Без посредников - 2008-03-23
А.ВЕНЕДИКТОВ: 18 часов 11 минут в Москве. Всем добрый вечер. У микрофона Алексей Венедиктов. Поскольку Елены Афанасьевой сегодня нет, то я заменяю «Без посредников». Вы знаете, что вчера «Без посредников» отменилось, потому что вчера я позвал Андрея Илларионова. Мы говорили о восьмилетке Владимира Путина с точки зрения экономики. Хочу сказать, что на сайте «Эха Москвы» развернулась живейшая дискуссия, и Андрей Илларионов в нее вмешался и сам отвечает внутри комментариев на эту передачу. Значит, каждую передачу теперь можно комментировать. На первой странице это висит. И Андрей Илларионов отвечает на комментарии, на вопросы, которые вы ему туда посылаете. Мы ему дали доступ и пароль, и теперь он может с вами вступать в прямую дискуссию, или вы можете вступать с ним в прямую дискуссию. Заходите на наш сайт, его адрес - www.echo.msk.ru. Дальше. Что у нас еще? Сейчас будет передача «Без посредников». Напомню, что я буду принимать вопросы по смс 970 45 45. Но сначала я разыграю книги, потому что книг много и хочется вам их отдать, грубо говоря. Сейчас я разыграю 9 экземпляров из серии ЖЗЛ – книгу Вячеслава Козлякова «Василий Шуйский». Это такой царь был русский Василий Шуйский. Вышла она в «Молодой гвардии» в конце прошлого года. Любопытная книга. Я прочитал – любопытная. Почему 9, а не 10, - кто-то одну свистнул из кабинета. Культурные стали у нас журналисты очень. Итак, «Василий Шуйский» мы разыгрываем на смс – напомню: + 7 985 970 4545. А вопрос у нас очень простой: кто был русским царем до Василия Шуйского? Непосредственно перед Василием Шуйским кто был русским царем? Кого сменил Василий Шуйский на московском троне? 970 45 45 – естественно, московский. + 7 985 – это у нас код.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нормально – пришел вопрос: «Почему по пейджеру не разыгрываете?» - пришел вопрос по Интернету. А вам какое дело? Вы же по Интернету присылаете – вот и присылайте. Ну что ж, мы начинаем. Я напоминаю вопрос. У меня нет еще ни одного правильного ответа. Итак – какого русского царя на московском престоле сменил Василий Шуйский? + 7 985 970 4545. Теперь начинаю сначала отвечать на вопросы, которые пришли по Интернету. Позже я включу телефон – 363 36 59. Ну и когда вы забросаете меня правильными ответами, а не неправильными ответами, я буду принимать вопросы и по смс. Очень смешной вопрос сейчас мне пришел сразу, буквально. Амит из Ростова-на-Дону: «Алексей Алексеевич, будут ли утренний «Разворот» вести Матвей Ганапольский и Маша Майерс? На мой взгляд, это самая интересная пара ведущих». Ровно завтра, уважаемый Амит, и всю неделю в утреннем «Развороте» с 9 до 11 утра будут кувыркаться Матвей Ганапольский и Маша Майерс вместе с вами, со слушателями. Так вот произойдет, такая история. Так что вы попали. Евгений, студент из Екатеринбурга: «А не много ли шума по поводу хулигана Резника?» ну и так далее. Значит, насколько я знаю, Евгений, российский суд, самый гуманный, признал арест Резника незаконным, и мне кажется, что надо поднимать шум, когда власть принимает незаконные решения. Вот если вас арестуют незаконно, вы предпочтете что – сидеть незаконно или чтобы СМИ подняли шум за то, что вас арестовали незаконно? По-моему. Здесь очевидно. Владимир Замятин из Зеленограда: «Стоит ли организовать цикл передач про русских российских царей, начиная с Ивана III?» Опять же – такой цикл у нас уже прошел. На сайте в программе «Не так» вы можете почитать, а некоторые даже послушать. Правда, это было достаточно давно, но в архиве он сохранился, и вперед, Владимир из Зеленограда. Егор спрашивает из Ульяновска: «Будут ли спортивные комментаторы и обозреватели в гостях на «Эхе» - Гусев, Выборнов, Севидов, Рабинер, Маслаченко, Черданцев, Орлов?» Ну, из шести я пять знаю точно – конечно, будут, никаких ограничений нет. Так. Петр из Москвы: «Не пришел ли момент как-то изменить формат передачи «Плавленый сырок»? Нет, не пришел. Алексей из Челябинска: «Проводится ли инструктаж гостей перед радиоэфиром? Я себе представляю». Ну, в общем, проводится. «На какие темы, если не секрет?» Ну, например, если гость не русскоязычный, если гость иностранный, с ним договариваются о переводе, о правилах перевода. То есть синхронный перевод, как ему удобней, или последовательный перевод. Объясняется, что прямой эфир. Если в студии камеры, говорится «Смотрите на камеры». Вот такой инструктаж – абсолютно технический. Конечно, никакого инструктажа другие гости… Я себе представляю, если б такой инструктаж кто-нибудь решил бы…
Инга, домохозяйка из Москвы: «Как реорганизация «Маяка» сказалась на рейтинге «Эха»? Волнуюсь». Не волнуйтесь, Инга, не имею права раскрывать, поскольку это пока еще служебная, коммерческая тайна, а то примут, понимаешь, придет ФСБ, найдет у меня визитки иностранных военных атташе и министров обороны разных стран, и кранты. Маша, бездельница из Челябинска, как она представляется: «В передачу «Сотрудники» обязательно позвать Евгения Бунтмана – пусть с папой пообщается. Жутко любопытно». Ну, найдет время наконец-то с папой пообщаться - безусловно, пообщается. Александр, врач из Франции: «Уткин прекратил сотрудничество с «Маяком» - будет ли он вновь ведущим «Футбольного клуба»?» Ну, он и не переставал быть, потому что это сотрудничество… радует, когда «Маяк» тебя опередил в этом смысле. Конечно, будет. Дальше. Шура из «далеко от Москвы»: «На новом сайте некоторые анонсированные и уже состоявшиеся передачи снабжены ремарками – «читать», «слушать», а то и «читать», и «слушать». Нельзя ли несколько расширить этот перечень, привязав его к интервьюируемым? Как то – «рыдать и плакать с Леонтьевым», «дрейфить с Радзиховским», «пыжиться и пучиться с Прохановым», «сюда смотреть с Путиным», если нагрянет с инспекцией, «присмотреться к Медведеву», если зайдет по ошибке»?» А я подумаю.
Александр из Чикаго: «Передача для Познера». Нет, Александр, не придумывается пока, хотя вы знаете, вот мозгов не хватает. Реально. Вот придумать такое, чтобы ах. Вот не хватает мозгов у меня. И еще. А, вот, наконец-то нашел. Виктор Зырянов из Москвы мне пишет: «Известный журналист Эдвард Эпштейн провел свое расследование – полоний и Луговой». Это очень интересная история, потому что я тоже провел свое расследование по поводу господина Эпштейна и его версий. Во-первых, я хочу вам сразу сказать, что ничего нового господин Эпштейн из того, что мы знаем, не сказал, не написал, потому что все это было описано в газете «Известия», о чем газета «Известия» и написала уже, год тому назад. Не хочу обвинить уважаемого журналиста 75-летнего в плагиате, но в принципе все аргументы, которые он приводит в статье, были в газете «Известия» год тому назад. Кстати, господин Эпштейн написал такую же статью 18 июня 2007 года, по-моему, в «Wall Street Journal» или, опять же, в «New-York Sun» с той же аргументацией. То есть ничего нового нет. Речь идет о версии о том, что Литвиненко сам отравился полонием, поскольку имел дело с грязной бомбой. Это одна из его версий. При этом сразу хочу сказать – что меня насторожило в этой истории? То, что в присутствии руководителей Генпрокуратуры человек семь главных редакторов просило допустить их к этому запросу британской прокуратуры, и нам довольно подробно и ясно объясняли, включая таких редакторов, как редактор «Комсомольской Правды», редактор газеты «Известия», редактор «Новой газеты», редактор «Российской газеты», я, - мы просили показать нам этот запрос. Мы готовы были его опубликовать полностью и дальше уже обсуждать. И вот всеми был получен отказ. И вот американский журналист получил добро. Судить о британском запросе по словам американского журналиста я не буду. Я все-таки желаю получить запрос. Но даже не в этом дело. А дело в том, что я абсолютно согласен с выводом господина Эпштейна или Эпстайна, как он пишется, - это я отвечаю Виктору Зырянову – о том, что это дело должно быть публичным. Только я не понимаю конец его статьи, где он говорит, что это дело нужно передать в международную независимую комиссию. Нет, это дело нужно передать в гласный суд, где будут прокурор, адвокат, где оно будет открыто для прессы, где Британская королевская прокуратура выскажет свои претензии публично и несекретно, где защита выскажет свои опровергающие вещи и, наконец, где присяжные – я надеюсь, это будут присяжные, - решат, что весит больше. Поэтому я, так же, как господин Эпстайн, считаю, что секретность этому делу вредит. Поэтому это дело должно быть передано в суд. К сожалению, вы знаете, поскольку есть непонимание между британской и российской стороной, юридическое непонимание, я имею в виду в виде экстрадиций, то есть наоборот – понимание очень хорошее есть, пока суд не светит. Но я думаю, что этот узел будет развязан, еще при нашей жизни, что называется, я надеюсь, и мы с господином Эпстайном, которого я полностью поддерживаю в том, что все должно быть гласно… к сожалению, господин Эпстайн не напечатал этот запрос, к которому он уникально имел доступ именно в российской прокуратуре, а российские журналисты и главные редактора, неважно, лояльных, не лояльных СМИ не получили к этому доступ. К величайшему сожалению. Но мы будем ждать. Поэтому я в итоге с ним солидаризируюсь. Только не независимая комиссия, а суд может решить это дело. Суд, понимаете? Но при этом мы запросили господина Эпстайна на интервью. И я надеюсь, что мы его получим. По телефону, естественно. Сейчас мы этим и занимаемся. Так что радуйтесь. Я считаю, что Виктор Зырянов правильно задает вопрос.
Еще одна история, должок перед тем, как я уйду на ваши звонки. Я напомню – неделю тому назад мне позвонил из Челябинской области наш слушатель Владимир Павлович и спросил, что вот я Косово коснулся – почему не было нигде информации, сколько откуда беженцев всего. Я решил подобрать цифры. Причем только цифры с начала войны. Ну, первая история, первый спор – о соотношении сербов и албанцев. Они и те и другие косовары. Или. Если хотите, будем называть сербов сербами, а албанцев косоварами, не имеет значения. Давайте назовем – сербы и албанцы в провинции Косово. Говорим только о территории Косова. Значит, что мы видим официально. Вот Федеральная статистическая комиссия Югославии в 71-м году – внимание, пишите, кто хочет, - зафиксировала в Косово следующее (видимо, была перепись): 73,7% - это албанцы, 18,4% - это сербы. А сербов – 228 тысяч. Запомним эту цифру, которую дате югославская Федеральная статистическая комиссия. Далее. В 1991-м году практически уже, как вы знаете, отменена автономия… не автономия, а отменен прежний статус Косова как не просто автономного края, но края на паритетных началах члена федерации. Не буду уходить в юридическую терминологию, это не имеет значения. Просто война еще не началась, но уже произошло изменение юридическое. То есть столкновения даже в таком виде… еще даже УЧК, вот эта армия освобождения Косова так называемая возникнет через пять лет. Так вот, 91-й год – тоже Федеральная статистическая комиссия Югославии – Югославия еще государство целостное, и мы смотрим на официальные данные. Итак, косоваров албанских – 81,6%, 1,6 миллиона, сербских косоваров или косоварских сербов – 194 тысячи, 10%. То есть 8 к 1. И еще один процент – другие народы. Там цыгане были, еще было там много. Вот это цифры до начала войны. Итак, война началась, грубо говоря, когда полтора миллиона, скажем, албанцев и 200 тысяч – округляю – сербов в Косово. Дальше – начинается первая волна. Ну, про войну эту можно рассказывать, вы можете читать про нее сколько угодно. Здесь я буду ссылаться на ООН, на Управление комиссара по беженцам ООН. Управление комиссара по беженцам ООН сообщает, что до НАТО, до начала кампании НАТО, бомбежек НАТО, то есть между тем как вошла сербская армия, ЮНА, и началом бомбежек НАТО 29 марта 99-го года, из края выехало около 400 тысяч албанцев, этнических албанцев, косоваров, граждан Югославии. Итак, первая волна беженцев – 400 тысяч. К 31 марта на положении беженцев оказалось 830 тысяч человек. Это ООН. Это Комиссия Управления верховного комиссара по беженцам. Итак, 830 тысяч албанских косоваров бежали в марте 99-го года. Катастрофа. Реальная. Это больше половины населения, албанского населения. Это первая волна беженцев. После того, как Милошевич вынужден был вывести войска, эти люди стали возвращаться. Возвращалось приблизительно 25 тысяч людей. Но побежали сербы, и начались столкновения там. Сербы бежали тоже от этнических чисток, могу вам это сказать. Вот я просто обращаю ваше внимание на цифру 91-го года – 200 тысяч сербов, 194 тысячи, точнее, по переписи, но тем не менее Управление верховного комиссара сейчас определяет количеств сербских беженцев в 227 тысяч на прошлый год. 227 тысяч, и 50 тысяч находится в Косово. Итого – 277 тысяч. Как-то, видимо, когда албанцы бежали, сербы вошли, поселились там, и их стало не 194, а стало их 280, потом побежали, этнические чистки, это правда, и албанская УЧК это тоже делала, безусловно, и вот мы имеем официальную такую цифру – 227 тысяч. Я зашел сегодня специально на сайт верховного комиссара по беженцам и посмотрел. Сейчас население Косова составляет порядка миллиона 700 тысяч и, предположим, 250 тысяч – увеличим – находится в беженцах. Вот это в основном сербские беженцы, хотя не все еще албанцы вернулись. Четверть миллиона. Таким образом, мы можем сказать, что сейчас порядка где-то 12-15% населения Косова до войны, до военных столкновений являются беженцами. С моей точки зрения, это главная проблема Косова. Так же, как главная проблема Абхазии – это то, что 60% населения довоенного беженцы. Так и в Косово – 15% являются беженцами. Количество одинаковое, население разное. Поэтому мне кажется, что то, что сейчас должны делать и Белград, и Приштина, и Управление ооновской миссии, - это прежде всего либо возвращение беженцев, либо репарации. Тем, кто не хочет вернуться, должны быть выплачены деньги за землю, за собственность, за жилье, за моральный ущерб. Такое решение должно быть принято на уровне ООН, Евросоюза, не знаю кого. Но другого пути нет. Вот я вам ответил про цифры, которые были – довоенные, в ходе войны, как потоки беженцев захлестывали этот несчастный край, где война еще не закончилась. Поэтому я думаю, что я ответил на вопрос Владимиру из Челябинска. И ваши звонки, ну и естественно смс – 970 4545, сразу после новостей, которые нам сейчас будут представлены. Ну и объявлю победителей, кто точно знает, кто царствовал до Василия Шуйского, книги о ком мы разыгрываем.
А.ВЕНЕДИКТОВ: 18.35 в Москве, у микрофона Алексей Венедиктов. Елены Афанасьевой нет, она в отпуске, и сегодня я здесь веду «Без посредников». Я разыграл книгу из серии ЖЗЛ издательства «Молодая Гвардия» «Василий Шуйский» Вячеслава Козлякова и задал вопрос – кто правил, кто был царем до Василия Шуйского на московском троне? Правильный ответ дали: Андрей, чей телефон 603, Андрей из Екатеринбурга – 686, Павел – 209, Айрат – 310, Наталья – 968, Олег из Санкт-Петебурга – 654, Татьяна – 562, Саша из Санкт-Петербурга – 902 и Юрий – 742. Правильный ответ мы принимали – царь Дмитрий или Лжедмитрий I или просто Лжедмитрий. Почему-то – смешно было – Дмитрий и Лжедмитрий, я вспомнил такую историю. Сейчас я буду звонки принимать, но я расскажу ее. Еще будучи учителем истории, ездил с часть класса – навещали нашего выпускника, служившего в армии, и обратно ехали очень долго и играли в игру «Загадай историческую личность». И в принципе, конечно, мои ребята, поскольку все-таки они были подкованными, они меня кололи, я их тоже колол, раскалывали в купе, но вот на Лжедмитрии они споткнулись, потому что, если вы вспомните, есть такая фраза – «Кому Лжедмитрий, а кому и царь Дмитрий Иоаннович». И я загадал Дмитрия Иоанновича. И когда был первый вопрос – он принадлежит к правящему роду? – я сказал «Да». И все, и они влетели. Но я-то уверен, что он настоящий Дмитрий, сын Ивана Грозного. В общем, где-то это продолжалось 40 минут с визгами-криками, после чего они все-таки доколонулись. Но надо сказать, что была такая веселая история. Поэтому и Дмитрия я принимал, и Лжедмитрия я принимал. Мы ж не знаем на самом деле, правда? Никто не знает.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так, теперь я принимаю звонки по телефону 363 36 59. Конечно же, это московские звонки, безусловно. Я имею в виду телефон. То есть звонки могут быть откуда угодно, но московский номер – 363 36 59. И смс – 970 45 45. Поехали дальше. Первый телефонный звонок. Алло, здравствуйте, алло.
Слушатель: …
А.ВЕНЕДИКТОВ: Видите. Вот за что я люблю наших слушателей – вот за это. Алло, здравствуйте, алло, вы в прямом эфире.
Слушатель: Алло, здравствуйте.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте. Как вас зовут?
Слушатель: Меня Николай зовут, я из Москвы звоню. Вы знаете, вы высказывали свою точку зрения по Южной Осетии, я просто сам осетин - мне эта тема близка. Вот вы часто встречаетесь с Михаилом Саакашвили…
А.ВЕНЕДИКТОВ: И с Кокойты я встречаюсь.
Слушатель: Да. Не могли бы вы спросить господина Саакашвили – вот он очень много говорит о беженцах грузинских из Абхазии, очень их судьба тоже тяжелая, переживают, но почему-то он никогда не вспоминает – те 120 тысяч осетин, которые были изгнаны в свое время не из Южной Осетии, а из Грузии, из Тбилиси, потеряли квартиры и все, они не получили ни компенсации, ничего…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я отвечу вам, Николай. Знаю про это, но мало. Я спрошу, я подготовлюсь, как всегда, и обязательно спрошу. Только вы мне скажите – это было в какие годы?
Слушатель: Это было как раз, когда началось при Гамсахурдии.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Звияд Гамсахурдия, понял. Спасибо.
Слушатель: И еще можно одно?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Слушатель: Вы знаете, часто эти темы обсуждаются в вашем эфире. К сожалению, очень часто бывает, что когда говорят о Южной Осетии, я ни разу не видел, чтобы осетины как-то на эту тему в вашей программе… ну кроме Кокойты, конечно. Но вот проблема в том…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну а кто?
Слушатель: Какие-то независимые аналитики. Потому что есть своя правда и у грузин. Вы знаете, Южная Осетия, как и Чечня, - есть историческая Южная Осетия, где чисто осетинские районы. Есть горные, а есть равнина. Понимаете?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Николай, сейчас мы с вами уйдем только в одну тему, чего бы я хотел избежать. Я понял вас. Вы меня направили на ту проблему, которой мы не касались. Я обещаю вам, что я этим займусь. И вы правильно сделали, что позвонили. Просто сейчас я не готов с вами это обсуждать. Потому что я не в курсе. Я как-то, знаете, всегда пытаюсь говорить на те темы, где я имею либо представление, либо знание. Знаете, бывает, знание есть, а бывает, представление есть. Вот я понял – вы правы, это надо обсуждать, об этом надо говорить, эти вопросы надо задавать. Я это буду делать. Я вам обещаю. И я вам говорю, что телефон 363 36 59 – это московский номер телефона, вы можете набирать и звонить, как Николай, и обсуждать те темы, которые вы считаете важными, или задавать те вопросы, которые вы считаете важными для себя. Ну, бывает по-разному, конечно, - может, и для других. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире. Как вас зовут?
Слушатель: Здравствуйте, меня зовут Вадим, Москва.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Вадим.
Слушатель: Скажите, пожалуйста, а как вы объясните, что на митинг в поддержку господина Резника пришло всего 150 человек в Петербурге?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Знаете, я бы тоже не пошел, потому что я не понимаю, что сейчас поддерживать. Я никак не могу это объяснить. Спасибо. И я об этом даже не думал. Но господин Резник освобожден. Его задержание признано судом высшей инстанции, более высокой, незаконным. И сейчас там идет какое-то дело, и оно должно идти под внимательным взглядом общественности. Но есть люди, которые считают, что – и надо отдать им должное, это их право – что такое публичное привлечение внимание, несмотря на то, что Резник освобожден, важно для того, чтобы люди помнили. Мы поэтому это и освещаем. Вот и все. А как вы объясните, что по поводу того, что советские войска вошли в Чехословакию, вышло пять человек или семь на Красную площадь из 200-миллионного населения Советского Союза? Да никак вы не объясните. Вы будете объяснять – не знали, боялись, верили в то, что все правильно… Ну масса, у каждого найдутся свои объяснения для того, чтобы выйти, и для того, чтобы не выйти. Вот если бы Максим Резник еще сидел, наверное, если б вы меня спросили, если б я был жителем Петербурга, если б я не был журналистом, который должен это освещать, то есть быть беспристрастным, а не участником, я бы, наверное, пошел. Вот потратил бы свое драгоценное время на это. Потому что это важно – когда человека незаконно, и это подтвердило решение суда, сажают в тюрьму, следующим будете вы, Вадим, или я, или наши с вами друзья, раздельные и совместные. Этого нельзя допускать – чтобы людей незаконно сажали в тюрьму. Это важная история. Поэтому каждый выбирает для себя. Мне это очевидно. Я думаю, вам тоже. Алло, здравствуйте, алло. Алло, вы в прямом эфире. Говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как вас зовут?
Слушатель: Меня Геннадий Иванович зовут.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Геннадий Иванович, я вас слушаю.
Слушатель: Вы знаете, у нас действительно вопросы такие. Вот я сам из Орехово-Зуева, но жизнь забросила на Кавказ, в Грозный. И в 94-м мне пришлось убежать оттуда.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так.
Слушатель: Бросить дом, все. Правда, не мой – я там женился, и семья появилась.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно, так.
Слушатель: Бросили все. Жизнь дороже.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это правда.
Слушатель: В октябре уехали, а в декабре там началась война. И никого, ничего. Вот хорошо, я сам отсюда – у меня мать, отец…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А почему вы не возвращаетесь? Сейчас вроде там порядок, спокойствие.
Слушатель: Вы ж знаете, что я буду отвечать за все, что сделала страна, армия. Я буду отвечать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это правда. Так вот, я хочу вам сказать. Спасибо, Геннадий Иванович. Вот я считаю, что к этому нужно относиться одинаково. В частности, то, что касается материальной компенсации для тех людей, которые в результате событий того времени потеряли жилье, потеряли собственность и потеряли в том числе и близких. Да, как это ни цинично звучит, но вы посмотрите, что сейчас происходит в Страсбургском суде. Каждую неделю мы узнаем о том, что Страсбургский суд по жалобе россиян принимает решения компенсаций денежных, и я не понимаю, почему этого не могут делать российские суды. Кстати, задам-ка я этот вопрос одному из депутатов – почему для людей, которые реально вынуждены были тогда из-за угроз покинуть страну, не предусмотрено Законом РФ компенсация? Ну, восстановили там порядок конституционный, как нам рассказывают. Ну давайте, ребята, часть бюджета пустим. Мы же платим военным, потерявшим там здоровье, компенсируем? «Мы» – это государство. Почему мы платим тем, кто потерял там жилье? Я имею в виду тем, кто сейчас там живет. Разрушен дом. И есть федеральная целевая программа – туда переводятся деньги, и люди там получают компенсации. Я сейчас не буду говорить о том, как они там делятся. Вот получают, есть закон. Вы знаете, у меня завтра будет встреча, я надеюсь, с очень крупным чиновником, занимающимся южным регионом, - я задам ваш вопрос, Геннадий Иванович. И обещаю, что я на сайте, там, где будут комментарии к передаче, у нас комментарии выкладываются, я выложу ответ этого чиновника по поводу тех людей, которые в 94-м году бежали из Чечни, имея там собственность. Вот что делается для того, чтобы у них была либо компенсация, либо что-то еще? Я задам вопрос. Это все, что я могу сейчас сделать - тоже ответить на этот вопрос. Вот видите, я хочу сказать нашим слушателям – у каждого своя история. Вот Николай, осетин, позвонил. Вот Геннадий Иванович позвонил. Понимаете, у каждого своя история, и этими историями надо в таком же виде заниматься. Да, деньгами ничего не решишь, но компенсировать в условиях, когда невозможно вернуть собственность, невозможно вернуть здоровье, невозможно вернуть близких, - это нужно делать. И социальная роль государства заключается в этом. И это неважно, что это в Тбилиси осетины, в Косово сербы, в Чечне русские. Это неважно. Должен быть подход универсальный. Это уже случилось. Лучше не допускать, но коли это уже случилось, значит, государство должно рассчитываться. Оно обязалось своих граждан защищать. Или выкупать. Вот в Сочи мы выкупаем собственность, закон принят. Давайте мы решим этот вопрос и для беженцев из Чечни, например. Хорошая тема. Спасибо, что позвонили. 363 36 59 – это телефон прямого эфира. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире.
Слушатель: Добрый вечер.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Добрый вечер. Как вас зовут?
Слушатель: Валера, город Владикавказ.
А.ВЕНЕДИКТОВ: У меня просто сегодня юг, я какая-то Латынина, честное слово. Да.
Слушатель: Я уже задавал этот вопрос - по поводу изучения русского языка в школах.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А я же вам ответил. Нет? Вы не слышали ответ?
Слушатель: Нет, честно говоря.
А.ВЕНЕДИКТОВ: О, я вам сейчас отвечу.
Слушатель: Если можно, еще раз повторите.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Отвечу, Валера, господи. Я ровно через два дня был в Министерстве образования, как я вам и обещал. Речь идет о том, если я правильно помню, что языки республик начинают выдавливать русский язык. Я задал вопрос и министру, и его заместителю. Мне был дан ответ – Государственная Дума приняла закон о языках, который вы можете найти в интернете и где-то, который дает право – внимание – право местным законодательным собраниям или губернаторам или президентам республик принимать местные законы, которые устанавливают количество языка данной республики в школе, в изучении за счет федерального компонента. И это означает, что вытесняется другое. То есть это закон, принятый Государственной Думой, о языках России. То есть здесь ничего сделать нельзя. Это вот принятый закон. Это правда. И это правда, что в субъектах федерации законодательные собрания имеют право, принимая компонент региональный, не федеральный компонент, принимают решения о резком увеличении, предположим, изучения национального языка. Это право местных администраций, которое им дал закон – не об образовании, внимание, Валера, а об языке. Я задал этот вопрос, я получил на него ответ, я его до вас довел. Вы, наверное, не слышали «Без посредников» сразу вслед. Я исполнил свои обязательства. Я всегда их исполняю. Так же, как я надеюсь, что завтра, если мне удастся встретиться, я отвечу про русских беженцев из Чечни, которые уехали в начале 90-х годов, еще даже до начала войны, как мы слышали. Так что вот. Если это был тот самый ваш вопрос. 363 36 59. Действительно, сегодня я какая-то – Юлий Латынин, я б сказал. Все по Югу. Так случилось. Ну пока вы набираете, я посмотрю, что у меня здесь. У меня здесь сплошной Лжедмитрий, если честно. Меня просят сделать передачу «Смерш» – я попрошу Сергей Александровича, может, с привлечением Кобаладзе, который, может, до архивов дойдет, сделаем. «Станет ли внешняя политика США еще агрессивнее в связи кризисом в их экономике? Игорь из Ухты». Вы знаете, судя по тем кандидатам в президенты, которые избираются, мне так не кажется. Телефонный звонок. Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире. Как вас зовут?
Слушатель: Добрый вечер. Владикавказ, Алан меня зовут.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты гляди, а? Да, Алан.
Слушатель: Вопрос вот такой. Недавно у нас совершено громкое убийство начальника УБОПа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Слушатель: Так же в соседней Кабардино-Балкарии.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Слушатель: И почему-то, наверное, это все-таки журналистская солидарность – когда убивают журналистов, вся общественность содрогается. А такие люди, которые работают в МВД, борются с преступностью, защищают в том числе и журналистов, почему-то обходится как-то…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, Алан, я не могу принять ваш упрек. Спасибо большое. Потому что Юля об этом говорила подробнейшим образом. Но я бы… знаете, я скажу страшную вещь – пусть меня коллеги-журналисты простят – я бы предпочел не солидарность журналистскую, а раскрытие дел УБОПом в частности, теми самыми людьми, МВД… Я бы предпочел, чтобы нашли убийц Пола Хлебникова. Я бы предпочел, чтобы нашли убийц Анны Политковской. Я бы предпочел, чтобы раскрыли дело, я считаю, которое закрыто нечестно, Ивана Сафронова из «Коммерсанта». Я считаю, чтобы раскрыли – вы слышали сегодня – про Юрия Щекочихина. Я хотел бы, чтобы это дело было прояснено, понимаете? И это должны делать профессионалы. Не в солидарности дело. Солидарность – она что помогает? Она помогает задавать вопросы. Но раскрывать дело журналисты? Ну вы меня извините. Это только господин Эпстайн про дело Литвиненко может раскрыть, которого допускают, видимо, всюду. А мы не можем. И поэтому мне кажется, что, во-первых, мы уделяем этому достаточно внимания, и больше, чем другие радиостанции. Наш спецкор по Южной округу Юлия Латынина, прости господи, только об этом и говорит. Я уже задушить ее готов. Но тем не менее я понимаю, как это важно – то, что происходит у нас на Северном Кавказе. И я просто содрогаюсь. И я не понимаю, почему МВД, Следственный комитет бросает все силы против Максима Резника или кого-то там еще, против такой оппозиции, которая не представляет угрозы… или представляет большую угрозу, чем убийство начальника УБОПа? Вот туда надо бросать все силы, когда убивают таких людей. Понятно, это делает криминал. Криминал с большой буквы. Это же понимают, что будут искать. И тем не менее на это идут. Нет, предпочитают ловить шпионов на визитных карточках. Вот их работа какая должна быть. И в этом я с вами солидарен абсолютно. Не коммерческим шпионажем должно заниматься ФСБ – для этого есть Служба безопасности коммерческих фирм, а Федеральная Служба Безопасности Российской Федерации должна заниматься тем, что высокопоставленных чиновников правоохранительных органов, УБОПов начальников убивают одного за другим. Вот это что такое? Так что в этом смысле я с вами солидарен абсолютно. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». И напомню, что я высказываю свою точку зрения, а отнюдь не точку зрения редакции, ибо точки зрения редакции на такие вопросы не существует. Так. «Вы называли цифры беженцев из Абхазии, но в самой Грузии население…» Слушайте, я не знаю, я не специалист, Наталья, по населению. Я иду официальными цифрами – цифрами ООН и цифрами Федеральных статистических агентств. Куда делись, почему уехало, куда делось и так далее – я просто даже не могу отвечать. У меня есть свои представления, но меня просили назвать цифры, а не высказать мнение. Что я и делаю. Я делаю это по просьбе наших слушателей. Алло, здравствуйте, алло. Вы в прямом эфире.
Слушатель: Алло.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, здравствуйте. Что-то женщины не звонят – забыли меня.
Слушатель: Это Александр из Владикавказа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ребята, что у вас… да.
Слушатель: У нас проблемы там.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю. Нет, я готов отвечать про то, что я знаю. Александр, говорите.
Слушатель: Вопрос у меня к вам. Нельзя ли сделать передачу по теме – выборы проводятся с нарушением Конституции?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, Александр. Мы об этом делали, и делали много – про выборы. у нас в эфире были и люди, которые утверждали, что это там, у нас в эфире были люди, которые утверждали, что это не так. Еще вчера Андрей Илларионов утверждал, что в результате выборов Дмитрий Медведев является нелегитимным президентом, в нашем эфире. Это все было. У нас был в эфире Чуров, который говорил, что все это ерунда и что все точно проходит по Конституции. Я еще раз повторяю – эти передачи были сделаны. Вот выборы прошли – мы о них не забудем. И если подают люди в суд, мы эти суды освещаем. Мы освещаем то, что происходит, и эти передачи мы делаем. Следующий телефонный звонок. Алло, здравствуйте, алло.
Слушатель: Алло, здравствуйте, добрый вечер. Меня зовут Магомет, из Назрани, Ингушетия.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так.
Слушатель: Вопрос не в тему. Я хотел поинтересоваться – вот есть закон о возвращении ингушей в пригородные районы. Он не исполняется, о нем забыли.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, о нем не забыли. Но я вам скажу честно, Магомет. Я вас отключу, слушайте через приемник. Смотрите – никто не знает, как его исполнит. Вот если б это было легко, наверное, власти давно бы это сделали. Но каждый, кто помнит про ингушско-осетинский конфликт 92-го года, боится прикоснуться к этому руками. Там уже живут люди в доме вашего деда. И живут уже не в первом поколении. Они там родились. И чего с этим делать? Я понимаю, там и могилы ваших предков, там и ваша собственность, но и там люди живут, которые это уже унаследовали. И они не виноваты, они не захватчики, с моей точки зрения. Это очень длинный и больной процесс. Вы понимаете, да, кто когда пришел на землю? Действительно, был принят закон о земельной даже, по-моему, реабилитации, не просто о реабилитации репрессированных народов, а даже о земельной, то есть о возвращении собственности. И в принципе закон правильный. Вопрос в том, как его реализовать. И я здесь возвращаюсь к необходимости решать этот вопрос, если это вопрос о собственности, материально. А это вопрос о собственности. Ну конечно, это очень длинная история, длинный разговор. Вот видите, как затронул? Да, затронул кусочек Косова, затронул кусочек Абхазии – и поехало. Затронул Чечню, затронул Владикавказ, Осетию, затронул Грузию – и поехало. Потому что у людей это болит. Это их жизнь, это их предки. И чего тут удивительного, что они звонят? Еще раз повторяю – завтра, Магомет, встречаюсь с человеком, наверное, и просто расскажу ему об этих звонках. Это человек, который принимает участие в принятии решений, скажем, по Северному Кавказу, который может, во всяком случае, инициировать разные разговоры, и попробую объяснить это. Ну, я это сделаю, а как получится, я вам доложу. Алло, здравствуйте, алло.
Слушатель: Здравствуйте. Это «Эхо Москвы»?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, здравствуйте. А вас как зовут?
Слушатель: Меня Равиль зовут.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так, Равиль. Вы откуда звоните?
Слушатель: Из Самары.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Слушаю вас.
Слушатель: У меня чисто милицейский вопрос. Вот в милиции и у военных заработная плата 4 тысячи, а фактически 16 тысяч получается – за звания, за звезду…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так, я понимаю, Равиль.
Слушатель: Вот когда человек умер или что-то с ним случается, остаются у нас дети, семьи, и вот сейчас семьям платят из оклада, а оклад незначительный. Вы понимаете, у майора – 1800. Со мной получилась такая ситуация – у меня отец скончался, двое детей осталось…
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть пенсия, да?
Слушатель: Получается, что государство черным налом платит 16…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, Равиль, одну секундочку. Я не знаю, сколько вам лет, но я вам могу сказать, что когда погиб мой отец, военный, семья потеряла кормильца, потому что я жил с мамой и с бабушкой и дедушкой. Значит, работала у меня только мама, и военная пенсия с потерей кормильца была тогда, до моего совершеннолетия 30 рублей или 25 – ну, вот в этом пределе. Это были по тем временам деньги, но они тоже были очень небольшие. Конечно, те люди, которые погибли при выполнении служебного долга… я просто хорошо это понимаю, потому что сам сын такой, но это вопрос… знаете, давайте я попробую понять, как этот вопрос где-то решается позитивно. Может, в каких-то странах типа Бельгии, Зимбабве, не знаю. Я попробую понять, какой есть механизм. Потому что для таких вещей есть фонд, который создан, и туда большие взносы делают богатые люди – Фонд оплаты семьям военнослужащих. Я просто попытаюсь узнать, я точно не помню, как он зовется, но вот в каждом крупном городе, в каждом центре, и в Самаре наверняка есть, можно просто найти. Может, они просто не знают, хотя должны бы были. Если майор, тем более. Надо просто найти, связаться с ними. Я не знаю, я не готов вам сейчас ответить. Но я тоже подготовлюсь, посмотрю, как это бывает. Может, в рамках той передачи, как это должно делаться, как это где-то делается, как пример, мне удастся что-нибудь сделать и помочь. Ну вот, спасибо вам большое. Все, я пойду. У нас в следующем часе Дымарский и Рыжков, затем в 20 часов Альбац. И дальше мы завершаем нашу политическую историю – программа «Одним словом» в 21 час, сегодня воскресенье, наша программа «Время» - Тихон Дзядко, Евгений Бунтман – ведущие программы «Время». И в 22 часа по просьбам повторяю вот этот самый эфир с Андреем Илларионовым, в 22.12 – «Восемь лет экономической политики Путина». Напомню, что Андрей Илларионов отвечает на ваши вопросы на нашем сайте в разделе «Комментарии» к этой передаче, и вы уже можете туда заходить.