Геннадий Гудков - Особое мнение в Петербурге - 2021-06-01
А. Петровская
―
11 часов и почти 8 минут на часах. В «Особом мнении» у нас сегодня Геннадий Гудков, политик и полковник ФСБ в запасе. Геннадий Владимирович, здравствуйте!
Г. Гудков
―
Да, добрый… Не могу сказать добрый день! Здравствуйте!
А. Петровская
―
Да, действительно, сегодня мы не можем начать с этого традиционного приветствия. А начнем с того, что у нас происходит. А что прямо на этот момент вам известно… А для наших слушателей, которые вдруг только сейчас проснулся и подключается к новостной повестке, скажу, что идут обыски по нескольким адресам в Москве. И у вас в квартире, и в семейной даче, и в офисе, который был в этом месте почти десять лет назад, и также силовики пришли к Дмитрию Гудкову и его соратникам. Что известно вам?
Г. Гудков
―
Давайте так, это конечно компания по зачистке политической поляны, и направлена эта компания, понятно, против Дмитрия Гудкова, чтобы он ни в коем случае не выдвигался на выборы в Госдуму. Его, честно говоря, об этом предупреждали, ему сказали, что если найдут компромат, и если не найдут, это повлечет последствия для «Яблока», которое его выдвинуло, и дальше вступит товарищ майор, а товарищ майор знает, что делать. И вот сегодня товарищ майор разразился обысками. Обыски прошли на даче со старшим сыном, Дмитрием Гудковым. Обыскали на даче младшего сына. Дмитрий Гудков сейчас едет в Москву и там будет проводиться обыск его московской квартиры.Сегодня прошли обыски… Уже начинают заложников брать. Родная сестра моей жены находится в Москве, где она живет с сестрой, у нее там семья, двое детей, двое внуков, и к ней сегодня пришли и куда-то ее увезли послы обыска. И мы пока ничего не знаем, ни что там происходит, ни что там случилось.
Обыски идут в том офисе, где меня уже восемь лет как нет, но чего-то они там ищут. Обыски прошли у Саши Соловьева, это помощник Дмитрия Гудкова, его соратник, и короткий период – бывший руководитель Открытой России. Обыски прошли у Виталия Венедиктова, это начальник штаба Дмитрия Гудкова. Я сейчас не могу дозвониться до некоторых своих сотрудников и подозреваю, что у них дома тоже идут обыски.
Этот удар сейчас наносится по семье Гудковых и их окружению, по команде Гудкова, для того, чтобы… А я не знаю, чего они хотят.
А. Петровская
―
И с чем связаны обыски по-прежнему неизвестно? Какая официальная причина? Бумажка?
Г. Гудков
―
Официальная причина такая же как в 15-м году, что какая-то компания, которая работала в офисе в Москве имела долг перед ДГМИ. Это была пустая компания, разорившаяся, уничтоженная. Она должна была сделать учебный центр в арендованном подвале с земляными полами. Она сдала этот подвал давно, еще в 16-м или 17-м году, и у ДГМИ был какой-то формальный повод о долгах после всех этих разорений и кризисов, и сотни тысяч компаний имеют долги перед ГГМИ. Это лишь повод, чтобы найти хоть какую-то зацепку. А какое к этому отношение имеет мой младший сын? И старший сын? Какое к этому имеет отношение Саша Соловьев? Или Виталий Венедиктов? Просто была нужна какая-то бумажка, на эту бумажку наложили необходимый текст, и сейчас по Москве и Московской области проходят обыски.Чтобы вы поняли, какие силы брошены, сегодня в 6:40 ворвались на дачу к старшему сыну и к младшему сыну. Приехало десять машин, сотрудники Следственного комитета, сотрудники ФСБ, силовая поддержка ОМОНа, вооруженная автоматами. Мой средний семилетний сын встретил сегодня, как он мне сказал: «Дяденьки пришли с оружием, с автоматами и с пистолетами, одетые как военные». Так семилетний объясняет, и у него сегодня пробуждение в семь часов было вот такое. Сейчас этот беспредел продолжается и я не знаю, чем он закончится и я сижу как на иголках.
А. Петровская
―
Я это понимаю, и мы вас отпустим, Геннадий Владимирович, если вдруг вам нужно будет уйти во время прямого эфира. Получается, что всё, что сейчас происходит, формально не связано с политикой? Никаких политических…
Г. Гудков
―
Формально нет. Но у того же Пивоваров, что у него связано с политикой?
А. Петровская
―
И как раз про Пивоварова я тоже хотела вас спросить. Параллельно вчера Андрея Пивоварова снимают с самолета…
Г. Гудков
―
И не просто с самолета, а с самолета, приготовившегося оторваться от земли, с разбега на взлетно-посадочной полосе!
А. Петровская
―
Мы об этом сейчас поговорим. И как раз Андрею вменяют уголовное дело о сотрудничестве с нежелательной организацией. И здесь возникает вопрос, есть ли связь между этими двумя историями, которые разворачиваются сейчас в Москве? Александр Соловьев же тоже в свое время возглавлял «Открытую Россию»? Есть ли какая-то связь между Пивоваровым и этими историями? Или это общеполитическая связь?
Г. Гудков
―
Нет, это общеполитическая связь. Задача выдвижения кандидатов на выборы – зачистить всю политическую поляну, чтобы ничего там не росло, не шевелилось, не жило. Задача тут одна. И Дмитрия Гудкова предупредили, но он не поверил, подумал как такое может быть, что решать вопросы будет товарищ майор. Но тем не менее, ему прямо так и такими словами сказали, что если не удастся запретить выдвигать депутатов, то решать вопрос будет товарищ майор. И товарищ майор придумывает различные поводы . Это просто идет зачитска политической поляны, уничтожение всех проявлений гражданско-политического активизма. Мы окончательно превращаемся в Северную Корею.Я вообще даже удивляюсь, зачем им эти бумажки нужны! Зачем вам бумажки, ребята? Арестовывайте и расстреливайте так! Вы уже все можете. Просто по приказу.
А. Петровская
―
Но у меня все-таки вопрос, а почему конкретно Дмитрий Гудков? Или конкретно Андрей Пивоваров? Например, то же «Яблоко», с которым планировал сотрудничать Дмитрий, там еще много кандидатов от «Яблока» выдвигается, но не к каждому же приходят?
Г. Гудков
―
А кто там много выдвигается?
А. Петровская
―
И здесь в Петербурге есть отдельные кандидаты.
Г. Гудков
―
Ну, есть отдельные кандидаты, но значит они кого-то боятся больше, а кого-то меньше. Кого-то они считают более опасными для себя, а кого-то меньше. А еще они мстят мне за то, что я сейчас с вами в эфире и говорю то, что я думаю, а не то, что они хотят слышать. И поэтому здесь и месть идет, и семье, и сотрудникам, которые с нами работают. И общеполитическая задача – зачистка политического поля. Все вектора совпадают. И это явления одного и того же порядка, что Пивоварова сняли вчера с взлетно-посадочной полосы, что Дмитрия Гудкова. Какое отношение имеет Дмитрий к компании, которая завершила свою деятельность и разорилась в 13-м или 14-м году? А какое Соловьев имеет к этому отношение?Да вы и Путина приобщите, что удаленность Соловьева и Венедиктова к этой компании примерно такая, как удаленность от нее и Путина! Я с Путиным знаком, за руку с ним здоровался, общались, встречались! Тогда всех людей, причастных к знакомству со мной тоже надо арестовывать и обыскивать. Появился какой-то повод, или они его создали, и давай! На было бы этого повода, был бы другой. Знаете, как в анекдоте про столб? Так и до столба можно докопаться, чего стоишь? Сейчас и тобой займемся! И всё, слова законность, право, законные процедуры – забудьте их! Это химера. Эти слова больше не должны использоваться в нашем лексиконе.
А. Петровская
―
Вы предлагает сразу всё сдать? И закон, и Конституцию и право?
Г. Гудков
―
Да! Да они уже давно сданы. Вы то может быть за них и держитесь, и еще вспоминаете по ночам, что у нас есть Конституция и какой-то суд, и что есть какое-то право, а власть их уже давно списала со счетов. Никакого суда уже нет. Какой это суд, если сотрудник ФСБ пишет приговор, а судья его зачитывает, путаясь в словах, в запятых и знаках препинания.Вот сегодня, кто приехал к Дмитрию Гудкову, к младшему Гудкову на обыск? Приехали сотрудники самого главного Следственного управления, те, которые не расследуют убийства девушек, которые три часа звонили и говорили, что их убивают, или другие серьезные преступления – мафию, наркотики, нет они это не расследуют, им некогда. Они приехали, Главное следственное управление, силовая поддержка ОМОН и сотрудники ФСБ. А что фсбшники там делают? Скажите мне, пожалуйста? По долгу какой-то компании 15-го года, не связанной никакими узами с семьей Гудковых? Чего там делают фсбшники? Я-то понимаю, чем должны заниматься спецслужбы, а они занимаются поисками «врагов народа».
И когда мы говорим о законности, о Конституции, о суде, о Кодексе законов – забудьте! Эти все слова уже не употребляемые в России. Они уже давно властью отметены как химеры, химеры это всё!
А. Петровская
―
Тогда, Геннадий Владимирович, в каком мы тогда будем жить поле? Если, как вы считаете, правового поля уже нет, как дальше существовать вне правового поля? Какие будут правила игры и кто их будет устанавливать?
Г. Гудков
―
Так и будем существовать, и наверное нам надо будет найти друзей в Северной Корее, чтобы они нам передали свой опыт, как они выживают при отсутствии прав, законности, судов и так далее.
А. Петровская
―
Вы сравниваете с Северной Кореей, но в последнее время куда популярнее…
Г. Гудков
―
Ну, Беларусь!
А. Петровская
―
Да, сравнение с Белоруссией последнее время гораздо популярнее. И вы сказали про самолёт, и когда я вчера готовилась к нашему разговору, думала, что скажу вам, что в России всё-таки самолеты не сажают, и тут вдруг эта история с Пивоваровым…
Г. Гудков
―
А кто вам это сказал? Не-не-не! Мы были первыми на этом нелёгком пути! Вы забываете о смене курса самолёта с Навальным! Это было до…
А. Петровская
―
Но это был все-таки не транзитный рейс, летящий через территорию России.
Г. Гудков
―
Лукашенко просто обогатил этот опыт, путинский опыт смены курса самолёта, он его просто обогатил и всё, привнес в него новые краски. А теперь – задержание на взлетной дорожке.
А. Петровская
―
А объясните мне, зачем?
Г. Гудков
―
Я когда-то был в музее пыток средневековой инквизиции, я там понял, что это комплекс неполноценных людей толкает их на пытки. И здесь то же самое. Надо арестовать человека в День рождения. Или снять его с самолета, когда он уже приготовился пить пиво в Варшаве. Они от этого тащатся, от своего всесилия, от влияния на судьбу человека. Они ведь вершители судеб! Сегодня – ты свободный человек, а через два часа – сидишь в камере. И они от этого тащатся. Вот зачем приезжать к Дмитрию Гудкову на десяти машинах с сотрудниками ОМОНа вооруженными автоматами? Куда они хотели стрелять из этих автоматов? Для чего? А они хотят показать, что могут всё, а ты – вообще никто! Червь земляной. «Мы тебя сейчас раздавим и никто про тебя не вспомнит!» Такое у них ощущение вершителей человеческих судеб. А откуда вы думаете в камерах ФСИНов берутся всякие палачи и пытатели? А это неудачники, которые ничем другим не могут себя проявить, кроме как издевательствами над людьми, которые намного выше их по интеллекту, по социальной лестнице, по образованию и так далее. И вот мы и видим этих тащащихся от вседозволенности и произвола людей. Вот таких людей набирает путинская система.
А. Петровская
―
Это вопрос в конкретных людях, так совпало? Или в системе?
Г. Гудков
―
Нет, в системе. Люди играют либо по тем правилам, которые им навязывают, либо их заставляют. Есть книга нрзб про то как менялась человеческая природа, и там все написано, что происходит с человеком, когда он попадает в определенные условия. О чем мы говорим, при чем здесь люди? В людях всё намешано, и хорошее, и плохое, и мерзкое, и высокое. И система заставляет этих людей превращаться в мучителей и палачей. И набирает таких в силовые структуры, отрицательная селекция сейчас идет – чтобы не должно быть морали, не должно быть нравственности, не должно быть сострадания, не должно быть сочувствия, не должно быть человеческих качеств. Это всё химеры, которые надо отбросить, когда поступаешь для работы, допустим в ОМОНе, Росгвардии, Следственном комитете или еще где-то. Идет отрицательная селекция, потому что такими легче управлять. Вот гаишник застрелил парня, ну и застрелил, так застрелил! Или изнасиловал шестнадцатилетнюю девчонку, а его отпустили, по-моему, вчера.
А. Петровская
―
Геннадий Владимирович, недавно у нас в «Особом мнении» был Максим Кац и я его тоже спрашивала о ситуации с самолетом и с Белоруссией, раз уж мы начали такие параллели проводить, и Максим тогда сказал, что он считает, что все-таки в России у президента и у режима, и у системы есть некий запас легитимности и поэтому ситуация и в России, и в Белоруссии сейчас сильно отличается. А из того, что вы сказали, я делаю вывод, что вы думаете несколько иначе?
Г. Гудков
―
Я не думаю несколько иначе. Просто Максим Кац считает проценты, а я говорю в целом. Если мы говорим о проценте поддержки Путина и проценте поддержки в Белоруссии, то они разные. Но я думаю, что реальный рейтинг Путина – порядка 25-28%, ну, около 30%, но не больше. Реальный. А может быть даже уже и меньше. Понятно, что Дума и Правительство не поддержат, понятно, что «Единой России» там совсем нет, но Андрей Караулов, ваш коллега, проводил у себя на канале опрос. В нем поучаствовало 2,5 миллиона человек. И там стоял только один вопрос: доверяете ли вы власти? Да или нет? Знаете результат?
А. Петровская
―
Нет, не знаю!
Г. Гудков
―
И зря, а сейчас его узнают наши слушатели и зрители. 98% из двух с половиной миллионов приславших ответы сказали нет! И только два процента сказали, что доверяют власти. Я понимаю, что наверное это два с половиной миллиона мыслящих и умных, грамотных, образованных, понимающих, и из этой категории, умных и образованных – 90% не доверяют власти! А вопрос стоял простой – да или нет! 98% у Андрея Караулова, 2,5 миллиона ответили нет! Вот вам и легитимность! Какая это легитимность? Откуда эта легитимность?
А. Петровская
―
Но при этом, даже при всех показателях и рейтингах, и сделанных по всей науке выборках, и даже при подобных результатах, все равно 50% пойдут голосовать за этот режим и эту власть.
Г. Гудков
―
Да не пойдут голосовать 50%! Не будет там никаких 50%!
А. Петровская
―
А сколько?
Г. Гудков
―
Асад сколько у нас получил? 95%? А Саддам Хуссейн за две недели до краха своего режима – 99%! Поддержка населения, он провел референдум. И о чем это говорит? Никто не вышел его защищать в Ираке.
А. Петровская
―
Но в рамках выборного процесса…
Г. Гудков
―
Да нет тут никакого выборного процесса! Прекратите разговаривать про эту химеру. Нет никакого выборного процесса в России. Власть в России не может быть сменена на выборах. Не может! Выборы надо использовать для агитации и пропаганды, для разоблачений, для, возможно, каких-то мелких локальных успехов. Допустим, в Питере вам удастся сделать депутатом хоть одного нормального человека, и это будет великое достижение! И что, власть поменяется? Нет! Просто один приличный человек, способный внятно говорить о том, что происходит в стране, вдруг окажется на трибуне. Да и в этом я сильно сомневаюсь, потому что совершенно очевидно, что эта, по-моему, восьмая по счету Дума, она будет позорнейшая, отвратительная, самая реакционная и покажет еще такие пенки, о которых мы сейчас даже не догадываемся. Чем работать в этой Думе, то лучше повеситься. Честному человеку.И да, каких-то успехов на выборах мы можем достичь, какие-то донести идеи, провести какие-то мероприятия, и в этом – вся польза выборов. И никакой иной пользы в выборах я не вижу. Никакой! Потому что выборы проводятся для смены власти. Или для подтверждения ее мандата, если у нее есть достойные противники, и серьезная и честная борьба. А если этого ничего нет, то какие это выборы? Какие это выборы? Это как на пеньках и лавочках голосовали за Конституцию!? Неделю! И никто не мог проконтролировать кто там как и чего! И сейчас семь крупнейших регионов будут голосовать в онлайн режиме бесконтрольно в течение трех дней, а мы знаем, что самые грубейшие нарушения и самые дикие пропорции при голосовании за власть происходят как раз на участках с электронным голосованием. Вот посмотрим, к чему этот эксперимент приведет.
А. Петровская
―
А как тогда должна смениться власть? Если выборы нам не помогут.
Г. Гудков
―
Российский народ только в ХХ веке сделал четыре революции. И три из которых…
А. Петровская
―
Но это тяжелый сценарий. Вы нам его желаете?
Г. Гудков
―
Ну назовите легкий! Не желаю… Но другого варианта я не вижу. К сожалению. Не желаю… А каким еще? Смерть вождя. Или пятая русская революция. Я не вижу других сценариев смены власти.
А. Петровская
―
Вы как-то в эфире «Эха Москвы» сказали, что в России сейчас нет оппозиции и гражданского общества.
Г. Гудков
―
А оппозиция и не может возникнуть в нормальном цивилизованном понимании этого слова. Что такое оппозиция? Это завтрашняя власть. Сегодня она оппозиция, сегодня у них большая фракция, у нее представительство во многих городах, и них и сми, и ресурсы, и спонсоры, это серьезная политическая сила, которая критикует нынешнюю власть и на выборах она имеет все шансы стать властью. Вот это – оппозиция. А у нас – это отдельные люди, которые на свой страх и риск проявляют чудовищные и невероятные мужество и смелость, идут наперекор системе, гонимые, арестуемые, избываемые и травимые. Это люди, которые сопротивляются этому режиму, он это не оппозиция.
А. Петровская
―
А кто тогда партия «Яблоко»? Или кто тогда, лишившиеся сейчас официальной институции сторонники Алексея Навального? Кто они? Если они не гражданское общество и не оппозиция?
Г. Гудков
―
Они – политические изгои, которые поставлены в условия жестких тотальных репрессий, жизни и свободе которых каждый день угрожает реальная опасность. А вы думаете, что это до вас не дойдет? Я написал статью, кстати о птичках, для «Эха Москвы», где говорил, что политическая целесообразность – это единственный принцип , который сейчас подменил всё. И когда будет политическая целесообразность, а власти этого очень хочется, закрыть «Эхо Москвы», то она это сделает. Вы понимаете, что вы находитесь в той же лодке, что и все остальные типы русской оппозиции, а на самом деле – гонимые люди, травимые и преследуемые.
А. Петровская
―
Мы не в оппозиции, радиостанция.
Г. Гудков
―
Это вы так думаете. А в Кремле думают по-другому. Раз на «Эхе Москвы» может говорить Гудков, значит это оппозиция. Это трибуна для врагов народа. И чем меньше будет трибун для врагов народа, тем легче будет оболваненному и зашуганному народу. В Кремле такая логика. Мы прекрасно знаем, сколько попыток предпринималось, чтобы ликвидировать «Эхо Москвы», «Новую газету» и телеканал «Дождь». Мы видим развернувшиеся гонения на сетевые сми, вспомните «Медузу». Политическая целесообразность диктует закрыть всех, потому что я говорю, сейчас слышат сотни тысяч умных людей.
А. Петровская
―
Если сейчас параллельно к нам в эфир придет представитель «Единой России» или Смольного, или представитель федерального сми, то его услышит ровно та же аудитория, и выбирать уже…
Г. Гудков
―
Да, она услышит, но это аудитория того, что я говорю, или гости моего плана, и она услышит здесь то, что она не услышит ни по одному телеканалу. Они никогда не увидит ни одной статьи в крупных правительственных или государственных сми. И таким образом, свободная трибуна «Эха Москвы» для них опасна. И даже то, что приходит какой-нибудь отмороженный Фёдор и начинает рассказывать, что Путин…
А. Петровская
―
Сейчас мы прервемся на московские новости и продолжим через несколько минут.НОВОСТИ
А. Петровская
―
Возвращаемся в эфир. 11:35. В гостях у нас политик и полковник ФСБ в запасе Геннадий Гудков. В прямом эфире мы продолжаем разговор. У нас идет Ютуб-трансляция на канале «Эхо Москвы в Петербруге», также есть смс-портал +7 931 291 58 00 для ваших сообщений. Говорят, что сила действия равна силе противодействия, и казалось бы, что чем больше зажимают и чем больше давят гражданское общество, которого нет по мнению Гудкова, то казалось бы тем сильнее должно идти противодействие. А так ли это? И работает ли это в политическом плане?
Г. Гудков
―
Да, это так и это работает. Но всегда должен быть временной лаг. Как мы говорили в безопасности, есть такой термин, или высказывание, выражение – бандит всегда имеет право на первый выстрел. Это вам скажет любой сотрудник органов, по крайней мере из тех старых органов, которые честно работали и боролись с преступниками, а не с «врагами народа». И всегда власть совершает первые действия и требуется временной лаг, когда общество начнет искать ответ на эти действия. И если общество с 11-го года нашло ответ в протестных действиях мирного плана, с ленточками и шариками, то сейчас мирный протест растоптан и убит по большому счету, он, к сожалению, сейчас никаких задач не решает, говорю об этом с сожалением. И надо какое-то время ждать, когда ответ общества будет иным, соответственно – силовым.
А. Петровская
―
Тот неприятный сценарий, который плачевен, болезненен, а главное – очень непредсказуем в своем финале.
Г. Гудков
―
В финале он как раз предсказуем. Нет вечных властей. Если диктатор не помирает, то его в конце концов свергают.
А. Петровская
―
А после свержения диктатора возникает вопрос, а что будет дальше. И согласитесь, он максимально важен. Особенно если вы говорите о тяжелых процедурах свержения, не эволюционных.
Г. Гудков
―
Не эволюционных?
А. Петровская
―
И тогда очень важен вопрос, а кто тогда!
Г. Гудков
―
Вам персонально? Или вы хотите знать, какие силы должны прийти?
А. Петровская
―
Давайте начнем с сил. К персонам мы успеем.
Г. Гудков
―
Силы могут прийти абсолютно разные, как демократические, так и абсолютно отмороженные типа радикальных… большевиков. Или радикальных… не знаю кого. Сепаратистов или наоборот. Мы хотите заставить меня предсказать будущее, а я будущего не знаю.
А. Петровская
―
Это я к тому, что финал не предсказуем.
Г. Гудков
―
Предсказуемо то, что это будет большая кровь, но нет другого способа, кроме того, как менять власть, надо либо дождаться смерти диктатора, либо помочь ему уйти силовым образом. Другого нет варианта. Мы же видим, что уже 85% проголосовало против Лукашенко, но приписал себе сколько-то, а потом вышло несколько миллионов человек попросить его уйти добровольно и по взаимному с обществом согласию, а он развернул репрессии против народа, включая расстрелы, убийства и пытки. И сейчас он продолжает издеваться над людьми. Только что сказали, что люди там ночуют не на койках, там коек нет, на дают им спать, и так далее. Вот что делает Лукашенко со своим народом. Пройдет какое-то время и народ скажет ему «большое спасибо»…
А. Петровская
―
Но народ вроде уже пытался сказать ему «большое спасибо» и высказать свою благодарность…
Г. Гудков
―
Нет, он пытался это делать абсолютно мирно и цивилизованно. Там даже ни одной урны не перевернули и ни одной клумбы не затоптали. Но вечно так не будет, потому что либо ты нормальный человек и реагируешь на мирный протест, и как минимум, хочешь найти выход их ситуации и встречаешься с людьми, или уходишь под давлением мирного сообщества, или ты начинаешь узурпировать власть и тогда ответ будет через какое-то время. Всегда общественная реакция идет после власти, когда власть задает тон. В 11-12-м году Путин упустил возможность отправить Россию по мирному цивилизованному пути. Нужны были реформы, он мог бы стать гарантом этих реформ, были бы нормальные выборы и все было бы нормально. К нему ездили парламентеры в начале января 2012-го года, ему объясняли это, ему говорили, что с обществом лучше разговаривать, а не стрелять в него, но они решили, что стрелять лучше, бить дубинками и элетрошокерами, и сажать в автозаки. На мой взгляд, в 12-м году они сделали фатальную ошибку. А теперь это идет по развивающей.Да, социально-политический процесс имеет большую инерцию, да зачастую он требует очень много времени для нарастания противоречий, но революции и перемены происходят абсолютно неожиданно. Абсолютно неожиданно даже для тех, кто их ждет и готовит.
А. Петровская
―
Возвращаюсь к вопросу о том, что должно быть какое-то объединение под усиливающимся давлением на гражданское общество на оппозицию или отдельных активистов, но при этом кажется, что и внутри, помечу для вас, так называемой, оппозиции, нет возможности и умения договариваться. Во-первых, история, которая сейчас разворачивается между ФБК, который российские власти считают сейчас иностранным агентом, мы должны это говорить в эфире…
Г. Гудков
―
Не иностранным агентом, а экстремисткой организацией! Террористической!
А. Петровская
―
Это еще идет, это дальше!
Г. Гудков
―
Совет Федерации уже как из ружья проголосовал за это. Расстрельная организация Не будьте формалисткой!
А. Петровская
―
Хорошо. Тогда вообще их не называем. Те, кого не называют… И Фёдором Горожанко, своего бывшего сотрудника, они обвиняют в сливе данных тех, кто подписывался на карте за Алексея Навального. Мы сегодня утром провели опрос среди наших слушателей, а верят они той организации, которую мы с вами решили не называть, то есть ФБК. Сейчас они ищут внутри организации врагов, и продолжаются споры и дрязги. И это не единственная история, когда внутри оппозиции и между казалось бы либеральными людьми, демократическими кандидатами…
Г. Гудков
―
Не-не-не! Вы все в одну кучу смешали!
А. Петровская
―
Давайте разбираться поэтапно.
Г. Гудков
―
Есть объективные противоречия между людьми, которые относят себя к оппозиции. Кто-то левый, кто-то правый. Кто-то больше либерал, а кто-то – меньше. Кто-то – с националистическим уклоном, а кто-то – наоборот, с интернационалистическим. Объединить этих людей можно только тогда, когда есть условия. А условия эти – только смена власти, и больше ничего не придумано. Но так как сейчас нет ни условий, ни возможности, то говорить объединении просто глупо.А что касается нахождения врагов внутри каких-то организаций, относящих себя к оппозиционным и к организации, которую мы решили не произносить, то это обычная и типичная работа спецслужб. Даже Владимир Ильич Ленин имел глубокое внедрение в свои партийные ряды, хотя у него безопасностью занимался Дзержинский, и агенты царской охранки сопровождали его даже во время прогулок по Женевскому озеру, нежно поддерживая под локоток. Это работа по проникновению кротов, по засылке кротов, по вербовке и нахождению слабых звеньев, и на надо путать, это было, есть и будет всегда. Это работа спецслужб против политической оппозиции. И она есть, была и будет.
А объединение – это политическое объединение, но надо понимать, что и в стране-то никого не осталось. Ну почти не осталось. И объединять-то особо некого, если по-честному. «Иных уж нет, а те далече». Кого убили, кого отравили, кого застрелили, кого посадили, а кого выдавили из страны. На уровне зарубежной деятельности, да, там нужно объединять и лоббировать определенные программы против режима Путина. С этим согласен. Но внутри страны объединять? Не вижу никакой возможности. Или объединить, чтобы власти было легче всех схватить, в один день обыскать и отправить в Лефортово, или куда они сейчас отправляют. Наверное так. Разгром полный! Полный разгром гражданского общества, полный! Вот мы с вами сейчас беседуем, и это останки прежней демократической роскоши. Останки! Ошметки. Уже ничего не осталось. «Эхо Москвы» в силу специфики внутренних отношений еще держится. А из той демократической России практически ничего не осталось, той, какой она была в конце девяностых – начале двухтысячных годов. Ничего не осталось! Я с вами беседую, не находясь в России, потому что если я приеду в Россию, то я пополню какую-нибудь камеру и не знаю, буду ли я соседом Алексея Навального или еще чьим-то соседом. Но совершенно очевидно, что созданы условия, что любой может быть арестован и объявлен врагом народа, отстранен от всех прав. Всё как при Сталине. Путин построил нео-сталинизм. Отличие только одно – пока репрессии не носят характер тысяч.
А. Петровская
―
Геннадий Владимирович, прошу прощения, должна вас на этой ноте прервать. Осталось еще много вопросов. Думаю, что мы продолжим в следующий раз, но сегодня время истекло. Геннадий Гудков, политик и полковник ФСБ в запасе был у нас.
Г. Гудков
―
Спасибо за терпение!