Коллекция Государственного центра Современного искусства - Алина Федорович, Владислав Ефимов - Музейные палаты - 2009-02-07

К.ЛАРИНА: А также при участии Татьяны Пелипейко и Ксении Лариной. Татьяна, приветствую тебя!

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Привет, привет!

К.ЛАРИНА: У нас сегодня Государственный Центр современного искусства. В студии – Алина Федорович, главный хранитель. Добрый день, Алина, здравствуйте.

А.ФЁДОРОВИЧ: Здравствуйте.

И Владислав Ефимов, художник. Здравствуйте, Владислав.

В.ЕФИМОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Я сразу хочу телеграмму прочитать, чтобы вам было приятно. Пишет вам Степан из Москвы:

«Спасибо большое за вашу деятельность, за ваш обновлённый сайт, который очень радует. Впечатлён вашей коллекцией, с которой можно ознакомиться на нём.

Известно, что каждый год вы устраиваете выставку новых приобретений. А можно ли каким-то образом посмотреть на старые, если они уже были на выставке пяти-семилетней давности? Не могли бы вы проанонсировать текущую выставку, и сказать, как долго она будет идти?

Расскажите, пожалуйста, о творческих планах на 2009 год.

Каких выставок ждать?

Что нового вы готовите для любителей современного искусства в девятом году?

Спасибо большое. Степан, город Королёв».

А.ФЕДОРОВИЧ (смеётся): Главное – лаконично.

К.ЛАРИНА: Ну, собственно, главная тема программы и сформулирована.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, собственно, да. Вот нам уже можно тихо замолчать и отдать ребятам этот ценный вопрос, и пусть отвечают.

Ну, а можно я ещё по ходу дела поздравлю нашего гостя? Тут очень свеженькая, приятная новость – Владислав Ефимов стал номинантом премии «Новация», и выставка, посвящённая номинациям в разных категориях по этой премии, будет в марте. Я думаю, нам потом Алина подробнее где-нибудь по ходу дела расскажет, но вот, Владислав, поздравляем!

В.ЕФИМОВ: Спасибо, спасибо!

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, вот так, сономинант - Илья Кабаков, скромненько.

К.ЛАРИНА: Правда, да?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Правда. Такая престижная вещь.

В.ЕФИМОВ: Я очень доволен, это очень неожиданно для меня, и приятно, что моя выставка сейчас на радио, она называется «Для радио».

К.ЛАРИНА: Ой, какая прелесть!

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Она очаровательна. Как бы немножко о ней тогда рассказывали, когда она открылась.

К.ЛАРИНА: Давай мы зададим встречный вопрос нашим слушателям. Пожалуйста!

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Более того, мы, подискутировав, пришли к тому, что вопроса сегодня будет два. Хоть это некоторое отклонение от традиции, но, тем не менее.

Призы. Значит, вот это первый, и, надо сказать, вот это замечательное совершенно издание, которое называется «Другое искусство». Вот получить эту книгу сможет тот, кто правильно ответит на вопрос: кем и для чего было построено то самое здание на Зоологической, 13, где ныне располагается ГЦСИ, он же Государственный Центр Современного искусства?

Кем и для чего здание на Зоологической, 13?

Книга «Другое искусство» за это будет вручена тому, кто даст правильный ответ, и сделает это. И, более того, раньше и быстрее других.

А вот эта книжечка посвящена книжечке «Другая мифология», которая сейчас как раз работает в ГЦСИ. «Мифология», ну можно «Античная мифология», ну мифологии бывают разные.

Так вот, вопрос такой:

Назовите современных художников отечественных, можно даже и зарубежных, которые занимаются в своём творчестве работой с мифами. Создают эти новые мифы. То есть, работают с устойчивыми темами, персонажами, аж с моделями мироздания. Это Алина такой вопрос написала. Я его так цитирую. Вы не думайте, что я так умно всё это формулирую.

Итак, за ответ на этот вопрос, давайте, называйте, называйте разных авторов нам, книга «Другая мифология».

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, тут же определённого ответа нет, поэтому самый активный слушатель…

К.ЛАРИНА: Кто больше назовёт.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну да, активный, и по делу…

В.ЕФИМОВ: Кто больше назовёт имён…

К.ЛАРИНА: То есть, художники, которые занимаются мифотворчеством.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да. Безусловно, безусловно.

К.ЛАРИНА: Значит, напомним sms: +7 (985) 970-45-45. Присылайте ваши ответы на этот номер. Ну, а если у вас возникнут ещё вопросы к нашим гостям, тоже мы готовы их тут же, в прямом эфире, их озвучить и наши гости ответят.

Ну, давайте. С чего мы начнём? С текущего, наверное, да? С той выставки, которая сейчас проходит.

А.ФЕДОРОВИЧ: Выставка называется «Другая мифология».

К.ЛАРИНА: А! Мы сейчас все ответы на вопросы дадим.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, тормозимся в этом.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, тот вопрос, который задал Степан, мне как раз очень близок по поводу сайта. Я хотела сказать, что сайт действительно сейчас находится в стадии разработки и дополнения, и все работают коллекции, они там уже выложены, но не все изображения ещё обработаны. И мы надеемся, что в ближайшие месяц-два мы этот сайт, свою часть, по крайней мере, коллекции доведём до совершенства, и можно будет посмотреть. Об этом спрашивал, где можно увидеть поступления не последние, которые мы не показали на последних четырёх выставках. Как раз всё там можно будет увидеть. Можно будет увидеть наших дарителей, которым мы очень благодарны. У нас их очень много, и приятно, что среди них есть не только художники, но и галеристы, которые к нам относятся с уважением и с дружескими чувствами.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А давайте немножко разберёмся с историей, не затрагивая историю здания, поскольку на эту тему нам народ сам скажет.

А Госстандарт современного искусства вообще, когда он возник в своём этом качестве?

А.ФЕДОРОВИЧ: Возник в 92 году.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, мы почти ровесники, короче, с нашей радиостанцией я имею в виду.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да. Но коллекция стала формироваться с 96 года.

Первая закупка – это были три художника: Владислав Ефимов, Юрий Либерман и Франциско Инфанте. Вот с этих трёх художников началась коллекция.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Владислав, что это была за работа?

В.ЕФИМОВ: Это были чёрно-белые такие фотографии, на одной из которых, кстати, было радио. Опять, же про радио, у меня видно давняя какая-то связь с радио.

Ну, работы мои ранние, ну такие, как их описать? – Такое предметное коллекционирование.

К.ЛАРИНА: Ну, а почему радио-то?

В.ЕФИМОВ: Ну, потому что я его украл с завода ЗИЛ, где я работал. И как-то к нему привязался.

К.ЛАРИНА: Радио настоящее?

В.ЕФИМОВ: Ну такая радиоточка, конечно. Я люблю радиоточки.

К.ЛАРИНА: Так. А ты видела эту выставку, Таня?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Я видела эту выставку.

К.ЛАРИНА: Ну скажи несколько слов, а то художнику неудобно рассказывать про свои заслуги.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Про заслуги – да, собственно говоря, да, потому что вот номинация «Произведения визуального искусства» достаточно перечислить, да? У нас там: Никита Алексеев, Виктор Олимпиев, Илья и Эмилия Кабаковы, Николай Полисский, и вот, собственно, наш гость – Владислав Ефимов. Впрочем, позвали мы его, ещё абсолютно не зная этого списка о народном, буквально совсем только на днях.

Работа действительно она основана на радиоточках, реальных совершенно, которые были установлены на замечательных таких подставках. (Чуть не сказала мольбертах). Но нет, на самом деле там, вот часть этих работ, вот фотографических работ, их носитель – лайтбоксы такие, они были стилизованы под старые одновременно и телеприёмники и радиоприёмники, такие на ножках радиолы тоже бывали.

В.ЕФИМОВ: Их одинаковыми делали, да.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Безусловно. И были сами живые, настоящие вот эти самые приёмнички, которые стояли. Причём, мы их очень там старательно осматривали со всех сторон, и обнаружили там даты производства, иной раз очень-очень древние. Там какие-то чуть ли не сороковые годы были, пятидесятые – точно. И была не только визуальная, но и аудиосоставляющая. Аудиосоставляющая была совершенно потрясающая, потому что, да, это были старые песни, очень старые записи такие. И они шли из каждого приёмника самостоятельно, они шли с таким некоторым разрывом временным. То есть, одним ухом ты слышишь: уже прошёл куплет, другим ухом – он у тебя начинается, на серединке

где-то идёт. И эти моменты они создавали такой какой-то полифонический эффект в дополнение к визуальному. И потом, просто это было очень здорово сделано совершенно в галерее Равенскорт, которая, кстати говоря, недалеко от нас живёт - в Гагаринском переулке, в районе Арбата.

Но я думаю, что автор что-нибудь добавит и по концепции. Я попыталась так описать её…

В.ЕФИМОВ: Но это хор. Там много точек, они поют хором. Они, конечно, поют такие ностальгические песни старые, которые сами пели когда-то. Но так как они всё-таки старые радиоточки, то вот они там чуть-чуть сбиваются, и каждый хорист… Они ещё поворачиваются при этом. То есть, каждый такой как бы исполнитель они чуть-чуть поворачиваются, забывает свою партию, путает слова. Они поскрипывают, попискивают, и как-то так, в общем, это смешно.

Но вообще, тут я думал эта выставка она о свободе, скажем так, о свободе радио. Потому что там вот на фотографических работах там такие радиоточки, пытающиеся отлететь от стены, и стать настоящим радио.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Радио «Свобода».

В.ЕФИМОВ: Ну да. Да, есть радио «Свобода», а есть «Свобода радио»! Вот они как бы хотят стать настоящим эфирным радио, ну потому что это всё-таки такой эрзац, заменитель. Вот я думал об этом, прежде всего. Но провод их не пускает. И как бы вот в этом есть трагедия.

К.ЛАРИНА: Поэтому хор получается?

В.ЕФИМОВ: А где трагедия, там и хор соответственно.

К.ЛАРИНА: Вот вам и концепция.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но на самом деле в силу попадания данного проекта в выставку «Инновация», это мы ещё раз сможем увидеть в ГЦСИ. Я, правда, не знаю, насколько определились там ещё они или не определились ещё с дизайном этой будущей выставки. Кто делает?

(Гости отвечают хором).

В.ЕФИМОВ: Дизайн делает Юрий Авакумов. А куратор…

А.ФЕДОРОВИЧ: И место позволит показать весь проект. И мы имеем на него большие виды, потому что мы уже обсудили у себя на экспертном совете, что хотели бы купить эту инсталляцию в коллекцию, и в любом случае она у нас будет в марте на Выставке номинантов, а дальше – посмотрим.

К.ЛАРИНА: А где вы всё храните? У вас что, такие большие площади?

Т.ПЕЛИПЕЙКО (оживлённо): Вот! Вот это, на самом деле, история отдельная.

В.ЕФИМОВ: Вот это как раз особенная моя радость, потому что обычно, когда я делаю большие работы, мне потом их некуда деть, потому что это большая инсталляция, там же масса разных (неразборчиво), фанеры, занимают большую площадь. Мастерской у меня нет, поэтому я с удовольствием даже отдам, наверное, ГЦСИ.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А не жалко будет отдавать старенькие радиоточки-то, любимые свои?

В.ЕФИМОВ: Нет, у меня много осталось, у меня их штук 40.

К.ЛАРИНА: Они настоящие все?

В.ЕФИМОВ: Да, настоящие.

А.ФЕДОРОВИЧ: Владик сейчас ездит в Питер, к друзьям, и на Удельной покупает эти радиоточки. Это единственное место, где можно ещё…

В.ЕФИМОВ: И друзья мне покупали.

А.ФЕДОРОВИЧ: И друзья покупают, и каждый раз, привозя новую партию, просто восхищаешься – там такие экземпляры попадаются.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Я думаю, сейчас нас слушают наши слушатели, они ещё автору в подарок что-нибудь на выставку принесут этих самых точек. (Смеётся).

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, есть двойные экземпляры.

В.ЕФИМОВ: Но они чуть-чуть разные.

А.ФЕДОРОВИЧ: Уже жалко!

В.ЕФИМОВ: Конечно, жалко. У меня три ящика радиоточек.

К.ЛАРИНА: Ну что, по коллекции Центра Современного Искусства пройдёмся уже во второй части нашей программы, а сейчас у нас НОВОСТИ. Потом вернёмся в передачу.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Ну что, продолжаем нашу программу.

Напомню, что сегодня в гостях у нас – Государственный Центр Современного Искусства. Алина Федорович, главный хранитель и художник Владислав Ефимов.

Хочу сказать нашим гостям, что всё-таки большинство наших слушателей не такие продвинутые, как Степан, который так нас порадовал своим знанием современного искусства. А остальные всё-таки, я так смею думать, что не многие так хорошо знают и фонды, и коллекции Центра современного искусства. Давайте немножечко об этом поговорим.

Там же у вас чёрт-те что происходит: там же у вас и концерты, и кино, и вот радио даже есть – всё, что вообще душа пожелает!

Вот каким образом, всё-таки этот пакет репертуарный формируется? Есть ли в этом какая-то закономерность, специально выстроенная драматургия? Какой-то образ музея современного искусства на сегодняшний день? Как вы себе его видите? О! Концепция концепции существует ли?

А.ФЕДОРОВИЧ: Наверное, это виднее художественному руководителю – Леониду Бажанову, но Центр тем и отличается от музея, что собирание коллекции и показ её зрителю – это не единственное направление деятельности: есть ещё образовательная, есть (неразборчиво).

В.ЕФИМОВ: Есть музыкальная.

А.ФЕДОРОВИЧ: Музыкальные, и кино-видео показы у нас начались. Вот.

Я думаю, что просто есть отделы, есть сотрудники, которые каждый своё направление ведёт, и старается что-то в этом отношении сделать.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Прошу прощения. Для вас это не такие достаточно как бы случайные вещи, потому что в любых традиционных музеях бывают и лекции какие-то. Я имею в виду не вот стандартные, экскурсионные. Бывают там приглашённые гости, бывают изредка какие-то кинопоказы. То есть, в общем, сейчас везде это расширяется. Но у вас, в общем, это в виде такого чёткого расписания. Каждый раз там книжечка на каждый квартал выходит, и уже заранее всё прописано.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, это стоит усилий. И в последнее время уже расписание известно не за день до события, а за время…

К.ЛАРИНА: Что хранится вот в ваших-то кабинетах, главный хранитель? Что вы там храните?

А.ФЕДОРОВИЧ: Кабинет у меня находится пока что там же, где и работы – в запаснике. Это и удобно, и в то же время мы не имеем так много помещения.

В.ЕФИМОВ: Чуть-чуть у них там влажно.

А.ФЕДОРОВИЧ: Чуть влажно – это специально.

В.ЕФИМОВ: Я знаю.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну нет, это работам хорошо, а человеку?

В.ЕФИМОВ: Конечно, а человеку тоже хорошо.

А.ФЕДОРОВИЧ: А человеку тоже: лучше выглядишь.

К.ЛАРИНА: А сколько собрано? Много всего собрано-то?

А.ФЕДОРОВИЧ: 3 тысячи единиц хранения собрано, это с 26 года.

К.ЛАРИНА: Ух ты!

А.ФЕДОРОВИЧ: Но дело в том, что пока до 2000 года не было ни своего здания, ни соответственно запасников, всё время переезжали, и это, конечно, не способствовало формированию коллекции. Даже было жаль собирать работы, чтобы их потом не перевозить с места на место. Тяжело было учитывать и хранить. А когда ГЦСИ получил здание на Зоологической,13, и у нас появились два небольших запасника. И главное, что выставочная деятельность активизировалась, потому что появился свой зал. В 2004 году отремонтировали здание завода электроосветительного оборудования, и появился прекрасный зал. А выставочная деятельность она очень не способствует формированию коллекции, потому что…

Т.ПЕЛИПЕЙКО (перебивает): Вообще, не пора ли нам принести результаты нашей викторины, чтобы мы могли свободно уже говорить об истории здания-то.

А.ФЕДОРОВИЧ: А я могу сказать…

В.ЕФИМОВ (перебивает): Тем более что как бы ранняя выставочная деятельность я тоже её очень любил, потому что мы делали выставки из коллекции как раз в провинции – в городе Петрозаводске, в Муроме, это было прекрасно! Я с удовольствием туда ездил всегда и смотрел на реакцию публики. Конечно, она не избалованная там, очень хорошая.

К.ЛАРИНА: А понимают вообще вот это искусство концептуальное?

В.ЕФИМОВ: Понимают.

К.ЛАРИНА: Существует такое мнение, что в принципе вообще его понять невозможно. Либо его принимаешь, либо - нет.

В.ЕФИМОВ: К сожалению, такая штука, что у каждой работы, ну условно говоря, стоит автор, тычет в неё пальцем и чего-то бормочет.

К.ЛАРИНА: Рассказывает, что он имел в виду, да?

В.ЕФИМОВ: Ну вот, бормочет, рассказывает, что он имел в виду. Конечно, всегда, вот именно поэтому полезно, когда художники ездят на выставки в провинции куда-то, и общаются.

А.ФЕДОРОВИЧ: А мне очень нравится, что в провинции люди не предвзято относятся…

В.ЕФИМОВ (перебивает): Это несложный язык, но всё-таки, какой-то специализированный. А потом всё-таки визуальная часть, она же развлекает чуть-чуть людей, просто они видят необычное.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, они очень пытливые там. Они не стесняются подойти и спросить: а что вы хотели сказать?

В.ЕФИМОВ: Не только в провинции. Вот мы ездили в город Вильнюс с выставкой с огромной, как раз она была на основе коллекции сделана, но были какие-то ещё отдельные работы, и там потрясающая реакция публики. Видно они как-то всё-таки, несмотря на политику наших государств, такую, относительно вражескую, там они… Вот это и есть настоящая политика, я хочу сказать. Вот государственная функция отчасти вот именно в этом, когда приходят 10 тысяч человек на выставку в Вильнюсе, местные жители, и всё – приходит такая дружба и любовь на уровне искусства. Это прекрасно! Я сам это своими глазами видел.

К.ЛАРИНА: Нет, но культурные-то как раз связи никто не отменял, и культурные границы никто никогда не выстраивал, слава Богу! Так, всё самотёком происходит. Люди же не виноваты.

В.ЕФИМОВ: Нет, я считаю, что это настоящая политика. Она должна быть вот на этой основе.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: А скандалы у вас бывают?

К.ЛАРИНА: Были скандалы, вы знаете? Никто не приходил из чиновников, не говорил: «Что это за безобразие! Снять немедленно!», как это было в Третьяковке в прошлом году?

А.ФЕДОРОВИЧ: Нет.

К.ЛАРИНА: Нет? То есть, вы осторожничаете? У вас цензура существует?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Что-то я не замечала, чтобы они сильно осторожничали.

В.ЕФИМОВ: Нет, мы не осторожничаем.

А.ФЕДОРОВИЧ: Я никогда особо не замечала: мы показываем всё, что показывают и в других музеях.

К.ЛАРИНА: Но есть какие-то вещи, вот на ваш взгляд, которые вот подтабуированные, или в искусстве всё можно, или есть вещи, которые недопустимы?

А.ФЕДОРОВИЧ: … По другой мифологии я бы сказала, что там много поводов для скандала, но пока что я ещё почитаю книжку отзывов…

К.ЛАРИНА: Ну, например?

А.ФЕДОРОВИЧ: Ну, там есть работы…

К.ЛАРИНА: У нас много уже ответов, так что, можете уже освободиться от этих обязательств. Да, можно называть всё своими именами. Ну, например, что такое там? Какие-то провокационные работы да, есть?

А.ФЕДОРОВИЧ: Ну да, там есть…

В.ЕФИМОВ: Ну, они достаточно жёсткие просто, я бы не назвал, что это провокация.

А.ФЕДОРОВИЧ: Просто осмысление реальности авторами оно по-разному может происходить: там есть очень лирические работы Леонида Тишкова. То есть, они направлены на какое-то внутреннее переживание – детства воспоминания. А есть работы честные у нас там, Джонотана Миезы. Это совершенно другие – очень жёсткие, и называются «затраханные» эти работы. Она действительно очень отражает состояние современного человека.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Чтобы было понятно тем, кто этого ещё не видел, это вот такой, ну скажем, примерно, почти манекен, человеческая фигура достаточно не то, что натуралистичная, но она достаточно так это чётко передаёт облик человека. И в этого человека там со всех сторон засажены какие-то разные предметы нехорошие, которые его в принципе калечат, торчат в нём, насквозь протыкают там: в голове топор, ещё что-то. Ну вот, и он, тем не менее, такой же весь полу-увечный, ползёт, тем не менее, идёт, как-то вот так вот ковыляет. Да, конечно, это такая визуальная метафора. Но я думаю, что, в общем, даже вот это вполне способен воспринять. Не обязательно, что это понравится, но доходчивая работа весьма.

К.ЛАРИНА: Ну, это вечный спор: считать ли актуальное искусство в принципе искусством. Потому что всё-таки мы с вами, я думаю, все здесь присутствующие, застали годы советской власти, когда в принципе вообще это не считалось не то что искусством, а вообще считалось чем-то, уголовно наказуемым деянием практически, да?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: В этом плане очень хорош был, показательным был такой опрос Третьяковки, когда незадолго до того, как готовилась выставка «Россия», которая должна была ездить, они устроили такой небольшой соцопрос: останавливали своих посетителей и просто спрашивали: «А вот на ваш взгляд, какие работы бы могли символизировать Россию, показывать её меру?». Потом подводили статистику. То есть, люди там открыто отвечали, не было списка, что из этих там выбери что-то. Народ называл сам, чего в голову приходило. Результат меня до рыдания рассмешил, потому что это было: «Три богатыря» - вот топ списка, верхняя часть: «Три богатыря», «Три медведя» Шишкина, хотя там не три, но почему-то все их называют «Три медведя» вот эти самые «Мишки в сосновом бору».

К.ЛАРИНА (озорно): Четыре?!

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Четыре, да, но всё равно говорили «Три медведя». И «Троица». На самом деле, да, совершенно вот, такая…

В.ЕФИМОВ: Это прекрасно.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но помимо того, что мы именно с древнерусскою живописью, печатки, фигуратив такой, почти фотографический, копия литературной подкладкой. Вот это то, что всегда было в школьных учебниках в виде корявых репродукций, и то, к чему люди привыкли. Поэтому вот в этом плане, тут момент, конечно, есть и содержательный в вашей работе, а потом меня всегда очень интересует, куда вы это запихиваете, потому что я могу представить, как хранить живопись и графику. Уже скульптура традиционна, хранить несколько сложнее, но, как минимум, это камень или металл он стоит.

К.ЛАРИНА: А скульптура у вас есть?

А.ФЕДОРОВИЧ: Есть, не так много. Она, как правило, умещается на полочке стеллажа.

Но вот с инсталляциями я хотела сказать…

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Проблема с инсталляциями – проблема с материалами нынешними, опять же, наверное?

В.ЕФИМОВ: С ремонтом.

А.ФЕДОРОВИЧ: Это замечательно, что иногда ты, приобретая инсталляцию в коллекцию, по сути дела, приобретаешь право её построить. Только идею ты покупаешь – некоторые инсталляции не имеют никакой материальной составляющей. В крайнем случае, это видеодиск. Так мы приобрели, подарил нам Олег Кулик свою инсталляцию «Собачья гостиница». Состоит из 10 дисков, всё остальное строится каждый раз заново.

С одной стороны, это удобно, потому что нет места для хранения, а с другой стороны, это…

К.ЛАРИНА: А что входит вот в эту инсталляцию?

А.ФЕДОРОВИЧ: А нужно строить фактически гостиницу. Это нужно строить коридор.

К.ЛАРИНА: «Сделай сам» - это называется?

А.ФЕДОРОВИЧ: Делаются клетки, 9 клеток на каждой стороне, в два ряда строятся. И последний раз мы её показывали, когда переехали в новое здание в 2004 году, отремонтированное здание. А после этого мы долго-долго хранили части этой гостиницы, знали, что когда-нибудь понадобятся. Но потом уже было невыносимо, потому что они мешали уже всем, и решили, что, в конце концов, это не произведение уникальное, это всё построено было в своё время, и освободились от этого – выбросили. Это случилось на персональной выставке Олега Кулика, они требовали: выдать срочно, ребята! И мы говорим: « А нет, уже нет!». То есть, диски мы дали, а гостиницу им пришлось строить заново. Вот такие вещи происходят.

В.ЕФИМОВ: Да, но, если инсталляция хранится, вот, допустим, как наша «Занимательная физика». У них в коллекции есть наша работа совместно с Сергеем Денисовым, таким замечательным художником из Ленинграда, называется «Занимательная физика». Там школьный класс. То есть, там 4 парты огромные, с какими-то там внутри проводами, магнитофонами, наушниками, такие стенды. Всё это разборное, всё это ломается постоянно. И вот мы даже ездили, я обманом вытащил Сергея Денисова, сказал ему, что ехать всего ночь из Питера. Мы поехали в город Ижевск специально, чтобы там её выставить. И задача была, чтобы не только выставить, а ещё и отремонтировать эту инсталляцию на месте, потому что она полностью развалилась, все болтики высыпались, ну как-то ужас такой! Надо сказать, это большая проблема, потому что мы раньше работали с таким художником Чернышевым замечательным в паре, и у нас половина работ исчезла: всё развалилось, сломалось, и больше ничего нет, остались только воспоминания.

К.ЛАРИНА: Ну, знаете, что, вы такую себе выбрали стезю. Что теперь делать?

В.ЕФИМОВ: А теперь очень довольны, что у нас есть диски в коллекции, что она ремонтируется…

А.ФЕДОРОВИЧ: Я хотела сказать, что в музее сейчас часто, так сказать, используют художников, потому что практически все художники в контакте с …

К.ЛАРИНА: А если снять это всё? Сохранить именно, как вот видеоархив? Этого недостаточно?

А.ФЕДОРОВИЧ: Понимаете, и описать, и чертежи приложить, но просто никто не отменял музейные правила. Инструкция

85-го года предписывает заинвентаризировать каждый винтик. Если мы бы это всё делали, а потом бы этот винтик меняли каждый день, вот нуждается в пересмотре, конечно. Эти правила, они доходят до абсурда в сегодняшней ситуации.

В.ЕФИМОВ: Я хочу добавить, что в принципе, на мой-то взгляд тоже, что искусство должно разваливаться как-то так, но и освобождать место новому.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Конечно.

В.ЕФИМОВ: Но музейные правила действительно…

К.ЛАРИНА: Актуальное искусство, современное искусство оно потому так и называется, что это искусство сегодняшнего дня, сиюминутное.

В.ЕФИМОВ: Ничего страшного не вижу том, что гибнут произведения.

К.ЛАРИНА: Конечно, вот мы с вами поговорили по радио, улетело всё это в прямой эфир и исчезло. Ну, похраним мы там какое-то время этот аудиофайл, да?

В.ЕФИМОВ: Я вообще считал по-другому, я считал, что всё записывается на такие грампластинки в этом эфире.

К.ЛАРИНА: Как в космосе?

В.ЕФИМОВ: Монизм во Вселенной. Да, да, да, да, да!

К.ЛАРИНА: С этой точки зрения, да, конечно! (Смеётся).

В.ЕФИМОВ: Теоретически в космосе. Мне нравится, когда ещё там летают такие граммофонные пластинки, на которые просто там и записано, в общем, я в это верю.

К.ЛАРИНА: А сколько у вас было вообще выставок ваших, вот авторских?

В.ЕФИМОВ: Где?

К.ЛАРИНА: Вообще, в жизни вашей творческой?

В.ЕФИМОВ: Много, у меня очень большая биография.

К.ЛАРИНА: Сколько?

В.ЕФИМОВ: Не считал.

К.ЛАРИНА: Много? Вот что от них осталось?

В.ЕФИМОВ: Да мало чего осталось. Сначала я работал один, в этом, не государственном ещё, а был такой обычный центр современного искусства, я там делал кучу каких-то персональных выставок, тогда ещё было можно это, и можно было, как-то меня там все любили.

Потом работали с Чернышевым. Потом я снова стал работать один, так я очень много сделал действительно.

К.ЛАРИНА: Что-нибудь осталось вообще?

В.ЕФИМОВ: Ну, у меня большой архив, не разобранный совсем, надо сказать. Вот я попытался этим заниматься, занялся, занялся, занялся, потом мне уже надоело. Хочется делать новые работы, а не заниматься архивом.

Но тут, правда, возник спрос на мои старые произведения, такие визуальные.

А.ФЕДОРОВИЧ: У нас в коллекции есть произведения.

В.ЕФИМОВ: Меня теперь заставляют там какие-то любимые галеристы иногда делать старые работы, повторять. Вот я,

как-то, когда возникает такая необходимость, но мне самому не хочется.

К.ЛАРИНА: Послушайте, Алина, а что говорит опыт западных центров современного искусства? Вот они как эту проблему решают, хранения?

А.ФЕДОРОВИЧ: Они каждый раз осмысляют. Они, во-первых, в контакте с художником – что он имел в виду, когда создавал произведение. Потому что изначально оно может быть нацелено на разрушение. Может быть, это идея автора. Вот Бойс говорил, что «в этих лодочных объектах происходят процессы ферментизации, разрушения, и его это и привлекало. Для него это служило какой-то моделью мира.

В.ЕФИМОВ: Я только что был на выставке Бойс гигантской, на Гамбурге Баху, в Берлине, надо сказать, что всё не совсем так. Там возле каждого вот этого обрывка войлока стоит дядечка, не позволяет к ней подойти. Там всё-всё стоят эти обогреватели и увлажнители, и полное там всё, что называется музейное.

К.ЛАРИНА: А когда экспонаты какие-нибудь живые? В смысле, либо это люди, либо это животные? Такое же тоже бывает? Мы же знаем.

А.ФЕДОРОВИЧ: Бывает. Вот у нас была инсталляция польского художника, я забыла фамилию, на «Москва -Варшава», у него был просто курятник практически построен, и птичек брали, потом отдавали.

Бывает всякое. У нас сейчас замечательные инсталляции есть в коллекции – «Сольвейг» Леонида Тишкова. У нас есть предметы, которые к ней относятся. Это: стол, стекло, которое можно сказать. Мы покупаем соль, и Лёня приходит, и каждый раз строит чудесные фиорды из соли.

В.ЕФИМОВ: Но хранится спичечный коробок и маленькая фигурка.

А.ФЕДОРОВИЧ: Но хранится один спичечный коробок с маленьким лыжником, и домик Лёни. Всё остальное….

К.ЛАРИНА (смеётся): Он такой минималист.

А.ФЕДОРОВИЧ: И каждый раз без Лёни эта коллекция фактически не может существовать, потому что чужая рука, сделавшая эти холмы…

К.ЛАРИНА: То есть, у вас делают такую декорацию, а потом пускают лыжника туда. Ой, какая прелесть!

А.ФЕДОРОВИЧ: А потом пускают лыжника, он прочерчивает двумя зубочистками лыжный след.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но зато на последней выставке он как раз стоял и берёг свою инсталляцию. Там тоже соль такая. Ну, естественно, народ, как это положено, и потом часто есть интерактивные вещи, поэтому народ всё-таки на таких выставках чуть более свободно себя ведёт в этом плане. Значит, все старательно тыкали пальцем, проверяя это твёрдое ли нечто, или это действительно соль мягкая просто насыпана. Лёня там бедный стоял, выравнивал.

А.ФЕДОРОВИЧ: Учитывая это, соль он приносит. Всегда один пакетик соли он оставляет неиспользованным и говорит: «Вот это будете подсыпать на следы пальцев».

К.ЛАРИНА: Послушайте! Я всё-таки возвращаюсь вот к теме, ребята, вот что такое вообще вот суть этого явления под названием «Современное искусство»? Ведь, как я понимаю, предметом исследования художника может быть всё, что угодно. Вот мы сейчас говорим: «соль», да? Но ведь мы знаем, что в мире есть прецеденты, когда в качестве исходного материала использовались экскременты.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да.

К.ЛАРИНА: В том числе и человеческие. Это тоже считается искусством? Вот объясните нам, непосвящённым.

А.ФЕДОРОВИЧ: Да. Искусством, да.

К.ЛАРИНА: То есть, художник имеет право на всё?

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, он имеет право на выражение своей мысли в любой форме.

К.ЛАРИНА: Любыми способами? А, если другая история, тоже скандальная, когда в качестве модели использовались трупы из анатомического театра? Это тоже современное искусство? Это тоже возможно?

В.ЕФИМОВ: А! Вот этот немецкий анатом, который похож на Бойса? Но мне кажется, он не художник, он какой-то такой…

К.ЛАРИНА: Да, да. А как вы это определяете? Вот интересно.

В.ЕФИМОВ: Ну, мне так кажется, ведь у меня же есть собственный вкус. Другое дело, что музейщики считают

по-другому.

Эти трупы они были завещаны для …

К.ЛАРИНА: Это понятно! Это тоже имеет право на существование, как факт искусства.

А.ФЕДОРОВИЧ: Нет, это основной вопрос: что есть искусство современное, это…

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот на классическую реплику гражданина: «И я так могу», «И я тоже сейчас из дома принесу нечто», на это мой куратор мне всякий раз отвечает: «Э! Нет! Это уже сделал Дюшан, или кто-то ещё. Извини, парень…».

В.ЕФИМОВ: Не в этом дело, за это надо заплатить своей судьбой.

А.ФЕДОРОВИЧ: За это нужно ответить.

В.ЕФИМОВ: Как сказал Ницше, что «Для героя имеет значение только его судьба». Для художника – тоже, потому что художник – это герой, который, ну, как бы, он так живёт. Он не одновременно, не единовременно делает что-то, а он живёт и платит за это своей жизнью. Это очень важно.

А.ФЕДОРОВИЧ: Он творит, находясь в клетке в виде собаки.

К.ЛАРИНА: Это Алина говорит про Олега Кулика, Олег - «Человек-собака», - его известная акция, которая столько шуму наделала.

А.ФЕДОРОВИЧ: Он действительно жил.

В.ЕФИМОВ: И все художники такие – плохие, хорошие, если

они художники, то это их жизнь, это как бы наполняет их полностью.

К.ЛАРИНА: А что такое тогда художественная критика в современном искусстве?

В.ЕФИМОВ (вздыхает): Не знаю.

А.ФЕДОРОВИЧ (смеётся).

В.ЕФИМОВ: Когда хвалят, наверное.

К.ЛАРИНА: И авторы, и кураторы вежливо замолчали – они же тоже додумывают, они же тоже как бы вот придумывают концепцию.

А.ФЕДОРОВИЧ: Для них искусство, каждое высказывание – это повод для собственных измышлений…

В.ЕФИМОВ: Ну вот, если здесь тайна, по-хорошему, то можно додумывать, даже нужно додумывать до интерпретации…

А.ФЕДОРОВИЧ (перебивает): Да, и возбуждает очень много вариантов, там толкований. Оно многослойно, и тем оно и интересно…

В.ЕФИМОВ (перебивает): Да, вот поэтому, как я тут недавно кому-то рассказывал, мы смеялись, что для меня современное искусство – это то, что плохо рассказано и плохо показано.

(Общий смех).

То есть, то, что находится между рассказом и показом, где можно домысливать одно и домысливать другое, и как-то интерпретировать, иметь свободу и иметь от этого радость.

К.ЛАРИНА: Скажите, Владислав, у вас какие-то авторитеты существуют вот в этом пространстве для вас лично?

В.ЕФИМОВ: Ну, из современно живущих?

К.ЛАРИНА: Ради Бога! – Из современных, или из тех, кто из прошлого времени, но занимался тоже актуальным искусством?

В.ЕФИМОВ: Вы знаете, я всё-таки не читатель, а так, писатель, поэтому… Вот мы сейчас говорили о Тишкове, я его очень люблю за его романтику, за его такую сказочность. Вот мне очень близка, допустим, его последняя работа, где отцы, мать, где там разные одежды.

К.ЛАРИНА: Ну, он – человек очень с такой чистой, детской душой. Он-то точно имеет право на всё. Он плохо человеку не сделает, он сделает человеку только хорошо.

В.ЕФИМОВ: Я меньше люблю деблоидов, допустим, для меня это такая жёсткая схема, а вот его эти последние работы мне очень нравятся. Бойса я люблю. Я люблю то, где чувствуется, вот опять же то, о чём я говорил – такая сила внутренняя. Вот у Бойса в этих обломках, хоть его рядом и нет, и он пальцем уже не показывает на свой войлоки, но это чувствуется, это очень, как бы…

К.ЛАРИНА: А ваш первый объект художественный? Что вы сделали в своей жизни? Вы помните, с чего началась ваша жизнь художника современного?

В.ЕФИМОВ: Я подражал одному художнику какое-то время, короткое, слава Богу. А потом начал работать сам. Что-то произошло – может быть, перестроился. И потом, знакомства, опять же, знакомство с Бажановым. Это на меня сильно повлияло.

К.ЛАРИНА: Алина, а у вас есть любимые экспонаты в вашей коллекции? Вот ваши личные пристрастия?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Кому самое хорошее местечко отдаётся?

А.ФЕДОРОВИЧ: Когда проходит через руки, то в этот момент оно самое любимое, вот ей-богу! Но, если я начну кого-то называть, то это продлится, пока я не перечислю все ….

В.ЕФИМОВ: У вас большая коллекция. (Все смеются).

К.ЛАРИНА: Ну, давайте хотя бы тогда назовём уже тех, кто принимает участие в выставке мифологии. Давайте, мы уже можем это сделать.

А.ФЕДОРОВИЧ: Пойдём по каталогу, среди наших отечественных художников это: Елена Елагина, Игорь Макаревич, это Андрей Монастырский.

В.ЕФИМОВ: Вот тоже прекрасный!

А.ФЕДОРОВИЧ: Да, мы сейчас, чтобы никого не забыть. Сейчас посмотрим: Олег Кулик, Леонид Тишков, группа «AES+F», Георгий Острецов, Павел Пепперштейн, Юрий Лейдерман, Вадим Захаров.

А среди зарубежных: Марина Абрамович там видео из Балканского цикла.

В.ЕФИМОВ: Эротического цикла.

А.ФЕДОРОВИЧ: Джонатан Ниеза, Тони Мателли...

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Там потрясающий, конечно, текст насчёт эротики в Балканском фольклоре.

А.ФЕДОРОВИЧ: Она показывала весь цикл, когда приезжала недавно. А у нас из этого цикла, к сожалению, только одно видео. Оно нуждается в аннотации, потому что не совсем понятно, о чём. И Братья Чекманы. А! Тони Орслер ещё, чудесный его «Сгусток».

К.ЛАРИНА: Таня, ты смотрела? Ну скажи несколько слов, что на тебя произвело особое впечатление из вышеперечисленных авторов?

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Нет, ну вот я улыбнулась на Орслера, потому что действительно очень забавно. Выставка была на Винзаводе где-то вот в осеннем сезоне. Это очень забавные вещи, потому что у него такие вот как бы объекты – ну, например,

просто-таки надутые вот шарики, но бесформенные, и на них проецируется видео, но видео создаёт рожицы этому самому объекту. Получается существо какое-то, которое там чего-то говорит, подмигивает, кривляется всячески. И они совершенно, конечно, замечательные.

В.ЕФИМОВ: Он замечательный художник! Он давно работает с таким видео, и проецирует видео на разные вот такие штучки, поверхности: на куколки. Вот у него раньше были замечательные куколки, которые пищали, плакали. Там, допустим, куколка, которая придавленная стулом, ножкой стула, маленькая, на которой спроецировано изображение, она там что-то такое бормочет. Давно, в 95 году он делал такие работы.

К.ЛАРИНА: Так, ну теперь про здание мы должны уже в конце сказать-то.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да.

К.ЛАРИНА: Дать правильный ответ и сказать несколько слов про это здание. Пожалуйста.

Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, собственно говоря, те, кто бывал в ГЦСИ на Зоологической, знают, что по сути дела там зданий два. Вот, Алина, можно говорить уже, потому что всё равно ответов мы получили предостаточно.

А.ФЕДОРОВИЧ: Одно здание – это дом Поленова. Оно было построено в 1916 году, скорее всего, по проекту самого Поленова архитектором Осипом Осиповичем Шишковским.

Поленов как-то очень увлёкся просветительской деятельностью и по его инициативе в этом доме организовали секцию. Длинно называется, я её хочу прочесть: «Секция содействия в устройстве деревенских, фабричных и школьных театров при Обществе народных университетов». Но сокращённо его называли «Театральный дом». Там Поленов устраивал репетиции, мастерские помещения, библиотека была. Там давались представления. Средства на это Савва Мамонтов выделял, насколько я знаю. И привлекал он своих учеников и друзей. И Репин, и Аполлинарий Васнецов участвовали в постановках. Он вечно трудился над декорациями.

А в 21-м году занационализировали, и он стал называться «Домом театрального просвещения имени академика Поленова», но продолжал работать.

К.ЛАРИНА: Ну, у нас как раз на этот вопрос ответили очень многие.

А.ФЕДОРОВИЧ: Но потом случился пожар, и внутреннее убранство, там декорации, интерьеры погибли. И в тридцатых годах к этому дому пристроили производственные корпуса, и организовали там завод театрально-осветительного оборудования, который и работал до тех пор, пока ГЦСИ в 99-м году не…

К.ЛАРИНА: Не совершили набег художники.

В.ЕФИМОВ: Делали очень хорошие театральные лампы, там всякие светильники, прожектора. Кое-чего даже осталось.

К.ЛАРИНА: Ну что же, мы приглашаем всех наших слушателей в Государственный центр современного искусства на Зоологисческой. Вы поняли, что там всегда происходит нечто практически круглые сутки. Сайт работает, и там можно познакомиться с текущими выставками, понять, что там происходит. Там, кстати, афиши и концертов, и программ кинематографических. Там всё это есть. Так что, приходите. Спасибо большое нашим сегодняшним гостям – Алине Федорович и Владиславу Ефимову. И до встречи! Удачи вам!

В.ЕФИМОВ: До встречи! Спасибо!

А.ФЕДОРОВИЧ: До свидания!