— Закрытие Политехнического музея: что дальше? — Индустриальные часы на выставке «В лабиринтах времени» - Борис Салтыков, Людмила Дементьева - Музейные палаты - 2013-01-26
К. БАСИЛАШВИЛИ: Доброе утро. Начинаются «Музейные палаты». Я приветствую в студии Тимура Олевского.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Доброе утро. Ксения Басилашвили.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Вот что нас ждет сегодня.
Т. ОЛЕВСКИЙ: После половины часа - «Индустриальные часы на выставке «В лабиринтах времени», Людмила Дементьева - заведующая отделом металла Государственного Исторического музея.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Мы решили напомнить об этой акции, которая проходит в Историческом музее. Там заводят индустриальные часы.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Это жутко интересная история. Каждый раз, когда мы приезжаем в другой город, мы смотрим на такие штуки. Я всегда обращаю внимание на то, что висело на заводах, на то, что висит на улицах и на площадях, на то, что работает на производстве, вот эти самые механизмы, часы, которые делают интересные люди, они формируют пространство.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Тимур, ты сегодня много узнаешь, потому что у нас весь эфир посвящен сегодня науке и технике.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Это моя любимая тема в искусстве.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Примерно в 10-25 мы со Станиславом Анисимовым отправимся в Музей ретро-автомобилей на Рогожский вал, потому что именно туда сейчас переезжает часть автомобильной коллекции Государственного Политехнического музея, который закрылся для публики. Поэтому мы нашу тему так и назвали: «Закрытие Политехнического музея: что дальше?». И приветствуем гостя - Бориса Салтыкова, директора Политехнического музея. Здравствуйте, Борис Георгиевич.
Б. САЛТЫКОВ: Доброе утро.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Что, действительно, уже двери закрыты и экспозицию не посмотреть?
Б. САЛТЫКОВ: Экспозиция закрыта, началась ее упаковка. Но 9-й подъезд, наш лекторий и всё остальное работает, до конца сезона будет работать и «Политеатр», и наша лекционная программа, детский лекторий и так далее.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Мы сегодня подробно поговорим о том, как вывозят экспонаты. Это очень интересно. Представляешь, там разбирают экскаваторы. Один шуруп потеряешь – что делать дальше? В начале хотелось устроить блиц-опрос по следам недавнего выступления министра культура Владимира Мединского. Первая инициатива, прозвучавшая из уст министра, – отменить охрану от МВД в музеях. Я так понимаю, что имеются в виду не самые крупные музеи.
Б. САЛТЫКОВ: Я прочитал его интервью, там речь шла о региональных, небольших, может быть, в каком-то смысле малозначимых музеях. Но, конечно, федеральные музеи все будут охраняться, поскольку это государственный музейный фонд, точно будет охраняться хотя бы одним милиционером с оружием.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Вы считаете, что это необходимо, не перекладывать это на плечи музеев?
Б. САЛТЫКОВ: Всё равно ответственность с музеев не снимается и сейчас. Но просто особо ценные музеи должны иметь бренд государства и надежное плечо государства для обеспечения безопасности госфонда.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Часть ваших фондов переезжает на другие территории, в том числе в Музей автомобильной техники Задорожного, это частный музей, и в тот Музей ретро-автомобилей на Рогожском валу. А там как с охраной?
Б. САЛТЫКОВ: Это одно из главных условий. Мы всегда требуем гарантий того, что музеи обеспечены всеми необходимыми средствами охраны.
Т. ОЛЕВСКИЙ: На Рогожском валу я не был, а у Задорожного бывал – ваша коллекция окажется в достойном месте.
Б. САЛТЫКОВ: Пока идут переговоры, но почти закончились – туда переезжает только мотоциклетная коллекция. У нас есть коллекция мотоциклов, порядка 70 штук, тоже уникальная, весь советский, российский ряд, больше ни у кого полного ряда нет. Фактически там не так всё устроено. Это будет наша временная выставка на чужой территории, с нашими хранителями. Т.е. мы не снимаем с себя эту ответственность. А нам обеспечивают все инфраструктурные условия – площадку с охраной.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Я хотела задать вопрос от Мединского, тема – повышение зарплат. Очень много он об этом говорит в последнее время. Прозвучала цифра: в среднем по России 14 тысяч рублей – средняя зарплата музейного работника, собираются повысить до 40 по Москве. У вас как с этим обстоит дело?
Б. САЛТЫКОВ: Когда я пришел в музей, у нас вообще два с половиной года назад было 11 тысяч рублей средняя. Но очень тянули вниз наши смотрители, это пожилые люди, как правило, это вторая занятость для них, и это совсем бедные люди в смысле зарплаты.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Смотрители – это сотрудники, которые в залах.
Б. САЛТЫКОВ: Это обычно пенсионеры, которые наблюдают, чтобы не произошло ничего неожиданного. Сейчас средняя зарплата по музею около 30 тысяч. Конечно, это мало. Потому что тезис какой – чтобы довести зарплату в музеях до средней по региону. Мы в Москве, здесь средняя зарплата в прошлом году была 47 тысяч. Для музеев сегодня это недостижимо, по крайней мере для нашего.
К. БАСИЛАШВИЛИ: А как же ваш попечительский совет? У вас там чуть ли не полправительства.
Б. САЛТЫКОВ: Шувалов – председатель этого совета, замы его – Волошин Александр Стальевич и Чубайс, туда входит Дворкович. И это из правительства, пожалуй, всё. И, конечно, министр культуры обязательно входит. Остальные – это люди, которые имеют не лишние, но большие деньги, они и так вносят взносы в этот попечительский совет. Фонд развития Политехнического музея очень помогает нам, в том числе по двум статьям – повышение зарплаты некоторым сотрудникам. Чтобы было ясно: из 380, которые сегодня работают, только человек 30 получают надбавки из этого фонда, те, которые включены в большой проект, от которых много что зависит. Это администрация, IT-директор, директор по внешним связям.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Не научные.
Б. САЛТЫКОВ: Научным тоже добавляют, но гораздо меньше. Мы используем внутренние резервы, для того чтобы повысить научным. Один из источников известен – это оптимизация структуры, т.е. сокращение. Конечно, если говорить про нас, Министерство культуры нам рекомендует сократить значительно, потому что музей прекращает публичную деятельность. Вот мы уже уволили 62 смотрителя, это неизбежно. Поэтому, конечно, численность будет меньше. В этом смысле сохраняется субсидия – пожалуйста, говорят, перераспределяйте эти деньги остальным.
К. БАСИЛАШВИЛИ: А теперь давайте вернемся в залы, которые уже полупустые. Сейчас там вся грандиозная работа и происходит. Как вывозить экспонаты? Их же надо упаковать, чтобы ничего не пропало.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Мне даже хочется немножко вперед заглянуть. А что не вернется в Политехнический музей?
Б. САЛТЫКОВ: Что нужно разделить? Вернется в обновленную экспозицию, конечно, не всё. Концепцию прошли, сейчас делается технико-экспозиционный план, где рисуется уже, что будет в каждой комнате, помещении, в том числе какие экспонаты. Т.е. экспонаты музея вернутся в экспозицию либо другие, либо не все. А каких-то еще и нет – нужно закупать или придумывать. Например, современная техника 21 века, науке о жизни, науке IT…
Т. ОЛЕВСКИЙ: Я как раз хотел спросить. Я помню, в моем детстве Политехнический музей был не музеем старой техники, не только, но и представлением на тот момент современной техники.
Б. САЛТЫКОВ: А он и был музеем индустриальной эпохи. Поскольку сегодня другая эпоха… Вот здесь как раз большие лакуны у нас, в этих суперновых областях. Поэтому предстоит и докупать, и приобретать. Может быть, за эти 4 года, когда будет реставрация, мы что-то пополним. А в смысле объема фондов, мы надеемся, что мы ничего не потеряем. И то, что мы переводим в том числе автомобили, это временное хранение, временные выставки. Собственность остается, естественно, у государства, но мы как операторы этой собственности настаиваем, чтобы это было у нас.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Чтобы не потерялось, что вы предпринимаете? Какая-то дополнительная охрана происходит…
Б. САЛТЫКОВ: Что такое упаковка? Это сложнейший технологический процесс. Берется экспонат. Реставратор и куратор коллекции определяют, что с ним делать, можно ли его обеспылить (это слово неразборчиво) и дальше пустить в упаковку. Обеспылить – это значит измерить, взвесить, сделать научное описание, ввести в систему «Музей-4», это такая электронная система, напечатать бирку, на которой будут все его параметры, ввести в систему. После этого его тщательно упакуют, иногда разобрав на части.
К. БАСИЛАШВИЛИ: А вот на примере. Что разбирали?
Б. САЛТЫКОВ: Вы упомянули часы. У сложных часов надо снять маятник хотя бы. Это уже как минимум две части, они упаковываются отдельно. При этом система позволяет все части привязывать к центральному блоку. Поэтому упаковка и идентификация в электронной системе позволяют нам найти сразу, к какому ядру относится эта часть, потому что всюду есть штрих-коды, специальные метки. Поэтому когда предмет упакован, поставлен в коробку, на коробке тоже метка, коробке на паллете, на паллете тоже метка, всегда можно найти в системе, где лежит эта штука, – на паллете такой-то, в коробке такой-то.
К. БАСИЛАШВИЛИ: А куда уезжают эти вещи?
Б. САЛТЫКОВ: Главная площадка для хранения – это АЗЛК «Москвич» бывший, там сейчас построены современные склады, которые сдаются в аренды. Это манежного типа громадные помещения, где мы уже построили стены на 15 тысяч квадратных метров. Будем строить на этих неделях потолок. Это ограждение всего нашего блока. А дальше отдельные термобоксы, туда поедет и библиотека. Редкий фонд будет иметь термобокс, где будет специальная система хранения, т.е. влажность, температура и так далее. Условия хранения там гораздо лучше, чем сегодня. Сегодня в наших подвалах есть места, где нельзя хранить.
К. БАСИЛАШВИЛИ: У вас есть современно уникальные вещи, знаки музея. Насколько я помню, первый спутник у вас. У вас скафандры космические.
Б. САЛТЫКОВ: Да.
К. БАСИЛАШВИЛИ: С ними что будет все эти годы? До 2018 года закрывается музей.
Б. САЛТЫКОВ: Да, 1 января 2018 года намечено открытие. А 2017 год уйдет на насыщение здания новыми музейными технологиями и экспозицией. Либо они будут в хранилищах скорее всего. И сейчас идет работа с некоторыми музеями, и мы передадим на некоторое время, как автомобили, отдельные вещи. В частности, был вопрос из Музея космонавтики, передать кое-что. Но мы сейчас уже в таком процессе, в таком темпе, что не можем прерывать процесс упаковки. Это надо всё бросить, перестать формировать эти технологические цепочки и выбрать куда-то отдельно переносить эти экспонаты. Поэтому кто не успел, извините, тот опоздал.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Давайте напомним, сколько всего у вас экспонатов.
Б. САЛТЫКОВ: У нас примерно 200 тысяч единиц, из которых вещевой фонд – это где-то 90 тысяч, это вещи, а дальше есть письменные источники (примерно 70 тысяч) и изофонд.
К. БАСИЛАШВИЛИ: 80 тысяч перьев.
Б. САЛТЫКОВ: Это легкое дело. Перьев много, я для упаковки это один из самых простых моментов.
Т. ОЛЕВСКИЙ: А книги тоже сохраняются? Куда-то уезжают?
Б. САЛТЫКОВ: Книги уезжают туда же. Я только что сказал, что отдельное помещение будет термобокс для редких книг.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Всегда есть недовольные, которые переживают, когда что-то заканчивается, начинается новый этап. Вопрос – остаются в подавляющем своем большинстве кураторы и научные работники? Сохраняется ли эта база, или вы их сейчас распустите и через 5 лет будете набирать не понятно как, будете набирать новых? Сейчас уже становится понятно, новый музей заработает на каких экономических принципах? Он будет платный и очень дорогой? Он будет разделен, как планетарий, на безумное количество отсеков, в каждый из которых свой билет? Или это будет все-таки единое пространство? Наверняка, раз вы уже сейчас рисуете, где витрина, значит, вы примерно понимаете, как будет экономика происходить, должен ли он будет сам окупаться в конце концов.
Б. САЛТЫКОВ: Насчет самый дорогой он будет или нет, сегодня говорить рано. Мы даже не заложили (неразборчиво) наполнение музея технологиями и так далее. Тогдашний министр финансов Кудрин сказал: «Ребята, 10-й год. Вы что, хотите на 18-й год определить цены IT-оборудования? Бесполезно. Вернемся к этому ближе к завершению проекта». Поэтому это деньги только на реставрацию здания. Экономика обычного современного музея. Это значит, что мы все-таки пока думаем, что это будет платный вход, хотя есть варианты бесплатного, и вся инфраструктура, на которой можно заработать: рестораны, магазины – всё это будет. Имеющие отношения к музейной жизни. И платными по-прежнему могут быть отдельные лекции, специальные лаборатории, детские в том числе. Они и сейчас платные у нас.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Часть экспонатов, коллекции автомобилей можно будет увидеть в Музее ретро-автомобилей на Рогожском валу. И наш корреспондент Станислав Анисимов отправился в этот музей.
РЕПОРТАЖ ИЗ МУЗЕЯ РЕТРО-АВТОМОБИЛЕЙ
С. АНИСИМОВ: Появление автомобиля серьезно изменило нашу жизнь. Каждый год новые модели и новые возможности. А вот вспомнить о том, как всё начиналось, мы отправляемся в Музей ретро-автомобилей на Рогожском валу. Нас встречает Анна Павловна.
СОТРУДНИК МУЗЕЯ АННА ПАВЛОВНА: Главный лейтмотив коллекции, которую мы собираем, это прежде всего собрать коллекцию российского и советского автопрома. Мы пытаемся собрать то, что еще сохранилось на территории нашей страны. Коллекция нашего музея состоит из нескольких подколлекций. Самая главная наша жемчужина и гордость – это коллекция завода АЗЛК «Москвич», или ОАО «Москвич», которая была сохранена и передана правительством Москвы в наш музей.
С. АНИСИМОВ: Это такая машина времени – ведь все автомобили в рабочем состоянии. Среди коллекции есть редкие, поистине уникальные экспонаты. Об одном из таких рассказывает Андрей.
СОТРУДНИК МУЗЕЯ АНДРЕЙ: Леонид Ильич Брежнев был заядлый охотник, по его просьбе в 1973 году Горьковский автомобильный завод изготовил несколько автомобилей, полноприводных «Волг» на базе 24-й «Волги», скрестив ее с ГАЗ-69. Получился удобный автомобиль, по которому было удобно ездить по охотхозяйству. Леонид Ильич именно в этом автомобиле, представленном у нас в музее, ездил на охоту
С. АНИСИМОВ: Нет ничего удивительного в том, что Музей ретро-автомобилей становится площадкой для размещения автомобильной коллекции Политехнического. Однако увидеть мы сможем не всё.
СОТРУДНИК МУЗЕЯ АННА ПАВЛОВНА Единственное, что нашему музею не передается – и мы очень сожалеем об этом – самый знаменитый экспонат Политехнического музея – это автомобиль «Руссо-Балт», который, к сожалению, вы не смоете увидеть в залах нашего музея.
С. АНИСИМОВ: Себя и свои средства передвижения, которые, конечно, давно уже не роскошь, стоит беречь на наших небезопасных московских дорогах. Глядишь, и ваш автомобиль со временем станет частью ретро-коллекции.
К. БАСИЛАШВИЛИ: О том, куда же отправится «Руссо-Балт» и какова будет его судьба во время закрытия музея и после, вы обязательно узнаете после новостей в программе «Музейные палаты».
НОВОСТИ
К. БАСИЛАШВИЛИ: Продолжаем «Музейные палаты».
Т. ОЛЕВСКИЙ: Борис Салтыков - директор Политехнического музея.
К. БАСИЛАШВИЛИ: У нас остался брошенным вопрос про «Руссо-Балт», уникальный автомобиль отечественного производства, который всегда украшал Политехнический музей. И вот его нет. А где он?
Б. САЛТЫКОВ: Он в одном из наших хранилищ. Он действительно уникален, поэтому мы никому его не передаем пока. Он будет реставрироваться. Будет конкурс на выбор компании, которая будет реставрировать. Это небольшая реставрация, но она необходима. В ближайшие несколько месяцев он будет точно у нас, но будет выезжать на какие-то временные выставки, на «Олдтаймер-Галерея», например, мы даем, на какие-то другие предложения. Но мы операторы этого государственного фонда, имущества, поэтому пока мы никому его не передаем.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Ты видел, Тимур, есть потрясающие репортажи, в частности на сайте «Ридус», о том, как вывозили автомобили из Политехнического музея.
Б. САЛТЫКОВ: Транспортный отдел у нас в подвале, и приходится преодолеть очень крутую лестницу, даже две. Мы разобрали тамбур в главном входе, чтобы он не мешал и не касался автомобилей. В общем, это целая эпопея.
Т. ОЛЕВСКИЙ: У меня был вопрос про людей, связанный вот с чем. Кураторы выставок, научные работники – этот костяк будет сохранен, или он сейчас будет распущен? Как вы потом его обратно наберете? Кого вы будете набирать?
Б. САЛТЫКОВ: Я очень ценю состав наших кураторов и научных работников, многие, может быть, даже десятилетия работают в музее. Конечно, большинство из них очень пожилые люди. Я всех их прошу – заводите себе учеников, учениц, потому что необходимо передать ваши ноу-хау, ваши знания следующему поколению. Сейчас мы оставляем подавляющее большинство научных работников, а кураторов коллекций и хранителей коллекций практически всех. Хотя на некоторых из них приходится по 2-3, иногда 4 коллекции, потому что не хватает людей. Но новых готовых нет, это наша задача.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Сразу в связи с этим вопрос от Анатолия: «А реально устроиться в Политехнический музей на работу? Если да, то кем? На сайте никакой информации нет».
Б. САЛТЫКОВ: Реально. В любую научную группу, научную лабораторию, особенно для тех, кто интересуется историей техники, технологией или конкретными вещами. Или просто человек, который хочет себя испытать в сфере культуры. Потому что культура – это не только театр и живопись, но и техника, технология.
Т. ОЛЕВСКИЙ: У вас довольно крутая коллекция макетов. Они сами по себе интересны.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Макеты чего?
Б. САЛТЫКОВ: Всего.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Интересны как и кем они сделаны.
Б. САЛТЫКОВ: Есть два типа макетов. Есть макеты, которые сами по себе уже артефакт. Это известная уже в СМИ модель домны, подаренная Сталину на 70-летие. Мы специально искали, сейчас нашли человека, который помнит, как это делалось. Она собиралась на месте. Такие макеты, конечно, сохраняются. Они будут разобраны. И это отдельная проблема для нас. Мы сейчас посчитали: 52 крупных объекта из многих-многих тысяч требуют отдельного подхода. Но есть макеты иллюстративные, картонно-живописные, они не представляют собой музейной ценности. И уж точно в новой экспозиции их восстанавливать никто не будет.
К. БАСИЛАШВИЛИ: И сразу же вопрос про новую экспозицию. Спрашивают у вас, будет ли она интерактивная, как «Экспериментаниум» или ряд технических музеев на Западе, когда всё можно потрогать.
Б. САЛТЫКОВ: Конечно, она будет современной, интерактивной. Вместе с нашими кураторами коллекцию делает британская компания Event Communications, которая делала сотни проектов современных музеев за свою жизнь. Но нельзя, как вы говорите, чтобы все предметы были интерактивны. Но ясно, что для музейщиков самое ценное – сама вещь.
Т. ОЛЕВСКИЙ: «Руссо-Балт» не заведется, не поедет, мигать лампами не будет.
Б. САЛТЫКОВ: Не будет. Все говорят, особенно современные дизайнеры, - да я вам в 3D могу такое сделать – точная копия «Руссо-Балта». А музейщики правильно говорят: вы потрогайте эту истинную, столетнюю вещь…
Т. ОЛЕВСКИЙ: Если рядом будет видеоролик…
Б. САЛТЫКОВ: Это будет обязательно.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Здесь был вопрос у критиков проекта, который готовит эта британская компания, что не повторит ли тогда музей концепцию мирового «Макдональдса» политехнических музеев, когда всё одинаковое, всё шаблонно.
Б. САЛТЫКОВ: Это же разница между science-музеем и science-центром. Science центр – это развлекаловки, это «Макдональдс», да, это для детей, которые должны изучить физику. А музейщики, повторяю, ценят, только если есть реальное музейное собрание, а рядом в специальных помещениях, отдельно эти полезные развлекаловки.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Вопрос по зданию. Что будет со зданием?
Т. ОЛЕВСКИЙ: Это вопрос всегда будут задавать – кто займет здание Политехнического музея?
К. БАСИЛАШВИЛИ: Изменится ли внешний облик здания?
Б. САЛТЫКОВ: Внешний облик практически сохраняется, только обновляется. Джунио Ишигами, который является автором архитектурной идеи, очень бережно к этому подходит: будут сохранены все мозаики и так далее.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Японский архитектор, автор проекта реконструкции.
Б. САЛТЫКОВ: Он не автор проекта, он автор архитектурной идеи. Сейчас вместе с Бюро Пашвыкина, нашего архитектора, идет разработка уже реального проекта. Кое-что из идей нельзя воплотить. Например, отказались уже точно от пленки японской, которая перекрывает дворы.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Потому что снег у нас – какая пленка?
Б. САЛТЫКОВ: Там была пленка, которая растапливает снег, двойная и так далее. Но она не пропускает необходимое количество света во дворы. По этому признаку ее отвергли. Будут стеклопакетные дворы. Сейчас идет разработка. Внутренние помещения, конечно, будут переделываться, потому что, во-первых, надо приспособить к требованиям 21 века. В здании нет ни одного лифта, крутые лестницы и так далее. В этом смысле всё будет удобно для посетителей. И второе – в советское время музей много раз перегораживался, делился на комнатки. Конечно, это всё будет снесено и будут сделаны галереи, когда с юга на север можно пройти по одному из этажей.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Я так понимаю, что даже несколько может измениться облик Лубянской площади, потому что там некие подземные переходы.
Б. САЛТЫКОВ: Идет переговоры с московским правительством. Вроде бы почти согласовали, что сквер Лубянского камня будет потом переходить в плавное понижение к музею, и тот разворотный круг троллейбусов, который сейчас есть, там небольшой проездик, будет ликвидирован, троллейбусы будут разворачиваться на площади. А это будет сделано в виде парка, который будет переходить к парку, который будет рядом с музеем, пешеходная зона на уровне… вы знаете, что у нас культурный слой полтора метра, который за эти годы нарос. Будет вскрыта подземная часть на уровень прошлых подвалов, и будет такая стеклянная стена, за которой можно будет видеть некоторые экспонаты музеи, не заходя в него. Это просто пешеходная зона из одного сквера в другой.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Эти работы когда начнутся?
Б. САЛТЫКОВ: Мы начнем работы или передадим здание строителям в середине этого года, мы должны освободить здание, всё вывезти. Тогда оно встанет на баланс строителей, они будут отвечать за весь дом.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Что значит на баланс строителей?
Б. САЛТЫКОВ: Это я в сленге сказал. Просто они будут нести ответственность, они будут отвечать за здание – пожарную, электрическую, водопроводную и прочую безопасность.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Пока Политехнический музей закрывается, не работает, ваши конкуренты, в том числе Государственный Исторический музей, перетягивает публику к себе и показывает индустриальные часы. Сейчас мы узнаем, что такое индустриальные часы. Но сперва я задам вопрос для наших радиослушателей. Вы сможете получить билеты и в Исторический музей, в том числе на выставку часов и на новую выставку детского костюма, которая там недавно открылась. А также билеты в лекторий Политехнического музея – «Анатомия музыкального слуха». Это очень интересно, потому что физик читает лекцию «Физика и анатомия музыки» и одновременно играет живой оркестр. Лекция состоится 31 января в 7 часов вечера, это четверг. Вопрос звучит так. Каждую среду в 19 часов петух начинает петь, птица распускает хвост. Где это происходит? Назовите, пожалуйста, этот музей. +7-985-970-4545. А мы приветствуем на прямой линии телефона Людмилу Дементьеву, заведующую отделом металла Государственного Исторического музея. Здравствуйте.
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Здравствуйте.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Скажите, пожалуйста, что такое индустриальные часы. Это какие-то устройства для производства?
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Нет. Это часы для удовольствия, для разглядывания, для размышления о времени. Это совершенно своеобразная группа памятников. Такие индустриальные часы появились в середине 19 века. Бурно развивается промышленность, техника, и на смену Амурам и Психеям приходят совершенно другие образы. Вот это наглядно можно видеть на нашей замечательной выставке «В лабиринтах времени», которая, к сожалению, уже скоро закрывается. Так что спешите, не пропустите. Ксения, вы были на нашей выставке?
К. БАСИЛАШВИЛИ: Я, к сожалению, нет.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Я тоже.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Это ужасно.
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Вы не были. А это тот самый случай, когда лучше один раз увидеть, чем всё это слушать.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Придем обязательно.
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Дело всё в том, что это индустриальные часы, которые воспроизводят самые последние технические новинки. Например, часы в виде парового молота, часы-таксомотор. Появляются автомобили с фиксированной платой за проезд, часы-паровоз. Они не только точно отмеряли время, но они еще снабжены специальными динамическими механизмами, которые позволяют мелкие части этих часов приводить в движение. И каждый четверг, в 12 часов, в отличие от того музея, про который вы спросили…
К. БАСИЛАШВИЛИ: Не говорите.
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Я не говорю, да. У нас это проходит по четвергам, в 12 часов. Приходит наш уважаемый часовщик Максим, в белом халате, в белых перчатках. Мы открываем витрины – и начинается совершенно удивительное действо. Он заводит вот эти часы, и начинают двигаться колеса, например, у часов-паровоза, начинает двигаться ветряная мельница – всё приходит в движение. Дело всё в том, что часовой механизм может идти примерно неделю. А вот этот динамический механизм, время его действия весьма ограниченно. Но его вполне хватает, чтобы получить колоссальное удовольствие. Мы сначала думали, что эти сеансы предназначены для детей. Ничего подобного. Взрослые бегут быстрее детей. Я всё думала – в чем же секрет? И я сама несколько раз сходила на эти сеансы. Вы знаете, все улыбаются. Т.е. хорошее настроение после участия – именно участия – в этом действии, оно обеспечено.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Но детская выставка у вас тоже открылась, формально детская, хотя бы по тому, что она посвящена детскому костюму. Вот туда как раз можно и с детьми.
Л. ДЕМЕНТЬЕВА: Да. Выставка часов «В лабиринтах времени» закрывается через две недели, так что спешите, остались последние возможности, чтобы посмотреть эту замечательную коллекцию. Но на смену ей приходит и пришла очаровательная выставка детского костюма, выставка посвящена детству. Она очень красивая, очень нарядная, и мы тоже приглашаем всех наших зрителей.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Спасибо, Людмила Ароновна. Людмила Дементьева, заведующая отделом металла Государственного Исторического музея, рассказала вам о выставках, которые проходят в этом музее. Придем обязательно. У нас уже есть победители. Все знают, что в Эрмитаже есть часы «Павлин», и павлин распускает свой хвост. ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.
Т. ОЛЕВСКИЙ: У телеканала «Культура» была такая заставка.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Сейчас, по-моему, другая. Хороший пример. Наверняка что-то такое будет и у вас. Часов-то много.
Б. САЛТЫКОВ: Часов сотни, специальный зал часов есть.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Людей, которые их делают, мало кто знает, кроме фамилий создателей фирм. Я надеюсь, появятся инженеры, их история.
Б. САЛТЫКОВ: У нас иногда издаются специальные каталоги по отдельным коллекциям, где описывается и происхождение, и кто автор.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Много вопросов. Есть вопросы, как будут производиться закупки, будут ли покупать новую технику, есть ли для этого возможности.
Б. САЛТЫКОВ: Возможности теоретически есть – были бы деньги. Потому что есть международные аукционы, есть другие способы прямых контактов, для того чтобы закупать новые экспонаты.
К. БАСИЛАШВИЛИ: В частности, вычислительная техника, о ней спрашивают.
Б. САЛТЫКОВ: Если говорить о вычислительной технике, то исторически мы недавно приобрели уникальную советскую машину «БЭСМ-6», это лучших компьютер конца 60-х годов, как ни удивительно, работавшую до недавнего времени в одном из подразделений ВМФ, как учебный центр она там работала. Мы ее вывезли, определенную часть, включая пульт управления, магнитные ленты и так далее. Хотим, чтобы она временно появилась в университете на ВМК, там есть помещение, и обучать наших современных компьютерщиков той истории, которая была. Закупки. Конечно, вопрос упирается деньги. В последние годы денег на это было мало. Я думаю, что когда мы переедем - а сейчас точно думаем о составе новых экспозиций, мы знаем уже, чего не хватает, знаем, какой у нас у самих будет спрос на это.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Какой?
Б. САЛТЫКОВ: Тимур правильно сказал – современные области науки, науки о мозге (нейронауки), вообще life science у нас не представлен. Кстати, в нашей концепции нового музея Шуховская башня, не догадаетесь, в каком разделе фигурирует. Бионика. Понятно, да, строение костей. Т.е. есть неожиданные решения. Это эксперты так нам подсказали. Не просто Киевский вокзал и ГУМ. Вот эти области наук, особенно IT-науки, конечно, представлены пока слабо. И придется закупать с невероятной скоростью всё, что делается под названием гаджеты, они совершенствуется.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Политехнический музей – это еще и площадка свободы, где выступал Евтушенко и продолжает это делать, это «Политеатр», творческая площадка.
Б. САЛТЫКОВ: Весь наш 9-й подъезд мы переносим пока в Дом культуры ЗИЛа. Есть договоренность, уже начался совместный проект, там нам выделяется небольшой зал на 200 мест и некоторое количество помещений, комнат, в основном для детских программ, детских в кавычках, потому что это будут старшие школьники, в основном студенты. Научные лаборатории физики, химии, биологии, уже договоренность есть, робототехники, автодизайна, математики – договариваемся с Петровым, что он возьмет на себя кураторство. Будут вестись такие занятия дополнительно к школьным. Если говорить о концертных программах, то пока, кроме ДК ЗИЛа, специальной площадки мы не имеем, чтобы перенести полностью работу нашего 9-го подъезда, большой аудитории. Она точно будет сохранена, хотя эксперты нам подскажут, в каком виде. Все знают ее по 60-м годам, по фильму Хуциева. А на самом деле она открылась в 1907 году, она была совсем другого вида – с березовыми скамьями. Так в каком в виде ее восстанавливать?
Т. ОЛЕВСКИЙ: Это еще будет предмет спора.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Нам приходится уже завершать, хотя масса вопросов. «Музей еще открыт. Можно ли показать ребенку?» Закрыт. Но, по-моему, будет один день, в День музеев, когда можно будет его последний раз посетить.
Б. САЛТЫКОВ: После Дня музеев мы закроем всё, включая 9-й подъезд. Сегодня экспозиция уже закрыта для посещений. У нас будут действовать временные выставки. Сегодня действует «Жизнь он-лайн», для старших продвинутых детей и людей вашего возраста. Она временная, вход с другой стороны, она независимо от экспозиции действует.
К. БАСИЛАШВИЛИ: А залы закрыты.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Будем внимательно следить за реконструкцией.
К. БАСИЛАШВИЛИ: Очень интересно. Спасибо большое. Борис Салтыков - директор Политехнического музея. Тимур Олевский.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Ксения Басилашвили. До свидания.
Б. САЛТЫКОВ: Спасибо.