Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2018-08-18
И.Воробьева
―
12 часов и 6 минут в столице. Программа «Будем наблюдать». Меня зовут Ирина Воробьева. И, конечно, это программа с главным редактором радиостанции «Эхо Москвы» Алексеем Венедиктовым. Алексей Алексеевич, здравствуйте!
А.Венедиктов
―
Добрый день!
И.Воробьева
―
Как-то не очень бодро вы, Алексей Алексеевич…
А.Венедиктов
―
Ну, да, накануне проведший бурный вечер на дне рождения друзей, будешь тут бодрым… Надо сказать, что Стаса Белковского, вообще его не видно. Я то хоть не бодрый, а его и нету до конца августа.
И.Воробьева
―
Но зато потом, когда закончится, он вернется… В общем, мы сейчас хотим сказать, что у нас будет сегодня два часа. Мы будем сегодня до 14 часов в эфире. Программа «Будем наблюдать». Мы хотим сказать, что Сергеем Александровичем Бунтманом всё хорошо. Он на следующей неделе будет.
А.Венедиктов
―
Он завтра уже должен быть.
И.Воробьева
―
Тем более. Поэтому не пугайтесь. Обычно, когда я появляюсь в эфире в каких-то других программах, народ начинает пугаться и спрашивать: «Почему? Что происходит, что?» Всё нормально.Итак ваши вопросы в чат трансляции на YouTube. Всё работает. И чат на канале «Эха Москвы». +7 985 970 45 45, как обычно. В общем, все средства связи вам доступны.
А.Венедиктов
―
Ирочка, а можно сказать, что мы пересекли – спасибо вам всем – число подписчиков на канале нашем YouTube в 200 тысяч человек. Спасибо большое! Подписывайтесь, лайкайте.
И.Воробьева
―
Кстати, где наши лайки? Я сейчас смотрю трансляцию… Давайте, что вы там медлите?
А.Венедиктов
―
А то не буду отвечать.
И.Воробьева
―
Не проснулись еще. Всего-то 37 лайков и 1 дизлайк. Давайте надо, чтобы всё было по-настоящему.Начну вот с чего. В 98-м году, когда мне было 15 лет, 20 лет назад произошел дефолт, о котором все вспоминают. И у вас, как у главного редактора радиостанции, наверняка должны быть какие-то свои истории.
А.Венедиктов
―
Я был свежеизбранным главным редактором. Я был избран в марте 98-го, дефолт был в августе. И прежде всего, о чем болела голова – не как сейчас, - а голова болела о том, чтобы люди получали зарплату, потому что мы были практически первым медиа, которое тогда наш акционер Владимир Гусинский перевел на карточки. «Мосбанк» пречислял в белую… И вот… И он сделал один кунштюк, который я только потом понял. Когда начался дефолт, он на «Визу» задепонировал огромное число средств, чтобы не заблокировали, чтобы люди продолжали получать зарплату. Потом я узнал.Но история в том, что здесь-то они не работали, здесь-то банки не работали. И руководство радиостанции… Ну, это только человеку, который совершенно, как я, не понимал ни в чем, могло прийти в голову… Короче, мы собрали карточки наших сотрудников и по очереди – Андрей Александрович Черкизов, Сергей Александрович Бунтман, ваш покорный слуга – выезжали за границу и доили банкоматы. Причем несколько раз чуть полиция не замела. Потому что ты себе представляешь человека… этого Андрюху Черкизова в Чехии – он приехал в Прагу, у него было 83 карточки ну, зарплата людей, а зарплаты поступали, просто снять было нельзя… И Андрей со списком, матерясь и ругаясь по-русски и по-чешски, в банкомат вставлял карточку и говорил: «Так… Воробьева…» - условно…
И.Воробьева
―
Пин-код такой-то.
А.Венедиктов
―
«Фельгенгауэр…» - дын-дын-дын… Подошла, конечно, полиция. Человек в кронах еще… Его задача была: снять зарплату, перевести ее в доллары, то есть шла потеря и перевести через границу. И для нас самое главное было… То есть объяснить чешской полиции, в моем случае - голландской, а в случае Сергея Александровича – французской, что мы, собственно говоря… ну, это можно было. Но перевести через границу зарплату 80 или 100 журналистов в долларах – вот это были риски. И для меня помимо профессиональной работы дефолтовой - я еще сейчас расскажу, как радио сработало, еще одну историю или две – это было в том, чтобы журналисты бесперебойно продолжали получать зарплату. Это доение карточками… Я думаю, что все люди, которые имеют карточки, они представляют: Банкомат. Стоит иностранец и вот с такой пачкой… главное, еще путая пин-коды… Некоторые из нас подслеповаты были уже тогда, 15 лет назад. Это раз история.Вторая история была в том, что, на самом деле, меня предупредили, но я не понял - про дефолт. Естественно, была масса друзей, источников, одним из которых был премьер-министр Кириенко, кстати, который до дефолта один раз подвез меня домой. Кортеж. Премьер-министр… Он просто был здесь. 22 часа. – «Пойду, сейчас что-нибудь поймаю». Я свежеиспеченный главный редактор, а он свежеиспеченный премьер. И он говорит: «Давай, я тебя подброшу». Выхожу. Стоит премьерский кортеж: 5 или 6 машин, ДПС сзади, ДПС впереди. Огромный лимузин. Сели. – «Тебе куда?» - «На Юго-запад». Думаю: ну, высадят меня на Ленинском. Нет, завернул внутрь микрорайона…
А.Венедиктов: Перевести через границу зарплату 80 или 100 журналистов в долларах – вот это были риски
И.Воробьева
―
Во дворы.
А.Венедиктов
―
Охрана ругалась, естественно. Бабушки у подъезда умерли, когда с воем, с криком… Выхожу я и кортеж уходит дальше. Это надо было видеть.Так вот, мы понимали, что что-то происходит. Конечно, мы не знали, что такое произойдет, что такое дефолт. Но в чем подвиг «Эха» был – мне дня за два несколько человек сказало: «Будут очень крупные экономические решения». Ну, я же не понимал, правда, не понимал, какие могут быть решения… И мы сделали одну очень хитрую вещь: мы созвонились с Соросом – да-да! – и договорились с ним, что когда упадут крупные экономические решения, мы сразу его вызвоним. То есть у нас в прямом эфире Джордж Сорос из Европы – он был в Европе, по-моему – комментировал. И мне Сергей Владиленович говорит: «Откуда он знал?!» Я говорю: «Он ничего не знал, Сергей. Слушал выпуск новостей. А мы читали с ленты: решение такое… такое… - и тут же, значит, дедушка Сорос комментировал. Это был подвиг «Эха Москвы». Естественно, мы ничего не понимали, надо признать - механизм дефолта. Но потому уже, с кем бы я не встречался - и Борис Чубайс, кстати, Евгений Максимович Примаков, который слушал «Эхо», и который мне говорил: «А-а, у тебя Сорос был в день… Он знал!» Я говорю: он не знал. А он не знал, он даже не успел проспекулировать на этой игре.
И.Воробьева
―
Он был занят, он был в эфире «Эха Москвы».
А.Венедиктов
―
Он был в эфире «Эха Москвы». Я представляю, как он: «Э-э, сюда все! Я тут не могу…» - на своем венгерском или английском… Вот такая была история. Но, конечно, это была тяжелая потом история, потому что резкое падение уровня жизни. Слушатели просто все перешли в поддержку коммунистов, Примакова на «Долой Ельцина!», - который обещал, что никакого обрушения рубля не будет… Кириенко вообще, на мой взгляд, малозаслуженно его смешали, в том числе, наши журналисты – Андрей Черкизов… Всё понятно, имеет право. Но, конечно, это был тяжелый шок, во-первых, потому что я только женился. Конечно, я как избрался главным - так и женился. И у нас сразу как бы все мои сбережения, которые как журналист… всё это… Но у других еще хуже было. Но, тем не менее, как-то удалось сохранить отношения и с Соросом и с Кириенко, и с Примаковым, и с Ельциным.И сейчас ты смотришь назад: ну было… Чеченская война была страшнее для меня. Сейчас, когда переживаю, когда я специально перед эфиром перечитывал свою книжку «Особое мнение», которую маленьким тиражом мы издали и смотрю свои как бы размышлизмы и все-таки, знаешь, чеченская война – это гибель людей, это безвозвратно. Можно заработать потом, можно пережить, а то, сколько людей… На самом деле, мы же не знаем, сколько людей погибло. Мы не знаем, сколько в Чечне погибло людей. Это всё оценки.
И.Воробьева
―
Но мы так же не будем знать, спустя годы, сколько погибло на Донбассе.
А.Венедиктов
―
Не согласен.
И.Воробьева
―
А почему?
А.Венедиктов
―
А потому что нынешний мир в отличие от 90-х годов – это мир соцсетей. И всё фиксируется. Я недавно встречался с одним сотрудником Верховного комиссара по беженцам ооновского, и он говорит: «Мы же проверяем всё через соцсети. Не миллионы беженцев, конечно, которых нет в соцсетях, а Украина вполне развитая страна – мы видим перемещения, мы видим людей, количество убитых с точностью до 20».Конечно, это не сразу… они пофамильно… потому что это пенсионное обеспечение, потому что человек пропадает из аккаунтов… проверяется. Потому что обе стороны, если не сказать, все три стороны пишут: «Сегодня погибло два бойца ВСУ» или: «Сегодня погибло три бойца донецкой милиции», и они называются, и место называется. Это всё снимается, фиксируется. Вот такого, чтобы вообще, как в Грозном русское население Чечни, например, которое было до войны, вообще растворилось… Я смотрю статистику, сколько было до войны и после людей… то же самое с грузинской абхазской, осетинской – вот эта вся история… Ну, ́то сейчас уже можно по людям, а тогда нет.
А.Венедиктов: Премьер-министр Кириенко до дефолта один раз подвез меня домой. Кортеж. Бабушки у подъезда умерли
И.Воробьева
―
Хорошо, а в Сирии? В Сирии тоже невозможно посчитать.
А.Венедиктов
―
Пока нет. В Сирии – нет. Но там реально уже десятки миллионов беженцев и там же есть история, когда… Сейчас же международные организации вмешиваются, они там платят пособия. Вот в Германии сирийские беженцы. Откуда мы знаем, сколько там беженцев? А пособия. Потому что орднунг у немцев, порядок должен быть. Значит, вот 171 тысяча 292. А вот умер – 291, а во еще 15 приехало, значит – 306. И вот в Европе, грубо говоря, - а Украина – это Европа так же, как и Россия с точки зрения развития соцсетей, фиксации… Вот смотри, история: не успел я сказать про этого провокатора, который создал это дело «Новое величие» - я всё про то же – и мне тут же, когда я тут был, написали: «Вы никогда не найдете, это засекреченный свидетель» - Руслан Д. так называемый.Вчера приходит этот несчастный этот наш издатель «Новой газеты» - не дай бог его главным редактором называть – Дмитрий Муратов и говорит: «Мы его вычислили, вот он…» и называет его фамилию». И он в эфире у нас… есть фамилия. Возьмите расшифровку и посмотрите. Да потому что всё через это всё… Почти всё можно найти.
Я рассказывал историю, как в Фейсбуке вычислили директора ФБР Коми, который был под псевдонимом, и он сболтнул журналистам, когда ему сказали: «Ну, чего? Вы не фейсбучный, ты дурак, дядя Коми, ты ничего не понимаешь, старый козел». А он сказал: «Да я в Фейсбуке под другим…». А он был под именем пастора, который умер в 72-м году в Германии. Он создал чат в Фейсбуке, ему удобно было общаться с близкими. Там было 12 человек… 10 дней – журналисты вычислили через бой-френде его дочери. Начали замерять геолокации, ля-ля-тру-ля-ля – и вот, и он вышел из Фейсбука. И последняя его фотография была: он хлопает так… 10 дней журналистам… Один из самых засекреченных людей. И вот тоже самое происходит с жертвами, Ира.
И.Воробьева
―
То есть это хорошо, что мир стал таким открытым?
А.Венедиктов
―
Нет, это несет и свои минусы и свои плюсы. По этому можно голосование, кстати, провести. Это хорошая идея. Я молодец. Я еще не вполне… Вот хорошо ли, что мир стал таким открытым? Я-то считаю, что всегда есть и плюсы и минусы, и иногда в твоей жизни минусов больше, чем плюсов. Это зависит от каждого момента в твоей жизни.
И.Воробьева
―
Безусловно. Это зависит от каждого момента нашей жизни, от того, как власти рассматривают социальные сети, сколько посадок за репосты…
А.Венедиктов
―
Да чего власти? Как муж жену рассматривает. Сколько случаев уже - из-за соцсетей разводились, потому что где-то кто-то выложил фотографию жены, которая с кем-то гуляла. Это звездные пары. А незвездные тем более. Это то, что мы знаем. А что мы не знаем?
И.Воробьева
―
Да, вообще, это очень неприятное…
А.Венедиктов
―
А ты знаешь, что я теперь нанимаю человека на работу, я смотрю его соцсети?
И.Воробьева
―
Так, а все так.
А.Венедиктов
―
Есть вообще целые отделы безопасности…
И.Воробьева
―
Алексей Алексеевич, давайте спросим наших слушателей: То, что мир стал таким открытым, всё можно вычислить через социальные сети – это хорошо или плохо? Очень простой вопрос. Да, вы считаете, что здесь больше плюсов, то - 660 06 64. Если нет, все-таки больше минусов, то – 660 06 65.Откройте секрет, а что вы смотрите в социальных сетях, когда приходит новый сотрудник?
А.Венедиктов
―
Я смотрю активность, потому что я не могу взять журналиста, которые не сидит в соцсетях и не имеет аккаунта. Ну, как минимум не сидит. Я смотрю активность в первую очередь, я смотрю, как правило, на что человек реагирует в общественном поле, то есть, что вызывает у него ответную эмоцию, потому что равнодушный человек здесь – это невозможно, просто невозможно. Потому что радио – это эмоция, радио – это интонация. Ну, пожалуй, и всё.Мне совершенно неинтересно политические, этические, эстетические взгляды. А зачем мне это? Если человек реагирует, если он живой, на каком-то уровне профессиональном коммуницирует… Радиожурналист должен коммуницировать, вступать в коммуникацию с разными людьми. Ты смотришь: если у него три друга всего, ну, как-то, видимо, некоммуникативный человек, не хочет… А как же он будет сидеть у микрофона, когда там 150 тысяч каждый 15 минут только в Москве – как? То есть это в минус уходит.
Но это не является, конечно, решающим. Решающим является, безусловно, личная беседа. Потому что научить мы научим, но изменить природу данного человека невозможно. Я наблюдаю за ним. Я занимаюсь обычным делом: я наблюдаю.
И.Воробьева
―
У нас короткое голосование. Уже две минуты прошло, поэтому можно, в принципе, останавливать. Итого: 56% проголосовавших говорят о том, что лично для них это плюс.
А.Венедиктов
―
Это пока ваши личные мужчины и женщины не посмотрели ваши личные аккаунты.
И.Воробьева
―
Да, 44% говоря, что больше минусов.
А.Венедиктов
―
Пополам…
И.Воробьева
―
Но это до тех пор, пока да, вам не сказали: «Ах, ты поставил лайк этой фотографии?! Ах, ты добавил этого человека в друзья?!»
А.Венедиктов
―
Да, да, я за этим сильно наблюдаю. Я могу сказать, что я охреневаю от этого. Ну, может быть, меня консультирует Алексей Алексеевич младший иногда, говорит: «Папа, ну ,не расстраивайся. Лайк – это не одобрение…». Я, например, когда в Твиттере ставлю лайки – это значит, чтобы я не потерял, потом я вернусь к этому. Это чтобы оно не исчезло.
А.Венедиктов: Нынешний мир в отличие от 90-х годов – это мир соцсетей. И всё фиксируется
И.Воробьева
―
Но такая функция, вообще-то, и есть у этой кнопки.
А.Венедиктов
―
Но вот лайк воспринимается иногда, скажем, правоохранительными органами и судебной системой как одобрение. Я поэтому даже в профиль внес, что лайк не является одобрением - на всякий случай, товарищ майор. Тут от майора не спасет, но остальные хоть поймут.
И.Воробьева
―
Раз уж мы на эту тему начали говорить, давайте поговорим про социальную сеть ВКонтакте за то, что…
А.Венедиктов
―
Я сразу скажу: у меня нет и не было никогда акканутов в этой сети. И я хочу сказать, что я не очень хорошо, может быть, понимаю механизм того, что происходит ВКонтакте. Но я знаю, что представители ВКонтакте придут, по-моему, в четверг в «Блог-аут» к Плющеву и к Наки. Они договорились, по-моему. И мы их послушаем. Я пока получаю только одну точку зрения и ту эмоциональную.
И.Воробьева
―
Да. Но Саша Плющев пригласил их почему, в том числе – потому что это всё начали обсуждать… Ведь в чем обвиняют социальную сеть? В том, что они отдают правоохранительным органам личные данные граждан, которые там или здесь поставили лайки или сделали репост. Это самая большая беда и проблема. И сейчас, когда все пользователи начали это писать, ВКонтакте сказал: «Вы нас затравили».
А.Венедиктов
―
Эмоциональная реакция. На самом деле я же сам выбираю, какой сетью я пользуюсь. Если мне по каким-то причинам – по любым – некомфортно в этой сети, - а в данном случае я знаю, что Саша вышел из ВКонтакте – по каким-то причинам, я просто перехожу в другую булочную или не хожу в эту булочную. Поэтому это я не согласен с тем, что это травля. Но извольте отвечать, что называется. Коллеги из ВКонтакте извольте отвечать. И эфир – welcome, пожалуйста… И Саша сам позвал, как я понимаю, кстати, через соцсети…Но, конечно, это очень серьезная история. Это новый мир, когда вам говорят, что вот безопасность… В нашей стране и не только в нашей стране, все правительства бьются за безопасность. Вот соцсети, они как бы выпали из этой системы безопасности. И в разных странах есть разные решения. Скажем, мы видим, как в США, что бы мы не говорили, слушания в конгрессе, вызывают Цукерберга и Павла Дурова, которые не хотят ФБР отдавать какие-то универсальные ключи - я боюсь соврать, я ничего не знаю – чего-то отдавать. И комиссия конгресса их поддерживает. И они говорят: «Вы свободы, ребята, вы не сядете, потому что законно вот это». ФБР говорит: «А тогда мы взломаем». Ну, ломайте, если можете. И они чего-то там ломают.
В России история другая. В России наши спецслужбы имеют больше веса и влияния, чем парламент или там ВКонтакте или Одноклассники наверняка. Просто, на мой взгляд, это надо знать. И сеть может сказать: «Ребята, мы сотрудничаем и по запросу мы отдаем». И тогда я выбираю, я буду в этой сети или нет. Вот это сеть, которая так решила свою политику. Главное – знать. И когда есть конкурентная среда, когда все увидят, что они там переходят или не переходят, ну, хорошо…
Тем не менее, я считаю, что позиция в данном случае Цукерберга и Дурова мне милее, потому что, ребята, если у вас проблемы с безопасностью, то это не должно быть глобальное наблюдение, Большой брат. Вот у тебя есть конкретное дело – идете в суд, получаете орден, как это существует в США. При этом в этом деле участвует этот человек из этой соцсети, и он открывает, если суд принимает решение, только одну… он не дает универсальный ключ – взламывает вот этот телефон, если суд принимает решение. А может, не взламывать этот телефон.
И.Воробьева
―
Вернемся к началу, к безопасности. Какое отношение к безопасности имеют все эти просто тучи уголовных дел против граждан Российской Федерации…
А.Венедиктов
―
Ира, ну никакого. Вот эти дела – никакого. Во-первых, я должен сказать, что история номер один – это то, что люди, принимающие решения, это люди из XX века. Я тоже из XX века, но, видимо, рядом нет младшего, что называется, у них. Они думают… сейчас я попробую объяснить, не от себя, я против… Еще раз: я против того, чтобы за лайки и репосты… Но я же разговариваю по этому поводу, как говорит Марго Симоньян, с серьезными людьми из серьезных организаций…
И.Воробьева
―
Мы об этом поговорим, кстати.
А.Венедиктов
―
Я же разговариваю, мне же важно понять, они это придуриваются или они там просто наглеют, чтобы медаль на грудь, или они так понимают. Это не изменяет ничего в конечном итоге, но для меня меняет, потому что, если они так понимают, можно попытаться на них воздействовать. Вот мне говорят: «Смотри, что такое репост. Репост означает, что ты написал там… экстремизм в своем Твиттере. О’кей, у тебя 700 тысяч подписчиков. Тебя репостнул Навальный. А у него – 2 миллиона. Это называется, Алексей, распространение. Репост – это распространение». Это попадает в закон, потому что , условно, Навального или там Ксения Собчак или там Владимир Путин… Дмитрий Медведев. Да, это не медиа, но это распространение того, что признано экстремистским. Предположим, действительно, экстремистское, предположим: «Бей жидов, спасай Россию!» «Поэтому, - говорит, - репост – для нас нет проблем. Лайк – мы не понимаем, что это такое, но мы считаем, что это одобрение».
И.Воробьева
―
Согласие с позицией.
А.Венедиктов
―
Но это не распространение. Мало ли, с чем я согласен? Именно поэтому, мне представляется, что нужно решение Пленума Верховного суда, который каждому суду скажет: «Ребята…». И мы будем знать, что вот решение Верховного суда: Лайк – это не одобрение и согласие – это отметка того, что внимание, знак внимания, например. С репостом сложнее, конечно.
И.Воробьева
―
Сейчас, когда вы это говорите, у наших слушателей возникает ощущение, что вы отмазываете всех этих людей и объясняете, почему они правы. И это происходит периодически, когда вы что-то объясняете.
А.Венедиктов: Если у вас проблемы с безопасностью, то это не должно быть глобальное наблюдение, Большой брат
А.Венедиктов
―
Нет, я никогда ничего не отмазываю. Я могу сказать, что я, конечно, не отмазываю этих людей и считаю, что они неправы. Но, поскольку эти люди не приходят в студию никакого эфира, включая 1-й и 2-й канал, вот они приходят, и поскольку я с ним разговариваю, я вам доношу их точку зрения, потому что надо понимать, с чем ты борешься, надо понимать, какие контраргументы выстраивать. И кое-чего, кое где удается остановить в понимании матричном. Но если репост – это распространение – согласиться, - то катастрофа, потому что любой репост… вот репост Навального, условно говоря, из-за которого он там… можно каждого, кто репостнул Навального, просто посадить. И это неправильно.Но надо понимать, что они так думают. И здесь с репостами сложнее убеждать, чем с лайками. То есть это всё должны делать юристы, прежде всего, Верховного суда. Потому что в свое время Верховный суд принял решение о том, что за звонки в прямой эфир и за комментарии в блогах, если нет модерации, медиа не несет ответственности. Это, знаете, сколько мы обсуждали? Это знаете, сколько было выпито? У меня печень болит до сих пор – прошло уже 7 лет.
И.Воробьева
―
Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» в программе «Будем наблюдать». После коротких новостей и небольшой рекламы вернемся и продолжим.НОВОСТИ
И.Воробьева – 12
―
35 в столице. Программа «Будем наблюдать». Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева и вы вместе с нами. Задаете вопросы, реагируете. Во-первых, спасибо всем, кто отреагировал на нашу просьбу о лайках и приветах. У нас тут весь чат машет нам лапами…
А.Венедиктов
―
Спасибо, ребята! Ну, приятно просто.
И.Воробьева
―
Хорошо, что вы с нами. Алексей Алексеевич, тут по поводу социальных сетей в ответ на то, что вы сказали, пишут следующее: «Не сидите в российских соцсетях, и тогда не будет проблем». А может, действительно?
А.Венедиктов
―
Сидите в тех соцсетях, где вам комфортно по разным причинам. Это всё, что я могу вам сказать. Потому что я пользуюсь соцсетями с учетом того, что я вам сказал. Может быть, потому что я умный. Я понимаю, что могут предъявить… То есть я не знаю, за что могут предъявить, тоже половину не знаю… Но, в принципе, это точно так же, когда я иду по тротуару, я обхожу лужи. Ну, не надо пол лужам-то шлепать. Нет, есть любители… Я еще раз повторяю: я не вижу ничего страшного в том, что какая-то сеть сотрудничает по судебным решениям – вот то, что мы в новостях слышали, что без судебного решения… Это, конечно, неправильно. Нарушение процедуры протокола даже действующих российских законов. Слушайте, я не пользуюсь ВКонтакте так же, как не пользуюсь Фейсбуком, потому что это некомфортная для меня соцсеть. Твиттер, Инстаграм, Телеграм. Для меня всё.Я знаю, у людей другие наборы. Ну, и нормально, ребята. Будем коммуницировать. Но помните о том, что, извините меня, что и ФБР и ДСТ французское и МИ¬-6… 5 не помню, чего – одна разведка, другая контрразведка, я запутался… Я должен сказать, что расследование по Скрипалям, в том числе включало взлом одной сети, насколько я знаю. Когда нужно было получить багдаты некоторые, касающиеся поиска преступников, они взломали. Ну да, контрразведка всегда это делает. Нужно быть готовым, что, может быть, защита окажется недостаточной. Но, поскольку я не веду никакую антиправительственную деятельность, а исключительно пророссийскую деятельность, просто самую пророссийскую - вот медиа вы сейчас слышите, - то что нам это? Мы готовы.
И.Воробьева
―
Тут задают много вопросов на тему, будете ли вы отвечать на вопросы, касающиеся работы радиостанции. Да, обязательно. В следующем часе, поскольку, я напомню нашим слушателям, что мы работаем до 14 часов, у нас будет сегодня целых два часа. В следующем часе вопросы по работе радиостанции я подберу и обязательно задам.К делу «Нового величия» и точнее, к тому, как люди рассорились по теме «Марша матерей» и как Маргарита Симоньян писала, что «вы всё портите, я знаю, люди где-то наверху над ́этим работают, не лезьте…» и так далее. И, естественно все на этой теме поругались. Что правильней?
А.Венедиктов
―
Ирочка, смотри, я все-таки апеллирую к нашим слушателям, которые привыкли к тому, что существуют разные точки зрения, что существуют точки зрения, которые можно совместить. Понятно, что по этим девочкам было давление на правоохранительные органы. Это правильно, потому что гражданское общество должно давить. Но давлением является и «Марш матерей» и разговор Маргариты Симоньян. А как? Я же сам тоже говорю: «Ребята, как вам не стыдно! Вы, вообще, дело видели?» - «Какое дело?» - «Руслан Д…». – «Какой Руслан Д.?» - «Да твою ж мать! Это же провокатор был. Это была провокация, за что сел Сугробов. За что Сугробов получил 22 года? Ровно за это».
И.Воробьева
―
Провокация взятки.
А.Венедиктов: Решающую роль сыграл «Марш матерей». Потому что, как этому противостоять? Выходят матери с игрушками
А.Венедиктов
―
Ну, там была провокация. Вот ровно за это Сугробов получил, а второй генерал выбросился из окна. И это тоже давление. И когда Маргарита говорит: «Вот давайте здесь давить, а здесь не давить, - это неправильно. Давайте давить везде. Потому что это нечестно. То, что было с девочками, это было нечестно, это было несправедливо, это было незаконно. А «Марш матерей» - это очень важная история, во-первых, потому что она была новая, и не было понятно, что там – мягкие игрушки не пускать? И я говорил с московскими ребятами мэрскими… Они говорят: «Послушай, это же ФСБ… Это столичная история… Мы здесь вообще ни при чем, мы крайние…». Я говорю: «Ну, вы крайние, да, значит, ведите себя крайне аккуратно». Шутки были таки… И московская полиция, естественно, столкнувшись с новой угрозой для себя, то есть нарушение общественного порядка, она повела себя, несмотря на ливень, крайне профессионально, как в свое время переход на Болотную, помнишь, да? Ни одной битой морды, ни одного задержания. Сколько там десятков тысяч людей перешло…И поэтому я могу выглядеть плохо в глазах некоторых наших слушателей, но у каждого есть возможность давить со своими способностями. Вот то, что сделала Наринская и Горностаева, Таня Малкина… Я помню, - боже мой, Таня Малкина! Лояльная из лояльных, - когда была встреча в 2000-м году у президента после «Курска», и я там наезжал – он приехал из Ведяева, президент Путин, - именно Таня Малкина говорила при всех: «Леша, оставь президента в покое! Ты не видишь, как он…». Я говорю: «Таня, я не к тебе пришел… Я сейчас встану и уйду...». И Путин – я сидел рядом с ним – меня так: «Алексей Алексеевич, спокойнее, спокойнее…». Но все психованные… «Курск», понимаешь? И вот Таня Малкина вот это вот… Потому что терпеть это нельзя. И это нормально и правильно, и удивительная идея. Я абсолютно поддерживаю эту идею. Но я также поддерживаю свои чужие разговоры с объяснениями этим людям, которые иногда недопонимают, иногда не хотят понимать… Как я одному говорил: «Хорошо, ты не мать, но ты же отец». По Быкову.
И.Воробьева
―
Как Быков, да.
А.Венедиктов
―
Ну, слушай, там же попадут… Мы же знаем, чьи дети были на манифестации 26 марта, и они были зафиксированы. Это были «высокопоставленные дети». И вот я им всем говорю: «Ребята, ну вот же, ваши же дети… Где я мелкого удержу? Вы чего? 17 лет – вы смеетесь?» Но мы же родители, ну отдайте нам на поруки, что называется. И, конечно, я думаю, что решающую роль сыграл «Марш матерей». Потому что, как этому противостоять? Да никак не противостоять. Как ты можешь этому противостоять? Выходят матери с игрушками. Я видел фотографии: просто чума! И совершенно неважно, сколько людей, абсолютно неважно. Несколько сот – несколько сот, полторы тысячи – полторы тысячи. Это произвело такое впечатление…Хотя решение, конечно, было принято ранее, и, конечно, оно было принято… и вплоть до того, что нужно было отменить… И мне говорили: «Вот если их не отпустят… ну, пусть они на следующей неделе проведут… Ты поговори…». – «Слушайте, я вообще не мать, я вообще в эту не лезу. Мы будем освещать», - я говорил. – «И вы будете поддерживать?» Я говорю: «Мы будем поддерживать. Не как радио, а как журналист. Ну, как радио, чего оно может поддерживать? В смысле информационно поддерживать. И я считаю, что это было правильно. Это просто героизм. Потому что на самом деле в тот момент никто не знал, как поведет себя полиция кроме полиции. Она уже знала, да. Поэтому всячески поддерживали. Но я не стал бы исключать.. Слушайте, а что делает Зоя Светова...
И.Воробьева
―
У меня как раз вопрос. По опыту. Решение об освобождении или послаблении по тем или иным резонансным делам в реальности, как вы считаете, как принимаются: после наших всех протестов, репостов и ужасов или путем этих тихих переговоров?
А.Венедиктов
―
Я же сказал, это надо совмещать. И каждый случай отдельно. Нет матрицы. Потому что есть, скажем, история с Серебренниковым. Но это вообще там происходят кранты. Ты просто себе уровень не представляешь. Путину – это я знаю, - когда ему в очередной раз излагали досье, ему сказали: «Вот смотрите, он 15 марта украл, а 20 апреля купил квартиру. Вот смотрите». Ему так доложили. А на украденные деньги купил квартиру в Берлине. С адресом, с фото… знаешь, не хуже Навального принесли. Ролики, всё как надо. И никому из тех не пришло в голову посмотреть вот эти тома. А там наоборот: сначала купил квартиру, а потом… И когда довели это – а это довели до Владимира Владимировича – он сказал: «Ну, ни хрена себе!» - дословно – Ну, ничего себе! Но уже машина-то крутится.Но теперь у него в голове, что те люди, которые изначально стояли у дела, - а я думаю, что когда будет приниматься решение, конечно, решение будет принимать он… Ну, прекратите всякую ерунду… Принципиальное решение типа: сажать или условка, или досрочка… Ну, сажать или не сажать… Как говорит один наш знакомый генерал, «толерантненько» - вот толерантненько. У него это будет в голове.
И я точно знаю, что когда его брали – Серебренникова – пришел этот спецназ… Зачем? Должно быть два прыщавых мента, извините, две девушки. Пришли к этому несчастному очкарику… В Питере, помнишь, да? Сказали бы: «Пройдемте, гражданин». И он пошел бы как зайчик. Нет, в броне, в шлемах ворваться, разнести всё на хрен… Везти ночью из Москвы. И зачем? Но, это же, извини меня, пожалуйста, докладывается либо спецслужбами, либо пресс-службой президента по результатам прессы.
А.Венедиктов: Откуда старые деньги Володина я знаю. Он продал бизнес. Огромные деньги. Да, на маму всё записал
Вот, например, история с 74-летним Кудрявцевым, она спецслужбами не была доложена. Знание президента – оно теперь есть – об этой истории ареста за шпионаж и о том, что он болен, пришло через пресс-службу президента, потому что это публиковали. Надо публиковать? Конечно надо.
Более того, история о том, как сносят могилы псковских десантников, которые воевали на Украине, прошла через прессу. Просто распечатка сайта «Эхо Москвы», Шлосберга взяли - положили. Никто не докладывал: «Знаете, мы тут решили снести могилы десантников, которых вы послали на Украину». Я себе представляю эту историю. На это есть пресса, на это есть «Марш матерей», который освещает пресса. Вы что, будете с этими игрушками воевать, с этими бабушками, которые там были? – вот я видел фотографию. Поэтому, я считаю, в этом конкретном случае очень важен был «Марш матерей». Менее важно: это всегда нужно разговаривать с людьми, принимающими решения и пытаться их убеждать в свое правоте. А что мы делам сейчас по микрофону? Мы же понимаем, что, условно говоря, распечатку этого эфира положат Скворцовой, положат президенту. А мы тоже разговариваем через эфир. А как? А когда вы выходите на марш, вы разговариваете с властью своим количеством и своими лозунгами. Ну, через прессу или там через соцсети. Просто то же самое: вы давите на них. И во всем мире это так. А что особенного.
И.Воробьева
―
То есть на митинги надо ходить.
А.Венедиктов
―
На те, которые хотят влиять… Вот, Ира, я не хожу на митинги. Но у меня 770 тысяч подписчиков в Твиттере. Даже половина боты – моя позиция в Твиттере доносится немедленно. Или в Телеграме. Я давлю таким образом.
И.Воробьева
―
Вы поэтому не хотите на митинги?
А.Венедиктов
―
Нет, на митинги я не хожу, потому что я главный редактор политической радиостанции и хожу только в защиту журналистов. Но я не запрещаю другим ходит.
И.Воробьева
―
Нет. Но в защиту журналистов мы ходим. Еще один вопрос по поводу разговоров с властью от наших слушателей. Как вы принимаете решение, что с этим чиновником вы, например, можете разговаривать, а кто-то из чиновников записывается вами в ряд упырей и никогда с ними не будете?..
А.Венедиктов
―
Я разговариваю с упырями. Какой смысл разговаривать только с друзьями? Это вообще бессмысленно. Разговаривать надо с людьми, которые могут принять решение или скорректировать решение, помочь человеку, спасти, дать паспорт… Мы же видим, что есть и такие решения. Я разговариваю со всеми. Вот у меня история с электронным голосованием. Ну, в будущем электронная карта избирателя. Понятно, что надо разговаривать с ФСБ. Потому что НРЗД дело ФСБ. Чего, я не пойду в ФСБ, которое возбуждает дела о лайках и перепостах? Конечно, пойду и буду разговаривать с зам директора, объяснять позицию, просить специалистов. А как? Все знают, что я буду с ними разговаривать. Эти же упыри, как ты их называешь, это наши соседи. У меня есть теория о том, что на вашей лестничной клетке живет упырь. Это то, что я говорил Громадьскому телевидению уже в ходе Майдана, в феврале, еще не было переворота – в феврале 14-го года. Я говорил, что полковник «Беркута» - это человек, чья жена у вашей жены берет соль на лестничной клетке. Понятно, что вы на площади видите его в шлеме… Но вы должны просто понимать, что он человек, что он не глухой человек. Да, упыри есть, которые вообще ничего не понимают. Ну и что? У них есть близкие, которые им объясняют. Если разговаривать только с друзьями, слушай, мы на Луну должны все улететь или мы все.
И.Воробьева
―
Про чиновников. Расследование Алексея Навального. По нему много вопросов. Про Вячеслава Володина, про его маму. Про огромное количество денег…
А.Венедиктов
―
Я должен сказать, я не видел расследования, это правда. Но я знаю его суть. Я не видел целиком ролик. Вячеслав Володин очень богатый человек. Закон запрещает этому человеку заниматься предпринимательской деятельностью. Не оправдываю, объясняю. И как любой человек переписывает на своих близких, которым доверяет – дети, по-моему, у него маленькие, по-моему, 5 и 7, два мальчика. – он доверяет маме и переписал… То есть здесь всё понятно. Что непонятно?
И.Воробьева
―
Непонятно, почему эти люди хотят делать из нас идиотов, доказывая нам, что 82-летняя мама может заработать такое количество денег?
А.Венедиктов
―
Потому что они идиоты – те, кто хотят делать из нас идиотов. Во-вторых, их закон подталкивает к такому… закон, который они сами приняли…
И.Воробьева
―
Закон подталкивает другого человека совершить преступление?!
А.Венедиктов
―
Конечно.
И.Воробьева
―
Так можно все преступления объяснять.
А.Венедиктов
―
А я так и объясняю. Люди, которые, скажем, убивают из мести, например. Давай возьмем, например, историю Буданов. Закон осудил Буданова. Он вышел по УДО. Всё. И Рамзан Кадыров тогда и другие сказали, что раз закон… мы отомстим… по-другому сказали: «мы найдем способ». Убили Буданова. Да, закон, который позволил Буданову выйти по УДО после страшной истории для чеченцев - это была страшная история - он, конечно же, подтолкнул к совершению преступления убийцу Буданова. Потому что это преступление. Но это такая история. Закон ограничивает. И человек, который считает, что его ограничили несправедливо НРЗБ. Вот смотри, ты сейчас журналист, а потом вдруг избралась в муниципальные депутаты. Так бывает. (Люся Штейн), привет! Тебя ограничивает закон. Какую-то деятельность ты не можешь вести. А если ты вела и имела какие-то там… продолжаешь этим заниматься, у тебя работают акции, ты должна передать их в управление, подарить или что угодно сделать.Это история реальная. Но при этом абсолютно очевидно, что надо смотреть, откуда вот эти… Откуда старые деньги Володина я знаю. Он продал бизнес, которым он занимался. Это была чуть ли не первая фирма по производству животных масел, я не помню… что-то оттуда. Давно занимался и продал, и это всё указал в декларации. Огромные деньги. Ну, при этом, да, на маму всё записал. Что мы будем кривить – на маму все записал. Кому можно доверить? Маме всё управление. Жены, как известны, извините, Вячеслав Викторович, они иногда сбегают (смотри Игорь Иванович Сечин). Иногда, если на них записать, значит…
И.Воробьева
―
Но это же незаконно, Алексей Алексеевич.
А.Венедиктов
―
Почему незаконно?
И.Воробьева
―
Незаконно – продолжать заниматься…
А.Венедиктов: После того, как Володин поддержал Слуцкого, у меня с ним нарушилась коммуникация.Я ему всё сказал в лицо
А.Венедиктов
―
Вот если эти деньги новые, а не те, которые были вложены и крутятся, это незаконно, да. Надо посмотреть. Я посмотрю конкретно историю, но история идиотская. И Володин очень богатый человек. Смотри его декларацию.
И.Воробьева
―
Просто все слушатели всегда ждут по поводу какого резонансного расследования Алексея Навального по поводу разных чиновников Российской Федерации, что вы придете в эфир, скажете: «Я разговаривал вот с этим…»
А.Венедиктов
―
Отвечу. Я еще не разговаривал с Вячеславом Викторовичем Володиным. У нас ним нарушилась наша личная коммуникация. Потому что нужно разговаривать как журналист… Но пойди сейчас, где ты его поймаешь? У нас была личная коммуникация, как у меня с другими чиновниками, но после того, как он поддержал Леонида Слуцкого, у меня с ним нарушилась личная коммуникация. Я ему всё сказал в лицо в присутствии огромного числа людей. Он на меня орал. Я ему отвечал. Народ слева, справа лез под стол, потому что ну как? – главные редактора: сидит председатель Государственной думы и они орут – Венедиктов и он – орут друг на друга на ты, естественно, как положено. И мы больше с ним не общались. И он был в бешенстве, и я был в бешенстве. Ровно из-за истории не политической и даже не вот этой, которая, может быть, коррупционная. Просто так спросить его, как я мог спросить раньше, или я там спрашиваю других, у меня сейчас нет в возможности. Безусловно, я ей воспользуюсь. Но для этого я должен сначала посмотреть расследование.То, что все записывают – посмотри опять на историю со Слуцким – на дочь… Ну, слушайте, всё же очевидно…
И.Воробьева
―
У всех талантливые дети…
А.Венедиктов
―
Но со Слуцким история другая: он не мог заработать сейчас эти деньги. Он давно депутат. А с Володиным надо просто посмотреть. Может быть, это тоже нарушения и коррупция. Вполне допускаю. Не готов обвинять пока не посмотрел полностью.
И.Воробьева
―
Хорошо, а вот насчет обвинений и в адрес медиа те обвинения, которые высказывает Алексей Навальный в адрес деловых СМИ, и это не первый раз, когда он говорит: «Вот мы сделали большое расследование, и никто об этом не расскажет, поэтому на вас одна надежда».
А.Венедиктов
―
Давайте так Алексей Анатольевич. Первое: на сайте «Эхо Москвы» стоит это расследование.
И.Воробьева
―
К «Эху» никаких претензий не было.
А.Венедиктов
―
Главный редактор еще не посмотрел. И все подразумевают, естественно, что с Володиным у главного редактора когда-то была коммуникация абсолютно точно (никто же не знает, что он орал на меня, а я на него, и мы не общаемся и не звоним). Во-первых, это стоит. И, извините меня, Алексей Анатольевич, сайт «Эхо Москвы» - это чуть побольше, чем сайт тех медиа, ну, кроме РБК, о которым вы упоминали. Поэтому не печальтесь.Второе. Странно… Газета «Ведомости», «Коммерсант», «РБК» (РБК - это репутационное для меня, по-прежнему медиа)… Хотя мы тоже иногда, надо сказать, иногда что-то попускаем, я это хорошо знаю… Но я не готов ответить, потому что я не посмотрел, насколько убедительно… У Алексея Анатольевича бывают расследования разной убедительности для меня. Поэтому если это убедительно… То есть мы ставим всегда: убедительно – неубедительно. Это наша редакционная политика. Все общественно значимые расследования, которые даже могут содержать в себе элементы неточности, мы ставим. Считаем это общественно важным. Для такой газет, как, скажем, «Ведомости», как я представлю себе ее редакционную политику, всегда было «Нет, мы сто раз перепроверим, а только потом…». Не знаю, как в этом случае. Считаю, что как минимум на сайте можно было, потому что уж больно резонансно.
Еще раз повторяю: нужно просмотреть всё полностью.
И.Воробьева
―
Еще раз напомню нашим слушателям, что все ваши вопросы по поводу работы радиостанции я увижу, часть из них, безусловно, задам.Мы начнем эту большую тему. Об этом тоже много спрашивают. По поводу расследования гибели наших коллег в ЦАР. Тут последние данные, в том числе, «Новой газеты» про водителя и так далее…
А.Венедиктов
―
Смотри, «Эхо» расследований не проводит никогда, потому что это нужно обладать определенным специальным умением. Но мы публикуем всё. И, конечно, всё, что сделала «Новая газета» и то, что делает… не помню, как называется…
И.Воробьева
―
ЦУР.
А.Венедиктов
―
Не-не-не. Расследование там не ЦУР делает. Это, конечно, очень интересная история. Тут я прочитал и послушал вчера Муратова. И на некоторые вопросы я получил ответы. Не на все. И это, конечно, чудовищно – то, что происходит. Но если это всё подтвердиться, эта версия о том, что там участвовали белые наемники какие-то, - это означает, что мы имеем дело с делом Литвиненко – 3, Скрипаль – 2 и так далее. Если это подтвердиться. Во всяком случае, сейчас моя уверенность в том, что там не было ограбления… 10 человек в тюрбанах… вот с этими элементами выявленного вранья…
И.Воробьева
―
Водителя вы имеете в виду?
А.Венедиктов
―
И водителя и руководителей Центральноафриканской республики, источники, которые передавали… Мы же не знаем, что он говорит, мы же только знаем, что говорят руководителя ЦАР, ссылаясь на водителя, к которому нет доступа – внимание! - даже его адвоката. Откуда вы знаете, что он это сказал хотя бы? Ну и, конечно, мы поговорим подробнее, но эта гибель становится все более трагической и, я бы сказал, предумышленной в моем понимании из того, что я читаю. Есть вещи, которые убедительны. Поэтому на сайте читайте Муратова и расследование. Мы всё ставим. Даже, где у меня к Муратову были вопросы… но опять-таки это расследование мне не кажется полным, мы ставим на сайт, обсуждаем в эфире для наших слушателей, пусть сами делают выводы.
И.Воробьева
―
Очень рекомендую вам тоже посмотреть, почитать «Особое мнение» Дмитрия Муратова. Он был у нас вчера в 19 часов. Уже на сайте всё есть. Мы сейчас прервемся в программе «Будем наблюдать». В следующем часе тоже будем. У нас еще много вопросов, много тем. Ваши вопросы постараюсь задать главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову. Не отключайтесь.
НОВОСТИ
И.Воробьева
―
13 часов 12 минут в столице. Продолжается программа «Будем наблюдать». Это второй час. Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. У нас все средства связи работают: чат трансляции в YouTube…
А.Венедиктов
―
Лайкают?
И.Воробьева
―
Да, еще как! И дизлайкают тоже, что самое главное.
А.Венедиктов
―
Значит, смотрят.
И.Воробьева
―
Конечно.
А.Венедиктов
―
Суммировать же надо.
И.Воробьева
―
Безусловно, да. Мы в прошлом часе начали обсуждать расследование гибли наших коллег в ЦАР. Тут в любом случае вылезает вопрос с Ходорковским, с тем, что он делает в связи с этим. И об этом тоже много вопросов.
А.Венедиктов
―
Я не съездил… Я собирался съездить после гибели ребят к Михаилу Борисовичу. Я люблю поругаться, как ты знаешь. И я думаю, зная Михаила Борисовича, что он в ярости. Потому что он свою ответственность чувствует, на самом деле. Я просто помню, давно, когда украли журналистов НТВ в Чечне, я помню Владимира Гусинского – он более эмоциональный, чем… - но там было просто всё брошено, все медиа, все силовые ресурсы на вытаскивание. Я думаю, представляя этих людей из 90-х, что Михаил Борисович собрал команду, которую мы не знаем. Я предположу, зная его, психотип и понимая, что ему положили справку о то, что ЦАР – это бывшая французская зона ответственности, что в эту команду вошли в первую очередь люди из французских частных военных компаний. Обратите внимание, насколько он защищает идею частной военной компании – Ходорковский, - идею, которую надо только реализовать.
А.Венедиктов: Ходорковский не постесняется нанять людей, в том числе с оружием, и попытается добиться результата
Я думаю, что туда вошли люди, которые умеют не только разговаривать и расследовать, но умеют быть с оружием. Я думаю, они приехали туда с большими деньгами, потому что дело его чести… Он не ответственен за это, я сто раз говорил. Что, Путин ответственен за то, что убили журналиста ВГТРК где-то, ты помнишь? Нет. Хотя платил Путин, то есть госбюджет и так далее…
Но вот, зная Михаила Борисовича, я думаю, что не постесняется нанять людей, в том числе с оружием, которые теперь хорошо знают на месте события и людей в ЦАР, и разными способами – и финансовыми (подкупом) и угрозами он попытается добиться результата: узнать, что же там на самом деле случилось. Мое представление такое о Михаиле Борисовиче, может быть, я его уничижаю, но, мне кажется, он повел бы себя так.
И.Воробьева
―
Я напомню нашим слушателям, что это программа «Будем наблюдать». Спрашивают, когда будут вопросы про радиостанцию. Давайте договоримся: после середины часа. И чтобы мне было удобней отбирать вопросы, давайте их не в чат трансляции – не успеваю, простите… Улетает чат, уходит наверх – невозможно. А вот если вы пришлете на номер +7 985 970 45 45 – либо с сайта, я, по крайней мере, номера смогу выписать и потом задать.Спрашивают про выборы, которые у нас будут в сентябре в Москве и Московской области.
А.Венедиктов
―
А что спрашивают?
И.Воробьева
―
Я сейчас зачитаю вопрос, который пришел на сайте: «Я была наблюдателем на президентских выборах. Наш наблюдатель но Общественной палаты весь день только надувал шарики, раздавал сувениры, к книгам не подходил…».
А.Венедиктов
―
А где, в каком субъекте?
И.Воробьева
―
Участок: 3442. Видимо, в Москве.
А.Венедиктов
―
3442. Записал.
И.Воробьева
―
Спрашивают: «Ставятся ли наблюдателям от Общественной палаты другие задачи, кроме передачи копии бюллетеней? Если да, то каким образом оценивается работа наблюдателей? И, может быть, вы откроете обратную связь, чтобы независимые наблюдатели могли сообщить вам о некачественной работе подготовленных вами наблюдателей».
А.Венедиктов
―
Мне кажется, сообщать надо о некачественной работе избирательной комиссии, а не друг на друга стучать. Мне кажется, что задача наблюдателей как раз между разным кандидатами - наблюдателями от кандидатов и от Общественной палаты – это совместно вести наблюдение. И, собственно, к этому мы их призывали. Насчет надувания шариков, не знаю. Я знаю, что именно по сообщениям наблюдателей по двум участкам в Москве через суд были отменены результаты. Именно наблюдателей, именно Общественной платы, а не других.Я записал номер участка. Я проверю, какие там были жалобы. Если вы там были… Но я не помню этот участок, чтобы были жалобы. Наша задача, еще раз повторю, чтобы те люди, которые решили прийти голосовать, знали, что их голос не будет заменен или украден, а те люди, которые не пришли голосовать, знали, что их голос не будет подброшен. Вот это главная задача.
При этом я хочу вам сказать, что в этот раз идет о тяжело. Я вам сейчас приведу цифры, которые еще никто не знает. У меня справка. В понедельник я буду ей размахивать перед носом. Вы знаете о том, что существует «Мобильный наблюдатель», что можно выписаться через систему, которая называется Федеральный портал госуслуг. То есть ты приходишь и говоришь: «Я хочу проголосовать вот здесь – тебя заносят в базу». Так вот, на вчерашний день нет сведений в базе данных. 291 человек подал заявления, а его нет в базе. А всего, чтобы ты поняла, подало 53 тысячи. Внутри Москвы – 30. И за пределы Москвы выписалось 23 371.
И.Воробьева
―
То есть они хотят проголосовать на других участках – выписались?
А.Венедиктов
―
Так вот из 291 человек – их нет в базе, нет приписки в базе. Проблема. Что с этим делать? Это же не сразу проверяется. Ты приходишь в единый портал, пишешь – всё, заявление принято. А их в базе нет. Нельзя выписать ниоткуда, потому что их в базе нет. Было принято решение совместное Мосизбиркомом и мэрией Москвы, и нашим штабом о том, что ручной прозвон всех. На вчерашний день мы прозвонили 117 человек, осталось 174. Ручной прозвон. Из них отказались разговаривать из этих 117 – 36. Отказались разговаривать.
И.Воробьева
―
Их право.
А.Венедиктов
―
Нет. А их нет в базе. Значит, мы будем сообщать это в ЦИК, что это 36, условно говоря, отказываются, потому что их нет в базе…
И.Воробьева
―
Не знаем, где они будут голосовать.
А.Венедиктов
―
Дальше. 81 человек ответили. Из них 62 согласились прислать сканы паспорта с московской пропиской или через МФЦ, и подтверждено включение в список 61 человек. Вот из 117 прозвонивших отказались сотрудничать 19 и не подтвердилась московская прописка одного человека. Вот тебе казус, о котором никто не думал. 1 человек это вообще смешная история. Он присылает скан, а там подмосковная прописка. Его спрашивают: «Вы не можете в Москве голосовать». Он говорит: «Как? На президентских мог, а сейчас не могу?»Ну, такие мелкие случаи. Так мало, слушай, 291 человек. 7 миллионов 200 тысяч избирателей в Москве. А вот по каждому пройдем. А вот до каждого… Те же люди, которые написали… Это же проверка системы. Спасибо вам большое, если вы проверяете систему. Я вообще вчера предложил выписать грамоты мэрии тем, кто пытается взломать систему, ну, найти слабые места, обойти систему. Кстати, сказали, хорошая идея.
Так вот об этом не думали. Как с этим быть? Вот нет их в базе и всё. И не отвечают телефоны, и люди отказываются разговаривать. Или отказываться подтвердить свою московскую историю. И вот чем занимаемся. Потому что эти 291 человек считают, что имеют право голоса. Казалось бы, 7 миллионов 200 тысяч – 291 человек…
И.Воробьева
―
Алексей Алексеевич, вопрос философский: зачем, вообще, всем этим занимаетесь? Потому что многие люди пишут, что когда Венедиктов начинает говорить, что всё было честно, он выступает декорацией фальсификацией выборов.
А.Венедиктов
―
Венедиктов говорит, что всё было честно, когда всё честно. Когда Сергей Шпилькин строит кривую Гаусса и говорит, что в Москве на президентских выборах кривая Гаусса близка к идеальной – это он тоже выступает декорацией? Слушайте, вот есть дождь – говоришь, ест дождь. Дождя нет – говоришь, нет дождя.Я просто напомню. Знаете, это был персональный вызов после 11-го, 12-го года для меня не было сомнений, что были фальсификации. Я тогда этим не занимался. Объемы были огромные. Там председатель одной комиссии выскочил в окно с протоколом, чтобы не давать… Вы знаете, в какой стране мы жили 5-6 лет назад в Москве. И когда мне реально сказали: «А чего ты всё критикуешь? А давай схему построй при которой это всё – карусели, вбросы – чего тебе надо?», я сказал: «Мне надо тотальное видеонаблюдение. Я готов этим заниматься». Вот оно тотальное. И вот в 13-м году первый раз, я напомню, что в 13-м году – я не буду сейчас рассказывать, как был зарегистрирован Алексей Анатольевич Навальный как бы…
А.Венедиктов
―
Нет-нет, я не рассказывал. Это к вопросу о разговорах с людьми, с которыми надо разговаривать. Вот что я имею в виду. Но я должен вам сказать, что в штабе сидел представитель Навального Рубанов Роман, и все решения штаба от каждого кандидата принимались консенсусом. Не было ни одного голосования. Мы создали формат, при котором люди, даже там иностранные агенты… Ты знаешь, кто обучает наших этих 4 тысячи наблюдателей? «Голос!» И мне говорят эти многозвездочные: «Ты что охренел?! Они же это самое…». Я говорю: «Ребята, мне всё равно. Мне обучение надо. Чтобы не щеки надувал на участке 3442, а чтобы он не дал украсть голос. Вам что важно? Чтобы были честные выборы, правильно – в Москве?» Я за Москву отвечаю, я за область не отвечаю.Слушай, я поехал в Тулу встречаться с губернатором Дюминым. Там 5 участков там. И мы не знаем, сколько человек так запишется, может, один вообще на все 5 участков. Разговаривать с ним и рассказывать, что московский стандарт – это не видеонаблюдения и наблюдатели. Это когда у вас все политические силы собраны в решении… У нас же «Яблоко» не выдвинуло кандидата. А мы ввели его в штаб. А мы наблюдателей через Общественную плату яблочных, потому что они тренированные. И будут следующие выборы, и будут кандидаты от «Яблока», и тогда будут у него тренированны нами наблюдатели.
Это же такая история. «Голос», извините меня, это же не бесплатно делает. Мы платим, конечно. Это работа, извините. Из фонда штаба мы им платим. Вот сейчас они сидят, чтобы было понятно, вот сейчас, в субботу они сидят и несколько сот наблюдателей и «Голос» и Мельконьянц и еще кто-то.
Послушайте, Собянина не будет, Путина не будет, а правила выборов должна остаться, система должна остаться. Напомню историю… Это мое личное время. Чего вы мне?..
И.Воробьева
―
Волонтерите вы, Алексей Алексеевич.
А.Венедиктов
―
Абсолютно. КОИБы. Какой был скандал в 11-м году: Подкручивают!.. Помнишь, да? 13-й года. КОИБы. Коммунисты, кстати, тогда. Не наблюдатели от Навального, а наблюдатели от коммунистов… в нашем штабе говорят: «Мы не верим КОИБ. Давайте вскроем». Мне всё: «Ты с ума сошел! У тебя нет права…». Я говорю: «Слушайте, нет права – заберем. Напишу, дадут добро и всё. Давайте показываете, какие КОИБы». Пересчитали вручную 97 тысяч в бюллетени на участках там, где были КОИБы. Не совпал на 1, потому что был замят листок.У нас что, кто-то с 13-го года кто-то говорит про КОИБы, про подкручивание? Да нет же. Решили.
СИЗО. «Не пустим наблюдателей!.» Я говорю: «О, а у меня предложение. Товарищ полковник, а давайте вы пустите наблюдателей из ваших же ОНК – вот Меркачеву. Мы им дадим карты наблюдателей от Общественной палаты». Нет вопросов. Сняли вопрос.
И.Воробьева
―
Так я была наблюдателем в СИЗО.
А.Венедиктов
―
Так нет вопросов. Понимаете, решили. Родильные дома. Мамочки, только родившие. Туда наблюдатели прут… Не вопрос. Я говорю уполномоченной по правам человека Москвы: «Дайте ваших женщин, которые так ходят и проверяют…». Не вопрос. Это делается для Москвы. Вот Москва так проголосовала с явкой 60%. И так она проголосовала за Путина. Посмотрим, как она проголосует сейчас.
И.Воробьева
―
По Собянина спрашивает Юля: «Будет ли на «Эхе Москвы» предвыборное интервью Собянина?»
А.Венедиктов
―
Вы знаете, или будут все или никого. Я имею в виду большое интервью. Либо будут все шестеро…
И.Воробьева
―
Ну, как мы делали в 13-м году.
А.Венедиктов
―
Абсолютно. Я веду переговоры. К сожалению, я езжу много. Пока не вижу возможности. Это не про Собянина. Но мы приглашаем, и к нам приходят, естественно, разные кандидаты в «Особое мнение». Они говорят: «Леша, а можно ты сделаешь интервью?» Я говорю: «Да, пожалуйста, я тоже». Но тогда я либо все, либо никого, понимаешь? У меня вот так.
А.Венедиктов: Из 117 прозвонивших отказались сотрудничать 19 и не подтвердилась московская прописка одного человека
И.Воробьева
―
Пока мы были на перерыве, пришла новость о том, что скончался бывший генсек ООН Кофи Аннан. Есть ли какие-то истории, связанные с ним? Вы общались с ним?
А.Венедиктов
―
Да, мы с ним общались. Это был первый кениец, которого я знал. Второй, видимо, Барак Обама – ну, по отцу. Он у меня оставил впечатление такого хитреца… я даже тебе не могу сказать, какого хитреца. Я даже не знаю такого хитреца в российской истории из тех, кого я знаю. Он когда приезжал сюда, и мы встречались и обедали, в том числе, вот слова в простоте не скажет. Ты говоришь: «Ну, как же, дважды два ж – четыре, господин Генеральный секретарь». – «Алексей, слишком быстро считаете». Вот дословно. Кенийский хитрец вот такой был. Но он был не только хитер, он был мудр. Он бы сейчас не смог. Его задача была: гасить конфликты. А конфликты сейчас из-за радикализации, из-за соцсетей, в том числе, они все на поверхности. А его задача была – всё убирать под стол. А сейчас не уберешь под стол. В этом же истории. Сейчас бы не смог.И, конечно, как всегда, когда знакомые уходят, такое чувство печали что ли. Жалко. Чего-то недоговорили, как всегда бывает. Чего-то я недопонял, чего-то не успели. Чего-то откладывал на потом. Была идея к нему съездить, сделать интервью – он отказывался все время. Теперь понятно, что он болел очень долго. Но мои друзья – Гусман там – заходили, вот они «Эху Москвы» интервью… А о чем? Там всё было и прошло. Жалко. Знал много. Но вот его философия жизни была: конфликты прятать под стол и под столом их разрешать. Понимаешь? Думаю, сейчас бы не выдержал.
И.Воробьева
―
Еще вопрос про последние новости. Там идут просто все время новости о том, кого Лукашенко назначил премьер-министром и так далее. Насколько нам это важно? Мы, вообще, знаем этих людей.
А.Венедиктов
―
Вице-премьером одним будет нынешний посол в Москве Игорь Петрищенко. Я его хорошо знаю, мы тут с ним недавно тоже общались. Я думаю, что нам то неважно за двумя исключениями. Все-таки все понимали, что очень важный человек в правительстве Лукашенко - это министр иностранных дел Владимир Макей. Я не знаю, сменен он или нет, или он был переназначен. Это важно.И второе очень важно – то, что Александр Григорьевич, получив посла в виде Бабича, он меняет послав Москве. Это не просто так. Он же меняет что Бабич – это проконсул туда. Значит, посмотрим, кого он назначит сюда. Тоже генерала.
И.Воробьева
―
То есть это все-таки нам…
А.Венедиктов
―
Ну, задевает, конечно. Я не знаю экономически… там этот премьер-министр, который ушел, другой пришел, я не знаю, как это для наших отношений. Это надо спросить тех, кто вел с Беларусью отношения. Но мне представляется, что там нервная почва, как говорила моя бабушка в Белоруссии после того, как стало понятно, что взор Владимира Владимировича рыскает по окраинам Российской империи, я бы сказал так.
И.Воробьева
―
Наши слушатели поправляют вас, Алексей Алексеевич. Говорят, что Кофи Аннан не кениец, а ганиец…
А.Венедиктов
―
Гаиец? Вот видите.
И.Воробьева
―
«Кофи – значит, Пятница. В Гане есть традиция называть младенцев по дням недели», - пишет нам Наиль из Москвы.
А.Венедиктов
―
Спасибо, Наиль. Но почему я решил, что он кениец? Ну, ганиец, хорошо. Почему-то я бы уверен, что он из Кении. Когда я с ним встречался, всё было понятно. Просто сейчас, значит, забыл. Но спасибо тем, кто поправляет. Вот доброжелательные поправки, очень хорошо. Без визга и шума.
И.Воробьева
―
Вы не жалеете, что начали эту историю с YouTubе?
А.Венедиктов
―
Я ее еще не понял. Я абсолютно уверен, что мы чего-то не понимаем, не доделываем, что это совсем другая работа, другие умения. И я как раз поставил задачу: 200 тысяч наберем и начнем уже осмыслять неосмысленное.
А.Венедиктов: Собянина не будет, Путина не будет, а правила выборов должна остаться, система должна остаться
И.Воробьева
―
Сейчас перерыв на новости и небольшую рекламу. Потом продолжится программа «Будем наблюдать». Во второй части этого часа я задам вопросы про работу радиостанции.Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. «Будем наблюдать». Вернемся через несколько минут.
НОВОСТИ
13 часов 35 минут в столице. Продолжается программа «Будем наблюдать». Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» отвечает на ваши вопросы, которые задаю я, Ирина Воробьева. И прежде чем начать их задавать, я бы хотела сказать спасибо, знаете кому, Алексей Алексеевич? Нашим модераторам чата в YouTube. Люди, которые сами взяли на себя эту обязанность и занимаются тем, что нам помогают. И, мне кажется, им как-то редко говорят спасибо. Вот я решила воспользоваться этой возможностью.
А.Венедиктов
―
Присоединяюсь.
И.Воробьева
―
То есть вопросы про работу радиостанции, про гостей и так далее. Давайте начнем с гостей.Сергей из Москвы: «Можете ли вы пригласить в эфир Чубайса и Касьянова?» Поскольку постоянные гости программы «Особое мнение» несколько Сергею надоели.
А.Венедиктов
―
Но можно же позвать не в «Особое мнение». Вот сразу скажу страшную историю: в понедельник в 20 будет Максим Ликсутов. Есть же место. Когда приходит какой-то гость или согласен какой-то гость, я разгребаю места. Вы не сомневайтесь нисколько. Там у нас есть и у Сорокиной время, есть и у Наки время у Майкла в 20 часов, вечерние. У нас есть в «Персонально ваш», да и в «Особом мнении» тоже.Найти место не проблема. Проблема: а) чтобы люди согласились, б) чтобы было с чем прийти-то. Вы знаете, сколько Ходорковского уговаривали, но не прийти – дать интервью. Он теперь будет давать, я так понимаю, не только нам, а во вторник «Дождю». Но он не хотел и мне не хотел давать интервью. И вот наши продюсеры его уговорили. Не знаю, как они ползали по проводам Скайпа на коленях, но как-то уговорили. Это вопрос в том, что гость имеет право отказываться.
И.Воробьева
―
Арата пишет: «Тут Бутман-старший бросил мысль о клинче с Невзоровым о религии. А правда, было бы классно серию клинчей с Невзоровым, может быть, с Латыниной. Бунтман, Быков, Белковский…».
А.Венедиктов
―
А я совершенно не против. Я хотел сказать, что клинч у нас, он помер, и как раз Таня Фельгенгауэр, которая вела, была, собственно, инициатором того, что он помер. И я послушал и понял, что он помер.Но чего тут бросать клич-то. Сергей – карта в руки – любой ведущий может это организовать. Любой ведущий ,не ломая формат передачи… То есть в «Одине» клинч - это что-то такое… условно говоря, нужно решение главного редактора в единичном порядке. А другие программы – да ради бога. А чего нет-то?
И.Воробьева
―
Часто задают такой вопрос, который не могу не задать. Яков пишет: «Местные радиостанции «Эхо Москвы» в регионах постоянно прерывают вашу программу своей рекламой. Как с этим бороться?»
А.Венедиктов
―
Не будем с этим бороться. Во-первых, им надо жить на рекламу. Это важная история. Во-вторых, все передачи есть на сайте. Теперь все основные передачи есть на YouTube, поэтому поймите, ребята, им надо зарабатывать, это правда. И если неаккуратно дается реклама… вот конкретный я рассматриваю, когда не вообще говорят: «Вы знаете, вчера в 17-32 они дали больше рекламы, не слышали две минуты…» - такие вещи я проверяю, такие вещи недопустимы.
И.Воробьева
―
Я вам потом покажу это сообщение.Про профилактику, которая у нас проводится. Это не к нам же вопрос?
А.Венедиктов
―
Это к башне Останкинской. Опять же, грубо говоря, всё на сайте. Мы не прерываем вещание. Слушайте нас через сайт.
И.Воробьева
―
Елена и Москвы жалуется: «Ведущие разворота, кроме Варфоломеева, Ореха, Фельгенгауэр и Плющева, очень плохо готовятся к темам, которые сами же поднимают. Можно ли это как-то изменить – учить матчасть тщательней?»
А.Венедиктов: Аннан бы сейчас не смог. Его задача была: гасить конфликты. А конфликты сейчас все на поверхности
А.Венедиктов
―
Это общее брезгливое отношение. Я считаю, что они хорошо готовятся к темам. Я не понимаю что такое «ведущий готовится к темам». Они все разные, и по-разному готовятся к темам, и по-разному ведут. Поэтому эту жалобу мы отметем как неаргументированную.
И.Воробьева
―
«Как вы подбираете пары ведущих на эфиры?»
А.Венедиктов
―
Очень сложно, методом тыка, методом моего представления о прекрасном, приблизительно в 50% ошибаюсь с первого раза. Но если не попробуешь… Понимаешь, парное ведение – это сцена, ну, как любое ведение, и если мне представляется, что эти люди, - как Юрий Петрович Любимов подбирал спектакли, почитайте, воспоминания, скажем, воспоминания актеров Таганки, как он менял – вот у меня тоже методом тыка, сначала мое представление… конечно, я сначала советуюсь с Володей Варфоломеевым, Сережей Бунтманом, собственно, с ребятами советуюсь. Часто приходится менять.Вот сейчас опять новый сезон. Посмотрим, как оно сложится. У нас две новых пары. У нас вернулся, соответственно, Евгений Бунтман – Бунтман-младший, и я его поставил с Нино. Посмотрим. И у нас пришел Максим Курников. Я его поставил с Ириной Баблоян. Посмотрим. Ну, что я вам могу сказать? Я посмотрю.
И.Воробьева
―
Маша Майерс вернулась.
А.Венедиктов
―
Маша Майерс вернулась, и уже смотрим, с кем ей надо утром работать. Предположу, что с Нарышкиным вашим любимым.
И.Воробьева
―
Кстати, про Максима Курникова спрашивают.
А.Венедиктов
―
А чего спрашивают?
И.Воробьева
―
Он же был главным редактором «Эхо Оренбурга».
А.Венедиктов
―
Его жена переехала в Москву по служебной… она повышена была и она переехала в головной офис ее конторы в Москву. Он поехал за ней. Я его, конечно, забрал.
И.Воробьева
―
Спрашивают про новые программы на «Эхе Москвы». Предлагают про разные языки мира, про необычную фонетику и так далее.
А.Венедиктов
―
Я уже сказал, что мы начнем буквально с 22 августа – кстати, Максим Курников отвечает – «Говорим по-татарски». Посмотрим, как пойдет. Вся идея хорошая… Я подумаю. Хорошая идея.
И.Воробьева
―
Про социальные сети сотрудников. Спрашивают, как вы относитесь, когда сотрудники радиостанции «Эха Москвы» в своих социальных сетях становятся центром скандала?
А.Венедиктов
―
Казус Плющева вам известен, когда сотрудник Плющев, его твит чуть не привел к закрытию радиостанции и моему увольнению – именно в этом порядке. Во-первых, я плохо отношусь к сотрудникам. Вот если бы не было сотрудников, я жил бы замечательно. Был бы главным реактором чего-нибудь роботизированного. Журналисты существуют для того, чтобы мне портить жизнь своими материалами не только в соцсетях, прежде всего в эфире.А что касается соцсетей, вы же знаете, что как раз после казуса Плющева мы выработали правила поведения сотрудника в соцсетях, приняли каждое из этих правил – по-моему, есть на сайте – на собрании журналистов. И я не ввел это своим приказом в устав. Ну, бессмысленно, бесполезно. Слушайте, я не занимаюсь неэффективными проектами. Все-таки, мне кажется, что здесь свобода важнее, чем порядок. Пока, мне кажется, так.
Слушайте, соцсети и эфир сейчас одинаково приносят мне проблемы - сотрудников я имею в виду: эфиры сотрудников, соцсети сотрудников. Ну, проблемы… Главный редактор на то и есть, чтобы не двигать воду к микрофону.
И.Воробьева
―
Куда исчезли Поздняков и Соломин?
А.Венедиктов
―
Алексей Соломин в отпуске, и он вернется с 22-го числа. Тяжелейший у него был год как у моего зона. Вот YouTube – это, собственно, зона его ответственности. В том числе, Андрей Позняков работает на удаленке, работает во Франции. Евроньюс… я не помню. Но, вы знаете, он ведет «Отцы» с Алексеем Голубевым и не собирается увольняться, грубо говоря, и будет продолжать работать. Поэтому никуда он не исчез, просто сократился на «Эхе» потому что там основная работа.
И.Воробьева
―
Александра: «А не хотите ли вы добавить функциональность, чтобы слушатели могли оценивать эфиры и, таким образом, подбирать ведущих. Например, ведущие «Особого мнения» очень сильно отличаются, поэтому некоторые эфиры интересные, а некоторые не очень».
А.Венедиктов
―
Нет, слушатели не будут определять, как отливать бетон или печь булки. Извините, мы создаем продукт. И я считаю, что продукт создается профессионалами. А добавить функционал… Вот вы мне пишите – я и смотрю. Но все ведущие разные. Я про это и говорю: они должны быть разные. Я могу посадить, извините меня, в «Особое мнение» одного Нарышкина 10 эфиров в неделю и больше ничего не делать. Вот 5 и 5 – легко. И чего? Это будет счастье для вас? Да, не Нарышкина – любого человека одного. И вот он один пусть будет. Я не считаю это правильным.
И.Воробьева
―
«Нет ли возможности обновит рекламу передач «Эха Москвы», поскольку некоторые уже годами, записаны давно?»
А.Венедиктов
―
Я не вижу никаких проблем. Это правильный вопрос. Мы ее периодически обновляем. Это правда, надо обновлять. Но не суперпроблема, потому что мы смотрим: у нас очень большой приход новых слушателей. И, в общем, нет проблемы. Но надо обновлять. Здесь вы правы. Вот Сергею Александровичу Бунтману это и скажите. Это зона его ответственности.
И.Воробьева
―
Спрашивают всё каждый раз, когда я сажусь либо с вами либо с Бунтманом в этот эфир – каждый раз спрашивают про Барщевского.
А.Венедиктов
―
Что Барщевский?
И.Воробьева
―
Верните Барщевского. Когда Барщевский вернется?
А.Венедиктов
―
Михаил Барщевский сказал, что он устал от эфира, и он ушел. И на этом точка. Вы чего, дети мы что ли тут все? Верните Барщевского – он что, чемодан что ли? Это гости. Они гости.
И.Воробьева
―
Арата спрашивает, можем ли мы сделать подробную передачу с разбором деятельности Сороса в России? Раз уж мы про Сороса сказали.
А.Венедиктов
―
А какой Арата: Арата Красивый или Арата Горбатый?
И.Воробьева
―
Просто Арата.
А.Венедиктов
―
Программа это я не понимаю.
И.Воробьева
―
«Очень многие люди верят пропаганде, что соросовские учебники перевирают историю» и так далее.
А.Венедиктов
―
Слушайте, мы столько делаем про историю. Я попрошу, конечно , Виталия Дымарского или Сережу Бунтмана в «Дилетантах» про так называемые соросовские учебники… Но, мне кажется, что нынешние учебники больше перевирают. Как учитель истории я вам могу сказать. Что значит, перевирают? Неправильно расставляют акцент, скажем мягко. Но мы с помощью журнала «Дилетант» исправим, кстати. Немножко рекламы.
И.Воробьева
―
Евгений из Москвы пишет: «Очень хочется больше информации о социальных новостях Москвы в новостных выпусках. Изменения в работе транспорта, мероприятиях.
А.Венедиктов
―
Знаете, мы же федеральное радио. Я понимаю. У нас есть московского отделения. Я всё понимаю, что вы говорите. Но вот как, грубо говоря, в Санкт-Петербурге, Воронеже, Липецке, Благовещенске будут слушать изменение работы транспорта? Я думаю, Евгений, что вы правы… Я поговорю, кстати, с Ликсутовым в понедельник. Через сайт. Вот на сайт зашли… Но мне скажут, что я, таким образом, выступаю фронтменом Департамента транспорта, понимаете, Евгений? Немедленно и в ту же секунду! Поэтому это мои риски. Но вы правы. Это изменение работы… кстати, есть в соцсетях, в Твиттере. Там Мостранс, там есть изменение работы. Я это читаю в Твиттере, вот то, что меня касается. Я подписан на них.
И.Воробьева
―
Спрашивают про увольнение Алексея Парина с радио «Орфей» и нет ли планов позвать его работать на «Эхо Москвы»?
А.Венедиктов: В Белоруссии нервная почва после того, как стало понятно, что взор Путина рыскает по окраинам империи
А.Венедиктов
―
Первое: еще раз напомню, что Алексей Парин тоже ушел сам. Аудитория «Орфея» считает, что совершенно справедливо… Этим занимается Сережа Бунтман. Задам вопрос: вместо чего? Я с удовольствием вернул бы Алексея Парина, даже вопроса нет. Кого уволить-то? Какую программу закрыть? Вы просто скажите.
И.Воробьева
―
Из Уфы Макс спрашивает: «А есть ли на «Эхе Москвы» школа для молодых и начинающих или сразу в бой?»
А.Венедиктов
―
Если серьезно, как правило, сразу в бой. Но вот смотрите, я на этой неделе занялся дневным «Разворотом», который у нас, мне кажется, слегка дребезжит в концепции. И каждый день я встречаюсь до «Разворота», после разворота, когда появляется распечатка, мы разбираем. И это совершенно неважно, это молодой человек, девушка как Нино Росебашвили или Володя Варфоломеев, не имеет никакого значения. Я занимаюсь этим в режиме реального времени.
И.Воробьева
―
Про приложение «Эхо Москвы»…
А.Венедиктов
―
Делается. Должно быть представлено в сентябре.
И.Воробьева
―
Почему Журавлевой нет в дневных эфирах?
А.Венедиктов
―
Во-первых, она есть в дневных эфирах, но она на заменах в дневных эфирах, потому что основная ее задача… Смотрите, когда человек ведет «Один» - Ира, сама им расскажи – ты два дня вышиблен.
И.Воробьева
―
Это правда.
А.Венедиктов
―
А у Журавлевой это еще и воскресенье. То есть каждое воскресенье, каждый вечер – до свидания, что называется. И Ольга ведет другие программы. Она ведет программу с Евгением Ясиным. У нее еще есть программы. Но я стараюсь иногда на заменах разных журналистов ставить на дневной эфир.
И.Воробьева
―
Когда вернется Ларина?
А.Венедиктов
―
Она сегодня была в эфире?
И.Воробьева
―
Знаете, почему спрашивают?
А.Венедиктов
―
Нет.
И.Воробьева
―
Потому что, поскольку Ксении нет в Москве, она не может вести «Особое мнение» по пятницам с Николаем Сванидзе.
А.Венедиктов
―
Она вернется тогда, когда мы решим, что угрозы, которые ей шли и продолжают идти от известных журналистов ВГТРК являются ничтожными. После истории с Таней Фельгенгауэр я угроза от журналистов ВГТРК как подстрекателей считаю сущностными. И мне достаточно одной Тани.
И.Воробьева
―
Еще один вопрос от Ани: «Почему там мало стало на «Эхе Москвы» розыгрышей призов?
А.Венедиктов
―
История заключается в том, что очень много жалоб, что почта не доставляет. То есть мы обманываем людей. Вы правы, но как наладится, так будет.
И.Воробьева
―
Спрашивают про сайт «Эхо Москвы», спрашивают, будет ли редизайн сайта, и почему еще нет сайта «Эхо Петербурга».
А.Венедиктов
―
Редизайна сайта «Эхо Москвы» пока не предвидится. А зачем отдельный сайт? Вообще, что такое отдельный сайт? «Эхо Москвы» - это «Эхо Москвы». И там должна быть страница с тегом «Эхо Петербурга» - и какая разница, например, с моей точки зрения?
И.Воробьева
―
Про саморекламу спрашивают, ее очень много, она везде.
А.Венедиктов
―
И будет много и будет везде.
И.Воробьева
―
То есть это никак не поменяется.
А.Венедиктов
―
Нет, поменяется, потому что в этих блоках между новостями, там встанет, например, «Говорим по-татарски»…
И.Воробьева
―
Я буду всеми ногами за, особенно в ночных эфирах…
А.Венедиктов
―
Знаешь, дорогая моя, когда ты предложишь мне, чем заполнить эти блоки, вот передачками какими, я тебя послушаю. Вот предложил Курников – я послушался.
И.Воробьева
―
Пригласите Муратова сделать авторскую программу на «Эхо».
А.Венедиктов
―
О чем?
И.Воробьева
―
Просто: пригласите Муратова.
А.Венедиктов
―
Он вчера был.
И.Воробьева
―
Спрашивают про отправку сообщений. Почем бы не завести аккаунт в WhatsApp для сообщений в эфир, еще что-нибудь.
А.Венедиктов
―
Надо подумать, но я вам могу сказать, остаются эсэмэски, есть через сайт – посылается, через Твиттер посылается. Через чат в YouTube посылается. Я так понимаю в WhatsApp можно это сделать. Но это дело ведущего. У ведущего два глаза, у некоторых, три, конечно, как у меня, но, вообще, четыре. Но два глаза, и невозможно из разных источников это собирать. Мы и так свели в одну ленту СМС из сайта и Твиттера и она летит, и оно исчезает очень быстро: вас много. Нужно, чтобы люди успевали обработать, понять вопрос. Человек, который сидит в эфире, должен понять вопрос. Но вы правы в том, что новые средства доставки должны быть использованы.
И.Воробьева
―
Спрашивают, не планирует ли к нам вернуться Доренко. Доренко – главный редактор другой радиостанции.
А.Венедиктов
―
Я бы, конечно, выгнал бы его оттуда и взял бы сюда, конечно. Спроси меня – я буду работать над тем, чтобы его выгнали из «Говорит Москва» и я бы тогда сделал ему предложение. Конечно, всё лучшее - детям, то есть вам.
И.Воробьева
―
«Владимир в бане» спрашивает, почему Владимир Варфоломеев не ведет ни одной передачи. Очень Владимир сожалеет по этому поводу.
А.Венедиктов
―
Пусть сожалеет. Пусть слушатель «Владимир в бане» сделает свою радиостанцию и там расставляет своих друзей журналистами. У нас другая позиция.
И.Воробьева
―
Как ведущая ночного эфира не могу не спросить… Евгений из Саратова спрашивает: «Не кажется ли вам, что ночной эфир стал слабее?» Вообще, про ночной эфир расскажите…
А.Венедиктов
―
Почему слабее? Нет, не кажется. Вы имеете в виду, что летом очень многих людей заменяют и приходят на новенького? Вот Сергея Пархоменко я поставил на «Одина», заменить. Спасибо, Сережа. Некоторые реально только входят… Слабее… Ну, вернуться эти мускулистые Воробьева с Быковым и всё будет хорошо.
И.Воробьева
―
Воробьева никуда не делась. Меня, кстати, замещал Сергей Александрович Бунтман.
А.Венедиктов
―
Тоже, знаете, это же надо выработать определенную даже физиологическую готовность к ведению. Я уж не говорю про содержательную… Я, например, очень слабо, когда я заменял «Один»… Буду, кстати, во вторник заменять «Один» с 21-го на 22-е, и там как раз ко дню рождения радиостанции, и я думаю, что я там сделаю ««Без посредников» в основном. Но мне это тяжело дается. У меня нет концепции, естественно, у меня нет сериала, поэтому, мой «Один», конечно, будет слабее, чем даже один слабой Воробьевой – вот так вот.
И.Воробьева
―
Про ошибки ведущих, неточности в речи…
А.Венедиктов
―
Ну, бывает…
И.Воробьева
―
Если присылают, что вот ваши ведущие ошиблись, как вы это, вообще…
А.Венедиктов
―
Ну, я смотрю, читаю, говорю: «Ты ошибся...». Ну, хорошо. Вот, пожалуйста, вам пример: я ошибся с Кофи Аннаном – вот на ваших глазах. Ну, прислал человек, меня поправил – и пошли дальше. Что теперь? Пошли дальше.
И.Воробьева
―
«Алексей Алексеевич, знаю, что в сентябре вы будете в Челябинске…».
А.Венедиктов
―
У нас 9 выборы, а 10-го я буду в Челябинске, верно. 10-го, 11-го, может быть даже 12-го. Я не помню.
И.Воробьева
―
Про сайт «Эхо Петербурга» вот почему слушатели спрашивают. Там где-то нужно смотреть расписание передач «Эхо Петербурга», значит, оно должно быть на общем сайте, а найти наши слушатели не могут.
А.Венедиктов
―
Я понял. Как говорил товарищ Сталин, сделаем, товарищу Дымарскому надрание.
И.Воробьева
―
«Эху необходима юмористическая программа».
А.Венедиктов
―
А программа «Кейс» у вас не юмористическая программа?
И.Воробьева
―
Я уже не знаю. Про «Дифирамб», вернется ли программа «Дифирамб».
А.Венедиктов
―
Ксения не хочет. Это было ее предложение. Действительно, вести на удаленке «Дифирамб» - это тоже такая история. В общем, это в руках Ксении.
И.Воробьева
―
И еще из чата пару вопросов. Дон Кихот спрашивает: «Можно ли приглашать «живых гвоздей» по нашим заявкам?»
А.Венедиктов: Журналисты существуют, чтобы мне портить жизнь своими материалами не только в соцсетях, но и в эфире
А.Венедиктов
―
Нет. То есть заявки можно давать, но вы же поймите, это прайм-тайм. Почему именно этот человек в тот момент, когда все слушают «Эхо», когда часовой шаг в 9 утра порядка 250 тысяч в Москве только – почему вдруг ваша заявка этого рэпера, предположим, вот почему она? Как это вмонтируется? Это дело ведущего. И я не всегда доволен «живыми гвоздями». И, кстати, я смотрю: их посещаемость на YouTube маленькая относительно всей передачи – маленькая. Поэтому, извините меня, когда вас слушает 250 тысяч, а «живой гвоздь» собирает в YouTube 2 тысяч – это как-то не комильфо.
И.Воробьева
―
Эдуард Лимонов не ходит сам или не зовем?
А.Венедиктов
―
Не ходит сам. Еще придет когда-нибудь. Куда денется? Они все такие: то ходят, то не ходят - капризные такие, жуть! Гости капризные, что поделаешь? Они капризные.
И.Воробьева
―
«Как вы боретесь с детскими ошибками в частности в новостной ленте на сайте в текстах?»
А.Венедиктов
―
Никак не борюсь вообще.
И.Воробьева
―
Какой замечательный Быков… какой замечательный Наки…
А.Венедиктов
―
У нас у всех замечательные... У нас у каждого есть свой фан-клуб.
И.Воробьева
―
Еще спрашивают, почему нет Ежова…
А.Венедиктов
―
Ежов ушел на ВВС, по-моему… на RTVi… На ВВС ушел Бойко с Чиж… Слушайте, я уже не помню. Люди уходят, люди приходят, вы видите сами.
И.Воробьева
―
Иногда они возвращаются.
А.Венедиктов
―
Всегда они возвращаются, я бы сказал.
И.Воробьева
―
Есть еще несколько минут Я вернусь все-таки к некоторым событиям, которые происходят.Вот смотрите. История с Вероникой Скворцовой, которая дала интервью Комсомольской правде и сказала, что всего 7 детей на всю страну у нас нуждаются в этих редких лекарствах с диазипамом, которых нет в России. Это по следам с уголовным делом в отношении матери паллиативного ребенка. Лида Маниава, руководитель детского хосписа говорит, что «у меня только в хосписе 450 таких детей».
А.Венедиктов
―
Я сказал тебе, я попробую в понедельник взять справку в департаменте здравоохранения Москвы. Я не знаю, захотят ли они ссориться с министром, но очевидно, что не 7. В России 45 миллионов детей до 18 лет. Ну, этого не может быть чисто статистически. И если какие-то субъекты федерации… посмотреть бы таблицу и запросить повторно уже для нас.
И.Воробьева
―
Тут же вопрос в чем. Вероника Скворцова говорит: «Мы направили запросы и получили ответ от 77 регионов, и вот она транслирует цифру.
А.Венедиктов
―
Я хочу посмотреть, в какой форме был отправлен запрос и как они отвечали, потому что иногда вопросы ставятся так: вот только по диазипаму. Сколько рецептов было выписано…
И.Воробьева
―
У нас нет этого лекарства вообще.
А.Венедиктов
―
Подожди, ну как?
И.Воробьева
―
А вот так.
А.Венедиктов
―
Эта мама получила каким-то образом? По рецептуре. Давайте мы о диазипаму проведем отдельно… Я готов это сделать, я готов в это вложиться. Вот сколько доз диазипама было в 16-м году? Может, она про диазимпам спросила, а не про больных детей? Я хочу посмотреть запрос, и я запрошу. Я общаюсь с Вероникой Игоревной, и знаю ее как врача, а не как министра. Я попрошу ее, в какой форме был запрос и дать мне на выбор пять областей, а мы пробежимся по ним.
И.Воробьева
―
Хотелось бы, чтобы была какая-то реакция у министров…
А.Венедиктов
―
Если ты задаешь вопрос, на который тебе… Я же рассказывал, как вот у Путина было с Серебренниковым. Вот положили… Это ж документ, это ж человек в погонах принес, это же не просто вбежал кто-то, сказал: «Владимир Владимирович… ха-ха-ха!» Она получила ответ. Вот хорошо бы… и дальше пойти по пяти субъектом, например, разбираться.
И.Воробьева
―
Спасибо большое! Это была двухчасовая программа «Будем наблюдать». Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Меня зовут Ирина Воробьева. Звукорежиссер – Марина Бурсина. Спасибо всем огромное