Александр Невзоров - Невзоровские среды - 2017-03-22
О. Журавлева
―
21 час и 3 минуты в Москве, это действительно «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева. И я нахожусь в Москве, а тем временем в Петербурге находятся мои собеседники – Виталий Дымарский. Вы нас слышите?
В. Дымарский
―
На месте.
О. Журавлева
―
Ура! Александр Невзоров. Александр Глебович, здравствуйте!
А. Невзоров
―
Да, да, я здесь, мы находимся в «Гельвеции».
О. Журавлева
―
Как и полагается.
А. Невзоров
―
Как, впрочем, и всегда, да, не нарушая никак привычный порядок вещей. Но я точно так же традиционно говорю про свои лекции в «Эрарте». Ближайшая у меня лекция 26 числа в воскресенье. И что вообще, вот посмотрите на то, насколько становится популярен и брендов как бы всякий лекционизм, сейчас знаменитый питерский самый крутой ресторан «Ginza» тоже затеял различные лекции, различные вечера интеллектуальные и ну, естественно, как всегда, в первую очередь выставили меня для затравки, для того чтобы это все начать и развить.
О. Журавлева
―
Чтобы сделать красиво, Александр Глебович.
А. Невзоров
―
Да. И вот у меня к вам просьба.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, я уж тоже воспользуюсь тем, что скажу…
А. Невзоров
―
У вас Макаревич.
В. Дымарский
―
Да.
А. Невзоров
―
Ой, тысяча извинений, я должен был сам об этом вспомнить.
В. Дымарский
―
Ничего страшного, просто у нас «Дилетантские чтения», это тоже наш интеллектуальный продукт петербургский, вот Невзоров, кстати, уже выступал в «Дилетантских чтениях», нас теперь ждет 4 числа Андрей Макаревич.
А. Невзоров
―
Да. Оля, у меня будет к вам такая внезапная просьба. Сейчас сколько времени?
О. Журавлева: 21
―
05.
А. Невзоров: 21
―
05. Оленька, пожалуйста, как только вот с этого момента пройдет 10 минут, напомните мне, пожалуйста, что я вам должен сказать одну очень важную вещь, но я ее могу сказать только через 10 минут.
О. Журавлева
―
Хорошо. Пишу: вещь. Хорошо.
А.Невзоров: Насколько быстро граждане теряют берега и не понимают, где что уместно, где что позволено, где необходимо
А. Невзоров
―
Да, вещь, 10 минут.
О. Журавлева
―
Александр Глебович.
А. Невзоров
―
Да, слушаю вас.
О. Журавлева
―
Я прошу прощения. Скажите, пожалуйста, вот когда вы говорите о росте интеллектуальных всяких развлечений, скажем так, вы видите какую-то тенденцию, или просто Питер такой город специальный, где тянутся к прекрасному? Или вообще в стране как-то хотят думать?
А. Невзоров
―
Ну, во-первых, я и прекрасное – это немножко разные вещи. Я ведь, как известно, ничему хорошему научить не могу, но могу хорошо научить плохому. Чем я, собственно говоря, на своих лекциях и занимаюсь. То есть, цинизму и…
В. Дымарский
―
Я давно хотел вас спросить.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
А чему вы учите свою аудиторию в Италии, когда вы туда ездите?
А. Невзоров
―
Там другие лекции, и они строго специализированные, они гораздо менее увлекательные, чем те лекции, которые… давайте мы как-нибудь с вами на эту тему поговорим потом.
В. Дымарский
―
Я знаю, что вы только что в Италии были вроде, да?
А. Невзоров
―
Да, да. Так вот, я еще хочу оправдаться, в прошлый раз Журавлева совершенно справедливо поставила мне в упрек ситуацию, при которой человек, иллюстрируя мою цитату, загремел по какому-то доносу в прокуратуру. Но выяснилось, что виноват был не я и не цитата, а какие-то безумцы, которые на кадрах фильма Никиты Михалкова, где были изображены танки, разумеется, немецкие, разумеется, со свастиками, они сочли изображения этих танков недопустимыми в интернете и возбудили дело.Но вообще должен вам сказать, что таких вот отравленных и потерявших всякую ориентацию в символах и в том, где они могут быть и где они не могут быть, людей, очень-очень много. Я вот, справедливо замечено, только что вернулся из Европы, где наблюдал феерическую по своему маразму сцену. Меня схватил карабинер и потащил в магазин. Они там меня немножко знают в маленьких городках и знают, что я имею отношение к России, и он сообщил мне по пути взволнованно, что какая-то русская дама устраивает дикий скандал в магазине, но только никто не может понять, в чем, собственно говоря, скандал заключается, и чего она хочет.
Я, когда вошел, я быстро понял, в чем дело. Дама такая была – ну, ватная, конечно, но с очень сильно надутыми губами и несколько обезображенная всякой пластикой, такая переблондинистая, которая, увидев несколько фигурок – это был магазин моделизма – увидев несколько фигурок немецких солдат Вермахта, она подняла дикий крик и дикий хай.
В. Дымарский
―
Возмутилась?
А. Невзоров
―
Да, она кричала, и там был весь ватный набор, там: «деды воевали», «можем повторить», «не смешите мои Искандеры», «сволочи, кого вы воспитываете», «вас вообще сажать всех надо»… И громыхала она так очень убедительно. И меня спросили: что она хочет, почему она так кричит? И я понял, что если я вдруг расскажу как бы истинную причину крика, даму отведут в полицию и будут там воспитывать, потому что, ну, не принято это все. И я, спасая ситуацию, сказал: вы знаете, девушка очень жалуется на то, как безобразно с ней обошлись пластические хирурги.(смех)
А. Невзоров
―
В эту минуту все полностью изменилось, к ней прибежали с какими-то стаканами сока и лимонада, ее стали гладить по плечам, уговаривать… А директор магазина, к сожалению, совершил такой неаккуратный поступок, он открыл ноутбук, быстро нашел какую-то жуткую фотографию с жертвой пластической хирургии, где уже нос полностью сгнил и отпал, и стал совать этой гражданке.
О. Журавлева
―
В утешение как бы.
А. Невзоров
―
Да. Гражданка, сообразив, что я знаю язык и могу перевести, она говорит: зачем он мне это показывает? Ну, тут я перевел честно, сказав, что он намекает на то, что ваш случай еще не самый страшный.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, вы по-итальянски говорите?
А.Невзоров: Тот, кто полил Навального зеленкой, сделал для его выборной кампании гораздо больше, чем агитаторы
А. Невзоров
―
Ну да, немножко, poco poco. И поэтому, в общем, я могу сказать, что вот этих потерявших… Дама после этого, конечно, она со звуком такого раздавленного бубна покинула помещение, и больше скандалов не устраивала.
О. Журавлева
―
Она поняла, вы ей объяснили вообще, о чем поет гитара?
А. Невзоров
―
Нет. Она решила, что все дело было только в проблемах пластической хирургии. Нет, она вообще не поняла ситуацию. Но вот этот скандал, он очень показателен тем, насколько быстро граждане теряют берега и не понимают, где что уместно, где что позволено, где необходимо.
В. Дымарский
―
В законах можно запутаться. Непонятно что можно, что нельзя. Вы говорите, вот эти из фильма Никиты Михалкова показывать нельзя, да? Вот этот парень Соколовский, попал… это нельзя. Или что-то можно…
А. Невзоров
―
Вот эта вот исключительная дерьмовость законов. Любое государство имеет право устанавливать законы любой степени жесткости в зависимости от ситуации. Но для того, чтобы эти законы работали, были бы справедливы, их необходимо грамотно прописывать. И вот эта безграмотность в прописывании законов, допустимость их расширительного толкования, когда любой судья с зависимости от степени похмелья, головной боли, ПМС или чего-нибудь еще может делать свои выводы из закона, конечно, создает массу идиотских ситуаций.
В. Дымарский
―
Помните, этого преподавателя йоги арестовали?
А. Невзоров
―
Да, совершенно верно. Нет, но вот сейчас, поскольку монах Баранов мне регулярно докладывает с процесса Соколовского о том, что там происходит, там этому мальчишке Соколовскому судья на полном серьезе предъявляет претензии, основанные на том, что бедняга Соколовский недостаточно почтителен к Николаю II.
О. Журавлева
―
Так! Это новое слово.
А. Невзоров
―
Да, да, то есть, оказывается, уже существует некий тест отношения к Николаю II, и коль скоро пошла такая пьянка, я хочу сказать всем, что, конечно, для кого-то, вероятно, Николай II является какой-то чрезвычайно симпатичной фигурой. Как мы знаем, там у нас есть прокурорша с мироточивой «Муркой», у нас есть еще набор всяких забавных персонажей, но мне никто не запретит думать о Николае II и говорить о Николае II как о глупце, садисте и преступнике…
В. Дымарский
―
Хотят запретить.
А. Невзоров
―
Подожди, пока не запретили, да? Который получил по заслугам за совершенные им преступления, за массовые расстрелы, за идиотскую войну, в которую он втянул Россию. А то, что во время возмездия погибла его семья – ну что ж, он своей глупостью, своим непрофессионализмом, неумением править, он вверг Россию в такие бедствия, когда погибло несколько тысяч семей.И я вот хочу, кстати, обратить внимание всех на ситуацию, что для всей этой истории с Николаем II универсальным ключиком является фигура Распутина, о которой сейчас снова заговорили… Слышали, Оля, да?
О. Журавлева
―
Я прошу прощения, Александр Глебович, может быть, не все поняли, как Соколовский имеет отношение к Николаю II. Я так понимаю, что храм, в котором он, собственно, глумился…
А. Невзоров
―
Да, ловил покемонов, пока покемоны его не поймали и не начали судить…
В. Дымарский
―
А что за храм?
А. Невзоров
―
А это как раз храм на том месте, где Николая II настигло возмездие. Но мы помним, какое количество семей погибло в те страшные годы, и выделять какую-то одну семью, тем более, человека, по вине которого все и произошло, было бы, наверное, странно.Вот я и говорю, что универсальным ключиком ко всей этой ситуации является фигура Распутина. Поскольку он не канонизирован и не является святым – пока, да? Хотя разговор об этом ведется уже на самых высоких церковных уровнях, мы можем с этой фигурой делать все что угодно. И, в частности, имеем право поднимать любые архивы. И надо понимать, что никакого другого смысла жизни у Распутина, кроме как желание постоянно удовлетворять терзающую его сумасшедшую эрекцию, даже архиепископ Гермоген, ознакомившись с медицинскими заключениями, писал про то, что это типичный обычный случай сатириазиса.
О. Журавлева
―
От слова «сатир», если кто не разобрал.
А. Невзоров
―
Да. Это просто медицинское тяжелое состояние, которое характеризуется постоянным страстным желанием секса. И, более того, Распутин, как известно, даже был основателем целой теории, по которой грехи искупаются с помощью секса, и к нему стояли огромные очереди. Биограф Распутина американец Роберт Масси произвел серьезные исследования, в которых он писал, что вот эти светские девушки, задиравшие юбки перед немытым грязным вонючим мужиком с грязными руками, они полагали, что они испытывают какие-то необыкновенные ощущения. И понимать, что все то, о чем говорили обе столицы, и Москва, и Петроград, в те моменты о бесконечных оргиях, о том, что никакого другого смысла пребывания Распутина, кроме распутства и оргий, во дворце не было, ну, это очень хорошо характеризует…
В. Дымарский
―
Александр Глебович, вы как-то странно…
О. Журавлева
―
Я прошу прощения, Виталий Наумович, время пришло.
А. Невзоров
―
Подождите – прошло ровно 10 минут. Что я вам хотел сказать. Посмотрите – прошло 10 минут, удивительный срок, за эти 10 минут в стране очень много поменялось, очень много произошло. У нас с вами свершился любопытнейший разговор, когда-то 10 минут – это были «600 секунд», которые вмещали в себя события целого дня. Наверняка свершилось очень многое. В Лондоне пытаются расследовать расстрелы, преступления…А вот верховный правитель, властитель ДНР Захарченко в течение 10-ти минут прыгал на кровати, по его же собственному утверждению. Посмотрите сейчас, откройте свои интернеты. Он отпраздновал присоединение Крыма прыжками на кровати в течение 10-ти минут.
Понятно, что у меня-то это вызывает особенную тревогу, потому что я вспоминаю, будучи хорошо знакомым с работами Павлова и с обстановкой в антропоиднике в Колтушах, где содержались все подопытные обезьяны, вот там в антропоиднике было четко продокументировано, написано, что если шимпанзе выказывает моторное возбуждение, выражающееся в прыжках более, чем 2 минуты, то необходимо уже применять какие-то серьезные успокаивающие средства.
Но Захарченко – вообще феноменальный тип, это человек, который из любых звуков, из любых букв, из любых слов всегда соорудит какую-нибудь невероятную глупость. Вот зачем сообщать миру о том, что он 10 минут – а он настаивает на этой цифре – прыгал на кровати?
В. Дымарский
―
Почему 10, с чем это связано?
А. Невзоров
―
А я не знаю, с чем связано это загадочное число, но вот какие-то важные события, которые его радуют, он отмечает десятиминутными прыжками на кровати.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, на самом деле, как человек, работающий на радио вот уже 26 лет, я вам скажу одну вещь. Большое количество людей считают 5 минут или 10 минут совершенно абстрактным временем. И они не понимают, как это много. Я думаю, что Захарченко прыгал от силы 40 секунд.
А. Невзоров
―
Вы думаете, на большее его не хватило?
О. Журавлева
―
Наверняка.
А. Невзоров
―
Но он, тем не менее, вы знаете, это ваша гипотеза, вы имеет на нее право, но мы в данном случае все-таки рассматриваем показания самого героя. Если он утверждает, что он прыгал 10 минут, то, вы знаете, возможно, слушая «Эхо Москвы», он тоже прыгает по какой-нибудь причине, и не исключено, что он является одним из самых преданных радиослушателей…
О. Журавлева
―
В таком случае, он икает.
А. Невзоров
―
… многое его должно коробить, но еще больше его должно коробить, когда он слышит союзные какие-то большие телевизионные каналы. Вот мы совсем недавно наблюдали, как Трамп Владимира Владимировича обозвал кокосом.
О. Журавлева
―
Крепким орешком.
А. Невзоров
―
Да. Извините, но это же понятно, что имеется в виду что-то другое. Тем не менее, вряд ли Захарченко бы там стал прыгать так, как ему хотелось бы.Давайте вернемся к какой-то из наших тем, которые мы начали и не закончили.
О. Журавлева
―
Мы затормозили на Распутине.
В. Дымарский
―
И вы, кстати говоря, сказали про Распутина такую странную вещь.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Вы сказали, что, давайте пока мы скажем, пока он еще не святой. Вы хотите сказать, что когда его объявят святым, уже трогать его нельзя?
А. Невзоров
―
Нет. Но тогда не забывайте, что отличительная черта христиан – это страсть писать доносы и оскорбляться.
О. Журавлева
―
Только христиан? Приверженцы других вер не таковы?
А. Невзоров
―
Вы знаете, никаким другим верам таких преференций, как в России православным, не предоставлено, потому что наши с вами чувства объявлены хламом, чем-то, не стоящим никакого внимания и уважения, а чувства людей, которые себя причисляют к верующим, объявлено такой особой запретной зоной. Но мы знаем про это и их чувств пытаемся не нарушать.У нас любопытная ситуация сложилась в Академии наук, да? Весьма любопытная. И надо сказать, что если кто-нибудь вам скажет про то, что он понимает происходящее, то это будет спекуляция, потому что отказ всех трех претендентов на роль президента РАН от конкурса явился загадкой для всех. И эта загадка не разгадана. Естественно, существуют конспирологические версии, что это управляется из Кремля, что…
О. Журавлева
―
Но туда даже вызывали кого-то, и кто-то потом отказался.
А.Невзоров: Отличительная черта христиан – это страсть писать доносы и оскорбляться
А. Невзоров
―
Неизвестно, туда ли вызывали. И вообще, надо знать немножко отношение Кремля к Академии наук. Кремль абсолютно не понимает, что это такое. Он знает, что это армия примерно в 53 тысячи доцентов, а доценты – они быстро обучаются позе голодного скворца и всю оставшуюся жизнь живут в этой позе. Всем понятно, до какой степени это глубоченная трясина, а Кремль рассматривает Академию наук, знаете, как старую брошку, которую можно иногда надеть на какой-нибудь прием, особо не задумываясь – там подлинные камушки, неподлинные камушки… ну, можно вот протереть, с нее смахнуть пыль, но никаких других чувств и желания управлять процессами в РАН у Кремля нет. Так что, происшедшее, поверьте, я консультировался с самыми авторитетными специалистами по этой ситуации, и они тоже не понимают, никто не понимает, с чем связана эта...
В. Дымарский
―
Александр Глебович, я тоже могу поделиться теми знаниями, которые у меня есть из академических же кругов.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Опять же, наверное, конспирологическая версия по поводу того, что это какие-то игры окружения Путина. Там, тех же Ковальчуков, да? У которых свои интересы в Академии наук, это примерно то же самое, что закон Тимченко сегодняшний, да? Академия – Ковальчуки…
А. Невзоров
―
Да. Но Ковальчук уже поигрался в это, увидел бездну, понял степень трясинности этой бездны, понял, что это неуправляемая саморазворовывающаяся структура, причем, еще саморазворовывающаяся таким наиболее опасным образом…
В. Дымарский
―
Так у них теперь денег нет…
О. Журавлева
―
Деньги теперь держит совсем другая организация, ФАНО.
А. Невзоров
―
У них невероятное количество все равно зданий, имущества, ставок. Я говорю, вот 53 тысячи одних только доцентов.
В. Дымарский
―
А наука?
А. Невзоров
―
Нет, почему, наука есть, наука представлена в некоторых, в нескольких великолепных академиках, которые являются на данный момент хранителями знаний в самых важных областях, поскольку мы же с вами выучили, надеюсь, что наука существует одна – это физика теоретическая. Все остальное – это собирание марок.
О. Журавлева
―
Вот как?
А. Невзоров
―
И вот эта загадочная ситуация. С чем связаны эти маневры руководителей РАН, они никому не объяснимы. Искать конспирологию я бы не рекомендовал.
О. Журавлева
―
Почему?
А. Невзоров
―
Потому что я уже честно объяснил, что интерес Кремля к этой теме весьма и весьма условен, весьма и весьма эфемерен.
О. Журавлева
―
Но для кого-то это очень серьезно. Значит кому-то – неважно, Кремль или кто-то еще – кому-то наступали на туфлю, кому-то, может быть, угрожали, кому-то намекали… Значит, все-таки у кого-то есть очень серьезный интерес к академии.
В. Дымарский
―
Кого-то, может быть, хотя посадить туда.
О. Журавлева
―
А кого-то высадить.
А. Невзоров
―
Слушайте, Фортов – демонически удобный персонаж, который продемонстрировал способность не мозолить власти глаза и вместе с тем вот этим вот разваливающимся гигантским механизмом, я имею в виду, по крайней мере, не надоедать постоянным клянченьем, да?
В. Дымарский
―
Вы думаете, что это самодеятельность Фортова – не идти на выборы и вообще фактически сорвать…
А. Невзоров
―
Но если бы это была только фортовская выходка, то мы могли бы говорить о самодеятельности Фортова. Но два других и, кстати говоря, очень конфликтных, очень эмоциональных, очень сложных персонажа сделали то же самое. Поэтому…
О. Журавлева
―
В общем, академию можно хоронить? Я правильно понимаю, что ее просто нет, не было и не будет?
А. Невзоров
―
Нет. Но ее уже давно не было и не будет. Но надо сказать, что она в этом виновата сама, потому что они сами сдались перед тем напором мракобесия, которое обрушилось вдруг на Россию, когда мракобесие стало модным. Они сами добровольно впустили попов в вузы, они сами допустили то, что наука будет постепенно в России отодвигаться на все более и более задний и невнятный план. Они получают как бы по заслугам. Те времена, когда советская наука громыхала в мире и действительно была этого достойна, они давным-давно прошли, сейчас понятно, что есть вот эти совершенно уникальные специалисты, есть блестящие физики.
В. Дымарский
―
А вот, смотрите, вы говорите: мракобесие, мракобесие, но смогли же там, судя по всему – пока я аккуратно скажу – там, отстоять Исаакий?
А. Невзоров
―
Ну, во-первых, еще ничего не отстояли.
В. Дымарский
―
Значит, если сопротивляться можно все-таки хоть как-то этому противостоять?
А. Невзоров
―
Я думаю, что всерьез заставили эти митинги задуматься над тем, что исчезает, теряется музей. Музей действительно теряется, потому что музей и церковь – вещи несовместные. Знаете, как зайцы и кролики? Они не могут принести, они не скрещиваются между собой, потому что у одних 44 хромосомы, а у других – 48. То есть, половой акт возможен, но приплода не будет. И вот церковь и музей, ну, никак не в состоянии существовать под одной крышей. Это все равно, что, знаете, самую элегантную корову бессмысленно знакомить с жеребцом, все равно никакого толку из этого знакомства не будет.Стало понятно, что для очень многих людей этот музей, с моей точки зрения, абсолютно абсурдный, тем не менее, представляет существенное значение, существенную ценность именно как музей. И эти люди, в общем, рванули на себе тельняшки, и государство вдруг стало чесать репу: правильно ли оно поступает. Это, да, действительно, есть, но эта робкая трусливая петербургская интеллигенция, которая, тем не менее, не побоялась продемонстрировать.
В. Дымарский
―
Митинг был довольно мощный.
А. Невзоров
―
Блестящий митинг, я как старый пират опять наблюдал и опять в подзорную трубу, опять издалека. Видел там своего друга Александра Николаевича Сокурова, слышал, там пели песни, но вообще выглядел он очень внушительно. И народу была просто, что называется, масса.
В. Дымарский
―
Я был на этом митинге, там действительно было много людей. Я думаю, что там тысяч 5-6 реально было. Для Петербурга это много.
А. Невзоров
―
Да, вокруг, поджав хвосты, трусливо шныряли какие-то казачки, которые пришли туда с нагайками разгонять трех робких интеллигентов, но не решились…
В. Дымарский
―
… там было довольно много коммунистов, между прочим.
А. Невзоров
―
Ну, коммунисты рады поорать по любому поводу, коммунисты, вон, видите, даже Рашкин рискнул в Государственной Думе поднять весьма деликатную тему медведевских дач.
О. Журавлева
―
Да уж куда там, в Государственной Думе – бери выше, в Следственный комитет он направил запрос. Это все очень серьезно, между прочим, Александр Глебович. Это не шуточки.
А. Невзоров
―
Меня это все немножко удивило, потому что – а что, вообще предполагались другие варианты? Вот что, вы действительно всерьез – я имею в виду Медведев, имущество, дачки… а что, в этом сенсации ровно столько же, сколько в том, что зимой идет снег.
О. Журавлева
―
Так вопрос не в сенсации. Вопрос в том, чтобы были документы – официальное подтверждение или опровержение.
А. Невзоров
―
Да. Но вот мы посмотрим, как поведет себя Следственный комитет.Кстати говоря, с Навальным, если его – назовем вещи своими именами – избирательной кампании в какой-то степени пытается препятствовать власть, то делает это она феноменально глупо. Вот этот случай с зеленкой – это я вам, как специалист по условным рефлексам, могу объяснить ошибочность такого поступка, потому что вы недооцениваете общую тупость избирателя. Но как только вы… для него Навальный – малоинтересный персонаж, он не является чем-то запоминающимся или чем-то разрывающим мозги, да? Но вот как только его облили зеленкой, как только ему придали такую специфическую узнаваемость, которая сейчас выделит его из любого другого числа политиков, на него немедленно образуется опознавательный условный рефлекс. И тот, кто полил Навального зеленкой, сделал для его выборной кампании гораздо больше, чем самые храбрые навальновские агитаторы. То есть, он впервые получил такой якорек в обывательском сознании. К нему впервые притянуто какое-то внимание.
О. Журавлева
―
Недавно Касьянова обливали – хоть бы кто обернулся.
А. Невзоров
―
Ну, Касьянов, во-первых, он не принял зеленку на лицо, насколько я помню.
О. Журавлева
―
Отторг зеленку Касьянов.
В. Дымарский
―
… и Улицкую обливали.
О. Журавлева
―
Кого только не обливали.
А.Невзоров: Кремль рассматривает Академию наук, как старую брошку, которую можно иногда надеть на какой-нибудь прием
А. Невзоров
―
Во-вторых, у него не хватило ума позировать в этой зеленке.
О. Журавлева
―
Вот! Значит, здесь есть…
А. Невзоров
―
Он трусливо стирал с себя в сортире какого-то местного дома культуры…
О. Журавлева
―
Значит, вопрос не в том, кого облили, а как отреагировал. Я прошу прощения, джентльмены, мы должны прерваться на новости. Александр Невзоров и Виталий Дымарский вернутся к вам после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева: 21
―
35 в Москве. «Невзоровские среды» продолжаются, и в Москве, и в Петербурге время одинаковое. В Петербурге Александр Невзоров, Виталий Дымарский, которых я как всегда прервала на полуслове. Меня зовут Ольга Журавлева.Джентльмены, возвращаемся в наши родные пенаты.
В. Дымарский
―
(Неразб.)
О. Журавлева
―
Виталий Наумович, вас плохо слышно.
А. Невзоров
―
А меня?
О. Журавлева
―
А вот вас – прекрасно. Мне кажется, это происки какие-то. Не слышно, вы где-то далеко, включите микрофон.Александр Глебович, объясняйтесь.
А. Невзоров
―
У нас поповедение, да. Но я объяснюсь по поводу Рублева. Но, скажем так, этому придет еще время. Для начала мы должны отметить, что, несмотря на то, что очень большое количество католических святых уже было привнесено в православную реальность, но вот мне лично не хватает еще, наверное, внесения туда известной Терезы Авильской. Знаете, что это была за дама?
О. Журавлева
―
Знаем, да. Экстаз святой Терезы.
А. Невзоров
―
У нее было чудесное видение. Он писала, что, находясь с таком состоянии, я замечала рядом с собой ангела, принявшего телесную оболочку, он пронзал меня копием, глубоко погружая его в мое тело, вынимая, погружая и вынимая, погружая и вынимая… Так он делал много раз, - писала Тереза, - доведя меня до стона и блаженства.Вот к вопросу вообще о святости, стонах и блаженствах, помните, я вам в прошлый раз рассказывал историю о том, как издевались над сиротами в православном приюте в Мосейцево? Где набожные православные дамы истязали детей кипятком, горчицей, побоями. Вот, все-таки судебный процесс происходит, и прокурор, на основании всех данных и всех результатов следствия запросил, по-моему, для одной дамы 12 лет строгого режима, а для всех остальных по 6 лет.
Что касается Рублева. В прошлом выпуске «Эха Москвы» я несколько, вероятно, огорошил радиослушателей «Эха» тем, что я сказал, что Андрей Рублев не умел рисовать. И, в принципе, не умел рисовать, и не мог, и не должен был уметь рисовать, поскольку это никак не входило в его обязанности. Он должен был только раскрашивать по догматически утвержденному контуру. Как выяснилось, я был прав, потому что только на хитоне среднего ангела появилась новая полосочка – это единственное, чем эта «Троица» отличается от десятков тысяч других «Троиц».
Но, ребята, все было дело гораздо смешнее, и еще увлекательнее, и еще забавнее. Дело в том, что «Троица» Рублева была назначена шедевром древнерусского искусства…
О. Журавлева
―
Кем она была назначена?
А. Невзоров
―
Сейчас расскажу. Дело в том, что первые упоминания об Андрее Рублеве возникли еще во времена Стоглавого собора, затем это подхватил Карамзин. У Карамзина эту фамилию выхватил весь этот кружок Мусина-Пушкина, Сахарова, и все стали восхищаться иконой «Троица», которая находилась в Троице-Сергиевом монастыре. Вот прямо туда ездили и писали восторженные статьи, и уверяли, что это чистый шедевр, что это абсолютное совершенство. Так поступали очень многие художественные критики, литераторы, славянофилы…
О. Журавлева
―
Что, они глупенькие просто были, не могли сами посмотреть, и оценить, и дать независимое мнение?
А. Невзоров
―
Подожди, подожди, Оля, все гораздо интереснее. Николаю I тоже это очень понравилось, и в течение, начиная вот с 1840 примерно года до конца века там побывали самые как бы пламенные страдальцы за Русь, самые большие желатели того, чтобы у древней Руси было какое-то свое великое искусство.
О. Журавлева
―
Славянофилы, в общем.
А. Невзоров
―
И все восхищались мастерством этой «Троицы». И слава ее стала настолько велика, этой иконы, что она была включена во все энциклопедии, Успенский, специалист по древнерусской иконописи тоже пропел ей осанну. И, естественно, государство не могло пройти мимо этого, и примерно к концу ХIХ века икона была передана за государственный счет для реставрации знаменитому Гурьянову. Был иконописец, который умел особо бережно и тонко работать со старой живописью. И Гурьянов выяснил, что все люди, которые восхищались этой «Троицей», восхищались совершенно разными изображениями. Дело в том, что даже за те 60 лет, которые прошли с 1840 года, эта икона потерпела три поновления. А что такое поновление? Реставрацию тогда не знали, приходил богомаз, какой-нибудь Аркашка Короткий, и переписывал, освежал, стирал, старый... Ведь икона, которая живет приходской жизнью, живет в чаду лампад, в чаду горящих свечей, в переменах влажности, в соприкосновении с паянными частями оклада, она очень быстро темнеет, очень быстро утрачивает свое изображение. И по сути дела все люди восхищались совершенно разными изображениями, которые на тот момент делали обычные мастеровые, обычные ремесленники-богомазы, которых множество ходило, всякие Васька Короткий, Аркашка Длинный… Но отступать было некуда – «Троица» была уже объявлена выдающимся шедевром. Гурьянов попытался раскопать, выяснил, что примерно 5 или 6 слоев есть на иконе, но вскрывать тогда слои не умели, и он это дело оставил.И только в 1924 году большевики решили сделать настоящую реставрацию, он снесли слои, ну, и обнаружили самый нижний слой, который по сути дела являлся почти такой имприматурой, вот где как раз эти существа с сосисковидными пальцами и с дамскими лицами сидят рядом с кривой чашкой. Но отступать было некуда, рублевская «Троица» уже была объявлена шедевром, поэтому ничего не оставалось делать, как сделать очень хорошую мину при плохой игре и назначить эту икону шедевром живописи. А дальше уже сработал эффект голого короля: как, вы не понимаете, насколько это прекрасно? Вы ничего не понимаете в искусстве!
В. Дымарский
―
И Тарковский?..
А. Невзоров
―
А Тарковский придумал своего Рублева. Вот поймите, на тот момент это, конечно, весьма и весьма постыдное изображение, потому что западно-европейская живопись показывает уже чудеса и цвета, и перспективы, и объема, и всего остального, да? Более того, никому не понятно, вообще был ли такой Рублев или не был, какой он был? Может, это был толстый монах-алкоголик, да? Ведь не сохранилось ни одного подмалевка, ни одного эскиза, ни одного письменного свидетельства, нет его могилы – ничего нет. Есть только желание иметь великую историю, и в связи с этим любые сочинения по этому поводу вполне оправданны.Вы, кстати говоря, в своем журнале «Дилетант» можете произвести по мотивам этого нашего сегодня разговора расследование-исследование. Поверьте, вы получите самые удивительные и странные результаты, вы поймете, что люди восхищались – вот под видом одной иконы они восхищались совершенно разными изображениями в течение ста лет.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, простите, пожалуйста, но получается, что все историки, искусствоведы, славянофилы, государи и так далее, тем не менее что-то видели в этом изображении. Или они просто все были бездарные, и пока не пришел Невзоров и не сказал: боже мой, это плохо нарисовано!
А. Невзоров
―
А я в этом вообще ничего не понимаю, я только вижу, что где-то был Джотто, а где-то было плоскостное изображение с сосисочными неанатомическими пальцами.
О. Журавлева
―
Ну, насчет анатомии у Джотто тоже можно там поковыряться – не все было идеально, скажем.
А. Невзоров
―
Нет, не все идеально. Значительно сложнее, значительно совершеннее, скажем так, потому что Европа уже на тот момент анатомировала, и уже были серьезные подвижки в этом смысле. Нет. Но есть показания Гурьянова, который пишет в 1901 или в 1890-каком-то году, пишет, что он видит, что перед ним сусальное примитивное изображение, сделанное в палехском стиле в течение последних 25-ти лет. А согласно монастырским книгам, полное поновление этой иконы совершалось не менее трех, а то и более, раз. Но это же тоже о чем-то говорит. И то, что изображение, которое было объявлено шедевром древнерусской живописи, оказалось не имеющим никакого отношения к этой древнерусской живописи.
А.Невзоров: Церковь и музей, ну, никак не в состоянии существовать под одной крышей
О. Журавлева
―
Александр Глебович, вы нас расстраиваете.
А. Невзоров
―
Нет, я не хотел вас расстраивать, но поскольку на меня набросились за то, что я совершенно естественным разумным путем сказал, что этот ваш Андрей Рублев, если он и был когда-то, он и не обязан был уметь рисовать, его дело было раскрашивать по контуру. Оля, вот ты представь себе: огромная страна с тысячью церквей, с сотнями пьяных иконописцев. Ты можешь себе представить в страшном сне, что этим людям отдадут право рисовать святых так, как они считают нужным? Ты понимаешь, что мы получим огромное количество причесанных на прямой или на косой пробор Николаев Чудотворцев, кого-нибудь в рубашке в горошек, какой-нибудь Деве Марии будут пририсованы вторичные половые признаки во всей красе? Ты понимаешь, что этот процесс нельзя было отпускать на самотек, и только абсолютная железная трафаретность была условием того, что будут соблюдены какие-то приличия. Здесь ничего страшного…
В. Дымарский
―
… ниспровергает все подряд.
А. Невзоров
―
Да ничего подобного.
В. Дымарский
―
… что «Войну и мир» вообще не надо читать. (Неразб.)
О. Журавлева
―
Глубокоуважаемый Виталий Наумович, вас опять плохо слышно, мы едва разбираем, до нас долетают какие-то сигналы.
А. Невзоров
―
Поскольку я готовлюсь к «Эху» тщательно, то я даже посмотрел этот знаменитый ролик, который пропагандировал Шевкунов о том, что дети не хотят читать книжки, и про то, что они не знают, кто написал «Войну и мир». И я подумал: какое счастье! Хоть одно поколение не будет загружено этой нафталиновой бессмыслицей, уже не играющей никакой роли и предлагающей феноменально неверные модели, устаревшие модели поведения, непригодные для сегодняшнего дня.А то, что попы взялись пропагандировать русскую литературу – ну, это меня окончательно успокаивает, потому что других таких эффективных могильщиков, как они, придумать невозможно. И то, что Гундяев сам выступил и возглавил Общество любителей российской словесности, окончательно приговаривает и выносит этой русской литературе, наконец, смертный приговор. Но я за то, чтобы, Оля, я за то, чтобы сочувствовать, потому что, вы когда-нибудь носили митру, нет?
О. Журавлева
―
Да нет, слава богу, обошлось.
А. Невзоров
―
Вот вы не носили. А вы знаете, что если митра долгое время находится на голове, она ведь производит ужасные последствия, потому что…
О. Журавлева
―
Как фуражка, вы хотите сказать?
А. Невзоров
―
Нет, митра – это не фуражка. Митра, если вы видели попов, это такой огромный грибовидный головной убор, украшенный камушками и парчой. У нее есть секрет: если она чуть-чуть великовата, то она потешным образом наползает на глаза; если она маловата, то она может упасть. Поэтому митру насаживают просто как шляпную заготовку на болванку.И у меня был личный случай, я видел, когда еще был певчим, я видел, как архиерею насаживали на голову митру, которая была для него по размеру в два раза меньше.
О. Журавлева
―
Ох уж и в два!
А. Невзоров
―
Да, да, так это делали два иподиакона, они прямо навинчивали ее бедному архиерею на голову, а там, как ты сама понимаешь, возникал эффект медицинской банки, потому что жарко, потому что повышенное давление внутри, и эта митра присасывалась к голове бедного архиерея. Снимали ее в алтаре вчетвером: двое держали архиерея за плечи, а двое тянули за митру, пока она с удивительным чпоканьем наконец не отделялась от бедного архиерея. Причем, чпоканье было настолько сильное, что я, как настоящий команч, всегда внимательно вглядывался, не отодрали ли с него вместе с митрой и скальп. Поэтому, вот так – поносите митру, вам и не такие придут мысли в голову. Не только желание спасти русскую литературу.
В. Дымарский
―
(Неразб.)
О. Журавлева
―
Нет, не слышно. Вы далеко, микрофон берется только невзоровский. Так что, к сожалению.
В. Дымарский
―
Певческий опыт Невзорова может нам пригодиться для комментария к Евровидению.
О. Журавлева
―
Да, видимо, певческий опыт Невзорова и комментарии к Евровидению. У вас, певческий опыт Невзорова наши слушатели привлекают даже к комментариям по поводу поющих гусениц. Потому что говорят, что, как же можно называть эти чудесные звуки, которые издают гусеницы, пением, ведь Невзоров же пел, он же понимает разницу.
А. Невзоров
―
Нет, ну почему, я поэтически выразился. Дело в том, что гусеница издает звуки с помощью особой конструкции в анусе.
О. Журавлева
―
Анального весла – как пишут нам.
А. Невзоров
―
Да, совершенно верно. Но я не стал уж до такой степени углубляться. И эти звуки понятны ее социуму, и наверняка там есть свои Робертино Лоретти, наверняка там есть свой Кобзон, возможно. Надо посмотреть внимательно, если вы увидите гусеницу в черном парике, то знайте, что вы имеете дело с местной знаменитостью, а, возможно, даже с каким-то депутатом-гусеничной думы. А Евровидение…
О. Журавлева
―
Да.
А. Невзоров
―
Я не знаю, честно говоря, поймите, тут ведь такой есть запретный момент, когда девушка, которая должна была туда поехать, несмотря на всю ее политизированность и резкость ее высказываний в отношении Украины, она все-таки в инвалидном кресле, поэтому, насколько я знаю, издеваться над инвалидами нельзя. Но по крайней мере мне вот это изо всех сил сейчас глазами и лицом показывает Дымарский, боясь, что мне такое может прийти в голову. Мне вообще, честно говоря, нет никакого дела до этого Евровидения.Я вот хочу вступиться за Веллера, которого оклеветали, что он в кого-то метнул стакан.
О. Журавлева
―
О, господи, боже мой!
А. Невзоров
―
А вы знаете, вот если он метнул стакан, то он прав. Если он не метнул стакан, но тоже прав. А если в человека попал стакан, у него будет что рассказать своим внукам, что в него кинул стаканом Веллер. И в любом случае я вник в сущность спора, который был у Веллера, и могу сказать, что, как большой специалист по Эстонии, как организатор движения «Наши» в Эстонии, я могу засвидетельствовать, что все, о чем говорил Веллер, является абсолютной правдой. В одном из выпусков «600 секунд», когда я еще был последним солдатом империи, я как раз рассказывал об этой адской хитрости националистов, которые решили дать гражданство на тот момент всем, так что Веллер в том споре абсолютно прав, и передавайте ему мой большой привет.
О. Журавлева
―
Кстати говоря, об Эстонии.
А. Невзоров
―
Кстати говоря, еще про попов, знаете, да, что в Ростове РПЦ отобрала помещение кукольного театра, совершенно современное стеклянное здание, никакого отношения не имеющее к культу, все-таки отобрало у местных детишек и будет там устраивать какой-то склад своих поповских принадлежностей. А театр пока не имеет ни крыши над головой, ни какой-то перспективы. Это я к тому, что я, как вы помните, всегда говорил, что они сами никогда не остановятся, что они будут захватывать больше и больше собственности.Кстати, мне еще очень понравилась новость, что в Одессе напротив генконсульства Российской Федерации одесситы зажарили двуглавого орла.
О. Журавлева
―
О господи! Где они его взяли?
А. Невзоров
―
Они сшили из двух куриц двуглавого орла и произвели…
О. Журавлева
―
Это фальшивый орел.
А. Невзоров
―
Да, подожди, а ты представляешь себе, что… Оля, это напоминает мне вопрос, который в 70-х годах туристы задавали гидам, показывая на шпиль Петропавловской крепости, спрашивая: а вы не подскажете, этот ангел в натуральную величину? А где ты видела настоящих двуглавых орлов?
О. Журавлева
―
Ну, я пока надеюсь, может быть, когда-то я встречусь с ними.
А. Невзоров
―
Ты понимаешь, что если бы такая птица существовала, то есть, если бы это было следствием, это могло бы быть только следствием одного, это называется либо пигопагус, либо торакопагус, когда происходит сращивание либо тазовыми областями, либо грудничными областями. У птицы, которая родилась с таким уродством, дорога была бы только одна – прямо вниз и сдохнуть, потому что такой мутант существовать в природе не может.
О. Журавлева
―
Ну, хорошо.
В. Дымарский
―
… сиамские близнецы?
А. Невзоров
―
Сиамские близнецы существуют в тех случаях, если за них берется, во-первых, медицина, которая поддерживает это, к тому же, сиамские близнецы тоже до определенного предела сращивания. Это знаете, как? По идее, можно вдохнуть, можно ли дышать чистым водородом, да?
В. Дымарский
―
Слушайте, а вам не кажется, что медицина должна взяться за тех людей, которые выложили вместо асфальта паркет в Архангельске?
А. Невзоров
―
Ну, она только должна, скажем так, проверить поясничный отдел позвоночника, потому что наверняка они не только клали паркет, они еще все время репетировали поклоны…
О. Журавлева
―
Вылизывали, вы думаете, этот паркет?
А. Невзоров
―
Да, они и вылизывали его, и вот люмбосакральный отдел - прошу прощения за тот термин, который, наверное, не надо употреблять в эфире - у них развит необычайно сильно. И вот они еще должны так вот дышать на этот паркет…А, кстати говоря, был дядька, который дышал чистым водородом, был такой прелестный парень Розье, он был директором Парижского музея науки, он произвел этот эксперимент, он набрал полную грудь чистого водорода и выдохнул на свечку. Взрывище был такой, что ему выбило, кажется, два передних зуба, но он был дико счастлив, потому что ему удалось тогда открыть – это было очень давно, это было еще в начале позапрошлого века, он был дико счастлив тем, что этот эксперимент… или даже еще раньше, кстати говоря – вспомнил, потому что Розье в результате водород-то и погубил, он грохнулся, взорвавшись на воздушном шаре, на одном из первых воздушных шаров. И вообще парень был…
О. Журавлева
―
Господи! Все-таки наука – это не менее вредная штука, чем ношение митры, я так поняла.Можно последний вопрос?
А. Невзоров
―
Да, да.
О. Журавлева
―
Самый последний.
А. Невзоров
―
Да, хорошо.
О. Журавлева
―
Скажите, пожалуйста, вы за масонов или против?
А. Невзоров
―
Вы знаете, я всегда считал, что…
А.Невзоров: Медведев, имущество, дачки… а что, в этом сенсации ровно столько же, сколько в том, что зимой идет снег
О. Журавлева
―
Вы сами-то масон?
А. Невзоров
―
Да какой я масон! Масоны – это религиозное движение, религиозное течение, подразумевающее эту дикую гипотезу под названием бог, следовательно, ко мне это не может иметь ни малейшего отношения. У меня с ними хорошие были связи, они меня допускали до своих библиотек, когда я еще обожал ковыряться в старых фолиантах. Но на данный момент масоны – это, по крайней мере, в России это настолько, в общем, милое, но комическое, ничего не решающее и ни на что не влияющее движение, что я никак не могу понять нашу местную достопримечательность, которую мы наконец перебросили в Москву, Милонова, который вдруг бросился штурмовать масонов, наказав Следственному комитету проверить их влияние на…
О. Журавлева
―
… политическую деятельность.
А. Невзоров
―
Да, да. Но вот, надо сказать, он то бросается на замечательные голливудские фильмы, то на масонов, но поскольку это тоже все непрекращающееся шоу, и Милонов понимает, что если он на какую-то минуту уйдет из поля зрения, то он, вероятно, просто забудется, и он нагнетает вокруг своего имени по всем законам шоу-бизнеса такую, я бы сказал, приятную сияющую и полыхающую такими…
В. Дымарский
―
На пару с Поклонской, по-моему…
А. Невзоров
―
Ну, что касается девушки с потевшим бюстом императора, то это вообще отдельный случай, мы его обсудили в прошлый раз, и мне бы не хотелось, чтобы эта история получила такое же драматическое разрешение, как когда-то было с бюстом Хрущева.
О. Журавлева
―
Опять многое не успели, но, к сожалению, вынуждены заканчивать. Всем интересующимся популяризацией, наверное, нужно рекомендовать зеленку, всем остальным просто пожелать хорошего вечера. Это были Александр Невзоров, Виталий Дымарский и Ольга Журавлева. Всем всего доброго!