Максим Кац - Особое мнение в Петербурге - 2021-08-24
А. Петровская
―
11 часов и почти 7 минут на часах в студии «Эха». У микрофона Александра Петровская. Со своим особым мнением общественный деятель, политики и блогер Максим Кац. Максим, приветствую!
М. Кац
―
Доброе утро!
А. Петровская
―
Ютуб-трансляция на канале «Эхо Москвы» в Петербурге уже идет. Присоединяйтесь! Не забывайте ставить нам лайки, сохраняйте, а также нажимайте колокольчик, для того, чтобы получать уведомления для выхода нового видео. Также вы можете в чате комментировать и задавать свои вопросы. Для тех, кто слушает нас по радио – смс-портал +7 931 291 58 00.Максим, не буду оригинальной, мы с вами продолжим разговор про иностранных агентов, тем более, что вчера была встреча Совета по правам человека с Минюстом для разъяснения ситуации – кто и когда из журналистов может быть признан иностранным агентом. Если говорить коротко, то по сообщениям члена Совета по правам человека Евы Меркачевой, любой журналист, если он поехал в зарубежную поездку, выиграл грант, получил приз или даже подарок от друзей из-за границы, может быть признан иностранным агентом. Многие об этом говорят, что предположительно только сми дело не закончится. Возможно и блогеров в ближайшем будущем тоже будут окрещивать этим статусом. А вы боитесь стать иностранным агентом?
М. Кац
―
Нет, мы с этому готовы. Мы даже думали в знак солидарности размещать плашку еще до того, как нас им признают. И понятно, что так и произойдет. Иностранными агентами теперь признают все сми или коммуникации с людьми, которые существуют, достаточно массовые, и которые придерживаются не провластной позиции. Совершенно очевидно, что такой статус никак не связан ни с каким иностранным правительством или с иностранной некоммерческой организацией, да и ни с чем угодно иностранным. Это просто маркер для власти, чтобы пометить людей и средства массовой информации, которые придерживаются оппозиционных взглядов.
А. Петровская
―
Вы говорите – «мы не боимся!» Но я знаю, что есть определенное количество людей, которых признали иностранными агентами, и многие из них сказали, что оставаться в профессии и работать, и оставаться в стране в этой ситуации им довольно сложно. Есть много нюансов. Даже в социальных сетях, и если это касается физических лиц, то надо указывать фразу, что «это сообщение создано и распространяется иностранным агентом, физическим лицом» и так далее. И во-вторых, вся эта отчетность, и прочие вещи, вам не кажется, что это затруднит существование? Можно сколько угодно рассказывать о том, что это важный статус, и скорее – медаль на шее у обозначенных этим статусом, но по факту это не очень удобно.
М. Кац
―
Конечно, это не очень удобно. Я, кстати не очень правильно сказал, не только людей оппозиционных взглядов и средства массовой информации, но и средства массовой информации независимых от системы власти и от системы госпропаганды. Они пытаются создать ситуацию, при которой информацию могут распространять только те, кто с ними связан. И это понятная стратегия для информационной автократии.А что касается разных неудобств и неприятностей, то действительно, они существуют и они значительные, но я пока сам не вынужден заполнять все эти документы, но насколько я вижу, пока они только документальные, пока нет каких-то огромных штрафов и уголовных дел против людей, признанных иностранными агентами за какие-то нарушения всех этих вещей. Например, Левада-центр признан иностранным агентом уже очень давно, уже года два, я на них подписан, и на их соцсети, и рассылку их читаю, но они не пишут этого сообщения.
А. Петровская
―
Но есть и еще один нюанс. Говоря про «Дождь», который на прошлой неделе был внесен в список сми-иностранных агентов, и вчера было разъяснению Минюста, что это решение было принято на основе жалоб Росмониторинга и Роскомнадзора, и одна из ключевых причин, то, что касается «Дождя», это тот факт, что они распространяли информацию других сми-иностранных агентов. Получается, что будучи иностранным агентом, мы не будем об этом думать, но если Максим Кац становится иностранным агентом, то общаясь сейчас с вами в эфире, я распространяю от вас информацию, и любой начинает быть подвержен риску быть внесенным в этот список.
М. Кац
―
Мне кажется, что нет смысла подходить к этому вопросу с точки зрения юридической. Вы сейчас задаете вопрос с юридической точки зрения. Поговорили с профильным министерством, и получили разъяснения закона. Но на самом деле, это вообще не закон! Это не какая-то вещь, которую можно добросовестно отправить с юридический отдел «Эха Петербурга», или нанять юриста, и как-то выполнить требования этого закона, и не стать иностранным агентом. Этого вопроса не может быть! Вы же не можете, как добросовестное сми не указывать никакой информации, нет ли Левада-центра, ни телеканала «Дождь», ни «Медузы», ни десятков людей, признанными физическими лицами-иностранными агентами. Это же невозможно! А если будет поставлена задача «Эхо Петербурга» признать иностранным агентом, то вам завтра пришлет 5 тысяч рублей гражданин Белоруссии с российского рублевого счета, с российским именем, и вы никогда не узнаете, что эти 5 тысяч рублей пришли вам от него за заказ на размещение небольшой рекламы – и вас признают иностранным агентом.Это решение политическое, а не юридическое! И теперь это совершенно очевидно, если раньше еще можно было сказать, что «признаются по факту только те, кто получает какие-то иностранные гранты, но это скрывают» или еще что-то, или «не скрывают, а просто получают иностранные гранты», и тогда можно было понять хоть какую-то логику. А сейчас никакой логики нет. Они просто берут те организации, которые им не нравятся, и ставят им это клеймо! И надо быть готовым к тому, что такое клеймо получат все, кто высказывается не в рамках государственной пропаганды.
А вы для себя выбирайте, или переставайте высказываться не в рамках государственной пропаганды, либо будьте готовы это клеймо получить! Я, например, готов его получить!
А. Петровская
―
Мы с вами может говорить про логику и стратегию власти, это тоже интересно, но давайте об этом чуть позже. А мне интересен другой аспект на это – реакция общества. Признают иноагентами одно сми за другим, многие уважаемые сми, цитируемые, которые люди читают и смотрят на протяжении многих лет. И какая реакция на это со стороны общества?
М. Кац
―
Какая? Деньги им присылают! Тем сми, которые они признают. И они получают больше денег, чем теряют от рекламы.
А. Петровская
―
Вам кажется, что по реакции людей видно, что они ощущают, что они теряют свободу слова, и что она им нужна?
М. Кац
―
Да, люди ощущают несправедливость. Люди ощущают, что на свободу слова идет наступление.
А. Петровская
―
Но мне хочется понять, а как выражено это понимание! Я действительно не знаю, как увеличились донаты, которые отправляют «Дождю» или «Медузе».
М. Кац
―
У «Медузы» они увеличились в десятки раз. Они писали о каких-то безумных числах, что ли до девяти миллионов рублей дошли их ежемесячные пожертвования. И я подписался, и все подписались. И на «Дождь» я сразу подписался дополнительно, я и так был подписан, а так – увеличил в два раза свою подписку. Мне кажется, что люди на это реагируют однозначно, что люди поддерживают такие структуры, которые подвергаются такому давлению. И как мы видим, еще не одна структура не прекратила своего существования после получения этого статуса, общественная поддержка им это позволяет.А на самом деле, все эти структуры никакого иностранного финансирования и не имеют! Ни «Дождь», ни «Медуза» (признан иностранным агентом). Это – российские организации! И компенсировать такие издержки может только российское общество, и оно это делает. Люди присылают пожертвования, люди присылают донаты, и всё работает.
А. Петровская
―
Я правильно понимаю, что сила действия равна силе противодействия? Чем больше вносят в список иностранных агентов, тем больше поддержка со стороны общества? И общество еще больше осознает, что оно готово платить за нужную ему свободу слова?
М. Кац
―
Пока происходит так, но государство имеет достаточно инструментов, чтобы уничтожить эти средства массовой информации, а не просто создать им некоторое неудобство. Сейчас речь идет о создании некоторых неудобств. Никто не прекратил работу, никто не стал менее читаем, и по факту – ничего не произошло. Создали неудобства, но фактически – изменений не случилось. За исключением одного издания, которое признали нежелательной организацией, оно действительно прекратило существование сразу, потому что там большие риски, риск уголовного преследования, которых пока не было, только наверное в случае с «Открытой Россией» оно было.
А. Петровская
―
Речь о проекте?
М. Кац
―
Да. Про нежелательную организацию, ее такой признали. Но там риски большие. И если захотят, чтобы не было телеканала «Дождь» или «Эха Москвы», или «Новой газеты» или «Важных историй», то им бы присваивали другие статусы, например «экстремистский» - таким признали «Фонд борьбы с коррупцией». Государству это очень не нравится, база этой истории в том, ему очень не нравится существование независимой от него информации. Ему хотелось бы, чтобы все было как в советские времена, когда только сложным радиоприемниками радиолюбители могли ловить «Радио Свободу» или другие западные вещатели. Но массовому зрителю это недоступно. Но даже в те времена это слушали довольно массово. Люди все равно придумают, как им найти информацию. Если они не доверяют телевизору, то они не будут его смотреть из-за того, что запретили телеканал «Дождь».Но власти этого хочется. Это их желание. А люди, которые делают какие-то расследования, или даже просто высказываются не восторженно или оппозиционно, они российскому государству не нравятся. И по факту никакой свободы слова у нас нет. А по факту у нас есть и цензура, а в Администрации президента есть кабинет, отвечающий за информацию в стране, и у нас есть силовые разнообразные структуры от Роскомнадзора до ФСБ, центра Э и прочее, которые эту информацию контролируют, и пока это дошло до того уровня, до которого дошло. Но это совершенно спокойно может пойти и дальше. Это природа информационной автократии.
А. Петровская
―
Про дальше, хочется поговорить про это. Единственное, надо хотя бы один раз упомянуть за эфир, пометить всех, кого мы называем, иностранными агентами. Этого требуют от нас российские власти. «Важные истории», вы произнесли, они тоже в списке иностранных агентов.А теперь возвратимся к тому, что дальше. Эта история с иностранными агентами, если следовать логике власти, которые вы нам только что представили, если верить, что она такова, то получается какая-то полумера. Ну внесли! Ну неприятно! Но при этом, как вы говорите, сразу же идет поддержка общества, и оно еще больше сплачивается вокруг этих изданий и еще больше ощущает ценность этой информации. Такая пиар-акция для этих изданий и журналистов. И при этом доступ к этой информации по-прежнему открыт! Почему тогда, если действовать в логике власти, не проще ли все запретить? Но они не запрещают!
М. Кац
―
Тут несколько причин. Во-первых, система на так централизована и однонаправлена, как нам с вами может показаться. Нет никакого одного центра принятия решений. А есть много самых разных центров принятия решений. Есть, конечно, кабинет, в котором следят за сми, но он не всемогущ. Есть и всякие Роскомнадзоры, и всякие суды со своими позициями, и понятно, что никакой суд такой статус не отменит, но тем не менее, такие суды есть и они что-то там судят. Есть разнообразные акторы, начиная какими-то известными медийными лицами, и заканчивая политическими и прочими, которые не позволяют взять и немедленно всё отрезать по чьему-то пожеланию или повелению. У нас довольно сложная структура власти, и она не прямо совсем персоналистская.
А. Петровская
―
Максим, выходит, есть определенные группы в политическом истеблишменте России, которым это невыгодно? Они не заинтересованы в том, чтобы взять и перекрыть кислород? Почему? В чем они заинтерсованы?
М. Кац
―
Да, думаю такое есть. Но есть все-таки и законы, есть Конституция, это все как и раньше существует, и нельзя просто взять и вписать в Конституцию изменения. Отныне у нас не запрещается цензура, а у нас запрещается высказывание позиции, противоречащей генеральной линии партии.
А. Петровская
―
Все-таки мы демократичны? В той или иной степени?
М. Кац
―
Нет, мы не демократичны. Мы не демократическое государство, у нас автократия. Но есть какие-то элементы... Оно не полностью персоналистское. Это не то, что как главный решил, и все побежали под козырек брать. Есть разные центры принятия решений.
А. Петровская
―
А в чем эти люди заинтересованы, которые стоят на другой чаше весов, и говорят, нет, не будем запрещать «Медузу» и «Дождь»?
М. Кац
―
Не знаю! Это вы предлагаете залезть в голову к людям, которых я даже не знаю. Это я просто про природу нашей систему рассказываю. Она – не единое целое. Она состоит из очень разных акторов. Кто-то где-то рекламу размещает, кто-то с кем-то хорошо знаком, кто-то просто считает... Может быть очень много разных причин и оснований, и эти решения не проходят так просто. У нас у верховной власти находятся чекисты, а не непосредственно бандиты, а так как они все-таки чекисты, и между этими двумя категориями все же есть отличия, то они пытаются действовать как-то хитро, скрытно, как-то ссылаясь на международный опыт, и даже пытаясь объяснять. Вот выходит Песков и объясняет, что всё в порядке, что в разных странах такое есть, вот и у нас тоже такое есть, и это легальная процедура, и что никому не мешают работать.Они пытаются добиться нужного им результата без непосредственного применения государственной дубины, чтобы взять и посадить весь телеканал «Дождь» в тюрьму, прямо завтра. Можно так сделать? Можно! С «Фондом борьбы с коррупцией» примерно это происходит, правда, тоже не совсем.
А. Петровская
―
Про Фонд тоже! Максим, оговоритесь сразу! Мы после каждого слова должны оговариваться, что он признан экстремистской организацией и его деятельность запрещена на территории России.
М. Кац
―
Окей! И этот запрещенный Фонд, с ним борются жестче, чем со сми. Это сейчас. До сми тоже может дойти дело. Алексей Навальный, конечно, в тюрьме, и это происходит в худших традициях политических расправ, хотя он просто занимался политикой, он не занимался ничем другим. А его соратники, все более-менее уехали. Они все не в тюрьме и продолжают медийную деятельность, говорят, записываются в Ютубе, по-прежнему их смотрят миллионы людей. Короче, пока нет признаков совсем тоталитарной системы, за исключением лично Навального. Его и убить пытались, и несправедливо посадили в тюрьму. Но пока это в таком состоянии, в каком есть. Но в любой момент это может перемениться.
А. Петровская
―
Вопрос. А чем Навальный, и структуры с ним связанные, отличаются от сми, которые вещают не то, что власти хотелось бы, или нравилось? Просто вы их так разделили, что с этими так нельзя, а с этими можно.
М. Кац
―
Нельзя ни с теми, ни с теми. Я говорю о том, что происходит по факту. А так происходит, потому что Навальный получил очень большое политическое влияние. У телеканала «Дождь» и у «Медузы» нет такого политического влияния, как у Навального. Навальный перетряхнул полностью выборы в Московскую городскую думу, во второй в стране парламент. Он взял и сделал так, что «Единая Россия» практически потеряла в ней большинство, вернее сохранила, но очень шаткое, буквально в два голоса, очень тяжелое для работы. Еще быть чуть-чуть и могли бы проиграть.По факту Навальный стал второй политической силой в стране. Кроме кабинета в Администрации президента, который всем управляет, появился еще кабинет на «Автозаводской» в Москве, где был запрещенный ныне «Фонд» Алексея Навального, который тоже мог принимать политические решения о том, кто станет депутатом, пусть и более ограничено, он не мог выдвигать своих депутатов, потому что их снимали, но он мог говорить, что будет не тот, а этот. И этот и становился. А для системы это совершенно убийственно! Им нужно единоначалие. Все должны понимать, что нужно договориться с этими, и тогда что-то получится, а теперь не так! Теперь еще появился и второй, сопоставимый по силе. Взял в Томске большинство, в Новосибирске, вернее не большинство, а избрана фракция. И это очень серьезно. И поэтому с ним начали бороться так. Причины исключительно политические, других нет.
А. Петровская
―
Еще добавим, что вышеупомянутый Фонд еще и иноагент. Вы сказали про элиты, в которых есть разные настроения в отношении происходящего, и вы так описали, как будто в этих элитах существует раскол. Одни хотят, чтобы было меньше свободы слова, а другие говорят, нет и их сдерживают, и не дают им всех закрыть и стереть с лица российской журналистики.
М. Кац
―
Это вы опять предлагаете мне позаниматься кремленологией, залезть кому-то в голову, и даже не знаю к кому. Надо интересоваться публичной информацией и на ее основе делать анализы и выводы. Нет никакой публичной информации о том, что кто-то борется за свободу слова внутри российских элит. Есть группы интересов, и когда они сталкиваются, то происходят те или иные события. И по-прежнему, провести какое-то политическое решение в России, которое не соответствует закону и Конституции, не так-то просто. Но можно. Если Путин решил, и всем об этом сказал... и Навальный в тюрьме. Это можно. Оно проводимо. Но оно не такое простое. Взять и сказать: «Сделайте так, чтобы не были ни видно, ни слышно 30 тысяч сторонников Навального», и даже если есть их списки, это по-прежнему не получается. Или может не говорят. Не знаю с чем это связано, но пока это не получается.Мы можем тут говорить и общаться, нас могут включить и послушать, и в радиоприемнике, и в Ютубе, и пока это есть. А почему? Потому что они не хотят? Потому что они не могут? Это сочетание факторов. И пока так.
А. Петровская
―
Давайте потихоньку от раскола идти к другой теме, закинем мостик ко второй части. Раскол, который есть, или его нет, в рядах российской оппозиции. Выборы грядут, и есть ощущение, что оппозиционным политикам не очень удается договариваться. Как раньше не получалось, так и сейчас. Ютуб, на протяжении всего времени, что мы говорим, обсуждает историю с кандидатом, которого вы продвигаете в Государственную думу – Анастасию Брюханову. И историю с Литвинович, с тем, что они идут по одному округу. Я помню, что сейчас наступило время, когда мы не можем агитировать и выставлять кого-то из кандидатов в негативном свете, потому что уже идет кампания. Но как вы считаете, сегодня оппозиция готова объединяться?
М. Кац
―
Думаю, что сейчас не готова, потому что в оппозиции мало кто видит цели объединения. Сейчас люди в оппозиции не видят возможности победить. Они считают, что победить нельзя, ни глобально, ни локально. И поэтому они не видят цели объединения, а это – глобальная история. А история между Брюхановой и Литвинович – она локальная. И если вы хотите, то мы можем о ней поговорить о ней после новостей.
А. Петровская
―
Да, давайте прервемся, и продолжим с этого места.НОВОСТИ
А. Петровская
―
Возвращаемся в эфир петербургского «Эха». Общественный деятель, политик и блокер Максим Кац со своим особым мнением у нас в прямом эфире. Напоминаю, что на Ютубе идет трансляция. Мы во время московских новостей поговорили про Льва Шлосберга и про избирательную систему в Петербурге. Если вам интересно, то вы всегда можете вернуться на Ютуб и нас там послушать.В первой части мы с Максимом договорились, что мы не ставим точку, а ставим запятую, мы начали говорить про недоговороспособность оппозиции. На мой взгляд, это касается и Петербурга и страны в целом. А вы сказали, что это нормально, что сегодня не очень понятно зачем.
М. Кац
―
Я не очень люблю этот штамп – недоговороспособность. Это всегда есть с 2004-го года. Это есть в России, и все разные поколения оппозиционеров, и все разные оппозиционеры никогда друг с другом не договариваются. Но это не потому, что они такие дураки. У некоторых спикеров есть иллюзия, что можно на них как-то надавить, и они договорятся. Но есть механизмы взаимодействия людей между собой. Политики договариваются, когда они видят в этом какую-то цель и смысл. Если политики видят, что вместе работать эффективней, чем по отдельности, то они объединяются и договариваются.
А. Петровская
―
Смотрите, ключевая история – расставление кандидатов по округам. Мы сказали про Брюханову и Литвинович, и у нас в Петербурге есть ровно такая же истории, когда партии договаривались. Партия роста обещала, что не будет выставлять своих кандидатов против сильных кандидатов оппозиции в отдельных округах...
М. Кац
―
И выставили?
А. Петровская
―
Да. Кто-то, типа «Яблока», сказал, что будет бороться везде, и будет выставлять своих кандидатов везде. И не будем договариваться! Но ведь весьма вероятно, что таким образом голоса за оппозиционных кандидатов разделятся, и в итоге победит кандидат от «Единой России». Это же просто математика! Разве это не стимул для объединения?
М. Кац
―
Не особенно. Во-первых, начнем с того, что Партия роста – это не оппозиционная партия. Она – провластная партия. Также как и многие другие. И можно понять «Яблоко» которое выставляет в Петербурге оппозиционных кандидатов, правда в этом году не очень. И нет такой ситуации... В Москве были выборы в Мосгордуму, и кандидаты КПРФ ничего не оттягивали у яблочников. Потому что всем было понятно, что одни – представители оппозиции, а другие – представители власти. И я не вижу этой проблемы, ее и другие не видят. И именно поэтому и не договариваются. И сейчас еще есть «Умное голосование», которое позволяет сосредоточится на одном кандидате, и этой проблемы не видно!Вот у нас в Москве в округе с Литвинович и Брюхановой, действительно, такая проблема есть. Но даже здесь, на старте кампании в округе уже сложилось мнение, и люди будут поддерживать того кандидата, который активнее работает и более им симпатичен. И даже если в одном округе выдвинулось два оппозиционных кандидата, то это не означает, что точно ни один из них не выиграет.
А. Петровская
―
Не означает, и я с вами соглашусь, но это все-таки осложняет эту борьбу! И «Умное голосование» представляет приоритет только одному из оппозиционных кандидатов, если верить в эффективность этого механизма, то заведомо кажется нелогичным два оппозиционных кандидата.
М. Кац
―
Конечно, было бы лучше, если бы Брюханова и Литвинович не сталкивались, если бы Литвинович выдвинулась бы в другом округе.
А. Петровская
―
Или бы Брюхановы выдвинулась бы в другом округе!
М. Кац
―
Брюханова не могла, я могу рассказать, у нас там был избран депутат Московской городской думы, и мы там не прошли по подписям... и она не могла выдвигаться в другом округе. А Литвинович решила, что ей против нас идти нормально. Она так рассудила, что нас скорее всего снимут по подписям, и она останется единственным кандидатом и выиграет. Ну, хорошо! Это был своего рода политический ход, а не то, что она просто сделала какую-то глупость. Это был ее понятный расчет, что если она останется одна в хорошем округе, после снятия сильной оппозиционной компании, то она в нем точно выиграет. И это правда, так и было. Но ее расчет не оправдался. Другого сильного оппозиционного кандидата зарегистрировали. И теперь выиграет этот другой зарегистрированный кандидат.
А. Петровская
―
Кто выиграет, это мы с вами еще не знаем! Это покажут выборы 19 сентября, кроме того, вы обозначили там двух кандидатов, а их там не двое, там, если не ошибаюсь, есть его Галина Хованская, конкретно в вашем округе. Про Москву я просто знаю меньше. А вопрос, кто должен был «подвинуться», это вопрос риторический. Кандидатам кажется одно, а я этот процесс вижу со стороны, и у меня такого однозначного мнения и суждения как у вас нет. Другой разговор, что эта история с Брюхановой, и не конкретно с ней, она выражается в том, у избирателя, у меня, создалось впечатление, что кандидаты борются не за мой голос, и за то, чтобы потом меня представлять в Государственной думе, если бы я жила в Москве и могла бы голосовать по этому округу, а будто они борются за власть, и что каждому просто нужна власть. И чем тогда этот кандидат отличается от кандидата от «Единой России»? Который тоже борется за власть!
М. Кац
―
Вы как-то странно говорите! Политикам и свойственно бороться за власть! Они для этого политикой и занимаются. И ваш голос политику нужен не просто для того, чтобы его получить...
А. Петровская
―
А чтобы представить мои интересы! Но есть ощущение, что...
М. Кац
―
Чтобы избраться в государственные органы! И представлять там интересы, и ваши, и тех, кто за него проголосует. Да получить власть, чтобы потом, с помощью этой власти реализовывать ту политику, которая близка вам, раз вы за нее проголосовали. А вы представляете это так, будто в этом есть что-то негативное!
А. Петровская
―
В этом есть негативное, потому что большинство оппозиционных политиков строит свою кампанию вокруг тезиса о том, что мы исправим то, что наделили те, из другой партии, и вы голосуйте за меня, потому что это способ изменить ситуацию, которая вам не нравится!..
М. Кац
―
Так и есть!
А. Петровская
―
Но есть и другие способы, если мы хотим изменить ситуацию, то лично для избирателя не так важно, какой из оппозиционных кандидатов выиграет, ему важно, чтобы выиграл оппозиционный кандидат.
М. Кац
―
Ну и что? Пожалуйста, голосуйте за того, кто сильнее! И выиграет он. И не голосуйте за того, кто слабее. И голоса не будут распыляться. Сразу же понятно, кто сильнее, а кто слабее.
А. Петровская
―
Давайте вернемся в Петербург. Если успеем, скажем пару слов про международную политику. А слушателям я напомню, что сегодня будет повтор интервью Эллы Памфиловой Виталию Дымарскому относительно ситуации в Петербурге с Городской избирательной комиссией и с выборами. Подключайтесь в 13 часов! А я повторю свой тезис, что Элла Александровна, которая извечно недовольна главой комиссии и самой комиссией, и она тасовала эти главы, но по-прежнему оставалась ими недовольной. А в этом интервью она сказала, что надо смотреть глубже и дальше, и что все это – политические игры, которые идут из экономического блока. И если посмотреть так, то история не в самой избирательной системе, а в людях, которые относятся к городскому менеджменту.
М. Кац
―
Да, и это безусловно так! Мы говорили в перерыве о том, что в Петербурге возник электоральный султанат. Это же вообще какой-то бред! На территории города есть некоторые районы, где не действует Конституция Российской Федерации! Где нельзя зарегистрироваться кандидатом на выборы! Вообще никак. Например, не Петроградке. Когда на округ, где пять кандидатов, избирается шесть кандидатов? И это на Петроградке, это же оппозиционный район. И туда никого не допускают кроме пяти единороссов и одного работника муниципалитета? Так это не должно работать в Петербурге! Наша электоральная автократия создает ощущение, что какие-то выборы есть, но это не должно работать так, чтобы создавалось ощущение, что в центре Петербурга – электоральный султанат. И всех это очень беспокоит. Но как мы видим, ничего с этим сделать не могут. Пока этот электоральный султанат остается, сколько бы Памфилова бы ни выступала, и сколько бы Администрация президента ни была бы недовольна, этот электоральный султанат остается. И будем смотреть, изменится ли что-то, но пока ничего не меняется.
А. Петровская
―
Но выступление главы Центральный избирательной комиссии против администрации города, это значимый шаг?
М. Кац
―
Довольно необычная ситуация, но ничего экстраординарного в ней нет. Да, внутри системы есть много таких брожений, и они немножко вылезли наружу. Обычно они наружу не вылезают. Но внутри они всегда есть.
А. Петровская
―
Большое спасибо! Маким Кац, политик, общественный деятель и блогер был в «Особом мнении».