Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Коллекционер Иван Морозов - Алексей Петухов - Музейные палаты - 2008-06-07
К.ЛАРИНА: Ну что, мы начинаем программу «Музейные палаты». Здесь Ксения Ларина и Ксения Басилашвили.
Ксюша, еще раз приветствую тебя.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: И у нас продолжается, как я уже говорила, День музея имени Пушкина: на «Детской площадке» была Ирина Захарова, а сейчас в нашей студии Алексей Петухов, старший научный сотрудник Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Добрый день, Алексей, здравствуйте. Рады вас видеть снова.
А.ПЕТУХОВ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: Подарки?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да. Но мне сегодня еще надо сказать, что мы сегодня продолжим наш парный разговор – в прошлый раз мы посвятили беседу Сергею Щукину, а сегодня – Ивану Абрамовичу Морозову. Щукин и Морозов, по мере нашего сознания, всегда идут рядом.
К.ЛАРИНА: Да. Как Станиславский и Немирович-Данченко, да?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Практически так, как Маркс и Энгельс.
А вопрос у нас следующий: Пожалуйста, перечислите адреса…
А.ПЕТУХОВ: Московских резиденций Морозовых.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, да, да, особняков Морозовых в Москве.
Всего клана Морозовых. То есть, мы имеем в виду не только Ивана Абрамовича Морозова, но также…
А.ПЕТУХОВ: И не только Абрамовичей…
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, и не только Абрамовичей, но также, какие там еще были?
А.ПЕТУХОВ: Ну, его кузен, - будем так называть.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Тверские, да?
А.ПЕТУХОВ: Мать всех этих троих, наиболее известных братьев: Михаила, Ивана и Арсения.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Сейчас подробно об этом клане мы поговорим, и я повторяю вопрос: Назовите, пожалуйста, адреса особняков Морозовых.
К.ЛАРИНА: Их много?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Московские, московские особняки, потому что есть еще и другие. Мы имеем в виду московские.
А.ПЕТУХОВ: Реальный результат – 6, но мы будем считать, кто назовет больше.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Кто больше? Попробуйте!
+7 (985) 970-45-45. И за правильные ответы вы получите Путеводители по Музею изобразительных искусств имени Пушкина, а точнее – по той его части, где как раз и расположена коллекция Ивана Морозова и Сергея Щукина.
А.ПЕТУХОВ: По галерее Искусства XIX-ХХ веков.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это то здание, в которое переехала коллекция, где-то два года назад, по-моему.
А.ПЕТУХОВ: Совершенно верно. Скоро будет два года. Это бывший музей личных коллекций.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И, кроме того, я думаю, что эти каталоги, эти путеводители они уйдут, может быть, в другие города. Люди смогут походить виртуально, листая страницы, по музею, а москвичам мы предлагаем билеты в Музей изобразительных искусств имени Пушкина, где проходит много интересных выставок. И сейчас можно посмотреть, по-моему, Астраханскую коллекцию, коллекцию Астраханского музея.
А.ПЕТУХОВ: Да, можно посмотреть «Антею» Пармиджанино, чудесную, совершенно несравненную вещь.
И мы в преддверии большой выставки, посвященной футуризму.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, я знаю. Там у вас сейчас все сотрудники заняты. Какая-то у вас грандиозная выставка готовится.
А.ПЕТУХОВ: Да, невероятная. Не хочется открывать все секреты.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А она когда откроется?
А.ПЕТУХОВ: Она открывается в конце десятых чисел этого месяца, так что уже совсем-совсем скоро.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, сможете воспользоваться билетами.
К.ЛАРИНА: А мы про призы сказали?
К.БАСИЛАШВИЛИ (Смеется): Только что. Путеводители и билеты.
К.ЛАРИНА: Подсказку мы будем давать?
А.ПЕТУХОВ: Ну, давайте, дадим подсказку: для Морозовых работали известнейшие архитекторы России. И подсказку можно найти среди наследия таких мастеров, как Кекушев, Шехтель и Клейн, создатель здания нашего музея.
К.ЛАРИНА: Ну что, ждем. Присылайте. А мы пошли к Морозову.
Ну, давайте. С чего начнем?
А.ПЕТУХОВ: Ну, во-первых, начнем с того, что мы поговорим не только об Иване. Начнем с Михаила Морозова. Это и по старшинству нужно, и по логике развития коллекции, или коллекционирования в Москве на рубеже XIX-ХХ веков.
Михаил Морозов, старший брат Ивана. Огромный, такой очень полный, очень импульсивный деятель и делового мира Москвы того времени, и мира изящных искусств.
Он выступал и как литератор, и как критик-рецензент, и как такая светская фигура. Говорили, что его увлечения были довольно беспорядочны. При этом он одним из первых в Москве начал собирать не только новое искусство России, но, что для нас более важно, – новое искусство Франции. С последних лет XIX столетия он этим занимался.
И вот сегодня мы отмечаем годовщину со дня рождения Поля Гогена. И нужно сказать, что первая картина Поля Гогена в России была приобретена не Щукиным, который прославился Гогеновским иконостасом, а именно Михаилом Морозовым.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Какая, интересно?
А.ПЕТУХОВ: Это «Пирога». Она сейчас в Государственном Эрмитаже находится.
Также первый в России Тулуз-Лотрек, первый в России Ван Гог, - это все Михаил Морозов и его галерея по одному из адресов, которые мы угадываем.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, наверное, нужно еще поговорить и о клане Морозовых, потому что можно в них абсолютно запутаться. Кто, какой Морозов? И кто кому приходится, в родственных они связях, в близких, или в дальних? Очень сложно.
А.ПЕТУХОВ: На протяжении всего XIX века….
К.БАСИЛАШВИЛИ: Еще были какие-то до этого бояре Морозовы, род которых прервался при Петре.
А.ПЕТУХОВ: Эти не имеют отношения.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это другие, да. Это другие. А вот о купцах? Купеческий клан?
А.ПЕТУХОВ: Купеческий клан на протяжении XIX столетия невероятно размножился. Был основатель клана, так называемый Савва Первый. От него пошли потомки, которые впоследствии образовали четыре ветви клана Морозовых. Ну, из них наиболее известные Абрамовичи и Викуловичи.
Но в любом случае все эти ветви, так или иначе, были задействованы в текстильном производстве. Стали владельцами таких фабрик, как фабрика Богородкино, в ихнем Ногинске, фабрика в селе Никольском, Орехово-Зуевские фабрики и Тверская мануфактура, наиболее мощная из этих производств, которая как раз и принадлежала Абрамовичам.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, такой очень крупный, мощный клан со своим словом – и в политике, и в купеческом, деловом мире России.
А.ПЕТУХОВ: Именно. Мы говорили о Щукине и его взаимоотношениях с текстильным производством, что он не был владельцем фабрик. Он только размещал на них заказы.
Так вот, Морозовы были более домовитыми в этом отношении. Это была действительно их собственная резиденция заводская. Они занимались и строительством фабрик, и домов для рабочих, рабочих казарм. И всевозможных увеселений – театров, народных домов, в общем, устроением их быта. И такой последовательный подход к формированию среды, в которой жили эти наемные рабочие Морозовых, пожалуй, сказался, в конце концов, и на облике коллекции.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот это интересно, кстати. Потому что я посмотрела фотографию этой семьи, там братья, дяди. И это мощные такие люди, люди дела. Как-то с искусством их сложно…
А.ПЕТУХОВ: Очень основательные.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Очень основательные. Ну, такие купцы, как их изображал Островский, может быть, как их изображают в Малом театре до сих пор. Как-то сложно их связать с искусством, а тем более с тонким французским духом, и с каким-то изысканным, никому не понятным импрессионизмом.
А.ПЕТУХОВ: Да. Это может показаться тайной, но здесь разгадка отчасти кроется в художественной среде, в которой вращались эти лица.
Ну, например, вернемся к тем же Михаилу и Ивану Морозовым.
Их наставником в детстве был никто иной, как русский импрессионист Константин Коровин. Они брали у него уроки в подростковом возрасте.
К.ЛАРИНА: Живописи, да?
А.ПЕТУХОВ: Да, да. Совершенно верно. И сам Иван Морозов был художником-любителем. И, кстати, лишним доказательством его такой основательности служит то, что он как будто бы говорил о том, что художник должен полностью посвящать себя искусству, не заниматься ничем другим, быть полностью погруженным в этот круг. И он не может себе этого позволить, поэтому художником он не станет.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А они первыми, вот эти два брата – Михаил и Иван увлеклись искусством и культурой в принципе? Или до этого были у кого-то такие поползновения из Морозовых?
А.ПЕТУХОВ: Нужно, может быть, шире брать вопрос, потому что не только изобразительным искусством интересовались Морозовы.
Мать их – это Варвара Алексеевна, Хлудова по рождению, после смерти мужа образовала настоящий литературно-философский кружок в Москве, по одному из тех же адресов. Став гражданской женой известного литератора, редактора газеты «Русские ведомости» Соболевского, она очень такой либеральный круг вокруг себя образовала. И именно постоянное поддерживание не только купеческого, не только бизнес сообщества, но и сообщества литературного, художественного, всевозможного такого артистического круга Москвы – это тот круг, в котором вращались Морозовы. И пусть они недолюбливали свою «мамашу», как они называли, но, тем не менее, все равно этот круг задавал тон, задавал планку.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Недолюбливали мамашу? Почему?
А.ПЕТУХОВ: Да. И Михаил, и Иван, и младший брат Арсений, по контрасту. Ну, непонятно, что вызвало эту неприязнь. Ну, возможно излишний либерализм. Они стали большими консерваторами, ревнителями традиций. Терпеть не могли либералов, которые собирались у Варвары Алексеевны. И так далее, и так далее.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Как же все это сочетается? Интересно как, сочетание несочетаемого!
А.ПЕТУХОВ: Да. Но в любом случае они стремились превзойти, затмить.
К.ЛАРИНА: Я не понимаю, а как при этом такая любовь неизбывная к европейской живописи? Как это все сочеталось?
А.ПЕТУХОВ: Ну что же, здесь, может быть, тот же путь, что и у Щукина? То есть, советчики-художники. Правда, не всегда это были родственники, как, например, брат Сергея Щукина Иван, который жил в Париже, вращался в среде богемы.
Но у Морозова было больше, чем у Щукина, я имею в виду Ивана, больше, чем у Щукина советчиков-художников. Это и Константин Коровин, и Сергей Виноградов, и Валентин Серов, который не только советовал, но и писал портреты всевозможных представителей клана Морозовых.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А образование художественное он получил Иван?
А.ПЕТУХОВ: Иван? Я думаю, что скорее на уровне уроков живописи, и вот, как мы уже обмолвились, он сам ограничивал себя в образовании.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А потом, как он обеспечивал образовательность?
А.ПЕТУХОВ: Затем, я думаю, что он удовлетворял свои амбиции, приобретая картины.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, но он где-то учился? Я имею уже в виду не интерес к живописи, а в принципе – каков был путь? Он родился, а потом пошел учиться. Куда? Как их воспитывали?
А.ПЕТУХОВ: Это было скорее воспитание в плане подготовки к работе в бизнесе, поскольку Иван стал невероятно активным деятелем на мануфактурном рынке, как и Щукин. Ему принадлежали огромные деловые завоевания. В частности, он весьма обогатился, как и Щукин, на военных и революционных событиях 1905 года. И, конечно, для этого требовался и коммерческий дар, и глубокое знание своего дела – технологии. И именно и технологию, и коммерцию изучали Морозовы.
Но это скорее путь Ивана. Ведь для него, возможно, скорее коллекция была компенсацией вот этого излишнего погружения в молодости в коммерческий деловой круг.
А вот Михаил был студентом Императорского Московского университета, историком, филологом, и, собственно о бизнесе помышлял в меньшей степени.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но при Иване еще, по-моему, возрос бизнес – там какие-то еще проценты подсчитаны, как-то пошло дело вперед.
К.ЛАРИНА: А что, «бизнес» - такое слово вообще употреблялось в то время?
А.ПЕТУХОВ: Дело.
К.ЛАРИНА: «Дело» все-таки, да. Да, «бизнес» - вряд ли.
А.ПЕТУХОВ: Мы упрощаем.
К.ЛАРИНА: Все-таки, вот в понимании «дело» есть какая-то значительность, а бизнес – так.
Ну что, у нас сейчас дело важное – Новости. Потом продолжим наш рассказ о Морозовых.
Я так понимаю, что сегодня мы говорим не только об Иване, но и о Михаиле тоже.
Напомню, что сегодня у нас в гостях Алексей Петухов, старший научный сотрудник Музея изобразительных искусств имени Пушкина. И вы не забывайте отвечать на наш вопрос, который Ксения вам задала вот уже 20 минут назад.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Ну, поехали дальше.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, мы здесь ответы смотрим, они постепенно приходят.
К.ЛАРИНА: Ну, и как?
К.БАСИЛАШВИЛИ: Есть, есть ответы. Сначала было как-то не очень, а сейчас мы обнадеживаемся.
К.ЛАРИНА: Ну, сейчас все порылись, посмотрели, по Интернету полазали.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Даже с номерами домов.
К.ЛАРИНА: Ну, понятно. Даже карту открыли. (Смеется).
К.БАСИЛАШВИЛИ: А потом вот вы на сайте «Эха Москвы» скачаете наш эфир, и будете посещать эти особняки, и подходить к ним, и слушать про Морозова.
А.ПЕТУХОВ: Конечно, это в окрестностях, собственно, радиостанции «Эхо Москвы».
К.БАСИЛАШВИЛИ: Продолжаем наш эфир.
К.ЛАРИНА: А что у Морозовых в доме было до начала собирания коллекции?
А.ПЕТУХОВ: У каких?
К.ЛАРИНА: Вот, и у того, и у другого.
А.ПЕТУХОВ: Ну, дом Михаила Морозова – это бывший особняк чаеторговца Попова, который, собственно, и заказал перестройку этого дома. И его безвкусное внутреннее оформление в духе историзма страшно раздражало знаменитую супругу Михаила Абрамовича Морозова Маргариту Кирилловну, по рождению Мамонтову.
Михаил Морозов довольно быстро скончался скоро, в 1903 году, и его вдове предстояло очень долго жить в одиночестве. Но она провела его до революции блестяще – светски и невероятно артистично. А после революции с большим достоинством она прожила до конца пятидесятых годов.
К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, ей дали это достоинство сохранить, да, как я понимаю?
А.ПЕТУХОВ: Я думаю, что она сама обладала достаточно большой силой внутренней, чтобы не упасть ни в своих глазах, ни в глазах общества.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы можем представить Ивана Морозова не только по тем фотографиям, которые, конечно, тогда уже активно распространялись и существовали, но еще и по двум портретам самым известным его. Я не знаю, может быть, были и еще, но я имею в виду портрет, который находится в Третьяковской галерее Серова, 911-го, по-моему, года.
А.ПЕТУХОВ: Да. Серовский знаменитый, да.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И портрет Коровина 903-го.
А.ПЕТУХОВ: Более ранний. 903-го, да.
К.БАСИЛАШВИЛИ: 903-го года. Такой достаточно грузный, основательный человек.
А.ПЕТУХОВ: Говорили, что, ну, это скорее уже мы находимся на поле Третьяковской галереи и рассказ об одной картине, но…
К.БАСИЛАШВИЛИ: А мы, кстати, рассказывали о Серовской картине. Но давно, можно напомнить.
А.ПЕТУХОВ: Говорили, что Серов изобразил Морозова непохожим на себя: он придал ему облик лощеного европейца, возможно поиронизировав над тем, как этот московский купец хочет казаться настоящим парижанином.
В Иване Морозове сочетались эти две ипостаси. Конечно, купец по рождению, он, тем не менее, стал другом и деловым партнером и парижских маршанов, и художников. Чувствовал себя свободно, и, конечно, говорил скорее, может быть, даже и по-французски, чем по-русски.
К.БАСИЛАШВИЛИ: У Серова он изображен на фоне картины Матисса.
А.ПЕТУХОВ: Да, которая сейчас находится в собрании нашего музея, нашей галереи. Можно видеть этот натюрморт «Фрукты и бронза».
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но ведь начинал свою коллекцию Иван Морозов не с западноевропейского искусства.
А.ПЕТУХОВ: Да, он приобрел, как и Щукин, несколько картин русских художников.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Начал с русских. А что? По-моему, там Левитан, да, первый?
А.ПЕТУХОВ: И Левитан, и теперь уже малоизвестные имена, правда, нужно сказать, что в отличие от Сергея Щукина, который русских художников изгнал из своего дома и больше не собирал после того, как увлекся французами.
Для Морозова французская и русская части коллекции оставались равноценными до самого конца его, собственно, карьеры собирателя. И они находились в одном доме, в одном его домашнем музее, на втором этаже находились французы, на первом этаже господствовали русские. И русская часть коллекции была для него, как свидетельствуют современники, более интимной, более закрытой, больше его внутренний диалог с искусством. Может быть, кстати говоря, размышляя, можно сказать, что он видел в русских художниках, собственно, тех, кем мог бы и он стать, если бы он посвятил себя искусству.
К.ЛАРИНА: А кто ему был наиболее близок? Вот каким бы художником он мог бы стать?
А.ПЕТУХОВ: Здесь…
К.БАСИЛАШВИЛИ: И сохранились ли какие-то его рисунки, чтобы можно было говорить?
А.ПЕТУХОВ: Его учитель Коровин, его друзья: Серов и Виноградов. Виноградов – такой певец усадебного быта, очень спокойный, тихий художник, Серов – наоборот. Но он приобретал и произведения Мартироса Сарьяна, и Бубновалетовцев, и Машков, и Кончаловский у него присутствовали в большом количестве. Он был одним из первых московских коллекционеров, может быть, вообще первым, который приобрел картину Шагала за 300 рублей, что позволило Шагалу в свое время жениться, по его воспоминаниям. То есть, он поддерживал тех художников, которые только начинали заявлять о себе. Следил за актуальной художественной жизнью.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Павел Третьяков известен нам как достаточно, скажем прямо, - такой скупой покупатель. Он всегда торговался с художниками, сбрасывал цену, тянул заключение договора. И известно это по Репину, как долго шла переписка, вся эта канитель. А у Морозова, каков был стиль работы с художниками?
А.ПЕТУХОВ: Здесь тоже - Россия и Франция: французские маршаны, Брас Баллар знаменитый назвал Морозова: «Русский, который не торгуется».
Действительно Морозов тратил невероятные по величине суммы на произведения французских художников.
Такой информации по Щукину все-таки меньше, а вот именно финансовая сторона закупок Ивана Морозова освещена очень хорошо.
К.ЛАРИНА: Это о чем говорит вообще, о том, что он не торговался? Вот такая характеристика, она о чем говорит?
А.ПЕТУХОВ: Искусство бесценно.
К.ЛАРИНА: То есть, какую художник назначает цену, такую он и платил?
А.ПЕТУХОВ: Даже не художник, тут скорее Маршан.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Дилер, да? Маршан – дилер?
А.ПЕТУХОВ: Да, да. Тот, кто заключает с художником контракт на представление его интересов, и тот, кто после смерти художника собирает его картины, перекупает и реализует в своей галерее.
К.ЛАРИНА: А сам он продавал?
А.ПЕТУХОВ: Кто?
К.ЛАРИНА: Морозов.
А.ПЕТУХОВ: Морозов расставался лишь с какими-то работами. Нет, скорее покупал у других коллекционеров. Иногда он больше, чем Щукин приобретал картины с выставок, которые привозили в Россию. Например, с выставок «Золотого руна», такие случаи известны.
К.ЛАРИНА: А были какие-нибудь работы, о которых он мечтал? Вот к которым он шел последовательно, стараясь их заполучить любыми путями?
А.ПЕТУХОВ: Собственно, сам подход Ивана Морозова к коллекционированию…
Но закончим разговор о Михаиле на пике собирательства, когда огромные надежды для культурной жизни Москвы сулила его коллекция, его не стало летом 1903 года. И именно практически в то же время, в том же, 1903 году Иван Морозов, младший брат Михаила, приобретает в Париже первую картину французского художника-импрессиониста Альфреда Сислея. Она и сейчас в нашем музее. Это его зимний пейзаж «Мороз в Лувесьенне». И начинает разворачиваться его коллекция. Эстафета передана, и дело брата, и свой художественный темперамент, свое увлеченье Морозов начинает реализовывать.
Подход его к искусству был совсем другим, чем у Сергея Щукина.
Тот «заболевал», полностью отдавался увлечению тем или иным художникам, или направлениям импрессионизма: Гоген, Матисс, Пикассо, Дерен – эти ступени очень легко посчитать.
Но Морозов после того, как переступил вот эту ступеньку, этот «тихий импрессионизм» стал для него мостиком к пониманию новаторского французского искусства. Он начал собирать коллекцию систематически практически с самых первых шагов.
К сожалению, дореволюционной съемки его собрания практически не сохранилось. Была сделана фотофиксация только одного зала, зала Мориса Дэни, музыкального салона в московском доме Морозова. Поэтому мы не можем себе представить, как в реальности висели эти вещи. Но сохранились воспоминания, сохранились свидетельства о том, как он собирал.
Распределяя картины по стенам, он часто оставлял пустые места для тех произведений, которые должны были прийти в эту коллекцию. Но самый известный случай, это его поиск так называемого «Голубого Сезанна». Он очень хотел найти Сезанна с этой удивительной голубизной неба, этого провансальского пейзажа. И место долго оставалось вакантным, а Морозов заполнял это, как клеточки в какой-то придуманной им художественной игре.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но «Голубой Сезанн» появился?
А.ПЕТУХОВ: Да, да.
К.БАСИЛАШВИЛИ: «Гора святого Виктори, да? Знаменитая?
А огромный комплекс еще связан, предположим, с именем Ван Гога. Такой значительный очень уже пост-импрессионизм.
А.ПЕТУХОВ: Да, безусловно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Как к Ван Гогу он пришел? Здесь кто мог посоветовать?
А.ПЕТУХОВ: Ну, первый Ван Гог в России – «Море в Сен Мари», вот эта маленькая картина, которую можно увидеть сейчас в нашей галерее, была куплена Михаилом Морозовым. А Иван же стал обладателем нескольких Ван Гогов. Самый известный из них, к сожалению, сейчас находится за пределами России. Это, конечно, «Ночное кафе». «Ночное кафе в Арле», работа, которую Винсент Ван Гог написал в партнерстве, рядом с Полем Гогеном. И эти две картины Гогена и Ван Гога купил один московский коллекционер – Иван Морозов.
Гоген сейчас продолжает находиться в Москве, находится у нас в залах, а вот Ван Гога советское государство продало в 33-м году Стивену Кларку, американскому коллекционеру. И сейчас в совершенно лучшем, неподобающем огромном музее, университетском музее Еля, в Соединенных Штатах находится эта вещь. Не понимаю, что она там делает.
К.ЛАРИНА: А почему так американцы к нему отнеслись?
А.ПЕТУХОВ: Американцы? Это завещание коллекционера. Между прочим, здесь есть интрига. Дело в том, что дипломатических отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами Северной Америки тогда еще не было. Но уже новый президент – Рузвельт хотел их заключить. И нужно было действовать быстро. А между странами, где нет дипломатических отношений, не может быть никаких споров и претензий. Кларк боялся претензий наследников прежних владельцев. Он спешил завершить дело до этого установления дипломатических отношений, и он это сделал. Он приобрел 4 вещи, и по завещанию распределил их между музеем «Метрополитен» и Ельским университетом. И до конца жизни он посылал их на выставки, когда у него запрашивали, анонимно, не упоминая своего имени.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну да, потому что и сейчас еще в Музее изобразительных искусств возникают вопросы, еще не решенные с наследниками и Щукина, и Морозова.
Но все-таки лучшие есть. «Красные виноградники в Арле».
А.ПЕТУХОВ: Да. Изумительная вещь.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Как дорого стоил Ван Гог тогда? Потому что сейчас на аукционах это самый дорогой художник, по-моему, миллионы, десятки миллионов стоит. Сейчас уже не попадается, но, когда попадались.
А.ПЕТУХОВ: Ой! Это сложный архивный вопрос, я не посмотрел в архивные сводки. Пожалуй, тот же Ренуар стоил больших денег по тем временам. Но Ван Гог, вообще рубеж столетий XIX-ХХ – это время, когда Ван Гога начали активно искать, выменивать, выкупать его картины у прежних владельцев. Этим занимался тот же Валлар, например, который, опять вернемся к Щукину, – Портрет доктора Рея, да, знаменитый, который находится у нас в галерее тоже, был куплен Морозовым, Валларом у первого владельца, собственно у доктора Рея, и тот держал его в небольшом почете. И продал портрет Щукину. Вот таков был поиск.
К.ЛАРИНА: У меня есть победители. Наши слушатели: (перечисляет имена и номера телефонов победителей). Наши победители. Они назвали больше всего домов, адресов.
А.ПЕТУХОВ: Правильно все назвали?
К.ЛАРИНА: Ну, конечно же, конечно. Шесть штук, да? Вы сказали?
А.ПЕТУХОВ: Да. Самые известные.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Давайте тогда и мы их перечислим.
А.ПЕТУХОВ: Ну, конечно, это особняк самого Ивана Морозова, он перестроен под его домашний музей Львом Кекушевым. Это Пречистенка, 21. Сейчас там находится Академия художеств России, дом Михаила Морозова и его домашняя галерея находились на Смоленском бульваре. Это угол Глазовского переулка, бывший особняк чаеторговца Попова.
А самый экзотический дом – это дом третьего брата, Арсения Морозова - это Воздвиженка, знаменитый Мавританский дворец, а рядом с ним, тоже на Воздвиженке, находится Клейновский дворец матери этих трех братьев – Варвары Алексеевны. Ну, и еще два дома. Один из них, пожалуй, может быть, самый знаменитый Морозовский дом в Москве – это особняк Морозовой на Спиридоновке. Он был записан на Зинаиду Морозову, жену знаменитого Саввы Морозова. Саввы, который поддерживал Художественный театр, и одновременно большевиков. И застрелился в 1905 году в Монте-Карло.
И последний дом – это дом кузена Михаила.
К.ЛАРИНА: Сказал так просто: «Монте-Карло».
К.БАСИЛАШВИЛИ: Вся судьба в этом.
А.ПЕТУХОВ: Контрасты, контрасты клана Морозовых…
Последний дом – дом в Возведенском, или в Подсосенском переулке, дом Алексея Викуловича Морозова, кузена Михаила, Ивана и Арсения.
К.ЛАРИНА: Это все в каком состоянии сохранилось?
АПЕТУХОВ: Все в разном: где-то музей, где-то Академия художеств, где-то банк, где-то Дом приемов МИДа.
К.ЛАРИНА: Но внешне сохранилось хотя бы?
А.ПЕТУХОВ: На Смоленском бульваре хуже всего, там банк какой-то варварский сидит.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А где хранилась коллекция? Вот те самые заполненные места, те самые клеточки, которые заполнял Иван Морозов?
А.ПЕТУХОВ: Это как раз и есть тот самый дом на Пречистенке, 21. Но среди домашних музеев Москвы, пожалуй, этот был оборудован лучше всех.
Перестраивал Лев Кекушев в 1904-6 годах, если не ошибаюсь, ну в середине девятисотых. И оборудовал по последнему слову техники: и верхний свет, и нейтральная обтяжка стен таким серо-зеленоватым материалом, характерным для эпохи модерна. И по последнему слову техники безопасности оборудованная кладовая, в которой Морозов во время революции спрятал наиболее ценные картины – все это, в общем, в большинстве своем сохранилось, кстати, и до сих пор. Выставочный зал Академии художеств дает возможность посмотреть на облик этого здания.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А он не был доступным?
А.ПЕТУХОВ: Нет, не такой случай. В нем находилось более 600 полотен французских и русских художников, но увидеть их было практически невозможно человеку с улицы. Это был действительно домашний музей, домашняя галерея, и пройти туда можно было по личному соглашению с владельцем, или по запискам, которые составляли авторитетные для него люди.
К.ЛАРИНА: По прошениям.
А.ПЕТУХОВ: В первую очередь, художник Константин Коровин. Его знаменитые записки с просьбой пропустить того или иного человека давали право пройти в эту домашнюю галерею.
Но был, кстати, и период, когда Морозов был вынужден уподобиться Сергею Щукину, который, как известно, водил по своей галерее экскурсии самостоятельно.
Так вот, Морозов превратился в такого экскурсовода поневоле после революции, когда его собрание было национализировано. Он стал в нем всего лишь помощником хранителя, низший из статусов, который мог быть предоставлен научному коллективу среди научного состава. И вот этот шикарный, лощеный московский коллекционер был вынужден выходить к публике, но правда публика была благодарной. Сохранились отзывы людей, ошеломленных уровнем, качеством этого собрания. Но он выходил, очень грустно, вяло улыбаясь…
К.ЛАРИНА: Но публика, какая? Искушенная, которая понимала, что это такое? Или это пролетариат?
А.ПЕТУХОВ: Студенты, интеллигенция – те люди, которые видели собрание Щукина, и хотели посмотреть собрание Морозова. Я представляю себе этих людей именно так: люди с открытым сердцем и душой. В общем-то, публика благодарная, думаю, что Морозов скорее не мог на нее пожаловаться так, как мог бы пожаловаться на начальство.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Это мы сейчас вспоминаем момент, когда его собрание работало как второй музей Западной живописи.
А.ПЕТУХОВ: Да. И тот совсем коротенький период, когда Морозов был там вот этим помощником хранителя. И, кстати, вот о речи на французском языке, - вспоминают, что он вел на французском экскурсию.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А первый музей был за Щукиным, там, где он работал экскурсоводом-хранителем, или зам. хранителя; второй музей был Морозовский. А когда прошло полное распределение Морозовской коллекции между Москвой и Петербургом?
А.ПЕТУХОВ: Это 48 год, но до этого была еще одна страница. Это Музей Нового западного искусства, отдельный научный центр, очень значимый для мира того времени. Но вообще долго я считал, но получается, что это первый музей нового западного искусства в мире, который возник раньше, чем Нью-йоркский музей современного искусства (МоМА). Полноценный научный центр, которым руководили ученые с мировыми именами: Бристер Новец, например, директор этого музея.
В двадцатые и тридцатые годы, несмотря на различные трудности, и логического, и имущественного порядка – здание хотели отобрать, он действовал очень активно.
В 28-м году собрания Щукина и Морозова были объединены, объединены именно в доме Морозова на Пречистенке,21, (Кропоткинская, 21) – это адрес Музея нового западного искусства.
В войну эти вещи были эвакуированы, а по возвращении экспозиция была развернута, но для того, чтобы быть закрытой. И в 48-м году музей этот был ликвидирован, собрания были распределены между Москвой и Ленинградом.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А что произошло с интерьерами особняка Морозова? Он же наверняка сотрудничал с какими-то художниками, которые оформляли в его стиле интерьер?
А.ПЕТУХОВ: Ну, Якушев создал общую канву, а самый знаменитый художник-декоратор, который сотрудничал с Морозовым, это, конечно, Морис Дэни, знаменитый художник, представитель группы НАБИ. Но к тому времени, когда он сотрудничал с Морозовым, эта группа уже не существовала. Но, тем не менее, он сохранял огромные средства: он был парижской знаменитостью, и стал автором декоративного ансамбля в доме Морозова. Это ансамбль музыкального салона, для которого Дэни исполнил более десятка декоративных панно на тему «История Амура и Психеи». Эти панно сейчас можно видеть их в Эрмитаже, в такой розовой, очень женственной гамме. Логично предположить, и это делают современные исследователи, что эти панно стали ничем иным, как свадебным подарком Ивана Морозова своей супруге Евдокии Морозовой. Кстати, в прошлом кафешантанной певице.
К.ЛАРИНА: А что, потомки у нас есть сегодня у Морозовых?
А.ПЕТУХОВ: Они рассеялись по миру.
К.ЛАРИНА: Я знаю Татьяну Лаврову, актрису.
А.ПЕТУХОВ: Рижские потомки, держатели архива. Может быть, меньше потомки по крови есть в России лица. Но вот это вот постоянное рассеянье этого клана и многочисленность его приводит к тому, что очень запутана эта порода.
К.ЛАРИНА: Но никто это дело не возродил – коллекционирование из потомков Морозовых?
А.ПЕТУХОВ: Нет. Ну, пожалуй, я не вспомню таких случаев. Может быть, вы вспомните.
К.ЛАРИНА: Известных коллекционеров нету.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Он уехал из России?
А.ПЕТУХОВ: Да, да. Он покинул Россию примерно в тот же момент, когда и Сергей Щукин – летом 1918 года. Выехал во Францию, в Париж. Средств у него оставалось достаточно, они лежали в парижских и в лондонских банках.
Кстати, он успел засветиться и на парижской художественной арене: он в 1920 году дал интервью знаменитому критику Филипсису Неону, он связан был с импрессионистами и пост-импрессионистами, такому очень влиятельному человеку, и рассказал о том, как ему удалось выехать, и в каком состоянии находится его коллекция.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Его, наверное, знали на Западе – крупнейший собиратель?
А.ПЕТУХОВ: Конечно, безусловно. Его приезд был громким событием. И вот это интервью в прессе тому доказательство.
А в 21-м году его здоровье ухудшилось, и летом он поехал на воды, в Карлсбад, в Карловы Вары нынешние. И летом, в июле 21-го года, во время одной из процедур, он скончался неожиданно и скоропостижно.
К.ЛАРИНА: Сколько ему было лет?
А.ПЕТУХОВ: Совсем немного, мог бы еще жить и жить. 50.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Говоря сегодня о Морозове, мы все время вспоминали Щукина, как пару.
Мне все-таки хотелось понять: это была дружба между Щукиным и Морозовым, или это была конкуренция, потому что они действовали на одном рынке?
Я знаю, что Щукин патронировал и дружил с Матиссом.
А.ПЕТУХОВ: Точно.
К.БАСИЛАШВИЛИ: И известно, что Морозов собирал тоже Матисса, он был в его коллекции.
А.ПЕТУХОВ: Именно так. Но и отношение Матисса к Щукину и Морозову было таким, эндевалентным: считается, что он друг и соратник Щукина. А между прочим, одно из произведений, которое потом купил Щукин, первым он предложил все-таки Морозову.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но это была конкуренция жесткая, может быть, они не общались друг с другом?
А.ПЕТУХОВ: Нет, нет. Известно, что даже картины в парижских галереях, в парижских маршанах они осматривали порой вместе. Рынок был один. Но он был необъятен, и подходы к этому рынку могли быть совершенно разными.
Импульсивность Щукина и вот эта основательность Морозова давали достаточный простор для того чтобы им не столкнуться, не стать прямыми конкурентами.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Но в истории остались они рядом в воспоминаниях.
А.ПЕТУХОВ: Точно. Так и будут.
К.ЛАРИНА: Ну что, все? На этом заканчиваем нашу экскурсию?
Осталось только приехать в музей Пушкина и посмотреть на это богатство, которое там хранится.
Итак, Алексей Петухов, старший научный сотрудник Музея изобразительных искусств имени Пушкина, который рассказал нам сегодня о коллекции Ивана Морозова.
Спасибо!
А.ПЕТУХОВ: Спасибо вам.