Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2019-12-28
С. Бунтман
―
Ну что же, добрый день! Последний раз мы наблюдаем в этом году, в 2019-м. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Ну, естественно, шаблон: про Деда Мороза, итоги года, ваши творческие планы. Ничего подобного. Мы сейчас о прошлом поговорим и о недавнем прошлом. Твое интервью с Александром Лукашенко. Это только вершина айсберга – 2 часа, которые мы услышали. Это вершина айсберга, потому что и подготовка, и все вокруг, и переносы, и сама обстановка. Расскажи самое примечательное, пожалуйста.
А. Венедиктов
―
Самое примечательное и, может быть, самое удивительное… Я уже, кстати, в «Дай Дудя» рассказывал. Ну, здесь другая аудитория.
С. Бунтман
―
Другая, да.
А. Венедиктов
―
Это то, что со мной никто не обсуждал темы интервью. Даже обидно.
С. Бунтман
―
Не говорил: «Пришлите список вопросов».
А. Венедиктов
―
Список вопросов… Нет, вообще. Вот это такая редкость от пресс-служб. Пресс-службы президентов чрезвычайно капризны и коварны всегда.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
И часто, когда ты готовишься, говорят: «О чем вы хотели бы поговорить? Нам нужно подготовить нашего лидера». Нормальный вопрос. Ну, чтоб у него справочки были и так далее. Здесь этого даже не было. Более того, когда я приехал (я там приехал за час до интервью во резиденцию), пришла руководитель пресс-службы Наталья Эйсмонт. Мы говорили о чем угодно, кроме интервью. Я все ждал, когда она скажет: «А вот про это…». Ничего подобного. Для меня, человека опытного, это такая новелла. Любой президент, когда был Клинтон, когда был Алиев и когда был Олланд, всегда пресс-службы пытались что-то свое получить. Здесь просто карт-бланш. Это первое. Удивление такое позитивное.Вторая история. Я ведь очень люблю планировать, ты знаешь.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Мне сказали: «45 минут. А дальше – как пойдет. Как захочет президент». Я всегда спрашиваю: «А снизу-то у него что, следующее мероприятие?». – «Да он отодвинет. Если ему понравится. А не понравится, значит…». Хорошо. И я приготовился на 2,5 часа. И вот 2 часа, 114 минут точнее, все это происходило. И там даже слышно в интервью, как Наталья говорила ему: «Ааа». Он говорил: «Наталья, что ты прыгаешь? Подождут». Это вторая. То есть по организации это было.Тут я тряхнул стариной, Сереж, при подготовке к интервью, где я воспользовался своими возможностями переговорить со всеми, с максимальным количеством людей, которые принимали участие в последних переговорах. Я разговаривал с руководством МИДа, с руководством Министерства обороны России. Я ходил пил чай у министра экономики Орешкина, который отвечает за переговорный процесс.
Я встречался с бывшим нашим послом (а ныне первым замом Орешкина) Михаилом Бабичем. Я встретился с министром иностранных дел Белоруссии Макеем. Я встретился с нашим послом там. Я встретился с журналистами, которые освещали это дело.
Да, и плюс к этому я хотел поблагодарить отдельно. Вот эти 2103 вопроса, которые вы мне накидали через Твиттер, через наш сайт, в общем, меня сориентировали.
С. Бунтман
―
Одну секунду. Про вопросы, которые накидывают. Я могу попросить, чтобы мне наладили чат? Потому что у нас перерыв в связи. Я прошу прощения. Потому что чат чрезвычайно полезен.
А. Венедиктов
―
Ну вот. И без этих вопросов, наверное, интервью не получилось бы таким удачным, должен сказать.
С. Бунтман
―
Да. А оно было удачное.
А. Венедиктов
―
Да. Все говорят. Там было одна история в этих 2103 вопросах. Наши слушатели из Беларуси задавали вопросы, очень часто которые касались какой-то внутренней политике, о которой я вообще понятия не имел. – «А вот у нас в городе Гродно, Алексей Алексеевич, в школе №125…». Ну и так далее. «Дорогие друзья, - говорю я, - я, конечно, делаю это для российских слушателей. “Эхо Москвы” - это российская радиостанция. Я, конечно, попытаюсь учесть. Но вот такие вопросы не ко мне. Вот такие вопросы не надо нам давать, задавать и так далее».Но при этом все равно общая тональность была понятна. Да, там была интересная история. Меня все журналисты и здесь, и в Минске спрашивали вот о чем: задам ли я вопрос про расследование «Дойче Велле» про убийства политических оппонентов? И я говорил: «Ребят, ваш вопрос неприличен профессиональному журналисту. Просто неприличен. Вы меня знаете. Вы знаете, как я делаю интервью. И если у меня будет время, - мне никто не мог сказать: “Нет, этого не делайте”, - я эти вопросы задам». И я задал, как известно. И мне коллеги из «Дойче Велле» еще прислали дополнительно. Так что я, на самом деле, был мотивирован, я бы сказал.
Слушайте, ответы вы видели. На сайте все есть. Есть и аудио, есть и текст. Вы сами можете смотреть. И, собственно, моя задача была в том, чтоб вы познакомились не с моей позицией, а с позицией президента Лукашенко на те вопросы, на которые, я считаю, нужно было получить ответ вам. Вот, собственно говоря, и все. Поэтому у меня грандиозная благодарность тем слушателям, которые присылали содержательные вопросы. Вот всякие там – «Позор! Зачем брать интервью у Лукашенко?!» – вот это все, ну, до свидания.
С. Бунтман
―
Ну да. Это ерунда. У нас таких…
А. Венедиктов
―
Это вот вы там где-нибудь выступайте в Фейсбуках своих, как говорит Путин. Я профессиональный журналист. Моя задача – высветить отношения между Россией и Белоруссией, высветить отношение Лукашенко к возможному союзу, задать те вопросы, которые волнуют мою аудиторию, а не высказать ему на базаре точку зрения. Интервью удалось. Я собой доволен. Пожалуй, это второе удачное интервью мое за осень-зиму после интервью с британским послом, которое тоже было удачным. Но оно проще было. Разговаривать надо было с двумя людьми до. Я и поговорил. Вот, собственно говоря, и все.
А.Венедиктов: Власть уже сильно заинтересовалась выборами 21-го года в Госдуму. Значит, главное будет отдано ГД
С. Бунтман
―
Михаил Ярлыков спрашивает: «А вам что-нибудь Лукашенко сказал интересное, что не вошло в интервью после?».
А. Венедиктов
―
Ну, там были такие вопросы, которые я не успел доспросить конкретно. Ну, например, идея высокоскоростной железной дороги Петербург – Минск – Варшава – Берлин – Гамбург. Потому что, насколько я знаю, он не высказывался на эту тему. Он сказал, что поддерживает эту идею, надо собирать пул инвесторов и так далее.Мы поговорили с ним о Михаиле Бабиче. Ну, это не для большого интервью, просто что случилось, почему. Мы с ним немножко переговорили, затронули тему, я развил тему про его сына, про отношение с молодым поколением белорусов. Это не про сына. Это вот как молодежь в Беларуси ощущает себя белорусами. Он говорит: «Я могу судить только по своему сыну. Ну, общение с президентом всегда более формальное». Я говорю: «Ну тогда давайте интервью с сыном». Ха-ха-ха.
С. Бунтман
―
А что ха-ха-ха? Интересно.
А. Венедиктов
―
Работаем. Мы, естественно, поговорили о неких процедурах дополнительных. Ну, например, я говорили с ним о том, что хорошо бы, чтобы наши коллеги могли более свободно работать в Беларуси. Он говорит: «А что, я им мешаю что ли?». Я говорю: «Я не знаю. Но меня просили вам передать это соображение». – «Ну, хорошо». Ну, как-то так. Практически все важное, принципиальное вошло в публичное интервью.
С. Бунтман
―
Вот здесь задан вопрос во Вконтакте: «После интервью с Лукашенко вы перестали говорить о плане Путина о новом сроке для президента нового государства. Почему?».
А. Венедиктов
―
Во-первых, после интервью с Лукашенко я говорил только в программе «Дуй Дудя». Я один раз был публичен. Поскольку меня об этом не спрашивали, то я и не отвечал. Вы спрашиваете – я отвечаю. Я считаю, что опция объединения с Беларусью для продления в том или ином виде власти Владимира Путина остается на столе в Кремле. Я считаю, что эта опция не является сейчас первоочередной и главной. Объясню почему. Во-первых, по внешним признакам одновременно с тем, как я был в Минске, здесь развивались события иначе. Здесь пошел разговор об изменении косметическом, изменении Конституции.Это означает, что эту опцию вытащили на публичное рассмотрение. Вытащил сам президент Путин и Вячеслав Володин, глава Государственной Думы. Плюс к этому, мы видим, что власть уже сильно заинтересовалась выборами 21-го года в Госдуму. Значит, главное будет отдано Госдуме. То есть изменение Конституции должно пройти через Госдуму. Поэтому опции все сохраняются. Но я вижу, что сила тяжести перемещается в иную опцию. Это раз.
Вторая история. У Александра Григорьевича Лукашенко нет желания, как я понял, делиться властью или отдавать ее. Вы мой первый вопрос видели: «Вы пойдете баллотироваться?»? Вы знаете, как он уходил от него? Посмотрите, как он от него уходил. Первые два вопроса моих. Пытался дожимать. Не дожимал. То есть очевидно, что он тоже будет продлевать свою власть. И история с тем, что мне там в ходе подготовки интервью говорили: «А вот смотри, председатель Си в Китае изменил же Конституцию. Продлил и никто не вякнул».
Ну что за проблема изменить Конституцию? Так легко и просто. То есть, на самом деле, я, просто, считаю, что сейчас на первый план – хотя опция остается – выходит… Знаете, ломать Беларусь, ломать Лукашенко зачем, когда можно изменить там 144 буквы в виде твита в Конституции? И все. Что придумывать-то? Я ж знаю Путина. Чего огород городить? Ну если не получилось красиво, пусть будет эффективно. Я бы так сказал.
С. Бунтман
―
Что, убрать два срока или что там?
А. Венедиктов
―
Ну слушай, Сереж, ты же профессиональный редактор. Давай я тебе поручу, и ты через час сделаешь мне предложение, что переставить слова местами. Убрать ограничения вообще. 144 буквы. Твит. Убрать твит из Конституции. И все. Делов-то. В связи с вражеским окружением. Что за проблема? Я никак понять не могу, в чем проблема. И это одна из опций. Но, конечно, объединение с Беларусью, возвращение вот это самое, преодоление геополитической катастрофы крупнейшей 20-го века – это красивше.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Секундочку, это красивше.
С. Бунтман
―
Вот, да. Только хотел сказать.
А. Венедиктов
―
Это красота.
С. Бунтман
―
Эстетически лучше.
А. Венедиктов
―
Эстетически лучше. Но если ради красоты нужно вот там все, да хрен с ним. Это мы потом как-нибудь. А сейчас вот так вот. Поэтому я совсем не перестал говорить. Просто вы перестали спрашивать. Не валите с больной головы на здоровую.
С. Бунтман:
―
«Как вы представляете себе взаимоотношение вот в этом контексте, - здесь спрашивают в чате, - Путина и Лукашенко?». В ближайшем будущем.
А. Венедиктов
―
Ну, я думаю, во-первых, что они по конкретным вещам договорятся. Все эти 30 протоколов несекретных – это все, на самом деле, с 21-го года. Весь 20-й год – это налаживание, отлажка и так далее. И можно, как мне сказал один из российских переговорщиков: «Слушай, ну сделаем в середине января. Ну, если не успеем. Ну да, поручение есть. Ну, просто сказали, не успели. У нас поручение – договориться». У них поручение – договориться. Ну, договорятся. А следующий этап – это создание, оно естественно, оно тянет за собой создание наднациональных органов.И вот в этом очень интересно, потому что когда я в конце уже программы (сегодня слышал интервью) рассказал Лукашенко анекдот про него и Путина, причем анекдот в смысле 18-го века – история, которую рассказывают, а не смешная история – когда Лукашенко говорит Путину: «Владимир Владимирович, я согласен». Путин говорит: «На что согласен?». Говорит: «На все согласен. Сегодня вы президент, а я вице-президент, а завтра – наоборот». И я думал, Лукашенко рассмеется. А он мне говорит: «Вот! Вот это равноправие! Вот это можно обсуждать!».
С. Бунтман
―
Молодец!
А. Венедиктов:
―
«А то, что про неравноправие, обсуждать не надо». Понимаешь, да. И я понял, что это у него в голове. Что анекдот, не анекдот, но что равноправие и тогда он сохраняет. Это вице-президент. Это не какую-то там, как он говорит, парламентскую должность. – «Для того ли я это все строил? Председатель парламента какого-то там…». Вот там же если начать, как Владимир Владимирович в последнее время про нас говорит, ковыряться в его интервью, там вытаскиваешь фразу отсюда, фразу отсюда, фразу отсюда, собираешь и видишь отношение. – «Я согласен, но только еже ли я буду играть с такими же возможностями и такую же роль, как Путин».И там же есть еще кусок. – «Почему меня тогда начали мочить? Потому что если бы я выдвинулся кандидатом в президенты… Алексей, ну скажи». Я говорю: «Ну, боялись, что вы выиграете». Он говорит: «Молодец! Не боишься говорить». Вот. Вот! Поэтому Александр Григорьевич Лукашенко готов стать президентом объединенной России. Так же, как Владимир Владимирович Путин. И в этом история. И для слушателей «Эха Москвы» в этом нет ничего неубедительного, Сережа. И об этом мы говорим давным-давно.
С. Бунтман
―
Да, можно сказать, что, в общем-то, то, что выглядит. Сохранение суверенитета и равноправия – вот это очень важная вещь.
А. Венедиктов
―
Ну, суверенитет всегда делегируется.
С. Бунтман
―
Да, он делегируется какой-то. Он долго говорил про Евросоюз, который почему-то куплен. Кем куплен Евросоюз? Интересно.
А. Венедиктов
―
Мной.
С. Бунтман
―
Наверное.
А. Венедиктов
―
Сплюнь. Как правильно кто-то сказал, осень затянулась. Осенние…
С. Бунтман
―
Проблемы?
А.Венедиктов: Ломать Беларусь, ломать Лукашенко зачем, когда можно изменить там 144 буквы в виде твита в Конституции?
А. Венедиктов
―
Да. Они теперь плавно перейдут в весенние у некоторых особо агрессивных.
С. Бунтман
―
Дальше мы идем вот в этом. «А, может, все-таки референдум? – говорит Владимир Швецов. Где и какой?
А. Венедиктов
―
Ну был же вопрос про референдум. Лукашенко сказал: «Проехали». Еще раз. Вы же не мою точку зрения хотите в данном случае. Мы же про интервью говорим. И это тоже было затронуто по вашим указаниям, уважаемые наши слушатели. Я затронул эту тему. И он сказал про референдум: «Время ушло». Но это не значит, что его не будет, когда будет надо. А как вы думаете, как проголосуют на референдуме в России? Я вам скажу. Как в Крыму.
С. Бунтман
―
Как прикажут то есть?
А. Венедиктов
―
Нет, как в Крыму. Причем тут прикажут?
С. Бунтман
―
А, в Крыму?
А. Венедиктов
―
Да. Хотите ли вы, чтобы мы жили в дружбе? Это же референдум 91-го года. Хотите ли вы, чтобы мы жили в едином союзе с нашим братским белорусским народом?
С. Бунтман
―
Да. В котором будут соблюдаться права всех.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Как в Крыму.
С. Бунтман
―
Нет, у нас это было, да. У нас это было. Действительно, Советский Союз, который был представлен тогда – это было какое-то идеальное государство.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Вот так и будет. В смысле, если будет референдум, такой вопрос и будет.
С. Бунтман
―
Зрителей уже 3 тысячи. Ставят лайки.
А. Венедиктов
―
Да, лайки не забывайте. Дизлайки не надо. Лайки ставьте. Дизлайки – неинтересно. Лайки нам нужны.
С. Бунтман
―
Ну вот насчет действительно манипулирования историей. Что так возбудился Владимир Владимирович Путин, не при нем будет здесь сказано?
А. Венедиктов
―
Ну, во-первых, я думаю, что Владимир Владимирович Путин был травмирован неприглашением в Варшаву на 1-е сентября 2019-го года. Особенно с учетом того, что на 1-е сентября 2009-го года он был приглашен и он там был. Ну, на Вестерплатте.
С. Бунтман
―
Помним-помним.
А. Венедиктов
―
Не, был.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Венедиктов
―
И, во-первых, это было воспринято, на мой взгляд, как оплеуха. Это раз. А чей-то 10 лет назад позвали, а сейчас не позвали? Да? Это раз. Второе – это, безусловно, решение европейского Парламента, которое в представление президента… Еще раз напомню, что Владимир Путин – человек моего поколения, чуть старше, твоего поколения.Представить себе, что мы говорим, что гитлеровская Германия и Советский Союз на одной ноге – это, Сереж, чрезвычайно травматично и болезненно. Особенно с учетом того, что опять же мы знаем, сколько людей полегло в борьбе с фашизмом. Это просто травматично. То есть это эмоционально травматично для людей нашего поколения, которые всю жизнь учили историю, как мы победили фашизм. «И помнит мир спасенный, мир вечный, мир живой Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой».
С. Бунтман
―
Так мы же не про Витьку и Сережку.
А. Венедиктов
―
Нет, он про Витьку и Сережку.
С. Бунтман
―
Он про Витьку и Сережку.
А. Венедиктов
―
Ты же меня про него спросил? Я тебе про него и отвечаю. И он, и многие люди его поколения… Ну, он, просто, президент. Я тебе сейчас объясняю психологическую пока составляющую. Эту травму, которая у тебя и у меня, мы ее пережили раньше, когда открылись документы.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
А для него эти документы не открылись тогда. И он рассматривал это с точки зрения сейчасной, современной политики. Значит, это как бы объективная реальность. А субъективная реальность заключается в том, что он это использует ныне в политических целях, понимая, что, скажем, в НАТО Польша является главной антироссийской силой, которая помнит тоже травматично о разделах Польши, включая 39-й – 40-й год, включая «Солидарность» и военный переворот, не надо про это забывать, которая была поддержана Советским Союзом. Отсюда понятно что.И ему нужно вот это демонстрировать. Он таким образом как бы отмазывает Советский Союз от той доли ответственности – еще раз подчеркну разницу между ответственностью и виной – ответственности за участие в разделе Польши во время Второй мировой войны. Это так. И как бы перекладывает ее ровным слоем на всех, включая жертву – Польшу.
С. Бунтман
―
Он Польшу исключает из числа жертв?
А. Венедиктов
―
Нет. Но он считает, что Польша сама, в том числе – давайте уж так совсем честно, если читать все – навлекла на себя вот эту жертвенность своей деятельностью до этого, когда сама играла роль агрессора. Имеется в виду Чехословакия, 38-й год, Тешинская область.
С. Бунтман
―
Это очень опасная вещь, потому что тогда Советский Союз сам спровоцировал 22-е июня тем, что отхватил кусок Польши, все Балтийские страны и так далее, и тому подобное.
А. Венедиктов
―
Это дискретное сознание, не связанное в голове. Опять, ты со мной споришь или с Путиным.
С. Бунтман
―
Ну, я не спорю. Я просто продолжаю логику.
А. Венедиктов
―
Не, логика заключается в дискретности. Главное, что Путин сказал – отвечая на твой вопрос – что фашистская Германия 1-го сентября 39-го года напала на Польшу, а 22-го июня – на Советский Союз. Конец цитаты. А что было между этими датами за эти полтора года или год и 10 месяцев он выпустил. Это дискретное сознание. Вот и все. Поэтому спорить с дискретным сознанием в этом смысле или продолжать – оно бессмысленно. Потому что это еще и политический инструмент. Ты выбираешь ту цитату из Карла IX во время Варфоломеевской ночи, и у тебя там все наоборот, что называется. Но Карл же это говорил.И все, что Путин говорит, все документы, которые он приводит, он цитирует правильно. Не полностью, что искажает контекст и весь документ. Не полностью. Но цитирует правильно. И для него это еще оправдание собственной страны. Конечно. Когда твою страну обвиняют в том, что она наравне с гитлеровской Германией – конечно шок, конечно травма. И он-то считает, что это сделано тоже из политических соображений, И в этом он прав, потому что Резолюция Европарламента… Не должны парламенты лезть в историю. Ни международные парламенты, ни парламенты национальных стран не должны диктовать историю для своих ученых, для своих политиков.
Это политическая борьба. Она не имеет никакого отношения к истории. Вот сейчас представь себе, что российская Государственная Дума примет какую-нибудь резолюцию по восстанию декабристов на основе фильма. Вот Мединский уже сказал: «Давайте фильм “Союз спасения” в школьные учебники истории». Вот это та же логика. Это та же логика!
С. Бунтман
―
Дискретное сознание очень опасно, когда оно пребывает на самом верху государства.
А. Венедиктов
―
Ну, ты сделал заявление. Хорошо, ну опасное.
С. Бунтман
―
Я сделал заявление. Это очень опасно.
А. Венедиктов
―
Опасно.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, как наступившие и наступающие последствия вот этих высказываний Путина, его исторических изысканий по поводу Польши и ее дипломатов?
А. Венедиктов
―
Вот если ты позволишь мне это после новостей сделать, потому что эти последствия уже наступили.
С. Бунтман
―
Я не просто позволю, я это попрошу сделать. После новостей мы продолжим программу «Будем наблюдать».НОВОСТИ/РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И действительно наступают. Даже как мы в новостях слышим, результаты исследований Владимира Владимировича Путина уже налицо.
А. Венедиктов
―
Хуже.
С. Бунтман
―
Хуже?
А. Венедиктов
―
Да. Есть такой человек – президент Чешской Республики Милош Земан. Милош Земан среди европейских политиков является самым пропутинским, самым пророссийским. Он резко высказывается по поводу санкций в отношении России. Он высказывался по поводу Крыма. Единственный из глав государств, хотя Чешская Республика – это парламентская республика и там определяет во многом, конечно, премьер-министр и парламент, но тем не менее чешский президент избирается всеобщим голосованием. И Милош Земан был недавно переизбран. То есть он официальный глава государства.Так вот в начале декабря чешский Сенат принял закон о том, что 21-е августа является Днем жертв и мучеников.
С. Бунтман: 21
―
е?
А. Венедиктов: 21
―
е августа. Это день вторжения советских войск в Чехословакию.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Венедиктов: 21
―
е августа. Это закон. И в результате, значит, российский МИД в рамках этой новой политики о пересмотре истории осудил этот чешский закон в своем официальном заявлении, направил письмо о том, что «мы же договорились не поднимать этот вопрос, это антироссийский». Там что-то такое. Ну, это сообщение МИДа. Президент Чешской Республики абсолютно пропутинский Милош Земан вчера в интервью газете сказал: «Это абсолютная наглость российского МИДа». Я таких слов от Земана, да и не только от Земана, от европейских политиков не слышал никогда.Я цитирую: «Абсолютная наглость российского МИДа. Я подумаю, приезжать ли мне на празднование 75-летия Победы 9-го мая, на которое меня пригласил президент Путин». А Земан чуть ли не первый заявил в свое время о том, что он конечно приедет.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
«А если я приеду, - сказал Земан, - а я предложу им тогда забыть об этой дате – 75-летие Победы – так же, как они нам предлагают нам забыть о дате вторжения Советских войск в Чехословакию в 68-м году». Вот тебе результат этот политики, когда абсолютно лояльный европейский политик, которого внутри Чехии упрекают за пропутинскую позицию, за антиукраинскую позицию. Там карикатуры на него рисовали, как будто он шавка Путина. Он этой политикой по поводу пересмотра истории вот сейчас, в декабре, вчера доведен до того, чтобы критиковать российский МИД так, как его не критикует Меркель, предположим, или польский президент Дуда, или даже лидеры Прибалтийских стран.Он говорит: «Абсолютная наглость МИДа России». Вот тебе результат вот этих экскурсов в историю. Я уж не говорю о том, что это чисто внутреннее дело Чехии. Они же не для России вводят этот день. Они вводят этот день поминовения для Чехии. Это закон Чехии для чешских граждан. Вы можете этот день не отмечать, российские граждане. Вот это точно чисто внутреннее дело. Представляешь, Германия бы заявила нам протест по поводу, я не знаю, Дня воинской славы победы на Чудском озере.
А.Венедиктов: Я думаю, что Путин был травмирован неприглашением в Варшаву на 1-е сентября 2019-го года
С. Бунтман
―
Германия такие протесты заявляла только при Гитлере.
А. Венедиктов
―
Нет, Сереж, я про сейчас. Не уходи в историю. Я про сейчас.
С. Бунтман
―
Вот про сейчас.
А. Венедиктов
―
Мы живем в 21-м веке.
С. Бунтман
―
Да. И как в 20-м, оказываемся без единого союзника в Европе.
А. Венедиктов
―
Ну вот я, просто, говорю о том, что этот… Ну, тебе ответят: «Да плевать нам на союзников», да? Мы за историческую правду. Так вот историческая правда заключается в том, что это не первый случай с Чехией. Опять же это не первый случай с Земаном. Когда он в октябре был в Сочи, а потом приехал в Москву на встречу с Путиным, телеканал «Звезда» опубликовал репортаж о том, что Чехия должна быть благодарна Советскому Союзу за вторжение 21-го августа 68-го года. И тогда Земан сделал представление Медведеву (этот канал аффилирован с государством): «Вы, пожалуйста, как-то решите этот вопрос: скажите, что это не ваша точки зрения и так далее».И он Путину это тоже высказывал. Он в 17-м году был. Это не первый случай. Но вот сейчас, поскольку президент занял позицию политическую по историческим моментам, МИД продолжил, естественно, в рамках этого всего это дела, поскольку у нас президент определяет порядок внешней политики. МИД, естественно, нарвался, еще раз повторяю, на комментарий самого пропутинского европейского политика (гораздо более пропутинского, чем бывший министр иностранных дел Австрии или Берлускони) и получил вот это. Эта штука небезопасная для нынешних отношений.
С. Бунтман
―
Именно.
А. Венедиктов
―
Это не просто экзерсис в историческое прошлое. При этом, еще раз повторяю, это историческое прошлое сейчас практически повторяет позицию 40-го года.
С. Бунтман
―
Абсолютно.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Что вы тогда хотите? Тем более что эта позиция неполная. Еще раз скажу, она неполная. Президент российский умалчивает о других документах, которые свидетельствуют о другом и обратном. Ну, то ли он не знает, то ли не хочет знать, то ли это не отвечает его политической задаче. Еще раз повторю, политической задаче, не исторической задаче. Поэтому я не отношусь к этому как к историческим изысканиям. Я к этому не отношусь как к историческим изысканиям. Когда президент Лукашенко говорит: «Мы наследники Великого княжества Литовского и Великое княжество Литовское было Белорусским государством» - это же политическое заявление.И это политическое заявление не к тому, что он хочет аннексировать Литву, Польшу, Венгрию и Румынию – от моря до моря. Это речь идет о том, что он демаркируется: вот у вас была Москва, у Украинцев был Киев, а у нас было Великое княжество Литовское. Вот в чем дело. Это нынешняя история, как политики преобразуют историческую истину в необходимые инструмент и оружие. Ну, результат вот налицо.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают: «А почему российский МИД ничего не говорит венграм? 23-е октября в Венгрии – День памяти Венгерского восстания 56-го года».
А. Венедиктов
―
Скажут. Вы не волнуйтесь.
С. Бунтман
―
Вспомнят и скажут.
А. Венедиктов
―
Да. Вот был же информационный повод у чехов – Сенат принял закон. Ну, утвердил. Еще раз, чешский закон не касался Российской Федерации вообще. Он касался отношений с другой страной – с Советским Союзом.
С. Бунтман
―
Да. Слушай, скажи мне, пожалуйста, читал ли ты такую вещь, что, например, в МИРЭА (Институт радиоэлектроники и автоматики) сейчас будут сдавать курс, состоящий из Плана Даллеса, из культурного порабощения?
А. Венедиктов
―
Я ничего не читал, но меня это не удивляет.
С. Бунтман
―
Да, я знал, что тебя это не удивляет.
А. Венедиктов
―
Да. Ну, хорошо.
С. Бунтман
―
На уровне уже официального курса.
А. Венедиктов
―
Я не знаю, что такое официальный курс.
С. Бунтман
―
То есть тот, который в программе, а не факультатив.
А. Венедиктов
―
В МИРЭА?
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Ну, хорошо. Ну, ладно. По счастью, я думаю, что и в МИРЭА студенты хорошо образованны и найдут возможность читать альтернативные источники, нежели тот официальный курс, если он есть, который будет им предложен. Все-таки люди образованные в МИРЭА. Это все-таки была основа инженерии российской высокообразованная. Я думаю, что это для галочки делается. Слушай, сейчас школьные учебники будут, как Владимир Владимирович напишет статью про пакт Молотова-Риббентропа, тут же вот эти формулировки войдут в школьные учебники истории. Ну, кто ж читает сегодня школьные учебники истории? Хотел бы посмотреть на этих старшеклассников. Где бы их найти, что называется.
С. Бунтман
―
Ну, с другой стороны, там много интерпретаций в истории в ЕГЭ. Там есть часть, в которой надо интерпретировать.
А. Венедиктов
―
Ну, интерпретируют. Потом выкинут и забудут. Воспитываем лицемеров. Ну, хорошо.
С. Бунтман
―
Да, мы воспитываем лицемеров. Мы воспитываем разрыв поколений. Скажи, пожалуйста, вот эти последние события. Тебя утвердили?
А. Венедиктов
―
Какие? Извини, ты о чем?
С. Бунтман
―
Ну вот последние. Вот эти историко-политические изыскания, вот эти крики МИДа.
А. Венедиктов
―
Я это не считаю событиями.
С. Бунтман
―
А что это такое? Тогда скажи, что это такое.
А. Венедиктов
―
Ну, это не события.
С. Бунтман
―
Это по теории Шульман, да? Это новости, да?
А. Венедиктов
―
Да, это новости. Это информационная пыль.
С. Бунтман
―
Но это каким-то образом влияет на нашу жизнь?
А. Венедиктов
―
Ну пыль влияет на нашу жизнь?
С. Бунтман
―
Пыль засоряет.
А. Венедиктов
―
Засоряет, да. Но это тем не менее не событие. Потому что завтра президент Путин почему-то решит, что ему нужно дружить с Польшей – и дается вторая папка документов. Но при этом я просто хочу напомнить, тут вот Володин сказал… Все-таки Володин не просто председатель Парламента, а член Совбеза. И иногда у них там прорывается, о чем они говорят на Совбезе. Говорит: «Вот хорошо бы Польше извиниться перед чехами за это все». Так дважды два президента прямо противоположных извинялись. Вячеслав Викторович, алло, вы слышите меня? Извинялись. Сначала извинялся президент Ярузельский, поставленный после государственного переворота. Коммунистический президент.Он извинялся за эти события 38-го года, за Тешинский район. Хотя Тешинский район был возвращен Польшей после войны Чехословакии. Возвращен. Ярузельский извинялся, и правильно делал, от имени Польши. Действующий президент. А это был коммунистический президент. А затем антикоммунистический президент Качиньский извинялся в 2009-м году еще раз.
С. Бунтман
―
На Вестерплатте.
А. Венедиктов
―
На Вестерплатте. То есть Польша два раза в лице своего президента извинилась за события 38-го года.
С. Бунтман
―
При этом Качиньский безнадежно сказал: «И нет нам за это прощения».
А. Венедиктов
―
Да, за этот грех.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
А человеку верующему это важнее.
С. Бунтман
―
Да, он глубоко верующий человек.
А. Венедиктов
―
Был, да. – «Нет нам за это прощения. Вряд ли мы добьемся за это прощения». Вот, собственно говоря, такое извинение было. Всё. И между Польшей и Чехией сейчас этот вопрос закрыт. Он закрыт. И никто не поднимает его. Это была позорная страница в истории Польши. И они это говорят. Ну вот они сказали: «Да, это мы опозорились». Точка. Пошли дальше жить.Мы сейчас в истории с Чехией с 68-м годом… Это же декабрь 19-го года, Сережа. Это же вот сейчас заявление МИДа. Или обращение, или письмо МИДа, я уж не знаю. Это же все сейчас. Ну вот. Поэтому, собственно, о чем тут говорить? Перед вами факты. Вы можете эти факты интерпретировать, как вы хотите. Хорошо ходить вверх ногами? Ну ходите.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, насколько, по-твоему, повлиял вот на эти историко-политические заявления Путина факт присоединения Крыма? С 14-го года мы отмечаем явный поворот у Путина к другой интерпретации этих событий.
А. Венедиктов
―
Ну, я бы сказал, что именно присоединение Крыма является одной из ступеней. Это не является причиной, а является просто таким качественным скачком. Но это одна из ступеней. Потому что спор о территориях, кому что принадлежит сейчас на постсоветском пространстве, он очень болезненный. Мы еще аккуратно про Казахстан не говорим сейчас пока. И мы видим это опять же, если говорить о едином народе, что Лукашенко сказал, что мы единый народ, братский. Он подтвердил, украинцы, белорусы – одна семья. И когда я его спросил: «А литовцы – братья, братский народ?», он говорит: «Братский!».Это очень опасная история – возвращение к территориальному передележу: где кому какие земли принадлежат. Потому что а с какой точки считать? С какого момента считать? И вот как только ты говоришь, с какого момента считать, у тебя наступает ступор, потому что история человечества была как раз ровно в том (вот касающаяся после Второй мировой войны), что границы должны были быть неделимы, не должны переходить. Да, распадались и объединялись государства: ФРГ и ГДР образовались в одно, Югославия распалась. Но друг у друга территории… Мы знаем, как эти границы проводились в Советском Союзе.
А.Венедиктов: Это очень опасная история – возвращение к территориальному передележу: где кому какие земли принадлежат
Здесь опять надо согласиться с Путиным про создание Республик Лениным и Сталиным, хотя он там пытается разделить Ленина и Сталина. Напрасно. Проводил границы все-таки Иосиф Виссарионович и его Наркомат по делам национальностей. И все эти бомбы были заложены тогда: и Карабах, и Приднестровье, и Северный Казахстан, и Украина. И поэтому в Европе договорились о том, что никакое государство не претендует на землю другого государства.
В этом смысле очень интересная история со вступлением Македонии в НАТО. Напомню, что очень долго не принимали Македонию в НАТО, потому что Греция накладывала вето, потому что нет никакой Македонии, потому что Македония – это часть Греции, как считали греки исторически. И поэтому только когда Македония официально переименовалась себя в Северную Македонию (а Южная – там), тогда Греция сняла свое вето. История нас догоняет очень часто.
Но есть руководства стран, которые нашли с Северной Македонией.... Все страны Европы, НАТО: «Ребят, давайте сделаем вот такую хрень (это – хрень), чтобы этих не обидеть и этих не обидеть». И договорились. Да бог с ними. Ну, пусть Македония, но Северная. Ну, низенько.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
А здесь у нас просто передел.
С. Бунтман
―
Абсолютно. И самая страшная вещь, на которой базировалось все самое страшное перед Второй мировой войной – это историческая справедливость.
А. Венедиктов
―
Об этом Путин очень правильно говорил – про Версальский мир, про распад империи. Все правильно говорил. Но мы же не можем уйти сейчас, извините меня, на 100 лет назад и действовать так же, как мы действовали 100 лет назад с помощью танков и самолетов. Передел. Рейнская область, Судетская область.
С. Бунтман
―
Ну да. А он говорит, что исправление Версальской системы. Значит, Судеты – это правильно, в общем-то, справедливо?
А. Венедиктов
―
Сереж, это ты все делаешь выводы за него.
С. Бунтман
―
Нет, я вопросы задаю. Если б можно было задать вопросы…
А. Венедиктов
―
Я не могу. Я не Дмитрий Сергеевич Песков. Я не могу комментировать дискретность, что он думает. Я могу комментировать, что он говорит или делает. А что он думает – это уж точно я не могу комментировать.
С. Бунтман
―
На мой взгляд, впрямую вытекает из текста. Но это мое личное мнение.
А. Венедиктов
―
Отвечу тебе, как мне ответил когда-то Дмитрий Анатольевич Медведев: «Сядешь на мое место (имея в виду президентское), вот тогда и делай выводы».
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Ну да.
С. Бунтман
―
Ну, имею полное право сделать вот с этого чудесного, удобнейшего места. У меня вопрос. Практически год назад произошла катастрофа в Магнитогорске и которая сейчас признана все-таки утечкой газа официально. Песков сказал все-таки.
А. Венедиктов
―
Ну, дело не закрыто. Опять давайте будем точны. И расследование еще идет. Мне кажется, что очень точный блог написал Володя Варфоломеев, наш с тобой коллега, на сайте «Эха». Так что почитайте сами. Что для меня важно в расследовании, которое опубликовал Телеграм-канал «ВАЗА».
С. Бунтман
―
Да, «ВАЗА».
А. Венедиктов
―
Я согласен с Володей, что когда расследователи пишут: «Ну мы-то с вами знаем» - это означает, что у вас нет доказательств.
С. Бунтман
―
Это начало всякой лжетеории, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Да. Поэтому, когда я слышу «ну мы-то с вами знаем», я пожимаю плечами. Что важного сделал «ВАЗА». Он снова поднял те вопросы, на которых нет публичных ответов. Это не значит, что те ответы, которые дают коллеги из «ВАЗЫ», они правильные. Есть вещи убедительные, есть вещи неубедительные. Прочитайте на нашем сайте.
С. Бунтман
―
«БАЗА» все-таки.
А. Венедиктов
―
«База», да. А я сказал «ВАЗА», да?
С. Бунтман
―
Да-да.
А. Венедиктов
―
Не, я же про династию королей сразу.
С. Бунтман
―
Ну конечно, естественно.
А. Венедиктов
―
Конечно «БАЗА». Но грандиозная заслуга коллег из «БАЗЫ» в том, что – все же опять дискретно – все забыли. «Вот год прошел, как сон пустой. Царь женился на другой». Это та же история, что с Бесланом и Дудем, понимаешь. Ответов нет, но вопросы остались. Их надо задавать и перезадавать. И в этом, извините меня, историческое значение журналистов, коллег наших, которые подняли о Магнитогорске. Я тебе должен сказать, что мы с Володей Варфоломеевым, директором информационной службы, приняли решение, и наш корреспондент сейчас поедет на годовщину трагедии туда и будет тоже разговаривать с людьми.Это мы сделали до расследования «БАЗЫ», приняли такое решение. Потому что, на самом деле, ответов нет. Последний раз, когда мы встречались с президентом, это был июнь. Я задал ему вопрос про Магнитогорск. И он сказал: «Послушай, следствие идет. На тех обломках вот этого дома, которые разбирала спецлаборатория ФСБ, нет следов взрывчатых веществ». Это был июнь. Но следствие идет. Поэтому он говорит: «Я ответить не могу. Ну вот факт. Вот его нет».
Я думаю, что Дмитрий Сергеевич Песков опирался ровно на ту же самую информацию. Еще раз повторяю, пока следствие не закрыто. Вот в отношении, скажем, Лизы Глинки следствие закрыто (ну, этой истории). Да, мне вот принесли. Спасибо большое. Олег Овчаренко у нас едет в Магнитогорск и будет там сделано интервью. Есть договоренность и с главой города, и с начальником управления соцзащиты. Спасибо большое, Нина Эйерджан, наш продюсер.
С. Бунтман
―
Хорошо. Раз ты заговорил про Ту-154…
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Вот я пока был в Сыктывкаре, я посмотрел подробно фильм Алексея Пивоварова. Ты его видел, да?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Как ты считаешь? Вот он тоже ставит очень много вопросов.
А. Венедиктов
―
Да. Это главное.
А.Венедиктов: Журналисты не должны, на мой взгляд, подменять собой следственные органы
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Журналисты не должны, на мой взгляд, подменять собой следственные органы. Давайте так: должны, но у нас другая квалификация. Наша квалификация – это правильно поставленный вопрос. И Алексей Пивоваров делает это профессионально, и ребята из «БАЗЫ» делают это профессионально. Знаешь, недаром есть статья закона, по которому журналистское расследование является официальным обращением уже по факту. Но если нужно, чтобы на основании этих расследований было официальное обращение, я готов сразу после праздников поставить официальное обращение на основе расследований наших коллег в соответствующие органы и по Ту-154…
С. Бунтман
―
Несмотря на то, что дело закрыто.
А. Венедиктов
―
Вообще несмотря ни на что. Откроется по вновь открывшимся обстоятельствам. Там же нет ответов на вопросы.
С. Бунтман
―
Нет.
А. Венедиктов
―
Ну вот мы хотим получить ответы на вопросы. И пусть нам скажут: «Вот вы не достойны». Это не мы ставим вопросы, это вы ставите вопросы. Я имею в виду наших слушателей. Потому что я не удовлетворен тем, что дело закрыто, потому что мы публиковали год тому назад первичные документы Министерства обороны о нарушении разного рода регламентов в этом полете. Они были конкретные. Вот те люди, которые нарушили регламенты, почему мы не знаем, что они наказаны? Или они не наказаны? Или можно нарушать регламенты и дальше самолеты будут падать? Вы нам расскажите.Может быть, никто не виноват, но кто ответственен? Может, виновных нет, но есть ответственные. Какую ответственность они понесли? И какой вывод сделало Министерство обороны из этой трагедии? Хотя бы так. Поэтому моему товарищу Руслану Цаликову, первому заместителю министра обороны, которого мы слышим в новостях, говорит о том, что ожидается атака иностранных СМИ на руководство Министерства обороны, вот я задаю вопрос: какую ответственность понесли люди, которые ответственны за нарушение протоколов, приведшее к гибели ансамбля Александрова. Лизы Глинки и вообще российских граждан?
С. Бунтман
―
А список нарушений, как замечательное сказал Алексей Пивоваров, в их заключении, кстати говоря, уходит просто за горизонт.
А. Венедиктов
―
Подожди, список нарушений Алексеем Пивоваровым выявлен? Это список нарушений выявлен комиссией Министерства обороны.
С. Бунтман
―
Совершенно верно. Который Алексей приводит просто.
А. Венедиктов
―
Да. Ребята, ваше собственное расследование показало нарушения. Расскажите о том, каким образом вы эти нарушения в будущем ликвидируете, и кто несет и какую ответственность служебную за то, что эти нарушения были произведены, и почему они были произведены. Вот же о чем речь. Дабы не повторялось. Никто не хочет мести. Речь идет об ответственности. Поэтому я думаю, что мы воспроизведем всю эту историю.
С. Бунтман
―
Но тем не менее когда спрашивают об отставках, увольнениях и так далее, говорят: «Вы хотите крови, а мы хотим исправить».
А. Венедиктов
―
Слушай, я на это даже реагировать не хочу. Кровь уже есть ансамбля Александрова, Лизы Глинки и членов экипажа. Вот эта кровь уже. благодаря чьей-то, скажем, халатности получилась. Мы хотим знать, люди за это отвечают или нет? Или это можно – эта безответственность? Можно еще раз, чтобы вы упали в этом самолете. Ну да. Что нет-то?
С. Бунтман
―
О самолетах. Сейчас произошла катастрофа в Казахстане. Но я о другом хотел спросить. Вот первый штраф – ты же об этом написал – за пролет Крыма.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
И, кстати, казахстанская бодро выплатила штраф.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Это начало кампании?
А. Венедиктов
―
Нет, это всегда была позиция украинской стороны. Мы знаем, что украинская сторона и международное сообщество, и ICAO считают, что Крым – украинский. И поэтому нарушение правил пролета над частью украинской территории наказывается штрафом. Что тут, собственно говоря, удивительного? Ничего удивительного нет. И казахи это признали немедленно и выплатили этот штраф за то, что пролетали над Крымом без уведомления Киева.
С. Бунтман
―
Ну вот первый час программы «Будем наблюдать» завершается. Алексей Венедиктов. Мы встретимся в 13:10, примерно в это время. И очень ждем ваших вопросов. И вот в конце года попытаемся узнать, что вам неясно.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И будем мы с вами, отвечать на ваши вопросы. Кстати говоря, был замечен в вашем кабинете, товарищ Венедиктов, - товарищ Жуков.
А. Венедиктов
―
Да. Я ему сказал: выйдите и подумайте, товарищ Жуков.
С. Бунтман
―
Он потом вышел и ушел. О чем вы договаривались?
А. Венедиктов
―
Пошел думать. Значит, с Егором Жуковым как вы знаете, он взят на работу на «Эхо Москвы», он будет вести передачу без названия пока. Время будет среда с 16 до 17. Где он будет один и у него будет гость. Так мы с ним договорились. Названия пока нет, вы можете предложить. Кстати, я был бы вам признателен, мы пока не придумали. Вот, собственно, вот. 15 января стартует передача. Пока без названия. Надеюсь, что вы нам поможете название с Егором Жуковым придумать. Он обуреваем массой идей. Мне кажется, это будет полезно, если вы их послушаете и примете в этом участие. Мне так кажется, во всяком случае.
С. Бунтман
―
Здесь нам докладывают: а вы в курсе, что некоторые передачи «Эха» повторяются в радиоэфире местной русскоязычной радиостанции Нью-Йорка. В частности, «Невзоровские среды», «Винил», «Особое мнение» и так далее.
А. Венедиктов
―
Вы мне это зачем говорите? Чтобы я что?
С. Бунтман
―
Запретил.
А. Венедиктов
―
Поэтому я не в курсе. В курсе, конечно, и мы рады, что наши слушатели есть и в Нью-Йорке, нам все равно, кто распространяет наши передачи.
С. Бунтман
―
Про фигурки расскажи. Это не просто фигурки.
А. Венедиктов
―
Это на Ютубе, меня спрашивали подарок, который я сделал Лукашенко. Он в ответ подарил мне соответственно… питье. И мы вчера с Юрием Кобаладзе самогон имени Александра Григорьевича распробовали. И поняли, что это высококачественная история.
С. Бунтман
―
Ты выпил без меня?
А. Венедиктов
―
Там есть еще. Ты не волнуйся. Александр Григорьевич представляет объемы, которые потребляются на радиостанции «Эхо Москвы». А я подарил ему шахматы. Есть, собственно, в Минске такой художник Леонид Головко. Который делает разные исторические шахматы. У меня, я себе в свое время подарил на собственный день рождения шахматы, касающиеся осады Пскова в 16-м веке. И вот мы здесь видим король, я показываю в Ютубе, это фигурка короля…
С. Бунтман
―
Нет, это Иван Грозный.
А. Венедиктов
―
Он король. Это шахматы, Сережа. Там есть король. И Стефан Баторий соответственно вот он у нас здесь польский. И слоны, то есть офицеры в данном случае мы видим, это у нас кто, это, по-моему, у нас Радзивилл польский. И здесь мы видим, очки плохие, - Телятевский однако ж. Как слон у Ивана Грозного. Такие же шахматы я заказал для Александра Григорьевича Лукашенко в подарок от «Эхо Москвы». Только это была битва на Чудском озере. Рыцари, Александр Невский и так далее. И вот я ему их подарил. Я просто рассказываю, как это выглядит, чтобы вы понимали, что фигуры больше, чем в ладонь.
С. Бунтман
―
Да, это большие фигуры. Вообще несколько сделано исторических…
А. Венедиктов
―
Есть и Великая Отечественная война.
С. Бунтман
―
Есть современная ситуация.
А. Венедиктов
―
Есть осада Вены, извини меня. Турки против Вены. Меня жаба душит, но это очень красиво. По деньгам жаба душит.
С. Бунтман
―
Там Ян Собеский должен быть.
А. Венедиктов
―
Конечно, он там и есть. Меня душит жаба. Вена очень хороша собой. Есть конечно, война 12-го года. Есть Первая мировая. Есть Великая Отечественная, извините меня, с Гитлером и Сталиным. Естественно, в качестве королей. Есть современность, такая политическая любопытная игра. Но вот, собственно говоря, я эту хотел подарить. Но тоже жаба задушила. На самом деле. Жалко.
С. Бунтман
―
Жалко. Но и спрашивают, из чего это. Фарфор.
А. Венедиктов
―
Я не думаю, что это фарфор. Но дороговато. Может быть и фарфор.
С. Бунтман
―
Фаянс в самом лучшем случае.
А. Венедиктов
―
Посмотрите, я покажу.
С. Бунтман
―
А есть шахматы с «ихтамнетами»?
А. Венедиктов
―
Не знаю, можно заказать.
С. Бунтман
―
Если у вас есть деньги – заказывайте.
А. Венедиктов
―
Найдите в Инстаграме golovko.studio. Это не реклама. Это не для скидок, потому что это хороший подарок. Правда.
С. Бунтман
―
Тут очень много всевозможных предложений, как назвать передачу.
А. Венедиктов
―
Ты помнишь, что такое жуки по-английски?
С. Бунтман
―
Биттлз. Только не так пишется.
А. Венедиктов
―
Я знаю.
С. Бунтман
―
Группа «Жуки»…
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Заставили Никиту Богословского тогда написать гадостную статью.
А. Венедиктов
―
Лайки не забывает ставить.
С. Бунтман
―
Осады Ревеля – нет. Закажите, друзья.
А. Венедиктов
―
Зайдите, посмотрите каталоги. Мне просто кажется, что это интересно.
С. Бунтман
―
Вы себе можете битвы республиканских повстанцев с империей заказать.
А. Венедиктов
―
Есть гражданская война в США.
С. Бунтман
―
Вы можете хоть звездные войны заказать. Ради Бога.
А. Венедиктов
―
Но жаба душит.
С. Бунтман
―
Хорошо. Здесь предлагают название для передачи. От плана Маршалла и план Жукова.
А. Венедиктов
―
Название передачи должно быть назывательное, хорошо запоминающееся. Название передачи – это продвижение передачи.
С. Бунтман
―
Ну да. «Мой гость» – и так далее. Это такие, пока не запоминающиеся, друзья.
А. Венедиктов
―
Это не так просто.
С. Бунтман
―
Задавайте вопросы. Скажи, пожалуйста, ты почти на каждый мой вопрос, будь то про курсы, будь про какие-то заявления, будь то про какое-нибудь мракобесие, ты всегда отвечаешь: а тебя это удивило. Скажи, пожалуйста, тебя хоть что-нибудь удивило в этом году?
А. Венедиктов
―
Я, конечно, не ожидал такой скорости перехода репрессивного аппарата к фальшаку. Все-таки когда людей арестовывают, держат в тюрьме, осуждают, когда идут процессы, все-таки в базе лежит какое-то деяние или какой-то набор фактов. Начиная самое яркое – «Pussy Riot». Ну как-то не хорошо в церкви это делать. Ну там и когда впервые упомянули в основании приговора Халкидонский собор, уже было понятно. Вот когда я говорю «фальшак» - этого нет в УК и УПК. Притянули за уши. Это был фальшак в этом смысле с моей точки зрения. Но это был единичный случай. И вдруг как сорвалось, начиная с дела Голунова, я говорю про публичное пространство. Я понимаю, что существуют дела, где подбрасываются, безусловно, и так далее. Но вот так, чтобы в публичном пространстве люди, которые фальсифицируют дела, настаивают на своих фальсифицированных делах, - пожалуй, меня это удивило. Мне казалось, что режим он стыдлив в этом смысле слова. И вот переход от стыдливости к бесстыдству и части судебных органов, кстати, дело «Седьмой студии» например – ну просто бесстыдство. Следователи в первую очередь и первого состава суда. Бесстыдная вещь. Меня это удивило. И в советское время вот эта стыдливость, она существовала. Я вам напомню, что, кстати, триумфом советской дипломатии, Секретные протоколы, советская страна настолько яростно отрицала свой триумф, стыдливость не позволяла. Вот это бесстыдство, в этой части его было меньше. И вот переход от такой стыдливости к бесстыдству, я оказался к нему не готов. То есть когда ты начинаешь с людьми разговаривать сначала по поводу Голунова, потом соответственно дальше, и поначалу – ну как-то да, не клеится, коробочка пустая. А сейчас ну пустая коробочка. Но если он бросил стаканчик – он же может бросить гранату. Понимаешь? Это история не про то, что случилось и не про то даже, что может случиться. Это история про фантазию. Фантазия в основе уголовного дела – это как-то чересчур. Это, пожалуй, меня удивило.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, это качественный скачок?
А. Венедиктов
―
Для меня – да. Переход к такой откровенности, к не заталкиванию даже своих пороков под ковер, не заталкивание триумфа советской дипломатии в стыдливую папку номер не помню, какую. Где невозможно было все это прочитать никому. Даже члены политбюро, чтобы вам было понятно: даже члены политбюро не имели доступ к этой папке. Они не могли зайти и прочитать. Мы это видим по росписям на папке, кто читал. Громыко, в общем, даже не хочу заново говорить. Это меня поразило. Ну все, чего теперь.
С. Бунтман
―
Нда. Откровенность.
А.Венедиктов: Трамп берется в пакете. Он не берется: отдельно - Трамп хороший, отдельно - Трамп плохой. Для России
А. Венедиктов
―
Это не откровенность.
С. Бунтман
―
Это бесстыдство. Стопроцентное. Одновременно читаю предложения. Два привлекли мое внимание. Это программа «Жуковка». Это забавно. И вторая какая-то была. Но потом мы посмотрим. Много спама. Ля-ля-ля-жу-жу-жу – это нет. Не получится такое. «Жук в муравейнике» – было. «Жизнь паука» – тоже. Здесь на один вопрос из Уфы я отвечу, потому что больше никто не может ответить. Когда продолжатся чтения бессмертного творения Джанни Родари. Завтра.
А. Венедиктов
―
Это то, что ты читаешь. Я еще имею в виду Кобаладзе. Грузинская народная сказка «Чиполлино».
С. Бунтман
―
А завтра я продолжу, потому что на время отпуска и поездки в Сыктывкар мы это немножко прервали.
А. Венедиктов
―
И мы решили с Сергеем, что он еще раз проведет «Дилетантские чтения» по пакту Молотова-Риббентропа, раз такой интерес и спрос. Потому что я посмотрел, на сегодняшний день в точках продаж все отдали, осталось 26 номеров в книжном магазине «Москва». Всё. На сегодняшнее утро. Я думаю, что суббота-воскресенье мы уйдем в ноль, Сережа даже сегодня просил номер. У меня нет.
С. Бунтман
―
Причем номер не для себя просил. А только волей пославшего меня Райхельгауза. Нет у нас ничего. У нас будут «Дилетантские чтения» теперь в Театре современной пьесы. На Трубной. У Райхельгауза. И мы очень этому рады.
А. Венедиктов
―
Мы проведем там еще «Дилетантские чтения», потому что был маленький зал у нас, еще раз спасибо, музею Бункеру, который предоставил нам такую возможность. Но сейчас, благодаря постоянным действиям нашего рекламного агента Путина Владимира Владимировича, нужно с учетом вновь открывшихся обстоятельств и там все ты расскажешь.
С. Бунтман
―
Потому что, например, немецко-польские документы, я прочел весь объем.
А. Венедиктов
―
А я читаю немецко-немецкие документы, Шуленбург Риббентропу и Риббентроп Шуленбургу.
С. Бунтман
―
Да, там прелестные вещи. И с ними периодически с пересылаемым документом знакомлюсь и радуюсь. Еще раз. «Условно Жуков». Ну да. В общем, мы думаем. Я думаю, что вы не пожалеете. Я не понимаю здесь вопрос, который был задан: когда возобновятся «Грани недели» с Владимиром Кара-Мурзой.
А. Венедиктов
―
Он в отпуске.
С. Бунтман
―
Но вот я совсем недавно слышал…
А. Венедиктов
―
Был и будет. Он в отпуске. Возобновится, когда он вернется из отпуска. После праздников.
С. Бунтман
―
Так что будем…
А. Венедиктов
―
Наблюдать.
С. Бунтман
―
Какие у тебя ощущения от студенческой молодежи после этого года?
А. Венедиктов
―
Никаких. В том смысле, что я встречался в студенческих аудиториях не в Москве, когда я езжу по разным городам. Я просто прошу дать возможность встретиться в университетах со студентами. Я в РГГУ был, меня звали. Я не вижу изменений. 19-й год с точки зрения массы студенчества не внес, на мой взгляд, я не заметил никаких изменений.
С. Бунтман
―
Каким осталось студенчество?
А. Венедиктов
―
С теми, с кем я встречаюсь – любопытствующим.
С. Бунтман
―
И всё.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
При этом страсти нет, да?
А. Венедиктов
―
Сережа, не могу замерить, каким инструментом…
С. Бунтман
―
Страстрометром.
А. Венедиктов
―
Насмешливые, скептичные, веселые, любопытствующие. Студенты.
С. Бунтман
―
Понятно. Спрашивает Сергей: сейчас «Дилетантские чтения» будут с учетом поправок президента.
А. Венедиктов
―
С учетом того, что он сказал. А как можно обойти, когда у вас президент достал уже публиковавшиеся в основном документы, но они стали сейчас средством серьезного обсуждения в публичной среде. Ну конечно же. Вот Сергей верифицирует их, например.
С. Бунтман
―
Да, там чрезвычайно любопытно. Конечно, с учетом того, что сказал.
А. Венедиктов
―
А как, нет, без учета.
С. Бунтман
―
Я понимаю, что имел в виду Сергей.
А. Венедиктов
―
А я не понимаю. Задал вопрос и отвечаю на вопрос. Почему я должен додумывать за Сергея.
С. Бунтман
―
Замечательно. Назовите программу просто «Атас». Прекрасно. А, вот, Константина было: «Битва за Москву».
А. Венедиктов
―
Ну да. Жуков. Точка. Битва за Москву. Я думаю, что Егор бьется на Россию. В вашем вопросе.
С. Бунтман
―
Ну да, отступать некуда. Позади – Москва.
А. Венедиктов
―
Не надо быть Москва-центричным.
С. Бунтман
―
«Магнитка благодарна, что нас не забыли. Приезжайте».
А. Венедиктов
―
Не забыли. Приедут ребята. И вопросы будем задавать тем, кому надо.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, мы говорили в этом году о законе о необязательности изучения в школах национальных языков.
А. Венедиктов
―
Не так. По выбору.
С. Бунтман
―
Но это значит необязательность. Есть ли какие-то последствия?
А. Венедиктов
―
Я смотрел, во-первых, он смягчен. Я смотрел в прямом эфире на сайте президента Кремлин.ру заседание совета, забыл как он называется. По национальным отношениям. Где представители национальных республик подвергали критике этот закон. Очень мягко. Потому что в присутствии президента все очень вежливые. Но я так понимаю, что недовольство осталось. Несмотря на то, что он был смягчен. Но министерство образования и поддерживающие его соответствующие управления администрации президента в этом вопросе стоят насмерть, потому что они считают, что вот важнее потрафить великорусской нации в этом смысле языков, нежели населению республик. Причем этот закон не соблюдается в Чечне, скажем. По факту. Просто не соблюдается. Не исполняется. В том объеме, в каком он исполняется в Татарстане.
А.Венедиктов: Выборы в сентябре в 20-м году в нескольких регионах.Это будет замер большой перед выборами в ГД 21-го
С. Бунтман
―
Но может там все хотят.
А. Венедиктов
―
Или наоборот. Просто надо понимать, что правильно понятый закон это да, он в общем, репрессивный. Потому что там его проводит, извини меня, Сережа, – какой орган? Если вы думаете управление образования – нет. Прокуратура республик.
С. Бунтман
―
Отлично. Давайте, чтобы осознать это, прервемся сейчас. И продолжим. Продолжайте задавать свои вопросы.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Давайте продолжим. У нас sms работают +7-985-970-45-45. И работает чат. Замечательно. Много очень вопросов. Постоянно повторяющихся. Мы обещали поговорить про Тайган.
А. Венедиктов
―
Пока я не соберу весь материал, я болтать не буду. Я собираю материал. Я еще даже не встретился с этим владельцем.
С. Бунтман
―
То есть по собиранию материала все будет. Хорошо. Так что про Тайган поговорим. Здесь вопросы есть об изменениях с Нового года. Что будет изменяться, если будет.
А. Венедиктов
―
Я уже сказал, что программа Егора Жукова будет по средам с 16 до 17. У нас главное изменение связано с утренним «Разворотом». Он будет теперь начинаться теми же людьми с 7 утра, не с 8, а с 7-ми, это тоже с 13-го января и идти соответственно, как и шел по-прежнему до 11-ти. Пожалуй, это самое главное изменение, которое нас ожидает. Я, честно говоря, больше не слышал ни о каких желаниях наших журналистов куда-то переехать, чего-то передвинуть, от чего-то отказаться. И на что-то согласиться. Поэтому вы же знаете, что новый сезон обычно начинается в августе.
С. Бунтман
―
С 22 августа.
А. Венедиктов
―
Сейчас это не косметическая история, конечно, с утренним «Разворотом». Но она серьезная, она потребует серьезных усилий от журналистов в первую очередь. И вложений от руководства редакции. Вся инфраструктура соответственно будет приходить на работу раньше. Мы попробуем сделать вам утро более информационно насыщенным и более агрессивным.
С. Бунтман
―
Да, то есть больше всего вы услышите, начиная уже с 7 часов. 7 часов – хорошее время уже. «Верните Карину в постоянный эфир в утренний Разворот». Карина, по-моему, замечательна как корреспондент Америке. Просто замечательно. И я Карине на Telegram-канал, например, читаю каждый день очень много.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что Карина в этом году будет больше задействована. Что вы хотите, чтобы накануне президентских выборов в США я лишился бы журналиста, который очень хорошо имплантирован в Вашингтоне в американскую политическую элиту. Этого не будет. Просто. Она будет работать там. И это мое решение.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, кстати говоря, о Карине и Вашингтоне. Эти сенатские перспективы и перспективы импичмента Трампа.
А. Венедиктов
―
Я не слежу. Я считаю так же, как и Владимир Владимирович Путин, можно сделаю реверанс. Я считаю, что это, конечно же, внутриполитическая борьба. Не знаю, как считают демократы, как считают республиканцы, это реально какие-то их расчеты. У нас сейчас работает, как вы знаете, помимо Карины Евгения Альбац, которая за этим следит очень пристально и внимательно. В Вашингтоне живет Сергей Пархоменко, который за этим следит пристально и внимательно. Поэтому это я комментировать не буду. Комментировать я буду другое, пожалуй. Накануне этих каникул сенатский комитет по международным делам большинством голосов – 17 против 5, большинство республиканцев – принял решение о так называемых «адских» санкциях в отношении РФ. Это еще не закон, потому что только сенатский комитет. У нас по этому поводу есть подробный блок Володи Кара-Мурзы младшего. Но там очень важно, еще раз, что этот проект закона обязывает американские органы власти, Госдеп и службу Национальной разведки США предоставить конгрессу доклад, еще раз – доклад, американские органы исполнительной власти американскому парламенту об убийстве Бориса Немцова. Это статья 710-я по-моему закона. Семь один ноль точнее. Или 7.01. Это первое. То есть чисто внутренняя американская история. Обязывает Госдеп и Национальную службу разведки предоставить американскому конгрессу доклад. Это раз. Напоминают о том, что против Руслана Геремеева, который подозревается в том, что принимал участие и там написано: либо с согласия, либо от имени Рамзана Кадырова, главы Чечни. Еще раз: либо с согласия, либо от имени – вот предоставить, включить это туда. И Руслан Геремеев он входит в так называемый список Магнитского. Санкционный. Вот эта история чрезвычайно, на мой взгляд, важна. То есть за всеми этими криками про импичмент, который важен американской стороне, безусловно, мы должны следить за тем, что касается нашей страны с вами. А не американской. В первую очередь. Американской, конечно тоже, но в первую очередь вот это.
С. Бунтман
―
Нашей страны касаются и санкции против тех, кто участвует в «Северном потоке». Насколько это серьезно?
А. Венедиктов
―
Это конечно серьезно. Потому что, например, сразу после голосования и подписания президентом Трампом санкционного документа, немедленно швейцарская фирма трубоукладчик, которая укладывала эти трубы, просто покинула место трубоукладки. Мы говорим, что ерунда, у нас тоже есть теплоход, который может все это делать. Ну, хорошо, будем делать. Просто обращаю внимание, что сейчас Госдеп дал до 20 января всем фирмам партнерам, которые работают по «Северному потоку-2» немедленно свернуть свои работы, в случае если не свернут – на них будут наложены санкции. Еще раз, это не на российские фирмы наложены санкции. Это санкции на иностранные фирмы, американские санкции на иностранные фирмы, которые участвуют в «Северном потоке-2». И по этому поводу, конечно, в Германии очень сильное напряжение. Потому что германское правительство считает, что «Северный поток-2» очень выгоден Германии. Еще раз: очень выгоден Германии, и поэтому выражают всячески протесты американцам. Они говорят: послушайте, мы ведем американскую политику, вы так любите Трампа, он считает, что таким образом он защищает американские интересы. Защищая американские интересы, он накладывает санкции на своих конкурентов. Да, это так. А чего вы удивляетесь. И то, что мы поддерживали и поддерживаем президента Трампа – следствием этого являются его абсолютно беспардонные действия в отношении на мировой арене. Хорошо, Трамп берется в пакете. Он не берется: отдельно - Трамп хороший, отдельно - Трамп плохой. Для России. Он берется в пакете. Он Трамп.
С. Бунтман
―
Какой есть.
А. Венедиктов
―
Другого не будет.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, еще были вопросы о вопросах. Какие вопросы у тебя в истории с лубянским стрелком. И ушло ли это в песок сейчас.
А. Венедиктов
―
Ничего в песок не уходит. Прекратите. Сейчас должна, через небольшое время должна выйти официальная версия, которой еще нет. Она может быть убедительная, а может быть не убедительной. У меня первый и главный вопрос: почему больше 50 минут огромное число вооруженных сотрудников атаковало и пыталось ликвидировать одного человека. Для меня это главный вопрос. Если он был один. И был ли он один. Потому что на самом деле разговор о трех стрелках – это разговор от пресс-службы ФСБ, а не придумано журналистами. Это было первое коммюнике. Был первый пресс-релиз. Вряд ли можно представить себе, что такой подробный пресс-релиз, зашли в приемную, открыли огонь, ответным огнем… Он выбежал, пробежал 300 метров. Подробно. Может быть фантазия, согласились. Но хотелось бы, чтобы была дана оценка и этому. Поэтому мои вопросы – это операция по ликвидации, которая длилась в центре Москвы одного человека, вооруженного карабином «Сайга» необычайно долго. С учетом места, где находится огромное число вооруженных людей. Где в этом здании сидит всегда готовый дежурный отряда специальных назначений, который должен выскочить на улицу и блокировать этого человека. Вопрос нескольких минут, это как пожарные. Сигнал – и побежали. Даже на машину не надо было садиться. Выгонять машину из гаража. Вот я не специалист, не берусь судить. Но все люди, оперативники, с которыми я разговаривал, люди, которые в том числе занимаются и ликвидацией террористов, занимались на Северном Кавказе и продолжают заниматься всюду. Говорят, что по времени как-то не бьется. То есть всё может быть, может там есть какие-то обстоятельства. Ну вот надо узнать, какие обстоятельства. Никаких секретов не было, это было в публичном месте. Месте, где ходили гражданские люди и месте, где ходили прохожие. Поэтому этот вопрос остается. То есть если это провокация, то чья и зачем. Политические последствия – это потом. Это потом. Выводы – это потом. И мы знаем, что всегда президент Путин не торопится с кадровыми выводами, но потом они на них наступают. Мы это видели по Беслану, когда генерал армии был сначала награжден, а потом уволен. И сейчас вообще нигде. Проничев. Обратите на это внимание. То есть для меня вопрос вот этот. Потому что вопрос моей безопасности. Я там хожу. В Библио-Глобус например.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Детский мир, например.
С. Бунтман
―
Там много всего. Там оживленное место. Здесь настойчивый вопрос: так что такое вообще произошло, после чего в приемной ФСБ он достал оружие.
А. Венедиктов
―
Я вам только что ответил. Что ответа пока нет. Вы хотите, чтобы я фантазировал? Я не буду фантазировать. Это к другим товарищам в других медиа.
А.Венедиктов: Еще раз напомню, что решение ВАДА было единогласным, чего я не упомню по отношению к России единогласия
С. Бунтман
―
Как ты думаешь, долго ли будут тянуть с официальным. После каникул…
А. Венедиктов
―
Я думаю, что идет расследование, я думаю, что люди работают. Потому что это вызов всей федеральной службе безопасности. Это вызов лично президенту Путину, потому что именно в этот день во время концерта, посвященному дню чекиста, это произошло у центрального здания чекистов и убиты были чекисты. Это вызов. Поэтому я не думаю, чтобы его специально затягивали.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, история про лубянского стрелка, про все то, но при этом говорят, что нет повышенных мер безопасности, связанных с новым годом. Только обычные меры.
А. Венедиктов
―
Ну как нет повышенных мер безопасности. С сегодняшнего дня перекрывают центр Москвы. Для гуляний. Перекрывают всю Тверскую. Часть Моховой.
С. Бунтман
―
Особый проход.
А. Венедиктов
―
Да, по безопасности. Ну слушай, это же вопрос эффективности. С учетом стрелка, ни в какой стране, то есть я не знаю, может, вы знаете, подскажите, нет нигде рамок на вход в аэропорт.
С. Бунтман
―
Нет.
А. Венедиктов
―
Вот я сейчас улетал, понятно, что даже в Израиле нет, воюющей стране. По-другому безопасность организована. Там я вылетал из Белоруссии, я думал, может там рамки. Как мне протащить самогон, который мне… Объясняться. Нет, там нет рамок на вход в аэропорт. То есть на самом деле как видится службам безопасности, так они и делают. Я думаю, что сигналы повышенной опасности тоже есть. Но если представить, что это сошедший с ума человек, предположим, такой человек может возникнуть где и когда угодно. До рамок, после рамок. При этом мы понимаем, что десятки тысяч людей будут гулять. Мы это видели на прошлом праздновании нового года. Люди реально гуляют с детьми и так далее. Мы видели все на чемпионате мира по футболу. Где, конечно, тоже все говорили: а, вот безопасность чрезмерная. Ребята, ни одного теракта. Слушайте. И город гулял.
С. Бунтман
―
Кстати, на чемпионате мира по футболу меры были, скажем так, не гигантские. Они были абсолютно…
А. Венедиктов
―
Ты просто не видел.
С. Бунтман
―
Вот! Так я и не должен видеть. Вот в чем дело. В Израиле мы что думаем, в супермаркете это охраняет дедушка охранник…Ну конечно там все это достаточно…
А. Венедиктов
―
Это старый спор: что является сдерживанием, а что не сдерживанием. Пусть это обсуждают специалисты. История заключается в том, что по результату не должно быть теракта. Вот и все. По результатам чемпионата мира по футболу не было попыток теракта. Может быть, они были, но мы про них не знаем. Вот и вся история. И нам как гражданам, как мне кажется важнее результат.
С. Бунтман
―
Конечно, важнее результат. Но мы можем сравнивать. Потому что когда были выезды, например, автомобилей в Германии, во Франции в людные места. То стали ставить…И кстати говоря, что бы ни говорили, но вот эти две бетонные скамейки, которые у нас стоят на широкий тротуар Нового Арбата, я их считаю правильными. Потому что там выезд может проехать уборочная техника, но не может проехать ничто, больше мотоцикла, например.
А. Венедиктов
―
Пусть специалисты с этим разбираются. И уровень неудобства всегда коррелируется с уровнем безопасности. И когда на вылете в Израиль тебя допрашивают… Мне однажды один из руководителей безопасности государства, бывший украинский гражданин, я говорю: «Слушай, но вот вопросы же дебильные. Ну зачем?» А я уже во всех компьютерах, понятно, что как. Я еду от премьер-министра Израиля. Он говорит: «Послушай, это ты улетаешь, ты подвергаешься опасности». Мы-то на земле останемся. Это делается не для нас. Нам бы это сто лет не надо. Это делается для тебя. Мы воюющая страна и с 71-го года у нас в аэропортах, когда в 1971 году или 1970 в аэропорту был захват. У нас нет ни захвата, ни попытки и мы не будем снижать меры безопасности. Вот они так считают. Другие считают иначе. Но для граждан важен результат.
С. Бунтман
―
Совершенно верно. Но сочетание уровня безопасности с уровнем понимания, для чего это делается – это очень важно. И когда со всех сторон для понимания, не просто ставится узкая рамка, которая создает чудовищные, кстати, очереди. Даже когда на углах, ты же видел во Франции и в Италии стоят военные машины. С военными. Это военнослужащие.
А. Венедиктов
―
С примкнутыми штыками что называется.
С. Бунтман
―
Абсолютно. Но это не угнетает. Даже туристов. Морально не угнетает. Потому что всегда все объясняют и написано, какая эта операция.
А. Венедиктов
―
Вопрос объяснения - это чрезвычайно важно. Тут я согласен.
С. Бунтман
―
«Есть Моссад?» – конечно, есть Моссад.
А. Венедиктов
―
Моссад - это разведка. Это СВР. Моссад не работает на территории Израиля. Это так, на всякий случай. Если вы имеете в виду контрразведку, то называется Шин-бет. Давайте мы будем аккуратнее.
С. Бунтман
―
Ты понимаешь, что в создании Моссад это вообще всё.
А. Венедиктов
―
Да. Это как Госдеп, только наоборот.
С. Бунтман
―
«На чемпионате мира был наезд на людей на Ильинке», - Михаил.
А. Венедиктов
―
Вы, Михаил, все забыли уже, естественно. Этот случай был разобран. Человек заснул за рулем. Потому что он работал, зарабатывал бабки 24 часа таксистом. Это вопрос о том, кто должен иметь лицензию на такси. Мы же говорим про теракты. Ну чего вы придумываете.
С. Бунтман
―
Потому что действительно отличить теракт от несчастного случая…
А. Венедиктов
―
Еще взрывы газа бывают, знаете ли. Еще бывает, люди падают со строительных лесов. И я могу сказать, сколько ДТП случилось во время чемпионата мира и сколько погибших. По дням есть статистика. Но это не теракт, понимаете.
С. Бунтман
―
Да, это все верно. Ну что же, начало следующего года не обещает нам ничего. Или какие-то узлы есть хотя бы в первой половине года, которые ты бы отметил.
А. Венедиктов - 15
―
го января обращение Путина к федеральному собранию.
С. Бунтман
―
Это событие или новость?
А. Венедиктов
―
Это зависит от содержания обращения. А если он чего объявит там? Это такое место, где все фары устремлены, прожектора на президента России. Это будет транслировать мировое телевидение, потому что ожидание, бывает так, все с ожиданиями, а он потом говорит там, а он чижика съел. А он может объявить все, что угодно. Он сейчас является реальным человеком, который принимает решения, все остальные институты власти только исполняют их. Поэтому вот 15-го января давайте смотреть, что будет 15-го января. Например, что называется.
С. Бунтман
―
А дальше что-нибудь есть в более отдаленной перспективе, что-нибудь видится тебе важное из намеченного.
А. Венедиктов
―
Ну выборы в сентябре в 20-м году в нескольких регионах. Это будет такой замер большой перед выборами в ГД 21-го года. За год. Сохраняется ли динамика протестная или нет. Выборы в частности в Новосибирске в красном, посмотрим, что КПРФ возьмет. Для меня градусник, воткнутый в разных людей, в разные субъекты федерации. Поскольку я интересуюсь этим вопросом, я буду смотреть за ростом протестных настроений и которые могут в выборах проявиться.
С. Бунтман
―
То есть до сентября. Неожиданности…
А. Венедиктов
―
Неожиданности каждый день.
С. Бунтман
―
Неожиданности могут быть.
А. Венедиктов
―
Олимпиада. То есть наши спортсмены.
С. Бунтман
―
Олимпиада, наши спортсмены, да.
А. Венедиктов
―
Например, чем закончится все это бодание с ВАДА. Для спортсменов, естественно. Еще одна тема.
С. Бунтман
―
Оцени поведение именно российского руководства в проблеме с допингом.
А. Венедиктов
―
А мы не знаем поведение руководства. Мы видим крайне осторожную позицию Путина, если говорить о Путине. Он говорит, что да, надо подавать в суд. Как всегда: идите до конца. Идем до конца. Я бы сказал, что она умеренная. Я бы сказал, что никакой свистопляски от политических деятелей РФ обычно мракобесной и кричащей – не было. Кроме Петра Толстого, но кто же этих антисемитских ребят слушает. Один высказался. Все остальные очень аккуратно. Надо процедуру до конца, это, конечно, политическое решение. Поэтому надо идти в суд оспаривать. Так вот умеренно. Потому что понимают уровень проблемы. Еще раз напомню, что решение ВАДА было единогласным, чего вообще в этих вопросах я не упомню по отношению к России единогласия. В ВАДА было очень много людей, которые сочувственно относятся, они вообще бывшие спортсмены и вообще сочувственно относятся к спортсменам. И знают, что такое труд спортсмена. Тренировки. Поэтому когда они принимали решение единогласно, это означает, что оно единогласно. Без сомнения для них.
С. Бунтман
―
В общем, под Олимпиаду можно предполагать, что будет какая-то у нас толчея пропагандистская.
А. Венедиктов
―
Не будет.
С. Бунтман
―
Нет трансляции и так далее.
А. Венедиктов
―
Найдем, где смотреть.
С. Бунтман
―
Найдем, но это же демонстративный жест.
А. Венедиктов
―
На жест уже давно пора прекратить обращать внимание. А что касается Олимпиады, я хотел бы напомнить, что, выступая под нейтральным флагом, российская сборная по хоккею завоевала золотые медали.
С. Бунтман
―
Это был флаг СНГ.
А. Венедиктов
―
Он нейтральный…
С. Бунтман
―
А, сейчас.
А. Венедиктов
―
Сейчас.
С. Бунтман
―
Это я вспомнил.
А. Венедиктов
―
Завоевала золотые медали на прошлой Олимпиаде. И болельщики хоккея в отличие от некоторых дебилов радовались этому. Они не флагу радовались, они радовались победе и золотым медалям нашей команды. Вот и всё. Это абсолютно правильное адекватное поведение. Поэтому важно, чтобы наши спортсмены поехали и выигрывали медали. Точка.
С. Бунтман
―
И второе. Что-нибудь такое грандиозно удивительно пропагандистское новое от 75-летия победы ты ожидаешь?
А. Венедиктов
―
Сереж, я просто представляю, как это будет. Да, приедут, я надеюсь, что приедут многие. И хорошо. Но 75 лет победе, никто не должен забывать и никто не забывает. Это важный праздник в нашей жизни. Верно. А мы, «Дилетант» будем делать номер к 75-летию победы, в смысле выйдет 22 апреля, видимо, майский номер. Он будет посвящен Нюрнбергскому процессу. И малым Нюрнбергским процессам, потому что многие забыли, что он сопровождался так называемыми малыми Нюрнбергскими процессами над нацистскими врачами, над гестапо СС и еще над кем-то.
С. Бунтман
―
Над судьями.
А. Венедиктов
―
Над нацистскими судьями.
С. Бунтман
―
Над дипломатами были отдельные заседания.
А. Венедиктов
―
Совершенно верно. Мы сделаем этот номер, и он думаю, будет так же разобран, как наш номер, который был посвящен пакту. Потому что вся правда полная, не частичная. Частичной правды не бывает. Частичное здоровье – это болезнь. Вся правда в этом номере была.
С. Бунтман
―
Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. С наступающим вас. Всего вам доброго, до свидания.