Выставка "Сальвадор Дали" из собрания фонда "Гала-Сальвадор Дали" - Ирина Антонова, Хуан Мануэль Севильяно Комполанс - Музейные палаты - 2011-09-03
К. ЛАРИНА: Внимание, внимание, дорогие друзья, мы уже в эфире. 10 часов 9 минут, доброе утро, это радиостанция «Эхо Москвы». Здесь, в студии, Ксения Ларина, Тимур Олевский. Тимур, приветствую тебя.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Доброе утро.
К. ЛАРИНА: Это значит, да, что мы начинаем программу «Музейные палаты». Сегодня 3 сентября, закончилось лето, и нам в подтверждение еще и погода такая дождливая сегодня, а это значит, что открывается сезон: сезон политики, сезон искусств, сезон всего самого прекрасного и самого ужасного. Мы сегодня говорим о выставке, которая, по сути, открывает сезон 2011-го – 2012-го года. Фантастическое событие произошло: открылась выставка Сальвадора Дали в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина. Сегодня в нашей студии Ирина Александровна Антонова, директор музея. Здравствуйте, Ирина Александровна.
И. АНТОНОВА: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: А также в нашей студии Хуан Мануэль Севильяно Комполанс, управляющий директор фонда «Гала-Сальвадор Дали». Добрый день, господин Комполанс. Нам помогает Александр Казачков, переводчик. Саша, вам тоже добрый день, доброе утро.
Давайте мы, прежде чем начать наш разговор, мы сразу же пригласим наших слушателей на выставку, не просто пригласим, но еще предложим билеты в качестве призов.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Да, и мы зададим два несложных вопроса, потому что мы очень хотим, чтобы как можно больше людей побывало на этой выставке. Я думаю, с этим проблем не будет, как обычно. Вопрос вот какой первый: «Когда я был маленьким, я хотел стать поваром, - говорил Дали, - в шесть лет мечтал стать Наполеоном. С тех пор мои амбиции все растут: теперь я не соглашусь ни на что, кроме как быть…» Вот я предлагаю продолжить эту фразу и рассказать, кем хотел потом быть Сальвадор Дали, и, как я думаю, до конца своих дней. А второй вопрос вот будет какой: назовите знаменитую вкусную конфету, логотип которой придумал Сальвадор Дали. Вот такая вот шуточка. Ну, и мы принимаем ответы на смс-портал наш по телефону +7-985-970-45-45, @vyzvon в «Твиттере». Я думаю, что скоро узнаем победителей.
К. ЛАРИНА: Ну, давайте мы начнем наш разговор. Сначала дадим слово Ирине Александровне, чтобы она нам немножко сказала, рассказала о том, как вообще эта идея родилась, учитывая, что Сальвадор Дали – это не просто художник для России, для Советского Союза, это вообще любимый художник всех жителей одной шестой части суши в мире. Самый популярный художник – я думаю, что я тут не ошибаюсь – для русских, для российских граждан.
И. АНТОНОВА: Я думаю, что вы не ошибаетесь, называя его самым популярным, но не обязательно самым любимым, потому что споры вокруг личности Дали, они продолжаются и сегодня. Он имеет как ярых приверженцев, его вся система художественная, но так и противников, да? Он далеко не однозначен, и, может быть, это и замечательно. То есть, интерес к нему не утихает, он не перешел полностью в разряд таких безусловных классиков. Вот. Но вместе с тем, конечно, его место в культуре 20-го века огромно и на сегодня одно из самых таких основополагающих.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Я понимаю, что это был, пожалуй, первый художник в 20-м веке, который при жизни назывался великим. Так?
И. АНТОНОВА: Ну, как сказать. Все-таки и Пикассо удостоился этого к тому моменту, я думаю, когда уже выходил на арену сам Дали, и Матисс, и некоторые другие. Кандинский, допустим, и прочее-прочее (смеется). Вот. Но я хочу сказать, что ведь эта выставка, она проходит в связи с объявленным годом Москва… Россия-Испания, Испания-Россия, перекрестный год, и Эрмитаж сделал огромную выставку из Прадо с классическими произведениями великих художников, а мы вот решили показать Дали. И для нас это не случайность, потому что в 88-м году мы уже один раз – первый за всю историю нашей страны – показали выставку Дали…
К. ЛАРИНА: Откуда тогда привозили? Тоже из Фигейроса?
И. АНТОНОВА: Вы знаете, нет, ее привез нам такой Пьер Аржеле – это парижский издатель и личный друг Дали. У него была коллекция, правда, только печатной графики: офорты, литографии и так далее. Правда, был и рояль, расписанный Дали. Выставка имела ошеломляющий успех, вот, и это было первое такое ознакомление. Мы…
Т. ОЛЕВСКИЙ: Я помню, что творилось…
И. АНТОНОВА: Да, вы помните, вы помните, да. Но это были только вот произведения… замечательные, кстати говоря. Мы издали сейчас книжку, специально посвященную этой коллекции, часть которой господин Аржеле подарил нам. Вот.
К. ЛАРИНА: Ну что, давайте мы уже к нашему гостю перейдем, господину Комполансу. Из Фигейроса все привезли? Что в Фигейросе-то осталось? И слонов на длинных ногах?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Ну, достаточно осталось в Фигейросе, не волнуйтесь, там тоже можно посмотреть…
(смех)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Но действительно мы подобрали совершенно необычайную коллекцию, подборку для музея. И действительно выставка в Пушкинском музее – это возможность увидеть всего Дали, с его первых работ, когда он еще был таким любознательным подростком, который еще не решил, что он будет действительно великим художником, и до произведений Дали последнего периода, когда он уже заглядывает по ту сторону жизни и интересуется вот такими потусторонними вещами. И вот этот путь его творческий очень хорошо отражен на нашей выставке. Я думаю, это очень важно.
К. ЛАРИНА: Музей в Фигейросе, он поражает не только своим уникальным собранием произведений Дали, но и поразительной атмосферой, связанной с его духом, с его эмоциями, да? С его мировоззрением. Удалось ли эту атмосферу перенести сюда, в Москву?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: В Музее Пушкина, я считаю, что сценическая постановка выставки просто великолепная, исключительная. Борис Мессерер, художник выставки, конечно, очень хорошо это сделал…
К. ЛАРИНА: Это он делал все, придумывал концепцию? Потрясающе.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: И мне кажется, что вот как раз эта атмосфера навевает как раз дух театра-музея Дали, очень… очень верно передает это.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Ирина Александровна, а что на входе? Там какие-то декорации, говорят, совершенно потрясающие на входе. Как это выглядит?
И. АНТОНОВА: Он использовал два мотива. Действительно, вот справедливо замечено, что в Фигейросе очень много значит общая атмосфера, недаром это называется музей-театр. И он сделан на основе старого муниципального театра, который во время вот событий республиканской Испании был разрушен. Вот. И идея восстановления этого театра как музея принадлежит самому Дали и городскому управлению.
Т. ОЛЕВСКИЙ: И вы это как-то повторили?
И. АНТОНОВА: Да. Нет, повторить это невозможно, потому что там все работает, архитектура, все – все придумано Дали. Вот эти яйца на крыше огромные, он их взял, Мессерер, как идею основную, поэтому центральный вход этими огромными яйцами… сопровождают вход. Яйцо как символ жизни, начало жизни. А встречают такие фигуры в масках – это тоже придумано Дали, использовано им в 1951-м году на знаменитом балу в Венеции. А, кстати, идея-то была дана Кристианом Диором, выставку которого мы только что… (смеется) сошлись две выставки. Он замечательно воспроизвел это все сам, Мессерер. Мы его пригласили, потому что, во-первых, мы с ним очень много работаем, а во-вторых, он работает в театре: в Большом, Художественном, Сатире. У него есть это чувство театральности, очень походит для этой выставки. Ну, и дальше, дальше это продолжается. Мы внесли свою идею в музей, в театрализацию. Дело в том, что в Фигейросе есть Дали, только его подлинные произведения, но он использует слепки с великих произведений, скажем, древности. Одна из его муз – это Венера Милосская, это известно. И в скульптуре он это использует, и в живописи. Кстати, у нас есть картина, изображающая… картина Дали, которая изображает… и мы – мы же музей, начинались как музей слепков – мы вот этот… вот эти вещи мы тоже помещаем в экспозицию. Возникает диалог, диалог, в том числе с Возрождением.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Кстати, действительно диалог между классической культурой и скульптурой, избранной для выставки, и произведениями Дали… очень интересный диалог устанавливается художественный.
К. ЛАРИНА: Давайте мы спросим у господина Комполанса, как, в принципе, в вашей жизни появился Дали? В чем для вас ценность этой личности? Насколько вы чувствуете его?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Вопрос, скажем так, глубокий. Ну, я, конечно, знал о Дали, как любой испанский гражданин, который изучал искусство, но по-настоящему масштаб этой личности я начинаю ощущать, когда прихожу работать в фонд «Гала-Сальвадор Дали» 12 лет назад. Персонаж, конечно, настолько замечательный именно по своей глубине и по своей многогранности. И первое, на что обращаешь внимание, когда ты погружаешься в его мир – это то, как фривольно вообще его трактовали в целом. СМИ и так далее вот многие годы делали такое. Я, конечно, не могу сказать это в трех словах, но если коротко выразить как-то, я думаю, что перед нами персонаж, который больше похож на человека эпохи Возрождения, конечно. Он очень с любопытством относится ко всему вокруг. Причем любопытство не поверхностное какое-то, а он погружается глубже во многие вот из этих материй. И вот если взять такой профильный взгляд на него, ты вдруг ощущаешь, что это наисовременнейший совершенно художник. То есть, Дали в 20-е – 30-е – 40-е годы вот с таким возрожденческим духом, да, вот с этой ментальностью создает не только произведения живописи, но и литературу, сценографию…
К. ЛАРИНА: Кино.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Кино, конечно. Даже музыку. И делает это он таким образом, что многие из его современников не понимают этого, потому что он на сорок лет забегает вперед, вперед того, что тогда понимали, в тот момент. Поэтому сегодня мы только начинаем понимать многое из того, что он создал, то, что он делал обычно в 30-е или 40-е года.
К. ЛАРИНА: Вы говорите, что журналисты так фривольно его образ интерпретировали в течение многих лет, но, послушайте, ведь целая индустрия вокруг его имени выстроена, да? Настоящий такой шоу-бизнес имени Дали.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Я сказал, не только СМИ, не только журналисты, но средства всяческие: и научные, и искусствоведы. В целом общество. Это так происходит, когда мы чего-то не понимаем и мы начинаем выдумывать какие-то объяснения, основываясь на наших каких-то ориентирах, да? Кстати, Дали лучше начинаешь понимать, если почитать исследование нашего центра, исследование жизни и творчества Дали. Кстати, в 2004-м году мы выставку проводили, называлась она «Дали и массовая культура». Выставка была не чисто живописи, а это была первая подборка серьезная такая, строгая всей разнообразной работы, которую проводил Дали в любых других сферах: кино, дизайн, реклама, кстати. Это впервые было сделано. И только тогда мы начали понимать, что это первый художник, понимающий, что в 20-м веке коммуникацию надо устанавливать иначе, потому что способ твоей коммуникации не менее важен, чем твой метод вообще творческий.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Вот, кстати, вы сказали, что он решил стать великим художником. Вот эта его амбиция – это и есть творческий (неразб.)?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Конечно, конечно. Люди всегда говорят, что… Кстати, это интересная работа нашего центра тоже. Ведь Дали сам создавал свой имидж публичный, общественный. Он понимает, что… с 20-летнего возраста он понимает, что надо свой имидж публичный разрабатывать, и он до конца своих дней это делал. И Дали, в которого мы все влюблены как в персонажа, героя – это ведь создание его собственное. И это очень современная вещь. Этого сейчас мало кто достигает…
К. ЛАРИНА: А в каких своих проявлениях он был наиболее искренен, откровенен, исповедален, незащищен? Потому что даже «Дневник гения» (так, по-моему, называется, да?), он все равно тоже срежиссирован им же, это слышно в каждой фразе.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Конечно, конечно. Хорошо, что вы задаете этот вопрос и говорите об этом. Когда вы меня спрашивали о моем открытии Дали, знакомстве с ним, для меня, например, Дали-писатель – это действительно откровение. Скажем, вот «Тайная жизнь», «Секретная жизнь Сальвадора Дали», его лучшее произведение, Министерство культуры и Правительство Каталонии выбрало это произведение как… занесло в список, так сказать, великих произведений мировой литературы наиболее представительных. И это произведение было важным для литературы Испании в целом. И вот эта сторона, Дали-писатель, я бы сказал, что она недооценена до сих пор. Когда мы говорим об искренности, об откровенности, по сути, вот этот автобиографический компонент его произведений – это по-своему какая-то исповедь, конечно. Но всегда это под, так сказать, его контролем идет, под управлением таким внутренним. То есть, он всегда конструирует свой образ, свой имидж. То есть, он дозирует ту интимность, которую он нам дает увидеть свою, да? Я думаю, что это очень интересно.
К. ЛАРИНА: Мы сейчас делаем паузу, слушаем выпуск новостей, а затем продолжим наш разговор.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Мы продолжаем нашу передачу «Музейные палаты». Напомню, что сегодня наш главный герой – это Сальвадор Дали, и я надеюсь, что за время программы вы уже почувствовали его незримое присутствие, да? (смеется)
Т. ОЛЕВСКИЙ: Кстати, зрители сетевизора могли, да, услышать продолжение нашей беседы…
К. ЛАРИНА: Давайте еще раз напомним, что выставка, о которой мы сегодня говорим, она открылась в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина. И продлится, Ирина Александровна, до какого числа?
И. АНТОНОВА: 13 ноября.
К. ЛАРИНА: Ну, не так много времени-то, надо успеть посмотреть. Еще раз повторю, что сегодня в нашей студии Ирина Александровна Антонова, директор Государственного музея имени Пушкина, и Хуан Мануэль Севильяно Комполанс, управляющий директор фонда "Гала-Сальвадор Дали". Александр Казачков, переводчик. Программу ведут Тимур Олевский и Ксения Ларина. Наши слушатели отвечают на вопросы, а мы давайте дальше пойдем. В Фигейросе, я была в этом музее, он, конечно, поражает с самого начала. К нему подходишь и видишь эти яйца, потом заходишь во двор и видишь черную машину – ну, все. Так единственное, конечно, что ужасно расстраивает – это невероятные толпы людей. Так круглый год происходит, да? Или есть время, когда можно приехать и там никого нет?
Т. ОЛЕВСКИЙ: Ночью.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: В январе ночью, действительно.
(смех)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Действительно, сейчас в музее… это один из самых посещаемых музеев Испании, действительно.
К. ЛАРИНА: Даже люди туда приходят, которые вообще ничего не знают про Дали.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Это очень важно, потому что… значит, две вещи скажу важные. Первое: за последние годы значительно просто выросло количество русских посетителей. И сейчас это третья группа по численности по странам – это россияне. Значит, от нуля практически несколько лет назад выросла совершенно…
К. ЛАРИНА: Тут…
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: И российские посетители… мы просто очень счастливы их принимать, потому что это выше среднего культурный уровень, как правило, очень интересуются, и нам просто приятно с ними работать и принимать их у нас. А с другой стороны, интереснейший феномен – это диалог Дали, который он устанавливает с молодыми. Подростки, дети даже почти. То есть, те, кто впервые входят в мир искусства, да, или первые шаги делают, для них это интереснейший… У нас в фонде есть специальный отдел по работе в детьми. Мы 80 000 детей со всего мира принимаем ежегодно. И когда мы слушаем комментарии учителей, допустим, они постоянно нам говорят: Дали создает вот какой-то диалог прямой с этими вот мальчиками и девочками, которые… ну, у них вообще ограничено восприятие, они с видеоиграми, да, как-то вот… и он устанавливает сразу связь…
К. ЛАРИНА: А мне кажется, что Дали как никто другой вписывается в современную мультимедийную эстетику, да?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Совершенно согласен.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Кстати, а вот знаменитая комната, комната-лицо, она ведь у вас тоже каким-то образом на выставке оказалась?
И. АНТОНОВА: Да, показывается. Там и рот стоит…
Т. ОЛЕВСКИЙ: … актриса Кейт…
И. АНТОНОВА: Мэй Уэст, Мэй Уэст.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Да-да, губы Мэй Уэст. Эта инсталляция – это портрет Мэй Уэст, и его можно использовать как квартиру, апартаменты.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Губы-диван…
К. ЛАРИНА: Губы-диван, да.
И. АНТОНОВА: Губы стоят в натуре, а остальное показывается так.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Но, кстати, это пример вот такого Дали, опередившего свое время. Искусство инсталляции. Намного раньше, чем современное искусство вообще, обратил на это внимание Дали. Дали уже давно делал инсталляции. «Дождливое такси», зал Мэй Уэст, сам музей-театр, кстати.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Вот создатель новых смыслов.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Да-да-да.
И. АНТОНОВА: Но, в отличие от некоторых современных художников, то есть, от очень многих, это вначале возникновение очень содержательно, эта содержательность потом теряется, она размывается отсутствием вот именно смысла.
К. ЛАРИНА: Давайте мы… простите, мы должны про Галу все-таки говорить, хоть немножечко, да? Обязаны. Насколько вообще эти взаимоотношения с этой женщиной, они … каким образом повлияли на его судьбу, в том числе и творческую? На его взгляд.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Я думаю, что Дали нельзя понять без Галлы. Действительно, ее значение огромно. С того момента, как они познакомились до момента смерти Галлы ее присутствие в жизни, в творчестве, в развитии художественном Дали постоянно и очень глубоко. Гала – его жена, его любовница, его подруга, его менеджер, его советница, его прибежище и его муза. И это действительно, я вчера говорил об этом, эта история любви просто какая-то обворожительная. И еще раз: простые смертные не понимают этого и опять фривольно к этому относятся, опошляют, особенно в конце, когда Гала уже стареет. Но вот эта верность двух людей – абсолютная до последнего дня.
К. ЛАРИНА: В Фигейросе, конечно, комната Галы – одно из самых потрясающих мест, потому что – это я слушателям, кто не знает – там, помимо костюмов, ее платьев, есть еще музыка звучащая, есть панорама океана и женщина, которая сидит на берегу, смотрит на этот океан. И силуэт этой женщины повторяет картина, которая находится тут же. Вот эта комната-то присутствует у нас на выставке, здесь, в Москве, или это не смогли?..
И. АНТОНОВА: У нас очень много ее портретов и разного рода композиций с ней…
К. ЛАРИНА: Но там ощущение жути все-таки какое-то, жути… (смеется)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Ну, жуть, конечно, каждый интерпретирует по-своему…
(смех)
К. ЛАРИНА: Склеп.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Скажем, на московской выставке, конечно, Гала очень значительно заметно присутствует. И она была совершенно незаменимым элементом. То есть, совершенно необходимо было на московской выставке ее достаточно представить. Некоторые произведения просто изысканнейшие. Я всегда подчеркиваю вот небольшой портрет Галы, где у нее на плече маленькая баранья косточка…
И. АНТОНОВА: Две бараньи косточки.
(смех)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Вот такой маленький, да? И это просто жемчужина, это такая драгоценная вещь. И любопытно, что почти все, кто видел эту картину в Каталонии, думают, что это огромнейшая какая-то… а это маленькая такая вот малюсенькая… Но это совершенно идеально вот выписанная улыбка Галы в Порт Лигате.
И. АНТОНОВА: Чисто художническое мастерство там просто сосредоточено в этой малюточке.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Конечно.
К. ЛАРИНА: Я еще хотела одну тему затронуть…
И. АНТОНОВА: Извините, но если вы не назовете, что все-таки Гала – это Елена Дмитриевна Дьяконова, то, может быть, нашим слушателям это будет…
К. ЛАРИНА: Такие вещи, я думаю, знают. Хотя вряд ли знают имя, фамилию и отчество, но знают, что русская женщина.
И. АНТОНОВА: Да, ну, все-таки надо назвать.
К. ЛАРИНА: Вот еще такой вопрос. Господин Комполанс, а вот по поводу политики. Ведь невозможно даже себе представить, чтобы такого человека не пытались каким-то образом вовлечь в политические игры, да? Потому что они как-то очень друг другу подходят, да? Вот эта эстетика публичности.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Понимаете, если откровенно говорить, любая личность, которая подобна Дали, становится иконой, таким вот… в культуре, да? И, конечно, его пытаются на какие-то политические позиции завлечь, хотя он этого и не хочет. Любой комментарий, любой его жест потом толкуется зачастую, для того чтобы вписать его в какой-то политический дискурс. И зачастую это не его дискурс. Я думаю, что с Дали это происходило, конечно. И, в частности в Испании. Мы начинаем анализировать Дали объективно, стараемся, только с недавних пор, а до этого… я думаю, то, что Дали вернулся в Испанию, когда еще режим Франко не закончился… и естественно, левые интеллектуалы не прощают ему этого. Пикассо не вернулся, и, конечно, ему этого не прощают. И потом это превращается в некое толкование его жизни, перетолкование, и говорят: «А, вот Дали фашистом был!» И экстраполяция несколько преувеличена, конечно. И это не так. Я лично думаю, что мы видим человека уже пожилого достаточно, который пожинал уже все виды успехов, выполнил все свои жизненные цели, он дружит с королями, со знаменитостями, с поэтами за пределами своей родины, у него никакого ярлыка политического нет, и в какой-то момент он говорит: «Я хочу вернуться домой». Через 20 лет или 30 лет того, что он скитался там, он возвращается в городишко в этот Порт Лигат, и режим, конечно, с удовольствием… (неразб.) режима, и тут знаменитый человек возвращается домой. Это история менее гламурная такая история, чем иная, но я думаю, что это правда.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Вообще она трагическая по-своему…
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: И если вы поедете в Порт Лигат, вы поймете, почему Дали хочет вернуться домой. Это источник его вдохновения. Именно там он бегал мальчишкой по этим пляжам, там он познакомился с Галой. То есть, для него это существенно, для его личности. Поэтому мы должны великодушнее относиться к этим толкованиям…
К. ЛАРИНА: Но все-таки, а вот эстетика фашизма его никогда не привлекала?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Конечно, нет. Никогда, никогда. Вот объективный анализ вас приведет именно к этому выводу. Если пропагандистский анализ вот сиюминутный делать, ты можешь интерпретировать любую историю для своей выгоды. С годами мы все более и более объективно на него смотрим.
Т. ОЛЕВСКИЙ: А вы, кстати, копите истории о Дали, вот те самые легендарные истории о том, как он встречал гостей, вот эти вот его выходки так называемые, которые поражают до сих пор воображение?
К. ЛАРИНА: Вот Ирина Александровна Антонова нам рассказала в перерыве, как шофер Дали рассказывал, как в 40-градусную жару они ехали в машине, и перед тем как выйти к публике, он надел на себя роскошную шубу и вышел в этот зной (смеется).
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Да, историй много, конечно. но это вот опять мы говорим об управлении общественным имиджем, да… он инсценировщик, конечно, величайший. И вот эти приемы, которые он в своем доме в Порт Лигате устраивал – это действительно мизансцены такие вот подлинные, да?
К. ЛАРИНА: Но повторить никто его не может. Вот все пытались. Кажется, это так легко, да?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Я думаю, канон эксцентричности артистической и художественной он задал высочайший, конечно. Не знаю, согласны ли вы, иногда я смотрю на поведение молодых каких-то артистов и художников, и они мне напоминают Дали…
Т. ОЛЕВСКИЙ: Но он управлял сознанием, это совершенно очевидно.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: По сути, он этого… они… он хотел этого, он задавался такой целью, конечно.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Нормальные люди выходят из музея вот после всех залов, которые они обходят? Целеустремленные? Мы вчера видели гостей…
И. АНТОНОВА: Ну да, но гости, которые приходят на вернисаж – это не совсем та публика, которая вот сегодня пойдет в музей (смеется). Она более подготовлена просто, понимаете? Как правило.
К. ЛАРИНА: Еще вопрос: а видео какое-нибудь присутствует на выставке?
И. АНТОНОВА: Обязательно, даже два, два.
К. ЛАРИНА: А что?
И. АНТОНОВА: Два фильма. Один, собственно, рассказывает о самом музее, второй – больше о жизни самого Дали. Вот так. Они все время идут, нон-стоп. Причем огромные. Один занимает всю абсиду Белого зала, другой на отдельном экране.
К. ЛАРИНА: Мы не напомнили нашим молодым слушателям, что художник Сальвадор Дали был под жесточайшим запретом в Советском Союзе. А запретное, естественно, всегда привлекает особенно. Я помню, что репродукции Дали можно было увидеть в каких-нибудь пропагандистских книжках типа «Гниющее искусство Запада» (смеется).
Т. ОЛЕВСКИЙ: Оттуда, собственно, и вырезали, в библиотеках были дырки…
(смех)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Гниющее искусство Запада – это, конечно, круто.
(смех)
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Вот видите, опять интерпретация, о чем мы говорили, кстати, да?
(смех)
Т. ОЛЕВСКИЙ: Ну, собственно, благодаря этим книгам его и узнали. Хоть так спасибо. Давайте быстренько победителей…
К. ЛАРИНА: Давайте на вопросы…
Т. ОЛЕВСКИЙ: Я не сомневался, что ответит огромное количество людей, мы выбрали первых. Конечно же, после всех профессий, которые выбрал для себя Дали, в конце жизни он уже мечтал стать только лишь Сальвадором Дали – это в ответ на первый вопрос. И конфета известная – естественно, «Чупа-Чупс». Не реклама, просто так конфета называется. Ответили нам правильно на вопрос: Валя 932 (последние три цифры), Елена 387, Владимир 823 («Вова» он подписался) и Марина 066. Ну, вот, собственно, в понедельник вам вручат или вручат торжественно…
К. ЛАРИНА: Билет.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Да.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Очень хорошо, поздравляю победителей.
К. ЛАРИНА: Ну, наверное, завершающий вопрос. Хотелось бы узнать ваши любимые произведения Дали, вот что для вас наиболее дорого.
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Вопрос сложный. Нельзя сказать, что у меня одно какое-то произведение Дали любимое. Было бы несправедливо по отношению к другим произведениям.
К. ЛАРИНА: Но дома у вас что-нибудь есть? Дома есть какая-нибудь репродукция?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Нет.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Слушайте, а как вы боретесь с подделками? Вообще как вы к ним относитесь?
Х. М. СЕВИЛЬЯНО КОМПОЛАНС: Значит, одна из миссий, задач нашего фонда – это не только организовать работу музея и исследования, но активная работа как раз по фальшивкам, по подделкам. Мы с Интерполом сотрудничаем и так далее.
К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, мы вынуждены уже завершать наш разговор. Спасибо огромное, мы получили огромное удовольствие от общения с нашими гостями. Еще раз напомню, это Хуан Мануэль Севильяно Комполанс, директор фонда "Гала-Сальвадор Дали", Елена Александровна Антонова, директор Музея имени Пушкина. Мы приглашаем всех на выставку Дали, которая продлится до 13 ноября, приходите. А вам огромное спасибо. И спасибо Александру Казачкову за помощь.
Т. ОЛЕВСКИЙ: Спасибо.