Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2019-05-18
С.Бунтман
―
Добрый день! Алексей Венедиктов здесь, Сергей Бунтман тут. Александр Смирнов за пультом. Чат существует, YouTube всё показывает. Эсэмэски присылайте. Алеша, добрый день!
А.Венедиктов
―
Добрый.
С.Бунтман
―
Два объявления. Одно — про 20-е число. Это в особенности для Санкт-Петербурга и гостей города.
А.Венедиктов
―
Это послезавтра.
С.Бунтман: 20
―
е — это послезавтра. В петербургском отеле «Гельвеция», Марата-11 главный редактор «Дилетанта» будет беседовать с Генри Резником, замечательным адвокатом по теме: «Суды в России больше, чем суды».
А.Венедиктов
―
«Дилетантские чтения».
С.Бунтман
―
«Дилетантские чтения» 20 мая в 19 часов. «Гельвеция. Это ул Марата, дом 11. Билеты на сайте отеля. Пожалуйста, приобретайте и идите. Будет интересно.И второе — про ближайшее время. В конце этого часа мы ждем подробного рассказа, интервью, записанного Ольгой Бычковой из Екатеринбурга. Что там именно сейчас…
А.Венедиктов
―
Нет. Интервью мэра Екатеринбурга.
С.Бунтман
―
Интервью мэра Екатеринбурга, которое Ольга Бычкова взяла.
А.Венедиктов
―
Только что.
С.Бунтман
―
Это будет, что там происходит и какие решения могут быть. С Екатеринбурга мы и начнем, не только завершим этот час. Итак, что можно сказать на сегодняшний день и какие соображения по этому поводу?
А.Венедиктов
―
Я опять же в своей обычной манере разделил эти досье на два. Первое — это конкретное досье Екатеринбурга, это строительство храма Святой Екатерины, его история, история противостояния части горожан, властей, строителей и активистов. А другая тема — это тема: Уличные и городские протесты вообще.
А.Венедиктов: Если я правильно понимаю развитие событий, то здесь тоже храм, кафедральный собор не будет построен
Что показывает нам Екатеринбург, что касается главной темы, конкретно Екатеринбурга. Просто надо понимать некие особенности той истории. Всё это связано в первую очередь с расстрелом царской семьи. И храм Святой Екатерины был снесен, по-моему, в 29 году. Это был кафедральный собор, то есть главный собор Екатеринбурга, Свердловска, как хотите.
И довольно долго среди местных предпринимателей, «медных королей», как их называли — Козицын и Алтушкин — была идея восстановить этот храм как кафедральный собор, главный собор Екатеринбурга. Был сделан проект. Дальше началась история с местом. Дело в том, что, во-первых, в Екатеринбурге уже есть Храм на Крови, то есть в память об убийстве царской семьи. Эта история, она уже существует с другой стороны реки, но она существует. Храм на Крови, он существует.
Вторая история связана с тем, что первым местом попытки поставить этот храм, кафедральный собор, естественно, на старом месте. Вот как храм Христа Спасителя на старом месте. Но тогда горожане вышли против этого дела. Там фонтан. После долгого и бурного обсуждения власти города и власти области, и спонсоры, скажем, строительства храма отказались. Горожане в данном случае настояли на своем. Это первая история.
Вторая история. Потом была история сделать насыпь в пруду екатеринбургском и поставить храм на воде, чтобы он отражался в воде. Вышли защитники пруда. Опять были долгие согласования. По-моему, это было при мэре Евгении Ройзмане уже. И опять горожане противники строительства победили во второй раз. И спонсоры и власти отказались там строить.
Третий вариант — это нынешний. Это вот сквер рядом с Ельцин Центром — тоже центр Екатеринбурга. И снова горожане вышли. И, если я правильно понимаю развитие событий, которые меняются пока, то здесь тоже храм, кафедральный собор не будет построен.
Вот это история номер один, история попытки крупных бизнесменов поставить кафедральный храм города и, столько, протесты горожан, которые три раза, ну два точно — это третий раз — приводят к срыву храма. Так или иначе, эта история разрешится.
Более важная история — это история городских протестов и неумение договариваться. На мой взгляд, власть в первую очередь, а не спонсоры отвечают за это. Власти российские растренировались договариваться. В лучшем случае они говорят: «Мы вам сделаем счастье. Вы сами потом поймете».
С.Бунтман
―
Пока вы ничего не понимаете.
А.Венедиктов
―
«Это вообще не ваше дело, грубо говоря. Ну, можно чего-то послушать на обсуждениях, на форумах. Но мы вам сделаем счастье. Вы не понимаете. Мы вам построим здесь либо многофункциональный центр, либо больницу, либо проложим метро, либо построим храм. А вы потом нам скажете спасибо». И вот эта история, которая длится уже 10–15… 20 лет без учета мнение горожан, которые могут быть правильные мнения, которые могут быть неправильные, могут быть радикальные, могут быть не радикальными — без учета всякого мнения горожан, он, собственно, и приводит к таким историям, как в Архангельске в Шиесе как мусорные полигоны, как в Москве те или иные стройки, и как вот собор Святой Екатерины в Екатеринбурге. Почему все говорят — храм, не понимаю. Собор.И это важная история, что потеряна коммуникация. Это вопрос коммуникации. Потеряна коммуникация между властью, в том числе, и верховной, я имею виду президента, и, собственно, тем мнением, которое формулируется у людей, которые живут… Это городской или сельский — неважно. Это местное протестное движение в новых условиях.
Во-первых, в чем заключаются новые условия? Новые условия заключаются в том, что этот протест, он сетевой, он не имеет лидеров. Лидеры не организуют протест, они в ходе протеста выдвигаются. Да, конечно, мы все вспомним Чирикову и Химкинский лес. Это не сегодня случилось. Но просто с учетом развития социальных сетей это становится так громко. И мимо этого не может уже пройти ни президент, ни губернатор, ни правоохранительные органы.
А.Венедиктов: Власти российские растренировались договариваться
И мы видим, как по старинке сначала через колено: «Да ну, всё согласовано. Юридически все согласовано? Согласовано. Все разрешения получены? Получены». И в этих юридических процедурах нет одного — нет мнения людей, которые там живут. Исчезли. Или они там в виде этих, достаточно часто формальных, общественных слушаний. То есть они есть в процедурах, записаны. Либо вообще без процедур. Вы избрали депутата, вот они и решают. Вы избрали губернатора, вот он и решает. Вы избрали президента, вот он и решает. Вы делегировали ему право решения, поэтому он вам сделает счастье.
И это история, что это не так, она начинает развиваться, продолжает развиваться. И мы видим, каким образом там, где люди настойчивые — в Архангельске, в Екатеринбурге или в Москве — там это происходит. Причем в данном случае абсолютно неверно, справедливо это или нет.
С.Бунтман
―
Абсолютно неважно.
А.Венедиктов
―
Неважно абсолютно. Отсутствие коммуникации делает ее несправедливой изначально. Отсутствие учета мнения делает ее несправедливой изначально. Даже если нужно здесь построить МФЦ или больницу, или метро проложить, или храм построить. Даже это делает это несправедливым.И вторая составляющая, на мой взгляд, очень важная — то, что государство продолжает делиться правом на насилие. Вот эти частные охранные предприятия ЧОПы, которые вступают в физический контакт с гражданскими активистами. Не полицейские, не ОМОН, то есть не государство, а вот местные ЧОПы. И вот очень интересную историю я нашел, касающуюся Екатеринбурга. Проводили опрос 14–16 мая в разгар этих событий про храм.
С.Бунтман
―
Кто проводил?
А.Венедиктов
―
«Социум», местная такая компания у них в Екатеринбурге, но она не замечена в ангажированности. Местная социологическая служба.
С.Бунтман
―
То есть проводили правильный опрос социологический.
А.Венедиктов
―
Социологический опрос, да. И общие цифры были такие: 55% — за сквер, 28% — за храм. Это городской опрос. И мне в «Леваде» сказали, что это нормальная социологическая служба «Социум». Я же сам не знаю.А теперь очень интересный был вопрос: «Изменилось ли как-то ваше отношение к бизнесменам, спонсорам строительства храма?» Этот опрос происходит в ходе столкновения между ЧОПом или там вот этими охранниками, не правоохранительные органами, и гражданскими активистами. Так вот 26% опрошенных — ухудшилось. На вопрос «Ухудшилось ли ваше отношение к активистам, которые валили забор, кидали его озеро, сталкивались с полицией? — 9% — ухудшилось. А здесь — 26%.
То есть даже среди тех людей, которые, может быть выступают за храм — кстати, 53 относят себя к православным, — даже среди них вот этот способ бороться с гражданским протестом — вот эти драки, эти нанятые люди в черном, этот забор один, потом забор другой, чтобы не видели, что происходит. Вы пока кричите, мы поставим такой плотный забор, а там будем делать свое.
А.Венедиктов: Государство продолжает делиться правом на насилие
Вот сейчас мэр Екатеринбурга пошел смотреть, потому что начали доходить слухи, что там что-то варят, укрепляют забор, несмотря на то, что тайм-аут. Вот сейчас он идет ножками туда или уже пришел. Увидим. То есть вот эти цифры, мне кажется, очень важные.
Представим себе, что эти бизнесмены честные, православные, вот они хотят вложить деньги вот в это. И все равно ухудшилось. Потому что так, как они свой «замечательный»… ну, скажу — заметный проект строят на противостоянии с частью горожан, вызывая… Дело в том, что у этих бизнесменов есть там академия единоборств. Она вызывает этих студентов академии единоборств.
С.Бунтман
―
На подмогу.
А.Венедиктов
―
На подмогу, да. Ставят заборы и так далее. И вот представим на секунду, хотя даже если эти люди абсолютно честно хотят построить только этот храм, ничего другого, чтобы замолить грехи своих отцов или создать условия — вот именно такое их поведение привело к тому, что 26% ухудшилось мнение о них.И вот полное непонимание того, как в современном обществе, в цифровом обществе распространяется информация, собираются люди, вот оно к этому привело. И повторяю, это не вопрос Екатеринбурга, это вопрос любого города. Ну, я сейчас говорю о городских протестах, но, может быть, в селах есть и наверняка есть… Мне тут прислали — в Челябинской области, там тоже было чего-то такое, стройка. Пришли жители и стали бунтовать. И в результате глава поселения, несмотря на то, что это приносит деньги для поселения… есть стройки, которые приносят деньги для поселения.
С.Бунтман
―
Но в этом же надо убеждать.
А.Венедиктов
―
Нет разговора. «Мы вам сделаем счастье, и вы потом поймете». Это, Сережа, та же самая история, когда кое-что вовремя московской предыдущей каденции Собянина мы говорили о деревьях на Тверской… Дело же не в том, что плохо — посадить эти деревья и не в том, что они все-таки прижились. А дело в том, что мы сказали, что так будет…. Я напоминаю, что была история моя любимая про Александра III, когда знаменитый циркуляр о кухаркиных детях, запрещающий поступать им в гимназии, то есть становиться бюрократией империи. И Константин Победоносцев, не самый либеральный политик пишет государю, своему ученику Александру III: «Надобно помягче». Знаешь, какая резолюция? «Так будет. Александр». Вот это «так будет» — это приводит вот так. При этом «мы хотим вам счастья».Поэтому все эти городские протесты — назовем их таким широким словом — это очень важная история. И здесь вопрос в том, что власти, неважно какие — районные, муниципальные, городские, областные, федеральные — должны вернуться к тому, что с людьми надо разговаривать. Они свое счастье могут видеть не в новом медицинском центре, а в сохранении трех деревьев. Я же рассказывал тебе, как шел спор между жителями «машиноместа» и «зеленые насаждения». Извините, собирайтесь, считайте. Отложите по времени, не горит. Храм в Екатеринбурге не горит. Вы же навечно его ставите? Ну, так референдум или другие места — это пусть решают екатеринбуржцы.
С.Бунтман
―
Теперь про опросы, референдум и так далее, заявление президента.
А.Венедиктов
―
Кто докладывает президенту? Начнем с этого. Президенту докладывает губернатор. Вам понятно, что он докладывает?
С.Бунтман
―
Ну, можно вообразить.
А.Венедиктов
―
Второе: президент получает информацию по линии правоохранительных органов, которые говорят, что идет бунт, естественно. Вот ему основное. А пресса, она же такая — так-сяк, эти блогеры, неизвестно кто. И поэтому у президента картинка вот эта. А поскольку нам Дмитрий Сергеевич Песков говорит, что президент не смотрит телевизор, только новости. А в новостях этого не было, в телевизоре.
С.Бунтман
―
А он что, Марья Ивановна, чтобы только из телевизора?..
А.Венедиктов
―
Я тебе цитирую. Нет, у него папочки, я же сказал. Губернатор первый, подписано. Правоохранительные органы, я не знаю — руководитель ФСБ, МВД по Свердловское области — второе. Полпред президента — третье. Совпадает всё. На пустом месте. «Что там случилось-то? Я же не понимаю. Люди обычно хотят храм, а тут — нет. Что случилось? Безбожники, что ли?» «Нет, — говорит спрашивающий корреспондент, — не безбожники». Это шутка была про безбожников. И дальше он говорит: «Ну, надо же их спросить». Но надо тоже быть честным, потому что, когда говорят, что он сказал «Пусть меньшинство подчиниться большинству», там следующая фраза: «И все-таки мнение меньшинства тоже надо учитывать», — говорит он.А дальше местные власти начинают: «Опрос, не опрос? Он сказал слово «опрос». А как же мы можем?» Опрос есть в федеральном законе и есть в местном законе опрос. Но мы же не можем выйти за то, что сказал президент. Мы не можем провести референдум, потому что он же сказал слово «опрос». Но мы сейчас услышим, я надеюсь, в интервью… Не сейчас, а через…
С.Бунтман
―
Без 15, без 10 у нас будет… Но мы прервемся прямо сейчас на новости. А по том продолжим разговора.НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Мы продолжаем. И не уходит от екатеринбуржской темы. У нас примерно через 13 минут будет интервью, которое взяла у мэра Екатеринбурга Ольга Бычкова вот только-только что.— «О Соловье, пожалуйста». Нет, ну, вы знаете, друзья, о Соловье… Ну что, он не работает в МГИМО больше.
А.Венедиктов
―
Он говорит, что он не знает. Его не предупредили. А я знаю.
С.Бунтман
―
Не знает, да?.
А.Венедиктов
―
А меня предупредили
С.Бунтман
―
Да, кстати, и сразу я скажу, ничего мы не забыли, дорогие друзья. Если вы пишите, что все забыли о Магнитогорске, все забыли о «Суперджете» или все забыли о чем-нибудь другом… о докторе Лизе, вот вы к себе тогда… Если вы не забыли, то все другие тоже не забыли…
А.Венедиктов
―
Не надо пересказывать. Мы в этой программе не пересказываем новости. Если у нас есть какая-то новая аналитика… Вот мы видели по «Суперджет» заявления, информация Следственного комитета и опровержение этой информации из «Аэрофлота» — в нашем эфире, на нашем сайте. Ну что, я вам пресс-релизы читать буду? Зачем?
С.Бунтман
―
Когда появится что-то для обобщения и наблюдения, конечно, сразу и говорим.
А.Венедиктов
―
Мы даже не забыли про самолет, в котором была доктор Лиза и ансамбль Александрова, где до сих пор расследование не поставило точку, обратим на это внимание.
С.Бунтман
―
Скажи мне, пожалуйста, все-таки в Екатеринбурге — здесь многие спрашивают — это бунт?
А.Венедиктов: Не президент должен был высказаться, а патриарх по этому поводу
А.Венедиктов
―
Ну слушайте, как говорил Владислав Юрьевич Сурков, здесь вам не лингвистический клуб. Что значит бунт? Да это бунт в том смысле, что это бунт против системы неконсультирования, отсутствия коммуникаций, принятия решений втихую или принятия решения силовым образом. В этом смысле это бунт. Но бунт — слово литературное. У нас даже, по-моему, в Уголовном кодексе нет слова «бунт».
С.Бунтман
―
Что говорят в Екатеринбурге голоса и дерьмоящика, мы не будем анализировать. Там нечего анализировать. Пускай они сами разбираются.
А.Венедиктов
―
Я просто не знаю.
С.Бунтман
―
А я и знать не хочу. Так вот, далее. Здесь говорят, что главным собором был Богоявленский. Но это тоже нам не теологический клуб.
А.Венедиктов
―
Ну, то, что я читал… Я слово «главный» не понимаю. Я слово понимаю «кафедральный».
С.Бунтман
―
Ну, кафедральный. Может быть, епархия, может быть, архиепархия, может быть две епархии…
А.Венедиктов
―
Конечно. Я слово «главный» не сказал, я сказал «кафедральный».
С.Бунтман
―
Собор — это то место, где держат кафедру епископ или архиепископ. Скажи, пожалуйста, кстати, о фидеизме и поповщине. Ты смотрел на реакцию РПЦ по этому поводу? Или там не на что смотреть?
А.Венедиктов
―
У нас сейчас будет, я надеюсь, сегодня интервью с представителем епархии настоятелем Храма на Крови, который стоит. Вот мы реакцию и посмотрим. Мы смотрим на реакцию очень умеренную Владимира Легойды, представителя патриарха. Самого патриарха мы не слышали. Я не помню, кто там из митрополитов... я его не слышал, у него как раз был день рождения или день тезоименитства только-только. Я имею в виду уральского этого. Ну вот… Они говорят: «Мы здесь не при чем». Смотрите, что они говорят, они говорят в церкви, Легойда говорил: «Подождите, все законные процедуры соблюдены. При чем тут РПЦ? Теперь это отношение между властью, застройщиками и гражданами. Церкви там нет». Я, кстати, тоже забыл ее упомянуть. Это, конечно, извини, Володя, лицемерие.
С.Бунтман
―
Да уж, похоже.
А.Венедиктов
―
Конечно же. И не президент должен был высказаться, а патриарх по этому поводу, на мой взгляд. Если это строительство собора вызывает такое противостояние, может быть, и патриарху направить туда своего представителя или заставить… попросить, благословить владыку митрополита, который окормляет эту область, стать посредником.История же в том, что нет места обсуждению, не посредничества. Потому что все участники — участвуют, что называется. Все названые стороны — застройщики или как хотите, власть, активисты и даже представители церкви — они все заинтересованные люди. И мэр, естественно. Где медиаторы, где посредники? Я предложил им бывшего мэра Ройзмана, который, с одной стороны, хорошо знает и имеет отношения с застройщиками, естественно, хорошо знает нынешние властные структуры, потому что нынешний мэр, он было замом губернатора и они там контактировали, и знает горожан.
С.Бунтман
―
Да ты что? Ройзмана в огород пускать!
А.Венедиктов
―
Ройзман и так там в огороде.
С.Бунтман
―
Но официально пускать в огород — ты что?
А.Венедиктов: Это вопрос коммуникации. Власть не почувствовала, что она отдельно от граждан
А.Венедиктов
―
Ну, значит, будете на улице стоять. Вот эта история. Ну, найдите другого — пожалуйста. Но в результате у нас медиатором оказался президент Путин вместо Евгения Ройзмана. Ну, хорошо, можно и так.
С.Бунтман
―
Тут, конечно, что всё по закону, так сказать, все процедуры соблюдены…
А.Венедиктов
―
И так говорит церковь. Меня спросили, как говорит церковь. Я говорю, как говорит представитель патриарха.
С.Бунтман
―
Единственное могу заметить, что у нас в Москве, казалось, столько всего по процедуре было сделано, но все равно с этим приходилось бороться при застройке при точечной и так далее, и договариваться.
А.Венедиктов
―
Наоборот, это вопрос коммуникации, еще раз говорю. Власть не почувствовала, что она отдельно от граждан. И это факт. И за эти 20 лет вот это случилось главное. Еще раз повторяю: «В лучшем случае мы вам сделаем красиво и богато, в лучшем случае честно», а в худшем зарабатывать на этом, чего мы будем стесняться этих слов-то? Забор на чьи деньги строится: бюджета или застройщика?
С.Бунтман
―
В чате написали, что забор стоит больше, чем школа.
А.Венедиктов
―
Да. Там забор такой, на века, я бы сказал. Но тут начали приводит цифры, что референдум будет стоить 100 миллионов рублей, а окормление площади Ленина и памятник Ленина — 105 миллионов — там сразу возражают — потратил же мэр на это. Ну, и так далее. Но здесь даже уже не вопрос денег. При этом то, что я читаю, эти спонсоры, застройщики, они большие благотворители — и детские и медицинские. Ну и что? Но просто это тоже надо знать. Но, ребята, если вы хотите сделать людям хорошее, то вот сядьте не с губернатором, как вы сели, господин Алтушкин, в первую очередь, и господин Козицын, а сядьте с этими людьми. Вы же и так им помогаете в других сферах.
С.Бунтман
―
Но помогаем — это вот… А тут…
А.Венедиктов
―
Благотворители, они всегда будут. Так это тоже — вот. Они же не для себя храм строят.
С.Бунтман
―
А тут давно воспитанные и властью и бизнесом. Это бизнес-снобизм: «Не наш уровень — с народом разговаривать». Понимаешь?
А.Венедиктов
―
Ну, может быть. Но это твоя трактовка.
Е.Бунтман
―
Это моя трактовка.
А.Венедиктов
―
Я этих двух людей не знаю. Я только знаю, что Оля Бычкова, которую я командировал туда, у нее стоит задача — взять у них интервью тоже. Вот мы начали с мэра. Будут активисты. Будет губернатор, я надеюсь, Будет, соответственно, представитель епархии. И я хочу, конечно, чтобы она взяла у всех. Ну, так «Эхо» работает — взять у всех интервью. А вы сами решайте, на чьей стороне правда или правда посередине.
С.Бунтман
―
«К сожалению, в Москве не проявили такую активность, когда уничтожили легендарный «Стадион юных пионеров» и напротив — бассейн «Динамо» в Петровской парке».
А.Венедиктов
―
А когда уничтожали бассейн «Москва» и на его месте возводили храм Христа Спасителя — это тоже активности мало. Значит, это было неинтересно. Что такое «к сожалению»? Значит, это было неинтересно для жителей Москвы. Вот и всё.
С.Бунтман
―
Хотя, насколько я помню, в этом квартале все, что касается ВТБ Арена и всего, что напротив, там очень подробно обсуждали очень многое. Да и у нас здесь авторы и застройщики проекта ВТБ Арены и Петровского парка здесь развенчали очень много штампов, которые набрались. Потом успокоилось.
А.Венедиктов
―
Еще раз: это вопрос коммуникации, это вопрос общения с людьми, которые живут рядом вокруг и любят одно и то же место.
С.Бунтман
―
Мы возвращаемся по кругу к тому же самому, что диалог совершенно необходим.
А.Венедиктов
―
На ранних стадиях, на начальных стадиях.
С.Бунтман
―
Начиная с самых ранних стадий. А впоследствии диалог должен только уточняться. Потому что на все вопросы должны быть ответы. И если ты не хочешь глупых вопросов, скажу я, то, извини, сначала ты объясни и дай ответы, дай свои планы и предложи их рассмотреть. Это очень простая история.Да и, кстати, тут не надо смешивать всякие истории. Есть много, что уже не существовало, а потом застраивалось. Дорогие друзья, примерно через три минуты вы послушаете интервью мэра Екатеринбурга, которое он дал «Эху Москвы».
«Как вам фильм Навального про семью Алтушкина?»
А.Венедиктов
―
Ну что? Ну да. А что такое «как мне»? Вы знаете я не люблю только таких «у жены — британское гражданство, скорее всего, у него тоже». Вот «скорее всего» — это не для журналистики. Это для политики. Вот у жены британское гражданство. Да, у жены британское гражданство. Алтушкин не является избранным депутатом или чиновником. Там есть нарушение закона? Там нет нарушения закон. А он еще и храм ставит на месте… Но знать это надо.
С.Бунтман
―
Утвердили электронное, к которому вы так, через губу относитесь, дорогие друзья…
А.Венедиктов
―
Я не знаю, чего через губу, но голосование на «Эхе Москвы» дает 67% тех, кто считает, что такая возможность должна быть. Поэтому через губу здесь… Мы учитываем мнение меньшинства. Но, тем не менее, мнение большинства тоже надо учитывать. Второе чтение прошло в Государственной думе. Третье чтение будет 21-го. Принято рабочей группой Мосгоризбиркома. Принято мое предложение о том, что это будет не более, чем в трех округах. Принято мое предложение о том, что округа будут выбираться только туда, куда входят муниципальные образования (их 16). Принято мое предложение, что 25% муниципальных депутатов этого округа могут заблокировать проведение эксперимента в том или ином округе, то есть мы повысили муниципальных депутатов. Поддержано мое предложение. То есть надо, чтобы мое предложение поддержал Мосгоризбирком.Пока это на уровне рабочей группы — то, что я предложил. Я хочу напомнить, что Мосгоризбирком имеет право по проекту закона сам назначить любые три округа или несколько, вернее. И вот эти мои предложения — это ограничение для Мосгоризбиркома процедурные, чтобы было понятно, откуда взялись эти три округа.
С.Бунтман
―
Сегодня один час программа «Будем наблюдать» вы спрашиваете — я отвечаю. Гениальный вопрос: «Чем происходящее в Екатеринбурге отличается от акции «Желтые жилеты»?» — спрашивает Сергей.
А.Венедиктов
―
Ну, Сергей, это разговор не на 30 секунд.
С.Бунтман
―
Масштабом и причинами.
А.Венедиктов
―
И не только масштабом. «Желтые жилеты» требовали изменения всей налоговой системы Франции. А здесь конкретно одна история. Если ее удовлетворить, вполне возможно, движение рассосется.
С.Бунтман
―
Что же, мы сейчас завершаем и сейчас вы услышите интервью, которое Ольга Бычкова взяла для «Эха Москвы» у мэра Екатеринбурга.