Без посредников - 2021-02-18
А. Нарышкин
―
20 часов и 7 минут. Добрый всем вечер. В эфире «Эха Москвы» программа «Без посредников». Алексей Венедиктов здесь.
А. Венедиктов
―
Добрый вечер.
А. Нарышкин
―
Добрый вечер. И Алексей Нарышкин аккомпанирует. Это программа о работе «Эха Москвы», о журналистике и не только. Посмотрим, что из этого выйдет. Заходите в Ютюб на канал «Эхо Москвы», где идет уже трансляция. Я сразу напомню, что ровно через час в эфире «Эха Москвы» и в радио, и в Ютюбе будет Алексей Венедиктов и Константин Богомолов. Эта программа будет называться «Тузы». Все правильно пока. Вам вопросов много пришло на сайт «Эха Москвы» echo.msk.ru. Яршин вас спрашивает: «В “Без посредников” 28 января вы сказали, что поговорите с Муратовым о возможности запросить у ФСИН интервью с Навальным. Удалось ли обсудить этот вопрос?»
А. Венедиктов
―
Нет, мы пока с Муратовым этот вопрос не обсуждали. Но я знаю, что Дмитрий Андреевич Муратов предпринимает некоторые шаги – он более опытный в этом вопросе – как получить согласие. Я по другой части – я по части задавания вопросов.
А. Нарышкин
―
И хитро посмотрел в камеру.
А. Венедиктов
―
Посмотрел. Могу на тебя.
А. Нарышкин
―
Да. А это вообще возможно?
А. Венедиктов
―
Ну мы запросим. Просто сначала Дмитрий Андреевич хочет понять, насколько это возможно. Ну что мы будем греть воздух-то и выглядеть идиотами? Вообще, да, я считаю, что это возможно. Почему нет? Закон не запрещает.
А. Нарышкин
―
Утопично же, мне кажется, немного. Не для этого сажали.
А. Венедиктов
―
Наше дело – запросить.
А. Нарышкин
―
С другой стороны, вот в Инстаграме Алексей Навальный, его как раз весточка из «Матросской тишины» про то, что он теперь, как ему сказали, склонен к побегу, и его условия содержания поменяются. Про Клабхаус расскажите. Я честно скажу, я думал, провести ли голосование среди наших слушателей, разобрались ли. Потому что мы когда неделю назад здесь сидели с Машей Майерс в утреннем эфире, она в один из дней открывала эфир и говорит: «Вот все обсуждают Клабхаус». Я говорю: «Господи, ты спроси. Никто не понимает, что такое Клабхаус». И действительно, не понимали. Но сейчас, мне кажется, гораздо больше об этом говорят в Фейсбуке, в Телеграме. Но все равно это не для всех доступно.Что вы поняли про эту сеть Клабхаус? Нужно ли это журналистам, нужно ли это «Эху», можно ли это как-то применять?
А. Венедиктов
―
Я вижу, что пока нужда в этом индивидуальная, а не корпоративная, скажем так. Я сегодня походил по разным куриям (или комнатам, как они называются). Там масса интересных людей, особенно не из Москвы, с которыми я бы никогда не пересекся. И поэтому я еще попытаю счастье в этом Клабхаусе и пойму, что мне там нужно, интересно.Я, например, сегодня узнал… Я не знал, к своему стыду. Я зашел в комнату, которую делали рязанские ребята. Их там было 10 человек всего (5+5). Я пришел. К концу нашей беседы их стало 200. Может, смешные цифры для «Эха», но я, например, узнал, что в Рязани существуют такие волонтерские книжки для волонтеров, которые дают +1 балл к ЕГЭ. Я про это не знал. Мы так с Воробьевой: «Э… Секундочку». И люди приходят в центр, один из побудительных мотивов заниматься волонтерством – это получить вот эту волонтерскую книжку, балл или два.
А. Нарышкин
―
Сухой расчет это называется.
А. Венедиктов
―
Сухой расчет. И там, кстати, завязался очень интересный разговор, который на радио невозможен, потому что он такой бестолковый в смысле организации, но очень сущностный: зачем люди становятся волонтерами и почему большинство волонтеров сейчас в Рязани – это школьники? Ну вот, например. Мне это было интересно. Я там 40 минут своей жизни на это убил.
А.Венедиктов: Я натолкнулся на очень мощное сопротивление, на такое, на какое на Голунове не наталкивался
А. Нарышкин
―
40 минут убил Венедиктов из своей жизни, разгоняя комнату рязанских ребят.
А. Венедиктов
―
И это очень полезно. А попал я совершенно случайно, потому что я увидел, что один из модераторов незнакомой мне комнаты с незнакомым названием – Венедиктов. И я, соответственно, на однофамильца ткнул и попал. И это тоже был мой побудительный мотив.
А. Нарышкин
―
Венедиктова, который Алексей Алексеевич, тоже можно найти теперь в Клабхаусе.
А. Венедиктов
―
Да. И мы попробуем первый раз как раз про памятник, про Лубянку. Мы в субботу в 16 часов с Алексеем Соломиным, еще приведем разных людей, и мы с вами поговорим про это. Посмотрим, как на это работает Клабхаус.
А. Нарышкин
―
А если там будет что-то интересно, это можно потом вытащить в радиоэфир?
А. Венедиктов
―
Нельзя вытащить, потому что это запрещено правилами Клабхауса. Он даже не сохраняет записи этих разговоров. То есть если рядом положить записывающее устройство, наверное, можно вытащить. Но можно попасть под санкции. Я законопослушный парень.
А. Нарышкин
―
У Михаила Зыгаря встретил – возможно, это вас обидит, но я не преследую этой цели – следующий комментарий в Фейсбуке: «Клабхаус – это как радио, только без Венедиктова».
А. Венедиктов
―
Это как радио, только с Венедиктовым. Видимо, Михаил Зыгарь не информирован. Как обычно, впрочем.
А. Нарышкин
―
Но он не про ваше там участие, он скорее по структуре. Насколько это на самом деле похоже на радио. Насколько это может стать конкурентом для радио?
А. Венедиктов
―
Ну все – конкурент радио. Выход хорошего фильма, когда люди перестают слушать «Эхо» и идут на премьеру фильма.
А. Нарышкин
―
Бывает.
А. Венедиктов
―
Ну это ж конкурент. Все – конкурент. Но это не радио, конечно, пока еще. И даже не вижу, где оно может стать конкурентом – совсем другая среда, совсем другие правила. Возможно, оно будет медиа, но оно другое. Я не вижу здесь конкуренции.
А. Нарышкин
―
Про Дзержинского в Клабхаусе в 16 часов в субботу. И там у вас, насколько я понимаю, варианты, возвращение какого памятника поддерживать?
А. Венедиктов
―
На самом деле, я же говорил, что очевидно из всех моих бесед, консультаций, совещаний, что пока вылезает… Я сторонник фонтана. Я вот сразу говорю, за возвращение фонтана. Но из всех вариантов там большинством вылезает Дзержинский против Александра Невского (или, может быть, Ивана III). То есть символ большевиков или символ империи. В современную эпоху Дзержинский – это символ реванша, а Невский – это символ строительства новой империи. То есть это борьба двух символов. Я так понимаю.Поэтому смысл: символ чего должен быть этот памятник? А он, конечно, символ. И это не касается никак художественных особенностей того или иного памятника. Тем более, что Дзержинский уже есть и отлит, а Невский возможный какой-то – еще его нет в проекте и не отлит. Условный Невский. Может быть, Иван III. Ну вот завтра днем совет Общественной палаты решит, что спросить. При этом решать, на самом деле, будет Мосгордума и мэрия.
А. Нарышкин
―
То есть это опция? Можно, в принципе, не спрашивать?
А. Венедиктов
―
Да, можно было не спрашивать. И тогда это случился бы бюрократический договорняк, я бы сказал. Понятно, что есть бюрократы, в том числе военные, которые хотят вернуть Дзержинского памятник как реванш. Понятно, что они пытались и пытаются договориться с Собяниным. Понятно, что, вытащив эту историю наружу и включив обсуждение, мы этот договорняк уже поломали, в любом случае уже поломали. И тогда москвичи те, кто захотят, выскажут свою точку зрения. Ну, посмотрим.
А. Нарышкин
―
Я за эту неделю встречал много упреков в ваш адрес по поводу того, что это вообще с Дзержинским искусственная, какая-то навязанная повестка.
А. Венедиктов
―
Это навязанная повестка была Союзом офицеров, которые пошли юридическим путем. Во-первых, они обратились к генеральному прокурору, который обязан рассмотреть их жалобу, с тем чтобы признать снос памятника незаконным. Второе. Они обратились, соответственно, в Мосгордуму, как я понимаю, через фракцию коммунистов, с тем чтобы по процедуре поставить туда памятник. Кем эта повестка навязана?
А. Нарышкин
―
А Венедиктов, скажут вам критики, масштабирует эту проблему. Если бы не Венедиктов, вообще никто бы про это не знал.
А. Венедиктов
―
Правильно, не знал. И утром вы увидели бы памятник Дзержинского на Лубянке. Правильно. Я вытащил из-под ковра эту историю.
А. Нарышкин
―
Скажите спасибо Венедиктову и поставьте лайки под этой трансляцией.
А.Венедиктов: Стилистику оскорбления для радио, для моих сотрудников я не приемлю
А. Венедиктов
―
Абсолютно, да. Я еще раз говорю, мы поломали бюрократический договорняк. Я поломал бюрократический договорняк, если угодно. А дальше уже будет ваше дело – голосовать, не голосовать и так далее.
А. Нарышкин
―
В связи с приговором Анастасии Шевченко хочу вас спросить, есть ли у вас лично ощущение, что становится как-то очень душно работать? Потому что надо держать в голове список экстремистов, список террористов, надо теперь говорить про иностранных агентов, про нежелательные организации.
А. Венедиктов
―
Да, конечно, все вот это вместе – посадка Навального, действия полиции на улице, возвращение Дзержинского, принятие реакционных и репрессивных законов – все это создает иную атмосферу. Вот, наверное, мало кто заметил, а за последние дни был принят закон, который позволяет, внимание, избирательным комиссиям обращаться в Роскомнадзор за внесудебное закрытие сайтов за незаконную агитацию.Секундочку, не Генеральная прокуратура, которая до сих пор обращалась. Генеральная прокуратура – это все-таки что-то очень такое большое и мощное. Роскомнадзор – внесудебное. Любая комиссия в Липецке, в Благовещенске – я уж не говорю про Москву – может обратиться, и ваш сайт будет забанен, потому что там покажется Роскомнадзору, комиссия же пожаловалась, что у вас там один из ваших пользователей призвал голосовать за КПРФ. Все. И вот вам закон. Станет от этого легче работать нашему сайту? Не уверен.
А. Нарышкин
―
Вопрос из Ютюба. Света Хоме: «Уважаемый Алексей Алексеевич, есть ли какая-нибудь золотая середина между подставкой для микрофона и откровенным хамством ведущего, который не дает нашим слушателям услышать гостя?»
А. Венедиктов
―
Если вы приходите сюда, чтобы слышать гостя, вы приходите сюда зря. У меня таких «услышать гостя» – это, пожалуй, несколько передач, такие как «Суть событий» Сергея Пархоменко, такие как «Код доступа» Юлии Латыниной, где нет ведущих, на самом деле. А мы в остальном представляем вам передачу, которую ведет ведущий, и в которой присутствует гость. Поэтому если вы пришли за монологом гостя, вы не туда попали. Вот и все.
А. Нарышкин
―
Вот и все.
А. Венедиктов
―
То есть вы можете спокойно идти на Ютюб-канал этого гостя, например, и там наслаждаться. Я не иронизирую. Это другой продукт. Некоторые любят и могут есть блюда без соли. Ведущий – это пряность. Если есть ее отдельно, она, конечно, никак. Но если вы без соли или без перца… Ну а что касается перца и соли, то это по вкусу главного редактора.
А. Нарышкин
―
Вопрос от пользователя Может быть тоже в Ютюбе: «Выяснил ли Венедиктов, о каких подвижках в деле о расследовании убийства Немцова ранее говорил президент?» Это, видимо, когда он про организаторов.
А. Венедиктов
―
Я не комментирую закрытые встречи, я уже говорил. Он сказал одну штуку, которую я проверяю. Я не комментирую закрытые встречи и не могу здесь цитировать президента по условиям этих встреч.
А. Нарышкин
―
Понятно. А напомните, вот эта часть про Навального – с разрешения самого президента?
А. Венедиктов
―
Часть с Макроном. Да, было разрешение самого президента.
А. Нарышкин
―
Пишет вам Давидов: «Алексей Алексеевич, здравствуйте. Очень скучно без “Эха Москвы” в Тольятти. Вернетесь или нет?»
А. Венедиктов
―
Но вы же сейчас меня смотрите и слушаете. Вот я к вам и вернулся.
А. Нарышкин
―
Видимо, тут вопрос про радио.
А. Венедиктов
―
А какая разница, какая платформа? Какая разница, с какой платформы вы получаете «Эхо»? Вот мы на видео идем на Ютюбе и идем на Яндексе. Ну какая разница? Эфирное, не эфирное – какая разница? Ну вот. Вы можете с сайта слушать «Эхо». И вам все равно, есть передатчик или нет. Все, мы прошли тот этап, когда от передатчика зависело наше неприсутствие в Тольятти. Мы сейчас присутствуем в Тольятти. И я думаю, что если сейчас я попрошу пользователей Ютюба написать, откуда они нас смотрят, или СМС, где нас слушают, вы удивитесь.
А. Нарышкин
―
Да, это правда. Значит ли это, что Ютюб стал чуть ли не самым главным средством общения для «Эха Москвы» с аудиторией?
А. Венедиктов
―
Я не понимаю, что такое средство общения.
А. Нарышкин
―
Средством для доставки информации.
А. Венедиктов
―
Ютюб закрывает ту невозможность, которая у нас существует эфирного вещания. Я сторонник эфирного вещания. Но что делать, если все последние 21 год мы практически не выигрываем ни одного города? Выигрывают неизвестные люди, неизвестные компании, неизвестные радиостанции, которые еще в эфир не выходили. Ты приходишь с великого «Эха Москвы». Тебе государственная комиссия говорит: «До свидания. Мы вот этого парня выбираем».
А. Нарышкин
―
На каком уровне это решается?
А.Венедиктов: Теперь вы знаете, что Соловьев такой. Надо делать выводы. Но я противник, чтобы за слова судили
А. Венедиктов
―
Решается или голосуется?
А. Нарышкин
―
Я просто исхожу из ваших слов о том, что много раз вы подводили к тому, что, в общем, есть Владимир Путин, который является неким таким гарантом работы радиостанции.
А. Венедиктов
―
Акционером.
А. Нарышкин
―
Акционером, хорошо. Так если он является акционером и в Москве «Эхо Москвы», слава богу, работает, почему оно в регионах не появляется? Это опасно?
А. Венедиктов
―
Конечно. Потому что местные власти не заинтересованы в нашем появлении. Ибо возникают, естественно, немедленно региональные программы. Мы требуем, чтобы региональные программы соблюдали стилистику «Эха», то есть критическое отношение (к власти в первую очередь, еще раз подчеркну). Считаю, что профессиональные журналисты должны прежде всего критическим образом относиться к властям, которые принимают решения, оказывающие влияние на судьбы наших слушателей. И эти решения надо исследовать – что потеряют наши слушатели с этого решения, что приобретут. Критически.В условиях, когда очень много прессы является сервильной, появление «Эха Москвы» в регионе – всегда это сильное возбуждение начальников. Поэтому начальники несильно нас пускают в регионы. Но опять-таки интернет-вещание, Ютуб-вещание, Яндекс-вещание, еще чего-нибудь вещание. Мы туда проникаем.
А. Нарышкин
―
Спрашивает вас Федор Питрятко. Это даже не вопрос, это, может, упрек или пожелание. – «Получил книгу и журналы, купленные у вас. Упакованы просто в пленку. Доехали немного пожмаканные. Надо упаковать получше – в коробку. Все же 1000 рублей».
А. Венедиктов
―
Если упаковать получше, то вам это встанет подороже. Простой имейте в виду. Мы пытаемся всячески сэкономить для вас деньги, когда мы журналы и комикс наш, и книги. Вот через 7 минут я объявлю о том, что я выполнил следующую историю с книгой Наталии Ивановны Басовской «Чопорная Англия». У нас было 200 пакетов. 150 я продал в интернете. А сейчас скажу в радио. Вот когда она появился… Ну это тот же самый адрес – shop.diletant.media. Там уже висит Наталии Ивановны Басовской «Чопорная Англия» и три наших журнала, связанных с Англией – Бонд, Черчилль и что-то еще. Не помню просто. «Бизнес», по-моему.
А. Нарышкин
―
Отвечая на ваш призыв, нам написали огромное количество сообщений и СМС, и в Ютюбе, где нас слушают. И в Тольятти прекрасно слушают, в Саратове. И даже в Молдавии слушают. Подмосковье, Подольск слушают через интернет, через приложение.
А. Венедиктов
―
Если б у меня была возможность выйти эфирно, я бы вышел и эфирно как дополнение. В Москве же мы тоже идем и в Ютюбе, и в Яндексе, и на сайте. Но идем и эфирно. Но тем не менее надо довольствоваться тем пока. Мы живем в той стране, какая есть, а не в придуманной стране.
А. Нарышкин
―
Иван Иванов спрашивает: «С каких пор встреча представителей СМИ с президентом является закрытой встречей?»
А. Венедиктов
―
Встреча не представителей СМИ, а главных редакторов. Всегда была закрытой встречей со времен уж Бориса Николаевича точно.
А. Нарышкин
―
Я знаю, что в прошлый четверг вы с Воробьевой подробно обсуждали это. По итогам каких-то вот таких мероприятий с топами, с президентами даются ли какие-то вам как главным редакторам указания сотрудникам: освещая эту проблему, обратите внимание на это?
А. Венедиктов
―
Вам давались какие-то указания?
А. Нарышкин
―
Я сейчас под дурачка просто скошу. Нет, мне не давались.
А. Венедиктов
―
Я могу поделиться со своими сотрудниками некоторыми наблюдениями. Не тем, что было на встрече, а наблюдениями о том, что говорил Путин. Например, Сережа Бунтман меня спросил: «А что Путин говорил про Карабах?» Я ему рассказал с условием, что он не будет это публичить. Но это его интересовало. Я знаю, что он не будет это публичить. И не публичил. И очень важно. Наверное, вы увидели, что Кремль решил рассекретить часть его ответов, замечу я. И вот я думаю, что там вы во многом убедились, я б сказал. Но те, кто не заметил ничего нового, ну так что вы так переживаете тогда?Вот я, например, заметил, что ничего он не испуган, ничего он не трясется, он абсолютно уверен и самоуверен, он абсолютно спокоен, он абсолютно отмахивается от того, о чем идет крик в Фейсбуке, и у него цельная картина мира. Вот я убедился в этом. Вот все.
А. Нарышкин
―
Василий из Саратовской области спрашивает тоже по следам встречи, которая на прошлой неделе была в среду: «Есть ли у вас враги среди главных редакторов? И виделись ли вы на совещании у президента?»
А. Венедиктов
―
Могу сказать, да. Вы знаете, что у меня отношения с бывшим владельцем «Лайфа» Арамом Габреляновым очень были натянутые отношения. Причем натянутые были публично.
А.Венедиктов: Мы – для умных либералов, для умных реакционеров, для умных социал-демократов. Мы – для умных
А. Нарышкин
―
Кто натянул-то?
А. Венедиктов
―
Сначала он, потом я.
А. Нарышкин: 1
―
1.
А. Венедиктов
―
Он же высказал в свое время идею о том, что у него мощный журналистский холдинг, что правда. И он сказал: «Но мы никогда не будет критиковать три «п» - президента, премьера и патриарха». Я сказал: «Какая это журналистика? Тогда, секундочку…». И дальше у нас покатилось. И вот проходит какое-то время. И мы с ним пересекаемся, не здороваясь, там. Лет 15 мы с ним не разговаривали.И он говорит Маргарите Симоньян, которая стоит там же рядом (я так спиной стою): «Я никогда не буду ссориться только с одним человеком на “Эхе”, Марго». Она говорит: «С каким?» Он говорит: «С Бунтманом». Марго говорит: «Почему?» «Потому что, - говорит Арам, - он из благородного рода Бекзадянов, самого уважаемого рода в Карабахе». Я так повернулся к нему и говорю: «Арам, ну вы даете». Он говорит: «Ну что, я правду говорю», - говорит Арам. То есть если мне нужно будет послать с ним кого-то на переговоры, я знаю – либо Женя Бунтман, либо Сережа Бунтман.
А. Нарышкин
―
А насколько это дружное комьюнити?
А. Венедиктов
―
Никакого дружного комьюнити не существует абсолютно.
А. Нарышкин
―
Ну с Муратовым хотя бы вы дружите?
А. Венедиктов
―
Да. Но мы сидели в разных комнатах и даже в разных зданиях. Конечно, мы с Димой Муратовым дружили. И более того, сейчас чуть-чуть приоткрою, но не ответы президента. Я затронул тему фонда для детей СМА, который был создан указом президента. Я понимал, что это тема Муратова. И я понимал, что я этим заканчиваю свой подвопрос. И он поймал мячик и пошел по этому фонду. А потом Маргарита Симоньян поймала от него мячик и тоже пошла по фонду говорить президенту, что, к сожалению, благотворители стали меньше ходить, потому что говорят: «Ну как же, деньги вот из бюджета есть. Зачем они?» Подняли проблему.То есть дружба, не дружба, но вот такая игра, причем не договариваясь, она бывает там. Но, в принципе, особой дружбы там нет. Мы здороваемся. Мы не видимся практически, особенно этот год. С кем мы виделись этот год друг с другом?
А. Нарышкин
―
Я понимаю, что мы в прошлом с вами сидим. А были на этой встрече главные редактора, за которых вам профессионально было стыдно?
А. Венедиктов
―
В смысле вопросов?
А. Нарышкин
―
Да.
А. Венедиктов
―
Были.
А. Нарышкин
―
Может, назовете?
А. Венедиктов
―
Нет. Я не комментирую закрытые встречи.
А. Нарышкин
―
Понятно. Хорошо. Эндрю Попов пишет в Ютюбе: «Слушать “Эхо” не в эфире проблематично – интернет в регионах есть только в городах. В деревне с интернетом очень плохо, а в пути почти невозможно».
А. Венедиктов
―
Я же ответил на этот вопрос. Нам не дают лицензии. Я ответил вам на вопрос честно.
А. Нарышкин
―
Кстати, вот в пути. Я сейчас у Венедиктов хлеб отберу. В пути почти невозможно… Есть возможность у вас скачивать передачи, их загонять просто в телефон и слушать.
А. Венедиктов
―
Это важная история. У нас все передачи, как вы знаете, потом на сайте или в подкастах есть. Действительно, вы можете это слушать не в прямом эфире. В прямом эфире надо слушать новости в основном. А вот передачу любую можно послушать и попозже.
А. Нарышкин
―
А.Н. спрашивает вас: «У ведущих теперь свои каналы, и они продолжают ход программы там, объединяя тем самым базовый радиоэфир. Нет?»
А.Венедиктов: Проблема – ведущий путает эфиры и стрим. Это все-таки разные истории
А. Венедиктов
―
Есть такая проблема. Пока я не вижу, что она как-то сильно наносит урон, ущерб. Там проблема в другом – что ведущий путает эфиры и стрим. Это все-таки разные какие-то истории. И я боюсь, что вот эта история будет продолжаться. Но тут же главное – поймать угрозу и поговорить об этом с ведущим. И с сотрудниками «Эха» я про это говорю. С Юлей мне надо поговорить на эту тему, с Женей Альбац мне надо поговорить на эту тему.Я обещал, что долги. Я рыскаю по складам и выкупаю там книги Наталии Басовской, например, выкупаю книги, которые построены по программам «Эха». Вот сейчас я веду переговоры с издательством, нахожу на складах остатки, скажем, книг «Дилетант». Я обещал, что я буду продолжать. Вот я нашел книгу Наталии Басовской. Вы ее видите на экране сейчас (для Ютюба). Я выкупил 200 экземпляров. «Чопорная Англия». Про Англию. Добавил туда три наших журнала – Джеймс Бонд, Черчилль и «Бизнес». И, соответственно, сделал скидку на 110 рублей. Я выполняю свое обязательство. Если вы зайдете на shop.diletant.media – у меня 50 пакетов – вы сможете это выкупить.
И я продолжаю искать книги Басовской Наталии Ивановны. Я знаю, очень любят книги, посвященные разным нашим передачам, связанным с нашим эфиром. Я буду их выкупать (кто ж мне подарит?) и буду их представлять вам на нашем маленьком интернет-магазине. Хочу сразу сказать, что на каждом из этих пакетов я зарабатываю аж целый рубль.
А. Нарышкин
―
Миллионером скоро станете.
А. Венедиктов
―
Ну да. 50 рублей, если я продам эти пакеты.
А. Нарышкин
―
Давайте перерыв сейчас сделаем. Алексей Венедиктов. Это программа «Без посредников». Слушаем новости, рекламу и вернемся через 4 минуты.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
А. Нарышкин
―
Продолжается прямой эфир «Эха Москвы». 20 часов и 34 минуты. Алексей Венедиктов здесь. Это программа «Без посредников». И Алексей Нарышкин. Ваши вопросы на СМС +7 985 970 45 45. Это номер для Вайбер-сообщений, Телеграм-сообщений и Вотсап-сообщений. А также в Ютюбе у нас идет трансляция (там чат тоже с вами вопросами) и на площадке Яндекс.Эфир. Все сказал. Через полчаса, кстати, не забудьте, Богомолов и Венедиктов в программе «Тузы».
А. Венедиктов
―
Можно я сделаю одну такую штуку? Походив сегодня по Клабхаусу, я вдруг понял, что там есть люди, которые, наверное, сидят и у нас здесь в чатах, и присылают СМСки. Вы не умеете задавать вопросы. Вы думаете, вы можете взять интервью? Вот как люди общаются там, которые, видимо, пришли опять... Ну просто поставьте вопрос, что вы хотите узнать. И это, между прочим, профессия, я хотел бы вам сказать. Это совсем не простое дело. Я говорю, я пришел. У ребят было 10 человек. Мы свернули на волонтерство (хотя они были не волонтерами, они просто вышли из волонтерской среды), и сразу набежало много народу. Мне всегда говорили, это трудный вопрос. Их никогда не интервьюировали. Ну поставьте вопрос.Поэтому когда вы говорите: «А вот не те вопросы», да вас посади сюда, вы молча отсюда выйдете.
А. Нарышкин
―
Но это вы заступаетесь за профессиональных журналистов.
А. Венедиктов
―
Я ни за кого не заступаюсь. Профессиональные журналисты могут себя сами защитить, своей работой в первую очередь. Я просто говорю о том, что всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Вот и все.
А. Нарышкин
―
Так, смотрите, Станислав Огородников пишет: «Чеснаков – интересный спикер с той стороны. Давно его не было».
А. Венедиктов
―
Будет. Да, он интересный спикер. Он очень продвинутый. И более того, продвинутый в смысле знаний. Я вам напомню, что это была если не правая, то левая рука Владислава Суркова. И вот то, что вы называете сурковщиной, Алексей сюда приносит. Я считаю, что и эту позицию надо выслушать и понять.
А. Нарышкин
―
А с той стороны, может, еще кого-то надо?
А. Венедиктов
―
Очень мало спикеров. Ты знаешь, те люди, которые кричат на каналах, они неинтересны, потому что они несодержательны. Я объясню почему. Видно же, что они не готовятся. Видно же, что они лажают. Видно же, что их дело – повысить голос.
А. Нарышкин
―
Но там громко зато, да.
А. Венедиктов
―
Да. Это радио – для умных. Это радио для других – для умных.
А. Нарышкин
―
Зато, Алексей Алексеевич, слушатели сразу поймут, что они с той стороны пустые.
А. Венедиктов
―
Они смотрят их так. И понятно, что пустые. Мы – для умных либералов, для умных реакционеров, для умных социал-демократов. Мы – для умных. Мы тяжелое радио, в смысле которое тяжело слушается. Про умные вещи говорим. Поэтому ну что мне их, ей богу? Неинтересно. Ну мне неинтересно.
А. Нарышкин
―
Предложение по передачам новым: «Сделайте передачу “Адвокат дьявола”, в которой сначала озвучивался бы фейк официальной пропаганды, потом бы их развенчивали».
А. Венедиктов
―
Ну есть же передача на «Дожде» «Fake News».
А. Нарышкин
―
«Fake News», да.
А. Венедиктов
―
Ну посмотрите там.
А. Нарышкин
―
Отличные ребята.
А.Венедиктов: Путин не испуган, ничего он не трясется, он абсолютно уверен и самоуверен, он абсолютно спокоен
А. Венедиктов
―
Там и смотрите. Зачем все тащить в одну.
А. Нарышкин
―
Так лучший опыт перенимать.
А. Венедиктов
―
Давайте, какую передачу закрыть, чтоб на ее месте сделать? И повторять то, что делает хорошо «Дождь». Зачем быть вторым в городе, когда можно быть первым в деревне?
А. Нарышкин
―
Семен Гельфер спрашивает: «Как можно оценить прославление Гитлера для борьбы с инакомыслием?»
А. Венедиктов
―
Я не понял вопрос.
А. Нарышкин
―
Ну это кейс Соловьева.
А. Венедиктов
―
Я понимаю, о чем речь. Я вопрос не понял.
А. Нарышкин
―
Давайте вот последнее. Борьба с инакомыслием. Как можно оценить прославление Гитлера в эфире? Насколько это допустимо? И есть ли здесь признаки какого-то преступления?
А. Венедиктов
―
Да не было никакого прославления, не было никакого преступления. Я вообще за свободу слова. Я вообще считаю, что за то, что человек говорит, если он не призывает к насильственным действиям, и если он не занимается дискриминацией по расе, возрасту и гендерному, нельзя за ненасильственные преступления судить. Я так считаю.Но при этом вы все должны понять, вот такой Владимир Соловьев. Когда ему нужно унизить человека, чтобы выслужиться перед властью, он начинает использовать даже самые неприятные образы. Он мог сказать и по-другому. «Гитлер был неплохим художником, - сказал бы Соловьев. – А Навальный даже карандаш держать не может». Он же это мог сказать. И это рисует его, Соловьева, а не как Алексея Навального. Ну вот теперь вы знаете, что Соловьев такой. Вот и надо делать выводы. Но я противник, чтобы за слова судили.
А. Нарышкин
―
Что вот это за история с Госдумой, которая одобрила запрет на демонстрацию изображений нацистских преступников?
А. Венедиктов
―
Я еще не разобрался. Это первое чтение. Давайте дождемся, как правильно говорит Екатерина Шульман, второго чтения, потому что закон безумный.
А. Нарышкин
―
Поправки могут набежать, да.
А. Венедиктов
―
Они набегут, конечно, потому что я встречаюсь с чиновниками, и говорят: «Чего?» Я говорю: «Все, забыли “Семнадцать мгновений весны”. Всех ножницами картонными вырезать. Все».
А. Нарышкин
―
Ну, ретушь там какую-то, как делают, сигареты если кто-то..
А. Венедиктов
―
Ну да. Вот будет фильм в ретуши. Это будет реклама ретуши.
А. Нарышкин
―
Как будто линзы забыл.
А. Венедиктов
―
Будет реклама ретуши. Давайте дождемся. Очередной бред, в общем.
А. Нарышкин
―
А это же в одном направлении? Борьба за ветерана…
А. Венедиктов
―
Да, конечно. В одном направлении – это объединение цензуры. Назовем это так. Это в этом направлении. Ну вот и все.
А. Нарышкин
―
Но не сказать, что у нас как-то очень сильно кто-то демонстрировал сейчас нацистские какие-то символы.
А. Венедиктов
―
Поэтому когда у нас раскрылись архивы, и стало все известно, когда признали пакт Молотова-Риббентропа, во-первых. Это же против этого. Это не против художественного фильма или разговора о том, какая цена победы, например. Это вот против того, чтобы люди знали правду о войне. Запретите ложь о войне и все.
А. Нарышкин
―
Боб Боб спрашивает: «Как можно критиковать власть в рамках закона, если она сразу в суд и срок?»
А. Венедиктов
―
Ну, это ваши риски, это наши риски. Да, это правда. Ну вот. Мы же критикуем. Вы же слушаете «Эхо». Но критиковать – это не значит оскорблять. Вот, например, стилистику оскорбления для радио, для моих сотрудников я не приемлю. Критиковать надо, когда есть за что и когда есть доказанные факты. И мы это делаем, по-моему, каждый день. И правильно делаем.
А. Нарышкин:
―
«Алексей Алексеевич, распорядитесь, наконец, обновить джинглы. До сих пор про “Личный прием” и “Разбор полета”, которые почти 2 года уже поменялись местами».
А. Венедиктов
―
Проверю.
А. Нарышкин
―
Джинглы вообще надо обновлять?
А. Венедиктов
―
Нет, вот про это, если поменялись местами, если он вводит в заблуждение, я проверю. А вообще, радио – медиа очень консервативное. И по звуку я меняю очень неохотно. Да я и программы когда двигаю, у меня всегда дискомфорт.
А. Нарышкин
―
Но если будете оформление менять…
А. Венедиктов
―
Не собираемся. Не в плане.
А.Венедиктов: Ты приходишь с великого «Эха Москвы». Тебе госкомиссия говорит: «До свидания. Мы вот этого парня выбираем»
А. Нарышкин
―
Не собираетесь. Чье мнение бы слушали на этот счет? Как бы принималось решение?
А. Венедиктов
―
У меня за это Сергей Бунтман отвечает.
А. Нарышкин
―
Окей. Вот про «Дилетант». «Старые журналы “Дилетант” бумажные в Москве где можно купить? Адрес. Спасибо», - Павел.
А. Венедиктов
―
В Москве, во-первых, магазин «Москва» и магазин на Новом Арбате (вот наш книжный магазин «МДК» здесь прямо напротив нас). Что-то есть в «Библио-Глобусе». То есть в больших книжных магазинах в трех точно. И вот в нашем интернет-магазине shop.diletant.media. Он маленький (я поэтому так много про него говорю), и там есть отдельные номера. Я с удивлением обнаружил, что у меня там Наполеона, извините, на сегодняшний день осталось… Наполеону, кстати, будет 200 лет смерти в мае. Я думал, что я тоже пакеты сделаю. Ага, у меня там осталось 44 экземпляра на сегодняшнее утро. Вот и все. Но пока есть и в книжных магазинах, и в интернет. И магазины, кстати, тоже в интернет продают.
А. Нарышкин
―
А «Дилетанту» сколько лет, Алексей Алексеевич? 7? 8?
А. Венедиктов
―
Новый «Дилетант» – это когда мы поменяли акционеров – это с осени 14-го года или 15-го, я уже не помню. Еще до этого 4 года выходил.
А. Нарышкин
―
Ну, много.
А. Венедиктов
―
Уже много, да. Уже длинно.
А. Нарышкин
―
Вы как опытный издатель скажите…
А. Венедиктов
―
Я молодой издатель.
А. Нарышкин
―
Одно другому не противоречит.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Нарышкин
―
Что лучше всего заходит, какие темы?
А. Венедиктов
―
Россия. Очень сильно заходит 20 век, я имею в виду революция, война. Очень сильно зашел номер про Ельцина.
А. Нарышкин
―
Значит ли это, что чем ближе, тем больше желания покопаться?
А. Венедиктов
―
Люди сверяют свои воспоминания с тем, что мы пишем. Там есть вот такая история. Неплохо иногда заходят темы, которые связаны с вышедшим фильмом/сериалом и новогодние. Например, один из самых популярных проданных номеров – это князь Владимир. Вышел тогда фильм (Эрнст делал), и мы одновременно, забрав у Кости Эрнста картинки, сделали номер про настоящего князя Владимира вообще в пику фильму. Разлетелось, как пирожки. Еще у нас на сайте. Но, скажем, еще один новогодний номер – «Мятеж победы» про декабристов, когда был фильм про декабристов сделан «Союз спасения». Его уже нет у нас. Он разошелся. То есть то, что связано с сериалами, с телевидением, с дополнением по теме хотя бы, оно расходится.Но мы не стараемся бежать за модой. Вот у нас следующий номер, который выйдет 22 февраля, через неделю, он посвящен чудовищной теме. Я точно понимал, что он не разойдется. Я точно понимал, что здесь я буду в минусе. Я так и заложился. Это тема, посвященная голоду в Поволжье в 20-м, 21-м, 22-м годах. Это такая тяжелая тема, малоизвестная. Одновременно Макс Курников делает фильм «Голод». И он меня на эту тему толканул. Потом мы натолкнулись на то, откуда шла помощь. Мы сделали этот номер. Это номер для избранных, что называется. Он так не зайдет. Он 22-го появится.
А. Нарышкин
―
Евгений Иленков спрашивает: «Потерял Анатолия Шария. Когда будет в гостях?»
А. Венедиктов
―
Анатолий Шарий политик теперь, а не журналист. Поэтому он будет в гостях, когда будет информационный повод для России Анатолия Шария. Но сначала должен быть Зеленский, Порошенко, лидеры больших партий, а не маленьких.
А. Нарышкин
―
А у вас по отношению к украинцам только строго так? Просто мне кажется, Дмитрий Гудков – он тоже политик, например.
А. Венедиктов
―
Он приходит раз в 3 месяца, если вы посмотрите.
А. Нарышкин
―
Окей. А Шария можно раз в 3 месяца? Просто я не только сегодня и не только в чате видел такой упрек.
А. Венедиктов
―
Я ответил на ваш вопрос.
А. Нарышкин
―
А с Зеленским будет интервью?
А. Венедиктов
―
Направлен запрос.
А. Нарышкин
―
Порошенко?
А. Венедиктов
―
Направлен запрос.
А. Нарышкин
―
Что ж такое?!
А. Венедиктов
―
А как ты хочешь интервью? Направлен запрос. Более того, если бы не было эпидемии, в марте, наверное, имели бы интервью. Но для этого надо ехать. Конечно, можно сделать по телефону или по Скайпу, или по Зуму.
А. Нарышкин
―
Зум. Весь мир же сейчас.
А.Венедиктов: Если вы пришли за монологом гостя, вы не туда попали. Вот и все
А. Венедиктов
―
Но с президентом нужно смотреть в глаза и смотреть его реакцию. Тогда интервью получается. Я для проформы, для галочки… Да ну, бросьте. Неинтересно.
А. Нарышкин
―
А вот объясните. Это же очень интересно. Там что, химия совершенно другая?
А. Венедиктов
―
Химия совершенно другая. Ты видишь, как человек реагирует. Ты видишь, как у него пальцы левой руки начинают барабанить по столу. Ты видишь, как ботинок на правой ноге начинает постукивать. Это же все психология. И поэтому ты понимаешь, что здесь надо дальше втыкать и поворачивать, а здесь надо уходить, потому что сидит человек, скучно, начинает развали… Это все видно. На самом деле, опытному интервьюеру все видно. То есть ты меняешь стилистику, меняешь интонацию, потому что в радиоинтервью главное – интонация, конечно; не контент, не слова, а интонация. Поэтому, конечно, для президента нужно…И у меня договоренность была и по Армении, и по Азербайджану, и много по чему. Но вот эпидемия. Для этого надо летать.
А. Нарышкин
―
Сергея Смирнова отпустили. Сегодня он был в эфире «Эха Москвы». Посмотрите на Ютюб-канале. На сайте «Эха» тоже есть. Удалось пообщаться?
А. Венедиктов
―
Да, он ко мне зашел. Я ему рассказал, что мы предпринимали. Он все знал. Радио было в камере. Мы предпринимали и не смогли до конца предпринять, объясниться с теми людьми, которые принимали политические решения (не судебные, а политические решения). Я ему вот это все подробно рассказал.
А. Нарышкин
―
А что это было в итоге со Смирновым?
А. Венедиктов
―
В итоге это было политическое решение. Это была история про то, что «Медиазона» делала раньше. Демонстрация.
А. Нарышкин
―
То есть это отдельная публикация или в принципе их вот этот профиль?
А. Венедиктов
―
В принципе профиль.
А. Нарышкин
―
Бесит.
А. Венедиктов
―
Ну, обижает.
А. Нарышкин
―
Как по логике тех людей, которые это решение продавливали об аресте Смирнова, это должно работать? Он теперь скажет своим сотрудникам: «Воу-воу, ребята, полегче»?
А. Венедиктов
―
Нет, он скажет то, что он скажет. Вот я уж точно не могу знать, что он скажет.
А. Нарышкин
―
Нет, расчет на что?
А. Венедиктов
―
Расчет на испугать. Кто-то считал – наказать (умный поймет), кто-то считал – испугать (не его как раз, а его редакцию) и б) остальных главных редакторов). Слушайте, он первый главный редактор зарегистрированного в Минюсте СМИ (не какого-то там самопровозглашенного СМИ), который был посажен на 15 суток за ретвит. Какую часть ни возьми, все ложно. Ну вот.
А. Нарышкин
―
Это начало большого пути какого-то против журналистов?
А. Венедиктов
―
Это не начало большого пути, это продолжение этого пути. Грубо говоря, удивило ли меня это? В малой степени. Я думал, что так же, как Ивана Голунова, нам удастся доказать – людям, которые в этом могут принять участие (в досудебной процедуре, в прочих), – что это липовое дело. Нет, я натолкнулся на очень мощное сопротивление, на такое, на какое на Голунове не наталкивался. Не, не, не.
А. Нарышкин
―
Что это значит?
А. Венедиктов
―
Ситуация ухудшилась с тех пор. Ситуация с тех пор стала, как ты сам сказал, душнее. Реакция наступает, извините. То есть идет реванш. Я же пытаюсь это объяснить, чтобы не брали изолированно: вот ах, Навальный; вот ах, закон; вот ах, разогнали; вот ах, посадили.
А. Нарышкин
―
Это общий тренд.
А. Венедиктов
―
Нет, это общий тренд. Не надо выдергивать из этого. И если вы против ареста Навального, вы должны против этих законов, против таких действий полиции, против цензуры, против вот этих вот действий, против восстановления действий.
А. Нарышкин
―
Но вам на это скажут: «А где мы должны быть против, в Фейсбуке в своем, в Клабхаусе?»
А. Венедиктов
―
Где угодно.
А. Нарышкин:
―
«На улице? Нас потом винтят там».
А.Венедиктов: Утром вы увидели бы памятник Дзержинского на Лубянке. Я вытащил из-под ковра эту историю
А. Венедиктов
―
Винтят, да. Каждый человек, если он хочет сопротивляться, он находит ту форму, где его гражданская позиция, которую он может. Вот нас спрашивают: «Где ваша гражданская позиция по Навальному?» Наша гражданская позиция по Навальному – это рассказывать на сотни тысяч людей, на миллион людей – у нас, слава богу, слушателей в Москве 1 миллион каждый день – о том, что происходит с Навальным; о том, что происходит с этими законами. Обычная профессиональная работа. Но гражданская позиция в том, что мы ничего не скрываем. Вот и все. Вот она такая. Это мы на своем месте.А ваша гражданская позиция: если вдруг возникнет вопрос голосования, если у вас откроется возможность проголосовать, даже если это голосование не окончательное… Но я точно знаю, что… Вот, например, опять по памятнику, извини ради бога. Вот у нас на Комиссии выступали представители «Офицеров России». Генерал-лейтенант Михайлов просто говорит: «90% москвичей за восстановление памятника».
А. Нарышкин
―
Откуда цифры?
А. Венедиктов
―
Ты откуда взял? – «А у нас опросы?» Отлично! Вот когда это придет к Собянину (или к Путину), он увидит, что 90% москвичей. – «Да конечно же». А когда придет наш опрос людей, которые не выступают за восстановление чего-то, и он увидит, как проголосовали москвичи те, которые захотели, это будут другие цифры. И он еще 10 раз подумает. Впереди выборы. Как, оскорблять этих людей, которые проголосовали против своим решением, или нет? Вот это и есть сопротивление. Вот это и есть гражданская позиция, например. Вот, например.
А. Нарышкин
―
Спасибо за Карину Орлову. Интересуются, не является ли она иностранным агентом.
А. Венедиктов
―
Ее нет в реестре Минюста.
А. Нарышкин
―
Жалоба из Пензы от Инженера Ру58: «“Региональная программа”. Критическое отношение к региональным властям, региональное включение – официоз. Цитируют пресс-релизы и тому подобное. Можно ли повлиять на региональное?»
А. Венедиктов
―
Смотрите, мы тоже цитируем пресс-релизы и заявления официальных лиц. А как вы хотите, чтоб мы вели себя? Но для этого нужно внимательным образом посмотреть, не есть ли это ваше представление. Нас ведь тоже называют, что мы прокремлевские. А другие считают, что мы госдеповские. А программа-то одна и та же. Так она прокремлевская или прогосдеповская. Люди слушают по-разному. Поэтому я попрошу Максима Курникова обратить внимание на Пензу. Он мой заместитель по региональному вещанию.
А. Нарышкин
―
Донос.
А. Венедиктов
―
Нет, но он периодически этим…
А. Нарышкин
―
А так можно вообще вам написать, сюда в том числе?
А. Венедиктов
―
Но если человеку показалось, что там сбой или перекос… У меня есть заместитель, который отвечает за то, чтобы местные региональные компании соблюдали профессиональную позицию «Эха».
А. Нарышкин
―
Подождите, а как это просто выглядит? Максим звонит главному редактору?
А. Венедиктов
―
Максим берет эфир-контроль.
А. Нарышкин
―
И потом, если подтверждается…
А. Венедиктов
―
Слушает. Говорит мне.
А. Нарышкин
―
Слишком комплиментарно.
А. Венедиктов
―
У нас такого не было.
А. Нарышкин
―
То есть все все-таки соблюдают стандарты.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Нарышкин
―
Поэтому говорите, что, возможно, показалось.
А. Венедиктов
―
Да. Так нет, возможно, показалось, что мы прокремлевская станция или прогосдеповская.
А. Нарышкин
―
Я просто ситуацию себе представляю, как звонит Венедиктов и кому-то втыки.
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Мы просто можем разорвать соглашение и сказать: «Пожалуйста, заключайте с “Маяком” или с “Шансоном” и ведите такую политику». Вот и все. Мы можем и так делать. И у нас было лет 5 тому назад с каким-то городом ровно такая история. И мы разорвали отношения. Люди хотели вещать губернаторское радио. Мы не губернаторское радио. Ну, извините. Мы газпромовское и госдеповское. Ну, извините.
А. Нарышкин
―
Екатерина Единственная спрашивает: «Можно ли подать в суд на Сергея Маркова…» Сегодня, по-моему, в эфире был.
А. Венедиктов
―
Подайте.
А. Нарышкин
―
«…За клевету, потому что он в программе обвинил Певчих и Албурова в работе на английскую разведку?»
А. Венедиктов
―
Подайте в суд. Мы с удовольствием осветим этот процесс. С большим удовольствием.
А. Нарышкин
―
Сергей Макаров спрашивает: «Нафига нам Песков? Заранее понятно, что он скажет».
А. Венедиктов
―
А вам непонятно заранее, что Навальный скажет? Ну давайте музыку ставить. Хотя вы знаете заранее содержание любой песни что Джо Дассена, что «Битлов». Глупости говорите.
А.Венедиктов: Я еще попытаю счастье в этом Клабхаусе и пойму, что мне там нужно, интересно
А. Нарышкин
―
Существование пресс-подхода – это скорее хорошо?
А. Венедиктов
―
Это очень хорошо. Вы должны знать, что власть принимает такие решения. Вот и все. Как это мы можем информировать вас… Мы не партийная радиостанция. Вы сами в этом обвиняете государственные СМИ, что они дают одну точку зрения. Хотите нас превратить в такое же государственное СМИ, чтоб мы давали только другую точку зрения. Так не будет. Мы профессионалы.
А. Нарышкин
―
Бенджамин Дворкин спрашивает: «В приложении “Эха Москвы” были раньше питерские передачи. Теперь их нету».
А. Венедиктов
―
Я разберусь. Для меня это новация.
А. Нарышкин
―
Питерская редакция с Нечаем как себя проявляет?
А. Венедиктов
―
Они только в самом начале пути. Проявляют себя хорошо.
А. Нарышкин
―
А там какие-то кардинальные изменения есть? У них Ютюб, кстати, стал прямо быстро-быстро развиваться.
А. Венедиктов
―
Кардинальных нет, потому что это «Эхо Москвы» в Петербурге. Кардинальных изменений нет. Но Валера сейчас фултайм этим занимается. Я слежу за этим.
А. Нарышкин:
―
«Доброй ночи из Караганды. Есть ли интересные традиции среди сотрудников на радиостанции?»
А. Венедиктов
―
Ну да. Например, такая традиция, что в собственный день рождения человек обязательно стоит в смене на работу и должен приносить торты и кормить всех тортами или своим произведением искусства. Вот не выходной, а наоборот. Не подарки, а наоборот. Вот такая традиция.
А. Нарышкин:
―
«Будет ли к 7-летию “крымской весны” тематическая программа?»
А. Венедиктов
―
Мы не датское радио. Если кто-то из ведущих захочет это сделать, они это сделать. Но мы не планируем такие вещи. Если планировать датское радио, то есть радио, посвященное датам, я могу целый канал сделать 24/7 по дням, по событиям, по юбилеям и так далее.
А. Нарышкин:
―
«Что скажете про запрет Марша Немцова?» Это из СМС вопрос.
А. Венедиктов
―
Все марши, в соответствии с указом мэра, запрещены. Но сегодня отказали не только им, но отказали и КПРФ по 23 февраля. Но сегодня удалось коммунистам договориться с мэрией, и они получили разрешение на возложение цветов на Боровицком холме у Владимира. Пришли и нашли форму, не нарушающую указ. И в этом сейчас задача, на мой взгляд, оргкомитета по Немцову, что таким же самым образом можно прийти и, обогнув указ мэра, не шествие…
А. Нарышкин
―
Как раз, по-моему, Муратов писал обращение. И еще несколько подписантов.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Я поддерживаю оргкомитет в том, что ну да, люди пойдут. Извините меня, я не член оргкомитета, но как к Соловецкому камню, например. Маски, дистанция. Все было уже. И чего? Надо таким образом решать этот вопрос. Потому что главное – память о Борисе, а не пальцы кидать.
А. Нарышкин
―
Вам несколько вопросов на СМС по поводу разблокировки транспортных карт для пенсионеров 65+.
А. Венедиктов
―
Да, я сегодня встречался и говорил. Пока нет технологии. Речь идет о том, что только люди, которые привились, могут. Потому что, к сожалению, нет реестра переболевших. Но если волна будет спадать, то я думаю, что их вообще как-то там скоро грохнут. Но пока нет технологической возможности.
А. Нарышкин
―
Лилипутка спрашивает: «Интересно, решится ли главный редактор “Эха Москвы” лично позадавать в прямом эфире неудобные вопросы Пескову?» 10 секунд у нас.
А. Венедиктов
―
Да.
А. Нарышкин
―
Он решится. Он готов на все. Это Алексей Венедиктов. Программа «Без посредников». Спасибо, что нас слушали и смотрели. Лайки поставьте под трансляцией. Через минут 5-6 в эфире «Эха Москвы» на этих же местах Константин Богомолов и Алексей Венедиктов в программе «Тузы». Спасибо. Счастливо.