Иван Микиртумов - Особое мнение в Петербурге - 2021-09-22
В. Дымарский
―
Добрый день! Это действительно программа «Особое мнение». Меня зовут Виталий Дымарский. А моего сегодняшнего гостя – Иван Микиртумов, доктор философских наук. Вот так просто – доктор философских наук.К началу нашего эфира в Ютубе, где мы тоже транслируемся в прямом эфире, уже пишут: «Привет! Сбегаются на философа. В такое время философия помогает»,
И. Микиртумов
―
Здравствуйте, Виталий! Здравствуйте, уважаемые слушатели! Делает вид, что помогает.
В. Дымарский
―
(смеется) И вы тоже сегодня будете делать вид? Что вы всё знаете, всё понимаете.
И. Микиртумов
―
Конечно, безусловно! Философия должна утешать, наставлять на правильное, давать советы.
В. Дымарский
―
А разве задача философии не осмысливать?
И. Микиртумов
―
В этом-то всё и дело!
В. Дымарский
―
А с этим проблема?
И. Микиртумов
―
Иногда осмысление приводит к разным результатам. Иногда так осмыслишь, что никакого покоя нет, никакой радости и никакого утешения. А иногда бывает, что и утешаешься. По-разному бывает. Не гарантировано это.
В. Дымарский
―
Но мы же и не в церкви! Чтобы нас утешали.
И. Микиртумов
―
Функция утешения наложена на разные институции. И тут уж заранее не скажешь, какая тебя утешит, а какая нет.
В. Дымарский
―
А выборы?
И. Микиртумов
―
Утешают ли выборы? Кого как.
В. Дымарский
―
А такая функция на них возложена?
И. Микиртумов
―
Для кого-то конечно. Но если мы потолчем воду в ступе, которую уже, кажется, все толкли, про выборы. А в вашем вопросу уже содержится подтекст, что выборы должны были нас тревожить или трагически поражать. Но вроде как никто особенно не волнуется. Широкие массы общественности вообще относятся к выборам крайне равнодушно, также как и год назад они относились равнодушно к конституционному референдуму. И по-видимому, их это и не тревожит, и не утешает. А кого-то, может быть, и утешает. Вот наши власти вполне утешены результатами этих выборов, тем более, что они их так удачно и ловко провели. У них хорошо всё сложилось.
В. Дымарский
―
Интересно то, что бывает, что утешают вещи, которые совершенно не утешительные. Сегодня утром во время «Разворота» нам написали: «А разве это не приятно, разве это не прогресс, что «Единая Россия» потеряла семь мест в Петербургском парламенте!»
И. Микиртумов
―
Зато наверное их приобрели какие-нибудь «Новые люди»? Перегруппировка сил! Я не думаю, что...
В. Дымарский
―
Но ведь «Умное голосование» нас учило, что голосовать надо за любых, кроме «Единой России».
И. Микиртумов
―
Я не думаю, что тут что-то изменилось. Утешающим фактором здесь является сохранение всего без изменений. Статус кво – чтобы всё было как было. Мы же пребываем в состоянии застоя примерно года с 2013-го, во всех отношениях. Это и экономический застой и по всем прочим позициям. Но застой – это искусство!
В. Дымарский
―
Как это может быть?
И. Микиртумов
―
Не все могут пребывать в искусстве застоя, это очень тонкая штука. Последние лет двести люди находятся в парадигме прогресса. Нужно куда-то стремиться, куда-то развиваться, улучшать что-то, завоевывать, захватывать, подчинять, узнавать! Такие прогрессистские сюжеты. И здесь наступать на пятки господу богу, то есть господь бог всемогущий, а мы слабые, и надо приобретать больше силы! Он всё знает, а мы мало, и значит надо приобретать знания. Он знает всё наперёд, значит и нам тоже надо овладевать предвидением. И так далее, все атрибуты, которых нам не хватает, и в процессе прогресса мы должны коллективно этого достичь.А движение в эту сторону очень невротизирует, потому что одни лучше успевают, а других хуже. А в застойном состоянии ты никуда не стремишься, ты обрёл некий гомеостаз – равновесие. И в этом равновесии удерживаться трудно. Люди остаются нервными, они продолжают конкурировать и сами с собой, и с другими, и все время пытаются выбраться из этого равновесия.
На мой взгляд, например, украинская война и все эпизоды конфронтации с Украиной, обострившая нашу изоляцию, ее печальных последствий много, и это как раз была одна из попыток уйти от застоя, от стагнации, от равновесия в сторону такого прогресса, мыслимого по-дурацки. То есть двинуться куда-то вперед, что-то захватить и прирастить. Совершенно дурацкая была штука! Но зато сейчас, кажется, эти тенденции удалось преодолеть и с помощью внутренних обстоятельств, и на это, конечно, и внешние факторы повлияли.
И нынешние выборы показывают, что идеальным является сохранение того, что есть. Найдена точка равновесия. И так существовать можно сколько угодно, и наверное, очень долго.
В. Дымарский
―
А вы думаете, что у людей уже есть ощущение застоя? С одной стороны, как вы говорите, застой, это вы как философ говорите, что это застой. А простой человек, не философ, думает: «А чего застой-то? Мы же развиваемся? Был десятый айфон, а стал двенадцатый! А теперь я могу и продукты на дом заказывать! И такси заказать прямо у себя в телефоне». Ну и много другого.
И. Микиртумов
―
Так и есть! Но это застой с каршерингом и айфоном! Но в центре этого явления, этой стагнации, конечно, политическое. Но мы сейчас это политическое аннулируем, сведем его к нулю, к ничему. Мы выпали из того, что образует сущностную характеристику человека – быть субъектом политики, то есть быть в отношениях с государством, с властью, с группами других людей. А то, что остается, это вопросы частной жизни. В частности, потребительство, о котором мы только что говорили. У нас есть запросы по личностному совершенствованию, и мы пребываем в поисках интересных фактов собственной духовной жизни и сами себя развлекаем, заботимся о себе, выстраиваем свои отношения с природой, культурой и прочее...
В. Дымарский
―
Скрепы не забудьте!
И. Микиртумов
―
Ну, кому как, кто-то со скрепами, а кто-то без них, но это уход в частную жизнь. Всё масштабное миновало. ХХ век дал и европейскому человеку, и не только европейскому, поиграться с масштабными идеями, и продукты этого известны. Кажется, что теперь это становится не актуальным. Сейчас массам мыслить в категориях большой истории нет никакого смысла. И отсюда вся историческая пропаганда – Малюта Скуратов, Иван Грозный, всё это ни о чем. Это всё больше не действует. ХХ век в этом смысле был хорошо историчен, потому что каждому предлагалось измерять свою собственную жизнь по шкале Большой истории – какой вклад я сейчас вношу в строительство коммунизма, в избиение капитализма, в построение национального государства, и какого-нибудь очередного Великого Новика. И каждому предлагалось увидеть себя в этой перспективе.
В. Дымарский
―
И во вставании с колен!
И. Микиртумов
―
Конечно, но вставание с колен, это уже так, реминисценция, это отраженный свет. И чем хороша такая стагнация, тем что она выходит обычного человека, да и всех в общем выводит, из этой повестки, и переводит нас в пучина... Нет, не в пучину, а в пространство обычной жизни, где политическое очень мало задействовано. Но на самом деле, оно задействовано полностью. Просто мы исключены из процессов влияния.
В. Дымарский
―
А здесь вопрос! Мы исключены? Или мы сами себя исключили? Вы сказали, что мы должны быть субъектами политики, а мы почти добровольно стали объектами политики.
И. Микиртумов
―
Я думаю, что тут и так, и так. Увы, субъектом политики не может быть каждый.
В. Дымарский
―
А почему? Извините! Та же процедура голосования, она делает вас субъектом политики, в тот момент, когда вы опускаете свой бюллетень.
И. Микиртумов
―
Но в очень незначительной степени.
В. Дымарский
―
А степень этого, это уже другая история. Но, тем не менее, вы – субъект политики.
И. Микиртумов
―
Соглашусь с вами, но вопрос и в степенях. А увлечение идеологией в ХХ веке, это ложное! Это то, что дает тебе ложное чувство участия в политическом, участия в истории. А сейчас имеет место некоторое отрезвление. С одной стороны, в развитых демократиях, там, где политические отношения хорошо институализированы, там это всё передано на откуп специалистам, там действуют профессиональные политики, и учитывая то, что хороший демократический процесс – публичный. Это публичное принятие решений, и обыватель может наблюдать за тем, как какие-то умные головы что-то активно обсуждают, взвешивают, и принимают решения не с кондачка и не абы как. Там имеются разные системы конкуренции. И можно быть спокойным в отношении того, что больших ошибок там не наделают. Конечно, ожидать каких-то больших свершений тоже не приходится, но надо помнить и о том, что все задачи управления банальны. Чтобы благополучно с ними справляться нужны лишь здравый смысл и добрая воля. И в общем, больше то и ничего.И если процесс налажен и идет открытым публичным путём, то можно быть спокойным. Но если это не так, как мы это видим в российской ситуации, то тогда степень нашего политического сводится для большинства людей просто к ритуальным акциям, подобно этим выборам, и тогда, как политический агент, ты, конечно, существуешь, но в очень незначительной степени, и в основном, как ведомая сила. Ты сам как бы отдаешься на это, ты говоришь себе: «Издержки моего участия, пожалуй, были бы чрезмерны. Пожалуй, лучше я не буду ни во что вмешиваться, и думать особо не буду на все эти темы. И вообще не буду ни в чем участвовать!» Такое умонастроение как раз и характерно для застойности, в которой мы сейчас находимся.
В. Дымарский
―
Вот пишет Блэк Кэпитал: «Ну сходили на выборы. Вам что это этого, Дымарский, вы кушать лучше стали?» Это он ко мне обращается, но точно также он мог бы обратиться и к вам. Восприятие жизни, что общественной, что политической, что любой, это «лучше мы стали кушать или нет». И это единственная ценность, ради которой, оказывается, согласно этому моему корреспонденту, мы вообще живем.
И. Микиртумов
―
Но он, конечно, иронизирует!
В. Дымарский
―
Я понимаю! Он иронизирует, но, отталкиваясь от реального.
И. Микиртумов
―
Он показывает дистанцию между подачей голосов и результатами и эффектами, которые могут повлиять на нашу жизнь здесь и теперь. Вот вы ходили голосовать, а я не ходил, и я тоже ничего от этого не ожидаю. И я бы объяснил «не хождение», что это было бы бессмысленное социальное действие, поскольку результат его не ясен.
В. Дымарский
―
Вы не голосовали? Я правильно понимаю?
И. Микиртумов
―
Я даже не сильно за этим следил.
В. Дымарский
―
Хорошо, тогда я спрошу вас, вот вы не голосовали, а вы что, лучше кушать стали?
И. Микиртумов
―
Нет, я не ожидал, что мне станет от этого лучше или хуже, но, совершая некое действие, хочется подумать о его результатах и последствиях. А поскольку я не вижу ни тех, ни других... Для проведения выборов нынешней российской власти, это что-то вроде субботника. По существу, ничего не происходит. Бревно переносится налево, а потом – обратно направо. Но мобилизуется весь аппарат, прозваниваются все связи сверху донизу, вплоть до средней школы, до завуча и учителя.
В. Дымарский
―
Да, проверяется, все ли контакты работают, и не надо ли какие зачистить.
И. Микиртумов
―
Проверяется, выполняются ли решения на местах, и как они справляются с ситуацией. И это очень полезно.
В. Дымарский
―
Как быстро можно дозвониться до председателя УИКа!
И. Микиртумов
―
Точно! И так же это сработало и для оппозиции. Это проверка того, сколько людей последует советам «Умного голосования», и сколько народу преодолевает всякие барьеры в интернете, узнавая... Это тоже мобилизация. Это полезно и той силе, и другой.
В. Дымарский
―
Это и еще и некое занятие, рабочее время нужно чем-то занимать.
И. Микиртумов
―
И рабочее время, и время досуга! Но в этом смысле политические силы обречены на то, чтобы такие операции осуществлять, но если выборы проводятся, то, учитывая авторитарный характер российского режима, то они проводятся для того, чтобы одержать блестящую победу, каковая и была одержана. И состоит она в том, что ничего не изменилось. Вот, что приятно. Если бы «Единой России» нарисовать 100%, то это было бы красиво, но это противоречило бы идеологии застоя, за который я так ратую, потому что это было бы движение куда-то, в какую-то сторону. А не нужно движений! Точка равновесия найдена, и не нужно дергаться и пытаться ее покинуть! Наоборот, ее надо удерживать. Равновесие, гомеостаз. Приходят и уходят балансы. И такое состояние может длиться сколько угодно. Шаг вперед? Шаг назад? Какие-то изменения? Еще неизвестно, чем это может кончиться.То, что вдруг стала такая осторожность присутствовать, это даже отчасти тревожащий знак. Но в связи с этим какую-то стабильность и предсказуемость мы получим. Впрочем, советский застой был временем нервным, отчасти истерическим даже, потому что надо было все время обновлять повестку осажденной крепости, все время надо было искать внешних и внутренних врагов, петь про патриотизм и про мир во всем мире. Но это всё будет и тут тоже. Методы же не меняются. Да и это старое еще хорошо помнится.
В. Дымарский
―
Но все-таки, кушать лучше стали!
И. Микиртумов
―
И вот это снимает напряженность. Советский застой все время был под угрозой дефицита гречки и других продуктов и предметов. И это существенно подрывало веру граждан, что так и надо. Как раз наоборот, это сформировало устойчивое ощущение у советских граждан, что что-то здесь не то. А теперь... Гречка подорожала. Заметьте, была такая новость. И это событие кажется более значимым, чем выборы. Парламент состоит из тех же людей, а вот гречка стала дороже!
В. Дымарский
―
Но это же важнее!
И. Микиртумов
―
Эта гречка все время вызывает какие-то волнения общественности.
В. Дымарский
―
Но на том, что гречка станет дешевле, условно говоря, на условные 50 копеек, это же предвыборная акция! Электоральная.
И. Микиртумов
―
А она взяла, и подорожала! Представляете, что происходит.
В. Дымарский
―
Это непорядок!
И. Микиртумов
―
Абсолютны непорядок! Инфляция. Мы конечно к ней привыкли, но если бы инфляция была бы при советском застое, то она бы вызвала большое недоумение. Что такое!? Почему дорожает!? Помните, как при Андропове водку переупаковали? Они стали ее выпускать то ли по 0,75, то ли по 0,8. Она еще называлась «Андроповка». И ее цена стала, кажется, пять двадцать.
В. Дымарский
―
Разница большая.
И. Микиртумов
―
Еще эту бутылку называли «Сабонисом». И это было формой повышения цены, скрывать инфляцию под видом увеличения тары.
В. Дымарский
―
Меня наши власти, что советские, что не советские, что антисоветские, знаете, чем удивляют? Тем, что они видят опасность там, где ее нет. И они не видят реальных опасностей. А у вас нет такого ощущения?
И. Микиртумов
―
А это само собой! Обязательно!
В. Дымарский
―
Я вообще не понимаю, чего они боятся этих выборов. Я не сомневаюсь, что даже если провести честные выборы, без этого всего, что настраивает против них, то они получат нужные им результаты.
И. Микиртумов
―
Нет! Не невротизировать всех, и население, и аппарат, как можно выдвигать такие гипотезы! Это кампания, предприятие!
В. Дымарский
―
А как можно, в Чечне 99,7%.
И. Микиртумов
―
Ну и прекрасно!
В. Дымарский
―
И вы думаете, что там были фальсификации?
И. Микиртумов
―
Да как вы могли подумать о чем-либо подобном!
В. Дымарский
―
Так и не нужны фальсификации! Нужно добиться этого и без фальсификаций! При советской власти было 99,9%, это же было без фальсификаций!
И. Микиртумов
―
А что такое фальсификации?
В. Дымарский
―
Там никто ничего не подкручивал!
И. Микиртумов
―
На купюре написано 3 рубля. Если мы припишем там нулик, то мы изготовили фальшивую купюру в тридцать рублей. Такого же не было.
В. Дымарский
―
Да там никто ничего не подрисовывал!
И. Микиртумов
―
Да потому что тогда протокол был готов заранее!
В. Дымарский
―
Нет, вы ошибаетесь. Вы не знаете советскую жизнь. Эти 99,8%, они так реально проголосовались!
И. Микиртумов
―
Тогда не нужно было считать.
В. Дымарский
―
Это другой вопрос. Это фактически было обязательное голосование.
И. Микиртумов
―
Давайте представим физический смысл вашего электронного голосования. Вы нажимаете кнопку в некоем устройстве. К нему идут какие-то провода...
В. Дымарский
―
А по этим проводам идет моя воля!
И. Микиртумов
―
А потом есть какая-то комната, где с потолка свисает пучок проводов, обрезанных. Вот туда и попадает ваша воля. А там, где оглашаются отчеты, туда приходят провода совсем из другого места, и вовсе не оттуда, не из комнаты с проводами, свисающими пучком. Это не связанные процессы.
В. Дымарский
―
Раз уж мы заговорили об электронном голосовании, и если фальсификации есть, то я не вижу большой разницы. Есть фальсификации в электронном голосовании, и есть фальсификации в электронном голосовании. В электронном голосовании даже есть одно маленькое преимущество. Там хотя бы не видно этого кошмара, который мы видели здесь в Петербурге. Хотя бы мы не видим этих ребят в спортивных костюмах, мы не видим бегающих председателей УИКов.
И. Микиртумов
―
Это явления абсолютно разного порядка. То, что имело место в Петербурге, это была демонстрация силы. Демонстрация того, что на нашей стороне есть физические возможности повлиять на бунтовщиков и несогласных навальников. И это уже не первая демонстрация. И это никак не связано с самим процессом. Когда вы говорите «выборы», то вы имеете в виду одно...
В. Дымарский
―
Я с вами согласен, когда я говорю «выборы», то я говорю про голосование. Выборы – это более комплексное мероприятие.
И. Микиртумов
―
А власти имеют в виду другое. А вы просто разные вещи называете одним словом. Это так и есть. И фальсификации просто бессмысленны! Этот процесс, который имеет место, он не предполагает учета реальности. Он не для этого создан.
В. Дымарский
―
Хорошо, тогда если этот тренд продлить в перед, в перспективу, то в конце концов мы должны прийти к отмене этих выборов, и сразу назначать депутатов.
И. Микиртумов
―
А вот тут, нет!
В. Дымарский
―
А почему?
И. Микиртумов
―
А потому, что нужно соблюдать в стране статус кво.
В. Дымарский
―
А вот почему, вы это нам объясните после московских новостей. Это «Особое мнение», у микрофона Виталий Дымарский и его гость Иван Микиртумов. Он после новостей расскажет, почему не будут назначать, а будут якобы выбирать.НОВОСТИ
В. Дымарский
―
Добрый день еще раз! «Особое мнение» Ивана Микиртумова, доктора философских наук, а вопросы ему задаю я, Виталий Дымарский. Все-таки, в чем разница бумажного и электронного голосования? Если и там, и там – фальсификация.
И. Микиртумов
―
Я предлагаю снять этот вопрос, зайдя с конца.
В. Дымарский
―
Ни туда, ни сюда?
И. Микиртумов
―
Коль скоро выборы должны быть блестящей победой, и учитывая хороший тренд застоя, который возобладал, то это означает блестящую победу того, что всё должно быть как раньше, практически без изменений, разве только с декоративными. То, что вы называете выборами, является такой социальной операцией, в ходе которой граждане делают вид, что они голосуют, власти делают вид, что они подсчитывают голоса, а результат объявляют тот, который заранее известен и тем, и другим. Такое взаимное подыгрыванье. Смысл его в том, чтобы удерживать граждан в повиновении. Только здесь не вопрос о выученной беспомощности, нет, а в том, что люди должны знать свое место в этой риторической игре. Это такая ритуальная операция, в которой они должны говорить правильные слова, и поступать так, как ожидается, без того, чтобы кто-то прибегал к насилию и прочим безобразным и некрасивым вещам, которые позорили бы страну, и позорили бы людей. Поэтому так все мирно и проходит, как и голосование по Конституции, и в прошлом году и сейчас у большинства людей это не вызвало ни оживления, ни даже интереса. Такая дежурная акция, которую я сравнил с субботником, на котором ничего не происходит.
В. Дымарский
―
Вы этого хотите, и вот вам!
И. Микиртумов
―
Это не то, что вы хотите, это такая форма симбиоза!
В. Дымарский
―
Это всё хорошо, но возникает вопрос, я даже не говорю об общественных и социальных функциях, и политической функции, не о том кто человек, субъект или объект, а просто перед собой и перед своей совестью, а я, должен ли я что-то сделать?
И. Микиртумов
―
Вот вы этот вопрос и адресуйте себе!
В. Дымарский
―
А я его себе и адресую.
И. Микиртумов
―
Совершенно верно! Если в политическом смысле мы исключены из процесса, наша статусность и субъектность редуцированы или почти сведены к нулю, то все вопросы нашей жизни мы обращаем к себе, и к тому, как мы видим мир в более общей перспективе. Мы оставляем это текущее политическое, оно отчасти заслуживает того, чтобы от него абстрагироваться. Оно у нас очень старомодное, из эпохи империализма. Это все еще холодная война и территориальные захваты, и даже еще глубже во времени, конец XIX – начало ХХ века, в таких категориях у нас примерно политическими элитами видится происходящее. Не всеми, там микст из разных соображений и людей.
В. Дымарский
―
Наше будущее идут в прошлом?
И. Микиртумов
―
Это связано с тем, что у нас идеи будущего нету. Идея будущего – это новые вопросы.
В. Дымарский
―
А в Америке или в Германии есть будущее?
И. Микиртумов
―
А сейчас мы и к ним обратимся. Я посмотрел на часы, и возможно мы и не успеем к ним сегодня обратиться. А кто несет эту идею будущего? Обычно это делает элита. Российская элита крайне немногочисленна, и мы знаем, что происхождением она из КГБ. И у нее свои представления о будущем, которые традиционно воспитывают в этой организации. И как раз в этом представлении будущее повторяет настоящее. И в этом суть охранительности, в этом суть самой этой организации, которая должна была защищать советский строй. У нее это не получилось, но тем не менее...А в иных местах, образ будущего...
В. Дымарский
―
Он разный.
И. Микиртумов
―
Да, их много. Эти образы будущего разнообразны. Смысл демократического в том, что разные люди с разными своими качествами имеют возможность что-то сказать и на что-то повлиять. В демократическом обществе большинство превалирует, и голоса меньшинства может быть плохо слышны, или не определяют основной тренд развития, но во всем многообразии обсуждаемых вопросов, и их идеи часто оказываются слышными и влиятельными. И поэтому там есть смысл размышлять о будущем, даже если ты обыватель, поскольку есть каналы, через которые ты можешь донести эти идеи и до элит, и до общества в целом.Хотя и тут есть возможность уйти от политического. Политический процесс ХХ века в основном был посвящен эмансипации широких народных масс, приобретения ими хороших условий жизни, и если где-то это достигнуто, кто кто-то может отключиться от политического и забыть о нем. Но другая часть общества открыта, и эта демократическая процедура, полифония и многообразие голосов и идей, оно спасает общество. Оно позволяет ему находить верные решения. А для нас это не очень актуально, поскольку у нас имеются элиты, которые взяли на себя все эти решения и виденье будущего. Взяли они это на себя конечно не бескорыстно, потому что таким образом они обеспечивают себе свое господство. Это тривиальная вещь, и нечего ее повторять, ясно, почему это происходит. Их стратегия – это существование в неизменном, такой тренд стагнации со всеми ее характеристиками. И с нервным беспокойством.
Вы спросили, почему они боятся выборов, почему они боятся того, чего боятся не нужно. Но каждый активист хочет продемонстрировать свою заботу об отечестве, и для этого он суетится и ищет опасности, и хочет прославиться на ликвидации этих опасностей. Всегда есть такие активисты-чрезвычайщики. В целом, эта система... В ней нарушена обратная связь, которую она всячески блокирует. Она исследует общество своими методами, но, блокируя свободу слова и движение информации, они не получают от общества ответа и плохо видят его реакцию. А то, что они видят, считают это фальсификацией и попыткой влияния на них. Картина у них искаженная, но не сильно, скорее она приходит к ним с запаздываньем. Отсюда им и кажется, что самое верное решение – ничего не предпринимать и сохранять то, что есть, и это им кажется оптимальным выбором. И в этой перспективе совершенно понятно, что для них это голосование и выборы.
В. Дымарский
―
Хорошо. Мы не первый раз, но думаю, что и не последний говорим об этих выборах. Вы же преподаете?
И. Микиртумов
―
Да.
В. Дымарский
―
Студенты СПГУ возмутились маленьким количеством очных занятий. Это такой порыв к знаниям? Или всё действительно плохо?
И. Микиртумов
―
Нет, я бы не сказал, что всё плохо. Разные люди по-разному реагируют на онлайн форму. Прошлый год весь прошел в онлайне. И я не могу сказать, что стало сильно хуже. Устаешь от другого. И преподаватели, и студенты устают от того, что у них постоянно экран перед глазами и некоторое мельтешение. Другая рассредоточенность внимания. А для студентов это и возможность, и соблазн отключиться от процесса. Понятно, что медицину так не изучишь, но я не вижу большой опасности в онлайне. Все довольно быстро привыкли к этому и приспособились. Конечно, людям хочется общаться персонально, но это не в нашей власти. Мы здесь доверяем санитарным властям.
В. Дымарский
―
Власти ковида? Мирового правительства?
И. Микиртумов
―
(смеется) Да. Мирового правительства, которое, кажется плохо работает.
В. Дымарский
―
Да, если оно есть, то оно плохо работает.
И. Микиртумов
―
И не понятно, куда ему писать! Куда жаловаться!
В. Дымарский
―
В ООН? Бессмысленно!
И. Микиртумов
―
И электронной почты нет у мирового правительства!
В. Дымарский
―
Это правда.
И. Микиртумов
―
Но приходится доверять санитарным властям, и не будем ворчать на эту тему.
В. Дымарский
―
Спасибо! Опять же не первый, и не последний раз мы слышим Ивана Микиртумова, и с удовольствием услышим его еще раз. Это была программа «Особое мнение». До встречи!