Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2020-03-28
И. Воробьева
―
12 часов и 7 минут в столице. Всем здравствуйте! Это программа «Будем наблюдать». Сегодня ее веду я, Ирина Воробьева. И, как всегда, будем наблюдать мы с главным редактором «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым, которого мы ждем в студию. Я пока напомню вам, что идет трансляция в Ютубе на канале «Эхо Москвы». Уже идет и чат работает. И все, кто хочет задать вопросы, задавайте их, используя мой ник, чтобы я их видела. Все остальные средства связи тоже работают. Алексей Алексеевич, здравствуйте!
А. Венедиктов
―
Здравствуйте!
И. Воробьева
―
Я начну, как в известном интервью. Как себя чувствуете?
А. Венедиктов
―
36,7.
И. Воробьева
―
36,7?
А. Венедиктов
―
На входе.
И. Воробьева
―
У меня тоже сейчас 36,7.
А. Венедиктов
―
На входе 36,7.
И. Воробьева
―
Ну ладно, 36,7 – это хорошая температура. Давайте сначала определимся, за что вы выступаете, а за что не выступаете.
А. Венедиктов
―
Я за все хорошее и против всего плохого.
И. Воробьева
―
Очень хорошо. Сейчас в подробностях разберемся. Жесткий карантин нужен Москве?
А. Венедиктов
―
Да. Я думаю, что мы, собственно, к нему и двигаемся, к этому жесткому карантину, по той траектории, которая намечена и которая получается. Я не знаю, на самом деле. Но я думаю, что все обстоятельства свидетельствуют о том, что мы придем к жесткому карантину через какое-то близкое время. Я, просто, напомню, что еще не все туристы возвращены в Российскую Федерацию. Если вы видели вот эти истории на польско-украинской границе, где украинцы депортируются из Польши, и они стоят в очереди на эту границу. А собрать, скажем, туристов по всему Перу в Лиму, чтобы оттуда везти бортом, в общем, довольно сложно. Но я думаю, что карантин надвигается. И мы готовимся.
И. Воробьева
―
Мы готовимся – это что значит?
А. Венедиктов
―
Ну, редакция готовится, как работать в условиях резко ограниченного передвижения в городе, как выходить с программами. Мы готовимся. У нас и так сейчас 58% редакционного персонала переведено на удаленку. Еще никто не отправлен в отпуск, правда. Все на удаленке.
И. Воробьева
―
В оплачиваемый.
А. Венедиктов
―
Ни в какой – ни в оплачиваемый, ни в неоплачиваемый. Ни в какой отпуск никто не отправлен. Только вот Наки у нас в отпуске, потому что у него отпуск.
И. Воробьева
―
Потому что у него просто был отпуск запланирован.
А. Венедиктов
―
Потому что он в отпуске. Но мы готовимся к тому, что если будет ограничение передвижения, каким образом для наших слушателей оставить костяк программ информационных в первую очередь, но и остальных. Мы придумываем разные схемы, ведем консультации с разными органами власти на эту тему.
И. Воробьева
―
Многие обратили внимание на вот эти видео с автобусами Росгвардии, с какими-то военными машинами. Возможно ли закрыть Москву?
А. Венедиктов
―
Я не знаю. Это вопрос логистический. Ну что значит закрыть Москву? Вот мы видим опять-таки по статистике, которую нам – спасибо Дептрансу – предоставляют сейчас почти каждый день, что все уменьшилось, все упало: метро – на 44% по сравнению с прошлым годом день в день; общественный транспорт наземный на 42% по-моему; количество легковых автомобилей, кроме легковых автомобилей, которые въезжают из области в Москву, выросло на 6%.
И. Воробьева
―
Конечно.
А. Венедиктов
―
Да, конечно. Поэтому как закрыть? Ну, наверное, все можно закрыть. Но что делать с теми, кто останется с той стороны забора? Это ж все-таки граждане нашей страны. Я думаю, что это и есть сейчас предмет консультаций, скажем, Собянина и Воробьева, с чем они должны будут пойти к Путину. Потому что надо помнить, что Москва – это столица, она выполняет столичные функции. И если б мы были в Липецке, наверное, липецкому губернатору было бы легче. Ему, конечно, надо было бы спрашивать у органов другой исполнительной власти, но здесь решение будет принимать Путин, конечно же.А.Венедиктов: В условиях эпидемии значительная часть страны всегда прислоняется к власти
И. Воробьева
―
Так. А у нас еще Новая Москва есть, которая за МКАДом.
А. Венедиктов
―
Да. Но дело же не во МКАДе. Там можно поставить, я не знаю, как в Китае. Народно-освободительная армия Китая (НОАК) окружала Ухань, вообще-то. Можно и армию в этом смысле вывести для изоляции. Но ведь вопрос не в изоляции москвича от москвича, от подмосковного жителя. Очень многие, например, жители Москвы уехали на дачи. И вот губернатор свежий, новый губернатор Калужской области жалуется, что не нужны нам тут эти москвичи. Рамзан Кадыров вообще закрыл въезд в Чечню. Я имею в виду, только для аэропортов. То есть только те, кто имеют прописку, в Чечню могут прилететь (или командировочные).Поэтому как закрыть? Разбить на субъекты Федерации? Как границы провести? Это сложный вопрос. Что такое закрыть Москву? Ну вот, на самом деле, я бы обратил внимание наших уважаемых слушателей, которые сейчас бурно мне будут ставить дизлайки…
И. Воробьева
―
Пока нет.
А. Венедиктов
―
Сейчас будут. Ставьте. На то, что поначалу руководство оказалось гораздо либеральнее в своих решениях, нежели от него ждали. Смотри, вот по школам. Сначала был первый призыв: не «школы закрыть», а «не пускайте ваших детей в школу». Статистика по Москве. Через день после этого призыва лишь 2% родителей не пустили детей в школу. То есть ставка на сознательность не сработала. Сейчас призыв: «Не выходите на улицу». Выходят на улицу. Ставка на сознательность не работает. И очень смешно, когда люди говорят: «Ну мы же маленькие дети. Нам нужно приказать». Начали люди, которые всегда о либерализме, призывают ввести войска…
И. Воробьева
―
Письмо там, да.
А. Венедиктов
―
Не-не, письмо правильное: «Введите карантин». Карантин – это другое. Это прежде всего не сажать на 7 лет за нарушение карантина или не платить миллионные штрафы. У людей таких денег нет. Да, нужна объяснительная работа. Но нужно и вводить правила. Это важно. Поэтому экономические правила: льготные билеты долой.И сразу упала посещаемость метро, потому что льготные билеты в Москве – это приблизительно, – я не помню, Ликсутов говорил, – половина населения, 45%. То есть это пенсионеры, которых в Москве 3 млн из 12 млн (вот вам 25%), это студенты, школьники, прокурорские, военные, ну и так далее. Сразу упало. Значит, экономические наказания. Вот эти вещи такие. Закрыт шоппинг – правильно. Потому что люди выходят необязательные вещи.
И. Воробьева
―
Вообще необязательные, да.
А. Венедиктов
―
Да. Тоже правильно. Вот такими мерами пока шаг за шагом это делается. То есть направление правильное. Наверное, надо было делать быстрее. Но насколько вы готовы? Вот мы сейчас готовимся. Мы еще не совсем готовы, чтобы продолжать вещать в условиях полного карантина и невыхода наших журналистов на улицу вообще от дома до работы. Мы же не знаем, будет это разрешено или нет. И поэтому нам нужно было время, чтобы подготовиться к работе в условиях карантина. Я думаю, другим тоже. И это, конечно, чрезвычайно важно.
И. Воробьева
―
А как вы отреагировали на выступление Владимира Путина, обращение к нации? Вообще, он раньше обращался к нации?
А. Венедиктов
―
А я не помню.
И. Воробьева
―
Я не помню такого, чтобы была какая-то ситуация, что Владимир Путин вдруг обратился к стране.
А. Венедиктов
―
Ну какая разница?
И. Воробьева
―
Его, например, предложение… Не предложение, приказ. Я не знаю, как это, честно говоря, рассматривать. Вот эта неделя выходных – это вообще что?
А. Венедиктов
―
Неудачно выбранное слово. Но, насколько мы знаем, писал он сам. Правил, вернее, как говорит Песков, он сам. И поэтому это неюридическое слово. Всем же понятно, что задача была какая – чтобы люди на выходили на улицы. Если ты работаешь на удаленке, то рабочий, нерабочий… Нет рабочих дней. У «Эха Москвы» нет выходных дней. У очень многих бизнесов нет выходных дней. Речь шла о другом. Речь шла – не выходите на улицы. Неудачное выражение. Даже странно это разбирать. А вот кто не может так работать, тех отправляют в отпуск или в выходные.
И. Воробьева
―
Нет, ну что значит нет смысла разбирать? Президент сказал, неделя нерабочая. Все в панике начали отменять.
А. Венедиктов
―
Во-первых, не все. Во-вторых, я не отношусь к словам президента с религиозной возбудимостью. Президент сказал – и бросайтесь делать. Президент сказал. На это должно быть Постановление правительства, потому что вопрос, кто будет оплачивать эти выходные и так далее. Всё решение правительства. В нормальных бизнесах или работах, или в бюджетных организациях задаются вопросом.Поэтому все стали уточнять. И когда уточнили… Смысл-то мы понимаем. Ну, разумные люди смысл понимают. Речь о том, чтобы жители не выходили на улицы и не контачили друг с другом, и не разносили заразу. Кто-то оформляет это отпусками, кто-то оформляет это выходными. А мы никак не оформляем, потому что у меня люди работают на удаленке.
И. Воробьева
―
Ну у нас предприятие непрекращающегося цикла.А.Венедиктов: Мы ищем людей, которые очень внятно и спокойно рассказывают о том, что делать
А. Венедиктов
―
Да. И таких предприятий много. Поэтому, на самом деле, когда я это прочитал, я понял смысл. А как это оформлять? Ну, нам не нужно это оформлять. Кому-то – нужно. Они и задаются вопросами. Смысл в другом – количество людей на улицах, количество людей в необязательных историях. Вот это важно, конечно.
И. Воробьева
―
Ну вот сейчас многие слушатели нам пишут, что из-за этой недели все ломанулись за город.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Кто-то полетел в Сочи отдыхать.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Нужно ли между регионами выстроить?
А. Венедиктов
―
Не знаю. Слушайте, на самом деле, я всегда привык доверять специалистам. В данном случае это должны говорить эпидемиологи, а не губернаторы. Пока эпидемиологи, насколько я понимаю, которые работают в штабах регионов и в двух центральном штабах (или в трех центральном штабах), таких рекомендаций не дают. Но надо понять, что будет скручиваться. Надо вот просто понять. Не просто так сегодня утечка, по-моему, РБК о том, что правительство рассматривает приостановку авиа- или железнодорожного сообщения между регионами.Ну, это означает, что только те люди, которые на машинах. Пока никаких застав нет. Я тут вчера перечитывал… Вчера взял себе день самоизоляции, поскольку все мои встречи могли проходить онлайн и даже один обед онлайн. И читал Пушкина письма из Болдино во время карантина, где мужики на заставах с дубинами приказали не пропускать. Он дал им рубль и проехал. Пушкин, я имею в виду. Поэтому ну ладно.
Нет, самое важное – это, конечно, там, где возможно уходить в онлайн и сидеть дома, там это надо делать. Очевидно, это нужно уговаривать прежде всего своих возрастных родственников. И есть вопрос: там люди хотят уехать на дачу, а у пенсионеров отменили льготные. Значит, надо как-то отвозить их. Родственники, племянники, сыновья, правнуки, сейчас вот нужна эта солидарность.
И. Воробьева
―
Хорошо. Если мы говорить про солидарность, опять же про сознательность людей, ну мы же видим, что она отсутствует.
А. Венедиктов
―
Ну не везде и не всюду. Я вот сознательный.
И. Воробьева
―
Да, Алексей Алексеевич, я вижу. Вы в студии сидите.
А. Венедиктов: Я
―
то сижу в студии. Мне еще нет 65, вообще-то.
И. Воробьева
―
И что?
А. Венедиктов
―
Я предпринимаю все меры, которые рекомендуют врачи. Мы уговорили дедушку и бабушку Алексея, то есть родителей моей жены, которые с нами живут, никуда не выходить, никак не выходить. И жена не выходит. И заказы пошли онлайн. Мы увеличиваем карантинную историю, чтобы было понятно. Если куда-то нужно поехать, значит Алексей садится за руль машины и везет. Никакие ни такси, ни Уберы, ни метро, ни электрички. Я думаю, что это правильно, на самом деле.Да, сознательности нет. Люди не привыкли. Люди привыкли жить, как ни странно, свободно в этом городе (в Москве), наверное, и в этой стране (в России). Теперь надо менять образ жизни какое-то время. И это очень неприятно. У меня масса моих знакомых, с которыми я должен был пересечься… То есть если взять мой график, у меня такой недели никогда не было – ничего не запланировано. 1-е апреля – ничего не запланировано, 2-е апреля – ничего не запланировано, 3-е – ничего не запланировано. Имеется в виду встречи. Так не бывает. У меня так не было никогда. Поэтому как-то организовывать жизнь иначе. Да, сознательности, наверное, нет. Солидарности тоже маловато. Хотелось бы больше.
И. Воробьева
―
Про цифры. Вот сегодня я читаю Телеграм-канал «Коронавирус. Оперштаб Москвы»: плюс 114 новых случаев, всего в Москве зафиксировано 817 случаев. Почему у нас все еще такие сравнительно небольшие цифры, как вы думаете? Мало тестируют?
А. Венедиктов
―
Нет. Я думаю, что история в другом. Я думаю, что тестировали сначала людей только с…
И. Воробьева
―
С симптомами.
А. Венедиктов
―
Явными симптомами. Сейчас будет рост статистики, потому что принято решение тестировать все ближайшее окружение людей, у которых нет симптомов, но которые общались с человеком, у которого есть симптомы.
И. Воробьева
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Не помню, в каком-то месте, не в Москве, оттестировали… А, это Princess Diamond корабль, который стоял на рейде. Там 1200 человек. Там оказалось сначала 4 человека с симптомами. Оттестировали. Оказалось, что с симптомы там у 24. То есть могли их и не тестировать, и они бы не попали. Поэтому в разных странах по-разному. Я смотрю Скандинавию – там тоже все минимально. И там нет никакого карантина. Там есть призывы к сознательности. Там Швеция, Дания, Норвегия. Там столько же относительно, сколько у нас. И столько же смертельных случаев, как и у нас.
И. Воробьева
―
У нас их сколько? 3-4? 4 в Москве?
А. Венедиктов
―
Смотри, это опять как считать. Вот в Италии считают, что если человек умер, делается вскрытие и у него есть коронавирус, его записывают в статистику погибшего в результате коронавируса. Нет от коронавируса, а в результате. То они считают, что коронавирус осложнил его обычные болезни. У нас считают и не только у нас, в Германии, например, мы как в Германии, считают, что если докажут, что человек умер именно от этой болезни. Вот если бы ее не было, он бы… И тогда мало. И в Германии тоже мало.Это ни на что не влияет в смысле поведения. Потому что, конечно, коронавирус ослабляет ваш организм. Как мне рассказывают врачи, все ваши эти самые защитные иммунные системы бегут бороться с коронавирусом, оставляя другие места. Ну, грубо говоря, чтобы было понятно. И в это время все другие болезни обостряются. То есть коронавирус выступает как триггер.
Вообще, очень много разного рода недомолвок и непонятий. Но надо сказать, что во многом виновата и власть, которая говорит… Вот ты привела пример с Путиным. Говорить здесь надо внятнее и определеннее. Вот, например, сейчас прошла информация вчера, что Мишустин подписал распоряжение, что все гостиницы закроют. Я дернулся, потому что у меня несколько сотрудников живут в гостиницах близко от «Эха». Начал смотреть постановление. Обнаружил, что это ведомственные гостиницы, государственные гостиницы и гостиницы на курортах. Или вот сегодня тоже дал «МК», что умер врач в Коммунарке. Нет, врач умер не в Коммунарке. Врач, не работающий в Коммунарке. Это просто был пациент врач.
И. Воробьева
―
С такой профессией.
А. Венедиктов
―
С такой профессией. Которого везли в Коммунарку. И он скончался чуть ли не по дороге, в смысле не дойдя до ИВЛ. То есть это не врач Коммунарки. И мне сейчас звонили из Коммунарки. А так воспринимаешь.
И. Воробьева
―
Ну конечно.
А. Венедиктов
―
То есть если умер врач в Коммунарке, то это врач Коммунарки. Не так. Значит надо быть более строгим в рассказе. Я понимаю почему. Все нервничают. Действительно нервничают. Я думаю, что президент нервничает, и мы с вами нервничаем, больные тем более нервничают, их родственники нервничают. Надо быть почётче, конечно. Ну, в такой ситуации может проскакивать все что угодно.
И. Воробьева
―
Ну вот опять же возвращаясь к цифрам. Если бы мы считали, например, как в Италии, если б цифры смертности были выше…
А. Венедиктов
―
Для этого тесты делали бы по-другому, во-первых, вот как сейчас мы начнем это делать. Но надо же признать, что у нас не было тестов столько. Более того, Китай куда поставил тесты я уже не помню. Они оказались 30% приблизительности. Ну, ребят.
И. Воробьева
―
Ну да.А.Венедиктов: Где возможно уходить в онлайн и сидеть дома, там это надо делать
А. Венедиктов
―
Да, можно, конечно любое... Я тоже прислушиваюсь к своему организму. Любой кашель. Сколько раз в день я меряю температуру? Ну раза 3 я точно меряю, если мне кажется, что она у меня повысилась. Ну, это такая психосоматическая история. Ну, лучше мерить, чем не мерить.
И. Воробьева
―
Да, лучше мерить, чем не мерить. Я про людей сейчас. Пока нам говорят, 4 жертвы, 4 погибших от коронавируса в Российской Федерации.
А. Венедиктов
―
Впрямую от коронавируса.
И. Воробьева
―
Да, впрямую от коронавируса. Все такие: «А, ну всего 4. Что там вообще…». А если бы были…
А. Венедиктов
―
А если бы они врали и говорили, что не 4, а 4000, все бы испугались, да?
И. Воробьева
―
Ну, почему врали? Просто по-другому бы считали.
А. Венедиктов
―
По-другому считали. Ну вот сейчас, я тебе говорю, переходят к тому, чтобы обследовать всех, кто контактировал. Хотя я не понимаю, как это бывает. Вот в администрации президента выявили барышню из протокольной службы, которая по долгу своей работы, в принципе, контактирует с президентом. За этот период она не контактировала, как мне сказали, но, в принципе, любой человек на любом производстве контактирует с огромным количеством людей – в администрации президента, на «Эхе Москвы», в ресторане. И тогда что нужно? Вот сколько этих людей? То есть ресторан – это клиенты, это все работники ресторана. А там поверхности же еще.
И. Воробьева
―
Да, да.
А. Венедиктов
―
Необязательно лично контактировать. Ну, я не знаю, как это будет делаться. Но сейчас вот количество тестов резко увеличивается. Но цифра будет расти, тут надо понимать.
И. Воробьева
―
А вас не пугает, когда нам говорят…
А. Венедиктов
―
Меня все пугает.
И. Воробьева
―
…Принц Чарльз, Борис Джонсон, Пласидо Доминго.
А. Венедиктов
―
Ну это же правда.
И. Воробьева
―
Нет, но вот когда до этих людей уже дошел коронавирус.
А. Венедиктов
―
Да эти люди тоже общаются с огромным количеством людей. Это как раз не вопрос вашего статуса, а вопрос ваших контактов. Если вы сидите дома один и вообще ни с кем не общаетесь, ну вот сидите дома и работаете один давно, до всего этого, шанса заразиться много меньше. Если вы работаете в коллективе Пласидо Доминго… Если каждый вечер Пласидо Доминго с друзьями собирался и пел, ну конечно кто-то мог ему занести эту заразу. Нет, меня как раз в этом смысле это не пугает. Тут как раз вирус уравнивает. Потому что сейчас вирус – это общение. То есть передача вируса – это общение, это контакты. Вот сейчас я ехал по Москве. Ну, уже поменьше.
И. Воробьева
―
Да, людей поменьше.
А. Венедиктов
―
Уже даже относительно предыдущей субботы машин поменьше, людей поменьше. Ну, видимо, еще недостаточно. Потому что сейчас все равно будет расти именно потому, что и считают, и потому, что эпидемия развивается. Тут понятно. Сейчас уже Попова (Роспотребнадзор) сказала, что уже 20% выявленных – это не люди, которые приехали. То есть 80% - это те люди, которые приехали из стран с неблагополучной обстановкой, а 20% - которые заразились внутри страны от тех, кто приехал.
И. Воробьева
―
Ну, так это, собственно, и работает.
А. Венедиктов
―
Да, так это и работает. Поэтому дома.
И. Воробьева
―
Возвращаясь к выступлению президента. Вот Владимир просит и мне тоже очень интересно: «Прокомментируйте, пожалуйста, введение взимания налога с банковских вкладов в обращении к народу президента страны. Почему это было необходимо сейчас объявлять? Зачем это нужно было?».
А. Венедиктов
―
Сейчас это совершенно неуместно. А, в принципе, это нормально. Но сейчас это неуместно, соглашусь. Но, ты знаешь, мне кажется довольно странным, когда одни и те же люди, экономисты говорят: «Вот 5 тысяч в месяц на ребенка многодетным – это тьфу, это никакая сумма». А 6 тысяч в год – это о-го-го какой налог.Вот есть у вас миллион рублей, то в 22-м году за 21-й год (за 20-й ничего не будет, будет за 21-й, должны будете заплатить в 22-м) заплатите с каждого миллиона 6 тысяч рублей. То есть 5 тысяч – это ой-ё-ёй, ничего не стоит (каждый месяц в течение 3 месяцев), а тысяч в год – это о-го-го. Слушайте, это несвоевременно. Вообще, вводить новые налоги – это несвоевременно. Все наоборот. Сейчас нужно помогать и бизнесу, и людям отдельным. Любыми способами сохранить их покупательную способность. Потому что, на самом деле, бизнесы разоряются, люди будут увольняться. Вот в Соединенных Штатах Америки Трамп хвастался тем, что у него самая низкая безработица (3 млн). За одну неделю она удвоилась.
И. Воробьева
―
Ох.
А. Венедиктов
―
Это вот запрос был. До 6. То есть, на самом деле, вот это факт. Людям сейчас экономически будет плохо. И бизнесу (бизнес же создает рабочие места), и просто людям. И поэтому сейчас надо облегчать эту историю, а не создавать новые налоги. Но, в принципе, почти во всех странах налог с процентов банковских вкладов и бумаг берется. Ну слушайте, это даже не стоит того обсуждения. Тем более что 1% – мы еще раз пересчитали, не поверили Путину – 1%, а точнее 0,8% имеют банковские вклады свыше 1 млн рублей. 0,8% вкладчиков.Ну, слушайте, я имею. Я готов заплатить хоть сейчас, не ждать 22-го года, если эти деньги пойдут на ревыплату тем, кто пострадает от этого кризиса. Этот кризис еще экономический. Не надо забывать это части, что этот кризис экономический. Он будет иметь более длинные последствия, чем эпидемия. Разорятся бизнесы целые, разорятся люди, люди сократят потребление на самые необходимые вещи. И когда начинают говорить: «Ой, 4 тысячи рублей для пенсионера это ничто». Наверное, ничто. Помешает?
И. Воробьева
―
Ну, конечно, не помешает, но все равно выглядит как-то не очень.
А. Венедиктов
―
Надо забрать у других. Тогда обложите налогом богатых (меня) и заплатите пенсионерам. Пожалуйста.
И. Воробьева
―
Хорошо. Что насчет офшоров?
А. Венедиктов
―
Ой, как-то меня это совсем… Ну, насчет офшоров там плохая история. Она не с офшорами плохая история. Там история о двойном налогообложении, которое во всем мире… Вот подписывается между странами, чтобы люди, которые одного гражданства, работали в другом, платили налог в одной стране (там бывает в этой стране или в этой стране). Путин предлагает: нет, вот в России все будут российские граждане платить, где бы они ни работали.Но по законам тех стран, они там тоже должны платить. Это политическое решение. И оно популистское решение. Вот наказать. Это – вот наказать этих людей. Повторяю, любой новый налог сейчас – это несвоевременно, неправильно. Это можно обсуждать тогда, когда спокойная экономическая ситуация.
И. Воробьева
―
Это программа «Будем наблюдать». Продолжим через несколько минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева: 12
―
34. Продолжается программа «Будем наблюдать». Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. Мы прервались на новости и рекламу, когда обсуждали выступление Владимира Путина. Он там много, на самом деле, всего сказал. Он там еще сказал про сокращение страховых платежей.
А. Венедиктов
―
Это очень важно. Ну вот чтобы вы понимали, когда я плачу тебе зарплату или общество платит тебе зарплату, ты платишь потом 13%, а мы еще 30% доплачиваем. Это и есть страховые платежи. То есть общество. То есть если у нас… Условно говоря, представь себе компанию, у которой там зарплатный фонд – 100 млн. И надо 30 млн выплачивать страховых платежей. Теперь будет 15 млн. Это очень важно. Это бизнес просил. Особенно мелкий и средний, как мы (средний). Но мы просили вообще в ноль. Но фигли нам в ноль.Но зато нам было сказано, что эти 15 и после эпидемии, скорее всего, останутся. То есть это действительно глоток кислорода. Это способ сейчас никого не уволить. Поскольку доходы сокращаются – закрыты книжные, например, закрыта туристическая вся отрасль, сейчас транспорт упадет – надо сокращать людей. А для того, чтобы не сокращать людей, нужны средства. А средств нет. Поэтому правильное предложение – сокращение страховых платежей. Недостаточное – всегда хочется в ноль. А еще лучше, чтобы доплатили. Но в 2 раза – важно. Аренда – отсрочка, каникулы.
А.Венедиктов: Мы еще не совсем готовы, чтобы продолжать вещать в условиях полного карантина
И. Воробьева
―
Только я не поняла, аренда там только по муниципальным помещениям, по коммерческим непонятно.
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Сейчас правительству после встречи Путина с представителями бизнеса дано поручение. Вчера было заседание правительства разобраться, а что коммерческие. Вот ты мне сдаешь площадь. У тебя – свой бизнес, у меня – свой бизнес.
И. Воробьева
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Я не могу тебе платить. А тебе надо платить дальше. Это два субъекта.
И. Воробьева
―
Они зависят друг от друга.
А. Венедиктов
―
Да. Вот, например, по зарплате очень важное решение было принято, что опять мелкому и среднему бизнесу банки могут давать кредиты под зарплату краткосрочные с нулевой ставкой. А ставку субсидирует Центральный банк, напечатав деньги, банку же. То есть если мне не хватает денег на зарплату, условно говоря, мне нужно 10 млн, чтобы продержаться месяц, предположим, я беру в Сбере, в ВТБ или в Газпромбанке 10 млн. Да, это мой долг, это кредит.Но никакой процентной ставки. Я потом буду возвращать эти 10 млн, а не 11, не 12, не 13. Важное решение? Важное. Недостаточное? Абсолютно недостаточное. И очень много тонкостей. Вот я всех призываю посмотреть встречу президента с бизнесом. Первая часть – его облизывали. Ну понятно, заготовленное. А потом бизнес, начиная с театральных агентств и заканчивая «Андерсоном» (это кафе)…
И. Воробьева
―
Да, да, Татулова.
А. Венедиктов
―
Это на нашем сайте есть тоже. Посмотрите. Еще я вам рекомендую посмотреть блог сегодня Андрея Мовчана.
И. Воробьева
―
Да! Который сказал, что это каша.
А. Венедиктов
―
Это правда каша. Я согласен с ним. Ну потому что я же еще предприниматель, у меня еще, извини, и «Дилетант». Я очень точно понимаю, что мне как мелкому бизнесу, как издательству «Дилетант» надо. И я еще акционер «Эха Москвы». Я точно понимаю, что мне как акционеру «Эха Москвы» для того, чтобы «Эхо Москвы» не накрылось медным тазом с точки зрения финансовой, надо сейчас. Притом что мы прошлый год закрыли в плюсе, вышли из такого пике, в который нас загнал тогда Михаил Юрьевич Лесин. Вышли наконец из пике, вернули один из двух кредитов Газпрому. И вдруг опять бабах. И я понимаю, что мне надо. И поэтому я как раз полностью поддерживаю Мовчана.Но я еще бы добавил, что вот это разбрасывание денег с вертолета, так называемая раздача…
И. Воробьева
―
Ну да, не в прямом смысле.
А. Венедиктов
―
Это, на самом деле, правильно и хорошо, потому что это поддерживает покупательную способность. Люди покупают, деньги крутятся, рекламодатели сюда приходят, дают рекламу и так далее.
И. Воробьева
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
То есть, на самом деле, согласился со словом «каша», но кашу тоже можно есть, просто ее мало, масла мало в каше. Сейчас, впрочем, не до масла. Сейчас иногда крупинки в воде плавают, знаешь. Ну, тоже хорошо, но мало. Для бизнеса, который вот только вставал… Вот еще раз посмотрите Анастасию Татулову.На нашем сайте изложены ее пререкания, я бы сказал, с президентом. Это правильный подход, на самом деле. У нее правильный подход, у Мовчана правильный подход, у Гуриева правильный подход. Они добавляют друг друга, они не противоречат друг другу. Просто, экономические меры тоже важны. Но сейчас людям нужно прежде всего сохранить жизнь и здоровье. Отсюда опять бог с ним с ВВП… Имеется в виду не с Путиным.
И. Воробьева
―
Да, окей, хорошо, не с Путиным.
А. Венедиктов
―
Сейчас надо, несмотря на весь ущерб, который бизнес несет, сидеть дома. Я сегодня разговаривал с директором книжного магазина «Москва». Мы же там продаем «Дилетант». Продажи, естественно, упали. А с сегодняшнего дня они закрылись вообще. Я говорю: «Марин, а как вы будете?». Она говорит: «У нас будут продолжать работать интернет-заказы, интернет-доставка в масках, в перчатках, чтобы продавцы не разбежались, чтобы я могла им платить. Они будут доставлять на собственных трали-вали по Москве и пересылать в другие регионы».Так что заходите на сайт магазина «Москва» и других книжных магазинов, заказывайте книги. Я сегодня собирался после эфира поехать закупиться. Если ляжем на тюфяки… Когда, ты говоришь, полный карантин, у нас на радиостанции – лечь на тюфяки. Если кто «Крестный отец» Пьюзо читал, он знает, что это такое. Вот если ляжем на тюфяки, я хотел закупить корзину книг. Ничего. Все закрылось теперь.
И. Воробьева
―
Но онлайн все-таки есть шанс закупиться книгами.
А. Венедиктов
―
Да, есть шанс закупиться. Но я и закуплюсь.
И. Воробьева
―
Тут наши слушатели шутят, что в речи Путина сейчас проявились налоги просто потому, что у нас такой премьер-министр теперь и теперь все про налоги.
А. Венедиктов
―
Может быть. Понятно, что ему дали все предложения. Но, на самом деле, я бы обратил ваше внимание, что там не столь Михаил Владимирович Мишустин, сколь Андрей Рэмович Белоусов этим всем занимается. Но Андрея Рэмовича пробить очень тяжело. Я его помню еще министром экономики. Мы общались тогда достаточно часто. Он такой упертый. И я считаю, что эта мера половинчатая. Андрей – государственник.И прежде всего так же, как Силуанов, бьется за государственный бюджет. И бюджет киоска, грубо говоря, булочной, пекарни, маленького кафе его не сильно волнует. Он смотрит так широко – вот как пострадает от этого общий бюджет. Он пострадает, конечно. Конечно, пострадает. И в этом смысле это такая история длинного разговора.
И. Воробьева
―
Возвращаясь к Владимиру Путину. Но не про коронавирус уже. Вот вчера вышел, наконец-то, первый соцопрос «Левады» по поводу мнения россиян о поправке про обнуление президентских сроков. И вот вчера у нас был в эфире Григорий Юдин, социолог. Он обращает внимание на то, что 2,5 недели не было данных. Это значит, что они им не нравились. Согласны с Юдиным?
А. Венедиктов
―
Я не знаю, почему не было данных. Что значит они им не нравились? «Левада» не по заказу же администрации делала.
И. Воробьева
―
Нет, не «Левада», а ФОМ и ВЦИОМ почему не публиковали.
А. Венедиктов
―
Я видел другие данные. Я видел, что у ФОМа (или ВЦИОМа, я уже не помню) 61% поддерживает.
И. Воробьева
―
Это считают ли респонденты важной они задавали вопрос. У них был такой вопрос.
А. Венедиктов
―
Слушай, я в эти их игры не играю.
И. Воробьева
―
Социологические?
А. Венедиктов
―
Конечно. И, кстати, Юдин об этом хорошо говорит. Это вопрос, как поставить вопрос в условиях количества людей, которые отказались отвечать, контакт сейчас с тем, кто спрашивает. Я думаю, что, безусловно, 60/40 – цифра приблизительно верная.
И. Воробьева: 60
―
поддерживают, 40 – нет?
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Но там чуть другие цифры: 48-47 у «Левады».
А. Венедиктов
―
Мы видели эти цифры, да. Мы видели даже, как вопрос задавался. 60/40, я считаю.
И. Воробьева
―
Подождите, то есть вы считаете, что у «Левады» что-то не так с вопросом?
А. Венедиктов
―
Я считаю, что в условиях эпидемии значительная часть страны всегда прислоняется к власти. Собственно, Юдин тоже про это говорил. И мы видели, как у Трампа прыгнул на 3% рейтинг, как у кого-то еще, у Конте прыгнул рейтинг, у Макрона ушел за 50% рейтинг. И это нормально, что в патриархальной стране люди надеются. А, собственно говоря, что делает тот же Гуриев и Шендерович? Они призывают власть. К кому они апеллируют? Они: «Введите карантин!». К кому они апеллируют?
И. Воробьева
―
А к кому еще апеллировать?А.Венедиктов: Это сложный вопрос. Что такое закрыть Москву?
А. Венедиктов
―
К народу – «Сидите дома».
И. Воробьева
―
Ну, к народу тоже апеллируют. Но кто должен ввести карантин?
А. Венедиктов
―
Нет, но «введите карантин». Не сидит народ. Дети народ. – «Ну-ка, власть, покажи отцовскую плеть!». И власть сейчас вам покажет отцовскую плеть. Сложная ситуация. Поэтому я думаю, что 60/40. Но сейчас это не имеет значения, потому что после того, как будет карантин. А после карантина будет другая история. И тогда надо мерять. Вы сейчас меряете температуру 2-недельной давности. Но она уже поднялась, она другая. Или опустилась.
И. Воробьева
―
Хорошо. Согласны ли вы, что у Кремля были соцопросы, были цифры, условно говоря, на следующий день или через день после того, как в Госдуме услышали эту историю?
А. Венедиктов
―
100%. Но это дело не «Левады», не ФОМ. Это делает Федеральная служба охраны. Она давно этим занимается. Она никогда не публикует это. Никогда.
И. Воробьева
―
ФСО занимается соцопросами?
А. Венедиктов
―
Да. Я напомню, что давным-давно было так называемое ФАПСИ (Федеральное агентство правительственной связи и информации), которое этим занималось. ФАПСИ вошло внутрь ФСО и оно занимается опросами. И накануне разных выборов некоторые эти опросы видят. Я, вообще, больше доверяю опросам «Суперджоба», который делает. Они делают классные. Я иногда их публикую. Они мне обещали присылать теперь. Мы восстановили с ними отношения. Я вас отсылаю к этим опросам. У них очень точно совпадали по результатам выборов разных, почему доверяю. С точностью довольно совпадали. И они совсем не политические ребята.
И. Воробьева
―
Как вы отнеслись к тому, что Владимир Путин поехал в Коммунарку? Пусть и в костюме космонавта, но тем не менее. Это правильный ход?
А. Венедиктов
―
Правильно поехал. Хороший пиарошный ход. Я знаю, что он не планировался, чтоб было понятно. Я это знаю. Я знаю, что ФСО прискакало за 10 минут. А так не бывает. Надо все зачистить, проверить.
И. Воробьева
―
Там за двое суток приходят, да.
А. Венедиктов
―
Да, приходят за двое суток... Передовая группа вылетает иногда знаешь за сколько? И там народ прыгал в машины со страшной силой. Там же какая была история. То, что вы видели, а потом то, что вы не видели. Ему Собянин говорит, что давайте, когда построят новый корпус, давайте мы туда слетаем на вертолете. И Путин: «Да, почему бы нет». Дальше все выключили. А потом говорит: «А поехали сейчас в вашу Коммунарку». – «Как сейчас?». – «А вот сейчас». Я знаю, что там были предприняты некоторые меры, чтобы его затормозить, как раз чтобы ФСО доехала…
И. Воробьева
―
Ну да, костюм достали, вот это всё.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. – «Ну, поехали». И там чего-то он раньше приехал, чем, естественно, это показали. Но, естественно, там опытные люди, они костюм всегда имели. Они понимают, что президент может сделать. Но вот так, чтобы это планировалось – нет. Нет, не планировалось.
И. Воробьева
―
А потом посмотрела, как это освещали на федеральных телеканалах. Это просто такой героизм, такой героизм. Не знаю.
А. Венедиктов
―
Ну, мы видим, что лидеры стран, кроме Трампа, побывали в клиниках.
И. Воробьева
―
Да, и Макрон, и Джонсон.
А. Венедиктов
―
Да. Ну, Джонсон побывал, теперь он сам.
И. Воробьева
―
Да, и теперь он сам с коронавирусом.
А. Венедиктов
―
И своего министра здравоохранения заодно с собой утянул. Или министр здравоохранения его утянул, никто не знает. Слушайте, это нормальное public relations. А с кем встречаться руководителю государства? С врачами. Встречаться надо с врачами и с бизнесом. Правильно, встречаться с бизнесом. Решения надо принимать, на мой взгляд, более строгие и высказываться более уверенно. Ну, что есть, то есть.
И. Воробьева
―
Хорошо. У нас тут есть вопросы от наших слушателей. Их довольно много, на самом деле.
А. Венедиктов
―
У нас еще час впереди будет.
И. Воробьева
―
А, у нас же еще час, да. Я напомню, кстати, всем, что у нас в следующем часе эфир продолжится. Вы можете задавать свои вопросы, в том числе про работу редакции. Их очень много.
А. Венедиктов
―
А можно не задавать вопросы от слушателей, пока не будет 1000 лайков?
И. Воробьева
―
Можно, потому что сейчас уже 1400.
А. Венедиктов
―
Черт! Макнули!
И. Воробьева
―
Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов
―
Ребята, молодцы! Только хотел, понимаешь, и не получилось.
И. Воробьева
―
Расскажите про Дениса Проценко. Вы же с ним общаетесь. Про главного врача Коммунарки.
А. Венедиктов
―
Переписываемся.
И. Воробьева
―
Он такой сейчас главный герой.
А. Венедиктов
―
Я сейчас стараюсь его никак не отрывать. Я ему написал последнее «дай интервью Эху». Он не ответил. Я понял – ему не до того. Он вот дал два или три интервью. Ну реально не до того. Если вы посмотрите, я каждое утро от него получаю сводку. Как только просыпаюсь, смотрю, есть ли она у меня в почте или нет, выкладываю ее. И вы видите, как растет количество больных? Поступающих. То есть он еще не знает. Не до того. И он уже на работе. Поэтому если смотреть на его Фейсбук, он уже на работе в 6.
И. Воробьева
―
Мне кажется, он там живет.
А. Венедиктов
―
Конечно. Не, на работе – в смысле, не спит, а функционирует. Поэтому я стараюсь не дергать. Если он захочет, он знает, что у него есть мой телефон, он всегда сможет сказать, что мне есть что сказать. Я его пущу. И Денис Проценко сейчас и главврач «Склифа», и главврач 67-й. Филатовская открывается завтра или вчера, или сегодня. Филатовская открывается типа на 600 коек что ли.
И. Воробьева
―
Тоже на прием.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Москва в этом смысле расширяет. Пока без армейских госпиталей, в отличие от Парижа и от Израиля, естественно. Расширяет в обычных больницах вот эти отделения. Можно, конечно, людей навалить рядом. А как же там 2 метра?
И. Воробьева
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Хотя бы загородочкой. Или хотя бы, как мне сказал один врач, розеточка, все в интернете, чтобы хотя бы они чем-то занимались, а не лежали и думали о плохом. Поэтому сейчас открывают именно такие здания. Не просто сарай. Можно открыть, можно забрать все что угодно – какие-нибудь залы огромные, поставить кровати в 2 метрах друг от друга и все, как это сделано в Иране или в Мадриде. Ну вот сейчас именно больничные пытаются открывать корпуса. Ну, я слежу. Как только кто-то из врачей, вы же знаете…У нас будет очень интересный гость, я надеюсь – это будет, пометьте себе, во вторник в 20 в «В круге света» – Алексей Потехин из Санкт-Петербурга. Естественно, на удаленке. Он завкафедрой микробиологии СПбГУ. Мы ищем людей, которые очень внятно и спокойно рассказывают о том, что делать. Не вообще, а вот что нам. Дают советы врачи прежде всего и объясняют, что это за вирус и так далее. Мне кажется, что такие гости нам нужны в первую очередь. Для наших слушателей, во всяком случае.
И. Воробьева
―
Ну, вы довольны, что перенесли голосование по поправкам?
А. Венедиктов
―
Ну, собственно, я за это и бился.
И. Воробьева
―
Ну да. Я поэтому и спрашиваю.
А. Венедиктов
―
И я высказывал своим собутыльникам…
И. Воробьева
―
Ой, Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов
―
И когда мы собутыльничали, и когда мы не собутыльничали, и когда мы проводили через Общественную палату Москвы и не смогли провести обращение к Путину за день до этого. Но понятно было, что надо проводить. Я сейчас не касаюсь качества организации этого голосования – оно безобразное; и не вопросов, которые туда выносятся – это черт знает что. Я сейчас касаюсь только эпидемиологической обстановки. И я писал, писал, говорил, писал, говорил. Ну, он перенес. Хорошо, перенес. Правильно сделал. А что тут? Всегда бы слушал, хорошо бы. Еще сейчас по Параду разговариваем тоже.
И. Воробьева
―
Вот это второй вопрос, да.
А. Венедиктов
―
Была идеальная история. Мой коллега Илья Массух придумал, что можно перенести Парад на 24-е июня. 24-го июня 45-го года был Парад Победы, вот тот самый Парад Победы. И с 9-го мая на 24-е июня – это полтора месяца. И, собственно говоря, я эту идею Ильи доставил кому надо, и они сейчас обсуждают эту возможность.
И. Воробьева
―
Ну это было бы, конечно, правильно.
А. Венедиктов
―
Было бы правильнее, конечно. Чего там при пустых трибунах? Может пройти техника при пустых трибунах. Но это… Можно технику при пустых трибунах.
И. Воробьева
―
Ну а смысл просто?
А. Венедиктов
―
Ну телевизор.
И. Воробьева
―
Нет, ну можно запустить коптер и все это поснимать с воздуха красиво, и всем показать.
А. Венедиктов
―
Да. Ну, мне кажется, что очень важно, чтобы это было в обстановке большего подъема, потому что Победа великая. Большего подъема, чем мрачной пандемии, я бы сказал вот так.
И. Воробьева
―
Еще про коронавирус, возвращаясь. Вы поддерживаете какие-то жесткие меры в отношении тех, кто публикует фейки?
А. Венедиктов
―
Ты знаешь, ну вот я привел сейчас пример. Фейк это или не фейк – история с гостиницами, когда все агентства сообщают, что гостиницы закрыть, а на самом деле речь идет о ведомственных гостиницах, государственных гостиницах и гостиницах на курортах? Ну это фейк или не фейк? Это невнимание, это неточное цитирование? Фейк – это когда специально.
И. Воробьева
―
Ну да. Вбрасывется.
А. Венедиктов
―
То есть с какой-то целью. Умысел. Умысел надо доказывать. Если есть умысел, надо наказывать, конечно. В условиях пандемии специально заводить панику – это умысел. В этом и разница между фейком и ошибкой. Фейк – это с умыслом всегда, с целью.
И. Воробьева
―
И нужно, соответственно, наказывать.
А. Венедиктов
―
Нужно наказывать, да.
И. Воробьева
―
За кем из мировых лидеров вы больше следите сейчас в эпидемии, что они говорят? Вот кто самый интересный?
А. Венедиктов
―
Не слежу. Я слежу не за тем, что говорят, а за тем, какие решения принимают. Я смотрю разные модели, каким образом мировые лидеры или парламенты, неважно, борются с эпидемией, с экономическими и социальными последствиями. Это не только с эпидемией. Поэтому что-то интересное можно взять в Германии, что-то интересное – во Франции, что-то – в Штатах, что-то – в Италии, что-то – в Китае, что-то – в Южной Корее. Слежу за всеми, потому что мир оказался не готов. И те, кто думают, что Китай или Южная Корея оказались готовы, нет, они оказались не готовы таким же образом, и последствия еще будут.
И. Воробьева
―
Но им же надо выходить из карантина и ловить вторую волну, получается.
А. Венедиктов
―
Они выходят из карантина и готовятся ко второй волне, совершенно справедливо. И надо просто учиться на чужих… Я люблю учиться на чужих ошибках, мне своих хватает. Поэтому я думаю, что у нас тоже смотрят на это. Пишут там в Совет нашей Безопасности такие справки каждый день о том, какие решения принимают те или иные страны (даже не лидеры, а страны).
И. Воробьева
―
А вот российских регионах главы, вообще, просто, на ваш взгляд, насколько они самостоятельные в данной ситуации? Потому что вот в одном из регионов приняли решение закрыть там общественный транспорт…А.Венедиктов: Раздавать незаработанные деньги – плохо
А. Венедиктов
―
В Карелии.
И. Воробьева
―
Да. Но это выглядит как такой демарш, потому что никто же не говорил – «регионы, закрывайте».
А. Венедиктов
―
Ну вот смотри, рабочая группа Госсовета, которую возглавляет Собянин, она рекомендовала взять московский опыт 4 дня тому назад. И вчера Мишустин рекомендовал регионам следить за московским опытом. Но это так же, как в федеративном государстве, условно говоря, в Штатах. Мы знаем, что, скажем, Калифорния закрыла себя насмерть. То есть там жесткий карантин. Калифорния – 40 млн человек. А штат Джорджия – нет. А Орегон – нет. А Иллинойс – нет. Они вводят у себя в зависимости от обстановки.Я еще раз говорю, должны говорить врачи, эпидемиологи в первую очередь, и затем – управленцы. Мне кажется, что это правильный ход. И то, что Собянин, конечно, с оглядкой на федералов (ну, понятно)… Собянин и Ракова, скажем так, которая отвечает… Анастасия Ракова, вице-премьер по социальным вопросам. Я с ней довольно долго работал, когда она была главой администрации по выборам. Я, просто, знаю ее любовь к цифре, к статистике, к четкости действий. Такое организационно-военное мышление. И оно рекомендовано сейчас. Потому что давайте сначала справимся с заразой, а потом будем считать, – такое видение.
И. Воробьева
―
А вам не кажется, что российские политики, да и вообще политики во всем мире, я имею в виду оппозиционных, не тех, которые занимают должность сейчас, потеряны, они вообще не понимают, что им делать?
А. Венедиктов
―
Не так совсем. Во-первых, в части стран мы видим солидарность разных политических сил. Ну, на примере Трампа. Он ни о чем не может договориться с Конгрессом, потому что Палата представителей под контролем оппозиционной Демократической партии. В один щелчок выделили 2 трлн 200 млрд долларов. В один щелчок. Причем в прошлый раз, когда был кризис 2008-го года, Конгресс сделал это со скрипом, потому что компании, получавшие деньги, они не тратили их, они их как бы откладывали.
И. Воробьева
―
В кубышку.
А. Венедиктов
―
В кубышку. И в Конгрессе были очень недовольны. Оппозиционная партия немедленно поддержала и, более того, расширила эту историю. То же самое во Франции – большинство оппозиционных партий Макрону поддержали его деятельность. То же самое в Италии. То есть в данном случае это вопрос: если власть принимает решения с точки зрения оппозиции направленные на остановку эпидемии, она поддерживает.То есть они не называют так: «Все, что вы делаете – все говно». Вот и это не так, и это не так, и это не так; все, что вы делаете – все говно, – есть такая позиция. Но позиция пандемии – это все-таки позиция в первую очередь поддержки. Ну и новых предложений своих, конечно. Поэтому я не считаю, что потерялись. Просто надо формулировать. Вот тут точно не надо только критиковать, а надо говорить.
Вот как предложил Гуриев (премьер-министр при президенте Навальном, как я его называю). Он сделал некую программу – вот это нормальное предложение. Это нормальное предложение. Это тоже политические предложения, но все-таки они содержательные, они все-таки, как мне кажется, важные. Но я повторяю, что что-то мне нравится в манифесте Гуриева, что-то – нет, что-то мне нравится в манифесте Мовчана, а что-то – нет. Это неважно. Важно, чтобы были предложения. А правительство их должно брать на вооружение, обсуждать и объяснять, почему оно их не применило.
И. Воробьева
―
А вот про Москву. Как вы относитесь к предложению сделать парковки бесплатными? Я объясню почему. Потому что если людей призывают не пользоваться общественным транспортом (и это правильно), сделайте бесплатную парковку.
А. Венедиктов
―
Да, на жестком карантине их надо делать бесплатными. Если будет жесткий карантин. Вчера были 9-балльные пробки.
И. Воробьева
―
Я видела, да.
А. Венедиктов
―
Ну так а что тогда? Никого не волнует.
И. Воробьева
―
В смысле никого не волнует? Люди, естественно, пересаживаются на автомобили, чтобы не спускаться в метро и не пользоваться автобусами.
А. Венедиктов
―
Нет, ну все можно сделать бесплатным. ЖКХ можно сделать бесплатным.
И. Воробьева
―
Ну просто это очень странно выглядит.
А. Венедиктов
―
Скорее бы лучше ЖКХ сделали каникулы. Не отложенные, а вот простили бы долги и 3 месяца…
И. Воробьева
―
Просто оплату бы не брали.
А. Венедиктов
―
Ну срезали. Вот как страховые платежи уменьшили. Это касается всех. А парковки касаются не самого большого количества народу.
И. Воробьева
―
Не самого.
А. Венедиктов
―
И в момент солидарности важно дать возможность каждому человеку отдельно почувствовать, что ему облегчили налоговое или фискальное бремя. Парковки – не для всех, а ЖКХ – для всех.
И. Воробьева
―
Я согласна. Алексей Алексеевич, ЖКХ – это понятно, но парковки – это же тоже важно.
А. Венедиктов
―
Мне не важно.
И. Воробьева
―
Ну, хорошо.
А. Венедиктов
―
Ты меня спросила? Я сказал. Мне не важно.
И. Воробьева
―
Да. Но вы-то общаетесь с Ликсутовым.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Где мне еще сказать об этом, кроме как не в эфире с Алексеем Венедиктовым?
А. Венедиктов
―
Пожалуйста, говори.
И. Воробьева
―
Мне как водителю кажется, что это просто нечестно.
А. Венедиктов
―
Если будет введен карантин жесткий, тогда, наверное, возможно.
И. Воробьева
―
Хорошо. Давайте тогда на этом…
А. Венедиктов
―
Лишим муниципальные советы дохода. Это правильно. Потому что деньги от платных парковок идут в муниципальные бюджеты.
И. Воробьева
―
В том числе, я так скажу.
А. Венедиктов
―
Нет, не в том числе.
И. Воробьева
―
Не все.
А. Венедиктов
―
Нет, они не идут в бюджет Москвы, они идут в муниципальные образования. Все. 100%.
И. Воробьева
―
Что, и Максиму Ликсутову ничего?
А. Венедиктов
―
Нет.
И. Воробьева
―
Давайте мы сейчас прервемся. Да, у нас перерыв. И в следующем часе продолжим. Честное слово, буду задавать ваши вопросы. Мы на это как раз следующий час и заложили.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
13.12 в столице. Продолжается программа «Будем наблюдать». Второй час. Главный редактор «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов. Продолжаем.
А. Венедиктов
―
Я очень надеюсь, что с понедельника Сергей Бунтман бросит свой карантин. Он приехал из Франции, и я его на две недели посадил. Он самоизолировался, и мы ведем все дистанционно. Поэтому у него закончится это в понедельник. И всё. И Майкл Наки, был вопрос. Он в отпуске. Он с понедельника выходит.
И. Воробьева
―
То есть про Жарова не спрашивать.
А. Венедиктов
―
Почему?
И. Воробьева
―
Все спрашивают про высказывание Майкла и высказывание Жукова…
А. Венедиктов
―
Ничего не знаю про высказывание Майкла. А у нас свобода слова, и у нас часто главный редактор не соглашается со своими журналистами, а журналисты не соглашаются, высказывая мнения, - с главным редактором. Ну Навальный назвал его жуликом, он и меня называл жуликом, напомню, за электронное голосование.
И. Воробьева
―
Но Жуков-то согласился.
А. Венедиктов
―
Жуков согласился. Ну причем тут Жуков. Давайте серьезно. Это сказал Навальный. А меня он тоже так называл. Он политик. Что, мне теперь Навального не звать что ли. Вы как дети, честное слово. А как Жириновский нас называл.
И. Воробьева
―
О, как только он нас ни называл.
А. Венедиктов
―
Прекратите, честное слово. Все люди разумные, уровень политической вовлеченности понимают.
И. Воробьева
―
Куча вопросов, во-первых, привет Майклу, который смотрит наш эфир сейчас.
А. Венедиктов
―
Ты бы вышел сегодня, а то я замены ставлю в ночь на самом деле. В «Один». А то там Болтянская будет петь в записи. Майкл.
И. Воробьева
―
Майкл, тебе еще и привет от главного редактора.
А. Венедиктов
―
Прилетело.
И. Воробьева
―
Спрашивают про работу радиостанции, про гостей.
А. Венедиктов
―
Смотрите, у нас есть точно некие пока обязательства перед RTVi, она снимает «Особое мнение». И показывает. Поэтому мы тех гостей, которые приходят в 17 и в 19 – они в прямом эфире. Дальше в принципе мы максимально пытаемся гостей перевести на удаленку. Некоторые ведущие уже на удаленке. Мы протестируем сейчас новую систему, я понимаю, что это потеря в энергетике. Когда люди не сидят в одном помещении. Я это понимаю. Но еще до всякой пандемии у нас на удалении был и Алексашенко, и Владимир Пастухов. И Кашин. Сергей Пархоменко.
И. Воробьева
―
Юлия Латынина, Евгения Альбац, Евгений Ройзман.
А. Венедиктов
―
Евгения Альбац - было фантастическое. Когда у тебя было из двух американских и из Парижа и ты тут в студии. И ты молчала, а они говорили. Но когда все сорвалось ты – опа – и есть. То есть такая схема есть, конечно, всегда хочется в студии, но мы сейчас озаботились, чтобы те ведущие, которые не видели ваши sms, ну чат они и так видят, вот sms, то есть мы эту систему правим. И гости в основном будут на удаленке, вы должны сами понимать. Это лишний контакт, мало ли с кем гости контачат. Зачем это же приносить сюда. Но то, что касается 17 и 19 – это впрямую пока. Пока нет форс-мажора. Два гостя в день.
И. Воробьева
―
Воспользуюсь служебным положением и скажу, что «Чувствительно» выходит последний раз с гостями из студии. И на следующей неделе уже будем по скайпу.
А. Венедиктов
―
Либо в записи, либо на удаленке. То есть мы тестируем разные штуки. Но все гостевые эфиры сохраняются.
И. Воробьева
―
Вопросы, которые заранее пришли к эфиру. Даниил Черных спрашивает: через сколько и с какой возможностью возможен дефолт?
А. Венедиктов
―
Дефолт я пока не вижу. Потому что дефолт это отказ обязательств государства платить по счетам. Наоборот, государство я думаю, будет давать возможность брать деньги. Я пока не вижу такой возможности, честно говоря. Может, я чего не понимаю. Лучше спросить у тех экономистов, которые у нас бывают в эфире, честно говоря.
И. Воробьева
―
Почему сотрудники без масок и перчаток? А?
А. Венедиктов
―
Потому что они без масок и перчаток. Потому что мы не можем приказом надеть на них маски и перчатки. У меня маска в кармане и когда я выйду, если не просто иду до машины, а иду общаться, то я могу надеть. Я напомню, что маска для больного человека. Маска не защищает здорового человека. Маска защищает человека, у которого появились какие-то симптомы. А перчатки – нет вопросов. У нас через каждые три метра пшикалки. Поэтому без перчаток.
И. Воробьева
―
Надо сказать, что это превратилось во что-то нервическое. Ты не можешь пройти мимо санитайзера и не подставить туда руки.
А. Венедиктов
―
Сегодня прямо перед вами протирали все поверхности, поручни и так далее.
И. Воробьева
―
И тоже скажу, что я, например, в маске в лифт захожу. И вчера я увидела, люди шарахнулись от меня. Я подумала: боже мой, лучше бы вы друг от друга шарахались.
А. Венедиктов
―
Это правда, лифт тоже такая зона. Не будем давать идеи отключать лифты.
И. Воробьева
―
Нет, потому что на лестнице на 14-й этаж я – нет. Про голосование спрашивают. Понятно, что его отменили. Тут подбрасывают такую идею: как вам идея пролоббировать возможность добровольной деанонимизации при электронном голосовании через госуслуги, то есть при отсутствии нормального наблюдения остается только одна возможность узнать правду – открыть свои голоса для считывания всеми желающими.
А. Венедиктов
―
История в том, да, сразу хочу сказать и напомнить, что я ушел с поста начальника штаба по наблюдению. Я не согласился с той формулой, которую для наблюдения предложила ЦИК. И не согласился с тем, что электронное голосование должно идти за 4 дня до голосования. И тогда чего я буду лицемерить и заниматься тем, с чем я не согласен. Я не привык это делать. Я себя не на помойке нашел. Есть коллеги, которые меня убеждали в том, что они обеспечат это голосование. Я говорю, вы знаете, ЦИК принят такие правила, что невозможно наблюдение обеспечить. Поэтому ради бога, я вам желаю удачи, если нужна будет помощь советом, но отвечать за это своей репутацией я не буду. Но перед тем как я ушел, еще раз, технически есть такая возможность. По московскому голосованию она была перед Мосгордумой. При публикации определенного ключа. Если мы опубликуем этот ключ, вы можете проверить, как учтен ваш голос и показать, как вы проголосовали. Кому хотите. И когда такая возможность технически была сделана, оппоненты электронного голосования все, от коммунистов до Навального, закричали: а, вы это делаете для того чтобы работодатель мог потребовать, а вы соответственно таким образом ставите в зависимость всяких этих самых, чтобы они показывали, как они голосовали. О’кей, сказали мы. И эта функция была снята. Скрыта. После этого те же самые люди от КПРФ до Навального стали кричать: а, мы не можем проверить. Я понимаю, это технически так. То есть такая возможность техническая в московской платформе есть и сделана. И буквально накануне моей отставки, я пригласил и собрал всех представителей фракции в Мосгордуме. То есть КПРФ, «Справедливой России», «единороссов» и «Яблоко». И сказал: вот если вы договоритесь вчетвером для Москвы открывать или не открывать, давать возможность такую вернее. Вот так и будет. Нам все равно. Вот мне все равно. Штабу – все равно. Вы договоритесь и мы такую возможность откроем или такую. Это абсолютно политическое решение. Оно связано и со страхом контроля за голосованием. Но и с желанием контролировать, как учтен твой собственный голос. Ну вот, договаривайтесь. И с тем я и ушел. И пусть договариваются теперь.
И. Воробьева
―
Возвращаясь обратно к коронавирусу. Очень много вопросов об этом. Требуем закрыть храмы, как повлиять на РПЦ.
А. Венедиктов
―
Закрыть храмы…
И. Воробьева
―
Любой конфессии.
А. Венедиктов
―
Очень опасная история. И она двусторонняя. Мы серьезно сейчас разговариваем, мы не пафосно на площади разговариваем. Мне кажется, что Александр Дмитриевич Беглов пошел по правильному пути. Храмы нельзя закрывать в том смысле, что священнослужители должны там исполнять свои обряды. И, сегодня, по-моему, у меня точно в Инстаграме и во многих видно, как Римский Папа служит на пустой площади. Пустой огромной площади. Храм Святого Петра и внутри храмов тоже. Это первое. То есть не закрыть, но закрыть для прихожан. И если священники не слышат это, значит надо поставить посты, полицию, Росгвардию, кого хотите. Прямо у входа на территорию храма. Именно на территорию. И не пускать.
И. Воробьева
―
То есть опять не РПЦ…
А. Венедиктов
―
РПЦ уже сказали и такая же безответственность как безответственность отдельных граждан, половины граждан, которые не забирали детей, продолжают тусоваться. И так далее. Но если у института такая же безответственность – ну значит государство вмешивается. Логика та же самая. То есть священников пускать, прихожан не пускать.
И. Воробьева
―
То есть вы считаете, что так будет…
А. Венедиктов
―
Надо попробовать так. А потом можно и закрыть. Закрыть – это всегда опасно. Закрыть один раз - потом поди открой, что называется.
И. Воробьева
―
Так у нас все, что сейчас закрывается, плюс границы, авиасообщение. Потом не забудьте открыть, это называется
А. Венедиктов
―
Да, потому что, во-первых, может понравиться. Государству. Авторитарному особенно. А, во-вторых, история заключается в том, вот закрываются рестораны. В одном ресторанчике, в который я ходил на прошлой неделе, я пришел, они закрыли печь. Пока. То есть у них печь, где пиццу пекли. Они отказались от поставки дров, от логистики, автомашины, которая привозила дрова, от того дровосека, который им рубил дрова. То есть цепочка. То же самое – закрываешь маленькое кафе. И вся логистика, машины, которые везут, фермеры, которые выращивают или рынки – все схлопывается. Поди, восстанови потом это. Это сложная логистическая… Вот Юнис сейчас говорил про гостиницу «Гельвеция». Там обесточили, законсервировали. Понимаешь, что такое расконсервировать здание, которое стоит законсервированным три месяца. Хорошо, не зимой. В Питере, в Москве. Закрыть – легко, открыть – трудно.
И. Воробьева
―
А тут спрашивают, как Алексей Алексеевич относится к закрытию парков и зеленых зон, там как раз гуляющие люди могут рассредоточиться…
А.Венедиктов: Ну Навальный назвал его жуликом, он и меня называл жуликом, напомню
А. Венедиктов
―
А могут не рассредоточиться. Да, конечно, если мы с вами делали ставку на сознательных людей – конечно, нужно было оставлять, ликвидируя все аттракционы, закрывая, лотки с мороженым. Точки соприкосновения. Но это значит, что когда ты призываешь людей остаться дома и открываешь им парки – ну извините. Это же стимул остаться дома. Исходя из этого линейного стимула и было принято решение. И по дорожкам разные люди ходят. И компании разные ходят. Вчера вот здесь на Старом Арбате перед метро «Арбатская» молодые ребята играли на саксофоне, собралась приличная толпа. Человек 50. Стояли рядом плечом к плечу. Без масок. Без перчаток, без всего, естественно. Ну что с ними делать.
И. Воробьева
―
Сейчас в фейсбуке по большей части разворачивается дискуссия, люди спорят на довольно таком хорошем уровне на тему того, что все меры во всех странах, которые предпринимаются ограничительные – в том числе такая тренировка. Давайте потренируемся, а как оно будет работать. И дальше непонятно, в каком виде мир будет возвращаться.
А. Венедиктов
―
Стало понятно, что страны совершенно расслабились по поводу биологической войны. Биологическое оружие, подписали все конвенции, стали уничтожаться и стали распускаться структуры, которые должны были в случае применения биологического применения противником бороться и так далее. Расслабились, распустились структуры. Распустили людей. Уничтожили запасы. И все успокоились. Где-то какие-то лаборатории, конечно, сохранились. Все понимают, что это лаборатория в Ухане, это тот город, откуда пошел вирус. Там была биологическая лаборатория армии Китая. Чтобы было понятно. Целый квартал огромный. Поэтому и пошли слухи, что это сбежавший вирус. А не какие-то там летучие мыши. Летучие мыши и раньше были. Первое, что сделала Народная освободительная армия Китая – она окружила район в Ухане, где лаборатория. На всякий случай. То есть, поскольку угроза биологической войны как бы она ушла на задний план, то и государства расслабились. Вот теперь она будет снова наращивать специальную логистику, структуры, лаборатории. У нас вот лаборатории в поисках вакцины только разворачиваются. Делание тестов, в Москве была одна лаборатория. Это Институт гигиены и эпидемиологии. Если мне не изменяет память. Сейчас развернули 9. Потребовалось две недели. А в принципе, если ты готовишься к войне, то у тебя на раз разворачивается. Два дня. То есть на самом деле это много чему научилось. В этом смысле это тренировка, конечно. И очень хорошо, что у власти начинают понимать, что с эпидемиями чумы, холеры, тифа, испанки, гриппа, они не закончились. Борьбой с ними. Будут какие-то еще эпидемии. Значит, надо наращивать антиэпидемиологическую структуру, борьбу. Началось – открыл папочку номер один: делай раз, делай два, делай три.
И. Воробьева
―
Как Израиль сделал.
А. Венедиктов
―
Ну Израиль да. Подготовился к этому. Но они готовились в основном к химической атаке во время иракской войны. Саддам обещал обстреливать их в 1991 году ракетами с содержанием химических веществ. И там очень сильная служба противодействия тогда возникла. Химическому оружию. Бактериологическому заодно. Ну, вот они так и сделали. Так надо делать. Чего тут плохого.
И. Воробьева
―
Но тренировка не только в части эпидемиологии, а в части и политическом.
А. Венедиктов
―
Ира, ну это же следствие. Да, в нарушение всех законов, наверное, может быть, то есть при соблюдении видимой части или части то, что устроила свободолюбивая Франция и правительство Макрона – жесткий карантин. Наверное, потом мы будем иметь и уже пошли судебные иски. Всегда. И здесь будет то же самое. И в Америке будет, в Америке, самый яркий иск. Вчера наши друзья подали против правительства США, поскольку на карантине в некоторых штатах магазины, торгующие оружием, вторая поправка, э-э. И в суд. И подали владельцы магазинов, торгующих оружием в нескольких штатах, там, где разрешено. Подали в суд на правительство, которое запретило торговлю, вообще торговлю. Посмотрим. Вторая поправка. Вы таким образом нарушаете Конституцию. Лишая меня права купить оружие. Это нарушение Конституции. Секундочку, а с их точки зрения, это нарушение Конституции. Поэтому таких историй очень много в том числе в России, действительно здесь принимаются решения, которые, наверное, при судебном рассмотрении вызовут сложности, скажем так. Будем смотреть.
И. Воробьева
―
Вопрос по sms: можно ли отменить оплату проезда в городском транспорте врачам и медсестрам на период эпидемии. Дочь работает в реанимации и ежедневно оплачивает проезд в оба конца.
А. Венедиктов
―
Была история, когда все, мы уже сказали в предыдущем часе, я спрошу, я буду вашим лоббистом, можно. Я сегодня напишу, обещаю Ликсутову и Раковой. Я не знаю, кому еще. И Сергуниной, которая шеф администрации Собянина. Кажется логичным. Лучше, чем парковки.
И. Воробьева
―
Тут все пишут, что мы сидим слишком близко и без маски.
А. Венедиктов
―
Мы еще не целовались.
И. Воробьева
―
Я выйду сейчас, надену маску и вернусь.
А. Венедиктов
―
И молчи тогда. Мне не нужен этот звук, искаженный в микрофон.
И. Воробьева
―
Я буду маску снимать. Говорить и потом ее обратно возвращать.
А. Венедиктов
―
Я здоров. У меня 36,7.
И. Воробьева
―
А у меня сейчас, между прочим, в перерыве мерили температуру повторно, 36,6.
А. Венедиктов
―
Я пойду тоже померяю сейчас. На новостях.
И. Воробьева
―
Мы сейчас на новостях выйдем, померяем температуру. Я возьму маску. Просто люди очень переживают за вас, Алексей Алексеевич. За меня не очень.
А. Венедиктов
―
Ну да, надо переживать. Хорошо, что вы переживаете за меня, спасибо. А я переживаю за вас. Но говорить в маске – ну честное слово, тогда нужно из дома вести и может быть следующее будет уже из дома. Кто знает. Я имею в виду, что мы сокращаем здесь присутствие людей, у нас сейчас еще раз напомню, по-моему, 42 человека работают, 42% работает и 58 переведено на удаленку.
И. Воробьева
―
Вернемся через несколько минут в программу.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
13.35 в столице. Продолжается программа «Будем наблюдать». Вы требовали, чтобы мы надели маски – мы надели. Я хочу, чтобы вы послушали, как я буду говорить в маске. И насколько вам понравится такой звук, когда я говорю приглушенно через маску. Вряд ли вам понравится на радио слышать такой звук.
А. Венедиктов
―
Такой богатый голос, такой эротичный и вдруг маска, которая делает его плоским.
И. Воробьева
―
Алексей Алексеевич, который сейчас тоже в маске.
А. Венедиктов
―
Конечно, я про свой голос.
И. Воробьева
―
Я не сомневалась совершенно. Я буду надевать маску, когда буду слушать Алексея Венедиктова. Я не знаю, правда, зачем, но мы вас послушались. Итак, нас можно смотреть в трансляции в Ютубе на канале «Эхо Москвы», там же можно задавать вопросы Алексею Венедиктову. Если вы хотите, чтобы я это увидела, можете использовать мой ник и также вопросы на +7-985-970-45-45. И раз уж мы пришли в масках, спрашивают очень много, как вы думаете, почему не сделают, не произведут достаточное количество масок, чтобы успокоить людей.
А. Венедиктов
―
Что такое достаточно количество масок? Опять же повторяю, оказалось не готовой вся структура не только управленческая. К такой пандемии. К такой скорости. Непонятно, вернее понятно, что маски нужны больным. Правительство, во всяком случае, думаю, что бизнес делал ставку на то, что люди благоразумные. Это правильно. Люди стали хватать маски так же, как стали хватать, почему исчезла туалетная бумага. Потому что из нее стали делать в несколько слоев маски.
И. Воробьева
―
Вот почему.
А. Венедиктов
―
Да! Потому что это такой же материал, как мне долго объясняли, чем-то как-то так. Если ты делаешь шесть слоев, то соответственно это маска… Еще раз повторяю, это для больных людей. Чтобы микробы остались с вами у вас. У меня 36,7. Померялся в перерыве. Мои микробы обычные.
И. Воробьева
―
То мне можно не опасаться.
А. Венедиктов
―
Поэтому маску положил. А до Крылова два метра.
И. Воробьева
―
Кстати, звукорежиссер у нас в самой безопасности.
А. Венедиктов
―
Отделенный.
И. Воробьева
―
В sms много разных вопросов. Очень сильно спорят про маски, что да, мы не правы. Что маски все-таки нужны всем, вы не знаете, больны вы или нет.
А. Венедиктов
―
А чего спорить? Я вам говорю, что говорят врачи. Это не я вам говорю. Это говорят врачи, все. Врачи про это не спорят. Обычные маски такие, как у Иры, это маски защита окружающих от человека. Маски, которые носят врачи, специальные маски – маски защиты врачи. Сейчас очень важно – защитить врачей. Это сейчас очень важно. Которые будут защищать вас. Защитить защитников. Поэтому про какие маски говорим. Есть люди, которые ходят в масках, перчатках. Ну и ходите, кто вам мешает. Вам же не запрещают.
И. Воробьева
―
Татьяна задает несколько вопрос. Первое: доставка еды, не стоит ли запретить, невозможно проверять на коронавирус каждый день тех, кто готовит еду.
А. Венедиктов
―
Не заказывайте, если у вас такая фобия.
И. Воробьева
―
Продавцы в магазинах, обязать персонал магазинов работать в масках и перчатках. Невозможно же каждый день проверять.
А. Венедиктов
―
Не ходите.
И. Воробьева
―
Следующее касается меня. Предупредить владельцев собак – они разносчики вируса, в лучшем случае моют лапы собакам…
А. Венедиктов
―
Нет. Не доказано вообще, что животные являются переносчиками вируса. Не являются. На сегодняшний день это не доказано, нет ни одного случая. Каждый случай от кого заразились, послушайте, это сейчас очень важно во всем мире. Когда появляется больной, тогда тут же все начинают выяснять, каким образом пришла зараза. Нет ни одного случая, вот я не могу говорить за всех 600 тысяч человек, которые ныне заразились. Но нет ни одного случая, что переносчиком была собака. Или кошка. Не придумывайте. У вас фобии, имеете на них право. Защищайтесь. Как хотите. Сидите дома, не выходите. И это будет правильно.
И. Воробьева
―
И главное, что вы нам предлагаете. Не гулять с собаками. Не очень понятно. Про врачей спрашивают Алексея Венедиктова, который очень много общается с московским правительством. И с представителями. Достаточно ли врачей в Москве, чтобы пережить именно пик, если будет.
А.Венедиктов: Закрыть – это всегда опасно. Закрыть один раз - потом поди открой, что называется
А. Венедиктов
―
На сегодняшний день есть представление, что достаточно. Вот, возвращаясь к Филатовской, открылось отделение, там сотни людей с медицинским образованием, прошедшие специальные курсы, и проходят курсы и проходят. Привлечены студенты старших курсов медицинских вузов. Ординаторы, аспиранты и так далее. Врачи, которые вышли на пенсию, приглашаются свыше 65 лет, которым вернули льготный проезд, обращаю внимание. Мобилизация идет в Москве, видимо, достаточно пока.
И. Воробьева
―
Просят прокомментировать распоряжение главы Департамента здравоохранения Москвы Хрипуна, в том числе по поводу применения препаратов от ВИЧ.
А. Венедиктов
―
Не знаю. Вот это чисто к врачам. Давайте это мы будем спрашивать у специалистов. Не могу комментировать конкретные рецепты. Это точно не могу комментировать.
И. Воробьева
―
Вопрос был именно в том, что сейчас сметут из аптек…
А. Венедиктов
―
Ну сметут, Ир. Ну это же мы сметем.
И. Воробьева
―
Не знаю, я вот…
А. Венедиктов
―
Мы – в смысле слушатели.
И. Воробьева
―
Александр спрашивает: а если Алексей Венедиктов заболеет, он самоизолируется?
А. Венедиктов
―
Я самоизолировался уже. Частично. Если я заболею, я точно самоизолируюсь. Даже если у меня появится простуда, например, вчера у меня утром было 37,1. Я подумал, чего мне идти на работу, я могу все вещи, на всякий случай, вдруг это начало, я просто остался дома. 37,3 извини. Я остался дома, я не пил жаропонижающие, чтобы не сбить симптомы. Я разговаривал с людьми, я переписывался. Вчера вечером все было нормально, сегодня утром все было нормально. Я пришел и уеду когда сегодня и еще завтра буду дома, и буду смотреть. Каждый день смотрю на свое состояние. Это нормально. Зачем я буду заражать других людей. Конечно. Если у меня возникнут симптомы, я буду действовать как обычный гражданин. Совершенно очевидно, что практика будет такая. Я вызову «скорую», она определит, есть ли у меня симптомы или нет. И примет решение. Чем я отличаюсь от вас, Александр. Да ничем. В этом смысле. Или от Бориса Джонсона. Да ничем.
И. Воробьева
―
Тут многие пишут уже про самоизоляцию и про карантин. Геннадий спрашивает: почему ситуация с коронавирусом не объявлена форс-мажором. Именно этим обуславливаются юридически значимые последствия.
А. Венедиктов
―
Потому что никто не может посчитать сейчас, во-первых, юридически значимые последствия. Форс-мажор в экономике. Сами понимаете, что это такое. Ну, видимо, нет того градуса, я думаю, что власть пока не видит того градуса, что это форс-мажор. Возможно, в каких-то отраслях она будет форс-мажором объявлена. В туристической уже очевидно, скажем так.
И. Воробьева
―
То есть еще…
А. Венедиктов
―
Извини, приятель прислал, в Манхеттене в букинг ресторанах - ноль. Это за день до закрытия их официального. Это вопрос ответственности, именно Манхеттен, вот когда они еще были накануне закрытия, букинг остановился. Ноль.
И. Воробьева
―
Про собак не поняла, что вы пишите.
А. Венедиктов
―
Лучше про летучих мышей. А выводить летучих мышей на прогулку можно?
И. Воробьева
―
Но вы же не ели никогда летучих мышей.
А. Венедиктов
―
Нет, не ел.
И. Воробьева
―
Слава богу. В дополнение к форс-мажору спрашивают, в том числе про режим ЧС, ведь это позволяет в том числе залезть в бюджеты на случай ЧС и так далее.
А. Венедиктов
―
Режим ЧС, вы прочтите его описание. Это совсем другое. Режим ЧС - это бронетранспортеры на улицах. Это никакого Собянина, а военный комендант Москвы. Это никаких гражданских администраций, никакого департамента здравоохранения, он становится подчиненным военно-медицинским разным людям. Режим ЧС это совсем другое.
И. Воробьева
―
Как вы относитесь к тому, что наши военные медики полетели в Италию?
А. Венедиктов
―
Понятно, что это жест. И история такая, насколько я знаю. История о том, почему север Италии. Там должна была быть неделя моды в Милане. И там было очень много китайских туристов, в том числе из Уханя, которые селились в дешевых гостиницах вокруг Милана. Бергамо в частности. И все-таки вопрос, является этот вирус естественным или это утечка из лаборатории, вакцины против непонятно чего. Я думаю, я не знаю, наши занимаются изучением природы этого вируса. Там массовая история. Помимо помощи, естественно, и так далее. А чего нет-то. Мне нравятся такие жесты. Вопрос помощи. Вот у меня там некоторые мои знакомые как им было объявлено, что рестораны с сегодняшнего дня всё - пошли в свои любимые рестораны, вчера. Не для того чтобы там чего-то, а для того чтобы хотя бы своим ужином поддержать в последней точке ресторатора, который долго кормил. Заплатить за ужин.
И. Воробьева
―
Кстати, так многие поступили. И когда узнают, что любимые рестораны все-таки переходят на доставку. Люди начинают их поддерживать.
А. Венедиктов
―
Подписываться на них.
И. Воробьева
―
Потому что тоже очень важно. Тут нам пишут: вы представляете, мы живем в уникальное время. Последний раз подобная мобилизация человечества была во время Второй мировой войны.
А. Венедиктов
―
Да, согласен. Мы вообще живем в уникальное время. Я тут с Дмитрием Муратовым разговаривал, при скольких режимах мы жили. В каких разных государствах мы жили. Начиная от брежневского, потом андроповского, потом горбачевского. Потом ельциновского, потом путинско-медведевского и снова путинского. Прожили жизнь. Вот теперь в пандемии поживем. Мы, наверное, сделаем «Дилетант», если я не разорюсь, про эпидемии где-то к лету. Когда истерика пройдет. Чтобы политически в это не влезать. А сделать историю пандемий, с афинской чумы так называемой. Пятого века до нашей эры. Не первый раз человечество это проходит.
И. Воробьева
―
Еще про вирус спрашивают: почему никто серьезно не обсуждает версию создания вируса в лаборатории. Это же могло быть, если очень глубоко проанализировать ситуацию в мире.
А. Венедиктов
―
Потому что это только догадки и потому что китайцы заблокировали все. Они очень нервно реагируют на слово. Например, Помпео, госсекретарь США злобно все говорит: уханьский вирус. И уже несколько раз посол Китая сделал ему представление, не только посол Китая, но и в самом Китае высшее руководство начало заявлять. Потому что поскольку это заблокировано все Китаем, вы не знаете правды, и серьезные люди этим не спекулируют. Ну, а молва на то и молва, чтобы высказывать разные предположения. Сейчас же важно не случайно или случайно, а как его остановить. Сейчас для России неважно, он в лаборатории или летучая мышь. Неважно, несодержательно. Для глубоких специалистов - содержательно. А для общественного мнения – несодержательно. Главное – не допустить распространения.
И. Воробьева
―
Я обращаю внимание, очень много специалистов по этому поводу высказались. И обратили внимание на структуру вируса. Я просто призываю обратить внимание на это мнение, они много раз его высказывали и так далее. Геннадий спрашивает: понимает ли Венедиктов, что вклады в рублях и ставка по ним в пределах ставки ЦБР это всего лишь сохранение денег, с которых налог уже уплачен.
А. Венедиктов
―
Еще раз. Налог с денег уплачен.
И. Воробьева
―
Это всего лишь сохранение денег от инфляции.
А. Венедиктов
―
Секундочку. Вы про налог сказали. С денег уплачен, а с дохода, потому что процентная ставка это доход – не уплачен. Венедиктов это понимает, это понимает Центральный Европейский банк. Это понимает французский банк. Немецкий банк. Где берут за проценты налоги. Это правильная мера, но не сейчас. Еще раз, любой налог сейчас – это плохо. Любое понижение покупательной способности – это плохо. Сейчас наоборот надо засыпать в этом смысле деньгами, с тем, чтобы люди их вкладывали. Чтобы заставляли экономику как-то крутиться. Но то, что вы говорите, абсолютно неверно. Это глупости. И эти глупости не разделяют крупнейшие банки Европы и Америки. Промышленных стран. Просто не разделяют.
И. Воробьева
―
Все меры по экономической помощи это конечно, хорошо, но почти никто не обсуждает повышение ипотечной ставки банками. Никаких мер в связи с этим не вводится.
А. Венедиктов
―
Обсуждают. Правительство вчера обсуждало. Я не знаю еще результата. Понимаете, у нас безумно бюрократическое государство. Безумное количество согласований. Было, во всяком случае. И для того чтобы изменить что-то, ну вот Путина слышали, расшифровку прочитайте. Вот финансовый блок правительства против. Слушай, ты президент. Есть финансовое понимание бухгалтерское в данном случае. А есть политическое решение. Нет, раздавать деньги плохо. Раздавать незаработанные деньги – плохо. Вводить ставку банка на ноль – плохо. Это разоряет банки, между прочим. И поэтому политическое решение раздавать деньги небольшие, субсидировать ставку небольшую. Послушайте, ныне в условиях пандемии вот эта бюрократическая система начала… Ну кроме Москвы. Очень заскорузло. Я просто знаю по Москве, я только написал по поводу ординаторов, - им тут же вернули. То есть когда вы пишите, когда у вас три миллиона пенсионеров, вы сразу трем миллионам отменяете эту самую… А тебе нужно 17 тысяч поименно ординаторов. У тебя просто этого нет в голове. Для этого вы нужны и мы нужны. По ипотеке, конечно. Вот мне написали по поводу врачей. Предоставить льготы врачам. Если можно их выделить каким-то образом. Это же реестр должен быть. Кто врач, кто не врач. А где вы возьмете этот реестр? Здесь, больницы должны подать. Куда? Как они должны списки составить. Это же время, оторваться от больных. Составлять списки. Это же вот какая история. Все равно это сделается быстро, я надеюсь. Но система очень бюрократическая заскорузлая. Это правда.
И. Воробьева
―
Лилия пишет: огромное спасибо «Эху» за поддержку людей, находящихся в самоизоляции. Без вашего вещания было бы очень тяжело.
А. Венедиктов
―
Друзья мои, все для вас. И если вы захотите больше музыкальных фрагментов или юмористических – пишите заявки. У нас есть что повторять и что давать. Не одним же Наки живо «Эхо Москвы».
И. Воробьева
―
Опять Майкл Наки.
А. Венедиктов
―
Просто вспомнилось. Самая короткая фамилия. Меньше времени.
И. Воробьева
―
Это правда. Александр спрашивает, говорили про врачей в Москве, а как вы считаете, достаточно ли врачей в регионах.
А.Венедиктов: Есть люди, которые ходят в масках, перчатках. Ну и ходите, кто вам мешает
А. Венедиктов
―
Это надо знать. Я думаю, что для эпидемии недостаточно не только врачей, но и мест. Смотрите, мне сказали, что в России 40 тысяч аппаратов ИВЛ. Вокруг 40 тысяч. В Москве их около 5 тысяч. И в Подмосковье – 1,7 или 1,6 тысяч. Если говорить об эпидемии, если не вводить карантин, то мы будем иметь 200 тысяч приблизительно. То есть математические исчисления. А если вводить карантин… 200 тысяч тяжелых, которых надо вентилировать. То за все время порядка, по-моему, 38, если я помню. Тысяч. То есть должно хватить. Но ведь ИВЛ это еще должны быть врачи, не на складе быть, а должны быть врачи, которые умеют с этим работать. Это система, по-моему, она есть в России. В городах точно.
И. Воробьева
―
Все почему об этом спрашивают. Потому что уровень в целом здравоохранения по России…
А. Венедиктов
―
Я не готов в целом обсуждать… Уровень не здравоохранения, а уровень врачей спросили. И уровень насыщенности аппаратами ИВЛ. Я не понимаю, что такое уровень здравоохранения.
И. Воробьева
―
Это значит, что каждый понедельник Евгений Ройзман у меня в эфире рассказывает жуткие истории о том, как в Свердловской области люди с онкологией не могут пойти сдать никакие анализы, потому что их ставят в очередь на 3 месяца.
А. Венедиктов
―
Это было до пандемии, будет во время пандемии, будет после пандемии. Мы сейчас говорим о сосредоточении по поводу пандемии.
И. Воробьева
―
Я понимаю. Я как раз говорю о том, что поскольку общее впечатление о здравоохранении…
А. Венедиктов
―
Слово «впечатление» здесь главное.
И. Воробьева
―
Ну, Алексей Алексеевич, а как люди должны составлять свое мнение.
А. Венедиктов
―
Правильно они составляют свое мнение. Но вот не дай бог кому попасть туда. Вот мы давайте послушаем людей, которые попали в больницы. Они как-то, могут сказать про врачей. Которые с ними.
И. Воробьева
―
Эти люди довольно много пишут, надо сказать.
А. Венедиктов
―
Разного.
И. Воробьева
―
Это правда. Тут все пишут: а в Коммунарке оставляют людям телефоны. Ну конечно оставляют. Вы же видите, что они продолжают писать. Видео выкладывать, чатики создавать. И так далее. Просят призвать, точнее просят спросить о вашем отношении к тому, чтобы призвать к ответу власти Китая, возложить на них ответственность за тот вирус.
А. Венедиктов
―
Ничего не призываю. Я вам говорю о том, что неизвестно, этот вирус искусственного, естественного происхождения. Я слышал разные точки зрения от специалистов. И поэтому эти точки зрения, вопрос веры – вера вообще не нуждается в доказательствах. А мне нужны доказательства. Можно призвать власти Китая знаете, к чему? К тому, чтобы они побыстрее передали все, что они расшифровали и они делали это довольно долго на самом деле. Поэтому вопросы. Ну призывать к ответственности – за что?
И. Воробьева
―
Внезапно не про вирус: как вы думаете, показывают ли Путину расследования Навального?
А. Венедиктов
―
Не знаю. Думаю, зная, как делается дайджест Песковым и его командой, думаю, что он там есть, конечно. Есть, есть. Я вспомнил один из дайджестов. Есть.
И. Воробьева
―
Все-таки хоть как-то хотелось бы. Я тоже считаю, что надо показывать. Тут еще спрашивают, совершенно неожиданный вопрос, который пришел заранее: а вы бы стали министром культуры, если бы вам предложили. Почему все говорят «нет», нарушьте традицию, скажите «да».
А. Венедиктов
―
Нет.
И. Воробьева
―
Почему министром культуры.
А. Венедиктов
―
Не знаю.
И. Воробьева
―
Почему не министром чего-нибудь еще. Вообще Алексей Венедиктов министр, я бы посмотрела на это.
А. Венедиктов
―
Я бы посмотрел на эту отрасль. Нет, давайте не будем на людях испытывать. Давайте сначала на кошечках.
И. Воробьева
―
Спасибо большое, Алексей Алексеевич…
А.Венедиктов: Стало понятно, что страны совершенно расслабились по поводу биологической войны
А. Венедиктов
―
Пожалуйста.
И. Воробьева
―
На людях вы уже испытываете это сколько лет? На радиостанции.
А. Венедиктов
―
Вы не люди, вы журналисты.
И. Воробьева
―
Как теперь будет отмечаться 30-летие «Эха?»
А. Венедиктов
―
Оно никак особенно и не собиралось отмечаться. Единственное, что мы остановили, мы собирались поездить по городам вещания, естественно, сейчас это все приостановлено. Дополнительно к тому будут очень серьезные для нас финансовые потери. Специалисты считают, что рекламный рынок сожмется на 30%. То есть доходы радиостанции упадут на 30%. Мы же ездим не за бесплатно. Мы ездим за свои. Поэтому здесь будут ограничения. И, наверное, прием, если будет пандемия еще, то мы не будем проводить. Что такое особенно отмечать. Мы с вами. А вы с нами. Чего тут отмечать. Мы отмечаем каждый день, каждый час мы с вами все эти 30 лет. Ну хорошо.
И. Воробьева
―
Еще спрашивают про высказывание министра Шойгу и вообще про решение не отменять призыв.
А. Венедиктов
―
История какая. Украина отменила призыв, но при этом продлила на полгода тем призывникам, которые должны были уйти в дембель. Это, знаете ли, тоже, такой вопрос. Этим - да, а этим - нет. Где справедливость. На самом деле, конечно, история с призывом она откуда возникла. Увидели огромную скученность в военкоматах. То есть люди там в очереди пойдут туда-сюда. Их собирать вместе. В этом был смысл. А не в том, чтобы не служить, армия должна быть. Вы за кого: за тех кого должны призвать или за тех, кого должны еще на полгода оставить.
И. Воробьева
―
Почему нельзя и тех отпустить и этих не призывать.
А. Венедиктов
―
Ну как, логистика у тебя упадет. У тебя есть обслуживание ракетных комплексов. Сто человек. 20 отпустить, 80 не справляются. Значит нужно 20 откуда-то взять. Ира, это же, наверное, на чем-то можно сократить. Но не на призыве. Это 135 тысяч человек. Призыв.
И. Воробьева
―
То есть если понадобится вдруг армию все-таки, скажем так, призвать, то будет некого. Я имею в виду на помощь, естественно.
А. Венедиктов
―
Ну, например, да.
И. Воробьева
―
Ну что, нам тут пишут, во-первых, чтобы мы перестали трогать лица руками.
А. Венедиктов
―
Друг друга.
И. Воробьева
―
Я не трогаю Алексея Венедиктова за лицо.
А. Венедиктов
―
А я не трогаю Ирину. Сейчас мы выйдем и Крылова…
И. Воробьева
―
Во-вторых, Майкл пишет, что он готов стать министром культуры.
А. Венедиктов
―
Уволен. У нас по уставу нельзя становиться госчиновниками. Так что, Майкл, я жду, может на удаленке. Я жду от тебя заявления.
И. Воробьева
―
На то, чтобы стать министром культуры сначала.
А. Венедиктов
―
Нет. Прежде чем пойти, надо уволиться.
И. Воробьева
―
Хорошо. Последние полминуты я скажу все-таки в маске, потому что все меня уже сейчас…
А. Венедиктов
―
Зачморили.
И. Воробьева
―
За то, что я маску-то надела, но говорю все-таки не в ней, в этом нет никакого смысла. Если вы пропустили эти два часа с главным редактором «Эхо Москвы», вы можете их увидеть и услышать на сайте «Эхо Москвы» и в Ютубе. А второе. Все-таки хотим вам сказать, оставайтесь дома. Слушайте «Эхо Москвы».
А. Венедиктов
―
Да, конечно.
И. Воробьева
―
Мне кажется это лучшее, что можно сейчас сделать. Спасибо большое.
А. Венедиктов
―
Спасибо вам.
И. Воробьева
―
Спасибо слушателям. Берегите себя.