Дмитрий Родионов - Музейные палаты - 2010-02-06
КСЕНИЯ ЛАРИНА: Начинаем Музейные палаты. В студии Эхо Москвы ведущие программы Ксения Ларина и Анна Трефилова… Здравствуйте, Анна.
АННА ТРЕФИЛОВА: Здравствуйте, Ксения.
К.ЛАРИНА: …Здесь у нас Дмитрий Родионов, генеральный директор театрального музея имени Бахрушина. Здравствуйте, Дмитрий.
ДМИТРИЙ РОДИОНОВ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: Сегодня именно по этому музею мы будем путешествовать.
Но мы для начала в другие музейные палаты вас позовем, да?
А.ТРЕФИЛОВА: Ну это не совсем музейные палаты. В Большом зале Дома композиторов сегодня состоится презентация книги «Дом ста роялей – Огарева, 13». Вот сегодня в 17 часов будет представлена книга – уникальные воспоминания об этом доме. И здесь будут и фотографии из домашних архивов, воспоминания Людмилы Лядовой, Оскара Фельцмана, Оскара Дунаевского, Владимира Мартынова, Татьяны Листовой-Муркосевой, певца Сергея Яковенко, много-много всего. Презентацию будет вести Владимир Молчанов. В 17 часов, пожалуйста, приходите. Может и я зайду – повстречаемся, увидимся.
К.ЛАРИНА: От музыки к театру переходим. Итак, напомню, что сегодня у нас в гостях театральный музей Бахрушина – «Бахрушинский музей» - так мы привыкли его называть. А для начала мы, как обычно, о подарках скажем?
А.ТРЕФИЛОВА: Да. У нас есть экскурсия в Музей Щепкина – несколько билетов. Можно сказать, что это филиал?
Д.РОДИОНОВ: Да, конечно. Филиал, недавно открытый.
А.ТРЕФИЛОВА: Приглашает Бахрушинский музей на вечер памяти Виктора Гвоздицкого 15 февраля. Будет в феврале встреча с Михаилом Левитиным, это худрук театра Эрмитаж. И есть у нас книги: «110 шедевров Бахрушинского музея»…
К.ЛАРИНА: Я подумала, что 110 книг! 110 штук…
А.ТРЕФИЛОВА: Пока я не могу себе этого позволить. Я думаю, что Музей тоже, к сожалению.
Д.РОДИОНОВ: Книг у нас, безусловно, больше, чем 110.
А.ТРЕФИЛОВА: А шедевров – 1.5 миллиона.
Задаю вопросы, товарищи! Записывайте.
Кто не успел сорвать афиши в известной советской песне?
К.ЛАРИНА: Ничего себе…
А.ТРЕФИЛОВА: Да ты знаешь. Он один был такой…
Какой крылатой фразы на самом деле нет в знаменитом письме Станиславского к одному из цехов Московского художественного театра? Более того, эту фразу приписывают Станиславскому, а она не его совсем.
О ком Антон Чехов писал так: «Она не покидает меня день и ночь. Она мешает мне писать, читать, гулять, наслаждаться природой. Я ненавижу ее, презираю. Детей у нас пока нет…»
В конце 18-го – начале 19 века на афишах российских театров перед фамилиями некоторых актеров и актрис стояла строчная буква «г» с точкой после нее. Чем отличались те актеры и актрисы, перед фамилиями которых такой буквы с точкой не было?
Великая Галина Уланова была человеком довольно сдержанным, к восторгам поклонников относилась прохладно, да и сама не была многословной. Назовите прозвище, которым часто за эту черту называли легендарную балерину.
Если кто-то на что-то ответит, по-моему, это будет здорово.
К.ЛАРИНА: Присылайте ваши ответы на sms - +7985 970 4545.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну и звонки, я надеюсь, мы тоже примем?
К.ЛАРИНА: И звонки. И Тимур Олевский у нас уже попутешествовал по Бахрушинскому музею, обязательно нам расскажет, что он там видел. Давайте начнем прямо с актуального, Дмитрий. Что сейчас происходит?
Д.РОДИОНОВ: Одно из главных событий в жизни нашего музея последних месяцев – это, конечно, два значительных юбилея – 115 лет со дня основания Музея, который мы отметили 29 октября уже ушедшего года. И 30 января – 100 лет со дня рождения основателя нашего Музея – Алексея Александровича Бахрушина. К этим двум замечательным датам мы открыли в нашем доме на улице Бахрушина большую фондовую, как мы говорим, экспозицию…
А.ТРЕФИЛОВА: Что такое «фондовую»?
Д.РОДИОНОВ: Материалы, которые находятся в наших фондах, то есть в коллекциях.
А.ТРЕФИЛОВА: То есть то, что есть, но как правило, не видно.
Д.РОДИОНОВ: Это практически никогда никто не видит. Потому что коллекция колоссальная, экспозиционные площади крайне малы. И редко вещи фондов попадают на всеобщее обозрение. Вот нашей задачей было в этой выставке постараться вытащить на свет божий как можно больше раритетов…
А.ТРЕФИЛОВА: А что вы вытащили, например?
Д.РОДИОНОВ: В экспозицию вошло почти 500 предметов, диапазон самый широкий – от первых поступлений в коллекцию Бахрушина, которую он сам приобретал, в частности, знаменитые эскизы Марианны Кирцингер, которые он по легенде, купил на Сухаревском рынке…
А.ТРЕФИЛОВА: Вот с которых все начиналось?
Д.РОДИОНОВ: Ну как бы, это легенда наша музейная, что это одни из первых предметов, которые он приобрел. Черные , потемневшие , трудно было разобрать, что на них нарисовано. Но он разобрал, что это театральные костюмы, отдал в реставрацию. Получились потрясающие костюмы крепостного театра графа Шереметьева, уникальные во всех отношениях. Вот это первые раритеты, которые не только в музее, но и в данной экспозиции.
Далее, конечно, театрально-декорационная живопись 19 века, 20-го века. Как я говорю, краткий экскурс по истории русского театра.
А.ТРЕФИЛОВА: А где у вас это все хранится?
Д.РОДИОНОВ: Хранится в наших трех домах: в главной усадьбе, как мы говорим, забита от подвалов до мансарды…
А.ТРЕФИЛОВА: Ну там же должны быть какие-то специальные условия хранения, потому что это декорации, картины..
Д.РОДИОНОВ: К сожалению, это только наши мечты. Только вчера я со слезами на глазах читал акт 1953 года о пожаре, который был в Музее. И там среди причин этого пожара в главном доме была указана «страшная стесненность» коллекций, запредельная стесненность. К сожалению, с этого времени практически ничего не изменилось, с 1953 года. Когда у нас Сталин умер, месяц?
К.ЛАРИНА: Март.
Д.РОДИОНОВ: Это было в январе. Вот за 2 месяца до смерти Сталина. И перепуганные сотрудники музея очень боялись, что будут какие-то последствия. Слава богу, последствий не было, хотя в акте где-то написано: часть материалов по Еврейскому и по Камерному театру была опечатана сотрудниками МГБ. Как вы знаете, тогда эти театры только недавно были закрыты, но музейные архивы этих двух театров попали к нам, слава богу, а не были выброшены. Они сохранились, к счастью. Во время пожара что-то пострадало, обгорели какие-то листы, эскизы и т.д. Но сам объем материала, к счастью, сохранился.
Так вот, это 1953 год. А сегодня 2010-й?
А.ТРЕФИЛОВА: Счастливый человек!
К.ЛАРИНА: Не знает, когда Сталин умер, не знает, какой сейчас год – да, счастливый человек!
[смеются]
Д.РОДИОНОВ: Нет, я забыл месяц, в котором он умер. 1953 год, конечно, трудно не знать. Так вот, в том числе в этой экспозиции мы подводим наших посетителей к нашей мечте… Московский архитектор Гнедовский предложил нам так называемые «предпроектные » варианты нашего будущего театрально-музейного центра, тоже на главной усадьбе, там есть кусочек земли, где можно это построить, ничем не обремененной. И там будет новое фондохранилище с современными требованиями, обеспечивающими сохранность, безопасность и т.д. И главное – пространство. Тогда бы мы вот эти старые дома, являющиеся памятниками архитектуры, истории – освободили от ненужных функций хранительских, а сделали бы их продолжением основной экспозиции. Потому что основная экспозиция, к сожалению, очень лапидарна. То есть выжимка сверхмаксимальна из истории русского театра. А мы представить можем колоссальный объем материала, уникального во всех отношениях. И наша мечта – сделать в одном доме 18 век, в другом – 19, в третьем – 20…
К.ЛАРИНА: Я вообще удивляюсь, как вы живы до сих пор! Это вообще удивительно. Что это все еще существует…
Д.РОДИОНОВ: Странно, и театры в России до сих пор существуют, и музеи, и библиотеки…
К.ЛАРИНА: это все загадка! Вопреки, что называется.
Д.РОДИОНОВ: Я думаю, что это тот озоновый слой, который пока есть. И государство еще более или менее благосклонно все это воспринимает – значит мы еще живем, мне так кажется. Когда это окажется совсем никому не нужным – надо будет считать, что мы померли.
К.ЛАРИНА: Такой получился у нас апокалипсический пролог…
А.ТРЕФИЛОВА: Надо сказать, что везло страшно. Все-таки Бахрушин – везунчик.
К.ЛАРИНА: Давайте мы во второй части все-таки расскажем об особняке и о Бахрушине несколько слов.
А.ТРЕФИЛОВА: На экскурсию!
К.ЛАРИНА: Обязательно сходим вместе с Тимуром Олевским. А сейчас новости у нас.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Напомню, что сегодня мы с вами находимся в театральном музее им.Бахрушина. «На Зацепе», так называется этот дом?
Д.РОДИОНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Дмитрий Родионов – генеральный директор Музея – у нас в гостях. Давайте несколько слов скажем о помещении, об этой усадьбе.
Д.РОДИОНОВ: Музей располагается в старинном особняке, который Бахрушин построил благодаря известному московскому архитектору Карлу Гиппиусу…
К.ЛАРИНА: То есть здание строилось специально для музея?
Д.РОДИОНОВ: Он строил этот дом для своей семьи, но с учетом размещения в этом доме коллекции. Это такой особняк, яркий по своей архитектурной стилистике. Его невозможно не заметить. Для тех, кто идет от метро Павелецкая в сторону , допустим, Дома Музыки, то первая улица налево - это улица Бахрушина. Первый дом в псевдоготическом , как мы говорим, стиле, тяготеющем к каким-то модернистским тенденциям в архитектуре – 1896 год – с высокими готическими стрельчатыми окнами, витраж на главном входе, весь устремленный кверху и яркий, почти красный фасад… А перед ним – столетние боярышники.. .Не заметить невозможно. Поэтому если кто-то вознамерится посетить наш Музей – он просто не сможет заблудиться. Ничего похожего рядом просто нет. Это удивительный кусок, чудом сохранившийся в Москве, в Замосковречье. И когда в начале века смотришь фотографии начала века 20-го, когда еще не было деревьев вокруг… Это просто такой эпицентр архитектурный в этом районе. Сейчас, конечно, со всех сторон город застроил Замоскворечье, особенно со стороны Павелецкого вокзала, если вы знаете. Оставим это без комментариев…
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, почему, может быть комментарий: я с ребенком туда ходила, долго ей рассказывала. Она пришла, посмотрела: «Вот это вот?»
Д.РОДИОНОВ: Наш дом вы имеете в виду?
А.ТРЕФИЛОВА: Нет, Замоскворечье, которое вы оставили без комментариев.
Д.РОДИОНОВ: Нет, я оставил без комментариев новостройки…
К.ЛАРИНА: Около Павелецкого вокзала…
Д.РОДИОНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Слушайте, а судьба династии Бахрушиных как сложилась? Его потомков?
Д.РОДИОНОВ: По-разному. Дед Алексей Александрович происходил из касимовских татар, которые в 20-х гг 19-го века переселились в Москву. И спустя короткое время получили грамоту на купечество, были записаны в купеческое сословие, и с этого времени этот род стал подниматься, богатеть, осваивать производственные мощности, как бы мы сказали. И они достаточно быстро вошли в элиту купеческую Москвы. К концу века это было одно из самых богатейших московских семейств. Надо сказать, что два дяди Алексея Александровича Бахрушина являются почетными гражданами города Москвы. Их всего сегодня 29 за все историческое время присвоения этих почетных званий. Третий брат Петр , к сожалению, не получил это звание, а выдвигался… Он просто умер к этому времени. А тогда по правилам умершим не давали звание.
К.ЛАРИНА: А потомки?
Д.РОДИОНОВ: Есть по всем трем линиям, по всем трем братьям. И по линии Алексея Александровича, и по линии Петра, и по линии Василия. Многие из них дружны с нашим музеем.
К.ЛАРИНА: То есть вы контактируете?
Д.РОДИОНОВ: Да. Периодически их собираем, они к нам приходят, их достаточно много в Москве. Это разные люди, разных профессий…
К.ЛАРИНА: Все разбежались? Как пережили 17-ый год?
Д.РОДИОНОВ: Кто-то оказался за границей. Некоторые потомки до сих пор живут во Франции, в частности…
К.ЛАРИНА: А кто-нибудь остался в России?
Д.РОДИОНОВ: Все москвичи Бахрушины в Москве до сих пор и уже наверное 3-е или 5-ое поколение – молодежь, студенты московских вузов…
К.ЛАРИНА: И что с ними сделали в эпоху «больших перемен»? Национализировали, естественно?
Д.РОДИОНОВ: Дело в том, что Алексей Александрович, в виду своей яркой общественной деятельности – он же стоял у истоков Российского театрального общества и входил в совет РТО – и своей благотворительной деятельности, потому что Бахрушины сделали для Москвы колоссально много, отдавали миллионы своего состояния на строительство сиротских приютов, церквей , домов призрения… Пожалуй, они построили в Москве столько общественных домов и содержали их на свои средства – как никто из купеческого сословия. Хотя среди купцов было распространено такое явление, как вложение средств в общественные, социальные дела… Бахрушины поэтому и получили звание «почетные граждане», потому что они беспрецедентно вкладывали деньги. Это благодаря их семейному укладу. Они считали, что деньги им даны не просто так, они должны возвращать их людям. На семью, на свой быт они тратили мизерные средства. Жили все скромно.
К.ЛАРИНА: То есть никаких «Лексусов», домов на Рублевке…
Д.РОДИОНОВ: Ну что вы…
К.ЛАРИНА: Никаких яхт…
Д.РОДИОНОВ: Они по натуре, у меня ощущение, были такие стеснительные люди. Притом что крепкие дельцы, которые отстаивали интересы, следили за нововведениями, тут же закупали за границей новую технику и т.д. Можно много говорить, это уникальное семейство.
Революция. Защитил музей от национализации и разграбления Луначарский, который выдал…
К.ЛАРИНА: охранную грамоту…
Д.РОДИОНОВ: …вплоть до вооруженного… Солдат выделил, которые охраняли музей в смутное время. В 20-х гг и в 30-х неоднократно делались попытки местными властями замоскворецкими и московскими, которые быстро забыли, кто такие Бахрушины и что они сделали для Москвы (в первую очередь рассматривалось их социальное происхождение – капиталисты, «что с них взять»), людей пытались выселить из этого особняка, усадьбу, естественно, раскромсали, мы сейчас имеем от главной усадьбы, которая была у Бахрушиных, маленький кусочек только…
К.ЛАРИНА: А с людьми что происходило?
Д.РОДИОНОВ: Никто не был арестован, никто не пострадал из семьи Бахрушиных. Бахрушин был назначен пожизненным директором этого музея, музею было присвоено имя Бахрушина при его же жизни…
А.ТРЕФИЛОВА: Это все, видимо, благодаря Луначарскому? У которого тоже были какие-то личные свои…
К.ЛАРИНА: Ну как, он театральный человек, прежде всего.
Д.РОДИОНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Понимал ценность.
А.ТРЕФИЛОВА: Насчет «понимал» - не знаю…
Д.РОДИОНОВ: Во всяком случае, Анатолий Васильевич в этом плане сделал очень благое дело, сохранив театральный музей и его коллекцию в самые смутные первые времена.
А.ТРЕФИЛОВА: А когда закрывались театры, допустим, театр Мейерхольда, сразу в запасники? Как это все происходило?
Д.РОДИОНОВ: когда в 38-м году был закрыт Гостим, по распоряжению властей, все архивы театра были переданы в Бахрушинский музей. И были опечатаны. Они лежали опечатанными до 50-х годов, как выясняется. Только в 50-х годах сотрудники получили доступ и начали их обрабатывать. Этот архив мы, на самом деле, не разобрали до настоящего времени, потому что он очень большой. Сотрудников у нас не хватает, зарплаты маленькие, как вы понимаете, никто не бежит к нам за 10 тысяч работать. То есть работают фанатически преданные этому делу люди, которым это интересно, для которых это жизненное призвание, душевное устремление. Иначе работать у нас невозможно.
К.ЛАРИНА: Ну бюджетное финансирование какое-то существует?
Д.РОДИОНОВ: Безусловно.
К.ЛАРИНА: «За свет, за газ, за аренду»?
Д.РОДИОНОВ: Да, на коммунальные услуги государство нам средства выделяет, минимальную зарплату нам оплачивает, безусловно, без этого музей вообще бы не смог существовать.
К.ЛАРИНА: А нельзя никаким способом зарабатывать, как-то поддерживать себя? Потому что у вас там есть возможность, вы и вечера проводите, и творческие встречи, и спектакли играете…
Д.РОДИОНОВ: Поверьте, это не те источники дохода, которые позволили бы решить какие-то стратегические задачи, потому что, во-первых, мы выполняем социальную миссию, как учреждение культуры, наши билеты крайне низки по своей стоимости – от 40 до 100 рублей…
К.ЛАРИНА: Считайте, что бесплатно.
Д.РОДИОНОВ: Это социальная миссия музея. За это нам государство и дает…
А.ТРЕФИЛОВА: А куда-то вы возите выставки, в другие города?
Д.РОДИОНОВ: Безусловно.
В основном, нас приглашают участвовать в зарубежных выставочных проектах. Наши богатые капиталистические соседи-европейцы, начиная от Испании, Англии… Трудно назвать страну, которая не проявляла бы интерес к нашей коллекции. Только в прошлом году мы выставляли много экспонатов из нашей коллекции, связанных с юбилеем Русских сезонов Дягилева. Это и Австрия, и Германия, Испания… Понимаете, к сожалению, мы не можем принять наших иностранных партнеров, потому что у нас нет денег на прием их…
К.ЛАРИНА: Слушайте, в конце концов, ресторан открыть? У «Бахрушина»? Почему нет?
А.ТРЕФИЛОВА: Котлетки по-бахрушински…
К.ЛАРИНА: Все вертятся. Вы же сами знаете, вы же видите, как театры работают. И у них везде что-то прилеплено. Там магазинчик, тут галерейка, тут ресторанчик… Необязательно продавать лифчики-трусы, но почему не сделать ресторан хороший?
Д.РОДИОНОВ: Если следовать, простите, Ксения, вашей логике, давайте мы откроем тепличное хозяйство в Подмосковье, в выходные дни сотрудники Музея будут приезжать, пропалывать огурцы-помидоры, потом на рынке продавать…
К.ЛАРИНА: А что делать?
Д.РОДИОНОВ: Натуральное хозяйство?
К.ЛАРИНА: Да. Свиньи-куры…
Давайте послушаем Тимура Олевского, который совершил культурное путешествие по Бахрушинскому музею – и потом продолжим…
РЕПОРТАЖ ТИМУРА ОЛЕВСКОГО:
В костюме и довольно приличном пальто я шел по одной из центральных улиц столицы, направляясь к месту, в котором никогда еще не был. Причиной моего движения было лежащее у меня в кармане внезапно полученное письмо. Вот оно. Первые строки «Театрального романа» чудесным образом подходят для путешествия в затертый Москвой, но все так же необычайно красивый особняк в псевдоготическом стиле архитектора Карла Гиппиуса. Есть и письмо, точнее, многие письма, красноречивые свидетели закулисной жизни, бушующих страстей, надежд, интриг и восторгов поклонников. Все остальное – уже невообразимо плотный концентрат парадной стороны театра. Схваченные мгновения того, что казалось бы, невозможно сохранить, потому что рождается и тут же исчезает под светом рампы, однако остается на века в лицах действующих персонажей после и эскизах великих художников до того, как становится историей.
«Служение Мельпомене – дело непростое», понял в этих стенах Артем. «А нынче , - подметил он неожиданно», - появилась еще одна напасть.
АРТЕМ: Просто театры, музыкальные… Очень сложно. Потому что это надо писать, потом показывать. И все нервничают. Это не очень легко. Сейчас можно снять, это легче, а там – перед публикой. А сейчас – что не так сказал – вырезают сразу же.
Т.ОЛЕВСКИЙ: «Артисты – не куклы, их во что попало не оденешь», - узнала третьеклассница Кристина. Она сравнила свое синее платье с кусочками ткани на эскизах костюмов Натальи Войновой к спектаклю «Берег Утопии».
КРИСТИНА: Мне кажется, это тоже важно. Нужно человеку дать образ играющего на сцене, чтобы понятнее было.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А Диана вспомнила о вздохах и всхлипах, например, в антрепризе «Корше», тем более что витрина с хрустальными флаконами разместилась неподалеку от бережно сохраненных афиш.
ДИАНА: Есть такие трубки для женщин, куда они специальную жидкость наливали и когда что-то трагическое в театре происходит, они нюхают и у них появляются слезы. И все думают, то она такая чувствительная…
Т.ОЛЕВСКИЙ: В соседней комнате, бывшей гостиной, за преображением Гадкого утенка Марии Тальини следила филолог Екатерина. Сильфида и сценография Гонзага к балету «Геркулес» напомнили ей о первых театральных переживаниях.
ЕКАТЕРИНА: Я под большим впечатлением от Бахрушинского музея. Честно говоря, долгое время не знала о нем для меня это оказалось таким открытием. Вспоминаются мои личные ощущения, когда я впервые Шаляпина услышала, увидела ту же самую «Вану» на сцене Большого театра.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А за стеной портреты и фотографии мужчин, которым в жизни не раз напоминали, что они всего лишь лицедеи. Знаменитый комедиант Крутицкий, ученик Дмитричевского – по соседству с Сандуновым. И тут же едкий групповой портрет питерского журнала «Заноза». Они заинтересовали Людмилу…
ЛЮДМИЛА: Мне интересно посмотреть актеров, в каких костюмах, как они выглядели, дух времени… Посмотреть афиши, каким языком они написаны – не нашим, но очень теплым, очень живым, доступным, погружаешься в другой мир.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, язык уведомлений о назначенных спектаклях вполне передает атмосферу Петровского театра. Не позволяется топать ногами и стучать палками. Также ливрейные не могут входить ни в ложи, ни в коридоры лож, а должны находиться там, где им будет показано.
«Ба, да здесь же сам Капнис! Василь Васильевич пиесу накропал огромного размера. Там в третьем акте ябеды-зрители начинали рукоплескать и обратясь к присутствующим в театре чиновникам называли их громко по имени с криками « Это вы!»»
Бесконечный сюжет, как оказалось. Пока же в гостеприимный дом Бахрушина Сергей Радченко пришел учиться ремеслу своего отца, который служит сатире. Будущее здесь мешается с прошлым…
СЕРГЕЙ: Вообще это был экзамен по речи, но мы играем его как спектакль. Практически весь курс занят. Художественный руководитель нашего курса – любимый Евгений Венеаминович Родомыслинский. Спектакль «Метель» делает его жена с нами.
Прикоснуться к прекрасному, к Пушкину. Что может быть замечательнее соприкосновения с Александром Сергеевичем?
Т.ОЛЕВСКИЙ: А в Лужнецком зале по случаю двойного юбилея Музея и его создателя – как будто прорвало, все, что накопилось за годы хранения. Что может составить гордость любой коллекции: от эскизов Марианны Кирцингер для Шереметьевского крепостного театра до работ Давида Боровского. Параша Жемчугова кисти Аргунова, единственный в своем занавес мирискусника Сомова, билибинский «Рай-Земля-Ад». Вузовский преподаватель Лариса пришла на встречу с Алисой Коонен, вдохновившую Вадима Рындина, будущего главного художника Большого, а тогда - сценографа Тагировского камерного театра.
ЛАРИСА: Мои родители посещали этот театр, были его поклонниками. Каким-то образом любовь перешла к нам. Она больше пишет о спектаклях, которые поставил ее муж, интересные до мельчайших деталей, то, что сейчас может быть в какой-то степени отсутствует. Интересна ее судьба актрисы, женщины, друга…
Т.ОЛЕВСКИЙ: Там же веер Ермоловой, связавший судьбы трех ярких женщин, навел на размышления Людмилу…
ЛЮДМИЛА: Роллерская работа – эскиз декораций… Это же бесценно. Подлинные вещи. Каждый экспонат – это шедевр, это целый разговор. Традиционно передавался веер от Ермоловой к Яблочкиной, от Яблочкиной к Коонен.
Яблочкин подарил ей веер с таким сопроводительным письмом: «Алисе Георгиевне, которая хоть сколько-то продолжила тему трагического в театре». В книжке Алиса Георгиевна хоть сколько-то упустила, убрала. Историй очень много.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А немолодой и усталый человек с непокорными волосами вызвал бурю противоречивых эмоций и воспоминаний:
ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА: Не было разгона театра. Мы его любим, актера Михоэлса. Просто евреи перестали ходить в Гассет, они просто боялись это делать. Перестали и все. Свобода есть у музыканта, у писателя, который кладет в стол. Театр представляет время, представляет человека времени. Поэтому театр не может быть независимым. Живая ткань, сейчас рождается это , сейчас. На это был направлен русский театр.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Выставка больше похожа на витрину дорогого антикварного магазина, говорили многие. Слишком плотная развеска, что ни шаг – то эпоха. Но Кэтрин больше знакома с новаторством Дягилева. Она пришла ради нескольких работ, а потом объяснила, почему.
КЭТРИН: Мне нравится Наталья Гончарова, она очень интересный автор. Я пришла только ради «Золотого Петушка». Одна из немногих женщин-живописцев, вместе с Ларионовым прославили Дягилева, а он открыл Россию для Европы. Мне интересно, какое влияние Гончарова оказала на театр и искусство.
А Бакст любил все античное… Как он пользовался светом. И при этом все легко и понятно, когда я бываю в ваших церквях, я понимаю, откуда все возникло.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Для того, чтобы поставить себя на место зрителей тех пьес, порой достаточно взглянуть на работу сценографов и художников по костюмам, рассказал мне потом главный художник театра «Экспромт» Иван Миляев. Творения его учеников уже стали частью экспозиции.
И.МИЛЯЕВ: Действительно, иногда художники являются более глубокими личностями, чем режиссеры. Я назову только одну фамилию: Боровский… Или Шейндис…
Просто иногда бывает так, что художник продумывает глубже идею пространственно или просто по времени. Художник как режиссер работает над спектаклем. Иногда он проникает в суть глубже, чем режиссер.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А сейчас надо поспешить. Все это великолепие: Васнецов, Врубель, Шехтель – скоро вновь вернется в шкафы. А когда эти экспонаты достанут вновь, не скажет никто. Проект новых помещений уже есть. Но когда он воплотится в жизнь – неизвестно.
К.ЛАРИНА: Вот , Тимур как раз закончил той темой, с которой мы начали сегодняшний разговор с генеральным директором театрального музея им.Бахрушина Дмитрием Родионовым.
У нас времени мало остается, поэтому я спешу назвать все филиалы для информации: Дом-музей Островского, Дом-музей Ермоловой, Музей-квартира Мейерхольда, Музей-квартира актерской семьи Мироновых-Менагер, Музей-квартира Улановой, Театральная галерея на Малой Ордынке, Дом-музей Щепкина, Музей-квартира Плучека.
Это не предел, да? Здесь все-таки очень сложно, есть музеи-квартиры, это особый статус, мы с тобой знаем, какая это сложная ситуация по ситуации с Булгаковским домом, тоже мы про это говорили.
Есть что-то добавить к репортажу Тимура, Дмитрий? Пожалуйста.
Д.РОДИОНОВ: Репортаж мне очень понравился, замечательно. Вот собственно ради таких эмоций , мыслей и чувств, которые рождает наша экспозиция, мы ее и создавали. Когда люди сегодняшнего времени получают живую энергию из времени прошедшего. Это удивительное чувство. И кто-то там точно сказал, что каждый предмет уже сам по себе является выставкой, я бы сказал, что каждый предмет есть уже энциклопедия русского театра в этой экспозиции. Жаль, действительно, что мы к сожалению, имеем возможность это редко выставлять, на не такое длительное время, как нам бы хотелось. Действительно, плотно все развешено…
А.ТРЕФИЛОВА: А много поступлений за последнее время и откуда они?
Д.РОДИОНОВ: Поступления разные, из разных источников. Например на той же юбилейной экспозиции мы выставили приобретенную в конце прошлого года уникальнейшую тетрадь художника Бориса Анисфельда, которая чудом попала к нам. Два года мы вели непростые переговоры с владелицей этой тетради, которая получила ее от отца, отец получил в подарок от Бориса Израилевича непосредственно. Анисфельд вел эту тетрадку , когда работал в Петербурге еще, до своей эмиграцию в Америку. Это тетрадь, где он зарисовывал, эскизно прорабатывал оформление будущих спектаклей. В частности, там эскизы к двум спектаклям, которые он делал для балетной труппы Анны Павловой, которая , как вы знаете, долгое время гастролировала по всей Европе и имела славу не меньшую, чем балеты Дягилева. Вот эту тетрадь мы выставляем, мы ее купили благодаря Министерству Культуры, которое поддержало наше это намерение, выдало нам достаточно большие по нашим понятиям средства.
Очень много работ мы получаем в дар. Это самое важное для нас, что люди продолжают традицию, которая в музее сложилась с самого начала – получение в дар коллекции уникальных материалов, начиная от эскизов, мемориальных вещей, до писем и т.д.
К.ЛАРИНА: Но вообще, я вам скажу честно, Дмитрий, мне кажется, что давным-давно опять все упирается в деньги. Понятно, что назрел разговор о том, в каком состоянии музеи пришли к 21-му веку. Я имею в виду наши музеи, российские. Конечно же, при всем богатстве коллекций и невероятно интересной, богатой, важной истории каждого музея, в данном случае, Бахрушинского музея, мне кажется, что мы невероятно отстаем по техническим возможностям от стандартов международных. Уж слава богу, сейчас многие и наши слушатели, и мы, и вы наверняка побывали в европейских странах и знаете, что такое музей в городе, как его можно оснастить технически, как его можно сделать живым, не мертвым , а живым. Мне кажется, что в театральном музее сам бог велел сделать какую-нибудь зрелищную вещь, игровую. Которая бы вмещала в себя игровое пространство. Когда не будет вот таких вот отзывов, как ребенок, вот мы смеялись: о, театр, сначала писать, потом ставить… все такие нервные там. Как бы понимание театра оно утрачивается. У всех ощущение нафталина, позапрошлого века. Ну вот, да, наше наследие… И что, надо же как-то живыми быть, оставаться живыми.
Д.РОДИОНОВ: Вы правы, Ксения. Это серьезная проблема, но она проблема стратегическая, общегосударственная, потому что в таком положении находится большинство российских музеев. И отсутствие серьезной продуманной и стратегически выверенной государственной программы развития музеев в плане технического обеспечения, в плане строительства фондохранилищ – это большая беда сегодняшнего времени. Потому что наши российские музеи сегодня обладают вы даже не представляете, какими сокровищами. И то , что они хранятся и выживают благодаря энтузиазму людей, которые за это получают весьма скромные деньги – это чудо. Мы не избавлены ни от пожаров, ни от систем коммунального обеспечения и т.д.
К.ЛАРИНА: Меня в этом смысле поражает наше сообщество т.н. предпринимательское, олигархическое. Слава богу, они там еще вкладывают деньги в постановки театральные, вкладывают деньги в кино, мы знаем, что у каждого театра есть друг-спонсор, который так или иначе помогает… Иначе было бы невозможно вообще жить. А в музее, к сожалению, пока нет. Был у нас один человек, совершенно поразительный…
А.ТРЕФИЛОВА: Дом Икон?
К.ЛАРИНА: Да. Совершенно поразил меня. Такой энтузиаст абсолютный. Настоящий коллекционер с историей..
А.ТРЕФИЛОВА: Но не просто коллекционер, который сам у себя где-то дома в своей квартире.
К.ЛАРИНА: Частный музей.
Д.РОДИОНОВ: Такие люди есть, но их не так много, как нам бы хотелось, как требуются в сегодняшней нашей жизни , нашему обществу. И государство, мне кажется, мало проявляет интереса к таким людям, не поддерживая их и не создавая благоприятные условия их деятельности. Все всего боятся, что под этой эгидой всякие нечистоплотные люди будут заниматься своим делами, бизнесом…
К.ЛАРИНА: В общем, я думаю, что это тема для Культурного Шока – «Музеи в современном мире».
А.ТРЕФИЛОВА: Да.
К.ЛАРИНА: Давайте я назову победителей [называет победителей по sms].
Назови, пожалуйста, очень быстро правильные ответы, Ань?
А.ТРЕФИЛОВА: Не успел сорвать афиши ветер; Станиславский никогда не писал «Театр начинается с вешалки», это не его фраза; Антон Павлович Чехов говорил о том, что детей у него пока нет с ленью; крепостными были актеры и актрисы, перед фамилиями которых не стояла буква «г» с точкой; и Галину Уланову называли «великая немая». Спасибо.
К.ЛАРИНА: Спасибо большое.
Д.РОДИОНОВ: Спасибо.