Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Дмитрий Иванович Щукин - коллекционер западной живописи - Вадим Садков - Музейные палаты - 2008-03-22

К.ЛАРИНА: Ну что, 12 часов 18 минут. Начинается программа «Музейные палаты», и сегодня у нас музей Изобразительных искусств имени Пушкина, Ксения Ларина и Ксения Басилашвили. Ксюша, привет.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Доброе утро.

К.ЛАРИНА: В гостях у нас сегодня Вадим Садков, заведующий отделом «Искусство старых мастеров» музея Изобразительных искусств. Добрый день, здравствуйте.

В.САДКОВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: А наш сегодняшний герой Дмитрий Иванович Щукин, коллекционер западной живописи.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы уже практически по всем Щукиным прошлись, кроме Петра. Но это дело Исторического музея. Наверное, о Петре мы тоже поговорим. Это династия Щукиных, замечательных купцов- меценатов, собирателей.

К.ЛАРИНА: Ну, что же, давайте мы для начала объявим призы и вопрос, поскольку у нас теперь в двух частях игровая составляющая проходит.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, я бы хотела напомнить, что после половины часа мы проводим наш проект совместно с конкурсом благотворительного фонда Потанина «Меняющийся музей в меняющемся мире». Там разыгрываем уникальные призы от издательства «Интерросс», огромные каталоги. Но это после половины часа. Так что следите. Там тоже будет задан вопрос. А сейчас вопрос, который связан с темой нашей программы – с собиранием… Дмитрий Иванович Щукин собирал очень много голландской живописи. Да, поэтому в связи с этим такой вопрос. Внимание!

Какая картина Яна Вермеера находилась в собрании Щукина, ну а потом ушла из нее, и где сейчас она находится? То есть, назовите нам, пожалуйста, эту картину, которая ранее находилась в собрании Дмитрия Ивановича Щукина, а сейчас находится в другом музее?

В.САДКОВ: И была единственной картиной Вермеера в России?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Что это за картина? Дайте нам название и назовите нам этот музей, где теперь хранится этот Вермееровский шедевр? А их очень немного по миру, там около 30?

В.САДКОВ: Да, тридцать с небольшим.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот так вот. Теперь, кто ответит правильно, получит массу удовольствия, потому что в ваши руки перейдет каталог, или даже не знаю, как это назвать, - каталог, альбом?

В.САДКОВ: Научный каталог голландской живописи, полностью иллюстрированный.

К.БАСИЛАШВИЛИ: «Голландская живопись ХУП-Х1Х век». С иллюстрациями, с подробнейшими описаниями, в общем, вы будете знать все о голландской живописи собрания музея Изобразительных искусств.

В.САДКОВ: Но это действительно компезиум современных сведений о голландской коллекции нашего музея на сегодняшний день.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Раз. Путеводители по Государственному музею Изобразительных искусств имени Пушкина, путеводитель по залам музея. Два.

Билеты в основную экспозицию, в главное здание. Я сразу напоминаю, что много выставок собирается открыться. Уже есть выставки, которые работают. Напоминаю, что работает выставка «Несравненное творение – этот бренный мир». Это японская классическая ксилография из собственного собрания ГНИИ.

С 26 марта будет работать персональная выставка Бориса Мессерера, к его 75-летию, и еще работает небольшая, но интересная выставка, посвященная Павлу Муратову, создателю знаменитого сборника Образа Италии. Он ведет вас за руку по Италии. Павел Муратов. Это небольшая выставка, но очень ценная, интересная, на мой взгляд.

И, кроме того, я хочу еще вам напомнить, что теперь по четвергам музей Изобразительных искусств открыт до 21 часа. То есть, если вы бежите с работы…

К.ЛАРИНА: А раньше как работал?

В.САДКОВ: Раньше – музей до 19-ти, а касса – до 18-ти.

К.ЛАРИНА: То есть, человек после работы не мог вообще насладиться высоким искусством, только в субботу, воскресенье.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Теперь может.

В.САДКОВ: Это мировая традиция, что многие музеи вообще в Европе закрываются в шесть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А теперь вслед за музеем, который мы загадали, но называть сейчас не будем, - он у нас в вопросе звучит, вслед за музеем этим двери ГНИИ будут открыты до 21 часа только по четвергам. Соответственно, касса закроется на час раньше - в восемь. Вот тот музей, который мы загадали, он тоже бывает очень поздно открыт.

К.ЛАРИНА: Мы не напомнили номер, по которому нужно отсылать все ваши правильные ответы: +7 (985) 970-45-45.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но это еще не все призы, потому что у нас еще есть абонементы в лекторий «Человек музейной профессии», которые уйдут также вместе с билетами в музей. Один, в одном комплекте. Ну, вот и все.

К.ЛАРИНА: Хорошо. Ну что? Теперь мы начнем наш рассказ про Дмитрия Ивановича Щукина?

В.САДКОВ: Дмитрий Иванович Щукин – личность в высшей степени интересная, привлекательная и очень типичная для среды московских коллекционеров конца Х1Х-начала ХХ века. Но это такая своеобразная, может быть, квинтэссенция многих составляющих, которые определили формирование этого облика именно типично московского собирательства произведений старого искусства.

Дело в том, что Щукин происходил из семьи купеческой, что вполне логично. Вспомните Третьяковых, Солдатенковых и тому подобное, Боткина.

Он был шестым сыном в семье почетного гражданина Москвы, купца первой гильдии Ивана Владимировича Щукина, который сумел своим детям дать достаточно строгое, но, в общем-то, достаточно полноценное образование. Щукин учился сначала в Москве, а потом высшее образование получил в Высшей школе экономики в Дрездене.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Очень интересно. На этом моменте нужно остановиться поподробнее, потому что нужно все-таки преподнести нашим слушателям понимание, что это за семья.

В.САДКОВ: Ну, это семья купеческая, семья предпринимателей. Как правило, там отцы и деды были людьми, может быть, недостаточно образованными. И сам отец Дмитрия Ивановича Щукина, имевший большое дело – крупный бизнес в Москве и за рубежом….

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ситцевые фабрики, да?

В.САДКОВ: Да. Он, тем не менее, не владел толком ни одним из иностранных языков, и братья, и сестры, и в том числе дети его – братья и сестры Дмитрия Ивановича и он сам сопровождали отца в качестве переводчиков в различных зарубежных поездках.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Интересно такое искреннее, неистовое стремление дать сыновьям лучшее в образовании.

В.САДКОВ: Безусловно, безусловно. А вот сыновья уже действительно воспитываются по правильной, классической системе образования той поры. Но что важно заметить про Дмитрия Ивановича, вообще про всех его братьев, что, получив высшее образование в Дрездене, он, тем не менее, был отправлен отцом в филиал фирмы в Ригу, там честно отслужил 4 года, жил на одно жалованье, которое получал как клерк средней руки в деле своего отца. И только после этого он возвращается в Москву, входит как бы в дело отца, уже имеет право распоряжаться капиталами семейными. И вот здесь как раз начинается его страсть к коллекционированию, которая, конечно, в значительной степени была вдохновлена примером его старшего брата, Петра Щукина, а также вспомним про знаменитого Сергея Ивановича Щукина, который вместе с Иваном Морозовым собирают уникальную не только для России, но и для всего мира той поры коллекцию живописи импрессионистов и раннего французского авангарда.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А кто первый начал собирать среди братьев?

В.САДКОВ: Ну, наверное, даже по старшинству начал собирать Петр. И Петр как раз у него интересы были более такие, ну, скажем, историко-культурные, археологические. Он не интересовался изобразительным искусством напрямую, его скорее интересовала истории России, история культуры. И вот Дмитрий как раз также начал собирать вначале предметы прикладного искусства: табакерки, то, что непосредственно потом дарил, или продавал, или менял с братом. Вы понимаете, это среда московских коллекционеров, это не просто вот братья Щукины, это огромное число людей, включая Третьяковых, включая Остроухова, включая Солдатенкова – все они вместе общались, устраивали какие-то совместные ужины, завтраки у Дмитрия Ивановича Щукина, были знаменитые его воскресные завтраки.

К.ЛАРИНА: То есть, такая клубная атмосфера, да?

В.САДКОВ: Клубная атмосфера. Вот вы знаете, я просто гляжу на современных наших коллекционеров, тоже у нас как-то к этому интерес сейчас необычайно большой, и просто знаете, все повторяется. Понимаете, все эти страсти, которые сейчас кипят на современном антикварном рынке среди современных коллекционеров – все это было 100 лет назад.

К.ЛАРИНА: А вот насколько открыто это общество коллекционеров?

В.САДКОВ: Это было, конечно, общество, я не хочу сказать, что это было так же вот скрыто, полуподпольно, как при советской власти, когда произведения прятали, а то у тебя спросят: где взял и главное – на что купил? И предложат подарить, или конфискуют, или, еще того хуже, посадят. То есть, любой коллекционер советской поры, если он не был маршалом или именитым профессором медицины, он всегда рисковал, он всегда рисковал! И поэтому все это коллекционирование было… А здесь – что им было прятать? Они совершенно легально приобретали. Естественно, краденное они не покупали, и общались с такими достойными, уважаемыми антикварами, которые им поставляли произведения.

К.ЛАРИНА: Но ведь в этой среде коллекционеров появлялись какие-то новые люди, новички. Вот как их встречали?

В.САДКОВ: Знаете, но любой новичок, все-таки, он как-то приходил не с улицы, это все были семьи. Они были знакомы, так или иначе. И как раз даже интерес к коллекционированию как раз возникал - вот он у кого-то увидел, ему тоже понравилось.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот интересно, а отчего это возникло?

В.САДКОВ: А просто интерес, ну, скажем, к национальной истории. Прежде всего, конечно, собирали произведения или какие-то предметы мемориального характера, связанные с национальной историей. А потом уже эстетический кругозор расширялся, и начинали собирать уже произведения современного или старого зарубежного или отечественного искусства. К тому же, не забывайте, что были же еще дворянские коллекции. Там эта традиция была еще с ХУШ столетия. И они просто глядели на них, они вместе учились.

К.ЛАРИНА: Вот как вкус формировался? Как этот процесс происходил?

В.САДКОВ: Ну, вкус формировался, наверное, прежде всего, из среды общения, я так думаю.

К.ЛАРИНА: Они, скорее, кому-то доверяли. То есть, были

какие-то ориентиры, какие-то авторитеты?

В.САДКОВ: Конечно, конечно, безусловно. Мы еще про это поговорим, наверное, попозже про авторитетов, которые давали советы и не всегда правильные.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А мне интересно: просто вы вспомнили просто про дворянские коллекции и здесь сравнение – московское купечество, а можем ли мы говорить о петербургском, санкт-петербургском купечестве того времени, вот того временного среза на стыке веков? Тоже собирают?

В.САДКОВ: Тоже собирают. Хотя не только купечество, но лучшие коллекции в Петербурге все-таки были коллекции дворянские.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И императорские.

В.САДКОВ: Нет, ну я императорскую не беру: это уже совершенно иной уровень – Эрмитаж – это Эрмитаж. Я имею в виду частные коллекции. Там, конечно, были коллекции знаменитых дворянских родов, скажем, те же Юсуповы, они в Х1Х веке из Архангельского перевезли свою коллекцию в Петербург. И не только Юсуповы, но и Шереметевы.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но здесь была разница вкусовая?

В.САДКОВ: Конечно, была. Но там была традиция. Там были коллекции, собранные многими поколениями, там как бы люди наследовали. Там было некое наслоение вкусов, интересов прежних владельцев: собирал прадед, собирал дед, собирал отец. И последующий, очередной владелец гулял, если разорялся, - а такое тоже происходило, в Х1Х веке особенно, мы все это знаем из учебника истории, после 1861 года огромное количество дворянских коллекций продается, и в том числе все-таки новое поколение коллекционеров, и в том числе Дмитрий Иванович Щукин покупают работы из бывших дворянских собраний.

К.ЛАРИНА: Мы сейчас слушаем НОВОСТИ, потом возвращаемся в программу «Музейные палаты», и впереди нас ожидает следующий этап нашей игровой гонки – следующая викторина. На этот вопрос, я думаю, что уже ответили наши слушатели, на первый.

НОВОСТИ

К.БАСИЛАШВИЛИ: Мы продолжаем программу «Музейные палаты» сегодня с Вадимом Садковым, профессором, заведующим отделом Старых мастеров музея Изобразительных искусств имени Пушкина мы говорим о коллекции Дмитрия Ивановича Щукина. Сейчас продолжим. Ну, а пока мне бы хотелось предварить нашу рубрику о конкурсе «Меняющиеся музеи в меняющемся мире» вопросом. Итак, внимание! Новый вопрос:

Какое животное изображено на гербе города Сыктывкар? Это животное сейчас знают многие. Попрошу я вас ответить не случайно, потому что мы с вами отправляемся в музей, расположенный именно в этом городе.

В НАШЕМ ФОКУСЕ: «ЭХО МУЗЕЕВ»

К.БАСИЛАШВИЛИ: Этот музей в Сыктывкаре вырос из небольшого собрания, умещавшегося всего в одной комнатке. В 94 году получил статус уже Национального музея республики Коми. И разросся к тому времени до нескольких зданий с филиалами.

А начиналось все в 911, когда в Усть-Сысольске, ныне в Сыктывкаре, было создано отделение Архангельского общества изучения русского Севера. Уездное земство постановило: выделить пособие в 100 рублей на приобретение коллекции.

Из чего состоит собрание сегодня? – Это предметы этнографии края, народа коми-зырян, хранилище исчезающих фольклорных обрядов в застывших культовых вещах, палеологические редкости, геологическая коллекция, раритеты церковных библиотек, поступивших в послереволюционные годы из окрестных монастырей.

В постэтнографической коллекции есть очень интересный отдел вещей, связанных с воспитанием детей: деревянные самодельные лошадки, игрушки из костей мамонта, оленя, барана, люльки, изготовленные из бересты и дерева, соски из рога. Но музей не просто хранит предметы прошлого, он активно работает с людьми, живущими в округе, занят деятельностью важной. Например, помогает дому-интернату для детей с ограниченными умственными возможностями.

И в прошлом году музей победил в конкурсе «Меняющийся музей в меняющемся мире» своим проектом «Плетение словес».

Дети с синдромом Дауна осваивали лепку, вязание, плетение, глину, дерево, нити, разные технологии и материалы. Создавали свои книги, рисовали, делали объемные буквы. Это интерактивная выставка, которую создают сами ребята, причем здоровые и больные вместе. В этом смысл созидания сильных и чуть менее сильных. Эта экспозиция успешно гастролирует по республике и сейчас.

Ну, а для тех, кто правильно ответит на вопрос: какое животное изображено на гербе города Сыктывкар, те получат каталог Дарвиновского музея. Это очень актуально сегодня, в День воды.

К.ЛАРИНА: Они сегодня у нас были в гостях, с утра мы уже этот день отметили.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Все. Возвращаемся к другому музею, к музею Изобразительных искусств имени Пушкина. Напомню только номер sms: +7 (985) 970-45-45.

К.ЛАРИНА: На чем мы остановились? На авторитетах. Кто указывал Щукину и его товарищам: вот это гениально, это надо брать, надо покупать?

В.САДКОВ: Вы знаете, ну таких, конечно, авторитетов могло быть несколько, и не обязательно только здесь, в Москве.

Конечно, вот, прежде всего, какой-то круг общения, какие-то авторитеты типа Ильи Семеновича Остроухова, превосходного художника, он представлен в Третьяковке, и после смерти Третьяковых он как раз там играл важную роль в Совете Третьяковской галереи. И с другой стороны, западноевропейские антиквары, эксперты, ученые. Дело в том, что Дмитрий Иванович Щукин не случайно учился в Дрездене. Он очень любил ездить в Германию, хотя не только. Многие произведения он приобретал и в Вене, и в Мадриде, и в Париже. Но главными, конечно, консультантами у него были, поскольку его страстью была голландская живопись, то, что мы называем сейчас «Малыми голландцами», поскольку работы Рембрандта и его школу он специально не собирал. Так вот, главными консультантами у него, конечно, были здесь, в Москве, Илья Семенович Остроухов, а с другой стороны, вот уже за рубежом всемирно известные в ту пору специалисты: это директор берлинского музея Вильгельм фон Бодэ и очень крупный голландский ученый, вообще состоятельный человек, коллекционер, но одновременно директор королевского кабинета картин(неразборчиво) в Гааге Абрахам Брэдиус.

И эти люди, конечно, очень много советовали, и, как мы теперь понимаем, не всегда правильно, Дмитрию Ивановичу Щукину.

К.ЛАРИНА: Ну, например?

В.САДКОВ: Ну, я не знаю, вы сейчас вопрос уже больше не задаете? Или вы уже связаны с вопросом?

К.ЛАРИНА: А! В первой части? Я думаю, что уже можно, поскольку у нас уже победители есть, просто мы не можем их назвать, а уже ответы есть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Рассказывайте историю.

В.САДКОВ: Ну, дело в том, что сам Илья Семенович Остроухов, у которого тоже были свои приемы, какие-то встречи коллекционеров-любителей и вообще к нему несли все, что

кто-то покупал, с ним советовались. Он в свое время за 300 рублей продал Дмитрию Ивановичу Щукину картину «Аллегория веры», на которой стояла фальшивая подпись Пьера Терборха. Но потом же сам сказал, ему, что для твоей коллекции это такая дрянь, ну он букву «р» не выговаривал, я не актер, я не буду изображать, как он говорил это слово, но это все у Грабаря в мемуарах описано. Короче, он отговорил Дмитрия Ивановича владеть этим произведением. И Дмитрий Иванович решил его продать. Вывез в Европу, и там буквально за 700 немецких марок, ну я специально спрашивал своих коллег в отделе нумизматики Пушкинского музея: что такое 700 немецких марок? Это, если я огрублено понимаю, на современные деньги порядка 30-40 тысяч долларов. Ну, сравнительно небольшие, хотя это, конечно, это не копейки. И он продает эту картину. И вот здесь, конечно, голландский консультант, может быть, поступил немножко лукаво: он знал прекрасно, что это такое. Он у него покупает, и не кто-нибудь, а Абрахам Брэдиус покупает эту картину, ее реставрируют, удаляется подпись фальшивая, хотя понимали, что подпись Терборха фальшивая, и обнаруживается подпись Яна Вермеера. Художник, который как раз был открыт именно в середине Х1Х века Теофилем Торе, который публиковался под именем Бюрже, Бюргер, когда импрессионисты, вообще вся эта вот постимпрессионистическая эстетика поднимают Вермеера на щит, объявляют одним из самых гениальных художников. Не случайно его сам Торе называл «Колибри среди воробьев», сравнивая Вермеера с другими голландскими художниками той поры. То есть, именно тогда проявляется интерес к Вермееру. И вот единственный Вермеер уходит из России, хотя Абрахам Брэдиус прекрасно понимал, что это такое. Если купил бы кто-то другой так же несведущий, что это, а потом бы у него в столе все это Брэдиус бы нашел, это было бы действительно. Но там было сказано, что это был подвиг во имя страны, что Голландию нужно было в ту пору… Они очень (голландцы) ревностно относились к тому, что лучшие коллекции того же Рембрандта были в Эрмитаже в Петербурге, в Лувре, в Париже. И вот собрание своих национальных музеев, комплектование их шедеврами именно кисти гениев национальной школы, конечно, тогда считалось такой очень важной, ну, скажем так, и пропагандистской задачей, и тогдашняя пресса, как раз, сделала из Абрахама Брэдиуса большого патриота. Ну вот, я не знаю, могу теперь продолжить разговор …

К.ЛАРИНА: Подождите! А реальная цена-то какая? Просто так приблизительно хотя бы?

В.САДКОВ: Вермеер продается исключительно редко, и цена тогда…

К.БАСИЛАШВИЛИ: А сейчас Вермеер разве продается?

В.САДКОВ: Ну, сейчас так называемый Вермеер выставлялся.

К.ЛАРИНА: Ну, тогда, в то время реальная цена?

В.САДКОВ: Ну, тогда цены не соответствовали современным, тогда цены все равно были ниже. Поверьте. И Рембрандт, и Вермеер, и Тициан, и Рафаэль тогда продавались гораздо дешевле.

К.ЛАРИНА: Но не за 30 тысяч? И не за 500 марок?

В.САДКОВ: Ну, нет. Я думаю, на несколько порядков это было больше.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Давайте до конца ответим все-таки на наш вопрос: где сейчас находится эта картина Вермеера?

В.САДКОВ: Так вот, Абрахам Брэдиус, как человек очень буржуазный, будучи, с одной стороны, большим патриотом своей страны и директором королевского кабинета своей страны, он длительное время выставлял эту картину в Гаагском музее Мариус Хойс, вот я вижу большинство ответов к этому сводится, потому что в Интернете написана статья одного журналиста нашего. Я тоже в Интернет смотрел, что там написано по этому поводу.

Но потом Абрахам Брэдиус, столкнувшись с какими-то серьезными материальными трудностями, продал эту картину сначала одному антиквару в Нью-Йорк, и сейчас картина находится в музее Метрополитен в Нью-Йорке. И составляет одно из главных украшений Нью-йоркского музея. Там, в

Нью-Йорке, в Вашингтоне несколько работ Вермеера, а в России, к сожалению, их больше нет.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это тот самый музей, о котором я говорила, что он работает до 9 часов вечера – Метрополитен. И там,

по-моему, три Вермеера.

В.САДКОВ: Да.

К.ЛАРИНА: Давайте мы скажем все-таки, что из Щукинской коллекции есть в Пушкинском музее?

В.САДКОВ: Так вот, давайте поговорим о том, что осталось, и что, собственно составляет ее главную, так сказать, привлекательную сторону?

Прежде всего, блестящая подборка картин ранних мастеров. Он купил в Вене у Шуберта. Шуберт – это не просто какое-то имя – это автор первой монографии о Лукасе Крамесе-старшем, его замечательную картину «Аллегория. Серебряный век», которая сейчас входит в нашу экспозицию, я просто иду так по хронологии. У него был мастер Лихтенштейнского замка, четыре картины. Это: «Створки разрозненного алтаря», к сожалению, у нас остались в музее только две, а две проданы уже в начале тридцатых годов. Не только Эрмитаж продавали, но и Пушкинский музей тоже пострадал. Были проданы и сейчас находятся в музее Средневекового искусства Австрии, в Вене. Хотя вообще «Створки этого алтаря» разбросаны по разным музеям. Затем, конечно, я просто подвожу к голландцам и французам. Главное, что у него было, я начинаю с других школ, - прекрасные картины ранних итальянцев: Росселино Дьекопо Франке, замечательный совершенно мужской портрет Антонелло Дерсалибо, потом из более поздних итальянцев Бернарде Де Лоте «Виды замка Кернихштайн».

И вот теперь я подхожу к голландцам. Особенной страстью Щукина были пейзажи и натюрморты. И когда его коллекция была национализирована в 1918 году, хотя Щукин еще в 14-м году писал завещание, в котором указывал, что он все свои произведения передает Румянцевскому музею. Так вот, когда была открыта экспозиция первоначально в его национализированном особняке, в Староконюшенном, вот здесь, недалеко от здания «Эха Москвы», так вот, писавшие рецензию искусствоведы утверждают, что фактически не требовалось никакой реэкспозиции музейной, что вещи висели, как в музее, так они хорошо были подобраны одна к другой. И у Щукина была прекрасная коллекция, я повторяю, пейзажей Яна Вангойна, дивный ландшафт «Ветряки» (неразборчиво), он купил эту картину у вдовы писателя Григоровича, затем у него был Абрахам Ванстрег, у него был Ян Ванбейерен, у него был Питер Де Хох. Они и сейчас-то есть в музее, я просто говорю, что они входят в нашу экспозицию.

К.ЛАРИНА: Как они все это пережили, вот смутные времена в России? Я имею в виду переломные трудности?

В.САДКОВ: Я думаю, конечно, это была трагедия, это был, в общем-то, полностью переворот всей системы координат, потому что Дмитрий Иванович Щукин он не только собирал коллекцию, но он активно дарил свои произведения в Московский публичный Румянцевский музей, правопреемником которого по части зарубежной коллекции является наш музей, музей Изобразительных искусств. Он на протяжении вот этого первого десятилетия ХХ века дарил по нескольку произведений: по одному, по двум, там, по шесть, по двенадцать. Он был почетным членом Румянцевского музея, членом Ученого совета, то есть, принимал самое активное участие в жизни музея.

И главное, что в 14-м году, когда начинается война, уже первое предвестие смутного времени, он пишет завещание, где завещает свое собрание именно Румянцевскому музею.

Но происходит 18-й год, Щукин жив-здоров, его коллекция национализирована, как коллекция его брата и других собирателей. Но, поскольку он крупный эксперт и специалист, его делают членом Ученого совета, потом был сотрудником музея.

К.ЛАРИНА: Так ее не стали распространять по разным музеям?

В.САДКОВ: Сначала это был просто отдельный музей старой западной живописи в особняке Щукина в Староконюшенном, потом на это здание стала претендовать организация под названием «АРА». Я вот боюсь соврать, что «Ассоциация Революционных Архитекторов». Не хочу соврать. И, короче, их оттуда выселили. А в музее Изобразительных искусств тоже тогда еще было сложно с площадями, поскольку все-таки это был Румянцевский, был музей Цветаевский, музей слепков. И просто так в хранилище отправили все это в Морозовский особняк, на соответственно, Пречистенку, 21, где сейчас находится здание Академии художеств. И сам Дмитрий Иванович Щукин там как раз прожил последние годы своей жизни.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Хранителем он был? Кем он был?

В.САДКОВ: Он был сотрудником, хранителем.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Экскурсоводом, да?

В.САДКОВ: Но это было, когда был музей еще в его здании. Потом он ослеп. Хотя он в 26-м году еще продолжал что-то дарить. Это могли, конечно, быть какие-то гравюры с картин в его же собрании.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть, что-то дали оставить себе, да?

В.САДКОВ: Он, может быть, по инерции, да, но что-то у него оставалось. У него какая-то инерция такого отношения к музею, или даже к коллекции, как такому неразрывному целому продолжала существовать даже в середине двадцатых годов.

Он подарил дивную картину Винценто Лавросо Ван Девины, натюрморт «Аллегория суета-сует», она сейчас тоже у нас в музее. Уже подарил при советской власти.

Потом он ослеп, потом он жил вот в этих помещениях, в квартирках, то есть, в коммунальной квартире для сотрудников, в том же здании.

К.ЛАРИНА: То есть, практически его лишили всего?

В.САДКОВ: Практически, хотя Луначарский в 20-м году, когда открывалась его коллекция как музей, еще отдельный, когда эта «АРА» еще не овладела данным зданием, Луначарский называл это выдающимся вкладом и тому подобное. К нему формально хорошо относились. И тот же самый Игорь Эммануилович Грабарь называл его выдающимся экспертом в области старого французского и нидерландского искусства.

К.ЛАРИНА: А дальше?

В.САДКОВ: В 32-м году умер.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А это решение – остаться рядом с музеем он как-то объяснял? Это неистовое желание просто быть рядом с этими работами? Или его не выпускали?

К.ЛАРИНА: Почему он не уехал?

В.САДКОВ: Ведь многие люди остались, вспомните, про того же Остроухова я вспоминал, Грабарь вообще стал великим человеком в Сталинскую эпоху.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А братья? Петр?

В.САДКОВ: Ну, Петр умер раньше.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, но все равно перед революцией Петр же построил свой музей? Там сейчас музей Тимирязева. И,

по-моему, жил там в дворницкой.

В.САДКОВ: Да, да, да. Только какие-то отношения, но все равно – мир перевернулся: это были пожилые люди. Одно дело – Феликс Юсупов свернул в рулон двух Рембрандтов и уехал, а здесь, даже думаю не какая-то социальная психология, скорее здесь уже возраст людей, это были пожилые люди.

К.ЛАРИНА: А потомство, дети? Потомство там есть же

какое-то?

В.САДКОВ: Потомство – все за рубежом, как я понимаю.

К.БАСИЛАШВИЛИ: У нас же сейчас Анри Ларош Фуко – потомок один из самых знаменитых, но Щукинский потомок. И все-таки из династии Щукиных.

К.ЛАРИНА: Давай, я скажу победителей, пожалуйста, и на первый вопрос, и на второй. (Перечисляет имена и номера телефонов победителей по первому вопросу).

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это вопрос, связанный с Щукинской коллекцией, с картиной Вермеера «Аллегория веры» Где она находится? – В «Метрополитен, Нью-Йорк.

К.ЛАРИНА: А второй вопрос?

К.БАСИЛАШВИЛИ: А второй вопрос: что изображено на гербе города Сыктывкар?

К.ЛАРИНА: Один победитель?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Не выхухоль и не куница. Медведь. Один победитель.

К.ЛАРИНА: Медведь! За Медведь у нас боролся один победитель – это Иван, 320. Он и получает у нас уникальный приз. Что он получает?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Каталог – Альбом Дарвинского музея.

К.ЛАРИНА: Роскошный совершенно!

К.БАСИЛАШВИЛИ: Уникальный в День воды.

К.ЛАРИНА: Иван, поздравляем!

К.БАСИЛАШВИЛИ: У меня вопрос еще один про Дмитрия Ивановича Щукина. Его собирание, увлечение голландской живописью, наверное, не случайно. Мне кажется, должен быть какой-то особый философский настрой у человека, который собирает.

В.САДКОВ: Безусловно. Он же собирал еще и прикладное искусство.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это же нужно понимать, расшифровывать. Это же не просто так все.

В.САДКОВ: Но дело в том, что та эпоха была более позитивистская, чем современная. И, может быть, какой-то тайный, скрытый смысл Дмитрий Иванович в этих произведениях не искал. Он скорее любовался вот именно такой красотой, мастерством. Он же собирал еще и прикладное искусство, у него была прекрасная коллекция прикладного искусства и голландского, и французского, и итальянского. У него была мелкая деревянная и бронзовая пластика. То есть, у него собрание было таким достаточно комплексным.

И я просто хочу сказать, что у него были прекрасные французские картины. Вот мы все время говорим про голландцев, фламандцев, а у него же дивная коллекция французского ХУШ века, весь джентльменский набор имен: и рисунок, и картины: Антуан Ватто, Лян Кре, Буше, знаменитая пастель – «Головка девочки», которую он купил у одного московского антиквара за сто рублей и ящик сигарет. Юбер Робе прекрасная коллекция.

Хотя вот опять акценты, вот с одной стороны, от него ушел Вермеер, с другой стороны главным украшением Щукинской коллекции считался Вандейковский Амур, картина с превосходным провинансом – картина, происходящая от Дмитрия Ивановича Голицына, русского дипломата, князя, которая потом попала в разные московские коллекции, к Мосолову, а потом уже пришла к Щукину. И оказалось, к сожалению, это вторая копия. Хотя у Щукина это была икона.

С другой стороны, мы имеем очень ровную, очень хорошую, вот я уже называл море имен голландских, фламандских живописцев, и в том числе единственная картина в России Генрика Аверкампа, о чем у вас, наверное, еще прозвучат слова моего коллеги, то есть, это вообще очень ровная, очень качественная коллекция. Хотя я повторяю: акценты в ней очень сильно изменились: то, что считалось шедевром, оказалось старой копией, недостойной экспозиции музея, хотя роскошная картина, в красивой раме ХУШ века, а с другой стороны – вот Вермеер был неправильно определен и ушел еще в 1899-м году. Так что, большевики здесь ни при чем.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну что, Ксюшенька, у нас, наверное, уже время рубрики, или у нас еще есть время?

Я все-таки хотела Вас еще раз спросить про философский настрой Щукина. Что это был за человек по характеру? Я посмотрела на фотографию, мне показалось, что он несколько похож на купца Алексеева, он же Станиславский. Его фотографии, образ его мы знаем больше.

В.САДКОВ: Вот его сравнивают с другими братьями и считают, что он таким был из них, может быть, наименее уверенным, но в то же время человеком необычайно увлеченным. Может быть, немножко замкнутым. И вот он постоянно с кем-то советовался.

Вот того, как был его брат Сергей, который собирал вместе с Морозовым французскую живопись, импрессионистов, и ранний французский авангард, вот такой вот уверенности в своем вкусе, в своем глазе у него не было. Он постоянно с кем-то советовался.

К.ЛАРИНА: А почему?

В.САДКОВ: Ну, такой человек.

К.ЛАРИНА: А образование какое? Специальное образование вообще у кого-нибудь было из коллекционеров?

В.САДКОВ: Нет, они имели какое-то образование, так или иначе связанное с коммерцией. В лучшем случае, с юриспруденцией.

К.ЛАРИНА: Оно с опытом приходило, да?

В.САДКОВ: Безусловно, и книги. Он считал, что у Щукина как раз знания книжные. Что вот он читает книги, имея с одной стороны, представление о великих мастерах, а когда что-то берет в руки, он начинает советоваться с Остроуховым в Москве, или с Вильгелем фон Боде в Берлине, - ну просто такой склад человека.

К.ЛАРИНА: Ну, он как-то обосновывал свой выбор? Объяснял, почему он приобретает именно эту картину?

В.САДКОВ: Нет, потому что, наверное, ему это нравится,

во-первых, во-вторых, это соответствует его финансовым возможностям…

К.ЛАРИНА: То есть, никаких искусствоведческих не было обоснований его личных?

В.САДКОВ: Личных – нет. Хотя все это очень хорошо, очень ровно.

Вот тот же самый Генрих Афанасьевич Брака, его современник, владелец «Новой Зари», нынешняя парфюмерная фабрика Брака, он собирал все подряд, и собирал шедевры. У него есть Троцци «Старая кокетка», и один этот маленький Рембрандт – «Изгнание торгующих из храма», чего стоит единственная такого рода картина в России. Такого Рембрандта тогда никто не знал.

Но, понимаете, у него было много всяких очень просто, попросту говоря, сомнительных вещей.

Вот Щукин стремился к тому, чтобы у него все было ровно, все хорошо. Если что-то ему говорили не так, как в случае с Вермеером, он…

К.ЛАРИНА: Он склонен был доверять.

Ну что же, спасибо большое. Это Вадим Садков, заведующий отделом искусства старых мастеров музея Изобразительных искусств. Мы сегодня говорили о Щукинской коллекции, коллекции Дмитрия Щукина. А сейчас…

К.БАСИЛАШВИЛИ: А сейчас научный сотрудник музея Изобразительных искусств имени Пушкина Венедикт Николаевич Тяжелов расскажет об одном из шедевров коллекции Дмитрия Щукина.

В.САДКОВ: Единственном в России

В НАШЕМ ФОКУСЕ

В.ТЯЖЕЛОВ: В 1893 году Дмитрий Иванович Щукин приобрел в Вене подписную картину голландского художника Хенрика Аверкампа «Катание на коньках».

Аверкамп родился в Амстердаме в 1585 году. Отец его был аптекарем, мать – дочерью известного ученого.

Аверкампу суждено было стать одним из голландских живописцев, который смело утверждал национальную тему в искусстве Голландии, которая обрела независимость в борьбе с Испанией.

Глухонемой от рождения Аверкамп четко передавал то, что открывалось его взору. Сохранились рисунки художника, главным образом, зарисовки близких ему людей, жанровые сценки, детали пейзажа.

Писал Аверкамп свои картины на деревянных досках масляными красками. В основном, это были пейзажи, по преимуществу зимние, всегда богато населенными маленькими подвижным и фигурками.

Разнообразные зимние развлечения и заботы стали главным предметом изображения художника. Замерзшая река, или канал были символом катка жизни, а катание на коньках толковалось, как полное опасности скольжение вслед за удачей.

Однако этот назидательный подтекст в картинах Аверкампа отступил на задний план. Художник был одним из первых в голландском искусстве, кто взглянул на окружающий мир глазами горожанина и частного человека, для которого природа в первую очередь – хорошо обжитой уголок земли.

Картина соединяет в себе элементы пейзажа и жанровые сцены: замерзшую реку у стен Кантена с возвышающейся на берегу крепостью, заполнили ее многочисленные конькобежцы, любители подледного лова рыбы, крестьяне с санями, игроки в гольф на льду.

Эти жители города объединены обычными заботами: говорят, поправляя даме конек, рядом застыл любопытный мальчишка с клюшкой, он дует на замерзшие руки. Чуть поодаль – группа игроков, поставив на лед глиняный кувшин, пытаются клюшками сбить его металлическим шаром.

В глубине картины – слуга, встав на коньки, везет на санках старушку, рядом – катают детей, прогуливают собаку, здесь же – страж порядка с ружьем.

Линия горизонта делит картину на две равные части. Зимний пейзаж предстает поэтому, как естественное окружение человека.

Светлые краски вносят праздничное настроение в картину.

Как оказалось, работа Аверкампа является единственным произведением этого живописца в России, и оно находится в Государственном музее Изобразительных искусств имени Пушкина.

(Музыкальная заставка).