Мария Снеговая - Особое мнение в Петербурге - 2021-07-07
07.07.2021
А. Петровская
―
Добрый день, это программа «Особое мнение». У нас в гостях политолог Мария Снеговая. Мария, здравствуйте.
М. Снеговая
―
Здравствуйте, Александра.
А. Петровская
―
Сегодня тот редкий случай, когда гость присутствует по-настоящему, а не виртуально. Это очень приятно, особенно сейчас, когда времена непростые и мы нечасто друг друга видим. Такая ситуация складывается в Петербурге, что уже не в первый раз, с разницей в буквально несколько месяцев, задерживают консулов других государств. Причем задерживает ФСБ, как они пишут, «с поличным», при передаче каких-то данных от граждан России дипломатическим сотрудникам этих консульств. В Апреле это была история с украинским консулом, а вчера, накануне, с эстонским консулом по имени Март Лятте. Возникает сразу вопрос: «Как отличить дипломата от шпиона?» Не за каждым же дипломатом эти шпионы скрываются. А если серьезно, то, наверное, это укладывается в нашу нынешнюю стратегию безопасности.
М. Снеговая
―
Совершенно верно. Как раз недавно, на прошлой неделе, Владимир Путин подписал новую версию стратегии национальной безопасности России, где очень четко обозначены угрозы. Угроз много, и они растут. Они заключаются в попытках враждебных служб, прежде всего западных, дестабилизировать общественно-политическую ситуацию в России.
А. Петровская
―
Как раз с консулами, которых задерживают, эта вот дестабилизация?
М. Снеговая
―
Видимо пытаются. Враждебный элемент не спит и продолжает свои диверсионные попытки подорвать стабильность российского политического строя, а больше ему ничего не угрожает. Ощущение в кольце врагов, в котором режим существует уже достаточно давно, и ухудшающаяся внешнеполитическая обстановка, когда и российских дипломатов тоже периодически выкидывают из разных стран, даже чехов умудрились разозлить, я напомню. Часть доли российских дипломатов за рубежом занимается именно шпионажем, но это можно отчасти рассматривать как ответную меру на эти действия, а с другой стороны, конечно, как тренд на поиск шпионов и врагов отечества повсюду. Тут еще нужно понимать, что Петербург как бы на фронтах борьбы с вредным западом, поскольку тут у нас граница рядом. И очень похожая ситуация существует в Крыму, видимо тоже ощущает себя как некая точка обороны: ни шагу назад. Поэтому да, к сожалению, это все тот же тренд, но я также обратила бы внимание на то, где сделаны особенно важные акценты в стратегии национальной безопасности Владимира Путина.
А. Петровская
―
Да, к стратегии ещё вернёмся, но я сначала про дипломатов закончу. Несмотря на ухудшающиеся, или по крайней мере сложные отношения, об этом говорит и министр иностранных дел Лавров, и Владимир Путин в своей статье тоже говорит: «Мы к вам с миром, а вы присмотритесь, как вы отвечаете». В этих условиях всё-таки дипломатия была всегда и, наверное, когда мы пытаемся найти тех, кто подрывает нашу национальную безопасность в рядах дипломатов, вот насколько это вообще типично? Дипломатия существует всегда, даже во времена холодной войны. Дипломаты — это вроде как то, что обеспечивает нам определенную стабильность и взаимоотношения в глобальном мире. Если шпионы находятся среди дипломатов, то о чем это говорит?
М. Снеговая
―
Исторически, дипломатия всегда выполняет разные функции. Она существует в разных сферах, в том числе для сбора материала, информации в разных странах. Но здесь, конечно, некая ориентация российской власти на растущую изоляцию. Доклад о либеральной миссии, выпущенный пару лет назад, очень хорошо назывался: «Крепость врастает в землю». Эта крепость в кольце врагов укрепляет оборону своих рубежей. И понятно, что в последние годы враги ищутся повсюду, и в том числе идет активная зачистка дипломатических представительств. Мы знаем, что в России очень тяжелая ситуация сложилась с США, что они даже вынуждены приостановить выдачу виз россиянам, потому что из-за этих мер, некому этим заниматься сегодня. Поэтому усиление борьбы с врагами действительно приводит к разнообразным подобным кейсам. Сложно сказать, насколько это было обоснованно.
А. Петровская
―
Мы не знаем деталей, поэтому судить сложно.
М. Снеговая
―
Я думаю, что тренд на поиск шпионов не только среди дипломатов, но и среди граждан России усилится.
А. Петровская
―
Разрыв дипломатических отношений с определенным количеством стран вообще возможен? Полное прекращение дипломатических связей.
М. Снеговая
―
Пока, во всяком случае, западные коллеги максимально стараются сохранить каналы коммуникации с Россией. Все понимают, что вероятность эскалации в случае разрыва таких коммуникаций очень высока. Также российские чиновники, которые, как мы знаем, отдыхать и жить предпочитают на западе, тоже до конца не готовы к таким жестким шагам. Мы видим очень странные симулякры, которые появляются, в том числе недоброжелательные страны, куда неожиданно попали Чехия и США. Это абсолютное противоречие какой-либо логике, поскольку у России гораздо хуже отношения с другими окружающими странами. Полный разрыв, я думаю, в ближайшее время маловероятен, потому что Россия тоже пытается какие-то коммуникационные каналы сохранить, хотя бы для того, чтобы российские чиновники продолжали ездить, отдыхать и хранить свои активы. Понятно, что ситуация не очень приятна с точки зрения взаимоотношений с западом.
А. Петровская
―
Возвращаясь к стратегии безопасности, которая была подписана, вы отметили, и об этом говорят эксперты: угроз становится больше. Журналисты подсчитали, сколько раз повторялось слово «демократия» в предыдущих версиях: количество упоминаний сокращается. Хотя есть ли место демократии в стратегии национальной безопасности? О демократии в другом месте надо рассуждать. Как я поняла, возрастает роль интернета и всяких кибератак. Вот что сегодня занимает тех, кто пишет подобные стратегии.
М. Снеговая
―
В России роль информационных вызовов и интернета безусловно очень сильно акцентирована в этой версии стратегии национальной безопасности. Кроме всего общего, там еще «защита российского общества от внешней идейно-ценностной экспансии». То есть враг пытается не только через интернет дестабилизировать Россию, но и ценности разные враждебные посеять. И в этом смысле мы конечно прекрасно понимаем, что российское государство давно уже отождествляет свою безопасность с сохранением текущего режима. И поэтому то, что для режима плохо, соответственно плохо и для российской национальной безопасности, с точки зрения властей предержащих. А именно: информация, не соответствующая той пропаганде, которая транслируется на федеральных каналах; различные экстремистские организации, к которым, как мы знаем, причислен ФБК Алексея Навального. Также они достаточно откровенно отмечают в этой стратегии национальной безопасности, что основным объектом такого деструктивного воздействия является молодежь. Ценности вражеские из запада идут: демократию пропагандируют и всякие либеральные идеи. Путем экстремистских организаций в виде структур Алексея Навального это нам всё пропагандируется. А по сути, что мы знаем? Что на самом деле говорит эта стратегия? Она говорит о том, что есть недовольство. Оно прежде всего идёт от молодых россиян, мы это знаем, говорили неоднократно. И конечно все структуры, за счет которых это недовольство может распространяться, в частности доступ к информации через Интернет, – все это должно быть пресечено.
А. Петровская
―
То есть они бы в жизни недовольными не стали, понятно, что их кто-то надоумил. Мы найдем и ограничим.
М. Снеговая
―
Совершенно верно. Здесь, конечно, молодежи нужно приготовиться. Мы уже давно и неоднократно в опросах отмечаем, что именно эти группы россиян в долгосрочном периоде опасны для режима. В том смысле, что в них растет недовольство, и в целом, они видят свою жизнь в России иначе, нежели, как ее видит Кремль. Понятно, что именно против них сейчас будет направлена активная работа. Также я подчеркну, что мы часто ищем идеологию у этого режима, но в этой версии в очередной раз подтверждена роль патриотизма. Что такое патриотизм для наших властей? Я бы еще подчеркнула, что в 2016-ом году одна из моих последних статей, когда я работала в «Ведомостях», была о том, как российская власть понимает патриотизм.Вообще есть два типа патриотизма, один – конструктивно-гражданский патриотизм. Словами Адама Михника: «Патриотизм – это мера стыда за преступление, совершенное от имени твоего народа». Очень хорошая фраза, но, к сожалению, совершенно не близкая к тому, как ее понимает Кремль. Кремль это понимает как державный слепой государственный патриотизм. Акцент на беспрекословное уважение и подчинение системе и отождествление родины с государством. То есть, если ты недоволен государством, — значит не любишь родину, значит представляешь опасность стране. Это суть того, что нам сегодня рассказывает стратегия национальной безопасности. Кремлю естественно выгодно такое понимание, потому что любого человека недовольного политической ситуацией в стране можно таким образом причислить к врагам родины. Это вполне себе советское понимание патриотизма. Очень печально, что оно сегодня возвращается к нам. Конечно, либеральные структуры, в том числе Алексея Навального и других, пытались развить другую идею, антропоцентричную, человекоцентричную идею патриотизма, где в центре концепции стоит человек, а не государство. Но как мы видим, успеха у них нет, к сожалению.
А. Петровская
―
По поводу патриотизма, еще Минпросвещения включило воспитание патриотизма в образовательный стандарт, пишет РБК. Здесь довольно странная формулировка, посреди прочего, там еще есть формирование российской гражданской идентичности обучающихся. Я честно не поняла, что это.
М. Снеговая
―
Хороший вопрос, спасибо, Александра. Это как раз в контексте того, о чем мы говорили. То есть патриотизм: «Я – гражданин России, горжусь ею, горжусь установленной политической системой в стране и максимально не критичен ко всему, что Россия совершает, как внутри, так и вне страны». Я думаю, что поскольку за последние годы действительно роль недовольства в текущей ситуации и отсутствие социальных лифтов для молодых россиян привели к падению поддержки Путина, власти вообще. Именно в этой группе, там меньше 35-40-летних, особенно много 16-22-летних, так называемого «поколения Z». По ним этот патриотический удар и будет прежде всего направлен. Мы уже видим эти неоднократные «политические» инициативы в детских садах, школах. И это не только спеть гимн, а инициативы достаточно пропагандистского типа. Конечно это все будет продолжаться. Кроме всего прочего мы видим достаточно серьезный наезд либерального толка на образовательные учреждения.Как раз с этим связано то, что по мнению власти молодежь в последние годы была упущена. Наши власти вообще всегда воспринимали молодежь как такую взрывоопасную часть общества. Почему? Потому что в цветных революциях, фактически с момента прихода Путина к власти, важным актором, двигателем были молодёжные группы в Украине и разных других странах постсоветского пространства. И еще фактически с самого 2005-го года концепции по инкорпорации молодежи идут. Например, Владислав Сурков и его многочисленные молодёжные проекты, которые опять же таргетировали либеральные группы (Молодая Гвардия Единой России), но потом, в силу сокращения финансирования, эти проекты в начале 2010-х годов понемножку исчезли. И кроме всего прочего, эти проекты представляли социальные лифты для молодежи из регионов. Можно было сделать карьеру, переехать в Москву. Фактически, за счет того, что эти проекты были свернуты, и на фоне ухудшения экономической ситуации у молодежи практически нет перспектив. Все возможные позиции заняты сыновьями власть предержащих, нежели дают возможность для молодых и талантливых ребят. За счет этого в том числе растет недовольство.
А. Петровская
―
Мне кажется, они не недовольны, они просто уезжают. Ну, кому не нравится, тот уехал.
М. Снеговая
―
Действительно, среди молодых ребят миграции очень велики, до 50%. Это огромные цифры по данным «Левада-центра» (организация признана иностранным агентом), особенно в группе до 25 лет хотят уехать из страны, но все уехать не могут, особенно в регионах, где таких возможностей немного. Даже в Москву или Петербург переехать – для них это огромное достижение в жизни. А за границу, особенно в силу плохого знания иностранных языков… Кстати, иностранные языки — это тоже враждебный элемент по нескольким разнообразным документам, которые принимались Кремлём, и против языковых программ наверняка тоже будут различные запретительные инициативы приниматься. Все уехать не могут, и у тех, кто остаётся, недовольство это копится, в том числе выражается в поддержке разнообразных оппозиционных структур. В частности, Алексея Навального, структуры которого в регионах отчасти заменяли эти социальные лифты. В них можно было работать и переехать, например, в Москву.
А. Петровская
―
У меня, знаете, какой вопрос к вам неожиданный. Мы с вами говорим о том, что нужно больше свободы предоставлять молодёжи, для того, чтобы они могли выбирать, были социальные лифты, и что патриотизм, при котором навешивают определенные ярлыки – не приведет ни к чему хорошему. Но с другой стороны, как вы считаете, действительно ли нет у Запада или западных структур интереса в том, чтобы насаждать те или иные ценности в России? То есть это выдуманная структура, которую придумали в Кремле, или интересы такие все-таки есть, просто нельзя ими называть все что угодно: любую инициативу, любое сотрудничество и так далее?
М. Снеговая
―
Либеральная западная демократия основана на некоторых ценностях, которые не являются сугубо западными, а связаны с определенным уровнем социально-экономического развития общества. Например, растет толерантность к меньшинствам, традиционализм снижается, меняется представление о роли женщины в семье и обществе. Рональд Инглхарт – известный политолог из Мичиганского университета, недавно, к сожалению, умер, мы с ним работали в ВШЭ, является одним из авторов такой концепции. В этом смысле есть некоторое ожидание у западных стран, что те, другие страны, которые хотят присоединиться, скажем, к Евросоюзу, они адаптируют некий набор ценностей, который больше соответствует ценностям либеральной демократии. Как мы видим даже по Евросоюзу, не все страны согласны с эти набором. И честно говоря, с мой точки зрения, ЕС иногда перегибает палку, ожидая слишком быстрых реформ, ценностных изменений в странах, которые недавно вступили в ЕС. Например, посткоммунистические страны – Венгрия и Польша, они сейчас бьются с Евросоюзом по поводу того, какие ценности принять. Но делать из этого вывод, что у Евросоюза есть какие-то враждебные планы по поводу подрыва социально-политического устройства в России – это перегибать палку.
А. Петровская
―
То есть сказать, что, например, в ЕС или США есть заинтересованность в слабой России во всех смыслах, в политических в первую очередь, это несправедливое утверждение?
М. Снеговая
―
Во-первых, принятие западных ценностей – это не ослабление России, а наоборот – усиление. Во-вторых, западный мир как раз заинтересован в России, как в сильном стратегическом партнере и, прежде всего, в выстраивании баланса Китаю. Потому что Запад сейчас, в особенности США, видит Китай как основную долгосрочную стратегическую угрозу, а далеко не Россию. Попытки перетянуть Россию на свою сторону неоднократно потерпели крушение за время правления Владимира Путина, а также попытки разных перезагрузок, разморозок, саммитов с Путиным. Они очень надеются, что смогут выстроить некий стратегический альянс с Россией, к сожалению, не понимая, что российские элиты своё выживание связывают напрямую с Китаем. Поэтому эти попытки Запада достаточно обреченные. Но Запад их не оставляет и по-прежнему пытается наладить диалог с Россией.
А. Петровская
―
Мы кстати говорим о Западе, но ведь он не един в своих стремлениях, в том числе в отношениях с Россией. Мы видим последнюю инициативу Макрона и Меркель по включению России в обсуждение тех или иных тем и непонимание этого со стороны других членов ЕС.
М. Снеговая
―
Да, ЕС – это такая структура, где очень много внутренних противоречий, не совсем понятно, как это должно функционировать. Там много проблем, но, как мы видим, санкции на Россию успешно продляются с 2014-го года, хотя изначально критики говорили, что они не выдержать и 6-ти месяцев.
А. Петровская
―
Давайте пойдем дальше, ближе к нашим вопросам, которые уже меньше связаны с национальной безопасностью в плане внешнего контура, а больше связаны с устойчивостью и демократичностью нашей системы. Выборы впереди. Это как раз тот элемент, который к демократии напрямую относится. Обещает нам Владимир Путин участие огромного количества партий, я могу ошибиться, но он, по-моему, в интервью 30 партий назвал, которые собираются участвовать в российских выборах на федеральном уровне в Государственную думу. Не знаю о каких именно партиях шла речь. Я кстати 30 не смогу сейчас назвать.
Мария Снеговая
―
Ну как мы знаем, порог 5% преодолеть, за вот это все существование, среди новых партий смогли только две. Сколько бы их там не было, к сожалению, для них шансов особо нет.
Александра Петровская
―
Давайте к Яблоку перейдем. На Яблоко сейчас многие возлагают надежды. Именно Яблоко хотят использовать, как шлюз для попадания в Государственную думу и региональные парламенты. При этом Яблоко держится независимо, указывают на то, что они таким мостиком или трансфером быть не готовы. Эта позиция демократическая? Вот мы с вами про демократию сегодня говорим. Это и есть демократия? Берут и утверждают тех кандидатов, за которых голосует большинство.
Мария Снеговая
―
Ну если действительно кандидаты, которых утвердили - за них голосовало большинство, было бы очень интересно посмотреть на цифры, это было бы так. Но, честно говоря, достаточно странным мне показался подбор кандидатов, которых выдвинуло Яблоко. Безусловно у партии есть право решать. Однако, если мы посмотрим, сильные кандидаты, скажем: Елена Русакова, Максим Резник в Петербурге - они не прошли. Принцип решения Яблока не всегда ясен, но скажем они продвинули Андрея Пивоварова, но совсем непонятно по списку в Краснодаре. Опять же непонятно какие шансы это для Андрея оставляет. Скорее всего такие партии, как Яблоко, выживают в 2021 году в России в результате переговоров.
Александра Петровская
―
Компромиссов, скажем откровенно.
Мария Снеговая
―
В том числе, с администрацией президента. И судя по тому, как задвинуты в угол были сильные кандидаты от того же ФБК, который у нас теперь в экстремистах числится. И судя по другим косвенным признакам, мы видим такую систему договорных отношений.
Александра Петровская
―
Давайте на этом поставим запятую, не точку. Предлагаю сейчас отвлечься на какую-то не связанную с этим тему. В очередной раз глава ЦИК Элла Памфилова сказала, что будет очень строго наказывать Горизбирком петербуржский, если будут какие-то нарушения. Сколько мы помним Эллу Памфилову и Горизбирком – столько она грозится. При этом вспомнить какие-то уголовные дела или преследования за фальсификации, за которые грозится наказывать Элла Панфилова, мы не очень может. В чем смысл этой коммуникации?
Мария Снеговая
―
К вопросу о нежелательных организациях, иностранных агентах, я разговаривала с коллегами. Они говорят, что, как ни странно, суд, который полностью отдает власть Кремлю в политических решениях, до сих пор цепляется за процедуру. У суда осталось какое-то представление о собственной чести. И единственное на чем можно хоть как-то не то, что выиграть суд, но хотя бы вернуть дело назад на допереработку, это если указать на процедурный момент. Я рискну предположить, что тут очень похожая ситуация. У ЦИКа никакой власти нет абсолютно при этом режиме. Полностью марионетка Кремля, осуществляет действия, которые ему укажет сверху АП. Но вот есть какое-то представление о чести, последний бастион. Он состоит в акценте на процедуре. И я думаю, вот это примерно то, что она делает. Она пытается защитить последним возможным способом какие-то процедурные моменты. Хотя к реальным выборам это отношение имеет очень небольшое. Полностью изменен закон избирательный, по данным Голоса 19 раз в преддверии этих выборов, чтобы его максимально под желания единороссов подвести. И даже это особо им не помогает, потому что рейтинги их продолжают падать, но мы понимаем, конечно, что реальных выборов у нас в очередной раз не будет.
Александра Петровская
―
Вот они продолжают падать, я вчера как раз об этом говорила. На телеграм-канале Алексея Венедиктова было голосование: «если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье, за кого бы вы проголосовали?». Понятно, что большинство за Яблоко. Интересно, что порядка 30% не определились, а 13% отдали бы голос за Единую Россию. С учетом того, что мы с вами понимаем, это не опрос социологов, сделанный по всем правилам. Это определенная конкретная аудитория главного редактора Эха Москвы. Разве это не говорит о том, что все-таки у Единой России своя аудитория остается.
Мария Снеговая
―
Ну конечно тут есть вопрос о репрезентативности этой выборки. Кто читает канал Алексея Алексеевича? Я думаю, там разные люди. Как и Эхо Москвы слушают разные. Достаточно комментарии к нашим разговорам почитать, чтобы понять, что люди там разных совершенно взглядов. Но я бы не делала, честно говоря, на основании этого больших выводов, просто потому что интернет-опросы ужасно нерепрезентативны в этом плане. Возможно было желание накрутить их. Но, конечно, какая-то точка опоры есть. В основном как мы знаем большая часть населения российского - болото, равнодушная достаточно группа граждан, у которых нет четкой идеологической ориентации. А есть небольшая доля меньше 30% процентов – ястребиные, охранники, и есть 16-20% либералов. Вот между мобилизацией либералов и кремлевского электората будет идти основной бой. Основная опасность в том, что вот на фоне текущих зачисток либеральные группы будут полностью деморализованы.
Александра Петровская
―
Мне как раз хочется здесь вернуться к вопросу о возможности объединения позиции. Мне кажется, перед каждыми выборами этот вопрос встает. Собственно, история с Яблоком, которую мы начали обсуждать, как раз показывает неготовность и нежелание оппозиции объединяться и мобилизовывать свой электорат. И это такой заведомый проигрыш. Но здесь возникает на мой взгляд закономерный вопрос: хорошо ли если есть компромиссы с действующей властью? Против которой де-юре выступает демократическая оппозиционная партия, есть ли оппозиционность у этой партии, есть ли смысл идти за этой партией вслед, если компромиссы идут в комплекте?
Мария Снеговая
―
Я, кстати, подчеркну, вот мы говорили о том, что не допущены кандидаты, связанные со структурами ФБК Навального, который признан экстремисткой организацией. Обратите внимание как власти разделяют эти группы раньше. Вот в 2019 году многие сильные кандидаты не были на московских выборах. В городскую думу не были допущены до выборов, иногда по регистрации, и это спровоцировало протесты гражданские. Чтобы этого избежать, этот этап отодвинут еще назад, на этот раз просто всех людей, которые связаны со структурами Алексея Навального, просто записали в экстремисты, у них вообще нету доступа к выборам еще до регистрации, это должно протестную составляющую несколько разрушить.
Александра Петровская
―
Они теперь вошли в эти 9 миллионов.
Мария Снеговая
―
9 миллионов лишенцев — это больше чем было в Советском Союзе, лишенных пассивного избирательного права.
Александра Петровская
―
Нужно сказать, что не все эти 9 миллионов связаны с политическими причинами. Большинство связано с двойным гражданством.
Мария Снеговая
―
Но все равно сам факт, что такое количество россиян отсечено от возможности быть избранными, это беспрецедентно даже по критериям Советского Союза. Вот у нас какие уже стандарты. Что касается Яблока, здесь палка о двух концах. Безусловно эта система договоренности, она лишает Яблоко возможности быть большой силой. Но, с другой стороны, сохранит ее существование. Понятно, что такой структуры, как Яблоко, давно бы уже не было на российском политическом ландшафте. И не было бы Бориса Вишневского, других ярких кандидатов, которые благодаря Яблоку смогли сохранить свое представительство, и очень много делают для нас. Но здесь очень большой спор о роли системных либералов в российской политической системе. Эти договоренности сохраняют эти структуры. Как Владимир Кара-Мурза подчеркивал, многие яркие кандидаты, как Марина Литвинович, смогут участвовать в этих выборах, но скорее всего сам факт, что они были допущены к этим выборам, говорит о том, что у них нет больших шансов. В частности, по округу Литвинович очень сильная Галина Хованская от Справедливой России, которая многократно избиралась. Если вы посмотрите по тем округам, где эти кандидаты были допущены – скорее всего у них было мало шансов выиграть изначально. Против Бориса Вишневского как мы знаем выставлен спойлер с тем же самым именем и фамилией от какой-то неизвестной партии «Зеленые». Будем надеяться, что наши Петербуржские избиратели будут внимательны и все-таки поддержат нашего дорогого Бориса Вишневского от Яблока. Поэтому здесь палка о двух концах. И, конечно, если бы вот эти системные либералы, структуры, которые выживают благодаря договоренности с Кремлем, были активнее, независимее с самого начала, возможно мы бы и не сползли бы в эту ситуацию драматическую, в которой сегодня мы себя обнаружили.
Александра Петровская
―
Ну то есть все-таки идешь на компромисс, чтобы сохранить хоть что-то, а в итоге сползаешь с каждым шагом.
Мария Снеговая
―
Возможно, теряешь все.
Александра Петровская
―
Вот этот вопрос действительно важный. Но здесь, знаете, момент, связанный не только с компромиссами, но и с готовностью объединяться или идти на компромиссы не только с администрацией президента, но и между собой. И вот этот вопрос поднимается из раза в раз перед каждыми выборами. На самом деле сильно мы там не сдвинулись. Очередная история, которая связана с наблюдателями, даже не кандидатами. Об этом пишут «Открытые медиа», что команда Навального готовит наблюдателей на сентябрьское голосование, и там же в этой публикации написано, что практически все партии сказали, что им не нужны наблюдатели от команды Навального, кто-то непримирим с ними, кто-то не хочет, кому-то не надо. Или мы знаем пример менее яркий, Максима Каца, который лично у нас в эфире многократно просто рвался помочь, в том числе и Борису Вишневскому в его избирательной кампании. На что Борис Федорович активно отказывается от этой помощи. Ну не могут договориться, фактически происходит сдача позиции, и тут никакая власть не виновата, они даже не участвуют, никакой Кремль, никакая администрация президента. Они между собой договориться не могут.
Мария Снеговая
―
Тут два момента. Первый момент – конечно они боятся, просто боятся любой помощи от структур Навального. По той же самой причине, почему Яблоко отказалось выдвигать сильных кандидатов, связанных с командой Навального, например, Олега Степанова в Москве. Потому что им явно было сказано, что с этими людьми работать нельзя, и они поэтому максимально себя дистанцируют. Это раз. Второй момент, связанный с более глубокой проблемой, о том, что они не способны выработать договоренности. Она у нас как известно давным-давно, это вечная борьба СПС с Яблоком. И здесь очень хороший анализ был посвящен белорусской оппозиции. Дело в том, что в ситуации зачистки политического фона, лидер оппозиции – это единственная карьерная ступенька для многих лидеров оппозиции. Им больше некуда идти, их не наймут никуда. Ни в вуз, как мы видим сейчас по Вышке. Другую карьерную стезю им не выбрать. Они как бы пригвождены к своему месту. Потому что на них некоторая стигма – лидер несистемной оппозиции, ну или системной, как Яблоко. Поэтому им как бы приходится всеми силами держаться за вот это место, поэтому им очень трудно договариваться. Потому что договоренность с другими означает: уступить свой статус единого лидера своей партии оппозиционной другому какому-то кандидату. Вот это одна из больших проблем. Которая, кстати, является проблемой не только в России, но и в Белоруссии.
Александра Петровская
―
Тогда давайте вопрос. Вы декларируете, что нужно прийти голосовать за вас, за вашу партию, за ваше движение, потому что вы ведете Россию в светлое будущее и заботитесь об избирателе, а фактически вы заботитесь о собственных амбициях, потому что избираться хочет каждый конкретный. Если будет вести сосед с теми же принципами и идеологическими взглядами, это уже не очень его устраивает. Здесь обнажается политический эгоизм. И в данном случае у избирателя возникает закономерный вопрос: а зачем? вы обо мне заботитесь или о себе?
Мария Снеговая
―
Ну избиратель все-таки должен отбирать кандидата, который ближе ему по взглядам. А то, что политик хочет получить власть, это естественно для политика, это его основная характеристика. Этого не нужно пугаться. Но понятно, что, конечно, это очень печально, что дрязги в оппозиции, в частности, привели нас к текущей ситуации. Но я еще раз говорю, что это некие характеристики политического ландшафта, которые успешно манипулируются Кремлем. Но все-таки я хочу отдать должное Яблоку, которые даже на этом съезде смогли провести несколько независимых кандидатов. И хотя бы за это им спасибо. Будем надеяться, что эти кандидаты смогут воспользоваться предоставленной возможностью. В более крупном плане я хотела сказать о вещах, связанных с системным либерализмом и его судьбе в России. Системные либералы – представители либерально-ориентированной интеллигенции и в государственных органах, в принципе либерально-ориентированные группы.
Александра Петровская
―
То есть одной ногой там, а одной ногой в либерализме.
Мария Снеговая
―
Мы всегда смотрели на политический ландшафт как на альянс силовиков с этими сислибами. Мы видим, что в последнее время это связано не столько даже с Яблоком, а с разнообразными кейсами, например, Бард-колледжа, который вот в Питере причислили к нежелательным.
Александра Петровская
―
И не только причислили к нежелательным организациям, но и не выдали дипломы этого самого Бард-колледжа выпускникам уже этого года, отдав им только один диплом Санкт-Петербургского университета.
Мария Снеговая
―
Что, конечно, ужасно печально для несчастных студентов, которые поступали на этот факультет. Что мы наблюдаем? Что вот это представление о политической системе, как составляющей этих двух групп, меняется. Что клан силовиков, ФСБ доминирует на фоне повестки, связанной с национальной безопасностью, укреплением рубежей, и сислибов понемногу зачищают. Зачищают всех на фоне еще уменьшающегося экономического пирога, денег нет, разборки со всеми. Но те, у которых более слабая защита, более слабая крыша, а такая крыша прохудилась именно у системных наших либералов - их зачищают сильнее. И почему здесь важен Бард-колледж, ведь это проект Кудрина.
Александра Петровская
―
Не Бард-колледж…
Мария Снеговая
―
Извините, сотрудничество с Бард-колледжем. Факультет свободных искусств. Это проект Кудрина, ближайшего соратника Путина.
Александра Петровская
―
И интересно, что эта история с нежелательностью Бард-колледжа возникла после планов отделения факультета от СПБГУ.
Мария Снеговая
―
Что само по себе интересно. Можно посмотреть какие у СПБГУ и его ректора были в этом интересы и так далее. Но Кудрин вообще один из сильнейших сислибов, соратник долгосрочный Путина. И даже у него не хватило своего админресурса, чтобы защитить его детище. Вот насколько серьезная сейчас ситуация. И конечно на этом фоне уход Ярослава Кузьминова, который был очень внезапно совершен. Ученый совет был не в курсе, вообще никто ничего не понимал, не подразумевал. Явно навязанный сверху уход, без подготовки. Тоже говорит о том, что по структурам либеральным, особенно тем, которые занимаются подготовкой молодежи наносится сейчас огромный удар.