Без посредников - 2021-02-11
И. Воробьева
―
20 часов и 7 минут в Москве. Всем здравствуйте. Это программа «Без посредников» с главным редактором «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым. Алексей Алексеевич, добрый вечер.
А. Венедиктов
―
Добрый вечер.
И. Воробьева
―
Меня зовут Ирина Воробьева. И я буду вашим сегодняшним посредником. Можно нас уже смотреть везде и всюду и писать нам сообщения по +7 985 970 45 45 – это для Телеграма, Вотсапа, СМСок и всего остального. В Ютубе все работает. Наталья в Ютубе спрашивает. Это как раз мне очень поможет. – «Алексей Алексеевич, какое у вас впечатление от пресс-конференции с Путиным? Почему она была закрытая и тайная? Что это вообще?»
А. Венедиктов
―
Это не пресс-конференция, Наталья. У Путина, так же как и у других руководителей (в свое время Медведева и министров), есть такая традиция – приглашать на чашку чая в закрытом режиме главных редакторов отдельных СМИ, чтобы побеседовать о том, о чем мы хотим побеседовать, и о чем они хотят побеседовать. Условием этого является конфиденциальность бесед. Там никаких новостей не сообщается. Там люди обмениваются мнениями. Иногда бывает, что лидеры спрашивают нас наше мнение про то или про се. Поэтому это никакая не пресс-конференция. Вот эти вещи не надо путать. И мы там не журналисты, а главные редактора, то есть люди, которые управляют медиа.Для того, чтобы понимать процессы, которые идут, необходим разговор без галстуков что ли. Такие штуки бывают и в других странах. Мы знаем примеры таких встреч. Вот одна вчера такая штука и состоялась. Вчера 35 главных редакторов 35 СМИ были на встрече с президентом. Сразу скажу, что встреча была на удаленке. Он был в Ново-Огарево.
И. Воробьева
―
То есть вы не сидели за одним столом.
А. Венедиктов
―
А мы сидели в 5 залах, я бы даже сказал, в 5 зданиях, потому что это связь была закрытая, чтобы не входили хакеры. Поскольку условие конфиденциальности – это и с нашей стороны условие конфиденциальности, чтобы вести себя развязанно и разнузданно не только президенту. И мы общались по ВКС. Ну там 2/3 привиты, половина переболела еще, наверное, и еще некоторые, которые не привиты и не переболели…
И. Воробьева
―
Как некоторые.
А. Венедиктов
―
Да, как я. Справку о ПЦР, которую я сделал, принес. У меня никто не спросил это, правда. Но тем не менее это забота о тех, кто сидит с тобой за одним столом. Там нас было 7 человек в комнате за одним столом. Всего, повторяю, 35. И мы в течение в 2 с лишним часов действительно в свободном режиме общались с президентом.Но я повторяю, такие встречи до эпидемии были довольно часты. Я не о президенте. С президентом мы встречались до эпидемии последнее время раз в год. Раньше – 2 раза в год. Но были встречи и с министром иностранных дел, с министром обороны, с министром культуры, с губернаторами, которые предлагали эти встречи. Клуб главных редакторов это называется. Это кочующий клуб главных редакторов. Условием является конфиденциальность, добровольное согласие не разглашать, не цитировать и так далее. Поскольку Дмитрий Песков накануне объявил, что такая встреча будет, ну вот мы еще в лучах славы погрелись немножко.
И. Воробьева
―
Но прежде чем я спрошу про все сегодняшние публикации по итогам этой встречи, хочется спросить, вот раньше вы встречались, условно говоря, сидели за одним столом, а сейчас вы были по этой видеосвязи – насколько разные встречи это были?
А.Венедиктов: Что мы не говорили? Все говорили. Кого мы не пускали? Всех пускали. Вот и все. Поэтому мы на 1-м месте
А. Венедиктов
―
Это было сложнее не потому, что мы не видим Путина. Но все вы видите, когда у него вот эти видеоконференции, оно так же и проходило из разных помещений. Но история в том, что мы друг друга не видели и не могли играть в отскок. Грубо говоря, когда там что-то спросил, они отвечают не до конца, а кто-то подхватил. А так каждый сидел со своей повесткой дня.И очень редко, например, как мы с Дмитрием Муратовым сыграли в отскок. Но поскольку был вопрос про фонд СМА, я его упомянул, Дима подхватил после меня и не додавил, но добился ответа. Поэтому было трудно именно с точки зрения вот этой вот истории – вот этой координации, чтобы тема добиралась. Это, пожалуй, было в минус, конечно. И поэтому это могло произвести впечатление пресс-конференции.
И. Воробьева
―
Но при этом вы свой вопрос и ответ Путина опубликовали.
А. Венедиктов
―
Там была история. Действительно, я был третьим, кто задавал вопрос. Там тоже история такая, кнопочная эти микрофоны. И повторяю, сидя в разных зданиях, надо успеть перехватить. Ты нажал кнопку – и ты выключил все микрофоны, кроме Путина, и включил свой. Поэтому нужно было быть шустрым.
И. Воробьева
―
Гонка кнопок.
А. Венедиктов
―
Но люди, которые работают на радио, они, конечно, быстрее газетчиков, телевизионщиков и даже агентств. Да, я задал свой вопрос. И после того, как Путин ответил на него, он так подумал, была такая пауза, и говорит: «Подожди, вот это ты можешь опубликовать». Вы. На вы он со мной. Мне на вы сказал. Я объясню почему.В свое время газета «Монд» опубликовала информацию о разговоре Путина с президентом Франции Макроном. И я знаю, что в Кремле были очень недовольны, потому что конфиденциальный разговор, один на один. Ушла интерпретация Макрона. И поскольку Владимир Путин знает, что я общаюсь с французским послом, дружу с французским послом, если так можно сказать… Да мы оба с ним (с Путиным) в Ордене Почетного легиона. Мы в одном легионе иностранном. Иностранные агенты.
Я думаю, что он это помнил. И это ответка. Он рассказал ту часть разговора с французским президентом, которая касалась непосредственно Навального, и как бы через меня дал ответку всем. То есть там «Монд» опубликовал, а здесь «Эхо Москвы» и Венедиктов опубликовал.
И. Воробьева
―
Это вот эта публикация, где писали, что, мол, он был в бешенстве, в ярости – вот это все, да?
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Я думаю, – это моя интерпретация, – что это была ответка. Он впервые на моей памяти разрешил. Более того, я тебе скажу, что еще не закончилась беседа, а «РИА Новости» уже дали флэш о том, что Путин сказал Макрону. А мы еще сидим там. И это слышали все, что да, я получил разрешение.И я практически в своем Телеграм-канале, на сайте «Эха Москвы», в эфире «Эха Москвы» полностью изложил – я не цитировал, я не записывал, естественно – вот эту часть ответа про Навального, вот эту часть ответа про разговор с Макроном, которую мне разрешено было в нарушение пользовательского соглашения. Но как бы автор разрешил, и я как бы покивал.
Я еще потом написал Дмитрию Пескову, что верно ли я понял, что я могу близко к тексту это изложить, практически дословно, потому что я стал за ним записывать. И получил «да». Но это такое было нарушение договоренностей. Хорошо. Но если есть разрешение, почему нет? И я повторю, первыми это сделали они – «РИА Новости». Это было вчера в 18:54. А я только сегодня утром это опубликовал, потому что мне надо было проверить свои записи еще.
Вот поэтому это исключение. А так, я не комментирую закрытые встречи. Мне тут же начали писать вчера коллеги из «Би-Би-Си», кстати, из «Открытых медиа». Я очень вежливо говорил: «Я не комментирую закрытые встречи». И «Би-Би-Си» мне 4 раза задавал вопрос, «Открытые медиа» – 2 раза еще звонили. Я говорю: «Ребята, я не комментирую закрытые встречи никак». И даже на вопрос: «Встреча уже закончилась?», я написал: «Я не комментирую закрытые встречи».
И. Воробьева
―
Можете для тех, кто не читает ваш Телеграм-канал по каким-то причинам… Я не знаю, почему вы не подписаны.
А. Венедиктов
―
Почему вы не читаете мой Телеграм-канал?!
И. Воробьева
―
Да. И добавление: почему-то еще не читаете сайт «Эха Москвы».
А. Венедиктов
―
Да. Черт знает что.
И. Воробьева
―
Рассказать ту самую часть, которую можно.
А. Венедиктов
―
Могу. Опять близко к тексту. У меня был большой вопрос про Алексея Навального и про протест – конечно же, они к этому вопросу были прижаты – и про санкции западные. И внутри этого вопроса был ответ о взаимоотношениях с лидерами – с Меркель и с Макроном. Там было много – и про Навального, и про Омск, который я перепутал с Томском. И я сказал Путину, что вот эта вся история сдетонировала отравлением Алексея Навального в Омске. «В Томске» надо было сказать. Ошибся. Виноват. Извиняюсь перед омичами и томичами.И внутри этого вопроса как раз возник сюжет, по которому: «Вот вы говорите, что вот так. А что говорят западные лидеры? Я вам расскажу разговор с Макроном». Первое. Сказал Путин дословно: «Наши врачи не нашли никаких следов химического боевого оружия (или просто химического оружия) в анализах пациента». Он не говорил «Навальный». «Навальный» говорил я. Я, кстати, первый раз это услышал от президента. Я раньше это слышал от каких-то анонимных Телеграм-каналов. Даже, по-моему, от Пескова слышал. Но чтобы президент сказал, что врачи не нашли у нас ничего, анализы чистые – это первый раз. И я еще не знал, что будет разрешено говорить.
А.Венедиктов: Вообще надо понять, что журналист для гостя – это помеха между ним и микрофоном
Второе. Он говорит: «Я предложил Макрону, поскольку французская лаборатория участвовала и дала свое заключение, дать нам результаты анализов, с тем чтобы мы знали, где искать. Отказ. Тогда, - говорит он, - я предложил: “Давай мои специалисты приедут к твоим специалистам туда в эту лабораторию (не в “Шарите”, в эту лабораторию, которая французская) и там вместе им покажут, и я обещаю тебе, - говорит Путин Макрону якобы, - что если будут найдены хоть какие-то элементы, мы немедленно откроем уголовное дело”. Отказ.
Тогда я говорю: “Давай наоборот. Давай ваши специалисты приедут в Москву с результатами всеми этими из лаборатории французской, специалисты поговорят, и если они докажут, что там хоть какой-то элемент был химического оружия…”. Отказ». И, по-моему, этого нет в расшифровке, на мой вопрос: «Ну а как вы трактуете…, - а я перехватывал вопрос, я 5 раз возвращался, - как вы трактуете, почему Макрон не согласен?», он говорит: «А я не знаю. Я не могу дать вам объяснение. На этот вопрос ответить не могу».
Вот этот кусок и было разрешено мне. Я даже не просил, потому что я знаю правила. Он так подумал и сказал: «Вообще, это, наверное, можно опубликовать». Я думаю, что это ответка на «Монд». Вот это разрешение – это все, что должно было выйти с этой встречи.
И. Воробьева
―
Но вышло гораздо больше.
А. Венедиктов
―
Но вышло гораздо больше.
И. Воробьева
―
И вот в связи с этим сразу вопрос у наших слушателей, которые читали публикации и «Би-Би-Си», и Колесникова, и спрашивают: «Откуда у них? Это что?»
А. Венедиктов
―
Я, по сути, держусь прежней позиции. Не обижайтесь. Я не комментирую закрытые встречи. А те, кто их не только комментирует, но интерпретирует еще к тому же – пусть это будет на их совести. Ну вот история с Андреем Ивановичем Колесниковым, которого не было, естественно. Там не было журналистов из пула. Где-то кто-то ему пересказал и дал записи, которые мы все в блокнот писали.
И. Воробьева
―
Откуда-то он получил что-то.
А. Венедиктов
―
Да. И он написал (Андрей Иванович) о том, что Венедиктов задал такой вопрос, но он (я) не упомянул фамилию Навального, как и все. Я тут, конечно, взбухнул. Не то что я не упомянул, я, наверное, раз 5 упомянул точно. Но в самом посыле вопроса я упомянул. Я еще сказал, что он отравлен в городе Омске. Я сказал «отравлен». И я, конечно, возмутился, написал пост. То есть это неточно. То есть это манипуляция. То есть это интерпретация. И Андрей Иванович мне позвонил и сказал, что он мне доверяет, он эту фразу уберет. И ему еще позвонили два человека, которые были, и сказали: «Что ты Венедиктова-то мочишь? Зачем его подставляешь?»
И. Воробьева
―
Ну да, все же слышали.
А. Венедиктов
―
Все же слышали. Там 35 человек было. Какие-то вещи, наверное, они рассказывают у себя в редакциях, естественно. Я тоже рассказываю у себя в редакции, собственно, для того, чтобы люди понимали, где мы живем. И кто-то согласился комментировать. Очень плохо, что это делают главные редактора, потому что в следующий раз не позовут или будут, скажем, отбирать телефоны. У нас не отбирали телефоны. В принципе, можно было. Я думаю, что кто-то и писал. Обычно к президенту отбирают телефоны. У нас, у главных редакторов, даже когда мы сидим за столом, никогда не отбирали телефоны. И мы там понимали правила.Мне кажется, что это неправильно. И это лишает нас возможности общаться без галстуков с людьми, которые принимают решения. Неправильная история. Ну а дальше пусть те люди, которые интерпретируют… Я нахожу в этих публикациях многие неточности и приписываемые разным главным редакторам то, чего они не говорили. Но я не могу это комментировать. Вот если они захотят, они будут комментировать. Это пусть будет на совести эти публикаторов.
И. Воробьева
―
Нас тут упрекают в том, что мы говорим не о работе радиостанции, как обычно, и не журналистике.
А. Венедиктов
―
Как это? Это настоящая работа радиостанции. Вообще, работа главного редактора – заниматься коммуникациями: ходить, встречаться, разговаривать, выяснять, уточнять. Это часть моей работы. На самом деле, она банальная. Вы не поверите, она банальная. И это касается не только, собственно говоря, работы с российскими деятелями. Я часто встречаюсь с иностранными послами и прошу их объяснить, почему вот так. Для понимания. Это часть работы. Главный редактор – у него такая работа.
И. Воробьева
―
Ну и тут же сразу задают вопрос: «А вы чего ходите на эти встречи? А зачем это вообще нужно?»
А. Венедиктов
―
Я объясняю. Я, по-моему, объяснил, зачем это нужно.
И. Воробьева:
―
«Указания получаете».
А. Венедиктов
―
Нет. Вы думаете, что президент сидит и интересуется, чтоб давать нам указания что ли? Вы правда так думаете? Ну тогда вы плохо знаете, как это все устроено. Конечно, любой лидер хочет нами манипулировать. Но есть люди седые, которые сразу чувствуют манипуляцию. Вот сразу. И тогда ты пытаешься манипулировать лидером, уточняя вопросы. Но вы меня простите, нет, указания – это не про нас. Слушайте, там есть люди, которые гораздо меньше занимают свой пост, чем мы главные редактора.
И. Воробьева
―
И еще спрашивают: «А есть ли отношение у Венедиктова к этим ответам Владимира Путина? Верите, не верите, как было на самом деле? Будете ли проверять?»
А.Венедиктов: Мы не делали расшифровку эфира, который нарушил правила «Эха», правила журналистики. И впредь так будет
А. Венедиктов
―
Смотрите, мы знаем версию Макрона. Мы знаем теперь версию Путина. Что сделал Венедиктов? Запросил комментарий французской стороны на версию Путина. Только так можно работать. Мы не знаем. У них был разговор один на один. Был такой разговор, не было такого разговора. Там смешная история. Я сказал: «Владимир Владимирович, скоро Макрон приедет же либо сюда, либо в Сочи». – «Что-то вы много знаете, Алексей Алексеевич». И я попытаюсь получить интервью или комментарий. Я уже отправил французскому посольству бумагу, с тем чтобы…Ну вот у нас есть две версии разговора. Вы обе теперь знаете. Найдите на сайте. Там «Монд» переведено все у нас. И вы можете сравнивать. Причем тут верите, не верите? Надо правду искать, а не верой заниматься. Извините, конечно, любимые девушки по имени Вера. Вам мы будем заниматься в свободное от работы время.
И. Воробьева
―
Не может Алексей Алексеевич удержаться от таких комментариев, говорю я вам как человек, который ведет программу про феминизм и вот это все.
А. Венедиктов
―
И лайки, если можно, за мое тяжелое вчерашнее сидение под Полтавой, я бы сказал.
И. Воробьева
―
И не менее тяжелое сидение в этом эфире, я бы сказала, ваше, Алексей Алексеевич. Лайков, пожалуйста, насыпьте побольше. Спасибо. Нас смотрит гораздо больше людей, чем насыпали лайков. В Ютубе можно смотреть нас на канале «Эхо Москвы». Сообщения по +7 985 970 45 45, пожалуйста, присылайте. Я их вижу, не игнорирую, не переживайте.Еще вы в Телеграм-канале у себя, Алексей Алексеевич, написали, что мы заняли 1-е место.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Что это? Как это? Ура-ура?
А. Венедиктов
―
Это мы уперлись в потолок. Вообще, «Эхо Москвы» в Москве за последние 10 лет мигрировало в первой десятке с 10-го места по 3-е. Я проверил, у нас никогда не было «серебро». Речь идет о количестве слушателей в день, ежедневное накопление так называемое. И никогда – во всяком случае, я не помню как главный редактор – ни один месяц – это месячный расчет – мы не занимали 1-е место, мы не брали «золото». «Бронза» была. По-моему, один раз было «серебро» лет 5 назад. Но «золота» никогда не было. Обойти «Европу Плюс» и «Авторадио» было невозможно. У них свыше миллиона слушателей, у нас – вокруг 900 тысяч (950, 930 и так далее).Даже когда происходили какие-то события… Ну вот сентябрь, эта история после отравления Навального, когда слушали много, это правда, мы на 3-м месте были. Мы брали «бронзу», впереди – «Авторадио» и «Европа Плюс». Вот январские рейтинги. Сейчас в Москве мы на 1-м месте. Вас 1 012 000 ежедневно. И мы взяли «золото». В общем, могу спокойно уходить на пенсию, потому что выше не прыгнешь.
И. Воробьева
―
Так-так, подождите. Стоп. Секундочку.
А. Венедиктов
―
Куда дальше-то? Выше не прыгнешь. Но мне тут же сразу упомянули: «Вы обещали еще миллион подписчиков на Ютюбе».
И. Воробьева
―
Точно.
А. Венедиктов
―
А у нас пока 800 с лишним.
И. Воробьева
―
817 тысяч.
А. Венедиктов
―
817 тысяч. Так и быть, поскриплю еще немного, поработаю. Не, это, конечно, заслуга всей команды, потому что чуть-чуть прибавка в каждом участке, на каждой передаче, на каждом информационном выпуске. Вот поздравлял ребят. Это слушатели, которые приходят и слушают. Я не знаю, удержимся ли мы на этом месте, потому что, может, «Авторадио» или «Европа Плюс» сделают рывок в Москве. Я повторяю, в Москве. Но это, конечно, праздник для нас и для вас. Вас стало больше.
И. Воробьева
―
Это правда не может не радовать. Но это все равно же наверняка с чем-то связано нехорошим. Понятно.
А. Венедиктов
―
Безусловно, это уровень работы радио в том числе во время массовых событий в Москве, в том числе вокруг политического кризиса. Некоторые называют политическим кризисом. В том числе то, что к нам в эфир приходят люди, которые во многом определяют повестку дня. В том числе возможность задавать им вопросы. Конечно, это результат работы всей команды. Но это еще результат того, что за окном.И понятно, что когда происходят разного рода кризисы, к средствам массовой информации, к которым есть доверие, люди возвращаются, которые ушли, приходят, приходят чаще. У нас действительно рост среди студенчества очень сильный. Больше, чем в среднем. У нас во всех долях рост, но студенчество – у нас там, по-моему, где-то внутри процентов на 35 больше. Их немного. Студенчество – это не наша аудитория. Я имею в виду радийная, по радио. Их немного. Но я должен сказать, что это такая прибавка серьезная. Потому что во взрослой аудитории 45+ – у нас там львиная доля. А вот молодежи у нас было мало. Это действительно большая работа. И она не случилась в один раз – вот так случилось, а потом упадет.
Я напомню, что в 14-м году во время присоединения Крыма у нас ушло приблизительно 200 тысяч человек в Москве, мы ушли на 10-е место. Но я думаю, что люди поняли нашу ценность, и они, я думаю, вернулись.
А.Венедиктов: Январские рейтинги. В Москве мы на 1-м месте. Мы взяли «золото»
И. Воробьева
―
Я напомню, что это программа «Без посредников». Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. И у нас остается 2 минуты до перерыва. И важное объявление у нас есть.
А. Венедиктов
―
Долги.
И. Воробьева
―
Поменяем баннер за нашей спиной и поменяем баннер в Ютубе.
А. Венедиктов
―
Я пока буду говорить.
И. Воробьева
―
Баннер за спиной появился.
А. Венедиктов
―
Да. Вот смотрите, я обещал вам искать и находить книги Наталии Ивановны Басовской. Мы помним и любим программы с Наталией Ивановной Басовской. И, наверное, летом я запущу повторную линейку. Но книг не так много. И вот сейчас я выставил в нашем интернет-магазине shop.diletant.media книгу Наталии Ивановны Басовской «Феерическая Франция» о французах. Естественно, присоединил туда три «Дилетанта»: «Мушкетеры», «Робеспьер» и «Наполеон». Если вспомнить, что они были современниками – я имею в виду Робеспьер и Наполеон – вообще это как-то из разных миров.И, собственно говоря, пока будут идти новости и реклама, вы вполне можете зайти на shop.diletant.media. У меня 200 книг Наталии Ивановны, 200 пакетов. Стоит это 999 рублей.
И. Воробьева
―
Нет, 888.
А. Венедиктов
―
Но мы сумели сброс сделать – 888 рублей. Как обещал, так и достал книгу. Так что я свои обещания выполняю. Я еще заказал другие книги – ищем по базам – Наталии Ивановны. Они раскуплены. И вот мы собирали-собирали. Кстати, сразу отвечу на вопрос, что да, распроданы книги Павла Палажченко, которые мы достали, и Алисы Ганиевой. Это все связано с нашими эфирами.
И. Воробьева
―
В субботу вы их рекламировали.
А. Венедиктов
―
Да. Поэтому пока идут новости, и пока идет реклама, заходите на сайт shop.diletant.media и выкупайте комплекты. Сколько будет, столько и продадим.
И. Воробьева
―
Те, кто смотрит нас в Ютубе, у вас закрепленная ссылка на shop.diletant.media есть. Мы вернемся через несколько минут в программу «Без посредников».НОВОСТИ
И. Воробьева
―
20 часов 34 минуты в Москве. Продолжается программа «Без посредников». Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Меня зовут Ирина Воробьева. Много вопросов от слушателей по работе радиостанции. Тут спрашивают про эфир, который был в понедельник у Евгении Альбац. Почему нет расшифровки на сайте и нет повтора? Что произошло?
А. Венедиктов
―
Произошло следующее. Давайте я начну с цитаты Евгении Альбац. Она этой цитатой открыла передачу, напомню. Вот я просто процитирую вам, а вы сами все поймете.«А сегодня, - говорит Евгения Марковна, - мы будем обсуждать сложившуюся политическую ситуацию в России с политологом Валерием Дмитриевичем Соловьем и с человеком, который известен как генерал СВР, он называет только свои имя и отчество – Виктор Михайлович. Журналисты всегда стараются избегать общения с анонимами. Это прежде всего опасно, потому что можно нарваться на провокацию. Как правило, наша практика предопределяет, что мы знаем имя, отчество и фамилию человека, с которым мы говорим, и с которым говорит корреспондент, - говорит Евгения Альбац. Это в принципе обязательное условие журналистики. И я без большого удовольствия нарушаю это правило». С этого началась программа.
Я как главный редактор не могу позволить, чтобы правила журналистики нарушались на «Эхо Москвы». Вот и все. Поэтому мы ее оставили в Ютюбе, потому что она прошла в эфире. Но мы не делали расшифровки эфира, который нарушил правила «Эха Москвы», правила журналистики. И впредь так и будет. И это, по-моему, очевидно Я вам прочитал, как сама Евгения Марковна до начала программы и внутри программы – повторяю, она это все сказала в программе, вы можете на Ютюбе посмотреть – определила это как нарушение правила обязательного условия журналистики. Ну и все.
Это, кстати, еще доказывает, что на «Эхе» нет цензуры. В принципе, конечно, дернуть рычаг за нарушение правил и поставить музычку или что-нибудь – вообще нет вопроса.
И. Воробьева
―
То есть ворваться и сказать: «Все, выключите немедленно», и так далее.
А. Венедиктов
―
Во-первых, я узнал, какие гости, только из эфира, когда эфир уже пошел. Во-вторых, есть уважение к слушателям. Ну, гость пошел и пошел. Но это абсолютно неуважение к радиостанции, к главному редактору, к коллегам. Это открывает ворота всяким там астрологам, шарлатанам, людям, которые не могут никак доказать свою компетентность и компетенцию, и тогда они могут нести все что угодно. Но это не для «Эха Москвы». Вот это точно не для «Эха Москвы». Поэтому вот такая история. Она печальная. Но я считаю, что инцидент исчерпан.
И. Воробьева
―
Да. Поэтому я не буду задавать никакие дополнительные вопросы по этому поводу.
А. Венедиктов
―
Не, инцидент исчерпан.
А.Венедиктов: Колесников мне позвонил и сказал, что он мне доверяет, он эту фразу уберет
И. Воробьева
―
Да.
А. Венедиктов
―
Нет, но если у людей есть сущностные вопросы по такой ситуации, то я отвечу. Я согласен с Евгенией, с Женей.
И. Воробьева
―
Альбац.
А. Венедиктов
―
Я согласен с тем, что это нарушение правила и обязательного условия журналистики, о котором она сама говорит. Даже не я говорю, она говорит. Вот у меня текст, который расшифровка из начала этой передачи. Поэтому это нарушение. Нарушение должно быть купировано. Больше нарушений не будет. Наказаний никаких не будет.
И. Воробьева
―
Да, об этом как раз спрашивают.
А. Венедиктов
―
Наказаний никаких не будет ни по отношению к продюсерам, которые отвечают за гостей, ни по отношению к референтам, которые должны главного редактора упреждать, когда необычная ситуация, ни к Евгении Марковне, которая сама все сказала и все поняла. Все. для меня инцидент исчерпан.
И. Воробьева
―
Скоро мы поменяем, кто смотрит нас в Ютубе, картинку и выведем обратно Сергея Смирнова.
А. Венедиктов
―
Да, конечно.
И. Воробьева
―
Здесь у нас будет по-другому. Но в чате трансляции вы увидите ссылку на shop.diletant.media. Она будет закреплена, и вы можете туда зайти. Я не знаю, остались ли там еще экземпляры.
А. Венедиктов
―
Нам скажут.
И. Воробьева
―
Буквально несколько минут прошло. В общем, многие, действительно, очень хотели. Распоряжение, которое мы, сотрудники, увидели, конечно же, раньше, чем вы опубликовали в своих социальных сетях, что все со всеми должны быть на вы в эфире. Что мы вам сделали такого, Алексей Алексеевич?
А. Венедиктов
―
Вы не мне сделали, вы себе сделали. Дело в том, что это старая дискуссия, которая была у меня еще со времен начала главного редакторства, мы дискутировали об этом с Сережей Бунтманом и с Володей Варфоломеевым, моими первыми замами. И сейчас она возникла дополнительно. Потому что когда гости приходят, с которыми у тебя есть дружеские отношения, гость пытается сократить дистанцию (не журналист – гость), тем самым себя обезопасив. Вообще, надо понять, что журналист для гостя – это помеха между ним и микрофоном. Гость зачем приходит? Он приходит к своим избирателям, фанатам, к лакёрам, к своей аудитории. А нормальный журналист лезет.И вот для того, чтобы обезопасить себя, если есть отношения, гости пытаются эти дружеские отношения перевести в эфир. И до времени как-то это все шло и шло, пока это концентрированно, поскольку журналисты матереют, и многие гости их младше и давно знакомые, и вот эта масса перешла. Поэтому гость может обращаться к журналисту, как журналист позволяет к себе обращаться. А журналисты должны обращаться к гостю, за исключением коллег с «Эха Москвы», только на вы и только по имени. Вот я сам грешил в последнее время. Вот Гарри Каспаров, я объяснял…
И. Воробьева
―
Хотела спросить, Алексей Алексеевич, неужели вы сами не грешили?
А. Венедиктов
―
Да, я все. Теперь в эфире будет вы и Гарри, потому что нужно, чтобы гость не сокращал эту дистанцию. А гость может обращаться ко мне по имени, как угодно. И это распоряжение, да. Оно должно выполняться.
И. Воробьева
―
Ну потому что многие гости, которые приходят к вам, Алексей Алексеевич, вы с ними на ты в обычной жизни.
А. Венедиктов
―
Буду на вы.
И. Воробьева
―
Ну это же диссонанс тоже возникает какой-то.
А. Венедиктов
―
Я не хочу гостю облегчать жизнь.
И. Воробьева
―
Гостю.
А. Венедиктов
―
Гостю. Мне легче на ты. Это облегчать жизнь гостю. Гость этим пользуется. И это нормально, что гость им пользуется. Это же нормально. У него свои задачи, у меня свои задачи. У меня задача – за мной аудитория в миллион человек в Москве только, а у гостя задача – обаять, быть рекламой себя самого. Вот он – рекламный, а я – информационный. Поэтому я не буду облегчать гостю задачу.
И. Воробьева
―
Да, меня тоже ругали за то, что мы с Евгением Ройзманом в программе «Личный прием» были на ты. Точнее я была на ты. И так уже повелось. Но после этого распоряжения, если вы слушали наш понедельничный эфир, вы слышали, как я периодически запиналась, но я по-честному перешла на вы с Евгением Ройзманом. Да, абсолютно в мой огород – то, что мне пишут в чате.
А. Венедиктов
―
И в свой огород.
И. Воробьева
―
Это точно в том числе в мой.
А.Венедиктов: Это исключение. А так, я не комментирую закрытые встречи
А. Венедиктов
―
Во всехний огород.
И. Воробьева
―
Поскольку у нас есть распоряжение главного редактора, у нас есть единая форма…
А. Венедиктов
―
Обращения, да.
И. Воробьева
―
Тут, Алексей Алексеевич, пишут, между прочим, про нашу замечательную Иру Баблоян и о том, что у нее теперь есть ночной эфир. И переживают, что я что-то сделала плохое, и у меня его отобрали. Давайте что-нибудь объясним.
А. Венедиктов
―
Ира подрядилась вести этот ночной эфир временно. Я ее просил, потому что мне нужно было найти постоянного ведущего. Ведущий в ночной эфир – это сложная история. Потому что не у всякого ведущего соберется аудитория. И когда я нашел, я спросил у Иры, готова ли она уступить. И она так в меня вцепилась когтями, хвостом и рогами. Ира сказала, что она, как мы и договаривались, она готова уступить. И она уступила. Все.
И. Воробьева
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я очень аккуратно перемещаю людей. Поверьте мне, я их ценю.
И. Воробьева
―
Действительно, Ира Баблоян будет вести ночной эфир по вторникам. Я страшно рада. А я ее буду заменять, когда у Иры утренняя неделя.
А. Венедиктов
―
На следующей неделе, в частности.
И. Воробьева
―
Да. И, соответственно, понятно, что ночной эфир она вести никак не может. Много вопросов про прекрасную нашу рубрику в Ютубе «Слухай Эхо». Многие благодарят за Болтянскую.
А. Венедиктов
―
Да, сегодня была Нателла Болтянская. Завтра – Тихон Дзядко с 13 до 14 будет у нас в Ютуб-канале. Я напомню вам, что «Слухай Эхо» – это единственная рубрика, которая выходит только в Ютюбе. И поэтому призываю тех, кто хочет общаться напрямую без посредников, приходить в 13 часов в будние дни на Ютуб-канал и смотреть. Ну или подписаться – это сразу приблизит меня… Кто хочет меня отправить на пенсию, быстренько приблизились и подписались на Ютуб-канал, чтобы миллион был.
И. Воробьева
―
Ну, Алексей Алексеевич…
А. Венедиктов
―
Я тогда подумаю еще. Пока я даже думать не буду.
И. Воробьева
―
Вот! Я как раз хотела сказать, что нет же гарантии
А. Венедиктов
―
Нет гарантии никакой.
И. Воробьева
―
Если вы скажете: «Миллион подписчиков канал “Эхо Москвы” – и я ухожу на пенсию», я думаю, что люди просто по приколу даже подпишутся.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Просто чтоб посмотреть, как это будет.
А. Венедиктов
―
Но я задумаюсь. Я выполню еще одну свою норму. Вот первое место я выполнил норму, взял, стал олимпийским чемпионом в январе 21-го года. Вот теперь, соответственно, следующая норма – Ютуб-канал, миллион.
И. Воробьева
―
Давайте посмотрим еще, какое место мы займем в следующем месяце.
А. Венедиктов
―
А это неважно. Уже выше не прыгнешь.
И. Воробьева
―
Выше не прыгнешь. Но все равно интересно.
А. Венедиктов
―
Да. Нестрашно. Я же был. Медаль-то осталась.
И. Воробьева
―
Медаль осталась, да.
А. Венедиктов
―
Без всякого допинга, замечу.
И. Воробьева
―
Человек, который в чате подписывается как Дункан Маклауд…
А. Венедиктов
―
Бессмертный, да.
И. Воробьева
―
…Просит узнать, нет ли возможности сделать «Вечерний разворот» такой же, как «Утренний разворот», потому что, мол, к вечеру накапливается очень много событий.
А. Венедиктов
―
Дункан, смотрите. Собственно, «Один» (или «Одна») и есть «Разворот». Потому что, на самом деле, ну да, я могу убить по три передачи каждый день и сделать 3-часовой «Разворот». Давайте мы убьем «Тузы», чего там после «Тузов»… И «Без посредников».
И. Воробьева
―
«В круге СВЕТА».
А. Венедиктов
―
Давайте убьем все передачи. Нет. Но «Один» – он-то есть. Пользуйтесь этим. Я считаю, что просто «Один» недооцененный в этом смысле, в смысле «Разворота». Это вы разворачиваете. Ира может лучше рассказать. Она сидит в этом (или сидела) и будет сидеть еще в этих программах. Она понимает, что именно деятельность аудитории разворачивает ведущего на ту или иную тему. Ну вот это и есть разворот. Пользуйтесь. Я не вижу здесь никаких препятствий.Смотрите, все программы, которые начинаются с 20 – они все разные. Почему я говорю с 20? На самом деле, с 17. Но они там «Особое мнение», информационная программа. Хорошо, с 17. Все программы в Москве занимают 1-е место. Нет ни одной программы с понедельника по пятницу с 17 до 00, которая бы в Москве занимала 2-е место. 1-е! И я должен их как-то убить что ли? Ну нет, не согласен. Спасибо за вопрос. Но я вам объяснил свою мотивацию.
А.Венедиктов: Путин как бы через меня дал ответку всем
И. Воробьева
―
Отдельно скажу спасибо человеку, который подписывается Сержантелло, потому что он пишет: «Какие же замечательные “Неудобные”. Прогрессируют и все сильнее и качественнее становятся». Спасибо вам большое от меня как ведущей.
А. Венедиктов
―
Да. И занимают 1-е место в своем слоте.
И. Воробьева
―
Кто бы мог подумать…
А. Венедиктов
―
Понимаете, вот все. «Футбольный клуб», «48 минут», «Неудобные» – все разные программы. Я уж не говорю про политические программы – про «Невзоровские среды», про «Статус» с Екатериной Шульман, про Пархоменко. Все – 1-е место. Смотрите, что такое 1-е место. Это количество слушателей в 15-минутном интервале. То есть это не какое-то место, это вы. 1-е место – это вы. И вот это очень интересно, на самом деле, потому что вы их слушаете. Значит, есть люди, которые слушают, я не знаю, программу невзоровскую. И у Невзорова в Москве слушателей за 200 тысяч в этом самом интервале. И плюс еще, естественно, Ютюб. Почему я должен заменить ее на «Разворот»? Неправильно это.Это Дункану с уважением объясняю. Почему я их должен лишить Невзорова или Шульман, или «48 минут», или «Винила», неважно? Не-не. Это правильное программирование и привело к тому, что разнообразие привело нас на 1-е место. Безусловно, разнообразие, а не однообразие.
И. Воробьева
―
Ну вот тут человек спрашивает как раз про ночной эфир, про «Один», про «Одну» и пишет, что это зависит от ведущего.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
Я не буду фамилии читать, которые он здесь…
А. Венедиктов
―
Да, зависит от ведущего. Это один из немногих проектов, которые называются одинаково, а программы разные. Это правда, зависит от ведущего.
И. Воробьева
―
Те, кто присылают нам вопросы для эфира с Явлинским, вы немножко рано это делаете. После 21 часа.
А. Венедиктов
―
Они улетят, и мы не увидим их.
И. Воробьева
―
Да. Так что вы не обижайтесь, если они улетят. Тут еще спрашивали, изменилась (или не изменилась) работа радиостанции в связи с тем, что всех начали тягать за призывы, как мы с этим работаем, как мы вообще рассказываем про какие-то события, которые только будут.
А. Венедиктов
―
Подожди. Секундочку. Это смешной вопрос. Вы меня, конечно, извините, кого я там обижу. Но вы же слышите, как мы про это рассказываем. Но вы же слышите, что мы про это рассказываем. Вы же видите наших гостей. Не устаю поражаться такому избирательному… «О, - говорят мне, - на этой неделе, с ума сойти, “Эхо” упало совсем – на этой неделе Красовский, Явлинский, Богомолов». Я говорю: «А то, что на этой же неделе Шендерович, Альбац, Пархоменко, ничего, нет?» Вы слышите то, что вас раздражает. Это понятно. Кого-то раздражает Шендерович, кого-то раздражает Богомолов, предположим. Ну и что? Вы же видите, что к нам приходят люди с разными мнениями.И я вам могу сказать, что я не получил никаких предписаний пока от Генпрокуратуры или Следственного комитета, или Роскомнадзора. Мы строго соблюдаем закон. Но при этом, когда нам звонят и чего-то пытаются, мы выясняем отношения: «Покажите, где нарушено. Не, вы покажите. Давайте. Вот у меня эфир, вот у мен распечатка. Открываем. Смотрим». Я рассказывал, что, действительно, когда был первый митинг 23 января, мне пришло аж перечисление 7 нарушений в заголовках.
Я говорю: «Хорошо, дайте мне расшифровки». Может, нарушили. Слушай, у нас все разные люди, гости разные. Может, нарушили. Открываем. Ничего не нарушено. Ну просто. И я эти 7 отправил назад и попросил указать красным фломастером, где нарушение, чтобы мы учились на своих ошибках. Ничего не прислали обратно.
Конечно, случайно может быть все. Но мы работаем, соблюдая закон. И наш главный закон – это все-таки Закон о СМИ. Наша главная задача – информировать людей о важных событиях, просвещать и развлекать. И это наша конституционная обязанность. Еще раз, обязанность СМИ. Это наша работа. И мы ее делаем. Вы все слышите, все в эфире. А что мы не говорили? Все говорили. А кого мы не пускали? Всех пускали. Вот и все. Поэтому мы на 1-м месте.
И. Воробьева
―
Александр задает вопрос. Но Александр правда не понимает разницу, поэтому хотелось бы попросить нежно объяснить. Вот у нас за спиной – те, кто смотрит в Ютубе – баннер, который у нас тут почти постоянно. А нем написано «Свободу Сергею Смирнову».
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
И вот Александр спрашивает: «Вот вы записали, а “Эхо” настойчиво повторяет ролик с осуждением несправедливой посадки журналиста Смирнова и требованием его освободить. Почему-то же самое не делается в отношении Навального? Почему именно Смирнов?»
А.Венедиктов: Нажал кнопку – и выключил все микрофоны, кроме Путина, и включил свой. Поэтому нужно было быть шустрым
А. Венедиктов
―
Во-первых, только в Москве подвергнуты аресту 972 человека. Они все для нас политические заключенные. Поэтому освобождение политических заключенных, включая Алексея Навального, звучит на «Эхе» все время. Сергей Смирнов является журналистом, нашим коллегой. И я всегда говорил, что у нас есть помимо солидарности общей… Незаконное задержание, незаконное осуждение – мы о них говорим. Вы не можете сказать, что мы не говорим о Навальном. Не можете. Но есть еще корпоративная солидарность. Если журналистов будут задерживать, вы о Навальном не узнаете. Вот это для нас главное. Журналисты сообщают, информируют.Я уже не говорю, что ресурс «Медиазона», с которого я не слезаю с утра до вечера, потому что о всех процессах, о всех стенограммах судебных процессов, о всех задержаниях они сообщают. Поэтому для нас коллега – это еще ваш информатор. И мы бьемся за освобождение вашего информатора. И уверяю вас, что не только публично. Но мы можем еще за Анджелу Дэвис, конечно.
Но еще раз повторю для вас, на мой взгляд, на наш взгляд, Алексей Анатольевич Навальный задержан несправедливо, осужден несправедливо и должен быть освобожден. Вам достаточно? Но Сергей Смирнов задержан за то, что он освещал эти события; не за то, что он в них участвовал, а за то, что он освещал эти события. Это двойная несправедливость. Вот и все. Достаточно нежно, по-моему, я. Мог бы и послать. Мог бы и рубануть. Я шучу.
И. Воробьева
―
Наш постоянный слушатель Стас из Курска спрашивает о дальнейшей судьбе программ «Винил», «Бабник», «Военный совет». Ну вот «Винил» и «Бабник» ушли на удаленку.
А. Венедиктов
―
Ничего не могу сейчас сказать. Вообще сейчас не в голове у меня это. Подождите.
И. Воробьева
―
То есть это вот те программы, которые ушли на удаленку.
А. Венедиктов
―
Или записаны, повторы. Не является приоритетом сейчас.
И. Воробьева
―
А вот вы сказали, что с утра до вечера торчите в «Медиазоне».
А. Венедиктов
―
Это так, да.
И. Воробьева
―
Тут был где-то вопрос, который я уже давно пролистала. Я его сейчас не найду. Но тут спрашивали: «С каких Телеграм-каналов или сайтов вы начинаете день, чтобы понять, что происходит?»
А. Венедиктов
―
Смотрите, я начинаю с Твиттера. У меня лента Твиттера подобрана таким образом, что я утром, когда разлепляю глаза, еще лежу, - хотел сказать «лежу вертикально», нет лежу горизонтально еще, - я беру телефон и вот так вот пальцем пролистываю ленту Твиттера. У меня там основные медиа, которые я себе отобрал (как российские, так и нет), и основные ньюсмейкеры и журналисты. И я смотрю, что произошло за ночь. С этого я начинаю. Я не могу сказать, что я начинаю с какого-то отдельного Телеграм-канала. Но мне большим подспорьем является Телеграм-канал «Раньше всех. Ну почти». Они агрегируют быстро новости, не замечены мною в манипуляции, в сокрытии каких-то важных новостей. Мне кажется, что это хороший канал. Еще я смотрю всегда утром «Слухай Эхо» канал, где идут цитаты из наших эфиров.
И. Воробьева
―
«Сказано на Эхе».
А. Венедиктов
―
«Сказано на Эхе», да. Потому что то, что я пропустил, предположим, вечернее или на встрече был, я сразу вижу, что сказал Явлинский: раз, два, три, четыре, что главное. А в новостях это есть? Проверяю. Вот это важно. Вот это не пропустили? Не пропустили. Вот «Раньше всех. Ну почти». Но если говорить о базовом канале моем информационном (не канале мнений, а информационном), то, пожалуй, вот этот.
И. Воробьева
―
Сильно не хватает поездок для работы вам как журналисту?
А. Венедиктов
―
Да. Потому что моя последняя поездка была в Башкирию как раз во время событий вокруг холмов.
И. Воробьева
―
Шихан Куштау.
А. Венедиктов
―
Да, Куштау. Ну, холмов наших. И там мне удалось поговорить и сделать интервью, как вы знаете, и с руководителем республики, и с руководителем содовой компании, и с руководителем протестующих. И, в общем, для меня это был такой мир, такая жизнь. Вырвался из города и влез в проблему.И как оказалось потом, наши интервью сыграли и продолжают играть серьезную роль в урегулировании этого конфликта. Поэтому я благодарен всем тем, с кем общался – руководству республики и их оппонентам – за то, что они очень доверительно и откровенно со мной, кстати, после интервью и до интервью беседовали в закрытом режиме, когда я пытался понять, какие интересы за тем или иным решением стоят.
Поэтому да, не хватает. Но так вот я не очень умираю, на самом деле. Сидел во время эпидемии на месте – и 1-е место. Вот опять же хорошо. Тоже мой вклад есть. Может быть, он не главный.
И. Воробьева
―
То есть, Алексей Алексеевич, вы хотите сказать, что раньше у нас не было 1-го места, потому что вы все время уезжали, я правильно понимаю?
А.Венедиктов: Мы друг друга не видели и не могли играть "в отскок"
А. Венедиктов
―
Вопрос организации. Ир, мы же столкнулись. Когда мы все сели на тюфяки, что называется, у нас вылезли все наши мелкие несостыковки, они стали видны. И за этот год в управлении, в работе информации, в замене техники мы их пытаемся ликвидировать. Занялись наконец-то картинкой, Ютюбом, светом, пультами. Ну вот, да, это тоже играет свою роль, – небольшую, но играет, – когда сидишь на месте и не можешь уехать.Вы знаете, первое, что мы сделали, когда в марте случилось… Это очень смешно было. Я тогда свою помощницу Любу Комарову назначил комендантом. Первое, что она сделала – она купила матрасы. Она сказала: «Если мы здесь сядем, чтобы не выходить, -тогда же никто не понимал как, - вот валяется там 20 матрасов. Мы тут запремся изнутри и будем работать». И народ стал вызываться: «Уйду из семьи». Знаешь, уйду на 2 месяца из семьи называлось. Матрасы лежат. Так что можно было работать. Но не пригодилось, слава тебе господи.
И. Воробьева
―
Слава богу. Я с трудом себе это представляла.
А. Венедиктов
―
Только добровольцы.
И. Воробьева
―
Нет, мы, действительно, добровольцы были. Мы приходили и спрашивали, на сколько это, если что, если вдруг. Есть люди, которые готовы на месяц здесь закрыться. Есть те, которые не готовы. Так что это нормально. Сразу скажу, что простите, что не зачитываю даже платные вопросы про какую-то политику и уголовные дела, не касающиеся журналистику. Это все в субботу будет в программе «Будем наблюдать».
А. Венедиктов
―
С 12 часов. Там 2 часа.
И. Воробьева
―
У нас остается буквально 1 минутка. У нас есть очень забавное сообщение в чате на 40 рублей. Но я хочу его прочитать. – «Закончу институт и к вам на работу». Как попасть на работу на «Эхо Москвы», Алексей Алексеевич?
А. Венедиктов
―
Сейчас не знаю, честно говоря, потому что все-таки эпидемиологические требования. Я серьезно отвечу. Ну вот информационная служба. Когда у нас образовались вакансии из-за ухода людей в отпуск и отъезда, то Владимир Варфоломеев набирал людей. Мы даем объявление в наших соцсетях. Затем идет здесь проверка, проверка, проверка. Гоняем, гоняем, гоняем. И потом говорим: «Вот ты годишься. Ты остаешься. Хочешь работать?» Вот так. Следите за нашими соцсетями.
А.Венедиктов: Это никакая не пресс-конференция. И мы там не журналисты, а главные редактора
И. Воробьева
―
Да. Но в этом году не было практикантов ровно потому, что была такая ситуация эпидемическая.
А. Венедиктов
―
Эпидемия, да.
И. Воробьева
―
У нас каждый год тут толпы практикантов ходят, многие из которых остаются здесь работать.
А. Венедиктов
―
Да.
И. Воробьева
―
На этом все. Спасибо большое. Это была программа «Без посредников».
А. Венедиктов
―
Но я не прощаюсь.
И. Воробьева
―
Алексей Венедиктов не прощается с вами. В следующем часе – Григорий Явлинский.