История в образах: памяти художника Владислава Мамышева-Монро - Артемий Троицкий, Ольга Свиблова, Сергей Хачатуров - Музейные палаты - 2013-03-23
Эфир ведет Ксения Басилашвили.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Здравствуйте, у микрофона Ксения Басилашвили. И начинается программа «Музейные палаты». Сегодня я без Тимура Олевского, которого телеканал «Дождь» отправил в срочную командировку в Израиль. Сегодня у нас очень непростая передача. Говорить мы сегодня будем о Владиславе Мамышеве-Монро. Я прочитала массу комментариев в разных СМИ, которых было очень много, т.к. все отреагировали на смерть Влада Монро. И я столкнулась с тем, что люди либо не знают, либо не хотят знать, кто такой Влад Монро. И при этом такая бурная реакция на его уход в Интернете. Мы сегодня попытаемся разобраться, кто такой Влад Монро для русского современного искусства. Я приветствую гостей. В студии Ольга Свиблова, директор Мультимедиа Арт Музея. Здравствуйте, Ольга.
О.СВИБЛОВА: Здравствуйте.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Артемий Троицкий, музыкальный критик, журналист. Здравствуйте, Артемий.
А.ТРОИЦКИЙ: Здравствуйте.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И Сергей Хачатуров, арт-критик.
С.ХАЧАТУРОВ: Доброе утро.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Доброе утро. Ваши вопросы тоже приветствуются +7-985-970-45-45. А к нашим гостям у меня 1-ый вопрос. Кто такой Влад? Кем он был: это человек богемы, художник, актер в большей степени, Ольга?
О.СВИБЛОВА: Влад был художник с большой буквы. И те ипостаси, которые вы перечислили и много тех, которые вы не перечислили, они входят в это понятие. Главным инструментом был он сам. Художник с абсолютным вкусом, с дивным легким дыханием, с невероятной культурой, человек, который давал результат и оставил за свои недолгие 43 года очень большие результаты. Мне всегда казалось, что Влад исчез, и долго нет продукта. Сейчас на Еромолаевском в музее современного искусства г.Москвы мы за несколько дней до его ухода открыли ему выставку, которую он назвал сначала «Гамлет», а потом изменил на «Полоний». М не даже показалось, что так и умнее и веселее. И что-то екнуло внутри. И видимо, этот Полоний сработал, и Влада не стало. Он был счастлив, полон планов, красив и прекрасен, а для него это было очень важно, т.к. действительно он сам был своим инструментом. До него осталось фантастическое эпистолярное наследие, которое надо издать. Он еще был прекрасным литератором.
А.ТРОИЦКИЙ: Владик был уникальным явлением человеческой природы. Все мы знаем огромное количество таких штучных людей. Но надо сказать, что никто из них рядом с Владиком не стоял, т.к. я не знаю такого второго человека, которого можно было бы без всяких преувеличений назвать арт-объектом. Это действительно был человек – произведение искусства. Я понимаю, что это звучит немного стремно, кажется, что это был пафосный, напыщенный индюк. И все это верно с точностью до наоборот. Т.к. Владик был органичен, легок, весел. Он проецировал и провоцировал несерьезное отношение к себе самому. Притом что я считаю, что он был одним из величайших художников, которые у нас в последнее время жили. Если это сказать, у людей начинаются какие-то улыбочки, пожимания плечами.
С.ХАЧАТУРОВ: Я думаю, что в этой несерьезности заключена его огромная серьезность, т.к. мне интересная его ипостась трикстер в культуре, который ниспровергает, травестирует. Для того, чтобы был объем нужна тень, свет, вот он эту трикстерскую природу, пародийную, травестийную. Для того, чтобы герой был героем, ему нужен двойник. Ладе по трагедиям Шекспира можно посмотреть, обязательно должен быть двойник, который ниспровергает всю эту пафосную установку. А его пародии с пародиями Галкина уж точно не сравнятся.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А это пародия его появление в образе Гитлера, Путина, патриарха?
О.СВИБЛОВА: Я думаю, что нет. Я думаю, что слово пародия, которое у нас относится к телеэкрану и к передачам под названием юмор, не имеет ничего общего. Вообще карнавальная культура, которая необходима любому обществу и к человеку с большой буквы. «Пускай капризен успех, он выбирает из тех, кто может первым посмеяться над собой». И в нашей культуре давно не было такого персонажа. Это было наше зеркало, это был сложный человек, гениальный. Когда он только появился, его 1-ые видео это шедевры. Он был карнавальной маской, если в обществе нет карнавальной маски, и если оно не может смотреться в зеркало, то в этом обществе есть слепота. Это был птица-феникс, был метафорой того, как в любом из нас есть творческая энергия начала, и радикал саморазрушения.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А перформанс на Бали?
О.СВИБЛОВА: Не было никакого перформанса, я ему говорила, не езди, мне казалось, что не нужно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это была такая эмиграция? Т.к. я понимала из тех писем, которые он писал мне, хотя мы были далеко с ним знакомы, у меня сложилось впечатление, что это побег, в т.ч. от той политической ситуации, что сейчас в России происходит. ему было противно наблюдать, что происходит здесь.
А.ТРОИЦКИЙ: Всем нам противно. Я думаю, что Владик не относился к этому с большей усугубленностью. Долгая холодная зима, холодное начало весны, он просто устал. Это было создание нежное и хрупкое, его подкосила эта зима, ему хотелось погреться. И по поводу пародий, Владик был уникальным из наших художников, т.к. у него отсутствовали, по крайней мере, 2 качества, которые являются стержневыми для современных художников – это ирония, пародийность, понятый постмодернизм, во-вторых, концептуальность. Он не был концептуалистом. Он был абсолютно искренним, абсолютно органичным. Поэтому если говорить о его перевоплощениях, они имели совершенно иной характер, чем похожих на него, если судить поверхностно, каких-то западных художников. Есть такая известная женщина Синди Шерман, которая занимается чем-то похожим, но есть принципиальная разница, почему я считаю Монро на порядок качественнее, интереснее и долговечнее. Владик в своих персонажей реально перевоплощался, это была актерская работа, болезненное психологическое вживание. Его работы невероятно убедительны, вы видите не только комикс или шарж, там есть какая-то его внутренняя сущность. Он мне рассказывал, как ему жутко было, когда он перевоплотился в Путина, он говорит, что его просто ломало, кого мучили какие-то видения. Очень тяжело, оказывается, быть Путиным, неприятно. У Синди Шерман этого нет.
О.СВИБЛОВА: Мы не можем так говорить…
А.ТРОИЦКИЙ: Она не актриса.
О.СВИБЛОВА: Она не актриса, я соглашусь.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Сережа, а почему он вообще этим занимался, перевоплощался в образы – Путин, Гитлер – это что, политическое искусство?
С.ХАЧАТУРОВ: Это был проект внутри петербургской культуры, который курировал Тимур Новиков, называется пиратское ТВ, где было такое лицедейство. Я тоже не очень согласен, что лучше концептуализм или такая искренность, т.к. концептуальность тоже может быть…
А.ТРОИЦКИЙ: Я не говорю, что лучше, что хуже, я говорю про другое.
С.ХАЧАТУРОВ: Синди Шерман наверно тоже гениальная. Монро гениален тем, что преодолевал границы замкнутые разных видов искусства. Сейчас совершенно невозможно смотреть только живопись или только скульптуру, т.к. мы чувствуем синтетично, мы можем благодаря Интернету, мультимедиа находится сразу в 10-ти континентах. И эту подвижность синтетического искусства он понимал с рождения.
О.СВИБЛОВА: Это была бомба, он гениален сразу, как появился. Взять выставку Тимура Новикова. Там легкостью несравнимой обладает видео, где Владик, где Владик соучастник, у него просто другого способа жить не было. У него была ртутная, летучая субстанция.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мне бы хотелось поговорить о том, как в этой гумусной культуре Ленинграда конца 80-х возникает Влад Мамышев, он сразу возникает как Монро. Правда, как писал Мамышев, что он стал в армии переодеваться в Монро?
А.ТРОИЦКИЙ: Я думаю, что Влад появился в этой питерской тусовке году в 86-м, 87-м. Он много работал с группой «Кино», о чем никто не упоминает, они были друзья с Цоем. И Владик был его стилистом или визажистом, как это принято сейчас говорить. Т.е. он был много станочником с самого начала. Когда появилось пиратское ТВ, не было ни термина видео-арт, ни мультимедиа, этого не было тогда вообще. И они уже это делали, таким мотором, идеологом пиратского ТВ был Тимур Новиков, но актером был несомненно Владик. И люди смотрели на Владика.
О.СВИБЛОВА: Они и сегодня смотрят. Когда ты приходишь на выставку, когда Владик появляется на экране, ты понимаешь, что ты прикован. В 88 году всем было понятно, причем Тимур как-то вызревал, постепенно мы его узнавали.
С.ХАЧАТУРОВ: А вот интересная эта антитеза – пара Тимур Новиков и Монро, герой и некий трикстер, некая травестийная ипостась.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А почему был выбран образ именно Монро?
С.ХАЧАТУРОВ: Я видел уже непосредственно фильмы, где он играл этот образ. Видимо, ему было это близко. Монро это стал такой архетип для нашего сознания в его недостижимости, идеальности, просветленности, в то же время в неком озорстве. И для него это было очень интересно. И Монро сформировалась как советский человек и для него это было интересно, хорошо.
О.СВИБЛОВА: Понятно, что образ Монро для русской культуры это был единственный миф, который мы так по репродукциям знали, одновременно это было и сладостно, и эротика, и порочно, и прекрасно. А с другой стороны, есть этот страшный конец Мэрилин. До сих пор мы думаем добровольный или нет. Владик ушел, он должен был уйти когда-то, сейчас, наверно, что-то есть.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы продолжим после выпуска Новостей.
НОВОСТИ
К.БАСИЛАШВИЛИ: У нас есть победители в программе «Красная площадь». Правильно ответили Юля – 916631, она получает главный приз, Алекс – 962090, Елена – 962350, Ольга – 916610, Михаил – 925741, Константин – 915246. это все первые цифры телефонных номеров.
Продолжаем программу «Музейные палаты». Мы говорили, что маска Мэрилин Монро могла сыграть роль, может быть, это мистика, Артемий?
А.ТРОИЦКИЙ: Нет. Для Владика Мэрилин Монро не была маской. Он относился к этому намного серьезнее, он искренне считал, она часть его собственной сущности, он во многом ассоциировал себя с Мэрилин Монро. Речь шла о том, что в его сознании Монро нечто красивое, прекрасное, с другой стороны, беззащитное и неприкаянное. Он себя таковым считал, и таким неприкаянным и был.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Он был одиноким человеком?
А.ТРОИЦКИЙ: Это трудно сказать, может быть и да, но умер он в полном одиночестве.. у него не было дома, семьи, собственности. Коллекция костюмов, и все его пожитки можно было уместить в 2-3 чемодана.
А.ТРОИЦКИЙ: Владик не мог быть укорененным, он был летучей субстанцией, был открыт всем, у него были миллионы друзей, везде, где он появлялся, он менял ситуацию своим появлением. Но на вопрос, были ли у него друзья, мог ответить только он сам.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Не поучилось так, что Москва, та художественная жизни, аудитория, которая восхищалась им, она же его и предала и отпустила.
А.ТРОИЦКИЙ: Нет, такого не было, он ушел счастливым. Мы много раз обсуждали с ним уход из жизни. У него было абсолютное чувство стиля. И есть банальный, омерзительный, нестильный уход из жизни, а можно уйти на взлете, и вот его новая выставка, и через несколько дней он уходит. Новая выставка «Полоний», которая изначально задумывалась как «Гамлет», его обращение к Шекспиру тоже неслучайно, т.к. у Владика ничего случайного не бывает. Я согласна с Артемием, он биологически был чувствителен. И выставка эта работает в Музее современного искусства г.Москвы, Ермолаевский переулок. Он ушел в состоянии, когда он был прекрасен, он это знал, он был полон планов, у него должен был быть спектакль, который только на нем стоял.
К.БАСИЛАШВИЛИ: «Полоний», видели вы?
О.СВИБЛОВА: Я не видела. Я должна была 6-го числа идти.
А.ТРОИЦКИЙ: Я был на премьере, весь спектакль нанизан на Владика. Все звуки, все реплики, все голоса записаны им. Это такой трюк, такая концептуальная история. В Петербурге, в Русском музее срочно по всем друзьям собирается экспозиция, откроется выставка Владика.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Сергей, я у Эдуарда Боякова прочитала в интервью, он считает, что Монро больше актер, и ему следовало стать актером, тогда это был бы такой более светлый путь.
С.ХАЧАТУРОВ: Я спектакль не видел, но видел выставку. И выставка настолько замечательно по галерее образов, что мне этот маньеризм в итальянском искусстве. Причем там такая мистическая экзальтация в каждом образе. Он был очень чуток к различным вариантам культуры неклассической вплоть до русских народных сказок. Тема Монро и советского кино вообще отдельная.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Давайте послушаем Ольгу Шишко, Станислав Анисимов наш корреспондент сходил в Большой Манеж, там встретился с Ольгой Шишко, главой «МедиаАртЛаб». Эту запись мы сейчас послушаем.
О.ШИШКО: Владик Мамышев-Монро для меня был таким художником, который для меня раздвигал пространство, который делал такие шаги в этой жизни, когда невозможно было представить, где грань смеха, иронии, парадокса. Я впервые как куратор с ним столкнулась на проекте «Пиратское ТВ». Я показывала этот проект всем студентам как самый яркий пример активистского рефлексивного движения художников, которые хотели отобрать ТВ и все каналы, которые возможно. Это было очень круто, тогда я поняла, что Владик не просто умеет перевоплощаться. Это человек, которому необходимо не просто играть, а у него еще какая-то рефлексивная составляющая. Ему эту игру необходимо показать очень большому количеству зрителей. Владик очень харизматичный был человек, при этом очень тонкий, уязвимый. Все слухи, которые ходят в Интернете про наркотики и алкоголь, они имеют место быть. Владик был нормальным болезненным художником, которого интересовало все в этой жизни. И как часто бывает смерть таких людей похожа то ли на смерть, то ли на самоубийство. Как будто люди устав, сами доводят себя до какого-то жеста. Весь ужас, что никто не мог поверить, что Владика больше нет, это какой-то перформанс, розыгрыш. И перформанс, который он разыгрывал всю свою жизнь, перешел в его смерть, как это ни страшно звучит. С Владиком мы много раз виделись на протяжении жизни. Я помню сумасшедший Новый год в Питере в Манеже, когда елки висели наоборот. Это было всегда приятное общение, всегда было круто, и оставалось приятное воспоминание. Я помню, моя дочка позвонила с Бали и с таким восхищением говорит, ты знаешь, кого я здесь встретила, мы теперь здесь общаемся в Владиком Монро, он входил в жизнь каждого человека, оставался в памяти, такой он был большой харизматик.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Я хочу процитировать письмо, я повторяю, что не претендую на дружбу в Владом Монро, он писал мне письма, на которые я, каюсь, редко отвечала, т.к. не понимала, почему он мне пишет. И так дежурно отписывалась, о чем жалею. Одно из писем было опубликовано на сайте «Эха Москвы», т.к. я посчитала это необходимым. И он пишет в нем про живучесть вида: «Вот и на сайте Эха сегодня напоролся на статью про живучесть вида "Гомо советикус", и на Гранях прочел статью Льва Рубинштейна о том же. И вообще, похоже неистребимость советскости сейчас более всего людей раздражает и расстраивает. Очень многие, как вот и я, например, по этой именно причине живут в выдуманной реальности на каких-нибудь райских островах, вместо того, что бы активно ткать ткань родимой культуры. Это я всё к тому сетую, что очевидно назрела необходимость устроить красивые пышные похороны гомосоветикосовских богов, о чем я писал уже нечто вроде проекта. Любые прочие вещи менее меня интересуют и возбуждают, потому что по сути являются декоративным манерничаньнм, неприличным в ту пору, пока основной вопрос - невыносимости бытия в России - не решен».
О.СВИБЛОВА: Я думаю, что бытие ему было не очень и на Бали выносимо.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Я думаю, он не о себе писал.
О.СВИБЛОВА: Да, но вообще, это позиция любого художника во все времена. Я помню, когда Илья Кабаков уехал из России, он до 91 не возвращался, давал мне интервью и говорил, что понимал, что реальная жизнь это самое ужасное, надо реальную жизнь уменьшать и увеличивать пространство воображения. Я не знаю, видел Владик эту цитату или нет, но это было его позицией с детства. Он и менялся, и не менялся, я знаю его с 88 года, я думаю, что он не сильно менялся.
А.ТРОИЦКИЙ: Нет, он не менялся. Владик был Колобок, он был круглый, неуловимый, Колобок-Фаберже.
О.СВИБЛОВА: Большой художник отвечает за глубокие экзистенциальные сущности.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Т.е. он ушел не потому, что многое было сделано, многое было впереди, как вам видится, Сергей?
С.ХАЧАТУРОВ: Да, впереди было многое, мы даже обсуждали батальное полотно. Он был цельный художник, не было ощущения, что он что-то не сделал, что тупик. Поэтому он органичен, он был художником вообще. Вся его жизнь и есть произведение искусства, и он ее достойнейшим образом сыграл.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мне казалось, интересно представить его письма, т.к. он писал еще очень интересно.
А.ТРОИЦКИЙ: У меня значительная часть моего телефона это неудаленные эсэмэски от Владика, жалко их было удалять, они такие забавные. И я бы мог эсэмэсками тоже поделиться.
К.БАСИЛАШВИЛИ: У вас в коллекции ведь есть произведения Монро, вы же с ним сотрудничали на ТВ, он участвовал в вашей программе.
А.ТРОИЦКИЙ: Я был единственным человеком, который уломал такой большой федеральный телеканал «РЕН-ТВ» сделать Владика ведущим. У меня тогда была там программа под названием «Признаки жизни». У него там был «Розовый блок», у него был бюджет, он ездил в Баден-Баден, снимался там в роли Достоевского. Я очень надеюсь, что все эти видеозаписи остались в каких-то архивах. Это был редкий случай, когда Владик создавал свои видеоминиатюры на солидной, профессиональной и технической основе. Но он тоже долго не выдержал. Это был шанс, он был как ребенок горд, что художнику поручили серьезные вещи. И не то, что у него отобрали, он сам, даже если бы ему дали кресло президента земного шара, долго бы он там не усидел.
А.ТРОИЦКИЙ: Но за это время сумел бы сделать земной шар лучше добрее.
К.БАСИЛАШВИЛИ: В 43 года 16 марта погиб художник Владислав Мамышев-Монро. И я надеюсь, что будет большая выставка, которая состоится не только в Петербурге, но и в Москве.
А.ТРОИЦКИЙ: Похороны Владика состоятся все-таки, его мама Нина Ивановна отбывает на Бали. Там произойдет кремация, и она привезет урну с прахом, и в Петербурге, может быть, на Смоленском кладбище, может быть, через 2 недели, может, через 3 или месяц, но похороны пройдут. Там же и Тимур Новиков покоится.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Спасибо вам большое! Это была программа «Музейные палаты».