Новые проекты - Ольга Свиблова - Музейные палаты - 2014-02-01
К. ЛАРИНА: Мы начинаем программу «Музейные палаты». Здесь, в студии, ведущая Ксения Ларина, а напротив меня сегодня Ольга Свиблова, основатель Московского дома фотографии и директор Мультимедиа Арт Музея, академик Российской академии художеств.
О. СВИБЛОВА: Ой…
К. ЛАРИНА: Вау!
О. СВИБЛОВА: Вау. С добрым утром.
К. ЛАРИНА: С добрым утром, Олечка, очень рада видеть. Вот с чего бы я хотела начать нашу встречу. Мы сегодня будем говорить о выставках в Музее фотографии, в Арт Музее, будем приглашать вас, дорогие друзья, на всякие знаменательные события. Но начать вот с чего хочу. У нас сегодня… сегодня же 1 февраля?
О. СВИБЛОВА: Да.
К. ЛАРИНА: 75 лет классику отечественной фотографии Юрию Росту.
О. СВИБЛОВА: Так вот это, вот это, вот это сразу и стояло просто как главное чудо.
К. ЛАРИНА: Чудо.
О. СВИБЛОВА: Юрий Рост – это человек настолько уникальный… я не знаю, вот как вот такие люди появляются на земле. От него свет исходит. Я думаю, что если половину электростанций отключить или послать его сейчас в замерзающие районы, то он там снег растопит. От него идет такой свет и такое тепло… И когда мы делали выставку большую как раз к 70-летию Юрия Роста в Манеже, это был кризис 2008-го года. И мы с Юрой договорились, что Юра как бы покажет фотографии и тексты, потому что он прекрасен в двух своих ипостасях. Ну, я не говорю, что у него главная ипостась – это еще человек, большой человек. Мне когда-то маленький ребенок объяснял, говорит: мам, c’est petit gen. Вот маленький gen, но, ты понимаешь, не по росту, а вот человек. Это действительно человек какого-то уникального масштаба. И вот, с одной стороны, есть его литературное творчество, с другой стороны – его фотографическое. Решено было на выставке объединить фотографии и тексты. Я говорю: Юр, ну, тексты надо все-таки сократить, потому что каждая фотография, там у него текст иногда 5-7 страниц.
К. ЛАРИНА: Да, целый очерк.
О. СВИБЛОВА: Мы Юрой договорились, я уехала на зимние каникулы, как раз были новогодние праздники. Приезжаю. Он, конечно, своим обаянием невероятным полностью очаровал весь женский коллектив, всю женскую часть нашего коллектива. Приезжаю – у меня к фотографиям огромные панно, ну, просто вот такие, которые… Я говорю: Юра, это прочитать невозможно. Я говорю: девочки, как вы это сделали? Они говорят: Юра сказал, ну… И я понимаю, что они уже все влюблены, спрашивать нечего. И менять некогда.
И у нас открывается во время вот самого вот такого страшного переживания кризиса 2008-го года эта выставка, где тексты Роста (а иногда они по 3-5 страниц реально), и фотографии стоят рядом. Я думаю: ну, кошмар, никто же читать не будет. Это было что-то невероятное. У нас как раз в кризисное время повысилась посещаемость, я думаю, там, в 5-7 раз. Люди приходили 3-4 раза. У нас были настолько трогательные записи от зрителей… Какой-то бизнесмен пишет: дал всем сотрудникам деньги на билет и половину выходного дня, послал на Роста – и чтобы мне рассказали. Кто-то пишет, он пришел третий-четвертый раз. Дедушка пишет: вот внучек дал… Там за книгами Роста…. вот я сегодня предчувствую, что… Юра Рост обещал мне сегодня как раз на свой юбилей показать новую книгу.
К. ЛАРИНА: Он у нас представлял ее, да, в нашем эфире неделю назад, «Портрет на фоне мира», да, да
О. СВИБЛОВА: Вы-то уже видели, а он мне только описывал, я сегодня увижу, это мне предстоит открыть. Но предыдущая книга его тоже огромная, которую вообще еще унести надо силы. У нас не просто расхватали эти книги…
К. ЛАРИНА: Они же очень дорогие.
О. СВИБЛОВА: Они были очень дорогие, издавали не мы. Это книги, которые издавало издательство, которое нам их выдавало порциями. Когда их уже не осталось, к нам приходит дедушка, который говорит: мне внучек деньги дал, я за книжкой. И когда уже выставка закрывалась, я ее продлила на день, было 23 февраля, я помню, и 23 февраля нормально мы закрыты. Ну, никто не знал, что мы открыты. В 9 часов вечера зал набит битком. Я своей французской коллеге, которой показываю, как у нас люди ходят, говорю: вот. Она говорит: да вы здесь все подстроили. Я вижу, девушка идет… Как ты подстроишь, когда у тебя 9 вечера, а у тебя там больше тысячи человек в зале? И идет девушка, и она как-то… безумно красивая молодая девушка, улыбается. Мне ее улыбка понравилась. Я говорю: вам понравилось? Она говорит: да. Но я, - говорит, - здесь уже третий раз. И я сегодня, - говорит, - как это сказать? Я сегодня проверяла. Я говорю: что вы проверяли? Ну, понимаете, мы познакомились… Я понимаю, что она принца проверяла вот как бы. Но у меня, - говорит, - были сомнения. Ну, вот смотрите, он ушел, - говорит, - через 20 минут, а я здесь уже 4 часа хожу. То есть, принц ушел, на нем поставлен крест, она 4 часа ходит. Я говорю: вы кем работаете? Она говорит: я детский врач. Но я, - говорит, - работу потеряла. Это ж 2008-й год, кризис. Я говорю: что ж вы ходите? Вам работу искать надо. Она говорит: нет, мне так лучше, мне это очень важно. Я ей даю телефон, говорю: найдете работу – позвоните. Не найдете – тоже позвоните. Она мне позвонила месяца через два, говорит: я нашла работу.
То есть, вот в этот самый момент страшный, когда у людей была полная вообще дезориентация, Юра Рост просто спасал своей выставкой, своими книгами, своими текстами, своими гениальными фотографиями, он спасал людей. Потому что для того, чтобы вот не упасть в этот ужас, да, не свалиться… люди теряли работу, я не знаю, что было. Вот он этим человеческим словом и этим каким-то невероятным… Вот у нас есть термин «гуманистическая фотография», основателем ее считается Анри Картье-Брессон. Я вообще считаю, что основателем гуманистической фотографии в России, конечно, является Юра Рост. Поэтому мы его должны поздравить, пожелать ему много-много-много лет такой же безумно энергичной творческой жизни. Ну, и просто сказать я хочу, что Юру Роста безумно люблю.
К. ЛАРИНА: Ну, вот сегодня как раз, в день своего рождения, Юра будет представлять вот ту самую книгу, о которой сейчас Оля Свиблова вспомнила, «Портрет на фоне мира», он будет представлять ее в театре Современник – это как бы тоже заведение, которое для него почти родное. Поэтому я так понимаю, что мы с Олей еще и там сегодня увидимся.
О. СВИБЛОВА: Увидимся.
К. ЛАРИНА: Ну, хорошо, тогда давайте мы уже перейдем к музею Свибловой. Сегодня можно сказать о выставке, наверное, которой остается совсем немножко до ее закрытия, чтобы люди успели прийти.
О. СВИБЛОВА: Да, сегодня надо просто бежать, сегодня надо бежать всем, кто не видел замечательную, абсолютно потрясающую коллекцию Дэмиена Херста с названием, которое само по себе заставляет думать: «Свобода не гениальность», или «Murderme» («Убей меня»). Это фантастические работы. Но мне достаточно просто назвать имена. Там два Бэкона, один из них – просто один из лучших Бэконов, это один из ранних Бэконов, портрет мужчины на синем фоне. Это что-то сумасшедшее. Это работы, которые Дэмиен долго не отдавал, они у него над кроватью висят. Он вообще считает, что Бэкон – это его, ну, можно сказать, кумир, да, человек, без которого, наверное, не было бы его эстетики.
Фантастическая скульптура Джакометти, редчайшая, потому что это мужской портрет, да? Он чуть-чуть антропоморфен тоже. Вот они с Бэконом стоят, я там каждое утро начинаю рабочий день с того, что прихожу, после этого мне уже хорошо. Спрашивают: Ольга Львовна, что с вами? Вы такая спокойная целый день.
К. ЛАРИНА: Такая терапия, да?
О. СВИБЛОВА: Это действительно счастье. Дэмиен Херст через эту коллекцию как бы описывает нам вообще все корни своего творчества и что его сегодня подзаводит, потому что нормального художника все-таки подзаводит искусство. Там гениальный Уорхол, там 4 фантастических Кунса, там абсолютно гениальный Пикассо. Там дивные комментарии Дэмиена Херста в интервью, почему и как он покупал ту или иную работу. Конечно, там все его друзья по знаменитой Young British Artists. И там есть и Сара Лукас, там есть и Трейси Эмин. И мы видим огромное количество Бэнкси, который первый раз приехал в Москву, один из самый знаменитых сегодня молодых художников. Это вообще целая головная боль Лондона, потому что Бэнкси расписывал дома, расписывал какие-то, не знаю, заборы, сториджи и так далее, какие-то склады. А потом его вдруг объявили национальным достоянием, и теперь Лондон не может ничего с этим сделать, потому что они объявили это все памятниками культуры. Так что, у нас есть там кусочек стены, выломанный, да…
К. ЛАРИНА: Я смотрю как раз на сайте, здесь часть коллекции выложена на сайте музея.
О. СВИБЛОВА: Там есть замечательный Бэнкси, который смеется сам над собой. Он создал настоящую картину, то есть, в золотой раме, холст, масло. И сюжет такой традиционный – это выезд караула около Букингемского дворца. Но только лошадь одета в такие замечательные, знаете, как у цирковового такие как будто штаны, как бы комбинезон полностью….
К. ЛАРИНА: А как скульптуры попадают в зал музея фотографии?
О. СВИБЛОВА: Ну, во-первых, мы все-таки называемся Мультимедиа Арт Музей, поэтому мне вот… то есть, с таким медиа работать мы уже давно вышли, мы поэтому называемся МАММ. Вот с того момента, как мы открылись в пространстве, где мы могли уже нормально – welcome в гости – показать любые медиа. Ой, у нас там черепов…
К. ЛАРИНА: Вот я смотрю…
О. СВИБЛОВА: ... бесконечное количество.
К. ЛАРИНА: Какие-то веселые черепа все.
О. СВИБЛОВА: Я все-таки побаиваюсь черепа. Вот как бы мне ни говорили, что это memento mori, я его все-таки немножко… Да, кстати, у нас работы самого Дэмиена Херста встречают всех, с бабочками, весело. Это он нам такую детскую зону сделал. Но надо помнить, что бабочка – символ memento mori ровно так же, как и черепок. Но такие черепа, от всех художников, начиная с натюрморта самого Пикассо, с, да, натюрморта с черепом… Там гениальный Вик Мунис, например, череп клоуна – это вообще мой любимый. Но там… я первый раз полюбила черепа. А я, оказывается безумно… у меня еще там есть любимая работа – это фотография мумии отца Рамзеса Второго. Я в жизни не видела, вот так чтобы мумия… я всегда думала: зачем люди мумии делают? Как-то живые мы – понятно. Вот зачем сохранять нашу бренную плоть? По тому, какой прекрасной является эта мумия, какой она была, по крайней мере, в 1887-м году, когда сделана эта фотография, ты видишь, что вот это реально отец фараона и фараон. То есть, он не мог быть никем больше, он мог быть только фараоном, вот царь – и ты это видишь по мумии.
К. ЛАРИНА: Оль, а почему такое название, «Свобода не гениальность»? Как ты его понимаешь?
О. СВИБЛОВА: Я бы сказала, как его понимает Дэмиен Херст. Он говорит, что вот художником может быть каждый, кто свободен. И сегодня это, наверное, это чистая правда. Потому что мы видим, как меняются медиа, мы понимаем искусство перформанса, мы иногда сегодня перформансом объявляем что-то, что вообще даже уже не знаем, можно объявить или нет. Но мы понимаем, что все-таки искусство ведет диалог само с собой и с реальной жизнью. И каждый раз достоянием искусства становится то, что каким-то образом переступает границы того, что было до этого. В конце концов, ренессансная перспектива – это тоже переступание той перспективной системы, которая была до них. Выход, например, в то, чтобы вот… в (неразб.) перспективу, первый план, второй план и так далее. Это же была революция. Это нам сегодня кажется, что это так естественно. Только тогда, когда мы переступаем за границы того, что мы знаем, за границы того, что мы повторяем, только тогда это начинает становиться произведением искусства, становиться чем-то, что вообще развивает цивилизацию.
К. ЛАРИНА: Вот поскольку вы всегда наблюдаете за посетителями, как они воспринимают экспонаты, которые вы демонстрируете на выставках, вот у каких сегодня экспонатов на выставке Херста дольше всего останавливаются люди?
О. СВИБЛОВА: Знаете, это фантастика. Ну, во-первых, это, конечно, вот эти знаменитые баскетбольные мячи, которые плавают в аквариуме. Я вот всю жизнь завидовала крупным музеям, потому что версий этой работы существует три, и они как бы путешествуют иногда по миру. Я всегда останавливалась перед ними, как вкопанная. Причем ты не понимаешь, это всего лишь аквариум, в котором баскетбольные мячи…
К. ЛАРИНА: Три мячика, да.
О. СВИБЛОВА: Они застыли в каком-то совершенно непонятном, по-человечески невозможном равновесии. И надо сказать, что это то, что останавливает и детей, и взрослых там, абсолютно люди цепенеют. И ты вдруг что-то понимаешь про жизнь, вот чуть-чуть открывается в мерцании. Но я не говорю, что, конечно, в этой работе Кунс продолжает работу, которая висит до этого. Это один из лучших Энди Уорхолов, просто вот один из лучших – это «Прекрасная катастрофа» 63-го года.
К. ЛАРИНА: Мы сейчас остановимся. Напомню, что мы говорим о выставке «Свобода не гениальность» из коллекции Дэмиена Херста. Выставка до 2-го числа работает, поэтому сегодня и завтра вы можете еще ее посетить. А сейчас у нас новости.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Мы возвращаемся в Мультимедиа Арт Музей, в Москву, к Ольге Свибловой, которая здесь в нашей студии. И, наверное, нужно уже перейти к грядущему событию – это конкурс «Серебряная камера».
О. СВИБЛОВА: «Серебряная камера» открылась. Но я все-таки хочу коротко сказать, что те, кто еще не видел, необходимо бежать и посмотреть два последних дня выставки Дэмиена Херста, коллекции Дэмиена Херста и, в том числе, работ Дэмиена Херста, которые 2-го числа просто закрываются. Не забыть, что у нас стоит абсолютно фантастическая ретроспективная выставка одного из величайших современных художников и человека, благодаря которому, наверное, мир и мы сами узнали нашу неофициальную культуру – это Игорь Шелковский, издатель легендарного журнала «А-Я», один из первых людей, которые оказались во Франции в середине 70-х годов. Кстати, у Игоря Шелковского Центр Помпиду… это был первый русский художник, у которого в середине… это по-моему, 76-й год, Центр Помпиду купил работу. Еще дом был не построен, Центр Помпиду уже покупал свою коллекцию. И это такое чистое, это такое фантастическое, не укладывающееся ни в одну дефиницию искусство, что я просто безумно советую получить там вот в такой морозный день какой-то обогрев.
И у нас стоит замечательная выставка молодых художников, и это выставка, которая еще и помогла молодым художникам. Это конкурс MasterCard и ЮниКредит Банк. Потому что кто-то же должен поддерживать какими-то стипендиями, призами, просто поддерживать молодых художников, потому что производство искусства и жизнь молодого художника – это сложно. Пока мы ждем, что однажды у нас государство это сделает, вот как бы две такие замечательные организации объединились и объявили конкурс «Бесценный город». И там совершенно замечательно можно увидеть, какие разные у нас сегодня молодые силы…
К. ЛАРИНА: Тоже до завтрашнего дня идет?
О. СВИБЛОВА: Тоже все идет до завтрашнего дня. Там есть и объекты, и инсталляции, и живопись, и коллажи, и замечательная фотография. И уже объявлены призы, так что, можно посмотреть, кого выбрало строгое жюри, кого как бы поместят на карточку пластиковую учредители этого конкурса. И я думаю, что это действительно очень интересно, потому что там есть какая-то такая летучая, вы знаете, как ртуть в движении, энергия. Там художники все до 35 лет…
К. ЛАРИНА: Я бы дала, знаешь, кому премию?
О. СВИБЛОВА: Кому?
К. ЛАРИНА: Сергею Прокофьеву за «Заграждение».
О. СВИБЛОВА: Это моя вообще просто одна из самых любимых работ.
К. ЛАРИНА: Чтобы понимали, дорогие слушатели, что это такое: это железное заграждение, которое обычно ставят во время массовых акций на улицах, только здесь оно сделано из люминесцентных ламп.
О. СВИБЛОВА: И, более того, оно не только светится каким-то сумасшедшим…
К. ЛАРИНА: Символ эпохи сегодняшней, к сожалению.
О. СВИБЛОВА: И оно еще, вдобавок, и жарой тебя просто, оно горит, оно тебя жарой как бы не пускает вот. Оно источает свет и такую температуру, что ты действительно… это, с одной стороны, завораживает красотой. С другой стороны, это завораживает вот этим перевернутым концептом. Это заграждение, которое светится. Это работа, которую мы видели во время биеннале Московского в параллельной программе, и, конечно, нельзя было не пригласить художника. И, мне кажется, оно у нас так хорошо встало, я бы его там вообще оставила, просто, и как символ эпохи.
К. ЛАРИНА: Оль, ну, давай пойдем уже дальше по событиям грядущим. Потому что я здесь вижу, здесь хочется про все рассказать…
О. СВИБЛОВА: У нас «Серебряная камера»!
К. ЛАРИНА: А Лондон, я вижу, здесь какой роскошный!
О. СВИБЛОВА: «Another Lndon» у нас открывается. Это просто, это я, Ксения, сейчас говорить не буду. Я не говорю, что у нас 5 февраля откроется потрясающая выставка на тему Олимпиады. Я понимаю, что уже говорить слово «Олимпиада» уже невозможно, потому что Олимпиада везде, она пронизала все, она просто уже, по-моему, уходит корнями, не знаю, наверное, к центру земного шара и поднимается в космос. Но не открыть выставку на тему Олимпиады было невозможно, потому что все-таки фотография, начиная с 30-х годов, она, конечно, обращается к самому фотогиеничному сюжету и единственной зоне свободы. Потому что вот спортсменов, их нельзя было поставить так же, как ставили солдат и тех же спортсменов, например, на военном параде, да? Или на спортивном параде. Когда они прыгали, когда они бежали, когда они совершали свои рекорды… все-таки нас завораживает свобода. Она, конечно, не гениальность, если вспомнить название выставки Дэмиена Херста, но вот это все-таки самый фотогиеничный сюжет. И, наверное, нигде, как в России и Советском Союзе, и уже потом в России, не было такой школы спортивной фотографии.
К. ЛАРИНА: А это советская фотография, отечественная?
О. СВИБЛОВА: Мы начинаем от царя Гороха, мы начинаем от первой Олимпиады.
К. ЛАРИНА: Но это наше все?
О. СВИБЛОВА: Это наше. Но, слушайте, там имена какие: там Родченко, там Петрусов. Я не говорю про Бородулина – это вообще просто.. это наше все, это человек, который еще в Советском Союзе умудрился получить все международные премии за спортивную фотографии, которые есть и которых просто нету. И он как раз в послевоенное время вернулся, да, вот такой постконструктивистский художник, он вернулся к этим формальным гениальным достижениям советской фотографии, когда мы были реально впереди планеты всей, потому что все-таки русский конструктивизм – это было что-то, да, чем мы сегодня гордимся. Бородулин к этому вернулся. Но как человек безумно умный… кстати, я пользуюсь возможностью поздравить Льва Бородулина с тем, что ему недавно совсем, всего несколько дней назад, исполнилось 91. А хорошие фотографы живут долго, я это говорю, напоминаю. Это статистика мировая. Вот Лев Бородулин – 91 год. И он как-то сразу понял, что надо идти туда, где как бы, где человек все равно на пределе своего выражения, и никто, и никакие рамки не могут стать на его пути. Это… вот там нет заграждения, которое у нас светится люминесцентным светом. И это, конечно, потрясающая фотография. Это первое.
Второе. У нас идут документальные видеосюжеты со всех Олимпиад, просто вот как только началась кинодокументация Олимпиады, до последних.
К. ЛАРИНА: А Лени Рифеншталь?
О. СВИБЛОВА: Нет, Лени Рифеншталь у нас нету, потому что у нас отечественные материалы. Но зато у нас будет прямое включение с Олимпиады на огромном экране, поэтому вот как бы все, кто хочет смотреть удобно...
К. ЛАРИНА: То есть, полное погружение.
О. СВИБЛОВА:... могут погрузиться, просто вот нырнуть. И это будет открываться 5-го числа. 14-го числа у нас совершенно замечательная выставка открывается Евгения Антуфьева, которая сразила просто Италию. Она была открыта в Реджо-Эмилии год назад. И тут уже, конечно, было жалко, что вот итальянцы видят такие достижения молодого художника… Он у них проявился, потому что просто серьезно с художником работали, дали ему возможность производства, дали ему возможность быть сумасшедшим. Вот если мы говорим…
К. ЛАРИНА: Здесь какие-то гады морские, да?..
О. СВИБЛОВА: Это вообще все… это про шаманизм, это про магию. Это невозможно в словах объяснить. Если прочитать название этой выставки, то я думаю, что...
К. ЛАРИНА: «Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние. Исследование материалов». Так называется эта выставка.
О. СВИБЛОВА: Я просто честно потянулась за пригласительным билетом, потому что это такая проза, верлибр. И это действительно невероятно поэтическая выставка. И мне посчастливилось быть на ее открытии в Италии. Я дала слово, что она к нам приедет. Это как раз тот самый случай, когда художнику дают возможность быть свободным, вот тогда его гениальность начинает фонтанировать. Потому что мы знали Женю Антуфьева, мы к нему присматривались, но вот когда ему 6 месяцев создали какие-то условия, когда он мог помечтать, да, вот мог просто сделать все, что ему хочется…
К. ЛАРИНА: «Моя любимая форма восприятия информации — лабиринт, с бесконечно дублирующимися путями и внезапными тупиками. Пожалуй, эта выставка и есть такой лабиринт из костей, дерева, кристаллов, ткани, змеиной кожи, дыма, метеоритного железа. На стенах лабиринта вырезаны цитаты из русской классической литературы, указывающие путь, а в тупиках обитают дельфины с глазами как жидкий мрамор». Это пишет сам Евгений Антуфьев о своей выставке.
О. СВИБЛОВА: Это же просто… я не могу этого… это можно только вот такой же поэзией, конгениальной этой выставке, передать. Поэтому я жду эту выставку с восхищением и всем советую туда прийти. И, конечно же, надо, знаете, что? До 18-го числа я храню тайну, но 18-го мы открываем Фотобиеннале, и там будет взрыв. Но 14-го мы вас зовем, потому что это путешествие по лабиринту Антуфьева – это, конечно, особое удовольствие.
К. ЛАРИНА: А про Лондон не хочешь сказать?
О. СВИБЛОВА: Не буду говорить, потому что 18-го числа начинаем Фотобиеннале, и там такое ждет… Но надо еще понимать, что у нас год британско-российских культурных связей. А британская фотография очень плохо известна. Но на тему Лондона… У нас как бы одна из тем – это Британия, британская фотография в фокусе. Мы на тему Британии привезем, ну, дайджест, the best of the best, да? Там, Анри Картье-Брессон, Ирвин Пенн, Мартина Франк, Дуано. Я не буду говорить. Пока я всех… это у нас еще предстоит, до 18-го числа все забудут, куда идти. Есть что посмотреть, надо посмотреть то, что не видели, до воскресенья. И надо успеть зайти на Казанский вокзал. Во-первых, я думаю, немногие знают, что на культурной карте города появилось новое здание.
К. ЛАРИНА: Это Казанский вокзал, там есть выставочное пространство, да?
О. СВИБЛОВА: Это Царская башня Казанского вокзала. Я вообще всем советую туда прийти, потому что… и тем, кто любит архитектуру. Это не новострой, потому что Царская башня Казанского вокзала, ее не было, она была в проекте. А так как Казанский вокзал был долгостроем, одним из самых красивых и удивительных зданий Москвы, то именно РЖД ее всего несколько лет назад действительно воссоздало по проекту, вот оригинальному проекту. То есть, мы не видим новостроя, вот когда снесли, а потом построили. Это, как правило, все-таки в этом есть что-то, что-то странное. А здесь ее просто докончили. Кстати сказать, замечательный пример, вот если взять проекты, которые у нас были, особенно в 20-е, в самом начале 30-х годов, я думаю, что мы там столько всего могли бы построить, можно было бы международные архитектурные конкурсы проводить не так часто.
К. ЛАРИНА: Ну, вот сейчас вот в этой башне проходит конкурс «Серебряная камера 2013».
О. СВИБЛОВА: В замечательном выставочном пространстве, проходит уже второй раз. Нам очень полюбилось это место. И кажется, что вокзал – это очень правильно место. Вот движение, да? И мы проводим там конкурс на лучший фоторепортаж «Серебряная камера 2013». Надо понимать, что в 99-м году было принято решение его проводить. Вот надо посчитать, сколько лет мы как бы…
К. ЛАРИНА: А это именно репортажная фотография?
О. СВИБЛОВА: Это не просто репортажная фотография. Задача этого конкурса – это все-таки репортаж, это история, это фотоистория. Это не конкурс на лучшую фотографию. И причем это конкурс абсолютно свободный. Сейчас первые две недели он работает в анонимном порядке и ждет, ждет всех посетителей, потому что надо голосовать, надо голосовать на анкетах, которые можно получить там…
К. ЛАРИНА: То есть, просто любой посетитель может принять участие в голосовании.
О. СВИБЛОВА: Не можно, а просто нужно. Потому что самый большой приз – это все-таки приз зрительских симпатий. Это на самом деле самая крупная и самая сегодня репутационная фотопремия России. Существует действительно, в 2000-м году мы делали первую выставку. И у нее есть в каждой из трех номинаций (это «Архитектура», «События и повседневная жизнь» и «Лица»), в каждой из трех номинаций есть премия Правительства Москвы, и она все-таки 5 000 условных единиц. Я уже сейчас боюсь даже это назвать, это положено в рублях, потому что я не понимаю, куда…
К. ЛАРИНА: … куда мы катимся.
О. СВИБЛОВА: … куда мы катимся. Не знаю, я сегодня утром не видела. Но это все-таки серьезная премия, потому что все-таки фотожурналисз сегодня, ему сложнее всего выжить, его сегодня практически никто не поддерживает. И есть замечательные призы наших партнеров. И, прежде всего, это стажировки зарубежные, что очень важно, потому что на 2 – на 3 месяца мы посылаем наших лауреатов. Сейчас это выставка номинантов. Можно и нужно голосовать на сайте silvercamera.ru. И там, кстати, в отличие от башни, выставлены все серии, и те, которые попали на выставку, и те, которые не попали, поэтому полный объем можно увидеть на этом сайте. Можно голосовать на анкетах, посмотрев, как работы смотрятся в выставочном пространстве. Потому что для фотографии очень важно не только как выглядит вот сам снимок, а как это напечатано, как это живет вот в выставочном пространстве.
И в этом году вокруг этих трех тем… я думаю, что очень сильно возрос просто общий уровень. Там мне говорила куратор конкурса… у нас вечный куратор конкурса – наша замечательная, всеми фотографами любимая, обожаемая Нина Левитина. Я не знаю, я видела все под номерами. Через две недели мы проведем заседание жюри и откроем номера номинантов и имена победителей. Сейчас, для того чтобы это ни на кого не влияло, у нас есть номера, я видела все под номерами. Она говорит, что…
К. ЛАРИНА: А там дебютанты или там есть люди, которые и давно работают в фотографии? Там есть какие-нибудь вообще ограничения по участию?
О. СВИБЛОВА: Смотрите, 7 тысяч человек в этом году прислало свои работы. У нас как бы конкурс совершенно открытый.
К. ЛАРИНА: Открытый. Никаких нету…
О. СВИБЛОВА: Никаких, абсолютно.
К. ЛАРИНА: Ограничений никаких.
О. СВИБЛОВА: Мне Нина Левитина сказала, что у нас половина участников вообще совсем молодые, то есть, вот до 30. Мы с этой проблемой последние два года сталкиваемся. У нас раньше был приз молодым фотографам, теперь непонятно, кому давать. В прошлом году у нас номинанты были практически все, кроме одного, потому что Вяткин опять выиграл… вот я ничего не могу сказать, по-моему, третий раз, и он был прекрасен, это все-таки наш классик. Но все остальные – это были фотографы совсем молодые, мы их первый раз просто, да, открывали, первый раз видели, это были замечательные достижения. А половина в этом году – это как раз такие маститые классики и репортеры, которые работают на наши крупнейшие издания. Я не знаю, кто там участвует, я узнаю как член жюри только после того, как мы проголосуем.
Я могу сказать, что общий уровень «Камеры» очень высокий. И есть два критерия. Во-первых, должна быть построена история все-таки. То есть, человек берет тему, ее надо как-то развить. А во-вторых, должна быть эстетика, которая выбирается в соответствии. Потому что когда ты снимаешь трагические события в Бирюллево или ты снимаешь исследование, например, я не знаю, разноконфессиональных религиозных сооружений в Новой Москве, которые там где-то окружены вот этими коробочками, иногда девяти, а иногда вообще не знаю сколько этажными – это совершенно другая оптика. Важно, чтобы это все-таки читалось как художественная история. И мне кажется, что в этом году вот общий уровень очень такой высокий, и это просто смотрится захватывающе как выставка. И это возможность дайджеста прошлого года посмотреть, что случилось, как случилось, что волновало. Потому что по тому, какие сюжеты вылезают на первый план, ты видишь, что оказывается таким, ну, наиболее знаковым вот в жизни города.
К. ЛАРИНА: Оль, скажи пожалуйста, а вот всякие акции протеста уличные, они попадают вообще в объектив ваших фотографов?
О. СВИБЛОВА: Конечно, конечно. И еще по-разному попадают, потому что обычно вот, ну, когда были горячие события, там, были события на Манежной площади, вот это трагическое столкновение людей, потом была Болотная площадь. У нас было несколько раз, когда «Серебряная камера» открывалась просто по горячим следам в полном смысле слова. У нас был фотограф, который попал в больницу просто вот как раз во время этих трагических «манежных» событий и просто посылал из больницы нам неотобранный просто материал, потому что у нас через два дня открывалась «Серебряная камера». Конечно, попадают.
Что интересно – что потом через год… а ведь возможность в течение года послать. Сначала приходит то, что называется сырой материал. Через год приходят уже выстроенные очерки. Потому что все-таки событие остается в истории, когда есть отбор. Я вот… не знаю, неделю назад я была в Вене на один день, в музее фотографии, мы как бы там решали последние вопросы о том, что мы показываем, как мы меняемся. Во-первых, в этом году это обмен Вены и Москвы. Во-вторых, это Фотобиеннале. Они у нас принимали выставки Родченко, сейчас мы там им еще что-то шлем. И мы у них берем. И интересно, что я видела в коллекции этого музей яанри Картье-Брессона, очень много. И это винтаджи, то есть, оригинальные отпечатки. Если бы мне не сказали, что это Анри Картье-Брессон, я бы думала вообще, что это очень хороший фотограф, но вот мысль, что это Анри Картье-Брессон, мне бы не пришла в голову. Огромная коробка того, что он печатал по следам репортажей. Потому что он как основатель и член Магнума легендарного…. Кстати, в этом год у нас на Фотобиеннале три фотографа Магнума будет. Он работал, он делал работу. И ты смотришь, как он строит историю. И там отличные фотографии, но вот ты их видишь, ты потом по ним восстанавливаешь события, ты не можешь сказать, что вот перед тобой великий, величайший гений времен и народов. Потому что это происходило, когда он делал отбор. Вот архив сейчас Анри Картье-Брессона он закрыл, авторизовав сам только 370 фотографий. Но он не может изъять из обихода то, что уже было напечатано. Но сам он авторизовал из своей жизни, из своих негативов, где больше миллиона негативов, только 370 снимков. Вот в последний год своей жизни. То есть, вы понимаете, это отбор. И вот когда мы говорим об этих акциях, вот о всем, по горячим следам сначала поступает материал, который просто реагирует вот…
К. ЛАРИНА: Ну, потому что мы живем в этом информационном потоке фотографическом.
О. СВИБЛОВА: Да.
К. ЛАРИНА: О чем тут говорить? Мы… сегодня у нас и Инстаграмы, и Фейсбуки, все социальные сети. Люди уже многие просто перестают писать тексты, они просто публикуют фотографии все подряд. Это, конечно же, какая-то картина мира совсем другая, сплошная фотография.
О. СВИБЛОВА: Это другая картина мира. И я вам могу сказать, что визуальная метафора иногда, если это великая фотография, она бывает более объемной, даже чем слово. Потому что, в общем, я как психолог знаю, что именно слово и появление языка стало основой мышления и того, что мы, вот Homo sapiens, гордимся, что мы цари мира, да? Ну, это как бы относительный вопрос, но так нам кажется.
К. ЛАРИНА: Оль, а вы следите вообще за этим вот потоком сетевым фотографическим? Там же наверняка тоже можно выловить какие-то удивительные вещи, которые, может быть, случайно происходят, да?
О. СВИБЛОВА: Конечно. Единственное, что когда ты следишь… у нас в прошлом году на прошлом биеннале была специальная выставка молодого фотографа замечательного Юлии Лебедевой, и она была специально посвящена вот тому, что такое Инстаграм, проблематизации. Это же не просто картинка, это еще и тип выставки, это еще и структура коммуникации. Потому что… вот почему у кого-то больше людей на Инстаграме, а у кого-то меньше? К кому-то ходят, к кому-то не ходят. Где-то ты понимаешь, есть влияние бренда, да? Персоналии. А где-то просто удачно выстроенная лента. Люди же подсаживаются, как подсаживаешься на любимую станцию радио, как подсаживаешься на любимый телеканал. То есть, это сложный вопрос, что там происходит.
И в этом году я надеюсь, что у нас Гарик Пинхасов приедет, мы опять будем говорить об Инстаграме. Это фантастический, важнейший инструмент. Это нельзя вот так выносить: ой, это у нас фотография, как в Инстаграме. Это новое, за этим новым надо следить. И оно очень много может. Но Инстаграм – это все-таки, да, кадр за кадром, даже если мы сегодня на экране нашего Айфончика можем видеть это выстроенным, как бы как мини-выставку. Когда мы строим это на стене, мы можем, ну, мы можем это лучше увидеть, мы все-таки строим визуальную картину, как это развешано, как это напечатано…
К. ЛАРИНА: А вы сами фотографируете на Айфон?
О. СВИБЛОВА: Я – да, да, я уже теперь только на него и фотографирую, честно. Все уже, все камеры… у меня раньше была совсем маленькая камера, да, которая, ну, цифровая, теперь все на Айфоне. Хотя я понимаю прекрасно, что если там далеко и за горизонтом и мне нужен объем, то было бы лучше, чтобы у меня была другая камера. Но вот три мобильных телефона так оттягивают карманы, что…
К. ЛАРИНА: Можно выставку сделать от Свибловой, Айфон Свибловой.
О. СВИБЛОВА: Не надо, не надо.
К. ЛАРИНА: А почему? (смеется) Это как интимный дневник.
О. СВИБЛОВА: Я думаю, что каждому человеку надо заниматься своим делом.
К. ЛАРИНА: Ну что, мы должны уже близиться к финалу. Давайте мы попробуем резюмировать все, что мы сегодня наговорили, чтобы наши слушатели вновь… как-то у них такие маячки оставить в головах. Итак, выставки, которые закрываются буквально вот на этих днях, две, о которых мы говорили, да?
О. СВИБЛОВА: Три.
К. ЛАРИНА: Три даже.
О. СВИБЛОВА: Три.
К. ЛАРИНА: Повторим. «Свобода не гениальность»…
О. СВИБЛОВА: Это коллекция Дэмиена Херста и его собственные работы. Это ретроспективная выставка Игоря Шелковского. Это «Бесценный город», конкурс молодых художников, организованный MasterCard и ЮниКредит Банк, с хорошими призами, где тоже видно уже, кстати, отмечены и лауреаты.
К. ЛАРИНА: «Серебряная камера», которая открылась 28-го числа.
О. СВИБЛОВА: Надо напомнить, что на Остоженке, 16, где наш музей располагается, мы работаем до 9 вечера. Это не все понимают. Каждый день, кроме понедельника, мы открыты с 12 до 9. Так что, вот кто проснется позже – это нормально в такие зимние холода – до 9 вечера к нам можно идти. И это Царская башня Казанского вокзала, конкурс на лучший фоторепортаж, уже происходящий, я не знаю, по-моему, в 13-й или 12-й раз. Смотрите, как трудно отличить иногда работы суперпрофессиональных фотографов, молодых фотографов, как замечательно, мы видим… вообще это возможность вообще еще и вспомнить год прошедший в Москве. Так что, Царская башня Казанского вокзала, конкурс «Серебряная камера». Голосуйте на сайте silvercamera.ru.
К. ЛАРИНА: Ну, а про Фотобиеннале, я думаю, что мы отдельно будем говорить, поскольку открывается, как Оля сказала, 14 февраля, да?
О. СВИБЛОВА: Фотобиеннале – 18-го.
К. ЛАРИНА: 18-го, простите. Я думаю, что про это отдельно мы сделаем отдельную программу. Огромное спасибо Ольге Свибловой. И еще раз приглашаем всех в Мультимедиа Арт Музей московский. Спасибо.
О. СВИБЛОВА: Спасибо!