Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2018-08-04
С.Бунтман
―
Мы начинаем нашу программу. И сейчас Алексей Венедиктов здесь. Сергей Бунтман здесь. Алексей Кузнецов – звукорежиссер. И работает у нас YouTube. Чат YouTube нас приветствует от Якутска до Берлина. Так что всем привет! И эсэмэски работают: +7 985 970 45 45.Вчера программа вся программа, где бы заменяешь Пархоменко, была посвящена гибели журналистов, режиссера, оператора в Центральноафриканской Республике. Несколько слов об этом обобщающих или с какими-нибудь нюансами.
А.Венедиктов
―
В первой части программы я разговаривал в эфире с Андреем Коняхиным, который руководит6ель «Центра управления расследованиями», собственно, тот человек, который взаимодействовал, скажем, с группой журналистов, которая не являлась, конечно, сотрудниками ни центра управления, ни кого бы то ни было. И, кстати, из этого разговора становится мне стало понятным, что центральной фигурой в этой истории был отнюдь не Орхан Джемаль, а был режиссер Александр Расторгуев. Он был первым человеком, на контакт с которым вышел «Центр управления», предложил тему.
А.Венедиктов: Центральной фигурой в этой истории был отнюдь не Орхан Джемаль, а был
Дальше подбиралась команда, дальше подбиралась страна. Сначала это была Сирия, кстати. И Андрей очень подробно рассказывал о том, почему Сирия отпала – потому что там был убит фиксер, то есть тот человек, который организовывал там, внутри, в Сирии поездку Орхана и группы, Александра Расторгуева, Кирилла и Орхана. Это важно.
Собственно говоря, тема была изначально известна, это: российское наемничество. И когда мы говорим о ЧВК Вагнера, я понял, что речь не, собственно, о ЧВК Вагнера, речь идет о российском наемничестве, потому что есть много групп. Андрей это подтвердил. ЧВК Вагнера - это такой собирательный образ, я бы сказал. Это тоже стало понятнее и яснее.
Кроме того очень интересная история была с шофером. Этот шофер был найден другом Расторгуева в базах французских журналистов. То есть этот шофер – единственный выживший, - который сейчас находится, судя по всему, под охраной национальных сил Центральноафриканской республики. Он неоднократно работал с иностранными журналистами. Это, конечно, человек с улицы, но это не человек с улицы, потому что есть базы и коллеги обмениваются этими базами.
Что касается версий, я отказался на них отвечать, потому что очевидно, там несколько версий, которые есть. Очевидно, что мы ничего не знаем. И МИД России, который говорит, что это ограбление – откуда вы это знаете? Откуда вы это знаете? На сегодняшний день у российского МИД нет доступа до шофера. И у ЧВК нет до шофера доступа.
Еще интересная позиция была в том, что подтвердилось, что первое, что сделали журналисты, когда приехали, они поехали на эту базу, которая в бывшем дворце президента Бокассы. Он, собственно, там и похоронен. Император Бокасса, бывший глава Центральноафриканской республики, известный людоед. И тут недавно вдова императора Бокассы обратилась с просьбой отнять у россиян эту базу и передать… Ну, там могила ее мужа. Это известная история в Центральноафриканской республике, что есть база, на которой какие-то русские обучают владению российским оружием центральноафриканских командос.
А.Венедиктов: Сирия отпала – потому что там был убит фиксер
Очень интересно, что Мария Захарова сказал, что там 175 человек, из них 5 военных и 170 гражданский. Я думаю, что 170 гражданских – это и есть люди… ветераны, уже ушедшие в отставку, нанятые руководством Центральноафриканской республикой для этого обучения.
И вот подтвердилось, что первое, что сделали журналисты, они подъехали к воротам базы, их не пустили. База находится под охраной этих гражданских, то есть не ЦАР. То есть эти гражданские знали, что журналисты приехали по их душу. Отказались их впустить, потребовали аккредитацию от Министерства обороны ЦАР. И они уехали, дальше поехали.
Еще стало известно, что они перед тем, как выехать туда, куда они выехали, они последний раз была на контакте с ЦУР. Затем они отклонились от маршрута. Почему они отклонились, этого никто не знает. Они отклонились на другую дорогу. Они, видимо, приняли решение там, на месте.
А.Венедиктов: ЧВК Вагнера - это такой собирательный образ, я бы сказал
Собственно говоря, необходимо тщательно наблюдать, затем расследование. Но я тебе скажу, Сережа, это дело безнадежное, судя по тому, как я понимаю… Нет, расследовать надо. Секунду! Получить конкретный результат вот этих, как пишет французская пресса, отюрбаненных нападавших, которые тоже… откуда мэр города знает, что на них напало десять говоривших по-арабски в тюрбанах? Откуда он это знает? Свидетели кто, где? Один водитель, мы знаем. Можно ли ему верить?
Я тут почитал. Четыре года тому назад была убита французская журналистка приблизительно в том же районе. Я прочитал очень подробно интервью с ее матерью. Вчера было интервью. И дело было. Тоже ушел в архивы прессы разной. Вот четыре года… Туда немедленно была направлена французская контрразведка и контрразведка Иностранного легиона четыре года назад. Французы были там хорошо имплантированы. Ну, естественно, пока никого не нашли. Следствие продолжается.
С.Бунтман
―
Но расследовать надо. Хотя это, действительно, безнадежное дело.
А.Венедиктов
―
Опять же в год в среднем 75 журналистов погибает в мире при исполнении служебных обязанностей. Любое дело расследовать надо. Любая гибель, даже случайная от пролета ракеты или мины – это тоже важная история. Но расследовать надо.
С.Бунтман
―
Игорь Журавлев в чате пишет, что скороспелые версии нелепые Захаровой еще больше усиливают подозрение насчет наемников.
А.Венедиктов: Шофер был найден другом Расторгуева в базах французских журналистов
А.Венедиктов
―
Ну, подозрения могут быть любые. Давайте сделаем так: дождемся, пока ребят похоронят. Простимся с ними. А потом начнем, как бы сказать, спекулировать. И давайте расставлять версии любые, в том числе, марсианские в порядке их тяжести. И каждый раз ставят эти версии. Понятно, что мы не знаем, но каждый сможет отрейтинговать эти версии. Мы, конечно, вернемся к этому вопросу, но давайте сначала простимся с ребятами, которых сегодня привезут из Парижа.
С.Бунтман
―
Еще один нюанс в интерпретациях, и интерпретации достаточные давал Максим Шевченко. Здесь очень много про него вопросов: и как к этому относиться, и неужели…. –с разных самых сторон. Как относиться к этому?
А.Венедиктов
―
К чему?
С.Бунтман
―
К версиям и выступлению Максима Шевченко.
А.Венедиктов
―
Принимайте свои версии, какие хотите. Почему к этому надо как-то относиться? Почему нужно относиться? Вот вы слушаете, сопоставляете то, что говорит Максим Шевченко, то, что говорит Мария Захарова. То, что говорит Андрей Коняхин, то, что будут говорить следственные органы, то, что пишет французская центральноафриканская пресса, то что мы вам рассказываем – и сами составляйте версии. Что значит, относиться? Я вообще этого не понимаю.
А.Венедиктов: У МИД РФ нет доступа до шофера. И у ЧВК нет до шофера доступа
С.Бунтман
―
И вообще, я бы сейчас отстал от Шевченко на месте нас всех, потому что это личная трагедия… Я говорю, нас всех, кто в сетях сидит, кто комментирует и так далее. Это очень большая личная трагедия для Максима…
А.Венедиктов
―
Давайте похороним ребят, выдохнем и дальше начнем дискутировать.
С.Бунтман
―
Да, совершенно верно.Еще несколько сюжетов, о которых говорили, и позиция по которым ясна, но требует некоторого выяснения. Это совет директоров и твой уход из совета директоров, который здесь обсуждается. И здесь спрашивают насчет кредитов. Что, действительно, эти кредиты способствуют… куда делись деньги и способствует ли это экому упадку «Эха Москвы»?
А.Венедиктов
―
Я не понимаю вопрос, честно говоря.
С.Бунтман
―
Кредиты именно. Взятие кредитов без ведома редакции.
А.Венедиктов
―
Без ведома не редакции, без ведома миноритариев. Редакция не имеет права никак…
С.Бунтман
―
А, ну неважно, миноритариев, да.
А.Венедиктов: Это дело безнадежное, судя по тому, как я понимаю
А.Венедиктов
―
Это нарушение закона, с нашей точки зрения – закон о акционерных общества, закрытых акционерных обществах. Этот кредит не только был взят. Он был уже частично истрачен. И, конечно, я противник такой… То есть я сторонник брать кредиты на развитие, но я противник брать кредиты на затыкание. Мы находимся в рыночной экономике, и в самом кредите ничего дурного нет. Но использование этих кредитов должно идти по определенной процедуре, под определенным контролем.
А.Венедиктов: Без ведома не редакции, без ведома миноритариев
«Эхо Москвы», с моей точки зрения, может и должно зарабатывать. Наша доля на рынке не упала, а даже чуть поросла. Рекламный рынок радио стабилизировался. Я не вижу никаких причин закредитовывать радиостанцию. Как миноритарий я могу сказать, что любая закредитованность организации ведет к падению доли моей части, стоимости моей части. И я категорически против. Я занял эту позицию. Самое главное: редакционная политика никоим образом не изменится, потому что совет директоров не имеет отношения к редакционной политике – участие или неучастие в совете директоров. К редакционной политике имеет отношение главный редактор. Он сидит перед вами, и он не изменился.
С.Бунтман
―
Еще один вопрос об этом. Что такое изменилось, что нужно было принести Путину извинения?
А.Венедиктов: Это нарушение закона, с нашей точки зрения – закон о акционерных обществах
А.Венедиктов
―
Изменилось то, что впервые президент оказался прав, а я не прав в публичной полемике. Я всегда, когда публично возражаю президенту – Горбачев, Ельцину, Медведеву, Путину – я всегда знаю, что прав, и никогда я не был неправ. И в этот раз чисто по фактологии президент знал, а я не знал. И это унизительно. Но если ставишь под сомнения его слова, оказывается он прав, то надо извиняться. И неважно, это президент или не президент. В данном случае это был президент, и была полемика на весь мир. Я был неправ. Я не знал.
С.Бунтман
―
И последний здесь вопрос от Макса: «Будете ли вы судиться с генеральным директором?»
А.Венедиктов
―
Юристы изучают вопрос.
С.Бунтман
―
Алексей Венедиктов.Еще один вопрос о том, что мы говорили. Вот о конфликте Гудкова и Навального. Спрашивают, как вы к нему относитесь…
А.Венедиктов: Я сторонник брать кредиты на развитие, но я противник брать кредиты на затыкание
А.Венедиктов
―
Я его пропустил, я имею в виду, суть пропустил, потому что я ездил всю эту неделю. В общем, чего?.. Я отношусь к этому как к конфликту в политической сфере, где люди приблизительно электорально работают а одной площадке и бьются за этот электорат. Понятно, что Навальный тяжелее, более тяжеловес, чем Дмитрий Гудков по своей политической истории. Но это совсем не значит, что Навальный в данном случае сто процентов прав.
Я присоединюсь, пожалуй, к мнению Евгении Альбац, которая при всей ее симпатии к Навальному сказали, что в этом смысле отвратительна сама ситуация. Ну, она отвратительна, она публично отвратительна, конечно. Послушайте, это политика. Они выясняют отношения публично. Это хорошо. И каждый избиратель, взвесив их аргументацию, позицию и знания, сделает выбор в свое время. Я считаю, что это очищает ситуацию в э том смысле, в смысле наблюдения очищает. А в смысле тех, кто там разделяет ценности, им, конечно, неприятно, я понимаю. Но жизнь, вообще, неприятная штука.
С.Бунтман
―
Я прошу прощения, на секунду вернемся к «Эху». Здесь нужно разъяснение. Здесь несколько вопросов, которые связаны с тем, что люди считают, что тебя вынудили извиниться перед Путиным, чтобы не закрыли «Эхо».
А.Венедиктов
―
Это просто полная глупость и полный вздор. Я всегда принимаю решение сам. Эхо закрыть - на каком основании? И никто не собирается его закрывать. Я считаю, что если вы публично и несправедливо подвергли критике какую-то публичную персону, надо извиняться. Если вы считаете не так, живите с тем, как вы живете. И мне все равно: Путин это, Навальный или Трамп. Чтобы вы понимали. В этом смысле. Абсолютно чистая ситуация. Как слеза. Как слеза ребенка, добавил бы я.
С.Бунтман
―
У тебя были путешествия, в том числе, и в Бурятию, где произошел рассказ про бурятский язык.
А.Венедиктов: Я не вижу никаких причин закредитовывать радиостанцию
А.Венедиктов
―
Фантастическая история. Не ожидал совершенно. Думал, начал с простого вопроса, а оказался центральный вопрос. Кстати, Путин подписал сегодня закон или вчера о языках.
Послушайте, я уже три года говорю, что это ошибка. Этот закон – ошибка. Но то, что говорит глава Бурятии – называется сейчас глава Республики, не президент – мне показалось любопытным, с точки зрения… Послушайте сами, мы сегодня в 22 будем повторять его интервью и на сайте есть о том, что… Раз так, раз закон принят – смысл – давайте делать по-другому: давайте погружать ребенка в среду, создавая - внимание! – в детских садах группы, чтобы они не уроки… а говорили. Воспитательницам доплачивать, чтобы группа жила на бурятском языке, как я его понял. То есть погружение ребенка трехлетнего, пятилетнего… в среду языка, не уроки…
А.Венедиктов: Самое главное: редакционная политика никоим образом не изменится
С.Бунтман
―
Причем в социальную среду языка. Потому что он там сказал, насколько я читал, что если говорят только в семье - язык умирает. Я цитирую.
А.Венедиктов
―
Да, это такая была интересная история. Но я противник этого закона давно.
С.Бунтман
―
Здесь сомневается наш слушатель, что пойдет, выстрелит программа «Говорим по-татарски». И вот почему. В случае с татарским это не пройдет в отличие от украинского и «Говорим по-русски». Носителей языка на Москве достаточно, но посторонних. Случайных прохожих никак не подключить. Имеют в виду абсолютные разности языковой группы… тут не на что опереться будет слушателям.
А.Венедиктов
―
Мне трудно вам возразить. Мой нюх как главного редактора, понимая, что татары – это третий этнос в Москве, и зная, как он ревностно относятся в семье к детям… Понятно, что эта программа будет развлекательно-образовательной. Сначала она будет очень маленькой, полутораминутной, но ежедневной. Это для того, чтобы порадовать и вас обучить каким-то примитивным словам. Я знаю, что сегодня уже Казань возбудилось по этому поводу – «Эхо Казани». Наша задача найти людей, которые весело и задорно будут говорить и развлекать, и обучать.
С.Бунтман
―
Да, те кусочки, которые я слышал в утреннем «Развороте» Плющева и Фельгенгауэр, они были просто изумительные. Просто изумительные!
А.Венедиктов
―
Слушайте, я не думаю, что я сильно рискую, но я могу вам сказать, что главной новостью моей поездки в Бурятию было то, что «Эхо Москвы» в Улан-дэ приняло решение - у нас русскоязычное, конечно, радио. Они вещают нас 23 часа в сутки – сделать «Говорим по-бурятски». Я всячески поддержал. Более того, я на эту тему переговорил с Хамбо-ламой, то есть с главой буддистов. Он тут же мне начал впаривать, что есть пять диалектов бурятского языка, надо делать на всех пяти. Я тут же придумал, как можно обернуть. Мы с ребятами поговорили. Он тут же нам обещал предоставить носителей. Он сам владелец еще радио на бурятском языке.
С.Бунтман
―
А у него на всех пяти говорят на этом радио?
А.Венедиктов
―
Да. Но у него по дням. Это так было здорово и весело на эту тему разговаривать, что, я думаю, что у нас полетит, конечно. Я с вами совершенно не согласен.
С.Бунтман
―
Вот Зоя одобряет горячо - про татарский язык.
А.Венедиктов
―
Мы уже, наверное, месяца три дискутируем внутри радиостанции. Но вот решение на прошлой неделе я принял.
А.Венедиктов: Совет директоров не имеет отношения к редакционной политике
С.Бунтман
―
Алексей Венедиктов.
Здесь у нас все темы поразительные, но большие. Скажи, пожалуйста, сейчас есть ли что-то новое и важное про выборы?
А.Венедиктов
―
История номер один: я направил письмо главе Мосизбиркома по просьбе других кандидатов, задал вопрос: есть ли деньги на второй тур, если они пройдут, зарезервированы ли деньги на второй тур? Пока ответа нет, но, судя по всему, зарезервированы, потому что письмо было радостно принято. Это раз.Второе, конечно – это интересная история с Михаилом Балакиным. Он шел как Лужковский кандидат, а теперь Лужков его кроет вовсю, видимо, ему объяснили, что возвращаться через фронтмена через московский избирательный процесс… Он его кроет - Балакина – словами, которые я даже тут не хочу говорить.
А третья история, которую мне напомнили – я в понедельник этим займусь – теперь же время выборов продлено до 22. Основные избирательные участки в школах. Вопрос: успеют ли убрать, продезинфицировать, и не надо ли делать 10 сентября в этих школах санитарный день. Потому что одно дело с 22…
А.Венедиктов: Президент оказался прав, а я не прав в публичной полемике
С.Бунтман
―
Так, кстати, и делали и при восьми…
А.Венедиктов
―
Понимаешь, это же нужно мне с департаментом образования говорить.
С.Бунтман
―
То есть это надо сделать порядочно.
А.Венедиктов
―
Все как-то накапливается. Еще раз выражу сожаление, что представители ни «Яблока», ни, скажем, либеральных сил ни Алексея Навального кандидатами в мэры не являются. Это очень жаль. Но еще раз повторю: очень важно, чтобы каждый человек, который проголосовал, знал, что его голос посчитан правильно. А тот, кто не проголосовал, знал, что его голос не был вброшен. Поэтому призываю к наблюдению. На сайте Общественной палаты открыт набор для наблюдателей. Нам нужно еще порядка тысячи человек, мы уже 3 набрали. Поэтому - гоу! – вперед!
С.Бунтман
―
Алексей Венедиктов. Продолжим через пять минут.НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Мы продолжаем нашу программу. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Сергей Кузнецов – звукорежиссер. У тебя умопомрачительная есть история, что такое настоящая коррупция.
А.Венедиктов: Настоящая коррупция – это когда ваша безопасность вас обкрадывает
А.Венедиктов
―
Да. Настоящая коррупция – это когда ваша безопасность вас обкрадывает. Я имею в виду, Федеральная служба охраны обкрадывает президента Российской Федерации. Просто на этой неделе было предъявлено обвинение, насколько я понимаю, как сообщают коллеги из «Росбалта», генерал-майору Федеральной службы охраны Игорю Васильеву за то, что при реконструкции главной резиденции Владимира Путина, президента Российской Федерации было украдено около полутора миллиардов рублей – у президента! ФСО! Генерал-майор! Охренеть! То есть я думал, что меня в нашей стране мало что может удивить, но, видимо, что-то еще может.
Причем, Сережа, сейчас я тебя научу, как это нужно красть у президента Путина.
С.Бунтман
―
Ну, давай! Я даже запишу.
А.Венедиктов
―
Запиши. Конспектируйте. Все конспектируйте. Итак, была объявлена реконструкция Огарева. Ну, самое, понимаешь… Огарево. Но ты понимаешь, что реконструкция огромного объекта – это въезд огромного количества грузовиков с щебнем, с бетоном, с песком, пятое-десятое… Но, Сережа, просто так, Сережа, заехать грузовик на территорию строящегося объекта не может, потому что это ФСО, это режим. Поэтому машины тормозились, осматривались по два часа специальной аппаратурой. Потому что в щебне могут завести жучки, взрывчатку, яды, я не знаю что…
С.Бунтман
―
Надеюсь, ты меня не этому учишь.
А.Венедиктов: Федеральная служба охраны обкрадывает президента Российской Федерации
А.Венедиктов
―
Не-не-не, я воровству учу, а не покушению. Каждый грузовик тормозился на въезде и очень долго изучался. При этом шоферы не имели права въехать на территорию. За руль садился шофер с допуском, въезжал на территорию. А поскольку тем шоферам, которые по территории, им неважно, сколько ездок, понимаешь, да? Это от ездок, а это от времени. В общем, всё это сильно затягивалось. Вот сильно затягивалось. Планы срывались.
И тогда генерал Игорь Васильев – он руководитель строительно-инженерных чего-то там внутри Федеральной службы охраны – написал в Минтруда, по-моему, письмо, что, поскольку эти водители вынуждены перерабатывать, и все вынуждены перерабатывать, чтобы соблюдать сроки – внимание! – что надо сделать? Что, Сережа, надо сделать?
С.Бунтман
―
Дополнительно финансировать.
А.Венедиктов
―
Применить коэффициенты. Конечно! Применить коэффициенты, потому что всё затягивается и водители работают ночью, в субботу, в воскресенье. Они ждут, пока проверят автомобили.
С.Бунтман
―
КФ ФСО.
А.Венедиктов
―
КФ, коэффициент. В результате, насколько я понимаю, то ли Минтруд, то ли Минтранс, я уже не помню кто, в общем, правительство, принимает решение о выделении 1 миллиард 200 на применение этих коэффициентов. Понятно, что никакие рабочие на хрен ничего не получали. И вот эти деньги… Просто и со вкусом! Никого не обидели, честное слово, на строительстве резиденции. Просто искусственно затормозили, записали на переработку, получили деньги – распилили.
С.Бунтман
―
Это классика, но на таком уровне.
А.Венедиктов
―
Но это на уровне резиденции президента и генерал-майор ФСО… Вроде бы позавчера предъявили обвинение. Ну, «Росбалт» от этом пишет. Я вообще не пониманию! Вот страх божий потеряли, что называется. Просто совсем уже всё… А вы говорите, там на Крымском мосту чего-то украли. На резиденции президента генерал-майор ФСО…
С.Бунтман
―
Нет, это искусство, на всем, что плохо стоит…
А.Венедиктов
―
НРЗБ. Банально.
С.Бунтман
―
Нет, схемка…
А.Венедиктов
―
У тебя же есть дача, ты же тоже можешь понять, как это происходит. Даже на одного грузовика с щебенкой…
А.Венедиктов: Важно, чтобы каждый человек, который проголосовал, знал, что его голос посчитан правильно
С.Бунтман
―
Если я буду водил останавливать со щебенкой и сам катать… От кого же я могу потребовать введения моего коэффициента? Хорошая идея.
А.Венедиктов
―
Хорошая идея. По субботам, например.
С.Бунтман
―
Хорошее дело.
А.Венедиктов
―
Это так элегантно и просто. Причем все это родилось, знаешь, в 11-м году, когда Путин еще был премьером. Может быть, они решили, что он не вернется? Я не знаю.
С.Бунтман
―
Страх божий потеряли как раз в этом время – до 12-го года.
А.Венедиктов
―
Это чума какая-то. Вот, собственно говоря, это совершенно изумительная история. Запомните ее и применяйте.
С.Бунтман
―
Хорошо.
А.Венедиктов
―
Воруют, как Салтыков-Щедрин, вице-губернатор. Что в России случилось? – Воруют.
С.Бунтман
―
Да. Слушай, пока ты уехал в другие края из Армении, там много чего произошло. И на это как-то очень болезненно среагировал и Лавров…
А.Венедиктов
―
Это очевидно. Арест бывшего президента – это такой прецедент. Собственно говоря, в среднеазиатских республиках бывшего Советского Союза бывшие президенты успевали убежать, сюда в Москву в частности. Акаев, например. Ну да, Саакашвили арестовывали, но в другой стране – на Украине. Это первый случай на моей памяти, когда на территории Советского Союза бывший президент был взят под стражу решением суда – Роберт Кочарян. И очевидно, что это вызывало совершенно нервную историю. Смотрят как в зеркало, грубо говоря.И вторая история очень важная – что в Армении расследование этого дела, - а я напомню, что это расследование дело расстрела демонстрации в 2008 году и гибели нескольких людей, - вот это уголовное дело. Обвинение еще было предъявлено Юрию Хачатурову. Юрий Хачатуров тогда командовал Ереванским гарнизонов, а сейчас он Генеральный секретарь ОДКБ, международной организации, куда входит Россия и Армения.
С.Бунтман
―
И Армения сейчас там председательствует.
А.Венедиктов
―
И Армения начала процедуру, МИД республики заявил: «Мы предложим нашим партнерам по ОДКБ замену Хачатурова. Но интересна реакция российской стороны: «Тогда вы потеряете эту должность Генсека ОДКБ. Ребята, вы не совсем? Вы о чем? Эта должность просто переходит к Армении… ну, по разным странам по квоте. И дело Армении, кто у них там Генсек, кого они представяют на Генсека.То есть мы имеем дело с прямым шантажом. Собственно, дела не знаю, знаю, что действительно погибли люди, и что суд 28 июля, освободил Хачатурова под подписку о невыезде из Армении. Вот Генсек ОДКБ не может выехать. Если так, то что это за организация, которая может без Генсека? Тогда, может быть, вообще Генсека нужно убирать?
С.Бунтман
―
Но Армения предлагает свою кандидатуру.
А.Венедиктов
―
Армения начала движение по замене. Это же процедура, протокол, согласование кандидатуры. Армения, конечно, предложит свою кандидатуру.
А.Венедиктов: Навальный тяжелее, чем Гудков по своей политической истории
С.Бунтман
―
Но Россия как-то к этом плохо относится.
А.Венедиктов
―
Россия к этому плохо относится, потому что прецедент ареста президента и Хачатуров был, конечно, согласован с Россией при назначении Генсека.
С.Бунтман
―
Но первое, что, конечно, волнует, это арест президента…
А.Венедиктов
―
Арест Кочаряна, конечно.
С.Бунтман
―
Здесь говорят: «Почему вы игнорируете интервью Пашиняна о том, что он может восстановить отношения с Турцией без предварительных договоренностей?»
А.Венедиктов
―
Потому что нет факта еще. Кроме того все-таки мы занимаемся российско-армянскими отношениями, а не армяно-турецкими, извините, пожалуйста.
С.Бунтман
―
И в этом контексте было всё твое интервью.
А.Венедиктов
―
Конечно, я сразу сказал, что будут заниматься отношениями России и Армении. Вот и всё. Никто ничего не игнорирует. Но пусть восстанавливают. Мы посмотрим, как это будет происходить. Желание хорошее. Поддерживать любые отношения надо. Посмотрим, как это получится.
С.Бунтман
―
Посмотрим, будем наблюдать.
А.Венедиктов
―
Да, будем наблюдать.
С.Бунтман
―
Следующее. Есть письмо сенаторов об укреплении санкций, их упрочении и углублении. Скажи, пожалуйста, с чем это связано сейчас? Они как предлог говорят: «Промежуточные выборы. Нет никакой надежды, что Россия не будет вмешиваться.
А.Венедиктов: История самосудов чрезвычайно опасна
А.Венедиктов
―
Беспрецедентный случай произошел недавно. В Белом доме – обращаю внимание – в здании Белого дома, в здании резиденции президента США - это было вчера – руководители разведывательных и контрразведывательных служб США заявили журналистам, что они отследили вмешательство России уже в ноябрьские выборы: «Мы же предупреждали». Это еще не электронное вмешательство, насколько я понял, что говорил директор ЦРУ. Это вмешательство влияния так называемого. Опять создание ложных аккаунтов, представление, как я понимаю, себя американцами. «То есть вы не поняли. О’кей – не поняли – усилим давление». Это раз.
Второе: Сегодня руководитель Госдепа Помпео в Сингапуре заявил о том, что Россия не соблюдает санкции Совбеза ООН по Северной Корее. Вот Китай соблюдает, а Россия продолжает нанимать северокорейских рабочих… Плата за их труд является основным поставщиком валютных денежных ресурсов в Северную Корею, что запрещено санкциям Совбеза ООН. Он сказал, что «напрасно русские думают, что мы этого не видим, мы всё это хорошо видим и последствия будут».
То есть в данном случае ухудшение отношений, ответ – усиление санкционного режима. Если ты меня про санкции спросил.
С.Бунтман
―
Да, я спрашиваю про санкции.
А.Венедиктов
―
Я тебе ответил.
С.Бунтман
―
Но сейчас идет рассуждение, не почему, а о том, как это будет, если еще ничего не началось. Идут сейчас рассуждения…
А.Венедиктов
―
Фантазии ваши оставьте себе. Вот себе оставьте фантазии. Я вам говорю о фактах. А вы: а как это будет? Как будет – увидим.
С.Бунтман
―
Как ты относишься к исследованию «Левады», где гораздо лучше стали относиться к Штатам и к ЕС?
А.Венедиктов
―
Ну, всё очень просто: во время футбола снизилась антизападная пропаганда, и теперь видно, какой навес она создает. Вот закончилось, прервалось – уменьшилось. Начнется заново – заново будет.
С.Бунтман
―
То есть настолько это все волатильно, что стоит приостановить пропаганду, как народ успокаивается?
А.Венедиктов
―
Это не является базовым отношением, конечно.
С.Бунтман
―
Здесь произошло такое событие: умер в колонии убийца Буданова.
А.Венедиктов
―
Это очень важная история, на самом деле, потому что когда я увидел видео, как сотни людей, - а как пишут чеченские медиа – тысячи людей пришли к родовому дому убийцы Буданова с тем, чтобы выразить соболезнования его родственникам – вы его можете посмотреть: тысячи людей, ну сотни мы видим, идут по улице… Более того, я сегодня обнаружил, что официальное Грозненское телевидение, которое входит в холдинг ВГТРК, выразило соболезнование родственникам убийцы Буданова с тем, что умер он в колонии.Я хочу сразу сказать, что все это мне напоминает дело Виталия Калоева, помните, человека, который убил диспетчера, действия которого привели к гибели семьи Виталия Калоева над Боденским озером. Это история самосуда. Нисколько не одобряю самосуд. Но при этом мы видим, как жители Осетии солидаризировались с Калоевым, который в 4-м году убил… Недавно, кстати, вышел на пенсию. Он был замминистра строительства. А жители Чечни солидаризируются с Темерхановым Юсупом. Я просто на это обращаю ваше внимание. И призываю задуматься о том, насколько история самосудов чрезвычайно опасна. Без всякой симпатии к Буданову и без всякой симпатии к диспетчеру Нильсону, уж поверьте мне, насколько самосуды опасны.
С.Бунтман
―
Был хороший фильм про это, где изменены имена, фамилии, а коллизия была такая…
А.Венедиктов
―
А Калоева играл Шварценеггер. По-моему, это называлось что-то типа «Пробуждение». Если я ошибся, пришлите, пожалуйста… Я, честно говоря, не помню.
С.Бунтман
―
Это очень хороший фильм, должен вам сказать. У меня вопрос другой. Скажи, ты говоришь, что телевидение, которое входит в холдинг ВГТРК…
А.Венедиктов
―
Выразило соболезнование родственникам убийцы.
С.Бунтман
―
Достаточно так вольно по нашим представлениям интерпретирует вопрос. Вообще, здесь, получается так: можно ли определить рамки фронды, которые позволены в определенных вопросах Чечне?
А.Венедиктов
―
Ну, конечно. Вот тебе пример. Я хотел бы напомнить – это же длинная история, - что когда полковника Буданов, вернее, уже не полковника, а разжалованного… «Последствия» называется. Спасибо большое, фиалка Розмари, спасибо большое!» Фильм называется «Последствия». Так вот, когда Буданова выпустили по УДО в 9-м году, если мне изменяет память, - он получил 9 лет, и он отсидел две трети, - то Рамзан Кадыров сказал: «Раз так, мы найдем, как его наказать. Мы найдем, как его наказать». И это, конечно, не Кадыров делал с Юсупом Темерхановым, но то, что он показал цель и сказал «Фас!», это очевидно. И чего тут нового для нас?
С.Бунтман
―
Нет тут ничего нового. Просто существуют совершенно определенные рамки фронды.
А.Венедиктов
―
Это не фронда. Я просто обращаю внимание, что Калоев – осетин, а Темерханов – чеченец. Я показываю, что наше общество настолько неоднородно с точки зрения традиций таких «око за око», ветхозаветных традиций. И если суды не наказывают, а ведь суд не наказал Петра Нильсона, диспетчера, который правда, был виноват; и суд не наказал достаточно, как считал Юсуп Темерханов и Рамзан Кадыров, Буданова и выпустили его по УДО раньше срока, - люди на Кавказе… в Российской Федерации в свои руки наказание, неважно, датский ли это диспетчер или русский полковник. Это не фронда совсем. Это было объявлено с самого начала, что «вот мы другие».
С.Бунтман
―
И им гораздо больше можно. Это вплоть и до резонансных убийств, которые у нас существуют.
А.Венедиктов
―
Да.
С.Бунтман
―
Не только эти. То есть на кого угодно можно показать пальцем. Получается.
А.Венедиктов
―
Да.
С.Бунтман
―
И это будет в интересах ну, как бы так… чеченского народа якобы. Вот. То есть руководства. То есть это положенные рамки. И это будет продолжаться, наверное, долго, если не всегда. То есть это особенность, которой даже у Дудаева не было, вообще-то.
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, еще я вспомнил. Скажу совсем из другой… Вот ездил по Бурятии. На маленькую Улан-Удэ 137 видеокамер для дорожной истории. И я разговаривал с разными водителями. Они говорят: «Ой, у нас тут даже между двумя камерами замеряется средняя скорость». И я говорю заместителю председателя правительства Бурятии: «И чего?» Он говорит: «Что значит, чего?» В три с половиной раза упала смертность на дорогах. Стали пристегиваться, стали соблюдать режим». Достаточно было ввести наказание – штраф. «Мы людей спасли, - говорит он, - у нас было 800, а стало 320 за три года». Просто в два с половиной раза уменьшилось количество убийств на дорогах.Это к тому, что если людей приучают вести себя цивилизованно и наказывают за нецивилизованное поведение и общество это наказание одобряет, можно сократить количество жертв. Может быть, с другой я зашел истории… Причем водитель, который меня вез – Миша – он говорит: «Ну вот понапихали камер… Я знаю, где все камеры…». Я говорю: «Не может быть все» - «Ну, я знаю 60. Они замерят сколько мы ехали расстояние от камеры к камере. Среднюю скорость замерят. Вот и не разгоняться… Но убитых меньше, у нас меньше ДТП стало».
С.Бунтман
―
Да, это везде, где вводят такие вещи…
А.Венедиктов
―
Смотри, я уже накидываю ремень. Мне глава республики говорит: «А что? Я несколько раз превышал режим, потому что опаздывал – ну, штрафы». Я говорю: «Да ладно вам! Штрафы вы платите…».
С.Бунтман
―
И платит?
А.Венедиктов
―
А он говорит: «А вы пробейте мой номер по базе. Это же легко проверить».
С.Бунтман
―
Что уплачено.
А.Венедиктов
―
«А что, - говорит, - если я не буду платить, то кто будет платить?» И вынужден был: «Еще извиняюсь при этом».
А.Венедиктов: Надо знать, что возможность наказания за нарушение порядка есть
С.Бунтман
―
Здесь Дмитрий пишет: «В Бурятии вводят так, что реально как русская рулетка».
А.Венедиктов
―
Я вам говорю про Улан-Эде. И рассказываю: есть статистика погибших в ДТП. Знаете, когда железо бьется – это, может быть, не столько важно, когда людей невозможно вернуть. Мне кажется, приоритеты в этом должно быть.
С.Бунтман
―
Да, это действует везде и действует и у нас…
А.Венедиктов
―
Ремни просто уже… Кто собирался пристегиваться?... Помнишь, сначала затыкали…
С.Бунтман
―
Да, это всё было… Да, это для лохов и тормоза вообще для лузеров…
А.Венедиктов
―
А теперь – ну, пристегнулся…Это я к самосуду. Я еще хотел сказать, Сережа, одну важную вещь, если говорить о приучении. Вот у нас была проблема с дедовщиной в армии. И когда государство в лиц6е министра Сердюкова и солдатские матери объединились после истории с Сычевым, если ты помнишь, - а много ли мы знаем сейчас случаев дедовщины? Они, конечно, есть, но они уже не являются той социальной проблемой. Что, люди изменились, что ли: сержанты, офицеры, старшины? Нет. Просто Сердюков стал срывать погоны. Думаю, что Шойгу делает то же самое за это.
Знаете, это же не потому, что нужно усиливать репрессии. Это потому что надо знать, что возможность наказания за нарушение порядка есть. И да, это сила сдерживания. Я сторонник сдерживания. А чего такого?
С.Бунтман
―
Нет, это правильно.
А.Венедиктов
―
Это к вопросу о Виталии Калоеве и Юсупе Темерханове.
С.Бунтман
―
Понятно. «В Крыму очень мало постов и камер. Смертность огромная», - сразу пишут.
А.Венедиктов
―
Слушайте, значит, руководство субъекта Федерации вкладывается в это или не вкладывается в это – вот вся история.
С.Бунтман
―
Это к тому, что достаточно легко говорить о каком-нибудь едином бардаке, великом им неделимом и ничего при этом не делать.- «А Слуцком пофиг на штрафы».
А.Венедиктов
―
Нет, уплочено. Когда стало известно. Сразу причем.
С.Бунтман
―
Миллион там заплачен был. Там стало накапливаться в таких же темпах… Там же отслеживается всё.
А.Венедиктов
―
Теперь отслеживают. Я хочу вам сказать, что как раз, когда мы говорим о роли журналистов, вот высвечивать, подсвечивать, просвечивать – собственно, это и есть функция. И когда журналисты стали публиковать, соответственно, неуплату штрафов Леонида Слуцкого – заплатил. В бюджет пошло. Правда. Забыл – напомним. Еще напомним.
С.Бунтман
―
Если не напоминают другие органы, то напомним мы.Вот стала гласной история в ярославской колонии. Какие-то меры приняты. Как только забайкальский прошел…, тут же стали реагировать. Это что, действительно, движение?
А.Венедиктов: Я всегда принимаю решение сам
А.Венедиктов
―
Конечно, движение. Потому что подсветили, просветили и осветили. Но еще раз повторяю, эти ребята – я видел их аккаунты, в соцсетях, имею в виду тех, кто сейчас арестован - это ваши соседи, это наши соседи, это милые люди, которые улыбаются своим детям, которые здороваются с вами на лестничной клетке, с которыми вы иногда встречаетесь и даже не подозреваете… Система их делает… Конечно, никто не снимает вины, но система позволяет садировать.
Система должна закрыть эти дыры, чтобы люди, которые составлены из хорошего и из плохого, безусловно – из негодяйства и из черного, - чтобы это черное в себе подавлять. Человек тем, собственно, отличается, что он может подавлять в себе черные порывы, желание властвовать над беззащитными и унижать. Ну, если не хватает собственных внутренних сил, система должна все время желтый сигнал светофора, желтую карточку зажигать: Этого нельзя, это нельзя, что о тебе подумают твои дети, что о тебе подумает твоя жена, что о тебе подумают твои любимые. Это нельзя.
С.Бунтман
―
«А как наказали прокурора, который не нашел в этом видео состав преступления».
А.Венедиктов
―
Не прокурора, а следователя. Открыто уголовное дело. Он уволился в ноябре еще из системы ФСИН, ушел в армию, а сейчас против него возбудили уголовное дело.
С.Бунтман
―
Всё. Мы завершаем. Я вам назначаю встречу в 15, где, кстати, будет разговор и об Александре Расторгуеве.