Александр Мельман - С добрым утром, ГКЧП - 2011-08-26

19 августа 1991 года я только что приехал из отпуска, из Ессентуков.

Мне там было очень хорошо, потому что там были все представлены национальности, может быть, кроме прибалтов, которые тогда уже окончательно отделились. Но были и грузины, армяне. Было замечательно. Потому что когда людям хорошо, вот я это чувствовал в той ситуации в Ессентуках.

Вот я приехал в Москву, пошел на работу, работал я тогда в типографии «Правда», сейчас она называется «Пресса», до этого была большущая, огромная типография ЦК КПСС, издательства ЦК КПСС.

И вот вдруг я потом узнаю… я не видел этого балета утром, потому я уже работал, потому что смена начинается в 7 утра в типографии, но я потом все это узнал, когда вышел. И вот как-то ноги сами меня принесли к Белому дому, и я увидел уже достаточное количество людей, увидел какие-то баррикады, какие-то уже развороченные мостовые. Но я, вы знаете, все-таки вот работа такая руками, что называется, меньше головой, и рано вставать – очень устаешь. И вот я там обнаружил троллейбус в виде баррикады. То есть его, очевидно, уже каким-то образом… он туда приехал. Не помню, были ли там колеса, но он стоял не там, где вот эти линии электропередач, где он ездит, а уже около дома, как его поставили, забаррикадировавшись таким образом. И я так, в общем, устав, туда сел, в этот троллейбус. И я думал, что я правильно делаю, потому что да, я сижу здесь, но я таким образом защищаю уже Белый дом. Потом я там, в этом троллейбусе, заснул, очень хорошо поспал, проснулся и подумал, что я свой долг уже выполнил и теперь надо идти домой. Пошел домой, а навстречу мне шли люди, они шли очень уверенно, таким широким шагом. Вот этого я тогда не понимал. Я думал: «Ну куда вы идете, ребята? Ну вот я уже свою смену, что называется, принял, смену сдал и теперь иду с чистой совестью отдыхать».

А потом уже, в ночь, когда я слушал вот эти западные «голоса», и утром рано, собираясь на работу, я понял, что тогда были танки, что тогда действительно все самое важное произошло, погибло три человека, и меня там не было.

Мне было очень жаль. Я отработал свою смену, и, уже все осознав уже задним числом, тогда получил, я помню, на работе заказ… а тогда заказ, в 91-м году - друзья, это было нечто, это была большая редкость, когда была возможность получить, потому что в магазинах ничего не было. И с этим заказом пошел уже к Белому дому на следующий день. И, естественно, я весь свой заказ отдал туда, в этот фонд борцов за Бориса Николаевича Ельцина, за свободу. И сам там вот уже остался, и остался уже до ночи. И ждали опять следующего нападения.

И вот там, вот тогда, уже на второй день, я это ощутил – я ощутил такую свободу внутри себя и вокруг!

Мне было так хорошо, это было такое счастье, которого я не испытывал ни до, ни после, наверное. Понятие вот этого братства, которое сейчас как-то уже затерто, а это было просто абсолютно, я просто это чувствовал – вот это замечательные какие-то моменты моей жизни. Я просто до этого ходил на все митинги в поддержку Бориса Николаевича Ельцина, ничуть не жалею об этом, ни раньше, ни сейчас. Время было просто лучшее в моей жизни, и я это все храню в себе, все эти эмоции. И вот как-то, когда бывает мне, может быть, плохо, как всем нам иногда, вот я вспоминаю это время и эти чувства, и как-то просыпаюсь опять к жизни.