Без посредников - 2013-05-05

А.ВЕНЕДИКТОВ: 18 часов 13 минут в Москве, всем добрый вечер, у микрофона – Алексей Венедиктов. Пока Елена Афанасьева в отпуске, я решил заменить ее и, конечно же, в первую очередь я поздравляю всех, кто празднует праздник Пасхи и я надеюсь, что сейчас большинство из вас за хорошими столами и поэтому разговор у нас будет легкий и непринужденный. Я напоминаю, что средство связи +7 985 970-45-45. Не забывайте подписываться. Есть масса вопросов. Собственно говоря, последний раз, я посмотрел, программа «Без посредников» была, вы будете смеяться, 29 декабря прошлого года. Мы с вами в этом формате не встречались уже 5 месяцев. Да это очевидно и, в общем, а чего встречаться-то было? У «Эха» все более-менее хорошо. Чем в стране сложнее, тем медиа лучше. У нас все хорошо со всеми тремя «Р» - у нас все хорошо с рейтингом, у нас все хорошо с рекламой и у нас совсем все хорошо с репутацией. Поэтому даже не о чем было и говорить. И когда я посмотрел вопросы, которые вы мне прислали и по интернету, и сейчас начинаете присылать, то я, как бы... Ну, нет серьезных вопросов. По мелочевке. Ну, давайте поговорим не по мелочевке. Если есть не мелочевка, присылайте +7 985 970-45-45. Не забывайте подписываться – на анонимки не отвечаю принципиально. Ну, или через аккаунт @vyzvon в Twitter’е.

Один из важных вопросов, может быть, не столь важных. Там у меня спрашивают, а как «Эхо» будет работать завтра в связи с митингом на Болотной 6-го мая? «Эхо» будет работать по усиленной позиции. У нас будет работать, если я правильно помню, что мне говорил Володя Варфоломеев, 6 корреспондентов на месте. Некоторые из них будут работать в милицейском штабе, большинство будут работать в толпе. Это раз.

Во-вторых, что очень важно, у нас там прямой эфир, ну, собственно, в 18 у нас программа «Эхо» как обычно идет, и с 19-ти у нас идет прямой эфир вообще в принципе. Все программы остаются на своем месте кроме программы «Полный Альбац». Жени, как я понимаю, не будет ни сегодня, ни завтра. Я не знаю, в Москве она или нет. Напомню, Евгения Альбац не является сотрудником «Эха Москвы» и приходит на эфир, когда может. Поэтому у нас там будет прямой эфир, который будут вести Татьяна Фельгенгауэр и Ирина Воробьёва, ну, в 19 «Особое мнение», где у нас будет Константин Ремчуков, естественно. Поскольку это прямой эфир, в любой момент мы можем включиться в любую точку земного шара, не исключая и Болотной. В 20 – прямой эфир, в 21 – «Разбор полета», мы позвали Владимира Рыжкова с тем, чтобы хотя и, как бы, держать формат передачи, тем не менее, если будут происходить какие-то события неприятные, мы, безусловно, будем включаться и мы все время будем включаться с места событий. Ну и в 22 – Сергей Бунтман в программе «Арсенал» и Александр Куренной, тоже прямой эфир. И в 23 – «Футбольный клуб», тоже прямой эфир. Значит, если события будут сложными, то и эфир тоже будет сложным, сказал бы я так. Я здесь буду на координации на станции, на координации и эфирной, и неэфирной. Как вы понимаете. отсюда мне легко позвонить в любую точку, в ту, в которую я сочту нужным, поэтому мы будем освещать события, которые будут происходить, а события – я имею в виду разрешенный митинг. Если будет повторение 6 мая, соответственно, мы будем это освещать, документировать максимально. Тут, я помню, кто-то упрекнул нас... А, Тоня привела какое-то мнение о том, что мы не включили поток в прошлом году 6 мая. Но мне Сергей Бунтман как раз рассказывал, что Удальцова там брали, когда он сидел в прямом эфире «Эха Москвы», поэтому, извините ради бога, все было включено и будет таким же образом включено. Поэтому никакого информационного пропуска у нас не будет. А те, кто считает, что мы его плохо освещали, я думаю, вам надо слушать Маяк – там, наверное, будет все лучше (предположим). Никаких вопросов нет: вы выбираете то, что вам слушать.

В связи с этим или не в связи с этим я сейчас пойду по вашим вопросам, которые пришли по интернету. Я сейчас уберусь или, может быть, даже начать сразу. Будет у нас интересная история. Давайте посмотрим здесь, почему... Так. «Войну престолов» надо читать, а потом смотреть или можно наоборот?» Во, круто. Крутой вопрос. А как хотите. Можно справа налево, можно слева направо.

Тут недавно мне рассказали совершенно замечательный такой, ну, не анекдот, историю, когда тогдашний Госсекретарь Генри Киссинджер приехал в Израиль и выступал в Кнессете, в парламенте, ему напомнили в выступлениях, что он – этнический еврей. Он сказал «Во-первых, я – американец. Во-вторых, я – Государственный секретарь США. И только в-третьих, я – еврей». Тогда премьер министр Голда Меир подтянула к себе микрофон и сказала «Генри, это все правильно. Только ты забыл, что мы читаем справа налево». Хороший обмен репликами. Поэтому, возвращаясь к «Игре престолов», можно так, а можно эдак. Это как вам нравится. Почему-то вдруг такая смешная история.

Что еще у нас? «Будет ли у вас корпоративная поездка хотя бы на Канары?» У нас, Марина, не бывает корпоративных поездок. Вот так вот случается, что мы корпоративно чувствуем себя замечательно в столице нашей родины, Москве. Во-вторых, я вообще не понимаю, почему вас это каким-то образом интересует. А в-третьих, что касается меня, то вы, наверное, обратили внимание, что поскольку «Эхо» работает нормально и мощно, то мы разрешили главному редактору начать, наконец, отъезжать. И в этом году я, уже в этом полугодии даже я довольно часто уезжал. Я возобновил свои поездки с министром иностранных дел Лавровым, что дает мне, конечно, безусловно, более широкий горизонт, касающийся внешней политики РФ и в публичной сфере, и в непубличной сфере. Я восстановил свои поездки по стране. Вы знаете, что я был в марте в Благовещенске, там, далеко. И ребята из Благовещенска сводили меня в Китай через Амур. Я был в Екатеринбурге в апреле, и в мае я через неделю поеду в Саратов. У меня в плане в этом полугодии стоит еще Калининград и Петербург, поскольку форум. Затем, видимо, летом будет у меня перерыв на поездки, потому что когда я езжу по другим городам, для меня очень важно встречаться со студентами, а у студентов каникулы. Поэтому я, как бы, вот, июль-август, наверное, буду в Москве. Ну, если там поеду куда-то на неделю, то, может быть, на неделю. Но, в принципе, очень важно сейчас посмотреть, как работают наши партнеры, помочь им там, где это необходимо. Или просто посмотреть – может, они какие идеи мне подкинут. И я буду ездить. Если ничего не изменится, я буду в сентябре-октябре тоже... Попоезжу, я бы сказал, по стране. Но, естественно, все урывками и так далее.

Мне тут пишут про то, что было урывками. И сейчас будет урывками. Если события будут происходить обычно и банально, то будет урывками. Если события будут не банальны и не обычны, то урывками не будет. Это вопрос событий. Мы, повторяю, лишь документируем.

Тоня Самсонова – куда пропала Тоня Самсонова? Она никуда не пропала. Она будет вести «Разворот» в этот вторник вечерний в 19 часов. Она вам все скажет, куда она сама пропала. Пусть сама говорит.

Так. Давайте я, все-таки, вернусь к этому. Мне пишет человек с ником Байконур-69 «Уважаемый Алексей Алексеевич, мне кажется, что с вашей стороны допущена грубая ошибка – в Страстную субботу выдать в эфир передачу с Гессен и Красовским на тему гомосексуализма». Я как-то даже не заметил, что вы очутились в Третьем Рейхе. Вы вообще понимаете, что вы делите людей и темы на чистые и не чистые? Вы это заметили?

Мы не являемся датским радио, имея в виду, что мы не делаем радио по датам. Между прочим, 5-е мая – День печати, советский День печати, а 19 мая – День пионерской организации. Чего тогда? Это вы выбираете, что вам слушать, учтите. Если вам какая-то передача по каким-то вашим восприятиям в этот день не идет... Ну, не знаю, у вас день рождения, а мы рассказываем о теракте, а вам неприятно. Ну, вы делаете поворот настройки вашего приемника и уходите на музыкальную радиостанцию. Я не вижу никаких с этим проблем: это не мы выбираем, это вы выбираете.

Еще раз напомню, в Москве – 54 радиостанции. И попасть на 12 миллионов человек, чтобы в один и тот же момент у них было одно и то же ощущение, одно и то же восприятие, это невозможно. Поэтому не разделяю вашего подхода и уж точно не разделяю вашего рассуждения. Не имеет никакого значения то, что вы конкретно в этот момент чувствуете. Вы свое самочувствие приводите не к тому, что вы привязаны к радиоприемнику и к волне «Эха Москвы», а то, что вы хотите послушать радио. Ну и послушайте другое радио. Или послушайте какую-нибудь веселенькую передачу в записи. Или послушайте, зайдите на сайт, включите отца Максима Козлова, который у нас делал весь год передачу «Читая книгу».

Это ваш выбор. Это не наш выбор. Мы предоставляем вам возможности. Вы можете этими возможностями пользоваться, а можете этими возможностями не пользоваться. Это ваше дело. Но говорить о том «Вы не правы, поставив эту передачу», это даже смешно. Мы поставили много передач одновременно, и вы можете выбирать как вам угодно.

Кстати про Максима Козлова, про отца Максима Козлова. Тоже это какая-то внутри радио случилась какая-то недокоммуникация. Оказывается, проект закрылся. Мне про это никто ничего не сказал. И я когда читаю вопрос «Верните отца Максима Козлова», я хотел сказать «А куда он делся?» Мой был первый вопрос. Оказывается, что он построил свой цикл так, что этот цикл, как бы, закончился за год. Поэтому я вам обещаю, отвечаю... Я забыл, кто меня спросил, но у меня спросил конкретный человек. Я встречусь с отцом Максимом Козловым, мы поговорим еще о том, о чем мог бы он делать. Мне нравится, как он делает передачу. Она вполне (сейчас скажу страшную вещь) светская передача. И для всех. Поэтому, конечно, я с ним переговорю, что-то такое у меня это пропустилось. Это характеризует меня плохо как главного редактора, признаю. Но я, действительно, не слышу эфира, где хорошая передача. Вот, я знаю, что у отца Максима Козлова хорошая передача. Чего я буду их слушать? Или, там, я знаю, что там у Ганапольского плохие передачи. Конечно, я их слушаю, чтобы потом дать ему подзатыльник. Это вот работа главного редактора. Невозможно слушать все, что угодно.

Тампира пишет: «Я, наверное, что-то пропустила. Алина Гребнёва на «Эхе» больше не работает?» Ну, как свет далекой звезды. Алина Гребнёва, как бы это сказать, пока на «Эхе» больше не работает. Вот так бы я сказал правильно. Вот, все слова расставлены правильно.

Далее давайте еще я сейчас посмотрю, что здесь. У меня много вопросов. Так, про Тоню я сказал. Дмитрий из Петербурга: «Сколько денег получают ваши журналисты?» Мало. Но повышать я им не буду. Вот так.

Так, дальше. Вот, важный вопрос. И Дмитрий Мезенцев, и многие другие задают. Дмитрий – очень внимательный наш слушатель, и это хорошо. «Вернутся ли «Народ против» и «Клинч»?» Проблема. Значит, проблема заключается в том, что, все-таки, мы на «Эхе Москвы» пытаемся программу или, вернее, тему рассмотреть с разных сторон в спокойном виде. «Клинч», как правило... То ли наши политики разучились дебатировать, да и непонятно что... Я пока не вижу. Я хочу напомнить вам, что это ведущие от нее отказались. То невозможно людей посадить за один стол. Ну, мы пытались, скажу вам честно, прояснить эту историю для вас с Музеем постимпрессионистов, вот, Антонова-Пиотровский. Конечно, они не сядут и не будут это публично выяснять. Но мы пытались как-то собрать. У нас не получилось. У нас то один, то другой. Так и будет. То есть в разных кусках эфира будут представлены разные точки зрения. Это технологическая вещь. Ну а превращать это в поединок... Ну, послушайте. Ну, себя уважать надо.

Что касается «Народа против», здесь вы попали в точку. Это для меня важная мысль, которую я пока не знаю, как строить. Случилась вещь неприятная. Сначала мы приглашали людей. Это было, как правило, скучно. Как правило. Мы это видим по рейтингам – просто не слушали. Люди, которые в студии, они друг друга не слушали. Это же не записанная передача, где можно глупости вырезать, где можно не по теме вырезать, да? Это же прямой эфир. Я стал сажать корреспондентов. Все это превратилось в пресс-конференцию, а не в передачу. Пресс-конференция по радио не интересна.

Для меня это такой непонятный провал. Мой. Я про свой провал, потому что это, собственно, я придумал, как бы, на «Эхо». И сначала мне нравилось со слушателями, с членами клуба, потом все стало повторяться, потом все стало превращаться в ничто, потом рейтинги стали падать. То есть люди перестали... Что такое «рейтинги падают»? Люди перестали слушать.

Потом посадил корреспондентов. Значит, сначала мне нравилось и первая программа вообще была, помните, Собянин 2-часовой? Там она модельная программа, до сих пор люди, с которыми встречаешься, профессиональными, говорят «Ну, мы помним это, как ты это сделал, как твои ж эти самые, молодняк вцепился и побежал». Да. Но когда это стало воспроизводиться, это стало пресс-конференцией. Плохо. Хотя, принесло свою пользу. Там я, кстати, именно на этих передачах впервые я увидел работу некоторых молодых корреспондентов, таких, злобных типа Соломина и Нарышкина. Почему, собственно, они и получили свою передачу и почему, собственно, они работают с Матвеем, который их там еще там вливает им кислород или, наоборот, углекислый газ. Ровно потому, что они себя там проявили. Но, в принципе, это оказалось, вот, вот так вот.

Будем думать. Буду думать, чего у меня там не так пошло, чего я не так понимаю.

В этой связи вопрос от Демокрита: «Нельзя ли опубликовать рейтинг передачи «Особое мнение» с разбивкой по гостям?» Ну, оно, конечно, можно, но я вам могу сказать следующее. Значит, «Особые мнения» и 17, и 19 в своем временном отрезке по будням стоят на первом месте среди всех московских радиостанций. Независимо от гостя. Сначала там довольно сложно подтягивались некоторые. Я могу сказать, что и Ремчуков, и Барщевский, и Проханов, и Сванидзе, и даже 19 часов в пятницу, где меняется то Веллер, то Радзиховский, то кто-то, все равно стоит на первом месте. И отличия очень небольшие. Это важный формат. И у меня здесь скорее претензия не к гостям, а к ведущим. Есть ведущие, к которым у меня есть претензии, что на уровне, когда мы стоим на 100 баллов, уже 99 баллов кажутся провалом. Поэтому здесь ничего менять не буду. Но! Отвечу сразу после новостей Луке7886, ну а заодно, пока идут новости, посмотрю, пожалуй, что вы мне тут наприсылали. А пока Яков Широков уже пришел в студию.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: 18:35 в Москве, Алексей Венедиктов у микрофона. Напомню, Лена Афанасьева в отъезде и поэтому я ее заменяю. Естественно, не ее передача – это невозможно заменить ее. Но, тем не менее, это программа «Без посредников». Еще раз с праздником всех, кто празднует этот праздник, а кто не празднует, я ваш праздник. Тут хотел бы сказать про Казань. Меня спрашивают «А Казань когда?» Значит, я встретился с вашим президентом Миннихановым. Он меня позвал. Я ему сказал «Послушайте, я же понимаю, что сейчас у вас творится к Универсиаде. Понты, - сказал я ему. – Вот, давайте закончится Универсиада, у вас начнет все сыпаться (ну, вы понимаете реакцию, да?) и я тогда к вам приеду. Тогда и поговорим. Тогда и поездим. Чего сейчас ездить? Сейчас все понятно, что». Мы договорились, что после Универсиады (ну, это сентябрь будет, потому что очевидно, что, опять-таки, студенты) я приеду в Казань, безусловно. Она стоит у меня на сентябрь. И «Почему студенты?» - меня тут спрашивают. Ну, знаете, они (студенты) дают такой новый импульс, новый запрос, что ли, запрос нового общества, новых интересов. Поэтому когда я с ними встречаюсь, я начинаю понимать, как Булгаков писал о Воланде. В смысле вот он сидит «Где можно собрать, посмотреть?» - «В зале» - «Кого?» - «Студентов». Я не сравниваю себя ни в коем случае с Воландом, я просто говорю, что это, оказывается, Булгаков велик даже в том, что он понял, насколько вот этот импульс, идущий из зала, из поколенческого зала, во всяком случае, для меня он чрезвычайно важен. Тут мне Зина написала, что «программа «Ганапольское» плохая, увы». И пишет еще Блер: «Итоги без Евгения Киселёва – мнение двух подростков в прайм-тайм. Что за формат? Это кому пришла такая гениальная идея?» Мне. Отвечаю.

Вот, я вам хочу сказать, в чем работа главного редактора. Вот, серьезно, я не обижаюсь нисколько, вот, нисколько не обижаюсь и на то, и на другое – пусть Матвей обижается и ребята. Но я хочу вам сказать. Вот передо мной лежат «слушаемости» этой передачи. Прошлым летом... Причем, это Гэллап, который ТНС-Гэллап, который нам дает меньше, чем Комкон, чтоб вы понимали. Комкон нам дает первое место всегда (ну, не всегда, последний год мы на первом месте), на пятом по Гэллапу. То есть я беру самое низкое.

Вот смотрите. Это время 20 часов в воскресенье. Все лето 3-месячное «Эхо Москвы» на 10-м месте, летом на 10-м месте среди всех 54-х радиостанций в это время, в этом часе, где сейчас стоит Матвей. Осень, тоже не Матвей, 7-е место. Зима вся – январь, февраль, март (а Матвей с 18-го января) – первое место. Вот эта передача скакнула за 3 месяца среди всех 54-х радиостанций с 7-го на первое место. Поэтому, кроме шуток, гениальная идея. И я считаю, что ребята растут и это очень хорошо. И Матвей от них подпитывается. Это правильный формат. Поэтому не могу с вами, уважаемый, согласиться. Повторяю, не обижаюсь, несмотря даже на форму, но... Вот результат их работы, вот он. Их слушают. Кому интересно, вот интересно тем сотням тысяч, которые их вывели на первое место. За 3 месяца с 7-го. Попробуйте. Это вам даже не спорт.

Вот Пупус писал «Верните Максима Козлова, плиз». Ну вот я ответил уже, да, конечно. Дмитрий мне пишет «Похвалите Оксану Чиж». Хвалю. Дальше пошли. Не, ну вот еще один человек, который растет в этом году, показал себя вслед за Таней Фельгенгауэр и Ирой Воробьёвой. Важно.

Вот вопрос от Фила367 (я возвращаюсь к «Особому мнению»): «Можно ли расширить круг участников «Особого мнения», увеличить количество ежедневных выпусков?» Вот, если увеличить количество ежедневных выпусков, тогда можно расширить круг участников. Меня, в принципе, тот подбор, который на сегодняшний день по расстановке получился, он меня устраивает. И он и вас устраивает, судя по тому, что все время растет количество слушаемых. Но вот добавить еще линейку, скажем, в дневном «Развороте», предположим... Вопрос. Я подумаю. Это хорошее предложение.

Еще одно неплохое предложение Алекс Зак мне делает: «Прошел год после окончания президентства Медведева. Есть ли в планах «Эха» передача на тему «Чем запомнился президент Медведев»?» Вот теперь, Алекс, есть. Хорошая идея. Я подумаю. Теперь вопрос, как ее сделать, но есть.

Кстати о президенте Медведеве и о прошедшем годе. Вы, наверное, помните, что в прошлом году необычайный шум наделал наш проект вместе с РИА Новостями, так называемый Дембельский альбом Владимира Путина, где министров рейтинговали. И вот мы сейчас делаем альбом первого класса, Новый кабинет министров вместе, опять-таки, с РИА Новостями и, внимание, с газетой «Известия», и с Интерфаксом, который нам индекс цитирования дает (Сканер). Вот, где-то 21 мая мы это опубликуем и вы увидите, опять министры будут рейтинговаться по эффективности, влиятельности и популярности. И цитируемости, но это отдельно.

Давайте посмотрим, что здесь. Про Казань я сказал. «Читайте вопросы от слушателей». А я чего делаю? Ни одного своего вопроса, между прочим, не взял.

«Когда у Алексея Голубева» будет своя передача? Николай С». Не знаю. Не знаю. Какая? О чем?

Ребят, я в этой передаче, в «Без посредников» я не говорю о политике. Я понимаю, тут идут вопросы по Ближнему Востоку, по тому, по сему. Но вот так. Про конфликты сейчас говорить не буду.

Пошли дальше. «Почему про хоккей всегда говорите меньше, чем про футбол?» - Неда спрашивает. Потому что про него меньше говорят, Неда. Им меньше интересуются. Мы же проводим замеры, мы изучаем аудиторию. Футбол интересует больше, чем хоккей и баскетбол. К сожалению, биатлон, который я очень люблю. Была б моя воля, был сплошной биатлон. Но мы ориентируемся на вас, на ваши вкусы и ваши интересы, естественно. Вот такая история.

Еще что? «Алексей Алексеевич, - спрашивает Андрей, - а какого бы слушателя не хотелось потерять?» - говорит Андрей. Да никакого не хотелось бы, ни одного. Да любого. Если слушатель находит что-то в «Эхо Москвы», то и хорошо. Но если он решил уйти, ну, пусть он уходит. Ну, взрослые люди, понимаете? Я вот противник крепостного права. Это касается и слушателей, и, кстати, журналистов. И когда вы мне пишете «А вот ушел – вы его не удержали». Ну чего я, привязывать, что ли, должен? Что такое «не удержали»? Там тебе дают, там, 10 рублей выше, а я должен 11 рублей? Чего, аукцион? Аукцион зарплат? Или аукцион, там тебя назначают заместителем главного редактора? А я считаю, что не дорос до заместителя главного редактора. Да?

Ну, там тебя считают. Ну хорошо, да. С «Эха» любой журналист может занять должность заместителя Эрнста. Любой уже. Я считаю. Но на «Эхе» совсем другая планка. Понимаете? Уж не говоря про ВГТРК.

Так. Фанат передачи «Цена победы»: «Появилось ощущение, что передача умирает». Ну, вы знаете, Олег из Нижнего Новгорода, я ваше ощущение не понимаю, то есть я его просто не разделяю. Но оно ваше. Просто «Цена победы» стала теперь не про... Ну, вы сами знаете, про что она стала – она стала шире во много раз. Пришел другой ведущий с радио «Свобода». Мне кажется, что эта новая передача – она другого стиля. Конечно, когда там, извините, ведет один ведущий, я имею в виду Виталий Дымарский, а теперь пришел Миша Соколов, просто разные передачи. И, может быть, стоит попривыкнуть и прислушаться, или перечитать, если вам так кажется, или переслушать. Но у меня нет такого ощущения. Я все новые передачи слушаю, естественно. Или читаю, или слушаю, или потом слушаю. Ощущения нет совсем. «Прошлая передача «Звуки истории» прервалась на середине. Нельзя ли повторить?» Этого я не понимаю. Ну, если она прервалась, ее необходимо будет повторить, безусловно, да? И так далее.

Дальше. «Большое спасибо». «Запрет на дискуссии и спор в медиа идет из Кремля», - пишет Артемий. Вам виднее, видимо, Артемий. Вы можете считать так, и вы тоже имеете право на свою ошибочную точку зрения. Наоборот! Посмотрите на кремлевские каналы, посмотрите на ВГТРК – дискуссия на дискуссии. Толку-то...

Так. Про «Клинч» я уже ответил. «Угрозы XXI века» - хорошая тема и слабо ведут ребята». Не нахожу, Егор. Кстати, тоже первая позиция среди всех радиостанций. Вот, послушайте, если они ведут слабо, почему их так слушают? Ну, есть же там термометр. Человек здоров, 36 и 6, у меня нет температуры трупа. Не разделяю. А то, что можно улучшать, не вопрос – согласен стопроцентно.

Так. «Разбор полета» для каждого сотрудника «Эха». Ну, я думаю, что это совершенно не важно и не нужно. Уж важнее, по-моему, в эту программу приглашать людей с извилистой судьбой и людей, которые реально принимают решения. Вот, на этот раз будет Володя Рыжков – это понятно, почему, потому что там будет митинг и еще важно, чтобы Владимир реагировал. Это будет не в чистом виде, может быть, «Разбор полета» с учетом включений с митинга. А вот на следующий «Разбор полета», я имею в виду на 20-е, в принципе, у нас есть договоренность с министром образования Ливановым. Вот человек принимает решения. У нас есть договоренности с высокопоставленными военными, с дипломатами, которые принимали решения, о которых вы знаете, но вам бы было интересно узнать, как они эти решения принимали. Мне кажется, что это гораздо важнее.

Что еще? Так, «Ларина – уволить и дать премию или, наоборот, дать премию и уволить». «Алексей Алексеевич, корреспонденты у вас мало получают. А вы?» А мне, Андрей, определяет Газпром зарплату. Понятно? Что вы так роетесь в карманах журналистов? Вы эфир слушайте. Завидовать дурно.

Что еще у нас тут? «Передача с лидерами партий». Давайте я это пропущу.

Так, пошли дальше. «Почему у вас на сайте и в эфире нет информации о ваших журналистах?» Ну, на сайте у нас есть информация о наших журналистах, а в эфире у нас программа «Сотрудники» выходит... Как сказать? По «летам»? Летом. Наверное, выйдет летом и чтобы мы представили вам новых наших сотрудников, которые за год... Хотя, их не так много за год. Сколько их пришло-то? 3-4 человека. ...были бы вам представлены.

Вот, Обвал пишет «Просьба приглашать поменьше чиновников в погонах и без». Ну вот люди принимают решения. Люди эти решения озвучивают, да? Каким образом радио солидное может не давать эфир людям, принимающим решения? Как вы себе это представляете? Как вы себе вообще представляете работу радио? Это невозможно тогда. Есть такое радио, оно называется «Шансон». Там не приглашают чиновников в погонах и без. Ну, слушайте на здоровье. Что за проблема?

«Когда вы пригласите на «Эхо» Сердюкова и его поэтессу? Олег Сахаров». Мне не нравится ваше фамильярничание, я вам могу сказать. Я пригласил Анатолия Эдуардовича Сердюкова. Как я понимаю, госпожа Васильева не имеет права давать интервью, но я готов, если она хочет, предоставить им эфир для того, чтобы они высказали свою позицию по тому, что происходит вокруг них. То же самое хочу сказать про Путина. Меня спрашивают «А вы почему не пригласили Путина?» А почему вы в негативе ставите вопрос? Я приглашаю Путина каждый раз, когда я вижу. Каждый раз, когда я оказываюсь от него на расстоянии меньше метра, я говорю «Владимир Владимирович, вы «Эху» должны. 15 лет уже не были на «Эхо». Он говорит «Но я же раньше был». Ну, понятно, да? Значит, я думаю, мне представляется, что ему надо предложить какой-то необычный формат, чтобы его это заинтересовало. Его не интересует интервью вообще. Если вы обратили внимание, то интервью Владимир Путин дает сейчас исключительно либо иностранным журналистам перед поездкой в страну (так принято – тут ничего не сделаешь, это общемировая практика), либо последнее его интервью было... Ну, это даже не интервью, это такая мини-пресс-конференция трем руководителям каналов федеральных. Ну, мне кажется, что, конечно, мы бы справились лучше тут – пусть не обижаются на меня ни Эрнст, ни Добродеев, ни Кулистиков. Но когда втроем, ну, поверьте мне, ну, это с трудом интервью. Вот, у меня втроем это было интервью, если вы помните, с Медведевым, президентом. И несмотря на то, что и Катя Котрикадзе, и Софико Шеварднадзе, мы с ними работали и они знают стилистику «Эха», это было чрезвычайно тяжело. Вот, нормальное интервью, когда ты сидишь, ловишь ответ, отталкиваешься от ответа, идешь дальше. Вот такое интервью, конечно, я хотел бы с президентом. В общем, его фамилия в данном случае не важна. И с Путиным. Не важна его должность. Вот, если он завтра там, условно говоря, уйдет, я готов с ним продолжать делать интервью, потому что мне интересно... Кстати, чисто «Разбор полета», формат чисто «Разбора полета», как вы принимали и почему принимали решения.

Поэтому я, естественно, приглашаю и Сердюкова, и Путина, и Шойгу, и Навального, и Жириновского, и Зюганова. Я всех приглашаю. Это работа и это радио. Понимаете? Поэтому... Странный подход. Вот, странный.

«Планируете ли вы возобновить передачу с Михаилом Барщевским?» Мы его не прекращали – «Особое мнение», вторник, в 17. Он и будет, как я понимаю, в этот вторник в 17.

Триад спрашивает: «Куда исчезли туристические передачи в субботу и воскресенье? Весьма полезный источник информации». У них праздники. Они никуда не исчезли. Мы сегодня повторили, как вы знаете, совершенно замечательный «Чужой монастырь» с совершенно замечательной Феклой Толстой, который был. Просто мы повторили несколько передач, они вернутся после праздников и будут их вести.

Мне очень нравится, что подряд пошли вопросы. «Ваш вопрос Путину был не очень точен». «Вы задали заумный вопрос Путину, а следовало задать один простой». Послушайте, я задаю те вопросы, которые я считаю правильными. Понимаете? Вот, я считаю правильными. Вот и всё. Вы задаете свои вопросы, я задаю свои вопросы. Я хотел бы напомнить, что свой вопрос я обсуждал в Twitter’е, обсуждал этот вопрос и здесь, в редакции. Это был генезис довольно непростой – я про него рассказывал. Это же не пресс-конференция, это же даже не интервью. Вот, ты задаешь вопрос и ты не можешь дальше его добить. Это прямая линия, да? Там вообще вопросов не требуется, там требуются рассуждения. Прямая линия – это общение, совершенно другой стиль, другой формат. Ну, вы не поняли, не важно.

«Почему вы перестали вести передачу «Все так» вместе с Натальей Басовской?» Не совпадаем. Я не перестал. Не совпадаем очень часто. Вот, я начал с ней «Дракулу» субботу назад. Потом мне нужно было срочно уехать – я встречался с людьми, у которых график посложнее, чем у меня. Поэтому меня заменил Сережа Бунтман. На этой неделе повтор был. То есть это вот так совпадает. Я – главный редактор, у меня много других обязанностей. Поэтому у меня нет своей передачи практически. И на «48 минутах» меня часто не бывает. Моя работа не эфирная – в этом вся история.

Важный вопрос по RTVi, который задает мне Ева Перон. К сожалению, коллеги из RTVi оставили и оставят только 2 передачи с 13 мая, насколько я понимаю, или 6-го. Это «Особое мнение» 17 часов с понедельника по пятницу и 19 часов с понедельника по пятницу. От всех остальных передач они отказались, поэтому они на RTVi больше выходить не будут. Мы оставляем Сетевизор и вы можете смотреть эти передачи по Сетевизору, мы их будем улучшать, мы будем думать, что дальше мы будем делать с телевизацией, поскольку у нас телевизионная студия остается, ибо выходит «Особое мнение». Сейчас надо придумать, чего делать с Володей Кара-Мурзой, потому что эту программу делал RTVi, а не «Эхо Москвы». Единственная. Ну вот. Поэтому ничем вас, Ева, пока порадовать не могу, будете смотреть через Сетевизор, такая история.

Виталик пишет «Не могли бы вы пригласить на радио Фабио Капелло?» Пригласить-то я могу. Да? Это же вопрос непротивления двух сторон. Попробуем.

Так, пошли дальше. Что еще? «А по сайту вы принципиально не отвечаете?» Андрей, я думаю, что надо сделать отдельную передачу по сайту, чтобы я поотвечал. У нас же Андрей Ходорченков, главный редактор сайта сейчас ушел с поста главного редактора, он сейчас работает на телеканале «Дождь» и является моим советником по интернету. То есть он не ушел окончательно, но он решил, что вызов там, где сайт еще, как бы это сказать, молодой, маленький. У нас сейчас новый шеф-редактор Виталий Рувинский, он еще входит только в курс. Я думаю, что мы с ним найдем время в эфире, может, даже на праздниках, тут как посвободнее, сядем и поотвечаем отдельно на вопросы по сайту. Хотя, я думаю, что на вопросы по сайту надо отвечать на сайте. Но не вижу никаких проблем с тем, чтобы отвечать вот таким вот образом.

«Вам понравилось интервью Тони с вами? Почему ее так мало?» Да, Ира, мне понравилось интервью Тони со мной. Она была хорошо готова, она провела это в очень хорошем стиле. Я, кстати, обратил бы внимание, что это не было «Особое мнение», у нее было не 32 минуты, а 50, все-таки, 52, я бы даже сказал. Тоня будет вести «Особое мнение» в этот вторник, я уже сказал. А о своих планах, я надеюсь, она там и объявит или объявит у нас на сайте. Это ее планы.

Элиза говорит: «Почему вы не подискутировали с Путиным во время прямой трансляции?» А вы видели у меня микрофон? Это же не просто зал или комната, да? Надо, чтобы тебя слышали все. Что я, буду кричать как кричал этот вездесущий депутат Якушев, который вставал и кричал без микрофона «Мне вас жалко, Владимир Владимирович! Мне вас жалко! Вы за всех нас всё делаете». Вот, я должен быть таким вот, что ли, да? И мне тут же должны были принести холодной воды, как я понимаю, или, там, сказать, что аптека за углом Гостиного ряда. Я вас уверяю, у меня есть возможность дискутировать с президентом. Если президент будет давать интервью «Эхо», то в виде вопросов вы услышите отголоски дискуссии. Но я думаю, что вы понимаете, о чем там дискуссия. Ну, все ж понятно. Он же сам сказал, что «мы с вами довольно давно дискутируем на эту тему». Вы же это услышали. И правильно.

Так. Спортом я не занимаюсь. «Разбор полета» иностранным политикам», - Анна из Леона. Для этого они должны сидеть в студии. «Разбор полета» - это в присутствии человека. Человек отвечает на вопросы, поэтому это вряд ли.

Про вещание в Омске ничего не знаю. «Что ж Путину не возразили? Кудрин возразил». А, Кудрину-то поднесли микрофон, конечно. А мне – нет. А что, собственно говоря, я должен был возражать? Меня интересовало, как он относится к сталинизму и к тому, что его сравнивают со Сталиным. Он сказал «Не надо меня сравнивать со Сталиным, я не буду проводить сталинскую политику». Вот, собственно, и все. А чего тут возражать? «Нет, вы будете проводить сталинскую политику»? Вот это его оценка.

Так, что еще? «Что вам больше нравится, быть журналистом или главредом? Все-таки, это разные профессии. Адель из Казани». А по-разному. Вы знаете, это все равно, что вам больше нравится, компот или мясо. Иногда переедаешь мясо и хочется компоту, иногда перепиваешь компоту, хочется мясо. На самом деле, вы абсолютно правы, Адель, это абсолютно разные работы и у меня обе очень хорошо получаются, как считают все остальные. Я-то понимаю, что людей можно сравнивать по работам только – главного редактора с главным редактором, журналиста с журналистом.

«Что под условным названием «квартальный отчет». А, все стали мне предлагать формат Путину. Понимаете, дело не в том, какой я придумаю формат, дело в том, чтобы ему стало невозможно от него отказаться, понимаете? Вот я скажу «Владимир Владимирович, давайте вы будете квартально отчитываться на радио «Эхо Москвы» за...» Ну, вы понимаете, да? Ну, я понимаю, что у нас уже в психушки не сажают, но я бы, в общем, как бы, воды бы опять холодной бы налил.

Да нет. Тут нужен формат. Совсем другая история. Тут надо понимать, что ему... Ну, вы же видели, вы сами все видите. Ему скучно. Ну, чего мы будем? Ну, у него просят садики, у него там выходят люди, которые... Это важные проблемы для них. Вы посмотрите, там вот эта девушка-фельдшер была, вот эта многодетная семья. У них, действительно, проблемы. И, кстати, когда говорят «Там сидят подсадные утки»... Там есть подсадные утки. На самом деле, люди выходят со своими проблемами. Подсадные утки – это те люди, которые явно, как бы, мы знаем, что человек такой, а он задает из другой области или про другое совсем. Мы представляем, что проблемы в армии вот такие... Мы тут встречались с министром Шойгу в закрытом режиме. Он там поговорил, там, даже у меня волосы дыбом уже становятся, а ему задают вопрос про стихи Васильевой. Понимаете? Вот это вот для армии самое главное сейчас. Нет, это для армии не самое главное сейчас.

Но есть люди, которые задают о своем больном. И они бьются всюду, и никуда пробиться не могут, и, вот, президент – последняя надежда. Это правда. Ну вот вы это хотите? Ну, можно его посадить в студию, включить ему телефон и реально будут такие же вопросы. Вот, послушайте меня, вот, наши слушатели будут реально задавать такие же вопросы. Ну, будут еще такие «Ты зачем там посадил, там, я не знаю, кого-нибудь?» Ну и чего он ответит? «Я никого не сажал. Идите в суд». Ну и чего, вам это надо?

Нет, это президент и формат интервью с президентом должен быть серьезный. Ну, тут дальше говорят «Прекрасны Плющев с Гайдар», «Ужасны Плющев с Гайдар». Это замечательно. Еще чего-то. Тут опять Ларина, не Ларина, Пархоменко, ужасный Пархоменко, прекрасный Пархоменко.

Так. «Вчера ваше молодое дарование...» Я не знаю, кто у меня молодое дарование. Рядом со мной все уже давно молодые дарования, даже уже Бунтман – молодое дарование рядом со мной. Поэтому, знаете ли, когда вы чего-то хотите, то, вот, пишите, пожалуйста, нормально, а не кидайте пальцы-то. Мне тут ваши пальцы совершенно не интересны.

Так. Вот: «Спасибо Михаилу Соколову о Первой мировой войне». «Ваша станция боится затрагивать тему проституции». А что, есть тема у вас, Арсен? Как вас колотит о мой пейджер. Страшно подумать. Страшно подумать. Бедный, да.

Ну, а что касается истории прокуратуры и НКО, является формой троллинга. Может быть, это и форма троллинга, только не для тех НКО, которым предъявляют требования зарегистрироваться иностранным агентом и штрафуют на сотни тысяч. Чего и вам желаем, Ирина. Спасибо всем, кто был со мной. И оставляю вас в жарких объятиях Яши Широкова. До свидания.