Александр Невзоров - Невзоровские среды - 2017-07-19
О. Журавлева
―
21 час и 4 минуты в Москве, вас приветствуют «Невзоровские среды», из Москвы их представляет Ольга Журавлева. А из Петербурга – Виталий Дымарский…
В. Дымарский
―
Мы здесь, на месте.
О. Журавлева
―
И Александр Невзоров.
А. Невзоров
―
И я здесь на месте. Да, мы в «Гельвеции».
О. Журавлева
―
Здравствуйте, Александр Глебович.
А. Невзоров
―
В той самой гостинице, где на днях, то бишь завтра, ожидается пришествие моего дорогого друга Уткина, который, надо сказать, не только в вопросах футбола является большим специалистом и грандиозным умницей, но и во всех смыслах слова тоже. То есть, он один из тех современников, встречу с которым пропускать, ну просто я считаю глупо, и это будет пробел в образовании. Несколько билетиков, как я понимаю, у гельвецианцев еще есть.
В. Дымарский
―
Ну надо у них спросить.
А. Невзоров
―
При определенном умении надавить на организаторов, вы их получите, это безусловно имеет смысл.
О. Журавлева
―
Значит, внимание: Петербург. Мы поняли. Так.
В. Дымарский
―
Это «Дилетантские чтения», добавлю я.
А. Невзоров
―
Еще я хочу сказать по поводу лекции моей в «Играх разума». Туда билеты не продаются.
О. Журавлева
―
А чего вы секретничаете, вот скажите мне, Александр Глебович?
А. Невзоров
―
Мы не секретничаем, там будет обсуждаться довольно важный вопрос, потому что Курпатов попросил меня как бы презентовать статью, над которой я сейчас работаю, которая называется «Введение в общую теорию мозга», и попасть на эту лекцию могут только те люди, которые вот сейчас предлагают наиболее разумные вопросы, наиболее осведомленные люди, наиболее ценные мне в качестве, скажем так, аудитории и собеседников, и в Инстаграме в частности ведется в моем опрос людей: а зачем вам, собственно, это надо? И тот, кто умеет на этот вопрос ответить внятно и ясно, тот, вероятно, и попадет.
В. Дымарский
―
Надо попробовать.
А. Невзоров
―
Да. Затем у нас еще что было из таких вот мелких и милых историй. Оля, у вас что-то было, по-моему?..
О. Журавлева
―
Да, ну на самом деле это совершенно не мелкая и не милая, это по-своему грандиозная история. Мы в прошлый раз много слов сказали о покойном художнике Илье Глазунове. Скажите, а почему же такого выдающегося православного патриотического и так далее художника не почтил своим вниманием патриарх? Почему-то он не отпевал его.
А.Невзоров: Патриарх на отпевании – то же самое, что Шнур на корпоратосе. Это очень круто, но дико дорого
А. Невзоров
―
Ну, патриарх – это что-то вроде Шнура.
О. Журавлева
―
Так. То есть, вы его тоже любите, и это тоже ваш друг?
А. Невзоров
―
Нет. Патриарх на отпевании – то же самое, что Шнур на корпоратосе. Это очень круто, но это дико дорого. И это сильно не всем по карману, это гораздо дороже, чем Леди Гага, чем Шнур, чем все вот эти, понятное дело, что церковь – это тоже шоу-бизнес, и понятно, что звезды первой величины принимают участие в шоу только, скажем так, когда у них нет другого…
В. Дымарский
―
По старому анекдоту, как Лев Николаевич, да?
А. Невзоров
―
И при том, что, в общем, Гундяев работает слабее Шнура, то есть, по всем параметрам – и аудитория у него менее эмоциональная…
О. Журавлева
―
Ну уж не скажите!
А. Невзоров
―
Я уверяю вас, гораздо менее эмоциональная, и, в общем, у него у самого недостаточно поставлены движения, я не видел, чтобы он хоть одну службу провел столько же энергично, как Шнур проводит свои концерты. Это было бы забавно. Но я боюсь, нам с вами этих радостей не увидать. Так что, я подозреваю, что дело было просто в гонораре, бедные глазуновцы не потянули. А всякие тем соображения, кто там православный, кто там монархист, кто там имперец и прочее, они, поверьте, в шоу-бизнесе всегда второстепенны.
В. Дымарский
―
Кстати о шоу-бизнесе. Я сегодня специально к Александро-Невской лавре подъехал, посмотрел, как к Чудотворцу идут.
А. Невзоров
―
Да, давайте мы перейдем, это отдельная симпатичная тема, давайте ее мы отложим на поповедение. Но вот я тут, кстати, вам, по-моему, Дымарский, обещал, и тебе, Оля, обещал посмотреть фильм Стоуна о Путине. Но вот как только появилась первая честная рецензия на этот фильм, а рецензия честная и исчерпывающая, это не чья-нибудь рецензия, а самого Владимира Владимировича, который во время просмотра фильма Стоуна заснул.
О. Журавлева
―
А я думала – зарыдал!
А. Невзоров
―
Нет, он заснул.
В. Дымарский
―
А это точно?
А. Невзоров
―
Да, это совершенно точно. Об этом грустно сказал Песков. Я полагаю, что это и есть лучшая рецензия, поскольку фильм, насколько я понимаю, за исключением нескольких глупых и пикантных эпизодов, которые были подсунуты пресс-службами, просто вот такая конкретная зеленая тоска, на которую не стоит тратить времени, и таким образом…
О. Журавлева
―
Таким образом мы решили проблему, и Невзоров может не смотреть этот фильм. И слава богу.
А. Невзоров
―
Да, да.
О. Журавлева
―
Кстати, о шоу-бизнесе. Мы же еще не все дорогие корпоративы осветили, у нас же есть кубанская свадьба.
В. Дымарский
―
Свадьба, свадьба, краснодарская свадьба!
О. Журавлева
―
Пела и плясала.
А. Невзоров
―
Вроде бы событие, не стоящее выеденного яйца, да?
О. Журавлева
―
Но говорят, денег стоит.
А. Невзоров
―
Благодаря мудрости и прозорливости Кобзона, вот все-таки под париком вызревают удивительные мысли иногда у людей. Благодаря точности его формулировок, мы наконец поняли, с чем мы имеем дело, да?Вот сковырнут один маленький-маленький прыщ чиновничьей свадьбы. Естественно, под ней оказывается некая дырочка, да? Но, оказывается, под этой дырочкой располагаются, по меткому выражению Кобзона, такие океаны дерьма и находящиеся под таким давлением, что из этой маленькой дырочки со страшной силой полезло дерьмо обо всех и обо всем. Вот русские патриоты, они все ждут не дождутся, когда в Америке шарахнет Йеллоустоунский вулкан. Они этому посвящают чуть ли не каждый двадцатый пост в интернете в ожидании, когда это извержение пирокластических потоков и магмы произойдет. Но они сами не понимают, что Россия на данный момент – это тоже Йеллоустон, только единственное, что попрет не благородная магма, попрет то дерьмо, по меткому выражению Кобзона, которым переполнено и которое под огромным давлением сейчас выходит через маленькую дырочку истории со свадьбой.
Вы же посмотрите, всего-навсего одна паршивая свадьба, да? Но сколько лжи и, по меткому выражению Кобзона, феноменального дерьма о торговле землей, о судейских, о чиновниках, о шоу-бизнесе…
О. Журавлева
―
О Следственном комитете – я вам больше скажу.
А. Невзоров
―
О Следственном комитете. То есть, выяснилось, что вся эта история полностью стоит и базируется на чистом дерьме, которое находится, судя по той интенсивности, с которой оно выделяется из маленькой дырочки, находится под гораздо большим давлением, чем магматические массы находятся под кальдерой Йеллоустоунского вулкана.
В. Дымарский
―
Я вам хочу сказать, Александр Глебович, там есть один очень мелкий факт, на который вообще почти никто внимания не обратил в истории с этой свадьбой, что у мадам судьи фальшивый вроде бы диплом.
А. Невзоров
―
Да! Так это тоже!..
В. Дымарский
―
Что грузинский университет, где она его якобы получила, (неразб.) что его не выдавали. Судья с фальшивым дипломом – это что такое? Независимо от Баскова и Кобзона.
А. Невзоров
―
Измазанная дерьмом Фемида, которая взвешивает на весах дерьмо, и вообще вот этот Йеллоустоун дерьма, который может в любую минуту жахнуть. Понятно, что этот режим снесет не какой-то там Навальный, его снесет то дерьмо, которое с огромными температурами и под огромным давлением собралось под тоненькой корочкой так называемого приличия. И тут же полезла какая-то история про то, что судью обнаружили голым в автомобиле с 15-летним мальчиком. Совсем недавняя информация.
О. Журавлева
―
Это чуть раньше было, да, но вы считаете, что это туда же?
А. Невзоров
―
Это тоже разговор о качестве правосудия. И даже если вот сейчас мы имеем еще не извержение - а это далеко не извержение - но того, что сделала маленькая история о кубанской свадьбе, вполне достаточно для того, чтобы все фонтаны Петродворца можно было бы перевести на работу чистым дерьмом, и это все будет работать, потому что, как справедливо заметил красавец Кобзон, ничего кроме дерьма во всех этих историях нет. Я поражаюсь тому, какой он все-таки умный, да?
О. Журавлева
―
Чуткий человек.
А. Невзоров
―
Чуткий и умный.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, один только момент неясен, может быть, вы мне объясните. Почему такое устойчивое ощущение возникает, что эта вся история – кто-то сковырнул этот прыщик намеренно, потому что такой фронт вышел на защиту, казалось бы, господи, да мало ли что там происходит, никто вроде бы не видел эту судью Хахалеву там, никто особо не вникал в эти все истории земельные, что это какой-то специальный происк, это какие-то происки, кто-то играет?
В. Дымарский
―
Значит, кто-то вникал.
А. Невзоров
―
Нет, не похоже, потому что никто не мог предугадать, что шарахнет с этой стороны.
А.Невзоров: Этот режим снесет не какой-то там Навальный, его снесет дерьмо
О. Журавлева
―
А что тогда это Кобзона беспокоит или Соловьева, простите?
А. Невзоров
―
Кобзона беспокоит, потому что, в общем, в качестве того дерьма, которое извергается из этой, пока маленькой, дырочки, выступил в том числе и он сам. То есть, он как бы здесь в данном случае является непременной и важной компонентой происходящего со всем этим жалким враньем про гонорары, со всем жалким враньем обо всем, что там происходит. Ну, понятное дело, что прокуратура, конечно, этим заниматься никогда не будет, она очень занята.Сейчас значительные силы прокуратуры, знаете, что будут брошены – в Нижнепетропавловске обнаружено, что на военном мемориале прогуливаются свиньи. Ну просто, ну помните, да? Что в советское время этих военных мемориалов было без счету наштамповано и расставлено, но тогда были какие-то силы и какие-то средства на то, чтобы их охранять. Сейчас они, половина из них, естественно, заброшена, и вот в сети оказалась какая-то фотография, где вполне себе миролюбивые свинки идут мимо мемориала.
В. Дымарский
―
А где это?
А. Невзоров
―
Это Нижнепетропавловск, это где-то, по-моему, Челябинская область. И поскольку эти мемориалы являются заброшенными, свинки там, естественно, что-то едят и чувствуют себя весьма уютно. И вот сейчас предусмотрен комплекс мер прокурорского реагирования…
О. Журавлева
―
На свиней.
А. Невзоров
―
Выехали бригады, ведется опрос свиней – то есть, все очень серьезно.
О. Журавлева
―
Тем более, что языки-то они знают, я так понимаю. Умеют со свиньями поговорить.
А. Невзоров
―
Да, да. Поэтому понятно, что вот тот Йеллоустоун дерьма, который под тоненькой корой пристойности находится, понятно, что именно он рано или поздно рванет и все затопит, и тогда уже спасения не будет никому.
В. Дымарский
―
Это на фоне польской истории еще с памятниками?
А. Невзоров
―
А, с памятниками – да. Но поймите, ведь поляки, может быть, поступают, скажем так, некорректно и весьма и весьма недипломатично. Но Россия получила то, что она хотела. В течение долгого времени она пугала мир чаплиными, жириновскими, которые требуют все превратить в ядерный пепел и употребляют не как мы с вами в эфире деликатно слово «дерьмо», а кричат про то, что Лондон и Вашингтон – это говно, которое нужно забросать ядерными бомбами. Мы пугаем мир хамством мотоциклистов, каких-то «ночных волков», диким и постоянным культом войны, донбасскими уголовниками, Боингами, Рогозиным с его секретными заводами на Луне. Мы пугаем, скажем так, сегодня Малороссией, при том, что цивилизованный мир раз и навсегда расставил точки в этой истории.Вы знаете, что в Англии очень красиво и очень сдержанно прошел первый процесс над иностранным, скажем так, участником донбасского конфликта, над каким-то англичанином, который подался туда в ДНР пострелять по украинцам, и все – тут же было рассмотрено английским судом, абсолютно безразличным ко всем этим русским и украинским конфликтам, было рассмотрено его дело, и диагноз был вынесен однозначно – это террорист, участвовавший в террористической организации, и он должен сесть в тюрьму на 5 с половиной лет. Понятно, что их всех выловят, понятно, что их всех, конечно, осудят. А как только в России сменится режим, вот все эти распропагандированные когда-то телевизором мальчики, которые мчались туда в ДНР защищать «русский мир», их точно так же эшелонами повезут и по международным судам, и на Украину повезут выдавать, и участь их будет очень и очень печальна.
В. Дымарский
―
А вы всерьез не воспринимаете вот это заявление Захарченко про Малороссию, про новую Украину?
О. Журавлева
―
Как пишет наш слушатель Михаил: «Это новый способ возбуждения мозга Захарченко?»
А. Невзоров
―
Ну может быть. Но я насколько знаю, вообще автор этой истории не столько сам Захарченко, сколько вот этот лысый милый очаровательный писатель Прилепин, которому все, вот то что называется, неймется, и который долго распространялся о том, какой страшный сексуальный голод царит в рядах ополченцев, и о том, что ополченцы – это лучшие из русских, которые сконцентрировались там на Донбассе.В связи с этим, разумеется, имеет смысл это высказывание сопоставить с блестящей статьей Олены Степовой о том, как в подвалах ДНР три месяца держат учительницу украинского языка, насилуя ежедневно по много раз, а когда уже эта игрушка сексуального насилия приедается, и дальше ее даже им насиловать не интересно, то эту девушку вывели на улицу, засунули ей в джинсы гранату и дернули за веревочку. И долго забавлялись тем, насколько кусков ее порвало. Это те самые лучшие русские люди по свидетельству Прилепина. Я думаю: как хорошо, что мы все-таки живем среди худших, а не среди лучших. То есть, по крайней мере такого рода событий нет.
И вот, смотрите, есть Чаплин с его кровожадностью, и есть Вторая мировая война, которая уже стала частью этого культа войны, которая превращена из обычной печальной и скорбной памятной истории, в которой ни один черт уже не разберется, она превращена в идеологическое смертельное оружие против всего мира со всеми этими «можем повторить». Поэтому вот эта реакция поляков на советские воинские памятники, она создана здесь, в России, поляки всего-навсего исполнители. Их запугивали – они запугались. Поэтому они стали сносить, и наконец это дело там в Польше узаконилось. Больше ведь не делают разницы между Гитлером и Сталиным, понимая, что разница только в форме усов и весьма и весьма условная, что они стоили друг друга.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, а вы не могли бы придумать концепцию в помощь МИДу, может быть, о том, как можно отвечать на это польское решение? Поставить обратно Дзержинского? Чем Россия вот реально может как-то ответить?
А. Невзоров
―
Россия пока ответила тем, что она из библиотек изъяла книги Сенкевича – «Потоп», «Пан Володыёвский» и многие другие.
О. Журавлева
―
Что, правда что ли?
А. Невзоров
―
Но это произошло не по этой причине, на них, на несчастье этих книг, стоял штамп фонда Сороса.
О. Журавлева
―
А, в этом смысле…
А.Невзоров: Когда в России сменится режим, мальчиков, которые мчались защищать ДНР, повезут по международным судам
А. Невзоров
―
Который подарил их библиотеке. Но вот пока ответик такой хиленький. Ну, возможно, раздавят тонн 20 польских яблок и почувствуют себя отмщенными. Ведь вся та дикость, которая здесь концентрируется, которую не замечаем уже мы, потому что мы, то что называется, принюхались, и мы не понимаем, в каком маразматическом мире мы живем, и какое впечатление производим на соседей. Но соседи-то начали бояться, мы же этого очень хотели, чтобы Россию все боялись.
О. Журавлева
―
А мы хотим, чтобы боялись, конечно. Это проскальзывает.
А. Невзоров
―
Да, это проскальзывает в любой речи и чиновников, и губернаторов, и депутатов. Неслучайно тут же Калашников подхватил идею создания Малороссии как нечто чрезвычайно светлое и разумное, хотя она впрямую противоречит всяким Минским соглашениям и позволяет той же самой Украине сделать с этим ДНР уже все, что она захочет.Ведь ничто не проходит незамеченным, даже эта вся позорная история с фильмом «Матильда», которая компрометирует Россию на весь мир. Вот сейчас – вы же не следите за черносотенными…
О. Журавлева
―
За баннерами на футбольных матчах? Как раз следим.
А. Невзоров
―
Подождите, в частности еще есть инициатива, которая прокатилась по черносотенным сайтам и изданиям, что, встанем всем миром против «Матильды». В результате вставания всем миром они наскребли, по-моему, где-то 40 тысяч подписей, что, в общем, жалкий результат, потому что даже за то, чтобы прилюдно сжечь меня, например, живьем, они легко набрали бы 2-3 миллиона подписей православных, ну за час, в этом я по крайней мере не сомневаюсь.
О. Журавлева
―
Самоуверенность Невзорова не знала границ. Так-так.
А. Невзоров
―
Возможно, да. При том, что и та, и другая сторона, и защитники фильма, и сторонники этого фильма, они все никак не могут успокоиться и все пытаются сделать из этого Николая Кровавого сакральную фигуру, абсолютно не принимая во внимание самый простой факт – то, что случилось в Екатеринбурге, было местью народа Николаю Кровавому за все то, что он устроил. Да, тупой, да, жестокой, но местью так, как умеет мстить народ – корявенько.Да, я знаю про то, что еще подключили болельщиков к этой кампании. Но надо сказать, что как только футбольные болельщики соприкоснулись, то что называется, с духовностью, и вывесили какие-то плакаты в защиту Николая II, то произошло то, что всегда происходит в результате контакта с духовностью – на следующем матче «Спартака» и «Динамо» они уже начали поливаться с мочой, и наконец снова устроили какую-то большую и грязную драку. Контакт с духовностью не проходит бесследно.
О. Журавлева
―
Прошу прощения, пока мы далеко не ушли от Малороссии, которая так над нами где-то кружится все время. Если можно, пару слов о дебатах Навальный – Стрелков. Кто кого пиарит и зачем? Уже забыли про Стрелкова, а тут вдруг – вот.
А. Невзоров
―
Совершенно непонятная загадочная история, которая, к сожалению, говорит опять о Навальном – поймите, я ничего против него не имею, вот раз и навсегда давайте договоримся: для меня и кремлевская сторона, и Навальный – это, в общем, и те и другие девианты, и среди них нет тех, кому бы я симпатизировал. Но Навальный опять совершил феноменально глупый поступок. Пригласить человека на дебаты – это значит признать его равным, да? Какой патриотический, какой националистический контингент он собирается с ним делить? У Гиркина нет ничего кроме пары истасканных многократно пожеванных усов и проклятий, которыми те же самые националисты ежедневно засыпают его в интернете. Он не фигура, он давным-давно зарос мхом, и вытаскивание его на дебаты является просто как бы… ну, я подозреваю, что еще одной глупостью Навального, которая, увы и увы, становится все более и более заметной.
В. Дымарский
―
Но там есть, мне кажется, только один смысл, чтобы все-таки Гиркину задать вопрос про сбитый самолет.
А. Невзоров
―
Так а все понятно про сбитый самолет.
В. Дымарский
―
А если он подтвердит?
А. Невзоров
―
Может быть. Но понятно, что Гиркин за столько времени уже изобрел способы ухода от этого вопроса. У него было много времени подготовиться, он этот вопрос слышал многократно, и поверьте, никаких сенсаций, что прямо вот он разрыдается, и сорвет с себя шапку, и встанет на колени, и начнет каяться – нет, такого не будет, этого не произойдет.И мы видим, что все равно под всем этим – и под «Матильдой», и под всем остальным, обострение маразма, связанного с чувствами верующих. Вот тут даже, по-моему, уже возбудились какие-то язычники, да?
О. Журавлева
―
Да, да.
В. Дымарский
―
Один язычник подал в суд на другого. На другую.
О. Журавлева
―
За то что там викинги жгут христиан на картинке.
А. Невзоров
―
Конечно, глупее и порочнее, чем этот закон, придумать что-нибудь очень трудно. Я вот могу просто на пальцах объяснить и глупость его, и порочность. При том, что этот закон, конечно, порожден только наглостью и только злобой, никакой естественной необходимостью он не порожден. Вы знаете, что в мире существует множество всяких девиаций, которые имеют еще более естественное происхождение, чем, например, религиозные чувства, да? Например, существуют фобии, и те, кто эти фобии в себе носят – например, возьмем две самые распространенные фобии, это арахнофобия, боязнь пауков, и клаустрофобия, боязнь замкнутых пространств. Оля, Дымарский, вы не представляете себе, какое количество в мире существует арахнофобов. Причем, когда этих людей тестируют на те ощущения, которые они получают даже от изображения паука, от разговоров о пауке – это четкая тяжелая клиническая картина в зависимости от впечатлительности человека – может произойти и потоотделение, и непроизвольное мочеиспускание, и учащение сердечного ритма – это действительно клинические признаки того, что человеку доставляется изображением или разговором о пауке, доставляется дискомфорт. Такая же история у клаустрофобов. Но, отметьте, это у людей, которые подвержены страху, у них, причем, там есть множество прекрасных известных людей, если не ошибаюсь, Шиллер был арахнофобом, один из Рейганов был, всеми любимый Джонни Депп арахнофоб.
А.Невзоров: Больше не делают разницы между Гитлером и Сталиным, понимая, что разница только в форме усов
О. Журавлева
―
Но их чувства никто не хочет защитить.
А. Невзоров
―
У этой армии арахнофобов никогда в голову не приходило запретить в естественнонаучных музеях залы, посвященные членистоногим. Никогда не возникало возражения против того, что в университетах есть целые дисциплины и разделы зоологии, которые изучают пауков, никто не возражает против выхода фильма «Человек-паук».
О. Журавлева
―
Между прочим!Александр Глебович, простите, здесь мы делаем небольшую паузу на новости и возвращаемся в эту студию.
НОВОСТИ
О. Журавлева: 21
―
35 в Москве, «Невзоровские среды» продолжаются, из Петербурга Александр Невзоров и Виталий Дымарский, Ольга Журавлева в Москве.Александр Глебович, мы вас прервали на полуслове.
А. Невзоров
―
Да, прервали на полуслове, я как раз хотел сказать, что когда такие эксперименты проводились с верующими, то у них того набора клинических симптомов, которые бывают у арахнофобов или у клаустрофобов, какой-то сложной для них ситуации никогда не наблюдалось.
О. Журавлева
―
А что, были такие эксперименты? Я прошу прощения. Сажали верующих?..
А. Невзоров
―
Конечно, были такие эксперименты. Сажали верующих и разными способами воздействовали на их религиозные чувства с согласия верующих, просто для того чтобы снять какие-то элементарные физиологические показатели изменения их состояния. Их состояние не менялось.Но тем не менее, как мы видим, вот эти люди, которые страдают от арахнофобии или страдают от клаустрофобии, не требуют запретить литературу о пауках, и клаустрофобы не требуют строительства домов, что самое удивительное…
О. Журавлева
―
И лифтов…
А. Невзоров
―
Да, им должен причиняться ужасный дискомфорт. Мы сейчас перейдем к поповедению. И надо сказать, что я тут выражал уверенность в том, что в Петербурге картина поклонения какому-то ребру будет столь же эмоциональной и многонародной, как в Москве – ан нет, дорогие мои!
В. Дымарский
―
Да, я как раз могу засвидетельствовать, я сегодня был там – очередь стоит, но небольшая.
О. Журавлева
―
Небольшая – это какая?
А. Невзоров
―
Сейчас объясню. В общем, гастроли ребра провалились.
О. Журавлева
―
Слушайте, безобразие!
А. Невзоров
―
Да. Я не знаю, чему это можно приписать, тому ли, что Петербург – это единственный европейский город в России с очень стойкой европейской традицией и вольнодумства, и, скажем так, определенного рода смутьянства, но провалилось. И вот того безумия, которое было в Москве, нет. Плюс как бы еще очередь в Петербурге знаменита своими карманниками, я имею в виду, очередь к ребру. По крайней мере, информационные агентства об этом не без удовольствия сообщают, о том, какое количество карманных краж в этой не очень большой очереди, которая варьирует, и которая там иногда занимает у стоящего полтора часа, иногда час, иногда и того меньше. Народу, конечно, гораздо меньше.Но еще хотелось бы, чтобы были опубликованы циферки, во сколько обошлись эти гастроли городу, потому что все эти бесконечные переносные биосортиры, которыми уставлено все, как вы успели заметить…
О. Журавлева
―
Между прочим, это очень гуманно и по-европейски.
А. Невзоров
―
Я понимаю. Но люди, которые имеют хобби… я понимаю, что есть люди, у которых есть хобби – целовать ребра, копчики, лобковые кости, другие кусочки трупов, они, в принципе, вероятно в состоянии оплатить свое хобби самостоятельно, то есть, в таком случае ведется опрос интересантов, интересанты скидываются, и на свой счет привозят себе объект своего хобби.
О. Журавлева
―
Не соглашусь, Александр Глебович, простите! Но когда собираются в парке любители стрельбы из лука или фестиваль чего-нибудь – там, варенья в Москве, например – все равно город обязан обеспечить им комфорт. Так что, здесь как раз очень справедливо. Светское государство, оно на всех смотрит одинаково, хоть ты этим увлекаешься, хоть велосипедами.
А. Невзоров
―
Подожди, Оля, тут вот еще важный момент, потому что меня очень часто спрашивают, откуда у христиан вообще эта тяга к мертвечине, к грязи, к антисанитарии. Вот я даже Дымарскому, который мне долго не верил, я притащил сегодня книгу, чтобы это не было голословием, и если вы вспомните заветы ихнего христианского бога в книге пророка Иезекииля, он велел ячменные лепешки – это в главе 4 стих 12 его заветы пророкам печь ячменные лепешки на человеческом кале.
О. Журавлева
―
Господи!
А. Невзоров
―
Вот вам, пожалуйста. При том, что, ну коль скоро мы держим в руках эту замечательную книжку, глупо было бы не перевернуть две страницы и не прочесть еще один призыв их бога. Их бог говорит, что, войди в город, «идите за ним по городу и поражайте; пусть не жалеет око ваше, и не щадите старика, юношу и девицу, и младенца… оскверните дом, и наполните дворы убитыми».Но если это не экстремизм, то что тогда экстремизм? А ведь эта книга пропагандируется и читается. Причем, вот эта страсть и к дерьму, и к грязи, и к мертвечине, она наблюдалась всегда, и коль скоро мы сейчас в рубрике «Поповедение», наверное, я вам напомню, был такой замечательный деятель Корейша. Это было в Москве примерно в то время, когда в России выходит знаменитая книга Сеченова «Рефлексы головного мозга», когда появляются уже первые труды Дарвина. Был сумасшедший, который всю свою жизнь провел в психиатрической клинике, и которому поклонялись православные, как новоявленному святому и чудотворцу, был некто Корейша.
О. Журавлева
―
Иван Яковлевич, да.
А. Невзоров
―
Иван Яковлевич, да. И когда Иван Яковлевич помер, несмотря на жуткую грязищу, пока его гроб тащили до места упокоения, под гробом проползали по грязи, ложились на дороге знатные московские барышни, чтобы над ними пронесли гроб. Но что самое было приятное, что когда тело Ивана Яковлевича обмывали – а Иван Яковлевич скончался, в общем, в пролежнях и грязи – прислали солдат, но женщины вытолкали солдат вон как недостойных и сами его обмыли – дворянки – и ту воду, которой обмывали, тут же выпили.То есть, это все очень находится в христианской традиции, и вот эта вся антисанитария является одной из визитных карточек христианства, и удивляться тому, что, скажем так, какие-то люди хотят целовать какие-то ребра и копчики, не надо.
По святым сегодня ничего такого особо примечательного нет, единственное, может быть, кому-нибудь будет интересно, сегодня некая мученица Лукия, но она считается в традиции нескольких христианских церквей покровительницей толстушек. Просто если мы будем читать ее житие, мы выясним, что бог придал ей такой вес, что при попытке транспортировать Лукию, эту даму, если не ошибаюсь, в публичный дом, что захотели сделать злокозненные римляне, ее не смогли поднять несколько десятков мужчин, и несмотря на то, что привлекли к делу волов, и волы не смогли сдвинуть с места мученицу Лукию. То есть, это на самом деле всего-навсего рассказ о какой-то несчастной девушке, которой задурили голову, и которая весьма туманные и самоубийственные идеалы предпочла нормальной жизни, нормальным детям, нормальному счастью, возможности образовываться и быть нужной, востребованной.
А.Невзоров: Контакт с духовностью не проходит бесследно
О. Журавлева
―
Я считаю, это совсем про другое история. Это история о том, что полнота спасла христианку от поругания. По-моему, это замечательно.
А. Невзоров
―
Ну хорошо, хорошо. Если вам больше нравится…
О. Журавлева
―
Это называется бодипозитив, Александр Глебович, это прекрасное движение.
А. Невзоров
―
Хорошо, бодипозитив – прекрасно.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, раз уж мы о прошлом.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Немножко поближе к нам передвинемся. Иван Васильевич…
О. Журавлева
―
Опять меняет профессию.
В. Дымарский
―
Иван Грозный опять поменял профессию, да, из убийц стал просто жертвой, жертвой опять западного заговора.
А. Невзоров
―
А, я знаю, что Владимир Владимирович щегольнул какими-то историческими познаниями.
О. Журавлева
―
На заводе, да.
А. Невзоров
―
Да, про то, что и генсеки, и цари, они очень сильно всегда попадали под влияние оккультистов и православных оккультистов тоже. Понятно, что традиция почитания Ивана Грозного и рассказ о том, какой он был на самом деле белый и пушистый, она вызрела уже в черносотенских оккультистских недрах, и вот, то что называется, добралась до Кремля.Но Владимир Владимирович виртуозно в очередной раз показал, что история никакой наукой не является, потому что заявить можно все что угодно. Можно сослаться на какого-нибудь 224-го исследователя, и надо сказать, что его точку зрения тоже надо принять во внимание. А поскольку никакая истина установлена быть не может, мы никогда не сможем с точностью сказать, убивал он или не убивал. Потому что истина, правда – это то, что возможно проверить. Мы никогда не сможем проверить этот факт, поэтому он всегда останется 50/50, и история таким образом, не будучи наукой, а будучи сборником баек и фантазий, всегда может работать основой для любой удобной идеологии.
Владимиру Владимировичу хочется, чтобы все его предшественники русские цари отличались бы высоким моральным обликом, а, возможно бы, и послужили какое-то время в КГБ, где за моральным обликом была бы возможность проследить.
В. Дымарский
―
Ну там опричнина была, какая разница?
О. Журавлева
―
Чистые руки, горячее сердце и холодная голова.
А. Невзоров
―
Да. И тогда уж и собачья голова – они приторачивали к седлу собачью голову в знак того, что они грызут врагов государевых. Вот это чистые руки и собачья голова, вероятно, является для очень многих людей идеалом государственности, той самой государственности, которой уже за каким-то чертом принесли в жертву сотни миллионов людей и собираются приносить еще. Но это недостаток, скажем так, не Владимира Владимировича, а скорее той дикой идеологии, которую он взялся исповедовать.
В. Дымарский
―
Но здесь существует другая опасность. Завтра нам скажут, что это законодательно закреплено, что Иван Грозный – не убийца и…
О. Журавлева
―
И вообще хороший человек.
В. Дымарский
―
Да, и все, кто так не думает, это будут экстремисты, оскорбляют чувства любителей Ивана Грозного.
А. Невзоров
―
Да, вполне возможно. Откройте свой паспорт – у вас там написано: место проживания Россия. Это очень емкое слово, включающее в себя в том числе и возможность быть осужденным за хулу на давным-давно сдохшего, судя по западным очень объективным, как мне кажется – понятно, что и Адаму Олеарию, и Исааку Массе нельзя, вот тем, которые описывали Россию, ни другим западным специалистам по России, тоже нельзя верить, потому что это тоже история, мы и им обречены верить на слово. Но у них было чуть-чуть меньше оснований врать, чем у так называемых русских летописцев, которые сидели и работали по разнарядке, и над которыми все время висел меч, скажем так, наказание за любую неверную трактовку и за любой неверный идеологический посыл. Да, действительно, все они описывали Россию как место чудовищных злоупотреблений, а этого Ивана Грозного описывали как абсолютно параноидального дурака, который готов был убить и лично, и приказом кого угодно.
В. Дымарский
―
Здесь как раз мы к сегодняшнему дню перейдем, потому что мы помним, что Иван Грозный наделал в Казани.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
А тут что-то опять с Татарстаном какая-то непонятная штука происходит.
О. Журавлева
―
Кстати! Может, это связано?
А. Невзоров
―
Эта штука была глубоко загадочная и непонятно было, зачем она вообще была кому-то нужна. Зачем вообще было этот болезненный для Казани вопрос в очень непростой ситуации, зачем вообще его было трогать? Никто уже не помнил про то, что такой договор существует. Его надо было тихо спокойно подписать, приложить палец к губам и продолжить хотя бы внешне нормальную размеренную жизнь. Но и тут Кремль ухитряется брюхом напороться на надолб, на камень, на острое бревно, и этот скандал, как вы знаете, напомнил об опасности возникновения сепаратизма, напомнил о том, что в России помимо всех проблем есть еще и эти. И нет, чтобы от них отруливать и каким-то образом присыпать их и делать незаметными – нет, их надо изо всех сил выпятить. То есть, Кремль – это все-таки весьма и весьма загадочная организация.
В. Дымарский
―
И тут как раз и появляется добренький Иван Грозный, мол – ребята, смотрите, а то будет как при Иване. Нет, не связано?
А. Невзоров
―
Нет, я не думаю, что здесь есть какая-то прямая связь. Но странно тогда, что тут же бедняжка Захарова заходится в истерике по поводу того, что Литва и Латвия хотят иметь своих национальных героев, и что в качестве национальных героев они избрали так называемых «лесных братьев».
О. Журавлева
―
Честно говоря, это не только Захаровой не понравилось, есть и с западной стороны тоже высказывания, что это что-то очень рискованно. Все-таки там попахивает очень нехорошим. Но вы-то знаете все про «лесных братьев».
А. Невзоров
―
Ну я знаю не все, поскольку я лично не занимался «лесными братьями», я как внук человека, который ими занимался, и большую половину детства дедушка очень любил мне рассказывать, как он охотился за бандами «лесных братьев» и описывал мне их как объединения, одинаково чуждые и советскости, и, кстати говоря, любому нацизму. Это были те глубоко национальные внутренние образования, которые пытались бороться за независимость Прибалтики тогда, когда уже все опустили руки. Конечно, имперская оценка этих людей была далекой от восхищения, но надо сказать, мой дед говорил о своих врагах, которые на нем во многих местах пробили шкуру и в прямом, и в переносном смысле этого слова, говорил, в общем, с известного рода уважением, что это были предельно отчаянные люди, поставившие все на карту, и давайте не будем ни у одного народа отнимать право иметь тех героев, которых он хочет. У нас среди народных героев множество еще более диких персонажей.
О. Журавлева
―
Так у нас Иван Грозный – хороший человек!
А. Невзоров
―
Да, у нас Александр Невский, который из стандартного сборщика дани и татарского приказчика превращается в какую-то осиянную фигуру освободителя и борца с цивилизованной Европой, который на самом деле был просто примитивным татарским холуем.
В. Дымарский
―
Кстати, раку Александра Невского – РПЦ поднимает вопрос о том, чтобы передать РПЦ из Эрмитажа.
А.Невзоров: Для меня и кремлевская сторона, и Навальный – девианты, и среди них нет тех, кому бы я симпатизировал
А. Невзоров
―
РПЦ хочет любую ценность, которую она видит. До тех пор, пока РПЦ не получила на государственном уровне по рукам, она будет хотеть все. Насколько я понимаю, им Пиотровский, который все-таки, несмотря на шарфик и несмотря на петербургскость и интеллигентность все-таки выкован из очень хорошей стали, раку он им, конечно, не отдаст. Но я думаю, что тогда попы сдерут с бедного государства копию этой раки, которую установят, и будет это стоить наверняка каких-нибудь гигантских денег.
В. Дымарский
―
Сейчас я видел цифру – 300 миллионов рублей. Это изготовление копии.
А. Невзоров
―
Понятное дело.
О. Журавлева
―
А, уже о копии идет речь.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Они согласны на копию.
А. Невзоров
―
Понятно, что они неостановимы в своих страстях. Понятно, что они будут желать все большего и большего, все больше и больше недвижимости, все больше и больше музейных фондов до тех пор, пока не пресытятся, а этого не произойдет никогда, потому что удовлетворенного попа, его очень сложно представить себе.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, скажите, ведь действительно же должен быть предел вот в притязаниях каких-то сил, которые власти нужны сейчас, вот как про Кадырова все время говорят, что он может себе позволить практически все, потому что единственный ограничитель для него – Путин. То, наверное, есть предел. А у РПЦ этот предел есть? РПЦ может власть под себя построить, если захочет?
А. Невзоров
―
Нет, она не сможет построить, потому что она является придатком власти, и она, будучи абсолютно несовременной, очень дремучей, очень коррумпированной, тяжелой и порочной организацией, она не обладает на данный момент возможностями управления чем-то помимо себя самой. Поэтому нет.
О. Журавлева
―
То есть, монарх ей все-таки нужен какой-никакой?
А. Невзоров
―
Монарх нужен, для того чтобы чувствовать себя не любовницей, а женой, но пока об этом, насколько я понимаю, все-таки еще всерьез разговор не ведется, а там, глядишь, и вообще вся эта черная позорная смрадная и, как справедливо выразился мудрейший Кобзон, дерьмовая полоса истории, она как-нибудь да закончится.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, любимая ваша тема научная. Здесь просто требуют от вас объясниться. Не про политику – ну ее к чертовой матери. Почему противопоставляете Павлова и Фрейда?
А. Невзоров
―
Потому что Фрейд – просто мелкий жулик, фантазер, который понял, что если он останется в рамках академической науки, он всю жизнь будет считать медяки. Но Фрейд обнаружил, что вот на тот момент человечество, по крайней мере публика Европы узнала, что у нее есть психика, да, это было недавнее открытие. Более того, что на эту психику можно влиять, и что эту психику можно исправлять или уродовать, и что в основе этой психики лежат всякие пикантные, пропахшие древними гениталиями, сакральности и секреты, и он понял, что надо изготовить такой фейковый продукт, который будет пользоваться огромным спросом, который можно назвать психоанализом, можно назвать теорией снов, можно назвать как угодно – важно изготовить массовый продукт с применением физиологических терминов. Понятно, что Фрейда давным-давно из любой науки спустили тремя-четырьмя этажами ниже в чистую развлекаловку и в чистое фэнтези туда же куда-нибудь, где есть память воды, торсионные поля…
В. Дымарский
―
Астрология...
А. Невзоров
―
Да, вот это все, пирамидология... Но Фрейд, он оказался очень живучим, очень цепким, он до сих пор существует в обывательском фольклоре, как, например, совершенно дикое представление о каком-то подсознании. А Иван Петрович, он не может быть противопоставлен Фрейду, потому что он был исключительно добросовестным исследователем и отчасти он был таковым благодаря тому, что на тот момент государство осознало величину Павлова и побоялось его трогать, ему были предоставлены возможности многолетних непрерывных очень дорогих, но очень важных экспериментов, и Иван Петрович был рабом экспериментов. А Фрейд – он как бы в качестве какой-то забавы, так пусть им и забавляются.
В. Дымарский
―
Ждем возражений для следующей программы.
О. Журавлева
―
Можно еще одну тему?
А. Невзоров
―
Да.
О. Журавлева
―
Я просто сейчас открыла новости и поразилась, насколько это для вас. 42-летняя Барбара Роджерс выстрелила в лоб своему 32-летнему сожителю по его же просьбе. Мужчина не мог отделаться от мысли о грядущем апокалипсисе, а мифические рептилоиды вызывали у него панический страх. Вот вам и фобия, вот вам и вера…
В. Дымарский
―
Вот вам и Фрейд.
А. Невзоров
―
Это скорее чисто Иван Петрович. Вы же понимаете, что вера хоть в конец света, хоть в рептилоидов – это опять-таки набор условных рефлексов, который может быть внушен, а может быть не внушен. И когда мы видим это внушение, мы понимаем, что в сочетании с определенного рода обстоятельствами они действительно приобретают маниакальный характер, и верующие становятся опасны, потому что у них появляется некий начальник, не имеющий плоти, не имеющий ограничений в своей власти, они становятся теми самыми экстремистами, убийцами и носителями, в общем, очень опасных проявлений, как об этом и написано. Вот я вам зачитал христианскую книгу под названием Библия, где не только рекомендуют готовить лепешки с применением кала человеческого, но и где рекомендуют убивать и стариков, и женщин, и детей, и ни в чем себе не отказывать. Ну а чего вы еще хотите? Когда есть такие книжки…
О. Журавлева
―
Мы хотим вас поблагодарить.
В. Дымарский
―
И расстаться на неделю, видимо.
О. Журавлева
―
Да, спасибо большое, спасибо Александру Невзорову, Виталию Дымарскому. Меня зовут Ольга Журавлева, всего доброго!