Без посредников - 2007-09-02

АЛЕКСЕЙ ВЕНЕДИКТОВ: 21 час 7 минут в Москве. Добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов. Напомню Вам, что заканчивается наш летний сезон. И на этом месте, ровно на этом месте на следующей неделе возобновиться передача Андрея и Юлии Норкиных под названием "Одна семья времен Владимира Путина". Где Вы будете встречаться с семьями, слушать их рассказы, как они провели эти 7, или, если хотите 8 лет. Пока Владимир Путин был президентом Российской Федерации. Напомню Вам так же, что в 22 часа по воскресеньям, где сегодня тоже буду я отвечать на Ваши вопросы, будет выходить передача "Бэби бум на "Эхе"". Дело в том, что три наших молодых сотрудницы ожидают трех, я надеюсь, разных детей. А, может быть, и четырех. Они беременны, они будут рассказывать о тех трудностях, с которыми они сталкиваются, или легкостях, вот двигаясь к рождению их детей. Это будет на следующей неделе. Ну, а передача "Одна семья времен Владимира Путина" возникнет ровно через неделю. Это раз. Во-вторых, два часа я с Вами. Как со мной общаться Вы знаете. Sms сообщения 970-45-45. Это московский номер. Есть код +7 985 смс 970-45-45. И наш телефон 363-36-59. Вы можете задавать мне вопросы. 363-36-59. Пока я отвечу на вопросы, который пришли по интернету. Пока Вы придумываете в этот воскресный вечер свои вопросы. И попробую Вам… Вот уже пошли. Я вижу, уже зазвонил телефон. Совсем как в "Денискиных рассказах". Несколько вопросов идут мне по поводу пресс-конференции, которую дали Луговой и Ковтун радиостанции "Эхо Москвы". Напомню Вам историю. Смысл всей этой истории заключался в том, что в нашей студии в "Эхо Москвы" и, кстати, на нашем сайте www.echo.msk.ru полностью размещена видео пресс конференция. Она шла 60 минут. Вы можете ее посмотреть. Расположен текст. Расположен звук. И расположен ролик 4-хминутный, как готовилась эта пресс конференция. Так вот смысл был в том, чтобы свести Лугавого и Ковтуна с английскими журналистами. В студии Лондона в РИА Новостях пришли журналисты английских популярных изданий. В нашей студии были Ковтун, Луговой. И это была пресс-конференция их. Вы заметили, что журналисты "Эхо Москвы" не задавали свои вопросы. Вопросы задавали английские журналисты. Вот меня тут спрашивают, почему и зачем Вы давали пресс-конференцию Луговому и Ковтуну. Они убийцы и т.д. и т.д. Ну, первое, главное, они не убийцы, они обвиняемые, или подозреваемые. Более того, я совершенно не уверен, что даже убийцам, которые признаны судом, затем вышедшим из тюрьмы, не надо давать слова. Я в этом абсолютно не уверен. На "Эхо Москвы" еще действует презумпция невиновности. И мне кажется, интересно было бы нашим слушателям, и не только нашим, но и английским, узнать позицию Лугового и Ковтуна по тем событиям, которые им инкриминируются. Это нормальная журналистская работа. Впредь я буду предоставлять людям, в том числе, и обвиняемым, безусловно, и их адвокатам, безусловно, эфир. Это обычная, банальная журналистика. Вот и все, что я хотел сказать по этому делу. Думаю, что здесь ничего интересного больше нет. Теперь наш телефон 363-36-59. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Меня зовут Калерия. Я хочу сказать большое спасибо Подробейнику, Нателле Болтянской и Вам за передачу "Контрудар" две недели назад.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, пожалуйста. Вы знаете, если меня сейчас будут благодарить за каждую отдельную передачу, думаю, что это превратиться в такой эфир… Давайте, если Вы хотите сказать "спасибо" Нателле, Вы будете звонить Нателле. А я все-таки главный редактор этой маленькой, но гордой радиостанции. Здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Меня зовут Александр. Я Вам уже звонил летом. Я по поводу вещания "Эхо Москвы" в Липецке, расскажите, пожалуйста, что там, как.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вещание "Эхо Москвы" в Липецке, к сожалению, мы никак не можем оформить… вернее, не мы, а наши партнеры никак не могут оформить все бумаги, необходимые для того, чтобы выйти в Липецке. Поверьте, мы делаем все, чтобы выйти в Вашем городе, но, к сожалению, местные власти, как я понимаю, иногда чинят нам препятствия в этом, придираются напрасно. Ало, здравствуйте, Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Ой, але, это я.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я – это кто?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Яна меня зовут.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Яна, здравствуйте.

ЯНА: Алексей Алексеевич, вот я хочу сказать, что Киселев – великолепно ведет…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо. Я не принимаю слова благодарности сейчас. Это место для жалоб главному редактор, никак не для того, чтобы сказать, какие у меня замечательные журналисты. Я знаю, что журналисты "Эхо Москвы" – это лучшие журналисты в России. И, может быть, не только в России. Я знаю, что все передачи великолепные, отличные. Это я знаю без Вас. Мне хотелось бы все-таки Ваши нормальные вопросы, а не Ваши восхваления. Это мы еще успеем наслушаться. Ало, здравствуйте. Вы в прямом эфире. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, это Вадим звонит из Санкт-Петербурга. У меня три вопросика. Первое, Вашу музыкальную заставку давно не слышал "Мост через реку Квай". Очень бы хотелось еще услышать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Дальше.

ВАДИМ: Во-вторых, хорошо бы в программу "Народ против" пригласить Савельева с докладом по Беслану.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Насколько я знаю, Савельев будет у нас ровно в понедельник.

ВАДИМ: Очень хорошо. И последнее, вот когда закрывали НТВ…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы слышите? (МУЗЫКАЛЬНАЯ ЗАСТАВКА).

ВАДИМ: Отлично.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы просили. Вы получили.

ВАДИМ: Спасибо огромное. И последнее. Алексей Алексеевич, когда закрывали НТВ, я поленился поехать в Москву поддержать. Когда будут закрывать "Эхо", я человек очень небогатый, я рыбак. И когда будут закрывать Вашу радиостанцию, я соберу все свои деньги, возьму своих друзей и поеду Вас поддерживать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо. Но мы как-то, я ничего не слышал про закрытие радиостанции "Эхо Москвы". Может быть, Вы лучше знаете в Петербурге. Кстати, меня очень много спрашивают здесь про мои извинения перед Валентиной Матвиенко, которая на сайте висела всю неделю, за что я извинялся, что такое сказала Латынина и т.д. Значит, Юлия Латынина сказала, что арест г-на Кумарина связан с тем, что его бизнес столкнулся с бизнесом сына Валентины Матвиенко. Кстати, она не назвала этого сына даже по имени. Поэтому это такая функция была. Поэтому, значит, я извинился перед Валентиной Матвиенко, потому что это была неправда. Причем это не было мнением, это не было выводом. Мнение может быть даже ошибочным, и вывод может быть ошибочным. Это было Вам сообщено, как информация. Это неправда. Я говорил с заместителем генерального прокурора, я говорил с начальником Сергея Матвиенко по банку ВТБ, я говорил с людьми, которые занимались операцией против Кумарина. Там совсем другая история. Это не питерская история. Это история федеральная. Кумарина арестовывали федеральные служащие. Об этом, кстати, генеральный прокурор Чайка сказал. Таким образом, в эфире "Эхо Москвы" были распространены неверные, ничем не подтвержденные данные. Я извинился. А что? Не надо было извиняться? Надо было настаивать на неправде? Я думаю, это неверно. И так будет дальше. И позвольте мне самому решать, по какому случаю, я извиняюсь. Я ответил. Пошли по телефону. 363-36-59. Это телефон прямого эфира. Я не успел, видите, там взяло и исчезло. Вот здесь. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Вероника. Я хотела поблагодарить Вас за очень многие интересные передачи…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо, но я сегодня принимаю не благодарности, а жалобы. Слушайте, а есть какие-нибудь хулители? только другие товарищи. Хулители, ау, где Вы? Здравствуйте. Ало.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, добрый вечер. Когда у Вас в студии собираются незнакомые люди…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А как Вас зовут, скажите, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Максим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А то Вы тоже незнакомый получились.

МАКСИМ: Когда у Вас в студии собираются незнакомые люди, возникает пауза, они не знают, как друг к другу обратиться. Может быть, Вам в студии выставлять такие таблички с именами отчествами?

А. ВЕНЕДИКТОВ: А, ну, по радио таблички – это Вы сильно, Максим, сказали.

МАКСИМ: Нет, нет. Это не нам. Это тем людям, которые там находятся…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А, раздавать. Хорошая мысль. Чтобы не возникали паузы. Хорошая мысль, предложу нашим референтам этим заняться. Ало, здравствуйте, Вы в прямом эфире. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Алексей Алексеевич. Меня зовут Андрей из Петербурга. Я сожалею о некоторых тенденция Вашего радио.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Расскажите мне. Может быть, я какие-то тенденции не вижу.

АНДРЕЙ: Ну, Вы их, вероятно, продвигаете, потому что все больше становится спорта, "Спартака", там хоккея, футбола. Уходят программы какие-то музыкальные…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Например?

АНДРЕЙ: Ушла программа Кашпура.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, музыкальные программы – это вообще не наш профиль. Вообще все давно пора закрыть. И только мое нежное отношение к ним…

АНДРЕЙ: Я об этом просто сожалею…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, хорошо, я Вам могу сказать, что в эфире… Вы из Москвы звоните или откуда?

АНДРЕЙ: Из Петербурга.

А. ВЕНЕДИКТОВ: У Вас в эфире 23 музыкальные радиостанции. 23. Выбирайте на любой вкус. Почему Вы хотите сделать "Эхо Москвы" музыкальной радиостанцией? Я понимаю, Владимир Владимирович тоже питерский, хочет сделать нас музыкальной радиостанцией. Это решило бы массу проблем. Мы не будем становиться музыкальной радиостанцией. Я Вам обещаю это. И в этом смысле эта тенденция правильная. Действительно я это делаю. Но я считаю, что на рынке для Вас, Андрей, есть масса музыкальных радиостанций. И есть, уж извините, одна разговорная.

АНДРЕЙ: Понимаете, те музыкальные радиостанции, они все на одно лицо. И делают исключительно одно дело. Было радио "Классика", которое исчезло в Петербурге.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот совсем не готов и про радио "Классику" говорить. Мы разговорная… Послушайте меня. Мы разговорная радиостанция. Вот мы разговорная радиостанция. Что касается конкретно Кашпура, ему было предложено подвинуться на один час. Он гордо не захотел. Я резервировал ему время. Более того, его время осталось. Он не хочет. Он гордый. Имеет право. Мы все гордые. Но это вопросы к нему.

АНДРЕЙ: Ну, ладно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, ничего не сделаешь. Все гордые. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Из Нижнего Новгорода Роман, пенсионер. Я хотел бы задать вопрос Алексею Алексеевичу, вот честно…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, так задавайте честно.

РОМАН: А все понял. Алексей Алексеевич, да коротких вопроса. Перспективы "Эхо" в Нижнем Новгороде и второй – вопросы задать на сайте, Вы их читаете или…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вот же, я их и читаю сейчас.

РОМАН: А, все. Ага.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, смотрите. Перспективы очень плохие. Потому что, как Вы знаете, наш партнер, и он не единственный, сменил… не в единственном городе сменил формат. Вот сейчас федеральная конкурсная комиссия из Тольятти получила бумагу закрыть радиостанцию "Эхо Москвы", и пустить туда "Милицейскую волну". Насколько я знаю. Нас не сильно любят, это правда. Нам это объясняют выборным циклом и тем, что не хотят ссориться либо с губернаторами, либо с мэрами, поэтому лучше до выборов "Эхо Москвы" пусть в регионах не вещает. После выборов посмотрим. Мы идем на каждый конкурс, на каждом конкурсе нам отказывают. Мы ничего сделать не можем. Я Вам ответил. Спасибо большое. Следующий телефонный звонок. Ало, здравствуйте. Вы в прямом эфире. Ало.

СЛУШАТЕЛЬ: Ген, Москва, здравствуйте. У меня такой вопрос, точнее не вопрос. Вот Матвей Ганапольский бывает то, что редко, конечно, высказывает свое оскорбление слушателям. Оскорбляет слушателей в эфире. Вот если…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, например?

ГЕН: Если проводится голосование, и если большинство слушателей выражают точку зрения противоположную…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, например?

ГЕН: Вот, например, был "Разворот" посвящен ситуации с проверкой досмотров в аэропортах. И большинство слушателей сказали, что против того, что принимаются дополнительные меры безопасности. И Матвей сказал так, что слушатели "Эхо Москвы" – это отстой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что такое "отстой" Вы знаете? Я молодежный слэнг не очень понимаю. Может, он похвалил. Вот я не понимаю, что такое отстой. Переведите мне.

ГЕН: Содержит отрицательную окраску.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ой, знаете, спасибо большое. Отрицательную окраску любой ведущий имеет право. Содержать отрицательную окраску это не значит оскорбить. Согласились, да? Я вот скажу: Вы – странный. Это содержит отрицательную окраску. Но вряд ли это оскорбление. Каждый из нас странный, согласитесь. По отношению к другим. Посмотрим, что к нам пришло по смс. Шендерович выйдет 8-го числа, начинает 8-го свою передачу на своем месте. Вот прибавьте время, отбавьте время это у Вас не будет. Почему не приходят те, почему не приходят эти? "Как Вы оцениваете книгу Киссинджера "Дипломатия"? Стоит ли читать 800 страниц?" Да, я оцениваю высоко, потому что она несет в себе, книга Киссинджера, я ее читал, она несет в себе как бы две составляющие. Во-первых, это такой мемуарный характер. И если Вас интересует история разрядки, т.е. история нашей страны глазами госсекретаря США, стоит ее прочитать. Вряд ли нам удастся когда-нибудь такую книгу самим про себя написать. И, во-вторых, искусство дипломатии, которым, как известно, Киссинджер был абсолютно круглый и скользкий, он там раскрывает некоторые тайны. Мне кажется, Петру, отвечая студенту из Ижевска, что эти 800 страниц можно прочитать. Кстати, учитесь читать быстро, как я. Я читаю быстро, поэтому читаю много книг. "СМС шла два часа". "Поздравляем Ксюшу Басилашвили с днем свадьбы. Счастья, любви ей". Спасибо, действительно сегодня наш сотрудник Ксения Басилашвили вышла замуж, венчалась в своем Петербурге. Все питерские, никуда не деться, вот никуда не деться. Добавьте эту программу, добавьте эту программу. Почему не скачиваются файлы? Они скачиваются. Олег пишет: "Надо было извиняться перед сыном". Не надо было. Потому что он был назван в своей функции сына по отношению к маме. Он не назван был отдельным бизнесменом Сергей Матвиенко. Его имя даже не было названо. Он был привязан именно к маме. И там главная фигура была мама. Поэтому Вы, Олег, прочитайте расшофровочку. Я сделал все правильно. А Вы можете извиниться перед сыном. Я совершено не возражаю. Так, далее, что еще у нас? Вот мне пишет из США Вирджал Джордан: "Дорогой Венедиктов (хорошее обращение, вот из США. "Дорогой Венедиктов"), Вы преуспевающий человек, Ваш бизнес "Эхо" процветает. Вы позиционируете свой проект как критический орган по отношению к режиму Путина. Итак, Вы удачник, профитер от режима Путина. Можете ли Вы при таком раскладе искренне критиковать режим? Только, пожалуйста, откровенно. С уважением". Удивительно, что это пришло из Соединенных Штатов Америки. Это, конечно, потрясающая, удивительная история. Мне кажется, уважаемый Вирджил Джордан, что это роль прессы – критиковать власть. Если Вы посмотрите на наши передачи с 90-го года, мы критиковали Горбачева, когда он был президентом, хотя именно благодаря Горбачеву возникла наша станция. Мы критиковали Ельцина, когда он был президентом, хотя мы понимали, что свободу нам дал Ельцин. И мы критиковали Путина и продолжаем его критиковать. А кого нам, дворника критиковать что ли? Мы будем критиковать следующего президента, кем бы он ни был, потому что для нас власть – это функция. Вот власть принимает некое решение. Не важно, президент, парламент, мэр, министр, он принимает некое решение, которое отражается на Вас. И мы должны критично это решение исследовать. В этом функция власти. Вы знаете, хвалить много кого есть. И я могу похвалить, хотите, я кого-нибудь похвалю. Ну, например, я хвалю министра обороны г-на Сердюкова за то, что он (НЕ РАЗБОРЧИВО) начальника космодрома там, где был убит солдат офицером и прапорщиком. Молодец, Сердюков. Потому что его поступок правильный. Несли завтра Сердюков сделает что-то с нашей точки зрения неправильно, мы будем его критиковать, как мы критиковали его первое движение, что первое нужно пошить новую форму для армии. Вот первое, что он сделал. Но мне кажется, что не с этого должен начинать новый министр обороны. Но каждое отдельное решение власти подвергается исследованию и вырабатывается отношение. И в этом роль прессы. Это абсолютно банальное, серое, тупое позиционирование. И поэтому мне кажется, даже странным, что наш слушатель из Соединенных Штатов Америки задает такие вопросы. Что касается преуспевания, в любой стране, при любом режиме, извините, пожалуйста, есть люди, которые преуспевают. Мы преуспеваем, это правда. "Эхо Москвы" преуспевает, это тоже правда. И в этом смысле наш генеральный директор недавно в интервью заявил, что он, конечно, благодарен Владимиру Владимировичу Путину за стабильность режима. А я могу сказать отдельно, что Владимир Владимирович Путин, вернее так, команда Владимира Владимировича Путина, и он сам во главе ее, закрыв, скажем, НТВ дал "Эху Москвы" огромное число журналистов. Спасибо, Владимир Владимирович. Т.е. с точки зрения корыстной или узкокорыстной, конечно, то, что вокруг нас нет конкурентов, если говорить прямо, и Путин этому способствовал, отдельное ему спасибо. Но с точки зрения страны и с точки будущего страны, то, что мы монопольны, это плохо. Ну, это очевидно. Я ответил на Ваш вопрос, я надеюсь. 363-36-59. Поехали принимать телефонные звонки. Ало, здравствуйте. Вы в прямом эфире. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич, меня зовут Слава. Вам известно, что вчера в прайм тайме в 11 часов дня в новостях вместо интервью прозвучал какой-то типа Буратино?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я знаю.

СЛАВА: А что это было?

А. ВЕНЕДИКТОВ: А это был неправильно записанный файл, не на той скорости. За что пострадал звукорежиссер, референт, который передавал этот файл и корреспондент. Три человека пострадало.

СЛАВА: Спасибо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, пожалуйста. А Вы хотели, чтобы я их развесил вдоль Нового Арбата что ли? Думаю, что нет. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, меня зовут Владимир, Москва. Вот очень изящный момент, была передача с Виктором Батуриным. Я просто даже был удивлен, какой неординарный человек…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я Вам сейчас скажу. Нет, Виктор Батурин, вот мы его все знаем, как брата Елены Батуриной, которая жена Юрия Лужкова. И как человек, который возглавляет ИНТЭКа. И поэтому мы как-то не часто звали его в эфир, потому что ну как скажут опять, что за должность? Брат. Или что за должность сын? Нет такой должности. Но Виктор Батурин является одним из самых крупных коллекционеров и интересантов по Наполеону в России, самый крупный. Виктор Батурин и его группа спонсирует вот эту вот Бородинскую битву, я имею в виду реконструкцию, которая сегодня проходила. Виктор Барутрин коллекционирует фигурки солдат, оружие и т.д., будучи богатым человеком, безусловно. Он безумно интересный человек. Во всяком случае, Вы когда встречаетесь с этими людьми-функциями, Вы встречаетесь, вот пришел министр, и он говорит про образование. Вот пришел президент не знаю компании, он говорит про налоги. На самом деле среди них есть масса интересных людей с их интересными хобби. И с одной стороны, Вы хотите их позвать и раскрыть, с другой стороны, а с другой стороны, скажут, а вот это реклама этого человека. Даже не за деньги, а по интересу. Я предложил Виктору Батурину, давайте, сделаем что-то типа большой наполеоновской игры. И он заинтересовался. С призами, со всеми делами. Я Вас уверяю, что если этих людей начать вскрывать консервным ножом, то мы обнаружим в их мундирах людей. Понимаете? Людей. Ну, конечно, должен Вам сказать, что не все это понимают, к сожалению. Говорят: а зачем Вы его позвали? Вот затем. Здравствуйте, Вы в прямом эфире. Как Вас зовут? СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей, Москва. Хотели критики?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, конечно. А зачем я буду сидеть в воскресенье в 21 час? Мне что других нет дел что ли?

СЕРГЕЙ: В общем, действительно странное занятие.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот именно.

СЕРГЕЙ: По технической части оснащения "Эхо Москвы" у меня пожелание. Очень часто, практически на всех передачах то срывается звонок, то не на ту кнопочку нажала. Ну, вот когда особенно идет работа с прямым эфиром и с прямыми звонками очень, очень много накладок. Вот как-нибудь можно?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет.

СЕРГЕЙ: Вы же преуспевающая радиостанция.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нельзя. Я Вам сейчас объясню почему. Вы меня сейчас не видите. На самом деле я сейчас скажу, как я веду. На "Эхе Москвы" принято, ну, правило, что сам ведущий сидит за пультом. Не звукорежиссер, а сидит за пультом ведущий. Он сам создает свою передачу. Вот у меня здесь 5 экранов. У меня два звуковых компьютера, на одном компьютере у меня идут смс и все эти вопросы. На третьем компьютере у меня телефоны. И еще у меня есть компьютер, где бежит лента новостей. Почему-то он вдруг потух. Эй, парень, проснись. Проснулся. Кроме этого я вывожу каждый микрофон сам. Каждый звонок вывожу сам. Передо мной запись номеров телефонов. Бежит время, которое я должен объявлять 21:29. Как только мы освобождаем ведущего от этих обязанностей, получается, что он уже не автор собственной передачи. Звукорежиссер решает, когда дать отбивку, когда вывести или убрать телефон и т.д. Какой прочитать новостник, что прочитать. Лучше будет немного технических накладок и немножко протяженность буквы "а", когда я читаю сейчас сыплющиеся смски, чем это будут вылизанные, ласковые, такие однотипные, вернее, передачи. Это выбор, который в свое время сделал еще Сережа Корзун. Но поскольку техника усложняется, то любой журналист, любой ведущий обязан овладевать какими-то азами. Вовремя дать отбивку. Вот это я даю отбивку, а не звукорежиссер. (ОТБИВКА). 21 час 30 минут. Я Вам объяснил, здесь всегда придется чем-то жертвовать. Давайте не будем на этом останавливаться. Ало, здравствуйте. Вы в прямом эфире "Эхо Москвы". Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы не слушайте радио. Радио запаздывает. Вы трубочку говорите.

СЛУШАТЕЛЬ: Уважаемый, Алексей Алексеевич. Я вот что…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А как к Вам обращаться, Вы так и не сказали.

СЛУШАТЕЛЬ: А, извините, я просто радио слушал и телефон. Поэтому не разобрался. Зовут меня Виталий. Я из города Ростова-на-Дону. Я тоже по техническим делам так немножко.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я абсолютно дуб в технических делах.

ВИТАЛИЙ: Ну, просто, Алексей Алексеевич, дело в том, что очень часто в прямом эфире, когда Вам звонят Ваши оппоненты, то на пиках голос особенно прыгает.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ой, в этом я ничего не понимаю, извините. Я не буду даже этим заниматься, это не мой вопрос. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Алексей, мое имя Павел. Вы знаете, я Вам сожаление хотел выразить по поводу того, что исчезла передача Юлии Латыниной?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как исчезла?! Куда исчезла?!

ВИТАЛИЙ: Повтор. Повтор. Понимаете, иногда я не могу слушать в прямом эфире. Я думаю, что и кроме меня есть люди…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, хорошо, я ночью попробую ее еще раз поставить. Но, на самом деле, спасибо большое. Я хочу сказать, что у меня масса передач, которые новых, которые нужно куда-то ставить. Мы можем повторять ее каждый два часа, Вы меня извините, Юлию Латынину, но есть масса людей, которые хотят слушать и другое. Но я посмотрю. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Николай из Кабардино Балкарии. Не было ли разговора, вот недавно наш президент выступал Арсен Каноков. Может быть, я упустил эту возможность, не было ли разговора о том, чтобы "Эхо Москвы" было бы в Кабардино Балкарии? У нас его нет, мы слушаем из Владикавказа. Не очень хорошо станция доходит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо. Нет, не было разговора. Как только г-н Каноков появится на радиостанции. Мы его пригласили, я попытаюсь решить этот вопрос. Здравствуйте. Вы в прямом эфире. Как Вас зовут? Вы откуда звоните?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Спасибо. Сергей из Тюмени. Алексей Алексеевич, вот у нас в Тюмени по вечерам хочется, конечно, голос слушать, а не музыкалку. У нас в 2 часа вырубают, или в 3 бывает…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничем не могу помочь. Сергей, из Тюмени. Я не руковожу нашими партнерами, которые работают в Ваших городах. Вот все эти жалобы, они бессмысленны, потому что я там решить ничего не могу. Признаю свое бессилие. Ало, здравствуйте. Вы в прямом эфире, как Вас зовут?

СЛУШАТЕЬ: Добрый день, меня зовут Юрий из Тулы. Можно задать Вам пару вопросов коротких. И Вы дадите на них пару коротких ответов?

А. ВЕНЕДИКТОВ: А вдруг потребуется длинные ответ? Нельзя?

ЮРИЙ: Нет, ну, пожалуйста.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо, давайте.

ЮРИЙ: Скажите, как Вы думаете, Вам было бы приятно, если бы Вы пришли на собеседование, а Ваш интервьюер сидел и кушал при этом селедку?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю. Смотря куда собеседование. Если в ресторан, то можно и селедку.

ЮРИЙ: А если собеседование на радиостанции "Эхо Москвы" в Туле?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю. А что проблемы с селедками? Я никак не понимаю, чего Вы хотите.

ЮРИЙ: Мне кажется, Вам стоит заменить редактора…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не могу этого сделать, я еще раз говорю. Еще раз повторяю. Уважаемые те, кто звонят из других городов. Я не занимаюсь кадровыми вопросами наших партнеров. Наши партнеры вполне самостоятельные. Тем более, по причине селедки. Я тоже люблю селедку. Здравствуйте, ало. Как Вас зовут? Нет, в молчанку мы играть не будем. Время жалко. Здравствуйте. Ало. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Анатолий. Я хотел бы немножко покритиковать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наконец-то, где же Вы были до сих пор, Анатолий.

АНАТОЛИЙ: Вы знаете, я вообще-то часто слушаю Вашу передачу. И заметил некую тенденцию. Вы как-то, знаете, говорите, критикуете власть. Вы ее не критикуете.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть?

АНАТОЛИЙ: Вы ее хаете.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А я не понимаю, это лингвистическая какая-то история. Какая разница между критикой и хаеньем. Вот приведите мне пример.

АНАТОЛИЙ: А Вы как считаете?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю. Вы сказали слова. А теперь говорите, а Вы как считаете. Нет, уж Вы сказали, вот Вы давайте.

АНАТОЛИЙ: Ну, вот Вы начинаете опять же в ту же степь, что и другие. Есть разница между критикой и хаеньем.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Которая заключается?

АНАТОЛИЙ: Или нету? А Вы скажите, в чем заключается.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю. Это Вы придумали, что мы не критикуем, а хаем. А я говорю, мы критикуем.

АНАТОЛИЙ: Нет, Вы не критикуете, Вы хаете.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Пример приведите. Приведите пример.

АНАТОЛИЙ: Например, была передача, как флаг водрузили в Средиземном море и т.д. И там гнилой рыбой залепили. Это Ваш корреспондент мусолил это ну в течение, наверное, минут 20. Одно и то же. Неприятно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Послушайте меня. Нет, неприятно, не слушайте. Скажите мне, это правда или нет? Мой корреспондент соврал?

АНАТОЛИЙ: А откуда я могу знать. Тем более что и Ваш корреспондент не знает. Я сижу в машине. Откуда знаю, что там.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот, совершенно верно.

АНАТОЛИЙ: Но хаять не нужно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Слушайте меня. Если флаг залепляют гнилой рыбой, это хаенье или критика?

АНАТОЛИЙ: Нет, манера разговора хаенье, а не факт, понимаете?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мне Ваша манера разговора тоже не нравится.

АНАТОЛИЙ: Вы не заводите вопроса. Есть хаенье, а есть критика.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А расскажите мне, какая разница.

АНАТОЛИЙ: А вот какая. Критика – это тогда, когда человек хочет сделать что-то, знаете, в результате своей критики сделать какой-то позитивный момент выявить.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот, например, позитивный момент. Скажите мне, пожалуйста, если флаг закидывают гнилой рыбой, об этом надо говорить или нет? Вопрос. Говорить надо или нет?

АНАТОЛИЙ: Это разные вещи. Можно сказать раз, одну минутку поговорить. Но полчаса талдычить, что…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я очень рад, что Вас это задело. Теперь Вы знаете, как относятся к нашему флагу те, кто закидывал гнилой рыбой. Значит, вы открыли словарь. Посмотрели, что такое критика. Что такое хаять. И перезвонили мне. Потому что я так и не понял Ваш пафос. Здравствуйте. Ало. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич, меня зовут Дмитрий, Москва.

ДМИТРИЙ: Алексей Алексеевич, вот такое вот предложение у меня возникло. У Вас есть на сайте для пользователей привилегированных, там е-мэйлы указываются все. Такой вопрос. А можно ли сделать какую-то рассылочку, которая заранее бы предупреждала. Пользователь нажимает, какие программы его интересуют. И ему высылается заранее.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас отвечу, я понял. Смотрите. Мы будем переделывать сайт, потому что наш сайт уже не справляется ни с тем объемом заходов, ни с темами, сервисами, которые мы хотим Вам предложить. Не тянет подкасты, не тянет видео не достаточно интерактива. Много чего. Просто не тянет. Часто зависает. Я передам Ваши предложения разработчикам, которые разрабатывают новый движок. И возможно они используют это. Я не очень хорошо понял, что Вы сказали, но я думаю, что разработчики поймут, что Вы сказали. Дальше поехали. Следующий телефонный звонок. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Дмитрий из Москвы. У меня два небольших вопроса. Если помните, довольно давно у Вас был проект там предприниматели. Там какие-то заправки организовывали и т.д.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Честно говоря, не помню, не понимаю, о чем Вы говорите.

СЛУШАТЕЛЬ: Лет 5 назад. Довольно давно. Вот было бы интересно узнать, как судьба этих людей, если возможно, их найти. Ну, в принципе.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю, что это всегда интересно. Похожий проект, согласитесь, который мы делаем, это "одна семья времен Владимир Путина". Значит, 7 лет тому назад, в самом начале мы провели перед Вами 30 семей, которые прожили год в президентство Владимира Путина. Часть из этих семей готовы сейчас прийти в эфир и рассказать, как они прожили эти 7 лет. Что изменилось за эти 7 лет? И я думаю, что такое движение есть. То, что Вы сказали, что-то мне кажется сомнительным. Я, честно говоря, во-первых, не помню этой передачи. А, во-вторых, ну, люди известные. Что с ними случилось за 7 лет, это Вы и так знаете без специальных передач. Здравствуйте. Ало. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Виктор Иванович, Подмосковье.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А где все женщины? Почему мужики-то звонят, я не понимаю? Какой-то ужас. Да. Виктор Иванович.

ВИКТОР ИВАНОВИЧ: У меня предложение, не могли бы Вы пригласить какого-то специалиста по противоракетной обороне.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, у нас были эти специалисты. Я напомню, что у нас был Роман Попкович. Я напомню, что у нас был Дворкин, и будут еще. И когда сейчас начнутся переговоры, вернее станут результаты переговоров известны в Азербайджане. Вот Вы знаете, 15 сентября российские, американские и азербайджанские специалисты будут встречаться и разговаривать про РЛС в Азербайджане, мы, безусловно, вернемся к этой теме. И, конечно, позовем. А Вы знаете, как только мы зовем и говорит, какой тут специалист, Вы говорите, это не тот специалист. Или это тот специалист. Вот какие есть специалисты, тех и позовем. Здравствуйте. Ало.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, это Евгений Анатольевич звонит с дачи из Подмосковья. Вот у меня критика в адреса г-жи Латыниной Юлии.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо.

ЕВГЕНИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ: Вот она тут делала передачу о войне Великой Отечественной…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Латынина?! Латынина про войну делала?

ЕВГЕНИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ: Да, да, да. В конце она говорила, какой был Сталин мудрый, и как он действовал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо, ну, она может так считать?

ЕВГЕНИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ: Сейчас, сейчас, минутку. Но моя претензия вот в чем заключается. Под конец она сказала: армия у Сталина, т.е. армия, в которую пошел мой отец добровольцем и погиб, это была армия рабов. После этого она гордо повесила трубку. Мне кажется, что просто поехала крыша, между нами девочками, говоря.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, я не буду комментировать, никогда не комментирую то, что я не слышал. А очень часто мне в эфире пересказывают то, что сказали люди, которые потом, как выясняется, этого не говорили, или говорили в другом контексте. А что касается мнения на всякие исторические персонажи, я всегда привожу свой любимый пример. Скажите мне, пожалуйста, Александр Невский, он герой или предатель? Вот с точки зрения 20 века и Великой Отечественной войны, он предатель, он коллаборационист, он полицай, он назначенный бургомистр. А с точки зрения нынешней истории, оказывается, он у нас герой и святой. И это оценочное мнение. И ни у того, ни у другого, кто утверждает, крыша не поехала. Поэтому чего тут комментировать. Это не есть… Вы не критикуете. Нормальная критика – у человека поехала крыша. Это называется у нас теперь критикой. Отлично, еще раз повторяю, спорьте по существу. Здравствуйте. Ало. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Илья. Я из города Омска. Я хотел задать такой вопрос. Ну, первый раз в августе я услышал, когда была израильская война в Ливане…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это прошлый год вообще?

ИЛЬЯ: Я услышал тогда первый раз. Потом еще много раз слышал в новостях. Когда говорят об Израиле, говорят "Официальный Тель-Авив". Я хотел бы напомнить, что столица Израиля – это Иерусалим. Немножко некорректно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Скажите мне, пожалуйста, где находятся все посольства? В столице, правильно?

ИЛЬЯ: Частично.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Какие частично? Расскажите мне, пожалуйста, какие посольства находятся в Иерусалиме. И затем Вы долго мне будете перечислять, какие посольства находятся в Тель-Авиве. Я, например, знаю, что посольство Соединенных Штатов Америки находятся на набережной Аяркор в Тель-Авиве. Я, например, знаю, что недалеко от него находится посольство Российской Федерации в Тель-Авиве же. И я, например, знаю, что все государства признают столицей Израиля Тель-Авив. Я не знаю, какое государство признает Иерусалим, честно говоря.

ИЛЬЯ: Ну, на самом деле ведь все государственные органы и правительство Израиля…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это же лингвистические игры, вот согласитесь. Это для Израиля это политические. А то, что Вы сейчас говорите здесь, это лингвистические игры. Значит, во всех справочниках, во всех энциклопедиях написано: столица Израиля – Тель-Авив. Российское посольство находится в Тель-Авиве. Американское посольство находится в Тель-Авиве. Ну, чего Вы мне рассказываете? Я вообще не вижу в этом вообще темы. Вот как Вы любите лингвистические игры. Вас суть не волнует совершенно почему-то. Хорошо, официальный Израиль Вас устраивает? От этого что-то изменится в позиции? По-моему, нет. Слушаем дальше, ало, здравствуйте. Одну секундочку. И еще у меня тут завязалась переписка, посмотрите на нашем сайте. На меня наехали граждане Белоруссии с криком, что мы живем в республике "Белорусь", а Вы называете ее "Белоруссией". Вот, понимаете, я веду лингвистический спор. Не буду я вести лингвистические споры. Извините, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Марина Вас беспокоит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наконец-то женщина. Хоть одна женщина не спит в это время.

МАРИНА: Алексей Алексеевич, можно повторные передачи как-либо маркировать. Т.е. иногда это важно знать, в реальном времени идет передача, или нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Повторные?

МАРИНА: Повторные передачи.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, они в начале. А как ее можно звуком маркировать, вот я не понимаю.

МАРИНА: Какую-нибудь отбивочку.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, хорошо, а если Вы в середине включили? А если Вы включились на второй минуте. Понимаете… Спасибо большое, Марин. Я понимаю, что обязательно нужно объявлять, что она идет в повторе в начале. Но если она 40 минут, то человек, включившийся на второй минуте, этого уже не узнает. И этого невозможно изменить. Здравствуйте. Ало. Вы не хотите. Вы ждете, пока Вас по радио услышите. Не услышите себя по радио. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, здравствуйте. Меня зовут Александр. Я из Санкт-Петербурга. Вот Марина Королева. Она ведет передачу "Говорим по-русски".

А. ВЕНЕДИКТОВ: И пусть ведет.

АЛЕКСАНДР: И сама допускает такие слова, как "секретарша".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и пусть допускает "секретарша". Я не в лингвистическом клубе. Я не буду на эти вопросы отвечать. Не тратьте свое время. Я буду говорить "секретарша". У меня 10 секретарш. Ало, здравствуйте. Как Вас зовут.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Меня зовут Виталий из Петербурга.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Что-то Петербург активизировался. Давайте.

ВИТАЛИЙ: Да, еще я лингвистический вопрос. В одной из новостных передач Ваших польскую спортсменку назвали полячкой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Кого?

ВИТАЛИЙ: Польскую спортсменку назвали полячкой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: "Прекрасная полячка". Это у Пушкина. А что у Вас…

ВИТАЛИЙ: На самом деле правильно будет "полька".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, хорошо. А что это как-то меняет ее гражданство? Это меняет ее результаты?

ВИТАЛИЙ: Это не меняет ее результаты. Это просто как бы ну более правильно называть так, как это правильно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и что? Вот ну и что?

ВИТАЛИЙ: Ничего.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот и я так думаю. Если Вас назовут как-то иначе, Вы уже можете не среагировать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И она тоже может не среагировать никак. Беда будет. Знаете, прекрасная полячка. Полька. Нет, конечно, правильно будет назвать ее польской спортсменкой. Но можно и полячкой, а можно и полькой. Здравствуйте. Ало.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый вечер. Меня зовут Анна Владимировна, я из Петербурга.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да что ж такое-то. Петербург пошел один. Здравствуйте. Да.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Ну, хватит уж Москвы-то.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как?! Это "Эхо Москвы", дорогая!

АННА ВЛАДИМИРОВНА: А "Эхо Петербурга" как же?

А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас питерских тут в Москве больше, чем у Вас.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: У нас-то 600 км от Вас всего. Мы почти один город.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это хорошо. Это верно. Анна Владимировна, пожалуйста.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Дорогой мой, знаете что. От имени ну если не всей…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Себя. От имени себя.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Да, от имени себя. Кто-то сочиняет у Вас слоганы. Иногда удачные, иногда нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, как все.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Ну, вот "кофе, девки, вау!"

А. ВЕНЕДИКТОВ: Девки. Я понимаю, Анна Владимировна, Вам бы мужика. А мы девки.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Вы знаете, мы так устали от того, что то зачисляют нас, то теперь наших дочерей, а теперь внучек. И полная Тверской этих девок.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, то девко. Анна Владимировна, Вы же должны понимать, что девки, а то дефки. Это из интернета.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Ой, да не надо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, что не надо. Надо.

АННА ВЛАДИМИРОВНА: Замените, я Вас очень прошу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, Анна Владимировна. Нет. Вы думаете, от того, что есть слоган "кофе, девки, бутерброд", Ваши внучки пойдут на панель? Тогда Вы их дурно воспитали. Если от слушания этого они пойдут, тогда этот вопрос будет к Вам, если серьезно. Здравствуйте, Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Андрей. Я из Москвы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, понимаю, хорошо москвич хоть один нашелся.

АНДРЕЙ: У нас иногда проводятся телефонные голосования. Ну, задается вопрос какой-нибудь. Либо да, либо нет. Вот у меня предложение ввести третий телефон "ни то, ни другое".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Невозможно. Ни то ни другое не звоните. Объясню Вам. Потому что даже два номера называть, это четырнадцать цифр на слух. Если бы мы были телевидение, мы могли эти телефоны Вам вывести. А два номера называть и так тяжело. А три номера называть на слух, это невозможно.

АНДРЕЙ: Сейчас, одну секундочку. Это понятно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Поэтому третьего варианта нет. А в интернете есть.

АНДРЕЙ: Дело в том, что это все равно, как против всех при голосовании.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, да, да.

АНДРЕЙ: Дело в том, что иногда задаются такие вопросы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Слушайте, я Вам уже ответил на это. Вот невозможно. Я понимаю, что хочется. Мне, может быть, хотелось бы, чтобы было пять вариантов ответов. Я вообще люблю, когда много вариантов ответов. Однако ж нет, однако ж, не получается. Вот просто не получается и все. Ало, здравствуйте, Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Ало, здравствуйте.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Опять мужчина. Здравствуйте. Как Вас зовут.

СЛУШАТЕЛЬ: Это беспокоит Валерий, Челябинск.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сколько у Вас времени-то уже, Валерий из Челябинска?

ВАЛЕРИЙ: Ну, какая разница. Сижу в машине, пью пиво.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я понимаю. А сколько у нас разница-то с Вами?

ВАЛЕРИЙ: Два часа.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Понял, да. Хорошо. Я Вам завидую. Сидит в машине, пьет пиво. Черт, а. Слушаю.

ВАЛЕРИЙ: Сегодня утром и вчера тоже было очень много разговоров о трагедии в Беслане. И кто-то звонил, скажем, Маше Майерс, и такая фраза прозвучала. А как же нам быть с теми трагедиями, которые там поезда взорвались, там корабли тонули. Извините, я волнуюсь.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю.

ВАЛЕРИЙ: И она сказала, так это что такое? Это шутка юмора что ли?

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что она сказала, я не слышал.

ВАЛЕРИЙ: Сказала об этом все и как бы напомнила. И как нам быть с этими трагедиями вроде бы, да. Ну, это вопрос как бы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю. Да.

ВАЛЕРИЙ: Вот она сказала. Это что такое? Шутка юмора?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я думаю, что это если… давайте так, если она так сказала, я же не могу сказать, то, конечно, это неудачно, мягко говоря. Мягко говоря, неудачно.

ВАЛЕРИЙ: Потому что мы в Челябинске все связаны с этими трагедиями. Которая Ташинские эти все взрывы. Понимаете. И на эти фотографии, у меня ребенок занимается в хоккейной школе. И там у нас погибло 20 человек только из нашей хоккейной школы и из спортивных школ порядка 50 человек. И по этой трагедии как бы получается приоритет что ли свежих трагедий. А нам неприятно это было.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я даже не готов Вам объяснить, Валерий. Я абсолютно с Вами солидарен. Абсолютно, чтобы Вы поняли, да. Я только хочу сказать… Спасибо большое, сейчас просто слушайте по радио, просто чтобы не тянуть Ваш мобильник из машины. Смотрите. Есть трагедии, ну, как Вам сказать. Есть трагедии родителей. Это трагедии, в том числе, и матерей Беслана. А есть трагедии всей страны. Есть вот трагедии, упал самолет. И виноват кто? Может быть, гроза, может быть, пилот, может быть, техник. Там, где есть человеческий фактор. Сбили самолет, упал самолет. Это трагедия. Да, это вот трагедия, прежде всего, родителей. А есть трагедия страны. Когда захватили детей террористы. Выступили с какими-то требованиями. Я даже не помню, с какими требованиями они выступали. По-моему, требований никаких не было. Там что-то на листочке было. И затем государство, мы с Вами, не смогли спасти детей. Это трагедия национальная. Она для всех. И не важно, что эти дети жили в небольшой городе Беслан, о котором мы с Вами, возможно, до этой трагедии не знали. И каждое первое сентября и второе сентября, и третье сентября мы будем об этом помнить, отправляя своих детей в школу. Я своего мальчика отправил в первый класс. Вы думаете, я не помнил о том, что в Беслане тоже были первоклассники. Вы думаете, когда я шел в школу, я одним глазом не смотрел, есть ли охрана. Закрыты ли ворота. Это в центре Москвы-то. Т.е. понимаете, на меня это все время будет, все там 10 или больше лет. Это будет у всех родителей. И, конечно, то, что власти Москвы не перенесли день города, ну, что такое. Можно же было сделать 9 числа. Что бы такое случилось, если бы день города был 9 сентября. Что такое случится, если Московская городская дума примет закон, по которому день города будет праздноваться во второе воскресенье сентября, а не в первое. Вот что бы такого случилось? Расскажите мне, вот что, мир перевернулся бы? И можно сказать, что это я хаю правительство Москвы. Ну, можно и так сказать. А я считаю, что я его критикую. И как москвич, я считаю, что день города должен быть перенесен на 9 сентября. И тогда у людей не будет возникать такой раздвоенности, что все понимают, что, с одной стороны, действительно праздник, действительно сейчас у нас здесь народные гуляния, выступает музыка, все хорошо. Все хорошо. Но с другой стороны, нормальные люди одновременно с тем, что они гуляют, они помнят про Беслан. И для них это, знаете, такой элемент раздвоенности сознания. У меня тоже вчера был праздник, сын в первый класс. А что не праздник? И мы с ним пошли и съели его мороженное. Это правда. Это был праздник для них. Но первое сентября не перенесешь. А, уж праздник дополнительный, уж, наверное, то, что зависит от властей, можно было сделать. И в каждой семье, даже в каждом городе есть своя трагедия. Вы помните, землетрясение в Ташкенте чудовищно, там помнят до сих пор, и это день траура. И есть такие, когда, знаете, когда все государство. Все государство, потому что детей захватили и предъявили претензии государству. И мы не смогли им помочь. Вот Вы и я. вот Вы из Челябинска, и я из Москвы. И мы не смогли убедить наши власти, что нужно детей освобождать. Что главное не уничтожение террористов, а освобождение заложников. Посмотрите, что сейчас сделали южные корейцы. 19 миссионеров, взрослые люди. Сами поехали. Не попросив разрешения у своего государства. Там не просят разрешения. И государство, вот это вот Южная Корея, не европейское государство. Не американцы, вполне азиатское, сделало все. Мы не знаем, что оно сделало, но сделало все, чтобы вытащить своих граждан. Вело переговоры с террористами. А заложников захватывают террористы. Те, кто захватывают заложников, те являются террористами. Нет никаких сомнений. Понимаете? И вот мы с Вами можем сегодня сидеть, пить пиво, вспоминать про Беслан. И мы будем абсолютно правы. И мы должны, обязаны критиковать свои власти, в данном случае я говорю о московском правительстве и мэре Москвы Юрии Михайловиче Лужкове, которые не захотели по неизвестным мне причинам перенести этот праздник. Мне кажется, что это важное, то, что Вы сказали. А то, что журналист в прямом эфире, не исключая меня, но и включая меня, может что-то сказать неловкое, неправильно сформулировать, не понять вопрос, мы в прямом эфире, так же, как в жизни. Вот я сижу сейчас, да, у меня нет никаких посредников между Вами и мной. Вот Вы спросили, я ответил. Потом сказал, как же я коряво сформулировал. Такое тоже бывает. Поэтому Вы не обижайтесь, я Вас уверяю. У нас здесь помнят о бесланских детях, как об особой трагедии. Потому что я считаю, что Норд-Ост и Беслан для нас это, как 11 сентября, для Америки, или как 11 марта для испанцев. Или как взрывы в Парижском метро. Это национальная трагедия. Это не трагедия только людей, чьи родственники там погибли или были захвачены. И матери Беслана, на них иногда смотрят, как на каких-то сумасшедших. Они детей потеряли, понимаете. Они потеряли детей, а государство не обеспечило, а) сначала безопасность, б) затем спасение. Т.е. два раза. Понимаете, два раза. Поэтому я как раз с Вами солидарен. 21 час 57 минут. Я думаю, до новостей у нас будет еще один звонок. А затем будут новости. Потом новости спорта. Уж извините, кто там ругается, что спорт захвачен сильно много. А потом я снова вернусь в студию. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Алексей. Сергей, Москва. У меня не то, что как бы критика, но некоторое предложение к размышлению.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте.

АЛЕКСЕЙ: Я уж лет 10-то точно слушатель. Наблюдал некоторую историю ну развития станции. Как-то, знаете, такое впечатление, ну, немножко душевность. Вот были Бредбери "451 по Фаренгейту" в стиле родственники. Вот на "Эхо" было это очень сильно. Ну, скажем, до "Арсенала", потом "Арсенал", такие передачи как-то туда ушли. А сейчас более выхолощено, чисто там информация. Ну, вот Татьяна Ларина только…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вот для чего я Вам запускаю "Бэби бумов"? Для чего я Вам запускаю "ОС ВВП"? Мы все время боремся между этими двумя тенденциями. С одной стороны, мы родственники, типа "451 по Фаренгейту". Мы привычные в Ваших семьях. Мы туда приходим. А с другой стороны, мы Вас обслуживаем. Мы Вас обслуживаем информацией, мы Вас обслуживаем мнениями разных людей. Мы даем Вам пищу для размышления, мы даем Вам возможность высказаться, как сейчас. Мы даем Вам возможность зайти на сайт, задать вопрос на голосование. Мы даем Вам возможность. Поэтому, с одной стороны, мы родственники, а с другой стороны, мы обслуга. И вот мне звонят, говорят: мы не довольны. От обслуги отказываются. Те, кто не довольны, должны отказываться. От родственников, конечно, отказаться невозможно. Хотя бывают и такие, но, я думаю, среди наших слушателей нет. Есть такой, как бы сказать, дуализм, если уж извините мне это слово длинное. Но такая проблема есть. И они будет всегда. И будет верх брать то одно, то другое. И Вы должны понимать, что вполне мы многим своими мнениями, которые Вы не разделяете. Да, действительно, мы в Вашем доме. Вы нажимаете кнопочку. Мы туда приходим. Но в любой момент, Вы можете нажать эту кнопочку и нас выключить. И нас выгнать. И это тоже Ваше право. И, пожалуйста. Что же делать. Мы не можем угодить всем. В общем, в этом нет нашей задачи. Вы слушаете "Эхо Москвы". В Москве 21 час 59 минут с небольшим. Что у нас дальше? Дальше у нас будут новости, которые Вам представит Александр Климов. Затем у нас будет "Спорт курьер", который Вам представит Алексей Осин. А затем я вернусь в студию. Я пока посмотрю, что Вы накидали на смс. Я вообще почти ничего не прочитал. Вот напишут "Оставьте девок". Вот видите. Что голосовать что ли? Оставьте девок, не оставьте девок. Девушек мы никуда не денем. Они у нас только, как это… "И царица понесла", короче говоря. Хороший русский язык, кому нравится. Пушкин.

А.ВЕНЕДИКТОВ: У микрофона Алексей Венедиктов, я продолжаю отвечать на ваши вопросы… Немного интернета, из Татарстана меня спрашивает Хавиз Кайдырович: «Почему там много полемики и так мало прямого общения с народом?» Ну, найдите, кто больше общается с «прямым народом» из журналистов и тогда я смогу вам ответить.

Сергей из Самары: «Как вам удается платить своим сотрудникам зарплаты в десятки тысяч долларов в месяц?» Печатаю по ночам – на такие вопросы могу отвечать только так.

Сергей из Челябинска, студент: «Почему бы вам почаще не сталкивать лбами журналистов и политиков с диаметрально противоположными взглядами: Доренко и Леонтьева, Делягина и Латынину и еще много кого?» Ну, для этого нужна тема. Просто сталкивать не интересно. Вот есть тема, условно говоря, что дальше в Чечне… это возможно. Но, думаю, как назвать программу – это не самое главное.

Сергей Леднев, Санкт-Петербург, чиновник: «Ваше мнение, что будет дальше в следственной ситуации по Политковскому?» Не знаю, я не знаком с делом. Все, что мы можем – это задавать вопросы, и по тем же вопросам и отсутствию ответов по ним, я понимаю, что не все так просто, как трактовал генеральный прокурор. Ну, например, Басманный суд дает санкцию на арест людей, через два дня этих двоих людей выпускают. Это как? Это же не следователь, который сначала задержал, а потом отпустил… как бы есть такая позиция, что сорок восемь часов можно… Суд дал санкцию, наверное, обосновано, наверное, доказывали, выступал прокурор, выступали адвокаты, адвокаты доказывали, что эти люди никуда не сбегут… прокурор говорил, что нет, сбегут. Суд принимает решение – задержать… через два дня их отпускают. Это как? Или, например, история с адвокатом этим чеченских обвиняемых: «Я адвокат, вот у меня все бумаги», - его не пускают. Это почему? Но если, ребята, вы, действительно, можете там… почему же закон нарушаете? И так далее. И таких вопросов очень много. Это то, что в открытой печати, а то, что в деле, мы еще и не знаем. Поэтому мы будем следить за этим следственным делом и будем давать всю информацию, которая у нас есть. В этом наша работа.

Так, дальше… ну, дальше давайте, наверное, посмотрим здесь, сколько у нас вопросов по cмс: «О мировых лидерах, о биографиях наших руководителей». Я не знаю, Алексей, что вы имеете в виду. Мы будем вам представлять кандидатов в президенты, когда пойдет президентская компания после выбора в Думу, то я думаю, что мы так и сделаем.

Так, «Повтор цикла «Передача о войне» – вместо чего? Ларисы.

«Правда, десятки тысяч долларов?» – блин, а Норкина-то поди не знает… а они у нас бесплатно.

«Проханова прогнали – он вернется», – он вернется, Миша.

Так, «Все провинившиеся вчера сотрудники живы?» Живее всех живых, на самом деле. Так, «Я хулитель, не понравилась программа «Де марс ком пра».

«…партия… обсуждали или название», – нет, Любовь, правильно, обсуждали. Обсуждали… тема выборов, не партию обсуждали – нет такой задачи обсуждать партию. Вот завтра придет лидер партии – и мочите, а сегодня: каким образом эта партия использует основные лозунги. Это гораздо интересней обсуждать, как будет использоваться тема патриотизма, в каком ракурсе на этих выборах, чем просто говорить об одной партии, даже если эта партия претендует на вхождение в государственную Думу.

Так, что у нас тут еще: «сколько sms’ок можно прислать в один эфир, есть ли у вас нормы, после которых вы баните слушателей?» – нет, по количеству нет, если только она не повторяется, Миша. Вот если sms’ка начинает повторяться, тогда конечно… да, я понимаю… это все было…

Так, давайте телефон: 363-36-59. Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире. Алло, вот я чувствую, что связь есть, я даже вижу, что связь есть, но человек не хочет говорить. Это его право. Алло, здравствуйте, как вас зовут.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, меня зовут Артур.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Артур.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, вы вот брали интервью у Лугового…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Когда?

СЛУШАТЕЛЬ: Первое интервью, которое он вам давал.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Совсем давно?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, давно. Вот, два раза хотел вам задать один и тот же вопрос: вы ему резко задали вопрос: «Вы убивали…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: …Литвиненко или нет?» И вы, наверное, при этом смотрели ему в глаза. Что вы в них увидели?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ничего. Я увидел честный, ясный взгляд.

СЛУШАТЕЛЬ: Значит, он не виновен?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, хе! Вы хотите, чтобы я по взгляду в глаза определял виновность или невиновность? Я вам скажу так (я понял вопрос, Артур), я думаю, что ни Андрей Луговой, ни Дмитрий Ковтун не говорят всей правды, которую знают. Но это их право защищаться от тех обвинений, которое им выдвинула Королевская Британская прокуратура. Более того, вы знаете, что в наших законах, в нашей конституции, в британских законах, человек имеет право не свидетельствовать против себя. Поэтому, глядя в глаза человека… вот вы знаете, я видел, как Владимир Владимирович Путин, президент Российской Федерации, когда его… помните эту историю с украинской ракетой и со сбитым израильским самолетам? И когда Владимир Владимирович вышел к журналистам после встречи с министром обороны Украины и сказал: «это точно не украинская ракета, они не долетают», – и смотрел прямо в глаза. Значит, через месяц следствие показало, что это точно украинская ракета. Он мог не знать, а мог знать, какую-то часть правды, которую ему сказали и так далее. Он не специалист в технических характеристиках бывших советских ракет. Что касается Лугового и Ковтуна, то мне кажется… тут очень многие наехали на вопросы британских журналистов. Все считают, что вопрос: «вы убивали?» – является вопросом глупым. Это потому, что люди привыкли к российской журналистике, которая такие вопросы не задает. Это другая журналистка просто. Понятно, что если будет процесс, если внезапно кто-то признается в том, что он убивал по приказу, скажем!… Березовского, ему скажут: «Секундочку, вы четыре раза, в эфире «Эха Москвы», два раза и в эфире Би-би-си, два раза говорили, что вы не убивали. Что случилось?» Это вопрос абсолютно закономерный для журналистики, которая занимается выяснением истины, а не обслуживанием клиента или гавканьем на клиента. Поэтому судить по глазам человека виновен он в чем-то или нет… не могу и, в общем – не моя обязанность. Моя обязанность предоставить вам возможность сделать выводы. Для этого мы еще будем звать их и их адвокатов, для этого будем звать представителя Великобритании. Вы знаете, что посол по Великобритании был у нас в эфире. Вы слышали вопросы английских журналистов… Это, еще раз повторю, банальная работа средств массовой информации. Мы не выносим приговор, мы не суд, но мы даем возможность нашей аудитории, да, самими принять для себя решение: виновен или не виновен. И ваше решение будет не юридическое – оно будет морально, но, тем не менее, мы даем вам такую возможность. Для этого мы их приглашаем. И мне еще раз тут напоминают, что, а почему не позвать тех людей, которые взорвали Ендарбиева. Ну, дорогие мои, официально, как вы знаете, они отбывают наказание в Российской Федерации, и, конечно, я могу запросить Федеральную службу исполнения наказаний (может я и сделаю с вашей…) об интервью с этими офицерами, признанными виновными катарским судом. Какие шансы у меня получить это? Нулевые, но можно попытаться. Помните историю с Адамовым, когда нам удалось сделать интервью из швейцарской тюрьмы с ним. Вы знаете, какая была подготовка? Но удалось сделать?! Удалось! А попробуйте сделать интервью с Ходорковским из Четы. Думаю, что шансы у меня нулевые. Поэтому, можно вкладываться в то, что… Вы знаете, как трудно было сделать это интервью с Луговым и Ковтуном с британскими журналистами. Потому что британские журналисты требовали, чтобы они были видны, и для этого нужно было установить телесвязь через интернет. Это первое, это было главное. Второе, чтобы это был прямой эфир. Это было второе. Мы могли просто в студии это делать. Чтобы был синхронный перевод, чтобы они могли задавать все вопросы, любые вопросы. И вы знаете, что все вопросы были заданы, и в конце был даже вопрос: «Есть еще вопросы?» Не было больше вопросов. Это не простая работа, но наша работа не отвечать, не «мочить в сортирах», или в барах, или других местах, а давать возможность нашим слушателям самим делать вывод – вся история. И не навязывайте мне совершенно других функций. Мы средство массовой ИНФОРМАЦИИ. И ничего другое: мы не политическая партия, мы не филиал Кремля, мы не филиал Газпрома, не филиал Госдепа, не филиал… чего… Рамзана Кадырова. Мы – средство массовой информации. Вот так нас и воспринимайте, не надо столько страсти, что вы ту позицию не заняли, эту позиция не заняли. Вот какая еще радиостанция на кануне выборов обещает вам представить все шестнадцать партий? В одинаковое время, с одинаковым набором участников… чё пристали? Слушаем дальше, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте...

СЛУШАТЕЛЬ: Елена Андреевна.

А.ВЕНЕДИКТОВ: …Елена Андреевна, вот женщина – хорошо.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня к вам банальная просьба опять… что вы говорили, давление…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не буду. Говорят, давление. Не отнимайте сейчас время, Елена Андреевна. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, это Сергей, Москва.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Сергей.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня есть несколько вопросов, даже может быть… ну, претензий общих, частных и персональных.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Может вам лучше открыть собственную радиостанцию, проще, нет?

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я занимался радиобизнесом…

А.ВЕНЕДИКТОВ: …и? Разорились?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, почему.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно, давайте претензии.

СЛУШАТЕЛЬ: Итак, по поводу частных: часто ведущие произносят «трент».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Если вы будите спорить со мной по лингвистике, то я вас просто выключу немедленно.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Дальше перейду. По поводу персоналий: мне кажется, и я чувствую, что мое мнение разделяют многие.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Угу.

СЛУШАТЕЛЬ: Ведущая Ольга Бычкова очень часто путает ведение программы «Особое мнение» со своей личной презентацией. Дело в том, что часто люди, которые являются ее оппонентом в разговоре (Проханов и так далее) – это люди, за которыми стоит особое мнение, особое мировоззрение…

А.ВЕНЕДИКТОВ: А за Ольгой Бычковой стоит девятьсот тысяч слушателей «Эха Москвы», которые слушают «Эхо Москвы».

СЛУШАТЕЛЬ: А за Ольгой Бычковой…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не принимается, отказать. Дальше.

СЛУШАТЕЛЬ: А за Ольгой Бычковой стоят какие-то невнятные женские, такие знаете…

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы бы хотели, чтобы стали внятные мужские? Не получится.

СЛУШАТЕЛЬ: Я бы хотел, чтобы мнение гостя не перебивалось неуместными «женскими штучками»…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Отвечаю: мнение гостя будет прерываться обязательно, потому что гостей мы тут приглашаем не для монологов. Это, пожалуйста, в другую радиостанцию. А что касается «женскими штучками» – это ваша вкусовщина.

СЛУШАТЕЛЬ: Это не «вкусовщина». Дело в том, что разговор…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну, это вкусовщина. Вы считаете так, я считаю иначе.

СЛУШАТЕЛЬ: …ведущий эфира должен транслировать без всяких своих, этих своих…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это кто вам сказал?

СЛУШАТЕЛЬ: …мнений…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это кто вам сказал? Кто это вам сказал? Откуда вы это придумали? Где вы это прочитали? Вот передача «Особое мнение» – это спор ведущего с гостем. Я написал концепцию этой передачи. Это моя авторская программа, лично моя, Венедиктова Алексея Алексеевича! И все ведущие, которые ведут «Особое мнение» обязаны вступать в спор с приглашенными гостями!

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, эта программа…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это я придумал! Вы мне будите рассказывать, что я придумал?!

СЛУШАТЕЛЬ: Нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, все.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать, что формат передачи…

А.ВЕНЕДИКТОВ: …я придумал!

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, особое мнение гостя. Мне не нужно особое мнение Ольги Бычковой.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Значит, вы не слушаете его. Пошли дальше.

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы не слушаете его, у меня другого формата нет! Вы мне говорите: «Я хочу колбасы», а я говорю: «Здесь сыр!» Здесь такой формат. Я его сюда положил. Этот сыр я положил сюда на полку. Я его придумал. Я лично, я! Вы понимаете? Вы говорите о моей передаче и неважно, кто ее ведет. Я придумал, я инструктировал, я подобрал ведущих и подобрал гостей, кстати.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, я понял. И еще, если позволите. Очень часто из ваших уст…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: …и из уст Матвея Ганапольского исходит такое мнение, что, мол, что вы к нам пристали, вам не нравится наша радиостанция? Вы ее не слушайте!»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Отвечаю: это заложено было главным редактором Сергеем Корзуном. Он это сказал буквально в августе девяностого года, как только радиостанция включилась. Действительно, это позиция радиостанции. Мы находимся в ситуации рынка, и когда нам говорят: «продавайте колбасу», мы говорим: «Мы магазин сыров, отстаньте от нас, магазин колбасы через дорогу, мы ничего не понимаем в колбасе, зато мы хорошо разбираемся в сырной промышленности. Вам нужна колбаса – вон она через дорогу! Мы не будем сюда закладывать колбасу, она повлияет на нашу торговлю сыром». Это правда, это такая позиция.

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что я чувствую, что эта позиция не способствует росту вашей аудитории, к большому сожалению.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, на самом деле, я благодарен вам, что вы беспокоитесь за рост нашей аудитории, но нам не нужна любая аудитория, нам нужна аудитория, которая знает, что здесь продается сыр. Которая приходит к нам… нам не нужна аудитория, которая вламывается с криком: «где здесь кошачьи консервы»…

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, вот, что характерно, ни одна концептуальная вещь из звонков слушателей не прошла. То есть прошли какие-то технические вещи по сайту…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, потому что все понимают…

СЛУШАТЕЛЬ: Не одну концептуальную вещь вы не принимаете к рассмотрению…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы их обрываете на фазе…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: …на взлете.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно! На взлете! Потому что вы предлагаете мне сменить мою профессию, вы предлагаете мне торговать колбасой, а я не умею торговать колбасой, я не разбираюсь в колбасе, понимаете? Я не умею торговать колбасой, как это делают мои коллеги. Скажем, «Особое мнение» на известной вам радиостанции с большим распространением, и которая имеет рейтинг сто тысяч в этот час в Москве, вещая на трех частотах. А «Эхо Москвы» имеет двести двадцать тысяч человек. Вот и вся история. У меня двести двадцать тысяч покупателей на мой сыр, а вот там, что вы предлагаете, сто тысяч… не пойдет!

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, побойтесь Бога. Я не предлагаю никому заниматься…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, вы мне предложили изменить формат передачи! Я вам на это ответил.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: Наоборот, я всецело за формат, за строгое соблюдение этого формата…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот я его придумал, я знаю, что это за формат!

СЛУШАТЕЛЬ: Поймите, пожалуйста, я не хочу слышать мнение Ольги Бычковой…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Значит, в этот момент вы переключаетесь на «Шансон» и слушаете музыку.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу слушать Проханова…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Проханова – читайте газету «Завтра». У нас не программа Проханова. У нас программа «Эхо Москвы». Где господин…

СЛУШАТЕЛЬ: Нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да! Вы мне говорите «нет»! … Проханов сталкивается с ведущим. Где господин Леонтьев сталкивается с ведущим, где госпожа Альбац сталкивается с ведущим. Это наша фишка, а остальные фишки на других радиостанциях. Нет вопросов, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Я думал, что ваши гости…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы ошибались, это не страшно.

СЛУШАТЕЛЬ: …они пытаются события общественной жизни своим способом транслировать…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что значит транслировать! У нас не трансляционная сеть, у нас радио!

СЛУШАТЕЛЬ: Прошу прощения, я немножко волнуюсь.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы не волнуйтесь. Вы ошибаетесь просто.

СЛУШАТЕЛЬ:…события общественной жизни по-своему трактовать.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Пусть гости пытаются, а журналисты должны их испытывать на прочность. Когда гости пытаются трактовать, это включил микрофон и ушел из студии, и пусть монолог Леонтьева, Проханова, Альбац идет сорок пять минут, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Диалог Леонтьева…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не пойдет!

СЛУШАТЕЛЬ: Секундочку. Диалог Леонтьева …

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ганапольского.

СЛУШАТЕЛЬ: …Ганапольского – это загляденье, любо дорого послушать.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я только вам скажу, что Ганапольский иногда говорит больше Леонтьева. Чье «особое мнение», Леонтьева или Ганапольского? Что же вы предъявляете претензии к одному журналисту, а к другому не предъявляете?

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что Ганапольский ведет разговор абсолютно правильно, он вытягивает Леонтьева на очень интересные вещи.

А.ВЕНЕДИКТОВ: О! Его бы сейчас… он бы вам сейчас ответил… это вы так считаете! Это вкусовщина! Есть еще вопросы?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, в общем-то, более или менее… я думаю, что не хватает другой радиостанции…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да!

СЛУШАТЕЛЬ: …такой же…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Сергей! «В радиобизнес», welcome, вперед! Мы будем рады конкуренту, наконец-то появится хоть одна конкурирующая радиостанция. Точно не хватает! Вот тут я с вами согласен, абсолютно! Потому что все остальное либо наши зады повторяют, либо плоско и не интересно. Вы работали в радиобизнесе – создавайте, мы посоревнуемся!

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, это не так просто.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Хоть это вы признали, что это не так просто… а кто обещал?… жить вообще не просто.

СЛУШАТЕЛЬ: Это понятно. Дело в том, что мы вот говорим, что «вот вы знаете, нам не нравится то-то и то-то». Только потому, что вы, возможно, единственная и неповторимая радиостанция…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это правильно. Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Хочется, чтобы вы были лучшими, «the best».

А.ВЕНЕДИКТОВ: А мы лучшие, «the best». Так вы создайте еще лучше.

СЛУШАТЕЛЬ: Не совсем, вот я и говорю, что не одна концептуальная вещь у вас не проходит. Вы горой стоите за своих журналистов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это верно, я горой стою за своих журналистов, потому что право наказывать и миловать имеет право главный редактор, естественно. А не слушатели по результатам голосования. Но при этом, я скажу, Сергей: восемьдесят семь процентов передач придумано по предложениям радиослушателей. Не когда они пытаются под себя «натянуть формат», да!? Не когда они пытаются, а когда они предлагают новые передачи, понимаете? Восемьдесят семь процентов передач! И поэтому, что вы мне предлагаете? Вот этот журналист пусть ведет получше, а этот – пусть ведет похуже. Сильно концептуально у вас, однако.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, дело в том, что я слышал эфирную работу Ольги Бычковой…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: …и в дневном эфире…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Слушайте, мне кажется, что вы в нее влюблены, извините… то, это уже какое-то мальчишество.

СЛУШАТЕЛЬ: …дело в том, что…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Плохо.

СЛУШАТЕЛЬ: …когда дневной эфир.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вам не нравится, Сергей. Сейчас поставлю на голосование, и вы останетесь в меньшинстве, понимаете? Спасибо вам большое. Я еще раз повторяю, вы можете создать радиостанцию, переманить туда Ольгу Бычкову и жить в любви и согласии. Но при чем тут Проханов, я не знаю. Ему может это не понравится. Ваше мнение ошибочно. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Александр из Екатеринбурга. Алексей Алексеевич, поздравляю вас запоздало с днем рождения.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, а вот богатейшая русская философия…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ничего не понимаю в философии, поэтому я ей не занимаюсь ни в богатейшей, ни в беднейшей, уважаемый. Богатейшая русская философия – это скорее для письменных средств массовой информации. А вы представляете себе слово, которое звучит по радио, не подкрепленное даже видеокартинкой уж… и буквами, не имеет никакого отношения к передаче о философии. Я знаю ваше предложение, я его не разделяю. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, я.

СЛУШАТЕЛЬ: Это Санкт-Петербург, Сергей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да уж запугивать то не надо… Санкт-Петербург.

СЛУШАТЕЛЬ: Да нет, это доброе пожелание.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, хорошо.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, я как-то задавал вам вопрос по поводу конкуренции, и вы… вроде вам это понравилось, что в Питере вещают на двух частотах, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: И когда перекрываются, чтобы конкурировало «Эхо Петербурга» и «Эхо Москвы»…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но ничего не получается. К сожалению, закон запрещает нам это делать, увы. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Анна. Я бы хотела вам пожаловаться.

А.ВЕНЕДИКТОВ: На кого?

СЛУШАТЕЛЬ: Не на кого, а на что. Когда идет голосование, голос не учитывается…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ничем не могу помочь. Это технический вопрос, который, повторяю вам, ведет совершенно отдельная фирма. Я не знаю, как она это ведет. Она ведет это по интернету. И вы говорите, что голос не учитывается, а у меня бегут голоса, вот как это может быть? Я могу провести сейчас любое голосование… Я не знаю, почему ваш голос не учитывается, а чей-то голос учитывается. Я не знаю, и на это ответить не могу. На это можно жаловаться, можно не жаловаться, но это бессмысленно. Алло…

СЛУШАТЕЛЬ: …и не надо, «чё» он по радио говорит…

А.ВЕНЕДИКТОВ: «Чё» я по радио говорю?

СЛУШАТЕЛЬ: …вот смотри, я нажимаю этот номер и у меня просто гул идет…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Почему гул, у вас я иду, почему вы меня гулом называете? Вот так и это тоже замечательный… всяко бывает в нашей жизни. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, это Арарат из Москвы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Арарат, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, а вот РЕН ТВ самый близкий по духу вам телеканал, да? А не хотели бы вы туда на часок залезть…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Неа. Во-первых, он не близкий нам по духу. Я вообще не понимаю, что значит «близкий по духу». РЕН ТВ – это частный канал, который принадлежит частично банку, кроме этого, мне кажется… я вообще слово «дух» не очень понимаю. В смысле, по подходам к информационной политике – это, действительно, самый близкий. Это значит, что я кого-то должен выкинуть и занять его место. Это как-то нам не свойственно. Поэтому нет, уважаемый Арарат. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Людмила, Москва, пенсионерка. Вы знаете, Алексей Алексеевич, вот нам прибавили пенсию московское правительство, а из субсидии сразу эту сумму вычли.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И что вы хотите, чтобы я в 22 часа 30 минут сделал?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, Алексей Алексеевич, я просто хотела, чтобы вы кого-нибудь из московского правительства…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понял, хорошо, а субсидии насчет чего, Людмила. Жилищная… то есть прибавка к пенсии, вы утверждаете, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, тут же выдрали из жилищной субсидии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это надо понять, мы этим займемся. Я это не знал, спасибо вам большое, что вы это сказали, на самом деле. Это что-то новенькое, если кто-то знает, откуда это, то может позвонить и сказать: 363-36-59.

Так посмотрим что здесь: «Только один раз утром обсуждали сногсшибательное заявление Кураева о вреде межнациональных браков и их запрете. И народ проголосовал за шестьдесят процентов». Это первый раз я слышу, я такого даже и не слышал.

«Крайне неприятен Доренко», - пишет Дмитрий из Екатеринбурга. Я вам отвечу так же, Дмитрий: неприятен – не слушайте.

Так, дальше: «Расскажите, как вы отметили день рождения «Эха Москвы». Все живы остались?» Все, спасибо большое.

«А не будет ли проблемы у «Эха» в Самаре из-за нового губернатора?» Может и будут, кто же знает. Чего я буду загадывать вперед.

«Луговой создает «Эху» имидж лживой клоунской радиостанции, их слушать было просто противно!» И вы, Михаил, жались, конечно, и весь час слушали. Знаете, еще раз вам напомню, что наша репутация так высока, что никто не может создать такой имидж. А если вам так показалось, вы ошиблись.

«Пожалуйста, поцелуйте от имени и по поручению питерцев Ксюшу Борисову». Подождите, она у вас там в Петербурге, сами и целуйте, а когда вернется сюда, тогда совсем…

«Наоборот, это ракета сбила самолет», – ну, конечно, я оговорился, да. Так что у нас…

«Почему у вас на сайте…», «Больше Шендеровича… меньше Шендеровича…», «…и все-таки, почему передача о Ельцине шла в записи?» – потому что Киселев вышел на один день буквально, и со следующей недели все пойдет в прямом эфире. У меня сегодня и передача о Карле Марксе шла в записи, что я могу сделать.

«А вы не хотите спросить мнение Березовского по поводу…» – хотим.

Так, дальше «Покритикуйте тверские власти», – нормально! А что у вас? «Четвертый месяц без горячей воды?» Ну, слушайте, хорошо у вас в Твери там, ужас какой-то, я, правда, это не знаю, честно говоря.

«Венедиктов!» – я, «с какого бодуна на «Эхе Москвы» мадам Латынина вещает от имени чеченского народа?». Она не вещает от имени чеченского народа. Мадам Латынина, как вы говорите, вещает от своего имени. Даже не от имени «Эха Москвы», а от своего имени. Понимаете?

«В день захвата школы в Беслане в Томске отменили празднование четырехсотлетия города, сто лет назад праздник отменили из-за русско-японской войны. Не везет. Алекс». Ну, наверное, не везет не вам, а тем, кто оказался в Беслане.

«Бычкова forever». Понятно. «Бычкова просто зажигает, Бычкова рулит и жжет не по детски. Все, кто против Бычковой – в баню. Владислав из Санкт-Петерубрга». Понятно.

Так, «Бычкова не к месту» – это вопрос вкусовщины или безвкусицы.

«Ой, трудно тебе, Алешенька», – конечно нелегко.

«Оленька Бычкова лучшая ведущая не только на «Эхе…» Так, «не трогать Бычкову, не позволим…». Так, «Я согласна, что Ольга Бычкова плохо ведет эфир». Так, «Маша из Бильбао». Привет, как у вас там в Бильбао.

«А уровень «Эха» падает, деградация очевидна, вы это хорошо знаете», – сказал человек и не подписался. Ну вот, что можно сказать: нет такого человек, значит никакой деградации, а все растет. Во всяком случае, у нас растут рейтинги, у нас растут доходы, у нас растет репутация. Что у вас там падает? Может быть вам принять лекарство, которое мы тут рекламируем? От импотенции… нет?

«Высказывались ли вам какие-либо пожелания от «кремляноидов», как вести себя во время выборов?» – пока нет, Александр, ожидаем.

«Пять мониторов – это круто, а мышек у вас тоже пять?» Мышек у нас… раз, два, три, четыре, пять. Пять и мышек у меня! И не одной кошки.

«Нет такой партии с участием Лимонова, Рыжкова». Есть у меня такая идея… понятно…

«Обожаю Ольгу Бычкову и Ганапольского. Нина из Владикавказа» – ну, поехали. «Без Проханова и Леонтьева вы никто, и «Эхо» никому не нужно. И вы это прекрасно знаете», – пишет Анатолий. Ну, хорошо, думайте так и в зеркало смотритесь.

«Где Тиночка?» – Тиночка будет.

«Ржу, не могу», – это хорошо, что вечером вы ржете.

«Алек, этот парень прав, эта Бычкова запарила», – слушайте, передача имени Ольги Бычковой.

«Расскажите, как ваш сын пошел вчера в школу». Обычно пошел. Взял букет, пошел. Там была смешная история. Он там стишок должен был читать, как многие. Там передавали микрофон – на нем микрофон сломался – ну, радиожурналист, понятно.

«Как вы относитесь к эпиграммам на вас самого?» – с интересом, Петр. К хорошим – хорошо, к плохим – со снисхождением.

«Алексей, вы что, не понимаете? Весна, осень. Некоторые, к счастью, не звонят, теперь другие забодают». Ну, что делать, я не могу отменить весну и осень, да?

«Бычкова – супер, больше Бычковой», «Поддерживаем», «Слушатели против Бычковой», «Ольга Бычкова – «the best».

«А что ваши ведущие записывают на бумажку во время звонков слушателей?» Не знаю, записками обмениваются, наверное, в любви признаются.

Так, «Почему вы постоянно заискиваете перед Матвеенко. Олег из Петербурга». Потому что у вас, Олег, аберрация зрения. Так, дальше: «нравится… ведет Маша Маерс», - спасибо.

«Что значит «неприятен Доренко», – пишет Андрей, – даешь Даренко каждый день». Вот!

«Крайне интересен…». Все, пошли про Даренко.

«Венедиктов, – пишет Валерий, – вы говорите, ваша репутация так высока, а она высока отрицательно, вы послушайте, что люди говорят о вашей радиостанции – уши вянут». Валерий, хочу сказать, что вы, наверное, стоите на голове, поэтому вам отрицательное кажется положительным. Это бывает.

«Почему вы извинились перед Матвеенко, а… нет». А это вопрос серьезный. Это правило на «Эхо Москвы», что извиняется главный редактор. Это такая неприятная сопровождающая функция. И в суд ходит главный редактор, когда на журналистов подают в суд. И со следователем прокуратуры встречается главный редактор с другими. Это такая теневая очень неприятная сторона моей профессии. Но не все же «пироги и пышки», надо же «синяки и шишки». Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Радиостанция?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Игорь, Челябинск. У меня такой вопрос, даже не вопрос, а пожелание. Я по поводу музыки на радиостанции. Она у вас все-таки редкая, интересная… У нас в Челябинске двадцать станций, но все они однообразные.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Так.

СЛУШАТЕЛЬ: Пожелание у меня такое. У вас есть передача «Хранитель снов», а нельзя ли, допустим, play-листы выкладывать потом в интернете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы знаете, я это обсужу с юристами, потому что это вопрос авторского права. Потому что, когда идет какая-то композиция в эфире, чтобы вы понимали, мы ее фиксируем, а затем платим РАО, Российскому авторскому обществу. Платим реальные деньги. Выкладывайте в интернете play-листы… я просто проконсультируюсь, ладно? Я просто не готов сказать, не нарушаем ли мы таким образом авторское право. Потому что у нас лицензия на вещание, то есть.

СЛУШАТЕЛЬ: Угу.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А на музыкальное вещание в интернете надо понять.

СЛУШАТЕЛЬ: Но музыка то интересная.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я согласился. Я попытаюсь понять, я не готов ответить.

СЛУШАТЕЛЬ: … на слух тяжело воспринимать названия.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы хотите, названия?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, названия, названия.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не файлы звуковые. Понял. Я думаю, что это возможно, я себе пометил. Я думаю, что названия можно выкладывать, я не думаю, что это было бы как-то неправильно. Вот позитивное, конструктивное предложение было. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Абдулкадыр.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте, Абдул… или Абдулкадыр вас надо называть? У вас через черточку пишется или вместе, просто любопытство.

СЛУШАТЕЛЬ: Вместе.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понял.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы… у меня такое пожелание, честно говоря, очень приятно… езжу постоянно на машине, слушаю ваше радио, приятные все ведущие… У меня единственное пожелание, чтобы вы почаще относились с критикой не только к нашему правительству… Все-таки, мы живем в нашей стране и люди любят нашу страну, а чуть побольше говорить о других партиях, которые, как говорится,…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, смотрите, у нас сейчас пройдут все партии. Вот вы сами будете судить, как мы к ним относимся. Спасибо большое, Абдулкадыр. Вы абсолютно правы, там, где у нас… Понимаете, есть же разница, есть же партии, которые не принимают решения. Вот смотрите, я сейчас приведу пример. Мы сейчас согласуем десять вопросов, которые надо задавать каждому из лидеров партии. Ну, например, начиная с завтрашнего дня мы всем зададим одни и те же вопросы. Будет такой вопрос: «Вы поддерживаете кандидатуру Путина на третий срок?» Вот они ответят, а вы сами решайте. Или, например: «Надо ли бороться или добиваться возвращения Крыма». Они ответят, а вы решайте. Ведь критиковать надо в зависимости от того, что они делают или какую позицию занимают. Верно? От событий… не просто от того, что существует некая партия. Вот они ответили на вопрос, и дальше вы будите говорить: вот эта партия отражает мое мнение. А к чему приведет эта борьба? К возвращению Крыма или столкновению? А где мы больше теряем? Вот, что надо взвешивать. А что касается власти, то власть уже принимает решения. Партия – она мнение, а власть – решение, которое прямо отражается на вашей жизни. Смотрите, я приведу такой пример. Скажем, власть какого-то города принимает решение построить трамвайные пути. Понятно, что в интересах людей, которые едут на работу, получить чистый экологический транспорт. Но это может быть, во-первых, не в интересах жителей этих домов, мимо которых идут трамваи, потому что они звенят. Это может быть не в интересах торговых точек, которые стоят на этой улице, потому что для машин проезд будет закрыт, машины не смогут припарковаться и там начнет разоряться торговля. На самом деле, любое решение власти не является однозначным. И задача, как мне кажется, средств массовой информации, брать эту трамвайную историю и изучать ее со всех сторон: «Вот смотрите, это выгодно потому-то и тому-то и тем-то, это не выгодно…» Дальше избиратель решает, но задача разбирать решение, безусловно, важна. И для прессы она является главной. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, Константин из Щелково.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, наконец-то, дорогой мой.

СЛУШАТЕЛЬ: Мне удалось дозвониться только сейчас…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я уже соскучился.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, предложение.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: В связи с тем, что предстоят нам выборы, организовать передачу-прожектор избирательной компании, где радиослушатели могли бы сообщать о нарушениях избирательного закона.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю, Константин, идея была бы неплоха за одним исключением. Я сейчас вам объясню. Это серьезный разговор. Это не ерунда. Смотрите, мы не можем проверить это. Вот вам показалось, что это нарушение, вы позвонили в прямой эфир, сказали, что было такое нарушение. То есть вы через «Эхо Москвы» распространили некую информацию, а потом выяснилось, что это не так. То есть вы сказали, что где-то там висят плакаты партии… сине-бело-красных, а партию из-за этой информации могут наказать, а потом оказывается, что это было не так. То есть надо придумать, как это. Может быть sms, может быть интернет, то, что надо перепроверять. Я подумаю, как это возможно. Я поговорю с Чуровым, а не нарушает ли это избирательную компанию, и я вам скажу. Хотя идея превосходная. Спасибо вам за эту идею. Просто это не должно вот так организовано прямо в эфир. Потому что это вопрос рекламы и контр-рекламы. Будут звонить и говорить: «Вот такая-то партия нарушает…» И партии предъявят претензии, а если это не так, если позвонили специально, чтобы ее подставить. Я как-то, в этом смысле, должен подумать. Но сама идея неплоха. Алло, здравствуйте, как вас зовут.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, Алексей Алексеевич, я Татьяна Алексеевна.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, Татьяна Алексеевна.

СЛУШАТЕЛЬ: В преддверии выборов, в унисон с Константином из Щелково.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: Помните, у вас в свое время была такая передача, выжимала слезу: «Как я заработал свой первый рубль». И вы как-то в шутку пригрозили сделать продолжение: «Как я заработал свой первый миллион».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, но пока не получается. После истории с Ходорковским и Гуцириевым все спрятались. Вы же понимаете, и не будут рассказывать. Не будут просто. Это бессмысленно вкладываться. Как мы писали: «Как я заработал первый рубль» – приходили люди на станцию от Ширака до, я не знаю кого… до Ганапольского. Скажем так, от Ганапольского до Ширака, если быть политкорректным. А вот придет человек… а как вы… а я не миллион… – это, знаете, все такие красивости. А когда начинаешь сталкиваться с организацией, видишь… «Сломал микрофон – будущий журналист… это точно», да. «Передачи о Хамурпи и Оране будут?» О Хаммурапи будут, а об Оране не уверен. «Ой, как скучно, выключаю. Александр из Перми». До свидания. «Вы столкнулись с претендентами мздоимства в школе», – нет. «Бычкову в президенты», – да что же такое. «Ваша фраза ошибочная полемическая», – конечно. «А вы уверены, что ваше мнение верно?» – конечно. «Дебаты между партиями не хотите устроить?» Мы не знаем как – их шестнадцать. «Зачем вы ходите на ужин с министрами и депутатами? Вам приятно прикармливаться с их руки? Кто счет-то платит?» – а счет платят те, кто приглашают. А приглашают, могу вам сказать, информационные агентства, средства массовой информации, коллеги, которые устраивают такие встречи и оплачивают обед. Да, это правда. Так что, здесь все чистенько. Кроме того, это работа, понимаете? Ходить, общаться с людьми, принимающими решения, во всем мире. Так, я не могу, продолжается история с Бычковой. Я не могу. «Сравнение «Эха» с сырной лавкой некорректно», – а я вообще не корректный. «Сам трамвай экологичен, но он создает пробки», – во-во Шурик, я ровно про это. «Передайте привет Константину из Щелково от всех его поклонников, интересно, где он пропадал так долго». Что вы пристали к человеку? Может, влюбился, может с девушкой где отдыхал, вот, Олег, какой вы… нехороший. «Я не согласен, ваше мнение ошибочно, это вы задвинули посильней, чем «я начальник, ты дурак». Андрей, вся история заключается в том, что я не начальник слушателям. «Я начальник, ты дурак» – это формула для начальника и подчиненного, а я не начальник слушателям, но если вы работающий инженер, а я вам начну объяснять конструкции и скажу: «Знаете что, все-таки не должно быть четыре колеса, это не устойчиво», – а вы мне скажите, – «Ваше мнение ошибочно», – и это будет очень вежливо. Такая история. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день, Ольга, Московская область. Я бы хотела уточнить у вас, выходит передача «Защита Борщевского»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, не выходит. Потому что Михаил Борщевский стал участником избирательного процесса, он лидер одной из партий, которая будет принимать участие в выборах, и передача о нем, так же, как и о других партиях встанет. Но, на мой взгляд, не одна партия не должна иметь преимущество, где каждый руководитель партии может иметь еженедельную передачу.

СЛУШАТЕЛЬ: Это в связи с этим?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, конечно. Как только, и если его партия проиграет в выборах… если выиграет, конечно, это будет другая история. Имею в виду, если он пройдет в Думу. Но если не пройдет в Думу, тогда мы вернемся к разговору.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень жалко. Я думаю, что он не пройдет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Тогда вернемся к разговору.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, спасибо.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И Михаил нас тоже очень хорошо понял, как юрист на поддержал. Здесь была чистая история абсолютно. Я напомню, что когда Виктор Шендерович пошел депутатом в Госдуму, его передача была приостановлена. Так же история, абсолютно. Мы же не может давать такие преимущества. Мы же не может, когда кандидат в депутаты имеет еженедельную передачу. Если кто-то из журналистов «Эхо Москвы» решится идти туда, то он потеряет время в эфире, для меня это очевидно. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, Владимир. Можно сказать о состоянии демократии на вашей передаче?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не понимаю, что такое «состояние демократии» на нашей передаче.

СЛУШАТЕЛЬ: В смысле, вы демократические взгляды пропагандируете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: Так вот…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я пропагандирую, извините, либеральные взгляды. Ну, хорошо.

СЛУШАТЕЛЬ: Либеральные, демократически. В общем, демократия – это самое распространенное у вас слово.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, хорошо, пусть.

СЛУШАТЕЛЬ: Демократ у вас один, только товарищ Лабковский. Он всегда всех выслушает…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и чего?

СЛУШАТЕЛЬ: А у вас методы большевистские.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А, конечно, а почему вы считаете, что на производстве должна быть демократия. Демократия должна быть в политике, в стране. Демократии не должно быть в армии в демократическом государстве. Демократии не должно быть на заводе, который производит ядерное оружие. Почему вы решили, что на радио должна быть демократия?! Вот с чего вы это взяли?! Демократия должна быть в стране. В демократии мы избираем наши власти демократично, на равной основе, чтобы люди имели равных доступ к средствам массовой информации, чтобы люди могли представить свои взгляд (кандидаты я имею в виду), чтобы правильно считали голоса. Чтобы был независимый суд, чтобы были разные средства массовой информации в стране. А что такое демократия на производстве, расскажите мне: рабочие голосуют, какую гайку куда привинчивать? Или слушатели решают, кто будет вести эфир. Вы голосуете своим слушанием. Вы выбираете «Эхо Москвы» в Москве между другими сорока семью радиостанциями. Это вполне демократично. Выбирайте. Чего вы звоните. Вот в чем демократия. В том, что существуют разные станции, и государство принимает демократические законы, чтобы эти станции существовали на равных, а не как сейчас. И слушатели своими ушами выбирают ту станцию, которую они слушают. Вот и все. А демократия внутри одной головы – это вообще шизофрения, извините. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Ирина. В продолжение про селедку и про прочие вещи: вы говорили, что высокий рейтинг радиостанции, но региональные передачи очень часто не портят, понижают… не знаю, какое слово у вас это отражает, слушать иногда невозможно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ирин, давай. Вот вы сейчас слышали мою полемику с Сергеем по поводу Ольги Бычковой. Вот он считает, что это плохая передача. Вот я ничего не могу сделать с этим слушателем. Так же как слушатель из Тулы, условный Максим, считает, что это – плохая передача. Это вкусовщина.

СЛУШАТЕЛЬ: Я не считаю, что плохие передачи ваши, а есть плохие передачи, которые идут на «Эхе». Они идут вразрез даже не с моим вкусом, а с вашей какой-то там главной линией… Вы там ругаете власти, а они их хвалят, как это вообще соотносятся?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понял, я попытаюсь это объяснить. У нас осталась одна минута. Дело не в том, что мы ругаем. Я считаю, еще раз повторяю, что средства массовой информации на примере моего трамвайного закона должны критиковать власти. Критиковать – это значит критически исследовать решение властей. Те журналисты, которые «облизывают» власти, они не профессиональны – это просто другая профессия, к сожалению. Но при этом, мы не регулируем кадровый состав наших партнеров. Значит, вы выбираете то, что вам слушать. К сожалению, это так, но таковы наши условия, нашего соглашения наших партнеров. Можно жаловаться на жизнь, что это плохо. Я ничего не могу сделать. Это плохо, ну, бессилен… Пошел принимать то самое лекарство… для души. То, что Валерий из Челябинска сидел в машине и, соответственно, потреблял. Всем пока.