Михаил Федотов - Dura Lex - 2010-10-30
М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер, в эфире программа «Dura Lex», ее ведущий – Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях вновь назначенный Михаил Федотов. Вновь, потому что теперь Михаил Федотов – председатель Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Добрый вечер.
М.ФЕДОТОВ: Добрый вечер. Почему «вновь назначенный»? В том смысле, что один раз уже был назначен, а потом снова?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. В общем-то, да, потому что ты предвосхитил мой первый вопрос. Для тебя это уже второе вхождение во власть. Ты был и министром по делам печати, и представителем России в Юнеско.
М.ФЕДОТОВ: Миша, мы старые юристы, мы должны быть точны. Я был министром печати и массовой информации РФ. А не по делам. Министром по делам печати был Михаил Юрьевич Ресин.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, хорошо. Не суть. А вопрос-то, суть-то вот в чем. А почему ты согласился второй раз стать госслужащим?
М.ФЕДОТОВ: Ты знаешь, я когда встречался с Дмитрием Анатольевичем 5 октября, он мне задал этот вопрос, почти в такой же форме, как и ты. И я сказал: «Дмитрий Анатольевич, у меня чувство вины». Он говорит: «Какое чувство вины?» Я говорю: «У меня чувство вины за то, что в 1995 году в феврале-месяце я отказался пойти на государственную службу». Я в это время был послом России при Юнеско. Мне раздался звонок, я в это время был в Каннах в качестве почетного гостя. Ну, посол прекрасно – всегда их приглашают в качестве почетных гостей на всякие приятные мероприятия. Так вот, я был почетным гостем музыкального каннского фестиваля «Медем». И, вот, раздается телефонный звонок у меня в машине, звонит первый помощник президента Ельцина Илюшин Виктор Васильевич и говорит: «Михаил Александрович, вопрос решен. С понедельника приступайте к работе в должности помощника президента по правовым вопросам». А я так, охнул, тут появилась моя жена. Я ей рассказал, она уже не охала – это был просто такой шок для нее. Она говорит: «Ну и как ты себе представляешь, как это может быть?» Потому что у нас дочка только в это время поступила в Боннский университет на Юридический факультет, и я прекрасно понимал, и моя жена тем более это прекрасно понимала, что мы не сможем ей никак помогать. Потому что зарплата посла при Юнеско, в общем, она была порядка 2 тысяч долларов. А, значит, мы можем чуть-чуть, но помогать дочери. Кроме того, из Парижа до Бонна, где она училась, доехать 3 часа на машине – все, и ты уже у своего ребенка. А в Москве? Я не знаю, какая была зарплата у помощника президента по правовым вопросам, но зарплата министра была в переводе на доллары 50 долларов. Я же это помню?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.
М.ФЕДОТОВ: А поскольку других доходов у меня никогда не было, поэтому я понимал, что я просто не смогу помогать дочери. И я понимал, что, в общем, под угрозой моя семейная жизнь. И я тогда сказал Виктору Васильевичу Илюшину, что «нет, вот я не могу, я недавно только назначен, это будет ущербом для престижа страны в Юнеско».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как профессиональный адвокат, ты нашел аргументы для того, чтобы защитить позицию.
М.ФЕДОТОВ: Я нашел 28 аргументов, на что мне Илюшин сказал: «Михаил Александрович, вы кому отказываете? Вы, вообще, понимаете, кому вы отказываете?» Ну и по тону я понял, что, в общем, дальше последует просто указ о моем увольнении с государственной службы вообще. И он мне сказал: «Ну, хорошо. Позвоните мне завтра». Да, и, вот, я провел бессонную ночь, и ночью я придумал решение. Я утром ему позвонил, сказал: «Виктор Васильевич, я готов, могу прямо уже завтра прилететь и с понедельника приступить». Он говорит: «Правильно. Так бы сразу и сказали». Я говорю: «Да. У меня только единственное сомнение». Он говорит: «Какое?» Я говорю: «Как отреагируют СМИ на мое назначение помощником президента?» - «Ну, как? Хорошо отреагируют». Я говорю: «Понимаете, я, вот, читал в наших газетах, что, якобы, пресса такую тему очень любит, что в Кремле есть 2 крыла – крыло Батурина и крыло Илюшина». Он говорит: «Ну и что?» Я говорю: «Ну, вот, я боюсь, как бы они не интерпретировали мое назначение как укрепление крыла Батурина». Он говорит: «А причем здесь Батурин?» Я говорю: «Ну как? Мы с Батуриным друзья много-много лет, мы с ним соавторы по закону о печати, по закону о СМИ. Мы с ним соавторы многих книг, мы с ним очень близкие друзья». Он говорит: «А почему я об этом ничего не знаю?» Я говорю: «Виктор Васильевич! Но об этом знают все. Это общеизвестная информация». Пауза. И дальше: «Хорошо. Я перезвоню позднее». Разговор закончился. Тема была похоронена.
М.БАРЩЕВСКИЙ: (смеется) Ну хорошо. А сегодня ты записался в чьи друзья, что это не смутило?
М.ФЕДОТОВ: Вот, мне один очень уважаемый человек в Кремле задал именно этот вопрос. Он сказал: «А, Михаил Александрович, а теперь вы чье крыло будете усиливать?» Я ответил: «Я буду усиливать крыло президента».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно.
М.ФЕДОТОВ: Так вот. Поэтому у меня...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Обрати внимание, как деликатно я тебя не спрашиваю, кто возглавляет другое крыло.
М.ФЕДОТОВ: А я не знаю, кто возглавляет другое крыло. Мне важно укреплять крылья президента. Потому что я считаю, что наш президент, он должен соответствовать гербу России, он должен быть орел. А у орла должны быть крылья.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, но у орла еще 2 головы на нашем гербе, если ты не забыл.
М.ФЕДОТОВ: Ну и что? Знаете...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я поэтому и спросил про 2 крыла.
М.ФЕДОТОВ: Сказал один поэт замечательно: «Завидую тебе, орел двуглавый, ты сам с собою можешь говорить».
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, понятно.
М.ФЕДОТОВ: Так вот, возвращаясь к теме комплекса вины. Вот, я потом все время думал, что я отказался вернуться в Москву на должность помощника президента и что это была моя ошибка, это была моя вина. Потому что, конечно, в Париже, в Каннах гораздо лучше, чем в Москве. В Москве холод, грязь, тяжелейший экономический кризис, чеченская война и зачем туда возвращаться?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, ну хорошо. Подожди, стой-стой-стой. Стой.
М.ФЕДОТОВ: И я себя мучаю до сих пор вопросом: «А. может быть, я мог бы что-то исправить».
М.БАРЩЕВСКИЙ: А ты считаешь, что ты сейчас можешь на что-то реально повлиять?
М.ФЕДОТОВ: Да. А иначе зачем бы я туда пошел?
М.БАРЩЕВСКИЙ: А какие у тебя полномочия?
М.ФЕДОТОВ: Это полномочия, во-первых, советник президента.
М.БАРЩЕВСКИЙ: 0 полномочий.
М.ФЕДОТОВ: О-о-о, нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: 0 полномочий.
М.ФЕДОТОВ: Огромные полномочия.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. Полномочий – 0.
М.ФЕДОТОВ: Огромные. Объясняю.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У тебя ни бюджета.
М.ФЕДОТОВ: Нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У тебя ни подчиненных. У тебя единственная возможность – это если тебе очень повезет, напрямую Дмитрию Анатольевичу...
М.ФЕДОТОВ: А это самое главное.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А если будет стандартная ситуация, то через главу администрации в письменном виде.
М.ФЕДОТОВ: Значит, мне Дмитрий Анатольевич сказал: «Михаил Александрович, можете не сомневаться. Если мне советник звонит, то он может быть уверен, что самое позднее, на следующий день я ему отзвоню». Это не значит, что мы с ним на следующий день встретимся – это понятно. Потому что есть график работы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, Миш, дай бог. То есть ты понимаешь... Давай сразу для радиослушателей...
М.ФЕДОТОВ: Вот, я считаю, что вот это единственный главный резерв и главное полномочие, и главная функция.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласились. Но, вот, сейчас мы к этому вернемся. Я просто хочу пояснить радиослушателям, что я очень рад назначению Михаила, а мы знакомы с тобой с 1980 года, получается, да?
М.ФЕДОТОВ: Да, наверняка.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому я думаю, что имею право судить о Мише, и я рад, что он на этой должности, и очень ему сочувствую. И, вот, наш сегодняшний разговор – он, скорее всего, и раскроет вам, почему я рад и почему я сочувствую. А сочувствую я тебе, Миш, в первую очередь... Сам сейчас произнесу почему. В новой должности тебе постоянно придется искать компромиссы между демократической мечтой и объективной реальностью, между интересами власти и оппозицией, между политическим прагматизмом и романтическим идеализмом. Ума тебе на это хватит, в этом я не сомневаюсь. А нервов хватит? Тобой будут недовольны все, по определению. Должность такая, что тобой будут недовольны все. Вопрос в том, в какой степени.
М.ФЕДОТОВ: Ну, я постараюсь работать так, чтобы мною были довольны все.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это невозможно.
М.ФЕДОТОВ: Но я буду стараться. Когда я уезжал из Парижа, закончив свою работу в качестве посла, то прежде чем уложить компьютер в коробку, я его включил и он мне выдал совет дня. Совет дня звучал так: «Старайтесь. И тогда что бы ни случилось, все будет к лучшему». Вот это моя задача.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, понимаешь, Миш, это немножко декларативно. Сейчас ситуация не 1995 года, не 1996 года – сейчас ситуация, на мой взгляд, совершенно иная. И сегодня, как мне кажется, начинается довольно жесткое противостояние между... Как бы это сформулировать? Ну, давай так скажем: между демократической оппозицией, с одной стороны, да? И партией власти с другой стороны. Причем, это, как бы, взаимное неудовольствие – оно, в общем, объективно беспочвенно. Ну вот смотри, сейчас я поясню свою мысль – она достаточно запутанная получилась.
На выборах 60% избирателей проголосовали за «Единую Россию». То есть массовая поддержка избирателями «Единой России», да? При этом демократическая оппозиция считает, что «Единая Россия» ведет страну в никуда. Демократическая оппозиция настаивает на изменении законов о выборах, и тебе с этим придется столкнуться. Но власть выражает себя: «Секундочку, какие проблемы? Вот, мы отменили порог явки – а явка там все равно 25-30-40-50 процентов, в разных регионах по-разному. Чего вы пристаете? Вы говорите «Долой», а дайте какую-то позитивную программу». Ну, я сейчас специально обхожу тему 31-го числа и Триумфальной площади.
М.ФЕДОТОВ: Спасибо.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это, в общем, общая ситуация. Она, вот, на Триумфальной площади, на 31-м числе она отражает как капля воды весь химический состав моря. То есть просто люди друг друга не хотят слышать или не понимают, чего друг от друга хотят. В этой ситуации либо ты становишься неким мессией, который разъясняет, чего должны друг от друга хотеть, либо ты пытаешься искать компромиссы. Между чем и чем?
М.ФЕДОТОВ: Между разными позициями.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А позиции есть?
М.ФЕДОТОВ: Между разными силами.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Между силами – да, силы есть. А позиции есть?
М.ФЕДОТОВ: Я тебе скажу. Господь дал человеку язык, чтобы он им говорил с другими людьми.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, кто-то говорит, что господь дал человеку язык, чтобы он скрывал свои мысли.
М.ФЕДОТОВ: Ну да, это известная формула. Но человеку даны также уши для того, чтобы он слушал других людей. Поэтому моя задача как я себе ее представляю, это организация диалога. Вот, ты сказал о моих полномочиях. Вот это полномочия в отношении структур власти – это связано с президентом. У президента максимум полномочий. Моя задача – советовать президенту, помогать президенту. У меня нет никаких собственных полномочий, не дай бог.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты в свое время сформулировал такую вещь, что совет при президенте, а не совет против президента.
М.ФЕДОТОВ: Безусловно. В тех нескольких страничках текста, которые я передал Дмитрию Анатольевичу, там была концепция коллективного советника президента. Именно поэтому я предложил, чтобы председатель Совета, который является коллективным советником президента, чтобы председатель Совета был советником президента. И Дмитрий Анатольевич сказал: «Логично».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Скажи мне, пожалуйста, а в самом Совете легко достигаются, скажем так, согласованные решения?
М.ФЕДОТОВ: Ну, по каким-то вопросам очень легко, а по каким-то более трудно. Но достигаются. Я приведу тебе другой пример. Помнится, 5 лет назад ты был избран в состав общественной коллегии по жалобам на прессу. И несколько раз участвовал в наших заседаниях. Ты видел, что люди самые разные?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.
М.ФЕДОТОВ: Видел. А решения принимаются консенсусом. Вот как. Значит, можно? Значит, здесь просто нужно стремиться найти золотую середину. Нужно, чтобы люди хотели договориться, и тогда они договариваются.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мой вопрос о том, хватит ли тебе нервов, оказывается, был правильный вопрос. Потому что стремление к этому... Повторяю еще раз, ума-то тебе хватит, а, вот, нервов... Кажется, по-моему, Панфиловой как раз нервов и не хватило.
М.ФЕДОТОВ: Ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, когда «Наши» ее спровоцировали, она сорвалась.
М.ФЕДОТОВ: Так. Значит, опять-таки. Элла Александровна Панфилова взяла на себя эту функцию в 2002 году и ушла в отставку в 2010-м.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не обсуждаю ее деятельность...
М.ФЕДОТОВ: 8 лет! Ей хватило нервов и сил, и ума на то, чтобы это...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, Миш, я не обсуждаю ее деятельность в течение 8 лет, да? Должно пройти еще какое-то время, чтобы можно было объективно об этом судить, тем более, что я не скрываю, что являюсь поклонником Эллы Александровны и не могу быть объективным. Но факт тот, что ее уход в отставку... Она ушла в отставку не по требованию Кремля, да? А она ушла в отставку именно потому, что просто ее довели.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть у нее не хватило нервов.
М.ФЕДОТОВ: Не хватило нервов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому я тебя про нервы и спрашиваю.
М.ФЕДОТОВ: Ну, в общем, в нервных клиниках никогда не лечился.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понял.
М.ФЕДОТОВ: И, в общем, всегда считал себя человеком достаточно спокойным, взвешенным, уравновешенным, умеренным. Знаете, я хочу привести такой пример. Недавно, где-то месяца 2 назад мы в Ростове проводили заседание общественной коллегии по жалобам на прессу, и там было 4 жалобы, 2 из которых были от советов судей Ростовской области и Волгоградской области. И каждый раз, когда мы заканчивали рассмотрение дела, дальше мы уходили в отдельную комнату, члены коллегии и принимали решение. Но дальше мы выходили и говорили: «Решение принято. Какое решение – вы узнаете об этом не ранее, чем через 7 дней и не позднее, чем через 20 дней». Ну, так у нас написано в уставе общественной коллегии, чтобы нам не надо было торопиться. Вот, раньше, когда ты был, мы тогда выносили решения сразу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.
М.ФЕДОТОВ: Сейчас мы поняли, что это невозможно – мы просто рискуем попасть в нелепое положение, допустить какие-то элементарные, даже просто ошибки. Вот. А так у нас всегда есть 7 дней на то, чтобы, все-таки, продумать, уточнить, все правильно сформулировать. Вот. Но решение принимается сразу. И, вот, я взял тогда за правило, что когда мы выходим в зал к участникам заседания, я говорю: «Итак, уважаемые коллеги, решение принято и не раньше, чем через 7, не позднее, чем через 20 дней, вы поймете, что наше решение вполне взвешенное».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, насчет твоего решения. Я помню, я читал один текст. Не помню сейчас суть дела, помню, что вопрос шел только о нарушении правил журналистской этики программой «Момент истины». И я получил когда по электронной почте, решение, я получил глубокое эстетическое удовольствие от формулировки такой, иезуитской – что программа «Момент истины» не допустила нарушений правил журналистской этики, поскольку, собственно, журналистикой не является.
М.ФЕДОТОВ: Да. Да-да-да, такое решение.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я тогда заочно снял шляпу, подумал: «Ну, иезуиты». Ладно, хорошо.
М.ФЕДОТОВ: Нет-нет-нет. Просто очень важно. Вот, понимаешь, это очень похоже. Вот, работа в общественной коллегии... И, кстати говоря, я очень надеюсь, что Дмитрий Анатольевич мне разрешит остаться сопредседателем общественной коллегии по жалобам на прессу. Потому что это именно работа с гражданским обществом. Она очень похожа на работу в Совете.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот еще о гражданском обществе как раз мой следующий вопрос. У тебя нет желания предложить Дмитрию Анатольевичу переименовать комиссию?
М.ФЕДОТОВ: Есть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Например, Комиссия по обеспечению реализации конституционных прав граждан.
М.ФЕДОТОВ: Нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Потому что, по-моему, более точное название. Потому что, понимаешь, комиссия по развитию институтов гражданского общества – это...
М.ФЕДОТОВ: Нет-нет-нет, там хуже – «по содействию развитию».
М.БАРЩЕВСКИЙ: По содействию развитию. Во-первых, гражданское общество – это лишь один из инструментов реализации конституционных прав, это не самоцель.
М.ФЕДОТОВ: Безусловно-безусловно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Название громоздкое и, по-моему, юридически не очень точное.
М.ФЕДОТОВ: Ну, оно неудачно прежде всего потому, что есть точно одно лишнее слово. Слово «содействия» абсолютно лишнее. Вот, Совет при президенте по развитию гражданского общества, понимаю. Потому что есть Совет по культуре, есть Совет по модернизации и много разных других советов. Но нет же Совета по содействию культуре, правильно? Так и здесь. Это явно лишнее слово. А как только мы начнем хотя бы одно слово выкидывать из положения о Совете, неминуемо мы скажем: «Да, минуточку. А вот здесь еще вот этот вопрос надо исправить, и тут, и тут, и тут».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это правильно. Но вообще, понимаешь, мне кажется – я не навязываю свою точку зрения – что Совет-то нужен не по развитию институтов гражданского общества, а Совет нужен по обеспечению реализации конституционных прав граждан хотя бы просто потому, что президент – гарант Конституции, и основная его функция – обеспечение реализации конституционных прав граждан. И Совет, который будет ему советовать как обеспечить реализацию конституционных прав, это то, чего нет.
Кстати, насчет гражданского общества. А такой, философский вопрос. А ты считаешь, что, вообще, можно развивать институты гражданского общества сверху?
М.ФЕДОТОВ: Я думаю, что да. Я думаю, что да, потому что этот процесс должен быть многосторонним.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я думаю, что Владислав Юрьевич Сурков, если он сейчас нас слышит, будет очень доволен твоим ответом.
М.ФЕДОТОВ: Ну, хорошо. Я рад, если он будет доволен. Я надеюсь, что и многие другие люди будут довольны этим ответом. Потому что в России роль высшей власти огромна.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласились. А почему?
М.ФЕДОТОВ: Мы с вами знаем прекрасно, что в России есть один европеец – это наш царь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш-Миш, подожди. А почему?
М.ФЕДОТОВ: Это было сказано еще в XIX веке.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А почему до сих пор в России роль центральной власти огромна?
М.ФЕДОТОВ: А именно потому, что у нас слабое общественное мнение, у нас слабое гражданское общество. Безусловно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вопрос. Объективно. Вот этот царь – он заинтересован в том, чтобы ослабить свою позицию?
М.ФЕДОТОВ: Объективно заинтересован.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А субъективно?
М.ФЕДОТОВ: Субъективно – не знаю. Надеюсь, что да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мы продолжим разговор через несколько мгновений.
РЕКЛАМА
М.БАРЩЕВСКИЙ: В эфире программа «Dura Lex», и сегодня в гостях у ее ведущего Михаила Барщевского Михаил Федотов, председатель Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Миш, мы с тобой перед перерывом остановились на том, что ты полагаешь, что власть может развивать гражданское общество и должна это делать.
М.ФЕДОТОВ: Да, конечно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, я тебе попробую прооппонировать в этом вопросе. По моему глубокому убеждению, любые институты гражданского общества, которые развивают власть, они не разовьются. А если власть не мешает развитию возникающих снизу институтов или поддерживает возникшие снизу, а не сама создает, то, вот, у этого... А главное, не мешает. Вот у этого направления, мне кажется, больше перспектив. Я тебе приведу пример. Союз солдатских матерей, да? Возник снизу?
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Власть первое время мешала, потом перестала мешать ему развиваться, да?
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сегодня это очень сильный институт гражданского общества. Согласен со мной?
М.ФЕДОТОВ: Кстати говоря, очень хорошо, что в составе Совета у нас есть люди, которые представляют солдатских матерей.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да. Но я просто обращаю твое внимание, что, вот, эта общественная организация возникла снизу. Теперь давай сравним ее с Общественной палатой, которая возникла сверху. Ты мне сейчас назовешь сходу 10 членов Общественной палаты?
М.ФЕДОТОВ: Назову.
М.БАРЩЕВСКИЙ: 10? До тебя удавалось только одному человеку назвать 5.
М.ФЕДОТОВ: Ну, 5 я уж точно назову.
М.БАРЩЕВСКИЙ: 5 ты назовешь, а 10 – нет. А их там 120, по-моему, да? Это к вопросу о влиянии этой организации.
М.ФЕДОТОВ: Не, а влияние, кстати, есть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: У отдельных людей.
М.ФЕДОТОВ: У отдельных людей, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, у отдельных людей.
М.ФЕДОТОВ: Вот, например, Николай Карлович Сванидзе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Бесспорно.
М.ФЕДОТОВ: Прекрасно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И наш с тобой друг Генри Маркович Резник.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это...
М.ФЕДОТОВ: И Кучерена, пожалуйста.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это отдельные люди. Институт порожден сверху, не поддерживается снизу.
М.ФЕДОТОВ: Понятно. Вот ты правильно сказал. Это отдельные люди. Вот, я тебе скажу, дорогой мой, что мое глубокое убеждение, что гражданское общество начинается не с организации. Организаций у нас много – у нас граждан мало. Граждан! Гражданское общество начинается с гражданина. Гражданин – это тот, кто не мусорит у себя в подъезде, который думает о том, что рядом с ним живут такие же как он граждане. Гражданин – это тот, который когда видит пьяного водителя за рулем, звонит в ГАИ и говорит: «Остановите его. Он опасен. Он опасен не для меня – мимо меня он уже проехал».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, а тебе не кажется, что подавляющее большинство наших граждан, или нашего населения (давай так, точнее будем говорить) интересуются своими экономическими правами и реалиями, а не абстрактными политическими правами и свободами?
М.ФЕДОТОВ: Минуточку. Но это ж тоже права человека. Безработица – это что, не права человека? Право на труд. Низкая зарплата – это не права человека? Это право на достойную оплату труда. Так что это все права.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, просто я твой тезис о том, что у нас нет граждан... Мне кажется, что он правильный, во-первых. А во-вторых, объясняется он тем, что тот, кто интересуется своими экономическими интересами... Я его не осуждаю. Но это еще не гражданин. Потому что это его зарплата.
М.ФЕДОТОВ: Конечно-конечно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот, когда человек интересуется политическими правами и свободами, пускай даже своими, а тем более соседа, безопасностью соседа, как ты сказал, вот это появляется гражданин.
М.ФЕДОТОВ: Ты понимаешь, какая штука? Вот, человек, который звонит в ГАИ и говорит «Остановите пьяного водителя, потому что это опасно для общества, опасно для других людей»...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это гражданин.
М.ФЕДОТОВ: Да, это гражданин. Он говорит: «Нет, я не по поводу прав человека. Я по поводу защиты».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, Миш, он по поводу прав человека – он по поводу права на жизнь других людей.
М.ФЕДОТОВ: Правильно-правильно! Но он при этом об этом не задумывается.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А много у нас таких позвонит сегодня?
М.ФЕДОТОВ: Боюсь, что не очень много, но есть такие, которые позвонят. Вот, вспомни этих самых синеведерочников.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, вот, институт гражданского общества.
М.ФЕДОТОВ: Конечно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вполне.
М.ФЕДОТОВ: Конечно. Как их гоняли? А потом они спокойно сели с московскими милицейскими начальниками и объяснили друг другу, какие правила надо соблюдать, как они могут выражать свое мнение так, чтобы при этом не нарушался закон и не создавались пробки и так далее. И все встало на свое место. Ради бога. Вы хотите ездить с синими ведерками? Ездите, пожалуйста, ради бога. Понимаешь, мы должны научиться жить по закону, выражать свое мнение свободно и чтобы ни у кого в голову не приходило устраивать разгоны митингов, демонстраций. Зачем это?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, вот я сейчас скажу одну крамольную мысль...
М.ФЕДОТОВ: Понимаешь? Вот, прости. Я сейчас тоже скажу одну крамольную мысль. И не одну – я вообще такой человек, с достаточно крамольными высказываниями. А как ты знаешь, я свои позиции жизненные за последние 20 лет не менял или даже 30. Так вот, что я хотел сказать? Давай посмотрим – очень интересная статистика может быть. Я ее не имею, к сожалению, но, вот, если кто-то из наших радиослушателей, может быть, это знает. Но я бы очень хотел... Может быть, теперь я смогу запросить такую информацию. А дайте-ка вы мне статистику, что у нас происходит с митингами, шествиями, демонстрациями. Какова статистика этих выступлений? Вот, по годам, по городам и весям. Сколько разрешенных, сколько не разрешенных. По каким проблемам. Это очень интересная статистика может быть. Очень интересная. И мы, может быть, с помощью этой статистики сможем понять, как там снимать проблемы, связанные с митингами и демонстрациями. Вот, недавно был митинг на площади перед памятником Грибоедову памяти Ани Политковской.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.
М.ФЕДОТОВ: Там было, ну, несколько сотен человек. Милиция обеспечивала безопасность. Я сам был на этом митинге, я еще не был назначен советником президента, поэтому я счел возможным пойти на этот митинг. И никто никого не разгонял, никакого ОМОНа, никаких дубинок, никакого мордобития, ничего. Абсолютно нормальная реализация конституционного права под защитой закона и служителей закона.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Недавно был митинг, который проводили Немцов, Милов, вот это вот новое движение, да? По-моему, они были на Болотной.
М.ФЕДОТОВ: Да, по-моему, на Болотной, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, самая-самая такая яркая оппозиция Кремлю. Проводили митинг в Москве, на Болотной. а) Им его разрешили провести. б) Пришел народ, которого никто не разгонял, и милиция охраняла порядок. Нормальная ситуация. Нормальная.
М.ФЕДОТОВ: Абсолютно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому... Просто я, как бы, подхожу к Триумфальной – у меня по ней своя особая позиция, я уже высказывался, что просто на Триумфальную идут именно потому, что именно там нельзя. То есть надо не провести митинг, а провести митинг там, где его нельзя провести, да? Но это моя позиция, я не прошу тебя ее опровергать.
М.ФЕДОТОВ: Нет, у меня немножко другая позиция.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Тебе еще предстоит с этой проблемой бороться.
М.ФЕДОТОВ: Да. К сожалению, в этом месяце есть 31-е число, и я могу не успеть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, мне интересно будет, ты пойдешь туда как? Получать дубинкой по башке? Или ты пойдешь туда в качестве наблюдателя?
М.ФЕДОТОВ: Нет, я... Я не буду говорить, что я буду делать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо.
М.ФЕДОТОВ: Я просто не буду, потому что, может быть, тогда моя деятельность не будет эффективна.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей.
М.ФЕДОТОВ: Вспомни историю с Ельциным в 1995 году, когда он по телевизору сказал, что «мы на выборах пойдем двумя колоннами». Помнишь?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да-да-да.
М.ФЕДОТОВ: Ну? Хорошая идея насчет двух колонн проправительственных партий? То есть, как бы, проправительственная партия делится на 2 колонны и идет на выборы. Правильная идея – это, насколько я знаю, придумал Юра Сатаров. Но об этом говорить нельзя было! Он сказал и, так сказать, весь смысл этой интриги провалился. Поэтому я не буду говорить, что я собираюсь делать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, Миш, принимается. Ты закон о государственной и гражданской службе читал после назначения?
М.ФЕДОТОВ: Да. Я его читал и до назначения.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А после назначения?
М.ФЕДОТОВ: После назначения – нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Пункт 2-й статьи 17 ты помнишь?
М.ФЕДОТОВ: Нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Подскажу.
М.ФЕДОТОВ: Подскажи.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Подскажу: «Государственный служащий не имеет права высказываться – не критиковать, а вообще высказываться – о деятельности представителей других ветвей власти», ну и далее по тексту. То есть, другими словами, если буквально трактовать закон, ты не имеешь права высказываться, как ты высказывался в начале передаче, о том, что Дмитрий Анатольевич Медведев сказал тебе то-то и то-то. Вообще высказываться не можешь.
Ну а если перевести, все-таки, на толковый язык, то, в общем, критиковать-то других представителей власти – исполнительной, законодательной, судебной – тебе как госслужащему, поскольку ты стал советником (не просто председателем Совета, но и советником) президента, нельзя. Чего делать будешь?
М.ФЕДОТОВ: Да, но там написано «Если это не входит в его обязанности».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. Неправильно.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А ты считаешь, что в твои обязанности входит критиковать власть?
М.ФЕДОТОВ: Я считаю, что в мои обязанности входит, прежде всего, давать советы президенту.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Точка.
М.ФЕДОТОВ: Безусловно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Точка. Не запятая, Миш – точка.
М.ФЕДОТОВ: Во-вторых, модерировать заседания Совета при президенте.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но у нас на «Эхе Москвы» - это буквально толкование закона – ты не можешь сказать, что ты не согласен с деятельностью такого-то суда или такого-то мэра и губернатора, или такого-то министра. Низзя.
М.ФЕДОТОВ: Да, но это при очень буквальном толковании. Я спрошу у Дмитрия Анатольевича, как мне надо толковать эту норму. Но самое смешное заключается в том, что совсем недавно, этим летом я получил письмо из Конституционного суда РФ с просьбой дать экспертное заключение по поводу одной частной жалобы в Конституционный суд. На мой взгляд, очень интересная жалоба. Она была связана с тем, что человека уволили из прокуратуры за то, что он в телевизионной передаче или в радиопередаче высказался критически в отношении своих начальников и раскрыл, сказал, что это просто люди, ну, связанные с коррупцией. Все было бы замечательно – ну, взяли человека сразу уволили «Ах, такой-сякой, нарушил прокурорскую присягу». Но этих начальников проверили, и они были изгнаны с позором из органов прокуратуры.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но его-то не восстановили.
М.ФЕДОТОВ: Вот. И он как раз ставил вопрос о восстановлении на работе в связи именно с этой статьей о государственной службе. Ты знаешь это.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты знаешь, как ты понимаешь, уже имел удовольствие читать это дело.
М.ФЕДОТОВ: Да. Вот, я считаю, что здесь, действительно, есть проблема. Здесь есть проблема. Если государственный чиновник нарушает буквальное толкование этой нормы закона с целью защиты общественного интереса, тогда в его действиях нет нарушения закона. Потому что закон защищает общественный интерес, а не интерес службы. Служба имеет смысл, только когда она служба отечеству.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Помнишь, в старые времена, когда у нас были выборы народных депутатов, было такое понятие «депутатский наказ».
М.ФЕДОТОВ: Помню.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, я сейчас дам тебе один депутатский наказ.
М.ФЕДОТОВ: Лучше дай материнский наказ. (все смеются)
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, я думал, сейчас ты скажешь «Дай мне материальный наказ». (смеется) Так вот, Миш. На самом деле, поскольку ты теперь советуешь президенту, то посоветуй Дмитрию Анатольевичу... А то, что он абсолютно грамотный юрист, у нас с тобой сомнений не вызывает.
М.ФЕДОТОВ: Безусловно, безусловно. Великолепный просто.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот. Причем, системный юрист. Так вот, обрати его внимание на эту статью закона о госслужбе, потому что государственный служащий – это не служащий соответствующего министра или даже соответствующего президента, это служащий государства.
М.ФЕДОТОВ: Безусловно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А в случае служения государству любой и каждый, особенно находящийся на госслужбе, не просто имеет право, а обязан публично, если мы хотим иметь гражданское общество, выступать по поводу неправомерности действий или правомерности действий. Не важно.
М.ФЕДОТОВ: Ну вот видишь, вот сейчас у микрофона на радиостанции сидят 2 государственных служащих.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, я-то прикидываюсь просто ведущим.
М.ФЕДОТОВ: Понятно. А я прикидываюсь гостем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Хорошо. Значит, пожалуйста, для меня.
М.ФЕДОТОВ: Я с тобой согласен абсолютно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Лично для меня раскрой понятие «десталинизации». Ты об этом заявил, тебя, естественно, все об этом спрашивают.
М.ФЕДОТОВ: Да. Вот, вообще, потрясающе. Этой темой Совет занимается уже, наверное, полгода. У нас есть рабочая группа, которую возглавляет известный тебе человек по имени Сергей Александрович Караганов. Это большая программа с серьезным международным проектом...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, я прошу прощения, перебиваю, потому что у нас заканчивается время, а вопросов очень много. По пунктам: надо отменить это, сделать это, сделать это.
М.ФЕДОТОВ: Не-не-не-не-не-не-не. Это работа с общественным сознанием, это работа... И вообще это к Сталину имеет только очень такое, относительное отношение.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть это вопрос не изменения законодательства, а это вопрос изменения менталитета. Первое.
М.ФЕДОТОВ: Да. Это вопрос изменения менталитета. И самое главное, что это не методы каких-то запретов, там, переименований, отмен, наказаний, охоты на ведьм и так далее. Ничего подобного.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Теперь понимаю.
М.ФЕДОТОВ: Но! И самое главное, что к Сталину непосредственно отношения не имеет никакого.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Понял.
М.ФЕДОТОВ: Это имеет отношение к...
М.БАРЩЕВСКИЙ: К системе.
М.ФЕДОТОВ: ...к тоталитарному мышлению. К системе тоталитарной. И когда мне говорят: «Откуда вы это взяли, что это тоталитарная система?» Я говорю: «Дорогие мои, читайте постановление Конституционного суда 1992 года по делу КПСС – там черным по белому написано «В стране в течение нескольких десятилетий существовал режим диктатуры, основанный на насилии». Вам еще что-то надо?»
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, мне надо комментарий Зюганова к этому тезису Конституционного суда, который отстаивает славное прошлое КПСС.
М.ФЕДОТОВ: Зюганов уже выступал в Конституционном суде в том процессе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Коротко. Тебе нравится проект закона о полиции?
М.ФЕДОТОВ: Мне нравится интенция. Но у Совета есть целый ряд поправок, целый ряд предложений, касающихся содержания этого проекта. И эти документы уже переданы в администрацию.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Услышал. Следующий вопрос.
М.ФЕДОТОВ: Я думаю, что мы это обсудим с президентом на встрече президента с Советом. Я думаю, что об этом будет разговор обязательно. Могу только сказать, что у меня есть еще свое, так сказать, как бы, дополнительное мнение – оно не вошло в те предложения – оно касается использования британского опыта. Независимая комиссия по жалобам на полицию. То есть вместо системы внутренней безопасности создается вот эта система. Она выводится за пределы Министерства внутренних дел.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, и она в пандан идеи Медведева о том, что оценка деятельности полиции должна осуществляться населением.
М.ФЕДОТОВ: Да, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это просто дает инструментарий.
М.ФЕДОТОВ: Абсолютно правильно, инструментарий. Потому что вот эта вот британская комиссия по жалобам на полицию – она формируется, насколько я помню, парламентом, туда входят очень уважаемые люди. Но она, как бы, некая надстройка. А под этой надстройкой есть аппарат – это несколько тысяч следователей, которые расследуют каждую жалобу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Общественных следователей.
М.ФЕДОТОВ: Нет, не общественных следователей – они получают деньги из бюджета.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот так даже?
М.ФЕДОТОВ: Да, абсолютно! И у них те же полномочия, что и у следователей, работающих в полиции.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, тебе возразят, что это дублирование. Ну ладно, дай бог.
М.ФЕДОТОВ: Минуточку! Так просто выведите систему внутренней безопасности из системы МВД и подчините ее вот этому независимому органу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Звучит красиво. Следующий вопрос.
М.ФЕДОТОВ: Это может быть очень эффективно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласен. Собираешься ли ты каким-либо образом влиять на положение адвокатуры в стране, на отношение к адвокатуре?
М.ФЕДОТОВ: Ну, это один из вопросов, безусловно. Мне как человеку, который только сегодня написал заявление о приостановлении своих полномочий адвоката, потому что я являлся до сегодняшнего дня и членом московской палаты адвокатов, для меня это, конечно, вопрос не чужой. Безусловно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати! Обрати внимание, многие адвокаты – причем, не неудачники, доктора наук, люди с хорошей клиентурой, Кучерена, Астахов, ты, Резник – уходят полностью или частично во власть. Это свидетельство просвещенности власти? Или это свидетельство упадка адвокатуры?
М.ФЕДОТОВ: Нет, это свидетельство о востребованности хороших адвокатов. Это свидетельство востребованности. Хороших адвокатов немало, но некоторые из них с высоким уровнем гражданской активности – они востребованы во власти, в околовластных структурах, в структурах гражданского общества, безусловно. Я тебе скажу, меня волнует здесь проблема бесплатной адвокатуры. Очень важная проблема. Как ее обеспечить, я... На самом деле, я знаю, как ее обеспечить. Я не знаю, как преодолеть предубеждения, которые существует у нас во властных структурах в отношении темы благотворительности. Я сегодня на эту тему разговаривал, причем разговаривал не с чиновником, а разговаривал с журналистом. Мы говорили о проблемах детей, которые покидают детские дома по достижении определенного возраста, и как быть дальше, где найти средства для того, чтобы их поддержать, чтобы они знали, уходя из детского дома, куда они пойдут учиться, куда они пойдут работать, где они будут жить и так далее. И я сказал: «Для этого нужны фонды, благотворительные фонды». И вот этот журналист мне говорит: «Михаил Александрович! Да если вы их освободите от налогообложения, они только воровать будут».
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты знаешь, Миш, вот это у нас потрясающая ситуация вообще в стране, когда и власть, и журналисты, сами элиты, сам народ считают себя вороватым (твой пример), пьяным... Я темой оружия занимаюсь, да? Нам нельзя давать оружие, потому что мы друг друга перестреляем. Вечная тема. То есть мы сами готовы все время себя ограничивать, потому что мы сами себе не доверяем. Вот эта тема благотворительности, меценатства, поговорить с главными режиссерами театров, как они задыхаются без денег и им готовы помогать.
М.ФЕДОТОВ: Миша, но есть замечательный пример. У нас в налоговом кодексе есть возможность благотворительности, которая освобождается от налогообложения – это если ты даешь деньги на религиозные организации, причем любые.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Традиционных конфессий. Не любых.
М.ФЕДОТОВ: Любых.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну ладно – евангелистам нельзя.
М.ФЕДОТОВ: Пожалуйста. Любых.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ой.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Точно?
М.ФЕДОТОВ: Налоговый кодекс.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так?
М.ФЕДОТОВ: Ну, ты поселил сомнение в моей душе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, по-моему, традиционных конфессий.
М.ФЕДОТОВ: Ну, может быть. Хотя, тогда здесь есть свои проблемы, свои сложности чисто юридические. Ну ладно. И второе – это на физкультуру и спорт. Понимаешь? То есть если ты создаешь федерацию профессионального какого-нибудь смертоубийства под вывеской спортивной организации – ради бога, вот, на нее можно выделять деньги из налогооблагаемой прибыли, из налогооблагаемого дохода и это будет исключаться из налогооблагаемой базы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Класс. Ладно.
М.ФЕДОТОВ: А на детей нельзя. Ты можешь объяснить это? Я понимаю, если, вот, ни на что нельзя, потому что мы такие вороватые, мы себя должны хватать за руки.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я вообще не очень понимаю, как в светском государстве разрешается экономить деньги государственного бюджета, то есть не платить налоги, если я эти деньги отдаю на церковь, на любую. Я этого, в принципе, не понимаю. Мы – светское государство или мы не светское? Вот это надо до конца понять.
М.ФЕДОТОВ: Нет, мы, конечно, светское государство. Написано в Конституции именно так.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А в Налоговом кодексе фактически написано другое.
М.ФЕДОТОВ: Да, немножко да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Немножко другое.
М.ФЕДОТОВ: Немножко да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Скажи мне, пожалуйста, будут ли в Совете новые люди?
М.ФЕДОТОВ: В Совете?..
М.БАРЩЕВСКИЙ: Решает президент – ты предлагаешь. Будешь?
М.ФЕДОТОВ: Да, естественно, решает президент. Мы лишились 3-х человек за последний год. И следовательно я считаю, что нам нужно заполнить эти 3 места. А, может быть, и еще кого-то добавить. Во всяком случае, я сказал Дмитрию Анатольевичу на этой встрече, что я готов буду ему предложить. Но сначала я должен посоветоваться с членами Совета, сначала я должен посоветоваться с теми людьми, которых мы захотим пригласить, и только после того как мы подготовим эти предложения, конечно, я приду к президенту и предложу эти кандидатуры.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, у нас остается до конца передачи 3 минуты. Я тебе задам вопрос, который для этой передачи является традиционным. У тебя есть возможность по минуте на каждый подвопрос. На 30 минут ты президент РФ. У тебя есть возможность подписать 3 указа. Закона, указа – не важно. Три. Назови их, пожалуйста.
М.ФЕДОТОВ: Первый. О независимом суде. О гарантиях независимости правосудия.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Визирую.
М.ФЕДОТОВ: Причем, самых невероятных гарантиях, самых максимальных гарантиях для независимости правосудия.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Визирую. Второй указ.
М.ФЕДОТОВ: О независимости СМИ, о свободе слова.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это, прости. Это как это? Это как это? СМИ существуют на чьи-то деньги.
М.ФЕДОТОВ: Э-э-э, это мы сейчас с тобой в 3 минуты не уложимся.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну а как ты видишь?
М.ФЕДОТОВ: Это я в этом деле специалист, я тебе прочитаю лекцию часа на 3.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Короткий вопрос. Вот, например, есть моя любимая «Независимая газета».
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Есть Костя Ремчуков, который содержит эту газету на свои собственные деньги.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как ты добьешься независимости журналистов «Независимой газеты» от Кости Ремчукова?
М.ФЕДОТОВ: Самое смешное, что у нас в законе о СМИ это написано. Это написано.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И кто же это не соблюдает?
М.ФЕДОТОВ: Я думаю, что это не соблюдается в очень большом количестве случаев. Потому что учредитель не имеет права вмешиваться в редакционную политику.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А если он сам еще и главный редактор?
М.ФЕДОТОВ: А если он главный редактор, то он имеет право, безусловно, потому что он отвечает за все, что написано в этой газете.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, вот тебе и пожалуйста.
М.ФЕДОТОВ: А это нормально.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это нормально?
М.ФЕДОТОВ: Главный редактор всегда... Поэтому он... Главный редактор – это диктатор.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Значит, про независимость журналистов «Независимой газеты» мы уже не говорим.
М.ФЕДОТОВ: Почему?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Берем «Эхо Москвы». Венедиктов может влиять на позицию журналиста на «Эхе Москвы»?
М.ФЕДОТОВ: В определенных... В тех пределах, которые определены редакционным уставом, законом, ну и собственными представлениями о свободе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Учредители могут поменять Венедиктова? Собственники, акционеры?
М.ФЕДОТОВ: Учредители – нет, не могут.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как это? Ну, на собрании проголосуют.
М.ФЕДОТОВ: Не-не-не, не могут. Не могут. Потому что есть редакционный устав, который предусматривает избрание главного редактора. Как раз Леша Венедиктов, он абсолютно правильно все сделал в отличие от его коллег с телекомпании НТВ. Я прекрасно помню, как Женя Киселев приходил ко мне и говорил: «Михаил Александрович, как бы, вот, нам спастись от Газпрома? От его наката, который был в начале 2000-х годов?» Я ему говорю: «Евгений Алексеевич, для этого есть такое понятие «редакционный устав», «устав редакции». Нужно предусмотреть специальные гарантии. Это написано в законе о СМИ». А мне потом сказал: «Ну, Михаил Александрович, ну, вы знаете, ну, это как-то... Может быть, мы как-то без этого». А потом когда он, наконец, на все согласился, было уже поздно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Принимаем твой указ о свободе СМИ. Я считаю (мой комментарий, поскольку я твой этот указ не визирую), я считаю, что свобода СМИ (мы не берем федеральные телеканалы) – это отдельная история.
М.ФЕДОТОВ: Ну, хорошо, я тебе предлагаю маленькую поправку. Указ о общественном телерадиовещании в России.
М.БАРЩЕВСКИЙ: О-о-о! Визирую. Пошли дальше. Третий указ. Этот точно, да.
М.ФЕДОТОВ: Ты знаешь, тогда об объявлении дня подписания этих указов национальным праздником. Третий указ. Потому что если у нас будет независимый суд и общественное вещание, все остальное у нас будет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И последнее тогда, заключительное.
М.ФЕДОТОВ: Ну, ты визируешь указ?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да-да-да, да-да, визирую. Лишний праздник нам не помешает.
М.ФЕДОТОВ: Причем, чтобы он был выходным днем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, естественно.
М.ФЕДОТОВ: А то, знаешь, бывает так, третье воскресенье такого-то месяца. Не-не-не.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Коли день Конституции у нас больше не выходной день, то хотя бы день подписания этих указов пускай будет выходным.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, я несколько раз уже в эфире своей программы говорил о том, что, с моей точки зрения, для решения очень-очень большого количества проблем России, если не всех, необходимым и достаточным являются 2 условия. Одно из них ты назвал – это реальная независимость суда.
М.ФЕДОТОВ: Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Без этого ничего не будет вообще.
М.ФЕДОТОВ: Абсолютно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот, второе условие, как мне кажется – его нельзя указом ввести – это двухпартийная система... Я не имею в виду количество.
М.ФЕДОТОВ: То есть политическая конкуренция.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Политическая конкуренция.
М.ФЕДОТОВ: Согласен.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И тогда многие вопросы решаются.
М.ФЕДОТОВ: Я согласен даже праздник уступить.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно. Сторгуемся. (все смеются) Дорогие друзья, значит, сегодня в гостях был Михаил Александрович Федотов, не могу лишить себя удовольствия и не сказать, что член московской палаты адвокатов.
М.ФЕДОТОВ: Бывший.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, не бывший – замороженный.
М.ФЕДОТОВ: Замороженный.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, замороженный. Мы с тобой оба замороженные, да. Отморозки такие.
М.ФЕДОТОВ: Нет, заморозки.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Заморозки, да. Адвокат по духу. А дух адвоката – это защищать людей. И очень хорошо, что Михаил Александрович назначен на должность советника президента и председателя Совета, с каким бы то ни было названием. Но смысл этого названия всегда будет о правах граждан. И то, что сегодня во власти востребован оказался адвокат с такими твердыми демократическими убеждениями, адвокат, который доказал свое право быть правозащитником и называться правозащитником, лично меня очень радует. Миш, я тебя поздравляю с этим назначением.
М.ФЕДОТОВ: Я поздравляю всех нас с этим назначением. Меня, кстати говоря, в последнюю очередь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, тебе я еще и выражаю сочувствие, поскольку...
М.ФЕДОТОВ: Да. Вот, сочувствие – да, сочувствие принимаю.
М.БАРЩЕВСКИЙ: ...конечно, тебе сейчас будет весело. Всего доброго, в эфире была программа «Dura Lex».
М.ФЕДОТОВ: Всего хорошего.