Без посредников - 2011-06-19

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну что же, в Москве 11 часов... Ой, «11 часов». 17 часов. У меня так загородило эту самую, я думаю: «Неужели, 11 часов? Где ж я был все это время? Заснул, проснулся, очнулся, гипс». В Москве 17 часов и почти 13 минут, у микрофона Алексей Венедиктов, добрый день, добрый вечер. Пока Оля Журавлева и Яна Маргасова находятся в отпуске, то программу «Послужной список» вы будете слушать о послужном списке радиостанции «Эхо Москвы». Связь наша с вами обычная, прежде всего работает Сетевизор – можете любоваться каналом Евроньюс за моей спиной (это такой, редкий случай). Кроме того, конечно, я принимаю вопросы по SMS +7 985 970-45-45. Не забывайте подписываться. Конечно, вы можете через твиттер @vyzvon посылать свои сообщения и через интернет.

Значит, сначала будем обозревать с вами вопросы, которые пришли по интернету. Там из обычной помойки удалось выбрать пару десятков вопросов, и затем смски ваши, которые к этому времени, наверное, набегут. Останется время – будет телефон. Итак, поехали.

Ну, эта программа – такая смесь «Без посредников» и «Особого мнения», поэтому можете задавать вопросы не только по работе радиостанции, тем более, что наступает летний сезон, и как и во многих медиа летний сезон требует и повторов. Меня, кстати, спрашивают, почему так много стало повторов. Ну, потому что люди уходят в отпуск, а люди уникальные у нас, штучные, заменить их некем часто и нечем. И мы пытались записать, и пытаемся записать передачи, что называется, на вперед, как принято здесь говорить на профессиональном жаргоне. Не всегда это получается. Ну, вот, там из длинной поездки вернулся, скажем, Виталий Наумович Дымарский, и затем пошла «Цена победы» уже впрямую – по-моему, это достаточно все вернулось на круги своя. После этого у нас, я думаю, что в июле еще уйдет Юля, например, Латынина уйдет в июле, если ничего не произойдет (имею в виду какую-нибудь очередную грузино-российскую войну). Чтобы не думали, что я ее отстранил от эфира, планируется и ее отход. Ксения Ларина собирается у нас уехать на месяц-полтора в отпуск – я ей разрешил тоже июль-август. Поэтому, на самом деле, хочу вам сказать, никто не уволен. Вот. И никто не отстранен. Но лето. Там, где можно заменить другой программой, заменяем. Там, где лучше записать, записываем. Там, где лучше повторить, повторяем. Поэтому не устраивайте из каждого отсутствия человека какой-то там крик души, там, «Где Марина Королева?» Марина Королева выйдет в конце следующей недели, выйдет из отпуска – у нее был больше месяца отпуск, я ей разрешил. Вот, разрешил я ей. Поэтому можете не беспокоиться.

Хочу сказать несколько слов о Елене Георгиевне Боннэр, которая ушла из жизни в пятницу вечером, по-моему, в Бостоне. Она, конечно, была совершенно удивительная женщина, при том, что я, естественно, как советский человек, советский мальчик, с вниманием тогда увлекающийся политикой и международной, читал и про нее, и про Андрея Дмитриевича Сахарова массу всякой лжи. Читал в газетах, читал в книгах. И когда я это все читал, ну, может быть, потому что у меня такой был исторический склад ума, что я считал, что нужно обращаться к документам, вот, чего-то там не клеилось. Картинка не клеилась к написанному. Это такой, знаете ли, был для меня персонализированный уникальный случай. Пожалуй, Сахаров и Боннэр меньше, чем даже Солженицын, потому что Солженицына я, как вы понимаете, как многие из вас, читал во всяких там репринтах, перепечатках и так далее. Я мог составить свое мнение о Солженицыне по тому, что он написал. То же самое про Андрея Дмитриевича Сахарова. А, вот, про Елену Георгиевну Боннэр, конечно, я своего мнения составить не мог, потому что она, в общем, ничего и не писала во времена моей молодости и зрелости. И поэтому мое мнение, там, вот, составлялось по советским источникам. И я повторяю, я, вот, знаете, как Натан Эдельман писал «было, не было, не знаю». Могло ли быть? Вот, очень часто то, что писали о Елене Георгиевне Боннэр, не могло быть. Ну, вот, просто сравнивали вы какие-то тексты, какие-то вещи, какое-то поведение публичное. Все публичное – никаких там скрытых источников, общих знакомых у нас не было.

Ну, вот, например, очень часто повторяющееся и до сих пор обвинение, что именно жена Елена Боннэр втянула Сахарова в антисоветскую тогда, диссидентскую, если угодно, деятельность. И, кстати, это же мнение повторил и сын Андрея Дмитриевича Сахарова в недавнем фильме, Дмитрий Сахаров, сын от первого брака просто по годам. Первое публичное выступление Сахарова против, скажем, Брежнева и решение Брежнева, подчеркиваю, публичное очень резкое датировано 1966-м годом. Значит, познакомился он с Еленой Георгиевной в 1970-м году. Вот, собственно, и вся история. И в 1968-м году уже Андрей Сахаров активно выступал по чешским событиям, по процессам диссидентским, которые начались как раз против тех, кто в 1968 году вышел на Красную площадь, 5 человек. И никакой Боннэр он в глаза не видел, знать не знал, слыхать не слыхивал, что называется. Ложь, ошибка, заблуждение, как угодно.

Но нормальный человек, когда сравнивает даты, он понимает, что здесь не клеится. Может быть, это аберрация памяти – такое тоже бывает. Но, конечно, когда уже в годы перестройки я стал больше читать о ней, я раза 2, наверное, до ухода Андрея Дмитриевича из жизни разговаривал с Еленой Георгиевной (не больше) как журналист «Эха Москвы». Не больше – вот, раза 2. Вот, она произвела на меня, знаете, есть такое впечатление, цельной натуры.

Вот это очень трудно объяснить. Это имеет, конечно, свои плюсы, свои минусы. Но в той эпохе это, безусловно, был плюс. Вот, она там человек абсолютно был цельный, убежденный, очень жестко отстаивающий свои точки зрения в разговоре с Андреем Дмитриевичем. Надо было, кстати, видеть их разговоры. И кто там думает, что там Андрей Дмитриевич был у нее под каблуком или она была домохозяйкой, а она, то есть, была у него под каблуком, это абсолютная ошибка, потому что они разговаривали, знаете ли, как люди одной крови, имеющие разные точки зрения. Активно спорили, обсуждали... Спорили – неправильное слово. Обсуждали проблемы, взвешивали, высказывали свои разные точки зрения. И было гораздо интереснее не спорить с ними, хотя, мне многие идеи Сахарова тогда казались, да и сейчас кажутся, наивными – может быть, я ошибаюсь, может быть, я сам наивный, и Елены Георгиевны, естественно. Но они это обсуждали, и было интересно смотреть за обсуждением, было интересно смотреть, как работает мысль у этих людей. Она совершенно как эхо, извините, они друг друга дополняли. И, конечно, неожиданный быстрый уход Андрея Дмитриевича в те годы – это, конечно, было для нее огромной трагедией, потому что Елена Георгиевна при том, что она спорила с Сахаровым жестко, она его еще не только безмерно любила, но и уважала.

Сейчас скажу страшную вещь, еретическую, можно сказать. Вот, наверное, многие наблюдали взаимоотношения Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны. Вот, как люди в таком возрасте, прожив долго и зная друг о друге много чего, могли так нежно друг к другу относиться. Вот, ровно это... Может быть, слово «нежно» для Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны звучит для вас странно, но это было так. И поэтому уход Андрея Дмитриевича из жизни для Елены Георгиевны, конечно, был колоссальной потерей. И, вот, все эти 20 лет она, на самом деле, очень неохотно общалась на эту тему. Очень неохотно. И, конечно, ее голоса такого, жесткого и некомпромиссного было мало, в том числе и на «Эхе».

Я думаю, что как всегда история оценит. Пока оценивают люди, которые жили в одно и то же время с ней. Многие из вас знают ее исключительно по картинке или по писаниям разных коллег моих. Ну, вот, мне сегодня как-то стало жалко. Жалко. Очень жалко. Так что мир ее праху, пусть земля ей будет пухом. Елена Георгиевна Боннэр ушла от нас. И я хотел бы, чтобы вы послушали, последний раз она давала нам небольшое интервью по одному вопросу – это было 5 лет тому назад, она уже болела – оттуда, из Бостона. И вот это Елена Георгиевна Боннэр для «Разворота», она возвращалась к этим темам, они ее, действительно, очень волновали. Это темы, знаете, такие, на стыке закона и морали. Закон-мораль – вы знаете, это можно сказать, наш кейс, да? Отношения справедливости и законности. Вот, что Елена Георгиевна Боннэр говорила о смертной казни. Уже в России была смертная казнь отменена, как вы знаете, к тому времени, но мы возвращались к этой теме вместе с Еленой Георгиевной.

Е.БОННЭР: Принципиально плохо отношусь к смертной казни. И кроме того, мне кажется, лозунг, который является основным, вроде как, в войне в Ираке, демократия и смертная казнь несовместимы. И хотя доброго чувства я ни с какого бока к Саддаму Хусейну не испытываю и считаю его, действительно, преступником не только по отношению к курдам и шиитам в 90-е годы, не только по отношению к собственному населению, среди которого погибших тысячи, но еще и я очень хорошо помню, что он – один из участников покушения на Абдель Керим Касема, и Абдель Керим Касем помиловал их вначале, когда Ирак вообще пытался встать на демократический путь. Это конец 1959-го или 1960-й год. И, вот, помилованный Саддам Хусейн потом казнил Касема. Так что добрых чувств или намека даже на них я не испытываю, но смертная казнь сама по себе мне кажется ужасной.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это была Елена Георгиевна Боннэр, которая ушла из жизни в эти дни.

Это передача «Без посредников», суть событий и так далее, особое мнение. Давайте мы посмотрим, что вы прислали мне, касающееся эфира «Эха Москвы». Ну, первое. Я хотел бы здесь, естественно, выразить благодарность всей команде, которая работала на Петербургском экономическом форуме. 56 интервью с известнейшими людьми. Это сделали, в основном, журналисты, корреспонденты, которых вы хорошо знаете. Моя там роль в этом, сразу могу сказать, была минимальной – у меня было только 6 интервью из 56-ти (не так много за 3 дня). Но тем не менее, я хочу вам сказать, что совершенно фантастическая, для меня даже неожиданная работа моих коллег, которые работали и там, собирая и передавая эти интервью, и здесь, выставляя их в эфир, расставляя их по эфиру (еще не все даже прошло). И работа Сетевизора, который пытался вот эти потоки информации перебросить на наш сайт. Это, конечно, было круто. Я еще раз, вот, благодарен моим коллегам. Конечно, были совсем вещи крутые, отдельно крутые вещи, которые, может быть, там в потоке и не очень понятны. Скажем, приход мэра Москвы Сергея Собянина сразу после объявления президентом об изменении там статуса или не статуса (мы об этом будем говорить), как его зацепили и протащили, отбивающегося среди многочисленных коллег с криком «Эхо «Эхо Москвы»! Дорогу! Поди-поди!» - раздался крик. И протащили там метров, наверное, чтобы не соврать, 120-150 по диагонали. Это, конечно, абсолютно журналистский подвиг. Мы видим это и по тому, как пресса наша, другие коллеги откликнулись на это интервью, первое интервью и достаточно интересное. Конечно же, министр, вернее, госсекретарь по внешней торговли Франции о продаже Мистралей нам – совершенно уникальная история тоже, как удалось там с помощью – спасибо послу Франции, который там, можно сказать, сильно вложился в это интервью, приведя министра, который был абсолютно замученный – можете посмотреть на сайте это интервью. Там когда мы встали, вышли, посол мне говорит: «Ну как?», я говорю: «Он очень усталый». Это так.

Ну и много было еще. И были вещи, которые, может быть, не состоялись. Да, удивительный отзвук, такое, знаете, проходное, я бы сказал, интервью с президентом Татарстана Миннихановым. Вдруг оказалось очень зазвучало в Татарстане. Я просто смотрел прессу и казанскую, и татарстанскую. И более того, сейчас уже кто-то откликнулся, уже какие-то критики по его языковой политике уже злобно откликнулись на необъятных просторах интернета. В частности, наши коллеги из издательства и сайта Регнум, такую статью Модест Колеров написал, что, мол, после этого интервью понятно, что татарская этническая элита начинает войну против России (это вот это интервью 5-минутное, да?). Такие, неожиданные всегда отзвуки бывают.

Могу сказать, что те, кто наблюдал за нашими фото разными, они видели то, чего не слышали другие люди. Ну, например, когда Кобаладзе, я, Александр Волошин и Сергей Кириенко сидели за столом, пили чай. Я думал взять интервью у Кириенко, потом выяснилось, что он уже раздал в этот день 5 интервью, я сказал: «Нет, Сергей, знаете, я у вас не буду сейчас брать интервью, потому что вы сейчас выжитый лимон, сейчас вы будете повторять все, что вы сказали другим. Совершенно бессмысленно это и для нас, и для наших слушателей. Давайте в конце июля, во 2-й половине июля мы найдем место в вашем графике (он согласился), вы придете сюда ко мне на час и мы поговорим и о Фукусиме, и о ядерных реакторах, и о бизнесе, и так далее». И мы сидели, как вы думаете, о чем мы разговаривали? Вот, подумайте. Кириенко, который возглавлял список СПС на выборах в 1999 году, Александр Волошин, который тогда был главой администрации, и мы с Кобаладзе? Конечно, мы говорили о «Правом деле», о шансах, о генезисе и так далее. Поскольку это было за рамками эфира, я вам как бы... Это мнение, мы собирали мнение.

Та же самая история, мы час сидели с Игорем Ивановым, бывшим министром иностранных дел России, человеком, который, конечно, с огромным знанием, с огромным потенциалом, совершенно свежий, совершенно такой, в боевой форме. И мы договорились, что он тоже к нам придет и даст свои комментарии и по Ливии, и по Тунису, и по Палестине, то есть, вот, по горячим точкам, по Приднестровью, по Украине.

Это все, вы знаете, вот, важная работа внутри форума, то, что мы могли видеть. Ну, конечно, красавец Кобаладзе, которого мы подвели к Анне Чапман, и та фотография, которая на нашем сайте, Кобаладзе и Чапман, «генерал дает указание сержанту» - так она носила такую кличку. Это просто такое, знаете, ну, такая фишка, что называется.

Ну, просто надо понимать, что на форуме разные люди встречаются, сталкиваются, которые, в общем-то, в обычной жизни и даже в журналистской профессиональной жизни сталкиваются гораздо, что ли, сложнее. И я как раз еще раз повторяю, я хочу сказать спасибо команде «Эха Москвы», потому что в нечеловеческих условиях по количеству людей, принимающих решения... Там, выцепи руководителя фирмы Боинг, например. Поди выцепи его. Это сложно. Или, скажем, мэр Чикаго, который 21 год был мэром. 21 год человек был мэром. Он будет сегодня через 1,5 часа у нас – мы же там об этом с ним договорились. Так что, видите, все для вас, родные мои, даже новости, которые вы сейчас услышите.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: 17 часов 35 минут в Москве. Алексей Венедиктов. Ну что же, +7 985 970-45-45. Буду чередовать смски и то, что было здесь. Вот, Евгений из Петербурга (раз уж я приехал сегодня из Петербурга, надо ответить оставшемуся там, видимо, Евгению): «Алексей Алексеевич, жалко ли вам Юрия Буданова? Что вы думаете об инициативе Жириновского реабилитировать экс-полковника, восстановить его звание и медали?» Значит, я в свое время очень внимательно изучал материалы дела Буданова, прежде чем составить свое мнение. Мое мнение, что Буданов совершил убийство, это убийство ничем оправдать нельзя. Просто, вот, он совершил убийство. Если он был не в своем уме и не в здравой памяти, хотелось бы, конечно, понять, кто полковника, дважды контуженного, назначает командиром танкового полка? И почему они не понесли за это ответственность? Но ни о какой реабилитации Буданова, потому что доказано, что это убийство совершил он (да он и не отрицал это), спор шел вокруг мотивировок этого убийства, которое было признано убийством, я повторяю. Поэтому, конечно, я не согласен с господином Жириновским, что его надо реабилитировать. В каком смысле реабилитировать и восстановить звание и медали? Почему? Закон был исполнен.

Что отличается, кстати, от истории с лейтенантом Аракчеевым, чье дело сейчас опять всплыло. И тогда, и сейчас меня, знаете, как говорят, терзают мутные сомнения. Я тоже почитал подробно про это дело, не менее подробно, чем про Буданова. У меня сомнения по поводу именно Аракчеева. Не Худякова, а Аракчеева. Потому что у Худякова, ну, вот там другая история. Вы знаете, что, например, в его доме нашли обручальное кольцо, снятое с вот этого водителя такси, который был арестован, затащен, избит. Каким образом кольцо там оказалось, никто объяснить не может. Само закатилось, что ли? Вещественное доказательство.

На Аракчеева этого нет. Поэтому, конечно, если бы начался новый судебный процесс над Аракчеевым в судебном порядке, я повторяю, мы бы это освещали подробно. Но, в принципе, если уж совсем честно говорить, все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого или подозреваемого всегда. Поэтому, конечно, я не буду выходить на площадь там «Свободу Аракчееву», я буду, скорее, поддерживать тех, кто считает, что дело лейтенанта Аракчеева должно быть в открытом и гласном суде пересмотрено. А можно пересматривать любые дела, естественно и понятно, но дело Буданова лично для меня ясно.

Вот. Это, значит, вопрос был от Евгения из Петербурга здесь. Теперь про запись я уже отвечал, про некоторые новые передачи. Ну, на самом деле, есть несколько задумок. Ничего кардинально меняться не будет. Не будет ничего кардинально меняться – ни сайт «Эха Москвы», ни программа «Эха Москвы». Послушайте, я вам уже говорил, что наша редакционная политика и работа моих коллег в эфире и за эфиром привела к тому, что «Эхо Москвы», начиная с сентября-месяца по Комкону в Москве держит 2-е место. Поднялась с 6-го на 2-е. И, вот, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь .... май – 2-е место. И 2 недели июня – 2-е место. И я не вижу, по какой причине я должен там ухудшать эфир, экспериментируя с очень непонятным материалом. Ну, да, 3-4-5 передач. Вот я сейчас думаю о возвращении и нормальной такой позиционирование авторской песни Нателлы Болтянской. Есть у меня задумки – мы начали разговор опять с Ашотом Насибовым. Мы возвращались недавно сравнительно, месяц назад к разговору с Владимиром Познером. Я хочу применить Тину Канделаки не так, как она применяется в «Нереальной политике» - я уже говорил, мне эта программа не нравится. Просто не нравится. Я думаю, что там не потенциал Тины, ну, не потенциал Андрея Колесникова (но я здесь с ним меньше знаком как с интервьюером). А у Тины потенциал большой, я хочу применить. Получится – получится, не получится – не получится. Поэтому отношусь к этому более-менее спокойно.

Более того, все время и на форуме разговаривали, нам нужно, все-таки, сделать такие сегменты, когда нас часто перекрывают регионы, надо сделать сегменты московские, да? И я с мэрией, с мэром Москвы говорил о том, что у вас какие-то такие, скромные новые вице-мэры и начальники департаментов, не приходят, не рассказывают о том, что они делают. Надо объяснять. Пусть даже люди не согласны с этим, но надо объяснять, почему это делается. Ну, вот, в ту сторону, наверное, двинуться. Мы, наверное, двинемся. Ну, посмотрим, как. Я пока не готов говорить о формате – рано. Слушайте, у меня еще 2 месяца до открытия нового сезона (новый сезон открывается у нас по традиции на неделе с 22 августа), вот мы с 22 августа и будем это делать.

Да, «большую премию Ире Воробьевой за самоотверженную работу». Ира Воробьева – да, самоотверженно вела работу, сказал бы я. Это правда. Дальше. «На рыбалке...» Чего-то ничего не понимаю. «Как часто вы встречаетесь с Путиным?» - спрашивает Сергей из Игумени. Чего-нибудь передать? Сергей? Чего-нибудь передать? Не стесняйтесь. Можно же и передать, не встречаясь, так сказать, на расстоянии. А теперь серьезно. С премьером в длинном разговоре я, мы, мы, главные редактора встречаемся максимум 2 раза в год, минимум 1 раз в год – в августе, в Сочи. Вот, последняя встреча такая, разговорная, такая, длинная разговорная была там. Но это не значит, что я как там человек, который журналист, ездит в разные поездки. Вот, завтра я, опять-таки, снова улетаю. Вы знаете, что большая российская делегация будет на авиасалоне в Ле Бурже. Я никогда там не был, в Ле Бурже и, в принципе, я договорился с некоторыми нашими людьми, принимающими решение. Там бывают у них коридоры времени, там, попить чайку, что называется, поговорить, понять, и в том числе в этой поездке будет Путин. Не знаю, удастся подойти, не удастся – не известно. Но, в принципе, раз в год. С Медведевым – 2 раза в год, не считая встреч на приемах, где можно подойти, или, вот, как журналист, который ездит в поездку. Вот, сейчас на форуме не подошел. Не подошел, на самом деле, из-за китайцев, потому что там председателя Ху охраняли так, что мало не покажется, нашим и не снилось. Поэтому когда они вместе, подойти было невозможно.

Поэтому подходить и встречаться с людьми, принимающими решения, это во всем мире работа главного редактора. Знаете как? Главный редактор, у него есть функции раз, два, три, четыре, пять, шесть. Вот, главные редактора во всем мире встречаются с людьми, принимающими решения, для того, чтобы понять мотивировки, по каким они принимают решения.

Понятно, что на этих встречах нас пытаются обаять или, там, завербовать, как говорят некоторые. Но мы-то это тоже понимаем, мы тоже уже седые волки, да? Поэтому вы не волнуйтесь, Сергей. Вы смотрите не на то, сколько я с кем встречаюсь, а на то, как у меня выступают разные люди, журналисты, кто у нас приходит в эфир, кто у нас не приходит в эфир. Вас должна волновать редакционная политика, а не личные вкусы главного редактора, с кем ему встречаться и выпивать.

Так. Далее здесь. Про Ливию. Можно я не буду про Ливию? Так. Глупости какие-то. Не хочу. Так, пошли дальше, посмотрим тогда интернет. Вот, Додон2, строительство, Санкт-Петербург говорит: «Ради участников питерского форума перегородили набережные, проспекты, мосты, острова. Как вы перемещались по городу? На автомобилях со спецсигналами или с маячками? За окном видели застрявшие автомобили петербуржцев на боковых улицах? Алексей». Алексей, я перемещался на заказанной машине без спецсигнала и без маячка. Мы просто арендовали автомобиль, потому что, действительно, на общественном транспорте туда, на Ленэкспо не очень-то и проедешь. Поскольку я жил в гостинице «Прибалтийской» (если вы – петербуржец, вы понимаете, в какой стороне я перемещался там), поэтому там было перегорожение, но, честно говоря, поскольку машина шла в общем потоке, пробок я не видел.

Я вам скажу, где были пробки. Пробки были из-за Стинга. Вот, был Стинг, как вы знаете, на Дворцовой. Там безумное количество народа, а я ехал на встречу. И мы мертво встали на Дворцовой. И это вас не удивляет? Не пугает? Давайте тогда перенесем Стинга на Красную площадь, а форум тоже куда-нибудь перенесем, и давайте все перенесем из Петербурга. Кстати, можем перенести и Петропавловскую крепость, чтобы люди ездили, смотрели, не заезжая в Петербург, Петропавловскую крепость.

За все надо платить – за тысячи туристов, которые оставляют деньги в вашем городе. Вы себе представляете, сколько заработал город за эти 3 дня, когда там президент Боинга, Майкрософта, там, вот, в нашей «Прибалтийской» - не самая лучшая гостиница ваша, все было забито китайцами и индусами. Представляете, сколько денег они оставили в городе не только в гостинице, но и в общепите? И зарабатывали на этом петербуржцы. Да, неудобство, я понимаю. Именно поэтому, раскрою вам тайну, очень серьезно стоит вопрос о рассмотрении другой площадки Петербургского форума, который может не стать Петербургским.

И мне был показан опрос, представительный опрос, что петербуржцы прекрасно понимают, сколько денег в бюджет, в бизнес, в малый бизнес приносит этот форум и в виде налогов тоже, они поддерживают сохранение форума в Петербурге.

А что касается организации, тут я с вами абсолютно согласен, потому что, скажем, логистика движения вокруг Ленэкспо (ну, я говорил со специалистами) – она была плохо организована. Это так. И чего тут удивительного? Вы просто отвыкли, что к вам приезжают президенты, премьеры, катаются по городу. А мы здесь привычные. Но это просто вопрос организации логистики. Ну, если вы не хотите, чтобы к вам приезжали люди, оставляли деньги в городе, вы там как-нибудь у себя решите. Там, мне все равно, где будет в этом смысле форум, в Петербурге он будет или в Ярославле он будет. Я просто знаю, я говорил с ярославскими ребятами, когда Ярославский день один день – просто город там на месяц зарабатывает, люди зарабатывают. Люди, да? Не чиновники, а, вот, идет человек и покупает бутылку воды. И кто от этого выигрывает? Идет человек и покупает рубашку. Я не говорю там про уже всякие там гостиницы, едальни разные. Вот, просто поймите, да? Это, вот, мир, где всегда за все надо платить. Вы хотите больше денег – вы должны привлекать людей разными мероприятиями. Но что вы должны буквально, я не знаю, делать – это вы должны понимать, что если вы этого делать не будете, это будут делать другие. И город начнет погружаться в прежнюю трясину, скажем так.

Когда я последний раз ездил в метро? Недели 2 назад. А чего вы хотели узнать, Алексей? Ну, естественно, в московском.

Так. Дальше пошли. Студент из Ганновера: «Алексей, не хотели бы вы сделать передачу, например, судеб двух-трех героев о Реконкисте». Да-да-да. И Польша, и Реконкиста у нас с Натальей Ивановной Басовской стоят в плане – это мы будем делать, и программа «Все так» будет продолжаться. Я могу вам сказать, что мы договорились с Сергеем Бунтманом, мы будем делать программу, серию в «Не так» об украинских гетманах. Сережа взял это на себя – мы там бросили монетку, выиграл он, я с сожалением вздохнул, но судьба распорядилась таким образом. Так что будет такой минисериал внутри программы «Не так» Сергея Бунтмана.

Так. Далее. Артемий Троицкий. Ну, мы будем поддерживать Артемия Троицкого. Я должен сказать, что то, что происходит вокруг судебных процессов (а их сейчас 5), на мой взгляд, вполне скоординировано. Мы поймем, куда тянется эта координация, вот, я думаю, я через неделю приеду после всех этих Ле Бурже, и просто, вот, общаясь со своими знакомыми за кремлевской стеной, в застенке, попробую понять, скоординировано это или нет? Но, на мой взгляд на сегодня, скоординировано, потому что человек получил 5 процессов, он просто привязан к Москве, он не может шага сделать от Москвы. Понятно, откуда ветер дует, но, все-таки, лучше получить информацию, чем просто заниматься вычислениями. Я так и буду это делать.

Так. А сегодня День медика, да? Ну, тогда я поздравляю. Если сегодня День медика, как мне пишет... Кто это у нас? Доктор Виктор. Да, я поздравляю всех медиков. Я хочу сказать, что у нас на сайте я открыл для себя абсолютно удивительную категорию людей, блогеров – это медики. Они совершенно какие-то, вот, отдельные и фантастические. И я прежде всего желаю нам, пациентам удачи с вами, а вам умения применять, скажем так, новое. Вот, если учитель – это очень консервативная профессия, то медик – это должна быть очень революционная профессия. Потому что когда ты перестаешь бояться человека в белом халате, когда он тебе не причиняет боль даже для того, чтобы вылечить, это огромная история. Я по своему сыну вижу, как совсем по-другому умеют и могут (может, мне так повезло?) работать медики. Поэтому я поздравляю всех знакомых и незнакомых медиков с Днем медика, и мы себя вам вверяем. И не принудительно. Но мы сейчас уже выбираем, конечно, кому вверять, какому медику, кому из вас. Но тем не менее, хотелось бы, чтобы не люди из России ехали, там, в Германию, Израиль, Францию, США, Англию, а чтобы люди из других стран ехали лечиться к нам. Есть такие места, есть такие клиники. Но хотелось бы, чтобы, конечно, медик звучал гордо, извините за пафос. Звучал город.

Антиселигер, меня спрашивают, мое мнение. А чего? Отличная задумка, отличная идея. Я могу сказать, что меня в этом году впервые пригласили прочитать лекцию на Селигере. Ну, вы знаете, надо себя уважать, на мой взгляд. У меня представления о чувстве собственного достоинства, или самолюбование, как мне пишут, заключается в том, что там, где макеты голов людей сажают на колья, там мне не место. То есть если бы я был журналист и если бы меня позвали туда как журналиста или «Эхо Москвы» как журналиста (и там, кстати, есть наш журналист, внедрен, скажем так). Но, на самом деле, он внедрен как журналист «Эха Москвы», и мы совершенно там не скрываем того, что журналист наш внедрен, вот, Настя Бацуева будет писать оттуда. Вот, то, что видит своими глазами. Но как гость, вы знаете, я, наверное, уже, действительно, имею право выбирать те места, куда мне ходить, а не бросаться на все первые попавшиеся предложения, даже если бы это было интересно.

Это место, на мой взгляд, на которое приличный человек до тех пор, пока руководство Росмолодежи, организаторы лагеря Селигер, движение Сталь не принесут извинения тем, кого они так выставили, ноги моей там не будет. И более того... Да, это для них, может, не потеря, но это они меня позвали, а не я напросился. Более того, ну, омерзительно. Могу я не ходить по помойкам? Вот это, с моей точки зрения, помойка. Вот и все.

Это касается именно тех организаторов, которые это все устроили. Значит, никаких... Они будут ждать, видимо, когда уйдет из жизни, там, скажем, Людмила Алексеева, чтобы потом лить крокодиловы слезы по ней. Да? Ну, мы-то помним. И поэтому не интересно.

А Антиселигер, наверное, симпатичная вещь. Кстати, скажу, вот, о своем умозаключении то, как власти лояльно отнеслись к Антиселигеру, не препятствовали (пока, во всяком случае), там милиция вела себя предельно вежливо. Вы знаете, я, конечно, не знаю точно и достоверно, но зная, как в нашей стране принимаются решения, и зная, каким образом они выполняются, я могу вам сказать, что мне кажется, что решение о непрепятствовании Антиселигеру принималось на самом высоком уровне, включая президента Дмитрия Анатольевича Медведева. Потому что я абсолютно уверен, просто люди, которые знают эту систему, любой российский гражданин, который видит, как в течение последних лет любых оппонентов молотят и в масках, и без масок, и милицейской дубиной по голове и так далее, видят, как себя ведут правоохранительные органы и администрация района, это для меня означает, что команда пришла с самого верха. Этот верх у нас, если говорить об отношении к гражданскому обществу, этот, все-таки, верх – Дмитрий Анатольевич Медведев. Не могу доказать, не могу убедить, но думаю, что был разговор и Медведев отдал некие распоряжения по поводу не мешать, не препятствовать проведению Антиселигера.

Мне еще Неля пишет, сегодня еще и День отцов. Поздравляю. Отцы! Коллеги! Нас больше, чем этих. Поэтому я вас тоже... Не чем матерей, а чем не-отцов. Поэтому я вас поздравляю, и будущих отцов я тоже поздравляю, и нечего там мне за стеклом, Елене Афанасьевой показывать, что она – мать. А мы – отцы. Значит, поздравляю, действительно. Вообще, на самом деле, праздники такие как День матерей, День отцов мне греют душу. Я не знаю как вам, но мне они греют душу гораздо больше, чем, там я не знаю, 4-е ноября или 7-е ноября. Вот, есть праздники, которые праздники, там, 9-я мая, День победы, Новый год, дни рождения близких. И я бы туда добавил День матерей и День отцов. Ну, там еще бабушек, не бабушек, дедушек, не дедушек тоже. Вот. Это программа «Без посредников», у нас еще 4 минуты.

Ну, знаете, у меня спрашивают, почему мало берется вопросов в программе «Особое мнение». А вы посмотрите, что за вопросы люди пишут. Мы, кстати, тут заново обнаружили несколько бригад, которые пришли к нам на сайт. Причем, позвонил человек, мы встретились, он был одним из членов бригады и есть, он сказал: «Понимаете, мы зарабатываем таким образом. Я хочу вам сказать, что, вот, есть бригада, которая будет атаковать на каждом блоге, на каждом этом. Вот, нас 7 человек, вот наша зарплата, вот все». Он не выдал, кто чего. Мы таким образом поставили несколько ловушек, специально провоцирующих, и немедленно они проявились, немедленно. Вот, сразу вот мы поставили 3 ловушки одновременно, и, вот, они вышли с одинаковыми вещами, и мы их тут же забанили. Вот, немедленно. Поэтому, ну, чего с ними сделаешь, да? Ну, люди зарабатывают. Кстати, люди зарабатывают. Ну вот мы их забанили.

Меня спросили здесь про студентов, которые пришли сдавать экзамены за школьников, какое мое отношение. Слушайте, это мошенничество. Послушайте еще раз: это мошенничество. Они совершили акт мошенничества: по подложным документам они попытались для других получить то... Это все равно, что по паспорту вы придете, для несовершеннолетнего купите водку. Это уровень мошенничества такой, да? И за это надо отвечать. Это их риски, они должны были представлять риски. Я уж там по поводу отчисления, не отчисления не знаю – надо смотреть уставы вузов и закон об образовании, честно говоря. Но есть статья за мошенничество. Чего? Давайте их сажать тогда по статье «Мошенничество». Или не сажать там, а давать условные срока. Они будут судимыми. Этого оставлять нельзя, понимаете? Мне представляется, что вот эта история о списывании – она, на самом деле, гораздо более глубокая, чем история о ЕГЭ, чем история о... Вот, я в жизни. Вот, сегодня мы с Мезенцевым говорили, я в жизни списывал 2 раза. Я очень хорошо помню. Один раз я списал в школе геометрию, потому что я не знал, как решать совершенно, получил честно свою тройку, потому что писал неаккуратно. И второе, я уже не помню чего, но тоже что-то математическое я списал – не помню, почему. Но знаете, когда я написал диплом, а мне сказали, что я его списал, мне было обидно до слез, потому что я в институте никогда ничего не списывал. И в школе, повторяю, списывал 2 раза.

И когда развернулась эта история, я задал вопрос своему сыну (кстати, отцы) 10-летнему (у них же тоже был выпускной экзамен), я у него спросил: «Слушай, скажи мне, а ты списывал?» Он сказал: «Нет». Я говорю: «А почему?» Он говорит: «Так я ж все знал». При этом у него были и пятерки, и четверки. Вот, мне кажется, что история со списыванием – это такая, наша проблема, это проблема и родительская, и учительская, но это проблема и общества. И чего вы хотите от учителей, которые фальсифицируют истории с ЕГЭ для своих учеников, когда они фальсифицируют истории выборов, когда они сидят во всех выборных комиссиях? Им государство дает задание фальсифицировать итоги выборов. Чего же своим детям-то не помочь? Значит, можно! Значит, можно обманывать проверяющих, можно давать бонусы любимцам, в данном случае любимцы «Единая Россия», а в данном случае любимцы – какие-то свои дети. Мне кажется, что разговор надо вести, ну, выявили 6 случаев – безусловно, надо наказать тех, кто занимался мошенничеством, это просто основа основ. Но! Надо понимать, что причины гораздо глубже. Мы с вами встретимся через час с бывшим мэром Чикаго, Ричардом Дейли, который 22 года был мэром Чикаго и который, в общем, привел к власти Барака Обаму. Кстати, его брат – глава администрации президента Обамы. Вот и поговорим. Присылайте вопросы.