Собрание живописи "Нового института русского реалистического искусства" Алексея Ананьева - Наталья Александрова, Алексей Ананьев - Музейные палаты - 2012-02-04

К. ЛАРИНА: Начинаем программу «Музейные палаты». У нас будет цикл программ в ближайший месяц с участием коллекционера Алексея Ананьева, который представит свою коллекции в Институте русского реалистического искусства. Нам будет помогать Наталья Александрова, она будет нашим экскурсоводом, нашим Вергилием по этой коллекции. И у нас в течение февраля эта программа будет посвящена исключительно этому собранию. В первой части мы с моими соведущими Стасом Анисимов и Тимуром Олевским будем представлять самые яркие текущие выставки, которые существуют сегодня в Москве, будем такой небольшой календарчик давать на будущую неделю. Естественно, разыгрывать призы и подарки. Давайте мы сейчас скажем про призы и подарки.

С. АНИСИМОВ: Мы разыгрываем билеты на выставку Ляли Кузнецовой, поэтому у нас два вопроса по творчеству этой художницы. Участницей какой легендарной фотогруппы была Ляля Кузнецова? Я напомню, что туда входил Владимир Зотов, Эдвард Хакимов и многие другие известные фотографы. Назовите, как называлась эта группа. И второй вопрос достаточно простой. Кто по образованию была Ляля Кузнецова? Как она пришла в фотографию, откуда. Ответы присылайте на наш эфирный пейджер.

К. ЛАРИНА: Смс +7-985-970-4545. Надеюсь, на все эти чудесные вопросы ответит наша гостья Наталья Рюрикова по телефону. Наташа, вы здесь?

Н. РЮРИКОВА: Да, здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Наталья Рюрикова, напомню, хозяйка галереи «Дом Нащокина». Мы начали говорить о выставке, которая открывается в Доме Нащокина. Что это за коллекция?

Н. РЮРИКОВА: Ляля Кузнецова попала совершенно случайно к нам, благодаря Ильдару Валееву, есть такой замечательный галерист, который нам ее подарил на время. Хочется в это короткое время говорить о самой Ляле Кузнецовой. Это явление, которому нет аналога ни у нас, ни в мире. Она закончила… Сейчас нельзя говорить, какой институт.

С. АНИСИМОВ: Да, у нас просто слушатели отвечают.

Н. РЮРИКОВА: И работала не известно кем. Невероятно грустное событие произошло у нее в жизни, у нее умер муж, и жизнь остановилась. Жизнь остановилась до такой степени, что она ничего не хотела в жизни. И вдруг ее осенило: она взяла фотоаппарат и начала снимать.

К. ЛАРИНА: Т.е. она фотограф.

Н. РЮРИКОВА: Да, Ляля Кузнецова – это замечательный фотограф, которого очень хорошо знают на Западе и очень мало и очень редко знают ее в России.

К. ЛАРИНА: А почему так вышло?

Н. РЮРИКОВА: Потому что те фотографии, те снимки, которые она делала в течение 30 лет, это конец 70-х, 80-е, 90-е годы, выпал в середине на перестройку, когда интерес к нашей стране был огромный. И вот ее фотографии попали на Запад. Ее просто расхватывали на части. Ей сделали очень много выставок во Франции, в Германии, в Америке, у нее была выставка в самой престижной галерее Америки, The Corcoran Gallery of Art в Вашингтоне, где Аведон, где (неразборчиво), где Анни Лейбовиц и так далее. И туда попали ее фотографии. Такое восхищение было у западных людей по поводу того, что она сделала. Это что-то, немножко близкое к Картье-Брессону, но совершенно свое, ни на что не похожее. А тема – цыгане, она снимала только цыган. В детстве безумно влюбленная в них, наблюдавшая за ними издалека, потому что нельзя было подходить близко, могли украсть, она наблюдала за ними. И вот в эти 30 лет она стала снимать цыган. Она ездила в туркменские степи, в казахские степи, в узбекские. Т.е. она ездила по всей России, снимала цыганские таборы.

С. АНИСИМОВ: А вы не в курсе, сложно было это делать? Если уж к цыганам сложно подходить, то, наверное, фотографировать их еще сложнее.

Н. РЮРИКОВА: Это очень симпатичный вопрос. Кроме цыган, она не снимала никого и не могли снимать. Потому что единственный, кто был ей близок по духу свободы и одновременно одиночества, это были цыгане, которые пустили ее к себе. Хотя это очень сложно. Потому что цыгане – это особый род человеческий, не так легко было к ним пробраться и стать своим. Ей это удалось настолько, что о ней ходили легенды, что она живет, что она кочует, что она необыкновенная женщина. Причем внешне она очень похожа на цыганку, очень красивая, она из булгар, у нее очень красивые, яркие глаза. И они ее просто обожали. Если бы вы видели эти фотографии, вы бы поняли, что там такая связь, там такая радость, там такое обожание друг друга.

К. ЛАРИНА: Наташа, а что, кроме самой выставки, будет у тебя в галерее? Обычно же у тебя с погружением выставки происходят. Будет ли какая-нибудь музыка, видео или что-нибудь еще?

Н. РЮРИКОВА: Самое интересное на нашей выставке, после этих изумительных фотографий – они уже висят у нас – это очень небольшой фильм о ней, причем снятый именно в таборе, снятый среди цыган, снятый среди людей, которые совершенно естественным образом себя ведут. И видно, что она своя и вместе с тем они любуются ею, они наслаждаются ею. И как они перебирают эти фотографии, которые она сделала, и ревнивые глаза женщин, которые понимают, что она красивая женщина, что она очень нравится мужчинам, и ее тексты, ее слова. Это уникальная хроника, потому что это время уже ушло, его нет. Эти фотографии, они просто блистательные, их надо увидеть, потому что это наша гордость. Мы радуемся потом уже, спустя годы, когда нет этих людей, только остаются следы их искусства.

К. ЛАРИНА: До какого числа выставка?

Н. РЮРИКОВА: До 4 марта.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое, Наташа, за этот небольшой рассказ. Напомню, что выставка Ляли Кузнецовой открыта в галерее «Дом Нащокина» в Воротниковском переулке. Милости просим. Я думаю, уже можно ответить на вопросы.

С. АНИСИМОВ: Группа «ТАСМА». По образованию Ляля Кузнецова инженер, закончила Государственный Казанский авиационный институт.

К. ЛАРИНА: Стас, у нас еще есть время до перерыва. Будь добр, расскажи и сориентируй нас еще на что-нибудь.

С. АНИСИМОВ: Из того, где был я, это галерея на Солянке. Там уже практически подходит к концу, но есть возможность успеть, выставка называется «Холод и красота. Снежной королеве 55», к юбилею мультфильма «Снежная королева». Выставка, как всегда в галерее на Солянке, мультимедийная, там есть и эскизы к мультфильму, там есть экраны с мультфильмом, есть с различными вариантами Снежной королевы, вообще которые есть в мире. Есть некие инсталляции, которые близки к теме, но не относятся непосредственно к мультфильму.

Одна из таких инсталляций – это видеопортреты Дэвида Биркина, так называемые «Замерзшие видеопортреты»: некоторые звезды, например Рената Литвинова, Мария Миронова, Олеся Судзиловская по заданию режиссера… Фамилия у него тоже не случайная, он кузен Биркин. Он дал задание актрисам, моделям смотреть в зеркало и вспоминать какие-то моменты своей жизни. И в этот самый момент он снял, что происходит с их лицом. Учитывая, что это актрисы, учитывая, что это модели, все реагируют по-разному. Соответственно, эти закольцованные портреты развешаны на стене. Ты смотришь наверх на портрет, а внизу зеркало, специально для тебя поставленное. Т.е. ты смотришь и видишь одновременно себя и человека, который в нем отражается. Я всех приглашаю на эту выставку. Это производит большое впечатление. Прежде всего о той культуре, которая есть у нас. Оказывается, будет новая экранизация «Снежной королевы», там есть эскизы.

К. ЛАРИНА: Экранизация анимационная?

С. АНИСИМОВ: Да. Опять же 3D, я посмотрел, скажу честно, меня не сильно впечатлило, те эскизы, которые там есть, по сравнению с тем, что было, по сравнению с тем, что есть в зале по советскому мультфильму, где рассказано, как работали режиссеры, как они работали в библиотеках, ездили в западные советские страны, смотрели, как улицы выглядят, для того чтобы нарисовать и для того чтобы создать европейскую атмосферу этой сказки.

К. ЛАРИНА: Кстати, мультипликация использована и в художественном фильме «Снежная королева», там большие анимационные фрагменты есть.

С. АНИСИМОВ: Фильм этот показывают на выставке, его можно посмотреть. Но еще я добавлю, что там время от времени проходят кинопоказы по экранизации этой сказки, которые были по всему миру в разных-разных местах.

К. ЛАРИНА: Еще что?

С. АНИСИМОВ: Еще для детей специально. Любимый музей под названием «Экспериментаниум», где занимательная наука и всё там можно трогать, щупать и прочее – они у нас уже были в гостях в «Музейных палатах» летом, – 4 февраля, т.е. сегодня, стартует цикл лекций «Ученые детям». Это проект, который специально музей разработал и где ученые будут рассказывать детям простейшие законы. Сегодня там будет лекция под названием «Что такое цвет». Сеансы цветной магии с полным ее разоблачением. И дальше в течение ближайшего времени мы узнаем о занимательном мире механических головоломок, о математических этюдах, о великих динозаврах, а также что такое вода, про то, как компьютер понимает мысли человека, «Земля во вселенной. Прошлое, настоящее, будущее», высокоскоростные летальные аппараты – очень длинная, долгая программа. Нужно ходить, образовываться и увлекаться наукой, потом становиться великими учеными. Это музей «Экспериментаниум», улица Бутырская, д. 46/2.

Еще про один очень интересный концерт. Ансамбль старинных духовых инструментов Alta Capella, где художественный руководитель Иван Великанов, сегодня представляет очередной концерт из цикла, который у них идет. Это старинные духовые инструменты. Вы можете услышать музыку так, как она должна была быть исполнена, т.е. старинные произведения, сыгранные на старинных инструментах. Концертный зал на Кисловке, Большой Кисловский переулок, дом 4, строение 2.

К. ЛАРИНА: Спасибо тебе большое, дорогой. Всё очень подробно и интересно. Я лишь могу дополнить, назвать победителей, которые правильно ответили на вопрос «Красной площади», по поводу фильма «Свинарка и пастух». ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Сегодня в рамках программу «Музейные палаты» мы начинаем цикл передач о собрании живописи Нового института русского реалистического искусства. Это коллекция Алексея Ананьева, бизнесмена, он у нас сегодня в студии. Алексей, здравствуйте.

А. АНАНЬЕВ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Наталья Александрова – наш знаменитый искусствовед, которую вы тоже хорошо знаете.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Доброе утро.

К. ЛАРИНА: Наташа наш частый гость, в «Собрании Третьяковки» была очень часто. Здравствуйте, Наташа, рада вас видеть. Еще один человек, которого я ужасно рада видеть в этой студии, это Ксения Басилашвили.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Я тоже очень рада тебя видеть.

К. ЛАРИНА: И остается с нами Стас Анисимов, наше молодое дарование.

С. АНИСИМОВ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Ксюша, тебе слово. Давай представим начало этого цикла.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Дело в том, что несколько месяцев тому назад я была абсолютно поражена, оказавшись в центре Москвы в частном собрании, которое по своему уровню вполне сопоставимо с крупными мировыми музеями. Это три этажа, обставленные по новейшему слову техники, это что касается экспозиции. Но и то, что есть внутри, сами картины, они достойны, многие из них из собрания Третьяковской галереи, например. И всё это частный музей Алексея Ананьева, человека, который от искусства, казалось бы, далек и всю жизнь занимается бизнесом, финансами и еще чем-то, совершенно мне не доступным. Вот зачем-то он взял, собрал это, более того, не хранит это у себя дома, где-то под крылышком в загородном особняке, а решил сделать это общедоступным московским музеем, каким он сейчас и является. Это Институт русского реалистического искусства. Название мне кажется несколько странным. Вы, наверное, объясните, почему институт, хотя, на мой взгляд, это вполне себе музей, с буфетом и с гардеробом. Он работает бесплатно, открыт для всех, там водятся экскурсии.

К. ЛАРИНА: Т.е. наши слушатели могут придти и ознакомиться с коллекцией в любой день.

А. АНАНЬЕВ: В любой день, кроме понедельника.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Это московский частный музей бизнесмена, который решил сделать свое увлечение доступным для всех москвичей и гостей города. Это в чем-то история Третьякова. Я не знаю, какое там дальше продолжение, чем всё завершится.

А. АНАНЬЕВ: Я думаю, это будет самая лестная оценка, Ксения. Большое спасибо.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Я имею в виду по такому посылу. И мы решили провести совместный цикл, и часть работ представить в контексте истории СССР, в контексте истории России, поскольку в основном это соцреализм, это реалистическое русское искусство.

К. ЛАРИНА: Советское.

А. АНАНЬЕВ: Ксения, большое спасибо за добрые слова. Но я хотел бы сразу же внести ясность. В основном это не соцреализм, а реализм. Потому что из 500 экспонируемых работ на сегодняшний день всего три относятся к социалистическому реализму. Всё остальное – это именно русский реализм. Поэтому институт сам называется Институт русского реалистического искусства». Не Новый институт, как у нас в заголовке передачи, а новый в том смысле, что недавно появившийся. Это просто институт.

И институт он называется почему? Потому что, с моей точки зрения, это не учебное заведение, это некая институция. Это не музей, я не взял на себя смелость называть сразу же представленное собрание музеем. Почему? Потому что я сам не музейщик. Я допускаю и объективно полагаю, что многое из того, что должно быть в музее, у нас еще не представлено и не организовано. А в чем-то мы, может быть, будем шире, чем просто музей, в части издательской деятельности, в части искусствоведческой деятельности, то, что мы уже начали делать. С нами работают аспиранты, они работают именно над той тематикой, которая интересна нам, коллективу института, интересна мне лично.

Это опять-таки и не галерея, я не стал называть институт галереей. Почему? Потому что в наше время галерея в наше время – это место, где не только экспонируются, но и продаются предметы искусства. А у нас не продается ничего, мы просто экспонируем и стараемся быть заведением музейного уровня. А почему опять-таки институт? Меня навела на мысль параллель с очень известным Институтом искусств в Чикаго, старейшим музейным заведением Америки, в котором собраны лучшие коллекции. И это институт. Поэтому почему бы не быть Институту русского реалистического искусства у нас в Москве?

К. ЛАРИНА: А где это находится?

А. АНАНЬЕВ: Это находится на Дербеневской набережной, дом 7, строение 31. Находится это на территории офисного центра «Новоспасский двор». Это старое фабричное здание 19 века, которое мы переделали, адаптировали, оснастили всем необходимым оборудованием. Я очень рад, Ксения, что вам понравилось, когда вы у нас были.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Это не может не понравиться. А почему вы стали собирать такое не модное среди коллекционеров реалистическое искусство?

К. ЛАРИНА: Подождите, товарищи, давайте выполним наш долг перед слушателями. Мы сказали адрес и то, что это общедоступно и свободно, т.е. не нужно покупать билеты. Но это не отменяет выдачи призов. Нам надо сейчас представить призы, задать вопросы нашим слушателям.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Призы у нас следующие. Это календари, которые представил нам Алексей Николаевич.

А. АНАНЬЕВ: С репродукциями картин, представленных в экспозиции музея на сегодняшний день. Жанровые картины, которые, с моей точки зрения, наиболее полно отражают содержание главного события каждого из месяцев.

К. БАСИЛАШВИЛИ: И суперприз, который мы с Ксенией очень не хотим отдавать, но придется, - «Русская живопись 20 века», это трехтомник. Внимание, приезжайте за ним на машине.

А. АНАНЬЕВ: Это трехтомник, который был издан в рамках программы института. Это на сегодняшний день самое полное, фактически академическое издание по русской живописи 20 века. Автором этого трехтомника является Виталий Серафимович Манин. Работа над этим трехтомником шла более трех с половиной лет. Я буду очень рад, если кто-то его выиграет и получит удовольствие от его прочтения.

К. ЛАРИНА: Это «Красный конь»?

А. АНАНЬЕВ: Да, это Петров-Водкин.

К. ЛАРИНА: Первый раз вижу коня отдельно от картины, на обложке книги.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Вопрос. Официальное название картины Александра Герасимова «Сталин и Ворошилов в Кремле».

К. ЛАРИНА: Мы делали программу об этом.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Кстати, они как раз где-то напротив Болотной.

А. АНАНЬЕВ: Именно напротив Болотной площади.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Там народ приветствует вождей. «Сталин и Ворошилов в Кремле». Но народ окрестил эту замечательную картину совершенно по-другому. Дайте, пожалуйста, народное название картины Александра Герасимова.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, на смс +7-985-970-4545. А теперь возвращаемся к твоему вопросу, Ксения, о том, как всё начиналось.

К. БАСИЛАШВИЛИ: И почему именно реализм.

А. АНАНЬЕВ: Почему такое немодное направление. Ксения, дело в том, что я начал собирать эту коллекцию порядка 10 лет назад. Очевидно, что это всё произошло не с бухты-барахты, не так, что проснулся как-то утром и решил собирать картины. Очевидно, была предыстория некоторая. Эта предыстория моя личная, она в первую очередь основана на том, что, когда я еще учился в средней школе, я параллельно окончил городскую художественную школу. Мне было понятно и интересно именно это направление искусства.

К. ЛАРИНА: Вы сами рисуете?

А. АНАНЬЕВ: Я рисовал. Но появились дела гораздо более важные. Даже еще обучаясь в художественной школе, я достаточно трезво оценивал свои возможности и способности. Поэтому художник я не стал, но интерес к искусству, интерес именно к реалистическому искусству, к той традиции, которая развивалась этапно, началась у наших отцов-основателей, у художников-передвижников, прошла через начало 20 века, в полной мере расцвела, на мой взгляд, в русском, советском искусстве в 50-е, в 60-е и в 70-е годы, она продолжается. Я думаю, что это в известной степени наша проблема и наша боль, то, что это направление искусства, которое является традиционным для нас и, на мой взгляд, одним из самых важных, оно не является модным. Так случилось, что оно стало модным на Западе. За последние 25 лет, за то время, в течение которого в наших залах, в государственных музеях экспозиции русского реалистического искусства сворачивались, на Западе появилось как минимум 4 прекраснейших частных музея: два в Америке, один в Западной Германии, один в Китае. И у американского музея (неразборчиво) на сегодняшний день экспозиции и фонды именно нашего искусства могут поспорить с фондами Третьяковской галереи, в чем-то они их даже превосходят. Я начал собирать то, что мне близко, то, что мне понятно, то, что я чувствовал, то, что является частью меня самого, моего детства, моей юности. И это в конечном итоге вылилось в начале в камерную коллекцию, а потом развилось и в ту коллекцию, которую мы демонстрируем в Институте.

С. АНИСИМОВ: Вы сказали, что направление не модное. Скажите, вы в принципе планируете как-то объяснить, в чем его основная ценность при помощи лекций, каких-то культурных программ?

А. АНАНЬЕВ: Безусловно. У нас лекционная программа в самое ближайшее время будет начата в институте. И это важная составная часть нашей деятельности. Но я думаю, что сам факт наличия экспозиции и демонстрация картин. К большому сожалению, картины этого периода и картины этих авторов больше нигде увидеть нельзя. Я думаю, это самый главный шаг, который мы сделали, с чего мы начали. А потом постепенно пойдем – безусловно, и лекции, и издательская, и активная работа в Интернете, с другими сообществами. Другое дело, что я не ставлю перед собой цель кого-то убеждать или переубеждать. Тот, кто считает, что ему ближе другие направления, он волен так считать, это его право. На мой взгляд, было бы правильно – именно в силу этого появился этот проект – дать возможность нам, москвичам, гражданам России увидеть, что есть и другие стороны изобразительного искусства, живописи в первую очередь, графики, то, что представлено у нас.

К. ЛАРИНА: Мы и начали уже процесс популяризации этого искусства – тот цикл программ, который мы сегодня открываем.

А. АНАНЬЕВ: Абсолютно верно.

К. ЛАРИНА: Наташа, вам слово. Давайте оценим с помощью профессионала эту коллекцию.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Слушала с большим интересом, и вашего нового коллегу, с которым я еще не сталкивалась. Хочу сказать от себя две важных вещи, может быть, отвечая и на наши собственные вопросы. Все-таки я прожила жизнь в музее, и продолжаю жить в музее. Для меня музей – это не только категория шедевров. Ситуация с моей профессией, со второй половиной 20 века, с советским искусством (добавлю в скобках, специально для слушателей – с великим советским искусством), это в первую очередь для меня проблема широкого контекста его показа. Может быть, даже не популяризации, не интерпретации, а восстановления фактологии этого искусства.

Потому что мы все, к сожалению, уже не вышли из шинели. Мы все дети пионерского детства. Фактология наша обстрижена сильно. Мы как бы отрублены от того широкого источника информации, который дает возможность, шанс увидеть и оценить самому лично, а не слушать чью-то интерпретацию и чью-то фактологию, которая сейчас так модна. Вот это завоевание права на суждение должен давать музей. Он должен это право предоставлять за зарплату, которую ему государство дает, всему народу, который идет. Потому что музей, увы… многие музеи в последнее время занимаются интерпретацией того процесса, который идет.

У нас зачастую популярное и востребованное в советское время делили на официальных художников, имея в виду, что те получают деньги, а эти их не получают. А сейчас официальные, которые получают, и официальные, которые не получают. Маленькие честные художники Владимирской школы или какие-то маленькие - я имею в виду маленькие в контексте Николая Васильевича Гоголя, а не в размере их дарования, – которые честно работают в Новосибирске, где их увидеть? Каким образом сказать, что этот художник определенного уровня? Каким образом вынести наше снобистское суждение, что он недостоин или достоин? Я уже слышу много интерпретаций. Есть специфика в частном собрании, оно собиралось вне какой-то концепции, достаточно широко.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Это то, что нравилось собирателю.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Совершенно верно. И в этом смысле контекст оказался очень широкий. Но то, что зависело от меня, то, что меня попросили сделать, собственно, повеска общедоступная, вот она была сделана по моему выбору с согласованием людей, персонала, Алексея Николаевича. Поэтому я в этом смысле немножко оттянулась. Потому что экспозиция страшно перегружена, с точки зрения классического дизайна, она максимально начинена живописью, может быть, тех художников, которых многие сочтут незначительными. Я часть из них увидела впервые.

К. ЛАРИНА: Да что вы?

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Да. Конечно, это нельзя трактовать, как вот сейчас уже многие наши знаменитые бизнес-круги, арт-бизнес весь, они меня спрашивают, кто это такой, кому он нужен. Это не магазин. Это не магазин с ценниками, где висит известно сколько стоящий художник, а рядом с ним безызвестный. Для меня жанр музея – это две главных вещи: широкий контекст и общедоступность. Вот эти два главных критерия я постаралась соблюсти. Потому что и Третьяковские экспозиции строятся, в общем, по этому же принципу. Другое дело, что у нас нет залов, для такого показа контекстов у нас нет возможностей. У нас весь этот период занимает четыре с половиной зала, начиная с хитов. И, конечно, Третьяковка выбирает наиболее известные вещи. Потому что не возможно не повесить «Опять двойку» Решетникова и повесить какого-то никому не известного владимирского художника.

К. БАСИЛАШВИЛИ: В этом собрании у Алексея Ананьева, у него тоже известные авторы.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Безусловно.

К. ЛАРИНА: Давайте мы назовем имена, а то мы еще ни одного имени не назвали.

А. АНАНЬЕВ: Если мы говорим с вами о так называемом суровом стиле - на мой взгляд, это один из самых ярких периодов второй половины 20 века в нашем советском реалистическом искусстве, - то все самые значимые имена, они у нас в экспозиции присутствуют, в коллекции тоже, причем работы первого уровня. Это и Виктор Иванович Иванов, это и Дмитрий Дмитриевич Жилинский, и Гелий Михайлович Коржев, и Обросов, и Таир Салахов, и Зверьков, и Попков, безусловно, и Московская школа - Браговский, Иван Васильевич Сорокин, Альберт Папикян, и Андрей Андреевич Тутунов, и суровостильщики исконные – и Андронов, и Васнецов, и замечательная плеяда художников, которые придерживались традиционного направления – Юрий Петрович Кугач, и Михаил Юрьевич Кугач, и Борис Михайлович Неменский, и Грицай - и Алексей Михайлович, и Алексей Алексеевич, и многие-многие другие.

К. ЛАРИНА: Это какой-то один период исторический?

А. АНАНЬЕВ: Мне в известной степени повезло, что я смог, коллекционируя, приобретать работы художников, которые писали совсем недавно и продолжают писать, приобретать работы их учителей и приобретать работы учителей учителей, т.е. начиная от Грабаря, начиная от Петровичева, начиная от Исаака Бродского, от тех художников, которые эстафетную палочку, если можно так выразиться, приняли от передвижников, продолжая Пластовым, продолжая Крымовым. Мы переходим дальше к тем именам, которые я уже назвал, и художники, которые активно работают сейчас. Это и Стекольщиковы, и Изотов, и Петров.

К. ЛАРИНА: Но это все реалистическое искусство.

А. АНАНЬЕВ: Это только реалистическое искусство.

К. ЛАРИНА: Это не является современным искусством, в том понимании, в котором мы сегодня об этом говорим.

А. АНАНЬЕВ: Это не соц-арт, это не альтернатива, это именно реалистическое искусство. При этом в рамках этого реалистического искусства есть разные направления, есть и гиперреализм, то, что выходит немножечко за рамки такого реалистического мейнстрима. Есть другие направления, есть, допустим, художники, которые не присутствуют в экспозиции, которые с известной натяжкой могут быть названы реалистами. Не далее как вчера открылась выставка Виктора Калинина, которую строгий искусствовед не назовет в чистом виде реалистическим искусством. У нас большая экспозиция работ Виктора Калинина, замечательного художника, прекрасного пейзажиста, живописца. Но это не в чистом виде реалистическое искусство.

К. БАСИЛАШВИЛИ: А где вы приобретали эти работы, особенно те, которые из глубинки? Вы как, сами ездите, вы знакомитесь с художниками, или это аукционы?

А. АНАНЬЕВ: В основном это прямые контакты с художниками. Я и сам ездил, во Владимир в частности. Одна из лучших коллекций, если не лучшая коллекция, без ложной скромности могу сказать, именно Владимирской школы. Во Владимир я ездил сам. Многие художники приезжают, привозят работы из Вятки, из Костромы, из Вологды. Ярославская школа представлена тоже очень широко. Это всё контакты с художниками. И это всё, кстати сказать, крайне интересно. Это безумно интересно – общаться с художниками, не только покупать у художников, но и узнавать гораздо больше, чем просто приобретать картины. Узнавать контекст, узнавать то, что стоит за этими картинами, то, что стоит за написанием этих картин, почему именно так они были написаны, почему были выбраны именно эти сюжеты, а не какие-либо другие.

К. ЛАРИНА: Чтобы сразу наши слушатели понимали, я возвращаюсь к началу передачи - у нас цикл такой задуман, сегодня первая такая программа, вводная, когда мы вас знакомим и с самим героем, и с историей создания этой коллекции. А дальше Ксюша очень тонко распределила по темам следующие передачи, когда мы уже пойдем по именам и по темам.

К. БАСИЛАШВИЛИ: У нас в течение месяца будет продолжаться этот цикл. В следующую субботу мы будем говорить о том, чем была война для художников и остается для художников, которые представляют во многом военных детей – триумфом или трагедией. Потому что это можно прочитать на полотнах. Об этом мы поговорим с Натальей Александровой, в том числе, если может, к нам присоединится Алексей Николаевич.

А. АНАНЬЕВ: С удовольствием.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Далее запланирован разговор о внутренней эмиграции советского, русского художника.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: И человека, не только художника.

К. БАСИЛАШВИЛИ: Потому что больше никуда убежать было нельзя. Уехать за рубеж могли очень немногие. Вот как это происходило, что они искали в деревне. Далее – быт советского человека, это вообще выживание или это жизнь, чем это являлось. Потому что, например, на картинах Гелия Коржева порой создается какое-то жуткое впечатление, что это уже умирание. А на картинах, предположим, Попкова это яркая жизнь, несмотря на скудность быта и всю эту деревенскую нищету. И последняя наша передача, которая, как я понимаю, выйдет как раз около 4 марта, широко мы ее назвали – «Вожди». Портреты вождей – Сталин, Ленин и другие официальные лица. Как их писали, почему их писали, для чего их писали и как вообще это всё воспринималось. Потому что один из самых интересных залов – это третий, где и Сталин, и Горький, и Ворошилов.

К. ЛАРИНА: Такое художественное осмысление эпохи.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Или отражение.

К. ЛАРИНА: Алексей, а в вашем доме были картины? Вас окружали какие-нибудь художества в детстве? Или только репродукции из «Огонька»?

А. АНАНЬЕВ: До уровня висящих на стене репродукций из «Огонька» мы не доходили. Картин у нас дома не было, к сожалению, просто не было возможности у моих родителей иметь настоящее искусство, висящее у нас на стенах. Но, как я сказал уже, меня окружали картины, те работы, над которыми, в первую очередь, я работал сам в художественной школе. Безусловно, журнал «Юный художник», на который я был подписан с самого детства и который, я думаю, послужил самым весомым и самым значимым подспорьем не только мне, но и всем моим ровесникам, кто интересовался искусством.

К. БАСИЛАШВИЛИ: В конце мы назовем победителей. Картину «Сталин и Ворошилов в Кремле» народ называет просто – «Два вождя после дождя». Ольга получает суперприз – «Русская живопись, ХХ век», это издательство «Аврора».

К. ЛАРИНА: Где можно это купить?

А. АНАНЬЕВ: Эта книга, насколько мне известна, однозначно продается в «Библио-Глобусе».

К. БАСИЛАШВИЛИ: ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Можно я немножко поправлю для победителей и для слушателей? Народ в картине «Два вождя после дождя» никого не приветствует. Он вождей не видит. Он далеко-далеко, вдали снует, работает, тракторы едут.

К. ЛАРИНА: Это наши люди.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Это советские люди, которые выживают. А вот вожди гуляют и думают.

К. ЛАРИНА: О народе.

Н. АЛЕКСАНДРОВА: Оглядывают окрестности и наблюдают, как там народ – на месте? Он на месте. Даже у Александра Михайловича Герасимова.

К. ЛАРИНА: Мы должны заканчивать нашу программу. Огромное спасибо нашим гостям – Алексею Ананьеву, Наталье Александровой. Спасибо моим коллегам – Ксении Басилашвили и Стасу Анисимову. Прощаемся на неделю, до следующей субботы.