"Чаша жизни": выставка к 140-летию со дня рождения И. А. Бунина в Государственном Литературном музее - Владимир Крижевский - Музейные палаты - 2010-10-30

К. ЛАРИНА: Начинаем «Музейные палаты». Сегодня мы приглашаем вас в Государственный Литературный музей на выставку, посвященную юбилею Ивана Алексеевича Бунина, 140 лет со дня его рождения исполнилось уже в октябре. «Чаша жизни» - так называется эта выставка. У нас в студии Владимир Крижевский, научный сотрудник Государственного Литературного музея. Добрый день, здравствуйте.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Здесь же, в студии, Тимур Олевский. Тимур, приветствую тебя.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Доброе утро.

К. ЛАРИНА: Давайте мы все-таки, поскольку у нас времени остается не так много до перерыва, давай мы вопросы все зададим во второй части, сразу же после новостей, чтобы у человека было ощущение, что он уже давно-давно и долго говорит. Давайте мы сразу, во-первых, скажем, где это. В Трубниковском, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, это в Трубниковском, дом 17. Вот говоря о «Музейных палатах», просто хотел заметить, что к нам это впрямую относится, потому что дирекция нашего музея находится в Нарышкинских палатах. И вот уже много-много лет мы устраиваем и там выставки, и выставочные залы в Трубниковском – это часть вот этого большого Литературного музея.

К. ЛАРИНА: Ну я так понимаю, что вы постарались охватить практически всю жизнь великого русского писателя, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, можно даже с уверенностью сказать, хотя маленькие к вечерам были, конечно, но это первая монографическая большая выставка Бунина. То идеологические соображения не давали нам это сделать, то финансовые. Но, во всяком случае, вот сейчас все сошлось, и к 140-летию Бунина мы открыли эту выставку, совершенно замечательную. Причем участвует не только Литературный музей, но Центральный государственный архив литературы и искусства, ГАРФ - Государственный архив Российской Федерации, самое большое хранилище наше, и целый ряд других. Ну, например, семейные архивы. Например, семья Телешевых дала совершенно уникальные материалы – забытую Буниным трость у Телешевых, его шляпу…

К. ЛАРИНА: То есть то, что впервые вообще представлено, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это вещи, на которые можно просто любоваться. Он же был джентльменом настоящим и умел носить эти вещи. И даже сейчас на экспозиции они выглядят как какой-то подарок зрителям. Так что это очень интересно.

К. ЛАРИНА: У нас там даже пленка сегодня будет с голосом Ивана Алексеевича Бунина. Вот расскажите немножечко о том, как она попала к вам?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это связано с двумя очень славными именами в нашем литературоведении и в нашей истории литературы – Ираклий Андроников и Лев Алексеевич Шилов. Лев Алексеевич был сотрудником нашего музея. И когда однажды Андроников сказал в эфир… знаете, была такая передача «Поэтическая тетрадь». И он сказал, что вот ему известно, что фирма «Граммофон», когда-то записывала Бунина в 9-м году. И отсюда, из ваших мест, как я говорю, с Кривоарбатского переулка, какая-то женщина принесла эту единственную на весь тогдашний Союз пластинку. И таким образом, мы получили первый подарок – это голос Бунина, читающего «Одиночество» свое знаменитое.

К. ЛАРИНА: «Что ж! Камин затоплю и буду пить…»

В. КРИЖЕВСКИЙ: «…Хорошо бы собаку купить». Это совершенно уникальная запись. Но на этом история не кончилась. Лев Алексеевич Шилов, когда поехал за границу, он пробрался в Лондоне в архив фирмы «EFI» - это большая такая фирма, которая, в свою очередь, давно-давно «съела» фирму «Граммофон». И весь архив… вы знаете, архив звуковой – это матрица в основном и пленки. Так вот, весь архив оказался у них. И ища на самом деле Толстого запись, это было известно, что она есть в этой фирме, он вдруг наткнулся на бунинские – «Иерихон», «Христос» и «Я - простая девка на баштане» (по-моему, это стихотворение называется у него в сборниках «Песня»). То есть три еще записи были обнаружены Львом Алексеевичем Шиловым. И вот сегодня мы можем, так сказать, услышать хотя бы одну из песен…

К. ЛАРИНА: А у вас там звучат эти пленки, на выставке, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Безусловно. Дело в том, что когда мы входим на экспозицию, стоит большой экран, где, значит, показаны часть нобелевских торжеств.

К. ЛАРИНА: То есть там хроника даже есть какая-то?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да.

К. ЛАРИНА: Ой, как здорово.

В. КРИЖЕВСКИЙ: И мы видим живого Бунина, и Веру Николаевну, и Андрея Седых, который его сопровождает как секретарь, и многих других. И Бунин, сидящий на нобелевском банкете так, как будто он король Швеции, который вручает премии, а не наоборот.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Погружение в эпоху на выставке абсолютное, сделанное очень стильно, конечно.

В. КРИЖЕВСКИЙ: И вот, таким образом… там фотографии нобелевских торжеств, афиши и так далее. То есть это материал очень интересный. И человеку, который любит Бунина, конечно, будет весьма любопытно посмотреть это. Это что касается голоса. Голоса звучат. И, кстати, звучат там и голоса, в этой записи, и Паустовского и Бунина, и многих других, кто это сделал. Тут очень хотелось бы отметить удивительный интересный ход дизайна Юрия Васильевича Решетникова, который попросил своих студентов из Института дизайна, это совершенно молодые ребята…

Т. ОЛЕВСКИЙ: Выпускники.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, выпускники, а кто-то еще учится. …чтобы они, прочтя какие-то рассказы Бунина на выбор совершенно, ну пофантазировали, что ли. И вот их графика как бы озаглавливает каждый раздел. Это как бы взгляд сегодняшнего молодого человека на Бунина. Это крайне важно для нас оказалось, и эти ассоциации очень интересны, графические исключительно. Они их, значит, воспроизвели. Какие-то, может быть, удачные, могут понравиться, это, конечно, спорный материал. Но вокруг него группируются совершенно подлинные интереснейшие вещи. И в витринах, и на стенах…

К. ЛАРИНА: Автографы есть его?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, автографов очень много.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Есть издания, и есть газетные совершенно замечательные… Мне что понравилось, например, в первом зале, где речь идет еще о дореволюционной ситуации… Вот, например, мы говорим о народовольцах, о братии, обо всей этой истории, и тут же есть холсткружок, там прекрасно видно, как это все происходило, под зеленой лампой, там какие-то есть другие произведения, портреты родителей. Понятно, откуда человек, корни.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну вплоть до дворянского герба Буниных. Ну кто его видел? Это первый раз демонстрируется, как я понимаю, потому что тогда гордиться гербами было не очень принято.

К. ЛАРИНА: Когда открылась выставка у вас?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Выставка открылась 21 октября.

К. ЛАРИНА: Позовите Андрея Сергеевича Смирнова.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Звали.

К. ЛАРИНА: Да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Он сейчас занят.

К. ЛАРИНА: Он сейчас снимается в фильме, но мне кажется, ему должно быть очень интересно…

В. КРИЖЕВСКИЙ: Мы его приглашали, даже хотели, чтобы он выступил на открытии, но ему не удалось.

К. ЛАРИНА: Напомню, что фильм «Дневник его жены» по сценарию Дуни Смирновой, где Андрей Сергеевич Смирнов, мне кажется, просто гениально, блестяще сыграл Бунина.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, это одна из интереснейших работ учителя, так скажем.

К. ЛАРИНА: Здорово, просто здорово. Ну что, у нас такой небольшой пролог, на этом мы завершим его, у нас сейчас новости, потом продолжим нашу программу. Вы поняли, дорогие друзья, что мы, конечно же, услышим голос Ивана Алексеевича Бунина, мы услышим вопросы Тимура Олевского, мы услышим впечатления Тимура Олевского, который, как вы поняли, эту выставку посетил. Ну и, естественно, Владимир Крижевский тоже подробно ответит на наши вопросы. А сейчас новости.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Ну что, продолжаем нашу программу. Напомню, что сегодня мы с вами путешествуем по выставке «Чаша жизни» - выставка, посвященная 140-летию со дня рождения Ивана Алексеевича Бунина в Государственном Литературном музее. Помещение в Трубниковском переулке. У нас в гостях Владимир Крижевский, научный сотрудник музея. В студии Ксения Ларина и Тимур Олевский. Давайте мы сейчас вопросы зададим, Тимур.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Давайте, вопросы вот какие. Как назывались виллы, на которых Бунин жил в эмиграции на юге Франции? Ну я думаю, это будет вопрос несложный, а вот следующий посложнее. Строки какого поэта навеяли Бунину название сборника «Темные аллеи». Дальше. Кто познакомил Бунина и Горького? О том, как относился Бунин к Горькому, мы еще поговорим позже. И последний вопрос вот какой: какой профессией овладел Бунин, увлекшись учением Льва Толстого об упрощении?

К. ЛАРИНА: Об упрощении. Не о прощении, а об упрощении.

Т. ОЛЕВСКИЙ: О простоте, да.

К. ЛАРИНА: Ну что же, пожалуйста, на эти вопросы вы отвечаете на СМС +7(985)9704545 и получаете, как я понимаю, билеты, наверное. Да?

Т. ОЛЕВСКИЙ: Билеты. И на самом деле каталог, который станет, мне кажется, библиографической редкостью, потому что, во-первых, здесь большинство очень редких экспонатов, из которых многие никто никогда не видел, чудесная вступительная статья.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Павла Фокина, нашего сотрудника, который очень любовно сделал это все и, в частности, участвовал в комментариях к этому каталогу.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Вы знаете, мне бы не хотелось, чтобы Иван Алексеевич Бунин…

К. ЛАРИНА: Дай мне пока каталог, пока ты говоришь.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это подарок вам.

К. ЛАРИНА: Ой, спасибо.

Т. ОЛЕВСКИЙ: …классик, нобелевский лауреат, и представляется человеком классиком и нобелевским лауреатом. На самом деле это была интереснейшая, трагическая, бурная жизнь. Вот это все на выставке, мне кажется, очень хорошо отражено. Но меня удивило, что в зале, который можно назвать «Окаянные дни», экспонатов меньше всего.

К. ЛАРИНА: А сколько вообще залов под выставку отведено?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Четыре, но довольно больших.

Т. ОЛЕВСКИЙ: И вот та пустота, которая в зале «Окаянные дни», она кажется абсолютно органичной, потому что действительно в этот момент в его жизни было много пустоты и горя.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, революция вообще не способствует, как мы догадываемся, сохранению такого хрупкого материала, как бумага или фотографии. Меньше издается книг, меньше выходит печатных, так сказать, изданий. Хотя там какие-то газеты, например. Особенно интересны газеты, которые издавались в белогвардейской Одессе. Потому что Бунин некоторое время жил там, Одесса переходила из рук в руки – то красные, то… Ну вот в «Окаянных днях» это очень хорошо описано. И вот нам попали в руки из Государственного архива Российской Федерации вот такие редчайшие совершенно экземпляры, где даже частично «Окаянные дни» напечатаны. Ну, конечно, только кусочек, книга была издана гораздо позже.

К. ЛАРИНА: А из личных вещей, вот вы сказали, трость, я вижу, здесь шляпа, трубка, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Трубка и даже авторучка. Тогда ее называли «вечное перо». И вот Маяковский еще шутил: «Зачем мне вечное перо? Я не собираюсь жить вечно».

Т. ОЛЕВСКИЙ: Ох, как ему там досталось, там есть как раз цитаты такие. Кстати, я хочу сказать, что музей проводит экскурсии для детей, и для детей совершенно маленького возраста…

К. ЛАРИНА: Да ладно!

Т. ОЛЕВСКИЙ: …которые Бунина, очевидно, не читали и никогда не знали. Но их учат ходить с тростью и объясняют, почему даму надо придерживать левой рукой, чтобы можно было приподнять шляпу…

В. КРИЖЕВСКИЙ: И правой рукой кормят антоновскими яблоками, поскольку такой рассказ Бунина, значит, есть.

К. ЛАРИНА: Ну, давайте-ка мы еще про женщин-то отдельно. Мы же там всех женщин, надеюсь, увидим, на этой выставке, бунинских, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да. Женщины любили Бунина, и Бунин был очень влюбчивым человеком. И известно только три таких сильнейших романа Бунина, которые потрясли буквально все его существование. Это Варвара Пащенко, с которой он жил еще совсем молодым, переехав в Полтаву, и которая, к сожалению, его бросила. И там, в Полтаве, она разошлась с ним. Они не регистрировали свой брак, не венчались, так сказать. Это была такая, ну, если хотите, чистая влюбленность, которая очень много дала Бунину, потому что ее образ пронизывает практически все произведения Бунина. Вот, в частности, «Жизнь Арсеньева» особенно, которая принесла ему нобелевскую награду. И вот эта рана, которую он носил очень долго. Вот они сошлись где-то в 89-м году, а разошлись где-то в 94-м. Это я имею в виду 19-й век, конечно. И это настолько потрясло Бунина, что он уехал в Москву в 95-м году и навсегда отрезал, так сказать, эти воспоминания. Ну, в том смысле, что они как-то ушли на дно его души.

К. ЛАРИНА: Слишком много боли причиняли, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: И они сделали, как я думаю, его писателем. Хотя, конечно, сам он говорил: «Мне было на роду написано стать писателем». Потому что Хемингуэй говорил, что человека делает писателем несчастливое детство. Детство его тоже было довольно несчастливым, потому что семья была обедневшая, отец проиграл и пропил практически все имение, у них оставалась только небольшая часть в Елецкой губернии, которая называлась очень смешно для нас с вами – Бутырки. И он там вырос. И когда он пошел в Елецкую гимназию, он где-то с 5-го класса был выгнан то ли за неуплату, то ли за ненормальное поведение, так сказать, нарушал… Короче говоря, он с 5-го класса нигде не учился. Его брат Юлий Бунин, когда приехал проведать младшего брата, был в потрясении совершеннейшем. И он занялся его образованием. И все, что Бунин знал, все, что Бунин… в общем, он выучил с ним какие-то языки. Например, он хорошо знал английский. Не французский, где он жил, во Франции, а почему-то английский. И брат практически образовал его, он прошел с ним весь курс гимназии и даже частично университетский курс. Сам брат его был журналистом, это было известно. И даже когда началась война, человек свободно предсказывал, что в России будет революция после этой войны. Так что был умнейший человек, входил в те же самые литературные круги, о которых мы сейчас, надеюсь, поговорим. Но Бунин ему обязан фактически всем, как отцу, потому что отца ему заменил брат.

К. ЛАРИНА: Ну вы от женщин-то ушли.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, это что касается женщин. Ну а в 98-м году 19-го века он приехал в Одессу и там познакомился с журналистом Цакни. А мать у нее была, значит, у Анны Цакни, вполне русская. Так что такой брак был очень интересный. И вот от этого брака родился мальчик. Родился он уже тогда, когда Бунин разошелся с ней. Они прожили всего полтора года. Но она была необыкновенно красивая женщина.

К. ЛАРИНА: А есть ее фотографии на выставке, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, она на выставке есть, это довольно большая редкость. Более того, даже есть фотография мальчика, который родился и прожил несколько лет всего, он умер от скарлатины. И говорят, что… вернее, Вера Николаевна говорила, что когда Бунин лежал уже в 53-м году в последние дни в кровати, не вставая, он на одеяле все время держал фотографию этого маленького мальчика, давно ушедшего из этой жизни. Ну и, конечно, величайшим событием его жизни стала Вера Николаевна Муромцева, дом родственника которой недавно сломали в Царицыне. Вера Николаевна Муромцева и Бунин познакомились в доме известного довольно писателя, эмигранта тоже, Бориса Зайцева. И вот, наверное, знаете, в Гранатном переулке есть такой дом-корабль, там, где сходятся Спиридоновка и Гранатный переулок. Вот в этом еще ненадстроенном доме, в квартире Зайцева, произошло их знакомство, и оно продлилось практически до самой смерти, их брак… Они поженились, и я считаю, что Бунин, конечно, все-таки был счастлив в этом браке.

К. ЛАРИНА: А как же Галина Кузнецова?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это было сильно позже. И это, можно так сказать, последняя любовь нашего писателя и поэта, то есть Бунина. И он, я бы сказал…

Т. ОЛЕВСКИЙ: Жену измучил.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Не то что измучил, но, во всяком случае, он уговорил ее, чтобы Галя Кузнецова жила в их доме в качестве ученицы его. Она была писательницей, и чтобы она брала как бы уроки письма у старого…

Т. ОЛЕВСКИЙ: При этом надо понимать, что как-то писателей он не очень привечал, а себя… всегда понимал, кто он в русской литературе, и то, что он классик. Да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, осознание своего достоинства, как говорится, было ему присуще с самого, я не знаю… Тут помогало, конечно, дворянское происхождение и аристократизм их рода. Кстати, в их роду есть замечательные литературы. Я должен назвать обязательно Анну Петровну Бунину, поэтессу 18-го – начала 19-го века, довольно крупную по тем временам. Она была современницей Державина. И наконец, еще хотел бы обязательно назвать Василия Андреевича Жуковского. Как-то один из предков Бунина, ну, общий предок, так скажем, попросил своего конюха, который занимался тем, что торговал в войсках на русско-турецкой войне, чтобы он привез ему турчанку в подарок. «Что вам привезти в подарок?» - Он сказал: «Турчанку».

Т. ОЛЕВСКИЙ: Что еще можно в подарок привезти?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Что можно привезти, да, с турецкой войны? И вот он привез, ее звали Сальха, и от нее родился мальчик, которому, конечно, нельзя было дать фамилию Бунин, а дали фамилию того, кто его крестил. А попросили крестить крестьянина какого-то по фамилии Жуковский.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Потом он воспитал наше все.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, не наше все, но, во всяком случае, такого царя, который дал нам свободу. Вот это гораздо важнее. Он был литературной нянькой не только Пушкина, но и Шевченко, и Лермонтова, и Герцена на ссылке спас. И вообще это был уникальный совершенно человек, не говоря о том, что мирового уровня поэт.

К. ЛАРИНА: Давайте мы сейчас послушаем голос Ивана Алексеевича Бунина, а потом все-таки успеем еще поговорить про литературное окружение и его какие-то пристрастия, симпатии и антипатии. Итак, давайте услышим голос, который вы можете услышать еще и на выставке «Чаша жизни» в Литературном музее.

(ЗВУЧИТ ГОЛОС И.А.БУНИНА)

К. ЛАРИНА: Где записывалась эта вещь?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это в России записывалось в 9-м году. Вот я уже называл, фирма «Граммофон», она была английская фирма. Но к ней обратилось Общество работников печати и журналистики, и они назвали Бунина в числе тех, кого они хотели бы записать. И она продавалась, эта пластинка. Но, вы знаете, они тогда же были очень хрупкими. Я думаю, что часть пластинок побилась, часть потерялась и так далее. И какая-то совершенно уникальная женщина принесла нам эту пластиночку.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Скажите, а что было в Союзе после того, как ему присудили нобелевскую премию?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, конечно, ругались на чем свет стоит. Ну, считали это провокацией, конечно, такой белой эмигрантской провокацией.

К. ЛАРИНА: А у вас тут нет газет советских, которые писали что-нибудь про Бунина? В. КРИЖЕВСКИЙ: Есть, есть, да.

Т. ОЛЕВСКИЙ: А как он с Симоновым разговаривал после войны, когда его пытались вернуть?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это рассказать сейчас?

Т. ОЛЕВСКИЙ: Да, да, да.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Было разное, так сказать, отношение. Когда дали нобелевскую, сначала ругались, а потом, где-то к 40-му году… вот тут надо отдать должное нашему большому покровителю Сеславинскому Михаилу Вадимовичу, который помог нам. Кроме того, что он председатель Комитета по делам печати и массовых коммуникаций, он очень большой интересный коллекционер. И он предоставил нам совершенно уникальные материалы на бунинскую выставку, в частности письмо Алексея Толстого Сталину. Написанное совершенно каллиграфическим почерком, оно примерно такого содержания: «Дорогой Иосиф Виссарионович, я получил открытку от писателя Ивана Алексеевича Бунина из оккупированной Франции. Он пишет, что положение его ужасное, он голодает и просит помочь ему. Неделей позже писатель Телешов также получил от него открытку, где Бунин говорит прямо: «Хочу домой». Мастерство Бунина для нашей литературы чрезвычайно важный пример как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мастерству слова, образности и так далее. Бунину сейчас около 70 лет, он еще полон сил, написал новую книгу рассказов. Насколько мне известно, в эмиграции он не занимался активной антисоветской политикой».

К. ЛАРИНА: Это какой год?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Это 40-й год. В 45-м году Толстой умрет, и его место станет вакантным. И вот именно в этот момент Сталину пришло в голову дать ход этому письму. То есть как это было сделано? Конечно, он не говорил, что об этом просил Алексей Толстой и так далее. В Париж был послан Константин Симонов уговаривать Бунина…

К. ЛАРИНА: Ну, у него это такая миссия была достаточно известная, да.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да. Ну, понимаете, что-то импонировало, конечно, в этом человеке Бунину, потому что Симонов был, конечно, не простым человеком - и военная выправка, и такой очень интересный внешне человек, и все… Кстати, Симонов тоже из дворян, если разобрать-то. Так вот, контакт у них произошел, но Бунин совершенно не собирался покидать Францию, тем более, что в 46-м году разразилась совершенно скандальная вот эта история с Ахматовой и Зощенко. И после этих постановлений о журналах «Звезда» и «Ленинград» Бунин даже не собирался, он понимал, что его заманивают в мышеловку.

К. ЛАРИНА: Но в 40-м он писал эти письма, обращался за помощью, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Видимо, было совсем плохо в оккупированной Франции.

Т. ОЛЕВСКИЙ: При этом он еще умудрялся спасать, помогать людям.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Кстати, по указанию, видимо, Сталина Чагин, такой крупный издательский деятель, и Тарасенков начали работать над сборником. И у нас на выставке есть тоже такая совершенно уникальная книга, проект, если хотите, верстка будущей книги Бунина 46-го года. Ее запретили в конечном итоге, потому что Бунин написал письмо, что без его сверки, без гонорара определенного он не согласен вообще, так сказать, иметь дело с государственным издательством нашим. И он этим письмом испортил всю, так сказать, подготовку этого издания, и первые издания его появились в 65 – 66-м году, когда был издан его пятитомник голубой. Наверное, все его знают, потому что у многих он в библиотеках. И вот с этого момента его проза становится стилем дня, если хотите, человека, которого уже нет в живых, а до этого который был отрезан от Родины начисто просто, как ножом. И вдруг образовалась целая школа писателей, которые подражали ему. Это удивительно совершенно, как прорывается талант даже через эти границы.

К. ЛАРИНА: Скажите, а он на английском писал?

В. КРИЖЕВСКИЙ: На английском – нет. Он переводил Байрона, он переводил Лонгфелло, вы знаете. Ну это же английские стихи, да?

Т. ОЛЕВСКИЙ: Он даже премию получил тогда.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да. Пушкинская премия первая его за перевод Лонгфелло. А «Каин» Байрона всегда издается только в переводе Бунина. И об этом говорит… Ну тут я хотел заметить, что Бунин был очень религиозный человек, но при этом без фанатизма. И «Каин» - это очень такая, ну, богоборческая вещь. Там Каин – положительный герой, а Авель – ну, такой слабенький, грешный человек, я бы сказал, в понимании сегодняшнем. И Каин - такой богоборец, вроде Прометея. И тем не менее, Бунин переводит эту, так скажем, богоборческую поэму Байрона. Драматическая поэма в лицах, так сказать. И вот он ее перевел, блистательный совершенно перевод.

К. ЛАРИНА: Давайте я назову уже победителей, потому что на все вопросы мы ответили, а Тимур нам скажет правильные ответы. Итак, каталоги у нас получают: Михаил (телефон 252), Игорь (908), Андрей (714), Наташа (097). Билеты на выставку получают: Люба (телефон 518), Ирина (336), Сергей (137) и Нина (870).

Т. ОЛЕВСКИЙ: Ну что ж, теперь вопросы. Как назывались виллы, на которых Бунин жил в эмиграции на юге Франции? Ну, конечно, «Бельведер» и «Жаннет». Строки какого поэта навеяли Бунина название сборника «Темные аллеи»? Ну, вот кто-то помнил: Николай Платонович Огарев, стихотворение было «Осенняя пора», по-моему, так она называлось…

В. КРИЖЕВСКИЙ: Весенняя.

Т. ОЛЕВСКИЙ: «Весенняя пора», да? Николай Платонович Огарев. Кто познакомил Бунина и Горького? Чехов.

В. КРИЖЕВСКИЙ: В 99-м году в Ялте.

Т. ОЛЕВСКИЙ: В общем, поссорился он и с тем, и с другим, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Нет, с Чеховым не ссорился. Более того, хотел жениться на его родной сестре Марии Павловне, и этот брак расстроился.

К. ЛАРИНА: Там тоже был роман, да?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, это недолго было, так скажем.

Т. ОЛЕВСКИЙ: Какой профессией овладел Бунин, увлекшись учениями Льва Толстого об упрощении? Бондарь.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Да, он набивал обручи на бочки, которые изготовляли другие мастера. А вот он был мастером по набиванию вот этих колец, железных обручей на бочки. Кстати, владел этим довольно искусно. Правда, встречаясь с Толстым, в Ялте он с ним встречался, он получил от него совет, чтобы он не очень увлекался… То есть сам Толстой его отговаривал следовать своему учению. Так что такая очень интересная коллизия возникла между ними.

К. ЛАРИНА: Скажите, пожалуйста, кто-нибудь вообще из Советского Союза, кроме Симонова, с ним контактировал все это время его эмиграции?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Я так не припоминаю.

К. ЛАРИНА: Нет?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Нет. Но вот мне кажется, что Федин с ним виделся. Федина Горький посылал лечить туберкулез в Швейцарию, и тот заезжал, мне кажется, к Бунину. Но так, навскидку, я сейчас не припомню.

К. ЛАРИНА: Как он пережил годы Второй мировой войны?

В. КРИЖЕВСКИЙ: Ну, в абсолютной нищете. Хотя на юге Франции в нашем представлении это, конечно, райская жизнь, где-то рядом с Грассом или Ниццей, это понятно. Но, тем не менее, часто они были голодны и очень болели, потому что недоедание приводило к тому, что малейший сквознячок превращался в целую проблему. И мне кажется, что если бы не вот эта работа над «Темными аллеями», то было бы очень печально. Это его держало и очень помогало ему. Но, тем не менее, скажем, Цетлин из Америки присылал ему яичный порошок, еще что-то... Мы по переписке знаем, что ему все-таки помогали. Андрей Седых в 43-м году издал «Темные аллеи», 600 экземпляров, неполный сборник. То есть это еще не было готовой книгой, полная книга выйдет в 46-м во Франции. Так что вот можно, так сказать, себе представить, как это… При этом он еще укрывал у себя несколько опасных, с точки зрения полиции, людей. Ну, в частности, Александр Бахрах. Ну, поскольку он был еврейской национальности, эсэсовцы искали евреев по всей Франции. До 44-го года там было правительство Виши, но оно выдавало евреев, и Бахраху грозил, конечно, концлагерь. Он его спрятал. И до конца войны вот прятал, рискуя, в общем, тоже попасть в концлагерь. И таких вот вещей за ним числилось очень много – вот благородство, с которым он относился… Вот еще пример его благородства. Получив нобелевскую премию, он неизменно каждый год, поскольку нобелевские лауреаты имеют право выдвигать кандидатуры, он выдвигал кандидатуру Алданова на нобелевскую премию.

К. ЛАРИНА: Мы, к сожалению, должны уже заканчивать наше путешествие по судьбе Ивана Алексеевича Бунина. Но я думаю, наши слушатели продолжат эту уникальную историю уже в залах Государственного Литературного музея. Напомню, выставка проходит в Трубниковском переулке. Она закроется когда? Скажите.

В. КРИЖЕВСКИЙ: Она будет до марта.

К. ЛАРИНА: До марта. А, ну у вас есть время, дорогие друзья. Я благодарю Владимира Крижевского за то, что он так подробно об этом рассказал. Напомню, что программу вели сегодня Тимур Олевский и Ксения Ларина. Спасибо.