Судное дело окольничеего Соковнина, полковника Циклера и стольника Пушкина, умышлявших на жизнь царя Петра Алексеевича, 1697 - Не так - 2020-05-10
10.05.2020
Судное дело окольничеего Соковнина, полковника Циклера и стольника Пушкина, умышлявших на жизнь царя Петра Алексеевича, 1697 - Не так - 2020-05-10
Скачать
Сергей Бунтман
―
Ну, что ж? Мы встречаемся здесь, как повелось на карантине. Здесь Светлана Ростовцева в студии и Сергей Бунтман, и там, у себя Алексей Кузнецов.
Алексей Кузнецов
―
Добрый день!
С. Бунтман
―
Добрый день! Сегодня те, кто смотрит в «Ютьюбе» или на Яндексе, видят картинку. Это фрагмент картины. Петр I принимает парад стрельцов на Красной площади. Да?
А. Кузнецов
―
Примерно. Да. В общем, своего рода парад он принимает. Конечно, это картина посвящена событиям более поздним, чем те, о которых мы сегодня рассказываем. Да? Так сказать, через 2 года после событий, о которых пойдет сегодня речь, будет вот это самое «Утро стрелецкой казни». Фрагмент картины Сурикова вы, конечно же, узнали. Вот. А сегодня у деле, которое неразрывно связано с этим. Поэтому я и выбрал из портретов Петра вот именно этот. Итак, 23 февраля 1697 года в Преображенском в доме Лефорта, видимо, отмечают будущий день Красной армии.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Ну, на самом деле надо сказать, что очень густо вот на эти последние дни февраля были расписаны вот эти вот встречи Петра с его интимными собутыльниками, скажем так. Значит, через день… на следующий день 24-го Патрик Гордон ждал у себя честную компанию. Дело в том, что вот такая вот достаточно затяжная пьянка, она была связана с тем, что через 2 с небольшим недели планировалось отбытие Великого посольства. Догуливали последнее на родине, видимо, исходя из того, что в Европе не будет так душевно, не будет так интимно, не будет так не раскованно, что в принципе правда, хотя царь с приближенными умудрялся и в Европе погулять, так сказать, в отечественном таком вот формате. Известно, что английский парламент долго потом принимал счета от владельца замка, где была расположена русская делегация, с претензиями на, так сказать, капитальный ремонт. Вот. И во время… в разгар вот этих самых торжеств прибывает посыльный от дяди царского, от Льва Кирилловича Нарышкина, от брата его матери, с сообщением о том, что к нему поступила информация об очень серьезным заговоре. Значит, к Нарышкину явился пятисотник, вот такая интересная должность, стрелецкого современного полка Ларион Елизарьев. Значит, пятисотник – это не командующий отрядом в 500 стрельцов, как можно было бы подумать. Это заместитель командира полка по тылу.
С. Бунтман
―
О!
А. Кузнецов
―
То есть это человек, ведающий всеми, так сказать, хозяйственными вопросами данного стрелецкого полка. А вот стременной полк – это непростой полк. В Москве вообще располагалось полтора десятка стрелецких полков. Это, как говорится, номер один. Это гвардия. Это личная охрана государя. Это люди, которые сопровождают его во время военных походов. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что это единственный стрелецкий полк в Москве, который имел свои слободы, две слободы на территории Белого города. Остальные стрелецкие полки – на территории Земляного города. Ну, вот, например, я живу по соседству с Лёвшинскими переулками. Вот здесь стоял, так сказать, стрелецкий полк полковника Лёвшина. А то…
С. Бунтман
―
Ну, он там. Да.
А. Кузнецов
―
Да. А то и за пределами Земляного города, снаружи у каких-нибудь очередных ворот как, например, будет Сухарев полк знаменитый – да? – у Сретенских ворот, у будущей Сухаревой башни. Так вот я только хотел подчеркнуть тем самым, что Ларион Елизарьев – это не просто один из стрелецких офицеров, а это офицер такого вот наиболее приближенного к государю полка.Значит, с чем он собственно прибыл? Прибыл он с тем, что утром этого дня 23 февраля он случайно столкнулся со своим хорошим знакомым пятидесятником, это младший офицер, Григорием Силиным, и они разговорились, что называется, зацепились языками и выяснили, что и Силин, и Ларионов… Простите. Ларион Елизарьев в недавнее время имели разговор с бывшим полковником, а ныне думным дьяком Иваном Циклером. Думный дьяк – это младший думный чин. Вообще чины в то время в Московском государстве до Табеля о рангах подразделялись на три категории. Были думные чины, члены Боярской думы: боярин, окольничий и думный дьяк. Были придворные чины. Вот стольник Пушкин. Стольник – это придворный чин. Вот сюда входили всякие постельничие, кравчие, ловчие и так далее. И наконец были служилые чины. Ну, вот полковник, например, – это в то время ещё не чин. Это должность в отличие от нынешнего времени, когда большинство полковников полка в глаза не видели, тогда полковник – это командир полка обязательно.
С. Бунтман
―
Ну, это комполка. Это вот…
А. Кузнецов
―
Да, да. Это совершенно верно. Это то, что в 1-е десятилетие упомянутой Красной армии. Да, это вот такое звание-должность. И выяснилось, когда Силин и Елизарьев сопоставили, так сказать, о чём они порознь недавно с Циклером разговаривали, то выяснилось, что с обоими Циклер заводил разговоры насчёт того, что царь-батюшка совершенно не соответствует занимаемой должности, можно сказать, позорит отечество, всячески мешает добрым людям, которые ничего ему плохого не сделали, и надо бы как-то этот вопрос порешать. Вот, например, Силин, потом он подтвердит это на следствии, скажет, что Циклер обратился к нему с вопросом, который одновременно выглядел как предложение: мочно ли его великого государя на пожаре или на Москве изрезать ножей в 5? То есть так очень…
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
… конкретно сформулирован вопрос. Да?
С. Бунтман
―
Ножей 5. Да.
А. Кузнецов
―
Да, ножей в 5, ну, в 6. Значит, то есть нужно выделить группу преданных людей в 5 ножей, и воспользовавшись некой суматохой, пожаром, например, а известно, что Петр Алексеевич любил прибыть на пожар, лично посмотреть и пораспоряжаться, вот когда для этого сложится, так сказать, благоприятная обстановка, вот и хорошо бы его изрезать. Помимо того, что Нарышкин отправил соответственно гонца к Петру, он отправил другого гонца туда, куда следовало. Следовало естественно к князь-кесарю Фёдору Юрьевичу Ромодановскому.Сереж, перелистни, пожалуйста, там вот две картинки одна за другой нам понадобятся. Вот одна картинка, которая изображает такой апокриф, значит, Пётр…
С. Бунтман
―
Еще?
А. Кузнецов
―
Нет, назад еще. Ага.
С. Бунтман
―
Во! Во!
А. Кузнецов
―
Вот. Это Петр лично арестовывает заговорщиков…
С. Бунтман
―
Это «Не ждали». «Не ждали». Да?
А. Кузнецов
―
Да, такой вариант на тему «Не ждали». И вот здесь изображены все 6 человек, которые будут казнены по итогам следствия, и ещё 1-2, которых там покарают меньше. Значит, картина изображает вот такой действительно заговор. Вот заговорщики уже с чугунком картошки там, значит, планируют, кто, когда, с какой стороны будет заходить. И тут Пётр, значит, врывается и всех… всех арестовывает, всех… всё обезоруживает. А следующая картинка, гравюра, она изображает явление Петра в дом конкретно Циглера. Заговорщиков нет, есть только его жена. И вот соответственно вот слева хорошо видна повинная голова бывшего полковника, ныне думного дьяка, и вот Петр опять же лично его арестовывает.На самом деле если верить материалам следственного дела, а им нужно верить, потому что это самый надежный из документов, из тех, что у нас имеются, сам Петр вообще никого не арестовывал. Никакого вот захваченного врасплох кружка заговорщиков тем более не было. Их брали по одному на протяжении нескольких дней. Циклера действительно арестовали, но арестовали специально обученные люди Ромодановского и вот, собственно говоря, начали его трясти как грушу.
С. Бунтман
―
Меня очень интересует на этой гравюре, Алёша, и все, кто видит, от чего Петр Алексеевич смотрит куда-то вот туда? Что он там…
А. Кузнецов
―
Я думаю, что он…
С. Бунтман
―
… такое видит?
А. Кузнецов
―
… прозревает будущее, скорее всего.
С. Бунтман
―
А, ну, да. Наверное.
А. Кузнецов
―
Ну, не на Циклера же смотреть. Циклер-то… С Циклером уже всё понятно. Осталось только, так сказать, некоторые детали уточнить.
С. Бунтман
―
Или…
А. Кузнецов
―
Ну, вот собственно…
С. Бунтман
―
Или не может Петр Алексеевич как-то…
А. Кузнецов
―
Смотреть на эту поганую рожу.
С. Бунтман
―
Или сконцентрироваться. Да. Ну, ладно. Да.
А. Кузнецов
―
Может быть. Да.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Трудно сказать. Это оставляет, конечно, простор для интерпретации. Вот. Значит, что… Да, за Циклера берутся. Циклера подвешивают на дыбу. Циклера, так сказать, бьют кнутом небольшими дозами, но часто. По 5-10 ударов его бьют. И он…
С. Бунтман
―
Это много!
А. Кузнецов
―
Это много. Да.
С. Бунтман
―
Это… это серьезно. Это кнут. Это не… не прутик.
А. Кузнецов
―
Нет, это не розги, конечно. И даже не палки. Нет, 5 ударов кнутом – это вполне возможно нанести серьезное увечье. 10 опытный человек мог убить. Я имею в виду палача. 10-ю ударами. Значит, Циклер потихонечку начинает признаваться. Я не буду все его признания, так сказать, в той последовательности, в которой он их делал излагать. Я изложу, что получилось в сухом остатке. Но чуть позже. Сначала о его мотивах. Чем собственно он недоволен? Вот в этой истории среди главных действующих лиц, вот этих троих чьими именами назван заговор: Циклер, Соковнин и Пушкин, у всех троих немножечко разная мотивация. Вот Циклер – это классический пример лично обиженного человека. Очень похоже через 20 лет в заговоре царевича Алексея, в так называемом заговоре царевича Алексея Кикин будет выглядеть вот примерно так же. При том, что особенно обижаться Циклеру, в общем-то, не на что. Его карьера складывалась вполне благополучно. Он из обрусевших немцев. Его отец приехал при Алексее Михайловиче наниматься на русскую службу. Соответственно сам Иван Циклер служил с молодых лет. Он человек предыдущего поколения по сравнению с Петром. Он поступил на службу в том самом 72-м году, в котором Петр родился. То есть он служит столько, сколько царь живёт. То есть Циклеру никак не меньше 40 с небольшим лет, из них 25 лет он верой и правдой служит. И надо сказать, что за эту службу верой и правда он неплохо возвысился. Правда, помимо собственно службы он ещё показал немалые способности в том, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте. Во время первого стрелецкого бунта Циклер очень быстро понял, к кому надо примазываться. Примазался к Софье. Примазался к Мстиславскому. Примазался к Шакловитому, которой очень быстро вошел в силу после первого стрелецкого бунта. И был у них интимным собеседником, особенным другом, так сказать, обсуждал с ним всё на свете, государственные дела. Получил полк в командование. А затем в 89-м году он тоже очень быстро разобрался, что, похоже, Софья сдает свои позиции, и рванул к Петру в Троице-Сергиеву лавру, но при этом не забыл подлец попросить, чтобы Пётр его туда официально вызвал, чтобы если что, не было потом претензий. А что это ты метнулся? А вот царь-братишка меня позвал. Я не мог не поехать. В результате за свою правильно занятую позицию в эти смутные дни он был пожалован воеводой в Верхотурье. На первый взгляд, невелика награда. Чёрте куда на северный Урал. Но это только на первый взгляд. Потому, что если немножечко, так сказать, разобраться, что такое Верхотурье – это большая награда для человека той должности, которую Циклер занимал. Дело в том, что Верхотурье – это крепость, главная крепость, которая стоит на основном пути в Сибирь.
С. Бунтман
―
О!
А. Кузнецов
―
Конечно!
С. Бунтман
―
Туда…
А. Кузнецов
―
… если мы…
С. Бунтман
―
Экспорт, импорт. Да.
А. Кузнецов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Если мы путешествуем из Москвы, мы по Каме поднимаемся до Соликамска, затем по суху там несколько… так сказать, некоторая дорога идёт. А дальше мы доходим до Туры и по Туре спускаемся до Оби. Вот на этом пути… Соответственно в обратном направлении точно также. Вот на этом пути был заложен нас… на месте старого мансийского городища был заложен острог Верхотурье, который к этому времени превратился в такую достаточно конкретную крепостицу. Там пока ещё нет таможни. Она… Хотя нет, нет. Вру, конечно. Она была в самом начале века учреждена. Там таможня. И все сибирские товары идут через город. То есть хотя на самом деле практики кормлений уже официально нет полтора века, но, конечно, она соблюдается.
С. Бунтман
―
Ну, естественно.
А. Кузнецов
―
И, конечно…
С. Бунтман
―
Товары могут идти.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
А могут и не идти.
А. Кузнецов
―
Совершенно верно. А могут идти медленнее. А могут идти быстрее. А некоторые товары могут быть сочтены или не быть сочтены запрещёнными к ввозу и вывозу. То есть на самом деле совершенно очевидно, что его отправили в место, где всё уже налажено, где всё уже смазано, где только сиди и радуйся. И он, видимо, рассчитывал там долго сидеть и радоваться, но не проходит и 3-х лет как его сковыривают обратно. Циклер не понял, что наступили другие времена, что теперь всё будет гораздо быстрее, что вот таких вот подарков, которые во времена Алексея Михайловича иной раз делались, когда Тобольский воевода там мог два-три десятилетия сидеть и кормиться, вот этого больше не будет. Азовские походы. Циклера отзывают сюда. И после успешного завершения 2-го азовского похода, его назначают, он еще пока никуда не поехал, но он уже назначен ехать строить Таганрог. И вот он это воспринял как жуткую обиду. Он решил, что это выражение к нему всяческого неудовольствия. Он пытался позвать царя в гости. А царь в гости не идёт. Циклер обиделся дважды уже. Да? Что это такое? Во-первых, меня куда-то отправили в степь сусликами командовать. Во-вторых, царь ко мне в гости не идёт. Ну, почему царь не шёл в гости, трудно сказать. Пётр вообще не любил участников вот этих вот стрелецких бунтов, даже тех, кто занял потом правильную позицию, он всё равно держал на расстоянии. Вот Петр Андреевич Толстой, который тоже, так сказать, его биография до определенного времени очень похожа на Циклерову. Ведь каких усилий ему потребовалось, чтобы, что называется, выбиться в ближнее окружение Петра. Да? Но шанс он им давал. И вот Циклер не понял, что ему шанс даётся, что строить Таганрог – это царское доверие.
С. Бунтман
―
Да, политически близорук…
А. Кузнецов
―
Что вот есть…
С. Бунтман
―
… оказался Циклер. Да.
А. Кузнецов
―
Абсолютно. Вот что он построит Таганрог, если он хорошо его построит, прочно, и не слишком много на этом украдет, то дальше он на совершенно другой виток карьеры выходит. Известно, что строительство крепостей – одно из любимых развлечений Петра. И собственно предок Пушкина, которого мы сегодня будем поминать, арап Петра Великого на этом же сделал карьеру. Военный инженер. Да? Циклер обиделся и начал направо и налево трепать языком. И должен был, конечно, в конечном итоге дотрепаться, что собственно, и произошло. При этом он трепался помимо Соковнина, о котором сейчас будет отдельный разговор, он трепался со знакомыми казаками. В Москве было некоторое количество казаков, которые приезжали с какими-то поручениями, отъезжали обратно. И вот с несколькими казаками порознь Циклер начал говорить, что вот я сейчас ужо приеду в Таганрог, вы, ребятки, давайте-ка подгребайте ко мне туда, и мы с вами такую замечательную на юге Руси замутим свару, что разинские времена, что называется, покажутся детской игрой. На что некоторые казаки ему говорили, давай-давай, у нас с турецким султаном хорошие связи. Если что, мы ещё турок, мы ещё крымских татар, так сказать, прихватим. В общем, трудно сказать, насколько следователи приукрасили всё это дело, но по крайней мере по материалам выходит, что в голове у Циклера созрел план ещё одной казачьей войны, причём вполне возможно с участием иностранного элемента. И вот здесь всплывает имя Соковнина. Оно всплывет только на четвёртый день следствия. Его назовет сам Циклер. Потом будет, видимо, не рад этому обстоятельству, что он вообще, так сказать, его назвал. Соковнин более высокую занимает должность. Он окольничий. 2-й думный чин. И он человек совершенно другого плана. Вот Соковнин совершенно не обижен на Петра на то, что у него карьера не складывается, но он обижен на две другие вещи. Первое и самое очевидное: двое его сыновей расписаны с Великим посольством ехать учиться за границу. А один из сыновей Василий – вообще горе в семье, потому что он участник ближнего кружка царя. Он участник всех его попоек. Более того имеет в этом кружке репутацию человека злого и безнравственного. Это из гестапо за зверства выгнали практически. Да?
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
И старший Соковнин ужасно переживает, потому что он сам человек совершенно другого склада и воспитания. Это родной брат боярыни Морозовой и княгини Урусовой.
С. Бунтман
―
О!
А. Кузнецов
―
Он из староверческой раскольнической семьи. Он человек строгого воспитания. Он за старину. И вот его в царе ужасно раздражает то, что царь собирается ехать за границу. Это жуткий позор. Русский царь за границей может оказаться только одним образом – во главе победоносной армии. Какой вообще… Какое посольство? Какой там урядник Петр Михайлов?! Это да, это, так сказать, как уронить царское достоинство. Его раздражает то, что царь много пьёт. Его раздражает то, что царь курит, что царь бегает в немецкую слободу. В общем, одним словом, это действительно идейный противник петровских преобразований из глубоко религиозных своих соображений.Что же касается 3-го фигуранта, то здесь, конечно, необходимо вспомнить самые знаменитые посвящённые ему строки. Речь идёт о Федоре Пушкине.
«Упрямства дух нам всем подгадил.
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Его пример будь нам наукой:
Не любит споров властелин».
Вот здесь Александр Сергеевич допускает 3 неточности. Надо…
С. Бунтман
―
А какие… А какие мы узнаем…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… несколько позже.
А. Кузнецов
―
Хорошо.
С. Бунтман
―
Вот Алексей Кузнецов. Здесь Сергей Бунтман и Светлана Ростовцева. Мы продолжим наши расследование через несколько минут.**********
С. Бунтман
―
Ну, что ж? Мы продолжаем. Ну, какие же, как здесь нас поправляет строго Базиль М, вольности… Это вольности. Он мог. Это поэтические вольности. Какие неточности допустил Александр Сергеевич?
А. Кузнецов
―
Нет, я не думаю, что это поэтические вольности. Я думаю, что Пушкин просто не имел возможности эту историю хорошо знать. Ему ниоткуда её знать. Да? То есть он пересказывал какие-то предания, так сказать, которые там в роду хранились, потому что история это ещё не написана. Карамзин, как известно, дошел только до начала ХVII века. Поэтому Пушкин, ну, он передавал то, что знал. Мы-то теперь понимаем, что, ну, во-первых, не повешен. Да? Был… «Был за то повешен им». Он был не повешен. Он был обезглавлен. Значит, дальше… «Мой пращур». Ну, надо сказать, что Фёдор Матвеевич Пушкин находился в очень дальней степени родства с Александром Сергеевичем. Я сегодня попытался разобраться и сформулировать, кто он ему, но, в общем, понятно, что там пошли какие-то словосочетания из серии 8-юродный. Так что он…
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
… не предок. Да? Он, так сказать, член одного клана с ним. Ну, а вот самое, конечно, главное – это «С Петром мой пращур не поладил». Нет, никакого личного конфликта не было. Это Александр Сергеевич, так сказать, набивает цену Пушкиным. В данном случае Фёдор Матвеевич оказался в этой истории достаточно случайно. Его фамилия всплывёт последней на самом деле. Его возьмут уже в самом конце следствия. Дело в том, что Циклер и Соковнин, измученные пытками, в конечном итоге расскажут о том, что когда они поделились со своим родственником… А он им обоим через брак, свойственник. Пушкин. Да? Вот когда они с ним поделились, он очень горячо на всё на это откликнулся и по сути начал себя предлагать в исполнители. Вот он такой Якубович, – да? – так сказать, декабристский.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Он, так сказать, вызывался, всячески бил себя в грудь, говорил о том, как он Петра ненавидит, как, значит, вот он лично, так сказать, там готов…
С. Бунтман
―
Зарежу.
А. Кузнецов
―
… взяться за осуществление этого дела. То есть он в этом заговоре однозначно на месте просто исполнителя. Да? Он не идеолог. Кто же идеолог? Циклер или Соковнин? Похоже, всё-таки Соковнин. Похоже, все-таки Соковнин, во-первых, потому что он идейный, во-вторых, потому что именно он, как установило следствие, начинает разговоры о дальнейшей программе. Вот не просто отомстить царю, не просто его убить, и тогда всё наладится. «А что собственно наладится?» - говорит Соковнин. Кого вместо? Царевич-то, имея в виду царевича Алексея, совсем ещё маленький. Да? Брат-соправитель Иван, как известно, так сказать, умом не дужен. Кого в цари? В цари кого-то надо. Возникает кандидатура. Они начинают эти кандидатуры обсуждать. Соковнин, значит, предлагает Шеина, который в большой славе, только что за азовские походы возведен в ранг генералиссимуса, первый в русской армии. Только что по возвращении из Азова в Москву Шеин ехал, а Петр за ним шел пешком. Да? Вот такая вот показана, так сказать, иерархия. И вот очень интересно как Соковнин, судя по опросным листам, мотивирует своё предложение: «Шеин у нас безроден, один у него сын и человек он добрый». Вот это очень интересная формула. Они ищут безродного царя. Они ищут царя, у которого не будет происхождения царского, за которым не стоит мощный клан, у которого…
С. Бунтман
―
Вот это даже еще важнее, наверное. Да?
А. Кузнецов
―
Конечно. По сути это программа выборной монархии. Речь Посполитая, Англия. Прямо вот сейчас на глазах разворачивается строительство ограниченной монархии. Вот именно в это время. Да? То есть программа-то тоже европейская. Когда говорят, что вот они, так сказать… Но они… Другое дело – то, что они, видимо, сами не считают ее европейской. Они, видимо, думают, что это как раз программа вполне русская. Так славянофилы тоже в XIX веке будут соглашаться с западниками, что монархию надо ограничить, но будут предлагать свой вариант, который им казался традиционным. Да? Ограничить волю царя Земским собором. Циклер тут же вступает в спор, говорит, нет Шеин не годится по этому, по этому, по этому. Вот Борис Петрович Шереметев – гораздо лучшая кандидатура. Его, дескать, стрельцы любят. А Соковнин на это говорит, что вот не уверен я, что стрельцы любят. Иными словами, они обсуждают программу, что делать после, так сказать, успешного устранения царя. Вот, видимо, на этой стадии их заговор и раскрыли, потому что хотя следователи очень пытались добиться каких-то показаний на конкретные приготовления, что кто-то, кому-то передал нож, что вот на тогда-то, на тогда-то назначено там то, сё, ничего этого они выбить не смогли. Видимо, это, так сказать, вот оборвалась на стадии вот такого вот недовольного бурчания и поиска, ну, что называется, первых каких-то вот опорных таких вот моментов. Вот. Значит, Пётр лично возглавил следствие. Настолько возглавил следствие, что впервые в истории, по крайней Сергей Михайлович Соловьев пишет, что раньше такого не случалось ни разу, он не пришёл к Гордону в гости 24-го. Прислал записку, что так занят, что не может быть. Да? Гордон, воспитанный человек, собственно единственный, по-моему, воспитанный в этой компании, написал в ответ: «Ничего, ничего. Жду тебя, государь, 26-го». 26-го опять не смог. Да? Значит, 4 дня пытают Циклера, трясут как грушу. Потом берут Соковнина. Трясут Соковнина. Под конец берут Пушкина.Ну, и собственно процедура следствия хорошо описана, многократно. Нужен извет. Нужен донос. Донос был от двух Стрельцов. Дальше, значит, подозреваемых начинают пытать и проверять, что они скажут, что правда, что неправда. Пытка применяется в любом случае. Это вот очень интересный момент, он нам понадобится. А сейчас вот на этом… Нет, следующая. Ага. Вот собственно здесь изображена пытка кнутом в Преображенском приказе. Вот. И пытка применяется в любом случае, даже если человек не запирается, она нужна для того, чтобы проверить правду ли он сказал. И ставить на очи. Очные ставки проводятся. Задаются точно так же, как сегодня только с применением пытки. Следователь задает вопрос этому, тот же самый вопрос этому. Сличает показания и так далее, и так далее. Всё это тщательно записывается. Специально обученные дьяки это потом формируют в дело. До этого дела из историков первым добрался Соловьёв. Опубликовал довольно большие подробные выписки из этого дела в своей «Истории государства Российского», а затем оно потерялось. Потерялось почти на 100 лет. Его уже считали безвозвратно утраченным. Пытались его найти. И уже после Великой Отечественной войны в архиве древних актов обнаружили, что, видимо, тот мелкий канцелярский чиновник, который после Сергея Михайловича его возвращал на место, его засунул не в тот шкаф.
С. Бунтман
―
О, боже!
А. Кузнецов
―
Сейчас оно опять обретено, что называется. С ним поработало уже ни одно поколение исследователей. И вот из него, так сказать, достаточно подробно известно, что собственно было дальше. А дальше суд. В качестве суда специальное заседание Боярской думы. В данном случае Пётр, видимо, руководствуется принципом суда равных, поскольку из трёх главных обвиняемых двое члены Боярской думы, соответственно Боярская Дума их и должна судить. Боярская дума ни малейших колебаний, так сказать, не… что называется, не проявила. И в результате: «1697 года марта в 6-й день великий государь царь и великий князь всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержец слушав сей докладной выписки указал и бояре приговорили: Ивашка Цыклера и Алешку Соковнина, Федьку Пушкина да стрельцов Ваську Филипова, Федьку Рожина, донского казака Петрушку Лукьянова казнить смертью за то, что они, Ивашко и Алешка и Федька, умышляли ево, великого государя, убить до смерти». Значит, и про то… «А они, стрельцы, Васька и Федька, с донским казаком Петрушкою Лукьяновым, умысля воровски, хотели збунтовать, з донскими казаками и с московскими стрельцами итти к Москве…» И в результате вот обвиняемых разделили на две группы. Трое злоумышленников против жизни царя. Трое готовили восстание на юге, чтобы с ними соединиться. Ну, и приговорили, значит, шестерых приговорили к смертной казни. При этом двум главным… Следователи сочли Циклера и Соковнина главными. Двум главным – четвертование, что было исполнено без всяких сокращённых вариантов со всеми подробностями. Остальным просто отрубили голову. После чего на Красной площади был воздвигнут специальный каменный столб с шестью рогатинами металлическими, на которые были нанизаны головы казнённых. В июле они ещё были на месте. Один из иностранных дипломатов их там видел. То есть не менее трёх месяцев они пробыли. 4-х даже.А вот теперь нам понадобится картиночка назад одна, которая изображает, к сожалению, лучшего качества я не нашёл в интернете, которая изображает такую очень колоритную деталь этой казни. Когда казнь была в процессе, прибыл на свиньях, если вам хорошо видно, то повозка запряжена свиньями…
С. Бунтман
―
Тут вот свиньи. Да.
А. Кузнецов
―
На свиньях прибыл гроб Ивана Мстиславского, который к тому времени уже то ли 12, то ли 14 лет как умер. И вот соответственно этот человек, который был одним из идеологов стрелецкого бунта того самого 82-го года, вот якобы Циклер и Соковнин – это птенцы его гнезда разбойничьего.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Поэтому гроб выкопали. Впоследствии Пётр будет не раз проворачивать вот такие штуки с посмертной казнью. Самая знаменитая, наверное, с Мазепой. Да?
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот. Но это вот первый зафиксированный случай, когда вот он такое учинил. Гроб раскрыли, специально поставили его так, чтобы кровь казнимых лилась на останки. После чего останки Мстиславского были разрублены и захоронены во всех пыточных местах под дыбами. Вот все-таки да, я понимаю, время было, что называется, очень непростое. Но, конечно, Петр был психически не вполне нормальным человеком. Об этом много написано. Но вот… вот в таких вот деталях тут, конечно, проявляется не просто средневековый уровень зверства, а какое-то совершенно вот такое вот безусловно извращенное сознание. Интересно, что опалы были родственникам, но они были… Для нас привыкших к тому, что член семьи изменника Родины должен получить по полной программе, опалы были сравнительно мягкими. Членов семей в основном разослали… тех, кто постарше, уже служить не может, разослали в дальние края в ссылку на тот же самый Урал. А, значит, молодежь, молодые кадры, всяких там племянников, младших братьев и так далее отправили в службу в основном на южную границу. В приговоре фигурирует Курск, Белгород. Вот их туда в полки, собственно говоря, против татар, против турок, против запорожских казаков и отправили по крепостям. Имущество всех казнимых было конфисковано в казну, но, правда, из него небольшие суммы были выделены этим самым – как они называются? – наследникам убитых. То есть небольшую долю им выделили. Ну, а кроме того была выделена совершенно фантастическая сумма в тысячу рублей, которая пошла доносчику главному Елизарьеву. Он, значит, был назначен заведующим одним из крупнейших московских хлебных складов. Ну, понятно, что должность, так сказать, такая и почетная, и доходная, и сытная…
С. Бунтман
―
Уважаемый человек. Да.
А. Кузнецов
―
Уважаемый человек. Да. А младший офицер Силин, который был 2-м доносчиком в этом деле, он был на такой склад назначен на, так сказать, должность поменьше, но всё равно пристроен в буквальном смысле слова к хлебному месту. Вот. Интересно, что явно совершенно вот на… на старую родовую аристократию, то, что у нас принято называть боярство, это дело оказало нужное воздействие, потому что вплоть до дело царевича Алексея, а это 20 лет, никаких, что называется, казней среди высшей аристократии больше не будет. Да? То есть, видимо, у желающих вот поиграть в политику, устроить заговор и привести там Шеина или Шереметева, ещё какую-то саблю на престол, вот, видимо, отбило. Я не знаю, преследовал ли Пётр такую цель, но если он её преследовал, то он добился…
С. Бунтман
―
Явно или тайно, подспудно или осознанно, я думаю, что преследовал, конечно, чтоб неповадно было.
А. Кузнецов
―
Ну, вот и собственно к чему «Утро стрелецкой казни», фрагмент, с которого всё началось? В 97-м году он хлопнул по родовой аристократии, показал им, что будет. В 99-м – по мятежным частям войска, по стрельцам. Да? Вот таким вот образом молодой, ещё совсем молодой царь, 30 ему не было, показывал на то, что он ни с кем миндальничать не собирается, и что он будет править достаточно жесткой рукой. Но при этом он не устраивал в отличие от Ивана Грозного, так сказать, превентивных казней. Да? Он казнил за что-то по его представлениям всё-таки совершённое, а не авансом как, так сказать, его далекий предок. Непрямой, но всё-таки они тоже… он тоже пращур, по крайней мере в пушкинском смысле этого слова.
С. Бунтман
―
Ну, что ж? Вот это дело. А мы обращаемся… Вот экспертиза здесь не… не казнимых, не казнивших произвести было нельзя. А вот у нас теперь будет основа дела экспертиза разная.
А. Кузнецов
―
Да, я подумал, что многие достаточно люди интересуются вот научной частью расследования преступлений. Вот соответственно для таких…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… людей подборка экспертиз.
С. Бунтман
―
Кстати, я тут посмотрел «Офицер и шпион», который «J'accuse»…
А. Кузнецов
―
Вот я собираюсь. Ага.
С. Бунтман
―
Да. Обязательно вот обратите внимание на экспертизу Бертильона, вот там обратите, кто не смотрел, а кто смотрел, вспомните. Вот. Суд над Мари Лафарж у нас, обвиняемой в отравлении мужа. И экспертиза здесь токсикологическая. Всё это происходило во Франция в 1840 году.
А. Кузнецов
―
Вот вообще все 5 день, они очень знаменитые, но это, наверное, самое знаменитое из них.
С. Бунтман
―
Ну, да. Да. Да. Суд над Адольфом Беком, обвинявшимся в серии обманов доверчивых женщин, Великобритания, 1898 год. Здесь экспертиза как раз почерковедческая и дактилоскопическая.
А. Кузнецов
―
Дело в том, что это дело о поразительном внешнем сходстве. Совершенно добропорядочный человек отсидел довольно долгий срок за то, что был невероятно похож на мошенника.
С. Бунтман
―
Вот. Суд над Чарльзом Стилоу, обвиняемом в двойном убийстве на ферме, где он работал, Соединенные Штаты Америки, 1915-й. Баллистическая экспертиза у нас здесь.
А. Кузнецов
―
Да, это вот на самом деле одно из тех дел, которое показывает, что баллистическая экспертиза может быть очень сложным делом.
С. Бунтман
―
Суд над Джорджем Джозефом Смитом, брачным аферистом, топившим жен в ванне, Великобритания, 1915 год. Судебно-медицинская экспертиза.
А. Кузнецов
―
Это сложнейшая экспертиза. Дело в том, что эксперты долгое время не могли понять, как собственно ему удается это сделать. А способ оказался очень простым и эффективным.
С. Бунтман
―
Да. Суд над сестрами Папен, убившими хозяев дома, в котором работали, Франция, 1933 год. И экспертиза здесь психиатрическая.
А. Кузнецов
―
Да, здесь очень тяжёлое психиатрическое дело и соответственно экспертиза.
С. Бунтман
―
Ну, что же? Дорогие друзья, голосуйте, выбираете. А мы ответим на ваш выбор в следующее воскресенье. Я прощаюсь со всеми. А Вы остаетесь?
А. Кузнецов
―
А я не прощаюсь. Я остаюсь…
С. Бунтман
―
Вы остаетесь…
А. Кузнецов
―
… в «Родительском собрании».
С. Бунтман
―
… на «Родительское собрание». Да, а дебаты знаменитые Соболь – Собчак под руководством Татьяны Фельгенгауэр сегодня в 18. Слушайте и смотрите. Всего доброго!