Владимир Жириновский - Dura Lex - 2011-04-23
М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер. В эфире программа «Dura Lex», ее ведущий – Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях Владимир Вольфович Жириновский, вице-спикер Государственной Думы, лидер ЛДПР. Добрый вечер, Владимир Вольфович.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Добрый вечер.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А давайте сразу быка за рога. Владимир Вольфович, наверняка, вы будете баллотироваться в президенты в 2012 году. Кого бы вы хотели видеть своим оппонентом, Медведева или Путина?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, во-первых, любая партия должна обязательно участвовать, особенно на таких высоких выборах. Оппонентом? Ведь, особенно нас это и не волнует, поскольку это, вот, волнение в партии большинства – они до сих пор не знают, кто будет от них.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но им скажут.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Им скажут. Это будет, наверное, в ноябре, может быть, даже. А, может быть, даже 5 декабря после выборов, чтобы никого не смущать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы не думаете, что они проведут праймериз?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Скорее всего, ничего не будут они проводить. И останется вариант как сейчас или снова смена позиции, Путин будет кандидатом на пост президента. Я вижу только 2 варианта. Третий вариант, допустим, какого-то третьего запустить или между ними проводить, и они оба идут – маловероятно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Если они оба идут, это значит в первом туре побеждает Зюганов. На это никто не пойдет.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Ну, я бы не стал так уверять, что Зюганов. У меня шанс тоже.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Простите за бестактность. Либо вы, либо Зюганов.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да. Шанс есть у меня, потому что опросы показывают, что в личном плане мы с ним ноздря в ноздрю идем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, я прекрасно знаю, как вы умеете полемизировать, как вы умеете уходить от вопросов. И тем не менее, я повторю свой вопрос.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Уж вы такой опытный политик, вам-то бояться нечего. Вот, лично вы, прекрасный политический шахматист, прекрасный полемист, вы предпочитаете видеть оппонентом Медведева или Путина?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Если, допустим, на равных мы будем идти, вот, допустим, условно 4 кандидата. Как у нас сегодня 4 партии есть. Потому что партии, которая за парламентом, тяжело подписи: 2 миллиона подписей зимой в феврале собирать невозможно. То здесь, конечно, легче было бы полемизировать с Медведевым по какой причине? Он еще не так давно президент, потому что всего 3 года, ну, будет в марте 4 года. И его позиция больше прозападная. А у меня – антизападная. У меня больше позиция, все-таки, иной раз в применении чаще силовых методов. Или, допустим, все-таки, государство – не совсем его выдавливать из экономики. В этом смысле легче будет мне доказывать, что, допустим, моя программа, моя точка зрения для нашей страны, для России, для избирателей лучше. Потому что если Путин, то он сам из силовиков, у него за плечами, все-таки, подавление выступления сепаратистов на Кавказе, борьба с олигархами, допустим. Если я скажу, что я тоже сторонник более жестких мер, то Путин скажет: «Вот, пожалуйста. Сидит в тюрьме».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, это правда.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: В этом смысле, вот, Медведев – было бы проще.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это правда. Но с другой стороны, хорошо известно, что чем меньше человек во власти, тем меньше ошибок он успевает совершить.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Здесь, конечно, может быть, было бы наоборот уже легче с Путиным, поскольку он уже 12 лет, грубо говоря, у власти.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ему больше можно поставить в вину.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ему можно поставить в вину, так сказать. Когда он уходил, говорил, что он не смог коррупцию побороть, и сейчас уже 3 года прошло, этого тоже нету. То есть и тот, и другой вариант.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А по психотипу вам с кем проще бороться?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, наверное, легче было бы с Медведевым. Потому что он, все-таки, действительно, либерал в определенном смысле. Преподаватель, гражданское право, Петербург, из семьи профессора. А Владимир Владимирович – все-таки, те службы, где он много знает. Мне, может быть, трудно будет его в чем-то, так сказать, загнать в угол. Все-таки, он работал в ФСБ 2 года, в Контрольном управлении работал, он хорошо знает Петербург как помощник или зам мэра. И в этом смысле, конечно, у него больше информации.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, коли мы уже заговорили о них. Основная заслуга и основная ошибка Путина за все 12 лет. Только одну – не много, а одну. Основная заслуга и основная ошибка.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, заслуга – все-таки, жесткий вариант с Кавказом, это людей наших воодушевило. А ошибка – он никак не поставил в повестку дня русский вопрос. Я не говорю о том, чтобы дать привилегии русским. Но если бы он бы все 12 лет хотя бы раз в год говорил «Мы знаем, что у нас есть проблемы с русским народом, мы видим, что русские пострадали больше за последние 20 лет» и так далее – вот это 2 момента.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мы к этому вернемся. Я давно вас хотел об этом спросить, но сейчас чуть-чуть продолжу свою мысль, а потом вернусь к тому, что вы сказали. А основная заслуга и основная ошибка Медведева?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Заслуга – он откровенно сказал «Мы в тупике». Это великолепно. Впервые глава государства. И здесь же можно сказать о том, что он за свободные выборы, чаще об этом говорит. Ошибка то, что, скажем, опять же, никак не поставлен русский вопрос, вообще никак. Как будто его нету.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть ошибки у них одинаковые?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Одинаковые у них. Вот, взять Манеж. Можно сказать, вы что делаете вообще? Вы что делаете? Убили русского парня, и вы ничего мер.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Секунду-секунду. Вернемся. К русскому вопросу вернемся. Только не скороговоркой, а поговорим на эту тему не скороговоркой и без лозунгов. У меня еще третий вопрос из этой темы, а потом вернемся к русскому вопросу. А скажите мне, за 20 лет в политике какая основная ошибка и какая основная заслуга Жириновского?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Значит, ошибка – может быть, слишком жестко против коммунистов, а у них много сторонников. Если был бы мягче и партия, то часть сторонников КПРФ могли бы за нас голосовать. Но их пугала жесткая антиленинская, антисталинская, антибрежневская и вообще то, что я всегда говорю, что сегодня все наши беды – это, все-таки, последствия, в основном, советского режима. Вот. Это ошибка. Надо было, все-таки, мягче и как-то уходить от этого, потому что, все-таки, в стране было 10 миллионов членов КПСС.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, лобово, да. Лобово.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Это немножко от нас...
М.БАРЩЕВСКИЙ: А заслуга?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ведь, когда я не говорил об этом, мы получили большинство, декабрь 1993 года. Когда 2 года стал нападать на них, уже в 2 раза меньше, декабрь 1995 года.
Заслуга, конечно, вот как раз русский вопрос. Я даже не знал, что он так встанет. В 1991 году, ровно 20 лет назад я был кандидатом в президенты, и я взял русский вопрос в какой-то степени сам, поскольку был беженцем в определенном смысле – я вынужден был уехать из Алма-Аты. Я не знал, что через 20 лет это станет в Европе в такую же повестку дня. Вы видите, приходят к власти больше правые партии, завоевывают больше... Там нет полевения. Зюганов говорит: «Полевение». Никакого полевения – Европа поправела.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушайте, а вот теперь... Только давайте так. Мы с вами оба – мальчики взрослые, значит, либо отвечаете мне реально как думаете, только без лозунгов.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да-да-да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы говорите, русский вопрос. А кто такие русские?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Все. Все, кто хотят себя считать русскими. Первый признак, родной язык – русский. Все, это уже главное. У меня родной язык – русский. Я жил в Казахстане 18 лет...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сейчас-сейчас-сейчас, стоп-стоп-стоп. Про вас, любимого поговорим. Например, Шаймиев – русский?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он может себя считать русским, ему тоже куда легче говорить по-русски.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Илюмжинов – русский?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Может считать себя.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я почему вас спросил? Потому что когда, вот, меня спрашивают, что такое русский. Для меня русский – это тот человек, который говорит на русском языке чисто.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, совпадает.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Тот, который вырос на русской культуре. А в русскую культуру входит и Толстой, и Чингиз Айтматов, и Гамзатов, и Шолом-Алейхем – это все русская культура.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да. Они же писали по-русски.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот в этой конструкции я просто стопроцентно ваш союзник. Если мы говорим о русском вопросе, исходя из цвета глаз, цвета волос и, так сказать, овала лица, то тогда постановка вопроса о русском вопросе – это развал России.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Мы так не говорим, и в мыслях никогда этого не было, поскольку во время СССР у нас было 22 миллиона детей от смешанных браков. Я считал, что это великолепно. Вот, путь был к созданию советского народа: папа одной национальности, мама другой, а ты говоришь, мы все советские граждане. Но это же оказалось слишком кратковременным. Это ушло, и мы оказались все безродные, без наименования.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, тут, на самом деле, я хочу поддержать вашу старую идею, если я правильно ее понимаю и помню, вы уже лет 20, а я, соответственно, лет 10 являемся сторонниками идеи изменения административно-территориального деления России.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не по национальному признаку, а по географическому.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Исторически, можно сказать. Как было исторически? Была казанская губерния, и там живут татары (мы знаем), они в Москве живут и они хорошие, прекрасный народ. Но их 7 миллионов, а в Казани их всего 1 миллион, 6 миллионов живут прекрасно в других регионах. И так все остальные.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Нет, понимаете, когда мне говорят, что русский народ – наряду, там, с академиком Гинзбургом это и знаменитая прыгунья с шестом такая-то (я забыл фамилию).
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Исинбаева.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Исинбаева. Это и, там я не знаю, и Расул Гамзатов, повторяю еще раз. Вот, я с этим согласен. Когда мне начинают говорить, что русский народ – это тот, которого заканчивается фамилия на «-ов», а украинский – на «-ко», а есть еще какие-то другие, которые... Ну, все это трындец.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет-нет-нет. Только в плане того, что у нас общая территория, веками, исторически.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Еще одна тема, по которой, мне кажется, мы с вами совпадаем, поэтому приятно вас об этом спрашивать, это отношение к Сталину. Но почему, как вам кажется, сегодня коммунисты так цепляются за Сталина? Ведь, Зюганов, ну, тоже опытный политик и очень неглупый человек. Это же контрпродуктивно для коммунистов так цепляться за Сталина.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это контрпродуктивно, допустим, на 2025-й год, на 2030-й, когда окончательно, к сожалению, уйдет из жизни все советское поколение и будут, в основном, те люди, которые родились уже, допустим, в 1980 году и им будет уже там за 50-60. Но сегодня вот этот легкий возврат, такой ренессанс к Сталину – не потому, что он был автором многих таких, кровавых событий. Это просто хочется наказать, наказать власть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы не думаете, что для них Сталин – это некий символ веры? Не историческая фигура, а вера? Вера, что будет крепкая рука, порядок, колбаса по 2-20.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, конечно. Они же отрицали религию, поэтому они хотели, чтобы советская идеология, эти имена Ленин, Сталин, коммунизм, дружба народов, интернационал – что это как раз новое вечное мировоззрение и идеология. И когда это все разрушили, остался только Сталин в личном плане, они будут за это цепляться. Они уже согласны: дружба народов, к сожалению, не та, о которой они думали, они знают перекосы и согласны с церковью, с христианами. У них последнее – это, вот, Сталин.
Дружба народов – тоже. Кавказ дымит, как тут говорить о дружбе народов, когда тех же русских парней там столько убили или русских выгнали с отдельных территорий? А, вот, Сталин остается, потому что он был глава. И много бедных – они согласны, им нужен вот такой, который бы сажал, расстреливал, потому что они помнят, что, в общем-то, особо бедных он и не трогал в городах.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну как? Как это не трогал?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, не все это воспринимали...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ой, слушайте, да бросьте! Сидели, и сапожники сидели, и токари сидели.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Все-все были, все. По анонимкам любого могли. Но наши бедные...
М.БАРЩЕВСКИЙ: На сталинские лагеря просто интеллигенции бы не хватило, чтобы их наполнить.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Просто у бедных желание, чтобы, все-таки, кто-то отомстил за ту жизнь, которая у них, все-таки, не сложилась после 20 лет реформ, когда им обещали улучшение, а получилось ухудшение. Поэтому, вот, озлобленность появилась.
М.БАРЩЕВСКИЙ: В этом плане, кстати говоря, слова Медведева о том, что мы в тупике – это, ведь, впервые за многосотлетнюю историю России, когда верховный правитель говорит, не обещает завтра светлое будущее, не рассказывает, как сегодня хорошо живется.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот это вот и очень вызывает к нему симпатии: никогда никто.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но он голоса потеряет на этом.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Он приобретет. Он честно говорит.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-а. У нас правду не любят.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но тем не менее. Вот этим он завоевывает, что он понимает, что что-то не то происходит. Он осторожно говорит, что, все-таки, нужны более свободные выборы, что не должна одна партия доминировать. А они скажут: «Да, мы не будем доминировать, лет через 20 мы превратимся в маленькую оппозиционную партию». Он резко не ставит вопрос «Все, с 4-го декабря, я уверен как президент, что будет победа оппозиции, хотя бы 51%, «Единая Россия» получит только 49%». Он не говорит. Но когда он сказал, что в тупике, это как раз многих обрадовало, что он понимает вот ту тяжелую ситуацию экономическую и политическую, в которой мы находимся.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, вот, вы, ну, повторю еще раз свой комплимент, опытный политический шахматист. Понятно, что ваш союз с коммунистами невозможен.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А почему вы не пытаетесь наладить отношения, войти в союз со «Справедливой Россией»? Могла бы получиться серьезная оппозиционная партия или коалиция.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Здесь, скорее всего, это личность Миронова. Вот, сейчас Левичев – это может произойти. Допустим, если они получат очень мало, условно только 7%.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Или вы очень мало.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, мы получим больше их только потому, что нам, все-таки, 22 года. Но это даже не в этом дело. То есть, вот, отсутствие Миронова может ускорить соединение оппозиционных партий. Ведь, это могли быть не только ЛДПР и «Справедливая Россия», но и «Патриоты России».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, мы берем из 4-х действующих.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но я думаю, и коммунисты могли пойти тоже. Просто, вы понимаете, что, вот, наше отношение к русскому вопросу и «Справедливая Россия» не поддержит. И тогда мы оказываемся без главного своего аргумента, который нас резко отличает ото всех остальных. Они не поддержат территориальное устройство другое, русский вопрос не поддержат и это, вот, как бы, нас обезоружит, мы превратимся в большую левую социалистическую партию.
М.БАРЩЕВСКИЙ: В том виде, в каком мы с вами сейчас, в разговоре, по крайней мере, сейчас вышли на понимание русского вопроса, вас поддержат все.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, ради бога. Если это встанет вопрос и будут встречи, консультации, обсуждения. Мы сами все бы хотели, все-таки, иметь шанс у оппозиции приходить к власти. Потому что быть много лет просто в оппозиции – это никому не нравится.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Однажды оппозиция (я тогда политикой не занимался, поэтому могу чего-то путать), но, по-моему, это было ЛДПР, коммунисты и партия, которую Примаков возглавлял.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: «Отечество – вся Россия», да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Когда вы втроем договорились, и портфели председателей комитетов поделили как надо было.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: В принципе, опыт-то уже объединения есть?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть, вполне можно было тогда. И тем более, действительно, «Отечество – вся Россия» - она так, более-менее тоже какого-то левого плана, социал-демократического. И КПРФ понимала, что она одна никогда не победит уже на выборах. И нам – оказывается, в таком состоянии, просто один из вагонов поезда, который даже не может переместиться в разряд СВ-вагона, а обычный плацкартный. Вот таких несколько – и сидите там, помалкивайте.
Поэтому это был уже вариант. Но Кремль это испугался, и он быстренько «Отечество – вся Россия» втянул в себя.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это понятно. Слушайте, ну это...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но если бы они этого не делали, то вот сейчас бы мы к этому подошли.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушайте, в Кремле сидят тоже хорошие шахматисты.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, они понимают, что это вариант.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Грамотные люди и очень хорошие политтехнологи. Кстати, вы упомянули, что вашей партии 22 года.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Больше всех.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот какой вопрос я хочу вам задать. Мне рассказывали, что в ранние 90-е американские политтехнологи дали вам несколько очень дельных советов. И, в частности, вам советовали всегда обращаться к своему непосредственному избирателю, вот, видеть некий образ своего избирателя. И для вас они предложили таким избирателем водителя-дальнобойщика. И, действительно, я потом, когда об этой истории узнал, смотрел за вашими выступлениями и было видно, к кому вы адресуетесь. Ваша ораторская сила еще в том, что вы говорите не вообще на аудиторию, а у вас как будто перед глазами есть конкретный человек.
Вот сейчас за эти годы образ того, к кому вы обращаетесь, изменился или вы по-прежнему обращаетесь к дальнобойщику?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, изменился. Если раньше нам говорили, что наш основной избиратель – это мужчины 35-55 лет. Старшие – как-то они больше к коммунистам были, тогда, лет 10-15 назад, еще они все были, в основном, и в КПСС, и в Советском Союзе. Сейчас расширилось. Если раньше, допустим, часть студентов за нас, но преподаватели, ректоры были там за Демвыбор и так далее, такие, более-менее близкие к Ельцину партии. Или, допустим, по половому составу за нас больше мужчины. То сейчас все изменилось – сейчас самый широкий круг.
Сейчас можно сказать о чем? Что целенаправленно часть молодежи четко говорит, что они за ЛДПР. Они говорят «Мы за «Единую Россию», мы за КПРФ». Но из 4-х партий 30% могут четко сказать: «Мы за ЛДПР» или вообще они ни о чем не говорят. То есть обозначилась четкая социальная группа, которая отличает нас от всех других партий – это молодежь.
«Единая Россия» много средств бросает. Но если поставить на тайное голосование, молодежь не хочет за нее, потому что это партия власти. Только поэтому. Даже если бы все было хорошо, она всегда оппозиционна.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Юношеский нигилизм.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, нигилизм – не хотим вас. Директора школы, преподавателей, родителей отрицают.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да-да. Владимир Вольфович, вас не пугает одна штука? Вот, я не отрицаю того, что ЛДПР, наверное... Ну, я не социолог, но, наверное, 10-15% в этом интервале у вас стабильная популярность есть. Но это популярность лично Владимира Вольфовича Жириновского, а не идеологии, которую вы представляете.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это связано лишь с тем, что мы в оппозиции и показывают только меня. Если бы показывали других депутатов и на местах бы больше показывали... У нас самая молодая партия. Вот, пожалуйста, наше достижение: самая молодая.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Средний возраст ваших депутатов какой?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: В Думе – 40 лет (самая молодая фракция). А если взять состав партии, то это ниже 30 лет. И сейчас у нас будет список, самые молодые будут кандидаты в депутаты. И здесь причина в том, что впервые мы перешли к многопартийной системе. Ведь, программы-то очень многие легко перехлестываются.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Перекликаются.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Очень много перекликается. И все за инвалидов, и за экологию, и за свободу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, ну программы у всех правильные.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот. Поэтому показывают чаще, и из-за этого, как бы, впечатление, что весь портрет партии в этом человеке. Ради бога, пусть показывают. Вот, сегодня вы позвали меня, видите? Вот, зовите Лебедева, руководителя фракции. И Островский, Рохмистров, там, Афанасьева, Горькова, Иванов Сергей, сколько с регионов ребят.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А ответить, почему не зову? Скучно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, вот, вот. А у них не хватает опыта. И они выступают, медленно говорят.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, у меня нет задачи делать вам особо комплименты. Но у вас помимо умения подать текст, у вас еще реально есть какие-то свежие идеи, которые иногда поражают своей новизной, а потом лет через 10-15 становятся массовыми. Есть идеи, которые для меня совершенно неприемлемы, но, по крайней мере, вы их можете аргументировать. Те ваши ребята, которых вы назвали (никого конкретно не хочу обидеть), ну, скучно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен. Но с другой стороны, вы знаете такую партию «Правое дело». Ничего не получается, нету лидера. Вот и все.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, «Правое дело» была обречена изначально, как бы, в том виде, в каком ее создавали. Была обречена изначально, и это отдельная тема, знаю почему. Хорошо. Вернемся к недавнему вашему предложению. Вы предложили клеймить коррупционеров.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, конечно, я могу про эту тему постебаться, но у меня тогда вопрос. Хорошо, в вашей логике, продолжая ее, а почему не клеймить педофилов, насильников?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Значит, здесь проблема у нас в чем? Все негативные явления наши связаны с плохой работой полиции, с плохой работой в целом всей правоохранительной системы и все это завязано на коррупцию. Поэтому сперва нужно ударить по коррупции. Потому что наркотики – тоже коррупция. Везде мы столкнемся, что все знают, где притоны, наркотрафик, все знают, подпольные фабрики, алкоголь. И везде уходят от ответственности, и казино остаются в подполье, потому что коррумпированы те, кто обязаны это все контролировать. Поэтому главная причина преступности – коррупция. Поэтому с ней нужно принять меры.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Мы вернемся к этому разговору, особенно к разговору о коррупции через несколько мгновений. Напоминаю, что в эфире программа «Dura Lex». Сегодня – Владимир Вольфович Жириновский, лидер ЛДПР.
РЕКЛАМА
М.БАРЩЕВСКИЙ: В эфире «Dura Lex», ведет Михаил Барщевский, в гостях Владимир Вольфович Жириновский. Владимир Вольфович, насчет коррупции. Опять-таки, по-взрослому, без лозунгов: чего делать?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот поэтому мы такой закон издали. Мы понимаем, что его не примут, понимаем, что это, в общем-то, очень тяжело для человека получить клеймо. Но мы говорим: «Ну, давайте какое-то жесткое решение примем. Ну, давайте хоть где-то что-то сделаем». Ведь, принимаем законы, выступают все президенты, и все не только уменьшается, а увеличивается. Это же дикость.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не совсем так. У меня есть достоверная информация, что сегодня в МВД, по крайней мере, может быть, из-за переаттестации, но резко сократилось количество взяток.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Может быть. И где-то, может быть, введение ЕГЭ сузило поле для коррупции в одной системе, допустим, вузы, перешло, допустим, в школы или к чиновникам, которые могут помочь. Это уже другой вопрос. Но в целом все равно объем общий растет, и сумма взяток растет, и люди ничего нигде не могут получить без взятки. Внаглую им говорят. И сажают, и все равно продолжается.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-не-не, это вы констатируете факт, а не даете рецепт лечения. Вы сказали сегодня в начале передачи, что вы – противник ухода государства из экономики. Сказали?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но вы же не можете не понимать, что наличие государства в экономике – это и есть самая питательная среда для коррупции.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да. Вот я объясняю, я говорил об общей оценке, что она есть. А о причинах, вернее, о том, что делать, мы даем полный набор мер у нас. Пожалуйста, сужать поле для коррупции. Вот те же экзамены в вузы. Давайте принимать без экзаменов – все, это европейская практика. Всех. Вот все, мы сужаем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это конкретно, это конкретно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Там, где какие-то дефицитные вузы, МГИМО, там, может быть, МГУ какие-то факультеты, там, Физтех, МИФИ.
М.БАРЩЕВСКИЙ: В Сорбонну на первый курс набирают 3 тысячи, после первого семестра остается 120 человек.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Все. Так и тут. Примите их всех, и потом там профильтруете.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Это конкретно. Дальше?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Дальше. Допустим, электронное правительство, только одно окно. Сократить количество согласований – бывает до 40-ка.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как сократить количество согласований, если вы предлагаете государству в экономике оставаться?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но речь идет, ведь, и о тех органах управления, там. Вот, московское правительство – оно же остается.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо, Газпром – не орган управления. Вы понимаете, что наличие доминирующего положения Газпрома, например, РЖД, не важно, на рынке – это создание системы коррупции вокруг них.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это есть. Согласен, потому что, в основном, провоцируют коррупцию государственные чиновники. Это все понятно, потому что частнику, если их много, на одном поле работают – как раз они-то и искоренят ее, потому что они не собираются друг другу давать взятки и добиваются успеха другими методами. Поэтому здесь, конечно, идеальный вариант. Там, где нет безопасности государственной, например, переход предприятий за рубеж или увод акций туда или еще что-то такое, обязательно максимальное участие лично граждан. Лично граждане сами как владельцы, собственники и вообще производители, они не будут заниматься.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А как вы относитесь к идеям спецпрокуроров?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот тоже еще мы это предлагали. Вообще, можно было бы сделать отдельного прокурора по борьбе с коррупцией везде на местах.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-не, я имею в виду спецпрокуроров – это спецпрокуроры, назначаемые парламентом, для расследования конкретных каких-то дел.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, вполне. Потому что сегодняшняя Генеральная прокуратура, мы чаще слышим информацию, что покрывает, а не раскрывает.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, слушайте, вы же юрист, да?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У нас 3 ветви власти?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: 3.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А прокуратура к какой относится, не подскажете?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, прокуратура, скорее, должна относиться...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, а относится сейчас де-факто?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Де-факто к исполнительной, а должна к судебной.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да? Ни к одной.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А реально она повисла. Прокуроры у меня были, они предлагают, чтобы мы в Конституцию занесли норму о том, что в России действует прокурорский надзор, чтобы это была конституционная норма.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Какая разница? Вы можете 10 норм в Конституцию занести. Но есть 3 ветви власти.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Она повисла.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У нас прокуратура вне системы власти. И если вы помните, с каждым Генпрокурором РФ, начиная с первого, были скандалы. И скандалы, не связанные с тем, что лично Иванов, Петров, Сидоров – плохие ребята, а потому что орган несистемный. Почему я предлагаю уже давным-давно пойти по американскому пути при всей вашей нелюбви к Западу, когда прокуратура и Минюст возглавляется одним человеком. Прокуратура входит в систему исполнительной власти, соответственно, как и любой орган исполнительной власти подконтрольна законодательной власти и судебной.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Пожалуйста, мы согласны, с удовольствием это поддержим. Но сегодня, как вы уже сказали, пока нигде Генеральная прокуратура. И если она будет подчиняться парламенту как сегодня назначает Совет Федерации Генерального прокурора, то, конечно, повысится ответственность и больше будет результатов работы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ваши предложения по борьбе с наркотиками.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тоже мы предложили. Некоторые, может быть, тоже кажутся слишком агрессивными. Ну, закрыть границу с Афганистаном.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну как? Это...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Поставить русских пограничников. Если правительство Таджикистана будет против, прекратить прием таджикских рабочих в России. И вся экономика Таджикистана рухнет через неделю, через две. То есть это у нас есть инструменты. Если бы у нас не было рабочих из Таджикистана, то нам было бы трудно. Но они полностью от нас зависят.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаю. Ну, метод давления есть, да.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Вплоть до бомбежек, как это делали американцы в Колумбии – бомбили посевы. Нам посевы тяжело – там стоят натовские войска. Но хотя бы перекрыть границу. Сказать Афганистану: «500 метров от границы мы будем бомбить каждый день, чтобы никто не смел быстро даже появиться там. Не только попытаться перейти». То есть наземный путь полностью перекрыть именно бомбардировками постоянными, и русские пограничники.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы акцент делаете на трафике.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, трафике, да. Нет, не только это. Еще и здесь. Опять же, все полицейские, участковые знают, где наркопритон. Ну, давайте все это закроем. Что мы делаем? Допустим, берут главу семьи, сажают, жена начинает продавать наркотики. Ее сажают – взрослые дети начинают. Бабушка, тесть. Ну, тут сколько можно?
М.БАРЩЕВСКИЙ: И чего делать?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Всю семью депортировать в другое место.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Куда?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: В глухие места Сибири на поселение, там, на 3, на 4 года и так далее. Разорвать цепочку, связь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вам просили привет передать.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сталин Иосиф Виссарионович.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, он вам привет передавал.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но другого пути нету – каждый год погибает 100 тысяч.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Есть.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть другие? Давайте. Лечить давайте, принудительно. Давайте тестирование. Все меры мы поддерживаем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я скажу, какие пути.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Собак побольше, которые выявляют, где находится.
М.БАРЩЕВСКИЙ: С моей точки зрения, для начала вот сейчас речь идет о введении обязательного тестирования школьников и студентов.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, да, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я бы сделал одномоментно обязательное тестирование сотрудников Наркоконтроля, раз.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Всех полицейских, два.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Депутатов Заксобрания всех уровней, три.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И всех сотрудников, ну, по крайней мере, центральных органов государственной власти, это четыре.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Иначе они друг друга покрывают.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А дело даже не только в этом. Человек, употребляющий наркотики, - человек, лишенный воли. Ему нельзя доверять в принятии никаких решений.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да. Полностью согласны, мы тоже это готовы поддержать и тоже предлагаем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Следующее. Возможно ли в России многоженство? Вроде бы, по демографической картинке было бы дело полезное.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Оно необходимо. Ведь, идеальный вариант: полюбили и всю жизнь прожили. Но это невозможно, даже если вообще нету ни экономических проблем для распада семьи, ни демографических, никаких. Здесь реально происходит многоженство у нас. Мы не говорим о принципах ислама, когда муж приводит жену в этот же дом и вторую, и третью. У нас среди православных, христиан и атеистов (не важно), среди немусульман: у него жена, ребенок. Ну, жена постарела, возраст идет. И он стареет, но он хочет другую. Он заводит любовницу. Любовница – пускай, она рожает ребенка. Ну, давайте разрешим зарегистрировать и с этой, второй женщиной отношения. Кто нам мешает?
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть вы считаете возможным многоженство при наличии детей, вот, вне брака?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это не многоженство даже. Мы разрешаем регистрацию брака без расторжения предыдущего.
М.БАРЩЕВСКИЙ: При наличии ребенка там?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: При наличии ребенка. То есть если просто жена и женщина, это твоя любовница. Ну, если семья образовалась и есть ребенок, и он хочет тебя легально называть «папой» и везде писать «Вот мой папа», и она, в принципе, в таком подвешенном состоянии, при общем согласии идите в ЗАГС и зарегистрируйте отношения. Только это.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Мысль понятна.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Только это. Добровольно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Следующий вопрос. Вы считаете, церковь достаточно присутствует в светской жизни? Или ее не хватает, или, наоборот, слишком много церкви в светской жизни сегодня, в 2011 году?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Некоторые считают, что уже слишком много.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы как считаете?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я считаю, что нормально сейчас. Но специально что-то еще делать – наверное, уже нет смысла. Нужно ввести добровольно везде Основы православия или Основы мировых религий (как угодно) – пусть изучают в любой школе, в любом вузе. Нужно до конца вернуть имущество. Не выгоняя музеи, может быть, и студентов, но найти способы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Опять-таки, как к юристу вопрос. Если вы вводите реституцию в отношении имущества церкви, то приезжает завтра помещик, там не знаю, Сидоревский или купец Попцов и говорит: «Подождите секундочку. У нас по Конституции все равны. Церкви вы вернули – верните мне».
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но тем не менее, мы уже возвращаем и, наверное, половину, если не больше, уже вернули. Уже отдельные какие-то есть храмы, где там до сих пор музеи какие-то, типографии и так далее. То есть я, все-таки, сторонник именно только церкви вернуть, а в перспективе вернуть и всем. В перспективе, когда общество станет богатым, культурным, почему не вернуть? Просто, ведь, приедет владелец дома где-нибудь на Садовом кольце, и что с этими жильцами делать? Мы же не будем их выселять? Вот, Артмане, по-моему, актриса умерла в Латвии – ее выгнали. Старые хозяева пришли, она получила при советской власти хорошую квартиру и оказалась вообще...
То есть там, где касается вот таких институтов как церковь. А если всем частникам, конечно, это будет сумасшедший дом. И людей нужно будет выселять из жилых домов, и фабрики, и заводы, и улицы, там, пивные и так далее. Это сложно будет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, мне просто кажется, что, скажем так, усиление влияния церкви в государстве происходит тогда, когда у государства самого наступает некая фаза немощности.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, конечно. Только тогда.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть свобода вероисповеданий – пожалуйста. Но не в светской жизни.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот отсюда тяга и к Сталину, вы понимаете?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну да.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Что церковь усиливается, если государство молчит, ничего не может сделать. И левые бедные вспоминают про Сталина. То есть люди хотят силы, а государство ее не проявляет. Вот отсюда все и происходит. Почему я говорю, не обязательно в экономике усилить – в идеологии, в пропаганде, где-то просто, как говорится, хотя бы жесткие заявления членов правительства. Но этого ничего нету.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, о членах правительства. Вы часто ругаете министров и никогда лично Путина. Это ваши убеждения или это правила игры?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я думаю, что, в принципе, конечно, это распространяется и на председателя правительства. Просто мы же понимаем, что он не дает им указаний, которые бы ухудшили работу министра. Вот недавно он встречался, Рослизинг, Назаров. Он мне, этот Назаров не нравился еще в Росимуществе. Но они же его убрали оттуда. Председатель правительства видит, что плохо работает – убрал. Сейчас нужно с Рослизинга убирать. И председатель правительства сам не работает плохо или не хочет, чтобы министры работали плохо, и они их убирают. Помните, Зурабов был же? Убрали. Поэтому в этом смысле первична, конечно, ответственность самих министров. Но и председатель правительства, естественно, отвечает – подбирайте лучше. И все это питерские, вы понимаете? Назаров с Питера. Возьми со Смоленска – может быть, там будет лучше. Помните, взяли с Дальнего Востока, с Благовещенска? Хороший был руководитель Росимущества.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я обожаю вашу реакцию и ваше умение быстро уйти от острого вопроса. Вроде бы, как бы, на него ответив.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я ответил, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо, зачет, ладно. Зачет.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Следующий вопрос. Он традиционный вопрос нашей передачи. Представим себе, что на 30 минут вы – президент РФ. Три указа, которые вы подпишите.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Новое административное устройство. Очень просто: 40 краев, соединяем соседние, большой с маленьким. Все, соединили. Ну вот, например, Чукотка-Магадан – все, Магаданский край.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Все, визирую.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это устройство. Второе, ввести визовый въезд, закрыть границу с Афганистаном по борьбе с наркотиками, визовый въезд для иностранных рабочих.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Для всех?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Для всех.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Белорусских, украинских, молдавских?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Для всех. Мы посмотрим, где у нас есть, действительно, потребность и начнем приглашать тех, кто хорошо знают русский язык, - это Беларусь, Украина и Молдавия – великолепно знают русский язык. Не хватит – позовем из Азии. Но сперва мы должны убедиться, что, действительно, нам они нужны.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Идею понял.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: И люди будут рады в этом смысле. Ну и, конечно, третий указ, это что было связано, борьба с коррупцией. Арест, ну, 10 тысяч чиновников ключевых по всей стране, на которых есть дела. Все готово. Прямо показывать: воронки идут и арестовывают, прям в кабинетах наручники и осуждение. И можно применить к ним наш новый закон: значит, у вас взятки на 10 миллионов – верните миллиард, условно. Вот, три.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Услышал вас – опять передаю вам привет от Иосифа Виссарионовича по поводу воронков.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но это поддержит народ.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, это очень популярная мера, это популизм, извините.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Потому что если б было все так просто, это бы Медведев бы сделал, до него бы Путин сделал, до него бы Ельцин бы сделал.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А знаете, почему они не делают? Они боятся тогда проиграть выборы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да бросьте вы!
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вы же говорите, что я – условно уже глава государства.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Они бы выиграли выборы на этом. Понимаете? Сегодня устрой пару-тройку показательных процессов...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, и все.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А еще десяток, два.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Маленький 1937-й год – и все, и ты...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но пока не сделали. Я – противник, чтобы были репрессии. Я говорю: наркотики – закрываем границы через визовый въезд, а коррупция – я говорю «арестовать». Я не говорю «расстрелять». Арестовать, отдайте деньги по новому закону, там, 60-кратное, 100-кратное и отпустить. Ни в коем случае людей не расстреливать, ни в коем случае. Я – сторонник вообще домашнего ареста. Если я становлюсь президентом, как вы говорите, я выпущу из тюрем всех, в тюрьмах останутся только убийцы и мошенники, крупные воры. Все. И даже 200 тысяч, не больше. 600 тысяч я выпускаю немедленно, но постепенно в смысле, чтобы это не было сразу. Но будут выпущены 600 тысяч.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У нас пошла неполитическая часть передачи. Расскажите ваш любимый анекдот.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Анекдот любимый... Сложно сказать, я никогда их не запоминал. Ну это, вот, опять с тюрьмой если связано, тоже там имена такие, в основном, это еврейские, одного Хаим зовут, другой там Мойша. Они встречаются, он говорит: «Мойша, ты помнишь Абрама, который жил в доме напротив тюрьмы?» - «Да, помню. Ну как же?» - «Теперь он живет напротив своего дома». Вот такой, короткий, вроде бы, и в этом плане...
М.БАРЩЕВСКИЙ: И радостный такой, оптимистичный.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: И такой радостный, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А кто вам больше нравится, блондинки или брюнетки?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я думаю, блондинки. Как-то более светлое, мне кажется, и более легкомысленное. Брюнетки – как-то они более жесткие, мне кажется, и такие, более коварные, более серьезные.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть женщина должна быть легкомысленной?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не в смысле, что она дурочка, а как-то легче все должно быть, чтобы с улыбкой. Потому что можно сурово сказать: «Ну, ты меня любишь, я тебя люблю». А можно так сделать все, как бы, и такая улыбка...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Красиво.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: То есть легче должно быть на душе, понимаете? А когда такой черный волос, черные, карие глаза и так она жестко смотрит, это может, конечно, немножко насторожить. Лучше, конечно, посветлее что-нибудь в таком плане. Чисто как эмоции, как цвета. Ну, черный цвет хороший, но это же такая вещь...
Вот, про цвета-то еще. Идет еврейский корабль по морю под черным пиратским флагом, на всякий случай и белый флаг висит. Вот тоже, короткий анекдот. Кто поймет, он увидит, что люди думают и пограбить, а на всякий случай и сдаться в плен – вдруг, так сказать, посильнее будет противник.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Владимир Вольфович, скажите мне, пожалуйста, а вы никогда, может быть, не для публикации, а в стол, что называется, не пробовали писать?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: У меня одно стихотворение всего – больше я не пишу, потому что у меня нет никаких данных быть поэтом. В стол я никогда не писал...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, прозу-прозу.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Проза не получается. Вот, у меня больше публицистика получается.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушайте, у вас же прекрасное чувство юмора. Прекрасное.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, вот, пока как-то вот я сел, где-то что-то такое начинаю думать, у меня абстрактное обращение к кому-то. Я не могу это привязать к какой-то конкретной семье, что, вот, мол, это вариант развития конфликта внутри семьи, папа, мама, там, дочь, сын, пошел в армию, кто-то там поступает в вуз, брак. У меня просто обращение по теме. Я тему развиваю, а привязать ее к человеку не получается.
Какие-то записи были, я вел какой-то дневник. Что-то было. Но честно говорю, нету писательского такого не то, что зуда даже, а вот именно желания сесть. Мне легче говорить и приятней говорить – в этом смысле все, что у меня написано, это расшифрованные выступления мои.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, это все публицистика, это другой жанр.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, публицистика. В художественном не получается. Я честно говорю, открыто. Хотел бы. Потому что не хватает сегодня вот такого современного писателя хотя бы в формате повести. Ну, ничего нету. Все детективы или, там, какая-нибудь порнуха. А вот так, чтобы что-нибудь такое за жизнь просто, вот, мы – современники, что сегодня, какая наша страна, чтобы там не было убийств, наручников, наркотиков, а просто наши взаимоотношения. Даже про ту же Государственную Думу. Ну, напишите – все-таки, это орган власти, сколько там прошло персонажей. Я даже сказал однажды Михалкову: «Создайте фильм новый». Чичиков, «Мертвые души». Сегодня тоже есть мертвые души и тоже Чичиковы есть. Давай «Ревизор» - аудитор Счетной палаты, то же самое, выезжает в регион, там черт знает что происходит. И «Горе от ума» - вот они уезжают туда, допустим, некоторые наши писатели, там и люди со сложной судьбой, ближе к интеллигенции. Сегодня все это есть, то же самое. Но давайте это сделаем, такую трилогию в одном фильме. Но новое современное, потому что это нынешняя Россия. Чего нам Гоголь? Гоголь – молодец, великий. Но сегодня-то никто не пишет. Это, вот, беда русской интеллигенции: никто не хочет писать, ни новый Достоевский, ни новый Пушкин.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, просто о современности очень трудно писать, потому что...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Боятся или еще не созрели.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, человек должен подняться над ситуацией, чтобы писать о ней. А подняться, воспарить сегодня очень трудно – ты не можешь быть вне общества, вот, почувствовать себя вне общества. Слушайте, еще один вопрос. Только отнеситесь к нему серьезно, пожалуйста, это не провокация, это именно вопрос. Мое отношение к вам за 20 лет, оно, знаете, так, как на хорошей кардиограмме, от полного неприятия до, ну, значительного любопытства и такого, ну, как бы, желания понять и прислушаться. А, вот, на сегодняшний день мне очень интересно. Мы же с вами практически ровесники, вы там чуть-чуть постарше. У вас какая-то совершенно необычная карьера по жизни, жизненный путь. Я никак не могу понять движитель. Откуда все пошло? Вот, есть такое понятие «комплекс еврейского мальчика» - это когда в детстве ты в школе человек 2-го сорта в силу национальности, а потом ты всю жизнь самому себе доказываешь: «Нет, я не 2-го сорта». Вот, у меня есть ощущение, что вы всю жизнь, ну, ту часть, которую я наблюдаю, вы все время себе доказываете, что «нет, я и это могу, я и это могу».
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, нету такого у меня ощущения, поскольку я себя помню с самого раннего детства, я просто наблюдал, смотрел. Я начинал уже спорить с воспитателями в детском саду, я постоянно вступал в споры со всеми учителями в школе, все 11 лет. Такие же были споры и в вузе. Был социальный момент: я видел, что я беднее всех в классе, что я самый маленький в этой общей коммунальной квартире. У меня не было друга-ровесника, были ребята постарше (друг с другом дружили), помладше. А вот такого напрямую ко мне как-то не получалось. Но потом в Москве у меня был комплекс провинциала. Я видел, у них другая одежда, другие манеры, другие родители, у них все есть, а у меня койка в общежитии. В чисто национальном плане...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-не, я прошу прощения, я не имел в виду чисто национальный момент. Это в психологии есть такое понятие «комплекс еврейского мальчика». Имеется в виду, что некая ущербность рядом с другими в детстве по любой причине – социальной, национальной, проблема роста, там я не знаю, излишнего веса...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну вот я говорю, вот у меня этого не было.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ничего этого не было?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ничего этого не было. Я учился чуть лучше среднего, у меня 6 пятерок, остальные четверки. То есть меня не отвергали. Я не был изгоем. Меня волновало вот именно то, что один и тот же костюм, одно и то же пальто, которое совершенно не модное и практически всегда был полуголодный – я ходил к маме в столовую (она работала). На экскурсию школа едет, я не могу дать деньги, собрать, те советские 20 рублей (сегодня это 2 тысячи всего). То есть это комплекс только социальный был. Но я не мстил, я не злился, я не переживал, я не ставил задачу доказать. Меня волновали абстрактно вообще политические проблемы в этом смысле. Я не хотел «Ну-ка, я заработаю деньги...» Вот, «Запорожец» я просто так заработал. Мне в бухгалтерии говорят: «Слушайте, вы можете «Запорожец» на эти чеки купить». Я решил купить.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это Внешторговские?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, Внешторговские. Я был в Турции на практике, за 8 месяцев питание было на заводе, комплексные обеды (как рабочим) и я ничего почти не тратил. У меня за 8 месяцев, смотрю... Ну, я мечтал о машине, но я не делал ничего, чтобы ее заработать – она случайно получилась, вот, запорожец.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так, оно так в жизни и бывает: когда стремишься к деньгам, их не бывает.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: То есть у меня не было цели отомстить, что я там в чем-то неполноценный. Я поехал и поступил. Если бы я не поступил: «Вот чего ты? В Москву приехал, не поступил, уехал, ты там где-то работаешь, неизвестно где». Мое имя занесли в школьную летопись, меня выбирали везде, я был на таком уровне, что где-то я входил в элиту школы. Там 3 11-х класса, и директор школы обо мне особо сказал на выпускном вечере. И в вузе тоже я с отличием заканчиваю. То есть этого комплекса не было.
Комплекс был один – беспартийность. Это почувствовал уже в университете, что я не член КПСС, мне многое закрыто навсегда, если не вступлю в партию. И, вот, 30 лет я мучился этим. Да, этот комплекс был. БП, БП, БП. Там, должность завсектором – берут коммуниста, я не коммунист.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, мало того что. Вы же еще из служащих.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Из служащих. Нельзя было вступить – там вообще одна анкета в год. А очередь, допустим, 10 человек. И все. То есть в этом плане была проблема, что я был политическим... Вот здесь была неполноценность, вот я переживал. Чуть что я понимал. Где работа? МИД – не возьмут. Где работа еще? За границу – не возьмут. То есть на стажировку я поехал, а так меня потом не взяли бы, все, меня в армию отправили. Вот комплекс: они в Москве остались, меня в армию.
В этом плане было у меня, что я ничего не имею, я из бедных, у меня никого нет родственников, знакомых, никто не позвонит, нету денег, все должен делать сам. Но я не ставил задачу обогатиться там или что-то такое добиться. Но меня раздражало именно БП (беспартийность).
М.БАРЩЕВСКИЙ: А есть у вас потом, когда уже покатило и пошло, было такое ощущение: «А вот вам, я вам доказал»?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тоже этого не было. Почему? Потому что...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, не верю. Ну, не верю.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, я объясняю почему. Если бы я сразу оказался в правящей партии: «Вот хорошо коммунисты, видите, я с Ельциным, он меня сделал министром или губернатором, или еще». Я опять оказался внизу. Я опять вхожу в новую демократию новой России и опять меня долбают день и ночь. Посмотрите, как меня долбает пресса, с первого момента озвучивания «Появилась партия». День и ночь ушаты грязи. Вот опять, теперь я уже не БП, я уже лидер партии. Но каждый день ушаты грязи. Откройте интернет – любая ссылка «А этот Жириновский, а эта ЛДПР».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это же заводит.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну как заводит, когда ты постоянно в негативе? Поэтому я не могу: «Вот я вам доказал». Чего доказал? Вы сами видите, 10-15%, а я могу получать 40, 50, 60. И что делать? То есть вся жизнь все равно ущемленная, дискриминация политическая сохраняет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Зато интересная.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Интересная, сверхинтересная. В этом смысле я всех перегнал. Вот, в этом смысле – да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: По-моему, интереснее жить так, как вы, чем когда тебя в кресле вносят в парламент, в Кремль, там я не знаю...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен, согласен. И я бы в этом смысле, я не хочу, чтобы Ельцин меня позвал и сделал бы министром, которых потом всех прогнали в отставку и он сам ушел. Нет! Я просто говорю о том, что я никогда не испытывал радости, что я добился, и вот я всем отомстил. На мне отыгрываются. Но это намного интересней. Я борюсь, я действую, я – главное действующее лицо. В этом смысле мне это выгоднее, чем быть где-то.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Последний вопрос. У вас внуки есть?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. 2 внука, 13 лет им.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Они никогда не окажутся в положении, в котором были вы?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я думаю, нет, они не окажутся.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У них на 2-е пальто есть деньги?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть! На 2-е пальто, и я их сориентировал сейчас на математику. Там у них была проблема, гуманитарный класс...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не про это. Вы меня поняли, что я имел в виду.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И, может быть, в этом и есть смысл жизни дедушки, чтобы внуки не страдали от того, от чего дедушка страдал.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это, конечно. Комплекса бедности у них нету.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Спасибо. У меня в эфире в программе «Dura Lex» сегодня был Владимир Вольфович Жириновский, вице-спикер Госдумы, лидер ЛДПР. Ну а с вами я прощаюсь до следующей субботы. Всего доброго.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: До свидания.