Без посредников - 2020-10-08
И.Воробьева
―
20 часов и 7 минут в Москве. Всем добрый вечер! Это программа «Без посредников» с Алексеем Венедиктовым. Сегодня у нас есть призрачный посредник, это я, Ирина Воробьева. Алексей Алексеевич, добрый вечер!
А.Венедиктов
―
Добрый вечер!
И.Воробьева
―
У нас есть YouTube-трансляция на YouTube «Эхо Москвы». У нас есть Яндекс.Эфир, у нас есть чат, у нас есть сообщения. Всё работает. Пишите туда ваши вопросы о работе радиостанции или других журналистов.У нас есть несколько тем, которые бы хотели предложить вам для начала. Алексей Алексеевич, много меня, в том числе, спрашивают: А почему «Эхо Москвы» у Навального не взяло интервью? Все взяли, а мы нет?
А.Венедиктов
―
Ну, не все взяли. Но, действительно, это тактика, которую я очень удачно применил во время выхода из тюрьмы Ходорковского, извините за сравнение. Ты должна это помнить. Когда в декабре Ходорковский вышел, все ломанулись в Германию. Я говорю: не надо, потеряемся. Интервью потеряется. Давайте пропустим. Если мы не первые уже – первый Дудь, – то вторые – это уже… Лучше быть первым в деревне, как говорил мой друг Гай Юлий Цезарь, чем вторым в городе. И первое интервью Ходорковского у нас было в апреле. Вы брали «Разбор полета», вы с Таней летали к нему. И оно прогремело.Поэтому, во-первых, я надеюсь, что Алексей даст интервью «Эху Москвы» в студии, на «Эхо Москвы» в Москве.
Во-вторых, сейчас к нему рвутся все. И его тактика – давать, я понимаю, каким образом, тем более, что два последних интервью за Дудем, на мой взгляд, хотя они были сделаны профессионально, ничего не могу сказать – «Медиазона» и ВВС, – ничего нового не дали. Они были роскошны в смысле деталей. Но у нас тут слушатели с ними могут познакомиться на соответствующих носителях.
Давайте подождем Алексея в студию. Чем раньше, тем лучше. Но мы подождем. Я люблю сидеть в засаде. Как я с Лукашенко сидел в засаде. К нему приезжали какие-то газеты… Я сидел и ждал. И как только он тогда сказал: «Я не буду подписывать дорожную карту», я к нему ломанулся. Вот же история.
И.Воробьева
―
Хорошо. Тогда будем ждать Алексея Навального в Москве, на «Эхо Москвы».
А.Венедиктов
―
И мы ждем. Надеемся, что относительно скоро, назовем мы месяца два-три, поставим себе планку – сразу после Рождества, скажем 15 января.
И.Воробьева
―
Неплохо. Ладно. Я надеюсь, что все запомнят, я – точно.
А.Венедиктов
―
Если захочет раньше – мы готовы. Мы не будем отказываться. Но мы даже не запрашивали, это правда, это тактика.
И.Воробьева
―
Тогда к вопросу как раз об интервью, которое взял Юрий Дудь. Накануне у меня был Дмитрий Быков, и он у себя в тексте написал, что журналистики нет, зато есть Дудь.
А.Венедиктов
―
Дудь есть, безусловно. И, честно говоря, потратил – у меня сейчас есть время – я потратил 2 часа 20 минут времени, целиком посмотрел Дудя и позавидовал ему по-хорошему. Он справился с той задачей, которую себе поставил. Он «продал» аудитории не только Навального, но и себя, Дудя.Алексей очень опытный полемист, демагог в древнегреческом смысле этого слова, и брать у него интервью тяжеловато. Не менее тяжело, я думаю, чем у Путина, чем Ванденко у Путина. Так мне кажется. Поэтому Юра справился. И те, кто его критикуют, мало чего понимают в профессии.
Вообще, когда у тебя за два дня 10 миллионов просмотров – это совсем неплохо. И там есть, над чем подумать на самом деле. И то, что Алексей Навальный говорил… понятно, что «Бильду» он говорил другое с учетом немецкой аудитории в первую очередь – мы еще вернемся к этому, к Шредеру.
Ну конечно, Дудь доказал, что журналистика в России есть, это доказал и Сергей Смирнов, «Медиазона». С моей точки зрения его интервью вторично, оно неплохое, но после Дудя оно много повторяет, и в этом смысле больше эмоциональное, чем содержательное.
Но в чем ошибается Быков или Быков, скорей всего, лукавит, потому что Быков тоже журналист, и не надо тут… публицист…Да, он публицист, он журналист. Журналистика – это не только журналистика факта. Это обманка со времен газеты, которая была создана кардиналом Ришелье. Первая французская газета «Ля Газет». 1632, по-моему, не помню.
Есть журналистика факта. Вот только что сидела Ира Кучеренко, она занимается новостями. Она собирает новости, она дайджестирует новости.
Есть журналистика репортажа. Жена Бунтман только что вернулся из Карабаха и он, конечно, более окрашен эмоционально. Но вот когда Ира только что говорила про то или иное событие, она их не видела – это одна журналистика. А Женя там видел и даже участвовал – это другая журналистика.
А есть комментарии. Люди, которые делают колонки, если говорить по-бумажному, реплики, если говорить по-нашему – это журналистика мнения. И это тоже журналистика.
Есть журналистика ведения, модерирования. Мы видели это, скажем, на дебатах Трампа. Мы не можем найти никакие дебаты здесь, у нас в России, но мы можем найти дебаты в Америке дебаты Трампа и Байдена. И мы видели еще Криса Уоллеса несчастного, который выпрыгивал реально из штанов, потому что Трамп реально поломал весь сценарий. Но ему нужно было удержать. Это тоже журналистика – продать дебаты.
А.Венедиктов: Откуда мы знаем про бутылку воды? Из одного источника: журнал «Шпигель» со ссылкой на источник
Поэтому Дима лукавит, журналистика в принципе разная. И не только журналистика – это рассказ о фактах. Вторая история заключается в том, что в России ее не так много, как хотелось бы, профессиональной.
Есть журналистика расследований. Но посмотри, целый отдел расследований «Новой газеты». можно сейчас вспоминать по Камчатке, например. Я даже не буду сейчас брать политические расследования. Или расследование по ситуации с геями в Чечне. Или расследование по домашнему насилию.
Простите, это, как говорят французы, журналистика pur et dur – это чистая крепкая журналистика. И, собственно говоря, она существует. Да, она существует для своих читателей. А для кого она должна существовать – для своих главных редакторов, что ли?
Поэтому, мне кажется, что это все обманка, лукавство, притворство, кокетничанье, потому что Дима тоже журналист. Ну, как он себя объявил в перерыве на рекламе, что журналист должен вот так красиво говорить. Ну, я его разоблачил.
И.Воробьева
―
Потом он еще добавил, что мы с ним – журналисты. Вот все, кого вы перечислили – это люди, которые тусуются на маленьком кусочке, нас настолько мало осталось…
А.Венедиктов
―
Я не знаю, что такое мало. Но 10 миллионов за два дня просмотров Дудя. Он один – но 10 миллионов. Извини, это очень хороший кусок рынка. И даже если кто-то смотрел два или три раза, миллионы просмотров – это кусок рынка.Например, твои «Особые мнения» – я вчера специально запросил – только в Москве каждый час слушали приблизительно 400 тысяч человек. Только в Москве. Найди стадион 400 тысяч. Ну что, значит это надо. Поэтому, мне кажется, что к этому надо относиться… Можно говорить, что угодно для красного словца, это право Димы, но, мне кажется, что это не так, и наши слушатели должны понимать.
И вторая часть, на которой я настаиваю, заключается в том, что журналист – это человек, который не имеет задачи своим материалом чего-то достигнуть, кроме того, как продать его, отдать его, подарить его. В отличие от пропагандиста, который имеет задачу. «Все голосуйте за Путина!» И вот он собирает и делает якобы как журналист, как псевдожурналист. Новости только хорошие про Путина. Да не важно – про Путина, про Жириновского, про Навального – не важно. Есть цель. И к нему подтягиваются средства.
Журналист – это средство. Он делает материалы, мы не знаем, какие будут последствия. Поэтому я как автор тезиса о безответственности журналиста – он не отвечает за последствия, – я считаю, что это отличает журналиста от пропагандиста. Это вторая история.
И в России вы таких много можете найти. Посмотрите по регионам, посмотрите премию «Редакция». Посмотрите, кто знал про Ирину Славину до этого трагического случая кроме нескольких человек, кроме ее сотрудников и ее аудитории, конечно, в Нижнем Новгороде. И когда ей приходили штраф, некоторые медиа, включая «Эхо Москвы», говорили: «Вот вы знаете, есть такая журналистка в Нижнем Новгороде Ирина Славина, вот ее оштрафовали на 65 тысяч за то, что она вышла с плакатом памяти Бориса Немцова». Всё.
Это что, ее не было? Это ее прессовали, потому что журналистики нет, или ее прессовали потому что журналистика есть, и она привлекала своих читателей, слушателей, пользователей к тем проблемам, о которых официальные медиа не говорили. Ну, сами себе ответьте на этот вопрос. Вот вам пример один, самый маленький.
Светлана Прокопьева, пожалуйста. Берем оттуда. Можем посмотреть, что происходит в Хабаровске. Открываем каких-то удивительных журналистов, удивительные медиа. Посмотрите на некоторые медиа провинциальные Тайга.инфо, например. В Томске посмотрите на «Томск-2». Их полно.
Я считаю, что журналистика существует в России, она не умерла.
И.Воробьева
―
Возвращаясь к интервью Дудя. Наш зритель Буксир, который задонатил нам почти 2 тысячи рублей – на камеру, – написал он…
А.Венедиктов
―
Я одну камеру назову «Буксир». Потому что он каждый раз присылает…
И.Воробьева
―
Табличку туда повесим.
А.Венедиктов
―
Да, да.
И.Воробьева
―
Он спрашивает, остались ли какие-то вопросы после Дудя или он закрыл все?
А.Венедиктов
―
Конечно.
И.Воробьева
―
Много вопросов осталось?
А.Венедиктов
―
Конечно. Более того, некоторые ответы Навального вызывают дополнительные вопросы. И ответы Юли. Ну смотрите, давайте себе представим на секунду, что мы расследователи попытки покушения. А я настаиваю на том, что Алексея пытались убить, ну или превратить в овощ, не важно, вывести из строя – убить. И мы с вами профессиональные исследователи. Мы профессиональные журналисты. Они и так задают вопросы. Но и мы с вами задаем вопросы.Вот история, которая разворачивается буквально на моих глазах. Я сегодня еще сидел на телефоне, от этого у меня все болит. Я прошу прощения еще раз. У меня операция была на деснах, поэтому я говорю еле-еле и шепелявлю. У меня во рту канаты, то есть нитки. У меня семь швов. Просто чтобы вы понимали, почему я так говорю, почему я дома.
История с атропином. Алексей говорит: «Мне вкололи атропин врачи скорой помощи». Врач скорой помощи, фельдшер, медбрат Артем говорит: «Это не так. Навальный говорит неправду, это неправильные слова». Я сейчас объясню, почему. Но впервые атропин вкололи ему в больнице, когда уже привезли. Фельдшер говорит: «Мы не вкалывали атропин, потому что у нас была кома неизвестного генезиса. Мы не знали, можно или нельзя».
Вопрос. Алексей был в коме. Откуда он мог знать, где ему вкололи? Не может знать. Поэтому это белый шум. Но тогда надо сказать о том, что его спасли не только скорость, но и те омские врачи-токсикологи, конкретные люди – без имен пока, мы этим занимаемся, – которые ему прокапали атропин, о чем говорила врач Навального Васильева. Все уже забыли, что когда она в коридор ворвалась: «Атропин ему поставили?» – «Да капает, капает». Это было в больнице.
И что это нам дает? Ну, для понимания, кто пытался убить – ничего. Но для понимания, что люди работали профессионально не только пилоты, не только скорая помощь, но и врачи, в чьи руки попало тело Алексея Навального, они спасли ему жизнь. Вот я смотрю на это внимательным образом.
И обвинять Алексея в том, что он не знает, кто и где ему колол – ну, какая разница? Ну, кому-то из близких показалось, что это было в скорой помощи. Ну, показалось. Ну и что? Но мы как журналисты должны в этом копаться.
Точно так же, как и с отравлением в номере. Я уже не помню, в каком из интервью он говорит – я его так понял, – что «я уже был отравлен, я схватил бутылку, и поэтому там остались следы». Тогда вопрос: если тебя отравили не из бутылки, ты где был отравлен? В номере? В коридоре? В машине? В Кафтанчиково? Тогда оно сдвигается в ту сторону. Дотронулся он в номере или где-то еще. Но это нормальные вопросы. Но это не к Алексею вопросы. Это не значит, что его хотят опросить…
Дивное сегодня заявление Омской транспортной прокуратуры. На нашем сайте я попросил поставить полностью заявление
И.Воробьева
―
Алексей Алексеевич, остановлю вас в том смысле, что я уверена, вам еще будут много вопросов по этому поводу задавать в субботу в программе «Будем наблюдать». А мы вернемся немножко к истории с журналистами.Прежде, чем мы вернемся к этой истории, хочу сказать спасибо Алексею Мариеву, которые тоже задонатил нам тысячу рублей, написал: «На студию».
А.Венедиктов: Я был бы первый, кто скрутил бы голову Жене, если б почувствовал, что он занимает позицию во время войны
А.Венедиктов
―
Всё на студию, ребята, всё на студию.
И.Воробьева
―
Остальные донаты, не переживайте, я обязательно зачитаю. И вопрос про журналистику, раз уж мы так много про нее говорим. Вот сегодня возникла история с Ильей Азаром, спецкором «Новой газеты», которого МИД Армении лишил аккредитации. На него там все наехали, а он всего лишь репортаж написал. Это не перебор, Алексей Алексеевич?А, у нас реклама, извините. Я увлеклась, простите.
И.Воробьева
―
Я тобой увлекся, а ты мной.РЕКЛАМА
И.Воробьева
―
20 часов, 25 минут в Москве. Продолжается программа «Без посредников» с Алексеем Венедиктовым. Про Илью Азара и армянский МИД.
А.Венедиктов
―
Я напомню, что у меня два, а, может быть, даже три моих журналиста лишены права въезда в Азербайджан за то, что побывали в Карабахе. Это Сергей Бунтман, Евгений Бунтман, естественно. По-моему, еще Володя Варфоломеев. И я тогда министру и послу сказал, что я не поеду в Азербайджан до тех пор, пока с моих заместителей не будет снято это несправедливое… Я понимаю, почему, по какому закону, тем не менее, наказали – хватит. Понимаю вас. Правила мы нарушили. Всё, наказали – хватит.Вы пожизненно забили – я пожизненно не поеду в Баку, может быть, только на интервью с Алиевым, но тогда я ему скажу, что я по этому поводу думаю.
Я понимаю, почему МИД Азербайджана и МИД Армении принимают такие решения. Я как главный редактор с ними совершенно не согласен. Тем более, я смотрю по материалам. Вот есть материал Ильи Азара. Он не оскорбляющий никого. И там нет фальсификаций. И это всё. И тогда вы можете его выслать, потому что… почему? Нельзя же говорить: «Нам не нравится ваш материал, вы разжигаете». Это можно про любого сказать: «Нет, это вы разжигаете». Поэтому в данном случае я абсолютно солидарен с «Новой газетой» и с Ильей Азаром.
Более того, я попрошу завтра Муратова – а он завтра в «Особом мнении», – чтобы мы этот материал поставили на наш сайт в знак солидарности исключительно. Все материалы Ильи Азара из Карабаха мы поставим на наш сайт, если Муратов будет не против.
Я хочу сказать, что у нас на сайте идет голосование «Кого вы поддерживаете: армянскую сторону или азербайджанскую? У нас 44 на 54 процента. Это серьезно, ребята. И у нас там посмотрело 4 миллиона, проголосовало 1 миллион 300 тысяч. Представляете, на маленьком сайте «Эхо Москвы» 1 миллион 300 тысяч уникальных голосований.
Вы должны понимать, что если вы хотите иметь все остальные – и, кстати, мои друзья армяне и мои друзья азербайджанцы – вы хотите иметь более-менее понятную картину, вы должны доверять таким журналистам, как Илья Азар или как Женя Бунтман. У вас не может быть претензий по содержанию. Просто там нет претензий. Я был бы первый, кто скрутил бы голову Жене, если бы я почувствовал, что он занимает позицию во время войны.
И.Воробьева
―
Кстати, про Евгения Бунтмана был вопрос в чате: планируете ли вы как-то его отметить, премировать, что-нибудь такое?
А.Венедиктов
―
Доброе слово главного редактора, которое я ему направил, это хорошая отметочка. Честно говорю, не хотел отправлять, честно говорю, боялся. И вы знаете, сегодня накрыло. Я не знаю, чем закончилась операция. Сейчас оперируют российского журналиста тяжело раненного. А всего их трое попало под обстрел. Извините, это та самая ответственность, которую хошь не хошь, а главный редактор несет. И я поначалу, когда Женя мне написал, я сопротивлялся. И меня уговорили старший Бунтман и Володя Варфоломеев, глава информационной службы – нет, надо Женю отправлять, – они меня поломали, можно сказать так. И я об этом не жалею. Он отработал на пять, классно.
И.Воробьева
―
Тут с вами многие согласны из слушателей и зрителей.
А.Венедиктов
―
Тогда лайки ставьте! Что вы там – согласны… Донаты гоните, бабло гоните, лайки ставьте. Согласны… Так каждый может написать. Делом, дорогой, доказывать надо.
И.Воробьева
―
Меня тут упрекают, что я говорю слово «задонатил», а не пожертвовал или подарил. «Что за безобразие!» – пишет Елена. Елена, это 2020 год, понимаете. Это такое слово, которое уже всё…Должна зачитать сообщение от А.Бошкарева, который нам тоже задонатил тысячу рублей и написал: «Лиза Аникина волшебная! Умная, тонкая, невероятная. Спасибо вам за нее».
А.Венедиктов
―
Ей еще учиться и учиться. Но я бы единственное, что просил, она очень трепетно относится к тому, что вы пишите, когда вы ее ругаете, несправедливо особенно. Просто поаккуратнее. Человек только вступил на свою профессиональную стезю.
И.Воробьева
―
Мы продолжим через несколько минут. В эфире – новости.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
20 часов, 4 минуты в Москве. Программа «Без посредников» с Алексеем Венедиктовым. Сегодня я небольшой посредник. Я напомню, что нас можно смотреть в YouTube на канале «Эхо Москвы», в Яндекс.Эфире, писать нам сообщения. Их очень много, Алексей Алексеевич, просто очень много.
А.Венедиктов
―
Я их посмотрю, может быть, что-то понаберу с Сережей к «Будем наблюдать». Я приеду в студию. Может быть, мы какие-то темы наберем.
И.Воробьева
―
Поэтому имейте в виду. Просто я сейчас отбираю вопросы, которые касаются в основном работы радиостанции, а не политические вопросы, которые вы можете задать Алексею Венедиктову в других эфирах.Тут спрашивают про то, существует ли какая-то редакционная политика. Это Саймон Джестер, который пожертвовал нам 200 рублей на студию. Есть ли редакционная политика вот на какую тему. Саймон считает, что Сергей Пархоменко в последней передаче распространял не совсем корректную информацию по поводу коронавируса. Как у нас это работает?
А.Венедиктов: "А откуда Навальный знал, что был заминирован аэропорт?" Да оттуда - все медиа публиковали переговоры
А.Венедиктов
―
Это у нас работает следующим образом. У нас есть авторы, они на самом деле гости. Если у них посредник в виде Ирины Воробьевой, скажем, передача с Евгением Ройзманом или нет посредника, как у Юлии Латыниной и Сергея Пархоменко, но авторы имеют свою точку зрения. Это программа мнений. Это не программа мнений, и это не программа распространения чистой информации. Авторы отбирают информацию, которую считают нужной.Если вы нашли фактические ошибки и укажете источник, пришлите, пожалуйста, вот туда. Я посмотрю, Саймон. Я просто переброшу это Сереже Пархоменко или сам проверю этот источник.
Вот история с бутылкой воды – вернусь. Скажите мне, пожалуйста, откуда мы все знаем про бутылку воды? Из одного источника: журнал «Шпигель» от 4 сентября со ссылкой на источник. Всё остальное – это люди, которые не могли про это знать.
И люди в это верят. Они верят, что атропин кололи Алексею в скорой помощи. Я попытался найти источник того, что Алексею кололи атропин в скорой помощи. Я не нашел. Это значит, вы не найдете. В соцсетях возникло. Кто-то чего-то слышал, передавал. Потом Алексей это повторил. Но он не мог об этом знать, он не свидетель. Он был в коме. И так далее. Таких пограничных вещей очень много.
Поэтому отдельной редакционной политики… Она заключается в том, что новости, факты идут со ссылкой, прежде всего, в информационной службе. Гости – свобода слова, если только ведущий прямо видит, что человек врет, он может сказать: «Ну, как же? Откуда вы взяли?» или: «Дайте источник». Но гости отбирают свои новости. Мы разделяем то, что делают журналисты «Эхо Москвы» и гости.
И.Воробьева
―
Еще вопрос про работу радиостанции в период, который мы уже давно наблюдаем, имеют в виду период пандемии. Тут спрашивают про некоторые, программа, например, про передачу Ксении Лариной «Человек из телевизора» и «Дифирамб». Наш слушатель Саша жалуется, что нет чата трансляции.
А.Венедиктов
―
Они в записи. Я, конечно, Саша, подумаю, можно ли в момент записи включать трансляцию. Если у нас будет студия, если вы насыплете нам бабла… пиастры, пиастры! Я могу поставить тогда задачу, если у нас идет трансляция «Особого мнения» и в этот момент идет запись «Человек из телевизора», те люди, которые хотят смотреть «Человек из телевизора», чтобы там шел чат. Если будет техническая возможность. Но для этого нам нужны, повторяю, новые студии, новый пульт, я бы сказал. И мы один пульт купили уже и теперь…Честно говорю абсолютно. Я вам напомню, что YouTube-канал «Эхо Москвы» не входит в газпромовскую империю, скажем так. Он не принадлежит «Эху Москвы». Он делается на ваши деньги и на ваши донаты.
И.Воробьева
―
Про донаты. Опять Буксир, опять почти 2 тысячи рублей. И пишет он следующее. Я не очень понимаю этот вопрос, но я его прочитаю: «Помните, Путин про кредит на станцию вам намекнул, который директор взял. Если станция в топе, зачем кредит?»
А.Венедиктов
―
Это легко объяснить. Я уже говорил, но я вам объясню. В 2014 году пришел новый председатель совета директоров. Звали его Михаил Юрьевич Лесин, который решил, несмотря на то, что станция зарабатывает – она зарабатывает – имеется в виду, что станция доходная, но дохода мало акционерам, и он разогнал рекламную службу «Эхо Москвы» и включил нас в рекламную службу всех радиостанций «Газпрома», то есть пакетом продавалось. Они музыкальные. Продавать рекламу «Эха Москвы» они не умели. В результате мы в 15-м году в дефиците. В 16-м году в дефиците. Мы стали брать кредит. Замечу, кредит в прошлом году первый (тот самый, на который намекнул Владимир Владимирович Путин) в размере 40 миллионов рублей, был возвращен из наших доходов.Сейчас пандемия, ничего не могу говорить, но мы точно шли первые два месяца лучше, чем 19-й год. И мы готовы отдавать второй, последний кредит, который такого же размера был у нас. Было два кредита, «Газпромбанк» который нам дал. Поэтому кредит.
Кредиты берутся на развитие. Собственно говоря, вы, Буксир, сейчас меня кредитуете своими донатами, потому что вы хотите видеть хорошую картинку, вы хотите слышать хороший звук, вы хотите иметь чаты в записанных передачах. Вот это кредит. Но это кредит не на возврат, а на доверие. Мы надеемся, что мы будем зарабатывать благодаря вашим донатам, кредитам столько, что потом уже к донатам нам не нужно будет возвращаться.
И.Воробьева
―
Мне кажется обычные вопросы, которые часто появляются в таких эфирах. Сергей за 165 рублей кричит: «Верните «Эхо» в Ярославль». Но тут можно подставить много городов вместо Ярославля и все будут просить…
А.Венедиктов
―
Мы пошли по другому пути. Мы развиваем сейчас все-таки… Вот зачем вам «Эхо Москвы» в Ярославле, когда вы можете через YouTube слушать в своем Ярославле «Эхо»? Вот представьте, что нам собьют все передатчики. Ведь с приходом Владимира Владимировича Путина мы перестали выигрывать конкурсы вообще. За 20 лет 4 города, 5 городов выиграли. А раньше мы 10 городов в год выигрывали. Это же конкурсные комиссии государственные. Вдруг стали плохими. Вдруг нам не стали давать частоты.Ну ладно, мы пошли по другому пути – мы пошли по пути развития интернета. Слушайте нас через сайт, через приложения, через YouTube. Альтернативно будем выходить.
А.Венедиктов: Некоторые ответы Навального вызывают дополнительные вопросы
И.Воробьева
―
Спрашивают, какие административные решения были приняты главным редактором «Эха Москвы» в связи с тем, что у нас то ли вторая волна, то ли не вторая волна – как у нас всё это работает?
А.Венедиктов
―
Мы не вернули тех людей, которые приходят в студию. У нас как было порядка 57%, по-моему, сотрудников редакции, они работают на удаленке. Мы ужесточили приход гостей. Практически мы из гостей оставили минимально «Особое мнение». Вот Быкова. Завтра Муратов. Я пока нахожусь в терках с Шульман с Екатериной. Всё остальное – на удаленке.Всюду обеззараживающие аппараты. Будет предложена сотрудникам вакцинация исключительно добровольно. Сдавать ПЦР исключительно добровольно. Вот, собственно, чего мы можем еще? Ну и сотрудникам запрещено ездить общественным транспортом, только на такси.
И.Воробьева
―
Тут возвращаясь к вопросу «Эха» в Ярославле и других городах. Отвечает наши слушатели и зрители, что дело именно в радио. Что люди слушают радио в машинах, что им недостаточно интернета, что они привыкли к радио, они хотят радио.
А.Венедиктов
―
Ребята, мы не можем это делать, я вам объяснил. И я считаю, что это происходит по политическим причинам. Я это говорил в 2000 году, в 2001-м… 2005-м… Я устал про это говорить. Какие-то мы стали выигрывать в каких-то городах. Но, смотрите, нас нет в Красноярске – мы проиграли 5 конкурсов. В Новосибирске мы проиграли 5 конкурсов. Миллионники. Мы ушли из городов, потому что наши партнеры по разным причинам отказывались нас вещать.Ну чего? Мы бы ниоткуда не ушли. Не по собственной воле. Мы бы всюду бы сидели. Из Благовещенска вот ушли. Обидно.
И.Воробьева
―
Про Благовещенск я согласна. Обидно очень. Крутая радиостанция.
А.Венедиктов
―
Обидно. И Ярославль обидно.
И.Воробьева
―
Вячеслав спрашивает про лайки в YouTube. Вы периодически просите, а он говорит: «А вот если одна пара ведущих, например, утреннего «Разворота» – и тут от себя добавлю: или другие программы, – регулярно проваливаются по лайкам и просмотрам, это имеет для вас значение?
А.Венедиктов
―
Нет, никакого. По просмотрам… Мы же радио. Просмотры очень много зависят от картинки, как люди умеют или не умеют (пока) делать из себя картинку. Но есть одна проблемка, но она в другом лежит. Она лежит в том, что благодаря тому, что теперь каждый человек объявляет себя журналистом и ведет свои какие-то стримы или что-то еще, они начали бороться…Я сейчас объясню, в чем дело. Я говорю это не презрительно, я говорю, что мера, линейка – это вот лайки и просмотры. Это не качество журналистики. Если я хочу понравиться, я буду говорить на каком-то канале и сыграю на этом, что Навальный всегда прав, Путин неправ, и на этом соберу всегда лайков. Это не есть качество. И лайки не есть качество. Просмотры, что показывают просмотры? Когда я строю график и вижу: опаньки! – вот человек начал с того, долго не поднимался, а потом она растет. Что он сделал? Он правильно свет поставил. А если он начинает бороться за лайк слушателей, за просмотры – так не бывает, когда у тебя 99% лайков и 1% дизлайков – вот, что меня настораживает на самом деле.
Мы даже не видим, и многие не видят, что мы подстраиваемся под аудиторию. Для блогеров это правильно, они на это живут. Для журналистов это депрофессионализация, с моей точки зрения. Я просто вижу, как это происходит на моих глазах.
Поэтому, как купировать эту проблему – это тяжелая работа. Потому что всем хочется быть любимыми. Путину хочется быть любимым, угождать своему электорату. Навальному хочется быть любимым угождать своему электорату. Журналисту хочется быть любимым, чтобы его хвалили, сказали хорошие слова про него. Как журналист я это понимаю. Как главный редактор я это не принимаю.
И.Воробьева
―
Тогда насыпьте лайков мне. Я, Ирина Воробьева, прошу вас, давайте уже…
А.Венедиктов
―
Лайки, как мне объяснили, нужны нам для того, чтобы продвигать эфир, канала «Эхо Москвы». У нас там 727 тысяч подписчиков.
И.Воробьева
―
731 тысяча.
А.Венедиктов
―
731 тысяча подписчиков. Совершенно справедливо. И это очень неплохо. Будем миллион делать. На этом, я думаю, остановимся. Выберем свою аудиторию. А дальше ее надо расширять за счет других. Например, мне говорят: «Что ты сделал? Ты в пятницу днем поставил «Литературные чтения» Бунтмана. Ты сдурел? Там должна быть политическая бодяга, туда должны приходить… Иван Жданов, Люба Соболь. Давайте сделаем программу «Штаб Навального». Вы знаете, у нас там возникла новая аудитория, совсем другая. Вы знаете, какая передача самая… в отрыв от других радиостанций? Вы никогда не поверите. «Детская площадка», «Открывашка».
И.Воробьева
―
Ого!
А.Венедиктов
―
Просто несравнимо ни с какими «Особыми мнениями». Почему семейные программы эти? Надо для разных людей делать, а не собирать вокруг себя секту любителей «Эхо Москвы» по политическим причинам, или по культурным причинам, или по спортивным причинам, не важно. Есть другие концепции. Наши расхождения с Корзуном, если покопать, они были вот в этом. Ну, жизнь показала.
И.Воробьева
―
Еще вопросы, Алексей Алексеевич, я думаю, я рискну задать этот вопрос вам. Тут часть людей пишет, что вы беспричинно баните в чате…
А.Венедиктов: Журналист не отвечает за последствия – я считаю, что это отличает журналиста от пропагандиста
А.Венедиктов
―
Я не могу никого банить в чате, потому что я не модератор чата. Я могу попросить кого-то. Когда я вижу чат, я могу сказать… Сейчас я его не вижу… Послушайте, я не модератор, у меня нет ключа. Но с людьми надо разговаривать на той поляне и тем способом, если вы играете в городки, надо с ними играть в городки, если они говорят по-арабски, с ними надо говорить по-арабски. Если они начинают хамить, я их просто выкидываю из чата. Вот они считают: «Почему вы хамите?» А почему вы хамите? Это же ваш язык. До свидания! Вы мне здесь неинтересны в этом чате.И поэтому я считаю, что те модераторы – я обращаю внимание, у нас же модераторы в основном они банят на 300 секунд, это как желтая карточка, это предупреждение. Задумайтесь над этим.
А так, в принципе, почему мои ведущие, когда ведут – вот мы говорили про Лизу Аникину – они или эсэмэски… не все же в YouTube… У нас сейчас в YouTube тысяч 5, а слушают нас сейчас в Москве тысяч 300. То есть понятно, что в отношении YouTube и чата – в 60 раз больше, между нами говоря. А почему ради двух-трех хамов ведущий начинает отвлекаться как-то, обижаться, думать о том, как его назвали вместо того, чтобы вести программу?
Вот он пишет: «У вас отвратительная прическа». Ну, пишут такие вещи. Сразу банить! Сразу выкинуть его, немедленно. Потому что ведущий ведет программу. И отвечать ему можно по сути программы. И задавать вопросы его гостю по сути программы, по сути проблемы. Но не обсуждать прошлую программу, его внешний вид. Банить, эсэмэски гасить без сожаления просто.
И.Воробьева
―
Про донаты. Кирилл Смыслов 20 евро. Просто пишет: «Спасибо!»
А.Венедиктов
―
Спасибо, Кирилл.
И.Воробьева
―
А. Бошкарев продолжает нам донатить 400 рублей и продолжает говорить, что Лиза Аникина – волшебная…
А.Венедиктов
―
Мы Лизе передадим.
И.Воробьева
―
Да, разумеется. А Буксир, который разошелся сегодня и уже почти 2 тысячи рублей…
А.Венедиктов
―
Именной микрофон… именная камера…
И.Воробьева
―
Он пишет следующее: «Вообще, участие в холдинге «Газпром» помогает наводить связи с сильными или это сугубо личное ваше качество?
А.Венедиктов
―
Нет, не помогает нисколько. Но бывают отдельные случаи, безусловно. Когда шли «газовые войны», когда приходила к нам Тимошенко, когда с Украиной шли войны, когда приезжал белорусский газовый министр, я звонил пресс-секретарю Миллера Сергею Куприянову, говорил: «Ну, мы же ваши, буржуинские. Приди в студию». У нас была традиция. Кто в баню 31 декабря, а у нас 1 января приходил Куприянов, проклиная всё, многодетный отец. Но так не помогает нисколько. Это старые связи и мои и моих коллег, Володи Варфоломеева, Сережи Бунтмана, продюсеров наших замечательных.На самом деле, всё наоборот. Я встречался: 45 пресс-секретарей федеральных министров – так, не секундочку – и я. Они меня позвали на клуб. Было первое заседание такого клуба для них. Я был первым гостем. Вот они меня выбрали. И мне в откровенку говорили, что «вы знаете, мы побаиваемся к вам вести шефов. Скажут, что на оппозиционную… так воспринимается: оппозиционная радиостанция…». Секундочку, говорю я, Путин же говорит, кто платит – тот заказывает музыку. Значит, мы газпромовские. Они говорят: «Хватит придуриваться, Алексей Алексеевич». Я придуривался, правда. Но, тем не менее, мы видим этих людей. И министров, и пресс-секретарей, которые приходят.
Собственно говоря, сейчас это не так важное. Потому что если важное интервью Лаврова, мы его ставим у нас. Конечно, хотелось бы самому взять, но не получается, несмотря на всё. Но это не связано с «Газпромом» никак, вот никак.
И.Воробьева
―
Рупрехт захает провокационный вопрос: «Ладно, а комплименты женщинам ведущим можно?» И тут запятую надо просто поставить и добавить: А разве это не харассмент?
А.Венедиктов
―
Отвлекает. В конец. Я очень часто вижу, когда особенно эсэмэсками говорят: «Спасибо за эфир!» – вот на последних двух минутах. Я смотрю чужие эфиры. И это очень круто.
И.Воробьева
―
Надо сказать, что некоторые наши слушатели, которые не участвуют в YouTube-чате, не могут нам там денег дать на студию. Их правда много, этих вопросов. Люди пишут: «Как вам перевести деньги на студию? Мы готовы участвовать».
А.Венедиктов
―
Я придумаю, как это сделать, чтобы юридически это было чисто. Потому что, нам, действительно, хочется сделать… Вот мы вкладываемся в YouTube. Это очень важно. YouTube для меня, человека старорежимного и старомодного – это способ доставки сигнала в Ярославль, в Благовещенск, способ доставки радио. И мы вкладываемся и в этой тоже.И поскольку, повторяю, это не газпромовская история – мы здесь развели собственность, – ну вот, мы очень благодарны…
И.Воробьева
―
Кирилл: «Чтение в пятницу – это хит. Не меняйте, пожалуйста. Еду домой и слушаю после работы».
А.Венедиктов: Он опытный полемист, демагог в древнегреческом смысле, брать у него интервью не менее тяжело, чем у Путина
А.Венедиктов
―
Не-не. Сейчас начнется продолжение «Острова сокровищ» недельки три-четыре «Бен Ганн», а потом мы с Сережей договорились. Он начнет сейчас читать «Алые паруса» Грина.
И.Воробьева
―
Видите, такой спойлер от Алексея Венедиктова.
А.Венедиктов
―
Да-да. Но мы с ним долго обсуждали. Текст замечательный на самом деле.
И.Воробьева
―
Анна, 100 рублей пишет: «Самый волшебный и веселый – Плющев! Алексей Алексеевич, выпишите ему премию». За то, что он веселый, наверное.
А.Венедиктов
―
Да, он веселый.
И.Воробьева
―
Андрей Лазарев, 200 рублей: «Будет ли освещение на «Эхе» выборов в Грузии? Как вы оцениваете возвращение Саакашвили?»
А.Венедиктов
―
Я не знаю, как сейчас там меряют рейтинги. Но 31 октября – видите, я помню на память – выборы парламентские в Грузии. Список Саакашвили возглавляет Вахтанг Кикабидзе, которого я очень люблю лично. Ну, слушайте, это демократия. Я за этим всегда смотрю с восторгом.
И.Воробьева
―
Лиам спрашивает: «Нельзя ли на сайте «Эхо Москвы» выкладывать записи передач видео в более хорошем качестве? Поскольку YouTube их сжимает и сжимает качество. А вдруг можно заливать…».
А.Венедиктов
―
Это технический вопрос. Я его задам техническим людям. У меня нет ответа.
И.Воробьева
―
«Пропал из эфира Василий Обломов. Последний раз был в феврале. Не зовете или не идет?»
А.Венедиктов: Давайте подождем Алексея в студию. Чем раньше, тем лучше. Но мы подождем. Я люблю сидеть в засаде
А.Венедиктов
―
Да мы как-то переписываемся… Я же пишу. Я, честно говоря, не веду статистики. Есть же люди, которые имеют постоянное место. Вот Шендерович, Шевченко – четверг в 17 и в 19. Вот мы договорились сегодня с Сережей Алексашенко. Ему все-таки тяжеловато в 3, потому что в Нью-Йорке 5 утра. Он переезжает на 17 по вторникам.А есть не постоянные, вот Коля Сванидзе всегда в 17. А есть люди, которые не могут каждую неделю. И мы тогда зовем, в том числе, и Обломова. Я себе записал… Спасибо, что напомнили.
И.Воробьева
―
Просто соскучились. Я, кстати, тоже люблю слушать Василия Обломова в эфире «Эха», и делать с ним интервью нравится.Тут спрашивают про соцсети наши и про ботов и троллей. Как так… читать невозможно и куча комментариев.
А.Венедиктов
―
Ну, ребята, это во всех соцсетях. И все-таки я больше сторонник свободы слова. И уж когда надо их выкидывать, когда точно знаешь, за что. Вот когда автором эсэмэскок банить… Да, хорошие читатели – это соавторы передачи, ведения. Плохие – мешают. Тормоза, камни надо снимать. Чистить днище корабля от налипших туда ракушек. Люди приходят туда во многом выпендриваться. Их надо потихонечку чистить. Ничего. Все-таки радиослушателей больше, чем зрителей в чате. Даже когда чат набирает 100 тысяч, 200 тысяч… Я все-таки думаю, про родимых слушателей, которые нас слушают и имеют возможность посылать нам эсэмэски.
И.Воробьева
―
Евгений, 200 рублей: «Спасибо вам за эфир!» Вот он как раз в конце написал нам.
А.Венедиктов
―
Молодца!
И.Воробьева
―
Тогда я буду сейчас завершать, Алексей Алексеевич, извините, решением моим. Потому что мне еще надо проанонсировать, что будет в последующих часах в эфире.
А.Венедиктов
―
Да, и я послушаю.
И.Воробьева
―
Для вас специально рассказываю, что сразу после нас, после 21 часа – программа «Грани недели», будет тема: «Расследование ООН. Санкции Евросоюза и список Путина» – это международная реакция на отравления Алексея Навального. Там будет Владимир Ашурков по Zoom, адвокат Павел Ивлев. После 22 часов – программа Сергея Бунтмана «Дилетанты» про демократический авторитаризм Октавиана. А после 23 часов – Максим Курников, Алиса Ганиева в программе «Страсти». Тема: «Околдованный». Спасибо большое! Это была программа «Без посредников» с Алексеем Ведениктовым. До встречи!
А.Венедиктов
―
Спасибо, пока!