Без посредников - 2020-12-17
И.Воробьева
―
20 часов и 7 минут в Москве. Всем здравствуйте! Это программа «Без посредников» с главным редактором «Эхо Москвы» Алексеем Венедиктовым. Алексей Алексеевич, добрый вечер!
А.Венедиктов
―
Добрый вечер!
И.Воробьева
―
И сегодня посредник я. Меня зовут Ирина Воробьева. Я буду ваши вопросы задавать главному редактору. Напомню, что это программа не «Будем наблюдать», это программа «Без посредников» – про работу радиостанции, про работу журналистов, в том числе, не только радиостанции. В общем, всё об этом. Ваши вопросы – в чат YouTube, по номеру: +7 985 970 45 45. Всё работает, как обычно.Алексей Алексеевич, пресс-конференция Путина. Хотя она, кстати, всё меньше похожа на пресс-конференцию.
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, у меня было два совещания, поэтому я ее целиком не смотрел, а смотрел урывками. Естественно, завтра будет опубликована полная стенограмма на сайте «Эхо Москвы», в том числе. Я ее прочитаю внимательно и тогда смогу говорить по содержанию.Но по некоторым вопросам, что меня поразило? Опять те кусочки, что я видел, в целом впечатление. Сегодня утром наши ребята – Ира Баблоян и Максим Курников – ведущие утреннего «Разворота» просили нашу аудиторию звонить, какой вопрос вы бы задали Путину. И аудитория спрашивала про вакцины, про нехватку медицинской помощи, про обнищание, про закрытие бизнеса – те же вопросы, которые задавали журналисты из регионов, то есть неполитические вопросы.
Я не буду критиковать своих коллег, которые задавали вопросы. Я могу сказать, что, конечно, два вопроса, которые вообще не были заданы, это темы не коснулись, это очень жалко. Я сожалею. Один вопрос – это который наш вопрос был. Поскольку сам Путин сказал, что установлены заказчики убийства Бориса Немцова, и когда мы спросили Пескова публично три дня назад: «Ну, назовите», он сказал: «Вот вы Путина спросите на пресс-конференции». Никто не спросил. Забыли. Не тема.
И.Воробьева
―
А мы почему не спросили?
А.Венедиктов
―
А потому что нас там не было. Нет, там было «Эхо Санкт-Петербурга». Там была смешная история. Можно о ней подробно рассказать. Когда я в списки зашел и спросил… А мы как бы уже аккредитовались. Я говорю: «Как аккредитовались?» «А вот у вас «Эхо», – сказали мне.
И.Воробьева
―
Петербург аккредитовался – и всё.
А.Венедиктов
―
Можно было применить, конечно, друзей, но я решил: ну, и ладно. То есть это была такая у меня нестыковка с «Эхом Санкт-Петербурга». Ну, пусть ребята… Но им не дали тоже задать вопрос. Ничего. Мы этот вопрос зададим Пескову в понедельник на брифинге, во вторник и в среду… Сам Путин сказал, что знает заказчиков. Ну, давайте мы будем их добивать.И второй вопрос более важный – это вопрос про химическое оружие в России. Задали вопрос про Навального и не один раз, потому что после пресс-конференции журналисты кремлевского пула, которые окружили Путина задавали вопрос. Но про то, что химическое оружие гуляет, возможно, по стране и производится, возможно, в государственных институтах, – этот вопрос задан не был. А угроза эта для каждого гражданина Российской Федерации, и не только Российской Федерации. После Скрипалей, после Навального эта история очень важная. Не задали вопрос.
Всё остальное – ну, как кто умеет, что называется. У каждого свой опыт и бэкграунд. Молодой журналист Шнуров, свежеиспеченный задал вот так вопрос. А опытный журналист Колесников, которого мы все критикуем, из кремлевского пула задал очень точный и жесткий вопрос.
А.Венедиктов: Путин чувствует себя уверенно, спокойно, равнодушно, на мой взгляд. Считает, что он всё контролирует
И.Воробьева
―
Про Сафронова?
А.Венедиктов
―
Да. И журналист из «Лайфа», Юнашев – мы понимаем, что это за издание – задал вопрос как раз про Алексея Навального, на который Путин не ответил. «Кто его отравил?» – спросил Юнашев, в том числе, но на это ответа не было. В целом пресс-конференция как пресс-конференция.
И.Воробьева
―
Но при этом, если мы возвращаемся к вопросу про Навального, вы помните, была история на пресс-конференции одной, когда все журналисты один за другим спрашивали Путина про закон о запрете усыновления, потому что Путин не ответил. Здесь, в принципе, на вопрос про Навального он тоже не ответил. Почему, как вы думаете, журналисты, коллеги не стали его допрашивать?
А.Венедиктов
―
Я знаю, что ты спрашиваешь. Это была пресс-конференция, где журналисты спрашивали про закон о запрете усыновления иностранными гражданами, так называемый «закон Димы Яковлева», это такое, лицемерное название. Но я тебе должен сказать, что поскольку потом мы с Песковым этот случай изучали, разбирали, когда один за другим… Он меня уверял, что был сговор. Я говорю: Никакого сговора… Во-первых, ну и что? Если бы сговор был – ну, и что? Эта тема была настолько важна, что разные журналисты разных изданий с разной политической, этической, эстетической позиции их это волновало, их издания это волновало. Даже если был сговор… Но поскольку наш журналист Инесса Землер в этом принимала участие, я точно знаю, что никакого сговора не было.Она увидела, что Путин два раза до этого не ответил, и вместо того, чтобы задать вопрос, который мы здесь обсуждали – конечно, мы готовимся все вместе к пресс-конференции, – она его откинула и сделала правильно. И она была третьей, кто задал этот вопрос на уточнение. Так же, как Леша Соломин по убийству Немцова тогда, несмотря на то, что вопрос был задан, он перезадал его, потому что Путин тогда вообще отмахнулся.
Ну, хорошо, а по вакцине сколько было задано вопросов?
И.Воробьева
―
Один.
А.Венедиктов
―
Нет, ну что ты! А по врачам, сколько было?
И.Воробьева
―
Про здравоохранение в целом был вопрос.
А.Венедиктов
―
То есть, значит, те вопросы, которые были, тех журналистов не волнуют, вот не волнуют. Что ж ты можешь сделать с этим?
И.Воробьева
―
Это странно. Это же главное расследование года.
А.Венедиктов
―
А в Мурманской области главное – нет врачей. Они считают, что их аудитории гораздо важнее донести до Путина, что в этом селе один врач 86 лет или нет выплат врачам – это важнее, чем ваши московские штучки.
И.Воробьева
―
И ожидание, что жизнь в этом себе поменяется, потому что Путин что-нибудь скажет.
А.Венедиктов
―
Да. И, собственно говоря, когда эта история, что журналисты разделены на три касты: провинциальные журналисты в провинции, остальные журналисты в Центре международной торговли, избранные журналисты рядом с Путиным. Три касты – это, конечно, тоже история… Хотя объяснили нам, что те журналисты, которые были там, где был Путин, у них был двухнедельный карантин, они были заперты в одной из гостиниц управделами президента две недели. Их отдельно кормили, поили, они не имели права выйти даже в коридор, только во время того, когда обеззараживаются их номера. Сдали 4 ПЦР, 2 теста на антитела каждый из них в течение этих двух недель.Но все равно это чувство разделенности, я понимаю. Но, тем не менее, как-то… ты второго сорта, а ты третьего сорта. С одной стороны. А с другой стороны, толпа журналистов сидит в одном зале – это тоже…
И.Воробьева
―
Ну да, просто ковидный год, может быть, из-за этого.
А.Венедиктов
―
По Навальному он ответил, собственно говоря, что я ожидал, но даже дальше. Он ответил лучше, чем я ожидал.
И.Воробьева
―
Лучше?
А.Венедиктов
―
Да.
И.Воробьева
―
Подробней?
А.Венедиктов
―
Не, не по количеству букв и звуков. По качеству. Сейчас объясню. Он признал, что за Навальным слежка практически. Другое дело, почему. Это интерпретация. Но практически в его ответе, а затем в комментариях Пескова после прозвучало, что за ним «присматривали». То есть в результате журналистских вопросов и во время пресс-конференции и после пресс-конференции, которые задавали ему и Пескову про Навального – «присматривают». Я считаю, шаг вперед сделан. Действительно, за Навальным присматривают, следят и так далее. Он не сказал, что эти люди его отравили, но и Bellingcat не говорили, что эти люди его отравили.
И.Воробьева
―
Ну да, это расследование о том, что происходило вокруг Алексея скорее.
А.Венедиктов
―
Но, тем не менее, это важный шаг, что наши службы за Навальным… присматривают – мягко, а на самом деле следят. Больше ничего от него добиться не могли никакие журналисты…Есть еще одна вещь, которую наши слушатели хорошо понимают. Некоторые не понимают, новые наши слушатели. Я обращаю ваше внимание, ребята, что пресс-конференция – это не интервью. Легко мне было, если вы посмотрите, спрашивать у Лукашенко, что его обвиняют в убийстве политических противников. Легко было журналисту «Блумберга» в прошлом году задавать вопросы Путину и говорить: «Почему гибнут ваши политические противники?» Когда будет отвечать, он добивает вопросом.
И.Воробьева
―
У него есть такая возможность.
А.Венедиктов: Вы три раза подряд, Владимир Владимирович, повторяете на вопрос журналистов то, чего нет
А.Венедиктов
―
Да. Когда у тебя пресс-конференция, у тебя забрали микрофон, и ты можешь задать вопрос, и у тебя нет гарантии, что ты можешь его добить. И поэтому человек может отвечать как угодно. Он может сказать: «Нет. Следующий вопрос». Может сказать: «Да. Следующий вопрос». И это сложность задавания вопросов на пресс-конференции. Ты должен, с одной стороны, вопросом поставить проблему. Можно только это делать, как спросила CNN у этого как бы координатора этой команды: «Это правда, что ваша команда отравила Навального?» Можно так поставить вопрос. Он мог сказать: «Нет». И чего. Главное – сформулировать вопрос. А есть вторая часть: сформулировать вопрос, но и добиться ответа, добиться ньюса, новости.И я считаю, что Владимир Путин сказал, что спецслужбы смотрят за Навальным – это добились ответа. Это новость. То есть президент страны сказал: «Да, этот гражданин страны под присмотром, потому как…». Потому как – это вторая часть. Это его интерпретация.
И.Воробьева
―
Мы сейчас прервемся на пару минут и продолжим программу «Без посредников».РЕКЛАМА
И.Воробьева
―
20 часов 20 минут. Продолжается программа более-менее. Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. Еще про эту пресс-конференцию. Еще был вопрос, который вы упомянули, Колесникова про Сафронова. И Путин, отвечая про Сафронова, опять как-то путается.
А.Венедиктов
―
Он путается, но потом опять задают коллеги и правильно делают Пескову со словами: «Что это было?» Он говорит: «У него свои данные». Ну нет у него своих данных, потому что Иван Сафронов, действительно, работал не более полугода… вернее так, он работал 2 месяца, а 4 месяца его проверяла служба безопасности «Роскосмоса». Обвинение в вербовке – 12-й год. Якобы передача секретных материалов – 17-й год. Никакое правительство, никакой «Роскосмос» рядом не стояло.Я не знаю, что в справке у Путина… Как раз последнее время я говорю, что те справочки, которые ему кладут, грешат неточностью. Поэтому когда он говорит, что нет никакого заговора против «Роскосмоса», всё это чушь собачья», тогда что это? Если вам кладут ложную информацию, недостоверную, вам для чего ее кладут, Владимир Владимирович – над вам поиздеваться, над вами посмеяться – те, кто подложил эту информацию? Он говорит: «Мне следователи говорят…». Ну, не следователи, наверное, а руководство Следственного комитета, ФСБ, прокуратура, я не знаю, кто кладет ему справку. Но получается, что они над вами издеваются. Вы три раза подряд, Владимир Владимирович, повторяете на вопрос журналистов то, чего нет. Ну нет. По факту нет, не по интерпретации. Интерпретация может быть любая. Но по факту – нет.
Но он, тем не менее, повторил, что важно: «Если это были открытые данные, я вообще не понимаю, в чем дело». Но дело в том, что следствие закрытое, суд закрытый, адвокаты под подпиской. Кто знает, открытые это данные или закрытые это данные? Ну, как написать справку президенту? Вот так. Кто-то чего-то там хочет… Он говорит: «Что, вы считаете, это заговор против Сафронова?» Да не знаем мы, что это такое. В этом-то и дело: мы не понимаем, что там происходит, потому что всё закрыто. Мы вам сказать не можем, Владимир Владимирович, даже вопрос правильно задать не можем, потому что мы не видим материала дела.
И.Воробьева
―
Знаем только вещи мелкие, которые адвокаты успевают рассказать.
А.Венедиктов
―
Имеют право сказать. Это показатель, кстати, подготовки. Важная история на самом деле, но она не журналистская. Журналисты-то спросили правильно. И Колесников сказал всё жестко и точно и по первому вопросу, и по второму. Я бы сказал, что Владимир Владимирович и по первому вопросу ушел от ответа: «Ну, я подумаю еще…».
И.Воробьева
―
А какой у Колесникова второй вопрос?
А.Венедиктов
―
Обнуление. «Я подумаю еще, выдвигаться в 24 году или нет, идти или не идти». И второй вопрос – Сафронова. Причем Колесников сказал, что если нарушение…
И.Воробьева
―
…Повторно, – я готов рядом с ним идти. Это, конечно, было неожиданно, честно скажу.
А.Венедиктов
―
Не надо упрощать людей. И к Андрею Колесникову, может быть много претензий, и они есть, и как к журналисту придворному, паркетному и как к стилисту сомнительному, но когда только так смотреть на пул и называть его пулом, лизоблюдами – это неправильно. Потому что смотреть надо за каждым отдельно. И в какие-то сложные моменты вдруг человек бывает, показывается, с другой стороны, журналист, в том числе.
И.Воробьева
―
Я понимаю, что вы всю не смотрели, но, тем не менее, какое-то ощущение, что Путин чувствует себя уверенно, спокойно и никуда не собирается?
А.Венедиктов
―
Путин чувствует себя уверенно, спокойно, равнодушно, на мой взгляд. Считает, что он всё контролирует, считает, что он всё знает. Так он себя держал.
И.Воробьева
―
Ну, и, конечно, ощущение полной тоски. Хотя все, мне кажется, просто ждали ответа Путина про Навального.
А.Венедиктов: Как раз последнее время я говорю, что те справочки, которые Путину кладут, грешат неточностью
А.Венедиктов
―
Многие ждали, давай так. Он и дал ответ про Навального.
И.Воробьева
―
Какой смог, такой и дал.
А.Венедиктов
―
Нет, секундочку. Не надо, когда берешь интервью даже, не надо планировать, что он ответит так, как вы хотите. Что вы ждали? Что скажет: «Да, я дам команду» или: «Нет, я назначу проверку»? Это то, что я выбил из Лукашенко, кстати, который сказал, что… – «Если это не вы, а люди погибли, тогда чего?» Он говорит: «Я назначу проверку». Этого ждали? И вы поверили ему? Ну, что там…
И.Воробьева
―
Если бы он сказал: «Я дал распоряжение завести уголовное дело» – это было бы очень круто, но поскольку он этого не сделал.
А.Венедиктов
―
У нас органы независимые. О чем ты?..
И.Воробьева
―
И, как мы знаем из новостей, Алексей Навальный написал, что он не смотрел пресс-конференцию, потому что его допрашивали в Германию по запросу российской прокуратуры.
А.Венедиктов
―
На вопросы российской прокуратуры. Немецкие прокуроры задали ему вопросы, которые поставила российская прокуратура. Он на них ответил, и они уйдут в Москву.
И.Воробьева
―
Давайте про расследование теперь уже поговорим, которое было опубликовано…
А.Венедиктов
―
Какое из них?
И.Воробьева
―
ФБК, The Insider, Bellingcat, CNN, Spiegel…
А.Венедиктов
―
Не буду говорить. Можно я еще раз отвечу, почему я не буду говорить? Я считаю, что главным расследователем был Bellingcat. Он опубликовал очень полное расследование на английском языке, которого я не знаю. Я обязался к субботе к «Будем наблюдать» прочитать – я не знаю английского, мне его переводят – и тогда я могу говорить о расследовании. Потому что там очень много важных деталей, на которые надо обратить внимание. Поэтому я по сути говорить не могу. Меня ничего не удивляет. Я говорил, что была попытка отравления Навального службами. И это не изменило мою точку зрения. Но вот по деталям я хочу посмотреть.Единственное, что я могу сказать, возвращаясь опять к пресс-конференции, что Путин говорит: «Это спец…» Как он сказал?
И.Воробьева
―
Данные спецслужб легализованные или как-то так.
А.Венедиктов
―
Значит, они что, правильные, что ли? И тогда мне уже все равно, делал это Bellingcat, ФБК, The Insider или ЦРУ. Это правда?
И.Воробьева
―
Он же сказал: «Мы что, не знаем, что они геолокацию отслеживают? Знаем».
А.Венедиктов
―
Но это правда? Если это правда, тогда те вопросы, которые задают многие: «А зачем 8 человек бывших химиков и медиков, служащих, наверное, ФСБ постоянно с ним ездят? Для чего? Чтобы присматривать за чем? Что бы он – что? Или с ним – что?» Тогда, действительно, так. Поэтому это важная история. В этом смысле мне все равно, это журналистское расследование?.. Ну, а Bellingcat – это что, это журналисты? Это кто? Как их назвать.
И.Воробьева
―
Да. Расследователи.
А.Венедиктов
―
Да. Поэтому для меня важно все-таки, не как добыто, а первое: полно ли там? И второе: А оно точно или нет? Потому что если неполное, то неточное. Там можно скрывать какие-то факты…
И.Воробьева
―
Хорошо. Ваше отношение к этому расследованию уходит на субботу в программу «Будем наблюдать»…
А.Венедиктов
―
Нет, отношение к расследованию абсолютно позитивное. Такие расследования надо делать. Я тебе более скажу. Я считаю, что вот мы публикуем на сайте массу расследований: ФБК, «Новой газеты», «Собеседника», «Важные истории». У меня часто к ним претензии. Они неполные. Как, например, история с Шамаловым. Она неточная. Это я знаю… И Путин сегодня, кстати, поймал их на двух неточностях – поймал. И говорил об этом. Но я считаю и Виталий Рувинский считает, что их надо обсуждать, публиковать, потому что они поднимают вопросы, которые, может быть, где-то там, под ковром. И общество должно знать, что существует проблема. Может быть, неточность была у Шамалова или у Путина, или по дочери – не важно, важно что есть проблема. Поэтому мое отношение к этим расследованиям положительное, позитивное. И мы публикуем, но за исключением, когда уже очевидно, что…
А.Венедиктов: Обвинение – 12-й год. Якобы передача секретных материалов – 17-й. Никакой «Роскосмос» рядом не стоял
И.Воробьева
―
Совсем натянуто.
А.Венедиктов
―
…Интересанты. Слушай, мы такая платформа уважаемая, что мы не можем быть манипулируемы в интересах определенных групп. Иногда бывает, иногда пропускаем. Но когда это… на лбу красным – ну… Обсуждать – да. Мы не можем запретить гостям, журналистам сказать: «У, какое интересное расследование», но публиковать… То есть как бы говорить: «Где ты прочитал – на сайте «Эха?» Тогда нет. Это мы тогда играем в игру одной стороны. Не хочу.Но вот история… мы сразу опубликовали, когда Навальный написал вот это свое… Но Bellingcat что на английском публиковать? Я, кстати, предлагал опубликовать на английском – все заклевали со словами… сказали, что это маленькая аудитория, возьмем от Навального. Ну, взяли от Навального. В тот же день через 10 минут опубликовали. Вот в чем история. Поэтому я отношусь положительно и позитивно. Могу и буду критиковать то, что мне кажется сомнительным и непонятным, задавать вопросы, но это нормальная работа журналиста – задавать вопросы и относиться скептично к тому, что говорит Путин, Навальный, Bellingcat, президент Трамп, например.
И.Воробьева
―
Мы вернемся буквально через несколько минут в программу «Без посредников». Никуда не уходите.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
20 часов, 35 минут в Москве. Программа «Без посредников». Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Меня зовут Ирина Воробьева.И в предыдущей части не успела. Раз уж про Шамалова начали – будет же «Сибур».
А.Венедиктов
―
Да. Сразу скажу, тут аудитория у меня делится на ютубную и на радийную, к сожалению. В 21-15, то есть через 40 минут на YouTube в прямом эфире у нас руководитель «Сибура» Дмитрй Конов, который обещал, конечно, по пакету Шамалова. Мы минут 20-25 будем с ним в эфире впрямую. И завтра в утреннем развороте 8-35 или в 9-35 выйдет аудиоверсия этой истории, потому что мы решили не снимать «Грани», естественно. «Грани» будут выходит на канале «Общество», а на общем канале выйдет интервью руководителя… председателя правления «Сибура» Дмитрия Конова как раз по пакету Шамалова. Через 40 минут, в 21-15 мы начнем прямо с пакета Шамалова.
И.Воробьева
―
Это в YouTube, а в радиоэфире будет завтра.
А.Венедиктов
―
А в радиоэфире в этот момент будут идти «Грани» Володи Кара-Мурзы, как мы и обещали.
И.Воробьева
―
Давайте поговорим про иск РСПП к радиостанции «Эхо Москвы». Даже так: к ЗАО «Эхо Москвы», если я правильно понимаю.
А.Венедиктов
―
Действительно, от имени РСПП (Российского союза всех промышленников и всех предпринимателей к «Эху Москвы» был подан иск к Сергею Пархоменко по поводу «Последнего адреса» по поводу того, что руководство РСПП господин Шохин и господин Кузьмин отказались согласовать 4 таблички «Последнего адреса» на здании, принадлежащем или арендованном, не знаю, РСПП. Пархоменко подверг их суровой критике. Поэтому РСПП предъявило только к ЗАО «Эхо Москвы» (не существует журналиста Пархоменко) иск на полмиллиона рублей, ну, и плюс там: вычеркнуть, уничтожить… закон о забвении… Так что найдите этот эфир Пархоменко и сразу его скопируйте куда-нибудь, а то вдруг…Если мы проиграем этот иск, который… на 15 февраля назначено слушанье дела, то если разделить на членов бюро РСПП эту выигранную сумму – а мы идем в суд, мы не согласны идти на мировую никак, потому что это полное безобразие, – то по-божески получат и Потанин и Дерипаска, и Усманов, и Чубайс, и Фридман – по 21 тысяче рублей. Это как раз им это хватит на… Мы напишем членам бюро, названным людям, от имени которых эта история была. Вот, например, У Владимира Олеговича Потанина в базе репрессированных, у него 74 однофамильца Потанина репрессировано, из них 17 расстреляно. Может, родственники какие есть. Может, обратит на это внимание. Усмановых там тысяча или больше.
И.Воробьева
―
Ого!
А.Венедиктов
―
Конечно. Там очень много в Узбекистане… В общем, каждому из 31 мы направим письмо с Сергеем Пархоменко от моего имени и от имени Сергея Пархоменко с объяснением того, что от их имени это происходит. Но мы готовы 21 тысячу каждому из них проиграть в честном суде. Вы же, понимаете, почему не подали на Пархоменко. Подали в арбитражный суд. Не о клевете и достоинстве, не к журналисту, а к предприятию ЗАО «Эхо Москвы» специально в арбитражный суд, куда ходят все промышленники и предприниматели, где у них там всё хорошо. Мы всё хорошо понимаем. Как кто-то сказал, что качество «Эхо Москвы» – это количество исков от значимых людей. Ну, вот так и будет.
И.Воробьева
―
А Пархоменко даже тексте иска нет.
А.Венедиктов
―
Нет. Он даже не упоминается. Некий журналист… радио заявило… То есть они боялись – те, кто писали это иск: господин Шохин им господин Кузьмин – произнести фамилию Пархоменко и иметь Пархроменко противником. В результате получили и Пархоменко и «Эхо Москвы», и Венедиктова отдельно, потому что я точно не дам себе ходить по ногам. Но для этого мы должны проинформировать… Я уверен, что эти 31 член правления про это не знают. Так что Алексею Мордашову отдельный привет от меня. Отдельно напишу письмо.
И.Воробьева
―
Почему Мордашову отдельно, скажите?
А.Венедиктов: Я считаю, что Владимир Путин сказал, что спецслужбы смотрят за Навальным – это добились ответа
А.Венедиктов
―
Мы когда-то обсуждали историю исков против Мордашова в ЕСПЧ. Я ему рассказывал подробно, что судебный процесс – не важно, выигранный или проигранный, так же, как вопрос на пресс-конференции – привлекает внимание к проблемам. В данном случае будет не к проблемам «Эха Москвы», он будет к проблемам… ну, как с «Норильским никелем» короче.
И.Воробьева
―
Понятно. Есть вопросы по работе радиостанции. Например, вы говорили уже в эфире про программу про кино. И был план поговорить с Долиным.
А.Венедиктов
―
С Долиным я поговорил. К сожалению, Антон в этом году, как он мне сегодня утром написал, не сможет на постоянной основе вести передачи на «Эхо Москвы» – то, что я предложил. Но мы решили через полгода вернуться к этому вопросу. Поэтому никаких претензий и обязательств ни у него ко мне, ни у меня к нему нет. Я только сожалею, что вы не получите этот продукт, я имею в виду слушатели. Но я надеюсь, что через полгода, через это все равно случится. Ничего, не в первый раз в ожидании… я.
И.Воробьева
―
Тут еще спрашивают: «Вы заставляли Плющева с Нарышкиным вакцинироваться?»
А.Венедиктов
―
Вы с ума сошли? Разве можно что-то заставить Плющева? А уж Нарышкина… Вы пробовали заставить что-нибудь Нарышкина?
И.Воробьева
―
Я не представляю себе.
А.Венедиктов
―
Слушайте, это дело абсолютно добровольное. Кстати, Путин сказал сегодня, когда его спросили: «Ну, что же, надо же заставить людей вакцинироваться. Добровольно не получится», он сказал: «Это дело добровольное». И я как Путин в этом вопросе: Это дело добровольное. Поэтому никого не заставлял, ребята захотели сами. Я только просил меня предупреждать, потому что если возникают побочные эффекты, во-первых, редакция окажет всяческую помощь, а во-вторых, редакция должна знать, что человек приболел, скажем.И у меня по этому поводу была как раз дискуссия с вице-мэром Москвы Анастасией Раковой. Я когда узнал, что будут прививаться, я сказал: «Я обязан давать какие-то выходные?» Она сказала: «Нет. После гриппа же не даем. Дело добровольное. Нет». Нет, я, конечно, дал бы отлежаться, если что-то случиться. Но я должен был знать. Это же вопрос информирования. Поэтому я очень благодарен и ребятам, и Анастасии Владимировне, что я готов к тому, что если возникнут проблемы… у нас заболевают люди, это же тоже понятно, поэтому никаких. Только добровольно. Я вообще большой демократ. И не надо ухмыляться. И либерал, и тоже не надо ухмыляться.
И.Воробьева
―
Я не ухмыляюсь.
А.Венедиктов
―
Я тебе поухмыляюсь тут.
И.Воробьева
―
Сережа, мы не же ухмыляемся?
А.Венедиктов
―
Кузнецов, я тебе поухмыляюсь тут.
И.Воробьева
―
Сергей Кузнецеов, наш звукорежиссер даже глаза в стол опустил на всякий случай, чтобы не ухмыляться.
А.Венедиктов
―
Я тебе такой либерализм покажу, что мало не покажется.
И.Воробьева
―
Алексей Венедиктов… как вы сказали? Демократ и…
А.Венедиктов
―
Демократ и либерал. Но не либеральный демократ. Это другой.
И.Воробьева
―
Демократ и либерал. Хорошо, это мы запомним. Можно вырезать, пожалуйста, и сделать маленький видосик…
А.Венедиктов
―
Сделайте, сделайте. Мало ли, что мы с Владимиром Владимировичем говорим на пресс-конференции.
И.Воробьева
―
С Владимиром Владимировичем. Ага…
А.Венедиктов
―
Мы с Владимиром Владимировичем, конечно. У нас срок-то истекает что у меня, что у него в 24-м году, одновременно в марте.
И.Воробьева
―
Подождите. У него в 36-м…
А.Венедиктов
―
Пока в 24-м.
И.Воробьева: А
―
а, пока…
А.Венедиктов
―
Так у меня тоже, извини, пока в 24. У нас с ним пока в 24-м.
И.Воробьева
―
Пока вы 24-м.
А.Венедиктов
―
Поэтому я как он. Он не вакцинируется – и я не вакцинируюсь.
И.Воробьева
―
То есть вы не вакцинируетесь, потому что Путин не вакцинируется.
А.Венедиктов: Главное – сформулировать вопрос. А есть вторая часть: добиться ответа, добиться ньюса
А.Венедиктов
―
Конечно. А это я на нем сначала проверить должен. Качество.
И.Воробьева
―
Это написала где-то, по-моему, в европейской стране, что вакцинировать надо в первую очередь не врачей, их тестировать жалко. На них тестировать нельзя. Надо сначала на министрах…
А.Венедиктов
―
На президенте. И на главном редакторе. Но меня не уговорили.
И.Воробьева
―
Ладно. Еще вопрос от Ярослава. Он напоминает, что «Новая газета» выиграла в суде у ФСИН, доказал незаконность отказа в интервью с человеком, который находится в колонии. Соответственно, два вопроса: Что-то это изменило или нет, с вашей точки зрения? И у кого из находящихся сейчас в заключении «Эхо Москвы» хотело бы взять интервью или пытается взять интервью?
А.Венедиктов
―
Не пытается ни у кого. Это очень хороший прецедент. Вообще, «Новая газета», ее надо всячески поддерживать, она расширяет зону свободы мнений и информации этим выигрышем. И отдельно, я знаю, спасибо Вячеславу Михайловичу Лебедеву, председателю Верховного суда за его личную позицию в этом вопросе. Это раз.Второе: надо быть таким человеком, как Вера Меркачева, чтобы знать, о чем можно спрашивать человека, который находится под присмотром, который осужден, о чем не спрашивать, чтобы не ставить его потом в положение… Для этого нужна специализация. Если Ева Меркачева… Если Евы Меркачевы, Зои Световы будут брать интервью, мы с удовольствием их будем размещать, но мы не умеем этого делать, никогда этого не делали. Это может иметь последствия для заключенного. А мы не знаем, скажем так. И человек, который находится под таким давлением, мы понимаем…
И.Воробьева
―
Я бы еще хотела воспользоваться служебным положением и попросить ФСИН-Письмо, почините, пожалуйста, свое ФСИН-Письмо в Рязанской области, где находится Никита Белых, потому что там сломалось ФСИН- Письмо, и мы не можем переписываться. Пожалуйста, почините. Сломалось давно уже, пару недель как. И довольно неприятно.
А.Венедиктов
―
Там не один Белых.
И.Воробьева
―
Вообще, ФСИН-Письмо – это лучшее, что случилось с этим ведомством. Это правда, великая штука. Можно общаться, разговаривать и всё-всё.Вопросы были тоже, кстати, про вакцину. Когда Саша Плющев и Леша Нарышкин написали о том, что они сходили на прививки, нас начали обвинять в том, что «Эхо», якобы, топтала российскую вакцину, рассказывала какие-то жуткие гадости…
А.Венедиктов
―
Никакого «Эха» в этом смысле не существует. Существует на «Эхе» масса журналистов, а иногда и масса гостей, которые высказывают разное отношение к разным явлениям, событиям и, в частности, к вакцине. И сомнение в эффективности этой вакцины – участие журналистов есть, как и в обществе. У других желание привиться выше, чем их сомнения. Это нормально. Любой человек, когда что-то решает, он взвешивает риски. У людей разное отношение, у журналистов разное отношение, у гостей разное отношение, у специалистов разное отношение. Поэтому «Эхо» топтало – это ваши горячечные фантазии.
И.Воробьева
―
Почему «Эхо Москвы» не подает в суд на разного рода людей, которые работают в государственных СМИ, которые оскорбляют наших журналистов?
А.Венедиктов
―
Да не только в государственных СМИ. История заключается в том, что в свое время, когда у генерала де Голля – хотя где де Голль, а где я – спросили: «Почему вы не подаете в суд а те карикатуры?» он скзал: «Ну, где я – а где они». Вот я взял эту формулу: «Где «Эхо Москвы» и где вот эти вот… жалкие, ничтожные личности?» Ну, где они? Где-то там. Почему я должен тратить время, ресурсы, деньги на доказательства, что я не верблюд? Смешно.Со слушателями я могу разговаривать, объяснять им. «Почему вы оправдываетесь?» Я не оправдываюсь, я объясняю. Я считаю, что все слушатели, пользователи интернета достойны того, раз они тратят на нас свое время, чтобы я объяснял те или иные поступки, решения «Эхо Москвы». А вот этим… ну, честное слово, жизни жалко на это, времени жалко.
И.Воробьева
―
Очень расстроились по поводу Антона Долина наши зрители…
А.Венедиктов
―
Я тоже расстроился. Я сожалею. Всё будет. Подождите, ну подождите. Мы же не собираемся закрываться.
И.Воробьева
―
Я, честно говоря, это сказала, чтобы оказать давление на Антона.
А.Венедиктов
―
Мы попереписывались. Он объяснил мне, что ему предложили какую-то работу мечты, не связанную с радио, и что он не сможет поэтому совмещать. Очень джентльменское объяснение. Я его принял сразу. Какие обиды? Я тебя подожду, – сказал я. В смысле я – для вас.
И.Воробьева
―
Дмитрий пишет: «Понравился новый гость Алексей Чеснаков. Будете звать его еще?»
А.Венедиктов: По Навальному Путин ответил лучше, чем я ожидал
А.Венедиктов
―
Да, я буду звать после праздников. Знаете, Алексей, он же большой был ненавистник «Эха Москвы», да и есть на самом деле. Он правая рука был Владислава Юрьевича Суркова. Он занимал довольно большую должность. Он был заместителем начальника Управления внутренней политики при Суркове. То есть эти выборы первые, эти молодежные «Наши», «Ваши», «Ихние»… Он был зам Генсека «Единой России». Сейчас у него частный фонд. Я даже не сомневаюсь, что он сохранил связи и общается как, с одной стороны, с Сурковым, так и, с другой стороны, с кремлевскими, с Управлением внутренней политики. И когда он говорит – это некое отражение того, как они там думают, или как он формирует. Мне кажется, для слушателей «Эхо Москвы» важно понять их аргументацию, важно понять… я давно искал такого человека… Но, поскольку я знал, что он прямо ненавидит позицию по Украине, потому что он один из тех, кто Донбасс – идеолог тогда, когда Сурков это вел. Я понимал, какая будет критика. Но я благодарен вам, Дмитрий, что вы поняли, что цель – вам это показать и отдать. Дальше – ваше отношение.
И.Воробьева
―
Нам тут пишет еще Валентина: «Получила посылочку от «Дилетанта», комиксы, все «Дилетанты» за 2020 года. Качество – бомба. Спасибо большое!»
А.Венедиктов
―
Йес!
И.Воробьева
―
Да, многие пишут, кстати, про комиксы.
А.Венедиктов
―
Спасибо, ребята. Он еще есть.
И.Воробьева
―
То есть пошло.
А.Венедиктов
―
Зашло. Мы сегодня планировали второй том или третий том. «Убийство принца в Тауэре». Пришел художник, с которым договариваемся. И мы начали там придумывать. Ира, когда я придумываю в компании передачи и когда я придумываю комиксы – это такое счастье идет. Вот вдруг рождаются идеи. А! Чего же мы раньше не придумали. Вот так же передачи придумываются. Это такое удовольствие! Вот я сегодня вместо Путина придумал комикс номер… следующий.
И.Воробьева
―
Хорошо. Мне это нравится.
А.Венедиктов
―
Вот он – 4 часа, из них полтора я сидел на комиксах, на новых, которые будут. Это удовольствие. Это видно. И мне тут же говорят: «А вот вы сделайте номер…». Ничего, спокойно, мы не закрываемся завтра. Всё будет.
И.Воробьева
―
Возвращаясь к заставке «Слухай «Эхо», про формат новый в YouTube…
А.Венедиктов
―
Да, это я советую нашим слушателям, которые еще не в YouTube, присоединяться каждый день с 13 до 14 в будний день. Либо журналисты «Эхо Москвы», либо приглашенные гости отвечают на ваши вопросы без посредников, без Ирины Воробьевой, как сегодня. То есть это только для ютубных зрителей. Поэтому те, кто не пользуется, я вас призываю пользоваться, подписаться на канал, поставить галочку «напоминание». Потому что напрямую вы можете задать вопрос. Завтра у нас Сергей Минаев. Я знаю, многие его не любят. Ну, задайте вопрос.
И.Воробьева
―
А многие любят.
А.Венедиктов
―
Да, а многие любят. В понедельник у нас Сергей Бунтман. Пока дальше там Алексей Гусаров то ли вторник, то ли четврег. И в следующую пятницу у нас – Юрий Кобаладзе.
И.Воробьева
―
О!
А.Венедиктов
―
Генерал от разведки. Понимаете, да? И вы просто общаетесь. Я потом читаю ваше общение и какие-то идеи, вопросы… Я читаю чат, потом для «Эха» собираю, опять же для вас. Это полезная история.
И.Воробьева
―
И многие сотрудники уже были.
А.Венедиктов
―
И были и будут.
И.Воробьева
―
Классно, интересно, я заходила, смотрела некоторые…
А.Венедиктов
―
Последние: Татьяна Фельгенгауэр, Нино Росебашвили
И.Воробьева
―
Да, очень было интересно. Василиса спрашивает: «В связи с предстоящим днем рождения и Новым годом…
А.Венедиктов
―
С каким днем рождения?
И.Воробьева
―
Соответственно, вашим, Новым годом всехним не будет ли Алексей Алексеевич сделать амнистию забаненных?
А.Венедиктов
―
Я могу, конечно, попросить сделать амнистию забаненных. Просто я должен понять, сколько их и как их вычислить, что они забаненные. Как в YouTube разбанивать? К переходу в рисковую зону 65+, мне кажется, что, наоборот, надо всех забанить, а потом всех разбанить. Ну, ради бога, если вы придумаете, как это сделать, давайте объявим амнистию. Мне чего? Я попрошу наших модераторов амнистировать.
И.Воробьева
―
Класс!
А.Венедиктов
―
Модераторы, вы меня слышите. Давайте мы амнистируем СММ или эсэмэски и чат в честь моего 65-летия. Я что, жадный, что ли?Знаешь, была история смешная, когда шли переговоры по освобождению украинских моряков, а, с другой стороны, российских граждан, мне украинский высокий деятель говорит: «Подождите, мы не можем вот этих отдать. Они же грушники». Я говорю: «Ну, и что? Потом еще нахватаете». – «Что со мной на эти темы разговаривать? Сказали 20 на 20, значит 20 на 20» Ну, нахватаете. И тоже самое вот здесь, Ну, еще забаним, если будете хамить. Но люди должны знать, что можем за что-то. Модераторы разные, с разным вкусом, поэтому…
И.Воробьева
―
Я тоже банила в этом чате. Ну и что?
А.Венедиктов
―
Придется потерпеть первые две недели, когда все забаненные вернуться. Как амнистия: уголовники все вылезут, начнут резать, грабить. Мы их обратно вернем, если они будут резать, грабить. Тоже мне, проблема.
И.Воробьева
―
Главное, чтобы люди узнали, что их разбанили. Про эсэмэски спрашивают, когда появится возможность снова писать эсэмэски.
А.Венедиктов: После Скрипалей, после Навального эта история очень важная. Не задали вопрос
А.Венедиктов
―
Так она уже есть. Вон у тебя слева.
И.Воробьева
―
Это WhatsApp.
А.Венедиктов
―
Они там идут всё.
И.Воробьева
―
С эсэмэсками какая-то беда была.
А.Венедиктов
―
Нет, все есть возможности. В «Будем наблюдать» они идут по полной. Всё есть. +7 985 970 45 45. Присылайте эсэмэски. Нет вопросов.
И.Воробьева
―
Тут есть вопрос по поводу участия звукорежиссеров в эфире. Просто периодически звукорежиссер подает голос, и некоторым слушателям это не очень нравится.
А.Венедиктов
―
Но вам придется с этим смириттся. Мне тоже голос Кузнецова не нравится, особенно когда он поет тут по ночам. Ну, что ж теперь поделать?
И.Воробьева
―
Кузнецов. Ты поешь здесь по ночам?
А.Венедиктов
―
А кто ж поет, когда ты на смене.
И.Воробьева
―
Заходит какой-то человек и поет.
А.Венедиктов
―
Может быть, это Алексей Кузнецов?
И.Воробьева
―
Спрашивают: «Рассмотрите вопрос, чтобы в утреннем развороте было трое ведущих: две девочки и один мальчик».
А.Венедиктов
―
Нет.
И.Воробьева
―
Почему?
А.Венедиктов
―
Потому что тогда они будут общаться друг с другом, а не с аудиторией. Это уже проверенная история.
И.Воробьева
―
Когда три человека – это много.
А.Венедиктов
―
Да.
И.Воробьева
―
А вот у нас в программе «Неудобные» три ведущих.
А.Венедиктов
―
У вас 1 час и вечернее прослушивание, которое в среднем не 17 минут, а 3 часа. Поэтому там можно себе позволить.
И.Воробьева
―
Скажите уже про программу «Неудобные».
А.Венедиктов
―
Программа «Неудобные»… Что главное в работе главного редактора? Терпение. Желание снять программу – всегда мечта любого главного редактора. Когда пришли «Неудобные», когда мы сделали эту программу, обрушился весь рейтинг, который там был. Вообще ушли на ноль практически. Насколько тысяч человек.
И.Воробьева
―
Там была Журавлева, извините. Конечно.
А.Венедиктов
―
И вот прошло полгода, и мы видим, что программа «Неудобные» занимает первое место среди 54 радиостанций в 23 часа во вторник. Ее московская аудитория приблизительно 170 тысяч… почти 200 тысяч только в Москве. Это огромная история. И я очень рад, что я сидел на руках и ничего не предпринимал. И даже не слушал, чтобы не расстраиваться.
И.Воробьева
―
И не ругался.
А.Венедиктов
―
И не ругался.
И.Воробьева
―
И сразу отвечаю на все вопросы и крики, когда же будет про мужчин. Вообще-то, программа про гендерное равенство. Она и про мужчин и про женщин.
А.Венедиктов
―
Даже там равноправие.
А.Венедиктов: Про заказчиков убийства Песков сказал: "Путина спросите на пресс-конференции". Никто не спросил
И.Воробьева
―
Очень рекомендую вам послушать последнюю программу, там во вторник был Светлана Миронюк. Это было шикарно совершенно.
А.Венедиктов
―
Можно слушать, смотреть в YouTube, можно слушать на сайте «Эха».
И.Воробьева
―
На этом, собственно, у нас заканчивается время.
А.Венедиктов
―
Напомним, что через 16 минут руководитель «Сибура» в YouTube Дмитрий Конов отвечает на ваши вопросы, в том числе по пакету Шамалова. Поэтому не приходите в 21-16 на YouTube, придите в 21-15.
И.Воробьева
―
А для тех, кто нас слушает по радио, после 21 часа программа «Грани недели». Там много гостей. Это политические итоги 2020 года. После 22 программа «Дилетанты». А в 23 часа – программа «Страсти».Всё, спасибо, счастливо!