Сюртук, перо, письмо, баночка варенья - личные вещи писателя Николая Гоголя и истории, с ними связанные - Наталья Каргаполова - Музейные палаты - 2008-09-20
К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Музейные палаты». Я так понимаю, у нас сегодня Исторический музей в гостях.
Ксения Басилашвили, приветствую тебя!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Совершенно верно. И в гостях у нас Наталья Каргаполова, ведущий научный сотрудник Исторического музея.
Сегодня мы беседуем о прототипе Плюшкина, о Николае Васильевиче Гоголе.
Н.КАРГАПОЛОВА: И не только…
К.ЛАРИНА: Здравствуйте.
Н.КАРГАПОЛОВА: Добрый день, коллеги и уважаемые радиослушатели. Не только Плюшкина, но и по сути всех Гоголевских героев.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но почему Плюшкина? Потому что вот вещи, мы будем говорить о вещах, которые сохранились, которые, видимо, берег Николай Васильевич, как и Плюшкин.
Н.КАРГАПОЛОВА: Не совсем так, но вот мы, в результате, наверное, разговора это выясним более или менее. Но прежде мне бы хотелось проинформировать наших радиослушателей, что следующий год ЮНЕСКО объявило годом Гоголя, и в нашем музее будет юбилейная выставка, посвященная Гоголю. Называется «Россия Гоголя». А сейчас человек, идущий в Исторический музей, может подняться на второй этаж, в 36-й зал, и рядом со знаменитой «Говорильней» Хомякова увидеть комплекс мемориальных, личных вещей Гоголя. Это большая драгоценность, и это чудо, что в наше время такие вещи сохранились. Особенно сложно хранить изделия из ткани – они требуют специального хранения, я бы сказала особой любви. И вот посетитель, придя в музей, увидев сюртук Гоголя, такой светлый.
К.БАСИЛАШВИЛИ: С большим пятном.
К.ЛАРИНА: Ксения про это пятно рассказывала.
Н.КАРГАПОЛОВА: С большим пятном, поставленным во сне Николаем Васильевичем Гоголем. Он почувствует в какой-то мере, что это за человек: вечно зябнущий, немножко сутулый, но в то же время щеголь.
Дело в том, что у нас вещи на манекенах мне кажется живые. А одежда особенно живая, костюмы, поскольку близко соприкасаются с человеком.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А что у вас из вещей Гоголя есть?
Н.КАРГАПОЛОВА: Кроме сюртука, который, прежде всего, конечно, обращает внимание, еще представлено перо Гоголя, которым он делал правки «Мёртвых душ», второго тома, - подчеркиваю, - «Мёртвых душ». Затем рисунок Гоголя с изображением украинской хатки, два автографа – это письма, адресованные матери Гоголя Марии Ивановне с извещением того, что он посылает ей баночку горчицы, баночку варенья, чтобы она попробовала петербургских изысков. (Гоголь был гурман большой). И письмо младшей сестре Ольге Васильевне с поздравлением с пасхой. Еще есть перламутровая коробочка - реликварий, которую Гоголь привез из своего путешествия в Иерусалим.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы сейчас подробно об этих вещах обязательно поговорим.
К.ЛАРИНА: А будем что-нибудь из этого дарить нашим радиослушателям?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Из этого? Нет, к сожалению.
Н.КАРГАПОЛОВА: Но там есть изображение пера.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, мы будем дарить альбом, посвященный Государственному Историческому музею, а также подробный путеводитель из зала в зал от века… с самого начала до Х1Х века. И, кроме того, у нас еще есть билеты пригласительные в Государственный Исторический музей. Как раз вы по этим пригласительным билетам сможете попасть в тот самый 36-й зал и посмотреть вещи Гоголя, и не только. В конце мы еще расскажем вещи, каких писателей хранятся в Историческом музее.
К.ЛАРИНА: Что нужно сделать?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Нужно ответить на вопрос, вспомнить программу, но не школьную, а чуть больше. Выйти за школьную программу. До второго тома дойти, то, что сохранилось и было опубликовано.
Итак, какого цвета был знаменитый фрак Чичикова во втором томе «Мёртвых душ»?
К.ЛАРИНА: Это какой-то просто из ЕГ экзамен.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Внимание! В первом томе, в первом мы сейчас скажем, какого он был цвета.
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, брусничный с искрой, - это совсем не то.
К.БАСИЛАШВИЛИ (Смеется): Вид нового русского.
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да, да. Музей приобрел, кстати, знаменитые малиновые пиджаки того времени, которые символизируют это поколение новых русских.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Девяностых начало, да?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да, да. То есть, мы почти, как Гоголь собираем.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну вот, а мы спрашиваем, какого цвета был знаменитый фрак Чичикова во втором томе «Мёртвых душ».
Пожалуйста, посылайте ваши ответы на наш sms: +7 (985) 970-45-45. ждем.
Ну, а теперь - к вещам.
К.ЛАРИНА: Откуда у вас всё это?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, откуда у нас все это? Дело в том, что, если описать историю поступления вещей в Исторический музей, а у нас более четырех с половиной миллионов предметов, то мы представим, как вот из маленьких ручейков складывается это громадное океаническое пространство, в котором отражается, по сути, история, наша российская история, да и мировая в том числе.
Вот этот сюртук, каким образом он попал к коллекционеру-старообрядцу Потапу Михайловичу Мальцеву, выходцу из Самарской губернии, неизвестно. Мы знаем, что старообрядцы – это очень культурная среда, берегущая национальные ценности.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А с другой стороны, старообрядец для современной литературы тоже, казалось бы, две вещи не соприкасаемые.
Н.КАРГАПОЛОВА: Нет, ничего подобного! Почему? Гоголь – православный писатель, в том числе.
И в коллекции Мальцева были документы и ХУШ века, и, кончая 1861-м годом – все это поступило в наш музей. Но как? Мальцев скончался в 1919-м году, эти вещи оказались в музее в 1928-м году из сейфа коммерческого банка «Юнкер» в Петербурге. То есть, вы знаете, видимо, человек, предчувствуя, наблюдая, что это, сложил до лучших времен в банк. Но это не помогло. Слава Богу, это попало в музей.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А что у Мальцев было? Сюртук…
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да. Сюртук и фрак, о котором я чуть позднее скажу.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А как вообще стало известно, что это сюртук Гоголя? Какие есть доказательства этому?
Н.КАРГАПОЛОВА: Дело в том, что в коллекции Мальцева в музей потупил целый комплекс вещей Гоголя. И скорее всего это передали родственники Гоголя Мальцеву. Ну, и, в общем-то, по всем – и косвенным доказательствам, это все Гоголевские вещи: и книги из семьи Гоголя, и гербарий из семьи Гоголя, и огромная переписка Гоголя со своим семейством.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А что такое «косвенное доказательство», интересно?
Н.КАРГАПОЛОВА: Время, покрой, опять же, знать человека- Гоголя. То есть, это все-все можно установить.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Еще про сюртук хотела вопрос задать. А как установить? Скажите?
Я не понимаю. Вот поступает сюртук…
Н.КАРГАПОЛОВА: Д, и есть опись коллекции.
К.ЛАРИНА: Где он был засвечен первый раз вот этот сюртук?
Н.КАРГАПОЛОВА: Он был уже известен исследователям творчества Гоголя как место пребывания в коллекции вот этого Мальцева. Уже современники…
К.ЛАРИНА: То есть, уже как сюртук Гоголя?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да, да. И знали вообще об этой коллекции. И про переписку тоже знали, поскольку она была опубликована еще в Х1Х веке.
А потом уже вот с этой описью коллекции и был вложен этот комплекс в банк коммерческий на сохранение. И все с этой описью пришло в музей.
Так же мы можем точно сказать, что это перо принадлежало также Гоголю, поскольку Петр Кулиш, первый биограф Гоголя и украинский писатель, это перо передал Румянцевскому музею с рядом документов. А ему передала опять же мать Гоголя, Мария Ивановна. То есть, вот в подлинности мы бы, музейщики, не сомневались. Это, в общем-то, не такая легенда. Есть вещи с легендами, то есть, это серединка-на половинку.
Но то, что после революционных событий вещи оказывались случайно у людей, доказывают вот два рисунка Гоголя, которые у нас есть в музее. Один – представлен в экспозиции с изображением украинской хатки. Этот рисунок поступил в семидесятых годах прошлого века, ХХ, от частного лица.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Анонимно?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да. Нельзя указать источник поступления, как он попал этот рисунок к ней. Но то, что это Гоголя – надпись на обороте – это раз, а потом опять мы владеем замечательной коллекцией рисунков Гоголя. Не наш музей, а другие архивы. Так что подлинность установить вполне можно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: В вот откуда известно… Ну, хорошо, перо Гоголя. А откуда известно, что именно этим пером он правил рукопись?
Н.КАРГАПОЛОВА: Опять же, Кулиш, опять же Кулиш, поскольку вы не забудьте, это есть вот в этом буклете. Это первый биограф.
К.ЛАРИНА: В каком? В большом?
Н.КАРГАПОЛОВА: Нет, нет, в маленьком. Не в альбоме, а в буклете.
Первый биограф Гоголя, который знал семью. Вы знаете, это человек… Ну, вряд ли стоит сомневаться в его определении вещей. Безмерно любящий Гоголя. Нет, слово Кулиша много значит.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А какое это перо? Может быть, знаете, многие любят грызть ручки. То же самое делали и с перьями. У Пушкина говорят, были перья все обгрызенные.
Н.КАРГАПОЛОВА: Были перья все обгрызенные. Ну, вот и представьте гусиное перо: оно обрезано с кончика с одного, где перышки, и заточено с другого, с помощью которого и человек пишет.
К.БАСИЛАШВИЛИ: С помощью каких таких характерных примет, которые бы характер Гоголя выдавали, в этом пере нет. А вы сказали, что в сюртуке есть.
Н.КАРГАПОЛОВА: А вот тем выдавали, что вы увидите, когда придете в музей, что это ну своеобразный человек. Вот такое впечатление, что он мерзнет от холода. Это сутулый человек, но в то же время франт. Если вы станете в профиль и посмотрите в профиль на этот сюртук, вы увидите известный перегиб на пояснице – это такой шовчик к шовчику, это подчеркивает перегиб.
И вот я опять обращаюсь к самому Гоголю. Вы вспомните, когда Чичиков надел этот фрак свой, знаменитого вот этого цвета, который должны отгадать радиослушатели, он пришел в восторг. А ведь шил ему портной провинциального города, сам, будучи из Петербурга, который на вывеске поместил, что он из Лондона и Парижа, и тем самым постарался заткнуть глотку другим портным, которые вдруг потом напишут, какие-нибудь. «Пусть себе пишут Карлсруэ, или Карлсбад». И вот, одарив этого портного, Чичиков любуется перед зеркалом своим новым фраком, от которого и щечки стали лучше, и подбородок интересней. И он дал тон всему – и манишкам, и галстуку, и налево посмотреть – хорошо, направо - там еще лучше. А перегиб какой! Почему я хочу, чтобы посетители музея…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Описано так, он точно описал детали.
Н.КАРГАПОЛОВА: Конечно, он был щеголь. «Перегиб такой, как у камергера», или у какого-нибудь господина, который так и чешет по-французски. И даже он не позволит себе выругаться по-русски. Все с французским диалектом. Красота какая! Художник! Бери кисть и пиши!». То есть, вы видите, какой русский язык? В связи этим вспоминается Набоков.
Мы поговорим об увлечении самого Николая Гоголя шитьем.
К.ЛАРИНА: Никак не найду его перо. Я нашла, знаете, что? Перо не нашла, а нашла подорожную, которая выдана «коллежскому асессору Н.В.Гоголю». Вот это я нашла. Сейчас найду перо.
Сейчас у нас Новости. Потом вернемся.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Ну что, возвращаемся мы к вещам Гоголя, которые хранятся в Историческом музее. Напомню, что в гостях у нас сегодня Наталья Каргаполова, старший научный сотрудник Государственного Исторического музея.
Наши слушатели продолжают отвечать на вопрос,
по-моему, успешно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, да. У нас уже есть правильные ответы. (Перечисляет имена и номера телефонов победителей).
Н.КАРГАПОЛОВА: И они все мужчины, потому что цвет связан с отражением. Молодцы! Хорошо!
К.ЛАРИНА: Ну, дайте правильный ответ-то.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы спрашивали, какого цвета был знаменитый фрак Чичикова во втором томе «Мёртвых душ»? Ответ: цвета наварринского пламени с дымом.
Н.КАРГАПОЛОВА: Отлично! Молодцы!
К.БАСИЛАШВИЛИ: Нужно пояснить, что это за пламя такое?
Н.КАРГАПОЛОВА: Наварринское сражение произошло в 1827 году, когда флот коалиции Англии, Франции и России разбил флот Турции и Египта. Ну, вот мы можем представить, сколько там было дыма, пламени. И эта битва способствовала установлению автономии Греции, поскольку мы знаем, что Греция с 21-го года боролась за свою независимость от Турции. И то, что Гоголь сочувственно, как и многие россияне того времени, (вспомните «Выстрел» Пушкина), относились к этой борьбе, указывает описание посещения Чичиковым Собакевича.
Вот вспомните, что там на стенах у Собакевича было развешано в помещении гостиной? Это молодцы, это герои греческие – Маврокодато в красных штанах, Бобелина – и все с такими огромными ляжками, что страшно становилось. То есть, вот как-то Гоголь подчеркнул сочувствие греческому национальному движению и опять-таки подчеркнул не совсем простую натуру Собакевича.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но какой цвет-то все-таки наварринского пламени? Грязноватый?
Н.КАРГАПОЛОВА: Грязноватый, белесоватый, и оранжевый, можно сказать, но не чистый. Понимаете? Он блестящий. И потом в этом описании, когда Чичиков любуется, что вот он отдавал этим блеском своим всему тону.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Здесь вот остроумно написала Надежда, наша радиослушательница: «Того же цвета, но поизветшал». Наверное, она в чем-то права. (Хохочет). Наверное, это было наврринского пламени.
Н.КАРГАПОЛОВА: Наверное, да. Но вот, вы видите, почувствовали, как Гоголь с любовью описывает одежду своих героев? Замечательным русским языком. Тут поневоле вспомнишь Владимира Набокова, который говорит, что «В страшном сне может только присниться Гоголь, пишущий на малороссийском языке». То есть, мне кажется у Гоголя вот этот его чудный, длинный нос он пронюхал то в русском языке, что….
К.БАСИЛАШВИЛИ: Его сделали национальным писателем Украины, ты знаешь, да?
Н.КАРГАПОЛОВА: Пока он зарубежный.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И на украинский язык.
Н.КАРГАПОЛОВА: Вот это самое страшное, да. И то, что он же ведь пока в зарубежной литературе.
К.ЛАРИНА: У них-то? На Украине? Да, он считается зарубежным писателем.
Н.КАРГАПОЛОВА: И, когда мы были в командировке в Полтавской губернии и в местах рождения Гоголя, и в Гоголеве, и в Великих Сорочинцах, в общем, там очень такая сложная ситуация.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но вы обещали о шитье поговорить.
Н.КАРГАПОЛОВА: И все-таки, да, в манере одеваться Гоголя.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Ведь Гоголь был недалек… Нет, Гоголь был очень умен, я не это имела в виду. Я имела в виду то, что Гоголь был близок к кройке и шитью буквально к этим навыкам.
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, он постоянно, как вспоминает сестра, постоянно у бабушки просил клочки шерсти. Вышивал, вязал. Затем он, как пишут современники, первым в гимназии Нежинской обратил внимание на моду: сшил себе сюртук с потрясающей подкладкой – красной в крупную клетку. Это считалось пределом моды того времени. И Гоголь расхаживал по гимназии и руками старался распахнуть сюртук, чтобы все видели вот эту замечательную подкладку. А из Нежина он своему старшему товарищу, уехавшему в Петербург, писал, чтобы тот заказал ему фрак у самого лучшего портного и самого последнего покроя. Вот перекличка с Чичиковым, да? И какого цвета сейчас моден фрак? Ему хотелось бы синего, с металлическими пуговицами. Черных у него очень много уже.
В итальянский период современники отмечают его щегольство, граничащее с неряшеством. В общем-то, была такая черта у Гоголя.
А затем, уже в конце сороковых годов, в беседе с Александрой Смирновой-Росет на вопрос: велик ли у вас гардероб? Он отвечает: «Да. Я большой модник. У меня три галстука: один праздничный, другой повседневный, а третий дорожный. Мне больше не надо, главное, чтобы чистый был. Я уверен, что вы тоже дойдете до того, что у вас будет только два платья в гардеробе».
Но самое потрясающее, когда мы читаем опись имущества, оставшегося после смерти Гоголя в его доме Толстого, где всё платье – всего их было несколько костюмов, - обветшало, обветшало, обветшало. В том числе и черный фрак, совершенно обветшавший, который будет представлен, надеюсь, на выставке на нашей будущей. И вообще все, имущество было оценено в 43 рубля Гоголем.
К.ЛАРИНА: А что-нибудь сохранилось из его рукотворных вещей? То, что вот вы говорите – он там вышивать любил, вязать?
Н.КАРАПОЛОВА: Вот самих у нас нет.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Только рисунки его?
Н.КАРГАПОЛОВА: Рисунки. Затем в селе, в музее-заповеднике Гоголеве, бывшей Васильевке, существуют ковры, вытканные и вышитые крепостными мастерами по рисункам, которые слал Гоголь, и которые сам придумал. То есть, он очень так с интересом относился к рукоделию.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Он же оформлял обложку «Мёртвых душ», первое издание. Да? Это был 42 год.
Н.КАРГОПОЛОВА: Да. И обложку «Мёртвых душ».
К.БАСИЛАШВИЛИ: И верстовой столб, и Тройка.
Н.КАРГАПОЛОВА: Раскрашивал помещения своего дома в Васильевке.
А что касается вот кройки и шитья собственноручно у Гоголя, то по воспоминаниям Анненкова, который жил вместе с Гоголем в Риме, он зашел в комнату, и видит Гоголя, который там подшивал свой сюртук. А, может быть, это был тот сюртук, который в нашем музее? У Гоголя все возможно, потому что этот сюртук Римского периода. Западноевропейская работа, хотя это бумажная ткань. И по швам по всем наши специалисты установили, (потрясающие, конечно, музейщики-специалисты), установили, что это Западная Европа, сороковые годы. То есть, это время пребывания Гоголя в Риме.
Там, опять же вот, каждая вещь музейная несет за собой целый поток информации.
Римский период Гоголя. Только в Риме Гоголь видел во всей громаде Россию, только в Риме он мог писать о ней. В Риме он нашел созвучие своей душе, свою вторую родину, как говорил. И поэтому, если дальше идти, то много-много что может рассказать нам этот вот сюртук.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Наталья, мне бы еще хотелось вернуться к письмам от маменьки, которую тоже такие необычные отношения связывали очень крепкие с Гоголем.
К.ЛАРИНА: Какого периода вот то, что у вас есть?
Н.КАРГАПОЛОВА: Это сороковые годы, сейчас вот переписка представлена. Это сороковые годы. Пишет из Петебурга во время своего визита в Петербург.
Отношения с маменькой, опять-таки не совсем обычные, как у всех. «У Гоголя все не как у всех», - как отметил еще Сергей Аксаков.
Да и маменька, по сути, вымолила мальчика-первенца, стоя на коленях перед образом Николая Диканьского в церкви, которая сохранилась в Диканьке. Потому что все дети рождались мертвыми, и вот наконец-таки Бог дал Николеньку. И, как потом вспоминали сестры, что мать обделяла их вниманием, все внимание, вся любовь ее были привлечены на ее сына. Сыну приписывались все достоинства, все изобретения: и пароход, и паровоз изобрел Николенька. Да император к нему ездит советоваться, да и все книжки, какие есть, все она приписывала Гоголю, что Николай Васильевич даже обижался – мол, я такого не мог даже написать.
Общего было у матери, Марии Ивановны Костеровской и у Гоголя – это вот способность предчувствия. И они были связаны, может быть, даже какими-то ощущениями друг друга телепатией на огромном расстоянии.
Мария Ивановна была, в общем-то, конечно, необычная женщина, хотя Набоков и называл ее провинциальной истеричкой, но это очень такой специфический взгляд. Например, все современники с удовольствием общались с Марией Ивановной, хотя, прежде всего, прелестную женщину, когда она приехала в конце сороковых годов в Москву, все были поражены ее моложавостью. Можно было подумать, что это старшая сестра Гоголя. Была очень мягкая, с юмором женщина. Ну просто бескорыстно предана своему сыну. Да и само замужество Марии Ивановны тоже было необычно. Будущий супруг Василий Афанасьевич, когда был подростком, вдруг во сне увидал Богоматерь, которая, показывая на маленького ребенка, только что новорожденного, сказала: «Вот твоя будущая жена».
И однажды во время посещения своих соседей – Костеровских вывели девочку годовалую, и вдруг он,
14-летний мальчик увидел схожесть потрясающую с тем, что ему привиделось во сне. И сказал: «Да, это вот моя будущая жена». И ждал он, пока можно было…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мистика с самого начала.
Н.КАРГАПОЛОВА: С самого начала. И бабушка тоже отличалась. То есть, это куда ни копни, везде мистика.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Так вот эти баночки они друг другу посылали с вареньем, здесь Гоголь пишет о том, что он высылает варенье?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да. И не только баночки вареньем, с горчицей, но и семена он посылал. Вот, опять-таки, мы исходим из переписки Гоголя, и конфеты, и колечки, и одежду – все можно было доверять почте.
Но только однажды он предупредил свою маменьку, когда писал: «Присылайте старые костюмы». Он собирал для работы над циклом «Вечеров на хуторе близ Диканьки». «Присылайте старые книги, старые грамоты, но только имейте в виду, что на почте работают необразованные чиновники, и подумают, что это какая-то не совсем пристойная, легальная литература вот в этих тетрадях».
К.ЛАРИНА: Почему?
Н.КАРГАПОЛОВА: Ну как? Это все-таки все просматривается. Вспомните «Ревизора», собственно, почему все началось? Потому что почтмейстер заглянул и прочитал. А поскольку чиновник на почте необразованный, что он поймет? Какие-то старые песни, какие-то заговоры, какие-то предания, старые книжки, - кто его знает, что это такое? И пошло, и поехало, и поехало. То есть, слал Гоголь все, что можно в свою любимую Васильевку, зная вкусы своих дорогих родственников, и старался, как можно больше их баловать вот такими разносолами петербургскими.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Еще у вас, по-моему, есть реликвии Гоголевские, о которых мы еще подробно не успели поговорить – это вот некая коробочка, которую он привез из Иерусалима. Какова ее история?
Н.КАРГАПОЛОВА: А это тоже из Румянцевского музея, и также дар это Петра Кулиша Историческому музею. Румянцевскому музею, оттуда уже в Исторический перешел этот комплекс.
Что нам может сказать эта коробочка?
В 48-м году Гоголь отправляется в Иерусалим, чтобы быть там, где ходили стопы его Господа. Именно здесь он тогда работал уже над вторым томом «Мёртвых душ», и надеялся, что это придаст ему силы написать то, что нужно, то, что нужно России, как он считал.
А сопровождал его в этом тяжелом путешествии его однокашник по Нежинской гимназии Базили, известный дипломат, историк, этнограф. Вел себя Гоголь в этом путешествии капризно, просто можно сказать противно, обращаясь к Базили, как к своему однокашнику, который не устроил ему комфортабельного путешествия. Молился у гроба Господнего. Но, судя по всему, все-таки вот какого-то того, что желал Гоголь вынести из Иерусалима, это паломничество не принесло. Может, это все-таки какой-то момент, который подвиг его на сожжение. Сложно сейчас говорить о втором, третьем томе. Ведь по мысли Гоголя это своеобразная… Первый том – это преисподняя, второй – чистилище, а третий – это своеобразный уже рай. И очень неверно так воспринимать примитивно то, что осталось от второго тома. Да и первый том, естественно, нельзя воспринимать однозначно. Ведь в прототипах то, что удалось сберечь, от Гоголя, от его сожжения мы уже видим голеньких тургеневских девушек, и в Тентетнникове Обломова и Мышкина. У нас же Плюшкин потом в Сибирь попадет и там переродится. И сразу почему-то мне вспоминается, например, Толстовское «Воскресенье».
К.БАСИЛАШВИЛИ: У вас вещи Толстого тоже в этом же зале, да?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да. В следующем зале, поскольку это другая эпоха. И тоже очень интересное письмо-автограф Льва Николаевича Толстого, направленное в Общество любителей российской словесности при Московском университете, где он благодарит за высокую оценку его произведения «Анна Каренина». Мы «Анну Каренину» тоже воспринимаем как-то по-своему. Тут просто хотелось бы отметить одну деталь: почему, вот как вы думаете, встреча Вронского и Анны произошла именно на железной дороге? Это не в беседке, там Онегин, Татьяна – это понятно.
К.ЛАРИНА: Потому что заканчивается все железной дорогой.
Н.КАРГАПОЛОВА: А почему?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Толстой был против железных дорог.
Н.КАРГАПОЛОВА: Что такое железная дорога надо понять для того времени? Это звезда-Полынь, это то, что пожирает, ну, то есть, это та же самая история.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это Толстой против какой-то цивилизации.
Н.КАРГАПОЛОВА: Это даже не цивилизация, а то, что сулит необдуманное.
Ну, вот этот автограф есть. Затем у нас потрясающий есть документ, связанный с Достоевским Фёдором Михайловичем. Это редчайшая акварель, хотя всем известно, видимо, по произведениям Достоевского «Записки из мертвого дома» - Достоевский на каторге в Сибири. Написана акварель художником Знаменским, сыном священника, который был духовным наставником декабристов. Видите, вот какая связь.
И визитная карточка, может быть, самого популярного тогда писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Визитная карточка подарена, вернее, была оставлена Тургеневым и адресована Ивану Егоровичу Забелину, вот, по сути, директору Исторического музея.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мне все-таки еще интересно вернуться к Гоголю. Вы сейчас собираете большую выставку, которая у вас откроется в следующем году, но в то же время я не понимаю, из чего вы ее собираете, если все имущество Гоголя стоило 43 рубля, и все было обветшавшее? Что будет представлено?
Н.КАРГАПОЛОВА: А представлено будет, прежде всего, вы вдумайтесь в название: «Россия Гоголя».
К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, ну я понимаю: это вещи самого Гоголя?
Н.КАРГАПОЛОВА: Самого Гоголя. Достаточно у нас автографов. Во-первых, то, что у нас два костюма Гоголя – это уже очень много, и кольцо у нас из Иерусалима, привезенное им, и коробочка, и рисунки, и зеркало из дома Гоголя в Васильевке.
К.ЛАРИНА: Подорожная, которую я нашла.
Н.КАРГАПОЛОВА: Подорожная Гоголя. А потом, будут привлечены другие музеи – это то, что касается вещей Гоголя.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, по миру сохранилось?
Н.КАРГАПОЛОВА: Сохранилось. На Украине тоже сохранилось. И мы в Васильевке видели также сюртук Гоголя, его Евангелие. Многое хранится в Пушкинском доме. Практически все, что было связано с Гоголем в Историческом музее. У нас в основном все сосредоточено, было передано вы сами знаете, в каких годах в Ленинград и сейчас там хранится. По мере возможностей мы это все представим на нашей выставке.
Но здесь мне кажется, самое интересное будет на выставке – это понять все-таки мир Гоголя, Россию Гоголя. У него очень своеобразное представление о России. Надо иметь в виду, что Малороссия – это тоже было частью России. И мы стараемся подчеркнуть, как и Гоголь, что малороссиянин и русский – это один человек, это близнецы-братья, по сути. И вот как раз с этой целью мы и ездили, совершили нашу командировку в Полтавскую губернию. Встретили большое понимание коллег-музейщиков. Просто низкий поклон. Им очень не просто сейчас живется.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, там нет такого противостояния? Приехали из России…
Н.КАРГАПОЛОВА: У музейщиков нет. Там потрясающие батиски в церкви в Сорочинцах и в Одиканде. Знаете, народ – чудо народ.
К.ЛАРИНА: А там, что есть вообще то, что о Гоголе напоминает вот в этих местах – в Диканьке, в Сорочинцах?
Н.КАРГАПОЛОВА: Во-первых, в Васильевке сохранился дом Гоголя, восстановлен вернее. Прошла дивизия СС. Все сожгла, все село. Но, слава Богу, начиная с пятидесятых годов, это мы все вместе восстановили. Все подлинное. То есть, вот так вот, как нужно, включая подлинные вещи самого Гоголя.
И, благодаря нашей выставке, посетитель, придя на нашу выставку, он сможет пройтись по этому дому.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А в Сорочинцах что?
Н.КАРГАПОЛОВА: А в Сорочинцах, во-первых, дом, где был рожден Гоголь.
К.ЛАРИНА: Он тоже сохранился?
Н.КАРГАПОЛОВА: Мама-то как раз боялась за сына и за себя, и они жили у доктора Торхимовского, который принимал роды. И там, в Сорочинцах, был крещен. Там музей потрясающий – домик Торхимовского.
К.ЛАРИНА: Музей Гоголя? И что там есть?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да, да. Там и мемориальные вещи из семьи Гоголя были переданы. В том числе и портфель Гоголя.
Гоголь был потом бессребреник. Он вообще считал, что имущество – это тяжкий грех для человека, это груз. Имущество – портфель с его рукописями. Вот портфель Гоголя там есть.
И в Сорочинцах чудная церковь, вы знаете, потрясающая церковь, где крестили Гоголя. И сейчас там… Ну, это тоже другая история с замечательным батюшкой и с тем противостоянием, которое идет из Киева.
А, поскольку с Гоголем все мистика, много еще вещей должно быть в Полтавском музее. И до Великой Отечественной войны там и хранились вещи из семьи Гоголя, переданные родственниками.
Во время эвакуации вагоны, где были вещи, связанные с Гоголем, просто бесследно исчезли. Не разбомбили ничего, но исчезли. Ну что, как придем к Гоголю, там вот вечно
что-то такое.
Понимаете, вот мне кажется наша выставка в Историческом музее, где национальная история, а Гоголь – часть национальной истории, она должна о многом рассказать, а не только касаясь вот мемори самого Гоголя.
К.ЛАРИНА: А есть прижизненные издания?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, есть. И у нас есть, и в библиотеках. В библиотеке Московского университета есть даже цензурный экземпляр «Мёртвых душ» с авторскими правками Гоголя. То есть, вот совсем под боком, рядом с нами. Тоже надеемся представить на нашей выставке. И главное что, постараемся гербарий, это чудный гербарий.
К.ЛАРИНА: А он же ботаник был?
Н.КАРГАПОЛОВА: Да. Во-первых, благодаря этой выставке увидят места, где собирал Гоголь.
К.ЛАРИНА: Что, собирал гербарий?
Н.КАРГАПОЛОВА: Это потрясающе. Вы помните в «Старосветских помещиках» описания? И вот тоже мы хотим в первый раз, многие вещи первый раз будут представлены на этой выставке.
К.ЛАРИНА: Это все приурочено к юбилею же, насколько я понимаю.
Н.КАРГАПОЛОВА: Будет, дай Бог.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А в чем трогательность этого гербария?
Н.КАРГАПОЛОВА: Вот эти травы хранятся в самодельной тетради, которая сделана семьей Гоголя. Потом вот эти травки с трогательными надписями.
К.ЛАРИНА: Это те самые травки, которые столько веков еще…
Н.КАРГАПОЛОВА: с ево ривщенные, с ево ривщенные, да.
К.ЛАРИНА: Не рассыпанные, ничего?
Н.КАРГАПОЛОВА: Это благодаря тому же Потапу Мальцеву. Это все так, причем там запись эта есть, что это из Гоголевской семьи.
На некоторых – что вот эта вот травка – от собачьего бешенства, эта – от такого-то, эта вот – от такого-то. Гербарии ветхие. Ведь вообще, по сути же, гербарий ведь очень ветхий материал. И сотрудники музея прилагают все усилия для сохранения этой ткани.
К.ЛАРИНА: У тебя сохранились гербарии со школы, Ксения?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Представляешь, каким было отношение к Гоголю, что сохранился даже гербарий. Относились практически как к святому.
Н.КАРГАПОЛОВА: Да, да. Вы вспомните отношение Аксаковых, особенно москвичей. Москвичи обожали Гоголя. И, благодаря музеям, от Гоголя все-таки много сохранилось, несмотря вот на эти какие-то мистические, мифические пропажи.
К.ЛАРИНА: Ну что ж, огромное вам спасибо. Наталья Каргаполова, старший научный сотрудник Государственного Исторического музея – наша сегодняшняя гостья. И до встречи. Спасибо вам!
Н.КАРГАПООВА: Спасибо.