Партизанские отряды в 1812 году - Алексей Кузнецов - Не так - 2012-10-27

СЕРГЕЙ БУНТМАН: Ну, что же? Мы продолжаем наш цикл. Весь этот год идет у нас цикл программ «Не так», посвященный войне 12-го года, разным аспектам. И прошлая наша передача с Алексеем Кузнецовым… Добрый день, Алексей!

АЛЕКСЕЙ КУЗНЕЦОВ: Добрый день!

С. БУНТМАН: Была посвящена Кутузову, Михаилу Илларионовичу Кутузову. Сегодня мы снова возвращаемся в связи с осенью такой уже достаточно скоро глубокой, возвращаемся к такому явлению как партизанские отряды. Мы говорили в самом начале об общем характере войны, и вот когда мы говорили с Сергеем Нечаевым, что партизанская война в Испании – это одно, а партизанская война в России – это другое, миф о партизанских войнах – это вовсе третье.

А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно. Ну, тут для начала нам надо совершенно четко определиться с термином «партизаны»…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … из-за того, что, ну, так естественным образом получилось, что в нашем современном массовом сознании, конечно, в первую очередь возникает образ партизанского движения времен Великой Отечественной войны, в котором тоже были отряды совершенно разные.

С. БУНТМАН: Совершенно разные. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно разные. Да, были. И профессионалы были, диверсионно-разведывательные группы, которые забрасывались, так сказать, из относительно подготовленных людей. Потом они могли, как, скажем, отряд Медведева там немножко обрастать местными жителями и так далее. А были отряды, которые, так сказать, стихийно складывались из местных жителей. Были отряды, которые возникали из окруженцев, тех, кто бежал из плена и так далее. В 1812 году под словом партизан понималось совершенно однозначно одно – это партия, то есть выражение партизанский отряд, оно возникло гораздо позже, когда люди уже гораздо хуже знали французский язык, потому что вообще оно бессмысленно – да? – это партия, партѝ – это есть некоторая часть, отряд…

С. БУНТМАН: Отряд. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … на время отделенный от каких-то основных сил.

С. БУНТМАН: Отрядить, кстати говоря.

А. КУЗНЕЦОВ: Отрядить, конечно.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. И с этой точки зрения, вот нам перед передачей был задан вопрос о том, как повлияли события в Испании на формирование этого явления в России. Вы понимаете, ну, с одной стороны общее место и обосновано оно появляется, скажем, в том же дневнике партизанских действий у Дениса Давыдова, он совершенно прямо говорит об испанских гирильясах. И действительно постоянно пишется о том, что вот Испания была первой страной, где в эпоху наполеоновских войн вот было такое массовое движение. Но его с точки зрения 200-летней давности как раз партизанским не называют и не называли тогда. Гирилья или Гирилия, там по-разному.

С. БУНТМАН: То есть малая война.

А. КУЗНЕЦОВ: Малая война. Совершенно верно. Кстати говоря, такие вот малые войны бывали и раньше, хотя действительно, наверное, вот только эпоха 18-19 века придала этому такую определенную массовость этому явлению, а так можно и Гуситские войны вспоминать, когда это явление тоже было широко распространено.

С. БУНТМАН: Ну, да, кстати говоря, если мы еще обратимся. Вот эти малые отряды и очень часто бандитского толка…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.

С. БУНТМАН: … они, им характерен 2-й период столетней войны.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно.

С. БУНТМАН: Вот когда появлялись эти английские отряды.

А. КУЗНЕЦОВ: Да.

С. БУНТМАН: Тактика французская тоже небольших отрядов. Вот и эти бриганды, как раз они и действовали тогда. Вот эта мелкая война.

А. КУЗНЕЦОВ: Это вообще абсолютно естественный поворот, как поворот, так сказать, хода военных действий, когда что-то пошло не по классике, вот как, например, пошло в Отечественную войну 12-го года не по классике. Французов это ужасно возмущало. Но об этом мы обязательно сегодня поговорим. Так вот я рискую высказать такую вот идею, честно говоря, я ее нигде не встречал вот в литературе, что с одной стороны да, конечно, Испания, но ведь подробностей о том, что творилось на Пиренейском полуострове, в 12-м году в России знать не могли.

С. БУНТМАН: Мы с вами видим, в хронике нашей «День за днем» мы видели особенно в начале года, какой зазор в информации…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно.

С. БУНТМАН: … такой текущей информации, я не говорю уже об осмыслении информации.

А. КУЗНЕЦОВ: О том ведь, как в Россию могла попасть информация из Испании…

С. БУНТМАН: Через Францию чаще всего.

А. КУЗНЕЦОВ: … или через Англию.

С. БУНТМАН: Или через Англию, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Рапорты Веллингтона, а потом уже через наше посольство в Англии, и постепенно она добиралась сюда, поэтому представление было весьма поверхностное. А на самом деле, ведь, в общем, далеко-то искать не надо, где русская армия могла получить опыт партизанской войны. Дело в том, что буквально за несколько лет до 12-го года русская армия с такой партизанской войной столкнулась и получила великолепную школу. Это финская война. Мы ее называем русско-шведская…

С. БУНТМАН: Всегда шли финская война перед большой другой отечественной.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, перед большой другой репетиция в Финляндии. Да, извините за такой легкий цинизм.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: И в 1808-09 годах как раз русская армия уперлась в эту малую войну, причем в ней как раз вот появится эта самая двойственность, которую мы будем наблюдать у нас в 12-м году. Когда с одной стороны это небольшие мобильные отряды, ведомые энергичными, самостоятельными командирами, которые проникают в тыл, устраивают в тылу черте что. И с этим столкнуться как раз вот все, кто руководил отдельными колониями и направлениями. И Багратион с этим столкнется, и Тучков первый с этим столкнется, и Барклай с этим столкнется с этой самой профессионально организованной малой войной. Плюс к этому финские крестьяне в тех районах, где российские войска будут находиться, в общем, русская армия в Финляндии себя вела относительно прилично. Но так не бывает, чтобы армия на оккупированной территории вела себя абсолютно идеально. Кроме того русскую армию из рук вон плохо снабжали, поэтому естественно, что солдаты чинили определенное насилие мирным жителям, отбирали, в первую очередь естественно отбирали продовольствие, скот и так далее. И вот как реакция на это вот эти отряды финских мужиков внешне молчаливых, неторопливых, казалось бы совершенно неприспособленных для такой войны, а на самом деле идеальных партизан. Великолепное знание местности…

С. БУНТМАН: Охотники.

А. КУЗНЕЦОВ: Охотники великолепные, великолепно… отсюда, так сказать, прекрасное представление о маскировке, о том, где подкараулить, как загнать добычу. Вот это, кстати говоря, аллюзия с охотой в партизанских действиях у нас тоже сегодня появится. И скорее всего в этом нельзя было в 12-м году признаться, что наши учителя финны и шведы, – да? – поэтому, так сказать, делали реверанс в сторону в каком-то смысле союзных нам испанцев. А на самом деле ведь тот же Денис Давыдов, который считается одним из инициаторов… Там его долгое время называли вообще единственным инициатором. Это неправильно. Об этом сейчас будет сказано. Он, безусловно, один из инициаторов партизанской войны. Так вот Денис Давыдов проходил, так сказать, в его военной биографии была вот эта школа русско-финской войны, причем не где-нибудь, а на самых аванпостах. Службу он проходил под начальством Якова Петровича Кульнева, замечательного нашего кавалерийского командира. И как раз, Давыдов об этом нигде прямо не говорит, но, на мой взгляд, логичнее всего предположить, что когда вот эта идея у него в голове она начала крутиться и вертеться, он свой опыт вот той войны не мог не припомнить, разумеется.

Теперь об инициаторе. Непосредственно инициатором начала партизанской войны, в общем, сейчас это практически всеми признается, хотя впервые об этом заговорили больше, чем 100 лет назад, был не Давыдов, не Кутузов, который благословил через Багратиона, так сказать, давыдовский отряд, а был Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Об этом очень четко говорится и в книге Троицкого, и у Тартаковского в нескольких работах…

С. БУНТМАН: Вот Вам Андрей книги, кстати говоря…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, обязательно, конечно, я посоветую книги по теме. Кстати говоря, спасибо, что напомнили. Говоря вот о том, с чем столкнулась русская армия в русско-финской… русско-шведской, извините меня, войне, я очень рекомендую, это не специальное исследование по теме, но там очень хороший материал, я уже рекомендовал не раз книгу Анисимова в серии ЖЗЛ о Петре Ивановиче Багратионе. Вот там очень подробно описывается участие Багратиона в этой войне и вообще общий фон войны. Ну, Анисимов всегда берет очень широкую такую картину эпохи. И вот там как раз можно почерпнуть определенный материал к размышлению. И Барклай-де-Толли вскоре после соединения 1-й, 2-й армии в Смоленске выделяет кавалерийский отряд, большой отряд, несколько тысяч сабель в конечном итоге в нем получится, под командованием генерала Винцингероде, одного из многочисленных иностранцев на русской службе. Вообще он немец, послужил в австрийской армии, в русской армии служил дважды, в два захода, скажем так. И вот этот самый отряд Винцингероде, в котором, кстати говоря, служили очень интересные сослуживцы в нем под одним командованием, в одном отряде, кажется. Александр Христофорович Бенкендорф, который у Винцингероде по сути был правой рукой, и там же Сергей Григорьевич Волконский, в этом отряде он служил.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: И вот этот отряд, который был выделен для…

С. БУНТМАН: Не зря потом Сергей Григорьевич-то, отправляясь, еще раз напомню, отправляясь из ссылки уже освобожденный, отправляясь в Европу, он заехал на могилу Бенкендорфа, он заехал…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да. При всем том, что между ними произойдет потом, они умели ценить вот те воспоминания. Правда, были исключения. Об одном из них тоже сегодня надо будет обязательно упомянуть, я имею в виду Чернышева, конечно. Вот. И этот отряд был выделен для действий на петербургском направлении, но самостоятельно, отдельно от корпуса Витгенштейна, и он впоследствии проделал огромный путь, ну, не совсем правильно сказать по французским тылам, потому что это не мировая война, там не было линий фронтов, которые, так сказать, разбили страну на оккупированную территорию и на нашу, но, тем не менее, в отрыве от основной армии они проделали огромный путь, перебазировались по приказу Кутузова затем на тверское направление. То есть идея вся тоже самая. Отряд Винцингероде прикрывает возможное движение противника или каких-то его отдельных частей к Петербургу.

С. БУНТМАН: Да, предупреждает его.

А. КУЗНЕЦОВ: А затем этот отряд, он становится такой базой своеобразной, потому что от него отделяются небольшие партии, и в значительной степени именно Винцингероде плюс казачьи отряды, которые были тоже под его оперативным руководством собственно и наводят ужас на противника в тот период, когда французы занимают Москву, препятствуют фуражировке и имеют главную задачу – следить за возможным выходом французов из Москвы. Кутузов придавал огромное значение тому, чтобы засечь этот момент. Засечь не удастся, сразу скажем. Наполеон в этом смысле гениально административную эту задачу свою выполнит. Французы выйдут из Москвы, и двое суток русская армия не будет иметь информации о том, где они и куда движутся. И, кстати говоря, в значительной степени случайно эта информация будет получена. Но, тем не менее, получится потому, что Винцингероде будет арестован, он отправится к Наполеону на переговоры, будем им арестован.

С. БУНТМАН: Сложная история. А что ж он в партикулярном отправился?

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да. Это правда. И кроме того, в общем, он…

С. БУНТМАН: Кстати, о платье и партизанских отрядах мы еще поговорим.

А. КУЗНЕЦОВ: Обязательно. Это тоже очень интересная тема.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Так вот там вообще много вопросов, потому что даже если б он отправился, что называется, в форменном, он не мог не понимать, как он рискует, потому что вообще был подданным одного из братьев Бонапартов, так формально говоря…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … почему Наполеон и приказал его сначала сгоряча расстрелять, он его не рассматривал…

С. БУНТМАН: Да, мы с Женей рассматривали этот вопрос в прошлой передаче…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, да. Совершенно верно. Он его не рассматривал как там парламентера или вообще переговорщика.

С. БУНТМАН: Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, тем не менее, вот это, по сути, первый партизанский отряд, первая партия, так сказать, сравнительно небольшая, которая… главная задача – это действовать в тылу противника, нарушать его сообщения, вести разведывательные действия, вести, так сказать, где это возможно диверсии и так далее. Затем уже когда Кутузов принимает командование уже перед, собственно, Бородинским сражением, вот эта знаменитая, прекрасно описанная и самим Давыдовым и многими другими имевшими отношение к делу истории, как Давыдов прорывается к Багратиону. Багратион прекрасно Давыдова знал. Давыдов 5 лет был его адъютантом. Они были в прекрасных отношениях. Все это происходит на родине Дениса Васильевича, потому что Бородино принадлежало Давыдовым.

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: И вот он в этих самых родных местах выступает с инициативой такого вот отряда. Он просит тысячу человек, но Багратион говорит «не могу», потому что светлейший лично определил размер отряда. Действительно Кутузов, когда к нему Багратион обратился по команде, он велел выделить Давыдову 50 гусар и там чуть более 100 казаков. В результате 80 казаков будет у Дениса Васильевича в начале. Вот они начинают соответственно самостоятельные действия. Вообще надо сказать, что первоначально отношение к партизанским отрядам среди офицерского состава русской армии было разным. Оно потом стало однозначным, восторженным и приветствовалось. Сначала оно стало разным, то есть было, извините, разным. И я встретил такие, ну, так сказать, замечания о том, что регулярные войска, офицеры регулярных войск, которые оставались в армии, они вот тех, кто служил в этих отрядах, ну, иногда упрекали в том, что вот вы разбойники. Вот, например, есть такой отзыв Ермолова, когда к нему являлись с докладами командиры партизанских отрядов, прибывавшие в Тарутино на, так сказать, сдать пленных, информацию и заодно немного отдохнуть, вот он им говорил: «Господа, так сказать, из-за вас в моей квартире такой вот разбойничий соответственно, значит, дух появляется». Ну, и я встретил упоминание о том, что один из князей Голициных, молодой офицер, служивший в армии как раз вот в этот тарутинский период, высказывает такое брезгливое недоумение, что как же могут такие люди как князь Кудашев, как Давыдов, как Сеславин, то есть представители прекрасных, породистых, что называется, семей, как же они могут принимать участие в такой вот неблагородной войне.

С. БУНТМАН: То есть в набегах.

А. КУЗНЕЦОВ: В набегах, потом… вообще в отсутствии рыцарства, потому что партизанским отрядам иногда приходилось уничтожать пленных. Ну, бывали случаи, таких случаев было много, когда количество захваченных пленных было сопоставимо, а в некоторых случаях даже превосходило количество людей в отряде, и возникал вопрос либо продолжать выполнять задачу, для чего пришли в эту местность, либо полностью, так сказать, сходить с тропы войны и заниматься конвоированием их в тыл. Ну, и бывало всякое. Бывало. Давыдов тот же, например, гордился тем, что он всегда сдавал пленных под расписку, но, например, хорошо известно, она давно опубликована, такая инструкция Давыдова крестьянским отрядам, которые, так сказать, возникали и взаимодействовали с его отрядом, о том, как следует поступать с французами, которые явились в их деревню. Вы их встретьте, накормите, особенно напоите, пьяными спать уложите, а потом когда вы убедитесь, что они заснули, набросьтесь, отнимите оружие и поступите с ними как, так сказать…

С. БУНТМАН: Да, вот такая…

А. КУЗНЕЦОВ: … ну, убейте их.

С. БУНТМАН: … теордубина народной войны. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Такая дубина народной войны.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Это то самое о чем…

С. БУНТМАН: И теория.

А. КУЗНЕЦОВ: … и о чем говорил Кутузов в своей знаменитой беседе с Лористоном. Когда Лористон явился к нему за паспортами, за пропуском к Александру и жаловался на то, что война ведется совершенно неподобающим образом, и в частности жаловался на вот эти крестьянские отряды, Кутузов сказал: «Ну, извините, голубчик, даже если б я хотел, так сказать, прекратить такого рода деятельность, я бы не мог, потому что народ наш воспринимает ваше появление как татарское нашествие». И соответственно…

С. БУНТМАН: Все. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Прекрасный ответ, кстати говоря. Ну, вот. И уж не говоря о том, что, конечно, Кутузов прекрасно видел выгоды такого образа ведения войны. И действительно, ну, никакой точной статистики быть не может, и, тем не менее, в общем, по разным оценкам только за сентябрь месяц вот нахождения в тарутинском лагере, и то неполный период, партизанскими отрядами было взято в плен – там разные оценки – от 5 до 15 тысяч человек. То есть, в общем, было нанесено с небольшими потерями для партизан поражение полнокровной такой вот дивизии как минимум французской, что, разумеется, безусловно имело большое значение.

Ну, а что касается жестокости, то очень по-разному командиры разных отрядов в этом отношении себя вели, ну, и, наверное, надо… здесь как раз можно особенно остановиться на одном из самых ярких партизанских командиров 12-го года, чье имя обязательно упоминается, ну, когда говорят там на уровне школьного учебника, например. Да? Обычно упоминается три партизанских командира в такой вот последовательности – Давыдов, Сеславин, Фигнер. Можно предположить, что по алфавитному признаку, хотя тут есть определенная иерархия того, как вот в общественном сознании значимость этих людей именно такова.

С. БУНТМАН: Ну, это все барельефы на школах, все это. Это вот…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да.

С. БУНТМАН: … такое вот это.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, мы не раз с Вами говорили о том, как, безусловно, всегда мифологизируется любая война и вообще большинство событий истории. Ну, и вот, наверное, после перерыва мы как раз к ним вернемся.

С. БУНТМАН: Да, да, вернемся обязательно.

С. БУНТМАН: Мы с вами продолжаем. Алексей Кузнецов. Мы говорим о партизанских отрядах в 1812 году. Мы, конечно, с Алексеем Кузнецовым понимаем и согласны, что правильнее говорить и строже «монгольское нашествие», а не татарское.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, я цитирую Кутузова, он говорил о татарском.

С. БУНТМАН: Михаил Илларионович об этом ничего не знал.

А. КУЗНЕЦОВ: Не знал.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот. Возвращаясь вот к этим людям, я, конечно, говорю об Александре Фигнере. Вот нам один из слушателей тоже подсказывает, что…

С. БУНТМАН: Да, кое-что, да, вот сейчас…

А. КУЗНЕЦОВ: Вот это имеется в виду инциденты с пленными, так называемые инциденты. Действительно Александр Самойлович Фигнер по меткому замечанию Николая Александровича Троицкого представлял среди вождей партизанских отрядов в нравственном плане совершенно досадное исключение, потому что… При том, что как тот же Троицкий пишет, чуть ли не превосходил их всех смелостью и предприимчивостью. Это действительно был какой-то совершенно уникальный человек, короткая жизнь которого могла бы послужить основой для нескольких приключенческих романов, причем без малейших вымыслов, человек, который был законченным авантюристом, человек, который обладал какой-то совершенно потрясающей или точнее, у меня такое ощущение, это не столько отвага, сколько отсутствие чувства опасности, и который действительно был одним из самых ярких командиров 12-го года в том смысле, что он вообще как будто из другой эпохи. Вот Фигнер, мне кажется, гораздо естественней смотрелся бы в Великую Отечественную войну. Да? Это такой диверсант, человек, не брезгующий никакими, так сказать, средствами, человек, дышащий ненавистью к врагу, не признающий во враге и за врагом вообще ничего человеческого. Видя вот эту такую абсолютно необычную ярость, современники обсуждали, что ж такого-то произошло у Фигнера, откуда такая личная ненависть. И там разные выдвигались версии, что кто-то из его родных погиб, и что он один раз при отступлении, так сказать, увидел церковь, оскверненную французами, там и трупы убитых детей, и вот поклялся на алтаре, что он не щадить своего дыхания. Похоже это красивые легенды, сочиненные, ну, для того, чтобы как-то объяснить вообще вот его жестокость.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: А, на мой взгляд, ну, я не специалист в тематике вот именно партизанского движения в этой войне, но у меня создается ощущение, это ощущение еще у Ермолова в свое время создавалось, это ощущение создавалось у племянника Фигнера, который отстаивал его памяти, так сказать, честь, что он был просто человеком больным, психически больным. Тем более что есть такие психические заболевания, при которых у человека чрезвычайно низкий порог опасности, при котором у человека чрезвычайно высокий уровень жестокости. Фигнер не просто убивал своих пленных. Есть многочисленные описания того, как он делал это садистски, как он явно совершенно получал от этого удовольствие, как он находил особое удовольствие в том, чтобы вселить в пленного французского офицера надежду расположить к себе, дружески с ним общаться, а потом неожиданно застрелить и, так сказать, наблюдать, как тот умирает в изумлении. Да? Ну, и, конечно, те, кто читал воспоминания Давыдова, не могут. Наверняка, забыть эпизод, описанный Денисом Васильевичем, о том, как в Тарутино, когда встретились две партии, и Фигнер узнал, что Давыдов привел большое количество пленных, то он попросил у Давыдова: «Дай мне твоих пленных, я хочу их растерзать. У меня вот есть еще необстрелянные казаки». И вот тут как раз аналогия с охотой: Фигнер употребил, по крайней мере, по воспоминаниям Давыдова, употребил термин «не притравленные». Да? То есть вот еще…

С. БУНТМАН: Да. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: И вот он хотел…

С. БУНТМАН: … собачий термин-то…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, да. Термин охотника. Вот он хотел, так сказать, попрактиковать этих своих казаков на французских пленных. Вот это, конечно, делает его человеком, таким стоящим вне большинства подавляющего, потому что и Давыдов, и Сеславин, и Кудашев, и многие другие командиры армейских партизанских отрядов – это люди высокого понимания чести, люди которые… Ну, война есть война. А партизанская война есть партизанская война. Но которые, тем не менее, старались сохранять, что называется, человеческий облик, соблюдать определенные рамки. Ну, а то, что Давыдов советует крестьянам и рекомендует крестьянам убивать, ну, куда деваться. Денис Васильевич был человеком своего времени и, конечно, для него никакого единого русского народа не было, было дворянство, которому такое было не позволено, и была чернь – это его слово, из его мемуаров – и была чернь, на которую эти моральные принципы не распространялись.

С. БУНТМАН: Причем он хорошо знал и на себе, что доверять вот этим ребятам нельзя. И, например, явиться к ним в форме – вот это хорошо было как раз видно из того, что вспоминали офицеры, партизаны – явиться в своей форме, что ему шнуры русского гусара, что шнуры французского кавалериста – это было все равно, это чужой. И поэтому оттуда появились вот эти бороды, армяки…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Об этом Денис Давыдов пишет совершенно открыто, что буквально карьера его отряда могла закончиться, практически не начавшись.

С. БУНТМАН: На первом деле. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: В первые же сутки они нарвались на засаду крестьян и потом, когда, ну, обошлось, в общем, и когда Давыдов начал их спрашивать: «Ну, что же вы, братцы? Не видите что свои?» Говорят: «Да как же разберешь-то? Похожи», - говорят. «Ну, я же говорю-то по-русски». На что крестьяне им замечательный ответ дали: «Так ведь в наполеоновском-то войске много разных». Вот. И вот после этого, как пишет Давыдов, я отрастил бороду, надел кафтан и заговорил языком народным.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, вот это очень хорошо такая известная фраза. Но, тем не менее, вот переодеться в крестьянскую одежду – это одно. А скажем, как Фигнер, который возил с собой целую костюмерную, у него был специальный казак, который был его личным костюмером и который не только во время рейдов по тылам противника одевался то итальянским офицером, он свободно говорил по-итальянски, то французским офицером, он свободно… Он вообще, видимо, был лингвистический гений, он знал несколько языков, видимо, практически, так сказать, безукоризненно. И вот, понимаете, он вне морали того времени, чем он и удивителен. Он такой Штирлиц. Вот как раз для эпохи, так сказать, моих там и ваших ровесников, когда Штирлиц, Йоганн Вайс и вообще эти многочисленные наши штандартенфюреры…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … из советских разведчиков стали, так сказать, естественным делом, вот тут Фигнер смотрелся бы, конечно. Вообще я не удивлюсь, если в ближайшее время о нем снимут сериал.

С. БУНТМАН: Он такой агент нового типа.

А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно.

С. БУНТМАН: Вот как очень любит Борис Акунин вот некоторые такие вещи подчеркивать в своей второй серии. Вот эта переимчивость, эта необходимость аморальности…

А. КУЗНЕЦОВ: Это то, за что всегда презирали профессиональных шпионов. Вот люди подобные тому же Давыдову, Сеславину. Да? А вот у него нет на этот счет никаких совершенно, так сказать, никакой рефлексии. Он наоборот явно получает от этого удовольствие. Он всячески это подчеркивает. Вообще на самом деле творцом… Ведь то, что мы о Фигнере знаем частично миф, конечно. И творцом этого мифа был сам Александр Самойлович. Он этот миф тщательно поддерживал, так сказать, не давал ему затухнуть. Ну, а то, что он будет творить в 13-м году до того момента, когда погибнет, осенью 13-го года, вот этот его легион мстителей, созданный из итальянских и испанских пленных, воюющих против Наполеона, для которого была изобретена особая форма, и который такой вот, ну, чуть ли не черный легион СС получился какой-то. Мое глубокое убеждение, что мы имеем дело с человеком психически нездоровым. Вот. А теперь раз уж мы заговорили о мужиках, о крестьянских отрядах. В современном сознании мы их, конечно, включаем в партизанское движение, потому что таково современное содержание термина.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Хотя вот во много раз уже мной цитированном юбилейном, столетнем, к 100-летию издания 7-томника под редакцией Дживелегова, там четко разделены две отдельные статьи – да? – партизанские отряды и народная война. И вот в народной войне говорится о Герасиме Курине, о Егоре Стулове, о…

С. БУНТМАН: И других топонимах западного округа васков.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, совершенно верно. О Ермолае Четвертакове… Кстати, о фильмах. Василиса Кожина. Я буквально месяц с небольшим назад с изумлением узнал, что о ней вот-вот будет показан фильм, который Дмитрий Месхиев снял.

С. БУНТМАН: Сейчас у него другой шедевр выходит – «1812». Прости Господи.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да. И…

С. БУНТМАН: А теперь «Василиса». Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … много преудивительного там я про этот фильм прочитал и обязательно посмотрю, потому что похоже, что это будет очередной виток такого творения мифа, при этом, видимо, авторы в курсе того, что то, что они творят это абсолютный миф. Дело в том, что, ну, понятно, что любому школьнику так прилежно занимающемуся по учебнику как минимум имя Василисы Кожиной известно, оно упоминается в любом издании, но дело в том, что существование этого персонажа, оно… Ну, существование, видимо, скажем так, было. Была некая старостиха Василиса. Но что собственно старостиха Василиса сделала? Это Смоленская губерния. Это окрестности… Господи, Боже мой! Сейчас вскочит обратно в голову знаменитая… Из Сычевки естественно.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Хотел сказать, что знаменитое и во 2-й мировой войне место, печально знаменитое. Вот. Ее муж, староста, организовал такой отряд. Это как раз во время отступления французов их было множество отрядов фактически самообороны, которые занимались тем, что препятствовали совершенно уже озверевшим и оголодавшим отрядам великой армии, вот всякие фуражировки и прочие, так сказать, грабеж крестьянских хозяйств. И вот мужики отловили некоторое количество пленных, и соответственно муж старостихи Василисы, взяв с собой несколько мужиков, повел их конвоировать куда-то туда, где их принимали. В это время народ поймал еще некоторое количество пленных, и, так сказать, автоматически привел их к дому старосты, поскольку мужа уже не было дома… Вот это, видимо, действительно такая боевая женщина, она сказала, что она, так сказать, сама их отведет вслед за мужем. Тоже взяла с собой несколько крестьян, сама села на коня, взяла с собой косу и вот отправилась их конвоировать. И там какой-то французский офицер, ну, молва говорит, что полковник, он то ли попытался бежать, то ли попытался своих солдат, так сказать, поднять на бунт, она его этой косой зарубила. Вот судя по всему то, что произошло. А дальше начинается сотворение патриотического мифа. Александру I докладывают, что она, Василиса, появляется фамилия Кожина, которую судя по всему, она носить не могла там по целому ряду причин. Судя по всему, это название деревни, из которой она происходила, там неподалеку от того места, где она с мужем жила.

Вообще надо сказать, что смоленские краеведы проделали очень впечатляющую работу по этому поводу. Я вот, готовясь к передаче, нашел несколько очень интересных статей, написанных смоленскими краеведами, историками. Казалось бы они, наоборот, должны этот миф всячески, так сказать, еще…

С. БУНТМАН: Надувать.

А. КУЗНЕЦОВ: … надувать. Да, вот мы, так сказать, родина Василисы Кожиной. А вот эти люди, которых я читал, они очень дотошно, очень добросовестно показывают, что, ну, не могло быть там 95 процентов того, что на нее навесили. И фамилия, видимо, не так, и, так сказать, не мстила она за погибшего мужа, вот этот муж день как ушел по делам и прочая и прочая. Ну, вот Александру доложили. Потом дальше начинается, что чуть ли вот не с Кутузовым она встречалась, и чуть ли они не вдвоем там, так сказать, стратегию на двоих разрабатывали.

С. БУНТМАН: Такая… Наша Жанна д'Арк такая.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Именно наша Жанна д'Арк. И самое интересное, вот это для меня было открытие, оказывается, в общем, о Василисе Кожиной, ну, имя мелькало, но до 41-го года, ну, вот так оно мелькало 8-м планом. Да? Например, в том же цитировавшемся издании 912-го года она вообще не упоминается в графе «Народная война», но приведена лубочная картинка, где старостиха Василиса один из персонажей. А вот в 41-м году, когда, значит, сразу одна за другой выходят несколько брошюрок о партизанском движении якобы в войне 12-го года. В 43-м году под редакцией Евгения Викторовича Тарле, он сам там, правда, не написал ни одной главы, но он редактор издания, появляется книжка о партизанских действиях, о народной войне в заграничных войнах, там и во время борьбы за независимость в Америке, и вот война в Испании и так далее. Вот. Вот тут когда по понятным причинам многие, так сказать, параллели, аллюзии с прошлым подталкиваются, так сказать, проталкиваются в массы, вот тут Василиса Кожина заиграла в полную силу, что называется. Ну, в 62-м году, когда 150-летие, так сказать, она была уже вполне таким устоявшимся персонажем вот этого патриотического мифа, а, в общем, это перепевы старой мелодии «Жизнь за царя».

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Это все те же персонажи и полумифические как Иван Сусанин и вполне реальные как крестьянин Комиссаров, который оттолкнул руку убийцы от Александра II, и в результате, так сказать, был споен насмерть благодарным, так сказать, чиновничеством, потому что из него икону сделали 2-го Сусанина и так далее. Это все достаточно печально, хотя и, ну, что говорить, понятно безусловно.

С. БУНТМАН: Нормально. Хочу памятник.

А. КУЗНЕЦОВ: Да.

С. БУНТМАН: Хочу памятник конный с косой, хочу…

А. КУЗНЕЦОВ: Конный с двумя причем, как Ленин был с двумя кепками, чтобы одна коса была женская, в смысле прическа…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … а вторая коса…

С. БУНТМАН: А это обязательно…

А. КУЗНЕЦОВ: … как орудие.

С. БУНТМАН: … вот с косой конная, причем когда едешь вот на закат, где-нибудь там около Кутузовского…

А. КУЗНЕЦОВ: И хорошо бы в балахоне.

С. БУНТМАН: Вот. Замечательно. Развивайте. Это было бы чудесно. Надо Зураба Константиновича попросить.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Мне кажется, это должны мастера его школы работать, этот памятник.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: При том, что вот мы сейчас иронизируем, может создаться впечатление, что мы иронизируем над вот этими народными отрядами.

С. БУНТМАН: Нет.

А. КУЗНЕЦОВ: Ни в коем случае.

С. БУНТМАН: Это жестокая, абсолютно прагматичная, часто… да, кот война, на которой надо, во-первых, охранить себя. Во-вторых, а если можно поживиться, кто ж с подводами в Москву приезжает.

А. КУЗНЕЦОВ: Об этом, кстати говоря, писал…

С. БУНТМАН: Марсиане?

А. КУЗНЕЦОВ: … такой абсолютно консервативный, абсолютно верноподданный современник событий как Рунич, он писал, не надо говорить о том, что крестьяне, так сказать, там с царем в сердце и так далее, они поднимались, когда угроза подходила к их домам, когда их касались вот эти грабежи, погромы, насилие, вот тогда это была ответная реакция. И, наверное, в значительной степени у большинства это была реакция именно такая. Другое дело, что были, наверное, примеры и другие. Вот например, один из знаменитых вождей таких вот народных отрядов, солдат Ермолай Четвертаков, который… ну, он был придавлен лошадью, убитой в бою, попал в плен к французам, бежал. И он, бежав, совершенно спокойно мог бы пересидеть у какой-нибудь там молодки – да? – как это часто бывает, он вместо этого взялся, так сказать, призвал мужиков. Мужики за ним не пошли. Он нашел только одного сподвижника. Вдвоем с ним они в лесу устроили засаду, убили 2-х французов, ну, так сказать, взяли их оружие, лошадей, начали воевать, к ним постепенно начали мужики стекаться. В результате у него 3 тысячи человек. И он контролировал, не пускал французов на территорию по фронту 25 верст. Специальная следственная комиссия потом после войны это устанавливала, так сказать, описала действительно…

С. БУНТМАН: Но это солдат.

А. КУЗНЕЦОВ: Это солдат.

С. БУНТМАН: И при этом еще человек с явно… чьи способности явно превышают, военные я имею в виду способности…

А. КУЗНЕЦОВ: Да. И родина, кстати, его заметила и сделала унтер-офицером.

С. БУНТМАН: Вот.

А. КУЗНЕЦОВ: За все за это.

С. БУНТМАН: И смекалка его превосходила, в общем-то, его функцию в армии вполне. Вполне человек, видевший военный смысл, и в своих собственных делах и в том, что происходит.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, тут вот нам пишет Евгений из Пензы: «Боюсь, что офицер с фамилией Фигнер был бы вычищен вместе с Блюхером и до Отечественной не дожил». Ну, Блюхер… это вычистили не за фамилию, тем более что Василий Константинович был абсолютный русак, и происхождение его фамилии, оно очередная помещичья, так сказать, причуда в отношении его деда.

С. БУНТМАН: Причуда, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот. Ну, да. К сожалению, наверное, в этом есть определенный резон. Ну, эпохи разные. Чего же сравнивать?

Вот слушатель наш пишет: «Я Вас давно спрашивал о наличии Штрилица на войне 12-го года». Ну, вот Фигнер пытался эту нишу занять, безусловно, и во многом, так сказать, у него это получилось.

И действительно вот масштабы этой народной войны, особенно в момент, когда французская армия уже начала отступать, они действительно весьма велики, и их ни в коем случае нельзя списывать со счетов. И высоко их оценивал Кутузов, причем явно, что называется, не для протокола, и об этом писали, в общем, все незараженные таким чрезмерным дворянским чванством офицеры, участники войны 12-го года. И действительно, в общем, конечно, это безусловно один из факторов победы, хотя не надо ставить знак равенства между этими отрядами и народной войной. Народная война не только в этом, и не столько в этом. Народная война – это в уничтожении продовольствия и в уходе, и, так сказать, в отказе сотрудничать с французами, хотя не все отказывались сотрудничать с французами, и много было примеров вполне такого, так сказать, мирного сосуществования и даже носилось в крестьянских… некоторых отдельных крестьянских умах в Московской губернии, например, идея присягнуть Наполеону.

С. БУНТМАН: Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Об этом тоже в 100-летней давности юбилейном издании, ну, не то, чтобы подробно пишется, но пробрасывается такая мысль. Одним словом тут важно, что сказать? Надо разделять эти два явления, хотя как их разделить, когда в самой войне они периодически смыкались, и тот же отряд Давыдова, так сказать, взаимодействовал вот с этими отрядами, таких вот… ну, самообороны, как их можно назвать, и так далее. Вот к этому эпизоду, когда партизанский отряд, наверное, выполнил самое заметное свое назначение, как раз честь выпала отряду Сеславина, когда ими был обнаружен на Калужской дороге не только вышедший из Москвы, но уже довольно здорово, так сказать, продвинувшийся в юго-западном направлении Наполеон со всей армией. Кутузов очень боялся упустить вот это маневр. И поэтому и корпус Дохтурова был специально выдвинут к калужской дороге поближе. Сеславин тут же известил Дохтурова. Дохтуров ему не поверил. Сеславин разозлился, вернулся, так сказать, захватил пленных, привез их Дохтурову. Судя по всему, вот как это бывает в кино Сеславин буквально в последний момент сумел убедить Дохтурова, что надо начать движение к Малоярославцу. Примерно еще 3-4 часа опоздай Дохтуров, и сражение под Малоярославцем, при Малояросалвце могло пойти совсем по другому сценарию, потому что одно дело – это вот сражение, когда по очереди подходят все новые и новые части, город 7-8 раз переходит из рук в руки, и совсем другое дело, если бы французы успели в Малоярославце укрепиться, и пришлось бы их оттуда выковыривать. И крови было бы значительно больше, безусловно. Ее так было не мало, было бы еще больше. И вообще неизвестно, так сказать, как бы дальше развивались события. Вот это, пожалуй, один из таких самых громких. Ну, а самые масштабные партизанские действия – это уже во время бегства французов, это уже под Смоленска в деревни Ляхово, когда три соединенных отряда вот наших героев – Давыдова, Сеславина, Фигнера – плюс примкнувший к ним, если можно так выразиться, кавалерийский отряд графа Орлова-Денисова, и вот они принудили к сдаче в плен целую дивизию генерала Жиро, не путать с маршалом Жиро…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Тот в это время в Европах. Вот соответственно это, пожалуй, самая крупная самостоятельная операция партизанских отрядов на российской территории. И дальше очень интересный будет эффект. В 13-м году, а в 13-м году партизанские отряды тоже активно действовали, того же Фигнера, того же Сеславина, того же Чернышева, кстати говоря. Так вот один из офицеров фронтовых, что называется, не очень любящих главную квартиру с ее штабным образом жизни писал, что сейчас главная квартира забыла о своем привычном мотовстве, так сказать, и прочей веселой легкой жизни, все стремятся командовать партизанскими отрядами. Почему? Потому, что это стало наиболее верным способом заработать награду. Вот, например, был такой майор Прендель, кстати говоря, сейчас вот о нем я иронически упомяну, но это тот самый человек, который был одним из первых советских… Простите, по Фрейду.

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Российских, разумеется. Одним из первых российских военных агентов, вот тех самых…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … которых направил военный министр Барклай-де-Толли еще перед войной в европейские столицы. Вот там он, видимо, был вполне хорош на своем месте. Но в качестве командира партизанского отряда он занимался тем, что, значит, бешено вращал глазами, подкручивал усы, изображал из себя лихого рубаку, потом захватывал несколько отставших французов и долго писал рапорты о том, так сказать…

С. БУНТМАН: Какой он молодец.

А. КУЗНЕЦОВ: Какой он молодец. Да. А вот… и такие были. Но это стало действительно довольно короткой дорогой к награде. И получается, что вот эти партизанские отряды, они с одной стороны, они выявляли наиболее способных офицеров, офицеров среднего звена с определенным таким, заданным набором качеств – это люди, которые способны к самостоятельным действиям, это люди, безусловно, выше среднего уровня отваги, это, безусловно, люди, обладавшие в глазах своих подчиненных какими-то совершенно, так сказать, люди большой харизмы, скажем так. Это такие офицеры очень высокого качества. А затем постепенно хлынет на ловлю счастья и чинов, так сказать, большой поток тех, кто, выражаясь современным языком, уловил тренд, ну, и это, наверное, в известной степени скомпрометирует партизанские действия, хотя, в общем, до нас эта компрометация не дошла. Это скорее вот, так сказать…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … в кругу современников могли обсуждать кто, за что.

С. БУНТМАН: Это скорее другое. Ну, Юля правильно пишет, что Долохов похож на Фигнера. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, но Долохов явно собирательный образ…

С. БУНТМАН: Конечно. Долохов – это и Лунин. Долохов – это много кто.

А. КУЗНЕЦОВ: Скорее Лунин.

С. БУНТМАН: Да, да. Но вот если… Конечно, у Толстого была задача показать разные… и разных партизанских командиров, поэтому Денисов, скорее, Денис Давыдов…

А. КУЗНЕЦОВ: Вот это Давыдов. Да.

С. БУНТМАН: Да. Тоже с некоторыми допущениями, но… например, он не поэт никакой.

А. КУЗНЕЦОВ: Это правда.

С. БУНТМАН: Да. Но вот часть кого сделать таким командиром как Фигнер? Вот по всей природе своей и всему пути, конечно, у Толстого это должен быть такой человек как Долохов. Вот.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, но тоже многие не совпадают моменты.

С. БУНТМАН: Нет, нет, это не должно совпадать. А вот кого сделать? Кому поручить роль Фигнера? Конечно, Долохову. Спасибо. Алексей Кузнецов.

А. КУЗНЕЦОВ: Спасибо. Всего хорошего.

С. БУНТМАН: И мы будем продолжать нашу серию.