Детали для электронной техники – возможно ли импортозамещение? - Курс Потапенко - 2016-02-18
18.02.2016
Детали для электронной техники – возможно ли импортозамещение? - Курс Потапенко - 2016-02-18
Скачать
Д. Потапенко
―
Ну что, всем доброй ночи, действительно это, как обозвали, «Курс дядюшки По». Я Дмитрий Потапенко, так уж получилось. И, безусловно, будем говорить, как обычно, о предпринимательстве и экономике. Вы знаете, новость, которая, в общем, меня просто фактически потрясла, ввела в транс, я считаю, что ее надо всемерно поддержать, ретвитить и все остальное – что саратовский губернатор предложил на заводе холодильников набить морду наконец-то этим проклятым пиндосам и производить не какой-нибудь iPhone 5 или даже iPhone 6, а сразу iPhone 7. Мне кажется, это очень важно, потому что эту инициативу надо поддержать, причем всемерно желательно. Единственное, мне кажется, надо сменить завод холодильников на завод сноповязалок, потому что там можно будет производить iPhone 8 и 9 сразу, причем с резными ставенками и хохломой.Ну, это, конечно, шутка, но если бы не было так серьезно. Потому что это реальная новость, взятая абсолютно с ленты. Ну, и я, естественно, решил ее поддержать и пригласить человека, который знает про импортозамещение и вообще про электронные компоненты, производимые в том числе на территории Российской Федерации, коллегу своего, который был у меня уже на одной из программ. Ранее он был собственником такой большой достаточно компании, занимающейся компонентами к электронике, производимой за рубежом, а теперь присоединился к не менее крупной компании. У меня в гостях Сергей Зорин, директор по развитию бизнеса Jabil. Сережа, привет.
С. Зорин
―
Привет, здравствуйте.
Д.Потапенко: Хороший парень – это не хороший руководитель
Д. Потапенко
―
Ну, давай начнем все-таки с твоей истории, поскольку не все тебя знают. Я, скажем так, сопровождаю вас, коллег своих, из года в год. Что у тебя был за бизнес, и что ты производил физически? Чтобы это было из первых уст.
С. Зорин
―
У меня был не такой уж и большой завод, завод по контрактному производству электроники, то есть мы на заказ производили какие-то электронные продукты. Я хочу тебя поправить, не компоненты, а все-таки электронные модули и электронные изделия.
Д. Потапенко
―
Это очень хорошо.
С. Зорин
―
Это маленькие штучки, которые там внутри.
Д. Потапенко
―
Хорошо, что поправляешь. Самое основное, что меня в предыдущей программе – если кто-то ее найдет в подкастах, это было на «Комсомольской правде» - не то что поразило, это был один из элементов того, что… у тебя работали, по-моему, одни… большая часть женщин, да?
С. Зорин
―
Да-да-да.
Д. Потапенко
―
Но при этом ты обязан был на военном учете их содержать.
С. Зорин
―
Военный учет – это обязанность любой организации, даже твоих организаций.
Д. Потапенко
―
Это понятно, но я-то все-таки как-то проскакиваю, но ты там был градообразующим предприятием.
С. Зорин
―
Это был просто очень маленький город, у нас небольшое предприятие было.
Д. Потапенко
―
В общем, военным учетом ты занимался.
С. Зорин
―
Конечно, все должны заниматься.
Д. Потапенко
―
Хорошо. Почему произошел такой переход? Ты посчитал нецелесообразным продолжать в рамках своего маленького бизнеса и решил присоединиться, или просто, грубо говоря, банально разорился, что называется?
С. Зорин
―
Как-то звезды совпали. Начался, уже чувствовался кризис, видно было, что хуже и хуже. Одновременно подвернулось хорошее предложение. Я решил, что надо пользоваться моментом. Вообще изначально, когда строил бизнес, у меня была мечта, то есть, был план когда-то продать. И строился изначально с прицелом, что, а если вдруг надо будет продать, или если вдруг появится покупатель, чтобы это стоило дороже.
Д. Потапенко
―
То есть, в итоге, удалось продать.
С. Зорин
―
Да. Ну, может быть, не так, как изначально планировалось, похуже, конечно, с какими-то сложностями, но очень вовремя. Это конец 13-го года был, я вышел, я очень доволен, что я это сделал.
Д. Потапенко
―
Ты продал какому-то инвестору, связанному с этой сферой бизнеса?
С. Зорин
―
Да, я продал клиенту своему.
Д. Потапенко
―
А, то есть, клиенту, который у тебя, собственно говоря…
С. Зорин
―
Который был нашим клиентом.
Д. Потапенко
―
Кто у тебя были клиенты на тот момент? Если это можно раскрыть.
С. Зорин
―
Да, нет проблем. Это была медицинская техника, безопасность, была турецкая компания Beko по стиральным машинкам, мы кое-что делали для них по пластику. У нас не только электроника была, пластик был много.
Д. Потапенко
―
Да, я просто помню, что у тебя была вот эта вся история. Вот смотри, у нас регулярно говорят об импортозамещении. Ну, я как инженер-конструктор технолог радиоэлектронных систем понимаю, что, в общем, периодически видя, ну, банально, вскрывают черный ящик с самолета, и я…
С. Зорин
―
Это ужасная история, у меня просто сердце кровью…
Д. Потапенко
―
Я могу свое впечатление, я когда это видел… то есть, я был криворукий, да, я сразу могу сказать, что у нас был очень хороший наш староста, который не только разбирался, но он и руками умел делать. Но у меня было такое ощущение, что хотелось позвонить Сереге Асманкину (это был наш староста) и сказать: Серега, слушай, возьми паяльник, иди перепаяй этим ребятам. Потому что то, что там было, это был какой-то ужас-ужас.
С. Зорин
―
Ты знаешь, я думаю, что здесь проблема больше… как раз таки они взяли хороших ребят, видимо, лучших инженеров позвали, съемка, такая большая история. Но при этом это знак того, что системы нет. Вот для меня это было знаком того, что взяли хороших ребят, а системы нет, они не подготовили нормально, у них надо было молотком стучать и так далее, вот эта вся история. Это только лишний раз доказывает, что головастые все, рукастые, молодцы, отлично – а системы нет, поэтому вот оно падает, ломается, поэтому, когда вскрывают эти ящики…
Д. Потапенко
―
Еще прилюдно, на экранах, что называется.
С. Зорин
―
Да. И они не понимают даже. Суть-то в том, что они не понимают этого, они не видят этого, они считают, что все хорошо.
Д. Потапенко
―
Ну да, они считают, что это, в общем-то, норма.
С. Зорин
―
Это беда на самом деле всей российской промышленности, что вот какая-то старая советская система была, она недостаточно хороша была, мир ушел далеко, с точки зрения менеджмента, управления качеством, как должно все строиться в плане построения систем. А многие наши не догнали, они вот находятся на уровне, когда еще кулибины, отличные ребята, отличные руководители, хорошие все люди…
Д. Потапенко
―
Но хороший парень – это не хороший руководитель.
С. Зорин
―
Да-да-да, именно так. И, в итоге, я много езжу по заводам и вижу, что, ну, с управлением беда в основном.
Д. Потапенко
―
Понятно. Напомню, кто забыл, у нас смс-портал – это 985-970-45-45. Я буду, собственно говоря, замечательно смотрю на экранчик и вижу ваши вопросы, Сереже можете задавать. Как раз мы, собственно, говорим об электронике, компонентах и импортозамещении.По твоим оценкам, есть ли хотя бы какая-то ниша, где мы можем проскользнуть? Вот есть ли у нас потенциал, не знаю, в чем ли: в компонентах, либо еще в чем-то? Потому что когда там возникают компьютеры «Эльбрус» с характеристиками 80-х годов, у меня волосы начинают шевелиться, и это преподносится на государственном уровне. То есть, если бы, условно говоря, я бы это производил, я бы старался молчать очень тихо. И если это надо было бы продать даже в те же государственные по гостендерам, я бы старался, чтобы это было тихо-тихо, чтобы просто не позориться. Ну, мне бы было по крайней мере стыдно.
С. Зорин
―
Я боюсь, не соглашусь с тобой.
Д. Потапенко
―
Отлично, супер, давай поспорим.
С. Зорин
―
Есть история касательно оборонки, авиакосмоса. Там нужно делать, нужно замещать, нужно делать свое. И «Эльбрус» в этом плане отличные ребята, они молодцы, они действительно сделали большой шаг с точки зрения того, что они сделали. Можно спорить насчет характеристик, но здесь важно, что там должно быть свое. Потому что сейчас видно, что санкции сделали, отрубили очень конкретно доступ ко всем технологиям. А ракеты должны летать, спутники должны работать, война должна…
Д. Потапенко
―
Ну, понятно, война должна обеспечиваться хотя бы какой-то…
С. Зорин
―
Это одна история. Другая история – гражданская. Но они туда и не лезут, они сразу говорят: ребята, мы военка. Мы лезем в гостендер, чтобы набрать объемы какие-то, чтобы действительно упала немножко цена, чтобы отработать технологии. Мне кажется, что это правильная история.
Д. Потапенко
―
Скажи мне, по твоим оценкам, есть ли у них шансы на взлет?
С. Зорин
―
Я бы не говорил конкретно про «Эльбрус»…
Д. Потапенко
―
Ну, скажем, в целом у тех ребят…
С. Зорин
―
Давай как-то в общем. Я не очень компетентен, может быть, чтобы глубоко влезать. В целом…
С.Зорин: Я много езжу по заводам и вижу, что с управлением беда в основном
Д. Потапенко
―
Есть ли там объем? Потому что даже наша оборонка, о которой мы много говорим, мне кажется, что там объема для промышленного производства и его совершенствования просто физически не хватит.
С. Зорин
―
Можно немножко назад отойду?
Д. Потапенко
―
Давай.
С. Зорин
―
Раньше, в XX веке, военка была таким двигателем…
Д. Потапенко
―
Двигателем прогресса, не надо этого стесняться, да.
С. Зорин
―
Ситуация поменялась. Почему вот такое опасение возникает. Сейчас гражданская электроника – двигатель для военки.
Д. Потапенко
―
В обратную сторону.
С. Зорин
―
В обратную сторону, то есть, военка начинает копировать какие-то решения из гражданки. Ну, не везде и не всегда, но в любом случае гражданка далеко впереди. И вот эта проблема, то, что на военке нет объемов, она везде наблюдается. И когда хорошая и сильная гражданка, тогда и с военкой все хорошо. Но это не значит, что надо забыть про военное производство, вообще отказаться, потому что это вопрос безопасности. Если нет сильной гражданки, значит, надо там выстраивать свое дорогое, извините. Ну, придется, а что делать.
Д. Потапенко
―
А все-таки, вот если взять нишу, где бы мы могли, по-твоему, вот если немножко отойти в сторону, где бы мы могли быть сильны: в компонентах ли, в схемотехнике ли? Ну, вот по нишам прямо.
С. Зорин
―
Если про готовую продукцию говорить, могу сказать…
Д. Потапенко
―
Не обязательно. Готовые компоненты, не принципиально. Вот представим, что логика абсолютно верна, что в военке большая часть компонентов, большая часть инженерных решений должна быть местного производства, потому что, ну, это некая достаточно серьезная степень безопасности. Но она должна, скажем так, все-таки быть по характеристикам не хуже проклятых буржуинов. Вот флажок типа «давайте все наше, но оно будет гуано-гуано» - это лучше этого не делать, да. А вот именно чтобы это совпадало как-то. Вот по твоим оценкам, если в сторону отойти, где бы мы могли в электронике или в электротехнике быть сильны?
С. Зорин
―
Я думаю, что ошибка, которая делается сейчас – пытаются быть сильными везде.
Д. Потапенко
―
Везде и нигде это называется.
С. Зорин
―
Сейчас есть рынки, на которых российские производители в России, допустим, сильны – это системы безопасности, очень большой и конкурентный рынок, девяносто с чем-то процентов – наши производители, разработчики. Медицинская техника - есть отдельные вещи. Торговые системы, кассовая техника, электросчетчики в России тоже в основном, заметьте, российские, мы как-то на островах находимся. По микроэлектронике отдельные вещи, опять же, не надо говорить, что любые. Вот все любят сравнивать с процессорами Intel – но там же много есть других вещей вокруг этого процессора…
Д. Потапенко
―
Ну, понятно, безусловно.
С. Зорин
―
… в которых идет прогресс, идет движение. Ну, может быть, могло быть лучше, но что-то идет. И софт, конечно, софт. По софту реально сильны, и реально много очень компаний, много экспорта по софту.
Д. Потапенко
―
А если говорить об экспортном потенциале, есть ли… ну, потому что оборонка – это все-таки не экспортный потенциал. Вот есть ли потенциал, что можно здесь произвести и, условно говоря, впарить проклятым буржуинам?
С. Зорин
―
Сейчас, с девальвацией?
Д. Потапенко
―
Ну да, очень много говорят об этом: девальвация, она помогает. Хотя на самом деле, если сравнивать цены с Китаем, у нас еще девальвировать и девальвировать. И если сравнивать еще со странами, там, типа Вьетнама, Индии, Камбоджи, то… ну, а уж Индия, извините, там еще наши не пляшут, мягко говоря. Кстати, один из моих пользователей написал, что индийская компания Ringing Bells официально представила смартфон Freedom 251, стоящий 4 доллара.
С. Зорин
―
Слушай, ну, опять про смартфон. Когда успокоятся уже? Все: когда будет русский iPhone?..
Д. Потапенко
―
Я считаю, что, на мой взгляд, надо успокоиться и перестать… вот iPhone мы не должны производить, и вообще телефоны мы не…
С. Зорин
―
Ну, сделали YotaPhone, все говорят – о, нет, это недостаточно русский, это китайский. Если бы YotaPhone начали здесь собирать, сказали бы: о, ну, это просто отвертка, надо же что-то поглубже. И так на любое можно сказать, до руды дойдем, в итоге.
Д. Потапенко
―
Мне кажется, что с телефонами надо успокоиться и понимать, что это не надо.
С. Зорин
―
Ну, если оно будет, то будет, хорошо.
Д. Потапенко
―
На мой взгляд, надо сконцентрироваться, почему я тебя и пытал, что надо сконцентрироваться на каких-то узких нишевых областях, где достичь массовой доли, именно доли рынка.
С. Зорин
―
Ну, сейчас это довольно хорошая история в секторе B2B, для бизнеса. То есть, это не потребительская электроника, почему это не так заметно.
Д. Потапенко
―
А это как раз и очень хорошо, потому что, на мой взгляд, тоже в потребительской электронике надо успокоиться и производить то, что мы умеем, и хотя бы есть потенциал. Пусть не умеем, но хотя бы есть потенциал занять эту нишу. А потребительскую электронику покупать задешево в той же Индии и не париться.
С. Зорин
―
Ну, на самом деле и производим, и телевизоры производим нормальные много, белую технику производим. Ясно, что это не очень… я имею в виду, холодильники, стиральные машины.
Д. Потапенко
―
Но это больше отвертка все-таки, да?
С. Зорин
―
Нет, там очень глубокое, там очень хорошая глубина. Я был на многих заводах, и там из стали, из рулонов стали на выходе получается стиральная машина или холодильник.
Д. Потапенко
―
Понятно, то сеть, степень локализации достаточно высока.
С. Зорин
―
Добавленной стоимости.
Д. Потапенко
―
Добавленной стоимости, это будет правильно. А экспортный потенциал у этого всего есть?
С. Зорин
―
Они что-то экспортируют. Здесь, опять же, наше несчастье, наверное – с одной стороны, счастье, с другой, проблема – то, что у нас довольно большой рынок, довольно большой. И компании, которые начинают что-то производить, даже хорошие вещи, они думают: так, это Россия, а вот это вот весь мир. Вот мы дойдем до какого-то и потом… А с другой стороны, компания какая-нибудь из Израиля, из Венгрии, они не думают в таких, они сразу думают про весь мир. И вот это такое, с одной стороны, ограничение, реально там есть какие-то барьеры, но, мне кажется, больше какие-то ментальные проблемы есть в том, что мы вот такими обособленными себя от всего мира себя чувствуем. У нас такая самость, во-первых, есть, у нас есть ограничения. Но и в головах проблемы, то, что…
Д. Потапенко
―
Это в головах проблемы. Потому что даже партнеры, условно говоря, у меня есть партнеры, производящие, там, шмотьевочники, они говорят: вот нам бы Россию освоить. Я говорю: нет, ребята, изначально я закладываю… ну, я надеюсь, что это проект выстрелит у меня в течение этого года, я сразу говорю, что наш интерес – Испания, наш интерес – Италия, наш интерес – Франция, наш интерес – Германия. То есть, основные европейские страны, которые я четко понимаю, где я могу обеспечить логистику и где просто надо подстроиться под клиента. То есть, они пусть занимаются российской историей, я буду заниматься европейской историей. Потому что вот это действительно ограничение мозга. И убедить партнеров очень тяжело, они говорят: ой, а там страшно. Я говорю: да вас там никто не убивает, вас там никто не режет, упаси господь. Вот эта вся история, она есть действительно.Мы тут с тобой тему зацепили обучения всяческим навыкам. Насколько это хорошо, плохо, и что бы ты сделал по-другому, если бы ты открывал свой бизнес сейчас? Ну, отмотав, условно говоря, с существующим опытом, вернувшись к тому бизнесу, который был у тебя.
С. Зорин
―
Я на самом деле все время прокручиваю. Я больше года уже работаю в корпорации, и все время покручиваю…
Д. Потапенко
―
Что бы ты сделал по-другому.
С. Зорин
―
Да.
Д. Потапенко
―
Ну, кроме военного учета.
С. Зорин
―
Это бы ничего не поменялось как раз. Знаешь, много распылялся на какие-то возможности мелкие. Мне казалось, что вот надо попробовать все и, может быть, где-то я поймаю ту жилу, которая потом…
С.Зорин: Сейчас видно, что санкции отрубили очень конкретно доступ ко всем технологиям
Д. Потапенко
―
Голубой океан традиционный. Об этом обычно все мечтают, что надо попасть в голубой океан, и там тебя вынесет волной.
С. Зорин
―
Нет, скорее не так. Ты делаешь какое-то дело и понимаешь, что… ты видишь границу, да? То есть, до какого-то момента ты понимаешь, что дорастешь – не дорастешь, и хочется сделать какую-то ветвь, что вот сегодня я занимаюсь телефонами, а завтра я буду заниматься…
Д. Потапенко
―
Я надеюсь, ты свой блог не утопил? По-моему, в LiveJournal у тебя.
С. Зорин
―
Да, ЖЖ.
Д. Потапенко
―
Просто напоминаю, у меня Сергей Зорин – найдите его в LiveJournal. Можете проследить, он очень открыто писал…
С. Зорин
―
Чересчур открыто.
Д. Потапенко
―
Да, даже зачастую чересчур открыто писал о своем бизнесе. Почитайте именно историю, это очень-очень любопытно. Ну, помимо того, что я стараюсь вот его поддерживать именно информационно.Ну так вот это распыление, оно мешало? Почему оно происходило?
С. Зорин
―
Нет, оно, с одной стороны, помогало. То есть, когда из торгового бизнеса вдруг стал производственный, потом контрактное производство, также появилась пластмасса. Но, с другой стороны, попыток было много, и, ну, отматывая назад, я понимаю, что были лучшие варианты. Не надо размениваться на мелочи, надо идти и играть по-крупному.
Д. Потапенко
―
Банальный тогда вопрос: может, имеет смысл боковичок такой сделать, еще какую-нибудь фабричку такую, но уже такую целенаправленную? То есть, помимо работы… насколько я понимаю, твои партнеры по сегодняшнему бизнесу, они достаточно такие адекватные, лояльные, по крайней мере то, что я вижу по твоим постам. Может, возобновить фабричку какую-нибудь, в каком-нибудь направлении?
С. Зорин
―
Вопрос – зачем?
Д. Потапенко
―
Для, собственно говоря, развития, расширения.
С. Зорин
―
Я когда собирался устраиваться в компанию, я пришел к своему знакомому, Борис Рудяк, и говорю: вот собираюсь – и какой совет? Он всегда очень не в бровь, а в глаз мне говорит. Он говорит: слушай, а что ты хочешь, чего ты добиваешься? Я понял, что я себе этот вопрос не задавал никогда. И, даже не задумываясь, я ему сказал, что я хочу строить большой бизнес, глобальный бизнес, великий бизнес. И для меня все равно, будет это мой бизнес, или это будет корпорация. Важно, что есть возможность, и возможностей сейчас стало гораздо больше, потому что ресурсы, потому что есть поддержка со стороны большой транснациональной корпорации. И я получаю большое удовольствие от существующей работы. Понимаешь, когда хочется организовать что-то свое, ты понимаешь, что есть тут проблема, тут – ты можешь это решить и сделать что-то большое. У меня возможностей стало гораздо больше вдруг.
Д. Потапенко
―
Ну, большая корпорация дает это, безусловно.
С. Зорин
―
Если в один день, наоборот, меня обложат всем и скажут: друг, ты вот должен тут шурупы крутить. Я скажу: извините, я пошел. Но пока, я не вижу пока вот границ, я вижу, что мне работы хватит еще на несколько лет.
Д. Потапенко
―
То есть, преимущество условного наемничества перед, пусть свободным, предпринимательством в данном случае ты видишь, скажем так.
С. Зорин
―
Это преимущество, есть недостатки свои.
Д. Потапенко
―
Но ты ограничен, да.
С. Зорин
―
Ограничен. То есть, там ты делаешь что хочешь, а здесь надо согласовывать. Хотя, конечно, условно, что хочешь, ты сам знаешь, еще неизвестно, где больше свободы. Когда у тебя голова болит о том, чтобы зарплату выплатить людям два раза в месяц, это…
Д. Потапенко
―
… у предпринимателя свободы больше.
С. Зорин
―
Я тебе точно могу сказать, я был и там, и там: свободы гораздо меньше у предпринимателя. Здесь, да, есть определенная бюрократия в большой компании, есть интересы какие-то, которые могут не совпадать с моими. Я вообще не чувствую никакого дискомфорта…
Д. Потапенко
―
Пока то, что я даже вижу по твоим партнерам, у тебя достаточно, скажем так, вольная история, и вы очень хорошо совпадаете с точки зрения того, что ты развивал, то, что ты сейчас делаешь, и по интересам, как мне кажется.
С. Зорин
―
Потому что у меня должность такая, по развитию бизнеса. Собственно, я занимаюсь таким мини-предпринимательством внутри корпорации, я строю новые бизнесы, новых клиентов.
Д. Потапенко
―
Твои клиенты в основном, если мы говорим про сегодняшний бизнес – это клиенты российские или зарубежные?
С. Зорин
―
В основном зарубежные. Российские тоже. У нас нет такого деления.
Д. Потапенко
―
То есть, когда мы говорим о тебе как о человеке, занимающемся развитием, у тебя, грубо говоря, ты глобус раскручиваешь, и глобус весь твой.
С. Зорин
―
Конечно, я здесь в России, тут есть команда глобальная, с которой я общаюсь, я больше в России работаю.
Д. Потапенко
―
Но зона твоей ответственности – это больше СНГ или Европа, вот как вот?
С. Зорин
―
Россия.
Д. Потапенко
―
Россия все-таки, да?С. Зорин
―
У нас у корпорации есть завод на Украине большой, но это не моя тема.
Д. Потапенко
―
Понятно. То есть, они там самостоятельно как-то развиваются. Если говорить о планах открытия, развития по регионам, где у вас сейчас, собственно говоря, основная площадка? И какие будут площадки, если они будут?
С. Зорин
―
Самое большое в Азии, конечно, в Китае по-прежнему остается. На втором месте Центральная Америка. И Европа – самый маленький регион. Ну, он не сильно меньше на самом деле, чем Америка. В Европе три больших завода: в Венгрии, в Польше и на Украине. В России маленький завод у нас относительно.
Д. Потапенко
―
По твоим оценкам, есть ли шанс на расширение экспансии в Россию?
С. Зорин
―
Я этим занимаюсь.
Д. Потапенко
―
Рынок под это есть? Я неверно сформулировал.
С. Зорин
―
Рынок в России – 36 миллиардов долларов по электронике только. Это огромный кусок рынка. У нас вся корпорация, выручка – 18 миллиардов долларов в прошлом году. То есть, рынок в два раза больше, чем мы делаем.
Д. Потапенко
―
Понятно.
С. Зорин
―
И при этом конкурентов очень мало. То есть, глобальных конкурентов нет вообще.
Д. Потапенко
―
А почему конкурентов нет?
С. Зорин
―
Хороший вопрос.
Д. Потапенко
―
Ну, других не держим.
С. Зорин
―
Во-первых, к России глобальные компании относятся все-таки как к какому-то дальнему углу, медвежьему углу, и это чувствуется: а, Россия – ну да. Причем я не про нашу говорю, я вообще говорю про глобальные компании. Я общаюсь много с коллегами, и все говорят: да, это проблема. Несмотря на то, что большая страна, рынок все-таки относительно небольшой.
Д. Потапенко
―
Это правда.
С. Зорин
―
Учитывая все эти политические истории, они тоже у них там в газетах пишут разное…
Д. Потапенко
―
Они дергаются, потому что им это нафиг не надо, им нужна стабильность.
С. Зорин
―
Зачем им риски нужны? Зачем нужны все эти санкции, все эти истории? Нет, не хочется.
Д. Потапенко
―
Ну, вот, собственно говоря, мой постоянный слушатель Дмитрий Мезенцев: «А санкции, кризис на вас как отразился?»
С. Зорин
―
Стало больше запросов, сильно больше стало запросов. Потому что все понимают, тенденция по локализации, по импортозамещению идут, давление пока по-прежнему, хоть два года уже прошло, но по-прежнему очень неконкретно, очень размыто, но давление идет на клиентов, и движухи больше стало.
Д. Потапенко
―
То есть, клиенты больше обращаются, потому что они понимают, что комплектующие, условно говоря, за рубежом им взять будет сложно.
С. Зорин
―
Нет, они обращаются, потому что заказчики просят: мы не хотим покупать китайское, европейское или какое угодно, мы хотим покупать российское – можете ли нам локализовать это дело? Мы такие решения предлагаем.
Д. Потапенко
―
Насколько удается локализовать, если, грубо говоря, по чесноку посмотреть стандартный P&L, то бишь по всем расходам и по позициям?
С. Зорин
―
Опять мы возвращаемся к истории с iPhone. Самое дорогое в цене оборудование – это IP, ну, интеллектуальная собственность, софт, разработка. Потом дальше идет финальная сборка, тестирование, оно много составляет. Все, что там презрительно называют отверточной сборкой, на самом деле это ключевой процесс.
Д. Потапенко
―
И он достаточно тяжелый.
С. Зорин
―
Он тяжело автоматизируется, там много очень тестирования, то, чего вроде бы ничего не делаешь, просто проверяешь, но это ключевой процесс, для того чтобы все работало. И если дальше опускаться… то есть, вот эти две составляющие больше половины цены, больше половины добавленной стоимости сделают. Если эти две вещи локализованы, или хотя бы даже сборка локализована, это прилично. Сборка, если… вот у меня есть глобальная статистика по всей электронике: по-моему, сборка – 15% всегда от стоимости всей электроники во всем мире, грубо говоря. В какой-то электронике это больше, в какой-то меньше, зависит…
Д. Потапенко
―
Вот у меня еще пишет Виктор. Напомню, кто забыл, смс-портал – 985-970-45-45. Нельзя ли было то, что делалось на его электронном производстве, производить по заказу в Китай и дешевле? Давай возьмем, собственно говоря, твое старое производство и сегодняшнее производство, тем более что корпорация глобальна. То есть, какая логика, помимо страновых рисков, размещения производства в России?
С. Зорин
―
Во-первых, тиражи. Большие тиражи по-прежнему выгодно в Китае, и всегда было выгодно в Китае делать. Небольшие тиражи, когда нужна оперативность, когда нужна близость к разработчику, дешевле делать рядом, дешевле делать в России. Какие-то большие вещи. Почему «белая техника» делается в России? Потому что логистика дорогая, выгоднее привезти маленькие компоненты, из них собрать большое устройство. Почему мы занимались много пластмассой? Потому что пластмассу выгодно лить было и остается выгодно лить в России. А по электронике в целом выбор всегда тираж и то, что называется economies of scale, эффект масштаба.
Д. Потапенко
―
Вот ребята задают вопрос: а что у нас с кадрами, по твоим оценкам? Потому что мы как раз в программе, когда ты был у меня в предыдущий раз, мы обсуждали, что, в общем, с кадрами… ну, там была, во-первых, локальная история, достаточно не близко к Москве, и там было с кадрами непросто. Как здесь?
С. Зорин
―
Ну, здесь мы в Твери находимся, большой город, и компания относительно небольшая, у нас 150 человек, около того, работает.
Д. Потапенко
―
Тем не менее. Ну, в Твери я был не далее как вчера, вот встречался с предпринимателями и со своими партнерами. Городу-сателлиту всегда очень тяжело, потому что оттуда отсасываются ресурсы в Москву. Как вы с этим справляетесь?
С. Зорин
―
Более-менее, более-менее. Сейчас в Твери получше, чем было на моем маленьком производстве в Вязниках.
Д. Потапенко
―
Ну, Вязники, все-таки ты же там был градообразующим.
С. Зорин
―
Ты понимаешь, я еще вижу глобальную историю, я вижу, что мы не уникальны. То есть, везде такие проблемы, везде приходится с этим работать.
Д. Потапенко
―
Хорошо. Давайте мы сейчас прервемся. Я напомню, у меня в гостях Сергей Зорин, директор по развитию бизнеса Jabil. Не переключайтесь!РЕКЛАМА
Д. Потапенко
―
Ну что, мы продолжаем «Курс дядюшки По». У меня в гостях Сергей Зорин, директор по развитию бизнеса Jabil.Мы с тобой остановились на персонале. Все-таки, ну, ты сказал, поскольку Тверь, там чуть-чуть больше, попроще, чем было в твоих Вязниках. Тем не менее, вот если оценивать уровень подготовки приходящих к тебе людей, насколько он высок, низок? Потому что как раз когда мы обсуждали вот в предыдущий раз – я буду ссылаться на программу на «Комсомольской правде» - ну, по крайней мере то, что я иногда пересекаюсь с выпускниками своей альма-матер, Московского института радиотехники, электроники и автоматики, у меня иногда волосы начинают шевелиться. Я, конечно, не лучший был ученик, скажем так, троечник, двоечник, бывало, хотя вроде как закончил все хорошо, но тем не менее.
С. Зорин
―
Знаешь, я учился в Бауманке на информатико-сетевом управлении, и я сейчас общаюсь с одним студентом из той же группы, в которой я учился – я вижу, что учить стали лучше сильно, сильно лучше.
Д. Потапенко
―
Отлично.
С. Зорин
―
У ребят глаза горят, ребята учат то, что нужно, то, что потом пригодится. Мне очень понравилось.
Д. Потапенко
―
Вот, кстати, как раз про кадры. Ну, не все, у меня на одной из программ тоже был Дэвид Ян – они даже чуть ли не «группу» (я в кавычки поставлю это слово) содержат, по-моему, в той же Бауманке. У тебя вот эти контакты, скажем, подтягиваешь ли ты молодых горячих пацанов к себе на производство, ну, чтобы впоследствии их можно было как-то и поиспользовать?
С. Зорин
―
У меня должность сейчас немножко другая. Это сейчас не совсем мой бизнес.
Д. Потапенко
―
Понятно.
С.Зорин: Сейчас гражданская электроника – двигатель для военки
С. Зорин
―
Я могу только, знаешь, что сказать? Что когда я пришел в Тверь, я удивился уровню людей, причем и менеджмента, и рабочих. Бывает такое, приезжаешь в компанию, чувствуешь какую-то провинциальность, да? Обычно ты видишь это. Здесь я вообще не почувствовал, мне казалось, что я в хорошей московской современной компании.
Д. Потапенко
―
То есть, ребята отладили бизнес очень неплохо.
С. Зорин
―
И ребята талантливые, и обучение есть внутреннее, серьезная система обучения.
Д. Потапенко
―
Вывозят ребятишек в загранку?
С. Зорин
―
Много ездят, очень много ездят, да, все. Это все сказывается.
Д. Потапенко
―
Ты ездил на обучение к проклятым буржуинам, как обычно?
С. Зорин
―
Я езжу, но не на обучение…
Д. Потапенко
―
Просто перенимать опыт, смотреть, как что.
С. Зорин
―
Ну да, какие-то мероприятия.
Д. Потапенко
―
Куда ездил, что видел, как развивается бизнес там, и как работают, условно говоря, люди на такой же должности, как ты? В чем разница рынков, если бы ты ее мог анализировать?
С. Зорин
―
Говорю, что больше, наверное, внимания к тем рынкам, чем к нашим…
Д. Потапенко
―
Это с точки зрения корпорации. Ну, понятно, рынок больше.
С. Зорин
―
Россия и не Россия, Европа. Потом, для меня большая разница в том, что в России очень мало таких глобальных компаний. То есть, можно по пальцам пересчитать, какой-нибудь Яндекс, кто может быть интересной целью, с кем можно работать глобально. Да и все, пожалуй. Большой разницы в людях нет, не скажу, не вижу. Много небольших заводов. То есть, заводы у нас располагаются в небольших городах, ну, и, ты сам знаешь, в Европе очень часто где-то на отшибе стоит какой-то завод. У них те же самые проблемы с кадрами, те же самые проблемы с текучкой и с обучением. Все то же самое у всех.
Д. Потапенко
―
Ну, вот Дмитрий Мезенцев: «Государство больше вам помогает или мешает?» Потому что, ну, когда ты был собственником и отвечал за все, тебе приходилось – как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Здесь у тебя все-таки поменьше, как говорится, головняка. Но тем не менее, по твоим оценкам, меньше вас дергают, больше дергают, или принципиально не поменялась история?
С. Зорин
―
Я не вижу, чтобы какая-то большая была проблема здесь. Да и там меня особо не трогали, и здесь. Нет, все разумно, я не скажу, что какое-то сильное давление, все очень разумно. Или, наоборот, сильная поддержка – тоже нету…
Д. Потапенко
―
Ну, понятно. Грубо говоря, вас не видят – и бог с вами.
С. Зорин
―
Видят, мы довольно крупная компания по финансовым показателям своим локально. Но не скажу, что какие-то проблемы есть большие.
Д. Потапенко
―
Понятно.
С. Зорин
―
И помощи, с другой стороны, нет. Все на связи, в случае чего всегда можно выйти на уровень нужный.
Д. Потапенко
―
Но, собственно говоря, он не особо-то и нужен. У вас, в общем, все вопросы решены там.
С. Зорин
―
Ну, это так кажется, да. Все решено, все хорошо, большая компания. На самом деле все то же самое.
Д. Потапенко
―
Так же, как было в Вязниках, что называется.
С. Зорин
―
Ну, проблемы какие-то есть, они решаются. Большой разницы я вот не вижу в том, что касается взаимодействия с органами.
Д. Потапенко
―
Ну, бог миловал производство. Как реагируют клиенты, изменяются ли их покупательские предпочтения? Потому что когда мы говорили о кризисе, ты сказал, что обращений стало больше. Но изменяется ли структура спроса?
С. Зорин
―
У всех, особенно если взять IT-бизнес, бизнесы падают, сильно падают. То есть, это…
Д. Потапенко
―
Какой процент, вот по твоим оценкам?
С. Зорин
―
Ассоциации тут называли цифру, 50% падение было в прошлом году, очень сильное падение. Потому что бюджеты остались рублевые у всех, а техника вся стоит по-прежнему в долларах. Даже если она здесь собирается, все равно компоненты все долларовые.
Д. Потапенко
―
Хочешь – не хочешь, да.
С. Зорин
―
Приходится людям там, кто-то режет бюджеты, даже рублевые, в основном-то режут, поэтому платежеспособность клиентов упала, это видно. То есть, объем рынка упал. Ну, где-то больше, где-то меньше, там, в других отраслях, если не IT, там, в других отраслях электроники падение 15 где-то процентов в долларах.
Д. Потапенко
―
А то, что касается комплектующих, сырья, материалов, я так понимаю, пропорциональный рост, потому что, я так понимаю, что там достаточно большое количество долларовая составляющая, или нет?
С. Зорин
―
Пропорционально все, но так же, если вся электроника в среднем упала на 15%, то и комплектующие упали на 15%. Конечно, а куда же их девать-то иначе?
Д. Потапенко
―
Ну, понятно. По твоим оценкам, если говорить о рынках компонентов, электроники, всего остального. Для рынка России будет ли, по твоим оценкам, опять-таки, происходить – я применю такое слово – упрощение ассортиментного ряда? Ну, потому что, грубо говоря, там, я пофантазирую, что телевизоры с 3D, хотя, по-моему, от них Самсунг отказался, вообще перестанут поставлять в Россию, а будут поставлять, условно говоря, модели 20-й диагонали, 21-й и так далее. По твоим оценкам, будет ли это происходить?
С. Зорин
―
Это такая потребительская тема. Она не совсем моя.
Д. Потапенко
―
Я понимаю. Я как раз именно о профессиональной сфере. Потому что вы же на этой истории тоже завязаны. Профессиональная тема: будут ли упрощаться модельные ряды, или это не взаимосвязано?
С. Зорин
―
Нет.
Д. Потапенко
―
Прямой транспарентности нет?
С. Зорин
―
Нет. Конечно, тут, если требование по локализации будет нарастать, то там нужны будут объемы, и как-то будут оптимизировать линейки производители. Если это будет реально происходить. То есть, опять же, что происходит? Кто-то уходит с рынка, кто-то занимает их позицию.
Д. Потапенко
―
Но тогда я должен тебя спросить: будешь ли ты выступать, условно говоря, а то у нас любят, как человек, лоббируют, чтобы закрыли к чертовой матери наш рынок от проклятых буржуинов, здесь все локальное должно было быть. Знаешь, это любят - посконно обмотаем себя колючей проволокой, чтобы это только было на нашей территории. Мне кажется, что это убивает технологию к чертовой матери, но хочу все-таки твою точку зрения.
С. Зорин
―
С точки зрения бизнеса, мы заинтересованы, конечно, в локализации. Будет больше производство, будет бизнес расти, и все производители электроники заинтересованы в этом.С точки зрения такого патриотизма, я думаю, что разумная локализация нужна, потому что нужен какой-то инкубатор для нашего бизнеса, чтобы они где-то в пеленках развились, прежде чем выйдут на глобальный. Нужны эти истории. Но это не должно быть ковровой бомбардировкой: все, мы запретили все, и тогда отдельные цветочки – грубо говоря, импортозамещение, заместили бананы на картошку – тоже можно, но как-то хочется…
Д. Потапенко
―
Ну, как сыр на сырную замазку, да. Типа пармезанов подделок напроизводили, правда, они стоят как крыло от Боинга, но к пармезану не имеют никакого отношения.
С. Зорин
―
Это ближе тебе уже тема, да.
Д. Потапенко
―
Да, просто с этим сталкивались, и с этим сталкивается большая часть граждан. Просто с твоей-то темой то, что делаешь ты, этого никто не видит, поэтому я, собственно говоря, и стараюсь показывать это.
С. Зорин
―
У нас другая проблема. В том, что электроника – дело такое, сложное. То есть, какое-нибудь среднее устройство если взять, там будет около ста поставщиков, не компонентов, а поставщиков там будет около сотни.
Д. Потапенко
―
А компонентов там кратно больше.
С. Зорин
―
Ну, там, тысяча компонентов, например, разных. И просто определить, это российское вообще или какое – или китайское, или американское.
Д. Потапенко
―
А вот нужно ли, в моем понимании.
С. Зорин
―
Если мы говорим о том, что давайте импортозамещать, так надо договориться о терминах сначала. А что такое «импортозаместили»? Что такое российское, а что такое нет? Вот те самые – отверточная сборка – это уже российское достаточно или нет?
Д. Потапенко
―
Давайте договоримся, БМВ, собираемая в Калининграде – это чья? Если это наша, то тогда, собственно говоря, у нас все наше. Потому что тогда и кока-кола наша и далее по списку.
С. Зорин
―
Есть история успешная в автомоте, в автомобильной промышленности, когда сделали поэтапное повышение локализации, и там это работает, почему-то не стали переносить этот опыт в другие области. В электронике сейчас вообще полный хаос – там медицинская одна история техники, в телекоме – другая история, что такое российская, что такое не российская, в ПО – третья история. И на каждую есть свое постановление.
С.Зорин: Ошибка, которая делается сейчас – пытаются быть сильными везде
Д. Потапенко
―
Однако возникает постановление, что все государственные органы должны срочно отказаться от проклятых «окон» и перейти на свое что-то…
С. Зорин
―
С 1 января это уже действует, уже запрет прямой есть на закупку импортного ПО, если есть аналогичное российское.
Д. Потапенко
―
А как вот его физически исполнить?
С. Зорин
―
Ну, есть реестр, в котором – я сегодня зашел, есть три программы какие-то там несерьезные, реестр не работает пока.
Д. Потапенко
―
Я как раз тоже, вот я один раз посмотрел и понял, как они собираются операционку по крайней мере заменить.
С. Зорин
―
… можно, есть же Open Source.
Д. Потапенко
―
Нет, понятно, на Linux можно перетащить, но тоже опять-таки, насколько это наше-ихнее? Вот тут… Linux-то тогда все равно не наш.
С. Зорин
―
Вот это хороший вопрос, потому что… я прочитал это постановление, как, что такое российское-нероссийское, и по ходу, когда читал, придумал минимум три способа, как это обойти. И поэтому я не знаю, как они планируют это делать. Я думаю, что не один я такой умный, все понимают…
Д. Потапенко
―
Все умные. Тут вот Дмитрий Анатольевич, собственно говоря, со своего телефона зашел…
С. Зорин
―
Да, эта история, что все сложнее и сложнее регулирование становится, от этого дыры еще больше становятся, и порядка не прибавляется.
Д. Потапенко
―
Да, регулирование, на мой взгляд, становится бессмысленным, потому что дыр в регулировании больше, чем было до регулирования.
С. Зорин
―
Именно так. И такая же история с локализацией сейчас происходит. Вот мы сейчас начинаем работу в ассоциации, чтобы немножко хотя бы какие-то предложения дать более-менее разумные. Потому что бардак сейчас творится. Лозунг кинули, все бросились исполнять, каждый кто в лес, кто по дрова, и в результате получается такое сито.
Д. Потапенко
―
Но ассоциацию хоть слышат? Нет – «слышат» - это неправильно. Предложения куда-то доходят, в папочку ложатся. А результат-то все этой истории?
С. Зорин
―
Тяжело, но есть результат. Ну, ту же историю с ПО, это пролоббировали ассоциации, которые активно участвовали в этой истории.
Д. Потапенко
―
Есть ли шанс хоть на какие-то разработки, потому что, ну, линуксоидная история, мне она сама по себе нравится, потому что я за то, чтобы не платить. Сразу могу сказать, что мне не очень нравятся винды именно по причине того, что очень не хочется платить. То есть, у меня свои есть писарчуки, мы стараемся поддерживать Linux, там, криво-косо. Но я не могу сказать, что это отечественное, потому что все равно все это проклятых буржуинов. Но я люблю Open Source, скажем так. Но при этом я могу признать, что Open Source все равно проигрывает пока проклятым виндам.
С. Зорин
―
Ты знаешь, я думаю, что идет сдвиг. Может быть, вообще выход будет в другую сторону.
Д. Потапенко
―
В какую?
С. Зорин
―
То есть, идет потихонечку взаимопроникновение железа и софта, то есть, если посмотреть, там все больше решений, которые, да, платформа компьютерная, но туда залит софт, и они интегрированы плотно между собой, это такое комплексное решение, когда ты берешь и пользуешься, ты не знаешь, что там внутри стоит, ты просто получаешь функцию. И потихонечку видно, что все больше и больше сфер, где такая история продвигается. И там ты не знаешь, это Windows или Linux, тебе наплевать. Но ты видишь, там, браузер в итоге, ты приходишь, там, в платежный терминал и платишь, вставляешь денежку. Что там стоит - Windows или Linux?
Д. Потапенко
―
Ты этого не знаешь.
С. Зорин
―
Понятия не имеешь. Она работает – и слава богу. И эта история сейчас больше. То есть, одновременно идут эти движения, то есть, и рынок сдвигается, потому что идут программно-аппаратные решения больше, Open Source становится сильнее, лучше однозначно, намного.
Д. Потапенко
―
Почему, по твоим оценкам, вот Open Source даже у проклятых буржуинов, скажем так, не сильно… ну, то есть, он все равно проигрывает вот этим, по-моему, это пропиетарное называется - да, я не все буквы помню – программное обеспечение. Почему он все-таки не смог отжать? Потому что, вспоминая «проклятые 90-е», о которых много говорят большевики, я еще тогда программировал еще на фортране. И тогда, в общем-то, виндов, как таковых, не было. Моя первая курсовая работа вообще была на БЭСМ-6 и на перфоленте, даже не на перфокартах, а на перфоленте я искал ошибки в своей программе, что называется, иголочкой. Так почему Open Source не взлетел, несмотря на все? Ну, вот это разветвление в этих «проклятых 90-х»?
С. Зорин
―
Ты меня опять втягиваешь в тему софта, в которой я не очень специалист. Только свое частное мнение скажу.
Д. Потапенко
―
Ну, естественно. Ты тут исключительно как частное лицо.
С. Зорин
―
Вдруг подумают, что я эксперт.
Д. Потапенко
―
Не-не-не. Ты как предприниматель, который связан, тем не менее, с электроникой, частное твое мнение абсолютно.
С. Зорин
―
Хорошо. Если посмотреть или вспомнить, как часто, что такое был Linux, там, 10 лет назад - я боюсь, была ли 10 лет назад популярна эта вся история.
Д. Потапенко
―
Не могу сказать.
С. Зорин
―
Но сейчас это звучит гораздо чаще, и используется гораздо чаще, и встречается гораздо чаще. То есть, он отжирает, то есть, Open Source отжирает свои кусочки. Опять же, ты говоришь только про рабочие станции, а если посмотреть на серверную часть, на Дата-центры, там Open Source очень много. В базах данных, много открытых решений.
Д. Потапенко
―
Понятно.
С. Зорин
―
Которые замещают собой пропиетарные решения.
Д. Потапенко
―
Хорошо. Вернемся все-таки к железу и всему остальному. А если говорить о сырье и материалах, насколько мы здесь конкурентоспособны, по твоем оценкам? Потому что, ну, вот возвращаясь к твоей истории, все-таки у тебя был пенопласт больше, пластик, извини (что-то я оговорился), с пластиком. Насколько у нас есть ингредиенты для этого производства?
С. Зорин
―
По пластику мы брали всегда отечественные полипропилены, полиэтилен был очень хороший, много использовали. Опять же, та же самая история, что производительность села внутри, но смысла нет никакого. В каких-то вещах…
Д. Потапенко
―
Экспортный потенциал у того же пластика?
С. Зорин
―
Да, да. Насколько я знаю, экспортируют, экспортировали. Если говорить про нашу тему, про материалы, есть такое понятие – отпечатанная плата, зеленая штучка, обычно зеленая штучка…
Д. Потапенко
―
Которую я когда-то в свое время паял паяльником, а сейчас ее делают роботы.
С. Зорин
―
Да, травил хлорным железом…
Д. Потапенко
―
Ты-то сейчас про зеленую плату, а я еще медную плату, вернее, медную пластину, которую разводил, иголкой процарапывал.
С. Зорин
―
То же самое, я был недавно на заводе в Клину, Резонит, дольно известный завод, они делают платы здесь. И как раз мы обсуждали, они говорят: сейчас сравнялись Китай и Россия. То есть, у меня, - говорит, - производство здесь стоит практически столько же, может быть, чуть-чуть дороже, чем в Китае. Ну, вот история.
Д. Потапенко
―
Я так понимаю, что он фактически оттуда перенес оборудование, и поэтому оно сравнялось. Все-таки…
С. Зорин
―
Ты опять ту же самую историю, оборудование-то китайское, о материалах говорят китайских. Ну, какая разница? Он делает свой кусок, свою добавленную стоимость.
Д. Потапенко
―
Хорошо. По твоим оценкам, у него есть экспортный потенциал? Я как раз разбираю всегда эти кубики до конца, но меня интересует: хорошо, перенес – отлично, есть ли это возможность добавить валютную выручку, грубо говоря, в российскую экономику?
С. Зорин
―
Наверное, там, в прототипах где-то что-то можно, но пока нет. Пока он не конкурирует на глобальном рынке, он здесь локально может это делать. Пока нет.
Д. Потапенко
―
Пока нет у него какого-то преимущества.
С. Зорин
―
Да-да. Экспортный потенциал есть у того, где много мозгов. Та продукция, где действительно много интеллектуальной собственности. Те ребята экспортируют. Я знаю, есть компания, которая занимается системами трансляции хоккейных матчей. Они на весь мир продают…
Д. Потапенко
―
Это наши российские ребята?
С. Зорин
―
Да, наши российские ребята. Я когда-то познакомился с ними. У них хорошее решение, они больше половины рынка занимают. Есть компания, которая занимается картами электронными и приборами для морских судов, Транзас, известная компания. Они глобальный лидер на рынке коммерческих систем навигации морской. То есть, есть история успеха там, где мозги вложены. Там, где просто механические операции, там важна логистика, глобальная логистика. Мы просто проигрываем.
Д. Потапенко
―
Ну, и здесь, на мой взгляд, и не имеет смысла соревноваться, потому что, во-первых, до рынков далеко, с точки зрения сбыта и все остальное.
С. Зорин
―
Да-да.
Д. Потапенко
―
А вот про этих ребятишек когда ты говоришь, они размещаются все равно здесь, или у них есть, грубо говоря, офис и здесь и там? Ну, вот про трансляции ты только что начал говорить.
С. Зорин
―
У них есть офисы и представительства какие-то. Конечно, надо быть ближе к клиентам. Сейчас же знаешь, новая тема пошла – раньше был офшоринг, в Китай все пошли.
Д. Потапенко
―
Да-да.
С. Зорин
―
Потом случилось, американцы такую тему запустили – решоринг, давайте все обратно в Америку из Китая, чтобы не отдавать проклятым китайцам наши кровные доллары. А сейчас новая модная тема – некстшоринг называется. Надо быть гибче, надо быть близко к покупателю, либо близко к ресурсу и надо открываться быстро, гибкими быть по требованию клиента. То есть, производство должно строиться все-таки под спрос.
Д. Потапенко
―
Если говорить о российском спросе, все-таки у нас очень непростая штука логистика, потому что у нас с тобой городов, где сконцентрировано население, не так много, а территория очень длинная. Как закрывать, по твоим оценкам, опять-таки, с точки зрения тебя, как директора по развитию, ну, условно говоря, «Дальний Восток», я в кавычки поставлю, просто за Уралом. Вот как? Все-таки, Тверь, а есть ли у вас клиенты, во-первых, на той части нашей России, что за Уралом и далее везде? И как их обслуживать?
С. Зорин
―
Это часть инфраструктуры такой для бизнеса, то есть, хороший почтовый сервис, хорошие курьерские службы, транспортные.
Д. Потапенко
―
Насколько они есть?
С. Зорин
―
Слава богу, они развиваются и хорошо развиваются.Ты, не знаю, если связываешься – отправить груз не проблема, почтовые отправления, стало гораздо быстрее.
Д. Потапенко
―
Ну, понятно. Желательно не Почтой России, но, да.
С. Зорин
―
Для меня всегда было всегда как раз, работая еще на своем заводе, был знак, что в Вязники прислать, или из Вязников отправить была проблема большая. Но даже потихонечку эта проблема решалась. Становилось лучше.
Д. Потапенко
―
Понятно. Ну, что ж, хорошо.
С. Зорин
―
Я слишком позитивен, наверное, для твоей передачи, нет?
С.Зорин: Не надо размениваться на мелочи, надо идти и играть по-крупному
Д. Потапенко
―
Нет, у меня не существует позитивно-негативно, мы смотрим на бизнес с точки зрения раскручивания глобуса. Как раз ты если послушаешь, остальные ребятишки, которые приходили, я как раз вас сопровождаю информационно, и я хочу, чтобы была ретроспектива, что вы не барыги-спекулянты, условно применяю это слово, или, там, не отверточники, а то, что вы делаете, собственно говоря, вы являетесь кровью, потом и солью в России, которой, собственно говоря, и является. А все остальное – это надстройка. Поэтому все ты делаешь очень хорошо.
С. Зорин
―
Патока, патока. Спасибо.
Д. Потапенко
―
Это не патока. Это просто мое искреннее убеждение, что если бы не было тебя, не было, там, других героев моей программы, то, собственно говоря, а кто бы что бы здесь делал бы? Потому что все люди, ходящие с ксивами, как бы они о себе ни кичились и ни думали много, они всего лишь надстройка.Напомню: у меня в гостях был Сергей Зорин, директор по развитию бизнеса компании Jabil.
А я – Дмитрий Потапенко, предприниматель. Не переключайтесь. И до следующего четверга. Но – пока, пока!