Выставка Джотто ди Бондионе “Во Христе” в Третьяковской галерее - Андрей Воробьев - Музейные палаты - 2011-12-24

Т. ОЛЕВСКИЙ: 10 часов 12 минут в Москве. В студии Тимур Олевский. Мы начинаем программу «Музейные палаты». Доброе утро.

С. АНИСИМОВ: Доброе утро.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Давай представим нашего гостя. Андрей Воробьев - заместитель генерального директора по экспедиционно-выставочной работе Третьяковской галереи, куратор выставки.

А. ВОРОБЬЕВ: Доброе утро.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Не первый раз встречаемся. Очень интересный и знаменательный повод. Давайте расскажем, что у нас за выставка. Завершаем Год Италии феноменальный выставкой.

А. ВОРОБЬЕВ: Третьяковская галерея открыла выставку двух очень известных работ итальянского мастера Джотто ди Бондоне. Открытие произошло 19 декабря, а через день, 21 декабря, параллельный проект открылся во Флоренции, в знаменитом флорентийском Баптистерии. Третьяковская галерея представила там три иконы своего собрания. Проект называется «Во Христе. Обмен духовными и художественными шедеврами между Россией и Италией». Можно считать этот проект финальным аккордом, последней точкой в завершении перекрестного Года культуры и языка Россия-Италия.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Одним словом, в Москву приехал Джотто.

А. ВОРОБЬЕВ: Да.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Я предлагаю, пока наша любимая Ксения Ларина подходит к студии, давайте мы поиграем. Я сейчас скажу, что мы отдадим за правильные ответы. Во-первых, у нас есть пригласительные билеты на выставку «Во Христе», обмен художественными ценностями, Джотто в Третьяковской галерее. У нас пригласительный билет на 2 лица. Это главный приз сегодняшнего эфира. А также мы отдадим книжку Елены Поленовой, ее выставка сейчас проходит, каталог выставки мы с удовольствием разыграем. И «O dolce Napoli». Неаполь глазами русских и итальянских художников первой половины 19 века». Теперь вопросы.

С. АНИСИМОВ: Вопрос первый, он касается башни Джотто. Наш герой проектировал знаменитую своей красотой колокольню. При каком соборе она находилась? Вопрос второй. Назовите знаменитого флорентийского поэта, современника и друга Джотто. Вопрос третий. Какое первое название у капеллы Скровеньи в Падуе. Ответы присылайте на смс-портал +7-985-970-4545.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А также на аккаунт vyzvon в Twitter'е.

С. АНИСИМОВ: Когда мы готовились к этой передаче, я сходил к послу и взял у него некий комментарий и небольшое интервью, как раз касающееся этой выставки.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Я сперва хотел спросить у Андрея. Андрей, а вообще итальянское посольство большие усилия прикладывало для этой выставки? Это так сложно перевезти?

А. ВОРОБЬЕВ: Вообще, итальянское посольство в работе над всем этим Годом приняло самое деятельное участие, очень активно они работали. Я сейчас говорю не только об обмене между Третьяковской галереей и итальянскими музеями, а в целом Год таким интенсивным оказался благодаря личным усилиям посла Антонио Дзанарди Ланди. Это достаточно новый посол, он занял свой пост как раз в тот момент, когда начинался Год России и Италии.

Не секрет, что начинался он с довольно больших проблем. Итальянские партнеры, объявив Год, тем не менее, не спешили расставаться со многими своими главными шедеврами. У многих музеев, и у Третьяковской галереи были проблемы. Посол попал в тяжелую ситуацию. И все, что потом было сделано, во многом благодаря личным его стараниям и усилиям. Как он нам рассказывал, в конце каждого года и в конце этого года, как и в любой стране, в Италии проходит встреча всех послов иностранных дел в Риме, на которой он присутствовал. Там присутствуют послы всех стран, делятся итогами года, обсуждают итоги года. Он нам рассказал, что 90% этой встречи было посвящено Году России и Италии в Министерстве иностранных дел Италии. Остальная внешняя политика Италии уместилась в другие 10%. Это очень серьезно.

Это говорит о том, как итальянцы относятся к экспорту культуры и своих культурных ценностей, как они это воспринимают. Они, действительно, понимают это как очень важную ценность, очень важный коммуникативный момент, способ понять друг друга, способ общаться друг с другом, и через культуру они одни их немногих осознают имиджеёмкость этой сферы, через культуру пытаются решать и другие вопросы – экономические, политические и так далее. Эта составляющая для них по-настоящему важна, это не фантик, это не обертка, это суть их работы.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Ну что, господин Ланди?

С. АНИСИМОВ: Да.

ЗАПИСЬ ИНТЕРВЬЮ С ПОСЛОМ ИТАЛИИ

С. АНИСИМОВ: Выставка «Во Христе», которая открылась в Третьяковской галерее в рамках Года Италии в России и России в Италии, стала возможна благодаря договоренностям президента РФ Дмитрия Медведева и президента Италии Джорджо Наполитано. На каких условиях стала возможна такая договоренность?

А.Д. ЛАНДИ: Нужно сказать, что тот факт, что во время визита Дмитрия Медведева в феврале в Италию по случаю открытия перекрестного Года культуры итальянской в России и российской культуры в Италии, тот факт, что президент республики говорил об этой инициативе, обусловлен в первую очередь тем обстоятельством, что для Италии Джотто – это как Андрей Рублев для России. По сути, его картины – это иконы. Вывезти их куда-либо крайне сложно. Никогда бы эта инициатива не увенчалась успехом, если бы не личная поддержка президента итальянской республики.

И второе обстоятельство, почему президент Италии занимался в определенной степени организацией этой выставки, связано с тем, что сама тематика выставки помещает нас на стыке двух, очень важных областей человеческой жизни – это культура и духовная жизнь. Как неоднократно уже подчеркивалось в ходе Года культуры, и у россиян, и у Италии общие христианские корни. Эта тема очень важна. Непосредственно президент Наполитано считает ее очень важной. Поэтому он счет необходимым принять личное участие.

Несмотря на то, что в силу своих политических убеждений, в силу своей политической деятельности президент Наполитано, как можно подумать, далек от христианской проблематики, он прекрасно осознает, что две тысячи лет христианства оставили неизгладимый след и в истории, и в национальном характере итальянцев и стали уже частью итальянской идентичности.

С. АНИСИМОВ: Из каких музеев, может быть, не только музеев были привезены работы Джотто?

А.Д. ЛАНДИ: «Мадонна с младенцем» из флорентийской церкви Сан-Джорджо алла Коста (епархиальный музей церкви Санто-Стефано аль Понте). А полиптих представлен приходским музеем собора Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции, по сути, это кафедральный собор города. Интересно то обстоятельство, что эти работы прибыли с территории флорентийской епархии, где сконцентрированы такие культурные богатства, которыми некоторые государства не обладают. Но при этом двух работ там нет. Потому что, например, полиптих, который в приходском музее хранится, не является собственностью собора, собственностью церкви, принадлежит фонду Санта-Мария дель Фьоре. Фонд – это добровольная ассоциация граждан, которые на добровольных началах принимают участие в жизни собора, заботятся о его реставрации, сохранении, поддерживают в надлежащем состоянии.

С. АНИСИМОВ: А как в Италии воспринимают русское искусство? Что лично вас впечатляет из нашего богатого наследия?

А.Д. ЛАНДИ: Традиционно для итальянцев русская культура ассоциировалась с великими писателями 19 века, это, конечно, Толстой, Достоевский, Чехов и многие другие. Но в последнее время, в том числе и благодаря проведению Года России в Италии, итальянцы открыли для себя много нового. Огромным успехом пользовалась выставка Дейнеки или же в качестве примера я могу вспомнить выставку, посвященную советскому соцреализму, когда итальянцы вдруг открыли для себя совершенно неожиданную для них сторону и увидели, что это богатое культурное наследие.

С. АНИСИМОВ: С какими явлениями итальянской культуры вы планируете познакомить наших соотечественников в ближайшее время?

А.Д. ЛАНДИ: Одним из самых важных результатов итальянского Года культуры и Года российской культуры в Италии было то, что завязались многочисленные прямые контакты между людьми, которые в этой культуре живут. Я могу вспомнить и Ирину Антонову и Ирину Лебедеву, многих других, которые встречались с представителями наших музеев, проводили по несколько дней вместе с ними. Благодаря этим прямым человеческим отношениям мы уже наметили целый ряд мероприятий на следующий год, которые касаются как изобразительного искусства, так и музыки.

В определенном отношении итальянцы и русские похожи, поскольку и вы, и мы зачастую начинаем действовать в последний момент. Поэтому я скажу откровенно, что какой-то окончательной программы мероприятий на следующий год пока еще не сформировано, но благодаря тому, что вчера, позавчера здесь был итальянский министр культурного достояния, представляющий новое правительство Италии, мы смогли убедить его в том, что Италии необходимо инвестировать в эту культурную деятельность, поскольку отклик россиян был очень живой, это видно и по реакции СМИ. Для нас это имеет огромное значение.

С. АНИСИМОВ: Будем надеяться, что следующий год будет таким же интересным, как и уходящий.

А.Д. ЛАНДИ: Давайте быть реалистами. Пожалуй, мероприятий будет меньше, но мы их постараемся провести на не менее высоком уровне.

С. АНИСИМОВ: Спасибо большое.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Станислав Анисимов разговаривал с г-ном Ланди. Внимание, капитан на мостике.

К. ЛАРИНА: Доброе утро. Прошу прощения за опоздание. Если вы что-то увидели в Сетевизоре на мне, это ленточка.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Белая.

К. ЛАРИНА: Мы продолжаем программу «Музейные палаты». Мне приятно, что мы сегодня в расширенной компании заседаем. Про выставку мы начали говорить. Каталог огромный.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Андрей, расскажите, почему каталог огромный, а экспонатов…

А. ВОРОБЬЕВ: Такие проекты складываются очень долго, очень долго вызревают, очень долго структура таких проектов формируется. В данном случае было конкретное заинтересованное лицо - итальянский куратор Альберто Меллони. Он руководитель итальянского фонда религиозных наук имени Папы Иоанна XXIII. Надо сказать, что он внес большой вклад в разработку этого проекта. Проект такой трехчастный: выставка в Третьяковской галерее, выставка во Флоренции и издание, которое тоже можно считать отдельной частью этого проекта.

Поскольку здесь, кроме статей, посвященных непосредственно эти пяти работам – в общей сложности это две работы Джотто, три работы древнерусской иконописи, – здесь еще очень большие, пространные и научные, и богословские тексты о взаимовлияниях, общих византийских корнях русского и итальянского искусства, здесь очень серьезные, отчасти благодаря реставраторам, хранителям Третьяковской галереи, статьи, посвященные реставрационным исследованиям этих древних памятников. Потому что сама методика их исследования, она везде отличается, она очень сложная, она, как правило, достигается опытным путем. И вот те формы работы, которые Третьяковская галерея за годы, за десятилетия в исследовании древнерусской иконописи сформировала, самых ценных памятников – Рублев, Дионисий, – эти исследования тоже есть на страницах этого издания.

И очень много иллюстративного материала, параллельного тем работам, которые представлены на этих двух выставках. Если совсем строго говорить, проект посвящен 1250-летию Никейского собора. Это знаменитый собор, в результате которого произошло разделение христианства на Восточную и Западную церковь. Как раз попытка соединения двух традиций, двух школ, двух направлений – этому посвящен весь проект в целом.

К. ЛАРИНА: Я так понимаю, что и Тимур, и Стас были на выставке.

С. АНИСИМОВ: Да, мы вчера с Тимуром навестили.

К. ЛАРИНА: Расскажите о своих впечатлениях.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Необычная выставка. Во-первых, там две работы, я попробую их назвать. «Прославление Богоматери» из церкви Сан-Джорджо алла Коста.

А. ВОРОБЬЕВ: «Мадонна с младенцем» («Мадонна маэста», «Мадонна во славе») из церкви Сан-Джорджо алла Коста.

К. ЛАРИНА: Это которая на обложке буклета.

А. ВОРОБЬЕВ: Да.

Т. ОЛЕВСКИЙ: И полиптих церкви Святой Репараты. Я не понимаю, как оценивать этот экспонат – как один экспонат или как десять. Потому что это 10 ликов, он двусторонний. Вчера, когда мы разговаривали с людьми, которые пришли на выставку, кто понимает, они каждый лик отдельно оценивали. Очень много говорили о том, что Джотто – знаковая фигура, человек, который изменил будущую европейскую живопись. Я не знал ничего про это, правда. Не знал ничего, пришел и пытался понять почему. Мне показалось, когда я увидел это, что это какое-то начало миграции традиций – от привычной нам иконописи к какому-то более светскому искусству европейскому. Но это лишь только ощущение. На самом деле оно очень сильное.

К. ЛАРИНА: Я думала, что о самом Джотто более подробно поговорим во второй части. А ваши впечатления?

С. АНИСИМОВ: Мои впечатления начались с того, как я только подошел к этой выставке. Потому что стоит отметить для тех слушателей, которые там еще не были, что пространство организовано немножко необычно. Скажите хотя бы пару слов.

А. ВОРОБЬЕВ: Поскольку две работы, они, правда, монументальные и очень большие, – выставка проходит внутри постоянной экспозиции Третьяковской галереи, они требовали совершенно отдельного, выделенного пространства. Другая школа, другая эстетика, другое искусство, и мы не могли его в череде своих залов показывать. Поэтому мы выделили очень большой зал, один большой зал, так называемый зал Малявина, где русское искусство его времени, сняли экспозицию и этот зал застроили. Это такая стилизация, только нельзя ни в коем случае думать, что мы пытались воспроизвести какой-то храмовое пространство, это стилизация под архитектуру флорентийскую, тосканскую, итальянскую архитектуру эпохи Ренессанса, с аркадами, с люкарнами, такими круглыми окошками наверху.

К. ЛАРИНА: Мы на этом пока остановимся. Сейчас новости слушаем, потом продолжаем программу.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Продолжаем программу «Музейные палаты». Приглашаем всех на выставку Джотто «Во Христе». Я так поняла по рассказам очевидцев, что все-таки это больше акция даже, чем выставка в ее классическом понимании. Как придумывался этот сюжет как выставка, сам сюжет, который привезли.

А. ВОРОБЬЕВ: Я уже говорил об итальянском кураторе Альберто Меллони. Мы работали над проектом, кроме издания – над изданием работали достаточно долго, такая книжка не может появиться быстро…

К. ЛАРИНА: Это история покадровая, что называется.

А. ВОРОБЬЕВ: Такая книжка, конечно, не может появиться спонтанно, но, тем не менее, это не более полугода, работа над книгой. Работа над выставкой – это чуть больше трех месяцев. Это сроки, совершенно невозможные для выставок такого уровня. Мы до последнего не верили, что получится. Получилось. Это, действительно, не только выставка, это обмен не только художественными, но и духовными шедеврами. Проект посвящен теме, сюжету, напоминанию о духовной близости, о близости различных ветвей христианства. Те работы, которые представлены, они никогда фактически не покидают пределов тех мест, где они хранятся. Конечно, просто ради экспозиции, наверное, они и не покинули бы этих мест.

К. ЛАРИНА: Мы говорили до перерыва о том, что и пространство специально созданное, почти храмовое. А что касается самого введения в контекст? Понятно, что это выставка для тех, кто понимает. А человек, который впервые соприкасается с такого рода искусством, он должен получить какую-то информацию.

А. ВОРОБЬЕВ: Там есть определенные комментарии и пояснения. Но здесь самый важный контекст, который, конечно, необходим, это такой контекст визуальный, который, если человек хочет глубоко в это погрузиться, наверное, нужно освоить до выставки, хотя бы в самых простых формах. Давайте по порядку. Джотто – художник, который родился в начале последней трети 13 века в Италии. Это время конца средневековья. И всё изобразительное искусство этого времени – это искусство религиозное, искусство сакральное, это иллюстрация сюжетов Ветхого и Нового завета, это мадонны, богоматери, распятия и так далее, т.е. всё, что пришло из византийской традиции в Италию.

Джотто был, пожалуй, первым и главным реформатором не только итальянской, но и всех европейской живописи. Те же самые сюжеты, ветхозаветные, новозаветные, которые он использовал, они обретают совершенно другой смысл, другое звучание. Там появляется много бытовых подробностей, там появляется человеческое выражение лица у персонажей, там появляется бытовой контекст, это в основном во фресках Джотто, но тем не менее. В общем, надо сказать, что зритель превращается из созерцателя этой всей красоты, такой библии для неграмотных, храмового пространства, украшенного фресками, иконами и так далее, он превращается в участника в каком-то смысле.

Джотто был много чего родоначальником. Он был родоначальником прямой перспективы, он был родоначальником этой трехмерности в европейском искусстве. Т.е. всё то, что мы знаем по великим шедеврам высокого ренессанса – Рафаэль, Леонардо да Винчи, Микеланджело, – всё то, к чему они пришли, толчком для этого выступил именно Джотто. На сегодняшний момент наглядно видно… Поскольку я только ночью с самолета и сегодня утром здесь в студии – мы как раз открывали вторую часть проекта во Флоренции, – в галерее Уффици это можно сейчас наглядно наблюдать. Там экспонируется «Мадонна с младенцем» тосканской школы конца 13 века из собрания Пушкинского музея, в том же зале, где знаменитая джоттовская «Мадонна Оньисанти», созданная во Флоренции в самом-самом начале 13 века.

И вот когда они экспонируются рядом, друг напротив друга, то понятна колоссальная разница между просто работами тосканских художников конца 13 века и работой Джотто, которая совершенно революционна для того времени. Для нас она архаична, она выглядит как икона и только в таком контексте может быть воспринята. Но если понимать, что это было впервые, что такого просто не существовало до Джотто во всем европейском, а значит мировом, искусстве, то значение этого художника переоценить очень сложно.

К. ЛАРИНА: А статус его прижизненный каков был?

А. ВОРОБЬЕВ: Его принято называть флорентийцем. Я бы сказал, что он больше тосканец. Потому что он работал и в Падуе, и в Ассизе, и во Флоренции, даже в Рим и Неаполь уезжал. Никакого придворного статуса у него не было. Он, конечно, работал всегда по заказам, по заказам Папы Римского и заказам Медичи, но просто самый пик его деятельности был как раз связан с Тосканой, Падуей и Флоренцией.

К. ЛАРИНА: Андрей, это ваше серое пальто висит?

А. ВОРОБЬЕВ: Да.

К. ЛАРИНА: Я сейчас выходила во время новостей. Сразу привлекает внимание. Бог с ним, с Джотто. Вот что я увидела сразу же. Подошла, потрогала, подумала: ага, это кто-то не отсюда. А сейчас, когда Андрей сказал, что он с самолета, я поняла, откуда это взялось. Обалденное пальто, я потом тебе покажу.

С. АНИСИМОВ: Я видел. Что касается Джотто, все-таки что спровоцировало это открытие, именно этот скачок в живописи? Что его подтолкнуло к этому, как вам кажется?

А. ВОРОБЬЕВ: Такие нововведения копятся годами, десятилетиями, иногда столетиями в мировом искусстве. Я не специалист по итальянской живописи Треченто, раннего ренессанса, но, тем не менее, могу сказать, по самым разным европейским музейным экспозициям, я думаю, это вообще такой путь очень перспективный для всех, когда всё предшествующее, все школы, направления, всё, что можно показать, должно нас привести и ведет к этому открытию. Где-то появляется один элемент, одно новшество, где-то это развивается, какие-то появляются сходные произведения, и потом вдруг прорыв. Он всегда существует. Вот Нефертити для Древнего Египта – это прорыв. Мы любим говорить о том, что она уникальна, она единственная, вообще не понятно, откуда она возникла и кем была создана. Вот в новой экспозиции «Altes Museum» в Берлине это прекрасно продемонстрировано. Несколько столетий до этого все мастера пытались выйти вот на этот уровень. И шедевр возник. Появился кто-то один, кто это сделал. То же самое с Джотто было.

К. ЛАРИНА: Что в это время происходило в России, на Руси?

А. ВОРОБЬЕВ: 1200-е, 1300-е годы, мы еще только ждем в 1380 году Куликовской битвы, это монголо-татарское иго, в искусстве это, конечно, прекрасное время, расцвет региональных школ – псковской, новгородской школы, еще не сформировалась московская школа иконописи, но этот регион, северо-восточная Русь, Владимиро-Суздальская Русь, здесь тоже возникают прекрасные памятники архитектуры и иконописи. Кстати сказать, это любопытный вопрос для ситуации с нашим проектом. Мы показываем во Флоренции «Богоматерь Одигитрию» конца 13 века, наиболее близкое произведение по времени, наиболее близкое к работам Джотто. Совершенно великолепная работа, но она такая византийская, архаичная. Те новшества, тот интеллектуальный заряд, который нес Джотто, это появляется в нашем искусстве, наверное, в 14-м, даже в 15 веке. Это Рублев, Дионисий, когда, во-первых, автор появляется, которого просто не было до этого в русской иконе. У нас такое отставание по интеллектуальности этого искусства, но не по духовности.

К. ЛАРИНА: Мы должны уже послушать людей, которые пришли на выставку в Третьяковскую галере.

РЕПОРТАЖ С ВЫСТАВКИ

К. ЛАРИНА: Так что за люди-то приходят, скажи.

С. АНИСИМОВ: Специалисты. Нам с Тимуром попадались только специалисты.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Просто хорошо образованные люди, которые примерно понимают, почему они туда пришли. Меня удивила девушка, с которой мы разговаривали. Я хотел спросить у Андрея. Она говорила о перспективе, обратной и прямой, о том, что Джотто ввел в европейскую живопись принцип перспективы. Это действительно так?

А. ВОРОБЬЕВ: Да, это действительно так. Поэтому фигуры выглядят как монументальные скульптуры. Я хотел прокомментировать ситуацию по поводу количества Джотто, это на самом деле важный вопрос. Известно, что Джотто в российских музеях нет, выставок Джотто не было до этого года. Но надо сказать, что Джотто нет не только в России, он вообще мало где есть в Европе. Он есть в Лувре, есть в государственных собраниях Берлина. В основном все работы в Италии, причем в тех городах, местах, монастырях, музеях в лучшем случае, для которых они были созданы фактически Джотто. И Джотто в Италии, как правило, экспонируется в пространствах, не сильно доступных посетителям.

Про те две работы, которые сейчас находятся в Третьяковской галерее, можно сказать, что «Мадонна с младенцем» из епархиального музея во Флоренции – это уникальная возможность, потому что этот музей закрыт на реставрацию довольно давно, и сейчас мы выяснили во Флоренции, что еще долго будет закрыт, увидеть эту работу чрезвычайно сложно, да и туристы, откровенно говоря, до этого музея во Флоренции не доходят. А полиптих происходит из музея-собора, называть который я не буду, поскольку он у нас фигурирует в качестве вопросов сегодня. Он экспонируется в одном из пределов этого собора, куда доступ широкой публике, широкой аудитории закрыт. Это такое пространство, куда в лучшем случае небольшие группы могут попасть по какому-то особому разрешению. И он так там экспонируется на огромном мраморном пьедестала, что видна только одна сторона, лицевая сторона.

К. ЛАРИНА: Т.е. так просто ты Джотто не увидишь даже в Италии.

А. ВОРОБЬЕВ: Даже специалисты не всегда могут увидеть.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Я еще хочу добавить, что на выставке в Третьяковке всё так устроено, так организовано пространство, что подойти и рассмотреть технику можно вплоть до мазков, до самых мельчайших деталей. Я думаю, это и в Италии не увидишь, Андрей прав. Это очень впечатляет – возможность увидеть так близко.

С. АНИСИМОВ: По поводу собора вы можете назвать, потому что у нас уже есть победители.

А. ВОРОБЬЕВ: Это собор Санта-Мария дель Фьоре, кафедральный собор Флоренции. Джотто самым непосредственным образом участвовал в работе над этим собором, под его руководством с 1331 по 1337 годы была построена знаменитая звонница собора, кампанилла. Я хотел немножко рассказать о полиптихе, потому что мы много раз к нему возвращались, - почему там 10 клейм, одно произведение, две стороны, по 5 работ с каждой. Это очень интересно. Создание этого произведения было связано с изменением статуса и посвящения собора.

Этот собор Санта-Мария дель Фьоре, собор, посвященный Деве Марии, он возник на месте старого собора Святой Репараты. Святая Репарата, покровительница Флоренции, очень почитаемая во Франции и в Италии святая, которая, по преданию, стала святой в 12 лет, поскольку не отказалась от своих христианских убеждений, была сожжена, но не сгорела, а после этого ей отрубили голову. История трагическая, но вот в этих двух странах она чрезвычайно почитаемая святая. Во Флоренции есть улица Святой Репараты. И одна сторона полиптиха полностью посвящена этой истории, связанной со Святой Репаратой. А другая уже с новым собором, с новым посвящением, с Девой Марией. В центре опять же мадонна с младенцем и особо почитаемые во Флоренции святые. Т.е. это такое абсолютно читаемое произведение, это рассказ и история собора за сто лет.

К. ЛАРИНА: Давайте мы уже ответим на вопросы.

С. АНИСИМОВ: Про собор Санта-Мария дель Фьоре мы уже ответили. Это башня Джотто, первый вопрос простой. Вопрос второй. Назовите знаменитого флорентийского поэта, современника и друга Джотто. Я хочу сказать Люде, что это не Гарсиа Лорка. Это Данте. Вопрос третий. Какое первое название у капеллы Скровеньи в Падуе. Капелла дель Арена. ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.

К. ЛАРИНА: Год Италии в России заканчивается. Что у вас вместилось в этот год, Андрей?

А. ВОРОБЬЕВ: У нас вместилось четыре проекта. Это официальное открытие Года в Риме, выставка «Александр Дейнека», которая впервые знакомила итальянцев с работами соцреализма и вообще с живописью 40-50-х годов. Это проект, посвященный сицилийскому художнику Антонелло да Мессина. Это как раз выставка «O dolce Napoli», посвященная изображению Неаполя в русской и итальянской живописи первой половины 19 века. И в конце, действительно, такое мощное завершение – выставка Джотто.

К. ЛАРИНА: А как Дейнеку восприняли в Италии?

А. ВОРОБЬЕВ: Замечательно. Для итальянцев он интересен абсолютно понятным им отношением к объему, к пластике человеческой, ко всем таким проявлениям жизненной энергии, жизненной силы. Надо сказать, что итальянцы его в прошлом году выбрали самостоятельно. Они посмотрели выставку в Третьяковской галерее и окончательно убедились в том, что это то, что нужно итальянскому зрителю. Такой живой, брутальный, человеческий и понятный им.

К. ЛАРИНА: Естественно, надо заглянуть в будущий год.

А. ВОРОБЬЕВ: Посол правильно сказал, что мы очень похожи, итальянцы и русские, мы в последний момент начинаем формировать планы. Пока нам надо сделать передышку в итальянских проектах.

К. ЛАРИНА: Я имею в виду не в итальянских проектах, а в принципе на следующий календарный год.

А. ВОРОБЬЕВ: Мы сейчас открыли огромное количество выставок, которые проработают до февраля и марта. А в марте огромная монографическая выставка, посвященная 150-летию Константина Коровина, ждет зрителей Третьяковской галереи.

К. ЛАРИНА: А 12 год будете как-то отмечать, годовщину, юбилей?

А. ВОРОБЬЕВ: Мы участвуем в большом проекте, который делает Исторический музей, практически все крупные музеи в этом проекте участвуют. Будет одна большая сборная выставка именно там. 2012 год – год Германии в России, затем Нидерландов в России, будут новые проекты.

К. ЛАРИНА: Немцы будут у нас?

А. ВОРОБЬЕВ: Да. И мы у немцев.

К. ЛАРИНА: Мы должны уже заканчивать. Андрей, мы вас поздравляем с наступающим Новым годом.

А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо. Я вас тоже поздравляю.

К. ЛАРИНА: Все-таки у нас последняя предновогодняя неделя. Я думаю, что и вам сейчас дадим возможность поздравить наших слушателей и чего-нибудь пожелать.

А. ВОРОБЬЕВ: Дорогие радиослушатели, я, прежде всего, хочу вам пожелать в конце этого года и в начале следующего душевного равновесия, покоя. Чаше приобщайтесь к прекрасному, к вечному, для того чтобы понимать, что всё, что происходит в нашей повседневной жизни, оно всё проходящее и нужно думать о будущем, нужно думать о серьезных вещах. Приходите в музеи. Мы шутим всегда, что музей такое место, где зимой тепло, а летом прохладно, потому что есть музейный климат, всегда комфортно. Но все-таки, наверное, мы благодаря своим коллекциям и таким выставкам, которые делаем, можем рассчитывать на ваше внимание. Приходите. И в новогодние каникулы, и в праздники мы работаем. Я уверен, что, когда вы посмотрите выставку Джотто, это вам даст уверенность в том, что мы не зря работаем, я имею в виду музейщиков, всё наше сообщество, и делаем такие проекты. Значит, не всё потеряно.

К. ЛАРИНА: Искусство лечит.

С. АНИСИМОВ: Искусство вечно.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое нашему гостю. Напомню, это Андрей Воробьев – куратор выставки «Во Христе» Джотто ди Бондоне. Спасибо вам. До встречи.

А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо.