Без посредников - 2009-05-03

А.ВЕНЕДИКТОВ: 18 часов 12 минут в Москве. Добрый вечер. У микрофона Алексей Венедиктов. Программа «Без посредников». Сегодня отвечаю на ваши вопросы как главный редактор. Сегодня мы в меньшей степени занимаемся политикой, но, конечно, о том, как политику освещает радиостанция «Эхо Москвы», об этом мы с вами можем поговорить. Я напомню, что у нас работает смс – 970 4545 – это московский номер, +7 985 970 4545. Затем у нас работает, естественно, пейджер – с нашего интернет-сайта можно послать вопрос. Он очень быстро, как правило, доходит – быстрее, чем смс. Наш сайт – www.echo.msk.ru. Ну и телефон – 363 36 59 – тоже, безусловно, буду включать и отвечать на ваши вопросы. Сначала часть вопросов я сгруппировал, которые пришли по интернету. Нам пришел довольно смешной вопрос: слежу ли я за тем, чтобы мои сотрудники носили Георгиевские ленточки? Вот сначала это все кажется смешным, потом становится грустно. Конечно, я не слежу за тем, поскольку это, на мой взгляд, дело не предприятия, скажем так, не организации – заставлять сотрудников носить Георгиевские ленточки, подчеркнуто показывая неизвестно что, а это дело личное. Это первое. И я хочу сказать, что очень многие мои коллеги и я сам, когда только возникла эта традиция, если угодно, четыре года тому назад, мы довольно с энтузиазмом восприняли всю эту историю, и очень многие абсолютно добровольно, еще раз повторю, на свои машины повесили эти Георгиевские ленточки. Это висит и на моей служебной машине, и сегодня висит на служебной машине, но я не приказывал, скажем так, водителю повесить эту ленточку. Он сам повесил и сделал, на мой взгляд, правильно. К сожалению, хорошая идея приобретает дурновкусие, назовем это так, и почему-то мода с прошлого года шла на одежду вешать Георгиевские ленточки. Вообще, Георгиевские ленты – это наградные ленты, и в общем, это некое самозванство, с моей точки зрения, вешать это на одежду, как бы намекая на то, что кто-то чем-то там награжден. Мне кажется это неправильным, это дурновкусие. Я напомню, в прошлом году были даже дебаты усиленные в интернете, когда мы с вами видели, как девушки были в купальниках цвета Георгиевских ленточек. И чего? И ничего. Ну, вот это такое дурновкусие. Оно имеет право быть, и дурновкусие имеет право на существование. Мне кажется, что на машину – это правильно, никаких обязательств сотрудникам радиостанции по этому поводу нет и быть не может, у нас нет формы, соответственно, не может быть. Кто-то скажет носить октябрятские звездочки еще, например. Почему нет? Поэтому, повторяю, дело интимное. Я про свое интимное вам рассказал.

Второй вопрос – связанный с Познером Владимиром Владимировичем. У меня спрашивают, как мне начало программы «Познер против». К сожалению, Владимир Владимирович прервал эту серию на май и на лето. Он начал работать над значительным сериалом на телевидении. Его практически не бывает в Москве, ему тяжело вести эту программу. Мы рассчитываем с сентября ее возобновить в том же формате. Мне кажется, что она началась достаточно удачно и по замыслу, и по исполнению, и я бы не хотел ее потерять. Надеюсь, что Владимир Владимирович с сентября вернется. На это место вернулась Евгения Альбац, на свое законное место. И хочу сразу сказать – сегодня ее еще не будет, она находится за рубежом, но уже с завтрашнего дня – она завтра прилетает и собирается приехать прямо в эфир в «Особое мнение» в понедельник в 19 часов. Поэтому, к сожалению, пока Владимир Владимирович этой возможности для себя не нашел. Евгения Альбац его будет заменять. Но когда Владимир Владимирович начнет, это все будет воспроизводиться.

Утренний «Разворот» - меня спрашивают про мои ощущения. Мы в правильном направлении движемся, поскольку я сам в этом принимаю непосредственное участие и тоже пока примеряю шкурку утреннего «Разворота» на себя – мы с Сашей Плющевым, как вы знаете, работаем по пятницам, пятница через пятницу. Вот на следующей неделе мы будем работать с ним завтра утром, потому что он уходит в отпуск, дальше, соответственно, будут Уткин и Орехъ, и в субботу Бунтман и, видимо, Орехъ. Не знаю. Но в любом случае, мне кажется, это абсолютно правильное направление, оно перспективное. Там далеко еще не выбрано до конца. Мне кажется, что пары составлены очень удачно. Это вечная головная боль главного редактора – составить мужские пары. В общем, пару и девушке составить трудновато, а уж мужские пары совсем трудно. Но, тем не менее, мне показалось, что удачно. Я пока не вижу причин для того, чтобы трогать это руками. И думаю, что где-то до августа это будет в таком виде. Дальше, наверное, может, мы с вами проведем отдельную конференцию по этому поводу. Мне представляется, что это интересно. И что еще… у меня еще один был какой-то такой вопрос…

Очень много пишут мне про Юго-Восточный Московский округ, где эксперименты с оплатой за электроэнергию проводятся. Мы позовем тех, кто делает это, и попросим тех, кто страдает, как они пишут, от этого, присоединиться к нам. Может быть, это в «Народе против», не знаю. В любом случае, надо в этом разбираться. Нателла Болтянская уже задавала по этому поводу вопросы. Такая история.

Меня спросили, почему не зовем Григория Явлинского. Значит, если кого-то нет в эфире, это не значит, что мы не зовем. Безусловно, мы позвали и не один раз Григория Явлинского, начиная с кризиса, считая, что он очень хороший эксперт в этих вопросах. Григорий Алексеевич пока не пришел. Но придет, куда денется. Таким образом, если кого-то нет, это не значит, что мы его не зовем. Это значит, что человек пока не находит времени прийти к нам. Естественно, что в условиях кризиса люди, которые свою жизнь посвятили экономике, важны, нужны и, прежде всего, нашим слушателям. Вот такие темы, которые я в основном собрал.

А, еще вопросы по всяким людям, которые сейчас находятся в отъезде, и так далее. Матвей. Ганапольский, я имею в виду. Ну, Матвей отсутствует в стране, как вы знаете. И когда Матвей решит вернуться, то Матвей вернется, я надеюсь, и на «Эхо Москвы». Его место за ним. И чтобы у вас не было никаких сомнений, Матвея в этом смысле мы ждем, и вы слышите, что мы с ним сотрудничаем. Он штатный сотрудник «Эха Москвы», находящийся, можно сказать, в академическом отпуске, если кто-то понимает, что это такое. Я рассчитываю, что он скоро вернется. Уже говорил вам, что Сергей Доренко, Маша Майерс, Александр Андреев ушли уже восемь месяцев назад на другую радиостанцию, и вопрос об их возвращении не стоит, как я понимаю, ни с их стороны, ни с нашей. Кто-то что-то еще у нас… Нет, пока еще никого не уволили, и пока еще никто не уволился, я бы сказал.

Меня спрашивают про дневной «Разворот», где у меня в основном резвится молодежь. Ну молодежь резвится, конечно. На то она и молодежь. Мне кажется, что сейчас начнут открываться, и мы за этим следим внимательно – я надеюсь, вы тоже за этим следите внимательно, а когда я говорю «мы» - это, естественно, руководство радиостанции, я про себя «я» говорю, так вот, мы надеемся, что там начнутся прорывы очень скоро, и особенно летом, когда я ими буду затыкать все дыры, отпуска и так далее, дам возможность людям попробовать в разных ипостасях, а радио предоставляет такую возможность, себя пробовать. Вот, собственно говоря, из интернета, наверное, все. Ну, претензии «уберите того», «научите этого», ну, это я уже говорил, что бессмысленно присылать такие послания. Очень часто программы закрываются и открываются по совершенно разным причинам – конечно, не только из-за уровня слушаемости или из-за рейтинга. Иногда люди устают, и мы это должны раньше понять, чем слушатели начнут с этой программы уходить. У нас сейчас есть проблемы, которые мы обсуждаем с Ксений Лариной, как встряхнуть эфир субботне-воскресный. Есть некие задумки. Есть некие задумки и по вечернему воскресному эфиру. Все это будет двигаться медленно, никаких революций не ожидается. Вот, собственно, все.

Теперь посмотрим, что вы мне прислали на смс 970 4545. Я думаю, что минут 5-7 проэсэмэсим, а потом уже и телефонные звонки. Я вижу, вы звоните. Так. «Что вы добавляете в эфир? Я подсел на «Эхо». Айрат». В эфир мы добавляем… как вам сказать… наше желание с вами разговаривать, Айрат, спорить с вами. Вы знаете, последнее время такой чудовищный спор закрутился по поводу Армении, Азербайджана после «48 минут», которые мы с Наргиз сделали по поводу Саркисяна. Никто уже не вспомнил, что мы делали по поводу Ильхама Алиева. Стали говорить то, то, то. И в интернете идут дебаты, и это хорошо, я это поддерживаю. И готов на эту тему дискутировать, естественно. Мне кажется, что вот это мы добавляем в эфир.

Таня говорит: «Венедиктов, разыграйте что-нибудь. Вы всегда разыгрываете». Таня, я вас разыгрываю сейчас. Дальше. Спрашивают про рейтинги той или иной программы. Мне кажется, что это совсем не дело слушателя – знать тот или иной рейтинг. Я объясню, почему. Какая разница? Если вам программа нравится, но вы один, всего один, вам какая разница, сколько еще кругом людей слушают? Это вопрос мой как главного редактора. Это вопрос рекламодателя. Это даже не вопрос журналистов. Если мне кажется, что программа хороша, то мое желание поставить программу, сохранить программу складывается из многих обстоятельств. Рейтинг - важно, рекламоемкость – важно, но не самое главное. Вы это чувствуете, да? Грубо говоря, есть программы у нас, куда рекламодатель не идет – есть программы о культуре, есть программы об образовании. Ну не идет. Ну и что? А программы идут. Вот это наш главный подход. Поэтому на ваш вопрос я хочу вам сказать, что это вас не должно волновать. Я отвечаю только на конкретные вопросы, а так…

Вот мне пишут: «Кто является прОродителем программы Познера? Познер скучен. Ульяна». Ульяна, я являюсь прОродителем, и Владимир Владимирович является прОродителем Познер, но при этом скучен? Я вам должен сказать, что и программа с Млечиным, но она была вторая, и программа с Шевченко – посмотрите, какие она вызвала обсуждения, в том числе в интернете на сайте. Это то, что мы с вами можем замерить, Ульяна. Я хочу сказать вам вот что, Ульяна. Вы по этому поводу не расстраивайтесь, потому что что одному человеку скучно, другому нескучно. И если есть на «Эхе» программы, которые вам нескучны в вашем понимании, то и слава богу, давайте я для вас еще какую-нибудь программу сделаю. Но я совершенно не разделяю вашу точку зрения, хотя она у вас может быть, безусловно.

Двинули дальше. «Следит ли кто-нибудь в редакции за речью ведущих, особенно молодых?» Нет, не следит. «В книге Новодворской Боровой сказал, что он запрещен на «Эхе». Ну наверное, я не знаю. Я не запрещал. Ну, вообще на «Эхе» многие делают себе пиар, на том, что они «запрещены» на «Эхе». Это мы понимаем. Нет, не запрещен. Так, Эвелина. Эвелина у нас родила в очередной раз. Эвелина выйдет и будет вести, Кир. У нас же как, девушки счастливые. Я же вам всегда рассказываю – если человек уходит куда-то, я всегда говорю. То ли он ушел в отпуск, то ли он уехал, как вот Юлия Латынина уехала на одну неделю, на следующую неделю он уже будет. Или там наши счастливые мамы – такие, как Ксюша Басилашвили, Марина Старостина, Эвелина Геворкян, вот из последних. Я кого-то забыл еще? нет, не забыл. Но вообще там у нас много чего: Эвелина Геворкян раз, Эвелина Геворкян два… Поэтому – ну чего? Ну пусть они там дитев своих воспитывают, а мы их ждем. Так.

«Новости через каждые 15 минут в утреннем «Развороте» не кажутся ли вам лишними?» - говорит Андрей, Санкт-Петербург. Пока нет. И объясню, почему, Андрей. Утренний «Разворот», как показывает специальный маркетинговый анализ, слушают приблизительно 22 минуты, не прерываясь. Это значит, что если мы не будем делать новости каждые 15 минут, человек рискует не получить выпуск новостей за время слушания «Разворота». Этого быть не должно, с моей точки зрения. Утром должны быть новости. Поэтому в эти 22 минуты в среднему для людей, которые слушают утренний «Разворот», как раз новости и нужны. Для того, чтобы в них попасть. Это чистая наука, Андрей. Может, нужно делать больше ротацию внутри новостей, но с другой стороны, все равно должны идти главные новости.

«Уважаемый Алексей Алексеевич, удалось ли вам достать комплекты журнала «Огонек» до 42-го года?» - спрашивает Игорь Васильевич. Да, удалось. Пионтковский не в Москве. Так же, как, по-моему, меня спросили по поводу Илларионова. Когда в Москву – welcome, приходите. Когда не в Москве – извините. Не всегда попадаем в их расписание, не всегда они попадают в наше расписание, если приезжают на три дня. Поэтому всегда рады видеть.

«Что случилось во время «Футбольного клуба»?» Во время «Футбольного клуба» заговорил дурным голосом, как я понимаю, наш пульт. И говорил-говорил-говорил, пока его не остудили, как непослушного ребенка. И потом все было хорошо. Техническая проблема была. Дальше.

«Что с качеством сигнала?» Не знаю. «Что ваши выводы по поводу… вам так трудно, и все не в жилу…» - ничего не понимаю. У меня таких выводов нет. Мне все хорошо и все замечательно. И наоборот. Так. Программа «Одним словом» - это программа «Одним словом». Сергей пишет: «Почему вы запрещаете Лариной читать программу на субботу и воскресенье?» Потому что это неправильно. Программа должна читаться на 2-3 часа всего, а не отнимать время от основной программы. Вот на этом мы и договорились. «Какова судьба подкастов старых передач «Цена Победы», с которыми три недели разбирался Дымарский?» А я не знаю, с чем разбирался Дымарский. Подкасты будут закачаны. Я хочу вам сказать, что сайт, конечно, очень бурно растет. И мы сейчас планируем еще одну такое обновление в смысле социальной сети. Поэтому наши слушатели, которые захотят, пройдут перерегистрацию для того, чтобы они могли по-прежнему немодерированно участвовать в дискуссиях на сайте, это наш приоритет, но конечно, подкасты старых передач – не только «Цены Победы», но и многих, как мы говорим, нетленных, есть такая формула – «наши нетленки», вот наши нетленки, конечно, мы будем постепенно заколачивать на сайт. Кстати, хочу вам сказать, что по многочисленным просьбам трудящихся мы расшифровали и повесили на сайт за 2008-й год все программы большие «Говорим по-русски» и «Детские площадки». Вот все буквально за 2008-й год. Это непростая была работа, но тем не менее мы ее сделали.

«Где Софико Шеварднадзе?» Софико Шеварднадзе отдыхает, Тамара Петровна. Я ей передам, что в Саратове ее ждут. Так. «Плавленый сырок». Гоша, это вопрос к Виктору Шендеровичу. Как только Виктор Шендерович согласится делать «Плавленый сырок», я найду ему хорошее место в эфире. Это вопрос к автору. Главный редактор с сожалением отнесся к решению Виктора Шендеровича в прошлом году приостановить на год. Хотя, вы мне напомнили, что когда мы говорили с Шендеровичем, он сказал, что он на год приостанавливает. Напомню-ка я ему это. Спасибо большое, Гоша.

Дальше. «Спасибо за «Точку» Плющеву и вам». Мне-то за что? А Плющеву да. «Точка» - такой эфир, вперед. «У Ксении идеальные эфиры. Встряхивать – только портить. Людмила». Я не разделяю вашу точку зрения. Я вообще не считаю, что бывают идеальные эфиры. Я считаю, что всегда есть – кстати, и Ксения так считает, и все ведущие – куда двигаться. Дальше. «Пархоменко – спасибо ему». Пожалуйста. Вот мне задают вопрос, на который я не могу ответить: «Не рассматриваете ли возможность отправки сообщений через аську?» Если мне технически это кто-нибудь объяснит… Скажем так, я считаю, Леля, что любой способ получения сообщений – через аську, через ваську, через маську – это позитивно. Поэтому, естественно, в этом смысле рассматриваю. Но только в этом. «Все так» о Великой Хартии Вольностей». Об Иоанне Безземельном сделали, Дмитрий из Санкт-Петербурга. Все есть. «Цены на товары, услуги, банк. Антон, преподаватель из Ижевска». «Есть у вас программа, где отслеживаются цены на продукты в московском супермаркете». Я подумаю над вашим предложением – цены на товары и услуги, банк в регионах. Я подумаю, Антон из Ижевска. Мне кажется, предложение заслуживает внимания, но я не уверен, что я знаю, как это сделать. «Увеличьте время музыкальных программ», - пишет Алексей. То есть сократите время немузыкальных программ, говорит Алексей. Да, беда. На Ленинградскую область – планируем. Анадырь – конечно, всегда хотелось бы, но пока ничего путного по этому поводу вам сказать не могу. И после новостей вернемся через телефон и смс.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: 17:35, Алексей Венедиктов у микрофона. Сейчас закончу с еще одной смской, которая первая пришла. А потом наш телефон – 363 36 59. Это телефон прямого эфира. Будем с вами пытаться общаться. Не знаю, как техника себя поведет сегодня. Может, тоже на праздниках она… Может, у нее репетиция парада. Никто не знает. Или пульт там опять взбрыкнет и начнет меня лягать своими железными ногами. Если у него есть ноги. Наверное, есть.

Я вчера говорил о том, что я считаю, что журналист не должен заниматься политикой как политик. И я хочу вам сказать, что в Уставе «Эха Москвы» запрещено быть членом политической партии журналистам. Журналисты могут иметь любую точку зрения. Они такие же люди, такие же граждане, такие же избиратели. На здоровье. Но изначально на «Эхе Москвы» с самого начала, уже 18 лет, запрет на политическую деятельность для членов журналистского коллектива существует. Его ввел Корзун, его поддерживаю я. Когда Андрей Черкизов стал представителем в зоне осетино-ингушского конфликта, он вынужден был уволиться с радиостанции. Когда он стал министром практически, он возглавлял Российское агентство интеллектуальной собственности, он был вынужден уволиться с радиостанции. Для того, чтобы выступить на каком-то митинге политическом журналисту «Эха Москвы», требуется разрешение главного редактора. И я даю разрешение, как правило, только тогда, когда идут митинги прежде всего в защиту журналистов, в защиту свободы слова. То есть профессиональные митинги, а не политические. Участвовать во всяких демонстрациях, манифестациях журналисты «Эха Москвы», конечно, могут. Они, повторяю, такие же граждане. Но вот быть организаторами, выступать – я считаю, что это должно быть минимально. И я напомню вам, что когда, скажем, Ира Воробьева к нам пришла, член молодежного «Яблока», когда я понял, что девочка подает большие надежды по-журналистски, я сказал ей – или так, или так, как хочешь. Почему Сергей Доренко никогда не был в штате «Эха» - потому что он член КПРФ. Я считаю это неправильным. И я ему говорил. И мы долго по этому поводу дискутировали с ним. И я понимал – он мне объяснял, почему он не хочет выходить, что он обидит тех дедов, как он говорил, которые его принимали в Краснодарском крае. Я понял это. Но это, конечно, все равно было… Но в штат не взял. Именно поэтому и только поэтому. Поэтому мне представляется, так мне кажется – может быть, есть другие издания, где считается это нормальным, но я это нормальным не считаю. Как говорит кто-то там, мухи отдельно, котлеты отдельно. Это моя позиция. Я понимаю, что могут быть другие позиции. В других редакциях – пожалуйста, никаких вопросов нет. А на «Эхе Москвы» так.

Ну что, давайте посмотрим, что у нас еще прибежало за время новостей по смс, а потом телефон – 363 36 59. «Веб-камеры больше нет?» Ну, веб-камера во время эфиров Саши Плющева. Пока вот так. «Довольны ли вы программой «Дневник губернатора»?» Мне кажется, что ее надо оптимизировать, скажу я весело. «Почему не приглашаете того, почему не приглашаете сего?» Почему я это должен делать? Объясните мне, пожалуйста. Я понимаю, что у каждого из наших слушателей в своих буйных фантазиях есть любимые споуксмены, люди, которые говорят на всех отрезках нашей жизни – политической, экономической, культура, спорт, юмор и так далее, но согласитесь, что редакционная политика радиостанции – это выстраивание и взаимодействие всех частей эфира. А что такое просто приглашать? Домой приглашайте.

Что еще… «Азимов, «Академия» – лучшая книга во время кризиса». Это да, это ничего. Я как-то даже не думал про это. «Лучшее – враг хорошего. Не надо трогать…» Слушайте, я вам сказал, что я буду трогать. Я буду трогать. Я вас буду информировать о том, что я трогаю и что я не трогаю. Давайте на этом договоримся. А не обсуждать с вами. Алло, здравствуйте. Вы в прямом эфире. Как вас зовут? Не хотите. Ну и не надо. Мы следующего вызовем. Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Ангелина Тимофеевна. Я из Краснодара. У меня к вам просьба. Или, может, я прослушала, или он в другое время – куда делся «Книжный гороскоп»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ой, что-то я задумался. Странный вопрос. А что, у нас не идет «Книжный гороскоп»?

СЛУШАТЕЛЬ: Да я не знаю. Может, в другое время. Я вот почему и спрашиваю.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я проверю. А нравилась передача-то?

СЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Очень.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А нас упрекали, что мы…

СЛУШАТЕЛЬ: Да бог с вами! Такие книги! Мы даже и не слышим таких.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понял.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо вам. Что-то я как-то даже задумался. Вот для этого потребовался звонок из Краснодара, чтобы понять, а где у нас «Книжный гороскоп». А где у нас действительно «Книжный гороскоп»? Да, такая вот история странная. Видите, главный редактор тоже не все знает. Алло, здравствуйте, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Сергей. Я хотел бы задать вам следующий вопрос – об этике журналиста. Какой критерий у вас внутренний есть журналиста по их работе?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я могу лекцию на эту тему прочитать, на самом деле. По этике журналиста. Давайте я попробую ответить кратко. Спасибо большое, Сергей. Значит, ну, во-первых, я считаю, что единой этики журналиста не существует, это миф и придумка, хотя об этом написана масса книг. Я считаю, что и такой профессии единой, как журналист, не существует. Ну смотрите, я приведу вам пример, чтобы объяснить свою позицию. Что мы ценим в человеке, который делает новости? В журналисте. В человеке, который делает новости, мы ценим, прежде всего, его беспристрастность. Не скажу объективность, потому что он сам отбирает новости. Беспристрастность. Мы ценим в выпуске новостей отсутствие собственного мнения. Что мы ценим в комментаторе? Только присутствие собственного мнения. Совершенно противоположное. Но он журналист тоже. Поэтому неэтично, с точки зрения ведущего новостей, вставлять собственное мнение в новости. Это этично, непрофессионально. И неэтично комментатору не высказывать свою точку зрения. Вот как это объединить? Помните знаменитую фразу Путина, которую он сказал Андрею Колесникову? «Вас позвали подглядывать, а вы подслушиваете». Работа журналиста в том числе заключается в том, чтобы подглядывать, подслушивать, уворовывать информацию, публиковать ее. Вообще, воровать неэтично. Но воровать информацию – для журналиста этично. В этой связи, знаете, нет общей позиции этики, если я правильно понял ваш вопрос. Профессиональной этики не существует. Ну, есть какие-то общие правила, но я вам могу сказать, что в каждой редакции свои правила, которые основываются на разных этических пониманиях, скажем, главных редакторов. На самом деле, честно говорю вам – меня этот вопрос занимает, я по этому вопросу дискутирую с моими коллегами. Я и в этом году буду вести семинар у студентов по этому вопросу. И вот мне кажется, что коллеги меня понимают, хотя со мной не согласны. Ведь страшно сказать – нет этики. Послушайте, мы существует даже в разных философских системах. Вот скажите, одновременно жить с тремя женщинами этично? Ну, наверное, с точки зрения христианской морали, нет. А с точки зрения исламской морали? Этично. И так далее. Это разные культурные системы. Разные этические системы. Поэтому когда мы говорим о журналистах, которые по-разному воспитаны семьей, страной… Знаете, вот такой пример я люблю приводить, на который мне никто ответить не может. Когда случилось 11 сентября, как вы знаете, американские основные журналы, еженедельники, приняли решение не публиковать фотографии выбрасывающихся людей из окон небоскребов. Вот вы в американских журналах того времени – потом да, а того времени не найдете фотографий. Они сочли это неэтичным – показывать, как люди выбрасываются, их тела эти разбитые внизу. Хотя фотографии такие были. В то же самое время, когда был взрыв на вокзале Аточа в Испании – как вы помните, это через 3,5 года, - все испанские журналы на обложках публиковали эти разорванные куски тел, этих искалеченных детей. Неэтично, скажете вы. Я спросил испанских коллег, когда был в Мадриде – вы это сделали зачем? И они обосновали, зачем они это делали – они это делали для того, чтобы показать, какие негодяи эти террористы. Они мне говорили: «А как ты хочешь, чтобы народ возмущался, если мы этого не покажем?» Народ же привык уже. Ну, убили, ну, погибли. Ну, 200 человек погибло, ну, 300 человек погибло. Ну, 1000. Ну подумаешь. Вот это разные этики журналистские. Есть журналистская этика, которая не позволяет публиковать медицинские карты даже президента. Вот мы считаем, что нет. А вот мы считаем, что да. Это разная этика. Или публиковать, скажем, фотографию умирающего человека. Миттерана, скажем. Даже только-только умирающего Миттерана – опубликовало фотографию его тела, лежащего у него дома на кровати. Все достойно, но… Это другая этика. Поэтому невозможно объединить. И поэтому опираться надо всегда на то, как тебя воспитала мама и главный редактор. Не как воспитал главный редактор, а какие правила главный редактор установил. Вообще, есть три круга этических ограничений. Первый круг – это твое собственное воспитание: что ты себе позволяешь, что ты себе не позволяешь. Второй круг – это устав редакции или правила внутри редакции, которые ты хочешь принимай, не хочешь не принимай, включая этические правила. И третий круг – это законы твоей страны, которые тоже ограничивают тебя в действиях. Я бы сказал так. Если законы одинаковы, то уставы редакций разные. А уж как мама воспитала, это совсем уж… Заговорились с вами. 363 36 59 – это телефон прямого эфира. И мы сейчас с вами будем говорить. Послушаем ваши телефонные звонки. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Людмила Борисовна. Я вот сейчас слушаю Венедиктова. И один товарищ вам позвонил и сказал – делайте больше музыки. Передайте ему – пусть он слушает «Маяк». Уж там он ее наслушается какой угодно. А вы как ведете свои передачи… Я вот пожилой человек, но я уже многое узнала – и о музеях, и о царстве сяком, и обо всяких руководителях. И вот я уже полгода как захожу на кухню, включаю «Эхо» и слушаю… Спасибо вам большое за все передачи!

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо, Людмила Борисовна. Здоровья вам тоже. Приятно. Ничего не могу сказать, нравится, когда хвалят. Разве вам не нравится, когда хвалят? Мне, например, нравится, когда хвалят. Я так поддерживаю, когда нас хвалят. Но, на самом деле, смотрите – в Москве сейчас 53 радиостанции в ФМ-диапазоне. Из них, по-моему, 8 или 10 разговорных и 43 музыкальных. Ну слушайте – рынок переполнен. Возьмите и найдите свою радиостанцию в этом смысле. Зачем же нам так вот нужно повторять других? Я не считаю это правильным. Более того скажу – я считаю это неправильным. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Господин Венедиктов, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, это я, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Извините, просто я хотел бы узнать, как вы себя сами контролируете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я себя не контролирую, я вам могу сказать. Я себя абсолютно не контролирую. У меня такая сильная моя доля, как отмечают сильные мира сего, что Венедиктов себя не контролирует. Это правильно. А чего мне себя контролировать? Я неконтролируемый. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Говорит Ярославль.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Отлично.

СЛУШАТЕЛЬ: Степан Евдокимович, ветеран войны. Два года назад Игорь Шувалов, выступая в Петербурге, сказал, что мы отстали на 300 лет. Почему бы нам не выпустить законы такие, которые в процессе демократизации стали законами в других цивилизованных странах?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, я думаю, что в мае Игорь Шувалов будет у нас в эфире. И я думаю, что вы сможете задать ему этот вопрос и его конкретизировать каким-то образом, потому что то, что вы спрашиваете, конечно, не очень конкретно. Но во всех странах разные законы, включая и демократические страны. Поэтому, если можно, поконкретней, и Игорю Ивановичу. Потому что я законы не выпускаю, да и Игорь Иванович, в общем, тоже не выпускает законы. Он все-таки первый вице-премьер. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Сергей меня зовут, я из Челябинска вам звоню. По передаче Юлии Латыниной вопрос такой. Почему она никогда не отвечает на телефоны или делает вид, что…

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы не слышали, что у меня вчера было с телефонами в это время? вы вчера не слушали?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы знаете…

А.ВЕНЕДИКТОВ: А, вы мат не слушали?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не слушали, жаль. А я вот послушал мат. И послушал, как работают телефоны. Вы знаете, я ей запретил отвечать на телефоны. Мы не будем срывать ее передачи тем, что некоторое небольшое количество народа забивает телефонные линии для того, чтобы эти передачи сорвать. Они многим не нравятся. И некоторые многие, видимо, просят других немногих забивать телефонные линии. Так вот, пока люди в чувство не придут, телефонов в передачах Юлии Латыниной не будет по приказу главного редактора. Я вот вчера посидел на ее телефонах, послушал, посмотрел. Не понравилось. Хотя я включал телефоны. Мне не понравилось. Значит, не будет. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Анжела, мне 32 года, я вам звоню из Уфы. Я бы хотела сказать сначала огромное спасибо своей маме, которая меня подсадила на ваше радио.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мама, спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Я слушаю «Эхо Москвы», и очень нравятся многие передачи. Очень нравится, как ведет Василий Уткин. Вот тут у нас с мамой разногласия.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это замечательно, когда разногласия с мамой, да.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну вот, я просто хотела сказать, что я благодарна, что существует такое замечательное радио.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо большое, Анжел. Доброе слово даже журналисту приятно. Я уж про кошку не говорю. Ну чего ты звонишь, телефон, который 1193, который вчера матерился? Ну мы уже передали в управление внутренних дел. Сейчас они после праздников к тебе зайдут. Потому что ты нарушил законы Российской Федерации. Позвонил человек 838 раз. Представляете себе? Это телефон у него заканчивается на 1193. Вот. И звонит, и звонит. Вчера матерился в эфире. Запись есть. Не волнуйся. Придут, разберутся. Успокойся. Водички холодной попей. Вот телефон еще 7160 – то же самое. Видите, они пытаются звонить. А они у нас отфиксированы. И не только у нас теперь. Поэтому – гуляйте, ребята, с богом. Отсоединяю вас. Свободны. Что у нас. «Слушатели делятся на три группы…» Нет, Елена из Санкт-Петербурга, слушатели только московские делятся на 900 тысяч групп. Я считаю, что каждый слушатель индивидуален. Мы слышим слушателей пожилых, скажем, которым нравится Уткин, которым не нравится Уткин, которым нравится Ларина, которым не нравится Ларина, которым нравится Бунтман, которым не нравится Бунтман, которым нравится Воробьева, которым не нравится Воробьева. И это не есть единая группа. Я могу взять любую другую группу и показать. Поэтому… Мы же изучаем этот вопрос, понимаете. Мы изучаем этот вопрос, и не надо по этому поводу со мной даже спорить. Так. Что еще… «Ближе к ночи ваши передачи интереснее». Знаете, опять-таки, просто вы живете по-другому. Что такое ближе к ночи? У нас сейчас, например, за последние два года очень резко поднялся дневной «Разворот», дневной эфир. И это означает, что он интересен. Это означает, что он интересен большему количеству людей. Я повторяю – вы индивидуально можете создать себе свое собственное «Эхо Москвы», выбирая те передачи, тех ведущих, те форматы, которым вам нравятся. Вам же не надо слушать все с утра до вечера. Правильно? Людмила Борисовна сказала – с музыкой есть другие станции. Взяли, переключили во время неинтересной передачи. И я в этом для «Эха» не вижу трагедии. Если вдруг вы уходите на другую радиостанцию, потому что в этот момент эта передача, условно говоря, «48 минут», вам неинтересна, ну она не входит в ваши жизненные интересы, а в это время там на «Шансоне» или на «Ностальжи» идет что-то замечательное или там на ВВС что-то замечательное. Я, как говорят дети, не парюсь по этому поводу. Я понимаю, что слушать только «Эхо Москвы» неправильно, неверно. Ну мы, конечно, можем гордиться, что, скажем, мы в первой тройке по длительности слушания в среднем ежедневно, но при этом просто вы отбирайте свое, создавайте свое «Эхо Москвы», не придумывайте его себе, а создавайте из того, что есть. «Скандал с Гуантанамой в какой передаче? Виталий». Спасибо большое. Ну, скандал с Гуантанамой – это вообще скандал с секретными тюрьмами ЦРУ. Сейчас в Америке, на самом деле, разгорается скандал, и я думаю, что про это надо делать передачу, я считаю, что «Кейса» недостаточно, но не знаю, как и где ее делать, просто не знаю, еще придумаю. Вот сейчас был в Страсбурге, привез массу материала по этому поводу. Кстати, меня спрашивали – кому нужен этот Страсбург, эта бессильная организация ПАСЕ? Между прочим, именно в Страсбурге на заседании ПАСЕ впервые был опубликован доклад о секретных тюрьмах ЦРУ, и вы могли это слышать по «Эху Москвы». Дик Марти, такой европейский депутат, сделал доклад. И все тогда говорили «нет», а потом сказали «да», и сейчас это признано. Поэтому организация далеко не бесполезная. Или последний доклад, скажем, по гуманитарной катастрофе в зоне российско-грузинского конфликта. Он есть на сайте Совета Европы – я не знаю, есть ли он на русском, но на английском и на французском есть точно, с цифрами, с географическими названиями. И я напомню, что за утверждение этого доклада проголосовало 113 человек при 13 воздержавшихся, ни одного против. Ни российская, ни грузинская делегация не голосовали против. Так вот, возвращаясь к этому – сейчас самая большая дискуссия, которая идет, которая вызвала Гуантанамо, Абу-Грейб, это вопрос, допустимо ли пытать террористов, чтобы узнать о следующих терактах. Это вот про этику. Это такая моральная проблема. Мы ее затронули в «Кейсе». Но, конечно же, более подробно об этом надо делать программу. Может быть, я попрошу Наргиз, пока она в Америке, сделать программу в рамках «49 минут» в какую-то из сред, и она расскажет об этом подробно, в чем дискуссия, и мы поговорим об этом с вами, какие подходы у вас. Но конечно, это нужно делать, Виталий, безусловно. Это одна из тем, которая является сейчас самой обсуждающейся. Так. «А Латынина не политик?» Латынина не политик. «А Каспаров политик?» А Каспаров политик. Но Каспаров не журналист, Александр из Керчи. «Расскажите о вашем присутствии на ТВЦ «Временно доступен». Не успел посмотреть». Ну посмотрите на сайте где-нибудь. Дальше что. «Увеличение совместных передач «Эха» и RTVi». Нет, пока не планируется. «Гороскоп пропал, и черт с ним». А вот, Дмитрий, видите, вам черт с ним, а в Краснодаре не черт с ним. Я поэтому и говорю, что важная история понимания и уважения, вашего уважения к таким же слушателям, как и вы. Поэтому все разговоры – снимите, не снимите – не имеют просто никакого значения. Потому что я вам объяснил, что есть часть людей, которая хотела «Книжный гороскоп», часть людей, которая не хотела «Книжный гороскоп». Это неправильно, что вы хотите, чтобы было только как у вас. Лара говорит: «Жалко, что Варфоломеев и Королева не ведут эфир». Ну вот в эту среду – Варфоломеев и Королева дневной «Разворот» - велком, пожалуйста. Они заменяют людей, которые у нас… Алеша Воробьев в командировке, а Таня Фельгенгауэр ведет 17 и 19 в этот день, поэтому Королева и Варфоломеев в среду на своем месте, вернее, на месте Воробьева и Фельгенгауэр в «Развороте» дневном. Иногда будут они там появляться. Дальше. «Зачем вы приглашаете на свою радиостанцию…» Я уже объяснил, зачем я приглашаю на свою радиостанцию, и больше я повторять не буду. Мобильная версия сайта работает, Максим из Абакана, как мне говорят наши слушатели. Поэтому, мне кажется, это важно. Женя пишет: «Алексей Алексеевич, «Эхо» - просто песня». Ну вот вам все «Эхо» - музыкальная передача, просто песня, можно сказать. В этом смысле, Женя, абсолютно поддерживаю. Так. Что еще у нас. «Можно ли пройти на «Эхе» летнюю практику после первого курса журфака МГУ?» Анастасия, можно. Зайдите на сайт, напишите Марине Королевой на ее имейл, там есть ее имейл. Она с вами спишется. Она руководитель практики. И мы с удовольствием, опять-таки, как говорят дети, вас поюзаем. В хорошем смысле этого слова. Иногда в плохом. Сармат дает мне советы, как брать интервью у того или иного, в частности, у Саакашвили. Вы знаете, Сармат, ваш вопрос имеет право быть, но не в такой хамской форме. Позвольте профессионалу делать профессионально. Но, безусловно, ваш вопрос достаточно интересный. Так. Нам пишет Ульяна: «Кроме Познера и редакторы газеты «Московская правда» мне все интересно, даже Уткин», и улыбнулась. А мне интересны даже вы, Ульяна. И имя у вас красивое. Хотя редкое. Дальше. «Начальник не должен себя контролировать». Это правильно. Пусть Плюсов себя контролирует с новостями. Зачем я себя буду контролировать абсолютно бессмысленно? Дальше нам объясняют, что мы не профессионалы. Отлично! В Москве 53 станции. Из них одна непрофессиональная – «Эхо Москвы», и 52 профессиональные. У вас замечательный выбор. «А что, у Латыниной только проблема?» Нет, не только у Латыниной такая проблема. У Тамразова такая проблема. Звонит 1193, звонит и звонит. Ну, видимо, здесь уже аптеки должны быть врачи, здесь уже, я даже думаю, мы не туда позвонили. Нам не нужно было звонить в правоохранительные органы, а медикам надо было позвонить. Ну, может, мы это и сделаем. «Берегите Юлю от этих телефонных…» Бережем. Все. Целую, Вася. И завтра встречаемся. Мы с Плющевым завтра ведем «Разворот» с 9 до 11 утра – рота, подъем! А сейчас – рота, отбой!