Александр Невзоров - Невзоровские среды - 2017-02-08
О. Журавлева
―
В Москве 21 час и 4 минуты, почти 5 минут, это действительно «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева. А из Петербурга тем временем с нами на связь выступает Виталий Дымарский.
В. Дымарский
―
Полная среда – и Александр Невзоров.
А. Невзоров
―
Да, и я тут уже сижу.
О. Журавлева
―
И Александр Невзоров, ура!
А. Невзоров
―
Да, мы находимся в гостинице «Гельвеция», напоминаю об этом, это важно, и это...
О. Журавлева
―
Все вам завидуют, да.
А. Невзоров
―
Это дань уважения нашему очень гостеприимному и прелестному Юнису, хозяину «Гельвеции». Также рассказываю про то, что сегодня все-таки состоялось шнуровское большое мероприятие в «Эрарте», в Музее современного искусства, в главном музее, скажем так, Петербурга по этим вопросам, состоялось открытие монументальной живописи Шнура.
В. Дымарский
―
Представляете, какое событие?
А. Невзоров
―
Я не смог присутствовать, потому что вот должен быть на эфире, а к эфирам я отношусь очень серьезно. Там же в «Эрарте» у меня, по-моему, 27-го лекция очередная, и лекция, тоже она вроде бы из цикла «Россия в поисках ада», но я думаю, что мы поговорим на какую-нибудь…
В. Дымарский
―
Я хочу сказать, что «Россия в поисках ада» - это еженедельная лекция Невзорова.
А. Невзоров
―
Да. Но я думаю, что там немножечко мы попробуем уйти от этой строго политической темы.Итак, что у нас сегодня?
О. Журавлева
―
Прекрасное будущее неизбежно – у нас сегодня, Александр Глебович.
А. Невзоров
―
Так, это лично ваше мнение, или вам кто-то это подсказал?
В. Дымарский
―
Напел, я бы сказал.
О. Журавлева
―
Нам кто-то это напел. Виталий Наумович, расскажите, как все было.
В. Дымарский
―
Сегодня встретился Владимир Владимирович Путин с молодыми учеными, посмотрел на них, послушал, восхитился тем, как они говорят и что они говорят, и сказал, что при таких фундаментальных корнях, которые он видит – сейчас точно цитирую: неизбежность прекрасного будущего очевидна.
А. Невзоров
―
Для того чтобы это будущее было прекрасно…
В. Дымарский
―
Речь идет, конечно, о науке.
А. Невзоров
―
… надо иметь нисколько таких замечательных мальчиков и девочек, которые занимаются фундаментальными науками, это достигается не путем обладания такими мальчиками и девочками, а скорее путем вычитания, потому что для приобретения хоть какого-нибудь будущего Российской Федерации необходимо вычесть по крайней мере с активного поля слишком много персонажей.Вот вы заметили, что попадья, которая занимается всеми детскими вопросами в России, организовала при себе общественный совет, и в этот общественный совет вошли люди, которых близко вообще к детям подпускать нельзя, и которые являются такими же специалистами в вопросах детей, как вы, например, в…
О. Журавлева
―
В ядерной физике, да.
А. Невзоров
―
В вопросах балета, да? Хотя я подозреваю, что про кордебалет Дымарский мог бы что-нибудь рассказать.
В. Дымарский
―
Еще бы! Только про кордебалет...
О. Журавлева
―
А у меня хорошая выворотность, Александр Глебович. Так что не надо.
В. Дымарский
―
Да.
А.Невзоров: Наука – полностью интернациональное явление, которая и жива только до той минуты, пока интернациональна
А. Невзоров
―
Да. Поэтому здесь ведь вопрос о том, кого мы можем скинуть со счетов, от кого необходимо, по крайней мере вот в этом важном поле политических решений освобождать это несчастное пространство, для того чтобы получить шанс хоть на какое-нибудь будущее. Список персонажей велик, но он только ширится и только приобретает новые возможности, новое влияние и новые силы. Поэтому я бы не был так оптимистичен, как Владимир Владимирович.
В. Дымарский
―
Неизбежность прекрасного будущего вы не видите?
О. Журавлева
―
Владимир Владимирович не вспомнил о том, что у нас есть прекрасный министр образования и науки. Вы ее вносите в свой этот черный список?
А. Невзоров
―
Да, вы не забывайте, что Министерство образования и науки и непосредственно Васильева, она сейчас является закличницей и организатором создания закона о науке, да?
О. Журавлева
―
Нового.
А. Невзоров
―
Да, нового закона о науке. Это все из уст важных православных скрепоносящих дам звучит примерно – без всяких обид и без всяких прямых аналогий – звучит примерно как если бы вот, например, крысы принимали бы постановление о том, как должна выглядеть дератизация, и о том, какими методами имеют право пользоваться крысоловы. Примерно такая аналогия мне приходит в голову.И к тому же надо понимать, что ведь Владимир Владимирович при всем его политическом великолепии не понимает простых вещей, что не существует и не может существовать никакой русской науки, да? Равно как не бывает французской науки или немецкой науки, не бывает голландской или польской. Наука – это полностью абсолютно интернациональное явление, которая и жива только до той минуты, пока она интернациональна, пока она не знает границ, пока имеют возможность обмениваться между собою не только формальными сведениями через статьи, или через публикации, или через видеомосты специалисты в той или иной областях, но и когда между ними есть живое общение, и есть государство, которое этому живому общению благоприятствует.
В. Дымарский
―
А такое впечатление, что наша наука каким-то идет особым путем, такое впечатление, что, знаете, как она идет, наша наука? С божьей помощью.
О. Журавлева
―
Мне кажется, вы нагнетаете, джентльмены. Министр ничего подобного не говорила, как раз говорила о том, что нужно обязательно внедрять международные всякие связи.
А. Невзоров
―
Министр ничего в этом понимать не может, скажем так. И это еще самое мягкое из всего, что мы можем себе позволить. Но именно ко дню науки как раз подкатилась другая не менее приятная дата. Обратите внимание, что марсоход Opportunity, который первый марсоход, который туда запустила NASA, он вообще должен был существовать на поверхности Марса, знаете, сколько? 3 месяца. Его расчетная, его возможность, его потенция была, исчислялась именно этим сроком – 3 месяца. Этот марсоход работает 13 лет и еще собирается, по-моему, проработать столько же. С ним были неприятности, он проваливался под грунт, он застревал, но тем не менее он работает и будет работать.Ничего подобного от русской фундаментальной науки мы ждать не можем до тех пор, пока не станет понятно, что прежде всего секрет науки в ее возможности быть безграничной в прямом смысле этого слова, не иметь границ, не иметь никаких ограничений и иметь идеально благоприятствующую в стране обстановку.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, но это вот правильный шаг, например, отказ от гомеопатии, вот то, что сейчас происходило?..
О. Журавлева
―
Заключение комиссии РАН.
В. Дымарский
―
Да. Включая приключения отдельных товарищей, которых там выгоняют уже из института.
А.Невзоров: Невежество и должно причинять неудобства, если человек верует в гомеопатию, пусть испытывает все тяготы
А. Невзоров
―
Я думаю, что мы надолго будем свидетелями увлекательнейшей бойни, которую устроят теперь из этого, в общем-то, разумного и невинного факта, устроят сторонники и противники гомеопатии. Понятное дело, что продавать 3 грамма сахара за 700 рублей – это необычайно приятный бизнес, и как-то было даже немножко страшно начать ему мешать, но понятно, что вдруг РАН – замшелая, запуганная, давно сдавшая все что можно было сдать, РАН, которая существует в стране, где теология уже признана наукой, где на каждом шагу астрологи, где государственные чиновники всерьез говорят про торсионные поля или про впечатлительность матки…
О. Журавлева
―
Телегония.
А. Невзоров
―
Да. И несут любые глупости, где на уровне Государственной Думы принимаются запреты ГМО. А вопрос ГМО – это вообще вопрос, это самый простой тест на идиотизм, который либо проходит, либо не проходит.
В. Дымарский
―
Европейцы, кстати, тоже не очень проходят этот тест, они тоже не любят ГМО.
А. Невзоров
―
А вы думаете, там мало идиотов, прямо вся Европа представлена…
В. Дымарский
―
Вы считаете, что Америка – это ГМО, а Европа – против ГМО?
А. Невзоров
―
… сияющими интеллектуалами – да ничего подобного. Там точно такое же количество ваты, которая плохо соображает, которая была запугана местными СМИ. Вспомните, открытие коллайдера какими сопровождалось, я имею в виду, главного адронного коллайдера, самого большого в Женеве, какими сопровождалось страстями и судебными процессами. И ведь его инициировали, этот скандал, совсем не какие-то тупые русские ватники, а даже прямо скажем, во-первых, люди, имеющие отношение к науке и к европейской науке. То есть, там дураков тоже достаточно. Не будем уж прямо так обоготворять Европу.
О. Журавлева
―
Скажите, пожалуйста, Александр Глебович, что, собственно, произошло, почему вот это заявление комиссии – ни министерство, ни закон принят, ничего, почему это вызвало такую острую реакцию, причем даже среди, как казалось раньше, здравых людей?
А. Невзоров
―
Ну, во-первых, потому, что все превратилось как всегда в порнографию. И очень понятно, что гомеопатия – это абсолютный вздор, понятно, что это все уже давным-давно знают, что этому научному приговору уже много десятков лет, что как бы здесь вариантов нет никаких. Но тем не менее существует определенное количество людей, которые, да, невежественные, но они имеют право на то, чтобы объедаться этим сахаром, на то, чтобы ждать чуда, они выросли и воспитаны в том числе в почтении к этой дурацкой гомеопатии, и я полагаю, что им просто остается только объявить гомеопатию религией.
О. Журавлева
―
И защищать чувства?
А. Невзоров
―
Да, и потребовать защиты собственных чувств. Поскольку мне вообще непонятно, зачем существует комиссия по лженауке. Вся история науки, начиная с ХV века, полна чудовищных ошибок в оценках тех или иных явлений. И, как мы знаем, Галилея ведь судили тоже не попы, да? Галилея судили ученые, и именно ученые признали его попытки разработки коперниковской системы полным вздором, потому что и все кардиналы, и все папы на тот момент – это же помимо их номинальных титулов, они все были специалистами либо в астрономии, либо в геологии, либо во всех науках сразу.И мы много видим примеров того, как именно ученый мир затравливал людей с очень выдающимися способностями и блокировал предельно важные открытия. Организовывать некую комиссию по лженауке, которая достаточно дорого обходится государству, бред и вздор. Это ради чего сделано? Ради одного Петрика, мы знаем, что это сделано ради Петрика. Но с Петриком мог разобраться…
В. Дымарский
―
Еще Виталий Гинзбург, я помню…
А. Невзоров
―
Да, с Петриком мог разобраться просто участковый милиционер или даже сизоносый опер из ОБЭП мог бы увидеть, что все это бред.
В. Дымарский
―
А с гомеопатами?
А. Невзоров
―
Так гомеопатия никогда особо не претендовала на…
В. Дымарский
―
Ну, как? Такое впечатление, что все столкновения не гомеопатии и фармацевтики, а столкновения двух лобби, двух лоббистов, огромных групп – фармацевтической и гомеопатической. И борьба идет не за науку или против науки, а за рынок.
А. Невзоров
―
Да, за возможность торговать несколькими граммами сахара за 700 или 800 рублей. Это сумасшедший бизнес. Гомеопатических средств было продано за последний, по-моему, только год в России, наверное, миллиардов на 7 рублей. Конечно же, те люди, которые жрали этот сахар в маленьких шариках, они, возможно, пренебрегали какими-то разумными способами лечения, они, возможно, причиняли себе вред. Но, черт возьми, невежество и должно причинять человеку неудобства, и если человек верует в гомеопатию, то пусть он испытывает все тяготы, проблемы, сложности и болеет в связи с этим.
А.Невзоров: Психотерапевт – это как бы это в чистом виде мошенничество
О. Журавлева
―
Александр Глебович, но вопрос какой? Какое должно быть идеальное, по-вашему, решение? Хорошо, есть врачи, которые это назначают, и есть больные, которые этим лечатся. Бог с ними, они живут так, как они считают нужным. Чего не должно быть, если это лженаука, или если мы не признаем ее официально медициной, чего не должно быть? Не должно быть в медицинских институтах рассказов о гомеопатии, чего не должно быть?
А. Невзоров
―
Во-первых, конечно же, из медицинских институтов это надо удалять точно так же, как нужно удалять, скажем так, любую сомнительную дисциплину, которая не является научной, но на преподавание которой тратятся деньги. Ну, извините, если у нас всерьез преподается психология, если существует профессия психотерапевта – а это те же самые жулики, но еще…
О. Журавлева
―
Ах, вот оно как!
А. Невзоров
―
… но еще более дорогостоящие, чем гомеопатия.
О. Журавлева
―
И, между прочим, тоже помогают.
А. Невзоров
―
Ну, если вы откроете сайт небезызвестного воскресителя мертвецов Гробового, то вы прочтете необычайное количество лестных и положительных отзывов о его деятельности и рассказов о том, как Гробовой недавно воскресил его дедушку, и давно сгнивший дедушка теперь сидит с гармошкой на завалинке и поет озорные песни, да? Мы много услышим всякой чепухи, кому-то, конечно, помогает.
В. Дымарский
―
А великая Джуна?
А. Невзоров
―
По степени невежества различные плацебарные шарлатанские дисциплины могут то, что называется и помогать – так оставьте их в покое, путь люди сами делают для себя выбор. Вы сделали эту пометочку типа того, что это не сертифицировано официальной медициной – все, успокойтесь. Те, кому надо это знать, это и так знают.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, я на всякий случай ради справедливости скажу, что психологи врачами не являются, и все любопытствующие могут об этом узнать просто в Google. Уже врачами являются психиатры, которые могут назначать лекарства.
А. Невзоров
―
Психиатрия, безусловно, клиническая серьезная дисциплина, тоже не наука, но тем не менее это нечто, существование чего не вызывает никаких сомнений. И очень жаль, что ее развитие так странно остановилось в 70-х годах.
В. Дымарский
―
Психотерапевт – это…
А. Невзоров
―
Психотерапевт – это как бы это в чистом виде мошенничество.
О. Журавлева
―
Это то, чем мы сейчас занимаемся.
В. Дымарский
―
Но вы же психотерапевт, Александр Глебович.
О. Журавлева
―
Да, мы же сейчас этим занимаемся.
В. Дымарский
―
Всем легче становится.
А. Невзоров
―
Нет-нет, мы как раз наоборот обостряем. Нет, там есть исключения, там есть весьма и весьма талантливые люди, которые во время своих психотерапевтических бесед обмениваются улыбками авгуров, прекрасно понимая, что все, что они говорят, весьма и весьма условно. Ну, по крайней мере точно не является наукой. Но у этого есть огромный рынок, у этого есть потребители. Так пусть люди играются себе.
В. Дымарский
―
А вот как на ваш взгляд, вот как соотносится общая ситуация в стране, в обществе, связанная с наукой, которой вы недовольны, и вот тем, извините, я впрямую скажу то, что я думаю, во всяком случае, с тем мракобесием, которое разливается из другого центра, я бы сказал, духовной жизни.
А. Невзоров
―
Вот сейчас мы опять выходим, наверное, на тему Исаакиевского собора.
В. Дымарский
―
Ну, в том числе.
А. Невзоров
―
Да. Исаакиевский собор стал удивительным воплотителем всяких проблемных моментов и центром риторики по этому поводу. Он великолепный образчик того, как в современном российском обществе сталкиваются и вышибают искры лбами друг друга представители, скажем так, самых разных мировоззрений. Но я полагаю, что если мы будем, вот мы знаем про то, что недавно или вчера на Марсовом поле прошел в Петербурге очередной митинг – убогий, страшненький, жалкий, там было, по-моему, несколько человек, очень жалко, что Nevex.TV не сняло про него такой же блестящий материал, как оно ухитрилось сделать о митинге противников передачи. Мы знаем про то, что вдруг устроили вот этот демонстрационный прогиб перед начальством руководители университетов и высших учебных заведений.
О. Журавлева
―
Зачем им это нужно, объясните мне, Александр Глебович!
А.Невзоров: Для чиновника возможность поучаствовать в коллективном пресмыкательстве – возможность напомнить о себе
А. Невзоров
―
Им нужно потрещать позвоночником, не забывайте, что для каждого чиновника возможность поучаствовать в каком-то таком коллективном пресмыкательстве – это очень важная возможность напомнить о себе в прессе, потому что не у каждого руководителя вуза подворачиваются какие-то удачные варианты вроде выбросившегося с 10-го этажа студента или с того, что преподаватель анатомии разделся, например, перед дамской аудиторией на занятии. Нет, такие поводы далеко не каждый момент подворачиваются.Ну, вот мы видим эту историю с Исаакием, мы слышим, наконец-то прорезался голосишко у музейщиков, и они тоже что-то робко начинают возражать. Но я вам могу сказать, кто виноват. Я это подозреваю, вычислил достаточно точно. Виноват, конечно, прежде всего сам Буров, то есть, непосредственно директор Исаакия. Он позволил попам проникнуть в Исаакий и обжиться.
В. Дымарский
―
То есть, это первое решение года 2 назад.
А. Невзоров
―
Да. Ну что же удивительного в том, что проникнув, обжившийся потом требует прописки и выгоняет хозяина, коль скоро хозяин глуповат. С Исаакием ситуация должна была бы выглядеть так – попы бы на расстоянии ста метров должны были бы делать какие-то робкие движения руками, типа того, что: можно нам колонну погладить? Или: можно нам вообще подойти поближе? Нет, но их же впустили, ворота открыли – ну так не удивляйтесь, что они потребовали то, что они потребовали.
О. Журавлева
―
Александр Глебович, вы живете в каком-то романтическом мире, где директор музея может так вот…
В. Дымарский
―
Не пустить.
О. Журавлева
―
Да. Тогда ректоры вузов будут вообще говорить, что диссертация Мединского – полная фигня. Ну, где вы такое видели вообще?
А. Невзоров
―
Это не романтический мир, на секундочку представьте себе в роли директора Исаакиевского музея меня, да? Вы представляете себе, как бы…
О. Журавлева
―
Вот сейчас обидно было, да, я поняла.
А. Невзоров
―
Да, да.
В. Дымарский
―
Вы бы с «Мухой» защищали бы Исаакиевский собор?
А. Невзоров
―
Я не знаю как, но другое дело, что я не готов служить никакому государству.
В. Дымарский
―
Или со «Шмелем»?
А. Невзоров
―
И про «Шмели» мы еще поговорим, да.
О. Журавлева
―
Это другая история, да.
А. Невзоров
―
Да, это совсем другая история. Но с Исаакиевским собором, если тебе доверено государственное имущество, то блюди его и понимай, что существуют люди, которые захотят прибрать его к рукам и имеют такую возможность. И вот в данном случае это просто прощелкал клювом Буров, и он с моей точки зрения является главным основным виновником, к которому надо предъявлять претензии.
В. Дымарский
―
А можно было сопротивляться, вы считаете?
А. Невзоров
―
Можно было сопротивляться.
О. Журавлева
―
Можно сопротивляться РПЦ?
А. Невзоров
―
Да, можно сопротивляться РПЦ, безусловно, можно сопротивляться.
О. Журавлева
―
Как кто?
А. Невзоров
―
Ну, вот, например, как я, который это уже на протяжении многих лет делает во всех эфирах всех…
О. Журавлева
―
Александр Глебович, вы не официальное лицо, вы не директор ничего – ни театра, ни музея, не ректор вуза, поэтому, что ж, это совсем другая история. Вы же сами говорите, вот ректорам вузов нужно обязательно там себя как-то проявить, чтобы что-то происходило в вузе хорошее, например. А вы – свободный человек.
А.Невзоров: Гораздо интереснее и важнее сделать кино о том, как Николай руководил массовыми расстрелами на Невском
А. Невзоров
―
Я свободный человек, совершенно верно, но есть другие свободные люди, которые сейчас поднимают по этому поводу плач и крик, тот же самый Лунгин считается замечательным режиссером, он что, не понимает, что эту всю духовность разогревал в обществе именно он, а когда она стала горяча и для него тоже, и для всех остальных режиссеров, они вдруг завыли от ужаса.
О. Журавлева
―
Вы имеете в виду Учителя, автора «Матильды»?
А. Невзоров
―
Я имею в виду и Учителя, и Лунгина, и всех остальных пригревателей этой духовности. Ведь если бы изначально позиция была бы жесткой и прежде всего очень конституционной, по которой религия занимает отведенное ей в Конституции место в дальнем пыльном углу, в котором она может делать все, что угодно, но не имеет ни малейшего права влиять на жизнь или в нее проникать, вот тогда, вероятно, сейчас не было бы всей этой темы. При том, что вы прекрасно понимаете, что населению Российской Федерации то, о чем мы говорим, глубоко безразлично. Для него не существует ни религии, ни атеизма, для него есть вопросы выживания, личной жизни и биологического благополучия собственного. И эти проблемы, которые мы обсуждаем, это проблемы даже не одного процента, а одной десятой процента населения.
О. Журавлева
―
В заключение, я прошу прощения, у нас часть заканчивается, у нас 2 минуты буквально осталось. Скажите мне, пожалуйста, совет МГУ почему не хочет обсуждать Мединского?
А. Невзоров
―
Совет МГУ не хочет обсуждать Мединского, потому что великолепно понимает, что в этом обсуждении примут участие дерзкие несломленные непокорные и не понимающие всего великолепия научного веса нашего министра культуры. И что это обсуждение превратится, конечно, в великолепнейший балаган, где смеяться будет совсем не Мединский. И Садовничий тем самым, конечно, будет поставлен в предельно неловкое положение, поскольку есть все основания подозревать, что глубочайшая разумность Садовничего, которую ему приходится маскировать сегодня просто для того, чтобы его не зачистили на этом посту, все равно поставит его в разряд подозреваемых, потому что все понимают, что умный человек, просвещенный человек, каким он, безусловно, является, не может стоять на одной доске с Мединским. Следовательно, любую провокацию припишут ему.
В. Дымарский
―
У нас уже времени нет, да?
О. Журавлева
―
Да, буквально 30 секунд осталось до перерыва. Мне просто все равно непонятно, почему историки как сообщество не пытаются реагировать на это. Вот непонятно.
А. Невзоров
―
Нет. Они пытаются. Они исчерпали ресурс реагирования, они через интернет и через все доступные, еще не порабощенные Мединским СМИ, они что-то попискивают, но их писк, во-первых, не слышен, а во-вторых, абсолютно безразличен стране.
О. Журавлева
―
Это Александр Невзоров из Петербурга вместе с Виталием Дымарским. Меня зовут Ольга Журавлева, встретимся после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева: 21
―
35 в Москве, это «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева, у нас в петербургской студии в отеле «Гельвеция» находятся Александр Невзоров и Виталий Дымарский…
В. Дымарский
―
Да, еще раз добрый вечер.
О. Журавлева
―
… который хотел задать вопрос, насколько я понимаю.
В. Дымарский
―
Да, мы остаемся пока еще на теме духовных скреп.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
И все что с этим связано. И все просят, конечно, прокомментировать эту всю историю с «Матильдой».
А. Невзоров
―
Ну, история с «Матильдой», как видите, развивается.
О. Журавлева
―
Кто кого сборет?
А. Невзоров
―
Я думаю, что…
В. Дымарский
―
Уже Кремль выступил по этому поводу.
А. Невзоров
―
… пока непредсказуемый вариант, потому что силы примерно равны, но чем круче будут повороты этой истории, чем больше это будет накаляться, тем, соответственно выше будет становиться антиклерикальный настрой в обществе. Поэтому я за то, чтобы эта история продолжалась как можно дольше и разворачивалась как можно драматичнее.Я, кстати говоря, извиняюсь перед слушателями «Эха Москвы», в прошлый раз я допустил как бы такую помарку, для меня постыдную, я не знал имя богини глупости. А существует в греческой мифологии, я пришел, посмотрел и увидел, что, оказывается, богиня глупости была, и есть, и ее зовут Ата. Есть Апата дочь Нюкты, это богиня лжи и обмана, а есть Ата – это к вопросу о том, мы обсуждали, кто стоит за небезызвестной этой самой нынешней депутаткой, которая пишет в прокуратуру письма на Учителя. Но Учитель, ведь поймите, ведь то, что происходит с «Матильдой», очень смешно. Фильм сам по себе предельно невинный.
О. Журавлева
―
А вы что, его уже видели?
А. Невзоров
―
Да я читал сценарий, я не поленился, поскольку я теперь у вас тут обязан еженедельно отчитываться о всех своих представлениях, я же ко всему отношусь серьезно. Я прочел все.
О. Журавлева
―
Берете подзорную трубу и идете исследовать. Понятно, так.
А.Невзоров: Насколько патологически тупым идиотом надо быть, чтобы выстрелить в кота из роскошной винтовки
А. Невзоров
―
Да, кстати говоря, я сегодня специально заехал к мальчишкам и спросил у них, кто знает гимн России – никто не знает слов гимна России, несмотря на то, что вы мне говорили…
В. Дымарский
―
Слова, вы имеете в виду?
А. Невзоров
―
Да.
О. Журавлева
―
Вот первоклашки должны знать. Так, ну хорошо.
А. Невзоров
―
Я посмотрел сценарий – абсолютно невинное кино. От того, что кто-то в качестве своего хобби, никак не закрепленного ни в каких нормативных государственных документах, сделал любовь и почитание Николая Кровавого своим основным занятием, все остальное население России и творческая интеллигенция, и публика, которая потребляет продукты, которые производит творческая интеллигенция, абсолютно не обязаны это принимать во внимание. В конце концов те верующие, для которых упоминание о Николае Кровавом без почтительного придыхания болезненно или считается возмутительным, просто не ходят и не смотрят. Для них надо маркировать: не для верующих. Вот пусть они и не ходят, пусть они наконец отстанут со всей этой фигней. А фильм правда невинный.
В. Дымарский
―
«Верующие+» надо написать.
А. Невзоров
―
Да, конечно, да. Фильм абсолютно невинный, и гораздо было бы интереснее и важнее сейчас сделать кино о том, как это существо под называнием Николай руководил массовыми расстрелами на Невском и о том, что он вытворял с котами. Кстати, просто у меня очень много приходит вопросов…
О. Журавлева
―
Помимо котов там были вороны, собаки и крысы и бог знает что еще.
А. Невзоров
―
Да. Просто очень много мне вопросов задают по поводу котов. Может быть, он 17 тысяч и не застрелил лично, никто не говорит, что он вот каждый раз нажимал на спусковой крючок. Но он руководил этими отстрелами, поскольку он был первым лицом так называемой императорской охоты. Затем как бы разговор про то, что в окрестностях Петергофа и Петербурга не может быть домашних котов – да у меня вон кот есть, его зовут Чертом. Он ходит бог знает куда, на залив я три раза за ним ездил и вынимал его из безобразной компании бродячих негодяев полосатых, которые заморочили ему голову и увели его в поисках приключений. Если бы там попался какой-нибудь Николашка Два с его пристрастием палить по котам... Это вообще насколько патологически тупым идиотом надо быть, чтобы выстрелить в кота из роскошной винтовки.
О. Журавлева
―
У него были экологические цели.
А. Невзоров
―
У него были прежде всего патологические цели. Вот снять такое кино, снять, предъявить эту фигуру, которая подверглась абсолютно незаслуженному восхвалению, которая предлагается бедному с незащищенными мозгами обывателю чуть ли не воплощением всех скорбей и достоинств, вот это да…
О. Журавлева
―
Канонизация – вещь тонкая.
В. Дымарский
―
Чем провинилась Матильда?
А. Невзоров
―
Это их дела, это их хобби. Вот точно так же как выпиливание лобзиком или собирание марок. Их канонизация их идолов нас вообще не касается, пусть они со своим Николаем лежат в обнимку там где хотят и столько сколько хотят. Мы не мешаем им это делать. Но пусть и они гражданскому обществу не мешают распоряжаться своим временем, своими интересами и своими пристрастиями.
В. Дымарский
―
И отношениями Николая с Матильдой.
А. Невзоров
―
Совершенно верно.
В. Дымарский
―
Разрешим Учителю, как ты думаешь?
А. Невзоров
―
Я не знаю, кто там кого поборет, не понимаю. Я понимаю только, что, например, Володин, который был гораздо более уместен на своем старом месте, чем в сегодняшней этой клоунской должности руководителя нижней палаты, старшего санитара палаты, он зачем-то взял к себе в советники Щипкова, надо понимать, что человек, что называется, олицетворяет духовность.
О. Журавлева
―
Да-да.
А. Невзоров
―
Что такое духовность, я вам говорил в прошлый раз, это удивительное сочетания невежества, бесцеремонности и злобы. Вот мы видим, да, что у них прибавляется солдат, у них вырастают эти зомби из-под земли. «В крови до пят, мы бьемся с мертвецами, воскресшими для новых похорон». И мы это видим, что сегодня это происходит несмотря на то, что вроде бы всему этому маразму в ХХI веке не должно было бы быть никакого места.
В. Дымарский
―
Как один из режиссеров написал, который подписал вот это письмо, что те, которых мы всегда считали, вчера еще считали клоунами, сегодня распоряжаются нашей жизнью. Имеются в виду депутаты.
А.Невзоров: Русские своих не бросают, но они их потрясающе умеют кидать. И это получило подтверждение на Донбассе
А. Невзоров
―
Да, конечно, безусловно. Мы на эту тему очень много говорили на «Эхе Москвы».
О. Журавлева
―
Среди этих режиссеров, как заметили некоторые злые блогеры, были и те, которые на заре клоунады очень поддерживали все происходящее.
В. Дымарский
―
Это правда.
А. Невзоров
―
Да, и которые разжигали и растапливали всю эту духовность, безусловно. И я вам могу сказать, что вот те опросики по Исаакию, которые делала очень хорошая юная социологическая служба на Марсовом поле там, где собрались противники передачи. Вот этих милых людей, этих интеллигентнейших протестантов опрашивали: а нужно ли в Исаакиевском соборе разрешать попам периодически проводить свои службы? И 100% говорили: да, нужно. И на что же они рассчитывают?
О. Журавлева
―
А в считаете, что ни в коем случае?
А. Невзоров
―
Если это для Петербурга особое здание, если оно должно быть наделено с их точки зрения (мне все равно) особым статусом, тогда всех тех, кто готов был бы его заграбастать, захапать и приватизировать, конечно, нельзя близко туда подпускать. Нельзя вообще открывать крепостные ворота в осажденной крепости, это противоречит здравому смыслу.Я, конечно, за то, чтобы всегда дать шанс человеку сломать себе шею, я за то, чтобы Русская Православная церковь наконец навернулась бы на той луже слизи, на том безобразии, которое она устраивает в отношении гражданских свобод. Но мне бы хотелось, чтобы это все-таки произошло как можно более мирно и желательно без тех событий, которые сопровождали ее прошлое крушение, я имею в виду в 1917 году, а потом еще в 1958, когда Хрущев легко и без проблем расправился с РПЦ, которая, как вы помните, на тот момент под теплыми ладошками Сталина и в теплых ладошках Сталина вдруг ожила, этот синюшный птенец снова заклекотал. Но пришел Хрущев, и он сделал одну простую вещь, он обязал попов платить налог, во-первых, с продажи свечек и платить аренду за занимаемые помещения. И все, и РПЦ развалилась мгновенно, там из 80-ти монастырей осталось 7, и эти попы толпами бежали и пытались устроиться лекторами общества «Знание», читать атеистические лекции. Мы знаем, как это все выглядело, и до какой степени этот хрущевский демарш был победоносен. Он не пролил ни одной капли крови, ни одного человека не было посажено, просто были введены некие финансовые нормативы деятельности – и все, и от этой организации не осталось ничего.
О. Журавлева
―
Я напомню, что у нас в эфире Александр Невзоров, специалист практически по всем вопросам.
А. Невзоров
―
Но это как-то обидно звучит, черт возьми! Ну ладно.
О. Журавлева
―
Наши слушатели на смс просто уже забрасывают вас в этом смысле всякими репликами.
А. Невзоров
―
Я далеко не все знаю.
О. Журавлева
―
Как восторженными, так и гневными, замечу я.
А. Невзоров
―
Я догадываюсь.
О. Журавлева
―
По поводу высказывания Трампа, что мы все убийцы, ну, так, условно говоря.
А. Невзоров
―
Я знаю об этом высказывании. Я, честно говоря, не понимаю, к чему эти телячьи нежности, на что здесь обижаться.
О. Журавлева
―
Но обижаются не на Трампа.
А. Невзоров
―
Да, корреспондент и журналист имеет право на, во-первых, любую точку зрения, а во-вторых, а действительно, а чего изображать-то из себя таких недотрог? Понятно, что любой царь, понятно, что любой президент, понятно, что любой руководитель страны так или иначе – это лицо, которое забрызгано кровью в той или иной степени. Слишком велика машина, которой он управляет, и слишком часто под гусеницы или колеса этой машины попадают люди. Это неизбежно. Поэтому слово «убийца» можно применить хоть к Путину, хоть к Трампу, хоть к Рузвельту, хоть к Черчиллю, хоть к кому угодно.
О. Журавлева
―
К тому же Хрущеву, кстати.
А. Невзоров
―
И к тому же Хрущеву. Это абсолютно нормально, и руководитель страны должен невозмутимо относиться к подобного рода репликам и на замечать их вовсе, просто издающий такую реплику человек не понимает особую специфику работы управления гигантскими массами, руководство локальными или большими войнами. Ну, так что тут рассуждать?
О. Журавлева
―
Кстати, о войнах. Кто убил Гиви?
В. Дымарский
―
Кто убил Гиви?
А.Невзоров: Что в РФ единственное, что еще работает прилично, это спецслужбы и организация диверсионной деятельности
А. Невзоров
―
Вы знаете, русские – они, конечно, своих не бросают, но они их потрясающе умеют кидать. И это лишний раз получило свои подтверждения на Донбассе.Трудно сказать, кто именно убил. Трудно сказать, кто успел убить. Потому что вполне можно предположить, что происходит некое социалистическое соревнование, при котором – кто первый успеет. Поскольку все эти донбасские террористы-главари никому в качестве живых разговаривающих не нужны. Они в равной степени не нужны Москве, они не нужны Киеву, они не нужны даже самим себе. Поэтому кто успел, это не суть важно. Я думаю, что скорее мы обязаны ориентироваться на качество спецслужб. И известно, что в Российской Федерации все-таки единственное, что еще работает прилично, это спецслужбы и организация всякой диверсионной деятельности.
О. Журавлева
―
Вы в этом убеждены?
А. Невзоров
―
Я это знаю. Я никогда не говорю того, что я думаю, я всегда говорю только то, что я знаю. Вот в этом смысле у нас есть определенного рода прогресс. И вскормленные обогретые обласканные подразделения (некоторые, не все) спецслужб вполне способны производить работу на очень высоком уровне. Кто именно успел с Гиви – не так важно. Мне интересно, всех ли успеют за этот 2017 год отправить через речку Стикс, потому что они действительно никому не нужны, и тут правда, конечно, можно впасть в конспирологию, но вы понимаете, что это все произошло из «Шмеля».
О. Журавлева
―
Да, полет «Шмеля».
А. Невзоров
―
Как говорит пресса по крайней мере. Да, есть прекрасный стишок:В лапку шмель берет смычок,
Заиграла скрипка.
Пляшет с мухой червячок
На травинке гибкой.
Что такое «Муха» вы знаете, да?
О. Журавлева
―
Да. Мы и «Осу» знаем.
А. Невзоров
―
Может быть, в этом простом стишке мы увидим указание на то, каким будет следующее оружие для следующего донбасского террориста.
В. Дымарский
―
Они что, мешают, эти донбасские террористы?
А. Невзоров
―
Они никому не нужны. Они действительно сейчас…
В. Дымарский
―
А что их отстреливать-то?
А. Невзоров
―
Отстреливать их надо просто потому – как считается, мне, честно говоря, совершенно все равно, живые они, мертвые, мне они не мешают, но мы видим, что всходы от их деятельности печальны везде. Мы видим резко обандитничевшуюся южную часть России. Мы знаем о том, какое количество оружейных схронов, и левых стволов, и взрывчатки приезжает на бывших добровольцах. Мы видим в Петербурге в музее сепаратистов людей, которые просто на визит милиции уже отвечаю огнем через дверь. Огнем – я не знаю, там охотничьих ружей или автоматов, но вот на таком уровне уже ведется разговор. При том, что…
О. Журавлева
―
А где же хваленые спецслужбы? А ведь о том, что пойдет оружие, говорили еще 2 года назад.
А. Невзоров
―
Ну, они еще не получили, вероятно, отмашки, потому что не забывайте, что Россия долгое время жила в некоем патриотическом угаре, в некоем восторге по поводу донбасских храбрецов, и только сейчас приходит прозрение, что люди, которые получили школу насилия, школу возможности грабить, красть, громить, ставить на колени любые органы и вытворять все что угодно, никому в России тоже не нужны, что они будут очень мощным дестабилизатором.
О. Журавлева
―
Они еще в городе умеют воевать.
А. Невзоров
―
Ну, они не то чтобы умеют воевать, давайте не будем переоценивать. Если бы они умели воевать, то, вероятно, события на Донбассе разворачивались бы по-другому. Они умеют стрелять и беспредельничать. Порой не надо уметь воевать, порой достаточно этих двух нехитрых способностей – стрелять, беспредельничать и насиловать, для того чтобы дестабилизировать любую ситуацию. Они вкусили там легких денег, легкой крови, легкой возможности самоутверждения и других, скажем так, криминальных радостей, конечно, они потащат это все обратно в Россию. И уже потащили.
О. Журавлева
―
А какая цель должна быть конечная? Вот допустим, исчезнут все командиры так или иначе. Мы чего хотим-то, чтобы стабильность настала на Украине, или что?
В. Дымарский
―
Отдать Украине опять Донецк?
А. Невзоров
―
Мы не понимаем, что с этим Донецком делать, и это уже никто не скрывает. Понятно, что по чьей-то глупости Россия ввязалась в ситуацию, из которой ей невозможно выбраться без существенных имиджевых потерь. Хотя я вот говорю, что самый лучший способ – это все-таки вход российских войск в Украину, объединение с силами АТО, и вместе с силами АТО зачистка от криминального элемента донбасских регионов, и с соответствующими извинениями передача ключей от госграницы Украины Украине, и торжественный выход с ловимыми букетами цветов от благодарного населения.
В. Дымарский
―
Вы так еще и скажите, что и Крым надо отдать обратно?
А.Невзоров: Все фигуры, которые могут участвовать в выборах, все равно будут тщательнейшим образом процежены Кремлем
А. Невзоров
―
Я уже неоднократно в эфире «Эха» говорил, что я не имею возможности говорить по поводу Крыма, так как это будет расценено как нарушение статьи Уголовного кодекса.
О. Журавлева
―
Хорошо. Вы сказали, все абсолютно ясно. Есть еще одна тема, на которую тоже надо обратить внимание. Я ее так озаглавила: в бой идут одни старики. У нас приближающиеся выборы, так или иначе, они как-то возникают периодически.
А. Невзоров
―
Выборы президента, да. Я вижу.
О. Журавлева
―
Да, в повестке дня. И кажется, что это те же выборы, которые мы уже видели неоднократно.
А. Невзоров
―
Да, и под руки ведут дряхлых, не способных уже даже, по-моему, ни к каким словопрениям, несут в гробах, катят на тележечках…
В. Дымарский
―
Кандидатов или избирателей?
А. Невзоров
―
Я имею в виду кандидатов. Всех тех же самых, которые уже столько раз пытались сочетаться законным браком с этой несчастной Российской Федерацией, были ею отвергнуты по причинам, вероятно, слабости определенного рода, но вот сейчас они опять лезут в то же самое. И тот же самый Жирик, и тот же самый Явлинский – вся та же самая картинка. Понятно, что им, вероятно, за это уже платят, потому что, конечно, в здравом уме никто не пойдет состязаться в своей влиятельности с Владимиром Владимировичем Путиным. К тому же будет понятно, что если кто-то всерьез захочет посостязаться, его закроют быстро и весьма организованно.
В. Дымарский
―
Ну, как Навального.
О. Журавлева
―
Но Навальный продолжает вести кампанию тем не менее.
В. Дымарский
―
Не имея теперь на нее права.
А. Невзоров
―
Нет-нет, он получил судимость после того, как он зарегистрировался в качестве кандидата. После того, как он заявил по крайней мере. Я не знаю, обыграл он или не обыграл всех, но по крайней мере это говорит о том, что у него что-то похожее на разум есть, хотя, как вы знаете, я к нему отношусь тяжело и критично, он не прошел тест на Крым, мой тест на Крым личный. И поэтому от меня ему помощи точно не будет.К тому же не забывайте, что все фигуры, которые могут участвовать в этих выборах, они все равно будут тщательнейшим образом процежены Кремлем. Не потому, что Кремль такой злодей, не потому, что ему нравится беспредельничать в политике, а просто потому, что уже отработаны такие совершенные формы фильтровки, существуют такие многочисленные богатые службы, которые обеспечивают политическую стабильность, что прекратить их деятельность не представляется возможным. Они автоматически будут наводить вот тот самый порядок, который, к слову сказать, так нравится 88-ми процентам населения России, поскольку действительно мы видим, что большинство согласно на эту некую невнятную, непонятную, серенькую, атакуемую мракобесами жизнь. И что они не хотят никаких перемен. Хотя вот мы с вами вместе, Дымарский, навестили превосходнейшую выставку в галерее «Свиное рыло».
В. Дымарский
―
Да, было дело.
А. Невзоров
―
Я шел туда очень скептично, я очень не люблю всякую живопись, всякие картины и не воспринимаю это, и я шел просто для того, чтобы выполнить некий дружественный обряд поздравления моего друга Коли Копейкина, но я был поражен умом и блеском картин. Того, сколько в этих картинах сейчас сконцентрировано – не поверите ли – тоски и заклинаний. Вот как каббалисты вызывали духов, как сатанисты призывают сатану, как представители других религий заклинают своих богов воплотиться, точно так же абсолютно неосознанно петербургские художники заклинают эту революцию. Они это делают в хамской форме. Там Льва Давыдовича Троцкого изображают каким-то уродом. И прическа у него далека от совершенства.
В. Дымарский
―
Там и лексика ненормативная.
А. Невзоров
―
Там масса глумлений и мата. Но за всем этим столько живого интереса и столько заклинательной силы – приди, приди… Никто из них не понимает, возможно, что именно такое впечатление складывается. Сверхинтереснейшая выставка. И причем это касается не только моего любимца Копейкина.
О. Журавлева
―
Приди, приди, я твой супруг. Простите…
А. Невзоров
―
КОЛХУи – они так сами себя называют – колдовские художники, это их официальное название группы, что практически все КОЛХУи – это художники высочайшего уровня, я имею в виду уровня мышления. Вот то, что я увидел, было блистательно.
О. Журавлева
―
К сожалению, мы должны закончить на этом нашу искрометную программу. Это «Невзоровские среды», Александр Невзоров, спасибо большое! Виталий Дымарский и Ольга Журавлева, всего доброго!