Без посредников - 2015-05-01

А.Венедиктов

Напомню вам, что программа «Без посредников» - это программа про «Эхо Москвы», и здесь бессмысленно спрашивать меня про политику. Сразу хочу вам сказать, что завтра я буду заменять (такая доля главного редактора). То, понимаешь, Рябцеву заменяешь, то Кара-Мурзу, то Пархоменко. Вот так затыкаешь собой всё. Так вот, буду заменять Володю Кара-Мурзу, и вместо «Граней». Вот тогда будет «Суть событий», или «Особое мнение» - мы с вами поговорим о политике.

А сейчас мы будем говорить с вами про «Эхо Москвы». Вы можете задавать мне вопросы. +7 985 970-45-45 – это номер телефона для SMS. Не забывайте подписываться. Аккаунт @vyzvon – пожалуйста, то же самое. Всё передо мной течет, всё изменяется. Ну и с сайта можно заходить тоже – там прямо под вещанием Сетевизора есть такая плашка «Задать вопрос». Только подписывайтесь – анонимам я не отвечаю.

Я вообще хотел по-другому построить эту программу сегодня, потому что мне пришло там порядка 250 вопросов уже. С точки зрения нормального человека на них всё ответить нельзя, даже сгруппировав. Но поскольку Арина Бородина говорила про телевидение, то я остановлюсь сначала на нескольких вопросах, которые пришли.

Например, Царио пишет: «Какие цели вы преследуете, участвуя в различных шоу на телевидении? И как вы считаете, достигаете ли вы их? Ну и довольны вы их результатом?» Или Федмедвед пишет: «В очередном «Списке Норкина» случайно услышала ваш голос, осталась посмотреть. Зачем вы туда ходите? Что вы этим хотите доказать? Вы отвечаете на ваши слова или игнорируете? Или всё переворачиваете с ног на голову?» и так далее.

Пришел десяток вопросов на эту тему. Давайте я попробую ответить развернуто. Вы знаете, что хождение на федеральные каналы складывается из двух вещей. Первое – это когда и куда тебя приглашают. А второе – я уже, наверное, достиг тех степеней известных, когда я могу сам отбирать из приглашений, куда и на что мне ходить. Поскольку все эти программы выходят в прямом эфире на Дальний Восток или на Урал, а затем в Москве (что мне важно) показываются в записи, то мои предварительные условия... Их два (или три, вернее) предварительных условия. Когда со мной говорят продюсеры или... Вернее, продюсеры сначала звонят моим помощникам, моей помощнице Лесе. Дальше договариваются.

Значит, первое. Не вырезать меня – это условие. И второе – сказать, кто будет из гостей. Потому что, ну, надо же готовиться – я же не могу просто так ходить, там, импровизировать. Это так-то не очень достойно.

И если меня не обманывают, если меня не вырезают и мне сообщают список гостей, то тогда я принимаю решение позитивное. Если меня обманывают или сообщают неполный список гостей, или вырезают, я принимаю потом решение негативное. Это первая история.

Вторая история. Ну, слушайте, я всё прекрасно понимаю, что происходит на федеральных каналах. Но мне кажется, что разговор-то должен идти со зрителями и для зрителей, а не для тех, кто находится в студии. И, действительно, в студии находятся люди уже с определенными задачами, определенными взглядами. Чего их, переубеждать, что ли?

Ну, вот, собственно говоря, в программе «Политика!», которая была на Первом канале Толстого-Гордона, вы видели, что там буквально криком кричали, что только Россия победила фашистскую Германию, что только Россия. Я пытался привести... Зато мне потом стали писать люди, которые не знали, что половина командующих фронтами, больше половины командующих фронтами на заключительном этапе войны были выходцы с Украины.

Это не имеет, в общем, значения. Но если вы уж так говорите, то надо же помнить о том, что на Украине погиб каждый шестой житель Украины. Я не говорю «украинец», я говорю «житель Украины». Что на Украине 7 миллионов человек было призвано в Красную армию, из них там от 1,5 миллионов и больше погибло. Ну, слушайте, это стыдно такие вещи: превращать, вот, всех жителей Украины в бандеровцев, да? Это просто стыдно. И это я смог сказать. Я говорю, из всего этого мне будет замечательно вот то, что мне звонили и говорили «Слушай, а мы не знали, что маршалы – выходцы с Украины». Да какая разница? Это только в их системе аргументации важно. Это был Советский Союз, и они, может быть, были украинцами, может, они были русскими, может быть, они были татарами, может, они были туркменами. Они были жителями Украины. И говорить о том, что только Россия победила фашизм, неправильно.

Вот, одна из моих целей на этот поход на Первый канал была в том, чтобы сказать про это, что не надо это забывать. И я своей цели достиг, меня услышали. Слушатели, конечно.

Но, конечно, история и в том, что меня впервые вырезали, эпизод с моим участием в программе «Политика». Там была такая история, когда один не помню кто... Совершенно клоунада какая-то была. Кто-то начал кричать о том, что «А! Это нацистское правительство на Украине, Порошенко – нацист!» Это осталось. А дальше был диалог, который был вырезан. Я говорю «Подождите. Ну, предположим, Порошенко – нацист. Но, ведь, наш президент пожимает ему руку. Наш президент говорит с ним на «ты». Вы хотите сказать, что Владимир Путин поддерживает нациста на Украине, признал его президентом?» На что мне было сказано «А мало ли кому наш великий президент пожимает руку». Я говорю: «Ну, пожалуйста. Мало не мало. Давайте зафиксируем, что наш президент пожимает руку нацисту». И это почему-то было вырезано. А чего тут такого, если президент всё делает правильно?

А.ВЕНЕДИКТОВ: «Эхо» - это моя среда и часть моей жизни уже 25 лет. Это вот такой микрокосм, где я живу

Поэтому, конечно, клоунада, да. Вот.

Ну, я по-прежнему буду ходить, я уже говорил, пока люди сохраняют (мы сохраняем свои обязательства, люди – свои обязательства), к Андрею Норкину на НТВ. Да, кричат, перекрикивают, да, занимают позицию. Там мне дают выговориться и там меня не режут. Я буду ходить к Валерию Фадееву на Первый канал – там мне дают выговориться, выслушивают. Да, не согласны, да спорят, но опять не вырезают мою аргументацию. И это важно. Но, конечно, я иду, исходя из темы (то, что мне кажется важным и интересным).

Вообще тема программы «Политика» на Первом канале – она была про искажение истории, а не про Украину. Вот, другой темы нет. Искажение истории у нас происходит. И хорошо бы поговорить о том, как оно происходит у нас. Нет, у нас Украина, мы все живем на Украине, получается. Тут вообще нет ничего в России. Ну, вот, это мне менее интересно.

Поэтому, заканчивая эту тему, это выбор всегда мой. Естественно, я советуюсь со своими заместителями и своими помощниками, мы взвешиваем возможность демиджа или имиджа (как угодно). Но, в принципе, я вам объяснил свои подходы, которые я точно также в закрытом режиме говорю на встречах с верхушкой «Эха Москвы». Вот такая история. Это то, что касается телевидения.

Теперь давайте... Эту тему я закрыл. Если еще будут вопросы, пожалуйста, +7 985 970-45-45, не забывайте подписываться. Дальше поехали мы.

Так. «Вернется ли «Спортивный канал»?» Пока не вижу такой возможности. Сейчас быстренько проскочу. «Плохое качество выложено на сайте». Не готов ответить. Про Петербург скажу – это отдельная тема. «Состояние умов»?.. Это программа про «Эхо Москвы», поэтому мы будем говорить про это.

А, пранки. Алексей, Чувашия пишет: «Алексей, мы вас победили, раз вы не принимаете звонки. Ваш фан-клуб Пранк.ру». Нет, вы меня не победили, потому что наши слушатели меня слышат, а вас – нет. Так кто кого победил, чучелы лохматые? Это я тоже чучело лохматое, не обижайтесь, ребят.

Так что вот. Ну, вы можете гладить себя по голове и говорить «Венедиктов не принимает». Да, не принимаю. И не буду. Так что сидите и сопите в рукав.

Дальше – повтор «Особого мнения». Этот надоел, этот недоел. «Владикавказ попадает ли в автопробег?» Сейчас, Нина, точно не вспомню. Там, по-моему, Магас стоит точно. Я просто на память не помню. Магас, Ингушетия. Естественно, Сочи стоит. По-моему, Ставрополь. Кстати, не помню – боюсь обмануть. Про «Эхо Санкт-Петербурга» расскажу.

Так. Дальше что у нас еще? «Спасибо «Эху». Пожалуйста «Эху». Чего-то вы мне всё про политику начали. Значит, еще раз про политику. Давайте я буду... Про Донбасс, про всё, что угодно, я буду давать потом, завтра. Сейчас это программа «Без посредников».

Из Владимирской области пишут: «Я не ослышался на этой программе, что Сергей Доренко говорил Максиму Шевченко «Остановись, тварь»?» Мне тоже так послышалось, я вам должен сказать. Но мне показалось, что мне так послышалось. Но если вы тоже услышали, значит, нам двоим послышалось. Речь шла о том, что Доренко заявил о том, что Голодомор придумали украинцы. Это стыдная и постыдная, на мой взгляд, фраза Доренко. И Максим ему начал говорить «Как тебе не стыдно, Сергей? 4 миллиона умерших. Как тебе не стыдно? Остановись!» И получил в ответку.

Но честно говоря, я не могу сертифицировать это, потому что... Ну, вот, вы мне написали. Мне так тоже показалось. Но мне показалось, что мне показалось, если честно.

Дальше. «Хорошо и правильно, что ходите на ТВ». А где Голубев? В отпуске. Эвелина Геворкян сидит с ребенком, недавно приносила бебика, знакомила, я могу сказать.

Так, дальше. Да, это я. Вот, мне из Волгограда пишут: «Уважаемый Алексей Алексеевич, вышел... Семья Жуковых». Вот, кстати, буду в Волгограде во время автопробега 3 дня, наверное, или 2 дня. Там у меня еще график июльский. Августовский раскладывается, но Волгоград, по-моему, стоит у меня.

Так. «Будет ли повтор?» Не знаю. «Правда ли, что «Эхо Москвы» создал Корзун?» Правда. «И вы до сих пор его за это не любите? Игорь с Украины». Ну, конечно, Игорь. Он же создал «Эхо Москвы». Разве его можно любить? О чем вы говорите?

А.ВЕНЕДИКТОВ: «Эхо» чрезвычайно стабильно и в гостях, и в журналистах. Никакого перекоса и изменения нет

Ну, вот, скажите, вот, что с этими делать? Вот, что с такими?.. Вот, понимаете, да? У меня таких вопросов достаточно много. Ну, вот, что мне с ними делать?

У меня тут был замечательный вопрос – я хотел с него начать, прочитать вам. Пришел по интернету. Сейчас я вам его прочитаю: «Венедиктов, ты же есть («ты же» - я же есть) открытый враг Христа и России, слуга дьявола. И холуй, рупор Антихриста (Слуга дьявола, запомним: я – слуга дьявола). Страшного суда не боишься? Или совсем озверел от своего безумия, наглости и сатанизма? Тебя уже ждут бесы в Преисподней, чтобы вечно мучить». Не, одно из двух: или я слуга дьявола, и тогда бесы – мои товарищи, компаньоны и соратники, и я буду вас мучить там, в Преисподней, а не они меня. Или я не слуга дьявола, а всё наоборот. Поэтому... Ну, тут больной человек. И таких много, таких вопросов реально много приходит, в том числе в интернете. Поэтому чего тут обижаться? Это люди одержимые, их очень много. Некто одержимы своим политическим видением, своим маразмом.

Вот, сегодня на первомайской демонстрации... Я сейчас выложил в Twitter’е фотографии. Стоит женщина, пишет «США, руки прочь от моей пенсии». Мама родная» Ну, «Руки прочь». Я передам послу, конечно, при возможности. Ну, слушайте, ну и чего? И как это можно обсуждать? Поэтому подходить надо... Как это сказать? Внимательно.

Теперь есть один такой сущностный подход. Некто Виктор Г. пишет: «Я понимаю, что «Эхо Москвы» должно предоставить трибуну не только оппозиционерам, но и людям другого толка для того, чтобы выжить». Во-первых, не для того, чтобы выжить. «Эхо Москвы» должно предоставлять всем, чьи точки зрения имеют широкое распространение в обществе. Так завелось при Сергее Львовиче Корзуне, которого я не люблю с точки зрения Игоря с Украины. И так осталось при мне. Мы не оппозиционное радио, мы не партийное радио, мы представляем разные точки зрения и устраиваем площадку для дискуссий. Это профессиональный подход.

И дальше Игорь пишет: «Однако, в последнее время пропорция, простите, представленная на вашей радиостанции превысила критическую массу». Я не знаю, кого вы называете быдлом и идиотом в ваших посланиях, но я вам могу сказать, что как раз «Эхо» чрезвычайно стабильно и в гостях, и в журналистах. Поэтому никакого перекоса и изменения нет. Просто у вас повысилась температура, у общества повысилась температура. Вот тут сторонники сатанизма или, наоборот, противники сатанизма. И вы... Собственно говоря, ваш пост, Игорь, не обижайтесь, он очень похож на предыдущий, потому что вы слышите только тех, кто вас раздражает. И это правильно, это закон. Вот, люди слушают тех, кто их раздражают, или кого они любят и целуют, и говорят «Вот, как он сказал. Совсем совпал со мной».

Просто мне очень обидно, что у вас такой взгляд. Но вы имеете на него право. Но мой подход – он известен. Слушайте, я уже 15 лет главный редактор (если не 17). Да, в общем, побольше, чем Владимир Владимирович. Да, я с 1998-го, с марта. Да, 17. Этот подход не менялся 17 лет, вне зависимости от того, кто был президентом, вне зависимости от того, кто был нашим акционером, вне зависимости от того, какая критическая масса журналистов у меня была (вот, с 1998-го года). И мне кажется, что даже с 1990-го года все 25 лет принципы «Эха Москвы» не меняются. Поэтому вот такая история.

Меня спрашивают (и это интересная тема), какой главный проект этого сезона, 2014-15 года для «Эха Москвы», вернее, для главного редактора, несмотря на всё то, что происходит вокруг. Я вам скажу. Мой главный проект – это ночной эфир. Это ночной эфир и вот эта программа «Óдин», которую Саша Плющев начал по моей просьбе и мы с ним довольно долго дискутировали по этой теме. Да, конечно и безусловно, это авторские программы, но, все-таки, рамки придумываю я как главный редактор.

Я должен вам сказать, что тут очень много показателей. Есть отзывы и отзвуки этих эфиров. Есть мнения моей референтной группы, то есть моих сотрудников в первую очередь и людей, которым я доверяю, которые слушают и с которыми я на эту тему могу разговаривать. И есть, наконец, рейтинги, то есть рейтинги, количество слушаемости.

И, вот, я вам могу сказать, что в ночь с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье с осени... Вот, осенью еще, скажем, с пятницы на субботу на четвертом месте среди 50-ти радиостанций стоял этот час. Вот, я взял 0 часов и с 0 до 1-го часа. На четвертом месте. Сейчас – на первом.

Более того я вам скажу, что вот этот час со вторника на среду, с 0 до часа, «Óдна», которую Леся ведет, да? Вот динамика. Осенью, когда еще не было «Óдны», 8-е место, 13 тысяч человек каждые 15 минут. Зима – 30 тысяч человек каждые 15 минут, 2-е место. И, вот, пришел март – 65 тысяч человек, первое место среди всех 54-х радиостанций (вот этот час «Óдны»).

Дело не в Лесе. То есть в ней тоже, конечно, и ведущих тоже. Но это показывает, что вот этот ночной разговорный эфир очень сильно востребован. Плющев – опытнейший, да, волчара – сумел поднять мне с 4-го на 1-е место пятницу и субботу. И Леся, новая девочка в то же самое время сумела поднять мне с 8-го на 1-е место «Óдну».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Надо иметь значительное мужество, чтобы выйти в следующей передаче и извиниться

Это означает, что надо думать, как дальше это развивать и кем. Я знаю, что хочет Ира Воробьёва. Я знаю, что вообще этот проект очень привлекательный стал. Хотя, конечно, слушаемость много меньше, чем там утро и вечер, и менее престижно. Но! Но вот этот проект двигается. И мне это очень радостно. И вот этот проект – я говорю, я его 5-7 лет пытался пробить и никак не мог пробить. Пробить у кого? У себя, конечно же. Да, я не мог найти людей, я не мог понять, кому можно доверить ночные эфиры, потому что доверить ночной эфир человеку – это значит, что вы ему ночью будете доверять. Там другой уровень откровенности. Я прочитал массу книг, ну, естественно, на французском (на английском не читаю), касающихся ночных эфиров радиостанций, массу статей, массу дискуссий, массу психологов, которые этим занимаются. И вот только с этого года, глубоко вдохнув и выдохнув, я запустил этот проект. И он будет дальше развиваться. Еще не знаю как, потому что, с другой стороны, там стоят хорошие передачи. Я не хочу двигать их, я не хочу их снимать.

Там стоит авторская песня, там стоит Мамонов, там стоит Володя Ильинский. Там много чего стоит. Стоит Сергей Бунтман, в воскресенье стоит со «Всё так». Поэтому... Что с этим делать, не знаю. Но мне кажется, что вот этот проект обладает большой силой, потому что в Москве (и только в Москве) не спит миллион человек. Это опрос.

А когда в 3 часа ночи (там с 2-х до 3-х) вдруг начинает Благовещенск звонить – у них утро. Вдруг начинает Екатеринбург звонить. Вдруг начинает Челябинск звонить. Вдруг начинает звонить Владивосток, который слушает нас по интернету. И я слышу у Плющева эти звонки. Мама родная! Людям надо говорить, с людьми надо говорить. И мне кажется, что вот этот ночной эфир – он может быть политическим, может не быть политическим (не важно: это дело ведущих) – он имеет большую перспективу.

Конечно, может там всё поехать вниз. Но я говорю, это не только рейтинги. Мне там люди, возвращающиеся поздно с работы в 0 часов, говорят «Слушай, я тут доезжаю до своей Жуковки и сижу до конца часа. А потом быстро бегу, пока новости, и снова включаю», - говорит человек, который тратит время на своей работе по 16 часов в сутки. Вот так сидит начальник, да?

Вот, собственно говоря, такая история. Поэтому мне кажется, что это чрезвычайно интересно и важно (вот эти ночные эфиры). Хотя, я, честно говоря, до конца концепцию еще не додумал и вполне возможно, что мы распатроним Плющева очень скоро (имея в виду, что оставим ему одну ночь), а на вторую поставим еще одного человека, еще одного Óдина. Потому что, ну, во-первых, это высасывает силы (извините меня, две ночи подряд). А во-вторых, я Саше придумал новую работу. Вы же знаете, я – человек, который работу раздает, а не забирает, в основном. Поэтому скоро услышите и Плющева в дополнительном эфире.

Я напоминаю, что это программа «Без посредников». Вы можете задавать пока вопросы +7 985 970-45-45. Не забывайте подписываться. Затем после новостей и рекламы снова вернемся в студию и продолжим наш разговор.

НОВОСТИ

А.Венедиктов: 21

Тут спрашивают «А почему вы не зовете Александра Кибовского?» Да позвали уже – после праздников придет. Все на праздниках. «Куда пропала передача «Полный Альбац»?» Она пропала вместе с Женей Альбац, которая на праздниках в отъезде. Вернется. И вернется программа. Праздники закончатся и вернутся программы.

Тут «Открывашку» хвалят. Правильно. Тут пишут: «Скажите, пожалуйста, «Эхо» для вас проект личного благополучия или борьба за правду? Может, еще что-то либо? Спасибо». Знаете, «Эхо» - это моя среда и часть моей жизни уже 25 лет. Это чуть меньше половины моей жизни. Поэтому это просто жизнь. Ну, как это можно кодифицировать? Я не знаю. Это вот такой микрокосм, где я живу. И здесь я провожу больше времени, чем в каком-либо другом месте, скажем так.

Вот вопрос там: «Уважаемый Алексей Алексеевич, несколько раз задавала этот вопрос журналистам «Эха Москвы» Пархоменко, Альбац, Латыниной – глухо». Правильно. Потому что они не журналисты «Эха Москвы», это приглашенные авторы. Вы можете про «Эхо Москвы» задавать вопросы только мне, поэтому задавайте их мне: это было бы правильно.

Так, телевидение – я уже ответил. Что-то много по телевидению было. Карина Орлова. Да, кстати! Вот тут очень много «Это нравится, это не нравится». Я уже отвечал на этот вопрос. Я хотел бы напомнить вам, что Карина вынуждена была уехать из-за угроз, давайте скажем откровенно (мы ее эвакуировали). Она сейчас находится не в стране. Возбуждено уголовное дело по ее жалобе. Ей даже предлагали государственную охрану (Министерство внутренних дел). Но мы посоветовались и решили, что ей лучше отъехать. И с ней посоветовались, и с коллегами, которые в этом понимают (коллегами – я имею в виду не журналистами). Лучше отъехать. Вот, пусть она пока там посидит. Работа наша непростая ныне.

«Дайте, пожалуйста, Антону Ореху авторскую программу». Понимаете, у каждого есть свой фан-клуб, и я должен соблюдать интересы всех. Я думаю, что Орехъ получит свою авторскую программу очень скоро, скорее чем вы думаете. В этом вы правы. Но когда ты даешь кому-то, ты у кого-то отбираешь. И мы здесь будем иметь дикий визг и крик. «Убираешь» - время я имею в виду, не программу, да? Поэтому имейте это в виду, готовьтесь. Готовьтесь кричать.

Хороший вопрос: «Последнее время слишком много, на мой взгляд, анонсов. Почему? Даже «Суть событий», которой сегодня нет, гоняли целый день. Спасибо. Эдгар, Софья, Юля из Калининграда». Объясняю еще раз. Это технический вопрос. Значит, наши рекламные блоки совмещены с блоками каждой из 43-х радиостанций региона. И мы не знаем в этот момент: у нас идет реклама, есть ли у них реклама? У них есть реклама, а у нас нет рекламы в этот момент, мы должны эти блоки закрывать. Это первое. И мы их закрываем анонсами следующих передач, что, в общем, не так плохо. Это наше обязательство перед региональными партнерами (мы не можем сделать меньше).

Вторая история заключается в том, что «Эхо Москвы», будучи на пятом месте в марте в Москве по ТНС-Гэллапу, по продолжительности слушания (есть такое измерение для рекламодателей), по продолжительности слушания на первом месте. Именно потому, что часто идут анонсы. Но повторяю, была бы реклама, заполняла бы всё – анонсов было бы меньше, вы бы тогда ругались, почему так много рекламы. Ну... Вот и вся история.

Еще один вопрос: «Что слышно о «Гадких лебедях»?» Ну, к сожалению... Мы записали две главы. Я напомню, что у нас есть права на радиоспектакль «Гадкие лебеди» (еще при жизни Борис Натанович Стругацкого мы выкупили эти права). Ну, вот, пока не движется.

Давайте посмотрим, что вы мне прислали сюда на экран разными способами: я вижу, SMS идут и из интернета вопросы с сайта нашего идут. Очень быстро (с сайта идут быстрее всего). И через аккаунт @vyzvon тоже что-то там слегка падает.

«Удивительно, но Шевченко прекрасно знает, кому можно, а кому нельзя хамить. Удивительно корректным был последний эфир с вашим участием». Знаете, Нат, ведь, каждая пара (это Ната пишет), каждая пара ведущих... Ведущий и гость, да? Один и тот же гость, разные ведущие. Это разные передачи. Вот, всё, что я пытаюсь объяснить и слышу только опять крики фанатов «Не мешайте говорить Шевченко! Не перебивайте Шендеровича – мы хотим слушать Витю! Мы хотим слушать Костю Ремчукова! Не смейте перебивать! Не трогайте Сванидзе – пусть Ларина молчит! Зачем Королева разговаривает с Павловским? Он должен говорить!»

Слушайте, я, вот, про каждого. Я клянусь вам, про каждого. Про каждого. Значит, это передача. Это... Как сказать? Пирог. Там есть, конечно, начинка, но там есть и корочка. И каждый ведущий в меру своего понимания (и моего, конечно, понимания) ведет передачу, исходя из своего бекграунда. И, конечно, то, как я веду Шевченко, совершенно не похоже на то, как Карина Орлова ведет Шевченко или Марина Королева ведет Шевченко. Естественно! Это нормально. Журналисты разные. Шевченко – один, передачи – разные. И именно это я хочу от своих ведущих, чтобы они были разные. Чтобы они не были подставками для микрофона, которые кивали тем, кто им нравится, и перебивали тех, кто им не нравится. Нет: уж если ты ведущий, там, Карина Орлова или, там, Таня Фельгенгауэр, так вот веди как Таня... Конечно, с учетом, но веди так, как Таня Фельгенгауэр, будь Таней Фельгенгауэр, а не будь с Алексашенко такой, а с Шевченко такой. И это у них получается, как правило. Одни там более резкие, другие менее, одни более образованные, другие менее.

У нас с Шевченко получилось, потому что мы вышли из одной передачи, из «Политики» (у нас осталось, что договорить, нам не дали договорить). Потому и была такая передача. В следующий раз будет другая передача. И я считаю, что относиться надо к этому как к передаче, а не «Дайте мне послушать, там, Максима Леонардовича или Виктора Анатольевича». Нет. Это, пожалуйста, на других радиостанциях. Этого не будет.

«А «Эхо Санкт-Петербурга», - спрашивает Таня, - Что происходит на «Эхе Санкт-Петербурга»?» На «Эхе Санкт-Петербурга» происходит всё, что происходило. Я вышел из переговорного процесса после того, как они уволили Бычкову. Ну, слушайте, это как с Лесиным: тот уволил Плющева (недоуволил, правда), а эти уволили Ольгу Бычкову, еще не восстановили. Дальше они там будут судиться с Роскомнадзором, с Газпром-Медиа, с большим Газпромом. Дальше не мой вопрос. Я не буду помогать. Я пытался устроить встречи и устраивал, договаривался, приходил, предлагал. И первым моим предложением было в присутствии двух депутатов Законодательного собрания и всех главных редакторов питерских изданий наложить мораторий на увольнение журналистов. Вот, первое. Ну вот, мы видим примерно.

Слушайте, когда увольняют моего журналиста, я прекращаю разговоры, я начинаю войну. Я сейчас даже не воюю. Ну, просто не интересно. Единственное, что я могу вам обещать, что «Эхо Москвы» если они и выключат (они выключат его), мы вернемся в Питер, мы сделаем всё, чтобы вернуться в Питер.

А пока люди хвалят наше бюро Санкт-Петербурга... Замечательно работают ребята, замечательно. Просто я им очень благодарен. Я даже сожалею, что они ушли из «Эха Санкт-Петербурга», потому что, ну, все-таки, навыки были. Но тем не менее, я им очень благодарен – они просто украшают эфир «Эха Москвы», я считаю.

Конечно, у всех разное. Ну, конечно, у всех разное. И умения разные, и, конечно, мы – столичные штучки... Да? Ну, так.

Дальше Рупрехт пишет «С Шевченко вы были добры, я бы даже сказал беззубы: ни разу его не куснули, даже поддакивали». У вас аберрация сознания, Рупрехт. Возьмите и прочитайте. Если вы не поняли иронии, то Максим иронию понял. Да, я – человек ироничный, мой стиль – это ирония. Мой стиль – это ирония. Ну, посмотрите мои реплики и вопросы, Рупрехт. Не обязательно же кусать человека. Есть люди, которые любят кусать человека. Ну, пусть кусают. Но всех – и Шендеровича, и Шевченко, а не только Шевченко и ласкают Шендеровича: так нехорошо, это не журналистки.

Так. Хорошо, я молодец, правильно. Это понятно. Самара.

С переездом «Эха» – я пытаюсь уговорить наших акционеров отменить переезд для редакции, тем более что наш дом не выселяют теперь, как известно, и так далее.

Дальше что? Меня спрашивают: «Зачем повторять про «Эхо Петербурга»? Владимир». Затем, что спрашивают. Затем, что спрашивают. Зачем спрашивать? Зачем повторять?

«Почему уволили Бычкову и где она?» - Санкт-Петербург спрашивает. Почему они уволили? Потому что они такие. А где она? Она возглавляет бюро «Эхо Москвы» в Санкт-Петербурге. И когда мы там создадим полноценную редакцию, я надеюсь, Ольга станет главным редактором, снова станет главным редактором «Эха Санкт-Петербурга».

Там пишут: «Бойтесь стать смешным и нелепым». Не боюсь совершенно. Знаете, почему? Потому что люди смеются над разным. Люди считают нелепым разное, и угодить всем совершенно невозможно. И вообще угождать – мне это совсем не нравится. Зачем? Вот, сколько нас слушает, столько и делает свои выводы. Чего угождать-то?

Так. «Отголоски на сайте». Ну, это я передам Сергею Бунтману. «Спасибо за Журавлёву». Вот, кстати, между прочим. Про Журавлёву. Мало кто заметил... Там все почему-то сосредоточились на Лесе. Мало кто заметил, как начали увеличиваться количество эфиров у Журавлёвой, у Оксаны Чиж. Не заметили, нет? Забыли? У Иры Воробьёвой сейчас будет увеличение. У Тани Фельгенгауэр сейчас будет увеличение. И еще пара девиц будет увеличение. Я же двигаюсь. Вот. А вы там упираетесь в одно. Это у вас аберрация сознания.

Так. «Я хочу предложить рубрику. Как связаться лично с вами?» Со мной связаться нельзя. Хотите рубрику – пишите на «Эхо», на адрес «Эха». Мне кладут их на стол.

Там интересуются зарплатами моих сотрудников. Обойдетесь. «Пархоменко всё мрачнее». А вам всё веселиться? Пусть что-то будет мрачненькое на «Эхе», если разделять вашу позицию.

«Раз готовится кричать, значит, «120 минут рока» подрежут для Ореха». Не подрежут. Не подрежут, не волнуйтесь.

«Нет «Особого мнения» с этим, с тем». Слушайте, почему нет «Особого мнения»? 100 миллионов... Сколько у нас население, меня спрашивают. Тут они меня подкалывают. 146 миллионов и еще каких-то там тысяч. Понимаете?

И, кстати, надо иметь значительное мужество, чтобы выйти в следующей передаче и извиниться. Многие ли из вас извинялись? Не-а. А вы продолжаете лялякать. Вот и вся история. Не интересно.

Пошли дальше смотреть. Напомню, +7 985 970-45-45. У нас еще 10 минут. Санкт-Петербург: «Почему вас еще не прикрыли?» Ну, это вопрос не ко мне. А почему вы до сих пор не умерли? Это вопрос к вашему лечащему доктору. Ну и так далее.

Дальше. «Выиграл несколько споров на тему, будет или не будет в данный день в «Особом мнении» Шевченко, Шаргунов и даже Невзоров». Вот, с Невзоровым у меня засада происходит, потому что Александр, бывает, по понедельникам отсутствует. Я хотел за ним закрепить понедельник, 11 часов. Это, собственно, эфир федеральный, то есть это эфир не для Питера, это для всех. Вот, его не бывает. И как оказалось, что в Питере замены такие... Ну, мы же видим посещаемость, да? Дмитрий Губин? Да, возможно. Но когда мы уходим на режиссеров, актеров – это всё не получается. Это должны быть журналисты. Все-таки, «Особые мнения», как правило, затачивались на журналиста.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы не оппозиционное радио, мы не партийное радио, мы устраиваем площадку для дискуссий

Дальше: «Нельзя ли уменьшить звук?» Нет, звук уменьшить, конечно, нельзя. Ну, увеличение Журавлёвой – это естественный процесс. Всё естественный процесс. Всё, что я делаю, естественный процесс. А, вот, что я не делаю – этот процесс не естественный.

Так. Выбор ясен, сбитый фокус. Да. Роман Плюсов ушел на ВГТРК, а Марина Максимова работает на сайте, и на сайте журнала «Дилетант».

Про повтор «Особого мнения» я не знаю, мне нечего вам сказать. Я с этой проблемой не знаком. Я себе поставил галочку. «Кто вас лечит? – спрашивают. – Какой доктор?» Вы меня и лечите. Вот сейчас сидите все и лечите меня. Я читаю внимательно, что вы пишете.

Дальше что? «Украинский час» будет в эфире?» Послушайте, «Украинский час» - это изобретение Саши Плющева в программе «Óдин». Кстати, спрашивают «Почему ударение?» Óдин – это бог скандинавский. Бог. Он сидит там с громом и молнией. Типа Зевса, да? Только посуровее будет. Поэтому я назвал это «Óдин». А когда ставил девчонок, Лесю и Иру, я предложил им Фрея, жена Óдина. В передаче не, не интересно. Они были правы, а я был не прав, и тогда возникла «Óдна», она же «Одна». Игра слов – ничего более.

«Уберите того из эфира...» Не уберу. То есть я буду убирать того, кого я считаю правильным. Потому что у каждого есть свой фан-клуб. И если уж я кого поставил на эфир, то выпью обязательно.

«В Пензе – местная реклама». Ну, что я могу сделать? Местная реклама. «Эхо Санкт-Петербурга». «Чиж и Бойко хороши, и Леся раскрылась хорошо». Ну да.

«Что вы делаете, когда на эфир приходят не совсем трезвые приглашенные?» Ничего не делаю. Мне совершенно всё равно, какие приглашенные в каком виде. Они могут быть трезвые или не трезвые, они могут быть страдающие в этот момент какими-то болями, например, и такие люди приходят. Чего можно сделать? Я его позвал – он пришел. Изволь как ведущий вести себя, чтобы эфир прошел для вас интересно. Вот, мне кажется, что история такая.

Дальше: «Почему нет вещания там, сям?» Послушайте, Аня Трефилова сейчас вернется в эфир и вам мало не покажется. И ее будем поднимать.

«Спасибо за Ильинского». Да пожалуйста за Ильинского - не жалко, что называется. «Автомобили, Пикуленко». Ну, знаете, ну, вот, всё, да? Там пишут, хамят. Ну, хамите. Я же говорю, вот, вы на себя-то оглянитесь в зеркало, да?

Вот Рита пишет: «Очень нравится умница Чиж – хочется слушать ее». Слушайте. Я же у вас Чиж-то не отбираю. Слушайте.

Пожалуйста, если вы пишете 47 раз, то вряд ли меня привлечет эта вещь. Наоборот, когда человек повторяется, я считаю, что он неадекватный. Я читаю всё и во время эфира, после эфира. Я смотрю, что вы пишете. Поэтому... Ленд-Лиз? По Ленд-Лизу мы делали программу. Про Проханова? Его переманили. Вы же знаете: наши гости не получают деньги за эфир в «Особом мнении». Александру Андреевичу Проханову предложили, насколько я знаю, приличные деньги на Русской Службе Новостей. Но за ведение – не как гостю. И мне это совсем не мешало, и я и говорил и ему, и говорил Габрелянову: «Слушайте, ну, какая вам разница? Он там, там, а здесь он в «Особом мнении», на что мне было сказано, что «Тогда я ему буду платить в два раза меньше денег».

Это понятный подход, да? Хочется эксклюзива, да? Арам Ашотович хочет эксклюзива. Я его понимаю как главного редактора (или как главный редактор понимаю). Но... Ну, вот, Александр Александрович выбрал. Здесь он ходил и тратил свои силы бесплатно. Правда. Поэтому...

Лёша Осин? А что, он пропал? Никуда он не пропал. Я его, по-моему, недавно видел. Почему он должен был пропасть?

Людмила из Тулы: «Мост Железный занавес Москва – Нью-Йорк». Не пошел. Просто не пошел. Его надо перепридумать. Я думаю, что я этим летом туда до них, до ребят доберусь в Нью-Йорке и с ними поговорю. Мне самому жалко эту программу «Железный занавес», хотя, это была не моя идея. Но... Мне всегда свои идеи особенно жалко, которые не получаются. И вот так.

Да, Матвей только в Киеве, это правда. Вот тут мне пишут, Вячеслав пишет: «А, провалил программу». Да не провалил никто программу. Я же смотрю, например... Есть же всегда такие замеры «Посещаемость на сайте». Конечно, это не коррелируется иногда с эфиром, но мы видим. Вот, там говорят: «Вот, была ужасная такая-то программа». Я говорю: «О’кей, давайте посмотрим, как ее читают и слушают». Хорошо читают и слушают. Почему провалили? Ну, вам так кажется. Это же ваше восприятие. Ну и ладно.

А некоторые считают, что я провалил программу с Шевченко, потому что я его там не кусал. А вот давайте мы сейчас произведем такую замечательную... Я вам сейчас продемонстрирую плохую историю. Мы проголосуем. Вот те, кто слушал программу с Шевченко. Значит, те, кто считает, что она была (моя программа «Особое мнение») удачна, ваш номер телефона 660-06-64. Те, кто считает, что я ее провалил, ваш номер 660-06-65. Поехали.

Итак, программа с Шевченко. Программа с Шевченко, Алексей Алексеевич, вы гениальный. Вы гениальный, я вам честно скажу – 660-06-64, программа удалась. «Ты ее провалил, парень», - 660-06-65. «Ты его не кусал, не цапал, ничего не делал». Ну вот уже там у меня почти 200 голосов за 20 секунд, 88% считает, что она была удачной. А 13%, ну, 12% (вот уже 345) считают, что я ее провалил.

Ну, вот, пример. Ну, послушайте, ну вот... Да, при мне... Давайте проголосуем про что-нибудь другое. Я даже не знаю, про что проголосовать. Ну и не важно. Не важно. Важно, что 12% считает, что... Ну, в общем, 12% из 400, 40 человек считает, что я провалил программу. Ну и чего? Я должен как реагировать? Это же не решается голосованием, правильно?

Тут мне говорят: «А по поводу власовского флага и отрицания факта в студии Первого канала?» Ну, Сергей, смотрите. Ну, это же был у меня прием. Я, конечно, не считаю это власовским флагом, это же очевидно. Но если люди прицепились с криком «Символы! Символы! Они берут наши символы!», я говорю: «Если о символах, тогда давайте поговорим, что, действительно, под власовским флагом, триколором, ныне государственным флагом шел Власов и стреляли». «А! – сразу стали кричать. – Это не то». Ну, не то, тогда давайте про символы не будем говорить. Давайте не будем говорить про трезубец, давайте не будем говорить про красное знамя, давайте не будем говорить про символы. А вы хотите всё про символы. «А, вот, в пантеоне у них...» Не дали мне сказать.

Вы знаете, помните там «Бандера и Ватутин»? «А! Бандера и Ватутин! Как можно? Герои и те, и другие, и тем, и другим». Послушайте, у меня самый большой шок в моей младости был, знаете, какой, когда я в школе в 7-м классе учился? Что герой, мой герой Суворов вез моего героя Пугачева в клетке на пытки. Понимаете? Вот это был шок. Вот это пантеон. Пугачев и Суворов.

Или там сейчас у нас Дзержинский и царская семья, часть из которых по приказу Дзержинского были расстреляны (и не надо мне тут рассказывать, что Дзержинский не причем) во рву у Петропавловской крепости. Слушайте, ну, вот. Ну, чего вот? Понимаете?

И люди же образованные. Что, Толстой не образован? Что, Гордон не образован? Что, Доренко не образован? Образованы. Что, Исаев не образован, такой же учитель истории, мой коллега бывший, когда-то возглавлявший анархосиндикалистов России? Представляете, Исаев был анархистом, да? Понимаете? Они чего, этого не знают? Знают! Лгут, значит. Чего тогда говорить?

И поэтому я их сбивал. И моя задача была сказать «Вот, вы говорите про Украину? А давайте на Россию посмотрим. Вы говорите про Украину? А давайте на Россию посмотрим. Вы говорите про символы Украины? Давайте на символы России посмотрим. Вы говорите про пантеон героев Украины? Давайте пантеон посмотрим российский. Давайте посмотрим пантеон казанских героев, Татарстана, давайте посмотрим пантеон других людей, давайте посмотрим пантеон Чечни, поговорим про Шамиля, который воевал 30 лет против России и резал русских солдат. Давайте про это всё говорить». Не, не хотят.

Ну, мы с вами завтра встретимся. Встретимся завтра вместо программы «Грани», я буду отвечать на ваши вопросы. Да, «Диалоги из Петербурга» – действительно, мы получили права на то, чтобы их транслировать (вернее, в записи давать), и завтра вы услышите, у нас тоже будут «Диалоги» и послезавтра «Бардин-Бардин» и «Сванидзе-Сорокина».

А я с вами прощаюсь, и буквально через несколько минут программа «Сбитый фокус». Сейчас скажу... Сейчас скажу ругательство. Леся Рябцева и Алексей Венедиктов, и Андрей Васильев, бывший генеральный директор «Коммерсанта» в эфире.