Выставка Марины Абрамович "В присутствии художника" - Анастасия Петрова - Музейные палаты - 2011-11-12
К. ЛАРИНА: Доброе утро. Мы начинаем программу «Музейные палаты». Сегодня мой партнер в эфире Стас Анисимов, которого вы только что слышали в пленке.
С. АНИСИМОВ: Это была программа «Ну и денек», а пленка будет в программе «Музейные палаты». Доброе утро.
К. ЛАРИНА: А это не пленка, это живой Анисимов. Сегодня у нас в гостях Настя Петрова, руководитель выставочного отдела Центра современной культуры «Гараж». Настя, приветствуем вас.
А. ПЕТРОВА: Доброе утро.
К. ЛАРИНА: И наша героиня сегодня – Марина Абрамович.
С. АНИСИМОВ: Но прежде чем мы приступим, я хотел бы задать сразу вопросы. Мы разыгрываем пять билетов как раз на эту выставку, на этот перформанс, я даже не знаю, как это надо назвать. Я под большим впечатлением.
К. ЛАРИНА: Дяденька с тетенькой стоят там?
С. АНИСИМОВ: Стоят.
А. ПЕТРОВА: И не одни.
С. АНИСИМОВ: Это тема отдельного разговора. Вопросы будут касаться истории перформанса, истории современного искусства. Потому что на выставку Марины Абрамович лучше идти подготовленным.
К. ЛАРИНА: Это точно.
С. АНИСИМОВ: Итак, вопрос первый. Назовите автора перформанса «4:33», который состоялся в 1952 году. Я подскажу, «4:33» – это четыре минуты 33 секунды. Назовите, кто был автором этого перформанса. Вопросы второй. Ив Кляйн в 1961 году в день закрытия своей выставки создал особый вид живописи. Он подносил большие листы бумаги или картона к огню газовых горелок, которые оставляли следы на этих листах. Как же называлась эта живопись? Вопрос номер три. Йозеф Бойс не успел закончить один проект. Он хотел от Касселя до России посадить 7 тысяч деревьев. Каких деревьев: хвойных, лиственных? Желательно назвать вид, что это. Вопрос четыре. Джона Леннона до глубины души поразил один из экспонатов выставки Йоко Оно. Тогда, судя по легенде, они еще не были знакомы. Выставка была следующая. В комнате стояла лестница, к потолку была подвешена лупа. Поднявшись, зритель должен был взять лупу и с ее помощью прочитать на висящем под потолком холсте некое слово. Какое же это слово?
К. ЛАРИНА: Приличное хоть слово?
С. АНИСИМОВ: Приличное. Из двух букв.
К. ЛАРИНА: Неприличных слов из двух букв нет.
С. АНИСИМОВ: Я тоже не знаю таких. И последний вопрос. Назовите художника, излюбленным материалом которого является телевизор, излюбленным объектом которого является телевизор, так правильнее.
А. ПЕТРОВА: Даже материалом.
К. ЛАРИНА: А мы что отдаем-то? Билеты?
С. АНИСИМОВ: Да, мы отдаем 5 билетов на выставку-перформанс.
К. ЛАРИНА: У нас работает смс +7-985-970-4545. Давайте начнем от печки, что называется, расскажем про саму героиню, а потом к выставке перейдем.
А. ПЕТРОВА: Да, давайте расскажем о самой художнице Марине Абрамович. По сути, это звезда перформанс-арта, как она сама себя называет – бабушка перформанса.
К. ЛАРИНА: Сколько ей, 64?
А. ПЕТРОВА: Ей 65 исполняется буквально через 2 недели. На выставке представлено творчество больше чем за 40 лет ее искусства. Лучшие работы, которые отобраны куратором Клаусом Бизенбахом и самой художницей на протяжении того времени, которое она работала. Эта выставка приехала к нам из Нью-Йоркского музея современного искусства, где создала наибольшую посещаемость за всю историю создания и работы этого музея. То же самое сейчас можно наблюдать в «Гараже». Публика, особенно в выходные, стоит в очередях, хочет посмотреть на это глобальное и очень сильное шоу в области перформанса. Это первая выставка Марины в Москве.
Что есть перформанс-арт? Перформанс-арт – это, по сути, искусство, в котором главным средством выражения, главным инструментом для художника является его собственное тело, тело как транслятор неких художественных физиологических моментов. Т.е. тело используется как творческий метод. Почему вообще возник перформанс? Перформанс пришел к нам из 70-х, даже из конца 60-х, когда художники боролись за выход из музейного пространства, за выход из материального мира. Это были публичные акции, это были перформансы. И Марина в 70-е годы была не настолько известна, как сейчас, но это человек, это художник, который развивал историю перформанса последовательно. Многие ее коллеги, те люди, которые работали с перформансом в 70-е, та звездная плеяда…
К. ЛАРИНА: Простите, она где жила в это время?
А. ПЕТРОВА: Это очень хороший вопрос. Она близка к нам, она была в Югославии рождена.
С. АНИСИМОВ: А семья у нее какая была. Это два противоречия. Расскажите.
А. ПЕТРОВА: С одной стороны, она дочь коммунистических идеологов, они герои войны, партизанского движения. С другой стороны, у нее было очень сильное религиозное воспитание со стороны бабушки, со стороны деда. Прадед, по-моему, причислен к лику святых.
К. ЛАРИНА: Ничто не располагало к выходу в такое свободное пространство.
А. ПЕТРОВА: Я думаю, что как раз этот конфликт и располагал.
С. АНИСИМОВ: Она как центр этого столкновения.
А. ПЕТРОВА: По признанию Марины, она с родителями проводила время на митингах, основное время с бабушкой. Очень ортодоксальная семья. И вплоть до 29 лет ей нужно было возвращаться к 10-ти домой. Т.е. были достаточно строгие семейные правила. Поэтому не случайно то, что в 29 лет она переезжает никуда иначе, как в Амстердам, просто кладезь свободной Европы, нравов. Представляете, какой моральный шок.
К. ЛАРИНА: А в советской Югославии она никаким образом не проявлялась как художник? Или все-таки какие-то возможности были?
А. ПЕТРОВА: Она проявлялась. Она приехала в Амстердам уже достаточно опытным художником с 10-летним стажем. Начинала она со звуковых, с саунд-инсталляций. Уже первые ее работы касались истории страны и проблематики. Она работала с человеческой памятью. Меня впечатлил ее перформанс, скорее даже саунд-инсталляция, когда в пустом доме, в доме, в котором она жила, она включает на большую громкость звук разрывающейся бомбы. Представляете себе, как в послевоенной Югославии действует на людей, тем более еще техника не настолько распространена в Югославии и вообще в Европе, звук разрывающейся бомбы. Люди выбежали, пытались спастись. Это был радикальный для своего времени жест. Хотя очень лаконичный.
С. АНИСИМОВ: Она не страдала от таких выходок?
К. ЛАРИНА: В смысле не забирали ли ее в тюрьму?
С. АНИСИМОВ: Да.
А. ПЕТРОВА: В тюрьму ее забирали часто. Как раз тот перформанс, который вы уже упоминали, о стоящих друг напротив друга мужчине и женщине, когда они в 75 году показали этот перформанс в галерее, через несколько часов пришла милиция, попросила паспорта… Как-то неуместно было в такой ситуации просить паспорта. Я напомню, что это обнаженные люди, стоящие напротив друг друга в музейном пространстве в достаточно узком проходе, где зрителю предлагается пройти, повернувшись так или иначе к тому или иному партнеру.
К. ЛАРИНА: А если я не хочу?
С. АНИСИМОВ: Тогда не нужно ходить на выставку.
А. ПЕТРОВА: Это хороший вопрос. Либо вам нужно преодолеть и понять, где проходит граница – что вы можете себе позволить, а что нет.
С. АНИСИМОВ: Можете позволить себе войти на выставку или нет.
К. ЛАРИНА: Это понятно. Здесь выбора нет.
С. АНИСИМОВ: Расскажите историю про два входа.
К. ЛАРИНА: Мне кажется, человек, который проповедует, декларирует свободу, он должен предлагать людям какой-то выход. А здесь выхода нет никакого.
С. АНИСИМОВ: Здесь есть вход.
К. ЛАРИНА: В том-то и дело. Мне кажется, это насилие своеобразное, насилие над человеческой природой.
А. ПЕТРОВА: Про насилие мы можем еще поговорить, потому что этот вопрос еще в 70-е годы поднимался. Перформеры, когда этот жанр еще не сложился, не вошел в историю искусства, она были обвинены в том, что это некий мазохизм, это не искусство и так далее.
К. ЛАРИНА: Мазохизм бог с ним, а вот когда садизм. Мазохизм – это их проблемы. Давайте мы об этих художественных проявления поговорим после новостей.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем программу «Музейные палаты». Зрители «Сетевизора» слышали, как мы сейчас обсуждали сам вход на выставку. Еще раз повторим, что вход-то необычный, дорогие друзья. Чтобы попасть на выставку, нужно пройти между двумя обнаженными людьми, мужчиной и женщиной, которые, как когда-то стоял караул около мавзолея Ленина, сейчас стоят на выставке к Марине Абрамович. И смысл в том, чтобы вы сделали выбор, как мне объясняли, лицом к кому или спиной к кому вы проходите, потому что там нельзя фронтально пройти.
А. ПЕТРОВА: И не только. Это вообще к вопросу о том, что значит художник в музее. Максимально приблизить к буквальности этот образ о том, чтобы материализовать модель в музейном, в галерейном пространстве, это тоже об этом. Это не только о зрительской реакции. Это не совсем интерактивная работа, она более глубокая. И она первый раз была сделана в 75 году, это был их первый совместный перформанс с Улаем. Я напомню, это человек, творческий тандем с которым стал определяющим для Марины, сложил ее как художника. Это искусства страдания и преодоления этого страдания, всё ее искусство. Начиная от истории семьи, от истории страны, от переживания, проживания этого до встречи с мужчиной, до переживания отношений с мужчиной, до разрыва и нахождения себя и выхода, по сути, на эстраду, выход на олимп художественного мира.
К. ЛАРИНА: Я напомню, что это Анастасия Петрова - руководитель выставочного отдела Центра современной культуры «Гараж», где проходит выставка Марины Абрамович «В присутствии художника». В студии ведущие передачи Ксения Ларина и Стас Анисимов. Стас нам еще представит свой репортаж, где мы услышим зрительскую реакцию в том числе. Но перед этим я хотела бы напомнить самые скандальные, самые яркие перформансы из творчества Марины Абрамович. Расскажите об этом.
А. ПЕТРОВА: Мы упоминали об агрессии, о мазохизме и так далее. Я остановилась на том, что эта критика началась еще в 70-е. Марина сделала очень яркий перформанс в 70-х, он назывался «Ритм 0», где на шесть часов в галерее она взяла на себя полную ответственность за то, что происходит со стороны зрителей по отношению к ней. На столе была выложены разные предметы, причем одни из них могли доставить какое-то удовольствие, другие могли поранить и даже убить, там был заряженный пистолет, были розы, было вино, были топоры, ножи и так далее – всего более 70 предметов. И на шесть часов любому зрителю предлагалось нанести любые желаемые травмы, не травмы, но так или иначе как-то вступить в контакт с художником. Это начиналось как игра. Люди сначала стеснялись…
К. ЛАРИНА: А она где находилась?
А. ПЕТРОВА: Она находилась в галерее. Сначала одетая. Люди начали ее раздевать. Сначала это превратилось в некую игру. Потом с течением времени агрессия зрителей нарастала, вплоть до того, что один из посетителей вложил в ее руку пистолет, попытался направить и нажать на курок. Представляете, насколько эмоционально это было тяжело художнику. Перформанс закончился с окончанием заявленного времени – шесть часов. Пришел галерист и сказал, что перформанс закончился, после чего публика испугалась и разбежалась.
Когда мы смотрим документацию этого перформанса, мы понимаем, насколько агрессия идет со стороны зрителя. Вот сейчас художник предоставил право художественного жеста зрителю в галерейном пространстве. Это очень серьезный диалог, это очень серьезный вызов. Это продемонстрировало то, что агрессия исходит в том числе и от зрителя, а не только художник навязывает некую свою концепцию. И вот сейчас в «Гараже» мы представляем оригинальные предметы, которые были использованы, и документацию этой акции.
Еще один знаковый, ключевой перформанс, который в творчестве Марины имел место быть, это был перформанс сразу же после переезда в Амстердам, он называется «Role Exchange» («Смена роли»). Она была художником с 10-летним стажем. Попав в Амстердам, она первый раз в жизни увидела проститутку. Представляете себе ее шок, девушки, воспитанной в православной коммунистической среде, с жесткими моральными установками. Она знакомится с этой девушкой.
К. ЛАРИНА: Она сербка, я скажу нашим слушателям.
А. ПЕТРОВА: Да, она сербка. Она очень жестко переживала распад своей страны, поэтому она предпочитает называть это Югославией. Она в своем уже позднем творчестве многократно обращалась к этой теме. Мы увидим на выставке инсталляцию «Балканское барокко», за которую она получила высшую награду на Венецианской биеннале – «Золотого льва», перемывание двух тонн костей. Кости у нас, кстати, тоже представлены.
К. ЛАРИНА: Настоящие?
А. ПЕТРОВА: Настоящие кости.
К. ЛАРИНА: Человеческие?
А. ПЕТРОВА: Нет, коровьи.
К. ЛАРИНА: А вот про «Смену ролей».
А. ПЕТРОВА: Конечно. Когда она переехала в Амстердам, она познакомилась с девушкой, и у той девушки тоже был 10-летний опыт проституции. Она предложила ей поменяться ролями. У меня, говорит, выставка открывается, может быть, ты вместо меня будешь на вернисаже, а я посижу. Так и произошло.
К. ЛАРИНА: В витрине?
А. ПЕТРОВА: Да. И Марина оказалась таким образом в витрине. Имела только двух клиентов, двух интересующихся. Один посчитал, что дорого, второй интересовался прежней девушкой. Надо сказать, что единственная установка, которую Марина получила от своей коллеги в кавычках – ни в коем случае не занижать цену, иначе она просто сорвет ее бизнес. По окончании этого перформанса, когда Марина рассказала, как это всё происходило, что она не была успешной, девушка сказала: да, ты бы, наверное, умерла с голоду, если бы занялась этим ремеслом. По признанию самой Марины, когда она чего-то боится, когда она сталкивается с тем, что ей не понятно и что вводит ее в некий личностный диссонанс, это как раз попытка преодолеть прежде всего себя. Я бы не сказала, что это эгоистической искусство, но это попытка диалога с собой.
К. ЛАРИНА: Это психотерапия в какой-то степени.
С. АНИСИМОВ: Публичная.
А. ПЕТРОВА: И очень убедительная. Потому что весь ее жизненный путь убеждает в этом. Перформансы, которые на грани невыносимости, какого-то болевого порога, шока, как, например, «Губы Томаса», когда она истязает себя до полусмерти. Вы знаете, мне интересно в таких ситуациях смотреть на публику. Когда-то публика спасает, а когда-то публика разжигает. Вообще, тема энергии, которая ключевая в творчестве Марины, она постоянно циркулирует.
К. ЛАРИНА: А то, что я прочитала в Интернете, когда она со своим партнером вдвоем, они соединяли губы какой-то емкостью и существовали в дыхании друг друга, т.е. вдыхали углекислый газ и потом упали без сознания, когда это всё закончилось, действительно такая акция была?
А. ПЕТРОВА: Да, действительно.
К. ЛАРИНА: Она же очень опасная, она могли умереть.
А. ПЕТРОВА: Есть еще более опасная акция, которая называется «Rest energy» («Энергия покоя»), где в течение нескольких минут они просто висят друг с другом на луке, Марина придерживает стрелу, а Улай висит на самом луке. Одно неловкое движение, попытка сорваться одного – а стрела направлена в сердце Марине. Это настолько зрелищно и убедительно. Плюс еще датчик был привешен к сердцу, который демонстрировал нарастающий пульс.
К. ЛАРИНА: Кто-то скажет, что она сумасшедшая.
А. ПЕТРОВА: Я думаю, что очень многие скажут.
С. АНИСИМОВ: Интересно тут вот что. Она пришла к перформансу, отвергая театр, потому что в театре, там всё искусственное, как она сама говорила, а в перформансе всё настоящее. Поэтому здесь, наверное, нечему удивляться. Она одна из тех, кто не может выйти после смерти на поклон.
А. ПЕТРОВА: Плюс обнаженное тело в данном случае не предмет эротики, фетишизма или еще чего-то. Это предельная откровенность. Оно далеко не всегда эротично.
К. ЛАРИНА: Это уж точно. Давайте мы послушаем репортаж Станислава Анисимова, потом дополним.
РЕПОРТАЖ С ВЫСТАВКИ
К. ЛАРИНА: Я смотрю, народ очень хорошо воспринимает, никто не пугается, в ужасе не бежит.
С. АНИСИМОВ: А чего пугаться-то? После того, как ты прошел через этих людей…
К. ЛАРИНА: Уже ничего не страшно.
С. АНИСИМОВ: Когда ты сам себя преодолел в этом.
К. ЛАРИНА: Кстати, а бывают какие-то возрастные ограничения?
А. ПЕТРОВА: Да, до 18 лет.
К. ЛАРИНА: А еще предупреждают?
А. ПЕТРОВА: Да, предупреждаем, что выставка содержит агрессивные сцены, поэтому легко возбудимых людей, со слабой психической подготовкой… Плюс мы издали огромное количество сопроводительных материалов, мы создали специальный сайт о том, что есть творчество Марины Абрамович. Бесплатно предоставляем буклеты, которые называются «Тело как искусство», где рассказывается об эстетике использования человеческого тела.
К. ЛАРИНА: Наша слушательница Марина пишет: «Была на выставке. Ходили трижды. Спорили до ссоры. Это полезно увидеть». И вопрос сразу: «А что за история с вырезанной на животе звездой?»
А. ПЕТРОВА: Это как раз «Губы Томаса», это работа, про которую я говорила, может быть, наиболее болезненная и близкая к смерти.
К. ЛАРИНА: Это реально вырезанная звезда?
А. ПЕТРОВА: Это перформанс в 75 году, где она истязает себя до боли, бьет цепями, пьет при этом вино, мед, в некой такой советской пилотке, и вырезает у себя на животе звезду. Очень сложно интерпретировать этот перформанс, потому что он не имеет под собой какой-то хронологии событий, это скорее некий символ, образ переживания, и сами эти предметы – мед, вино, боль при этом, безумная боль. Преодоление себя. Эти коммунистические символы как трансляция страданий своей страны, такая прямая отсылка. Этот перформанс она повторила потом в 2005 году. По ее признанию, она сама не понимала, что делала в 75 году. Это был некий символический образ, который навязывался сам по себе.
К. ЛАРИНА: Потом этот прием из пыток реальных со стороны и нацистов, и во время гражданских войн, со стороны антикоммунистов вырезать звезду на груди ножом – святое дело практически. Это у нас и в литературе осталось. Она это делала в режиме реального времени, на глазах вырезала ножом на себе звезду?
А. ПЕТРОВА: Да, в публичном пространстве. И повторяла это в 2005-м.
К. ЛАРИНА: Трудно понять. А ты какие чувства испытывал?
С. АНИСИМОВ: Я пока не могу сосредоточиться на этом, потому что я вчера был под таким впечатлением. Мы уже обсуждали этот вопрос – готов ли я был пройти мимо этих людей. Вначале я подумал, что это манекены. Там такой полумрак, я подумал, может быть, это такие натуралистичные манекены людей. Когда ты уже проходишь мимо них и понимаешь, что это живые люди, которые вот здесь стоят, я сразу стал задумываться о том, сколько им пришлось работать с Мариной… Потому что это наши соотечественники. Т.е. это не она их сюда привезла, а это люди, которые проходили с ней специальную работу, психотерапевтическую, судя по всему.
А. ПЕТРОВА: Я могу даже чуть подробнее об этом сказать. Мы сейчас остановились в основном на работе с двумя обнаженными, стоящими в проходе. Но есть еще ряд перформансов, ключевых для Марины, которые повторяют эти ребята. Это «Обнаженные со скелетом», также в галерейном пространстве женщина и мужчина лежат под скелетом. Это пришло с тибетских практик.
С. АНИСИМОВ: В моем случае это была женщина. Иногда бывает и мужчина.
А. ПЕТРОВА: Конечно, бывает мужчина.
К. ЛАРИНА: Т.е. они как модели.
А. ПЕТРОВА: Я бы не сказала, что они модели.
К. ЛАРИНА: Как актеры.
А. ПЕТРОВА: Нет, как раз это противоположность. Для Марины основным пунктом является то, чтобы это не были актеры. От работы вы можете устать, а когда вы находитесь на публике, и вы не профессиональны, и вы делаете некий эксперимент над собой, вы должны прочувствовать, что вы проходите некий новый expirience для себя, совершенно другая должна быть мотивация. Потому что актер работает за деньги. Здесь тоже ребята работают за деньги, но за деньги просто так не поработаешь.
С. АНИСИМОВ: Как они готовились, чуть поподробнее.
А. ПЕТРОВА: Марина специально приезжала, она устраивала пятидневный мастер-класс. Это уникальное событие, потому что это случилось впервые в Москве публично. Потому что прежние ее какие-то мастер-классы, они проходили в неких отдаленных местах: это леса, достаточно закрытые пространства. Она имеет огромный преподавательский опыт, о котором мы, может быть, не всегда знаем, но это многолетний стаж, она уже сформировала не одно поколение перформеров. И вот сейчас московской публике была предоставлена возможность, чтобы воочию самим, самостоятельно посмотреть, как же это происходит, т.е. реально зайти на кухню художника. В течение пяти дней, как работал «Гараж», с 11 до девяти, до десяти ребята приходили в одинаковых комбинезонах.
К. ЛАРИНА: Они откуда все, с улицы, что называется? Какое-то объявление давали?
А. ПЕТРОВА: Мы давали объявление на сайте, через знакомых. Приходило большое количество людей.
К. ЛАРИНА: А возраст имел значение для нее?
А. ПЕТРОВА: Для нее да. Она просила людей в том числе и старшего возраста. Но вы понимаете, что в России люди 50-60 лет по большей своей части носят несколько другой ментальный характер. Поэтому основной возраст участников – 25-50 лет.
К. ЛАРИНА: А для нее имеют значение внешние формы человека, как он выглядит?
А. ПЕТРОВА: Да.
К. ЛАРИНА: Это как на кастинге.
А. ПЕТРОВА: Это скорее не так, как на кастинге, а наоборот. Чем менее модельная внешность у человека, тем более искренне он может быть в своих проявлениях. Мы опять же возвращаемся и говорим, что мы не демонстрируем тело. В той работе Luminosity, где женщина находится в неком левитирующем состоянии на стене, живая женщина…
К. ЛАРИНА: Т.е. висит.
А. ПЕТРОВА: Висит в пространстве освещенная очень ярким светом. Работа называется «Свечение». О красоте не только человеческого тела, но и о красоте человеческого духа, где вы воспринимаете в этой темноте и луче света не тело как тело, оно не вызывает у вас серьезных телесных ощущений, а именно осознание некой другой материи. Поэтому как раз модельная внешность здесь не приветствовалась.
К. ЛАРИНА: «Это не искусство, а откровенное зарабатывание денег. Ей, как художнику, сказать нечего. Мне кажется, нельзя такое, да еще бесплатно, рекламировать», – Григорий нам пишет. Мне, честно говорю, интересно. Я не знаю ответов на эти вопросы. Я не знаю, хочу я на эту выставку попасть или не хочу. Я не люблю насилие.
А. ПЕТРОВА: Это как раз более сложный вариант, Ксения. Когда человек не может определиться…
К. ЛАРИНА: А вы бы рискнули, Настя, поучаствовать в ее перформансах?
А. ПЕТРОВА: Почему нет? Если бы у меня было больше свободного времени, я бы такой опыт позволила допустить в своей жизни.
К. ЛАРИНА: А зачем?
А. ПЕТРОВА: Это очень хороший вопрос. Мы находимся в каком-то коллективном действии сейчас, и я разговариваю каждый раз с ребятами, которые участвуют, и хочу понять их мотивацию, я хочу понять, что с ними происходит дальше. Мы снимали специально фильм об этом, чтобы рассказать и предтечи, и предпосылки, и что в результате этого будет. Мы очень боялись, что ребята привыкнут к рутине. Знаете, когда Марина первые дни здесь была, когда это был мастер-класс, где они были все вместе, трудные первые дни, публика… А потом казалось, что это будет некая рутина и люди устанут от этого. Произошло совершенно обратное. И это для меня загадка. Люди настолько пропитались энергией друг друга, они организовали некое внутреннее комьюнити, у них большое количество активности, они уже снимают фильмы, они участвуют в каких-то театральных действиях…
К. ЛАРИНА: Вполне объяснимо. Свингеры тоже комьюнити, я вас умоляю.
А. ПЕТРОВА: Это раскрыло еще некие физические возможности. Если раньше сет каждого человека длился полтора часа, то теперь они спокойно стоят четыре.
К. ЛАРИНА: Свальный грех, он сближает.
А. ПЕТРОВА: Я чувствую, у вас все-таки критическое отношение.
С. АНИСИМОВ: Я бы не сказал, что это то, о чем ты говоришь. Мне кажется, это иное. Как раз о подготовке, то, что я, к сожалению, пропустил. Люди же и питались по-особому.
К. ЛАРИНА: А ты бы рискнул?
С. АНИСИМОВ: Я нет.
К. ЛАРИНА: А почему?
С. АНИСИМОВ: Я бы рискнул поучаствовать в мастер-классе, и уже после этого я бы мог подумать о чем-то.
К. ЛАРИНА: Пройти какую-то психологическую подготовку, обработку.
С. АНИСИМОВ: Когда я проходил мимо этих людей и когда я понял, что это живые люди, у меня был первый внутренний вопрос: как же нужно было убедить человека... Не то чтобы убедить, я понимал, что это не гипноз, а в том смысле, что именно внутренне подготовить, чтобы настолько изменить его внутреннее состояние.
А. ПЕТРОВА: А вы почувствовали, что они находятся в неком отрешенном состоянии.
С. АНИСИМОВ: Безусловно. Но это не просто как йога. Сейчас каждый второй ходит во всякие залы, но, тем не менее, не каждый второй будет стоять обнаженным на входе, когда мимо тебя лицом к лицу проходят незнакомые люди с совершенно не известными намерениями.
К. ЛАРИНА: Настя, а что с человеком происходит после того, как он принимает это решение? Тем более вы говорите, что за ними наблюдаете, с ними разговариваете, с этими ребятами. Они проходят этот путь от мастер-класса до участия в самом перформансе, сейчас они находятся внутри. Это меняет каким-то образом их природу человеческую?
А. ПЕТРОВА: Абсолютно. Они шли на мастер-класс, они готовились к каким-то серьезным физическим испытаниям, чтобы подготовить себя телесно. А когда получилось так, что нужно какое-то элементарное действие, которое вы в обычной жизни делаете механическим образом, делать в течение трех часов, например, дойти до раковины донести чашку, т.е. это максимальная осознанность, это может быть более убедительно, чем йога. И Марина обладает безумной энергетикой. Она повлияла на них, ее личное присутствие. Не случайно выставка называется «В присутствии художника». Потому что по прохождении этой выставки, по просмотру понимаешь масштаб этого художника. Тебе может нравиться, не нравиться, но масштабу личности ты поражен.
К. ЛАРИНА: Наверное, последний вопрос. Как отличить искренность, настоящесть, подлинность цели и мотиваций от шарлатанства?
А. ПЕТРОВА: Хороший вопрос. Если бы у меня был на него конкретный ответ…
К. ЛАРИНА: Это возможно?
С. АНИСИМОВ: Энергетически. То, что ты говоришь, свингеры, там, я так полагаю, совершенно иные цели, не то же самое, что у этих людей, которые там стоят, демонстрируют. Даже банальный эксгибиционизм, специфика человека, это совсем не то же самое. Потому что здесь видно, что с людьми работали.
К. ЛАРИНА: Интересно, а психологи, психиатры как оценивают работу художника?
С. АНИСИМОВ: Для них всё отклонение, наверное.
А. ПЕТРОВА: Да, я думаю, что Contemporary Art – это для них…
К. ЛАРИНА: «Валидол брать?» – спрашивает Ирина.
А. ПЕТРОВА: У нас в аптечке есть.
К. ЛАРИНА: А Чаплин был на выставке?
С. АНИСИМОВ: Давайте сейчас перечислим всех религиозных…
А. ПЕТРОВА: Очень интересно, какие есть комментарии.
К. ЛАРИНА: «Сын ходил с друзьями. В глубоком шоке. Друг сказал, что в музей больше никогда не пойдет». «Где находится центр «Гараж»? Я ни разу там не был, очень хочу», – пишет Юрий.
А. ПЕТРОВА: Это улица Образцова, 19А, ближайшая станция метро «Менделеевская».
К. ЛАРИНА: До какого числа продлится выставка?
А. ПЕТРОВА: До 4 декабря. У нас параллельно идет еще несколько выставок. Алексей Бродович, основатель Harper's Bazaar и Вильям Кентридж, огромная ретроспектива, все они идут до 4 декабря. Это наше главное шоу на этот год, после чего мы переезжаем в другое здание на «Парке Культуры»
ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
С. АНИСИМОВ: Правильные ответы. Перформанс «4:33», автор Джон Кейдж. Ив Кляйн изобрел огненную живопись. Йозеф Бойс высаживал 7 тысяч дубов. Джон Леннон увидел слово на потолке, это было слово «да». Телевизор – это материал художника Нам Джун Пайка.
К. ЛАРИНА: Она когда-нибудь рисовала как художник классический? В этом смысле она художник, или все-таки она скорее автор таких инсталляций?
А. ПЕТРОВА: Несмотря на то, что она получила художественное образование, она никогда не писала. У нее был опыт дяди, который однажды сжег на ее глазах холст.
С. АНИСИМОВ: Это был первый перформанс.
А. ПЕТРОВА: В тот момент она поняла, что процесс важнее результата.
С. АНИСИМОВ: В том числе и процесс сжигания.
К. ЛАРИНА: Не знаю как вас, меня все-таки сегодняшний эфир убедил, что надо посмотреть. Попробую.
А. ПЕТРОВА: Попробуйте.
К. ЛАРИНА: Но не обещаю.
А. ПЕТРОВА: Мы будем ждать.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Напомню, это Настя Петрова - руководитель выставочного отдела Центра современной культуры «Гараж». Напомним, что выставка, о которой мы сегодня говорили, продлится до 4 декабря. Потом вы закрываетесь. Открытие нового здания когда планируется?
А. ПЕТРОВА: Я думаю, что оно произойдет в середине следующего года, весной, сначала появятся какие-то временные площадки, а наш прекрасный шестигранник – это новое историческое здание, в которое мы переезжаем, вновь отреставрированное, это произойдет через 2-3 года, окончательное открытие.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. До встречи.
А. ПЕТРОВА: Спасибо вам. До свидания.