Владимир Колокольцев - Dura Lex - 2011-02-12
М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер. В эфире программа «Dura Lex», ее ведущий – Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях Владимир Александрович Колокольцев, начальник ГУВД города Москвы.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Добрый вечер.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Александрович, вопросов много, поэтому попробуем в телеграфном стиле. 7 февраля принят закон о полиции. Ну, в нем есть разные вещи. Кто-то его хвалит, кто-то ругает, кто-то с ним связывает надежды, кто-то считает, что ничего не получится. Ну, отношение разное, естественно. А у меня к вам вопрос в достаточной степени простой: а, вот, как вы из милиционеров будете делать полицейских?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Это комплексная задача и речь идет вовсе не о переименовании из милиции в полицию. Все дело в содержании. Я считаю, что главное, красной нитью что проходит через весь закон – это переход на новый стандарт работы самих сотрудников, стандарт повышения эффективности и качества работы. И на новый формат взаимоотношений между сотрудниками, между людьми с погонами и самим обществом, так называемая партнерская модель взаимоотношений. И я считаю, что как раз именно вот это содержание – оно полностью раскрывает суть самого этого нововведения, а никоим образом, я повторюсь, речь не идет о каком-то просто чисто механическом переименовании.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, правильные слова, я не могу ничего возразить. Но, вот, я такой прагматик. Вот, есть милиционер, да? У него такой менталитет, у него такой подход к его работе и такой взгляд на вот эти взаимоотношения с гражданином. Вам нужно добиться другого. Вот, как вы это будете делать? Политруков введете? С палкой будете стоять над головой у него? Всех выгоните, как сделали в Грузии, всех новых наберете? Вот, технически как вы это будете делать?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Вот тот комплекс мер, который предполагается вместе с введением в силу нового закона, он как раз и позволяет мне получить надежду на то, что, действительно, изменится сам облик сотрудника. По крайней мере, те нововведения, которые вкупе с принятием нового закона будут претворены в жизнь, они вселяют в меня уверенность, надежду на то, что мы, действительно, станем другими. И поэтому если посмотреть, например, каким образом мы будем воспитывать наших сотрудников, прежде всего та проблемная, очень проблемная зона – это материальное стимулирование его труда. Если тот формат, о котором заявило высшее руководство страны, он будет претворен в жизнь, у нас появится возможность для отбора в наши ряды самых лучших сотрудников из молодежи, которые хотят связать свою жизнь на благо служения людям.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть по-простому говоря, если у вас за дверьми будет стоять очередь желающих устроиться к вам на работу, тогда вы сможете от тех, кто уже устроился, чего-то требовать?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Правильно я вас понимаю?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Скажите мне, пожалуйста, сколько в Москве милиционеров?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Их вполне достаточное количество для обеспечения...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сейчас, стоп-стоп-стоп. Этот номер не пройдет. (смеется) Я не прошу точную цифру, но, по крайней мере там... Ну, давайте для начала. На какое количество граждан приходится один участковый?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: На порядка 3,5 тысяч жителей.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, не трудно посчитать, что, значит, получается порядка 35-37 тысяч участковых.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У нас есть с вами общее понимание, что это ключевая фигура в милиции?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да? Значит, в первую очередь надо отбирать туда толковых, грамотных, не жадных. Правильно?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Где вы возьмете 37 тысяч, 35 тысяч?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Когда у меня будет очередь для устройства на работу, у меня появится право выбора. И я уже смогу в полной мере рассчитывать на то, что к нам, действительно, будут приходить лучшие из лучших. И возвращаясь к тому обстоятельству, о котором я начал говорить, что те социальные меры, которые предполагается воплотить в жизнь и то материальное стимулирование труда мне позволяет принять те решения, от которых я уже получил положительный результат. И извините, Михаил Юрьевич, я хотел вам просто в подтверждение своей позиции сказать буквально следующее. Если мы в прошлом году сократили 12 тысяч единиц личного состава, то это никоим образом не сыграло свою отрицательную роль в обеспечении общественного порядка. У нас в прошлом году, за прошлый год почти на четверть сократилось количество разбойных нападений.
М.БАРЩЕВСКИЙ: О-па.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: На 18% сократилось количество грабежей. Количество убийств, тяжких телесных повреждений со смертельным исходом.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знал этого.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да, люди стали себя чувствовать в большей безопасности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А почему тогда все говорят о росте преступности?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: У нас, наоборот, преступность за прошлый год на 12% сократилась. И если порой мне задают вопросы...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так, стоп-стоп-стоп. Не могу не отшутиться. Сократили 12 тысяч, сократилась на 12%?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Напрашивается: сократите на 100 тысяч, сократится на 100%. (смеется) Не получится так?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Нет. Мы, во-первых, сокращали те подразделения, которые непосредственно не участвуют в охране общественного порядка. И подходя к оптимизации нашей штатной численности, мы исходили из того, кто ближе всего находится к людям и кто больше всего задействован в охране общественного порядка.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, кстати, вы, вот, лично вы, Владимир Александрович Колокольцев решали, как провести оптимизацию или вам из министерства спустили контрольные цифры и указали, кого, где, как сокращать?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Я подтверждаю, что лично я, начальник ГУВД решал, какие службы, подразделения подлежат сокращению.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Министерство в это не лезло?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Министерство в это не лезло, и нам министр внутренних дел Рашид Гумарович Нургалиев предоставил такое право: каждому начальнику территориального органа принимать решение, в каких службах и подразделениях сокращать. Поэтому я, исходя из необходимости, сокращал такие подразделения, которые, действительно, не задействованы на охране общественного порядка в той мере, в которой задействован ряд других подразделений. Уголовный розыск у нас не сократился, участковые не сократились. Следствие не сократилось, экспертные подразделения... Я вам могу долго перечислять.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Скажите, все-таки. Я не знаю, закрытая это цифра или нет, но, хотя бы, порядок назовите, сколько в Москве милиционеров? Я не случайно спрашиваю.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да я вам точно могу назвать цифру: 88 тысяч сегодня.
М.БАРЩЕВСКИЙ: До 1 мая довольно мало времени. А вам по закону до 1 мая надо провести переаттестацию, да?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, не готов быстро в уме посчитать, сколько человек вам в день надо переаттестовывать, там, с 7 февраля по 1 мая. Получается, наверное, по тысяче в день, что-то типа того. Как вы будете это делать? Это не превратится в пустую формальность?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, во-первых, не я лично буду проводить переаттестацию – у нас в каждом управлении, в каждом подразделении существует аттестационная комиссия. Они наделены необходимым правом проводить переаттестацию. И поэтому в каждом управлении, в каждом подразделении эта работа будет проводиться. И поэтому одновременно одну тысячу в день человек переаттестовать с учетом количества наших служб и подразделений – это вполне реальная цифра.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы знаете, я пригласил вас сюда сегодня как и всех своих гостей не для того, чтобы с вами соглашаться. Но и не для того, чтобы спорить ради спора. Понимаете, я не верю. Вот, честно вам признаюсь, что я не верю в то, что до 1 мая вы сумеете провести реальную переаттестацию и оставить только самых качественных. Другое дело, что я надеюсь, что до 1 мая будет первый отсев, а потом эта работа не будет свернута в связи с окончанием, датой 1 мая, а что она будет продолжаться всегда. Вот только тогда у вас, по-моему, есть надежда добиться какого-то успеха и то, годика через полтора-два.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Михаил Юрьевич, ну, мало кто верил, что мы в прошлом году безболезненно сможем сократить 12 тысяч единиц. Но мы это сделали. И в этом году нам еще 10 тысяч единиц предстоит сократить. Также у многих были сомнения как нам удастся провести своеобразную переаттестацию сотрудников нашего экономического блока. Мы их количественно сократили на 30%, и уже сейчас завершили так называемую фильтрацию тех сотрудников, которых мы переназначили для продолжения службы. Поэтому эта работа тоже носила такой, достаточно экстремальный характер, но она была проведена.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А скажите мне, пожалуйста, у вас есть какие-то предположения, куда уходят и чем занимаются те, кого сократили?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Мне часто задают такой вопрос, есть ли опасность того, что сотрудник, который связан с криминалом, уйдет в какую-либо криминальную структуру и уже вооруженный познаниями в области оперативно-розыскной деятельности принесет больший вред. Я на этот вопрос всегда отвечаю следующим образом: а где от него больше будет вреда? Там, где он будет наделен полномочиями государственного служащего либо уже вне этого качества? Поэтому я считаю, что главная цель – это избавиться от таких сотрудников. А что касается добросовестных сотрудников, по поводу их трудоустройства, у нас уже разработана целая система адаптационных мер, чтобы данный сотрудник, данный гражданский уже человек нашел себя уже в ином качестве.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А вспоминает Высоцкий: «Где деньги, Зин?» Вам деньги на это дали? Переподготовка, адаптация, как вы красиво назвали, требует денег.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, во-первых, в городе существует, действительно, целая система трудоустройства населения. И наш сотрудник, наш гражданский уже человек, он обладает такими же правами, чтобы обратиться в ту же самую комиссию по трудоустройству и найти себя в ином качестве. Мало того, что один из руководителей одной силовой структуры недавно ко мне обратился с просьбой отобрать ему достаточно большое количество сотрудников, которые не находят себя в новой структуре в плане ее сокращения, но которые могут продолжить свою службу уже в другой структуре.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это немножко другая категория – это не те, кого вы убираете, потому что они непригодны, а это те, которые...
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да, те, которые вполне могут продолжать нести государственную службу во благо отечества.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сомневался долго, задавать вам этот вопрос или нет, но не могу сейчас не задать его, поскольку уж мы затронули тему увольнения. Всю эту неделю обсуждается сержант Чарушкин, по-моему (не помню его фамилию), который давал показания в суде по делу Яшина и то, что вы его уволили. Вот, мне очень интересно: а вы, все-таки, за что его уволили? Вот, как эта формулировка?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Во-первых, я его не увольнял. Во-вторых, я по определению не могу нарушать то законодательство, которое регламентирует порядок увольнения. Для того чтобы уволить сотрудника, нужно получить его объяснение, нужно собрать ряд других каких-то документов и уже представить этот вопрос на утверждение его руководителю, это во-первых. А заявление начальника УВД по Центральному административному округу о его решении уволить данного сотрудника и в связи с тем, что к этому событию было приковано достаточно большое внимание общественности... Я затребовал все документы. Обещаю вам, что их тщательно изучу и окончательное решение по данному поводу я оставляю за собой. Это в моем праве и я им воспользуюсь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, ладно-ладно, я согласен. Ну, оставляйте. Нет, ну а серьезно, тогда объясните мне такую штуку. Вот, что же получается? Что как-то у вас со СМИ работа не очень хорошо построена, если все СМИ неделю обсуждают, за что вы его уволили, а вот сейчас мы выясняем, что вы его еще не уволили.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да не неделю, по-моему – двое суток. И, по крайней мере, вчера я получаю совершенно другую картину произошедшего, в том числе и с видеозаписью о том, как сотрудник поясняет, якобы, те полученные от него какие-то аудиоматериалы. То есть картина здесь как минимум далеко не однозначна, и сотрудник уже отрицает совершенно те вещи, которые он провозглашал. Но в любом случае, чтобы пока не предвосхищать мое решение, я подтверждаю свою позицию. Все будет тщательно выверено, и я приму то решение, которое имею право принять. Я вправе согласиться с решением об увольнении, но не о самом увольнении, потому что самого увольнения как такового нету. Я говорю, действующее законодательство, такое, вот, устное, быстрое.
У меня иной раз спрашивают: «А почему, вот, вы там провозгласили, например, уволить какого-то сотрудника, вернее, освободить от занимаемой должности, а он до сих пор работает?» Вот, по одному из таких вариантов я могу сказать, что в Северо-Восточном округе я озвучил свое решение об освобождении данного сотрудника от занимаемой должности. Данный сотрудник, согласно моему этому решению, написал рапорт с просьбой его перевести на нижестоящую должность. Та, которая, с одной стороны, формально освобождена, а с другой стороны, сотрудник, который уже был начальник отдела, уволен приказом министра с этой должности, но находился на больничном листе, и я еще это решение министра не переутвердил своим приказом. И возникла вот эта временная задержка, и я уже стал слышать в свой адрес, что, вроде бы, как я решение принял, а сотрудник продолжает работать. Ну, это лишнее доказательство тому, что мы должны соблюсти все наши кадровые процедуры для того, чтобы потом сотрудник не обратился в суд с требованием о его восстановлении в связи с тем, что был нарушен порядок освобождения от должности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вообще, когда я на вас смотрю (я не первый раз вас вижу), вы не производите впечатление человека, который, приняв решение, не доведет его до конца. Не похоже на вас, вот так, чисто внешне.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Стараюсь все свои решения доводить до конца.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну ладно, пошли дальше. А как вас теперь называть?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Я считаю, что это обращение должно, прежде всего, быть корректным и вежливым, уважительным. А каким образом это обращение будет сформулировано, то здесь...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, «товарищ полицейский» звучит несколько глуповато.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Мне бы хотелось, чтобы сформулировано самим обществом, гражданским обществом вот это обращение. А у меня к нему одно было бы пожелание – чтобы оно было корректным и уважительным. Уважительным к тому труду... Не к самому человеку, а к тому труду, который исполняет тот или иной сотрудник. Поэтому подождем обратной реакции.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну коли вы вспомнили про гражданское общество, вот о чем хочу с вами поговорить. Смотрите, по инициативе Медведева проект закона о полиции был вынесен на всенародное обсуждение. И в интернете его много обсуждали, и в СМИ много обсуждали. И, в общем, как мне показалось, не бесполезно, потому что не знаю как там Медведев и Нургалиев, но депутаты, которые потом вносили поправки, понаслушались многого и многое почерпнули из вот этого самого народного мнения. И, в общем, закон-то ведь подвергся довольно серьезной корректировке в Государственной Думе.
Вы создали Общественный совет, который, в общем, как мне представляется, тоже для вас такой, своего рода геморрой, так сказать, заставляет подергаться. Что происходит? Чего это вдруг стали так неожиданно прислушиваться к мнению общественного мнения? И вот этот ваш Общественный совет – вам самому не жалко, что вы его создали и с ним мучаетесь?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, во-первых, члены Общественного совета – они выражают мнение определенных слоев нашего общества и определенных групп нашего населения. И если заткнуть себе уши и не слышать каких-либо требований, обращений и замечаний со стороны этих групп, социальных групп нашего населения, то это просто жить в отрыве от той действительности, которая нас окружает. И поэтому лестное обращение, замечания, требования со стороны нашего Общественного совета – их нужно воспринимать и нужно из них делать выводы. Да, решения Общественного совета носят рекомендательный порядок. В любом случае мы обязаны просто вне зависимости от той занимаемой должности, каждый сотрудник обязан слышать то, о чем говорят люди. А во-вторых, если вернуться к началу нашей передачи, я подчеркиваю, что именно новая партнерская модель взаимоотношений людей в погонах с гражданским обществом, и она находится в самом содержании этого закона.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Александрович, 2 вопроса сразу возникло. Первый такой, немножко детский и тем не менее. А какой процент доверия, ну, если будет проведен социологический опрос, какой процент доверия населения вызовет у вас чувство удовлетворения? Нам, нашей структуре доверяет ... (многоточие) процентов населения, значит, мы работаем хорошо.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А я бы ограничился таким ответом, что если имеется тенденция по повышению доверия, уровня доверия, согласно различным социологическим опросам, значит, мы находимся на верном пути и, значит, мы принимали правильные решения.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Александрович, вы никогда не собирались быть адвокатом?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: (смеется)
М.БАРЩЕВСКИЙ: Смеется, да? Получилось бы. Назовите цифру.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Сейчас называют цифру где-то порядка 34% доверия населения. Но я бы здесь употребил и другую цифру. Мы тоже регулярно смотрим на социологические срезы общественного мнения, и что отрадно – что, все-таки, у нас тенденции по повышению уровня доверия имеются.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Есть такая американская поговорка – я очень ее люблю и живу по ней – «тенденции важнее фактов». То есть вы сейчас говорите фактически об этом. И тем не менее, вот, по факту. Вот, давайте помечтаем, да? Через 2 года Колокольцев говорит: «Вот сегодня рейтинг доверия не 34%, а уже... Я доволен». Вот это вот «уже» назовите мне.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, я боюсь быть идеалистом, но хотя бы для начала (я подчеркиваю, для начала) если более половины населения будет доверять, с доверием относиться к сотрудникам, это уже за собой вызовет совсем те процессы, на которые мы просто надеемся. Это будет больше обращений к нам с какой-то информацией, это будет больше количество желающих прийти к нам на помощь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я вам больше скажу. Длиннее очередь на службу к вам будет. Мне Реймер рассказывал в свое время (Реймер – это сегодняшний директор ФСИНа), что когда он в начале 90-х был начальником, по-моему, городского отделения милиции где-то на периферии, к нему очередь стояла. Очередь стояла по другой причине – что зарплаты не платили, разруха, а в милиции, все-таки, хоть сколько-то, но платили регулярно. И вот он говорил мне, что он выбирал среди людей с высшим образованием. У него вообще не было коррупции, потому что все держались за свое место. И, в общем, очередь была. И, кстати говоря, уровень доверия к милиции вот тогда в том месте доходил... Ну, он мне цифры не называл, но, вот, по его глазам было видно, что. Вот, наверное, вы сейчас про то же самое говорите, насколько я понимаю?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Коли мы заговорили об Общественном совете, извините, острый вопрос. По Немцову. Значит, вот, Общественный совет, насколько я понял, по крайней мере, из блога Гусева на сайте «Эха Москвы», мягко говоря, не полностью поддержал действия милиции и осуждение Немцова. Вы в этот момент не разочаровались в том, что есть такой Общественный совет, который вам такую конкретную проблему создал?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А мы создавали наш Общественный совет не для какой-либо нашей поддержки, а мы создавали ради тех целей, которые я уже озвучивал. Поэтому не ставим никогда перед собой цели, чтобы Общественный совет хлопал нам в ладошки и говорил «Какие вы хорошие». Достаточно сказать, что очень жаркие обсуждения бывают на заседаниях Общественного совета, совершенно полярные точки зрения. Но в любом случае мы учитываем и одну позицию, и другую позицию. Единственное, что бы мне не хотелось, чтобы на том фоне, действительно, больших и проблемных вопросов, которые имеют место быть в городе, чтобы не выделялись отдельные какие-то сегменты и эти глобальные с точки зрения меня как руководителя главка вопросы, которые касаются большинства населения города, чтобы они не заменялись вопросами 3-4 фамилий.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Мы сейчас уйдем на небольшой перерыв, но я в конце выскажу маленький комментарий. И согласитесь вы со мной или нет, не знаю, но постарайтесь услышать. Решение глобальных проблем вовсе не оправдывает беззаконие в отношение одного, двух, четверых или десятерых. Потому что я вам напомню, что в истории нашей страны был период, когда говорили «Лес рубят, щепки летят». Понимаете? И вдруг оказалось, что весь лес или почти весь лес в щепки перевели. Просто я думаю, что судьба каждого конкретного человека, тем более знаковой фигуры, за которой следят, требует не меньшего внимания, чем глобальные проблемы.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А мой ответ по своему содержанию – его никак нельзя интерпретировать как, вот, соотносительно к щепкам...
М.БАРЩЕВСКИЙ: К антитезу, да, я понимаю. Но просто прозвучало так. У меня глобальные проблемы, и 3-4 человека – это... Ну хорошо, все. перерыв.
РЕКЛАМА
М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер еще раз, программа «Dura Lex» в эфире, в гостях сегодня у Михаила Барщевского Владимир Александрович Колокольцев, начальник УВД города Москвы. Владимир Александрович, есть огромнейшая проблема у нас в стране. Это, наверное, не только у нас в стране, а проблема мировая – это терроризм. И сегодня, в общем, государство с терроризмом не справляется в той мере, в которой нам бы хотелось. Не справляется. Единственное, что можно сказать, что не только мы не справляемся. Ну, у американцев чуть получше дела, а в Израиле чуть похуже дела. Это не ради сравнения. Почему я об этом заговорил с вами? У каждого мусорного бачка милиционера не поставишь. Значит, то, что милиционеры прохлопали в Домодедово, пропустили человека – медицинский факт, не обсуждается. Но вы еще до Домодедово, лично вы высказали, ну, скажем так, свое недовольство существующей регистрационной системой. И как я, по крайней мере, помню и вас понял, вы ставили знак зависимости между свободной миграцией, таким заявительным порядком регистрации и уровнем преступности. Честно говоря, меня это напрягло. И сейчас в начале передачи, когда вы сказали, что на 12% сократили уровень преступности в Москве, а количество мигрантов в Москве за это время не сократилось, а увеличилось, получается, что цифры опровергают ваше собственное утверждение. И тем не менее, вопрос: как вы видите сочетание гражданских прав, конституционных прав (там, свободу передвижения, да?), по крайней мере, для граждан России с необходимостью обеспечения антитеррористических мероприятий?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Во-первых, я вкратце поясню, что касается иногородней преступности у нас в городе. К счастью, нам удалось остановить ежегодную тенденцию к росту этой иногородней преступности. Я умышленно здесь не выделяю ни мигрантов, ни жителей других городов. Иногородние, вот, в общей своей массе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То, что называется «гастролеры».
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да. Нам удалось стабилизировать. Но вопрос-то в другом. Никто не отрицает, что когда раньше существовала система прописки, милиции гораздо легче работалось – мы гораздо больше знали, у нас была возможность каким-то образом выставлять заслон, с нашей точки зрения достаточно надежный для того, чтобы меньше было в городе гастролеров. Но те времена уже давно канули в прошлое, и сейчас моя позиция предельно проста: я за сохранение очень демократического, очень свободного уведомительного порядка регистрации в городе, но за усиление, ужесточение ответственности за его несоблюдение. Понимаете?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаю, понимаю.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: То есть пусть он остается таким, каким он есть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но если нарушил, то штраф не 100 рублей, а чтоб мало не показалось.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Чтобы мало не показалось.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаю.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Потому что мы просим от законопослушного гражданина соблюдать очень свободный порядок регистрации. Мы больше от него ничего не требуем – это его никоим образом не напрягает, это никоим образом его не тяготит. Но если ты приехал... А с учетом вообще, в целом, географического расположения нашего государства, с учетом того, что у нас есть проблемы на южных рубежах нашей Родины, с учетом того, что никто сейчас и в Европе, и в мире не отрицает наличия того же наркотрафика, в том числе проходящего через территорию нашей страны, то, я думаю, даже мировая общественность, европейская общественность нас поддерживает в том, чтобы навести элементарный порядок с регистрацией у нас.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я вам скажу, что меня сейчас ваш ответ (меня, по крайней мере) полностью удовлетворил, потому что, честно говоря, было обидно. Я не буду скрывать, что я с большой симпатией относился к вашим первым шагам. И, вот, когда услышал по поводу вот этого, опять сталинскими временами запахло для меня и я вас тогда понял с точки зрения усложнения.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Никоим образом.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот. Если вы говорите, что не усложнение, а ужесточение ответственности за нарушение свободного этого порядка, то я ваш союзник.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Понуждение к соблюдению этого свободного режима.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Теперь такой вопрос. Ну, у нас все разбираются в кино, в спорте и в правоохранительной деятельности. Вот, я такой же дилетант. У меня вопрос. Вот, случай в Домодедово. Уже после этого кто-то из журналистов сделал то, что я тогда на «Эхе Москвы» озвучил сразу после теракта. А часто пользуетесь вы или вообще не пользуетесь такими способами. Ваш переодетый сотрудник с сумочкой, в которой лежит 10 кг крахмала и болты заходит на вокзал, заходит в аэропорт, заходит в метро? И если он прошел, то начальника линейного отделения к чертовой матери снимать с работы. Не прошел, его задержали – там, премию, благодарность, не знаю. Да? Вот такие провокации – вы, вообще, пользуетесь ими, не пользуетесь? Чтобы и в напряжении держать собственных сотрудников (объясню, для чего), и чтобы в СМИ все время было: «Вот там произошло то-то, начальника линейного отделения сняли». Ведь, террористы – они же тоже газеты читают, радио слушают, да? У них будет ощущение тотального контроля. А сейчас ощущение тотального бесконтролия.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Михаил Юрьевич, маленькое пояснение. Зона ответственности аэропорта – она не входит в зону моей ответственности. Это зона ответственности транспортной милиции.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Стоп-стоп-стоп. А что, транспортная милиция вам не подчинена?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Нет. Транспортная милиция – она никоим образом не входит в состав главного управления внутренних дел по городу Москве.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть она федеральная?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А это своя вертикаль.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И своя вертикаль?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть начальник транспортной... Стоп-стоп. А охрана метрополитена?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Метрополитен – это моя ответственность.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так, а Курского вокзала?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Это не мое. Все вокзалы...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Бред.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Водная милиция, транспортная, воздушная – это не мое.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Бред! Это получается, что сотрудник, допустим, участковый в районе Курского вокзала имеет сведения о том, что какое-то подозрительное лицо снимает квартиру в соседнем доме и периодически с фотоаппаратом ходит на Курский вокзал, да? Но охрана Курского вокзала – это другое ведомство. Ну, то есть не ведомство другое, а другое подчинение, и они между собой не контактируют.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, мы решаем эти вопросы на уровне взаимодействия каких-то совместных планов. Но в любом случае это не зона моей ответственности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, ребята... Ну ладно.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Так вот, что касается так называемой провокации, как вы выразились. У нас это практикуется постоянно, и мы не называем это провокацией, мы называем это тренировками и какими-то вводными. И вот эти тренировки мы проводим постоянно. По крайней мере, не далее как месяц еще не прошел, подобная тренировка была проведена в Юго-Восточном округе, и начальник райотдела Люблино лишился занимаемой должности. И я проявил принципиальность, поддержал его решение о его увольнении и выступил с ходатайством перед министром (потому что полковников увольняют приказом министра) о том, чтобы он также поддержал и мое, и поданный им рапорт, решение о его увольнении из органов внутренних дел. Потому что вот такие промахи прощать нельзя.
Но если касаться вопроса в целом обеспечения безопасности наших аэропортов, метрополитена и так далее, у меня, опять-таки, очень простая позиция. Если мы берем за стандарт качества безопасность в Израиле, в аэропорту, соответственно, мы должны совершенно адекватно оценить действующую ситуацию у нас здесь, ту ситуацию и саму обстановку в нашем аэропорту, сравнить ее с той ситуацией, которая находится в Израиле, и честно откровенно сказать своим гражданам, что в соотносимости с уровнем безопасности в Израиле мы можем обеспечить вашу безопасность на 15% от тех 100%, которые имеются в Израиле. А для того, чтобы мы вышли на уровень стопроцентного соответствия критерию безопасности в израильском аэропорту, нам нужно дооснастить наши аэропорты примерно на такую-то сумму, там, 30-40 миллиардов долларов. И вот тогда это будет, я считаю, честно и правильно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Александрович, ну, это позиция, которую мне в свое время высказал Степашин. Когда он был министром внутренних дел, он тогда сформулировал руководству страны, что ставятся задачи, под них выделяются деньги. Если денег не хватает, снимаются задачи. Да? Кстати, насчет Израиля. Мне рассказывали, что в аэропорту Бен-Гурион, о котором мы с вами, видимо, говорим, там нет рамок. Там собачки-то, может, и ходят (их никто не видит), зато в зале полным-полно того, что у нас в России всегда называлось «топтуны» (переодетые полицейские), психологи, которые просто отслеживают поведение людей. Не техника, а люди. Не думаете ли вы, что вместо 30-40 миллиардов на дооборудование с последующим распилом просто надо психологов набирать, ребят с Психфака МГУ, например, готовить?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: С вами согласен. Всегда ставлю во главу угла человеческий фактор. Но одним человеческим фактором нельзя решить глобальную проблему, проблему борьбы с терроризмом. Ну, разве меньше была бы беда, если бы группа террористов не в аэропорт зашла, а в какой-то торговый центр?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаю. Нет, я вообще считаю, если уж мы эту тему затронули, я считаю, что мы боремся с хвостами гидры, а не с головой. Я давно-давно уже высказываю эту позицию, что начиная с 11 сентября 2001 года, идет Третья мировая война, война между цивилизацией и варварами. И понимаете, ну, пугать шахида смертной казнью – ну, это все равно, что ежа известным местом, да? Эту борьбу можно выиграть, по моему глубочайшему убеждению, помимо полицейских мер, социально-экономических мер, которые у нас принимаются, выделением огромных средств и ресурсов, интеллектуальных ресурсов на идеологическую борьбу. И с моей точки зрения у нас в этом плане делается крайне мало, просто крайне мало. Поэтому это, конечно, не уровень вашей должности, моей должности, но, может быть, нас кто-то услышит. Не знаю. Согласны вы с этим или нет, что идеологическая борьба важнее полицейских мер?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Я согласен в том, что это должно быть комплексное решение этой проблемы, и одна из составляющих – укрепление технической защищенности тех или иных объектов, увеличение какого-то там численного присутствия, количественного присутствия сотрудников. Эту проблему решить нельзя. Но это комплексная задача, она должна выполняться именно комплексно и с этим я полностью с вами согласен.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно, вернемся к тому, чем мы с вами занимаемся, да? Что нам ближе. Ну, для меня сейчас было полным шоком, когда я узнал, что транспортная милиция вам не подчинена. А ГАИ вам подчинена?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: ГАИ нам подчинена, но транспортная милиция, заканчивая эту тему, у них специфические задачи и совершенно другой принцип работы линейных...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не оправдывайте министерство, не оправдывайте министерство. У меня есть своя точка зрения.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: ГАИ нам подчинена, ГИБДД нам подчинена.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. А зачем? Вот смотрите, я почему спрашиваю? ФМС стала службой, да? И не могу не сделать комплимент Ромодановскому, ну, в общем, он сильно продвинулся с момента, когда он пришел и до сегодняшнего дня. Очень цивилизованная служба. Кстати, с довольно высоким рейтингом доверия населения, обращаю ваше внимание. У ГАИ такого рейтинга нет. А почему бы нам ГАИ не выделить в службу? Да, при МВД, но службу. Ну, не дело же гаишника ловить преступников, не ваше дело организовывать дорожное движение в Москве.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Не согласен с вами. При всем моем уважении, Михаил Юрьевич, с вами не согласен.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Возразите.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Главная функция любой нашей структуры – это охрана общественного порядка и борьба с преступностью. Я задаю вам вопрос в ответ на ваш вопрос, а почему сотрудник ГИБДД не должен принимать активное участие в задержании угонщиков автотранспорта, в задержании похитителя автотранспортных средств? Это его прямая функция.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Должен, должен.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: И как только он выделит... Ну, может быть, несколько грубую формулировку скажу, но делением размножаются только простейшие. Ну, мы же, все-таки, более сложные организмы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Возьмем страну, которую я неплохо знаю, США, да? Транспортная полиция – отдельно, наркополиция – отдельно, криминальная (ФБР) – отдельно. Тем не менее, когда проводятся задержания, они все прекрасненько взаимодействуют, потому что они, в общем, правоохранители. Но у каждого своя специфика. Ведь, если встать на вашу позицию, значит, позицию, значит, наркоторговлю – к вам, ФМС – к вам. Все же борьба с преступностью, да? Экономическая преступность – к вам. Ну что?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, во-первых, как мы занимались наркопреступностью, так мы ею и занимаемся, кстати говоря, несмотря на то, что создано отдельное ведомство. С нас эту функцию никто не снимал и, насколько я понимаю, снимать не собираются. Поэтому как мы работали по борьбе с наркотиками, так мы и продолжаем работать. ФМС при всем моем уважении к рейтингу и ко всему остальному, прочему, она в апреле от наших сотрудников, от наших участковых, которые работают в жилом секторе, она просто, ну, не в состоянии существовать по определению.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Давайте договоримся о терминах. Я вовсе не имею в виду, что развести по разным углам и по разным избам, и вообще не здороваться при входе, да? Нет, я просто имею в виду, что почему-то на Западе, ну, то, что, по крайней мере, я знаю, транспортная полиция отдельно. Кстати! Вот, подскажите Собянину. Хотите бюджет Москвы наполнить? Введите муниципальную парковочную полицию. Вот это не дело гаишников, да? Они все равно это не делают, не следят за парковкой. Там, 30-40-50 процентов московских проблем, транспортных проблем – это парковка. Во всех цивилизованных странах, по крайней мере, во всех столицах существует парковочная полиция. Она муниципальная, она с вами не очень сильно взаимодействует – задача не преступников ловить, а квитанции под стекло класть и эвакуировать с перекрестков. Ну, чего вы такую вещь не сделаете? Сами же ссылаетесь на опыт израильтян в борьбе с терроризмом. Ну, посмотрите на этот европейский и американский опыт.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Давайте посмотрим. В большинстве европейских столиц дороги занимают в среднем 23% от общегородской территории. У нас в российской столице всего 7%. Вот оно сравнение. Далеко не в нашу пользу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Чего-то я сомневаюсь, что в Париже 23% занимают дороги.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Вот, среднестатистические показатели, потому что сейчас и мы...
М.БАРЩЕВСКИЙ: По столицам?!
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да, по столицам.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ой, Владимир Александрович, в Риме не 23, в Лондоне не 23, в Париже не 23. Может, в Хельсинки 23, не знаю. Но не 23. Там поуже, чем у нас. Там просто парковаться нигде нельзя.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Я вам привел к примеру ту цифру, которая сейчас уже озвучена теми людьми, которые сейчас комплексно стараются разрешить транспортную проблему в городе. И мы с этими людьми работаем в полном контакте и принимаем максимум от нас зависящих мер для того, чтобы разрядить эту ситуацию. Потому что мы сами от этой ситуации страдаем и мы, прежде всего, не сотрудники милиции-полиции, мы, прежде всего, граждане этого города. И поэтому мне импонирует сам подход нового руководства города вообще, в целом, к этой проблеме. И тот комплексный подход, касаемый и повышения технической оснащенности ГИБДД, и другие какие-то вопросы, которые уже сейчас находятся в стадии обсуждения, под них выделяются бюджетные средства, мне позволяют высказать надежду на то, что эта проблема, решение ее стронется, все-таки, с мертвой точки. На самом деле, работа проводится очень большая.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Дай бог, дай бог. Значит, не для того, чтобы вы комментировали то, что сейчас скажу, а просто для сведения радиослушателей. Я выдам небольшую тайну, которую про вас знаю. Владимир Александрович живет в Москве, но за пределами МКАДа. И каждое утро проводит в пробках 1,5 часа, не включая мигалку. Поэтому когда Владимир Александрович говорит о том, что нас это касается как обычных граждан, в данном случае могу засвидетельствовать, что это не лукавство, а это правда.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Михаил Юрьевич, вынужден покаяться: мигалку я, все-таки, включаю тогда, когда уже, действительно, невмоготу. И приношу свои извинения москвичам за то, что я порой доставляю им неудобства. Но с учетом плотности графика моей службы, работы, с учетом необходимости мне выезда на различные места происшествий и так далее, и тому подобное...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я имел в виду рядовой... Кстати, а сколько часов вы спите?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, в среднем до 6 часов. Это очень мало.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно. Одну из проблем России, дороги мы обсудили. Вторая проблема, как известно, была всегда дураки, но, по-моему, сейчас вторая проблема – это коррупционеры. Вот, с вашим назначением в ГУВД вы провозгласили принцип персональной ответственности руководителей. Отдельные головы уже полетели. Но получается, что любой начальник должен своих подчиненных чуть ли не до дома провожать, чтобы отследить, чтобы тот по дороге где-нибудь что-нибудь у кого-нибудь и так далее. Эффективен ли этот принцип, пункт первый? И пункт второй. Вот, какие конкретные, только конкретные шаги по борьбе с коррупцией в московской милиции вы предприняли?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, во-первых, этот принцип – он уже доказал свою эффективность. Где-то на треть по итогам работы за прошлый год у нас снизилось количество привлеченных к уголовной ответственности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Милиционеров?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да, сотрудников. Не взирая на ранги, на должности и так далее. Сократилось количество совершивших проступки очень серьезные. И этот принцип, на самом деле, себя оправдывает хотя бы по тому, что у нас действует концепция собственной безопасности в системе органов внутренних дел.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, у вас своя служба собственной безопасности? Или она у вас общая, министерская?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Нет, у нас управление собственной безопасности свое. И согласно вот этой концепции собственной безопасности, прежде всего, несет ответственность за ее претворение в жизнь именно руководитель подразделения. Потому что какое бы ни было управление, какие бы ни были подразделения по численности, по качественному составу, которые занимаются собственной безопасностью в наших собственных рядах, они не могут подменить собой руководителя, у которого в его должностных обязанностях прямо записано, предписано заниматься воспитанием личного состава и бороться в том числе и с коррупцией среди своих сотрудников. Поэтому любой руководитель – он должен нести прямую ответственность за то, что делают его подчиненные. Прямую ответственность.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Услышал. Не спорю, не спорю.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Какие методы он выбирает для контроля за поступками своих подчиненных? Сообразуясь обстановке, он вправе выбирать любые законные методы контроля. Но он за них несет ответственность.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Что конкретно вы предполагаете сделать для борьбы с коррупцией?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Я предполагаю продолжить те начатые преобразования и те шаги, которые я уже предпринял.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мой вопрос помните? Адвокатом быть не собирались никогда?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, их очень достаточно большое количество мер.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А хотите я вам простой подскажу способ?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Скажите.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То, чего весь народ говорит.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Скажите.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Подходишь к любому отделению милиции, ну, Майбахи не стоят, но Mercedes’ы с Land Cruiser’ами, Land Rover’ами – навалом. Ну чего? Какая служба собственной безопасности? Чего вам еще надо?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, если бы я увольнял руководителя за то, что его сотрудник припарковался на какой-то дорогостоящей иномарке, я бы, наверное, был бы неправильно истолкован.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я не против того, чтобы все были богатыми. Понимаете? Я, вообще, за то, чтобы все были богатыми и не все были бедными.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Михаил Юрьевич, я, все-таки, считаю, что во главу угла надо ставить другую систему выстраивания взаимоотношений, с претворением в жизнь которой меньше станет возможностей у людей вымогать мзду. Если работу ГИБДД сделать более прозрачной, если установить контроль за сотрудником... Ну, я обратился к мэру, он меня поддержал – сейчас граждане в ближайшее время должны увидеть эффект от этого обращения. Установить на каждой патрульной машине видеокамеру. И как только сотрудник, разбирая то или иное правонарушение на дороге с гражданином, уходит из зоны действия этой камеры, он должен однозначно...
М.БАРЩЕВСКИЙ: То мы презюмируем, зачем он ушел.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Зачем он ушел. Он однозначно будет не прав. Либо другая ситуация.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы меня простите, на этой неделе в «Особом мнении» я озвучил то, что мне сказали мои друзья. Они – бывшие сотрудники МВД, ушли недавно. Встречались со своими коллегами (вместе всю жизнь прослужили) из одного из субъектов РФ, где ваш коллега, начальник ГУВД запретил выдавать оружие ппсникам, потому что количество ограблений с демонстрацией оружия со стороны ппсников резко увеличилось. С одной стороны, да? И какие видеокамеры? Как это поможет? Я просто возвращаю вас к вашим словам. Когда у ппсника зарплата 6500 в провинции или, там, 12-15, сколько там в Москве? Ну, это же нереально.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Михаил Юрьевич, пускай идет туда работать, где ему больше платят. Но он не должен, если его не устраивает зарплата, вымогать деньги у гражданина. Если мы недавно вместе со своими сотрудниками взяли на особый контроль одно из регистрационных подразделений ГИБДД, если мы в том числе, применяя негласную видеосъемку, определили, сколько туда машин заезжало для техосмотра и сколько по документам этих машин техосмотр проходили. И провели вот этот сравнительный анализ, в результате которого я подписал заключение об увольнении начальника этого МОТОТРЭРа, его заместителей и еще 6 инспекторов ГИБДД. Вот это объективный подход и объективное создание той ситуации...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, это способ. То, чего я от вас вымогал. Это конкретный способ.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А что касается воспитания личного состава, ну, по большому счету, моя позиция: воспитывать можно человека тогда, когда он под стол пешком ходит. А когда уже взрослый мужчина, и мы уповать будем только на воспитательные меры, то кроме воспитательных я, все-таки, считаю, должны применяться другие меры воздействия для того, чтобы, по крайней мере, сотрудник знал и понимал, что он находится под контролем и ответственность от нее не уйдет, если он совершает что-либо противозаконное.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Скажите, пожалуйста. к вопросу о контроле. У вас существует телефон доверия ГУВД?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Существует.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А по нему много звонят?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Достаточное количество. Часть из этих обращений приходит на мою личную страничку, но в закрытом режиме.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, понятно.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да. И по крайней мере, стараемся на каждый из этих вопросов дать ответ. Если человек не получил разрешения своей какой-то проблемы и он вторично обращается, я уже здесь стараюсь это дело брать на свой контроль. Но жизнь – она показывает, что не всегда вот эти обращения имеют под собой какую-то объективную основу. Потому что бывают обращения, они уже по 15, по 20... Во все инстанции гражданин обращается. Он совершенно объективно заблуждается в том, что действующее законодательство позволяет разрешить эту проблему. Он считает, что там где-то милиция не работает, где-то еще там что-то не работает. Ну, бывают такие обстоятельства. И, действительно, нельзя эти вопросы разрешить.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Коли мы с вами упомянули ппсников. Давайте помечтаем. С вашей точки зрения, сколько должен получать сотрудник ППС в Москве? Подчеркиваю, в Москве.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, на днях президент РФ озвучил цифру, сколько должен, в среднем, получать лейтенант – 45 тысяч. А с учетом сохранения московской надбавки, то я как раз уверен в том, что вот та цифра, мною где-то год назад озвученная и целый шквал обращений и в интернете в том числе вызвало, что я считаю, что 60 тысяч в Москве для лейтенанта – это, по крайней мере, будет достаточное количество материального стимулирования для того, чтобы он достойно исполнял свои служебные обязанности, не думал, у кого перезанять денег для того, чтобы расплатиться.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Знаете как по американским фильмам, помните? Полицейский там за 45 лет уже говорит: «Не, я пенсией рисковать не буду». Вот, если у нас у этого лейтенанта светила бы пенсия такая, которой он рисковать не будет, вот эта морковка перед носом (только реальная морковка) помимо текущей зарплаты, позволяющей ему жить, я думаю, что, действительно, ситуация бы поменялась.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Но мы, все-таки, должны жить реалиями и сообразуясь той экономической обстановке в стране. которая существует сегодня.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, я слышал такую историю, что в январе-месяце вот эти московские надбавки милиционеры не получили до тех пор, пока вы не пошли к Собянину, лично вы пошли к Собянину и на завтра их получили. Правда?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Нет, это неправда. Произошел просто технический сбой в перерасчете выделенных надбавок и произошла небольшая задержка. А с учетом желания многих людей каким-то образом найти какой-то скрытый смысл всего этого, может быть, мне приписали вот это. Да, я обращался, но я обращался с просьбой просто ускорить техническое исполнение продолжения этих надбавок, и все.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну, сам факт, медицинский факт того, что вы обращались, Собянин вмешался – он остается, тем не менее, фактом, да?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: А я подтверждаю тот факт, что мэр города с вниманием относится к нашим проблемным вопросам.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Александрович, задам вам вопрос. Вот, всю передачу думал, задавать, не задавать. Хочется, чтобы вы ответили. А вы любой приказ выполните?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Основанный на действующем законодательстве.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А не основанный?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Нет. Такой приказ я выполнять не буду, потому что он незаконный.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимая о последствиях.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да даже не понимая последствия, а по определению. Человек в погонах должен выполнять те приказы, которые основаны на действующем законодательстве.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И ваши подчиненные тоже?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Требую от своих подчиненных то же самое.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Скажите мне, пожалуйста, а кем вы хотели быть, когда вам было лет, так, 16-18?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну я как раз жил в то время, когда, наверное, как минимум каждый второй подросток мечтал носить погоны. Это была очень престижная профессия, человек в погонах. Я сознательно здесь не разделяю, военные, сотрудники органов внутренних дел. Да и достаточно мне сейчас доставляет большое удовольствие смотреть старые фильмы, и я с большим воодушевлением их вновь и вновь просматриваю. Действительно, в то время человек в погонах – это ассоциировался с сильной личностью, очень высокой порядочностью и, по крайней мере, многие тогда...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Тогда для девушки выйти замуж за курсанта военного училища – это было просто пределом мечтаний.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А скажите мне, пожалуйста, чем вы увлекаетесь? Все-таки, ну, какие-то же увлечения могут быть кроме работы?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Как один из представителей мужского населения страны, в большинстве своем уважающих рыбалку, охоту, я то же самое, подвержен вот этим увлечениям.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. А сколько вам лет?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Через 2 месяца будет 50.
М.БАРЩЕВСКИЙ: 50. Усталость накопилась? Чего сейчас больше, усталости или азарта? Азарта чего-то еще успеть сделать или усталости уже дослужиться до пенсии и отдыхать на рыбалке?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Усталость имеет место быть. Но работоспособность еще сохраняется.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вопрос, который я задаю всем, и вы на него тоже ответите, как ни будете крутиться. Представьте себе, что вы на полчаса президент РФ. Три указа, которые вы успеете подписать, о чем они будут?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Наверное, указ, который предписывает и чиновникам, и людям в погонах, и большинству гражданского населения исполнять те действующие законы, которые уже есть. Я поясню, о чем идет речь. У нас очень много законов правильных, но часть из них – она просто не исполняется.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаю. Второй?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Второй указ, с моей точки зрения, должен быть посвящен нашему старшему поколению, потому что мы им многим обязаны, нашим ветеранам, и им сейчас, действительно, трудно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Принимается. Третий?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, третий указ, посвященный нашей молодежи, нашему молодому поколению.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А вот это поподробнее?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: В них наше будущее.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А поподробнее? Что?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ведь, то, с чем сталкиваются сегодня сотрудники милиции, вот, даже касаясь событий на Манежной площади, это же проблема не только сотрудников милиции. И это комплексные проблемы. Это проблемы воспитания, это проблемы, ну, просто привития нашему молодому поколению чувства патриотизма, чувства ответственности. Мы порой улыбаемся, когда слышим эти слова. Но, ведь, ради этих слов люди на смерть шли во время Отечественной войны. И поэтому если мы не будем заниматься своей молодежью, все наши законы, все наши очень хорошие шаги – они снизойдут на нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Один человек очень влиятельный на меня сильно обиделся, когда после случая на Манежке я в эфире федерального канала сказал, что факт появления ОМОНа на Манежной площади есть свидетельство провала молодежной политики. Вот, вы, в общем-то, ведь, сейчас это же самое сказали. Окей. Чтобы закончить разговор на более веселой ноте, вопрос, который я задаю не всем, но вам хочу задать. Расскажите, пожалуйста, ваш любимый анекдот.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, у меня их много, но не все они находятся в эфирном формате.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, некоторые для охоты, для рыбалки. Понял. Так?
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Ну, я надеюсь, что в условиях перехода нашего на новый формат (я имею в виду полиции) часть из этих анекдотов любимых, они уйдут в прошлое. Но один из анекдотов. Прохожий останавливает милиционера и говорит: «Товарищ милиционер, а что вы проходите? Вот здесь в наперстки играют, а вы проходите». Он говорит: «А что ж я, дурак что ли? Я вчера тут 7 тысяч проиграл».
М.БАРЩЕВСКИЙ: (смеется) Хорошо. Спасибо. В эфире была программа «Dura Lex», сегодня в гостях у меня был Владимир Александрович Колокольцев. А задумался я вот почему. Знаете, вспомнилась по итогам программы реклама одного пива. Надо чаще встречаться, Владимир Александрович. Я обещаю вам, что я регулярно вас буду приглашать в эту программу. Ну а вы, уж, подумайте, стоит ли приходить. Надеюсь, что сочтете, что стоит. Спасибо.
В.КОЛОКОЛЬЦЕВ: Спасибо за приглашение.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Всего доброго.