаю.
А. Венедиктов
―
Есть политическое требование и я с ним согласен, что части людей надо раздать деньги. Я согласен. Но не всем. И тут я согласен уже с точки зрения ближе к экономической, к Наталье Зубаревич, которая отнюдь не поклонница Собянина или Путина. Или к Кириллу Рогову, чем к Навальному. И, конечно, нужно открывать бизнесы. И вот сейчас замминистра Алексей Волин в Минкомсвязи направил письмо с предложением открыть в мае-июне книжные магазины.А.Венедиктов: А за соблюдением придется ставить людей в погонах. А вы будете потом кричать
С. Бунтман
―
Это очень правильно.
А. Венедиктов
―
Но протоколы. Каких протоколов, они не написаны.
С. Бунтман
―
А прописать протоколы.
А. Венедиктов
―
А очередь на улице. Это Макдоналдс. А написать можно все, что угодно, Сереж. История заключается в том, что ребенок сейчас ездил в «Леруа мерлен» купить какую-то фигню для машины.
С. Бунтман
―
Вот сегодня открыли «Леруа мерлен».
А. Венедиктов
―
И он говорит, это опыт моего сына. Он говорит: папа, пускают по 60 человек. В огромный «Леруа мерлен». А дальше стоит очередь, человек 300, один вышел – другой зашел. Один вышел. Но они стоят в очереди на улице. У «Леруа мерлен» есть возможность создать эту очередь…
С. Бунтман
―
Там гигантские пространства.
А. Венедиктов
―
Совершенно верно. А на Тверской в книжном. А на Арбате. А в Библио-глобусе где там вообще узкая история. Вот как эту очередь, согласен, но ее как-то надо протокольно сконструировать. Потому что пока мы видим, что не падает.
С. Бунтман
―
Мне кажется, протоколы можно прописать для своего магазина каждый.
А. Венедиктов
―
А на улице ты не можешь это сделать.
С. Бунтман
―
Потому что это не твоя юрисдикция.
А. Венедиктов
―
В том числе. Вот я рассказывал, по-моему, и это людям понравилось. Видел фотографию министра обороны Канады в супермаркете. Каждый, кто входит в супермаркет, получает вот эту на колесах корзинку. Помимо маски и перчаток. То есть ты стоишь в очередь в кассу, и у него там лежит, по-моему, один пакетик с горчицей…
С. Бунтман
―
То есть нет корзинки ручной.
А. Венедиктов
―
Нет. И ты не можешь без корзинки встать в очередь. У тебя выстроен так прилавок, что к кассе ты стоишь с большой корзинкой на полтора метра. Ну вот тебе протокол. Ты не можешь без корзинки ходить по этому супермаркету.
С. Бунтман
―
«В Нью-Йорке стоят нормально на улице очередь в магазин, потому что не самые просторные улицы».
А. Венедиктов
―
Количество погибших в Нью-Йорке как назвать. 13 тысяч погибших.
С. Бунтман
―
Во-вторых, это очень и очень тяжело привыкнуть к дистанции в той же очереди. Культура очередей, память об очередях, о хвостах у нас более чем сто лет.
А. Венедиктов
―
И это надо делать, прописывать. Но это надо и соблюдать. Еще раз: прописать-то мы пропишем. Как мне было сказано. А за соблюдением придется ставить людей в погонах. А вы будете потом кричать, что нас оштрафовали, не имели права. А ты в это время прижимаешься к впереди стоящему. Извините, не все сознательные. Не все привыкшие. И это все непростые решения. Любое решение можно принять, если оно соблюдается. Есть всегда две стороны: решение и соблюдение. И делать ставку только на людей, которые соблюдают, она бессмысленная. Она не решает.
С. Бунтман
―
Павел, ваши доходят послания. «В Москве Лента и Ашан корзинки спрятали. Только тележки». Молодцы. Поеду в Перекресток проверять.
А. Венедиктов
―
Вот спасибо вам.
С. Бунтман
―
Кстати, был, может быть, прав, когда предполагал, что разные Дикси по-разному живут. Потому что мне тут же сказали, что в Диски отлично все. Значит, так бывает. Не доходит в наш медвежий угол, там лампочка Ильича просто не доехала. Дальше. «Почему не вводится режим ЧС, не ЧП, а именно ЧС. Этот режим вводится регулярно и гражданам положены компенсации по закону».
А. Венедиктов
―
Это глупость. Может быть компенсация.
С. Бунтман
―
А может быть и не быть.
А. Венедиктов
―
И вопрос сейчас не компенсаций. Это когда вы докажете, что вы реально потеряли, покажите, докажите. Любой пенсионер. Пенсию получил? – какая компенсация тебе положена. Никакой. Ты же пенсию получил. Любой бюджетник. Ты же пенсию получил.
С. Бунтман
―
Я без всего получил голую пенсию в этот раз.
А. Венедиктов
―
Это ваши фантазии, к сожалению, не эротические.
С. Бунтман
―
«Как усы согласуются с маской?» Великолепно. Я их прикрываю маской и никто не видит моих усов.А.Венедиктов: Ограничения разного рода будут оставаться. Страна большая
А. Венедиктов
―
«Ничего себе, - Мурашко заявляет, - в медорганизациях России могут находиться до 40 тысяч пациентов с пневмониями». Вы меня, конечно, извините, но мы сейчас в Москве пытаемся сделать, только для Москвы 30 тысяч. Что за цифра.
С. Бунтман
―
Я ничего не понял.
А. Венедиктов
―
Ну вот такой министр, какой есть.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Чего вы хотите, чтобы мы с этой цифрой сделали.
С. Бунтман
―
Парикмахерские на открытом воздухе это, конечно, здорово.
А. Венедиктов
―
Чтобы разносило это.
С. Бунтман
―
Это великолепно. Особенно с волосами. А вы будете с криками: ой, ДНК - бежать от волос. Я например нашу чудесную парикмахерскую, по которой я тоскую, маленькую. Я ее представил с двумя креслами. Вместо четырех. Там как раз получается.
А. Венедиктов
―
И онлайн-запись. Конечно, это можно и нужно делать, безусловно.
С. Бунтман
―
И все равно это сильно ограниченное…
А. Венедиктов
―
Будем жить очень долго в другом мире. Вы даже до декабря и не найдетесь.
С. Бунтман
―
Это гораздо лучше, чем ничего. И подумать есть возможность и есть…
А. Венедиктов
―
Когда я говорю, что до декабря и не найдетесь – вернуться к обычной доэпидемической жизни и не надейтесь. Ограничения разного рода будут оставаться. Страна большая.
С. Бунтман
―
Подмосковный Дмитров, реанимация забита, пять коек, гипермаркеты забиты москвичами. С дачами. Это рассадник».
А. Венедиктов
―
А вы проверяли прописку?
С. Бунтман
―
Судя по всему, ходил и проверял прописку по всем массам москвичей в гипермаркете. Бог вам в помощь. «Как вам новость из Питера, что врач должен доказать, что заразился на работе…»
А. Венедиктов
―
Какая-то хрень. Это вот точно надо спросить у Мурашко, который вместо того чтобы заниматься, министр здравоохранения этими фантастическими цифрами, лучше бы проверил эту информацию. Как мне может быть эта новость. Какая-то хрень. Вот, например, Проценко, главный врач Коммунарки он сказал, что заразился не на работе. Ну и что? Хотел сказать, больные, но правда больные, но на голову. Ну может быть ослабла психиатрическая помощь сейчас. В связи с тем, что врачи там оказывают психологическую помощь родственникам и тяжелобольным. Ну чего хотите, чтобы я комментировал. Если действительно такой приказ есть, подписанный, человек за это должен ответить. Нужен приказ с подписью. Где это? Отдельная клиника. Или это депздрав Санкт-Петербурга. Или кто-то написал какую-то бумажку, вывесил. Тоже может быть. Поди доказывай. Это где. У каждой бумажки есть человек, который ее составил. У каждого преступного приказа есть автор.
С. Бунтман
―
Анна пишет: «А чем хуже кинотеатры, например. В кинотеатрах надежнее, чем в гипермаркетах».
А. Венедиктов
―
Нет, не надежнее. Там кресла такие.
С. Бунтман
―
А если продавать билеты на одно из пяти кресел.
А. Венедиктов
―
Тогда это не даст тебе экономической выгоды.
С. Бунтман
―
То есть это простой хуже, ем работа в убыток…
А. Венедиктов
―
Не знаю, когда у тебя простой, ты можешь все-таки пытаться претендовать на помощь. Когда ты работаешь… Я тебе расскажу смешную историю.
С. Бунтман
―
Сейчас бывают смешные истории.А.Венедиктов: Будем жить очень долго в другом мире. Вы даже до декабря и не найдетесь
А. Венедиктов
―
Да. Например, введение так называемых нерабочих дней. У нас весь апрель нерабочий. Сейчас май будет нерабочий. Вы знаете, что когда у предприятия нерабочие дни, объявленные государством, то он не платит налоги в бюджет. Если не работает. Вот мы продолжаем платить, потому что «Эхо Москвы» работает. А бюджет страны и бюджет города, или области он теряет из-за этого деньги. Это просто не продумали. Вот бюджет Московской области. От предприятий, которые объявлены нерабочие дни, не получают налоги. Я так думаю, что порядка на треть минус сейчас улетело. И кто про это думал. А из этого бюджеты платятся. Там дальше. Зарплаты бюджетникам же. Э, ребята. У вас какой режим. Это по поводу режимов. Просто какая-то катастрофа и еще управленческая. Потому что эта вертикаль так создана была Путиным и здесь отвечает, ответственность президента Путина Владимира Владимировича. В том, что сейчас главное – отчитаться по хорошим цифрам. Дальше пишутся разного рода распоряжения, указы, приказы, постановления. Но главное – отчитаться. Так же как перед ним отчитывается Минздрав, Роспотребнадзор и Татьяна Алексеевна Голикова, здоровья ей. У них избиратель Путин. И как же у нас растет, когда мы вам месяц говорили, что вообще нет никакой эпидемии. Один дурак Собянин ходил, ему показывали пальцем у виска, чего у него такое. Ну, там Ухань какая-то где-то. Рассмотреть и доложить – последняя резолюция будет. Пишется письмо, проблема, идет эпидемия, рассмотреть и доложить. Федералы. Вот история. И не только федералы, но губернаторы Центрального округа. Которые вокруг Москвы. А этот ходил один как клоун.
С. Бунтман
―
Перезадаю вопрос прошлой субботы. Ты считаешь все-таки разумна и эффективна передача на региональный уровень.
А. Венедиктов
―
Это точно. Во-первых, хороших решений нет. Это мы запомнили. У нас в разных регионах по-разному сложилась эпидемиологическая история. По-разному. И поэтому то, что в одних регионах эффективно, в других не очень. Но надо смотреть друг на друга и понимать, что то, что сегодня у вас – завтра у нас. И в этом смысле еще раз повторяю, 2-3 недели волна дойдет до Урала. Ну правда. И те, кто там из губернаторов поумнее, они начинают разворачивать койки. Один показатель. Развернуть специализированные, не раскладушки. Специализированные койки. И это то, что регионам отдают такие права, это правильное решение. И это Путин делает против своего видения и устройства страны. Потому что всю дорогу все 20 лет он строил унитарное государство. И он является, я вам это рассказывал, он мне сказал в 2000, когда был избран, тот самый разговор. Конечно, эффективнее унитарное государство. Нет, не эффективнее. Другое дело, что многие губернаторы они боятся его и докладывают ему цифры, считают так, как было удобно. Это неправда, что это ложные цифры. Это не ложные цифры. Это не вранье. Просто они говорят: вот те, кто умер от инфаркта, нашли коронавирус, мы записываем в инфаркт. Те, у кого онкология, но при вскрытии извините, нашил коронавирус – мы записываем в онкологию. В Москве сейчас по-другому. Поэтому цифры такие. Они это говорят откровенно. Да, но он-то умер от инфаркта. Ну правда. Алексей Алексеевич, говорит мой один знакомый губернатор, дружбан. Говорит: ну они же умерли от инфаркта. Я говорю: а у тебя тогда в эпидемии нигде, у тебя коек, ничего не будет. И когда к тебе придет волна, ты чего, побежишь в Москву за койками. А в Москве койки нужны сами. Потому что у нас хаб, пересадочный пункт. Или мы закроемся. Я конечно не представляю… Как закрыть Москву. Первая линия обороны по Московской области, вторая. Цифровые пропуска – вот оно. Средство. Как закрыть. А правильно ли закрыть область. А эффективно ли закрыть свою область. Это эффективно для борьбы? Мне говорят: да, это эффективно, вот Чечня закрыла, у них немного. Ну тогда ждите, что 85 областей закроют, выставят посты. И тогда чего вы пристали ко мне с вашими цифровыми пропусками. Тогда как не пускать. А разделенные семьи. То есть, что называется, как говорит Михаил Сергеевич: только нАчать. И так будет, я буду сейчас Кассандрой, безумной девицей. Так будет, потому что если это покажется эффективным, а вокруг будет бушевать эпидемия, то так и будет. Если я правильно представляю Собянина. Может быть, я его неправильно представляю.
С. Бунтман
―
Ты его постоянно хвалишь.
А. Венедиктов
―
Я его не хвалю. Я хвалю за то, что я считаю правильным и ругаю публично за то, что считаю неправильным. Вот история с метро, еще раз повторю, неважно, кто принял решение. Это политическая ошибка Собянина.
С. Бунтман
―
Каждый замечает только то…
А. Венедиктов
―
Что он видит.
С. Бунтман
―
То, на что у него фильтр открыт.
А. Венедиктов
―
Это ваши фильтры и ваши проблемы. Не мои точно.
С. Бунтман
―
Спасибо большое всем.
А. Венедиктов
―
За лайки отдельное спасибо.
С. Бунтман
―
Один вопрос. У нас шумный ремонт во время самоизоляции мне кажется, он вообще запрещен. Нет никаких 4 часа в день.
А. Венедиктов
―
Нет, это не шумный ремонт. Есть последние изменения в указе, опубликовали, что есть часы, когда можно это делать.
С. Бунтман
―
Четыре часа.
А. Венедиктов
―
Они по указу. Я сейчас не помню.
С. Бунтман
―
Так что возьмите указ и если на вас жалуются, то вы жалуйтесь сами. Всего доброго.