Суд над руководителем скопческой ереси, Российская империя, 1772 - Не так - 2016-01-24
24.01.2016
Сергей Бунтман
―
Добрый день всем! Сегодняшнее наше заседание посвящено всевозможному фидеизму и поповщине.
Алексей Кузнецов
―
Да. Добрый день!
С. Бунтман
―
Вот. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман, Светлана Ростовцева здесь у нас. Мы так политкорректно назвали всевозможных ниспровергателей, диссидентов религиозных. И здесь будет о тех, кого считали еретиками, сектантами и прочими. Вы выбрали скопцов.
А. Кузнецов
―
Причем да, так убедительно выбрали.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
С большим отрывом.
С. Бунтман
―
Серьезно и с самого начала пошли в отрыв скопцы у нас. И вот Алексей Кузнецов прочитал все дело.
А. Кузнецов
―
Да, вы знаете, я очень благодарен слушателям за выбор именно этого дела. Хотя мы не устаем подчеркивать, что мы не интересных нам дел не предлагаем.
С. Бунтман
―
Это точно.
А. Кузнецов
―
Поэтому мы любому выбору рады. Но здесь это подтолкнуло меня к тому, чтобы прочитать действительно все дело. Оно издано ровно 100 лет назад, в 1915 году. Известный религиозный писатель и даже более известный как собиратель всяких материалов исторических в отношении сектантства, раскола и так далее, значит, Николай Высотский, он издал все материалы, которые имелись в то время. И они практически полные, потому что он очень дотошно и подробно в справке, которую он предпослал этому изданию, он описал вот что отсутствует. Там, в общем, отсутствует ерунда какая-то. Практически все материалы изданы. Вот я сегодня буду их обильно цитировать, потому что, помимо всего прочего, еще и канцелярский язык того времени, на мой взгляд, доставляет большое удовольствие.
С. Бунтман
―
Какой, напомни, год это у нас?
А. Кузнецов
―
То дело, о котором мы говорим, 1772 год.
С. Бунтман
―
72. При Екатерине…
А. Кузнецов
―
Это ранняя сравнительно еще Екатерина. Хотя, значит, все это дело начинается по большому счету... вот зафиксировано так документально впервые – это указ Анны Иоанновны от 7 июня 1734 года, который касается секты, из которой выросло скопчество. Это так называемая христовщина или хлыстовщина. Потому что вот по вопросу о происхождение термина «хлысты» есть спор, в том числе и научный и две основные точки зрения заключаются… Одни говорят, что вот название «хлысты» связано с тем, что было распространено самобичевание, в том числе среди обрядов, но более распространенная точка зрения, что поскольку эти люди своих лидеров сами называли христами, а официальная канцелярия это слово в таком ключе употреблять не хотела, они изменили, значит, пару звуков и получилась вот эта вот хлыстовщина. Так вот, указ. Правда, текст мне найти не удалось. А Мельников-Печерский, ну, историк Мельников, он же писатель Печерский, который очень много всего писал о расколе и о сектах, он его пересказывает таким образом, но это, видимо, пересказ, потому что язык, конечно, не первой половины XVIII века. «Разного звания духовных и светских чинов люди обоего пола, князья и княгини, бояре и боярыни, и другие разных чинов помещики и помещицы, архимандриты и настоятели монастырей, а также и целые монастыри обоего пола, как, например, Ивановский и Девичий в Москве, все это сполна принадлежало к хлыстовской секте, все это составляло «согласие» божиих людей, поклоняющихся богу живому», - конец цитаты. И вот что об этом пишет, как описывает этот толк известный очень церковный деятель, епископ Ростовский, миссионер Дмитрий, у которого есть такое исследование, оно называется «Розыск о раскольнической брынской вере», так называли в том числе, это одно из названий христовщины. Вот что он пишет: «…обретается некий мужик, его же зовут Христом и яко Христа почитают; а кланяются ему без крестного знамения. Пристанище того Христа в селе, зовомом Павлов Перевоз, на реке Оке, за Нижним городом 60 верст. Сказуют того лжехриста родом были Турченина; а водит с собой девицу красноличну, и зовет ю материю себе, а верующие в него зовут ю Богородицею… Имать же той лжехристос и апостолов 12 иже ходящее по селам и деревням проповедуют Христа, аки бы истинного, простым мужикам и бабам; и кого прельстят, приводят к нему на поклонение. Той толк, глаголемый христовщина, аще и хулит церковь божию, обаче в церковь входити и к кресту прикладываться и к иерейскому благословению приходити не возбраняет». Действительно есть у христов, у хлыстов такая линия конспиративная, то есть можно и нужно, чтобы не вызвать подозрение, ходить в церковь.
С. Бунтман
―
Но не только, чтобы не вызвать подозрение, потому что это одно другому не мешает.
А. Кузнецов
―
А вот нет, Вы знаете, похоже, что мешает.
С. Бунтман
―
Мешает, да?
А. Кузнецов
―
Толков много, на самом деле, поэтому кому-то мешает, кому-то не мешает. Вот, например, в том же «Розыске» говориться об отношении хлыстов к книгам священным. Кто-то их очень почитает, такой, я бы сказал протестантский элемент. Кто-то считает все, что нужно, оно находится, значит, в священном писании. А кто-то наоборот, считает, что это полная ерунда. И вот один из, ну, таких легендарных основателей этого движения, вообще якобы прилюдно выкинул все книги в реку, сказав, что все это ерунда. Так что тут очень разное, значит, отношение ко всему этому делу. И у хлыстов есть своя определенная – ну, как сказать? – иерархия своих теоретиков, основателей. Считается, что основатель – это муромский крестьянин Данила Филиппов. Это все XVII еще век. Они старше, примерно, на сто лет, чем скопцы. У него есть приемник Иван Суслов. И это, как минимум, первый достоверно зафиксированный действительно реальный исторический персонаж, потому что о нем пишет независимый такой достаточно исследователь, современник Иван Посошков, один из первых русских экономистов.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Кузнецов
―
И вот в «Зерцале суемудрия раскольнича» он упоминает этого Ивана Суслова конкретно, как одного из основателей хлыстовской секты. А у него был приемник стрелец, участник последнего Азовского похода, потом московский мещанин, некий Прокопий Лупкин. И вот, значит, хлысты. Что это такое? В двух словах, значит. Это такое типичное народное христианство, причем народное точно, а вот христианство ли это, очень большой вопрос, потому что от христианства там, по-моему, очень мало что осталось. Но это вот такое народное движение, очень напоминающее кое-какие средневековые европейские ереси. Например, мне все это напоминает очень здорово катаров.
С. Бунтман
―
тогда действительно это не совсем христианство.
А. Кузнецов
―
Это не совсем христианство.
С. Бунтман
―
И уже не ересь, а…
А. Кузнецов
―
Ну, ведь у катаров, как мы помним, тоже, да, у них же тоже были разные уровни. И на внешнем уровне катары выглядели, ну, не самые посвященные, такие вот неофиты, они выглядели и вели себя как более или менее как христиане. А вот на внутреннем, последнем третьем уровне, там-то уже было совсем не христианство у лидеров и вождей. Вот здесь что-то похожее на это дело. И вызвано это, в общем, теми же все социально-экономическими причинами. Это, конечно, разочарование в официальной церкви. Это, конечно, обида простого человека, которого совершенно отодвигают от богословия, а у него в душе есть свое понимание, оно растет и шириться, как оно на самом деле было. Вот я позже приведу пример, как скопцы понимали вообще Христа. Да? Это совершенно иное, ничего общего с Евангелием не имеет, но вот это их видение. И они хотят это свое видение продемонстрировать.
С. Бунтман
―
И это их собственный путь к некоему спасению.
А. Кузнецов
―
Да, абсолютно собственный путь такой вот. Ну, и кроме того, конечно, это определенные социально-экономические причины. Да, понятно, что вторая половина XVII века – это период, когда окончательно сформировалось в Соборном уложении крепостное право. А затем оно уже не юридически, а фактически будет стремительно распространяться с раздачей там десятков тысяч и при Петре, и при Екатерине крепостных, там государственные крепостные и так далее. Вот советская наука, которая не очень, надо сказать, интересовалась вот этими дореволюционными сектами, хотя были специалисты. Ну, и самый крупный, но он, правда, начал-то еще раньше, чем советское время началось, это Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, которого вот советские сектоведы полагаются своим научным, так сказать, гуру. И справедливо полагают. А вот уже в середине второй половины XX века был такой советский ученый, крупный ученый, историк Александр Ильич Клибанов, для которого вот это была главная тема его научных разысканий. И он… Как раз я прочитал его небольшую монографию о хлыстах. Он такой, знаете, он типично вот такой кондовый марксистский подход демонстрирует. То есть исключительно социально-экономические причины. Вот он очень дотошно с таблицами рассматривает сколько там было оброчных, сколько там было барщинных.
С. Бунтман
―
Вот Фархат отмечает…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… что: «Хлысты возникли среди оброчных крестьян». Вот слова…
А. Кузнецов
―
А Вы знаете… Нет, я бы так не сказал. Хотя распространится потом эта вера именно среди оброчных понятно почему. Оброки – отходники, это даже не только, это не все оброчные крестьяне…
С. Бунтман
―
Это информация, это связь.
А. Кузнецов
―
…а вот те оброчные, которые имели возможность уходить на заработки в город. И вот они несли эту веру с собой, потому что среди хлыстов и среди скопцов чрезвычайно важно будет хождение, вот возможность это все передать. Собственно, лидеры секты вели себя как? Они основывали… Они основывали вот эти самые свои корабли, оставляли своих новообращенных адептов, а сами шли дальше, если, так сказать, полиция не вмешивалась. И поэтому… А начинается все-таки хлыстовство среди других людей. Вот не случайно же упоминает тот же Дмитрий Ростовский, что это на Оке ниже. Значит, что такое? Это вот Орловская, Курская земли. Это Рязанская земля. Это южные рубежи, граница вот этого дикого поля, куда селили людей, многие из которых потом, служивых людей я имею в виду, детей боярских в терминологии XV-XVI века, многие из которых потом настолько, что называется, пообносились, что превратились в однодворцев. Такой очень интересный слой, который был сословием до второй половины XIX века, они такие полудворяне, полукрестьяне. То есть …
С. Бунтман
―
У нас была замечательная передача с Александром Борисовичем Каменским.
А. Кузнецов
―
Да, конечно, Александр Борисович по этому поводу много всего писал.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
И напишет еще, я надеюсь. То есть это люди, они… Это что-то вроде польской загоновой шляхты, которую тоже когда присоединили затем вот к Российской Империи…
С. Бунтман
―
Тоже шляхтич, хоть и убогий.
А. Кузнецов
―
Да, да. Их же очень многих перевели в однодворцы. Правда им оставили право доказывать в суде свое дворянское происхождение соответственно. Но вот та же самая психология. У них есть некоторые привилегии. Они могут владеть землей, то есть они свободные. Но они податные, то есть на них распространяется и рекрутская повинность, и налоги они платят, и так далее. И крестьян у них нет. То есть это по сути такое привилегированное крестьянство. И вот в этой среде, судя по всему, в основном и зарождается сначала хлыстовство, а потом скопчество. Значит, и, собственно говоря, связь между этими явлениями абсолютно несомненна. И даже современник всего дела этого, курский известный миссионер Дмитриевский, он вот такую формулу прямо вот отлил в граните: «Скопчество там, где хлыстовщина. А хлыстовщина там, где скопчество». Как мы увидим из материалов дела это действительно так.
С. Бунтман
―
Но если это действительно так. Ну, а если… А, в общем-то, в чем учение?
А. Кузнецов
―
А в чем учение? Ну вот давайте вот по делу, сейчас в материалах дела будет сказано в чем учение. С чего все начинается? Начинается… Значит, у нас все документы на букву «д». У нас будет докладная, донос и допрос. Вот докладная. Значит, цитирую: «Всепресвѣтлѣйшая, Державнѣйшая, Великая Государыня, Императрица Екатерина Алексѣевна, Самодержица Всероссiйская, Государыня Всемилостивѣйшая. Доносит Орловского уѣзда, села Никитцкаго, церкви Святаго Великомученика Никиты, попъ Петръ Тимофеевъ, а о чемъ, тому слѣдуютъ пункты. Сего апрѣля 13 дня, 1772 года, когда я, именованный, имѣлся быть приходу моего, деревни Масловой, въ домѣ однадворца Трифона Емельянова сына Маслова, для исправленiя мирскихъ требъ, въ то время ево жена Дарья Степанова дочь объявляла мнѣ, что оной-же деревни однадворцы: Петръ Васильевъ сынъ да сынъ ево Михайла, Кандратей Порфеновъ сынъ, Масловы, незнамо для чего, или по каковой ереси, сами себѣ скопили; которую женку Дарью для точного ихъ ополичиванiя представляю при семъ. И дабы Высочайшимъ Вашего Императорскаго Величества указомъ повелѣно было сiе мое доношенiе и объявленную женку Дарью въ Орловскомъ Духовномъ Правленiи принять и, о вышеписанномъ допрося, учинить, какъ указы повелѣвають». Вот, собственно, докладная.
С. Бунтман
―
Это случай, да.
А. Кузнецов
―
Это докладная о том, что он, объезжая свой приход, значит, от некой однодворской женки получает информацию о том, что завелась вот некая непонятная пока скопческая группа, даже не понятно еще это ересь, не ересь, еще что-то. Поскольку он ее препроводил в Орловское духовное управление, там с нее снимают допрос. И вот что записывает, значит, дьячок Алексей Федоров за нею: «Мужъ ее, вышепредписанной Трифонъ Емельяновъ, прошлого 1771-го года, въ лѣтнее время, а въ которомъ мѣсяцѣ и числѣ – того припаметовать не можетъ, когда ходилъ въ рѣку для купанiя, и пришедъ въ домъ свой, объявилъ ей, Дарьи, что въ то-жъ время купался съ нимъ обще той-же деревни однадворецъ Михайла Петровъ сынъ Масловъ, которого-де онъ усмотрѣлъ, что тотъ Михайла, незнаемо для чего, самъ себѣ скопилъ. А когда-де оной мужъ ее, по усмотрѣнiи томъ, сталъ у него, Михайлы, спрашивать, чего для то имъ учинено, на что-де онъ соотвѣтствовалъ ему, что для единственнаго, дабы не соединяться з женою плотски, воздержанiя, при чемъ-де выговорилъ, что таковыя-жъ де, сами-собою скопившiяся, имѣются: отецъ ево, Петръ Васильевъ сынъ, да той-же деревни однадворецъ Кандратей Порфеновъ сынъ, Масловы. И по проговоренiи томъ, означенной мужъ ее намѣренъ былъ, гдѣ надлежить, объявить письмянно, но оныя-де однадворцы Масловы, злобствуя за то, въ наступившей нынѣшней однадворческий наборъ отдали въ военную службу». То есть они боясь, что он на них донесет подстроили так, что рекрутский жребий пал на него. И они его сплавили в солдаты. О чем естественно далее: «Почему она, Дарья, узнавъ отъ того мужа своего, и, по высылкѣ ево изъ Орла съ командою въ военную службу, сего года на Страстной недѣли, въ Пятницу, когда имѣлся быть въ домѣ ее приходской означенного села Никитцкого попъ Петръ Тимофеевъ, о томъ ему объявила». То есть вот мотив этого, значит, доноса. Вот мы имеем донос. Значит, дескать, муж узнал, они мужа таким образом отдали в солдаты, она остается соломенной вдовой, вот она значит на них и доложила. И надо сказать, что Орловская духовная канцелярия взялась за дело с невероятной совершенно ретивостью и к моменту, когда прибыл специально назначенный из Петербурга человек с именным указом от императрицы, дело было уже практически сделанным. Значит, имеется и опубликовано Делопроизводство Орловского Духовного правления на 287 листах.
С. Бунтман
―
Так.
А. Кузнецов
―
Это допросные листы. Это уточнения. Это заключения. Это переписка с определенными местными начальствующими лицами. Это мнения членов соответственно духовного правления. И вот из допросов следует, собственно, то, о чем вы спрашиваете: «В чем содержится их учение?» Опять же я процитирую, большая будет цитата. Значит речь идет о неком Андрее Ивановиче Козлове, который как выяснилось, он был задержан… Потому, что вообще духовное управление к делу привлекло 264 человека, но поймать их, то есть арестовать, смогли только 60, из них 37 были действительно оскоплены. Но среди них вот этот Андрей Козлов был. И вот, что говорит протокол, снятый с него, это его собственноручные показания. Ну, правда, в протоколе они записаны как бы от третьего лица. Простите, это не его, я соврал. Это одного из Масловых, он рассказывает об Андрее. Значит: «Андрей, которой училъ ихъ, Михайлу и отца ево и всѣхъ вышепрописанныхъ, бывшихъ въ томъ сонмищѣ, какъ молитца, и при томъ сказывалъ: святое-де и праведное дѣло молотцамъ не женитца, а дѣвкамъ замужъ не ходить, а женившимся з женами не совокупляться, женамъ спать на ложѣ, а мужу спать на другомъ; а совокупленiе брачное называлъ, что-де такой законъ есть въ скотѣхъ и въ гадѣхъ, а законъ-де чистъ, непороченъ и грѣху недаточенъ, и Самъ-де Христосъ за сiе дѣло пострадалъ, что молодцамъ не женитца, а дѣвкамъ замужъ не ходить, - то есть вот оно, такое видение страстей Христовых. Да, именно за это он пострадал. - И запрещалъ же онъ, лжеучитель, вина и протчихъ хмѣльныхъ напитковъ не пить и матерно не бранитца, по родинамъ и по крестинамъ не хадить, ибо-де все оное дѣлается въ мiрѣ, а намъ-де Богъ не велѣлъ; въ церковь Божiю и на исповѣдь къ отцемъ духовнымъ и Святыхъ Таинъ саобщаться не возбранялъ, того для, чтобъ въ той ереси признаны не были, - вот оно, да, конспирация. - И чтобъ о той ереси не сказывать ни отцу духовному, ни отцу родному и никому, такожъ и что оное ево, лжеучителя, ученiе, будто-бы святое и праведное дѣло, самъ присягаетъ, и тѣхъ учениковъ своихъ, кто къ нему придетъ, приводить къ присягѣ, и цѣлують крестъ; а какъ въ то сонмищѣ всѣ будутъ въ собранiи, тогда предъ святыми иконами вожгуть свѣчи и молятца съ поклонами земными, - земные, напомню запрещены, поясные. Да? Никон установил. То есть здесь еще легкий элемент и старообрядчества в этом есть. - А крестное знаменiе полагать тремя персты не запрещалъ», - то есть троеперстие, тем не менее.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Полный комплект.
С. Бунтман
―
Не так важно, значит. Да.
А. Кузнецов
―
Абсолютно, да. «И въ томъ зборищѣ приказывалъ приговаривать молитву Iисусову: «Господи, Iисусе, Сынъ Божiй, помилуй насъ», послѣ чего саживались по мѣстамъ, и запоетъ онъ, лжеучитель, называемую имъ, живогласную пѣснь, такимъ порядкомъ», - и так далее, и так далее. Дальше описывается вот эти радения. Вот Дмитрий говорит, что это напоминает старообрядчество. Вы знаете, это напоминает вообще все на свете. Тут есть кое-какие старообрядческие элементы. Но нет жесткой привязки к старообрядческим обрядам. И нет вот этой чрезвычайно важной для старообрядчества мысли, что государство есть предтеча антихриста. Вот у хлыстов ничего антигосударственного нет в отличие от старообрядцев. В этом смысле они скорее напоминают старообрядцев так называемого поповского толка. То есть тех, которые делали вид, что они…
С. Бунтман
―
По поверхности…
А. Кузнецов
―
По поверхности.
С. Бунтман
―
Их интересуют гораздо более радикальные вещи.
А. Кузнецов
―
В другом смысле, напоминают чем-то протестантов западной Европы, потому что кое-какие, так сказать, элементы у них будут. Например, представление о том, что земное богатство – суть блага, у скопцов будет очень ярко выражено. И очень многие скопческие общины будут баснословно богаты. Это тоже есть. Но на самом деле в глубине своей, это такое совершенно наивное, совершенно простонародное представление о том, что первородный грех можно побороть вот таким вот простым способом.
С. Бунтман
―
Да, но это же ведет к вымиранию и какое же тогда и богатство, и…
А. Кузнецов
―
А дело в том, что это ведет к вымиранию, поэтому очень активно в отличие от вот упомянутых хлыстов, у скопцов будет очень активный прозелитизм.
С. Бунтман
―
Прозелитизм. Так, мы на этом замечательном слове прервемся. Через 5 минут продолжим.**********
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. Вот здесь прозелитизм. Важно было распространить свое учение среди как можно большего количества людей.
А. Кузнецов
―
Да, чем они и занимались. Вот тут собственно сейчас я теперь обещанные собственноручные, можно сказать, показания Козлова зачитаю. Это, кстати, будет ответ Рупрехту на вопрос: «Как происходила, собственно, процедура? И не умирали, почему они не умирали от болевого шока и сепсиса?» Умирали. Умирали и довольно много. Но вот вождям, как говориться, повезло выжить. Вот собственно, что показал… Надо сказать, что не приходилось вот в этом следственном деле, не приходилось применять пытку. Скопцы довольно подробно и обстоятельно сами обо всем говорили, видимо, они видели в этом возможность некоего распространения своего учения. Так или иначе, значит, вот этот Алексей Козлов, вот он описывает свою родословную откуда он родом. Вот. Как он начал ходить, что называется, по России и вот: «Будучи въ Козельскомъ уѣздѣ, селѣ Кудрявцѣ, а чья та вотчина – не знаетъ, пришелъ къ крестьянину Мелентью Наумову въ домъ, просился переночевать; отъ которого извѣстился, что есть учитель вѣры, называемой христовщины, въ вотчинѣ генерала Сергiя Михайлова сына Нарышкина, Орловского уѣзда, въ селѣ Трансѣ, крестьянинъ Михайла Никулинъ, которой-де учитъ всякого къ нему приходящаго, какъ притти въ животъ вѣчный», - то есть совершенно случайно он узнает, что есть некий вот хлыстовский глава поблизости. «Почему онъ, Блахинъ, возжелавъ спасенiе получить, и пошелъ; и пришедъ въ вышепредупоминаемую вотчину, нашелъ дворъ ево, Никулина, выпросился у него для того наученiя, какъ бы спастися, пожить. И живучи у него, онъ, Никулинъ, училъ ево, Блахина, - вот что собственно Никулин, хлыст, чему он учит Блахина, - пива и вина не пить и грѣха тяжкого не творить, з женами не спать, по скачкамъ и по игрищамъ не хадить, - ну, скачки, имеются в виду развлечения. Да? Игры такие, - матерно не браниться, оное-де есть святое и праведное дѣло: молотцамъ не женитца, а дѣвкамъ замужъ не ходить, а женившимся з женами плотски не совокупляться, женамъ спать на ложѣ, а мужу на другомъ, - это мы уже слышали, - чего-де ради надлежить всякому, хотящему спастися и пребывающему въ такой вѣрѣ, скопитца». Вот интересно, что сам Никулин или Микулин, как он будет в приговоре обозначил, сам он скопцом к этому времени не был и, видимо, ему идея физического скопления в голову не приходила. А вот Блахин понял именно таким образом. Никулин видимо имел в виду духовное оскопление, то есть полный отказ от каких бы то не было контактов. Да? А Блахин понял буквально. «Чего для, онъ, Блахинъ, принявъ отъ оного то ученiе, пришелъ въ деревню Богдановку, полковника Александръ Александрова сына Турченинова, х крестьянину Осипу Степанову, по знакомству, что онъ той же ереси участникъ и бывалъ у него, Никулина, - да, то есть у них сеть, он явно переходит от одного к другому, - и при немъ, Блахинъ, для моленiя въ сонмищи; ввошедъ во особую избу, гдѣ такое-жъ бываетъ сонмище, самъ себѣ скопилъ, расколеннымъ желѣзомъ тѣ тайная уды себѣ отжегъ самъ, отъ чего въ той избѣ и лежалъ боленъ девять дней, за присмотромъ ево, Осипа; и что онъ скапился, про то онъ, Осипъ, зналъ. И тогда-жъ провѣдавъ про него, Блахина, вѣдомства слабоды Дмитревки, пришелъ къ нему, Блахину, товарищъ ево, такой же бѣглой, вотчины князей Кантимировъ, Сѣвскаго уѣзда, села Сталбища, крестьянинъ Кандратей Трифоновъ». Вот эта фигура очень важная, сейчас мы об этом человеке поговорим, потому что это и есть знаменитый Кондратий Селиванов. На самом деле у него множество имен, одно из них Трифонов. «И свѣдавъ отъ него, Блахина, что онъ скапился, взявъ также желѣзо, сталъ скапляться, только от робости самъ уды свои отжечь не могъ, но какъ онъ, Блахинъ, то увидѣлъ и, взявъ желѣзо, расколя въ печи, тѣ ево уды отжегъ; а потомъ, свѣдавъ и вышеписанной Никулинъ про то, что они, Блахинъ и Трифоновъ, скопились, просилъ оного товарища ево Кандратья, чтобъ и ево скопилъ, по коей ево прозбѣ въ домѣ ево, въ свѣтлицѣ, гдѣ бываетъ для ихъ моленiя сонмище, оной Кандратей и ево, Никулина, скопилъ же». То есть вот это, явно совершенно такое вот… как снежный ком нарастающее. То есть люди готовы к некоему поступку. И, видимо, вот первому это приходит в голову все-таки Блахину. И с этой точки зрения, он основатель скопческой ереси. Но так получилось, что ей фактически стал Селиванов. Значит, когда следствие уже почти закончено, из Петербурга с именным указом Екатерины Алексеевны приезжает полковник Волков, собирает комиссию, добавляет к себе еще двух местных дворян и начинает следствие. И выясняет, что следствие, собственно, ему вести особенно не надо. Что уже все задокументировано. Он проводит кое-какие уточнения. Он обобщает это дело все в одно, и вот собственно они и будут судом. Именно они принимают решение по этому делу. У него есть для этого полномочия собственноручно императрицы ему данные и подписанные. Вот из его отчета императрице, собственно говоря, что было комиссией решено: «1. Бѣглаго крестьянина Андрея Блохина, всего зла зачинщика, яко возмутителя общего покоя, въ деревнѣ Богдановкѣ, гдѣ онъ наиболѣе простяковь изъуродовалъ, высѣчь кнутомъ и сослать въ Нерчинскъ». Ну, сразу скажем, что до Нерчинска он, видимо, добрался и там и сгинул. Больше об Андрее Блохине мы нечего не узнаем. «2. Орловскаго уѣезда Нарышкина крестьянина Михайлу Микулина, - вот того, который вроде как Блохина познакомил с хлыстовской ересью, - да Навасильцова крестьянина Алексѣя Сидорова, которые, хотя сами никого не уродовали, но бывъ оскоплены, другихъ къ тому уговаривали, высѣчь батожьемъ и отослать въ Ригу въ фортификацiонную работу».
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
«3. Протчихъ всѣхъ, какъ оскопленныхъ, такъ и неоскопленныхъ отдать на прежнiя ихъ жилища, обязавъ наикрѣпчайше властей ихъ подписками, чтобъ они за всѣми сими людьми имѣли бдѣиное смотрѣнiе, дабы воздержаны были отъ всякихъ неистовствъ и наблюдали бы того, чтобъ они не могли паки впасть въ прежнее свое заблужденiе, - то есть вот остальных было сочтено, что они простецы, простаки и соответственно, просто за ними надо наблюдать. И наконец, - 4. Въ Орловскую Правинцiальную Канцелярiю сообщить, чтобъ она о сыскѣ и поимкѣ оскопленiю мастера Кандратья Никифорова, - это еще одно имя Кондрата Селиванова, - которого за укрывательствомъ къ слѣдствiю никакъ найтить было невозможно, всевозможное старанiе съ стороны своей приложила, и по сысканiи наказала такъ, какъ и товарища его Блохина. Что все и исполнено: колодники, приговоренные къ наказанiю, для учиненiя онаго отосланы въ реченную Канцелярiю, тако-жъ и о сыскѣ крестьянина Никифорова сообщено, а протчiе всѣ на прежнiя ихъ жилища съ указнымъ обязательствомъ отпущены». И на этом дело могло бы более или менее закончится, но в 75-м хватают Кондрата Селиванова. Собственно, вот когда его в 75-м хватают, он называется при аресте Селивановым, и это имя за ним закрепляется. А хватают его за то, что стало известно, что неподалеку сравнительно – это тоже все происходит в тех же южных краях, – опять открылось несколько скоплений, самоскоплений. Начали розыск и обнаружили, что вот он тут, значит, голуба, как есть. Его тоже… его бьют батогами, его отправляют в Нерчинск. Дальше, до Нерчинска он почему-то не добирается. Он оседает на пути к Нерчинску в Иркутске. А оттуда каким-то образом в конце века возвращается в Петербург. Есть разные версии, что вроде как скопцы специально предпринимали усилия, собирали деньги для того, чтобы организовать его побег. Но он добирается до Петербурга. А дальше начинается такая вот фантасмагория в источниках, потому что пересказываются в основном его собственные рассказы о том, что, дескать, узнав о том, что он выдает себя за Петра III… А надо сказать, что…
С. Бунтман
―
Ну, это 75-й год у нас здесь уже.
А. Кузнецов
―
Всплывает. Но это всплывает в 97-м. Уже император Павел. Понимаете, Петр III… Вот у скопцов, конечно, полная к вопросу о каше в головах. Значит, они считали, что Христос был оскоплен еще Иоанном Крестителем, что он проповедовал, собственно говоря, скопчество, за что и пострадал. Второе пришествие Христа – внимание! – уже состоялось. Это был Петр III. Вот Петр III – это Христос настоящий, второе его пришествие. Но жена его, немка, узнав о том, что он скопец, так на него обиделась, что решила его извести. А он скрылся. И пошел, так сказать, людям проповедовать. Да? Вот Вы знаете, вот это… этот нескладнейший из российских императоров, я имею в виду Петра III, который после ареста писал жене письмо с просьбой прислать ему три вещи, без которых он совершенно не мог обходится – скрипку, обезьянку и любовницу. Да? Вот какие воплощения у этого персонажа в диапазоне от Пугачева до Христа.
С. Бунтман
―
Кстати, надо обязательно купить, вот я все вижу эту книжку Ольги Елисеевой «Петр III», «ЖЗЛ». Обязательно надо.
А. Кузнецов
―
Конечно. Нет, она, кстати, очень интересная. Я ее читал.
С. Бунтман
―
Ну, Ольга Елисеева вообще хорошо пишет. Очень здорово.
А. Кузнецов
―
Да, да. Да, у нее в повседневной жизни в этой серии есть несколько замечательных работ.
С. Бунтман
―
Да у нее «Екатерина» прекрасная, о Потемкине она писала.
А. Кузнецов
―
И якобы Павел его вызывает. И задает ему вопрос: «Правда ли, что ты мой отец?» Вы знаете, я не уверен, что такая встреча была. Дело в том, что Павлу приписывают, что он многим людям задавал подобного рода вопросы. Но вот я, например, совершенно убежден в том, вслед за, я примажусь к очень хорошей компании, за Натаном Яковлевичем Эйдельманом, что когда, скажем, – это зафиксированный факт, – когда он фельдмаршалу Гудовичу вскоре после своего воцарения задает вопрос: «Жив ли мой отец?», он не имеет в виду жив ли Петр III. Но не может император спросить одного из своих приближенных: «А правда ли, мой отец Сергей Салтыков?». И вот он таким образом, зная, что Салтыков жив и на дипломатической службе за границей, таким образом этот вопрос задает. А вот на счет того, что он какого-то лжепророка, так сказать, битого батожьем и сосланного в Сибирь будет об этом спрашивать…
С. Бунтман
―
При этом, когда он пережил всю эпопею Пугачева.
А. Кузнецов
―
Конечно, в 97-м году. Да, и якобы, но это по словам Селиванова, Селиванов ему отвечает: «Я греху не отец, но если ты примешь мое учение, то будешь мне сын духовный». После чего его, Селиванова, отправляют подлечится в Обуховскую больницу для умалишенных, где, если мы помним, закончил свои дни левша лесковский позже.
С. Бунтман
―
Ну, да. Герман там еще…
А. Кузнецов
―
Да и собственно, кто только нет, из столичных-то людей?
С. Бунтман
―
… больницу…
А. Кузнецов
―
А потом начинается золотой век скопчества. Где-то примерно 20 лет они живут, ну, что называется, как сыр в масле катаются. Потому что первое 20-летие XIX века это жуткая совершенно, в том числе в придворных кругах брожение в умах. Слушайте, ну, когда Обер-прокурор Синода, а потом Министром духовных дел и народного просвещения состоит Голицын, мистик, полу католик, полуэкуменист, человек самого с точки зрения того времени предосудительного образа жизни, открытый гомосексуал. Да? И вот он отвечает за мораль общественной нравственности и просвещения. Тут, конечно, будет все, что угодно. И Селиванов утверждал, что якобы в 805-м году к нему приходил Александр I. Вот в это я уж совсем не верю. Но Александр, тем не менее, сыграл, и это как бы, что называется медицинский факт, своеобразное в этом деле… сыграл роль. Когда в 809-м году возникло такое тоже вполне себе уголовное дело. Купец 2-ой гильдии Сидор Ненастьев, заявил на своего приказчика Кункина, что тот у него украл деньги. Было проведено следствие. Да, украл. Кункину грозила Сибирь. И тут Кункин заявляет, что его хозяин Ненастьев и еще несколько его друзей, что он является хлыстом, и так далее. Уголовная палата начинает расследовать, выясняет, что да, правда. И тогда Ненастьев чуя, что сейчас уголовное палата все перерешит ровно наоборот, решается на совершенно отчаянный шаг, он пишет Александру письмо: «Да, вот так и так. Вот такое дело. Вот, значит, чиновники хотят дело замотать. Требуют от меня взятку. А я вот просто, так сказать, имею такое вот духовное видение. И Александр из каких-то своих таких вот общедемократических соображений пишет Министру юстиции Ивану Ивановичу Дмитриеву, цитирую: «Поелику оное общество состоит из людей трудолюбивых, тихих и спокойных, то и есть монаршее соизволение, дабы никакого стеснения и преследования делаемо оному не было». В результате суд все-таки Кункина отправляет в Сибирь за воровство. А над хлыстами как бы вроде как такая охранная грамота.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И будет это до 19-го года, пока петербургский генерал-губернатор и боевой генерал Милорадович не выяснит, что два его племянника попали в секту и оскопились. И среди солдат и матросов столичного гарнизона это дело распространяется. Вот на этом закат золотого времени. Селиванова отправляют в Суздальский… под Суздалем в монастырь, где он в 32-ом году и умрет. А дальше скопцы будут. И о них будут писаться, будет специальная комиссия по скопцам в 45-м году при Николае создана, которую возглавит, ни кто-нибудь, а бывший друг Пушкина Липранди Иван Петрович, человек, проделавший феерическое совершенно, так сказать, падение от одного из благородных людей своей эпохи до одного из подлейших людей своей эпохи. По сути, идейный родоначальник полицейской провокации. Мы как-нибудь об этом, я надеюсь, расскажем в связи с делом петрашевцев. На самом деле об этом надо рассказывать.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Кузнецов
―
Вот. Вот он возглавлял это дело. Проводятся научные исследования, пишется первая серьезная работа по этому поводу, в 45-м году публикуется 25 экземпляров тем самым Надеждиным, который в свое время пострадал за публикацию в своем журнале первого философического письма Чаадаева. То есть какие люди здесь переплелись. Потрясающие совершенно. Ну, а после революции скопцов ждет еще один маленький ренессанс во время НЭПа, потому что вот эти состояния скопились. Они же свои состояния завещали друг другу, поскольку у них часто не было потомков.
С. Бунтман
―
И это накапливалось.
А. Кузнецов
―
Стартовый капитал. И он накапливался.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Кузнецов
―
Он не тратился не на что особенно. То есть это действительно огромные такие вот состояния. Они расточительством занимались. Они деньги в рост давали. Вот. Ну, а потом советская власть с ними покончила. Вот кто-то спрашивал: «Есть ли сейчас скопцы?» Таких вот нет. Есть… Одно было дело где-то в 70-ые годы, по-моему, на Урале. Там всплыло скопчество, но оно сатанинского толка. То есть это другое.
С. Бунтман
―
Да, это уже совсем…
А. Кузнецов
―
Совершенно из других…
С. Бунтман
―
Совсем…
А. Кузнецов
―
Совершенно из других извращений даже.
С. Бунтман
―
От христианства Бог… И в конце концов я бы вам, конечно, посоветовал и порекомендовал почитать Мережковского «Александр I»…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… где вот тот ренессанс скопческий и вообще религиозная и мистическая ситуация времен Александра, и так в полемике с Толстым как всегда, у Мережковского, он здесь то, на что не обращал Лев Николаевич в «Войне и мире», не обращал внимания должного, как считал Мережковский. Вот, в общем-то, вся картина, дорогие друзья. А мы с вами на следующее воскресенье обращаемся к юбилейным процессам, тем, которым у нас или 50, или у нас 100 лет, или 150 лет.
А. Кузнецов
―
А надо объяснить почему мы к юбилейным обращаемся. У нас следующее, 31 января у нас…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… у нас юбилей. Наша программа год в эфире.
С. Бунтман
―
Да, наша программа год в эфире. Так что мы решили здесь более мощные юбилеи отметить. И вот чем. Мы по нисходящей, все дальше в историю отправляемся, потому что первый у нас процесс 65-66-го годов, 1900. Это процесс против Синявского и Даниэля. Конечно, знаменитый процесс антисоветской агитации, пропаганде. Этому, конечно, нужно будет посвятить программу. Но выбор у вас тяжелый, потому что ровно 100 лет исполняется процессу по делу о гибели парохода «Титаник» небезызвестного. В Великобритании он проходил. 200 лет исполняется суду над генералом Камбронном, нашим любимцем всех, потому что это он сказал знаменитое слово.
А. Кузнецов
―
Merde!
С. Бунтман
―
На Ватерлоо, Ватерлоо да.
А. Кузнецов
―
Да, да. «Гвардия умирает, но не сдается». Конечно.
С. Бунтман
―
«Гвардия умирает» – это не очевидно, а вот на счет «Merde» - вот это он точно сказал. Так оно и называется «Слово Камбронна».
А. Кузнецов
―
Да, да.
С. Бунтман
―
Да. Суд над патриархом Никоном. Это 1666 год.
А. Кузнецов
―
Ну, и над Протопопом Аввакумом по сути, потому что это один собор.
С. Бунтман
―
Да. Сложно будет выбрать, вы правы. И последнее, если вы любители экзотики, иск к гусеницам, повредившим виноградники, Швейцария, 1516 год. Уже этот список есть на нашем сайте в интернете. Пожалуйста, голосуйте. Голосуйте массово, как вы привыкли последнее время это делать. Спасибо. До следующего воскресенья! Всего вам доброго!
А. Кузнецов
―
Спасибо.
С. Бунтман
―
Да, и встречайте Ксению Ларину, которую мы все так долго ждали.
А. Кузнецов
―
Да, да. Она уже к нам заглядывала.
С.Бунтман
―
Да.