Суд над жандармским ротмистром Трещенковым по обвинению в превышении полномочий во время беспорядков на Ленских золотых приисках («Ленский расстрел»), Российская империя, 1914 - Не так - 2019-06-30
30.06.2019
Суд над жандармским ротмистром Трещенковым по обвинению в превышении полномочий во время беспорядков на Ленских золотых приисках («Ленский расстрел»), Российская империя, 1914 - Не так - 2019-06-30
Скачать
Сергей Бунтман
―
Добрый день всем! 12 часов 8 минут. Алексей Кузнецов…
Алексей Кузнецов
―
Добрый день!
С. Бунтман
―
… Сергей Бунтман. Марина Лелякова у нас звукорежиссер сегодня. И мы с вами разбираем Ленский расстрел. Вот ленские события. Вот. И над жандармским ротмистром Терещенковым. Здесь у нас дискуссия в чате…
А. Кузнецов
―
Трещенковым. Он… Трещенков он. Да.
С. Бунтман
―
Трещенков. Да. И ещё про это самое… про вэ, про все, про прибавление, про… Ну, естественно у нас прекрасный чат. И чат у нас единственное окно в мир…
А. Кузнецов
―
Оставшееся. Да. Потому, что…
С. Бунтман
―
И окно из мира. Не из Измира, а из мира.
А. Кузнецов
―
Мира.
С. Бунтман
―
Да. Вот. Так что, пожалуйста, широко пользуйтесь чатом, не только в личных целях, но и в общественных иногда. Вот прекрасно. И мы сейчас будем это разбирать на ленских золотых приисках. Ну, вот, Алёш, я бы хотел сразу вот… вот сначала. Вот ведь это же клюква на счёт того, что псевдоним-то Ульянова оттуда?
А. Кузнецов
―
Абсолютная клюква.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И это страшно не вызывает никаких сомнений, потому что…
С. Бунтман
―
Потому, что он раньше ведь подписывался…
А. Кузнецов
―
В 1901 году впервые употребление…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… зафиксировано псевдонима Н. Ленин. Иногда расшифровывают Николай. Нигде такой расшифровки нет. Псевдоним только буква «н» с точкой…
С. Бунтман
―
Н. Да, только буква «н». Да.
А. Кузнецов
―
Да. А потом уже…
С. Бунтман
―
… один.
А. Кузнецов
―
Да. Появилось уже вот это вот такое собирательное, – да? – которое сам Владимир Ильич принял и начал подписываться В. И. Ульянов, в скобочках Ленин.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
Ну, это напоминает историю с псевдонимом Максим Горький, в которой Алексей Пешков превратился в Алексея Максимовича Горького.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
С Михаилом Евграфовичем Салтыковым-Щедриным, который Михаил Евграфович Салтыков или Н. Щедрин. То есть это очень распространенная история.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
В ней ничего такого…
С. Бунтман
―
А притянули же нашего соседа-то Михаила Франковича Ленина…
А. Кузнецов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Премьера малого… Премьера Малого театра. Он сказал: «Да помилуйте…»
А. Кузнецов
―
Знаменитая история. Да.
С. Бунтман
―
… псевдоним был ещё когда?
А. Кузнецов
―
«Не трогать. Явный дурак», - говорят, была наложена резолюция.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да. Значит, я, надо сказать, в этим делом в очередной раз наступил не в первый раз на одни грабли, ну, вот я продолжаю это делать упорно. Значит, есть книга. Она довольно большим тиражом вышла несколько лет назад из разряда вот «100 великих». Да? И вот сибирский писатель, энергетик по образованию, Виррель Ломов написал «100 великих судебных процессов» зачем-то. И там очень много и неточностей, и прямых ошибок. Ну, вот я понадеялся на то, что, так сказать, в вопросах факта, там крупного факта ошибок не будет. Цитирую: «Было возбуждено дело против главного виновника происшедшей бойни, ротмистра Трещенкова. Разбирательство и суд над ним длились 2 года. Покровительство Николая II помогло избежать ротмистру наказания, он был разжалован в рядовые, зачислен в пешее ополчение, с которым попал на фронт, где и погиб в 1915 году». Вот по краям нормально. В середине – все не так. Действительно следствие против Трещенков было начато. Оно действительно длилось 2 года. Он действительно попал на фронт и на фронте 15 мая 15-го года погиб. Все, что в середине, насчёт покровительства Николая II, насчёт разжалования в рядовые – это все не так. Да и насчет суда тоже. Суда не было.
С. Бунтман
―
Пропаганда.
А. Кузнецов
―
Да. Почему не было, сегодня с вами разберемся обязательно. Но сначала про Ленский расстрел. Значит, компания ленских приисков, она вообще очень старая. Она возникла еще в первой половине ХIХ века, когда было найдено… на притоках реки Лены было найдено золото. И эта компания довольно долго была бездоходной. Не скажу, убыточный, но доходов она серьёзных не приносила. В… На рубеже веков… Да, ее в конце ХIХ века приобретают очень известные российские предприниматели, бароны, правда, бароны они не Российской империи, они бароны прусские, но с разрешением именоваться баронами в Российской империи тоже, еврейского происхождения Гинзбурги. Они отметились… Вот историю гинзбургского предпринимательства можно изучать как историю российского предпринимательства, потому что как только что-то становилось, выходило на первый план, тут же Гинзбурги оказывались в этом. Начиналось с винных и водочных откупов.
С. Бунтман
―
Вот кто споил Россию.
А. Кузнецов
―
Ну, естественно. Знали бы Вы, какие речи Марков Второй произносил в IV Государственной думе…
С. Бунтман
―
О, да!
А. Кузнецов
―
… в связи с этим, разумеется.
С. Бунтман
―
А все-таки он был правее стенки даже…
А. Кузнецов
―
Он был гораздо правее стенки…
С. Бунтман
―
Правее стенки.
А. Кузнецов
―
… причем самой правой стенки. Да.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот. Ну, он был просто человек, так сказать, на мой взгляд…
С. Бунтман
―
Не очень здоровый.
А. Кузнецов
―
… не очень здоровый. Да. И, значит, как только пошёл бум сахарной промышленности, они влезли… один из Гинзбургов, их было много, влез в, значит, сахар. Дальше железные дороги, и мы видим Гинзбургов железнодорожными подрядчиками. Параллельно Банковское дело, и мы видим Гинзбургов банкирами. Они, конечно, в принципе вот в основе своей банкиры, которые все время искали, во что инвестировать. И в частности одна из ветвей вот этого разветвленного рода в конце ХIХ века начинает инвестировать в ленские золотые прииски. Инвестируют они, надо сказать, широко и, что называется, по-современному. То есть значительная часть инвестиций шла не в тупое механическое расширение дела: там нанять еще рабочих, завести ещё тачек – да? – там, сказать, поставить ещё промывочных лотков на каких-то там ручьях. Нет. Строятся железнодорожные ветки от удалённых приисков к речным портом, где производится вывоз. Одна из этих веток будет первой в России электрифицированной железной дорогой. То есть строится не просто, но еще и достаточно современно. Строится электростанция для того, чтобы снабжать, значит. Строятся целые поселки для рабочих. Но все равно все эти инвестиции не дают прибыли, и тогда Гинзбурги, понимая, что, ну, нельзя долго вкладывать в дело, которое тем не менее не приносит никаких серьезных доходов, они… акционер… Они проводят акционирование. И такая сделка, ну, сделкой века её назвать нельзя, конечно, но очень крупная сделка. Возникает английская акционерная компания «Lena Goldfields». И вот эта «Lena Goldfields» покупает значительную часть пакета акций соответственно ленских приисков.
С. Бунтман
―
Так.
А. Кузнецов
―
Но управление, оперативное управление все равно остается в руках российских предпринимателей, потому что английский инвесторы, они понимают, что если они сейчас сюда, в Сибирь, приедут и начнут пытаться руководить, толку от этого не будет. Значит, они осуществляют финансовый контроль. А, значит, непосредственно оперативный контроль осуществляет один из Гинзбургов, но у него есть, можно сказать, управляющий, необычайно могущественный человек. Значит, коммерц-советник… Коммерции советник Белозёров. Вот, что о нём пишет консервативнейшая и в это время уже не просто консервативнейшая, а же реакционнейшая газета «Новое время». Это уже не Суворин-старший. Это уже Суворин-младший, дофин. То есть совсем уже слетели с нарезки. И примерно… Вообще эта газета в унисон с Маркова Вторым дует. Ну, вот, что они пишут о Белозёрове: «Это царь тайги. Такие встречи и проводы, какие устраиваются Белозёрову при его приездах и отъездах с приисков, в России устраивают только членам царской семьи. Флаги, триумфальные арки, транспаранты, гирлянды зелени и сотни электрических ламп пестрят на пути полновластного распорядителя судеб целых тысяч людей. Чиновники пред ним молчат, его служащие благоговеют». Это все вообще напоминает вот в «Архипелаге ГУЛАГ» описание некоторых хозяев тайги более позднего времени, когда тот же Френкель, например, – да? – как он, так сказать, приезжает с инспекцией на очередную какую-нибудь там… И, значит, в том числе инвестиции идут в рабочую силу. Всего на ленских приисках работает около 6 тысяч мужчин и неучтенное, неопределённое, но, видимо, сопоставимое количество женщин и подростков.
С. Бунтман
―
Ну, это все вольнонаемные или…
А. Кузнецов
―
Это в основном вольнонаемные. Их вербовали через Министерство внутренних дел. Это явно какие-то личные связи и какие-то явно отступные чиновникам МВД. Но их вербовали просто по тому, что, ну, понятно, у МВД широкие вербовочные возможности, скажем так. Их вербовали и предлагали им, на первый взгляд, очень хорошие условия. Им подъемных рабочим платили сразу 135 рублей. Для понимания масштаба цен: вот самый дешевый труд в промышленности, я не беру сейчас всякое кустарное ремесленное производство, в промышленности в начале ХХ века, в текстильной, там были самые низкие заработки, рабочий получал 17-20 рублей в месяц. Значит, 135 рублей – это полугодовое жалование. И понятно, что на это многие люди велись. Но дальше, когда рабочий туда пребывал, он попадал практически в полурабство. В чем оно заключалось? Во-первых, контракт заключался на год – с октября по октябрь. Почему с октября по октябрь? Потому, что большую часть первого полугода после подписания контракта рабочий оттуда просто выехать не мог. Вот он к октябрю туда добирался и дальше…
С. Бунтман
―
А потом все, да?
А. Кузнецов
―
И дальше все до, так сказать, весны он практически выбраться оттуда уже не мог. То есть пока не начиналась навигация… Ну, что пешком – что ли? – по льду идти…
С. Бунтман
―
Ну, нет, конечно.
А. Кузнецов
―
Естественно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
А железные дороги, они между приисками, портами, но нет, они не доходят до Транссиба. Да? То есть так не выберешься. Значит, дальше. С разрешения администрации прииска можно было взять с собой семью. Но вот здесь был пункт о том, что эта семья, если ее брали с собой, становилась практически бесправна. Вот цитирую дословно, что рабочие будут показывать на следствии: «Пришедших с нами женщин и подростков обязуемся, по требованию управления, посылать на работу, отказываться от которой прибывшие с нами члены семьи не в праве, в противном случае подлежат удалению с приисков; в случае неисполнения со стороны мужа (отца или брата) на удаление семьи с приисков по предложению управления, управление в праве рассчитать рабочего, как нарушившего контракт». То есть они становятся заложниками.
С. Бунтман
―
Ну, это… это… Да.
А. Кузнецов
―
Это действительно рабство. Есть, так сказать, в материалах, там две следственных комиссии будут параллельно этим всем заниматься, одна официальная сенатора Манухина, другая неофициальная во главе с Керенским, показания женщин производят даже более страшное впечатление, чем показания мужчин, потому что, ну, у мужчин, понятно, тяжелейшие условия работы, техника безопасности на пещерном уровне, произвол мастеров. Это все предсказуемо. А у женщин все это же самое и плюс ещё постоянно история охоты голодных начальников на этих женщин, как заставляли там приходить, как угрожали, что если женщина там не согласиться, то вот на основании этого пункта и её и всю её семью выгонят с приисков. Плюс еще система оплаты. Значит, система оплаты. Вот…
С. Бунтман
―
Да, кстати. А на берегу это было известно, что семья в таких условиях? Если человек берётся с собой семью, рабочий, то она в таких условиях уже принудительного труда…
А. Кузнецов
―
В общем, видимо, да. Видимо, да. Но люди… Люди же были не избалованы. Да? Это для нас сейчас звучит ужасно. А крестьяне думал, ну, хорошо, баба тоже работать будет, тоже какую-то копейку там. Этот балбес двенадцатилетний тоже там несколько копеек в день будет зарабатывать.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Известно же, что когда в начале 90-х годов при Александре III появилось первое рабочее законодательство, которое в том числе запрещало детский труд, недовольны окажутся рабочие. Как это так? Что? Теперь нельзя этого, значит, бугая двенадцатилетнего на завод отправить работать? Он будет продолжать на шее сидеть…
С. Бунтман
―
… лишать семью заработка…
А. Кузнецов
―
Да. И хлеб просто так жрать даром. Да? Это в деревне можно там подпаском как-то пристроить. Да и потом всегда есть работа на своем как бы, что называется… А в городе-то он же… Что? Ему уже 12 лет, а он всё ещё у меня на шее. И здесь, видимо, та же самая логика. И плюс ещё то, как выплачивалась заработная плата, это впрочем тоже было распространено и в европейской России. Значит, зарплаты были формально сравнительно неплохие. Рабочий на промывке получал 30-35 рублей в месяц, а в механических мастерских, где профессиональная элита, там 50-55. Но в механических мастерских проблем особенных не было. Они работали в относительно приличных условиях и жили тоже. А вот на промывке – 30-35. Это средняя зарплата российского рабочего по промышленности. Но дело в том, что, во-первых, российский рабочий в каком-нибудь там Петербурге или Москве, или под Москвой эти деньги получал, а здесь вычитали за квартиру, за барак, в котором эти рабочие…
С. Бунтман
―
Так.
А. Кузнецов
―
… жили в плохих очень условиях. Комиссия потом зафиксирует, что только 10% жилого фонда напоминает жилье, а все остальное – чёрт знает что. Значит, вычитали за каждый чих. Чудовищные штрафы. Плюс ещё по договору 4-я часть зарплаты хранилась на счету в управлении. Её не выдавали на руки. И вот именно на крючок этой десятки, условно этого червонца в месяц, рабочего тоже подвешивали, потому что если его выгоняли с приисков…
С. Бунтман
―
То он этого не получал.
А. Кузнецов
―
… с большой… с большой долей вероятности ему просто этого не отдавали. Дескать, иди отсюда. Вот, что у тебя на руках есть, с тем и уходи.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
А с кем, как бодаться? Да? Кому жаловаться? Никакой особенной рабочей инспекции не было. На весь этот огромный Иркутский округ был… А до Иркутска, между прочим, полторы тысячи верст. Был окружной инженер некто Тульчинский, который в этой всей истории сыграет не очень понятную роль. То ли он искренне рабочих жалел, кто-то его провокатором называет. Не разобраться. Не о нём сегодня речь. Хотя у нас будет в том числе здесь и его портрет тоже. Но вот здесь будет сейчас… Можно пролистать несколько картинок. Это вот акции…
С. Бунтман
―
Это вот…
А. Кузнецов
―
… этих самых «Lena Goldfields».
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
А дальше будут фотографические портреты. Вот это родственники над жертвами, над убитыми жертвами расстрела. Это фотография 12-го года.
С. Бунтман
―
Сколько ж народу было?
А. Кузнецов
―
Значит, по официальным данным, вот которые будут в полицейских отчётах – 170 убитых и умерших, и 372 раненых. Но все рабочие показывают, что не менее 250 убитых и умерших в лазаретах или по дороге вот по количеству там вдов, оставшихся и сирот. Вот условия вот следующие, значит… Вот, собственно говоря, вот их привезли. Вот они выгружены на берег, по реке привезли. Вот, собственно говоря, эти люди, которых сюда…
С. Бунтман
―
На пристани они еще, да?
А. Кузнецов
―
… навербовали. На пристани. Да. Вот мелькают платочки женские. То есть женщин было довольно много, потому что…
С. Бунтман
―
Вон дети тут сидят…
А. Кузнецов
―
Дети. Да. Дети, подростки…
С. Бунтман
―
Дети там в 1-м ряду сидят…
А. Кузнецов
―
Да! Они тоже естественно будут работать на всяких там подсобных работах. Женщинам платили 60-80 копеек в день, подросткам платили до полтинника. Рабочий день по соглашению. Значит, если односменная работа, то 12 часов. Если 2-сменная, то 11 часов. Если 3-сменная, круглосуточная, тогда 8-часовые три смены. Но дело в том, что всячески управление подталкивало к тому, чтобы люди выходили на сверхурочные работы. И была объявлена так называемая… Ну, в общем, что-то вроде свободной охоты. Вот ты в шахте отработал смену, а дальше ходи, гуляй, ищи самородки. Самородное золото мы у тебя принимаем по 90 копеек/грамм. Несколько человек, нашедших крупные самородки действительно разбогатели. И это подстегивает людей… Ну, мы же все Джека Лондона читали. Да? Вот эта золотая лихорадка, она подстегивает людей, особенно в летнее время, когда день практически ничем неограниченный, вот он отработает там 11 часов, отстоит по колено в воде на этом промывочном лотке, а потом ещё ходит по берегу, лаптями ковыряет, соответственно вдруг повезёт. Вот повезло же кому-то там на соседнем прииске месяц назад, а вдруг мне повезёт. Плюс ещё вот то, что станет одним из поводов… Это было… Я очень хорошо помню, когда я учился в школе, объяснялось чуть ли не как главный повод к этому самовозмущению рабочему. Это то, что как всегда в таких замкнутых районах был большой соблазн у управления поиграть со всякими купонами. То есть часть зарплаты выдавалась не деньгами, а выдавалась специальными талонами в лавку, где… Лавка естественно принадлежала управлению и…
С. Бунтман
―
На монопольные цены.
А. Кузнецов
―
Монопольные цены, и черт знает какой товар. Вот само возмущение в феврале 12-го года начинается, по многим свидетельствам, с гнилого мяса. По одной версии какая-то женщина в лавке купила кусок мяса, а потом, присмотревшись, обнаружила, что это конина, причём уже червивая. По другой – вроде как в рабочей столовой выловили там конское копыто из борща. Очень все это напоминает, конечно, историю броненосца «Потёмкин». Но нельзя исключать, что это все не легенда, а действительно вот реальный случай. Обстановка была настолько перегретая, что это вызвало взрыв, причем практически забастовка за считанные там пару недель охватила все шахты этого очень большого района. Значит, 20 февраля 12-го года рабочие к этому времени уже неплохо сорганизовавшаяся, у них стачечный комитет, кстати, принявший несколько очень разумных решений, в частности про сухой закон. Дело в том, что сухой закон и так был. Официально на прииске был сухой закон. Ни одна лавка спиртным не торговала. Но ещё 85-м году Владимир Галактионович Короленко написал рассказ, главный герой которого спиртаноша как раз на этих ленских приисках. То есть целая категория людей занималась тем, что контрабандой проносила во всяких там горелках и так далее, проносила спирт. Очень часто они становились жертвой и грабителей, и конкурентов, и просто озверевших, хотевших выпить рабочих. Ну, вот такая вот рискованная профессия. Так вот стачечный комитет объявил фактически сухой закон. Да? То есть борьбу вот этим нелегалам, которые таскают спирт. И в конце концов выработали требования. Всего их было 22, но все я зачитывать не буду, конечно. Что они требуют? Восьмичасовой рабочий день, увеличение зарплаты на 30%, отмену штрафов, отмену расплаты талонами, признание рабочей комиссии, которая бы следила за правильностью замера забоев. То есть они требуют рабочего контроля над нормировщиками, которые считают…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… как Бог на душу положит. Увольнение рабочих с согласия только этой же самой рабочей комиссии. То есть профсоюз. Они, в общем…
С. Бунтман
―
Нормальный профсоюз.
А. Кузнецов
―
Нормальный профсоюз.
С. Бунтман
―
Вот пока то, что ты читаешь, это…
А. Кузнецов
―
Да, абсолютно нормальный…
С. Бунтман
―
… нормальные профсоюзные требования.
А. Кузнецов
―
Неприкосновенность делегатов. То есть вот этого же профсоюза, – да? – чтобы их администрация не трогала. Вежливое обращение идёт 8-м пунктом. Улучшение медицинской помощи. На все вот эти 8, а на самом деле в 2-3 раза больше людей на приисках, тысяч я имею в виду, три врача. Всего. Оплата сверхурочных работ по соглашению, выдача расчетных книжек на руки, регулярная уплата денег за дни болезни. То есть оплата по нетрудоспособности. Увольнение 27 конкретных представителей администрации. Вот это основные требования, которые они выдвинули. Ни одного политического, даже приблизительно.
С. Бунтман
―
Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Ленские события 1912 года. Мы продолжим через несколько минут.**********
С. Бунтман
―
Ну, что ж? Мы продолжаем вот расследование событий ленских. Вот это Ленс, то, что вы увидели, это о ленских приисках золотых. Что произошло? Вообще суровые условия. Условия не те, которые рабочие выдвинули, а условия жизни. Вообще интересно, это вот государственная такая вот част… большая монополистическая, не столько государственная, но у нас все почти государственное…
А. Кузнецов
―
Там все очень срослось с государством.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Это будет видно…
С. Бунтман
―
Но вот эта государственная вот золотодобыча. Ведь это у нас? Или так везде было? Ведь, по-моему…
А. Кузнецов
―
Нет. Ну, вот я… Я не специалист, но я сужу по тем же самым рассказам Джека Лондона…
С. Бунтман
―
Джека Лондона и прочим. Да.
А. Кузнецов
―
Да. Это все совершенно…
С. Бунтман
―
… совершенно. Да.
А. Кузнецов
―
Да. Совершенно частная инициатива и…
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
… доведенная до таких прям крайностей…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… этой частной инициативой…
С. Бунтман
―
Делянку сделал, да?
А. Кузнецов
―
Да, да.
С. Бунтман
―
И твое дело выжил ты, не выжил…
А. Кузнецов
―
Да. Абсолютно. Да.
С. Бунтман
―
… это твое собственное дело. Но вот здесь, когда это государственная… это большое предприятие…
А. Кузнецов
―
И в Доусоне, как ты помнишь, абсолютно рыночные отношения…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да. Никаких этих самых…
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
… попыток монополизировать что-то…
С. Бунтман
―
Конечно, куча криминала…
А. Кузнецов
―
… кроме торговли мороженными яйцами. Да.
С. Бунтман
―
Да. Но как-то да.
А. Кузнецов
―
А вот тут… Значит, тут и появляется на месте, значит, всех этих событий злополучный жандармский ротмистр Трещенков. Он вообще из военных, причем из элиты такой. Он закончил свое время… Он александрон. Он закончил Александровское военное училище.
С. Бунтман
―
Да что ж он…
А. Кузнецов
―
И ушел в жандармы довольно быстро.
С. Бунтман
―
Что ж он в жандармы-то?
А. Кузнецов
―
Довольно быстро. Он прослужил…
С. Бунтман
―
Как-то не очень хорошо смотрелось…
А. Кузнецов
―
Он прослужил лет 6 в полку, а дальше вышел в жандармы. Это история, я имею в виду не конкретно его, а вот эта история с переходом из армии в жандармы, она описана. Значит, в армии таких людей презирали, значит, последним, что называется, презрением, потому что это либо карьеристы, либо за деньгами. Жандармские офицеры получали значительно больше армейских офицеров, а расходов у них, кстати, было меньше плюс секретные фонды, плюс всякие другие фонды, плюс все прочее. Ну, и наконец в жандармы нередко уходили те, кому уже пора было собирать манатки и уходить из полка из-за каких-то неблаговидных вещей. А вот перейти в жандармы вроде как с чистого листа начинаешь жизнь. Трещенков сделал в жандармском корпусе довольно стремительную карьеру. В 905-м году возрасте всего 30 лет и всего три года, как служа по жандармскому ведомству, он уже начальник Нижегородского охранного отделения. В Нижнем Новгороде в Сормово революция 1-я очень была заметна. И вот Трещенков прославился, и есть основание полагать, что он таким образом пытался замять вопросы, которые уже возникли у ревизионной комиссии по всяким там денежным делам к нему, значит, он пытался замять это все очень громким поведением. Он из артиллерии обстреливал вокзал в Сормово, потому что там якобы рабочая дружина заперлась. На самом деле очень сомнительно, что вообще кто-то был. Нет, там несколько человек нашли потом под развалинами, но, значит, неизвестно были ли они боевиками, скажем так. Значит, он прославился какими-то там ночными рейдами по Нижнему Новгороду. Потом когда его убрали от греха, он дальше в одном из монастырей обнаружил якобы заложенную революционерами бомбу. Судя по всему, его же люди её туда, так сказать, и заложили, чтобы он её там обнаружил.
С. Бунтман
―
Какой-то классический очень человек…
А. Кузнецов
―
Классический жандарм. Его повышали, перевели в Москву. А дальше из Москвы перевели помощником начальника жандармского отделения всей Иркутской губернии. Вот в этом качестве он, собственно говоря, и прибывает на прииске, где уже идёт стачка. То есть он там новый человек. Он там собственно оглядеться не успел. У нас есть единственная, очень плохая его фотография. Другой… Это вот уже похороны жертв естественно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Это вот условия работы на самих приисках здесь. Вот. Это тоже вот прииски. Это Керенский там…
С. Бунтман
―
Да!
А. Кузнецов
―
… на ленских приисках, глава вот этой общественной комиссии по расследованию происходящего, Думской комиссии. Вот это, чтобы вы себе представляли, какой огромный район занимают эти прииски. Да? Это…
С. Бунтман
―
… тут. Да.
А. Кузнецов
―
Да. По… Там сотни километров. Да?
С. Бунтман
―
Ого!
А. Кузнецов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот. Вот эта промывка собственно открытым способом прямо на ручьях. И вот должен тут где-то поблизости… Это один из Гинзбургов. Вот Трещенков сидит.
С. Бунтман
―
А!
А. Кузнецов
―
Вот он сидит в этих самых повозках.
С. Бунтман
―
А! Вот!
А. Кузнецов
―
Вот эта единственная…
С. Бунтман
―
В шинели, в папахе…
А. Кузнецов
―
Ну, потому, что весна…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да? Это уже, так сказать, апрель. Уже всё тает. Но вот никакой более достоверной фотографии его нет.
С. Бунтман
―
Просто вообще?
А. Кузнецов
―
Вообще нет. Это при том, что об этом человеке писали Ленин, Троцкий и Сталин, упоминали его в своих трудах. Да? То есть понятно, что в советское время нашли бы фотографию, если бы она была, хотя бы для иллюстрации, значит…
С. Бунтман
―
Ну, что мы видим…
А. Кузнецов
―
… трудов классиков.
С. Бунтман
―
… у него достаточно серьёзные, наверх закрученные, пышные усы.
А. Кузнецов
―
Это положено. Жандармскому офицеру без усов почти невозможно было. И 4 апреля, когда был арестован… Накануне был арестован стачечный комитет тем же самым Трещенковым, и рабочие числом около тысячи человек… Потом в отчетах будут писать 3 тысячи, 4 тысячи. Половина всех поисковых рабочих. Они не могли собраться в одном месте. Около тысячи человек пошли этих своих товарищей, арестованных, значит, выковыривать. И вот тут Трещенков, у которого под командой была рота солдат, 110 человек, и пара дюжин жандармов, он преградил рабочим дорогу, и собственно случилось вот то, что случилось. К рабочим вышел тот самый инженер Тульчинский, который попытался их уговорить: «Братцы, да расходитесь. Да мы разберёмся. Да правление, значит, вот оно ни… как бы не настроено там крайние меры принимать». Как потом будет Трещенков, значит, показывать вот якобы толпа продолжала напирать и оказалась в непосредственной близости от солдат, и поэтому он дал приказ стрелять для того, чтобы солдат защитить, поскольку, значит, по его отчету там этих самых рабочих было в 30 раз больше, чем солдат и жандармов. Обе следственной комиссии и официальные члены госсовета Манухина, и общественная Керенского установили, что к моменту, когда солдаты начали стрелять, между ними и рабочими было по меньшей мере 250 метров глубокого рыхлого снега. То есть ни о каком внезапном, стремительном нападении речь идти не могла. Да? Первым рядам для того, чтобы преодолеть это расстояние нужно было несколько минут по крайней мере. Да?
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
То есть ни о какой панике, ни о каком там этом самом… Якобы когда толпа, значит, под выстрелами разбежалась, на месте нашли там заточки, металлические штыри, дубинки. Ничего подобного. Нашли несколько обломков кирпича. Не исключено, что это остатки дробленого кирпича при засыпке дороги, значит, подобранного, и две или три палки. Похоже, что не дубинки, а именно палки, на которые люди опирались. Они шли довольно издалека. Во всех отчетах пытались естественно создать ощущение, что рабочие напали на войска, поэтому войска оборонялись. Но следственная комиссия установила, что стрельба продолжалась, когда люди уже побежали. При первом залпе многие люди легли. Потом они встали и побежали, и им стреляли в спину. То есть очень многих людей убили, когда они уже убегали. И явно совершенно, солдаты стреляли не беспорядочно. Это признает даже отчет Манухина, что они стреляли порциями, залпами. А эта стрельба производится по команде. В общем, Трещенкова и ещё одного офицера вызвали… сначала отстранили от дел там, в Иркутске, потом вызвали в Петербург. 2 года он находился под следствием. Значит, под следствием он находился достаточно… точнее вёл себя достаточно оригинально в это время. Вот в прошлом году в РГГУ, в историко-архивного институте была защищена кандидатская диссертация по истории, которая называется «Отдельный корпус жандармов и российское общество в 1880-1917 годах». Написала ее Анна Михайлова Лаврёнова. И вот там приводится совершенно замечательный эпизод со ссылкой на дела государственного архива Российской Федерации. В 13-м году, находясь под следствием, Трещенков в Петербурге «со своим приятелем-повесой, корнетом запаса князем Нижерадзе, в компании студента Петербургского университета Гренстранда и дворянина Гофмейстера, известного шулера, 21 января 1913 года отправилась на автомобиле в кафе-концерт «Эльдорадо» (Лиговка, дом 42), - замечательный район, да? - где они заняли сперва директорскую ложу, а затем переместились в отдельный кабинет… были вызваны певицы, заказано 4 бутылки водки, 2 бутылки пива и 8 бутылок шампанского». А дальше случилась драка на 2 персоны между Трещинковым и Нижерадзе. Газеты сначала распустили слух, что Трещенков пьяным начал болтать о своих подвигах, а благородный грузин Нижерадзе не вынес, так сказать, этого описания убийств безоружных рабочих и обнажил против него оружие. Но потом была проведена внутренняя проверка, которая показала, что драка возникла из-за того, что Трещенков уже за всех заплатил, и тут Нижерадзе потребовал ещё шампанского, а Трещенков сказал, что он платить за это шампанское не будет. На что князь Нижерадзе заорал: «Я был, есть и буду благородный человек, а ты был, есть свинья», побил его плашмя саблей, в результате чего и случилась вся эта штука. Только что назначенный директором департамента полиции генерал-майор Джунковский, блестящий гвардейский офицер…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… который вообще в полном обалдении пребывал от того хозяйства, которое он получил вот со всеми этими вот Трещенковыми и Мясоедовыми, и прочей жуликоватой публикой, наложил резолюцию: «Оставить на службе ротмистра Трещенкова не нахожу возможным, иметь такого офицера — позор для корпуса жандармов. Могу только удивляться, как всё могло оставаться безнаказанным столь долгое время и как Департамент полиции мог прикрывать столь позорные поступки». То есть Трещенкова не следствие уволило. Его с жандармской службы выгнал его начальник.
С. Бунтман
―
Джунковский.
А. Кузнецов
―
Джунковский. Но никакого разжалования в рядовые не было. Его уволили в запас и приписали к этому самому ополчению. Это такая форма нахождения в запасе было в то время. А дальше вопрос отдавать его под суд или нет, всё-таки следствие более или менее закончено. И дальше начинается бодание между судебным ведомством и Министерством внутренних дел. Судебное ведомство говорит: «Давайте его судить». Причем за две, казалось бы, взаимоисключающие вещи: ему предъявляют и превышение полномочий, и не исполнение полномочий. Но в данном случае это логично…
С. Бунтман
―
А это нормально.
А. Кузнецов
―
Абсолютно.
С. Бунтман
―
Здесь абсолютно нормально.
А. Кузнецов
―
Вот…
С. Бунтман
―
То есть он не выполнил…
А. Кузнецов
―
Что-то он не сделал. А что-то, что он сделал…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… было сделано им преступно. И судебное ведомство всерьёз подготовило документы. А вот министр внутренних дел Муравьев… Ой, извините! Маклаков, конечно. Маклаков. Это не знаменитый адвокат Василий Маклаков. Это его брат Николай. Маклаков выкручивается и не хочет его отдавать под суд. Потом в 17-м году следственной комиссии Временного правительства…
С. Бунтман
―
Ну, вот эта чрезвычайная следственная комиссия…
А. Кузнецов
―
Да, муравьевской комиссии. Да.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
Где Блок был секретарем.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Он будет показывать, что вот здесь не может быть виновным один жандармский ротмистр, что вот местные золотопромышленники тоже виноваты, и что я не хотел, значит, его отдавать под суд, потому что уже началась война, ну, и пусть офицер идёт, типа сражается на поле боя. Что его под суд-то отдавать? В общем, юлит, выворачивается. И вот здесь, собственно говоря, трудно сказать, кто принимает решение, но утвердил его действительно Николай II, но он утверждал в то… в те месяцы, это начало войны, он таких решений утверждал километры целые каждый день. Да? Поэтому понятно, что он не вникал в эту историю. Но Трещенкова не просто отправляют на фронт, а с повышением. Он подполковником уйдёт.
С. Бунтман
―
Опа!
А. Кузнецов
―
То есть в следующем чине.
С. Бунтман
―
Да, следующий…
А. Кузнецов
―
Да. Из ротмистра он, значит, в подполковники. Ну, и дальше действительно 15 мая 15-го года на австрийском фронте он вел свой батальон, которым он командовал в атаку, получил пулю в лоб. Награждён посмертно георгиевским оружием. Об этом есть документы в Георгиевской… Думы георгиевских кавалеров. Это несомненно. Почему в результате получился пшик из дела именно Трещенкова? Дело в том, что он получился фигурой во всем этом деле, которая с точки зрения левых, причём я имею в виду и умеренно левых, вроде Керенского, – да? – который пока вполне умеренно левый, с точки зрения левых, он воплощение того зла, но зла гораздо большему. Он просто олицетворение порядков, которые там имелись и так далее. А с точки зрения крайне правых, вот их точку зрения Марков Второй в частности озвучит, он несчастный русский офицер, которого пытаются сделать стрелочником еврейские банкиры Гинзбурги.
С. Бунтман
―
Ну, понятно.
А. Кузнецов
―
И если вы зайдёте сегодня на полупочтенной сайт «Русклайн», вы прочитаете естественно продолжение всей той же самой… Благородной русский офицер пострадал из-за…
С. Бунтман
―
Ну, ясно. Да.
А. Кузнецов
―
… им прикрылись соответственно жиды проклятые. Вот так никуда… Прошло 100 лет, никуда все это не делось. Число Марковых продолжает умножаться, как мы знаем. Вот. И в результате по нему не случилось консенсуса, вот что с ним делать. Плюс МВД не хочет его отдавать, потому что фигуру он, судя вот по этому эпизоду, действительно настолько малоприятная. Надо понимать, что он гуляет и платит за шампанское в дорогом борделе за всю компанию при том, что у него в провинции бедствует жена с тремя детьми. Он им денег не посылает. И он уже половине Петербурга задолжал. То есть это человек нечистоплотный во всех вопросах, включая денежный. И поэтому МВД не столько бережет его, он, видимо, никому даром не нужен, сколько МВД понимает, что если сейчас это все раскрутить с подробностями, ну, такая неприглядная картина вот этого среднего жандармского офицерства вылезет, что, ну, что называется…
С. Бунтман
―
Ну, здесь… Здесь, я бы сказал, что из среди принимающих решение именно, не расследующих, потому что там комиссия поработала, судя по всему…
А. Кузнецов
―
Две комиссии поработали хорошо…
С. Бунтман
―
… профессионально.
А. Кузнецов
―
И прокуроры Иркутского областного суда хорошо поработали.
С. Бунтман
―
А среди принимающих решение здесь самая какая-то такая фигура, вызывающая уважение – Джунковский.
А. Кузнецов
―
Да, да. Джуковский…
С. Бунтман
―
Что он еще может сделать? Он выше… вышибить просто вот в зад коленкой.
А. Кузнецов
―
Ну…
С. Бунтман
―
И все.
А. Кузнецов
―
… Джунковский, мы знаем, мы же об этом говорили, когда дело там курловское и так далее было. Джунковский действительно обалдел от порядков, которые он увидел в политической полиции. Они настолько вот его прямому и довольно честному характеру это все претило, что он…
С. Бунтман
―
Ну, все… Да? Все, включая провокаторов…
А. Кузнецов
―
Да, именно.
С. Бунтман
―
… провокаторство…
А. Кузнецов
―
И провокаторство, и воровство…
С. Бунтман
―
Создание террористических…
А. Кузнецов
―
… подкупы…
С. Бунтман
―
… групп. Вот.
А. Кузнецов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Абсолютное разложение…
А. Кузнецов
―
Совершенно…
С. Бунтман
―
… которое было…
А. Кузнецов
―
Совершенно…
С. Бунтман
―
Джунковский сделал, что мог.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Да. Ну, вот… Вот такое дело. Ну, конечно… Что-то поменялось на самих приисках?
А. Кузнецов
―
На самих приисках поменяется очень немногое. Они в короткий период НЭПа будут возвращены «Lena Goldfields», и там ещё побудет немножко капитализма. А в середине 30-х там будут разгонять рабочее волнение уже советская власть похожими методами, но, правда, не с таким количеством жертв. Но в Бодайбо будут волнения с расстрелами.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Кузнецов
―
Ничего не изменится, судя по всему.
С. Бунтман
―
Так что не изменится. Ну, вот видите, это вот здесь говорят: «А дело интересное, а суда опять нет», - нам пишут в чате. Да, вот так произошло…
А. Кузнецов
―
Ну, это я виноват действительно. Да.
С. Бунтман
―
Ну, и что нет суда? Но есть расследование, которое очень показательное. Причем расследование, скажем так, государственное и, скажем так, земское расследование.
А. Кузнецов
―
Да!
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И отсутствие суда в данном случае – это тоже своего рода судебное решение, такое квазисудебное.
С. Бунтман
―
Да…
А. Кузнецов
―
Он не просто не случился…
С. Бунтман
―
Это уходящая в песок… При этом отсутствие нормальных профсоюзов и здесь образование очень грамотных профсоюзных требований, которые были в таких диких местах и очень грамотные требования.
А. Кузнецов
―
И это во многом…
С. Бунтман
―
… перечитали…
А. Кузнецов
―
… свидетельствует о том, что дремучесть российского рабочего класса в начале ХХ века уже сильно преувеличена.
С. Бунтман
―
Да уже… уже…
А. Кузнецов
―
Они уже не такие дремучие.
С. Бунтман
―
Уже нет. И на ряду с революцией и восстаниями плюс манифесты уже… уже это какой-то… и плюс ещё предприниматели нормальные, которые работают, это все создало…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… достаточно условия профсоюзные. Условия только! А не сами профсоюзы.
А. Кузнецов
―
Ну, да.
С. Бунтман
―
Ну, вот давайте мы вам предложим наших повторников. Это вторые места в голосованиях. И здесь мы вынимаем прах нечастый, голову Анны Болейн первым по обвинению в неверности королю, инцесте и государственной измене. Все одно и то же, в общем-то…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Все про одно и то же.
А. Кузнецов
―
Все про одно и то же.
С. Бунтман
―
1536 год, Англия. Судебное дело Виллима Монса, – да, – фаворита императрицы Екатерины I, обвинявшегося во взятках. Все опять про то же самое. 1724 год. Ну, вот суд над крестьянином Ефремом Колосковым, обвиняемым в убийстве ребенка, прижитого от падчерицы. Сюжетная основа «Власти тьмы» Толстого. 1880 год, Россия. Суд над Иваном Рыковым, банковским аферистом. Это Российская империя, 84-й год.
А. Кузнецов
―
Крупнейшая банковская афера…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… ХIХ века в России. Да.
С. Бунтман
―
И уже быстро ХХ век. Несколько судов – несколько судов! – над Робертом Фишером, чемпионом мира по шахматам, по различным обвинениям, 81-й и иные годы. Голосуйте! Всего вам доброго!
А. Кузнецов
―
Всего доброго!
С. Бунтман
―
И вам большое спасибо, кто меня сегодня поздравил с днем рождения! Всего… Всего доброго!