Военные специалисты в Гражданскую войну - Олег Будницкий - Не так - 2007-06-30

Е. СЬЯНОВА – Афины устали от Перикла - слишком мудр, слишком благороден, слишком непогрешим. И слишком долго великий город прогибается под эти добродетели. Афиняне, заносчивые, непримиримые, порой робкие, порой игривые, как молодые козочки, снова желают сделаться собой и вернуть своей демократии ее необузданный нрав. Но так ли это? Точно ли это так? Может ли человек, 14 раз провозглашавший приоритеты большинства над меньшинством, утомить, разочаровать это самое большинство своим упорным постоянством? Аристократическая оппозиция Афин, собиравшаяся в доме Алкивиада, расставляла по городу уши, чутко ловя пересуды на афинских рынках и площадях. Горожане говорили о ценах, о подступавшей чуме и редко поминали Перикла. Это было принято за хороший знак. Если других не находилось, можно довольствоваться и таким. Оппозиция подтягивалась, сжималась в ударный кулак, распаляла себя негодованием. Философ Анаксагор, автор знаменитого труда о природе, объяснивший пугливым афинянам простую природу солнечных затмений, пытался усовестить заговорщиков. Анаксагор напоминал им, что всего год назад они насмешили подлунный мир, попытавшись подвергнуть Перикла, перестраивающего Акрополь, остракизму, обвинив в непомерных тратах из общественной казны. Потрепали нервы, вынудили выплатить штраф и ничего не добились, только опозорили себя. Но оппозиция не унималась, она нащупывала другой путь. Если нельзя разом свалить непогрешимого Перикла, нужно снова ударить его в слабое место, как это уже сделали 2 года назад. Тогда же следовало и повторить, снова ударить и бить, бить, бить. Слабым местом Перикла была Аспазия. Высоконравственный правитель, бросив законную жену, родившую ему законных сыновей, жил со спутницей, гетерой, и требовал уважения к ее уму и образованности в обход несуществующего целомудрия. Впрочем, ничего нового заговорщики, на первый взгляд, не изобрели, прекрасную Аспазию клевали уже много лет, и в комедиях высмеивали, прямо в лицо могли что-нибудь сказать. Новое правило афинских заговорщиков заключалось в том, чтобы травить Аспазию постоянно, изо дня в день, изо дня в день капать и капать желчью, плескать помоями под ноги, хихикать из-за каждого угла и не оставлять этих трудов ни на минуту. Все время их значительной жизни следовало отныне посвящать этому правилу: ни дня без травли гетеры Аспазии. Перикл был мудр, он понимал, что все его слова, вся суета в защиту любимой женщины только сделают его смешным, и лучше бы накинуть на эту грязь плотный покров своего равнодушия. Он был мудр, но как всякий гений, он воплощал в себе образ еще далекого от него будущего, он был рыцарем. И обнажая меч, он бросался всюду, где трепали имя Аспазии. Не словами, но кулаками и оружием он защищал ее честь. Не осталось ни ровного голоса и невозмутимости, ни спокойствия и строгих манер, так восхищавших в нем Плутарха, не стало холодной головы, много лет управлявшей буйным телом афинского демоса, головы учителя, создавшего школу Эллады. Однажды, спрятав эту голову в складках ее хлены, Перикл признался Аспазии: «Я устал, любимая. Это хуже чумы». А чума как будто подслушала. Сняв многолетнюю осаду, чума пошла на штурм и взяла Афины. Пожирая бедняков, охотно закусила и заговорщиками, которые слишком часто собирались вместе. А потом, потоптавшись у дома Перикла, толкнула ослабевшие двери. В 429 году до нашей эры правитель умер, оставив классические правила управления государством, лучше которых еще никто ничего не предложил, но так же никто по-настоящему и не следовал. А вся постэллинская история, увы, доказала: чем ближе правитель к правилам Перикла, тем ближе к нему самому правила афинских заговорщиков.

С. БУНТМАН – Маленькие трагедии великих потрясений. Елена Сьянова.

С. БУНТМАН – Ну да, мы возвращаемся в двадцатый век, возвращаемся в очень мужской мир такой. С Олегом Будницким. Продолжаем наши темы о красно-белых вождях. Ну, хочу всех поблагодарить, кто здесь поздравляет с помощью СМС и иных средств связи с днем рождения. Спасибо большое, это очень приятно читать. Вот, добрый день, Олег Будницкий.

О. БУДНИЦКИЙ – Здравствуйте.

С. БУНТМАН – Да, мы обращаемся, мы решили сделать о военных специалистах вот отдельно как о явлении. И, наверно, будет все-таки две передачи у нас с перерывом, все-таки две, потому что история военных специалистов, призванных, историю военных специалистов через годы – как их можно назвать? Отозванных?

О. БУДНИЦКИЙ – Да, но что они делали в гражданскую войну, и что с ними сделали потом.

С. БУНТМАН – Да. Вот, ну что же: военные специалисты. Военные специалисты, сразу скажем, в Красной армии.

О. БУДНИЦКИЙ – Да, разумеется. Для белых это были просто офицеры, а для красных офицеров уже не существовало, ибо, вообще-то, собственно говоря, пришедшие к власти большевики собирались ликвидировать не просто старую армию, но и вообще армию старого типа. И одним из первых декретов Совнаркома были два таких, которые – я прочту их названия – изданы они были в конце декабря, 29 декабря по новому стилю 17-го года. Один назывался «Об уравнении всех военнослужащих в правах», и другой – «О выборном начале и об организации власти в армии». По сути, эти декреты ликвидировали армию как таковую. Отменялись все чины и звания от ефрейтора до генерала, титулование, ордена и тому подобное. Отныне армия российской республики должна была состоять - я цитирую - «из свободных и равных друг другу граждан, носящих почетное звание солдат революционной армии». А второй декрет определял порядок выборов, правда, надо отдать должное, что какие-то остатки разума сохранились, и должности начальников штабов, скажем так, выбирали командиры полков, выборы были многоступенчатыми. Но сами командиры частей выбирались непосредственно напрямую солдатами и так далее. То есть те огромные… Часть офицеров оказалась просто невыбранной ни на какие должности, оказалась сразу за бортом, не говоря уже о том, что то, что стало из этой армии, очень мало армию напоминало. И вот очень любопытно и ярко написал командующий одной из армий, а именно седьмой армии генерал Цихович, в ответ на телеграмму Короленко – это были телеграммы Николая Васильевича Короленко, главнокомандующего… прапорщика Короленко, назначенного Верховным Главнокомандующим. Ведь теперь, раз это все равные и свободные граждане, то и прапорщик может быть Верховным Главнокомандующим, для этого уже не нужно специальной военной подготовки и особых дарований, доказанных, а достаточно быть преданным революционному делу. И вот, Цихович телеграфировал Короленко в ответ на телеграмму о демократизации армии - цитирую - «Армия уже демократизирована до такой степени, что на мировой чаше весов она исчезла, и никто с ней не считается». И здесь же Цихович писал, что снятие погон, единственного знака, по которому – опять-таки цитирую – «можно хоть приблизительно отличить полки многомиллионной армии, превращает ее в серое скопище человеческих тел». Ну и, в соответствии с марксистской доктриной о том, что надо заменять регулярную армию всеобщим вооружением народа, в декрете об организации Красной армии, позднее изданном уже в конце января 18-го года, в преамбуле говорилось, что старая армия служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией. С переходом власти к трудящимся эксплуатируемым классам возникла необходимость создания новой армии, которая является оплотом советской власти в настоящем, фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем – в ближайшем, да? – и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе. Коротко и ясно. Ну, такова была теория и первая практика. Потом началась реальность. Реальность началась с того, что, как известно, Германия, с которой, в общем-то, было состояние войны, заключили перемирие, шли мирные переговоры довольно тяжелые. Германия, она играла по другим правилам, Германия предъявила ультиматум, Германия оккупировала российские территории. Кроме того, противники советской власти – хотя и малочисленные – взялись за оружие, и, в общем, советская власть нуждалась в армии. Выяснилось, что армию на основании вот такой теории, такой демократизации, никакую не создашь и не построишь. И вот тогда начался откат назад, и началась… началось привлечение военных специалистов, именно так они назывались, ибо это уже был все бывшие, бывшие офицеры, бывшие генералы, так и говорили: бывший генерал генштаба такой-то, да? Тогда и началось привлечение военных специалистов. Опять-таки вопрос был в том, на каких основаниях привлекать? Как командиров или как консультантов, скажем? Надо сказать, что консультантами с самого начала старые офицеры старой армии служили, ну, скажем, на мирных переговорах. То есть те, кто впоследствии воевал на стороне белых, но в тот момент они считали, что это настолько важно для России - а большевики, которые совершенно неграмотны, они таких дров наломают, - что лучше быть при них консультантами, чем пустить все на самотек, оставить все как есть. И, скажем, при делегации большевистской в Бресте был генерал Скалун, генерал-квартирмейстер русской армии, между прочим. Был генерал Данилов – близкое лицо к Великому князю Николай Николаевичу, бывший Верховным Главнокомандующим, и некоторые другие генералы. Ну, все это такой ужас, такое ужасное впечатление у них производило, что Скалун покончил с собой в конечном счете, застрелился. Так, интересно, что, когда немцы начали наступать, и большевики запаниковали, возникла угроза Петрограду, они созвали на совещание немедленно офицеров генштаба с тем, чтобы, в общем-то, понять, что происходит, как вести себя. И генералы дали большевикам очень ценные советы. Например, они советовали правительству переехать в Москву, хотя совершенно точно сказали, что немцы Петроград захватывать не будут, ну, на всякий случай нужно уехать в Москву. Так что вот, в известном смысле по совету военных спецов туда отправилось советское правительство. Любопытно, что управляющего Военным министерством генерала Маниковского арестовали, он был в Зимнем дворце, в числе членов Временного правительства, но через несколько дней выпустили. Выпустили, поскольку все-таки была десятимиллионная армия, и стояли проблемы ее снабжения, какого-то управления, и без военного министерства было не обойтись. И опять-таки любопытно, что военное министерство не бастовало в отличие от других министерств, потому что люди были ответственные и понимали, что если эта стихия останется вообще без какого-либо управления и снабжения, то это может очень плохо кончиться для страны. Правда, поскольку Военное министерство пыталось управлять так, как считало разумным, то кончилось тем, что Маниковского опять арестовали и опять посадили, но потом, в общем, выпустили, и он как-то сотрудничал с советской властью. Так что советская власть, она применяла такую политику, по большей части кнута, по отношению к военным специалистам первое время, потом стала применять и политику пряника, тогда, когда, в общем, выяснилось, что без этих самых военспецов армию не создать. В 18-м году, когда была поставлена задача организовать 60 дивизий, то по подсчетам Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича, который стал одним из таких ведущих деятелей при создании Красной армии, при преобразовании старой армии в новую, и человек, который пошел, в общем, служить советской власти достаточно рано и если не убежденно, то, во всяком случае, верно. Возможно, это объяснялось и тем, что у него были уж очень хорошие личные связи с большевиками: его родной брат, Владимир Дмитриевич был управляющим делами Совнаркома и человеком, лично близким к Ленину.

С. БУНТМАН – Они необычайно похожи, братья, очень так по выражению лица. У них немножко… у одного- борода, у другого – усы.

О. БУДНИЦКИЙ – Ну, Михаил Дмитриевич был человеком, вообще, не очень хорошим, судя по его поведению и поступкам, я имею в виду, еще до советской власти.

С. БУНТМАН – Ну, я не о том, я просто объективно.

О. БУДНИЦКИЙ – Ну, внешне похожи, похожи. Вот, и нам нужно было создать 60 дивизий, по расчетам Бонч-Бруевич да и других специалистов из образованного тогда Высшего военного совета, он состоял почти полностью из генералов при, конечно, верховном руководстве большевиков. Нужно было 55 000 офицеров, 55 000. Подготовить новых этих самых красных офицеров было технически практически невозможно. До конца 18-го года подготовили на краткосрочных курсах 1 773 красных этих самых командиров, причем, естественно, младшего звена, поскольку это были краткосрочные курсы. И выход был только один – привлекать старых офицеров.

С. БУНТМАН – Вопрос: привлекать как?

О. БУДНИЦКИЙ – Привлекать как? И, кроме того, ведь старые офицеры по существу были уже по всей стране разбросаны, ведь из армии фактически выгнали, причем тогда что получилось: если не избрали, человек выше определенного возраста, старше определенного возраста, то он мог уходить в отставку, по сути дела, выгонялся в отставку. Более того, на что существовать этим бывшим офицерам? Вообще-то были положения, по которым они обеспечивались пенсией за выслугу лет, за боевые заслуги и так далее, а советская власть это взяла и отменила.

С. БУНТМАН – Ну, вот мы вернемся к разговору через 3 минуты, сразу после новостей.

НОВОСТИ

РЕКЛАМА

С. БУНТМАН - Мы продолжаем. Олег Будницкий, наша совместная передача с журналом «Знание-сила». И еще, вот то, что мы говорим о Красной армии, входит в издательский проект «Интеррос» и замечательные тома, которые Вы видели, год 17-й, например, что касается ХХ века и истории революционной, будет еще история РКК, вот в следующем году, когда исполняется у нас 90 лет рабоче-крестьянской Красной армии. И отдельным диском выйдут некоторые наши передачи приложением к тому. Сейчас же мы продолжаем говорить о военных специалистах. Итак, большевики лишили военной пенсии.

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, вот, Вы, кстати говоря, упомянули рабоче-крестьянскую Красную армию. Я хочу процитировать записку уже упомянутого Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича от 8 июля 18-го года в Высший военный совет, когда он предлагал отменить наименование армии рабоче-крестьянской Красной…

С. БУНТМАН - А как он предлагал…

О. БУДНИЦКИЙ - …русской армии, российской армии… то есть, это было неважно… Эти слова убрать. Почему? Я цитирую: «Поскольку защита Родины от внешнего врага есть не только обязанность рабочих и крестьян, но и священное право каждого гражданина без различия партий и классов. Вот такая была…

С. БУНТМАН - Аполитичная.

О. БУДНИЦКИЙ - …аполитичная, да. Естественно, что эту записку выкинули в мусорный ящик, во всяком случае, в той части, которая касалась вот таких оценок. И Бонч-Бруевич, среди прочего, говорил, что офицеров многих настораживают эти вот названия, поскольку они, как бы, идут в армию защищать Родину, а тут им приходится воевать с русскими людьми. И, во всяком случае, эти обозначения он считал необходимым убрать, и к этому, конечно, не прислушались. У большевиков были совершенно другие мнения о том, какая армия строится, какая армия должна быть. Так вот, о материальном обеспечении офицеров, вернемся к этому. Тот же Бонч-Бруевич, который как бы на хозяйстве остался, фактически исполняющий роль такого заведующего армией, он обращался к Склянскому, второму лицу, напомню, после Троцкого, с тем, чтобы обеспечить увольнявшихся офицеров 2-х месячным пособием хотя бы. Поскольку многие из них находятся в таком возрасте, старше, когда к физическому труду они не приспособлены, не способны уже, да, к тяжелому, а интеллектуального труда они себе найти не могут, да и просто у них другая профессия, они военные. На что Склянский сказал, что никаких пособий не будет, а что у них есть выход, у увольняющихся: поступать в Красную армию. Это вот такой звоночек, такая характерная черта - заставить идти в армию просто потому, что нет других средств к существованию. Но это - общая политика большевиков, это Ленин писал как-то, что хлеб, хлебная карточка - я привожу по памяти и не гарантирую точности слов - но смысл гарантирую…что хлебная карточка - это есть то оружие, которым можно заставить эту самую буржуазную интеллигенцию, в том числе военную интеллигенцию, служить Советской власти. Мы не дадим им кушать - писал Ленин, за эту фразу я ручаюсь, не дадим им кушать, и они, значит, будут вынуждены идти служить. Вот, кстати говоря, возможно, именно по этой причине пошел служить будущий начальник полевого штаба Красной армии Павел Павлович Лебедев, генерал-майор, который, как и многие другие, оказался за бортом армии и уехал в Ейск, где было как-то сытнее, не было никаких карточек, можно было купить продукты на рынке, потому что у него, среди прочего, было пятеро детей. Но через какое-то время Лебедева арестовало ЧК. Естественно, приехал какой-то генерал и живет, понимаешь…Но за несколько дней до этого из Москвы кто-то из сослуживцев Лебедева прислал телеграмму, что вот Ленин зовет его, Лебедева, служить. Я не думаю, что Ленин лично знал Лебедева, наверное, он просто был в каком-то списке, который дали Ленину и, там… был такого рода текст…

С. БУНТМАН - Да, но телеграмма спасительная…

О. БУДНИЦКИЙ - Вот, и его жена пошла с этой телеграммой в ЧК. Значит, когда там увидели, что Ленин зовет, значит, Лебедева служить, то его выпустили, он отправился в Москву и, в общем, стал потом начальником штаба Восточного фронта. Потом некоторое время исполнял обязанности начальника… командующего восточным фронтом, а потом был начальником полевого штаба Красной армии. И был одним из первых лиц среди этих самых военных специалистов. Кстати, на письмо Алексеева, генерала, он не откликнулся. Не откликнулся, я думаю, все-таки по той же причине. Ему приписывают идейные какие-то соображения… Не думаю; думаю, что просто, имея пятерых детей…

С. БУНТМАН - Куда с детьми-то!

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, да, да… Когда, значит, в столицу - то это уже было возможно и на достойный паек да плюс еще на приличное денежное довольствие. Кстати говоря, когда против привлечения военных специалистов выступали активно военная оппозиция, большие дебаты были на VIII съезде коммунистической партии в марте 19-го года, и протоколы съезда были опубликованы давным-давно, а заседания военной секции - не были. Напечатали только в 89-м году. Был такой интересный журнал «Известия ЦК КПСС», к сожалению, скончавшийся, я бы его и дальше бы издавал. Потому что в этих «Известиях» публиковали архивные материалы. Там напечатали стенограммы этой военной секции. Это очень интересно. И там эти самые дебатирующие, особенно оппозиция военная, выступавшая против, называла военных спецов просто «белыми». Просто «белыми», они так у них и проходили, хотя они служили в Красной армии. И их возмущало, что им денег много платят. В частности, Лебедеву. Когда премия Лебедеву 2000 рублей упоминалась, а у них был максимум - 450 рублей в месяц у красноармейцев, да и по существу, у командного состава, у краскомов тоже. Вот, это их возмущало. Так вот, таким образом выяснилось, что нужно офицеров привлекать. Привлекать сначала, как и вся Красная армия, на принципе добровольчества. Добровольцев, скажу сразу, обнаружилось 8000 человек бывших офицеров. Всего их было вообще 250 тысяч примерно. 250 тысяч. Потом перешли к принципу мобилизации. Мобилизации, принудиловки, причем, поскольку старые офицеры, бывшие офицеры, считались ненадежными, то под угрозой взятия в заложники семьи и репрессий против семьи, если они изменят. Скажу сразу, мне неизвестны случаи, когда бы это практиковалось на самом деле. Хотя угроза была, и хотя случаи измены были очень нередки. В этом плане военная оппозиция была права, не просто нередки, а довольно часто случались эти измены. Причем чаще в высших эшелонах. В высших эшелонах, чем среди офицеров младшего звена. Среди наиболее известных таких случаев назову, скажем, вот такой. Вся Академия Генерального штаба в Казани оказавшаяся захваченная войсками Комуча, она, естественно, отправилась к белым. Там был ускоренный выпуск. Это были как бы социально близкие, они в подавляющем большинстве ушли с советскими войсками, с красными войсками. А те, кто были старшекурсники и преподавательский состав во главе с генералом Андогским, они все остались и генерал Андогский потом служил в армии Колчака. Вообще на первой стадии понять, кто с кем и кто за кого было очень сложно. Тот же Бонч-Бруевич, когда речь шла о создании военных округов, о восстановлении в некотором смысле военных округов, он назвал шестерых наиболее пригодных и надежных с его точки зрения генералов. Из них четверо потом стали видными деятелями белого движения, включая генерала Драгомирова, который был руководителем… председателем особого совещания при генерале Деникине. А еще один уехал в эмиграцию. Ну, тогда их не разыскали, назначили других, но один из этих назначенных, Нотбек генерал, Нотбек, он в Самаре оказался тоже, опять таки, захваченный войсками Комуча, остался там специально и потом служил в колчаковской армии. Люденквист, это 7-я армия под Петроградом и еще можно называть достаточно много фамилий, хотя это не было таким массовым характером, но это было не редко. Поэтому опасения такие бывали. Хотя подавляющая масса, конечно, верно служила Советской власти, служила отчасти потому, что человек военный, мобилизовали - он служит. Отчасти потому, что считали, что Советская власть, по крайней мере, защищает Россию от раздела ее иностранцами. Это был достаточно серьезный мотив, и некоторые так и говорили, что мне ваша власть вообще не нравится, но мне не по пути ни с четверным союзом, то есть Германия-Австрия-Венгрия, ни с Антантой, которые спят и видят, чтобы от России какие-то куски урвать, а меня это не устраивает, поэтому я готов идти с вами. Эти мотивы стали особенно сильны в 20-м году, о чем я скажу позднее. Вот такая была история. Чем больше по численности становилась Красная армия, тем больше нужно было военных специалистов, тем больше нужно было офицеров. А росла она, как известно, очень быстро. На 15 апреля 19-го года, в разгар борьбы с Колчаком, да и на юге шли серьезные бои, в армию было призвано 1 450 000 человек. Хотя боевой состав не превышал 450 000. К концу 19-го года Красная армия составила 3 миллиона человек. А к концу 20-го года - 5 с половиной миллионов человек. То есть, колоссальная машина, которой нужно профессионально управлять. И, сколько офицеров, в конечном счете, удалось привлечь в ряды Красной армии? Точную цифру мы, в общем, не знаем. Не знаем и никогда, наверное, не узнаем, но приблизительно можем оценить в 70-75 тысяч человек. Это, в общем, много. Вот из этих 250-ти тысяч офицеров около 100 тысяч оказались в итоге в различных белых армиях, 70-75 тысяч - в Красной армии. Причем из них 8 тысяч, как я уже говорил, это добровольцы, 48 с половиной тысяч - призванные по мобилизации, и 12 тысяч перешли к красным из армии белых или были мобилизованы из числа военнопленных. На первых этапах убивали друг друга беспощадно, рубили, расстреливали, потом поняли, что материал человеческий ценен, тем более профессиональный, и стали, в общем, туда-сюда переходить. Классический такой литературный пример - это герой «Тихого Дона» Григорий Мелихов, который был там у красных, у белых, у разных, что называется. При чем, если брать высший командный состав, то в Красной армии служило 775 бывших генералов и 1726 бывших штаб-офицеров.

С. БУНТМАН - 775 генералов…

О. БУДНИЦКИЙ - Да, и 1726 штаб-офицеров, из них 980 полковников и 746 подполковников. То есть, кто создавал Красную армию как армию, в общем, совершенно понятно. Это были, конечно, не солдатские комитеты и не комиссары, хотя комиссары контролировали там ситуацию и многие из них впоследствии, эти комиссары, чему-то подучившись, становились сами неплохими военачальниками. Скажем, Яков Смушкевич, в будущем знаменитый дважды герой Советского Союза, или Григорий Штерн, тоже как комиссар начинал, потом генерал-полковник, руководил боями с японцами в районе озера Хасан и потом на Халхин-Голе. Ну, как бы непосредственно там командовал Жуков, но Штерн осуществлял общее руководство. Это из бывших комиссаров, потому что не все они были балабоны и политиканы, некоторые были такие… стали нормальные профессиональные военные.

С. БУНТМАН - А все-таки во второй половине, скажем так, Гражданской войны, сколько, все-таки продвинулось новых командиров? Потому что не могли же даже те бесчисленные генералы… а генералов очень много, сколько было…

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, я Вам назову… я Вам назову высшее командование, чтобы было понятно, насколько военспецы были важны для Красной армии, насколько они определяли ход событий. Среди командующих фронтами они составляли 85% всех командующих фронтами. 82% командующих армиями. До 70% начальников дивизий. Все начальники штабов фронтов, 83% начальников штабов армий и более половины начальников штабов дивизий - это тоже военные специалисты. Видимо, большая командиров полков тоже были военные специалисты. То есть наверху высший командный состав - это были все военные специалисты. Те, кто не был… мы их всех знаем поименно, тех не военных специалистов, кто командовал фронтами армий. Это - Фрунзе, конечно. Это - Хвесин, Тихон Хвесин, это Буденный, первая конная армия. То есть, это, в общем, единичные фигуры на фоне вот такого… Сокольников, там… буквально несколько человек. Их можно пересчитать по пальцам если не одной, то двух рук. Так, а в основном - военные специалисты. И, конечно, начали… пытались проводить массированное такое обучение и воссоздали в официальной истории академии Генерального штаба написано, что она была реорганизована, на самом деле ее создали заново, потому что академия просто убежала к белым. Так, в декабре 18-го года академия Генштаба, по существу, стала функционировать, как бы там она ни называлась, да, впоследствии академия имени Фрунзе, но и различные потом отраслевые академии создавались, но уже в более поздний период, в основном после окончания Гражданской войны. Что еще можно сказать о военных специалистах? Они жили под постоянным давлением и угрозами со стороны большевиков, которые возмущались тем, что происходило. То, что они столько сил положили на преобразование, на изменение этой армии, а в итоге получилось так, что белые, как они их называли, ими командуют. Если они сейчас не на стороне белых, то значит, когда-нибудь все равно станут этими самыми белыми. И вот, уже весной 18-го года…, еще весной 18-го года, на первой стадии фронтовая коллегия московского областного комиссариата по военным делам пишет, возмущаясь, о привлечении военспецов: «Является странным, что правительственная Коммунистическая партия, всегда и всюду указывавшая на абсолютную бездарность царских генералов, вдруг стала рьяно защищать таланты тех же самых царских генералов». Ну, в общем, логичная претензия, да?

С. БУНТМАН - Да, да.

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, вот, жизнь заставила, да? Значит, на VIII съезде партии вот была целая военная оппозиция, и вот я из тезисов оппозиции, подготовленных, один из вариантов тезисов оппозиции, подготовленных, видимо, Мининым, это ближайший соратник был Ворошилова, Сталина, по Царицыну. Один из тезисов, 18-ти, как быть со старым офицерством, цитирую, март 19-го года: «Патриотических или иных метафизических идей или сознание вынужденности сотрудничества (неразборчиво) недостаточно для привлечения представителей мелких и средних буржуазных слоев ответственной роли руководительства в пролетарской войне. Для этого необходимо для них классовое сознание общности своих интересов с интересами пролетариата и понимания его исторической миссии», ни больше ни меньше.

С. БУНТМАН - Да.

О. БУДНИЦКИЙ - Да, значит, особенно обратите внимание, «патриотических или иных метафизических идей». Блестяще, да? То, что для офицера было основой основ - патриотизм, поэтому он служил в армии и готов был проливать кровь и отдавать жизнь - это было метафизикой для большевиков, которые мыслили, конечно, не патриотическими категориями, а категориями мировой революции. Еще хлеще у того же Минина, но автор там не указан, видимо, Минин, так считают специалисты. «Генералы генштабисты», это 19-й раздел его тезисов, он, значит, пишет, довольно длинный текст: «…верхи аппарата буржуазного военного господства и администраторы империалистической оппозиционной армии, руководители буржуазной военной политики, генералы-генштабисты, поскольку пролетарской классовой политики и не понимают, и не признают, а буржуазные методы военного дела считают аполитичными, внеклассовыми, единственно правильными, никакой пользы для Красной армии принести не могут. И потому для Красной армии не нужны». То есть, если они считают военное дело профессией, да, значит, они Красной армии не нужны. И он пишет, значит, что они развращены позиционной войной, старой кастовой замкнутостью, привилегиями, угодничеством, культом диплома и значка.

С. БУНТМАН - Культ диплома и значка! Хорошо.

О. БУДНИЦКИЙ - И поэтому они могут только подавлять волю и творчество широких масс и вносить разложение и задержку в развитие организованности и боеспособности Красной армии. Ну, в общем, как известно, взгляды военной оппозиции были отвергнуты, и Троцкий писал, в частности, в статье «Военные специалисты Красной армии» - Троцкий был последовательным сторонником привлечения военных специалистов - что «…у нас ссылаются на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь, это так,- пишет Троцкий, - таких перебегов было немало, но у нас редко говоря т о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава, то есть красного, из-за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте». И это было сплошь и рядом. Ну, кстати говоря, Ленин во время этих дебатов… Что ленинская точка зрения… Ленин, так сказать, колебался. И он Троцкому говорил, может быть, всех разгоним этих офицеров, что они там воду мутят, сколько их вообще? Троцкий говорит, ну, по моим подсчетам, тысяч тридцать. Ленин, что называется, обалдел. Он не ожидал, вообще, услышать такую цифру. И вот Ильич высказался. Цитирую: «Когда мне недавно товарищ Троцкий сообщил, что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага. Блестяще, да? То есть эти люди, которые воюют в твоей армии, да? Но для него это - все равно враги. И далее: «Как строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами против нас».

С. БУНТМАН - Здорово.

О. БУДНИЦКИЙ - То есть это, военные спецы, для них это - кирпичи, подобные специалисты. Потом с этими кирпичами, соответственно, и, поступали… То есть их разбивали, причем иногда это было в прямом физическом смысле этого слова.

Но, тем не менее, офицеры служили, служили по принуждению, служили и не за страх, а за совесть, особенно когда дело касалось защиты отечества, даже если это отечество называлось социалистическим. И особенно это проявилось в период советско-польской войны. Здесь речь шла уже о защите территориальной целостности России, а это было как бы альфа и омега мироощущения российского офицера, это было нечто святое. И вот тогда большевикам удалось привлечь к агитации за вступление офицеров в Красную армию генерала Брусилова. Было образовано особое совещание, куда вошел Брусилов и несколько других известных генералов, может быть, не столь известных, конечно, как Брусилов, Клембовский, Парский, там некоторые другие. Особое совещание, которое должно было давать рекомендации и советы по организации снабжения Красной армии и по борьбе с поляками или, как их называли, белополяки.

С. БУНТМАН – Белополяки, да.

О. БУДНИЦКИЙ – И вот в «Правде» было опубликовано воззвание Брусилова, 30 мая 20-го года, которое произвело очень сильное впечатление на большинство офицерского корпуса. Я цитирую: «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к Родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы их, где бы ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию, на фронт или в тыл, куда бы правительство советской рабоче-крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы свей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из эгоистических чувств классовой борьбы не использовали свои боевые знания и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку-Россию».

С. БУНТМАН – Сильно.

О. БУДНИЦКИЙ – Да, это был совершенно некоммунистический текст, кроме, там, рабоче-крестьянской вставленной, да?

С. БУНТМАН – Ну, это просто термин, название правительства.

О. БУДНИЦКИЙ – Конечно, такой патриотический призыв, патриотический призыв, и тысячи офицеров на этот призыв откликнулись. Это им было ясно и понятно, что происходит. Так что Красная армия была создана в значительной степени, я бы сказал так: прежде всего, военными специалистами, без них она бы как организм, как масса людей, приспособленных для войны, скажем, просто бы не состоялась. И большевики, как мы видим, изначально, какую бы тактику в отношении военспецов ни проводили: или полное отрицание, или привлечение, не стоили себе иллюзий в отношении того, что с этими военными специалистами в будущем надлежит сделать.

С. БУНТМАН – А они-то как?

О. БУДНИЦКИЙ – Военные специалисты? Ну, некоторые питали иллюзии, некоторые иллюзий не питали, но, во всяком случае, когда Красную армию сократили в 10 раз примерно после окончания Гражданской войны, тем не менее, среди командного состава около 30% - это остались военные специалисты, без них по-прежнему не могли обойтись. Но, что с ними потом, этому, я думаю, мы посвятим отдельный разговор, как начали освобождаться от военных специалистов уже даже уволенных в отставку. Достаточно сказать, что командующий, Главнокомандующий Красной армии Вацетис уже в 19-м году был арестован и просидел 8 месяцев за то, что чересчур часто – как Троцкий сострил - читал на ночь биографию Наполеона. Боялись. Впоследствии, в 37-м году, Вацетис был расстрелян, первый главком. Второй главком, Сергей Сергеевич Каменев, полковник, умер в своей постели в 36-м году, после смерти был объявлен врагом народа. Павел Павлович Лебедев, начальник полевого штаба, умер своей смертью в 33-м году, повезло. В 37-м семью выселили, вещи просто вывезли, поскольку сочли, что, ну, раз всех берут, то Лебедев наверняка же был враг. Значит, надо с семьей разобраться. Следующий этап после того, как выгнали из квартиры и забрали имущество – это, конечно, была бы высылка. Вдова умудрилась пробиться в Москву к Ворошилову, и поскольку Лебедева задним числом ни в чем не обвиняли, семью никуда не сослали и квартиру и имущество вернули. Это вот то, что касается наиболее крупных военачальников, военных специалистов. То, что сотворили с остальными – это вообще уму непостигаемо. Причем, речь идет отнюдь не только о 37-м годе, репрессии против военных специалистов начались гораздо раньше, это был уже конец 20-х – самое начало 30-х.

С. БУНТМАН – Но по мере того, как подходили новые кадры, по мере того, как становились ненужными, вот их выбрасывали.

О. БУДНИЦКИЙ – Отчасти это, отчасти это последовательная кампания по, в общем-то, нейтрализации, высылке или истребления просто тех групп лиц, которые потенциальную опасность представляли. Это скорее в русле того, что началось Шахтинским делом 28-го года, борьба вообще с буржуазными специалистами, да, процессы промпартии, союзное бюро меньшевиков и репрессии против военных спецов, они укладывались четко вот ….

С. БУНТМАН – Да, конечно, вот это части общей кампании.

О. БУДНИЦКИЙ – Конечно, это ведь большой террор, это как бы относится к 37-му – 38-му году. На самом деле, террор – его можно назвать большим по сравнению с тем, что было до этого в СССР же, если сравнивать с другими странами, то этот большой террор, он никогда не прекращался при советской власти.

С. БУНТМАН – Никогда не прекращался, просто это ... все-таки там 37-й год, разнарядки и так далее, это особое явление, которым надо заниматься.

О. БУДНИЦКИЙ – Да, но, в общем, когда мы говорим о конце 20-х – начале 30-х, это тысячи людей, и, в общем, впечатление было такое, что просто целые слои снимались, те слои, которые были потенциально опасны в тот напряженный момент, когда была коллективизация, индустриализация и, в общем, очень напряженная ситуация, и, я думаю, власть принимала такие превентивные меры.

С. БУНТМАН – Ну что же, мы поговорим еще о судьбе военспецов. Ну, можно ли сказать, в конце концов, что все-таки в Гражданской войне, вот именно с военной точки зрения еще и прагматизм победил, достаточно циничный прагматизм?

О. БУДНИЦКИЙ – Конечно, конечно. И был прав генерал Деникин, который как-то раз обмолвился, что одни офицеры выиграли войну у других офицеров.

С. БУНТМАН – Да. Олег Будницкий, и мы продолжим наши циклы, время от времени, достаточно часто, мы будем продолжать серию о белых и красных вождях и о явлениях Гражданской войны.