Александр Невзоров - Невзоровские среды - 2017-02-22
О. Журавлева
―
21 час и 4 минуты в Москве, это действительно «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева. А тем временем в Петербурге Александр Невзоров – здравствуйте, вы нас слышите?
А. Невзоров
―
Добрый вечер, я вас слышу. Я тут с Арсением.
О. Журавлева
―
С Арсением Весниным, совершенно верно.
А. Веснин
―
Добрый вечер.
А. Невзоров
―
По одной простой причине – Дымарский сегодня празднует день рождения.
О. Журавлева
―
В Москве.
А. Невзоров
―
Да, в Москве. И я хотел бы, злоупотребив служебным положением в эфире «Эха Москвы», его поздравить и сообщить ему, что он действительно исключительный человек, исключительный профессионал, умница, добряк, который с такой терпимостью относится к моим выходкам и который демонстрирует такой потрясающий дипломатизм в общении со мной, что я даже не думал, что сегодняшний день может породить такого умницу, как Дымарский.
О. Журавлева
―
Присоединяюсь. Он еще и красавец.
А. Невзоров
―
Да.
А. Веснин
―
Петербургская часть «Эха» тоже присоединяется, естественно.
А. Невзоров
―
Безусловно.
О. Журавлева
―
Чудесно.
А. Невзоров
―
Поехали.
О. Журавлева
―
Да. Ну, что же, друзья мои, мы найдем все-таки какую-то питерскую тему для затравки? Потому что у вас там все развивается.
А. Невзоров
―
Я думаю, что самое главное – у нас развивается – но самое главное на данный момент, это, конечно, то, что происходит сейчас в NASA.
А. Веснин
―
Вот прямо сейчас.
О. Журавлева
―
Вот прямо сейчас – экзопланеты, океаны и возможная жизнь.
А. Невзоров
―
Да. Но надо понимать одну простую вещь, что во всем этом как таковая сенсация, в прямом смысле этого слова, отсутствует, потому что это все полностью предсказуемые вещи, которые, вероятно, сейчас найдут свое подтверждение.
А. Веснин
―
Что именно?
А. Невзоров
―
Возможность жизни на других планетах. Другое дело, что эта жизнь, возможно, не будет представлена Арсением Весниным, у них нет своего «Эха Москвы», возможно, они не зеленые человечки и не человечки вовсе, но вообще надо понимать, что жизнь – это всегда всего-навсего вопрос условий. Это вопрос того, насколько та или иная планета приближена или отдалена к своей звезде, которая обеспечивает основную массу энергетических потоков, потому что для того, чтобы жизнь зародилась – жизнь ведь вообще штука неизбежная, автоматически возникающая при наличии определенного количества химических элементов.Что такое жизнь вообще по Берналу? По Берналу это постоянная самореализация многосоставная сложная электронных состояний атомов, да? То есть, жизнь неизбежна там, где есть достаточное количество энергии, где есть жидкая вода, где есть химические элементы – а они едины для всей Вселенной – там в той или иной степени неизбежна жизнь. Другое дело, что она может быть в каких-то очень развитых формах, а может быть еще в формах, скажем так, примитивных.
Но, опять-таки, Арсений и Оля, поймите, братцы, ведь Земля, конечно, была сказочным местом где-то 4 миллиарда лет тому назад, потому что и урана, и тория, и всяких трансуранов было гораздо больше, чем сейчас, потому что все эти элементы – мощные радиоактивирующие элементы, они были молоды и еще не прошли период распада и полураспада. Были постоянные метеоритные бомбардировки, море было совершенно другим, там были другие уровни кислот…
А. Веснин
―
Странное у вас представление о прекрасном.
А. Невзоров
―
Это была такая грандиозная химическая лаборатория, где ежесекундно свершались миллионы и миллиарды химических реакций, и, разумеется, в результате их получились аминокислоты, разумеется, в результате их возникла дезоксирибонуклеиновая кислота, которая в свое время, пока она еще не имела этих золотых эполетов, командующих всей биологической жизнью, она была просто одной из тех кислот, которые породил первоначальный химизм. Но это было феноменальное про красоте и по сказочности время, потому что все время лопалась тонкая кора, вырывались огромные массы горячего раскаленного водорода, водород вступал во взаимоотношения с трансуранами, возникали локальные ядерные взрывы, дополнительное облучение, энергетизирование, и мы получили аминокислоты.Аминокислоты довольно легко складываются в сложные, скажем так, конструкции, предбиологические, и вот чтобы вы, милые мои интеллигенты, раз и навсегда поняли, до какой степени ничтожна эта грань. Ведь людям кажется, что жизнь – это травка, коровки, что это медузы и рыбки. Нет, на самом деле любое взаимоотношение атомов и любые, даже внутриатомные события – это уже жизнь. Вот клетка, да? Она же состоит, это явно живая вещь. Вот с вашей точки зрения, да? Но эта клетка полностью и целиком состоит из химически реактивных механизмов теоретически абсолютно не живых…
А. Веснин
―
Ну, это мы еще в школе изучили.
А.Невзоров: Прилепин ужасно симпатичен своей глупостью, своим милым косноязычием
А. Невзоров
―
… ничего кроме химических событий в ней не происходит. Результат – живая жизнь.
А. Веснин
―
Давайте на другую планету все-таки перенесемся.
О. Журавлева
―
Подождите, джентльмены, а можно, вот закончив эту тему пресс-конференции NASA сказать, а существование планет, пригодных для жизни, что-то меняет в нашем представлении о Вселенной?
А. Невзоров
―
Да, меняет. Потому что, при том, что нам до них не добраться, при том, что мы, как были на обочине, скажем так, весьма провинциальной галактики, так мы и останемся, но мы получим сейчас блистательное подтверждение великих теорий абиогенеза, того же самого Александра Ивановича Опарина, Джона Бёрдона Сандерсона Холдейна, Бернала – всех тех великих изумительных людей, которые положили свою жизнь и судьбу на доказательства того, что жизнь на земле возникает естественным путем в результате химической эволюции. Вот что мы получим. Мы получим великий козырь здравомыслия, и это, наверное, даже дороже, чем, возможность когда-нибудь до этих экзопланет добраться.
А. Веснин
―
Александр Глебович, вот все-таки простой вопрос, который часто задают, и которым люди задаются: жизнь вне Земли, она существует? Или это все-таки только может существовать?
А. Невзоров
―
Я убежден, что… так нет, я же вам объясняю, любое, даже на квантовом уровне, все, что происходит в атоме – это уже жизнь, потому что это движение, это реакция, это сложные состояния, это переходы из одних состояний в другие, это уже жизнь. В своем развитии в результате эта жизнь приобретает иные формы. Жизнь – это самореализация возможностей вот этих маленьких фигулинок под названием атомы.
О. Журавлева
―
То есть, она уже есть.
А. Веснин
―
Она похожа на нашу жизнь?
А. Невзоров
―
На что похожа она – не знаю. И боюсь, что мы достоверно этого не узнаем, если нам, конечно, не расскажет NASA.
О. Журавлева
―
Ну ладно, мы будем ждать, что еще сообщат оттуда из-за бугра, вернемся на свою провинциальную планету и в свою галактику.
А. Невзоров
―
Я вам хочу сказать, что я тут посетил в изумительной, главной, скажем так, галерее Санкт-Петербурга, главном музее, который уже может соперничать с Эрмитажем, в «Эрарте», я посетил выставку своего друга Шнура.
О. Журавлева
―
И там тоже есть жизнь?
А. Невзоров
―
Подожди. Я всегда на художественные выставки иду очень тяжело, и я думал, что я тоже буду выполнять некий дружеский обряд. Но я могу сказать, что это до такой степени потрясающе сильная публицистика, то, что я увидел.
О. Журавлева
―
Ах, вот оно что!
А. Невзоров
―
Это настолько дерзко, в этом столько вызова, в этом столько умной хитрости и умения противостоять маразму, и это уже второе, скажем так, потрясение мое за этот месяц, потому что первое потрясение было от Копейкина и его сподвижников в «Свином рыле». Но самое что противное во всей этой истории, эту зеленую веточку, эту весточку о том, что на этой страшной планете Россия есть жизнь, а она казалась нам еще менее вероятной, чем жизнь на Марсе или в других местах, мне принесло то искусство, которое я все время хаю, то искусство, влияние и значение которого я отрицаю. Вот именно через этих художников – а Шнур молодец, конечно, он с первого раза вот так взял и легко занял место, вероятно, одного из самых сильных мастеров в этой всей изобразительной истории. Вам надо бежать и смотреть на это.
А. Веснин
―
Да, Александр Глебович обещал мне, что я не досижу до конца эфира, что сорвусь и побегу в «Эрарту».
О. Журавлева
―
Только предупреди меня об этом.
А. Невзоров
―
Там безумно интересно, потому что там, конечно, шныряют соглядатаи, там бродит охранка с белыми, как Балтийское море, глазами, просачиваясь мимо картин, подозрительно разглядывая людей, прислушиваясь к разговорам, высчитывая, кто там посещает, кто не посещает, там очень интересная…
А. Веснин
―
Они тоже экспонаты этой выставки.
А. Невзоров
―
Да-да. То есть, вот эти вот мордорские слуги, они там повсюду, и это тоже очень интересно. И это тоже добавляет, скажем так, красоты в сегодняшнюю картину. Я напомню еще, что в «Эрарте» у меня 27-го третья лекция.
А. Веснин
―
Хорошо. Я сейчас все-таки вернусь к Шнуру. Мне очень интересно, вы говорите, что это публицистика, это современное искусство, правильно? Современное искусство принято трактовать, пытаться в нем разобраться и понять, в чем его смысл и в чем смысл какого-то конкретного одного произведения. Вот вы можете объяснить тем слушателям, которые уже сходили, или которые собираются сходить, или никогда не сходят, в чем смысл вот этой публицистики Сергей Шнурова, о чем эта выставка, на ваш взгляд?
А. Невзоров
―
Во-первых, это знак о том, что в России есть жизнь, что на этом Марсе жизнь есть. Что все то, что происходит, то, что нам кажется таким мракобесным, диким, нелогичным и вредоносным кошмаром, порождает очень интересную ответную реакцию, порождает удивительной силы глубокий интеллектуальный и очень многообещающий протест.
О. Журавлева
―
О…
А. Невзоров
―
И это протест, который сейчас имеет весьма – там ни к чему не придерешься – ни у него, ни в «Свином рыле», то есть, и соглядатаи, и охранка может избродиться, стереть десять тысяч подошв – они не найдут, к чему прицепиться. Это все очень хорошо инсталлировано в сегодняшнюю реальность с большим пониманием того, что такое сегодняшняя Россия. Но тут надо еще отдельно сказать слова благодарности «Эрарте», которая сумела стать вот этой центральной интеллектуальной площадкой в Петербурге.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, а можно ли говорить о том, что в Петербурге происходят – ну, может быть, проецируя со всей остальной России – какие-то еще процессы помимо вот этой галереи? Может быть, где-то еще есть точки, где жизнь, борьба и какие-то надежды вы видите?
А. Невзоров
―
Да, безусловно, но, знаете, но я не хочу все радости вываливать сразу.
О. Журавлева
―
А, это секретно!
А. Невзоров
―
Тем паче, что я уже вынужден был со скрипом признать роль так называемого искусства этих чертовых картин, которые я терпеть не могу.
О. Журавлева
―
Перековавшийся Невзоров. Так.
А. Невзоров
―
Нет. Не перековавшийся, я ardentes, как говорят мои друзья-латиняне, сквозь зубы я это все из себя. Но не забывайте, что нас тут же в принципе отрезвляют, да, поскольку у нас помимо всех этих красивых историй, например, еще возникла так называемая история про паспорта.
О. Журавлева
―
Да что вы!
А.Невзоров: Мы были на обочине весьма провинциальной галактики и останемся, но получим подтверждение теорий абиогенеза
А. Невзоров
―
Я имею в виду вот эти паспорта о признании Россией паспортов…
О. Журавлева
―
А вы знаете, что есть библейский мотив в этой истории?
А. Невзоров
―
Можно я скажу сперва свое мнение, а потом вы мне возразите.
О. Журавлева
―
Нет, я не буду возражать абсолютно.
А. Невзоров
―
Мы имеем некий факт признания этих паспортов. Если политика – это шахматы, то признание паспортов ДНР и ЛНР – это сморкание на доску. Ну, что называется, тоже ход. И русские, надо сказать, что это очень любят. Поэтому нежность к В.В., вероятно, усилится, только благодаря этому своеобразному ходу. Но вот я лишний раз хочу предостеречь…
А. Веснин
―
Вы тем самым нашу шахматную школу не обидели?
А. Невзоров
―
Нет. Не обидел. Потому что он предлагает, скажем так, наиболее популярные ходы. Я хочу предостеречь от эйфории по этому поводу и по поводу нежности. Вот этот расчет на эту нежность, ведь смотрите, у нас же появился превосходный препарат, у нас появился препарат под названием Вороненков, да? Чем Вороненков прекрасен? Тем, что он абсолютное среднее арифметическое. Он – это те самые 88%, потому что ведь этот Вороненков собирался сокрушить покемонов и изгнать их из российской жизни, этот Вороненков заливался слезами при звуках гимна и громче всех кричал «Крым наш!».Это то среднее арифметическое, которое очень хорошо рассказывает о сегодняшнем россиянине и о его готовности мгновенно сменить основные тезисы своей жизни, но как я всегда говорил, к этому надо относиться с пониманием и с уважением, потому что принципы, друг мой Арсений и друг мой Ольга, это единственный товар интеллигентного человека. Ничего с этим не поделаешь. И вот эта постоянная попытка ориентироваться на массы, постоянная попытка верить в их надежность, она, конечно, очень сильно подведет Кремль. Ведь посмотрите, что происходит с Исаакием. С Исаакием очень интересная ситуация.
А. Веснин
―
Сейчас просто откат назад какой-то…
А. Невзоров
―
Это не то чтобы откат назад, это отсутствие движения вперед. Но есть более любопытные вещи, потому что мы видим, что сегодня гравитация этой исаакиевской идеи, церковной исаакиевской идеи – это мы возвращаемся к теме NASA, знаете, как образуются планеты, вот эти вот огромные небулярные облака из молекулярного водорода, космической пыли, гравитационной силы начинают сжимать, скручивать, пока не делают из них…
А. Веснин
―
А вы сами не хотите художником стать?..
А. Невзоров
―
Нет-нет, совершенно, я умею рисовать только кота сзади и то хуже, чем Путин. И вот эта гравитационная идея Исаакия, посмотрите, кого она стянула, потому что последний крестный ход вокруг Исаакия показал удивительную социальную картину, удивительную социальную физиономию. Там впрямую террористы с Донбасса…
О. Журавлева
―
Арсений их видел лично.
А. Веснин
―
Да, там люди с нашивками батальона…
А. Невзоров
―
Да, те самые террористы, которые вот организовали уже сопротивление милиции со стрельбой через дверь в своем музее, и которые сейчас, насколько я понимаю, находятся в розыске. То есть, мы видим, что та часть маргинализуется, и в ту часть уже стянулись самые свирепые и непримиримые борцы с современностью, правом, свободой и разумом. И это тоже прекрасно, это тоже свидетельство о том, что в России на этом Марсе жизнь есть.
А. Веснин
―
Александр Глебович, смотрите, на этот крестный ход не пришли ни одни чиновники, ни одни депутаты – то есть, действительно пришло много маргиналов, либо верующих, которых в большинстве своем согнали и свезли от приходов.
А. Невзоров
―
Да.
А. Веснин
―
Это все-таки значит, что власть дистанцируется от этих людей?
А. Невзоров
―
Ну, она дистанцируется не только от них…
А. Веснин
―
Но признает паспорта?
А. Невзоров
―
Да. Но при этом, то есть, вы видите, что у нас как бы Россия – все-таки волшебная страна, необыкновенная страна именно по богатству палитры и богатству происходящего. Вот та же самая выходка Прилепина, да? Потому что принято эту выходку позиционировать как нечто очень красивое и героическое, на самом деле можно просто это обозначить словами, что Захар ушел в банду, да? Потому что по всем параметрам законов Российской Федерации те образования, которые сейчас существуют в Украине на юго-востоке, подходят под определение только банды. И не случайно он присоединился к Сопле, к Ржавому, к Мотороле – вот эта вот блатная тематика…Нет, вы неправильно меня понимаете, мне Прилепин ужасно симпатичен, во-первых, своей глупостью, своим милым косноязычием, тем, как он сейчас пытается говорить на людях, тем, как он мучительно потеет всей лысиной на каких-то публичных мероприятиях. Тут я, кстати, даже не знаю, что ему посоветовать. Ну, вероятно, единственный выход – только привязывать на голову подгузник большой емкости, чтобы это не так были заметны выпоты. Это, может быть, на какое-то время решит проблему. Или он перестанет рано или поздно волноваться.
Но еще как бы в хвост этой теме давайте все сейчас радостно узнаем, что у нас… Нет, вот вы храните во время беседы лысину сухой, надо сказать, друг мой Арсений, и это говорит о вас прекрасно.
А. Веснин
―
Спасибо.
А. Невзоров
―
У нас же еще прелестная история, немножко припоздавший с лакейством Бортко решил снять все-таки фильм и начал пробы для фильма о Лугандоне, о ДНР и ЛНР, причем, самое пикантное в этом деле, что, кажется, на роль Захарченко приглашен артист Панин. Не дают Бортко покоя собачки почему-то. А артист Панин, для того чтобы усугубить скандал, он решил отмыться в общественном мнении, и ту самую собаку отвел к ветеринару – посмотрите…
А. Веснин
―
Да-да, я видел.
А. Невзоров
―
Чтобы ее освидетельствовали на предмет изнасилования.
О. Журавлева
―
О, боже мой…
А. Невзоров
―
Ее освидетельствовали и пришли к выводу, что, судя по всему, все происходило по согласию, потому что прямых следов насилия нет.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, я вас умоляю, не увлекайтесь!
А. Невзоров
―
Слушайте, я и так уже постоянно, я живу с кляпом во рту, Оля.
О. Журавлева
―
Держите себя в руках, понимаю. Но с другой стороны, вот художественный момент очень важный, потому что, вот вы видели фотографии артиста Панина? Ведь кто как не он может подойти на роль деятеля вот этой самой самопровозглашенной республики? Это же абсолютно правильная фактура, это гениальный кастинг. Ну, согласитесь.
А. Невзоров
―
Это, конечно, ну, Бортко же не дурак, он же понимает…
О. Журавлева
―
Абсолютно тонко.
А. Невзоров
―
… что когда-нибудь, когда все закончится, он скажет: ребята, вы чего, офигели? Я же снимал сатиру! Вы что, не поняли, да? И вот на примере Вороненкова, который у нас официально назначается основным препаратом, наглядным пособием по перевертыванию патриотов в нормальных людей, мы можем с уверенностью говорить, что и Бортко тоже запоет примерно такие же песни рано или поздно.
А. Веснин
―
А, например, журналисты федеральных телеканалов, которые сейчас стали наезжать активно на такое движение, как национально-освободительное движение, на Виталия Валентиновича Милонова тоже наехали.
А. Невзоров
―
Это мой любимец…
А. Веснин
―
Они тоже потом будут?..
А. Невзоров
―
Подождите, вот вы Милонова не трогайте…
А. Веснин
―
Это не я трогаю, это Россия 24 трогает.
А. Невзоров
―
Я понимаю. Да, обижают Милонова, обижают. Хотя в какой-то момент, наверное, выяснится, что Виталий Валентинович откровенно признается: вы знаете, я же вас дурил, это вы дураки, что вы не поняли, что это все троллинг.
А. Веснин
―
Это тоже сатира.
А. Невзоров
―
Что это троллинг, потому что все это… Вот последний крестный ход вокруг Исаакия – кстати говоря, непонятно, тоже вот есть один момент такой пикантный, который я бы хотел прояснить. Если публика хочет устроить в соответствии с имеющимся у нее хобби, хобби, насколько я понимаю, это древнееврейский фольклор, хочется устроить себе праздник, то почему этот праздник не имеет соответствующего документального и финансового оформления? Тогда, если вот люди хотят устроить какую-то тусовку, они арендуют, насколько я понимаю, некую площадь, где они собираются это делать. Либо делают это в глухом лесу, где нет хозяина. Вот я полагаю, что в ближайшем будущем уже им придется арендовать площадь вокруг Исаакиевского собора, равно как и куски Невского проспекта, если они захотят походить крестным ходом.
А. Веснин
―
Это свобода собраний – как-то вы сейчас…
А. Невзоров
―
Возместить всем автомобилистам, которые по причине перекрытия движения испытали неудобства и вынуждены были тратить лишний бензин и свое время, возместить расходы на передвижение обходными окольными путями. Вот это было бы благородно, по-честному и очень красиво.
А. Веснин
―
Вы сейчас как-то свободу собраний ограничили, Александр Глебович.
А. Невзоров
―
Свобода собраний – вы знаете, во-первых, я готов ограничить все что угодно, не забывайте про мое чудовищное прошлое…
А. Веснин
―
И свободу слова тоже?
А. Невзоров
―
Нет, вот свободу слова я не готов ограничить, я по себе знаю стоимость этой штуки и важность. Хотя сегодня я живу, в общем, скажем так, без свободы слова, потому что я живу с кляпом во рту по причине наличия некоторых неприятных статей в Уголовном кодексе. Но наличие этих статей Уголовного кодекса одновременно мне и развязывает руки, потому что, если есть некие верующие, то я совершенно не обязан уважать их чувства, потому что они ежедневно и ежечасно демонстрируют абсолютное презрение и наплевательство на мои чувства и на мои взгляды хотя бы тем, что они приветствуют эту статью, которая разделяет граждан России по интеллектуальному признаку.
А. Веснин
―
Так эти статьи вас ограничивают или нет?
А. Невзоров
―
Эти статьи меня ограничивают и одновременно меня же и окрыляют.
О. Журавлева
―
То есть, дают моральное право?
А. Невзоров
―
Да, вы знаете, я беру моральное право там, где его вроде бы и невозможно взять, но я понимаю что это, да, если бы не эта статья, то, вероятно, я бы относился гораздо мягче. Ведь что такое атеизм? Атеизм – это реакция на наступление церковников, не более того. Мне нет дела до их хобби, если бы они со своим богом сидели бы по своим церквам, то никогда бы ни единого слова я не сказал бы ни о них, ни об их хобби и их других увлечениях и развлечениях.
О. Журавлева
―
Ну, так они, собственно, и хотят сидеть по своим церквам, только просят их вернуть.
А. Невзоров
―
Нет, они хотят, к сожалению, все государство превратить в одну единую церковь, потому что проповедуемые ими идеи, их попытки влезания во все и участие во всем – это есть реализация той самой бредовой идеи так называемого третьего Рима, когда Россия – главный спаситель мира от зла развития, да? Россия – как нечто, что должно научить все остальное человечество правильно сажать на кол, запаривать редьку и бить земные поклоны. И если это все случится, то автоматически наступит царство небесное. Вот именно в этом заключается национальная идея третьего Рима. И самое интересное, что и сегодня у этой идеи находятся горячие сторонники и адепты.
А.Невзоров: В свете волшебных кремлевских лучей на каждом из них написано: «Я тоже Вороненков»
О. Журавлева
―
Александр Невзоров в «Невзоровских средах», мы встретимся с ним после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева: 21
―
35, меня зовут Ольга Журавлева, в «Невзоровских средах», как и полагается, Александр Невзоров и Арсений Веснин из Петербурга снова с нами. Александр Глебович, я хочу сказать, что вы уже сами подвели свою любимую рубрику. Вы заговорили об этом, да, давайте.
А. Невзоров
―
Да. Помните, я вам всегда говорил, настойчиво повторял, что если бы какие-нибудь христианские святые оказались бы в сегодняшней реальности, то они были бы размещены либо по психиатрическим клиникам, либо бы давно сидели в тюрьмах. И вот моим словам на этой неделе пришло неожиданное подтверждение. Помните, я вам рассказывал про блаженного Николая Новгородского, юродивого Николая Кочанова? Он прославился тем, что с необычайной меткостью кидал капустные кочны в другого юродивого.Этот путь решил повторить инок из тульского Жабынского монастыря, он повторил подвиг Николая Кочанова, ему удалось кочном сломать нос другому монаху, и тут же, представьте себе, какая неожиданность – он получил тюремный срок, и уже оглашен судебный приговор. Это лучшее доказательство моих слов о том, что, в общем, под видом всех этих православно-христианских святых нам предлагаются образцы резко криминального поведения.
А. Веснин
―
А почему, Александр Глебович?
А. Невзоров
―
Ну, потому что… какой-то странный вопрос, Арсений. Потому что других возможностей, ведь поймите, заявить о себе открытием экзопланеты, заявить о себе открытием пространственной структуры ДНК довольно сложно. Проще взять кочан…
А. Веснин
―
Особенно в начале какого-нибудь первого тысячелетия нашей эры, это точно сложно.
А. Невзоров
―
Ну, в начале первого тысячелетия нашей эры уже существовала девушка по имени Гипатия, да? В начале первого тысячелетия уже возникли первичные представления о форме Земли и атомизме. По сути сейчас мы разрабатываем то наследие атомизма, которое нам оставили греки. Это все не такие сложные вещи для понимания, если бы у человечества не было бы выкинуто примерно полторы тысячи лет из развития, которые ушли на земные поклоны и произнесение заклинаний, у нас бы была и другая медицина, и другая наука.И вот в связи с этим, чтобы не зацикливаться на каких-то святых, давайте посмотрим, чем у нас блеснул самый рафинированный, самый просвещенный, самый прозападный из церковников так называемый митрополит Иларион по фамилии Алфеев, в церковных кругах у него есть прозвище «О, пресладкий», он действительно как бы умеет, что называется, с такой вот сильно ярко выраженной чичиковщиной общаться. Он призвал к уничтожению еретических книг. Причем, не где-нибудь…
О. Журавлева
―
Да что вы!
А. Невзоров
―
А вот так. Он призвал к уничтожению еретических книг. Вы можете найти высказывание митрополита Илариона Алфеева на официальном сайте РПЦ. И я вам хочу напомнить, что вообще с точки зрения церковников являлось еретическими книгами. Если вы думаете, что это какие-то вероучительные вещи с отступлением от канонов и догматов – нет, и Джордано Бруно тоже был осужден как еретик. Я уж не говорю про анатома Мигеля Сервета, который первым открыл малый круг кровообращения, который тоже был обвинен в еретичестве и сожжен. Я могу напомнить вам про Чекко д’Асколи, про Джулио Чезаре Ванини, который был автором одного из самых первых трудов по естествознанию – ему отрезали язык и сожгли. Я не буду вспоминать философа и естествоиспытателя Германа Рейсвейкского, которому тоже досталось от церковников, не буду вспоминать всех тех, кого удавили по тюрьмам, или изгнали, или каким-то образом лишили возможности заниматься наукой.То есть, с их точки зрения, с точки зрения церковников, ересь – это совсем не только отступление от некоторых догматов. К тому же вы можете, каждый из вас может открыть интернет и найти Index Librorum Prohibitorum, где все те книги, которые с точки зрения церковников являются еретическими, обозначены. Там вы увидите все, из чего состоит культура и искусство.
О. Журавлева
―
Но сейчас-то этому же индексу соответствуют представления Илариона о еретических книгах?
А. Невзоров
―
У них нет других представлений. Вот надо понимать, что их нет. При том, совершенно непонятно, за каких дураков Иларион держит публику, и почему он с такой легкостью навешивает лапшу этой публике на уши. Он в одной из недавних тоже речей вдруг зашелся – вот, что называется, «врет как митрополит» – он зашелся словами о том, что в грозные тяжелые годы ордынского ига русское духовенство страдало вместе с народом.Вот уж художественный свист в три пальца, потому что есть простые элементарные источники, есть, там, например, ярлык хана Мингутимура, это 1267 год, где прямо сказано, что с церковников русских не берется ни дань, ни поплужная – то есть, поборы с плуга, ни ям – то есть, дорожный налог, ни тамга – это торговые пошлины. Это все можно найти в «Памятниках русского права», если не ошибаюсь, в 3 томе. Точно так же есть еще ярлык хана Бердибека митрополиту Алексию, который свидетельствует, что все имущество русских попов абсолютно неприкосновенно и никогда не подлежит никакому изъятию.
О. Журавлева
―
Подождите, а вот эти вот разграбленные храмы и изувеченные монастыри, этого всего не было?
А. Невзоров
―
Во-первых, мы не знаем про то, что было и чего не было. Мы имеем дело только в данном случае с документами. В тех городах, которые отказывались идти под руку организатора русской государственности хана Батыя, городах, которые объявлялись злыми, вероятно, уничтожались все, хотя так называемых служителей урусутского бога - попов, монголы называли урусутским богом Иисуса Иосифовича. Ну, они не были хорошо подкованы, еще не читали ни Гольбаха, ни Невзорова. Вот этих служителей урусутского бога было велено не трогать, и мы видим, что действительно эти служители урусутского бога всегда работали, что называется, на татарской стороне.Вот та история с Сергием Радонежским, которой принято так умиляться, ведь куда Сергий Радонежский направил Дмитрия Донского? Вы помните, да, что там произошел бунт в Орде, да? И темник Мамай восстал против Орды. Этот бунт надо было подавить чьим-то мясом, и туда было брошено русское мясо под командованием Дмитрия Донского.
А. Веснин
―
Правда, там есть еще версия, что этот бунт поднимался изначально при финансировании митрополита Алексия, который был…
А. Невзоров
―
Совершенно верно. Много всего, да.
А. Веснин
―
Мы в историю углубимся совсем. И, кстати, по поводу истории у меня к вам вопрос, может быть, немного уходя именно с религиозной части. Сейчас собирается наш министр образования вводить ЕГЭ обязательное по истории для всех.
О. Журавлева
―
Тем самым вырастить нам патриотов.
А. Невзоров
―
Да, вопрос в том, кто эту историю сочинял. Потому что, вот смотрите, я очень часто не только от вас, дорогие мои, но и вообще слышу упреки в том, что я оперирую некими историческими фактами, относясь с таким презрением к истории в целом. Я хочу объясниться, я хочу объяснить свою позицию.
А.Невзоров: Вот свободу слова я не готов ограничить, я по себе знаю стоимость этой штуки и важность
Поймите, ведь есть масса факторов, это некие такие элементарные частицы-детали. Этих факторов мириады, триллионы, квадриллионы. Каждое событие, даже наша с вами сегодня беседа, все что сегодня происходит в Петербурге состоит из невероятного количества этих элементарных частиц, из невероятного количества этих факторов. Сложить их обратно нет никакой возможности, для того чтобы получить представление о некоем крупном событии, из которого они состояли. А сами факторы, конечно, они являются абсолютно доступными и вполне годятся для иллюстрации какой-то мысли или для поддержания полемической беседы. В этом никакого противоречия нет.
Вопрос в том, кто сочинит этим юным россиянам эту историю. Вероятно, будет сочинять крошка Цахес по прозванию Мединский, прошу прощения за резкость. Я просто когда ехал, получил смс от своего друга Александра Николаевича Сокурова, который мне пишет, что Минкульт в лице Мединского и его замов поддержал запрет на показ «Русского ковчега», фильма Сокурова, в России. И поймите, до тех пор, пока этой историей и этой культурой командуют эти крошки цахесы, это чтобы вы не сильно воодушевлялись по поводу оттепели, возникшей внезапно по мановению движения руки Владимира Владимировича, потому что мы знаем, что оттепели, это вещи – как зайца, его можно вынуть из цилиндра, а можно и жестко запихать обратно, превратив там в лепешку.
При том, что, понимаете, Министерство культуры обязано именно такие вещи разруливать, именно оно призвано, эти чинуши получают деньги за то, чтобы Сокурову легко бы и комфортно работалось, а те, кто хочет видеть его фильмы, видели бы их. И, однако, они отвечают каким-то совершенно невразумительным бредовым письмом на естественный вопрос Александра Николаевича, почему невозможна демонстрация его фильмов в России.
Но по поводу еще отрезвления, мы видим вообще отрезвляющие моменты на каждом шагу. Вот тут блеснул как всегда у нас красавец Рогозин, который пообещал порвать противоракетную оборону Соединенных Штатов Америки. Насколько я знаю, да, действительно, это так.
А. Веснин
―
Это привычная для него риторика.
А. Невзоров
―
Это так, да. Он в течение долгих месяцев отращивал когти, и на специальные когти, вероятно, ушла половина бюджета Министерства обороны, вероятно, в головной ракете полетит Рогозин.
О. Журавлева
―
Он говорил еще о том, что, сравнивал оборону страны со своими внешними данными. Он говорил, что он такой увесистый был с детства, что хулиганы его боялись.
А. Невзоров
―
Вот надо сказать, что его испугаться может только его личный диетолог, когда будет его рассматривать. Ничего пугающего в Рогозине нет, хотя Рогозин, летящий в головной ракете и рвущий когтями противоракетную оборону – хотел бы я знать, вот что эти рогозинские когти обойдутся сегодня стране.
О. Журавлева
―
А может быть, это тоже троллинг? Может быть, тема троллинга может быть продолжена?
А. Невзоров
―
Потом выяснится, конечно, что это был троллинг, равно как я представляю себе, что будет в Донецке, когда его освободят от банд украинские войска, я представляю себе это растроганное изумленное население и этот крик: дорогие мои, мы же вас так ждали, что ж вы так долго! Эти люди переменятся в течение нескольких секунд.
А. Веснин
―
Это украинцам они будут кричать?
А. Невзоров
―
Конечно. А кому же еще? Впрочем, нет, они это будут кричать кому угодно, кто бы ни вступил и кто бы ни вошел.
А. Веснин
―
Хорошо, а продолжая тему троллинга, тут у нас Шойгу…
О. Журавлева
―
Строит Рейхстаг.
А. Веснин
―
… что на нем будут тренироваться юные солдаты, брать этот Рейхстаг.
А. Невзоров
―
Это прекрасно, потому что это, похоже, единственное, что еще не взято Шойгу и что еще не находится в собственности Министерства обороны. Я думаю, что они его будут брать на баланс, причем, будут брать на баланс многократно, вообще они умеют обращаться с недвижимостью. Они умеют обращаться с ней лучше, чем с танками, ракетами, пулеметами или с основным противником. Я просто помню, как они с этим противником, к сожалению, весьма и весьма неумело обращались в Чечне. А вот что-нибудь взять они всегда умеют. Ну, у них это как бы основная конструкция, что-нибудь взять.
А. Веснин
―
Александр Глебович, вот вы сказали слова важные, по-моему, про оттепель, да? Мы толком про нее не поговорили, а вопрос интересный, который сейчас обсуждают, и меня он, например, волнует. История, Ильдара Дадина сегодня отпускают.
А. Невзоров
―
О, если кто-нибудь увидит Дадина – обнимите его от моего имени, пожалуйста.
О. Журавлева
―
Но пока не отпустили. Пока там фельдъегерь еще мчится с письмом. Это же целая история, у нас есть традиция такая.
А. Невзоров
―
А письмо у него зашито в шапке.
О. Журавлева
―
Конечно.
А. Невзоров
―
Поскольку это секретно и поскольку есть опасения, что где-нибудь черносотенные ушкуйники по дороге перехватят, забьют кистенями, а из письма сделают ритуальный костер. Нет, я надеюсь, что его освободят. Меня не интересуют ведь его как бы политические взгляды, я преклоняюсь только перед его храбростью, подчеркиваю. Я же исследователь и я здесь беспристрастный оценщик. И вот его мужество и его отвага поразительная, конечно, не могут не подкупать.
А.Невзоров: Если политика – это шахматы, то признание паспортов ДНР и ЛНР – это сморкание на доску
А. Веснин
―
Но все-таки будем надеяться, что доскачет вот этот фельдъегерь, и принесет письмо, и выпустят его из колонии, он вернется в Москву. А с Исаакиевским собором все-таки остановилось, во всяком случае, наступление на Исаакиевский собор. Да, есть наезд федеральных телеканалов на вот этих самых ультрапатриотов, как они себя называют, НОД, Виталий Милонов, Евгений Федоров и так далее. Вы сами произнесли слово «оттепель» и сказали, что она спланирована и для чего-то Путиным и вообще нашими властями сделана. Для чего?
А. Невзоров
―
Вероятно, Владимир Владимирович, как и вообще Кремль, ну, вероятнее всего, довольно трезво оценивает ситуацию. И ведь не только нам с вами известно о парадоксе Вороненкова. Кремль тоже внимательно посмотрел, а потом, вероятно, еще на стоп-кадрах проглядел все лица депутатов Государственной Думы и понял, что Вороненков – это каждый из них. Помните, как в свое время носили значок «Я – Charlie», да? На самом деле на них симпатическими невидимыми чернилами, но тем не менее, очевидными в свете волшебных кремлевских лучей, на каждом из них написано: «Я тоже Вороненков».И сообразив, что, вероятно, не следует уж так совсем приходить в полный раздрай с интеллигенцией, а интеллигенция имеет одно волшебное свойство, она, конечно, труслива, она, конечно, смешная, но она обладает удивительной силой влияния. Вот, кстати, тоже этот признак жизни на Марсе, это вот, наверное, я все-таки избыточно глумливо и избыточно издевательски отозвался о акции вокруг Исаакиевского собора, я же представляю себе, что в этой цепи встали, наверное, самые пугливые люди в городе, потому что так бояться, как умеют бояться русские интеллигенты, никто больше не умеет бояться. И тем не менее, понимая, против какой мощи и какой силы они выступают, они вышли. И это тоже легкий признак жизни на Марсе, то, что во всех этих вроде бы монолитных страшных конструкциях есть жизнь. А если она есть, то, поверьте мне, она найдет щелочку, и эти трещины будут только усугубляться и увеличиваться.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, скажите, а вот почему такое общественное давление, я бы так сказала, возникает вот именно в этих местах? Почему-то Исаакиевский собор, кстати, Дадин. Ну, когда-то была еще история со Светланой Давыдовой, когда-то еще какие-то были. Ну, вот такие точечные, да? А почему именно здесь возникает? Почему, например, я не знаю, в том же Питере по поводу стадиона, куда вбрасываются деньги, нет такого консолидированного протеста? Почему там за Европейский университет или за библиотеки нет такого протеста? Почему?
А. Невзоров
―
Понимаете, вот очень неплохо было бы вам заняться химией, вы сразу поймете, что может обмануть все, в том числе могут обмануть факты. Уж поверьте мне, если их расставить в правильном порядке, они вполне способны очень интересно лгать. Факты. Но если у вас есть какое-то явление, которые вы затрудняетесь живописать или обозначить какими-то словами, то создайте некую реакцию. И вот реакция не соврет никогда. То, что мы видим, от черносотенцев, то, что мы видим от мракобесных сил, это реакция, которая показывает их феерическую запредельную слабость. Обратите внимание на их лексику. Они, вот эти вот воспитанники русской духовности и культуры, это именно они кричат про то, что кого-то нужно к параше, это они кричат – на кол. Это они заходятся злобой и изрыгают пены или как протоиерей Смирнов, выщипывая из себя клочья чего-то седого, начинают угрожать миллионам и требовать, чтобы наконец власть применила бы силу к инакомыслящим. Вот такого никогда не бывает от ощущения собственной силы. Это реакция беспробудной и бесконечной слабости, это реакция тех людей, которые предполагают, что их позиция весьма и весьма жидкая и хлипкая.
А. Веснин
―
Я единственное хотел сказать, Оля.
О. Журавлева
―
Да.
А. Веснин
―
Публичная библиотека все-таки в Петербурге многих людей беспокоит, и за Публичную библиотеку тоже люди выходят.
А. Невзоров
―
… я не очень беспокоюсь.
А. Веснин
―
Александр Глебович не беспокоится, а я ради справедливости вам хочу сказать, что эта тема тоже людей беспокоит.
А. Невзоров
―
Если есть какая-то библиотека в Петербурге, которая меня беспокоит, это библиотека Института экспериментальной медицины, вот с моей точки зрения это наилучшая и самая интересная из всех библиотек.
О. Журавлева
―
А вот скажите, если что-то с ней случилось, не дай бог, с кем-нибудь бы ее объединили, перенесли, открыли бы в ней музей черт знает чего, поставили бы генерал-майора руководить – вы бы протестовали?
А. Невзоров
―
Нет, я бы, может быть, украдкой вытер бы слезу. Но, правда, мне для этого понадобился бы глицерин или лук.
А. Веснин
―
Вы сказали «украдкой», я подумал – вытащили бы оттуда книжки.
А. Невзоров
―
Нет, нет, я, к сожалению, как-то вот так и не научился воровать книжек, но и без этого, впрочем, как бы имею все то, что мне надо.
А. Веснин
―
На закуску у нас остался сюжет…
А. Невзоров
―
У Арсения есть волшебная тема, Оля, она тебе понравится.
О. Журавлева
―
Давайте, да.
А. Веснин
―
Есть прекрасный президент Эстонии, которую не узнали на конференции в Мюнхене. Она сидела во время одной из панельных дискуссий в первых рядах среди слушателей, подняла руку, и ведущий сказал ей, что, пожалуйста, можете вы назвать себя и сказать, кого вы представляете. Вот она встала и сказала: я президент Эстонии.
А. Невзоров
―
Это волшебная история. Самое интересное, что эстонцы вдруг начали стесняться. Но этой историей надо гордиться. Это, наверное, самое красивое политическое событие, потому что вот именно таким президент и должен быть, вот без мигалки, приклеенной к макушке, без амбалов вокруг, без понтов, когда встает тихий цивилизованный благородный воспитанный и абсолютно подобный нам человек и этот человек заявляет абсолютно разумные вещи. Вот, наверное, это и есть тот идеал президента, которым сейчас Эстония могла бы гордиться как главным своим политическим достижением.И вот я еще, кстати – просто позвонил мне, чтобы не забыл сказать, у меня есть друг Кержаков, он хотел всем напомнить, что у него выходит его книга, посвященная футболу, а поскольку мы дружим, а дружба накладывает обязательства, я в очередной раз злоупотребил, прошу прощения, своими возможностями.
А. Веснин
―
Его книжку вы тоже прочитаете?
А. Невзоров
―
Нет, я читаю только, у меня очень длинный список книг, которые у меня на очереди, и я бы очень хотел разобраться с ними, но просмотрю непременно.
О. Журавлева
―
Ну, вот, испортили красивую историю про хрупкую девушку, которая представляет эстонский народ. Это же, я не знаю…
А. Невзоров
―
Ну, Кержаков, то, что называется, вовремя позвонил.
А.Невзоров: Вопрос в том, кто сочинит россиянам историю. Вероятно, будет сочинять крошка Цахес по прозванию Мединский
О. Журавлева
―
Понятно. Значит, вот кто мешал нам звонками в этой чудесной студии в «Гельвеции», где вы…
А. Веснин
―
Смски писал Сокуров, а звонил Кержаков.
А. Невзоров
―
Да, да.
О. Журавлева
―
Прекрасно. Это титры нашего кино.
А. Невзоров
―
Да, у меня очень разные друзья, и я их всех люблю.
О. Журавлева
―
И мы вас любим тоже.
А. Невзоров
―
Спасибо!
О. Журавлева
―
Публицист Александр Невзоров, главный герой нашей передачи, сегодня ее для вас провели Арсений Веснин и Ольга Журавлева. Всем большое спасибо, всего доброго!