Выставка в Политехническом музее «Поколение Z», посвященная уникальным разработкам российских и советских пионеров электронной музыки и звукового синтеза 1920-1930-х годов - Андрей Смирнов, Любовь Пчелкина - Музейные палаты - 2011-03-26
К. ЛАРИНА: 10 часов 20 минут, начинаем программу «Музейные палаты». Здесь в студии «Эха Москвы» Ксения Ларина и Стас Анисимов. Приветствую тебя, дорогой.
С. АНИСИМОВ: Привет, привет.
К. ЛАРИНА: И в гостях у нас сегодня выставка «Поколение Z», которая открыта в Политехническом музее. Выставка посвящена, как у меня написано в анонсе, уникальным разработкам российских и советских пионеров электронной музыки и звукового синтеза 20-х – 30-х годов. В нашей студии авторы и кураторы этой выставки Андрей Смирнов и Любовь Пчелкина. Приветствую вас, дорогие гости.
А. СМИРНОВ: Здравствуйте.
Л. ПЧЕЛКИНА: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Ну, я уже говорила, когда анонсировала сегодняшнюю встречу, что Стас – фанат просто этой выставки.
С. АНИСИМОВ: Да, да!
К. ЛАРИНА: Лоббировал ее активно.
С. АНИСИМОВ: Лоббировал, именно.
К. ЛАРИНА: И вот наконец-то, мы этой встречи дождались, сейчас обо всем расскажем. Но начнем традиционно, чтобы наши слушатели могли выиграть призы и билеты, да?
С. АНИСИМОВ: О, да! Да, вопросы разные. Есть сложные, есть простые. Но, в общем-то, у нас не билеты сегодня, у нас сегодня такие концептуальные каталоги в виде газет под названием «Поколение Z», где там исчерпывающе все объясняется про выставку. Да, именно. Плюс еще и специальные призы от Андрея Смирнова, про которые он расскажет отдельно. Сначала вопросы. Первый вопрос: в каком году Лев Термен вступил в коммунистическую партию Советского Союза? Второй вопрос: в каких двух городах состоялось исполнение «Гудковой симфонии» Арсения Авраамова? Третий вопрос: кто произвел первую в мире полевую запись звука? Четвертый вопрос: в саундтреке какого отечественного художественного фильма впервые звучит терменвокс? Пятый вопрос: какая картина Соломона Никритина висит в постоянной экспозиции в Третьяковской галерее? И шестой вопрос: как назывался первый инструмент, который можно определить как музыкальный компьютер? То есть, у нас всего шесть вопросов, чуть увеличилось их количество. И, соответственно, те, кто будет выигрывать по телефону, получат как раз специальный приз от Андрея Смирнова, а именно?
А. СМИРНОВ: Ну, это буклеты, ну, я думаю, одного из самых первых и самых совершенных с мире синтезаторов, аналоговых синтезаторов 50-х годов, который назывался «Экводин» и который, вообще говоря, предполагал, что его будут производить промышленно, поэтому, когда он получил в 58-м году приз на бьеннале… ой, извиняюсь, не на бьеннале, на «Экспо-58» в Брюсселе, получил золотую медаль, то вот Андрей Александрович Володин, изобретатель, сумел добиться выпуска огромного количества буклетов. И вот эти буклеты, которые сейчас являются, на самом деле, библиографической редкостью, вот, некоторые из них мы сегодня готовы разыграть.
С. АНИСИМОВ: Да, и вам подарить за правильные ответы на вопросы.
К. ЛАРИНА: Хорошо, значит, мы ждем тогда правильных вопросов на смс, да?
С. АНИСИМОВ: Да.
К. ЛАРИНА: +7 985 970 45 45. Ну, а сейчас, давайте, начнем наше путешествие. Поскольку эта выставка имеет непосредственное отношение к радио, к звуку, да? Я думаю, что у Стаса там в репортаже мы что-то услышим, какие-то звуки?
С. АНИСИМОВ: Мы услышим терменвокс, да, у нас там будет терменвокс. На самом деле, наши радиослушатели уже должны быть хорошо знакомы, ну, частично, скажем так, хорошо знакомы с этой темой, потому что в программе «Саундтрек» у нас уже была отдельная тема «Рисованный звук», где был и Андрей Смирнов, и первый человек, который начал все это изучать, это Николай Изволов, киновед. И, соответственно, родственница одного из режиссеров Марина Евгеньевна Шолпо. Они присутствовали все. И там были примеры рисованного звука, передачи все выложены, понятное дело, в интернете, можно послушать. И еще была тема, посвященная терменвоксу, опять же, это не без помощи Андрея было, потому что Андрей познакомил меня с Лидией Кавиной, внучатой племянницей Льва Термена, которая предоставила всю музыку. Да.
К. ЛАРИНА: Ну, давайте, расскажите уже, из чего собирали, и вообще, как эта идея возникла.
А. СМИРНОВ: Ну, вообще, выставка, это уже пятая по счету выставка, хотя у нас каждая выставка фактически является, ну, вот, совершенно новой, потому что выставка растет с огромной скоростью. Сейчас это 7, фактически, залов: 2 больших и 5 маленьких. И порядка семисот документов плюс еще объекты, инструменты уникальные из коллекции Политехнического музея, реконструкции. То есть, вы можете поиграть на терменвоксе, потанцевать на терпситоне, поподслушивать на таком макете системы «Буран» термено подслушивающий. То есть…
К. ЛАРИНА: Ты это сделал?
С. АНИСИМОВ: Я? Да, частично пока, но я еще сделаю, я думаю, что не раз.
А. СМИРНОВ: Это потребует времени, потому что, вообще говоря, выставка, она является таким гипертекстом, то есть, она не предполагает, что вы сразу все прочитаете, но у вас есть возможность ходить по таким, условно говоря, ссылкам, поэтому, есть, я наблюдал посетителей, которые живут на выставке, они приходят с утра, уходят вечером. Кто-то приходит, целенаправленно идет к терменвоксу, издает там какие-то звуки, потом прыгает на терпситоне и убегает. Кто-то идет смотреть мультфильмы, потому что у нас есть зал, где вы можете посмотреть замечательные мультфильмы Воинова группа «ИВОС», 33-й – 34-й годы с полностью синтезированными, синтетическими звуковыми дорожками. Значит, там у нас тоже сидит, как правило, публика. То есть, это, вообще говоря, довольно такая сложная конструкция, эта выставка, которая предполагает, что, с одной стороны, есть структура, которой можно следовать. Но при этом вы всегда можете пойти с конца, и даже в этом случае, в принципе, вы получите, наверное, какую-то, в общем, ну, полезную информацию, и может быть, какую-то творческую идею.
К. ЛАРИНА: Это все советское производство?
А. СМИРНОВ: Выставка посвящена пионерам, отечественным пионерам… советской я очень не хотел бы называть эту выставку…
К. ЛАРИНА: Ну, как?..
А. СМИРНОВ: … потому что… на самом деле, поправка, поправка к названию. Вообще, у нас стоят временные границы 910-е тире 930-е. Ну, вообще, выставка покрывает период с 10-х по примерно 60-е, по большому счету. И дело в том, что очень важно понимать, что большая часть этих идей, которые представлены на выставке, родились не в 20-е годы, они родились в 10-е годы. И вот эта серия революций… особенно важна, наверное, была февральская революция, когда очень многие люди подумали, что, вот оно, наконец, наступает вот это будущее, когда вот открываются какие-то творческие каналы, по которым можно развивать искусство, науку и создавать вот это будущее. И октябрьская революция была таким, ну, некоторым недоразумением…
К. ЛАРИНА: … ничего себе недоразумение! На 70 лет!
(смех)
А. СМИРНОВ: Да. Но в общем, ну, здесь вопрос спорный. Но получилось так, что на самом деле, - это можно отследить по выставке…
К. ЛАРИНА: Я почему спрашиваю, пионеры, тоже, наверняка, разделились на тех, кто остались и тех, которые уехали.
А. СМИРНОВ: Правильно! И вот что печально, что на самом-то деле, именно самые какие-то радикальные идеи, которые были развиты в 20-е годы, которые привели к созданию культуры вот этого синтеза звука и технологии. Ну, культура технологии, это очень важно. То есть, это то, что могло породить дальше саму технологию. И эти были доведены до реализации проекты вариофон, тот же терменвокс, появился АНС, как последнее звено в этой цепочке синтезаторов от вариофона через виброэкспонатор Бориса Янковского. То есть, это технологии, которые, на самом деле, умерли на рубеже 30-х – 40-х, к концу 40-х уже нет ничего. Про это забывают. И потом все то же самое возрождается в мире, уже в основном на Западе, под другими именами, другими названиями. И этим мы пользуемся сегодня.
К. ЛАРИНА: Ну, да, смотрите, как интересно. Если 10-е годы, то в то время все-таки Россия в мировой контекст была вписана как государство. Да?
А. СМИРНОВ: Абсолютно.
К. ЛАРИНА: А потом на 70 лет мы стали развиваться абсолютно автономно за железным занавесом. Это как-то повлияло вообще на процесс вот изобретений в звуке?
А. СМИРНОВ: Безусловно. И, более того, это как раз тоже одна из тем выставки. То есть, выставка, она, с одной стороны, посвящена технологиям, она посвящена изобретателям и инструментам. С другой стороны, здесь очень важна, важная тема, это собственно эволюция этой вот творческой культуры. И если мы посмотрим на общество 20-х годов, в начало 20-х годов, до 25-го года где-то, то, вообще говоря, это точный прообраз того, что мы сейчас называем сетевая культура. То есть, это такое анархическое сообщество абсолютно самодостаточных творческих индивидуумов, которые соединены какими-то творческими связями, системой кружков, они все время в движении, они все создают вместе, у них нет ничего, но при этом они создают грандиозные вещи. И дальше начинается вот это вот противоборство двух структур, вот, горизонтальное сообщество вот этих, как мы их называем, изобретатели-проекционисты и вот, выстраиваемая вертикаль власти, которая в конце концов давит собой вот эту всю творческую горизонталь. Вот эта динамика, она замечательно отслеживается на документах, которые мы представляем. Последний раздел выставки называется «Гибель Утопии», это как раз документы, которые иллюстрируют вот этот вот печальный финал. Когда, казалось бы, поколение, вот это поколение Z… Z - потому что это символ, графический символ эпохи. То есть, обложки, плакаты 20-х годов, они все пестрят молнией, зигзагом, разрядом электричества и идеей энергии. Потом это заканчивается. И точно также заканчивается эта культура. Где-то к концу 30-х, уж тем более, этот рубеж, 48-й год, когда начинается официальная вот эта мировая конкретная электронная музыка. Одновременно в России Пленум ЦК 48-го года, там, съезд Союза композиторов 48-го года, когда композиторов окончательно учат, как писать музыку, и на этом заканчивается практически вот этот весь героический период 10-х - тире - 48-х.
К. ЛАРИНА: Слушайте, а у вас, наверняка, какая-нибудь домашняя коллекция есть?
А. СМИРНОВ: Ну, это есть, фактически, домашняя коллекция. Потому что, что такое, вообще говоря, вот эта экспозиция? Это то, что было выброшено, в буквальном смысле слова, как мусор. То есть, документы, которые не считались нужными организациям, ну, потому что организации хранят какие-то документы, там, с печатями, подписями, финальные, которые отражают какие-то решения официальные. А всякие рукописи, черновики, которые, казалось бы, в момент их создания вообще не имеют цены никакой, это мусор… сейчас - да…
Л. ПЧЕЛКИНА: Здесь можно сказать, еще есть частные архивы, которые просто исходя из того, что это все-таки, 20-е годы, а не 10-е, они еще не заархивированы, не обработаны. Очень много информации, ну, допустим, частный архив Соломона Никритина, который вот, я получила благодаря Ханне Моисеевне Райхенштейн, старейшему сотруднику Третьяковской галереи, которая всю жизнь, она дружила с Никритиным, то есть, человек, который знал его лично. Всю жизнь она пыталась написать про него даже небольшую статью. Но, знаете, так и не смогла. Потому что то поколение, а еще человек, который, - ну, вот, мне посчастливилось, я имею еще музыкальное образование, то есть, я очень быстро, как-то у нас это все совместно быстро обросло каким-то совершенно правильным направлением. И вы видите, у нас в экспозиции присутствуют не только музыканты, но и художники. Мы об этом еще скажем, это неспроста.
К. ЛАРИНА: Сейчас прервемся, у нас сейчас выпуск новостей, вот, видите? Пришла Алина. Послушаем новости, потом продолжим, и Люба продолжит то, что начала говорить.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Ну, что, продолжаем мы с вами путешествовать по выставке «Поколение Z», которая работает в Политехническом музее. В нашей студии авторы и кураторы выставки Андрей Смирнов и Любовь Пчелкина. Ну, вот, мы Любу прервали, пожалуйста, Любочка, закончите мысль, а потом мы послушаем Стаса пленку.
Л. ПЧЕЛКИНА: Да, ну, вот, мы, по-моему, закончили на том, что у нас в экспозиции присутствует также и художник, совершенно неслучайно, Соломон Никритин. Архив этого художника находится частично сейчас тоже у нас с Андреем.
С. АНИСИМОВ: Дома, да, вы имеете в виду?
Л. ПЧЕЛКИНА: Дома, да. Ну, конечно, он есть и… он очень обширен, частично он есть и в Третьяковской галерее, и в Салониках, благодаря Костаки, который в то время, вовремя понял, что это за художник и, в общем-то, большую часть его коллекции увез туда. Но, собственно, какое отношение он имеет к нашей выставке? Дело в том, что, как оказалось, этот художник совершенно прекрасно сформулировал в своей теории о проекционизме вообще все то, что мы представляем на выставке и…
А. СМИРНОВ: … идею поколения…
Л. ПЧЕЛКИНА: Идею поколения, идею мышления, у него говорится приблизительно следующее, почти точно можно сказать, значит, что художник – не производитель вещей потребления, законченных вещей потребления: картина, шкаф, там, чашка, что угодно, а создатель или выразитель проекций метода.
К. ЛАРИНА: Очень сложно.
Л. ПЧЕЛКИНА: Да, нацеленный на будущее. Это на самом деле кажется, что сложно на самом деле. Здесь существует такая новая вещь, почему искусствоведы прошлых эпох, я даже как бы, я уже говорила про Ханну Моисеевну, то есть, она все поняла, но сформулировать и написать, вот, и донести это словами, которыми мы говорим сегодня, она просто была не в состоянии. Потому что не было ни компьютерной эпохи, и так далее. Вот, для меня сейчас это определяется такими словами, то есть, он смог выразить то системное или программное мышление вот этого поколения, будь ты художник, или музыкант, - художник в широком смысле слова, - проекционизм, как собственно это слово, которое возникает у Соломона Никритина, это от слова projectus – брошенный вперед. Вот в чем зерно.
К. ЛАРИНА: Что-то футуристическое в этом должно быть. Основа, да?
Л. ПЧЕЛКИНА: Вы знаете, суть в чем? Что Никритин говорит о том, главное, – почему не законченная вещь потребления, – главное – творческий процесс, который должен быть постоянен…
А. СМИРНОВ: … я бы сказал, творческий импульс…
Л. ПЧЕЛКИНА: И импульс, и процесс. А процесс, он и происходит от того, когда человек получает этот творческий импульс. И новое в его художественном методе и в том, что он проповедовал и продвигал со своими коллегами, это были интереснейшие художники Шишкин, Тышлер, Плаксин. Многих из них… Климент Редько. Они объединились в группу «Метод», то есть, группа так и называлась «Метод», тем самым говоря о том, что вот этот вот процесс становится главным.
С. АНИСИМОВ: Вообще, да, вот я прошу прощения, что я перебиваю, но вот интересно, тоже этот момент, то, что как раз сетевой культурой гипертекста, который тогда присутствовал в виде идей, но не присутствовал в виде разработки. Я просто вспомнил книжку, книги, вообще, работы Сергея Эйзенштейна, которую он представлял себе, как книгу-шар. То есть, когда одна тема перетекает в другую, то есть, тоже система гиперссылок, но он не мог ее осуществить, поэтому приходилось писать…
А. СМИРНОВ: … ну, вот, чисто проекционистский проект, может быть вот я поясню совсем коротко.
К. ЛАРИНА: Давайте.
А. СМИРНОВ: Потому что на самом деле, идея очень проста. Что выставлять нужно не картины вывешивать, а нужно вывешивать нечто, что дает посетителю творческий импульс…
К. ЛАРИНА: … что это – нечто?
А. СМИРНОВ: … таблица, это может быть какой-то график…
Л. ПЧЕЛКИНА: … эскизы…
А. СМИРНОВ: … какие-то эскизы, это может быть нечто, что… посмотрев на что, посетитель уходит на самом деле, осененный какой-то творческой идеей. На самом деле, неслучайно, что именно в этот период…
К. ЛАРИНА: … каких посетителей надо, вообще, где же их столько возьмешь?
А. СМИРНОВ: … а это неважно, вот, смотрите, термены. Как назывались концерты терменов? Концерт – тире лекция. Термен не играл профессионально музыку на терменвоксе, он показывал абсолютно фантастический инструмент: вы движете руками в пространстве – возникает звук. Люди уходили, ошарашенные. Это происходит у нас сейчас. Люди до сих пор, подходя к терменвоксу, получают такой мощный вот этот проекционистский импульс…
Л. ПЧЕЛКИНА: … они сразу думают: что же можно дальше с этим сделать? То есть, приходят, там, актеры, режиссеры, у которых сразу возникают какие-то свои идеи.
А. СМИРНОВ: Да, Арсений Авраамов, его концерт назывался «Музыка будущего». Авраамов вывозил на сцену все четыре рояля, настраивал их на какой-то невероятный строй, 48 ступеней в октаве, играл какую-то чудовищную музыку, которая на самом деле не являлась музыкой как таковой, как я понимаю сейчас. А скорее вот этой проекцией. То есть, он показывал свои мысли, свои идеи по поводу того, какими средствами музыка будет создаваться в будущем. Поэтому то, что вы слушаете – это не музыка. А музыку напишете вы, когда вы…
К. ЛАРИНА: Есть такие посетители, Стас, на выставке?
С. АНИСИМОВ: Как сказать, кто-то пришел. Я, так скажем, так по глазам можно сказать, что есть, но вот по, значит, по их реакции, конечно же, люди уходили озадаченные, но, вполне возможно…
А. СМИРНОВ: Это и есть наша цель.
С. АНИСИМОВ: Вот!
К. ЛАРИНА: Давайте, послушаем репортаж Стаса, а потом продолжим наш разговор.
С. АНИСИМОВ: Голос прошлого, устремленного в будущее. То ли призрак, то ли пришелец. В общем, малознакомый персонаж. Один из поколения Z. Эта буква - еще и графический символ молнии, электричества, энергии. Ей пестрят обложки, плакаты, художественные полотна начала 20-го века, времени надежд. В эти годы возникают невозможные в иные эпохи идеи и проекты, некоторые анонимные, и уж точно, практически забытые сегодня. Художники, поэты, музыканты, архитекторы, с энтузиазмом встречают новую реальность, изучая математику, науки о природе света и звука, разрабатывая свои теории о новом искусстве и новом мире. Их идеал – это, конечно, аналитический ум эпохи Возрождения. Посмотреть на артефакты того времени можно сегодня в Политехническом музее на выставке «Поколение Z». Заодно – и восполнить пробел в образовании, как это сделал Алексей.
АЛЕКСЕЙ: Мне очень хороший знакомый посоветовал придти посмотреть эту выставку для того, чтобы познакомиться с развитием в Советском Союзе и вообще у нас создания синтеза света, музыки и движения у нас в стране и вообще в мире.
С. АНИСИМОВ: Выставка в Политехническом организована по принципу гипертекста, модного ныне термина. В экспозиции четко намечены системные связи, ответвления, параллели, иллюстрирующие рождение Утопии в 1910-е – 20-е годы и ее гибель в конце 30-х годов. На выставке представлены сотни документов, собранных в основном по частным архивам, которые затерялись на антресолях детей, внуков, друзей героев тех событий. И эти документы должны все рассказать тем, кто в курсе. Но случается и обратное.
ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА: Выставка сложная для восприятия ребенка, то есть, нужно либо кому-то ходить и объяснять, что это все значит, потому что, просто смотря на проецирование каких-то движений дирижера без оркестра, очень трудно понять, к чему все это.
С. АНИСИМОВ: Действительно, для ребенка восприятие такого объема новой информации довольно проблематично. Но ведь есть и взрослый, который может ознакомиться с исчерпывающими комментариями, размещенными у экспонатов. Такая вот организация труда: один - читает, другой - слушает. Кстати, в тему: отдельный стенд на выставке посвящен Алексею Гастеву, теоретику научной организации труда. Гастев фактически разработал методику создания общества, лишенного центральной власти, функционирующего по принципу глобального сетевого сообщества творческих индивидуумов. Он-то и заинтересовал посетителя выставки Геннадия Николаевича.
ГЕННАДИЙ НИКОЛАЕВИЧ: Она нам интересна, потому что мы видим, что государство, ну, и советская власть занималась повышением производительности труда и смотрела, какие процессы, как это экономично чтобы каждое было движение. Чтобы все это было научно. Ну, а потом, почему-то, вот, все стали, знаете, когда появился дешевый труд, может быть, заключенных, может быть, перестали заниматься этим. И установили драконовские нормы, и все, и не надо было после уже заниматься.
С. АНИСИМОВ: На выставке «Поколение Z» в Политехническом есть аллюзии и на современность. И, действительно, сегодняшняя власть может себе позволить купить любые технологии, нанять самых лучших работников. Осталось только вот придумать, как вдохновить поколение наших дней на созидательную работу здесь и сейчас, свободную от призраков прошлого.
К. ЛАРИНА: Замечательно, я вот сказала, когда шел репортаж, что это похоже на фильм «Аэлита»…
(неразборчиво)
К. ЛАРИНА: Да, да. А я так понимаю, там один из посетителей, этот говорил, да, по поводу труда заключенных?
С. АНИСИМОВ: Да.
К. ЛАРИНА: Я так понимаю, что творческая мысль, и этот фонтан был заткнут в какой-то момент. Когда его заткнули?
А. СМИРНОВ: Вы знаете, я бы не сказал, что заткнут, то есть, у нас по структуре выставки вот последний зал называется «Гибель Утопии», и там документы, собственно, насильственной такой кастрации общества, так и, в общем, ну, вот этого доминирующего подхода, когда, на самом деле просто вот эта вертикаль, она работает как она работала – она и сейчас так работает, она и тогда так работала – то есть, вот, вот это вот безумие бюрократических мельниц, скажем, так, феерическая история парторга Штрянина деревни Бессоновка, полевой стан «Гигант» Куйбышевского края, который, будучи музыкантом-любителем, решил изобрести, построить, - извиняюсь, - 23-х струнную гитару. Одну из первых в мире электрогитар, заметьте. И реализовал свой проект. И в какой-то момент ему потребовались дополнительные средства на то, чтобы доделать электронику в гитаре, и он попросил у своего вышестоящего начальства о помощи, там, какую-то смешную сумму. И вот, начинается процесс переписки инстанций. То есть, мы отслеживаем просто на сохранившейся корреспонденции института ГИМН, то есть, это высочайшие инстанции, лучшие умы музыкальной технологии Советского Союза: профессор Гарбузов, профессор… то есть, кого там только нет, на самом деле! Газета «Известия»… то есть, все вовлечены в этот процесс, процесс идет уже помимо этого парторга Штрянина, который не получил ни копейки, не получил даже ни одного совета.
Л. ПЧЕЛКИНА: И все уже забыли…
А. СМИРНОВ: … достроил гитару, сам написал возмущенное письмо: вы такие-сякие, вы вообще не коммунисты, вообще, непонятно кто. И слова доброго не сказали. И дискуссия еще продолжается полтора года. И вот эти инстанции выясняют, что-то там выясняют, и там, значит, экономический эффект от внедрения изобретения – не изобретения, и заканчивается все уже абсолютно… Зощенко здесь близко не стоял, из газеты «Известия»…
К. ЛАРИНА: Какой абсурд!
А. СМИРНОВ: Да.
Л. ПЧЕЛКИНА: … и фамилия его уже искажена…
А. СМИРНОВ: … товарища Штрякина и его 24-х струнной гитары. Но, адресованное, к счастью, в институт ГИМН, который уже закрыт, и сейчас новое название НИМИ, и профессор Гарбузов с радостью пишет: извините, не могу вам больше отвечать, потому что вы пишете уже не по тому адресу, институт ГИМН уже не существует. То есть, такие истории, когда все тонет просто, казалось бы, от полного безумия. Безумие, которое, на самом деле, заложено в основе такого рода систем, которые в принципе уже в это время абсолютно не заинтересованы в этой самой творческой энергии, потому что индустриализация делается другими средствами…
К. ЛАРИНА: … кстати, они же потом ее как-то концентрировали, эту творческую энергию, в так называемых шарашках, да?
А. СМИРНОВ: Да. Это такие Силиконовые долины 30-х, я бы сказал, но, как известно, Силиконовые долины не рождаются в шарашках, они не рождаются, там, я не знаю, в Сколково, они рождаются в гаражах и создают их бедные студенты, которые на коленке создают вот, будучи, действительно, невероятно возбужденными идеями каких-то там новых будущих компьютеров, создают вот эти технологии.
К. ЛАРИНА: Андрей, не могу не спросить, как это использовалось спецслужбами, невозможно же было, чтобы они мимо прошли такого процесса.
А. СМИРНОВ: Ну, конечно.
К. ЛАРИНА: Да, да?
А. СМИРНОВ: Вообще-то, это в принципе, на самом деле мировая практика, то есть, вообще говоря, все музыкальные технологии, самые передовые, и компьютерная музыка, там, Макс Мэтьюс, все это рождалось так или иначе, в общем, в тесном таком сотрудничестве, потому что, конечно же, от военных приходили какие-то, ну, не то, чтобы деньги. Сначала это вообще по недоразумению…
К. ЛАРИНА: … заказы…
А. СМИРНОВ: Ну, там было оборудование, там были средства, и там была возможность в свободное от работы время создавать, какие-то вот писать программы, как Макс Мэтьюс или, как Лев Термен, сидеть по ночам в лаборатории в шараге, когда там за дверью стоял охранник и не мешал творить. И он был счастлив, потому что именно в этой шараге он сделал, наверное, больше, чем где-либо. Вот, ну, да. Ну, вот, известна была масса статей в самых разных изданиях. Вот, была замечательная статья Жирнова в «Коммерсанте», как раз были интервью с Рэмом Меркуловым, с которым, я надеюсь, у нас еще будет встреча в течение выставки, который был сотрудником Термена в шараге, и рассказал массу интересных вещей, как, вообще говоря, разрабатывались самые совершенные в мире подслушивающие системы. Значит, это 45-й – 47-й годы, начало разработки, видимо, где-то начало 40-х, и это тоже такая плоть от плоти, такие дети от электронной музыки. Потому что Термен-то создавал музыкальные инструменты. Я думаю, что, даже создавая свои системы Буран, систему подслушивания по вибрации оконных стекол, вот этот легендарный уже сейчас жучок в гербе американском, который 7 лет висел…
С. АНИСИМОВ: … микроволновый…
А. СМИРНОВ: Да, да, да, в американском посольстве в Москве и не был замечен.
К. ЛАРИНА: Ну, подождите, раз уж мы про шарашки говорим, конечно же, нельзя не вспомнить «В круге первом» Солженицына, они же там что пытались найти? Возможность распознавать голос, да? За счет волн звуковых. Это же тоже все близко. Да?
Л. ПЧЕЛКИНА: Это практически… где-то мы даже смотрели, и пытались понять, а нет ли там прототипа Термена?
А. СМИРНОВ: Да. Но, на самом-то деле, вполне возможно. К сожалению, вот у нас только есть отдельные интервью с такими людьми, как Рэм Меркулов, но информация до сих пор, как-то она закрыта, то есть вот, я не знаю, я никаких официальных особо не встречал по этому поводу высказываний. То есть, я знаю, что у Термена была замечательная студия, в которой он занимался выделением из шумов вот этих вот фонограмм, которые записывались в результате прослушки, выделял голоса. Он, вообще говоря, пытался запатентовать в 60-е годы, в Консерватории уже работая, устройство для реставрации звука, очень близкое к современным цифровым системам реставрации звука. То есть, это вообще говоря, тоже была его тема. Ну, человек был гениальный, поэтому тем у него было…
К. ЛАРИНА: А запатентовано, вообще, что-то из вот этих вот уникальных устройств, да?
А. СМИРНОВ: Конечно, у него есть некоторое количество патентов, но, судя по материалам, скажем, 60-х, очень многие его заявки отклонялись. Потому что идеи были настолько радикальны, что, видимо, эксперты просто не могли принять всерьез такого рода предложения, хотя они были подтверждены даже экспериментально.
С. АНИСИМОВ: Да, вот. По поводу как раз встреч, Политехнический музей – такое место, оно способствует к различным лекциям. Что у вас вообще планируется параллельно с этой выставкой? Какая программа?
А. СМИРНОВ: Ну, вообще говоря, программа, она сформируется по ходу выставки. Сейчас я могу сказать, что 16-го апреля у нас будет встреча с Лидией Кавиной, то есть, виртуоз терменвокса, которая приедет буквально на несколько дней в Москву, и, соответственно, я надеюсь, что у нас будет такая вот концерт-лекция Лидии Кавиной про Льва Термена и терменвокс. И у нас также будет – мы тоже еще не определили точно число, смотрите сайт Политехнического музея, там информация обязательно будет. Будет встреча с Мариной Евгеньевной Шолпо, дочерью изобретателя Евгения Шолпо, изобретателя вариофона. Графический звук, это, в общем, фантастика 30-х. И будут еще, каждую субботу в 3 часа дня я провожу такие вот открытые лекции-экскурсии.
К. ЛАРИНА: А что из советского кинематографа или в советском театре вот было использовано с помощью поколения Z? Вот, то, что я «Аэлиту» вспомнила?
С. АНИСИМОВ: Мы не будем раскрывать один из вопросов, как бы, до этого. На всякий случай. В саундтреке…
Л. ПЧЕЛКИНА: На самом деле, у нас тема театра присутствует, это прекционный театр того же Соломона Никритина, о котором просто сказали в качестве теоретика, на самом деле он у нас присутствует в качестве практика, который все свои идеи собрал воедино и создал в 21-м году при ВХУТЕМАСе проекционный театр, где актеры должны были совершенно по новым методам…
А. СМИРНОВ: … по программам…
Л. ПЧЕЛКИНА: По новым программам, совершенно верно, по новым программам, по новым системам работать над своим телом, над своим голосом. Новая пластика, новое какое-то понимание того, что театр – как пишет Никритин – это теперь не развлечение, куда приходят дамы с веером, а зрители должны получить какое-то новое понимание, что такое есть человек…
К. ЛАРИНА: … то, что Мейерхольд, то, что делал Мейерхольд.
А. СМИРНОВ: Он тоже – один из наших персонажей.
Л. ПЧЕЛКИНА: Это все одна компания, и это все практически вот тот кружок, который разрабатывал те идеи, но у Никритина даже немного раньше появляются в его постановках, все это реализуется. Это был совершенно необычный театр. Люди выходили во всем черном, у зрителей не было стульев, чтобы сидеть. Они должны были, то есть, процесс происходил повсеместно. Использовался впервые шумовой оркестр. И Никритин пишет, что исчезло искусство, для него не существует искусства музыки, а также он еще пишет, скульптуры, архитектуры, как таковой, как это было традиционно, он воспринимает ее совершенно вот буквально, мы нашли некоторые аналогии даже с Ксенакисом, потому что…
А. СМИРНОВ: … плотность, поток…
Л. ПЧЕЛКИНА: … плотность, поток – вот для него что такое звук. И он сам участвует в спектаклях, играя на ударных инструментах… ну, то есть, здесь невозможно сейчас рассказать все. Нужно придти на выставку, то есть, мы нашли у него даже в сценариях проекции, какие-то такие концептуальные вещи, которые сейчас, вот 10 лет назад это считалось совершенно современными новыми технологиями.
А. СМИРНОВ: … последний писк мультимедиа…
Л. ПЧЕЛКИНА: … да, то есть, все это есть в 20-е…
К. ЛАРИНА: Подождите, а кино где-нибудь зафиксировано?
А. СМИРНОВ: К сожалению, именно вот проекционного театра, ну, мы не знаем, мы пока надеемся, что мы еще что-то найдем.
Л. ПЧЕЛКИНА: … эти пленки, да.
А. СМИРНОВ: Но выставка, у нас, скажем, если у нас на той выставке было порядка где-то десяти экранов, сейчас у нас 18 экранов. То есть, количество кинодокументов растет. Сейчас мы используем выставки, ну, начиная с такой замечательной вещи, как, допустим, одно из, может быть, первый и последний абстрактный такой музыкальный фильм Михаил Цехановский «Пасифик 231», по-моему, на музыку Онеггера. Значит, мы используем целый ряд мультфильмов группы ИВОС, это Иванов, Сазонов, Воинов. Значит, и это тоже такие, фактические первые и последние, самое начало 30-х, когда это еще проскочило. Как раз вот на волне первых самых звуковых фильмов проскочили такие очень, как потом, наверное, было названо, формалистические идеи. То есть, вот уже нельзя, но еще можно, потому что еще никто не понял, что это такое. Оно проскакивает, и тут же все это закрывается. Такие ворота, которые буквально имели, вот, два года где-то интервал временной. Значит, очень много вот этих звуковых дорожек, созданных на вариофоне, с помощью Николая Изволова, то, что мы собрали и то, что мы отцифровали, и, конечно, не все, но некоторая часть, может быть, самых таких ярких…
К. ЛАРИНА: А как это все, эти конструкции, они вообще, как выглядят? Устрашающе?
(смех)
А. СМИРНОВ: Конструкции какие?
С. АНИСИМОВ: Сам звук рисованный ты имеешь в виду?
К. ЛАРИНА: Нет, из которых извлекается звук.
А. СМИРНОВ: У нас стоит там такая копия анимационного станка, мультипликационного станка 20-х – 30-х, там можно понять, как это делается. Ничего страшного. Сам аппарат состоит, и целый ряд аппаратов для самой первой такой звукозаписи на кинопленку системы Шорина, шоринофоны стоят, два шоринофона, потом стоит одна система кинап, это первая система уже профессиональной записи…
К. ЛАРИНА: Это все в студии или в квартире?
А. СМИРНОВ: Это было и в студиях, это не было в квартирах, это, ну скажем так, те же шоринофоны, да и кинапы, собственно, они имели такие версии, которые допускали полевую запись звука, то есть можно было ехать, скажем, как Дзига Вертов в шахты Донбасса и записывать реальные, сэмплировать, как мы бы сейчас сказали, звуки машин…
К. ЛАРИНА: А вообще, всю эту технику не изымали?
С. АНИСИМОВ: Где вы ее нашли, вот интересно?
К. ЛАРИНА: Да. Наверняка, ее же изымали при обысках и говорили: что это у вас такое? Если у нас печатные машинки изымали и радиоприемники, то это вот непонятное нечто!
(смех)
А. СМИРНОВ: Забавно, да, когда, как часто бывало, последние лет 10 жизни, когда мне нужно было что-нибудь срочно интересненькое найти, я просто шел в соседнюю комнату, открывал опять дверь архива и обязательно находил что-то, что абсолютно по теме и почему-то до сих пор незамечено. Ну, вот то, что стоит сейчас у нас на выставке, это фонды Политехнического музея, это замечательные фонды. То есть, там очень много интереснейших вещей, когда я отбирал экспонаты, смотрители, хранители смотрели на меня, в общем-то, весьма косо, потому что они полагали, что я отбираю самый мусор. Я, действительно, отбирал вещи, которые имели вид и даже порой вес, которые никак не ассоциировались с современными хай-тек технологиями. Вот. Но зато вы можете увидеть настоящий микрофон, конденсаторный микрофон, почти такой же, которым пользовался Дзига Вертов, когда создавал свою «Симфонию Донбасса». Это первая такая «симфония шумов», как он ее определил. Вы можете увидеть вот этот кинап, замечательный красивый аппарат, который совершенно раздолбанный, но это, действительно, живое. Вот, оно вот такое, должно быть такое. То есть, я как-то против того, чтобы делать такой гламур, да? Из истории, которая, в принципе, должна быть в том виде, в каком она сохраняется.
К. ЛАРИНА: Давайте, простите, ради бога, времени у нас остается мало. Стас, давай, мы ответим на вопросы и назовем победителей. Да?
С. АНИСИМОВ: Победителей, да, хорошо. Значит, победители следующие: Александр 640, Слава 654, Андрей 242, Марина 384, Ирина 336 и Павел 288. и, значит, мы отвечаем на вопросы сразу? Да, хорошо. В каком году Лев Термен вступил в коммунистическую партию Советского Союза? В 1991-м году…
К. ЛАРИНА: Когда все выходили!
(смех)
С. АНИСИМОВ: Да, да.
А. СМИРНОВ: Даже более того, когда партию запретили, вот тут-то он как раз в нее и вступил, потому что…
К. ЛАРИНА: … это такой жест, конечно.
А. СМИРНОВ: … до этого его не принимали в партию.
Л. ПЧЕЛКИНА: Говорили, что нужно еще доучиться, получиться в партийной школе…
(неразборчиво)
А. СМИРНОВ: … обещал в свое время Владимиру Ильичу…
К. ЛАРИНА: … лично?
А. СМИРНОВ: Лично, да.
С. АНИСИМОВ: Пообещал Ленину. В каких двух городах состоялось исполнение гудковой симфонии Арсения Авраамова? Это в Москве и в Баку.
А. СМИРНОВ: Правильно.
С. АНИСИМОВ: Кто произвел первую в мире полевую запись звука? Ну, только что сказали, что это Дзига Вертов для фильма «Энтузиазм». В саундтреке какого отечественного художественного фильма впервые звучит терменвокс? В фильме «Одна» режиссера Григория Козинцева, автор саудтрека Шостакович. Вот сейчас восстановленный и звучал в программе одноименное «Саундтрек» на «Эхе Москвы», поэтому, пожалуйста, слушайте. Какая картина Соломона Никритина висит в постоянной экспозиции Третьяковской галереи? Это правильный ответ какой?
Л. ПЧЕЛКИНА: «Суд народа».
С. АНИСИМОВ: Вот, шикарно. Да, и, значит, и первый инструмент, который можно определить как музыкальный компьютер, это…
А. СМИРНОВ: Вот, я бы определил первым компьютером музыкальным вариофон Евгения Шолпо, потому что это инструмент, на котором не требовалось исполнителя, и путем сложнейших расчетов, гигантских цифровых таблиц создавалась партитура, которая реализовывалась в этом инструменте. То есть, это в чистом виде компьютерные методы создания музыки. В 31-м году.
К. ЛАРИНА: Ну, что же, мы видим уже одного посетителя, которого творческое озарение посетило и ударило…
С. АНИСИМОВ: … и не раз, и не раз.
(смех)
К. ЛАРИНА: Так что, ждем новых творческих свершений. Спасибо вам большое.
А. СМИРНОВ: Спасибо.
Л. ПЧЕЛКИНА: Спасибо.
К. ЛАРИНА: Я напомню, что выставка продлится до 10 мая. Так что, дорогие друзья, и хочу в первую очередь обратиться к людям творческим, к театральным режиссерам, художникам. Это вещь, которую необходимо посетить, для того, чтобы все-таки, как-то себя и развивать, и вдруг узнать то, о чем вы еще не знаете. Спасибо большое нашим гостям, Андрей Смирнов и Любовь Пчелкина, выставка «Поколение Z» работает в Политехническом музее. Спасибо.
Л. ПЧЕЛКИНА: Спасибо.